Неделей позже
Эми решила поработать над своими эскизами, пока светило яркое утреннее солнце. Ей представилось платье с вандейковским воротником. По низу платья она изобразила воланы из шелкового тюля, а вверху листа написала свои рекомендации: «Ткань — шелковый атлас цвета морской волны; серебряное шитье для отделки воланов».
В дверь постучали. Недовольно хмурясь, Эми встала из-за стола.
— Войдите.
Едва появившись на пороге, Джорджетта с досадой произнесла:
— С нетерпением жду сегодняшнего вечера, когда с этой карточной вечеринкой будет наконец покончено. Мама сходит с ума из-за любой мелочи. Чуть не устроила мне скандал, когда я чихнула.
— О Господи, — рассмеялась Эми.
— Слуги носятся как угорелые, и отец рекомендовал мне сидеть у себя и не путаться под ногами. Потом сам заперся в библиотеке. Мне бы тоже там спрятаться, да не могу.
— Твоя мама хочет, чтобы все удалось на славу, — попыталась утешить подругу Эми.
Джорджетта вздохнула.
— Она помешалась на том, чтобы все было безупречно! Мне приходится кусать губы, чтобы не потребовать — пусть, наконец, перестанет донимать всех своими замечаниями.
Эми стало жаль Джорджетту, которой приходилось терпеть столь энергичную и вездесущую мамашу.
— Ты ее понимаешь и стараешься быть любящей дочерью, несмотря на ее недостатки.
Джорджетта округлила глаза:
— О, у тебя новые эскизы?
— Нравится тебе вот этот?
— О да! Высокий воротник сейчас входит в моду.
— Вот прогулочное платье с длинными рукавами, — продолжала Эми. — Три ряда кружев на плечах и два — по низу юбки.
— Второе платье мне тоже очень нравится. Ты собираешься показать их мадам Дюпон? — спросила Джорджетта.
— Да, когда придумаю еще несколько.
Эми почувствовала некоторое смущение оттого, что приходилось скрывать материальную сторону дела. Она инстинктивно понимала, что Джорджетте лучше ничего не знать. По правде говоря, чем меньше она знала, тем лучше.
— Это так волнующе — знать, что другие носят придуманные тобой наряды, — мечтательно вздохнула Джорджетта.
В дверь снова постучали, и Джорджетта пошла открывать. Появилась Лиззи и присела в реверансе.
— Мисс, ее светлость требует, чтобы вы спустились к ней в гостиную.
Джорджетта вздохнула.
— Мне пойти вместе с тобой? Я смогу тебе чем-нибудь помочь, — сказала Эми.
— А вам два письма, мисс Хардвик, — сказала горничная, вынимая письма из кармана фартука.
— Читай письма, — сказала Джорджетта. — А я займусь матушкой.
После того как подруга ушла, Эми села за письменный стол. Она сморщила носик, узнав почерк мистера Кроуфорда. Второе письмо было от матери. Эми решила прочесть сначала письмо викария, да и покончить поскорее с неприятным делом.
«Дорогая мисс Хардвик!Искренне ваш Ф.А. Кроуфорд».
Шесть раз я перечитывал ваше немногословное послание, не в силах понять, отчего вы утратили привязанность ко мне. Я настолько пал духом, что вынужден был, в конце концов, обратиться за советом к вашим родителям. Я признался им, что боюсь, как бы вы не отдали другому те нежные чувства, что питали ко мне.
Моя дорогая, прошу, уверьте же меня, что мои опасения являются лишь плодом собственного воображения. До тех пор, пока я не получу ваши пояснения, мне остается лишь изнемогать от тоски, поскольку вас нет рядом. В данный момент мне кажется крайне соблазнительной мысль отправиться в Лондон и собственными глазами убедиться, что вы не изменились с тех пор, как мы виделись в последний раз, а остались прежней — милой деревенской девушкой. Полагаю, мои нежные чувства слишком очевидны. Все, чего я хочу для счастья, — одно или два нежных слова от вас.
Эми не могла понять, отчего мистер Кроуфорд неверно истолковал ее письмо. Она была уверена, что выразилась кратко и ясно. Немало удивили и его заявления насчет нежных чувств. До ее отъезда в Лондон Кроуфорд ни словом не обмолвился, что любит ее. Ясно как день: стоило ему понять, что она больше не желает принимать его ухаживания, и он вообразил себя влюбленным, несмотря на то что слово «любовь» произнести так и не осмелился.
Но поскольку она заявила, что не считает его подходящей для себя партией, дальнейшая переписка вовсе не обязательна. Если она напишет ему, он, чего доброго, примет это за знак поощрения. Ни ей, ни ему не будет в том пользы. Эми бросила письмо в огонь и вскрыла печать маминого письма.
Развернув листок бумаги, Эми улыбнулась. Папа предоставил вести переписку маме, потому что считал ее особой деликатной, всегда умеющей взять правильный тон. На миг у Эми защемило в груди. Господи, как же она скучала по родителям!
Мамино письмо начиналось с заверений в том, что они с отцом находятся в добром здравии. Их весьма удивило, что Эми отказала мистеру Кроуфорду, однако папа сказал, что викарий, по всему видно, со временем превратится в черствого брюзгливого старика. Мама заявляла, что доверяет суждению дочери, хотя и несколько недоумевала по поводу сложившейся ситуации.
«Неожиданная новость навела меня на мысль о возможном недоразумении. В своем письме ты весьма твердо заявила, что больше не желаешь видеть его соискателем твоей руки. Ты уверена, дочка? Я вынуждена задать этот вопрос, поскольку мистер Кроуфорд, по-видимому, искренне горюет, полагая, будто между вами было достигнуто взаимопонимание.
Мы надеемся, что сезон в Лондоне приносит тебе удовольствие, и с нетерпением ждем к лету твоего возвращения».
Эми не знала, как толковать письмо матери, и в конце концов решила, что мама хотела ее предостеречь от ошибки. Однако в правильности своего решения Эми нисколько не сомневалась.
