Рассказывают, что в древние века и давно минувшие времена жил в земле персов царь по имени Мухаммад, сын Сабаика, который правил царством Хорасан. Каждый год царь Мухаммад отправлялся в походы против стран неверных: в Индию, Синд, Китай и области, которые находились за рекой. Был он царем справедливым, отважным, благородным и щедрым и любил повести и рассказы, сказания, истории и беседы о нравах древних и жизнеописания великих мужей минувших времен, почитал и осыпал подарками всех, кто знал их и умел интересно рассказывать. Говорят, что однажды к нему явился некий человек и поведал одну повесть, которая очень понравилась царю Мухаммаду, так же как и его умение рассказывать. Царь одарил этого человека нарядной одеждой, тысячью динаров, оседланным и взнузданным конем, обновил его одежду с ног до головы и сделал ему много других царских подарков. Рассказчик взял все эти подарки и уехал.

Затем к царю приехал другой искусный сказитель с чудесными рассказами и поведал их царю; его рассказы и повести тоже понравились царю, он одобрил искусство его речи и велел выдать ему ценные подарки, в том числе тысячу хорасанских динаров и коня со сбруей.

После этого молва о царе Мухаммаде распространилась по всем странам. Слухи о нем дошли и до купца по имени Хасан. Хасан был человеком благородным, щедрым и искусным поэтом.

У царя был дурной и завистливый везир, который не любил людей, ни бедных, ни богатых. Если кто-либо приезжал к царю и тот дарил ему что-нибудь за его удивительные рассказы, везир сразу же начинал ворчать: «Эта страсть царя разоряет царство, разрушает страну и губит нашего повелителя». Все эти слова он говорил от злости и зависти, а не из добрых побуждений.

Услышав о купце Хасане, царь послал за ним, и его привели. Когда купец предстал перед царем, тот сказал: «О купец Хасан, мой везир противится и ворчит из-за подарков, которые я дарю поэтам, сказителям, рассказчикам и чтецам стихов. Теперь я хочу, чтобы ты поведал мне какой-нибудь редкий и диковинный рассказ, которого я не слышал раньше. Если мне понравится твоя повесть, я отдам тебе целый город с многочисленными замками, увеличу твои наделы, все мое царство будет к твоим услугам. Я назначу тебя старшим везиром, ты будешь сидеть по правую руку от меня и творить правосудие над моими подданными. Но если ты не сделаешь того, что я прошу, я отберу у тебя все, что у тебя есть, и изгоню из страны». — «Слушаю и повинуюсь! — ответил купец Хасан, — но твой слуга просит тебя потерпеть один год, и тогда он сможет рассказать тебе такую историю, подобно которой никогда в жизни ни ты, ни кто-либо другой не слышал и лучше которой трудно придумать». — «Хорошо, я даю тебе один год сроку». Затем царь подарил ему нарядную одежду, которую тут же надели на него, и строго-настрого наказал ему: «Сиди дома, никуда не уходи и не покидай его в течение года, а за это время приготовь то, что обещал мне, и я обрадую тебя тем, что обещал тебе, но если ты, купец, не сделаешь этого, то ни ты меня не знаешь, ни я тебя».

Купец Хасан поцеловал землю перед царем и вышел. Придя домой, Хасан выбрал пятерых лучших своих невольников, которые умели читать и писать, были учеными, сведущими в разных науках, образованными людьми, дал каждому из них пять тысяч динаров и сказал им: Я воспитывал вас ради такого дня. Помогите мне удовлевтворить желание царя и спасите меня от его наказания». — «Чего ты хочешь от нас? — спросили невольники, — Мы готовы пожертвовать ради тебя жизнью!» — «Я хочу, чтобы каждый из вас поехал в одну из стран, изыскал там ученых и образованных людей, сказителей диковинных историй и удивительных повестей. Вы должны найти повесть о Сайф ал-Мулуке и привезти ее мне. Тому из вас, кто найдет и привезет ее, я подарю драгоценные одежды и много другого добра, и он будет у меня в самом большом почете».

Затем купец Хасан решил направить одного из невольников в страны Инда и Синда, второго — в Хорасан и сопредельные области, третьего — в Магриб и его окраины, четвертого — в Китай, Аджам и их области, а пятого — в Сирию и Египет. Он выбрал благоприятный день для их отъезда и сказал им: «Отправляйтесь в такой-то день и постарайтесь достать то, что мне нужно. Ради этого не жалейте жизни».

Невольники простились со своим господином, и каждый из них направился в предназначенную для него страну.

Четверо из них отсутствовали четыре месяца и, ничего не найдя, вернулись ни с чем. Купец Хасан очень горевал, когда они возвратились и сообщили ему, что обошли много краев, стран и городов в поисках того, что нужно было их господину, но ничего не нашли.

Пятый невольник, отправившийся в Сирию, через некоторое время добрался до Дамаска и увидел, что Дамаск — город красивый и укрепленный, со множеством деревьев и ручьев, плодов и птиц, которые прославляли Аллаха единого и всемогущего, создавшего день и ночь. Он пробыл в Дамаске некоторое время, разыскивая книгу, но никто не мог ему ничего сказать о ней. Он хотел уже покинуть Дамаск и направиться в другой город. Но тут ему встретился мальчик, который бежал так, что его пятки касались краев одежды. «Куда ты бежишь так быстро?» — спросил невольник мальчика. «Здесь есть один старец, — отвечал мальчик, — который каждый день в это время собирает слушателей и рассказывает им диковинные истории и предания и занимательные повести, подобных которым никто не слышал. Я бегу, чтобы занять себе место рядом с ним, но боюсь, что не найду его — так много людей собирается у него». — «Возьми меня с собой», — попросил мальчика невольник. «Тогда поторапливайся», — ответил мальчик.

Невольник закрыл дверь своего дома, поспешил за мальчиком и прибыл туда, где старик рассказывал свои истории. Невольник увидел старца почтенного вида, который сидел на скамье и что-то рассказывал собравшимся вокруг него людям. Он уселся поближе к нему и стал внимательно слушать. Когда наступил вечер, старик закончил свой рассказ, и слушатели постепенно разошлись. Тогда невольник подошел к старику и поздоровался с ним. Получив ответ на свое приветствие, он сказал: «О господин мой, ты человек очень приятный и почтенный, и беседы твои — сладость для слуха. Поэтому я хочу спросить у тебя об одной вещи», — «Спроси о чем хочешь», — ответил старик. «Есть ли среди твоих историй, почтенный учитель, повесть о Сайф ал-Мулуке и Бадиат ал-Джамал?» — спросил невольник. Старик внимательно посмотрел на него и спросил: «От кого ты слышал эту повесть и кто рассказал тебе ее?» — «Я ее не слышал, — отвечал невольник, — и только ради нее я приехал сюда из дальних стран. Сколько бы ты ни просил, я заплачу за то, чтобы услышать эту повесть, если она есть среди твоих историй. Ты окажешь мне большую услугу, если расскажешь историю о Сайф ал-Мулуке и Бадиат ал-Джамал. Если ты сделаешь это, я готов отдать тебе свою жизнь». — «Радуйся и веселись, — воскликнул старик, — ты услышишь ее. Но эту повесть не рассказывают каждому прохожему и не передают всякому встречному».

«Заклинаю тебя, господин мой, — взмолился невольник, — не раздумывай и проси у меня столько денег, сколько хочешь». — «Если ты желаешь получить эту повесть, — сказал старик, — то заплати мне сто динаров, и я отдам тебе ее, но при определенных условиях». Узнав о том, что старик знает повесть, невольник очень обрадовался и сказал ему: «Я дам тебе сто динаров и еще пять динаров за добрую весть, которую ты сообщил мне, и принимаю все твои условия». — «Принеси деньги и получишь то, что тебе нужно», — сказал старик. Невольник тотчас же встал, радостный и счастливый, побежал домой, взял сто пять динаров и положил их в кошелек.

Когда наступило утро, невольник встал, оделся, взял деньги и отправился к старику, который сидел у своего дома. Невольник поздоровался с ним и, получив ответ на свое приветствие, дал ему сто пять динаров. Старик взял деньги, встал, повел невольника в дом, усадил его, положил перед ним чернила, перо, бумагу, какую-то книгу и сказал: «Перепиши из этой книги нужную тебе повесть о Сайф ал-Мулуке». Невольник сел, стал переписывать сказание и, закончив работу, отдал книгу старику, а тот прочел и выправил его запись. «Знай, о сын мой, — сказал тогда старик, — мои условия таковы: не рассказывай этой повести кому попало, и главное — женщинам, девушкам, слугам, глупцам и детям. Ее можно знать только царям, везирам, эмирам, образованным людям и ученым». Невольник принял это условие, поцеловал землю перед ним и ушел.

В тот же день он отправился домой, радостный и счастливый. Мысль о том, что он достал повесть о Сайф ал-Мулуке, придавала ему силы, он ехал не останавливаясь и очень быстро добрался до своей страны. Он отправил вестника сообщить купцу Хасану о том, что его невольник живой и здоровый и привез то, за чем отправился в путь. Когда невольник прибыл в родной город и отправил гонца к хозяину, до окончания установленного царем срока оставалось десять дней.

Войдя к своему господину, купцу Хасану, невольник рассказал ему о том, как он достал повесть. Купец очень обрадовался и удалился с невольником в уединенные покои. Невольник отдал купцу переписанную им повесть, в которой говорилось о Сайф ал-Мулуке и Бадиат ал-Джамал. Купец Хасан подарил невольнику все свои богатые одежды, десять породистых коней, десять верблюдов, десять мулов и трех рабов. Затем он взял книгу, переписал оттуда своим почерком повесть, кое-что добавил к ней, отправился к царю и сказал: «О счастливый царь, я привез тебе редкую и чудесную повесть, подобно которой никто не слышал». Услышав слова купца Хасана, царь велел собраться у него всем ученым, мудрым и образованным людям и поэтам. Когда они собрались, Хасан сел и в их присутствии прочел повесть царю. Прослушав ее, царь и все собравшиеся подивились и восхитились ею. Царь осыпал купца Хасана золотом, серебром и драгоценностями, пожаловал ему нарядную одежду из самой дорогой ткани, подарил большой город со всеми его замками и прилегающими землями и сделал его главным везиром, усадив по правую сторону от себя. Он приказал переписать повесть золотыми чернилами и хранить ее в сокровищнице.

