Едва настало утро, как в комнате Эми появилась Джорджетта и уселась на край постели. Эми протерла глаза:

— Еще так рано, а мы вернулись домой за полночь. Точнее, ближе к утру.

— Прости, но мне необходимо с тобой поговорить. Ты же знаешь: после завтрака мама будет с нами в гостиной и все услышит, — поэтому я пришла сейчас.

Эми села на постели.

— О чем?

— Ты не поверишь, когда узнаешь, что произошло вчера на балу, — сказала Джорджетта.

Эми подумала об ужасном мистере Дарсетте, но ничего не сказала. Джорджетта была явно очень взволнована, и ей требовалось участие.

— Рассказывай.

— Прошлым вечером мама поставила меня в ужасно неловкое положение. Я подслушала, как она говорит миссис Дженкинс, что ожидает нашей с Бо помолвки в самое ближайшее время. — Джорджетта рывком повернулась. — Как она может так со мной поступать?

— О Боже!

— По ее мнению, все должно быть так, как хочет она. Вчера она заявила, что я обязательно должна понравиться Бо. Я спросила, что это значит, и она выбранила меня за дерзость.

— Вчера ты провела с Бофором чудесный вечер, — заметила Эми.

— Но произошло кое-что еще.

Лицо Джорджетты омрачилось.

Эми нашла носовой платок на прикроватном столике, и Джорджетта вытерла слезы.

— Бо попросил меня прогуляться с ним по залу, разумеется, я согласилась. Потом мы увидели, что его мать и моя сидят вместе. Они сделали нам знак подойти. Я почувствовала неладное и оказалась права. Они принялись рассыпаться в комплиментах. Какая мы с Бо чудесная пара, и все такое. Потом его мать сказала, что сезон не успеет подойти к концу, как заиграют свадебные колокола. Я едва не сгорела со стыда!

— Мне очень жаль. Действительно, весьма неловко.

Слушая историю подруги, Эми все больше начинала понимать, как ей самой повезло с матерью. Она порой думала, какая у подруги легкая приятная жизнь, но, как оказалось, и Джорджетте хватало собственных бед.

— Дальше еще хуже, — продолжала подруга. — Когда Бо приложил ладонь к уху и заявил, что слышит, как бьют колокола. Представляешь?

— Я думаю, он в тебя влюблен, — ответила Эми. — И знаю, что и тебе он нравится.

— Неужели ты не понимаешь? Они все внушают мне мысль, что я должна за него выйти. Как будто это дело решенное, а от меня требуется простое согласие, чтобы угодить их ожиданиям. — Джорджетта обхватила руками колени. — Я чувствую себя так, будто меня лишили права выбора.

— Если ты его любишь, не позволяй никому встать между вами!

— Эми, но он тоже давит на меня! Он полагает, что мы непременно поженимся. Представь, что твои родители заставляют тебя выйти за мистера Кроуфорда! И прибавь сюда его предложение пожениться.

— Он не говорил о браке в открытую, только намекал, — призналась Эми. — Но мне очень не понравилось, что он попросил у отца дозволения переписываться со мной, в то время как я сама не поощряла его обратиться ко мне с подобной просьбой.

— Понимаешь, у нас должно быть право самим решать свою судьбу.

Эми вздохнула.

— Но здесь есть существенная разница. Мистер Кроуфорд не любит меня, а вот Бо тебя любит, я уверена.

— Но что будет после свадьбы? Неужели Бо и дальше намерен единолично строить планы? Принимать решения, не спросив меня? Дадут ли мне право выбора?

— Вероятно, тебе следует поговорить с Бо о том, что тебя беспокоит.

— Да, ты права. — Джорджетта нахмурилась. — Эми, тебя очень долго не было в бальном зале. Я видела, как ты идешь под руку с мистером Дарсеттом.

Эми рассказала подруге о том, что случилось на балу.

— Я знала, что у этого негодяя нет принципов, но подумала, что ничем не рискую на глазах у всех.

— Почему он так поступил? — удивилась Джорджетта. — Одно дело — разгуливать в компании какой-нибудь развеселой вдовушки. Но Дарсетт ведь знает, что с девушками подобное поведение запрещено.