Письмо навеяло на Эми тоску по отчему дому. Она никогда еще не уезжала на столь длительный срок и ужасно скучала по папе с мамой. Вот бы им приехать в Лондон! С другой стороны, ей хотелось как можно дольше побыть с Джорджеттой. Как подозревала Эми, этим летом подруга выйдет замуж за Бофора, если не случится нечто непредвиденное. Больше им с Джорджеттой не удастся провести так много времени вместе. И Эми немного печалилась, вспоминая, как весело им было два года назад в Лондоне — ей, Джорджетте и Джулиане.
Ее взгляд рассеянно блуждал по строкам письма. Завтра она напишет родителям. Попытается их приободрить и подтвердит, что насчет мистера Кроуфорда решила твердо и окончательно. Потом расскажет, как проводит время в Лондоне.
Эми с тоской посмотрела на альбом с набросками. Но так или иначе ей придется отдать дань вежливости и предложить свою помощь в подготовке сегодняшнего вечера.
Эми положила альбом в свой сундук для пущей сохранности и вышла из комнаты. Ее вовсе не радовала перспектива весь вечер терпеть перепады настроения леди Босвуд, но она привыкла надевать маску невозмутимости, скрывая свои мысли. Зато вечером можно будет поиграть в вист и поболтать с друзьями.
Входя в библиотеку, Уилл сделал глубокий вдох для храбрости. Ему крайне не хотелось сообщать брату о проигрыше, однако отсрочка лишь усугубляла его мрачный настрой. Он проглотил стоявший в горле ком. Брат сдерет с него три шкуры; какое право имел он проигрывать деньги, которых у него нет!
Он не станет оправдываться. Просто пообещает заплатить долг из жалованья, которое станет получать в должности управляющего. На выплату этой суммы уйдут годы работы. Но он сам натворил бед и теперь должен отвечать за последствия.
Уилл шагнул внутрь. Хок положил на стол кожаную папку и поднял на него глаза:
— Уилл, я только что вернулся.
— Да, знаю, но я хочу обсудить с тобой кое-что.
— Не сейчас, — возразил брат, перебирая стопку писем на столе. — Мне нужно принять ванну и повидаться с женой.
— Отлично. Тогда я не стану тебя беспокоить.
— Приходи ко мне сюда завтра ровно в десять утра. Мы обсудим твои новые обязанности.
Уилл колебался. Очень не хотелось, чтобы брат услышал о его долге от кого-нибудь другого.
— Эти подождут до завтра, — пробормотал Хок, рассматривая письма.
— Сегодня леди Босвуд устраивает карточный вечер, — сказал Уилл. — Вся семья приглашена.
— Посоветуюсь с женой, однако я предпочел бы остаться дома. Смертельно устал. Почему бы тебе не сопровождать матушку? Ей понравится.
— Конечно, — ответил он. — Значит, до завтра.
Хок бросил на него подозрительный взгляд:
— У тебя все в порядке?
Уилл хотел покончить с этим делом как можно быстрее, но Хок очень устал с дороги.
— Могу и подождать.
Днем раньше, днем позже — какая разница?
Эми улыбнулась, вставая из-за карточного стола вместе с лордом Карадерзом. Они выиграли, но сейчас ей хотелось только одного — поболтать с подругами. Некоторые дамы уже успели похвалить ее нефритового цвета платье с кружевной отделкой на плечах и спине. Этот сезон принес ей удовольствия больше, чем все предыдущие. Какое счастье, что она приехала в Лондон!
Кое-кто из джентльменов выразил сожаление, что леди Босвуд запретила высокие ставки. Эми нисколько не удивилась. Мать Джорджетты придерживалась строгих моральных принципов.
Лорд Карадерз повел ее к столу с напитками. Там Эми уже приметила Салли и мистера Портфри. Они перекинулись парой слов, и джентльмены откланялись, а Салли пошла наверх в дамскую комнату.
Допив свой пунш, Эми решила прогуляться по гостиной. С тех пор как приехала в Лондон, она стала держаться гораздо уверенней. Пусть она не алмаз чистой воды, зато другие дамы восхищались ее элегантными нарядами и даже хотели носить ее модели. Она слишком долго оставалась на вторых ролях. Ее часто посещала неприятная мысль — почему она не попыталась раньше? Однако прошлое не изменишь. Нужно думать о будущем — и о сегодняшнем вечере. Сейчас она счастлива, как никогда раньше.
Пройдя намеченный путь наполовину, Эми заметила Сесиль, леди Юджинию и Бернис, которые сидели в компании почтенных матрон. Это были ее старые подруги, с которыми она год за годом просидела на скамейке «желтофиолей», наблюдая, как танцуют на балу другие, вместо того чтобы танцевать самой. В прошлом году она общалась с ними реже, поскольку Джорджетта и Джулиана взяли ее под свое крылышко. А в этом году Эми избегала общества «желтофиолей» и практически не уделяла им ни минутки…
Поймав ее взгляд, Сесиль приветливо помахала рукой. Потом затормошила леди Юджинию, которая, в свою очередь, толкнула локтем Бернис. Видя их радостные улыбки, Эми решилась. Нельзя игнорировать старых подруг только потому, что они сидят в компании вдовствующих дам. Она подошла, и они подвинулись, освобождая для нее место. Эми колебалась. Но, в конце концов, стул — это всего лишь стул. И она не уделила старым подругам ни минуты с тех самых пор, как приехала в Лондон.
— Ты выглядишь просто красавицей, — сказала Юджиния.
Эми покраснела:
— Ты слишком преувеличиваешь мои достоинства, но спасибо за добрые слова.
— Мы слышали, что ты стала самой модной штучкой в свете, — сказала Бернис. — Мы тобой гордимся.
— Право же, я не сделала ничего особенного. Просто начала рисовать эскизы для собственного удовольствия, — возразила Эми.
«И вы должны меня презирать, ведь на двух предыдущих балах я к вам даже не подошла».
— Ты слишком скромна. — Сесиль убрала со лба непослушный локон. — Эми, ты сама элегантность. Твоя прическа, твое платье просто безупречны. Когда я смотрю на тебя, мне кажется, что и я могу научиться одеваться по последней моде.