И каждый раз, когда царю становилось тоскливо или его охватывала грусть, он звал купца Хасана, и тот читал ему повесть.

Содержание же повести таково.

В древние времена, в давно минувшие века жил в Египте царь по имени Асим, сын Сафвана. Был он великодушным, щедрым, могущественным и гордым государем. У него было много городов и крепостей, воинов и челяди. Везира его звали Фарис, сын Салиха. Царь, везир и все его подданные поклонялись солнцу и огню, а не великому и всемогущему господу. Царь прожил много лет и достиг глубокой старости, слабость и недуги стали одолевать его. Ему исполнилось уже сто восемьдесят лет, а детей у него не было — ни мальчика, ни девочки. Из-за этого царь печалился и горевал и днем и ночью.

Однажды, сидя, как обычно, на престоле в окружении своих эмиров, везиров, военачальников и сановников, царь обратил внимание на то, что у каждого из его эмиров и сановников, явившихся к нему, было по одному или по два сына. Царь, полный зависти, сказал себе: «Каждый из них счастлив и радуется своим детям, а у меня нет сына, и, если я завтра умру, все мое царство, богатство, престол и владения достанутся чужим. Никто не вспомнит меня, и на свете не останется обо мне памяти».

Царь Асим погрузился в пучину горьких раздумий, под тяжестью печальных и тяжких мыслей сердце его наполнилось скорбью, и он залился слезами. Царь сошел с престола и сел на землю, плача и рыдая. Везир и сановники, увидев, что случилось с царем, сказали собравшимся: «Уходите и оставайтесь у себя дома, пока царь не оправится от недуга». Все ушли, остались только царь и везир. Когда царь немного пришел в себя, везир поцеловал перед ним землю и молвил: «О великий царь нашего времени, почему ты плачешь? Скажи мне, кто обидел тебя из царей или сановников и эмиров, покажи мне, кто противится твоей власти, и все мы набросимся на него и покончим с ним!» Но царь не отвечал ему и не поднимал головы.

Затем везир снова поцеловал перед ним землю и сказал: «О великий царь нашего времени, я тебе как сын и раб, так как ты вырастил меня. Кому, как не мне, знать, какие заботы, горести и печали одолевают тебя, кому, как не мне, услужить царю? Скажи, почему ты плачешь и убиваешься?» Но царь не поднимал головы, не размыкал уст, продолжал плакать и рыдать, стонать и вздыхать. Везир молча ждал и смотрел на царя. Но когда у него иссякло терпение, он сказал царю: «О царь, если ты не скажешь, что случилось, я сейчас же убью себя у тебя на глазах, чтобы не видеть тебя в таком состоянии». Тогда царь поднял голову, вытер слезы и сказал: «О везир, о мой добрый советчик, оставь меня с моей тоской и печалью, с меня хватит и тех горестей, которые у меня на душе».

«О государь, — молвил везир, — скажи причину своих забот, и, может быть, Аллах утешит тебя через мое посредничество».

«О везир, — ответил царь, — я плачу не из-за мирских благ и богатства. Я проливаю слезы потому, что достиг преклонного возраста и превратился в глубокого старика. Мне уже сто восемьдесят лет, но Аллах не даровал мне детей — ни мальчика, ни девочки, и когда я умру и меня похоронят, то вместе с моим телом исчезнет и мое имя; чужие люди захватят мой престол и царский венец, и никто не вспомнит обо мне». — «О великий царь нашего времени, — сказал везир, — я старше тебя на сто лет, и у меня тоже нет детей. Я тоже денно и нощно горюю из-за этого, но что делать? Я слыхал, что у Сулаймана, сына Дауда, есть великий всемогущий бог. Я отправлюсь с великими дарами к Сулайману, сыну Дауда, и попрошу его обратиться к своему богу. Быть может, его бог одарит каждого из нас сыном».

Затем везир приготовился к поездке, взял много драгоценных подарков и отправился к Сулайману, сыну Дауда, — благословит Аллах их обоих! Вот что было с везиром.

Однажды Сулайману, сыну Дауда, — да благословит Аллах их обоих! — Аллах великий и славный послал откровение, сказав: «О Сулайман, царь Египта отправил к тебе своего старшего везира с подарками и подношениями, ты же пошли своего везира Асафа, сына Барахии, ему навстречу. Пусть он встретит египетского везира с почестями и угощает во время стоянок. Когда он прибудет к тебе, скажи ему: „Твой царь послал тебя ко мне по такому-то делу, и просьба ваша будет удовлетворена“. Затем предложи ему принять твою веру». Сулайман тотчас же приказал своему везиру Асафу взять с собой людей, отправиться навстречу египетскому везиру, оказывать ему всяческие почести и доставлять все необходимое во время его стоянок. Асаф приготовил все необходимое для встречи и отправился в путь. Встретив Фариса, везира египетского царя, он приветствовал его, поздоровался с ним и оказал ему и его людям всяческие почести. Снабдив их дорожными припасами и кормом для вьючных животных, Асаф сказал им: «Привет вам, добро пожаловать гостям, прибывшим из Египта. Радуйтесь, ваша просьба будет удовлетворена, ликуйте и веселитесь!»

«Откуда они знают о наших делах, кто мог сообщить им об этом?» — спросил себя везир Фарис. «Кто сообщил тебе, господин мой, о нас и о цели нашего приезда?» — спросил Фарис Асафа, сына Барахии. Асаф ответил: «Сулайман, сын Дауда, — да благословит Аллах их обоих! — сообщил мне о вас». — «А кто известил об этом Сулаймана, сына Дауда?» — спросил Фарис. «Его известил господь неба, земли и всех людей», — ответил Асаф. «Тогда это самый великий бог», — воскликнул египетский везир Фарис. «А разве вы не поклоняетесь ему?» — спросил Асаф, сын Барахии. «Мы поклоняемся солнцу и служим ему», — ответил Фарис. «О везир Фарис, — воскликнул Асаф, сын Барахии, — солнце — одно из многочисленных светил, сотворенных всевышним и славным Аллахом; как солнце может быть богом, когда оно то всходит, то заходит? А наш господь всегда с нами, он никогда не исчезает; он всемогущ и вездесущ». Затем они вместе продолжили путь и через некоторое время прибыли в землю Саба, где находился престол царя Сулаймана, сына Дауда, — да благословит их обоих Аллах! Сулайман приказал всему своему воинству из людей, джиннов и птиц встать в ряды вдоль дороги. В ряды встали все, даже обитатели моря, а также слоны, муравьи и тигры, и каждый род зверей стал в свой ряд. Отдельные ряды образовали джинны, представ перед взором в страшном и отвратительном виде. Птицы также выстроились в воздухе в стройные ряды и простерли крылья над людьми. Они щебетали и пели на разные лады.

Когда прибыли гости из Египта и увидели ряды зверей и джиннов, то страшно испугались и остановились как вкопанные. Тогда Асаф сказал гостям: «Не бойтесь, идите вперед между этими рядами. Все эти звери, джинны и другие существа — подданные Сулаймана, сына Дауда, и никто из них не причинит вам никакого вреда».

Сказав это, сам Асаф пошел между рядами, и за ним последовали люди везира египетского царя, обуянные страхом. Наконец шествие прибыло в город. Египтян поселили в помещении для гостей, оказывали им великие почести, угощали самыми изысканными яствами и напитками. Затем гостей повели к Сулайману — пророку господнему — да благословит его Аллах! Когда гости вошли и хотели поцеловать перед Сулайманом землю, он не дал им сделать этого, воскликнув: «Не подобает вам поклоняться смертному, нужно поклоняться лишь Аллаху всевышнему и славному, создателю земли и небес. Кто из вас хочет стоять, пусть стоит, но я не позволю никому стоять передо мной в знак покорности».

Все подчинились указанию Сулаймана и сели. Сел и везир Фарис со своими людьми, остались стоять только некоторые из его слуг. Когда они расположились, тотчас же был накрыт стол, и все начали трапезу. Когда гости насытились, Сулайман попросил египетского везира изложить свою просьбу, сказав ему: «Говори о цели своего приезда и ничего не бойся. Я знаю, что ты приехал сюда во имя исполнения желания царя. Владыку, который отправил тебя сюда, зовут Асимом, он уже достиг преклонного возраста, стал слабым и немощным стариком, а детей у него до сих пор нет. Аллах не даровал ему ни мальчика, ни девочки. Тоска, печаль и горькие мысли преследуют его денно и нощно. Случилось так, что однажды сидел он на царском престоле и к нему явились его эмиры, везиры и сановники. У каждого из них было по одному или по два сына, а у некоторых даже три. Все они входили к нему в сопровождении сыновей, которые стояли рядом со своими отцами, готовые к их услугам. Царь вспомнил о том, что он не имеет детей, и с тоской в душе сказал себе: „Боже, кто завладеет моим царством после моей смерти? Оно достанется чужим людям, и будет так, словно меня и не было“. Затем он погрузился в пучину раздумий и горевал, пока его глаза не наполнились слезами. Он вытер слезы платком, но не вытерпел и разрыдался. Потом он сошел с престола, сел на землю и горько плакал, не ведая о том, что в его сердце проник Аллах. Наверное, ты хотел поведать нам об этом? Правильно я угадал, везир Фарис?»

«О пророк Аллаха, — молвил везир Фарис, — ты сказал сущую правду. Но, о пророк Аллаха, когда я и государь мой беседовали, при нас никого не было, и никто не мог узнать или услышать то, о чем мы беседовали. Кто же сообщил тебе обо всем?» — «Мне сообщил об этом мой господь, — молвил Сулайман. — Он ведает тем, что скрыто от взоров и находится в груди». — «О пророк Аллаха, — воскликнул везир Фарис, — господь твой великодушен и всемогущ. Все находится в его власти».