— Наверное, он решил, что я стану легкой добычей.

Руки Эми сами собой сжались в кулаки. Как он осмелился думать о ней столь неуважительно? Ему должно быть стыдно, этому ужасному человеку.

— А смысл? Он известный бонвиван. Зачем так рисковать?

Эми проглотила ком в горле.

— Потому что мы уже оставались наедине.

— Что?

— Потише, я не хочу, чтобы узнали все остальные! Тогда конец моей репутации.

И она поведала подруге, как Дьявол застал ее в библиотеке.

— Мы дадим ему отпор, — решительно заявила Джорджетта. — Он из очень хорошей семьи, но не джентльмен.

— Надеюсь, что никогда его больше не увижу, — вздохнула Эми.

Однако Джулиана приходилась ему невесткой, и Эми вполне могла с ним столкнуться, например в Эшдон-Хаусе. Если такое случится, она посмотрит на него как на пустое место.

Позже в то же утро Эми и Джорджетта заняли свои места за круглым столом в гостиной леди Босвуд. Обе принесли с собой шитье, поскольку мать настаивала, чтобы девушки упражнялись в этом искусстве ежедневно.

— Мисс Хардвик, — сказала леди Босвуд. — Вчера вечером я видела, как вы танцевали с мистером Дарсеттом.

Эми и Джорджетта обменялись понимающими взглядами.

Леди Босвуд наморщила нос.

— Он очень красивый молодой человек, однако его репутация оставляет желать лучшего. Полагаю, вам очень приятно получать знаки внимания со стороны молодых мужчин, но я просила бы вас быть осторожней, когда дело касается этого человека. Обещайте, что будете избегать его общества.

— Можете быть совершенно уверены, что теперь я не желаю иметь с ним ничего общего, — ответила Эми.

Каждый раз, когда она вспоминала, как он ее обманул, в ней вспыхивал самый настоящий гнев.

— Джорджетта, я с удовольствием наблюдала, как ты танцуешь и прогуливаешься с лордом Бофором, — продолжала леди Босвуд. — Все говорят, что вы прекрасная пара. Я жду, что в один прекрасный день ты станешь графиней.

Джорджетта склонилась над шитьем. Ее пальцы слегка дрожали. Эми искренне сочувствовала подруге. Интересно, хватит ли когда-нибудь Джорджетте смелости открыто восстать против матери? Впрочем, она была уверена, что подобное поведение принесло бы больше вреда, чем пользы.

Вошел лакей с почтой. Эми очень хотелось взглянуть, нет ли писем от мамы, но она сосредоточенно продолжала работать иглой. Леди не пристало проявлять нетерпение в открытую.

Через несколько минуту леди Босвуд подала дочери письмо:

— Это от тети Марианны. А вот письмо для вас, мисс Хардвик.

Наконец-то, подумала Эми. Она не сомневалась, что письмо было от родителей. Но стоило ей взглянуть на адрес, и сердце ее камнем упало куда-то в желудок. Не мамин почерк!

Лицо леди Босвуд раскраснелось. Она раскрыла веер и стала усердно обмахиваться.

— Здесь чересчур жарко. Не знаю, зачем слугам вздумалось разводить огонь.

Джорджетта смотрела на мать во все глаза, и не зря. В гостиной было отнюдь не жарко. Леди Босвуд встала.

— Я просмотрю меню у себя в комнате. Джорджетта, я полагаюсь на вас с мисс Хардвик — вам надлежит незамедлительно ответить на письма. Ты знаешь, как я отношусь к праздности.

Леди Босвуд вышла, и Джорджетта покачала головой.

— Мама уже не в первый раз жалуется на жару. Кажется, она ее раздражает.

Эми пожала плечами. Ей казалось, что леди Босвуд почти всегда в дурном расположении духа. С другой стороны, действительно — ее лицо так и пылало.

— Может, ей нездоровится?

— В последнее время она очень раздражительна, — сказала Джорджетта. — Что ж, я рада, что мама ушла, поскольку у меня нет желания читать письмо тети Марианны. Напишу ей потом.

Эми вскрыла печать на своем письме.

— Но как же ты ей ответишь, не прочтя письма?