— Благодарю за комплимент.
От взгляда Эми не укрылось, что тугой корсаж Сесиль и пышные рукава слишком ее полнят.
— Ты дать нам модный совет? — спросила леди Юджиния, наклоняясь к ней.
— Уверена, твоя портниха справится с этим лучше меня.
— Я не доверяю моей портнихе. — Бернис указала на свой высокий сборчатый воротник. — И вот тому подтверждение. Модистка настаивает, что он очень модный, а мне приходится задирать голову. От этого воротника у меня болит шея.
Воротник в новейшем готическом стиле плохо сочетался с круглым лицом и короткой шеей Бернис.
— Очень трудно выглядеть красивой, если тебе неудобно, — согласилась Эми. — Я усвоила этот урок на собственном печальном опыте.
— Не заедешь ли к нам на следующей неделе? — спросила Юджиния. — Будут Сесиль и Бернис. Нам бы очень хотелось с тобой посоветоваться.
— У меня мало опыта, — смутилась Эми.
— Пожалуйста, не отказывай нам, — продолжала Юджиния. — Мы так скучали по тебе! И надеемся услышать твои советы.
Эми тоже не хватало старых подруг.
— Отлично. Я расскажу вам все, что выведала у подруг и из модных журналов.
Бернис захлопала в ладоши.
— Я знала, что ты нас не забыла!
Эми сумела удержать улыбку, однако слова Бернис поразили ее в самое сердце. Обещав вскоре заехать с визитом, она поспешила откланяться и пошла прочь, усиленно обмахивая веером пылающее лицо. Слова Бернис эхом отдавались в ее ушах снова и снова.
«Я знала, что ты нас не забыла!»
Она сгорала со стыда. Она пренебрегала подругами, поскольку не хотела, чтобы в глазах остальных ее хоть что-то связывало с «желтофиолями». Сейчас, когда они предложили ей стул, она не хотела садиться. Как могла она быть такой эгоистичной, такой невнимательной? Каково бы ей было, если бы Джорджетта и Джулиана вздумали обойтись с ней подобным унизительным образом? Уж Эми-то знала, как чувствует себя девушка, которую не замечают и которой пренебрегают.
К глазам подступила горячая влага. Щеки горели. Но устраивать сцену нельзя. Пробираясь сквозь толпу гостей, Эми старательно делала вдох за вдохом, чтобы сохранить самообладание. Опасность разрыдаться приближалась с каждой минутой. Но не идти же в дамскую комнату, где ее состояние непременно заметят! Выйдя за дверь гостиной, она бросилась мимо толпы на лестничную площадку и сбежала вниз по лестнице.
Эми подумала, не пойти ли в библиотеку, но увидела, как оттуда выходят джентльмены. Она поспешно повернула направо и устремилась по лестнице черного хода. Остановилась перед дверью, ведущей на кухню, и рукой в перчатке вытерла слезы, которые уже бежали по щекам. Носового платка у нее не было.
Эми прижала руку к ноющей груди. Она пренебрегла подругами, а они были так милы с ней! Им бы следовало назвать ее двуличной или вообще забыть о ее существовании, а они радушно приняли ее в свою компанию и осыпали комплиментами. Она не хотела их обидеть, но тем не менее именно это и сделала. Думала лишь о себе и желала избавиться от ярлыка «желтофиоли». Преобразившись внешне в модную светскую штучку, она позволила прорасти дурным побегам в своей душе, и теперь ей было очень стыдно.
На кухне гремели горшками, слышался смех. Потом чей-то голос раздался прямо за дверью. Сердце Эми испуганно подскочило. Вдруг кто-нибудь сейчас выйдет и обнаружит ее за кухонной дверью? Эми повернула налево и подергала ручку двери, ведущей в винный погреб. Она оказалась открытой. Эми шагнула внутрь, закрыла за собой дверь и с облегчением перевела дух. Здесь оказалось слишком прохладно, но по крайней мере она была избавлена от любопытных глаз.
Звук шагов на каменном полу.
Затаив дыхание, Эми вжалась спиной в холодную стену. Ноги подгибались. О Господи, кто это может быть? Она силилась рассмотреть что-нибудь в темноте. Не броситься ли к двери? Или дождаться, когда уйдет этот человек? Эми на ощупь пробиралась вдоль стены, и тут вспыхнул огонь свечи.
Шаги приближались. Ближе, ближе! Ее сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.
— Кто здесь?
Эми вздрогнула всем телом, услышав этот голос. Нет, этого не может быть. Наверное, это кошмарный сон. Слишком хорошо знала она этот голос. Проклятие! Что здесь делает Дьявол?
Он подошел ближе. Язычок пламени единственной свечи бросал мерцающие блики на его лицо.
— Мисс Хардвик, вы шли за мной?
— Нет. Что вы здесь делаете?
— Восторгаюсь превосходной коллекцией вин лорда Босвуда, — ответил он. — Случайно увидел, что дворецкий оставил дверь открытой, и проник сюда посмотреть. Но вы не ответили на мой вопрос.
— Оставьте меня в покое.
Эми снова шмыгнула носом.
— Вы плачете?
— Н-неет…
Ее лицо пылало. Подумать только, именно он, а не кто другой, стал свидетелем ее слез! Дьявол. Человек, который обманом пытался увлечь ее втемную комнату.
Она услышала шорох ткани, а затем он вручил ей носовой платок.
— Вытрите глаза.
Промокнув лицо, Эми вернула ему платок.
— Принесу вторую свечу: здесь, на лестнице, слишком темно. Не двигайтесь, — велел он.
Едва Дарсетт сделал шаг в сторону, как Эми повернулась, чтобы спастись бегством, но больно ударилась бедром о деревянный ящик и громко охнула. Он подскочил к ней в несколько широких шагов.
— Вы ударились.
— Обзавелась синяком, и только, — возразила она.
По правде говоря, ей было очень больно. Скоро место ушиба станет фиолетовым, и нога припухнет. Лиззи непременно увидит, когда будет помогать ей раздеваться на ночь.