После этого везир Фарис и его люди приняли ислам и стали мусульманами.

Затем Сулайман, пророк Аллаха, сказал везиру Фарису: «О везир, я знаю, что ты привез такие-то подарки и подношения. Я принимаю их от твоего царя и дарю их тебе. Ты и твои люди должны отдохнуть там, где вы остановились, от тягот путешествия. Завтра же приходи ко мне, и по воле Аллаха я сделаю все, что вы хотите».

Везир Фарис отправился в отведенные для него покои, отдохнул и на следующий день снова явился к пророку Аллаха Сулайману.

«Когда ты войдешь к царю Асиму, сыну Сафвана, и останешься с ним наедине, — молвил пророк Аллаха Сулайман, — скажи ему, что вам нужно взобраться на такое-то дерево и просидеть там некоторое время молча. После полудня, когда спадет жара, вы должны сойти с дерева. Хорошенько осмотритесь вокруг, и вы увидите двух змей. Голова одной из них похожа на голову обезьяны, а голова другой — на голову злого духа. Обнаружив их, тут же убейте змей копьями. Затем отрежьте одну пядь со стороны головы и одну пядь с хвоста, зажарьте мясо и поешьте сами и дайте поесть мяса своим женам. После этого ваши жены по воле Аллаха понесут и родят вам сыновей».

Затем пророк Аллаха Сулайман велел принести ему перстень, меч и ящик, в котором были два расшитых жемчугом кафтана, и сказал везиру Фарису: «О везир Фарис, когда ваши сыновья вырастут и достигнут совершеннолетия, дайте каждому из них по кафтану. Теперь ваше желание удовлетворено по воле Аллаха всевышнего, и тебе остается лишь вернуться домой с благословения Аллаха, ибо царь денно и нощно ждет твоего приезда и не может оторвать глаз от дороги». Везир Фарис встал, подошел к пророку Сулайману, поцеловал его руки, попрощался с ним и вышел. Он в тот же день пустился в обратную дорогу, счастливый и радостный от того, что их заветное желание сбудется. Он ехал без остановки до тех пор, пока не приблизился к Египту. Тут он отправил гонца сообщить царю Асиму, что цель поездки достигнута.

Узнав о том, что везир Фарис прибыл и что их просьба удовлетворена, царь Асим безмерно обрадовался и возликовал. Радовались и ликовали его близкие и сановники, войска и начальники. Царь выехал навстречу везиру, а везир, увидев царя, спешился, поцеловал перед ним землю, сообщил добрую весть об исполнении его желания и предложил ему принять мусульманскую веру. Царь Асим принял ислам и сказал везиру Фарису: Отправляйся к себе домой, отдохни с дороги, пойди в баню, а после этого придешь ко мне; тогда обо всем поговорим и обсудим наши дела».

Везир поцеловал землю и вместе с челядью и слугами удалился. Он отдыхал восемь дней, а на девятый день вошел к царю и рассказал о своей поездке и о том, что было между ним и Сулайманом, сыном Дауда, — да приветствует их Аллах! «А теперь, господин мой, — сказал он под конец, встань и иди со мной».

Они вышли вдвоем из дворца, взяв с собой два копья, отправились в сад, взобрались на дерево и сидели там до условленного времени. Вечером они спустились и увидели двух змей, которые выползли из-под дерева. Царь и везир посмотрели на них и увидели на шее у змей золотые ожерелья. Змеи очень понравились им, и царь сказал: «О везир, разве не странно, что на этих змеях золотые ожерелья? Клянусь Аллахом, это неспроста. Поймаем их, посадим в клетку и будем любоваться ими».

«Аллах создал их по своей неисповедимой воле, — молвил везир, — убей одну из них своим копьем, а другую убью я».

Они проткнули змей копьями, убили их, отрезали по пяди с хвоста и с головы, а остальное бросили. Взяв куски змеиного мяса, они отправились во дворец, позвали повара, дали ему мясо и приказали: «Возьми это мясо и поджарь его с пряностями, чтобы оно было вкусным; затем положи его на два блюда и принеси сюда в такое-то время и в такой-то час».

Повар взял мясо, отправился на кухню и изжарил его с луком и пряностями, затем положил на блюдо и отнес царю и везиру. Каждый из них взял по одной части и съел половину, а оставшееся они отдали своим женам, и те тоже съели мясо змей. Затем царь со своей женой провел ночь у себя дома, а везир с женой отправился к себе домой, и они тоже легли спать вместе.

По воле Аллаха всевышнего и славного жены царя и везира зачали в ту же ночь. После этого царь ждал ровно три месяца и стал уже волноваться, действительно ли его жена зачала. Но однажды женщина почувствовала, как ребенок задвигался, и убедилась, что она беременна. От боли в животе она побледнела. Позвав старшего невольника, она сказала: «Сейчас же пойди к царю, найди его, где бы он ни был, и скажи ему: „О великий царь нашего времени, радуйся и знай, что твоя супруга убедилась, что она беременна, так как ребенок уже шевелится в ее утробе“».

Невольник поспешно вышел, исполненный радости, и побежал к царю, который был один и как раз думал об этом. Невольник подошел к нему, поцеловал перед ним землю и сообщил то, что царица велела передать. Услышав его слова, царь вскочил на ноги, от радости поцеловал руки и голову невольника и подарил ему все, что было под рукой. Он закричал: «Кто любит меня, пусть подарит что-нибудь моему славному слуге!» Сановники и приближенные царя подарили слуге столько денег, жемчуга, яхонтов, коней, мулов, садов и прочего, что счесть все это было невозможно. В это время вошел везир и воскликнул: «О великий царь нашего времени, сейчас я сидел дома один, полный волнения, и думал, беременна ли моя жена, и в это время прибежал мой слуга и сообщил, что жена моя беременна и ребенок уже шевелится в ее утробе. От радости я подарил слуге все, что было у меня под рукой из тканей, дал тысячу динаров и сделал его старшим над всеми слугами».

«О везир, — молвил царь Асим, — Аллах великий и всевышний по своей милости, великодушию и во имя своей незыблемой веры облагодетельствовал нас и вывел из мрака неверия. Я же хочу сделать доброе дело и вывести из мрака темницы тех, которые томятся там. Иди, о везир, и выпусти из тюрьмы всех провинившихся, должников и нечаянно преступивших закон, отмени на три года налоги со всех подданных, построй в городе у стен крепости большую кухню, пошли туда искусных поваров, прикажи доставить котлы и чаны, пусть повара днем и ночью готовят самые разнообразные яства и угощают всех жителей города и дальних и близких областей. Прикажи горожанам украсить город, распахнуть двери своих домов и в течение семи дней и семи ночей есть, пить, радоваться и веселиться».

Везир тотчас же вышел и приступил к исполнению воли царя. Горожане украсили город, замки и крепостные башни самым изысканным образом, надели лучшие одежды и стали веселиться, есть, пить, играть и танцевать.

Когда же пришел положенный срок и наступило время родов у супруги царя, он призвал к себе из всех городов ученых, мудрецов, сведущих людей и звездочетов. Все они собрались во дворце, ожидая, кого судьба ниспошлет царю.

Наконец царица разрешилась от бремени и родила мальчика, похожего на полную луну. Звездочеты и ученые стали определять по звездам, по часу и дню рождения судьбу мальчика. Когда гадание было окончено, они поцеловали землю перед царем и объявили ему: «Мальчик родился в счастливый час и под благословенной звездой, но в начале его жизненного пути с ним случится событие, о котором мы боимся говорить».

«Говорите, — приказал царь, — и ничего не бойтесь».

«О царь, — сказали звездочеты, — твой сын покинет нашу страну и уедет на чужбину, он потерпит кораблекрушение, встретит большие тяготы, попадет в плен и перенесет много страданий и лишений, но затем избавится от всех напастей и, достигнув всего, что желал, заживет счастливой жизнью. Власть его распространится над людьми и странами, и он завоюет всю землю назло врагам и завистникам».

Услышав предсказания звездочетов, царь воскликнул: «Все предрешено судьбой. Аллах всевышний посылает каждому смертному и плохое и хорошее, человек должен испытать все. До того, как случится то, о чем вы говорили, мой сын испытает еще тысячу радостей».

Царь, не придав значения словам звездочетов, подарил им дорогие одежды, и они разъехались. В это время явился везир Фарис, радостный и счастливый, и воскликнул: «О царь, радостная весть — у меня родился мальчик, подобный полной луне!»

«О везир, — молвил царь, — иди и привези мальчика с матерью в мой дворец. Пусть мальчики воспитываются вместе, а супруга твоя пусть живет у меня и вместе с моей воспитывает сыновей».

Везир перевез жену со своим сыном во дворец, и они поручили детей няням и кормилицам. Через семь дней женщины принесли мальчиков к царю и попросили его дать им имена. «Нет, — возразил царь, — назовите их сами». — «Мальчику имя может дать только отец», — сказали женщины. «Тогда назовите моего сына по имени моего деда Сайф ал-Мулуком, а сына везира — Саидом».

Затем царь подарил кормилицам и нянькам нарядные одежды и сказал им: «Бережно ходите за ними и наблюдайте самым лучшим образом».

Няньки и кормилицы усердно и ревностно ухаживали за детьми, и те росли не по дням, а по часам. Когда мальчикам исполнилось пять лет, царь отдал их в школу на попечение учителей. Они научились читать Коран и писать. Когда же им исполнилось десять лет, царь поручил мальчиков военачальникам, чтобы те научили их искусству верховой езды, метания копья, стрельбы из лука и игры в поло.

К пятнадцати годам Сайф ал-Мулук и Саид овладели всеми этими искусствами в совершенстве, и никто не мог тягаться с ними в верховой езде и владении любым видом оружия. Каждый из юношей мог противостоять тысяче своих сверстников. Царь, наблюдая за их ростом и успехами, не мог нарадоваться.