— Она вечно жалуется на разнообразные болезни и спрашивает, не собираюсь ли я замуж. Поэтому я всегда пишу ей одно и то же.

Лукаво взглянув на Эми, она заговорила сладким голоском:

— «Дорогая тетушка Марианна, надеюсь, это письмо застанет вас в лучшем состоянии вашего здоровья. У мамы с папой все хорошо. Братья и их жены поживают просто отлично. Я все еще не замужем, но мама питает вполне оправданные надежды. Искренне ваша…»

Джорджетта улыбнулась, и на ее щеках заиграли ямочки.

— Ты неисправима! — смеясь, воскликнула Эми и развернула письмо.

— Это от родителей? — поинтересовалась Джорджетта.

Эми вздохнула:

— Нет, от мистера Кроуфорда.

Джорджетта вскочила и подсела к Эми.

— Что там написано?

— Я только что сломала печать.

Джорджетта разглядывала подругу с хитрым выражением на лице.

— Читай вслух!

— Тебе бы следовало прочесть письмо тетушки Марианны и ответить на него полюбезней. Что, если она решит оставить тебе состояние?

— Ха! Скорее всего мне в наследство от нее достанется лишь вонючая старая псина Герберт.

Эми рассмеялась.

— Неужели твоя тетушка и в самом деле такое чудовище?

— Ладно, так и быть: исполню свой долг и отвечу этой скупердяйке.

Ворча под нос, Джорджетта вскрыла письмо тетки. Эми улыбнулась, но ее улыбка мгновенно погасла, стоило ей прочесть первые строки послания от мистера Кроуфорда.

«Дорогая мисс Хардвик!

Искренне ваш Ф.А. Кроуфорд».

Надеюсь, это письмо застанет вас в добром расположении духа. Что касается меня, я отказываюсь понимать, чем вас так притягивает Лондон, ведь газеты ежедневно сообщают о нездоровой среде и обилии преступности в городе. Откровенно говоря, я в растерянности. Почему вы предпочли Лондон здоровой жизни дома, на лоне сельской природы?

Вы знаете, какие цели я преследую, хотя не сделал еще предложения, которое, надеюсь, вы встретите благосклонно. Весьма опечален нашей разлукой. По правде говоря, я был поражен, когда вы сказали, что мне не стоит дожидаться вашего возвращения. Мне представлялось, что вы отправились в Лондон исключительно по просьбе подруги, но теперь я гадаю — нет ли иной причины? Не хочу оскорблять вас подозрениями. Возможно, вы захотите написать и заверить, что не переменились в своих чувствах ко мне.

— Эми, — окликнула ее Джорджетта. — У тебя встревоженный вид.

Та взглянула на подругу.

— Он не оставляет надежды дождаться меня, при том что так или иначе я не давала обещания. Очевидно, это его задело. Я не хотела его обижать, и теперь чувствую себя прескверно.

Джорджетта отложила свое письмо.

— Во-первых, если его чувства столь сильны, ему следовало сделать предложение. Готова спорить, что возможностей для этого нашлось бы сколько угодно. Во-вторых, он за твоей спиной отправился к отцу, чтобы получить разрешение тебе писать. Поступив так, он доказал, что вполне способен защищать свои интересы.

И это был дурной поступок. Он попытался манипулировать тобой. Не стоит его жалеть, — добавила Джорджетта. — Если его чувства не оценили, то виноват только он сам.

Эми сложила письмо.

— Думаю, у него добрые намерения, но кто из нас лишен недостатков?

Джорджетта покачала головой.

— Почему ты так говоришь? Ты не сделала ничего дурного.

— Нет, сделала. — Эми разгладила сложенное письмо. — Я сказала, что отправилась в Лондон, чтобы провести время с тобой, и это так. Но не сказала ему всей правды! Я приехала сюда ради себя самой, поскольку мне захотелось провести сезон не на скамейке «желтофиолей». И хотела встретить любовь. Вот этого я точно не могла сказать мистеру Кроуфорду! Вероятно, мне следовало бы это сделать, но мне показалось — это будет жестоко. Просьба не дожидаться моего возвращения была попыткой выразить все это как можно мягче.

— Полагаю, тебе следует ответить на его письмо.