— Вот двойной подсвечник, но вы вызовете подозрения, если возьмете его. Стойте смирно, пока я не отыщу вторую свечу, — приказал он. — Вы же не хотите упасть и ушибиться? Вам будет трудно объяснить, как это случилось.
Разумеется, так было бы разумней всего. Эми сцепила руки. Принес бы он поскорее свечу! Она почти не видела Дьявола в темноте, только смутно различала движущуюся фигуру. Она не знала, сколько времени прошло, однако волновалась все больше и больше.
— Нашел.
Слава Богу! Сейчас Дарсетт зажжет свечу, и она убежит.
Он зажег вторую свечу от первой, потом повернулся, и Эми увидела бутылки внутри подставок в форме ромба. Под ними стоял длинный стол. Бутылок было огромное количество — столько Эми не видела за всю жизнь. Коллекция лорда Босвуда, должно быть, стоила целое состояние. Мистер Дарсетт приблизился к ней вплотную.
— Я провожу вас до двери. Идите наверх первая. Я подожду несколько минут, прежде чем подняться за вами.
Эми кивнула.
Он предложил ей руку, и она ее приняла. От него исходил слабый запах сандалового мыла. Когда они добрались до двери, у Эми пересохло во рту. Все, чего ей требовалось, — так это выйти незамеченной. К счастью, щеки больше не заливались предательским румянцем. Оставалось лишь сбежать, быстро и незаметно. Они были уже у самой двери, когда с другой стороны раздались шаги.
Эми задержала дыхание. Ее сердце подскочило. Какой ужас — сейчас их обнаружат!
Мистер Дарсетт сделал ей знак, повернул назад и быстро повел ее в глубь погреба, и они спрятались за деревянными ящиками и задули свечи. Ее нервы натянулись до предела. И мистер Дарсетт находился совсем рядом, она слышала, как он дышит. «О Боже, не дай им нас обнаружить!»
Звякнул ключ, который вставили в замок. Затем раздался щелчок. Эми закрыла рот ладонью.
Шаги удалялись.
— Вот черт, — пробормотал Дьявол. — Нас заперли!
— Нам нужно найти уединенное местечко, — сказал Бо.
Сидя вместе с Бо в нише окна, Джорджетта напустила на себя притворно скромный вид.
— Мама заметит, что мы исчезли.
— Вам известны мои намерения, — пожал плечами он. — Дайте мне знать, и я сделаю предложение хоть завтра.
— Только не теперь. Я не хочу ставить Эми в неловкое положение, — сказала Джорджетта. — Она решит, что ей следует уехать.
— Я в отчаянии, — признался Бо.
Джорджетта понимала, что он имел в виду. В парке она успела почувствовать, как к ее животу прижимается длинный твердый выступ. Но ей требовалось больше, чем его мужское желание.
— Понимаете ли вы, как сильно я вас хочу? — шепнул он.
Джорджетта опустила глаза.
— Понимаю, но дело не только в этом. Я сама должна принять решение. Иначе вы и ваша матушка так и будете думать, будто вы лучше меня самой знаете, что для меня хорошо и что плохо, и продолжите строить планы, даже не посоветовавшись со мной.
— Вы знаете, какие чувства я к вам испытываю, — прошептал Бофор. — Как только мы поженимся, наши семьи перестанут вмешиваться.
Джорджетта взглянула на него с сомнением.
— Мне нужны хоть какие-нибудь гарантии. Мы можем обручиться, пока у вас живет мисс Хардвик. По крайней мере, в этом случае нам предоставят некоторую свободу.
— Прошу, дайте мне еще несколько недель. Эми я тоже нужна.
— Мне кажется, в этом сезоне ваша подруга вполне преуспевает, — заметил Бо. — Я согласен подождать еще три недели.
— Нет, Бо, этого слишком…
— Три недели, — твердо сказал он. — Не больше.
— Вы диктуете свои условия, — возмутилась Джорджетта.
— Должны быть установлены сроки. Ведь вы так и будете откладывать, если я не проявлю твердость.
— Достаточно.
Она встала.
Тогда вскочил и Бо и успел поймать ее за руку.
— Нет, Джорджетта! Я устал от бесконечных отговорок.
— Значит, вы свободны и можете найти новый предмет воздыханий, — отрезала она.
Бо стиснул зубы.
— Отлично. Желаю всего хорошего.
Ее охватил ужас.
— Нет-нет, я не всерьез. Просто сорвалось с языка.
— Решайте. Я не могу вечно терпеть неопределенность. — Бофор бросил взгляд в сторону карточного стола. — Улыбайтесь! Сюда идет ваша матушка.
Джорджетта поспешно приподняла уголки губ, чтобы скрыть замешательство. Он торопил ее с принятием решения, а ведь брак — это на всю жизнь. Все полагали, что она охотно сделает этот шаг, а она совсем не была к этому готова. Джорджетта не хотела, чтобы кто-то устанавливал сроки. Она сама должна была почувствовать, что время настало.
Подошла мать.
— Лорд Бофор, не возражаете, если я скажу дочери несколько слов наедине?
— Нисколько.
Поклонившись, он зашагал прочь.
Джорджетта опасалась, что мать видела, как они ссорились, и затаила дыхание.
— Ты видела мисс Хардвик? — спросила мать. — По словам леди Уоллингем, она покинула гостиную примерно полчаса назад. Кажется, твоя подруга была очень расстроена.
— Наверное, она сейчас в дамской комнате, — ответила Джорджетта. — Пойду взгляну.
Через несколько минут Джорджетта вошла в дамскую комнату, где обнаружила Юджинию.
— Ты не видела Эми?
— Когда она выходила из гостиной, но с тех пор прошло довольно много времени.
— Спасибо. Возможно, Эми неважно себя почувствовала и решила пойти прилечь, — предположила Джорджетта.
Затем она проверила комнату Эми, но она была пуста. И Лиззи тоже ее не видела. Исчезновение подруги показалось Джорджетте странным. Может быть, она уже вернулась за карточный стол?