Когда же юношам исполнилось по двадцать лет, царь пригласил своего везира Фариса в уединенные покои и сказал ему: «О везир, мне в голову пришла мысль, которой я хочу поделиться с тобой». — «Поступай так, как ты намерен делать, ибо решение твое всегда мудро», — сказал ему везир. «О везир, — начал царь, — я уже старый человек, немощный старик и хочу остаток жизни провести в уединении, посвятив себя Аллаху всевышнему, а царство и власть передать своему сыну Сайф ал-Мулуку. Он уже взрослый, достойный и разумный юноша, искусный воин, образованный человек, умеющий управлять и властвовать. Что ты скажешь, везир, на это?» Везир ответил: «Мысль, которой ты поделился со мной, благословенна и счастлива! Если ты сделаешь то, что задумал, то и я последую твоему примеру и сделаю своего сына Саида его везиром, ибо и мой сын достойный юноша, разумный и образованный. Они прекрасно поладят между собою, а мы будем помогать им твоими советами и направлять их по правильному пути». — «Тогда приготовь письма и разошли их по всем подвластным нам краям и областям, крепостям и городам, — сказал царь. — Затем прикажи всем правителям и вельможам собраться в такой-то день такого-то месяца на Слоновой площади».

Везир Фарис тотчас же ушел к себе и написал письма правителям краев и областей и начальникам замков и крепостей, чтобы те в определенное время собрались на Слоновой площади. Затем везир приказал явиться к нему всем переписчикам и рассказчикам.

Когда настало назначенное время, царь Асим приказал установить шатер в середине Слоновой площади, пышно украсить его и поставить в шатре царский престол, на котором он обычно восседал во время праздников. Когда это было сделано, вышли все правители, эмиры, сановники и военачальники. Вышел и сам царь и приказал глашатаям возвестить: «Именем Аллаха выходите все на площадь!» Все эмиры, везиры, наместники областей и земель собрались на площади, готовые к приказам царя. Каждый из них стоял на определенном расстоянии от царя, согласно своему сану и положению. Царь приказал поставить столы и подать угощение, и все стали есть и пить, молясь за царя.

Затем царь приказал глашатаям предупредить людей, чтобы они не расходились. «О люди, — возвещал глашатай, — никто из вас не должен покидать площадь. Все вы должны выслушать речь царя, сейчас он будет говорить».

Подняли завесу, царь выступил вперед и сказал: «Тот, кто любит меня, пусть выслушает мою речь». Люди уселись, приготовившись слушать царя, а он, призвав людей не расходиться и слушать внимательно, сказал: «О эмиры, везиры, сановники и вельможи! О все великие и малые, все, кто собрался сюда, знаете ли вы, что это царство досталось мне в наследство от моих предков?» — «Да, государь, — отвечали люди, — все мы знаем об этом». — «Все мы, и я и вы, поклонялись солнцу и луне, — продолжал царь, — Но Аллах всевышний подарил нам свою чистую веру, мы вышли из мрака и познали свет, ибо славный и всевышний Аллах наставил нас на путь ислама. Знайте, что я уже стар, слаб и немощен и хочу удалиться на покой и служить Аллаху, чтобы заслужить прощение за свои прошлые грехи. Вот этот юноша — мой сын Сайф ал-Мулук. Вы знаете, что он достойный, красноречивый, мудрый, опытный, разумный, образованный и справедливый человек. Я хочу передать власть ему и сделать его вашим государем, чтобы он унаследовал мой престол. Я удаляюсь в пустыню, чтобы поклоняться Аллаху всевышнему, а сын мой будет править вами и всем царством. Что вы скажете на это?»

Все встали, поцеловали перед царем землю, выражая повиновение, и сказали: «О царь наш и покровитель, если бы ты назначил нашим правителем даже одного из твоих рабов, мы покорились бы и повиновались твоей воле. Сейчас же речь идет о твоем сыне Сайф ал-Мулуке, и мы принимаем его с огромной радостью и удовольствием».

Тогда царь Асим, сын Сафвана, сошел с престола и посадил на свое место Сайф ал-Мулука, возложил ему на голову свой венец, снял свой царский пояс и опоясал им сына, а сам сел на сиденье рядом с ним. Везиры и эмиры, сановники и вельможи, все собравшиеся на площади пали ниц и поцеловали перед молодым царем землю, говоря: «Он будет настоящим царем, он заслуживает царства, как никто другой». Сайф ал-Мулук осыпал людей золотыми и серебряными монетами, одарил вельмож богатыми одеждами и другими подарками.

Потом встал везир Фарис, поцеловал перед молодым царем землю и обратился к собравшимся: «О эмиры, везиры и сановники, вы все знаете меня, вам известно также, что я был везиром еще до того, как Асим, сын Сафвана, стал царем. Теперь он передал власть своему сыну и сделал его царем. Следуя его примеру, я тоже отрекаюсь от своего сана и передаю его своему сыну Саиду, разумному, образованному и достойному юноше. Что вы скажете на это, люди?»

«Никто не будет таким достойным везиром царю Сайф ал-Мулуку, как твой сын Саид. Они очень подходят друг другу», — воскликнули собравшиеся.

Тут везир встал, снял с головы везирский тюрбан и возложил его на голову своего сына Саида, положил перед ним также чернильницу, свитки и печать.

«Он достоин быть везиром!» — закричали сановники и вельможи.

Царь Асим и везир Фарис встали, приказали открыть двери сокровищницы и одарить людей богатыми нарядами. Затем были написаны указы царя о том, что Сайф ал-Мулук избран царем, а Саид — его везиром.

Посланцы городов и областей провели в городе еще один день, а затем вернулись в свои края. А царь Асим, везир Фарис, Сайф ал-Мулук и Саид направились во дворец принести перстень, меч, печать и сундук, которые подарил египтянам пророк Сулайман, — да приветствует его Аллах.

«О дети мои, — сказал царь Асим, — подойдите сюда, и пусть каждый из вас выберет себе подарки». Сайф ал-Мулук протянул руку и взял сундучок и перстень, а Саид забрал меч и печать. Они поцеловали руки царя и ушли к себе. Взяв сундук, Сайф ал-Мулук не стал его открывать и бросил на ложе, где он с самого детства спал вместе с Саидом. Затем им приготовили постели, они легли при свечах и проспали до полуночи. В полночь Сайф ал-Мулук проснулся, увидел сундук у своего изголовья и сказал про себя: «Любопытно, что в этом сундуке, который подарил нам царь?» Царевич встал, взял сундук и свечу и спустился с ложа, оставив Саида спящим. Он вошел в сокровищницу, открыл сундук и вынул кафтан, сшитый джиннами. Развернув кафтан, он увидел, что со стороны спины к подкладке пришито изображение необычайно красивой девушки, нарисованной золотом. Увидев изображение, Сайф ал-Мулук лишился рассудка, потерял сознание и упал. Придя в себя, он стал плакать и бить себя по лицу и произнес такие стихи:

Сайф ал-Мулук горевал и вздыхал, плакал и рыдал до тех пор, пока не проснулся его везир Саид. Он ощупал постель и не нашел там Сайф ал-Мулука. Саид заметил также, что нет одной свечи.

«Куда же мог уйти Сайф ал-Мулук?» — подумал он. Он взял свечу и принялся бродить по дворцу в поисках царя. Наконец он пришел в сокровищницу и увидел, что Сайф ал-Мулук лежит там и горько плачет и рыдает. «Почему ты плачешь, брат мой? — спросил Саид. — Что с тобой случилось? Объясни мне, в чем дело». Но Сайф ал-Мулук не отвечал ему и не поднимал головы, а продолжал плакать и бить себя в грудь. Увидев его в таком состоянии, Саид воскликнул: «Я твой везир и брат, мы вместе воспитывались, кому же, кроме меня, ты можешь открыться и поделиться своей тайной?» Саид стал умолять царевича и целовать землю перед ним, но Сайф ал-Мулук не обращал на него внимания и по-прежнему рыдал и стонал. Тогда Саид понял, что царь первый раз находится в таком состоянии и нужно принять решительные меры. Он вышел, взял меч, вернулся в сокровищницу, где находился Сайф ал-Мулук, приставил острие меча к своей груди и сказал: «Очнись, брат мой, и знай, что, если ты не скажешь мне, в чем дело, я убью себя, чтобы не видеть тебя в таком состоянии». Только после этого Сайф ал-Мулук поднял голову и сказал своему везиру Саиду: «Брат мой, я стыжусь говорить тебе о том, что со мной случилось», — «Заклинаю тебя великим Аллахом, — взмолился Саид, — скажи мне, что с тобой произошло, не стыдись меня, я ведь твой слуга, везир и советник во всех делах». — «Иди сюда, — воскликнул Сайф ал-Мулук, — и посмотри на это изображение!» Саид посмотрел на изображение и, увидев его, долгое время не мог оторваться от него. Затем он обратил внимание на надпись, вышитую жемчугом над изображением: «Это изображение Бадиат ал-Джамал, дочери Шемаха, сына Шаруха — одного из царей джиннов — правоверных духов, обитающих в стране Бабил в саду Ирама, сына Аада Старшего».

«А ты знаешь, брат мой, чье это изображение?» — спросил Саид. «Нет, клянусь Аллахом, не знаю», — ответил Сайф ал-Мулук. «Тогда подойди и прочти надпись», — предложил ему Саид. Сайф ал-Мулук подошел к портрету, прочел надпись, и стон вырвался из глубины его сердца. «Если бы изображенная на этом портрете девушка, Бадиат ал-Джамал, жила на земле, — сказал Саид, — я сейчас же отправился бы на ее поиски, нашел и посватал за тебя. Брат мой, заклинаю тебя Аллахом, перестань плакать, сейчас сюда могут прийти сановники. А завтра ты соберешь купцов, странников и путешественников и спросишь у них о стране Бабил, и, быть может, кто-нибудь из них по милости Аллаха всевышнего укажет нам, где находятся страна Бабил и сад Ирама».

