7 сентября 1752 года. Остров. Холм Подзорная Труба. Ближе к вечеру

Фрэнки Скиллет полз очень, очень тихо, по-крабьи, как и положено опытному скауту. Левой рукой он ощупывал дорогу, нож свободно, но прочно держал правой рукой, готовой к действию.

Фрэнки предпочитал нож за тишину. Не любил он шума. Поэтому снял с себя перевязь с серебряной пряжкой и саблей. Сбросил и пояс с пистолетами, жилет с карманами для патронов и кремней. Даже прекрасные кожаные сапоги стянул с ног. И красный шелковый платок с головы. — это, конечно, не из-за шума, а чтобы не привлекать внимания ярким цветовым пятном.

Остались на Фрэнки одни лишь свободные хлопчатобумажные штаны, завязанные на поясе.

Он аккуратно сложил одежду и снаряжение в месте, стеречь которое им поручил Флинт, и бесшумно пополз вперед, босой, по пояс голый, с обнаженной головой, лишенной волос.

Волосы Фрэнки сбривал, чтобы голова не перегревалась.

«Где ты, Джимми, малыш? — думал Фрэнки. — Иди к своему другу Фрэнки. Иди ко мне и получи, что тебе причитается».

Мягко, бесшумно спускался Фрэнки Скиллет с вершины холма Подзорная Труба. Он настолько захвачен был возложенной на него миссией, что не замечал красот природы, потрясающего вида, открывающегося со склонов, не обращал внимания на свежесть чистого воздуха и величественное благородство рельефа. Фрэнки сконцентрировался на кустах, в которые удалился Камерон, дабы опорожнить кишечник.

— Ы-ых! — донеслось из кустов родовспомогательное пыхтенье Камерона.

«А-а-а, вот ты где, — сообразил Фрэнки Скиллет. — Рожай, рожай, милый. Пыжься, тужься. А я тебе помогу».

Он ускорил темп продвижения, обогнул закрывавший его куст, пополз по открытой местности, осторожно отодвигая в сторону сухие сучки. Хорошо полз Фрэнки Скиллет, особенно для моряка. Индеец-гурон или браконьер, конечно, услышали бы его перемещение, но Джимми Камерон… Где ему! Особенно со спущенными штанами и звенящей от напряжения прямой кишкой.

— Ыкх… У-ых-х-х… — старался Камерон. Усилия его, наконец, принесли желанный результат, и он издал облегченное: — О-о-о-о…

«Ф-фу!» — Скиллет едва сдержал недовольный возглас. Вонь камероновых выделений ударила ему в ноздри, ибо очень, очень близко подобрался Фрэнки Скиллет к другу Камерону. Вскочить, проткнуть и готово! Но… пока неудобное для ножа положение. Камерон надрал пучок травы и сосредоточенно вытирал им задницу. Вот он закончил, встал, натянул штаны….

Скиллет гукнул и прыгнул… Отлично прыгнул, да зря зашумел. Камерон, правда, и без того обернулся, дабы бросить гордый взгляд на плоды усилий своих, как сделал бы на его месте любой муж, праведный или неправедный. Правое плечо Камерона ушло вперед, благодаря чему от ножа улизнула спина, и это несколько подпортило ситуацию. Лезвие царапнуло позвоночник, прорезало мышцу, но лишь задело пульсирующие магистрали, по которым кровь стремится к почкам — любимую цель благородных убийц, нападающих сзади.

— С-сука! — крикнул Камерон, сцепившись со Скиллетом.

Оба рухнули в едином движении, продолжая траекторию атакующего Скиллета, и принялись кататься по земле, совершенно изничтожив аккуратную пирамиду, выложенную Камероном. Большая часть составляющего ее вещества оказалась на противниках. Они подкатились к кустам, смяли их и очутились на открытом пространстве, среди песка и камней.

Тут Джимми Камерон приложил все усилия к тому, чтобы дотянуться левой рукой до голенища правого сапога, где хранил нож, ничуть не уступавший лезвию Скиллета. Правой рукой Джимми сжимал горло подлого противника.

Скиллет, в свою очередь, извивался и отбивался, всеми силами пытаясь освободиться. Но Камерон был сильнее, так что не вырвешься — верный конец.

Скиллет уже задыхался, однако умудрился выдернуть шею из объятий слабевшего Камерона. Рванувшись к Камерону, он клацнул зубами и отхватил кончик камеронова носа. Камерон завопил, гниль его дыхания окатила физиономию Скиллета. Тот выплюнул откушенный кончик носа и всадил колено в пах Камерона Свобода!

Скиллет вскочил на ноги, задыхаясь, дрожа всем телом от возбуждения и пережитого ужаса. Камерон поднялся сначала на руки и колени, потом с трудом встал.

— Глянь, что наделал, сука, — хрипел Камерон, нащупав рукоять торчащего из его спины ножа. Из глаз его текли слезы, смешиваясь с соплями и кровью из носа. — Только глянь…

— Так тебе и надо, дубина! Тебе и всем си льверовым подонкам.

— Смотри! — Камерон вытянул вперед руку, испачканную кровью. — Я ведь кровью истеку. Твоя работа, сука…

— Отличная работа! — крикнул Скиллет.

Камерон рухнул на колени, чуть не ткнулся лицом в землю, но смог удержаться, выставив вперед руки. Он поднял голову и уставился на Скилетта.

— Скотина!

Скиллет засмеялся, успокаиваясь. Он видел, что Камерону конец, поэтому храбрел на глазах.