Джорджетта кинулась в гостиную, но Эми там не оказалось. Она остановилась, чтобы поговорить с вдовствующей графиней Хокфилд и ее дочерью.
— Я успела соскучиться по Джулиане. Надеюсь, она в добром здравии?
— О да, — откликнулась Пейшенс. — Хок лишь сегодня вернулся домой, и им захотелось провести тихий спокойный вечер дома.
— Если, конечно, не помешает малышка Эмма, — добавила вдовствующая графиня. — Кстати, вы, случайно, не встречали моего сына, Уильяма?
— Нет, — ответила Джорджетта.
Однако отсутствовали уже двое — и Эми, и мистер Дарсетт. Простое совпадение? Но Джорджетта не забыла, что рассказывала ей Эми об их прошлой встрече с мистером Дарсеттом.
— Он вышел из гостиной больше получаса назад, — уточнила Пейшенс.
— Вероятно, у него назначены другие дела.
Вдовствующая графиня обмахнула веером лицо.
— Сегодня он сопровождает нас и один никуда не уедет.
— Уверена, он скоро вернется. — Присев в реверансе, Джорджетта направилась в сторону бального зала, пока не заметила Бо, который разговаривал с мистером Осгудом и мистером Портфри. — Бо, могу я с вами поговорить?
Настороженно взглянув на Джорджетту, Бо отвел ее в сторону.
— В чем дело?
Джорджетта прикусила губу, от души кляня себя за то, что сделала его несчастным.
— Вы видели мистера Дарсетта?
— Мельком, когда приехал сюда. Почему вы спрашиваете?
— Вдовствующая графиня Хокфилд интересовалась. Вот я и подумала — может, вы знаете, не уехал ли он.
Бо пожал плечами.
— Тогда, может быть, вы, случайно, видели Эми? — продолжала она.
— Не видел ее уже довольно долго. У нас пропали сразу два гостя?
— Я уверена, это просто совпадение, — возразила Джорджетта.
— Вероятно, — с безразличием отозвался он.
Джорджетта почувствовала болезненный укол в сердце, ведь она действительно питала к нему нежные чувства.
— Бо, мне так жаль! Прошу, будьте со мной терпеливее.
Бо мрачно усмехнулся, встречая ее взгляд.
— Вы все время жалуетесь, что кто-то решает за вас, однако свое решение вы все-таки вынесли.
Джорджетта приподняла брови:
— Не понимаю.
— Вы решили, что мне не стоит делать вам предложение и что мы должны повременить со свадьбой. А у меня вообще нет права голоса.
— Наверное, нужно постучать в дверь, — предложила Эми.
Дарсетт зажег двойной подсвечник, поставил на пол и снял перчатки. Затем, нагнувшись, принялся изучать замочную скважину.
— Дайте мне одну шпильку из вашей прически.
— Вы и вправду умеете открывать замки?
От этого типа вполне можно ждать чего угодно.
— Нет. Но я бы попытался, принимая во внимание обстоятельства. Прошу, дайте шпильку.
Эми стянула длинные перчатки и зажала в руке; вытащила из волос шпильку, и длинный локон упал ей на грудь.
Он посмотрел на ее волосы.
— Какие длинные!
Эми протянула ему шпильку. Дьявол принял ее, и их пальцы на миг соприкоснулись. Она судорожно втянула воздух сквозь зубы — столь необычным было ощущение.
Свечи горели, бросая тени на его лицо. Дарсетт стоял неподвижно, точно статуя, только дыхание чуть участилось. Его молчание встревожило Эми.
— Замок, — шепнула она.
— Вы правы.
В его голосе послышалась легкая хрипотца. Минута тянулась мучительно долго. Потом он нагнулся, чтобы еще раз осмотреть замочную скважину.
Эми облегченно перевела дух. Она пыталась убедить себя, что это было случайное, мимолетное прикосновение. Но каковы ощущения! Ничего подобного она еще не испытывала. Конечно, это же не мужчина, а Дьявол.
Дарсетт вставил шпильку в замок и начал ею орудовать. Слушая, как он тычет и скребет в замке шпилькой, Эми начала волноваться все сильнее.
— Попробуйте согнуть ее.
Он весело усмехнулся.
— После того как я открою дверь, помогу вам поправить прическу.
Эми фыркнула.
— Вы? В роли горничной?
— Похоже, у вас нет другого выхода.
Она нетерпеливо топнула ножкой.
— Дайте мне знать, когда вам надоест ковырять в замке. Тогда я постучу.
— Ключ есть только у дворецкого, — заметил он. — А дворецкий, вероятно, сейчас на посту в передней.
— Да, но если мы будем непрерывно стучать, сюда непременно придет кто-нибудь из слуг. Вы попросите его привести дворецкого.
— Если они нас услышат. Лучше уж открыть замок.
— Право же, шпилькой его не открыть.
— Вы так верите в меня!
Однако через несколько минут Дарсетт тяжело вздохнул, выпрямился и сбросил сюртук. Положив его на пол, опустился на колени и снова сунул шпильку в замочную скважину.
Эми наблюдала за ним, прислонившись спиной к стене. Он закатал рукава и вдруг обернулся к ней:
— Будьте любезны, подержите.
— Разумеется.
Она подошла, и он передал ей подсвечник.
— Держите поближе, чтобы я мог видеть.
Мерцающий свет выхватывал из темноты поросль черных волосков на его предплечьях и выпуклые бугры мышц.
— Вы в отличной форме, наверняка чтобы нравиться дамам.
Не успели эти слова сорваться с ее языка, как она уже раскаялась в том, что сказала.
— Я занимаюсь фехтованием, боксом и верховой ездой, — сообщил он. — Когда я путешествовал, привык к ежедневной физической активности. — Он вытащил из замка шпильку. — Сломалась. Дайте другую.
— Моя прическа будет безнадежно испорчена, а дверь вы все равно не откроете.
Неужели он не понимает, что людям хватит одного взгляда на ее растрепанные волосы, чтобы обо всем догадаться?