На следующее утро Сайф ал-Мулук воссел на царский престол, и к нему явились эмиры и везиры, воины и сановники. Он долго занимался государственными делами, а когда устал, позвал своего везира Саида и сказал ему: «Пойди к людям и скажи им, что царь плохо чувствует себя, так как прошлой ночью не спал». Везир пошел к людям и передал им слова царя. Узнав об этом, царь Асим забеспокоился, созвал мудрецов, звездочетов и лекарей и вместе с ними пришел к Сайф ал-Мулуку. Они осмотрели его и прописали лекарство. Но болезнь Сайф ал-Мулука затянулась, и три месяца он не вставал с ложа. Тогда царь Асим, разгневавшись на лекарей и целителей, сказал им: «Горе вам, собаки, почему вы не можете излечить моего сына? Если вы сейчас же не исцелите его, то я перебью вас!» Тогда старший лекарь выступил вперед и сказал: «О великий царь нашего времени, мы знаем, что Сайф ал-Мулук твой сын, и тебе известно, что мы прилагаем все усилия, чтобы избавить его от странной болезни. Но болезнь его не поддается обычному врачеванию, ибо он подвержен необычному недугу. Если позволишь, мы откроем тебе все», — «Какую же болезнь обнаружили вы у моего сына?» — спросил царь Асим. «О великий царь нашего времени, — воскликнул старший лекарь, — твой сын влюбился в девушку, которая недоступна людям». Царь Асим, разгневанный, крикнул: «Откуда вы узнали об этом?» — «Спроси его везира и брата Саида, ему все ведомо», — сказал лекарь. Услышав это, царь Асим встал, вошел в уединенный покой, позвал Саида и сказал ему: «Скажи мне правду о болезни своего брата».

«Мне ничего не известно», — сказал Саид. Тогда царь Асим позвал палача и приказал ему: «Завяжи ему глаза и отруби голову».

Саид испугался и сказал: «О великий царь нашего времени, пощади меня!» — «Скажи мне все, и я пощажу тебя», — молвил царь. «Твой сын влюбился», — признался Саид. «Кто она?» — спросил царь. «Она дочь одного из царей правоверных джиннов, — ответил Саид. — Сайф ал-Мулук увидел ее изображение на подкладке кафтана, который он нашел в сундуке, подаренном вам пророком Аллаха Сулайманом, сыном Дауда, — да приветствует их обоих Аллах!».

Услышав об этом, царь Асим тотчас же встал, отправился к Сайф ал-Мулуку и спросил его: «Сын мой, из-за чего ты занемог, что это за портрет, о котором ты ничего не говоришь мне?»

«Отец мой, — ответил Сайф ал-Мулук, — я стыжусь тебя и не только тебе, но и никому другому не говорил об этом. Но теперь, когда ты знаешь о моем состоянии, подумай, как исцелить меня от моего недуга».

«Как же быть? — воскликнул царь, — Если бы она была девушкой из рода человеческого, мы бы нашли способ заполучить ее. Но эта девушка — дочь царя джиннов, и никто из людей не может тягаться с ним. Единственный, кто имеет власть над ними, — это пророк Аллаха Сулайман, сын Дауда. Сын мой, вставай, возьми себя в руки и укрепи свой дух, сядь на коня и поезжай на охоту, играй на ристалище, наслаждайся изысканными яствами и напитками и изгони из сердца тоску и печаль. Я найду тебе сотню царских дочерей, и тебе нет нужды думать о дочери духа, которая нам недоступна, да и не из рода человеческого». «Отец мой, — сказал Сайф ал-Мулук, — я не могу оставить свои мысли о ней, и никто, кроме нее, мне не нужен». — «Как же быть, сын мой?» — спросил царь Асим. «Прикажи явиться во дворец всем путешественникам, странникам и купцам, — ответил Сайф ал-Мулук, — и мы спросим у них. Быть может, с помощью Аллаха они укажут нам, где находятся страна Бабил и сад Ирама».

Царь Асим приказал явиться к нему всем путешественникам, чужестранцам, купцам и морским капитанам. Когда они собрались, царь спросил их о стране Бабил и саде Ирама. Никто из них ничего не мог сказать. Но вдруг, когда собравшиеся уже начали расходиться, один из них сказал: «О великий царь нашего времени Сайф ал-Мулук, если ты хочешь узнать, где находится Бабил, тебе нужно отправиться в Китай. Это большая страна, и, быть может, там кто-нибудь укажет тебе, где находится земля, которую ты ищешь». Услышав эти слова, Сайф ал-Мулук воскликнул: «Отец, вели приготовить мне корабль, и я поеду в страну Китай».

«О сын мой, — начал уговаривать его отец, — сиди покойно на престоле и управляй своими подданными. Лучше в Китай поеду я и улажу твое дело». — «Отец мой, — возразил Сайф ал-Мулук, — это дело касается меня, и никто, кроме меня, не разыщет Бабил и сад Ирама. Ничего не случится, если с твоего разрешения я уеду и некоторое время пробуду в чужих странах. Если я узнаю, где находится страна Бабил, то цель моя будет достигнута, если нет, то я развлекусь в дальних странах, рассеюсь в путешествии и забуду о своей любви. Если пожелает Аллах, я останусь в живых и вернусь в добром здравии».

Отец, внимательно посмотрев на сына, понял, что его ничем не удержать. Он дал разрешение и велел приготовить сорок кораблей, двадцать тысяч невольников, кроме его собственной челяди, дал сыну много денег добра, снабдил оружием и другими необходимыми вещами и сказал сыну: «Уезжай, сын мой, да сопутствуют тебе благополучие, здоровье и удача! Я прощаюсь с тобой и за мать, которая будет не в силах перенести разлуку и прощание».

Сайф ал-Мулук простился со всеми и велел спустить корабли на воду, погрузив на них запасы питьевой воды и продовольствия, оружие и войска.

Они плыли при попутном ветре и продолжали путешествие, пока не прибыли в Китай.

Когда жители Китая услышали о том, что к ним в страну прибыло сорок кораблей с войсками, оружием и снаряжением, они решили, что на них напали враги, и все выступили против пришельцев. Они закрыли все свои крепости, городские ворота и установили камнеметы. Узнав об этом, Сайф ал-Мулук отправил своих приближенных в город, и те оповестили жителей: «Мы послы Сайф ал-Мулука!» Тогда горожане открыли ворота, впустили послов и повели их к своему царю, которого звали Фагфур-шах. Когда-то Фагфур-шах и царь Асим знали друг друга. Царь, получив весть о том, что прибыл Сайф ал-Мулук, сын Асима, подарил послам почетные одежды и приказал открыть ворота. Он велел также приготовиться к приему гостей, а сам в сопровождении близких и сановников вышел встречать Сайф ал-Мулука. Встретившись, они обнялись, и Фагфур-шах воскликнул: «Привет тебе, добро пожаловать к нам тому, кто пожаловал! Я твой слуга и слуга твоего отца! Мой город в твоем распоряжении! Все, что пожелаешь, будет к твоим услугам!»

Были накрыты столы, и угощение Сайф ал-Мулуку и его людям было подано там, где они остановились.

Затем Сайф ал-Мулук и Саид сели на коней и в сопровождении свиты и войска отправились в город. Гремели барабаны, звучали трубы, и они прибыли в город на сорок дней, окруженные почестями и пользуясь гостеприимством царя Китая.

Как-то Фагфур-шах спросил Сайф ал-Мулука: «О племянник, понравилась ли тебе моя страна?» Сайф ал-Мулук ответил ему: «Да продлит Аллах ее благоденствие под твоей сенью, о царь!» Фагфур-шах сказал: «Я знаю, что ты приехал, чтобы развлечься. Но если кроме этого тебе еще что-нибудь понадобится, я сделаю все, что ты пожелаешь». — «О царь, — воскликнул Сайф ал-Мулук, — со мной случилась необычная история. Я увидел портрет Бадиат ал-Джамал и теперь хочу найти ее и жениться на ней». Царь Китая от жалости к нему прослезился и спросил: «Что же ты собираешься делать, Сайф ал-Мулук?» — «Я прошу тебя, — сказал Сайф ал-Мулук, — прикажи собраться у тебя во дворце всем путешественникам и купцам, часто разъезжающим по разным странам, и я расспрошу их об этом изображении, и, быть может, кто-нибудь из них сообщит мне о царевне».

Фагфур-шах тотчас же разослал своих людей, приказав им разыскать во всей стране путешественников, купцов и странников и доставить их к нему. Вскоре во дворце Фагфур-шаха собралось множество людей, и царь Сайф ал-Мулук начал расспрашивать их о стране Бабил и саде Ирама. Никто из присутствующих ничего не мог сказать. Сайф ал-Мулук подивился этому делу. Но вдруг кто-то из морских капитанов обратился к нему и сказал: «О царь, если ты очень хочешь узнать, где заходятся страна Бабил и сад Ирама, то ты должен поехать в Индию». Сайф ал-Мулук тотчас же приказал приготовить корабли. Его люди нагрузили на них бочки с водой, съестные припасы и все, что необходимо в дороге. Сайф ал-Мулук и его везир простились с Фагфур-шахом, сели на корабли и отплыли от берегов Китая. Плыли они четыре месяца, подгоняемые попутным ветром, благополучно и без приключений.

Но однажды подул противный ветер, поднялись волны, пошел сильный дождь, и море забурлило под натиском урагана. Корабли столкнулись друг с другом и разбились. Разлетелись в щепки и суда с военным снаряжением. Все люди, бывшие на кораблях, утонули, и спасся лишь царь Сайф ал-Мулук с группой своих невольников на одном из военных кораблей. Затем ветер стих, море успокоилось и взошло солнце, но царевич ничего не увидел вокруг, кроме моря и неба, ни один из его кораблей не пощадила буря. Царь остался один с кучкой людей на небольшом судне. «Где остальные корабли, где мой брат Саид?» — спрашивал Сайф ал-Мулук у невольников.