— Да, я должна это сделать. Это меня страшно пугает, но, думаю, очень важно сказать ему, что мы совсем не подходим друг другу. И я пожелаю ему всяческого добра. — Глубоко вздохнув, Эми продолжила: — А затем мне придется объяснить свое решение родителям. Думаю, они пребывают в заблуждении, будто я желаю брака с мистером Кроуфордом.

— Наверное, они очень расстроятся, — заметила Джорджетта.

— Вряд ли я это узнаю. Сомневаюсь, что они скажут мне.

Ну как ей, Бога ради, объяснить родителям, что она рассматривала возможность брака с мистером Кроуфордом лишь для того, чтобы их порадовать? Затем Эми пришло в голову, что лучше им не говорить этого вообще. Мама и папа станут винить в создавшемся неприятном положении себя. Но Эми знала — это собственные нерешительность и молчание заставили ее совершить ошибку.

Она поднялась со стула.

— Напишу мистеру Кроуфорду прямо сейчас. Боюсь, дело отложится в долгий ящик, если не решить его сразу. Очень уж оно неприятное!

Прихватив письмо, Эми поднялась к себе и села за маленький письменный стол, достала листок бумаги, открыла чернильницу. Потом застыла в нерешительности. Как объяснить мистеру Кроуфорду, что у них нет будущего? Что лучшими союзниками ей станут краткость и простота изложения.

«Дорогой мистер Кроуфорд!

Искренне ваша Эми Хардвик».

Получив сегодня ваше письмо, я весьма опечалилась, поскольку не желала причинить вам боль. Это вышло ненамеренно. В письме вы говорите, что были неприятно поражены, когда я попросила вас не ждать меня. И, по совести говоря, я не могла поступить иначе — знала, что наши характеры и интересы слишком разнятся. Однако я так восхищалась вами, что некоторое время находилась в замешательстве. Позже, после долгих раздумий, я пришла к заключению, что мы совсем не подходим друг другу.

Я питаю к вам величайшее уважение; меня восхищает ваша преданность церкви. Знаю, что вы кладезь многочисленных достоинств, поскольку служите примером и являетесь духовным пастырем для прихожан.

Надеюсь, мы останемся друзьями, и от души желаю вам счастья.

Эми посыпала письмо песком и запечатала. Неизвестно, доведется ли ей встретить мужчину, который ее полюбит, но в том, что ее отказ будет на пользу и ей, и мистеру Кроуфорду, она не сомневалась.

Сидя в гостиной, Джорджетта вышивала носовой платок для отца, а Эми работала над эскизом нового платья. Ярко светило послеполуденное солнце, и Джорджетта была вполне довольна жизнью. Она любила вышивать, поскольку это занятие настраивало на мирный лад.

Зазвенел колокольчик. Наверное, кто-нибудь из папиных друзей-политиков. Они иногда устраивали заседания в его библиотеке.

За дверями гостиной послышались шаги. Голос матери, очень веселый. Джорджетта мигом поняла, что к ним с визитом явился Бо, еще не слыша его голоса. Они виделись не далее как накануне. Иногда Бо становился слишком уж настойчивым, но зачем он пришел к ним домой? Она не знала и не хотела строить предположений. Вошла мать, взглянула на Джорджетту с обычной деланной улыбкой.

— Взгляни-ка, кому это не терпится увидеться с тобой!

Джорджетта и Эми присели в реверансе.

— Как поживаете? — спросила Джорджетта.

Бофор подал ей букетик полевых цветов.

— Благодарю.

Букет понравился бы ей куда больше, догадайся Бо принести цветы также и для Эми. Но она сказала себе, что он всего лишь мужчина и подобные тонкости выше его понимания.

— Прошу садиться, — ворковала леди Босвуд. — Видеть вас всегда такое удовольствие. Не правда ли, Джорджетта?

Несносная болтовня матери всегда действовала девушке на нервы, но не могла же она этого показать.

— Вот сюрприз. Не ожидала увидеть вас так скоро после вчерашнего бала.

Бо просиял.

— Я надеялся, вы захотите покататься со мной в парке.

Покосившись на Эми, Джорджетта начала было отнекиваться, но мать, как всегда, вмешалась.