— Дайте мне попытаться, — не сдавался он. — Вашими волосами мы займемся потом.
— Если я постучу в дверь, нас кто-нибудь услышит.
— Попробуйте.
У него были большие сомнения насчет того, стоит ли это делать. Если их найдут, кому-нибудь, например женщинам его семьи, может прийти в голову мысль заставить их пожениться.
Мисс Хардвик поставила подсвечник на пол и стукнула кулаком в дверь. Уилл надел сюртук.
— Давайте надеяться на лучшее, — предложил он. — Есть вероятность, что у них закончится вино или херес. Тогда они отправят дворецкого открыть дверь.
Эми постучала снова.
— Вы отобьете себе костяшки, — заметил он, поднимая с пола подсвечник. — Чтобы скрасить ожидание, может, откроем бутылку чудесного вина из запасов Босвуда?
— Очень нам это поможет, если мы напьемся допьяна!
— Есть огромная разница между тем, чтобы напиться, и бокалом-другим вина. — Дарсетт вернул ей шпильку. — Можете кипятиться сколько угодно. А я намерен извлечь выгоду из создавшегося положения. — Он поставил подсвечник на стол и занялся поисками штопора. — Прекрасно. Что бы мне выбрать? Мадеру или портвейн?
— Мадеру.
Эми подошла и встала сзади.
Дьявол насмешливо поиграл бровью.
— Вы намерены напиться?
— Один стакан не повредит.
— Значит, один стакан. Я допью остальное.
— Прошу заметить, что я этому вовсе не удивляюсь.
Дарсетт выбрал бутылку, воткнул в пробку штопор и потянул. Раздался хлопок. Он огляделся по сторонам.
— Стаканов нет. Нам придется пить прямо из бутылки.
— Отвратительно.
Он поднес бутылку к губам.
— Ага, — воскликнул он. — Прекрасное вино! Мои поздравления Босвуду.
Эми отняла у него бутылку и сделала глоток.
— Не верится, что я это делаю.
Дьявол рассмеялся:
— Я сохраню ваш отвратительный поступок в тайне.
— Ха-ха. — Эми сделала второй глоток. — Кажется, там, возле бочек, стоит стул?
Дарсетт пошел к бочкам и взял стул, вернулся к столу, уселся и похлопал себя по колену.
— Сядем вдвоем.
Она удивленно открыла рот.
— Вы и вправду полагаете, что я сяду к вам на колени?
— У нас всего один стул.
— Будь вы джентльменом, предложили бы мне стул, а не колено.
— Но я же Дьявол. Будьте душкой, принесите бутылку.
Эми подскочила к нему и встала, держа бутылку над головой.
— Клянусь, я вылью вино вам на голову, если не встанете.
Он встал и шаркнул ногой:
— Ваш стул, мадемуазель.
Когда Эми села, он снова пошел к бочкам и вернулся со вторым стулом в руках.
— Вы солгали!
Дарсетт коварно усмехнулся.
— А вы разрушили мои надежды.
Фыркнув, Эми глотнула из горлышка.
Дьявол поискал часы в жилетном кармане и подошел к столу, чтобы при свете свечи узнать, который час.
— Полночь. Я оставлю часы здесь. Напомните, чтобы я их забрал, когда нас спасут.
— Не знаю, как долго продлится вечеринка, — заметила Эми.
Уильям знал, что может пройти еще два или три часа, но промолчал. Когда он снова сел, Эми отпила еще вина и отдала бутылку ему. Он сделал глоток.
— Почему вы плакали?
Она промолчала.
— Вас кто-то обидел?
— Как раз наоборот.
— Вы плакали, потому что кто-то сделал вам комплимент?
Он, казалось, удивился.
— Нет. Я обидела старых подруг.
— В это невозможно поверить. Джулиана восхищалась вашей добротой.
Эми тяжело вздохнула.
— Я ими пренебрегла.
— Что произошло? — Она вслушивалась в бархатистые раскаты его голоса. — Право же, вы не могли совершить дурного поступка.
— Именно совершила, — сказала она, и ее голос задрожал.
Дарсетт сделал глоток вина.
— У меня весьма богатый опыт по части дурных поступков. Позвольте же мне рассудить.
Эми опять тяжело вздохнула. Просто не верится, чтобы она обсуждала с ним подобные вещи! Не иначе, вино развязало ей язык.
— Расскажите мне, и я, вероятно, сумею вам помочь. Вы не можете судить себя беспристрастно.
Эми разглядывала свои руки, сложенные на коленях, стыдясь того, что сделала.
— Я пренебрегла старыми подругами, с которыми была знакома — с тех пор, как начала выезжать. Не хотела, чтобы меня считали одной из «желтофиолей». — Ее глаза снова налились слезами. — Мне так стыдно!
Дьявол протянул ей носовой платок.
— Понимаю. Нас часто судят по тому, с кем мы водим дружбу. Особенно в свете.
— Мне следовало быть выше этого, — всхлипнула она. — Но хуже всего то, что эти Девушки с радостью приняли меня, хотя я обошлась с ними ужасно.
— Эта беда поправима. Поскольку они по-прежнему считают вас своей подругой, у вас есть возможность исправить ошибку. Представьте их своим новым друзьям.
— Они уже знакомы, однако мне придется немало потрудиться, чтобы сдружить их и помочь найти общий язык. — Эми взглянула на него. Лицо Уильяма скрывалось в тени, и она не видела его выражения. — Меньше всего я ожидала получить дельный совет именно от вас. Спасибо.
Дарсетт хмыкнул.
— Хочу извиниться за то, что произошло во время нашей прошлой встречи.
Конечно, она не знала, что он намеревался скомпрометировать ее ради того, чтобы получить ее приданое. Как он мог вынашивать столь бесчестный план? Уильям был сам себе противен. Но сегодня дело принимало совсем дурной оборот, поскольку мисс Хардвик, похоже, забыла об осторожности и открыла свои слабые места.
— Я думала о том, чтобы простить вас, но только ради себя самой, — ответила она. — Держать на кого-то обиду — это отравлять душу. Теперь я думаю, что прошу вас потому, что вижу в вас доброе начало.