«О царь, не осталось ни одного судна, все люди вместе с кораблями утонули и стали пищей для рыб». Сайф ал-Мулук застонал и воскликнул: «Нет силы и мощи, кроме как у Аллаха всевышнего и великого!» Он бил себя по лицу и хотел броситься в море. Но невольники остановили его, утешая: «О царь, какая польза от того, что ты бросишься в море и погубишь себя? Если бы ты послушал своего отца, с тобой не случилось бы это несчастье. Но все, что случилось, было предначертано пером всемогущего Аллаха, и смертный должен пройти через все, что уготовано ему судьбой. При твоем рождении звездочеты предупреждали твоего отца, что тебя ждут невзгоды и бедствия, поэтому нам остается только терпеть, и Аллах отведет от нас опасность!» — «Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха всевышнего и великого! Нельзя избежать предначертаний Аллаха всевышнего!» — повторял Сайф ал-Мулук и, вздыхая, шептал такие стихи:

Сказав это, он погрузился в море раздумий, и слезы текли по его щекам, словно жемчуг. Затем он уснул и, проспав некоторое время, проснулся и потребовал еды. Сайф ал-Мулук поел, насытился, и посуду убрали. В это время судно неслось по волнам, и люди не знали, куда оно плывет. Не раз оно попадало в бурю, ветер нещадно трепал его, а берега не было видно. Наконец у них кончились все запасы, голод и жажда стали мучить их. Но вот путешественники заметили остров, и ветер погнал к нему судно. Они бросили якорь и вышли на берег, оставив судно без присмотра, и разбрелись по острову, где было много плодовых деревьев. Люди наелись этих плодов и сели в тени деревьев. Вдруг они увидели под одним из деревьев человека странного вида, с длинным лицом, с белой бородой и телом. Он обратился к одному из невольников по имени и сказал: «Не ешьте этих плодов, они невкусные. Идите ко мне, и я угощу вас хорошими плодами».

Невольник, увидев этого человека, подумал, что он потерпел кораблекрушение, чуть не утонул, но выбрался на этот остров. Он обрадовался встрече и побежал к тому человеку, не зная, что сулит ему провидение и что написано у него на челе. Когда он подошел к белобородому совсем близко, тот вскочил и сел невольнику на шею, ибо был он джинном — злым духом. Сидя на шее невольника, положив одну ногу ему на спину, а другой ногой обвив шею, джинн сказал: «Иди, тебе не удрать от меня, теперь ты — мой осел». Невольник звал товарищей на помощь, плакал и кричал, чтобы предупредить их: «Товарищи, друзья, спасайтесь, уходите из этого леса; один из его обитателей уже сидит у меня на шее; они ищут вас и хотят на нас ездить». Услышав крики невольника, все побежали к морю и сели на корабль, джинны побежали за ними и кричали со смехом: «Куда вы бежите, идите сюда, оставайтесь, и мы будем кататься на вас. Не бойтесь, мы будем кормить и поить вас, вы станете нашими ослами». Услышав такие слова, моряки поспешили удалиться от берега и, полагаясь на волю Аллаха, поплыли дальше. Они плыли целый месяц, и наконец показался другой остров. Все вышли на этот остров, нашли там разные плоды и принялись есть.

Вдруг один из невольников что-то заметил на дороге. Когда он приблизился, то увидел, что это какое-то безобразное существо, похожее на вкопанный в землю огромный железный ком. Невольник потрогал его ногой и увидел, что это страшилище с огромными глазами, со страшной трещиной в голове, которое спит, подложив под себя одно ухо, а другим прикрывает себя. А это был гуль — степной дух-людоед. Он проснулся, схватил невольника и понесся на середину острова, где было много гулей. Невольник крикнул своим друзьям: «Спасайтесь, здесь — остров духов-людоедов. Они схватили меня и сейчас хотят разрубить и съесть».

Услышав эти слова, все люди Сайф ал-Мулука побежали обратно и сели на корабль, не успев собрать плодов. Они снова поплыли, блуждая по морю и не зная, куда направляется их судно. Через несколько дней они заметили еще один остров и пристали к берегу. На острове они увидели высокую гору, окаймленную плодовыми деревьями. Голодные и измученные, они набросились на плоды и начали есть; они не заметили, как среди деревьев появились страшные великаны высотой в пятьдесят локтей. Изо рта у них торчали клыки длиной в слоновьи бивни. Один из них, самый большой, сидел на огромном камне, подложив под себя черный войлок. Вокруг него хлопотали его многочисленные черные рабы. Эти рабы подбежали к Сайф ал-Мулуку и повели его вместе с его невольниками к своему царю. «Мы встретили этих птиц среди деревьев», — сказали рабы своему царю-великану. Царь был голоден и поэтому, схватив двух невольников, отправил их к себе в пасть. Увидев такое дело, Сайф ал-Мулук испугался, зарыдал и сквозь слезы прошептал:

Вздыхая и плача, он произнес еще такие стихи:

Услышав плач и рыдания Сайф ал-Мулука, великан сказал: «У этих птиц приятный голос, и эта песня мне понравилась. Приготовьте для них отдельные клетки». Всех спутников Сайф ал-Мулука посадили в клетки, а клетки эти повесили над головой царя, чтобы он наслаждался их голосами.

Сайф ал-Мулук и его невольники стали жить в клетках, а черные рабы-великаны кормили и поили их. Иногда люди плакали, иногда смеялись, иногда говорили друг с другом, а потом умолкали, а царь великанов наслаждался звуками, которые они издавали. Пока Сайф ал-Мулук и его люди пребывали в таком положении, замужняя дочь царя, которая жила на соседнем острове, услышала о том, что ее отец поймал певчих птиц с приятными голосами, и послала своих людей, чтобы привезти несколько птиц. Отец отправил ей Сайф ал-Мулука и трех невольников, каждого в отдельной клетке, в сопровождении посыльного. Когда они прибыли к дочери царя великанов, она осмотрела их, и они очень понравились ей. Царевна приказала повесить клетки у нее над головой.

Сайф ал-Мулук смотрел вокруг, удивляясь тому, что с ним случилось, вспоминал о своем былом величии и оплакивал себя. Невольники тоже плакали. Но царевна, дочь великана, думала, что они поют. У царевны был странный обычай. Если к ним прибывал кто-нибудь из дальних стран и нравился ей, она тотчас же забирала его себе и предавалась с ним любовным утехам. Она была ненасытна и обычно всех чужестранцев доводила до изнеможения. По воле Аллаха Сайф ал-Мулук пришелся ей по вкусу. Его стройное телосложение и красивая внешность очень понравились царевне, и она приказала слугам, чтобы они оказывали ему всяческие почести. Однажды она приказала выпустить Сайф ал-Мулука из клетки и повела его к себе. Она всячески ласкала и соблазняла его своими прелестями, но Сайф ал-Мулук сказал ей: «Госпожа моя, я чужой для тебя человек и люблю другую женщину, ради которой терплю все эти бедствия. Я никогда не соглашусь изменить ей». Царевна продолжала соблазнять Сайф ал-Мулука, но он не поддался ее чарам. Убедившись, что он не хочет удовлетворить ее желание, она сильно рассердилась на него и на его невольников и заставила их прислуживать ей и носить воду и дрова.

Так прошло четыре года. Сайф ал-Мулук, дойдя до полного изнеможения, послал одного из невольников умолить царевну, чтобы она отпустила их и они уехали бы и отдохнули после тяжких испытаний. Она приказала привести Сайф ал-Мулука и сказала ему: «Если ты согласишься удовлетворить мое желание, я освобожу тебя и ты вернешься на родину живым и богатым» Она молила и просила его, плакала перед ним, но он не соглашался. Тогда она разгневалась и отослала Сайф ал-Мулука. Он и его люди по-прежнему оставались на острове, терпели лишения и адские муки. Островитяне не трогали их, не желая обижать царских птиц. А сама царевна за ними не смотрела — она была уверена, что пленники не смогут убежать с острова. Сайф ал-Мулук и его невольники часто отлучались на несколько дней, собирали дрова далеко от жилища и приносили их на кухню. Так они провели еще пять лет.

Однажды Сайф ал-Мулук и невольники сидели вместе и беседовали. Тут Сайф ал-Мулук задумался о своем положении и о лишениях, которые терпят его невольники. Он подумал о своей матери, об отце, брате Саиде, вспомнил о своем былом величии и благоденствии и горько заплакал, а невольники зарыдали. Затем они сказали ему: «О царь, до каких пор мы будем плакать, ведь слезы не помогут нам. Все, что выпало на нашу долю, начертано у нас на челе волею Аллаха великого и славного. Он вверг нас в это бедствие, он же ниспошлет нам избавление. Нам остается лишь терпеть». — «О братья, — молвил Сайф ал-Мулук, — как нам избавиться от этой проклятой? Никто не пошлет нам спасения, кроме Аллаха всевышнего. Но мне в голову часто приходит мысль о бегстве. Мы должны убежать отсюда и избавиться от этих мучений». — «Куда же мы можем убежать с этого острова? — спросили невольники, — он населен духами-людоедами. Куда бы мы ни пошли, они найдут нас, съедят или приведут сюда. И тогда царевна окончательно возненавидит нас». — «Я придумал одно средство, — воскликнул Сайф ал-Мулук, — и, быть может, с его помощью и под покровительством Аллаха всевышнего мы спасемся и убежим с этого острова». — «Какое же средство ты придумал?» — спросили невольники.