— Ну разумеется, Джорджетта очень хочет с вами прокатиться! — воскликнула леди Босвуд. — Беги накинь жакетик, дорогая, чтобы не простыть. И не забудь прихватить зонтик от солнца.

У Джорджетты не было выбора. Мать всегда решала за нее. И тут ей пришло в голову, что она все-таки может сказать свое слово. Не станет же мать читать ей нотацию в присутствии Бо.

— Думаю, нам лучше остаться дома. Поболтать можно и здесь, а мы с Эми продолжим работу.

Та подняла голову от эскизов.

— Прошу, не лишай себя прогулки из-за меня. Я так занята рисованием, что собеседник из меня сегодня неважный.

Леди Босвуд захлопала в ладоши.

— Итак, решено!

Джорджетта молчала всю дорогу до Роттен-роу, но цоканье лошадиных копыт и крики уличных торговцев все равно помешали бы легкой беседе. У нее побаливали виски. Так бывало всегда, когда ей приходилось прикусывать язычок после очередного глупого или неприятного замечания матери.

Бо послал ей улыбку и снова сосредоточился на лошадях и дороге. Джорджетта понимала, что ей следует быть на седьмом небе от счастья. Любая из светских красавиц с радостью бы отбила у нее Бо, дай только возможность. У него всегда наготове улыбка и чудесные голубые глаза. Цилиндр покрывает светлые волосы, в которых смешались оттенки соломы и солнечного желтого. Несомненно, он красив, остроумен и мил, однако его решительные ухаживания иногда казались ей назойливыми. Не пора ли сказать ему, что ухаживание — это не преследование? Не обидится ли он? Бо ей по-настоящему нравился; не лучше ли вообще промолчать? Джорджетта была несколько сбита с толку, потому что мать слишком уж старалась ему угодить.

Они добрались до Роттен-роу, где променад был в самом разгаре. Джорджетта знала, что Бо ужасно гордится своим щегольским экипажем и любит о нем поболтать. Она слушала его с легкой улыбкой на губах, пока он не начинал догадываться, что увлекся и заговорил ее до смертной скуки. Разумеется, Джорджетта уверяла, что ей очень нравится слышать его голос, и он ворчливым тоном замечал, что ее голос нравится ему тоже.

Настроение Джорджетты улучшилось, потому что сияло солнце и поблизости не было матушки — некому было ею помыкать точно безвольной куклой. Повертев зонтик, Джорджетта помахала Салли и ее брату. Чем дальше продвигались они с Бо, тем больше встречали знакомых, которых следовало поприветствовать.

Бо склонился к Джорджетте.

— Взгляните, вон мои друзья, — сказал он громко. — Остановимся на минутку.

— Очень хорошо.

Экипаж съехал на обочину. Бо помог Джорджетте сойти на землю. Когда он в первый раз вывез ее на прогулку в своем высоком желтом экипаже с огромными колесами, ей было немного боязно спускаться, а теперь она привыкла, тем более что он предложил помощь.

Огромные дубы давали густую тень. Запах свежескошенной травы щекотал Джорджетте ноздри. Бо повел ее поздороваться с Чарлзом Осгудом и лордом Карадерзом.

— Вот так встреча, — сказал Бо.

Джорджетта присела в реверансе.

— Надеюсь, джентльмены, вы наслаждаетесь чудесным днем и приятной прогулкой.

— Признаюсь, мы рассчитывали на то, что какие-нибудь хорошенькие леди обратят на нас внимание, — ответил Осгуд.

— Со мной самая красивая женщина в Англии, — заявил Бо. — Но она только моя.

Джорджетта решила, что это немного смешно — говорить о ней так, словно она его собственность вроде экипажа, но решила не обращать внимания. Кто-то окликнул их с дорожки. Им радостно махали мать Бо, леди Уоллингем, и его сестра Юджиния.

Джорджетта поспешила изобразить дежурную светскую улыбку. Леди Уоллингем была до странности похожа на матушку Джорджетты. Впрочем, перед леди Босвуд у нее имелось одно преимущество. Она, казалось, всегда находилась в добром расположении духа.