Уильям сделал новый глоток.
— Смотрите не ошибитесь. Что можно сказать в мою пользу? Почти ничего.
— У вас прекрасная большая семья. Я вам завидую. Я всегда мечтала о братьях и сестрах.
— Должно быть, у вас есть кузены и кузины, дядюшки и тетушки.
— Мои кузены и кузины намного старше меня. — Эми вздохнула. — Я стала для родителей некоторым образом неожиданностью. Они жили в браке долгие годы, когда я появилась на свет. Они называли меня маленьким чудом.
Дьявол отпил еще вина и передал бутылку Эми.
— Почему ваши родители не приехали в Лондон?
— Они не любят город так, как люблю его я. Джорджетта пригласила меня погостить на сезон, и я приняла приглашение.
Она тоже сделала глоток.
— Где ваш дом? — спросил он.
— Малмсбери, в графстве Уилтшир.
— А, Котсуолдские холмы.
Уильяму живо представилась пожилая чета: вот они мирно спят в своих ночных чепцах, не ведая, что их «маленькое чудо» сидит взаперти, наедине с известным лондонским развратником. Проклятие!
Допив вино, Уильям поставил на стол пустую бутылку.
— Хотите еще вина? Могу открыть еще одну.
— Почему бы нет? У меня немного кружится голова.
— Мисс Хардвик, вы пьяны?
Эми рассмеялась.
— Мне не следует веселиться. Мы тут застряли.
— Раньше или позже, но нас найдут. — Кажется, она выпила более чем достаточно. Вспомнив о вине, Уильям ощутил вдруг одну весьма насущную потребность. — Тема неделикатная, однако мы выпили много вина. Кажется, я видел в соседнем помещении сухой ночной горшок.
— О, я могу подождать, — произнесла Эми, давясь от смеха.
Дьявол вздохнул.
— Может быть, нас найдут очень не скоро. Прошу вас, идите первая.
Схватив подсвечник, она шмыгнула мимо него, нагнув голову. Потом, когда она вернется, придется все тут обыскать. Нужно найти, на чем спать. Хотя вряд ли тут отыщется хоть что-нибудь способное обеспечить относительное удобство на твердом полу.
Когда Эми вернулась, он заметил, что она дрожит, и набросил свой сюртук ей на плечи.
— Лучше?
— Да.
Уильям тоже вышел. Потом осмотрел солому, которой были набиты ящики из-под бутылок, но соломы оказалось совсем немного. И она казалась колкой и неудобной. Удастся ли им сегодня вообще поспать?
Он вернулся с подсвечником в руках и посмотрел на часы. Поморщился: три часа утра. Следует предпринять последнюю попытку избавиться от необходимости провести ночь в холодном подвале. Уильям обернулся к Эми:
— Думаю, нам стоит еще раз позвать на помощь.
— Да. Согласна. — Вместе с Уиллом она подошла к двери. — Как вы думаете, леди Босвуд должна была уже нас хватиться?
Вероятно, все заметили их отсутствие, и одному Богу известно, каковы будут последствия. Несомненно, леди Босвуд расспросила и дворецкого, и горничных, но никому и в голову не пришло сообщить об их исчезновении кухарке или судомойкам!
Дарсетт опустился на четвереньки перед дверью.
— Помогите! Нас заперли!
Потом крикнул еще раз:
— На помощь!
Уилл звал снова и снова. Ответа не было. Они упустили возможность сбежать отсюда, когда приходил дворецкий. Разумеется, они не хотели, чтобы их кто-то видел, и не рассчитывали, что дворецкий запрет подвал на ключ. Разочарованно вздохнув, Уилл встал и отряхнул колени.
— Вы сдаетесь? — спросила она.
Уилл взглянул на Эми.
— Мне жаль, но поблизости никого.
Подхватив юбки, Эми бросилась к двери и заколотила по ней кулачками. Он попытался ее оттащить, а она стала вырываться:
— Пустите меня!
— На ваши вопли сбежится полдома, если только их услышат…
— На это я и надеюсь, грубиян!
Уильям взял ее за руку и повел за собой.
— Тише, тише. Вы заставите меня краснеть — сколько комплиментов в адрес моей особы.
— Я презираю вас еще сильнее.
— Какая жалость. А мне казалось, я смог вас немного развеселить.
— Вы… Вы…
Уилл остановился.
— Тихо. Нравится вам это или нет, но нас здесь заперли. Нам не хватит соломы даже на самый скудный матрас, у нас нет огня, и становится все холоднее. Мы оба выбились из сил, и озноб пробирает до костей. Предлагаю согреваться друг от друга.
— Что?
Она, кажется, начала приходить в ярость.
Уильям коснулся ладонью ее подбородка.
— У вас покраснел нос и щеки холодные. По правде говоря, я тоже изрядно продрог без сюртука. — Уилл вздохнул. — Если позволите, я сяду, а вы на меня — сверху. Потом мы укроемся моим сюртуком и так сохраним тепло.
Эми кивнула и поникла головой.
— Давайте найдем место, где по крайней мере нет сквозняка. — Он снова взял ее руку. — Вам не нужно облегчиться еще раз?
У Эми вытянулось лицо.
— Я не хочу вас оскорбить. Просто пытаюсь устроить нас обоих как можно удобнее в столь прискорбных обстоятельствах.
Она подала ему сюртук, схватила подсвечник и поспешила в соседнее помещение. Уилл расхаживал туда-сюда, стараясь согреться. Когда Эми вернулась, он подвел ее к одному из стульев и закутал в сюртук.
— Я сейчас вернусь.
Удовлетворив телесную нужду, Уильям ослабил узел галстука, расстегнул ворот рубашки и растер руки, направляясь назад к стулу. Эми стиснула руки и отвернулась. Он сел перед ней на корточки.
— Эми, со мной вам будет тепло, и вы будете в безопасности.
Она шмыгнула носом.
— Я не разрешала называть меня по имени.
— Вы можете называть меня Уиллом — это сокращенно от Уильяма.