«Давайте срубим несколько деревьев, свяжем их ветвями и построим плот. Затем спустим его в море, запасшись водой и плодами. Приготовив весла, сядем на плот, и, быть может, Аллах всевышний дарует нам избавление и попутный ветер, и мы доберемся до Индии и спасемся от этой проклятой». — «Прекрасная мысль!» — воскликнули невольники. Обрадовавшись предложению царя Сайф ал-Мулука, они тотчас же стали рубить деревья для плота. Затем они изготовили канаты, чтобы связать деревья. Пленники трудились без отдыха в течение целого месяца — днем работали над изготовлением плота, а вечером возвращались с охапками дров для кухни царевны. Сделав плот, они нагрузили его плодами и спустили в море, и об этом никто не знал и не подозревал. Потом царь и его невольники сели на плот и уплыли в море. Они плыли четыре месяца, не зная, куда держать путь. У них кончились съестные припасы и вода, люди корчились от жажды и голода и были на грани гибели. Вдруг море вспенилось и забурлило, всплыло огромное морское чудовище, схватило одного из невольников и проглотило. Увидев это, Сайф ал-Мулук заплакал от страха. Он остался на плоту с одним невольником и старался как можно быстрее удалиться от чудовища. Преследуемые страхом, голодом и жаждой, они продолжали плыть, пока не увидели высокую гору. Потом они увидели остров и стали усердно грести в его сторону.

Сайф ал-Мулук и его спутник сильно обрадовались тому, что добрались до острова. Но не успели они пристать к берегу, как море заволновалось, забурлило, закипело и опять показалась голова морского чудовища. В одно мгновение оно схватило последнего невольника и проглотило его. Сайф ал-Мулук остался один. С большим трудом он добрался до острова и из последних сил взобрался на вершину горы. Поднявшись туда, он огляделся и увидел лес. Царь направился в лес и, гуляя между деревьями, стал есть плоды. Он увидел на деревьях около двадцати крупных обезьян, каждая из которых была больше мула. При виде этих обезьян Сайф ал-Мулука обуял страх. Обезьяны спустились с дерева и окружили его со всех сторон. Одна из них подошла к нему и сделала знак головой, чтобы он следовал за ними. Сайф ал-Мулук пошел за обезьянами, и после долгого пути они очутились у высокой крепости с огромными башнями. Обезьяны зашли в крепость, и Сайф ал-Мулук последовал за ними. Он увидел там редкие и диковинные вещи, жемчуг и драгоценные камни, и было их без счету. Вдруг он увидел безбородого юношу очень высокого роста, который ему понравился, и, кроме него, в крепости не было других людей. Увидев Сайф ал-Мулука, юноша, обрадовавшись ему, спросил: «Как тебя зовут, из каких ты стран и как оказался здесь? Расскажи о себе и ничего не скрывай от меня». Сайф ал-Мулук сказал: «Я прибыл сюда, клянусь Аллахом, не по своему желанию и направлялся не сюда. Я странствую из страны в страну, переезжаю с места на место в надежде добраться до своей цели». — «А куда ты хочешь попасть?» — спросил юноша. «Я из страны под названием Египет, — ответил Сайф ал-Мулук, — имя мое Сайф ал-Мулук, сын Асима, сына Сафвана». Затем он рассказал юноше всю свою историю с начала до конца. Юноша встал навстречу Сайф ал-Мулуку: «О великий царь нашего времени, я был в Египте и слышал о том, что ты уехал в Китай, а ведь эта страна очень далеко отсюда, как это удивительно!»

«Ты прав, — отвечал Сайф ал-Мулук, — сначала я направился в Китай, затем в Индию. По дороге нас настигла буря, и все наши корабли разбились». Затем он рассказал все, что с ним было дальше. «А теперь я прибыл к тебе», — закончил свой рассказ Сайф ал-Мулук. «О царевич, — воскликнул юноша, — с тебя хватит того, что ты испытал и перенес. Слава Аллаху, с помощью которого ты добрался сюда. Оставайся здесь, стань моим другом и собеседником, когда же я умру, ты станешь царем этой страны. Этот край обширен, а обезьяны — искусные ремесленники, они сделают для тебя все, что ты захочешь». Сайф ал-Мулук ответил: «О брат, я не могу оставаться долго на одном месте до тех пор, пока не найду ту, которую ищу, а я увижу ее, даже если ради этого мне придется объехать весь мир. Я буду странствовать и расспрашивать людей о ней, и, быть может, Аллах удовлетворит мое желание, если же нет, то я умру где-нибудь ради нее».

Юноша обратился к одной из обезьян и сделал ей знак. Обезьяна тотчас же удалилась и вернулась через некоторое время в сопровождении других обезьян, повязанных шелковыми передниками. Они разостлали скатерть, поставили на нее около ста блюд и разной посуды из золота и серебра, положили на нее разные яства и, подобно обычным слугам, стали перед царями. Те сели за еду, а когда насытились, обезьяны убрали посуду и принесли золотые тазы и кувшин с водой для омовения рук. Затем обезьяны принесли около сорока разных чаш, и в каждой чаше был особый сорт вина. Юноши стали пить и веселиться, и, в то время как они пили, обезьяны играли и танцевали. Сайф ал-Мулук глядел на них, удивлялся и забывал о страданиях и муках, которые испытал.

Когда наступила ночь, обезьяны зажгли свечи и вставили их в золотые и серебряные подсвечники. Затем были поданы сладости и плоды, юноши отведали и их. Когда наступило время сна, обезьяны постелили царям постели, и те легли спать.

Утром юноша проснулся и разбудил Сайф ал-Мулука словами: «Проснись и посмотри в окно».

Сайф ал-Мулук посмотрел в окно и увидел, что весь двор и площадь заполнены обезьянами, которым не было счету. «Эти обезьяны заполнили все вокруг, — воскликнул Сайф ал-Мулук, — для чего они собрались в такую рань?»

«Все обезьяны острова обычно по субботам собираются здесь. Некоторые обезьяны проделывают двухдневный и даже трехдневный путь. Они ждут, чтобы я проснулся и вышел к ним. Увидев меня, они целуют предо мной землю, а затем расходятся и идут по своим делам», — объяснил юноша. Он вышел на балкон, и обезьяны, увидев его, поцеловали землю, а затем удалились.

Сайф ал-Мулук провел у юноши месяц, а потом попрощался с ним и собрался в путь. Юноша приказал одной из своих слуг-обезьян взять с собой еще сто обезьян и проводить Сайф ал-Мулука. Сайф ал-Мулук направился в путь в их сопровождении. Они проводили его до конца владений своего царя, простились с ним и вернулись, а Сайф ал-Мулук пошел дальше один. Он шел четырнадцать дней через горы и долины, равнины и пустыни, один день сытый, другой голодный, то питался травой, то ел вкусные плоды. Он горько раскаивался о том, что сделал с самого начала, жалел, что ушел от юноши-царя, и хотел даже вернуться к нему. Но в это время вдали показалось что-то черное. «Может быть, это страна мрака? — подумал он про себя. — Прежде чем вернуться, посмотрю-ка я, что это такое». Приблизившись к тому месту, он увидел высокий дворец, который в свое время построил Яфет, сын Нуха, — да приветствует их обоих Аллах!

Сайф ал-Мулук сел у ворот дворца и задумался: «Что же в этом дворце? Интересно, где его владелец и кто сообщит мне, живут там люди или джинны?» Он долго сидел так и раздумывал, но никто не выходил из дворца и не входил в него. Он встал и, полагаясь на помощь Аллаха, вошел во дворец, прошел через семь комнат, но никого не увидел. Осмотревшись, Сайф ал-Мулук заметил справа три двери и одну дверь впереди, которая была плотно занавешена. Он вошел в эту дверь и, подняв занавеску, оказался в большом помещении, пол которого был устлан шелковыми коврами. В конце зала на золотом престоле сидела луноликая девушка в царской одежде, подобная невесте в свадебную ночь. У ее трона было расставлено сорок столиков, на которых сверкали золотые и серебряные блюда и кубки, увидев девушку, Сайф ал-Мулук подошел к ней и приветствовал ее. Ответив на его приветствие, та спросила: «Ты человек или джинн?» — «Я из высокородных людей, царь и сын царя», — ответил Сайф ал-Мулук. «Чего же ты хочешь? — спросила девушка и предложила: Вот тебе еда, поешь, а потом расскажи мне все о себе и поведай, как ты попал сюда». Сайф ал-Мулук сел у одного из столов и, так как был очень голоден, снял крышки с блюд, отведал разных яств, насытился и вымыл руки. Затем он встал и сел на престоле рядом с девушкой. «Кто ты и как тебя зовут? — спросила девушка. — Откуда ты идешь и что привело тебя сюда?» — «Рассказ мой будет длинен», — ответил Сайф ал-Мулук.

«Скажи мне, откуда ты, — велела девушка, — зачем ты приехал сюда и чего ты хочешь?»

«Сначала ты расскажи о себе, — сказал Сайф ал-Мулук. — Как тебя зовут, что привело тебя сюда и зачем ты сидишь на этом престоле?» — «Я Даулат-хатун, дочь царя Сарандиба. У него есть огромный и дивный сад, подобного которому нет ни в Индии, ни за ее пределами. В том саду есть большой пруд. Мы ныряли, плавали, играли и не заметили, как к нам приблизилось что-то вроде облака. Вдруг оно схватило меня и взмыло высоко в небо, шепча мне: „О Даулат-хатун, не бойся, не волнуйся, будь спокойна!“ Через некоторое время облако опустилось в этом дворце. Здесь оно превратилось в прекрасного юношу в изысканной одежде, который спросил: „Ты знаешь меня?“ Я ответила, что нет. Тогда он сказал: „Я сын Голубого царя, владыки джиннов. Отец мой живет в крепости Кульзум, а под его властью шестьсот тысяч летающих и ныряющих джиннов. Пролетая над вашими владениями, я случайно увидел тебя и полюбил, я спустился, схватил тебя, когда ты купалась вместе с девушками, и привез в этот высокий дворец. Я живу в этом дворце, и никто из джиннов и людей не может добраться сюда, ибо из Индии до этого места сто двадцать лет пути“. Он убедил меня в том, что я никогда не увижу своего отца. „Живи здесь, — сказал он мне, — пусть у тебя на душе будет спокойно, а я буду приходить к тебе каждый раз, когда ты захочешь. Ничего не бойся и сиди на этом престоле“. Сказав это, он исчез на некоторое время, затем возвратился и принес эту еду, ковры и другие вещи. Отца моего зовут Тадж ал-Мулук, он ничего не знает о том, что случилось со мной, и не сможет напасть на мой след. Вот и вся моя история. А теперь ты расскажи о себе!» — «Моя история длинна, — ответил Сайф ал-Мулук, — и я боюсь, что, если начну рассказывать ее всю, это займет много времени и твой джинн вернется». — «Он покинул меня перед твоим приходом, — сказала Даулат-хатун, — и раньше четверга он не возвратится. Садись и со спокойной душой и без боязни поведай мне свою повесть с начала до конца». — «Слушаю и повинуюсь!» — ответил Сайф ал-Мулук и начал рассказывать. Когда он дошел до случая с портретом Бадиат ал-Джамал, глаза девушки наполнились слезами, и она воскликнула: «О, сколько я думаю о тебе, Бадиат ал-Джамал! О, какое ужасное время, Бадиат ал-Джамал! Помнишь ли ты меня, говоришь ли: где моя сестра Даулат-хатун, о Бадиат ал-Джамал!» Она горько рыдала и плакала и том, что ее сестра забыла ее.