Леди Уоллингем подтолкнула бедную Юджинию, чтобы та шла быстрее. Джорджетта отлично понимала, каково сейчас девушке. Почему некоторым матерям неведомо чувство деликатности?

Грузная леди Уоллингем спешила догнать их, хватаясь за грудь и отдуваясь.

— Ах, Боже мой! Я не хотела вас упустить. — Она снова отвесила дочери тычок. — Где твой реверанс?

Джорджетта решила выручить Юджинию.

— Вы знакомы с лордом Карадерзом и мистером Осгудом?

Не успела Юджиния ответить, как вмешалась леди Уоллингем.

— О да! Все друзья моего сына частенько заезжают к нам. Но, разумеется, я с нетерпением жду, чтобы и вы в эту субботу отправились с нами навестить бабушку Бо.

— Боже, у меня как-то вылетело из головы! — воскликнула Джорджетта, не в силах скрыть резкость тона. — Или я не получила приглашения?

Ее внутреннему взору предстала картина: Бо с матерью хватают ее за руки и тянут, тянут, пытаясь перетянуть на свою сторону.

— Мама, я еще не пригласил Джорджетту, — сказал Бо.

Карадерз и Осгуд обменялись веселыми взглядами.

— Что ж, поспеши это сделать, — продолжала леди Уоллингем. — Ты же не хочешь, чтобы она строила другие планы. — Она похлопала Джорджетту по руке. — Уверена, что ты сначала спросила бы моего дорогого сыночка. Знаю, ты не захочешь его разочаровывать.

Джорджетта хотела напомнить, что это Бо следовало бы с ней посоветоваться, но, разумеется, ей следовало хранить молчание во избежание сцены.

— Вы такая чудесная пара, — щебетала леди Уоллингем. — Не сомневаюсь, что к лету наша семья увеличится на одного человека.

Заявление леди Уоллингем стало последней каплей. Джорджетта поняла, что не может заставлять себя улыбаться. Все, как сговорившись, делали намеки, невзирая на ее согласие. Это просто невыносимо!

Карадерз поклонился.

— Дамы, Бофор! Мы с Осгудом вынуждены откланяться. Желаю приятного вечера.

Оба вскочили в экипаж Карадерза. Тронув поводья, Карадерз повернул на главную дорожку и вскоре затерялся среди многочисленных экипажей.

Джорджетта повернулась к Бо, намереваясь просить его проводить ее домой, а тот смотрел на нее округлившимися глазами. Должно быть, понял, что она рассержена, — девушка и не пыталась этого скрыть.

— Джорджетта, может быть, мы немного прогуляемся? — предложил Бо.

— Восхитительная мысль! — воскликнула леди Уоллингем. — Нам с Юджинией нужно навестить кое-кого из знакомых. Осторожно, не наступите в навоз, леди Джорджетта! Иначе погубите туфельки.

Джорджетта взяла Бо под руку, и он повел ее в сторону от главной дорожки, в менее посещаемую часть парка. Когда они удалились от толпы, Бо остановился и прислонился спиной к дереву.

— Мне очень неприятно, что мама набросилась на вас с этим приглашением. Я обещал ей, что сам вас приглашу, однако у нее есть привычка говорить не подумав.

— Что ж, у нас обоих довольно несносные родительницы, — вздохнула она.

— Но они наши матери и заслуживают уважения, каковы бы ни были их недостатки. — Он улыбнулся. — И, разумеется, нам следует всего лишь потакать им.

— Нет, Бо! Вы не понимаете. Если им потакать, это значит, что я покорно склоню голову и стану делать все, что им заблагорассудится. Все решают, что для меня хорошо, а что нет; я едва успеваю словечко вставить. Никто не считает, что хорошо бы сначала спросить меня.

Бофор взял ее лицо в ладони.

— Не тревожьтесь. Просто наши матери радуются и волнуются из-за нас. И я тоже.

Она отвернулась. Как тяжело ей говорить эти слова! Но если она не скажет их сейчас, все так и будут руководить ею точно марионеткой.

— В чем дело, Джорджетта?

Та пристально взглянула на поклонника:

— Мне нужно, чтобы все перестали мною помыкать.

Бофор нахмурился:

— То есть?

Джорджетта судорожно вдохнула. Как трудно это выговорить!