— Что, спекся, скотина? — усмехнулся Скиллет. — А я-то боялся, что промазал — Он шагнул ближе, вплотную, и ударил босой ногой по физиономии поверженного врага — Получай, придурок! — Гордо выпрямившись, Скиллет обозрел скрючившуюся у его ног фигуру. — Отпрыгался…

Камерон потянулся к ноге Скиллета, как будто пытаясь ее схватить. Скиллет засмеялся и отскочил. Камерон снова выкинул вперед руку. Скиллет засмеялся громче. Камерон опять… Черт! Не к ноге он тянулся.

— Чтоб тебя!.. — крикнул Скиллет. Он не заметил, что меж двумя камнями дожидался своего хода пистолет.

— Подарочек тебе, друг, — просипел Камерон, взводя курок. Он поднял оружие, но рука не слушалась, не могла осилить веса вовсе не тяжелого пистолета, ствол дрожал, клонясь к земле.

Скиллет отпрыгнул, раскинув руки для удержания равновесия, вправо, влево, ухмыльнулся.

— Давай, давай! — подбодрил он полумертвого врага. — Тебе и в грот-то не попасть.

— Ох, браток… — простонал Камерон, опуская руку. — Плох я.

— Ничего, Джимми, потерпи. Скоро хуже станет.

— Помоги, друг. Кончаюсь я.

— Так тебе и надо!

— Света не вижу, Фрэнки. Подойди ко мне.

Фрэнки подошел. Простоват был Фрэнки Скиллет, Попался на удочку. Не совсем еще ослаб Джимми Камерон, да и свет он пока что видел. Следующим высказался пистолет.

— БАНГ! — сказал он очень громко, проворно вздернутый Джимми Камероном, всего в трех футах от скиллетова пуза.

— Ха! — выдохнул Камерон. — Тебе теперь, небось, не лучше?

Скиллет не упал, но выстрел отбросил его на два шага. В ушах звенело, штаны тлели, ниже пупка чернела обуглившаяся дырка. Он сунул туда палец, взвыл в тоскливом ужасе, упал на спину, уселся, снова взвыл, заплакал, застонал, призывая мать, продавшую его, пятилетнего, пятнадцать годков назад щетинщику на Пудинг-лэйн. Деньги нужны были ей на выпивку.

Камерон устало ухмыльнулся и откинул пустой пистолет. Он глянул на товарища по команде, подумал, что не мешало бы докончить… Видит око, да зуб неймет. Не дотянуться. Скиллет сидел в двадцати футах, нянчась со свежей раной.

— Теперь готов и ты, придурок. Хана тебе.

— И тебе тоже.

— Ублюдок.

— От такого слышу.

Прошло некоторое время, гнев их утих, уступил место жалости к себе.

— Глоток водицы бы… — протянул Камерон.

— И мне бы…

— Наверху фляга…

— Я б сходил… — всхлипнул Скиллет.

— Я тоже.

Солнце опускалось, близилась ночь. Камерон заговорил снова.

— Слышь, Фрэнки… Зачем ты это, а?

— Что?

— Ножом…

— Кэп велел.

— За что?

— Ты человек Сильвера…

— Ну и что?

— Вы, суки, хотели все добро прибрать и оставить нас на «Морже» с носом.

— Чушь собачья! Никто на «Льве» об этаком не помышлял.

— Кто сказал?

— Я говорю. И любой скажет. И Долговязый Джон тоже.

— Хм… А кэп…

— Сука твой кэп! Я тебе скажу, кто вчера орал.

— Ну?

— Фрезер орал. Когда мы ставили рею. Фрезер.

— Брось…

— Фрезер! Этот сука Флинт его прикончил.

— Ну?..

— А кто еще? Не мы же.

— Ну, эти… там… из лесу.

— Бред собачий. Знаешь, что Фрезер мне сказал?

— Ну?

— Он сказал, что этот шум… Это Флинта фокусы. Это он выделывался ночью.

Снова смолкли. Вспоминали, что они слышали о Флинте. Хорошего-то ничего, собственно, и не слышали. Сознание туманилось, они слабели, стонали, раны ныли, жгли, и наступление темноты почему-то убеждало, что никаких таинственных ночных существ в лесах и в помине не было.

— Фрэнки…

— Ну…

— Чего это мы тут охраняли?

— А я знаю? Флинт сказал стеречь холм.

— А что, если он вернется?

— Дьявол! Что, если он хочет загрести все добро?

— Черт!

— Чтоб меня…

— Надо валить отсюда, парень. Он нас мигом прикончит, коль не уберемся.

Камерон и Скиллет начали спуск с холма Подзорная Труба. Ползком, конечно, как же еще. Зубами скрипели от боли, помогали друг другу, как и положено братьям по доброму ремеслу, подбадривали, не давали обессилеть. Они даже попытались что-то сделать друг для друга. Скиллет вытащил нож из спины Камерона, а Камерон отрезал этим ножом штанину от брюк Скиллета, чтобы завязать дырку от пули.

Однако вытащенный нож лишь усилил кровотечение, а повязка со скиллетова брюха быстро сползла и потерялась от трения о землю.

Но все же спуск часто легче подъема, да еще и по козьей тропе, так что они покрыли добрую сотню ярдов до полной темноты и услышали, наконец, в отдалении бодрый голос приближающегося к ним человека, распевающего знакомую песню в такт уверенным шагам

Удивительно, насколько этот голос приободрил Камерона и Скиллета. Нет, не ящерицы они, чтобы на брюхе ползать. Героическими усилиями, помогая друг другу, они поднялись на ноги. Держась друг за дружку и зажимая раны, они удвоили скорость, хотя теперь двигаться приходилось вверх по склону.

На удивление далеко удалось им уйти, прежде чем бодрый певец их догнал.