— Они заставят нас п-пожениться, н-не т-так ли?
Ужасная правда начинала доходить до ее сознания, но он не счел нужным развивать эту тему.
— Здесь холодно, и у вас стучат зубы. Идемте, — потянул ее за собой Уилл, помогая встать.
Он оставил галстук на спинке стула и повел Эми в угол. Сел, привалившись к стене, и протянул к ней руки. Она робко устроилась у него на коленях. Тогда он накрыл сюртуком себя и девушку и привлек ее голову себе на плечо. Эми снова вытерла глаза, и он поцеловал ее в лоб.
— Постарайтесь уснуть.
— Сомневаюсь, что у меня получится, — шепнула она.
— Вам холодно?
— Не очень, но вы очень жесткий и неудобный.
Уилл тихо рассмеялся, и его дыхание повисло облачком в холодном воздухе.
— Зато вы очень мягкая.
Эми подняла голову и посмотрела на него. Он поцеловал ее холодную щеку, мимоходом отметив, что от ее кожи исходит слабый аромат розового мыла. Их губы разделяли ничтожные дюйм или два. Напряжение росло, сковывая их невидимыми цепями. Уилл попытался убедить себя, что поцелуй в данных обстоятельствах можно расценить как способ для спасения. Но, разумеется, ему просто захотелось ее поцеловать.
— Остановите меня, если сочтете нужным, — прошептал он.
Эми промолчала, но он слышал, как участилось ее дыхание.
— Считаю до трех, — сказал он.
«О Боже! Кажется, я не хочу его останавливать».
— Раз.
Казалось, его голос звучал угрожающе.
Он Дьявол, и ему нельзя доверять.
— Два.
«Ты уже погибла».
— Три, — хрипло пробормотал он.
«Поцелуйте меня, пока храбрость меня не покинула».
Уильям легко коснулся губами ее губ. Поцелуй был нежным, как касание крыла бабочки, и столь же мимолетным. Ее еще ни разу не целовал мужчина. Эми хотела насладиться этим новым ощущением, и он приподнял ее лицо, задержавшись лишь на миг, прежде чем поцеловать снова. Твердость его губ завораживала. На этот раз Дьявол действовал настойчивее и обнял ее рукой, прижимая к себе так, что ее грудь оказалась плотно прижатой к его твердой как скала груди. Оказалось, что это захватывающее ощущение — находиться в объятиях мужчины.
Разумеется, пора было его остановить, и Эми всерьез намеревалась это сделать. Но он провел языком там, где смыкались ее губы, и она невольно раскрыла рот, чтобы позволить языку скользнуть внутрь. От изумления она едва могла дышать, однако его язык продолжал дразнить ее, и Эми уже не думала ни о чем, кроме этого нескромного вторжения.
Только Дьявол умеет так целоваться.
Уильям оторвался от ее губ, и она судорожно вздохнула. Аромат его тела проникал в нее, отнимая способность внимать голосу разума. Он снова накрыл ее губы своими, но на этот раз увлек ее язык в свой рот. Эми чувствовала, что находится в его власти. Или это винные пары туманили ее мозг? Что бы там ни было, ей решительно недоставало сил потребовать, чтобы он перестал ее целовать так чудесно. К несчастью, сидевшая в ней развратница шептала: «Да, да, да!»
— Я чувствую вино на вашем языке, — сказал он так нежно, что у Эми занялось дыхание.
Его язык снова оказался у нее во рту. Медленно отступил, потом атаковал снова. Еще и еще. Эми чувствовала, как плавятся ее кости, кружится голова, и странный восторг постепенно охватывает ее всю. Право же, этот человек действительно дьявол, раз знает такие штучки, которые заставляют забывать обо всем на свете, кроме этой влажной, интимной ласки.
Уилл уткнулся носом в ее шею.
— Мне нравится, как пахнет ваша кожа.
Потом влажная дорожка его поцелуев двинулась вниз по шее. Внизу у горла билась жилка; он лизнул ее там, и Эми вдруг испугалась. Но времени на раздумья не было, поскольку горячий язык уже исследовал кожу вдоль низкого выреза платья. Эми прикусила губу, чтобы не закричать, когда он коснулся ее сосков. Потом язык спустился в ложбинку между грудями, а ладонь легла на грудь снизу, и она не сумела сдержать судорожного всхлипа.
Уилл прижался лбом к ее лбу и погладил по спине. Разумеется, он был возбужден, но их дыхание замерзало в воздухе, к тому же она была невинна. Он снова привлек ее голову себе на плечо и зарылся лицом в волосы.
Тонкая рука легла ему на грудь.
— Как сильно бьется ваше сердце…
Уилл обнял ее крепче, слегка обескураженный ее невинностью. Она не знала, как поцеловать его в ответ, но быстро поняла, как это делается. Женщины, с которыми он имел дело всю жизнь, были независимы, знали этот мир и не задерживались возле него надолго. Он укладывал их в постель, делил с ними несколько минут удовольствия, но всегда держал на расстоянии. Он искал удовольствия, а не близости.
Уилл пытался убедить себя, что они с Эми сумеют изобрести предлог, чтобы избавиться от брака поневоле. Однако близилось утро и он понимал, что все заметили их отсутствие. Им отсюда не сбежать, пока не встанут слуги. Может быть, прибегнуть к подкупу? Но у него при себе нет денег. В любом случае, если слуга их услышит, тут же сообщит дворецкому, у которого находится ключ. В свою очередь дворецкий, человек честный и, несомненно, преданный хозяевам, сообщит о происшествии Босвуду.
Уильям вслушивался в ровное, глубокое дыхание девушки. Она спала. В нем пробудились инстинкты мужчины-защитника. Может быть, совместное заточение создало между ними некую связь? Жаль, что это ненадолго. Если их вынудят к браку, они скорее всего станут жить раздельно, как большинство супружеских пар светского общества. Он станет путешествовать, а Эми займется своими платьями.
Уилл вздохнул. На сегодня он сделал все, что мог. А делами дня завтрашнего он займется, когда наступит завтра.