— Все, и вы в том числе, пытаетесь на меня давить. Никто ничего не говорит прямо, но о мягкости или деликатности тоже все забыли. Обе наши семьи полагают, что мы с вами поженимся. И это меня беспокоит, Бо!

Теперь он встревожился всерьез и обнял ее за плечи.

— Джорджетта, мне казалось, мы с вами понимаем друг друга!

— Слова не были сказаны. И никто меня не спрашивал.

— Все и так ясно. Я езжу в ваш дом. Мы целовались прошлой зимой. И — да, вы дали мне повод думать, что хотите выйти за меня замуж.

— Я не говорю, что не хочу за вас замуж, — возразила она. — Но мне нужно время.

— Неужели вы не знаете, какие чувства я к вам питаю?

— Все, о чем я прошу, — чуть-чуть повременить. У меня такое ощущение, словно мы очертя голову бросаемся в этот брак.

Бофор стиснул зубы.

— Каждую ночь, ложась спать, я представляю вас в моей постели.

О Боже правый!

— Бо, вам не следует говорить такое в моем присутствии.

— Почему? Вы респектабельная молодая леди, но я, разумеется, думаю о близости с вами. В этом нет ничего дурного.

— Знаю, но мы не женаты.

Бофор схватил ее в объятия.

— Мы могли бы пожениться.

Девушка поспешно отвернулась, чтобы скрыть предательски подступившие слезы.

— Вы меня не слушаете!

Он привлек ее к себе.

— Просто мне очень трудно дается ожидание.

Джорджетта смущенно ахнула, почувствовав напряжение его мужской плоти, прижимавшейся к ее животу.

— Не бойтесь, прошу вас.

Она испытующе прищурилась.

— Вот почему вы так торопитесь с женитьбой! Вы хотите со мной переспать.

Бо рассмеялся.

— Где вы слышали это слово?

— У меня три старшие сестры. — Она попыталась толкнуть его в грудь. — Вы мне не ответили.

Он осторожно коснулся губами ее губ.

— Я постараюсь выполнить вашу просьбу не торопить события, но не хочу ждать слишком долго.

Джорджетта отняла его руки. Бо ничего не понял.

— Лучше отвезите меня домой.

— Вы снова расстроены, — заметил он. — В чем дело?

— Если бы вы слушали, по-настоящему слушали то, что я говорила несколько минут назад, вам бы не пришлось спрашивать. Но вы в точности, как наши матери. Вам кажется, будто вы заранее знаете, какое решение я приму. — Джорджетта покачала головой. — Бо, не нужно думать, что все само собой разумеется. И мне кажется, будет лучше, если я не поеду с вами навещать бабушку. Это даст повод нашим родным строить планы на будущее, а я еще ничего не решила.

Стиснув зубы, Бофор развернулся и зашагал прочь, предоставив ей возможность торопливо идти вслед. Она начала отставать. Тогда он обернулся и зашагал ей навстречу, но остановился в нескольких шагах от Джорджетты; это расстояние казалось ей целой милей.

— Простите, что поддался дурному настроению. Да, я строил планы, но вы меня поощряли — и словом, и делом.

— Бо, мне кажется, будет лучше, если вы отвезете меня домой.

Он не понял и, наверное, никогда не поймет. Тяжесть легла ей на сердце. ОН и сейчас пытается объяснить все по-своему!

— Вы заставляете меня страдать из-за того, что мама проболталась о нашей с вами поездке к бабушке, — горячился он. — Я видел, что вы сразу перестали улыбаться. Но это же несправедливо — разве я виноват? Я не могу влиять на матушку.

— Бо, несправедливо думать, будто я стану делать все, что мне прикажут. Визиты в ваш дом, поездки в экипаже, танцы и самое главное — свадьба! Если я не сумею за себя постоять, все так и подумают, будто я заранее согласна делать все, что другие сочтут для меня подходящим!

— Я за вами ухаживаю, — упрямо повторил он.

— Вы меня торопите и не хотите этого признавать. Отвезите меня домой, Бо!

— Просто вы усложняете простые вещи, — возразил он.

— Нет. Я всего лишь хочу иметь право голоса в собственной жизни.