«О Даулат-хатун, — воскликнул Сайф ал-Мулук, — ты из рода людского, а она из джиннов, каким же образом она может быть твоей сестрой?»

«Она моя молочная сестра, — ответила Даулат-хатун. — Произошло это так. Однажды моя мать гуляла в саду, когда носила меня под сердцем, вдруг у нее начались боли, и она родила меня прямо в саду. Мать Бадиат ал-Джамал в это время со своими служанками также гуляла в нашем саду. Она тоже была беременна и разрешилась от бремени одновременно с моей матерью, Она послала свою служанку к моей матери, чтобы попросить у нее еды и необходимые для ребенка вещи, и моя мать послала ей все необходимое. У нее пропало молоко, поэтому она принесла Бадиат ал-Джамал к моей матери, и та кормила ее своим молоком. Она со своей дочерью оставалась у нас в течение двух месяцев, а затем вернулась к себе на родину, обещав матери: „Если тебе будет нужна моя помощь, я тотчас же окажусь здесь и буду ждать тебя в саду“.

После этого Бадиат ал-Джамал с матерью каждый год приезжала к нам; они проводили у нас некоторое время и затем уезжали. О, если бы я была дома! Там мы часто встречаемся с Бадиат ал-Джамал и ее матерью, там бы я нашла средство соединить тебя с ней! Но теперь я в заточении, и мои родители даже не знают, где я и что со мной. Если бы они знали, где я нахожусь, они сумели бы спасти меня. Но такова воля Аллаха всевышнего и славного, что мы можем поделать!» — «Вставай и следуй за мной, — сказал ей Сайф ал-Мулук, — Мы убежим отсюда и приедем куда-нибудь с помощью Аллаха всевышнего».

«Мы не сможем убежать отсюда, — сказала Даулат-хатун, — если бы даже мы удалились отсюда на расстояние годового пути, все равно этот проклятый настигнет нас и погубит», — «Тогда я спрячусь где-нибудь и, когда он придет, разрублю его мечом», — предложил Сайф ал-Мулук. «Ты не сможешь убить его, — возразила Даулат-хатун. — Чтобы убить его, ты должен сначала погубить его душу». — «А где находится его душа?» — спросил Сайф ал-Мулук. «Я много раз спрашивала его об этом, но он не отвечал мне, — сказала Даулат-хатун, — пока однажды я не пристала к нему с этим вопросом и он сильно рассердился на меня. „Сколько можно спрашивать об этом? — сказал он мне. — Почему тебе так нужно знать, где находится моя душа?“ Тогда я ответила: „О Хатам — а зовут его Хатамом, — у меня, кроме Аллаха и тебя, никого нет. Пока я жива, я буду беречь твою душу. Что будет со мной, если ты умрешь, с кем я останусь? Если бы я знала, где твоя душа, я бы хранила ее как зеницу ока“. Тогда он смягчился и сказал мне: „При моем рождении звездочеты сказали отцу, что мою душу погубит некий царевич из рода человеческого.

Поэтому я положил свою душу в воробьиный зоб, воробья посадил в шкатулку, шкатулку положил в коробку, коробку — в семь ларцов, ларцы спрятал в глубине семи сундуков, вложенных один в другой, сундуки положил в мраморный ларь, а ларь этот спрятал в Великом океане. То место далеко от людского жилья, и никто не сможет добраться туда. Вот я и рассказал тебе, где находится моя душа. Только не говори об этом никому, эта тайна должна остаться только между нами“. — „Кому же я могу рассказать об этом, когда ко мне, кроме тебя, никто не приходит! — воскликнула я. — Клянусь Аллахом, ты спрятал душу в такой недоступной крепости, что никакое существо не может добраться до нее, не говоря о человеке. То, что сказали звездочеты, не согласуется с разумом: как может человек преодолеть все эти трудности и добраться до твоей души?!“

„До нее может добраться лишь человек, — ответил он, — на пальце которого окажется перстень Сулаймана, сына Дауда, — да приветствует их обоих Аллах! Он может прийти сюда, положить перстень на поверхность воды и сказать: „Именем Сулаймана повелеваю душе такого-то явиться ко мне!“ Тогда ящик с сундуками, ларцами и коробками разлетится в щепки, воробей выплюнет из зоба мою душу, она погибнет, и вместе с ней погибну и я“».

Услышав рассказ Даулат-хатун, Сайф ал-Мулук воскликнул: «Я как раз и есть тот царевич, а вот перстень Сулаймана, сына Дауда, — да приветствует их обоих Аллах! Встань, пойдем на берег моря и проверим, правду ли сказал тебе джинн или солгал». Они отправились на берег моря. Даулат-хатун осталась на берегу, а Сайф ал-Мулук вошел в воду до пояса и воскликнул: «Именем талисманов, начертанных на этом перстне, именем Сулаймана — да приветствует его Аллах! — пусть душа сына Голубого царя джиннов выйдет ко мне!» Не успел он закончить заклинание, как море забурлило и выбросило на берег мраморный ларь. Сайф ал-Мулук схватил его, разбил камнем сундуки и коробки и вынул воробья. Взяв его, Сайф ал-Мулук и Даулат-хатун вернулись во дворец и сели на престол. Тут раздался страшный гром, и перед дворцом появился страшный великан. «О царевич, — взмолился великан, — пощади меня, не убивай, сделай меня своим слугой, и я буду повиноваться тебе!» — «Это джинн, убей воробья, — закричала Даулат-хатун, — если этот проклятый вернется во дворец, он погубит нас обоих». Сайф ал-Мулук тотчас же задушил воробья, и джинн мертвый рухнул на землю у ворот дворца и превратился в кучу черной золы. «Теперь мы спасены, — радостно воскликнула Даулат-хатун. — Мы избавились от этого проклятого, но что нам делать дальше?» — «Поручим себя воле всевышнего Аллаха, — сказал Сайф ал-Мулук. — Он подверг нас испытаниям, он же нас выручит и поможет нам выбраться отсюда». Потом он встал, снял в покоях дворца десять дверей из крепкого сандалового дерева, украшенных золотыми и серебряными гвоздями, затем взял шелковые канаты, которые находились здесь в изобилии, привязал эти двери друг к другу и изготовил плот. Они вдвоем с Даулат-хатун оттащили плот к берегу. Затем они вернулись во дворец, собрали всю золотую и серебряную посуду, жемчуг, яхонты и другие драгоценные камни — все, что мало весит и дорого ценится, и перенесли их на плот. Вручив себя воле Аллаха всевышнего, они сели на плот, взяли два бруска, чтобы грести, обрубили канат и поплыли в море. Они плыли четыре месяца, но берега все еще не было видно. У них кончились припасы, удрученные и изможденные, они молили Аллаха даровать им спасение. В таком состоянии они плыли куда-то ночью, и вдруг Даулат-хатун, которая не спала, заметила, что их плот пристал к берегу какого-то залива, где было много кораблей. Она внимательно всматривалась в корабли и прислушивалась. Наконец до ее слуха дошли обрывки разговора какого-то человека с моряками. Она поняла, что это говорил местный начальник с капитаном корабля. Услышав приказы начальника, Даулат-хатун поняла, что они в каком-то городе. Обрадовавшись, она разбудила Сайф ал-Мулука. «Вставай, вставай, — говорила она, — и спроси у начальника, что это за город и что за порт». Сайф ал-Мулук встал, обрадованный, и спросил: «Брат мой, какой это город, что это за порт и кто царь здешних краев?» — «Эх ты, бездельник, — ответил капитан, — если ты не знаешь ни порта, ни города, то зачем тебя занесло сюда?» — «Я чужестранец, — отвечал Сайф ал-Мулук, — и плыл сюда на одном из купеческих кораблей, но он утонул со всеми, кто был на нем. Я ухватился за доску, и течение принесло меня сюда. Так что нет ничего плохого в том, что я тебя спросил». Капитан смягчился и сказал: «Это город Имария, а порт этот Мина Камин ал-Бахрайн». Услышав это, Даулат-хатун очень обрадовалась и воскликнула: «Слава Аллаху!» — «Что же в этом хорошего?» — спросил Сайф ал-Мулук. «О Сайф ал-Мулук, — воскликнула Даулат-хатун, — радуйся и ликуй, этот город принадлежит моему дяде, брату отца, и зовут его Аали ал-Мулук. Спроси у этого человека о здоровье царя Аали ал-Мулука». — «В добром ли здравии царь этих краев Аали ал-Мулук?» — спросил Сайф ал-Мулук. Капитан рассердился: «Ты же говорил, что никогда не бывал в этих краях, откуда же ты тогда знаешь имя царя?» Тут Даулат-хатун узнала голос капитана и обрадовалась. Это был один из капитанов ее отца, по имени Муин ад-Дин, который пустился в плавание, чтобы разыскать царевну. Она велела Сайф ал-Мулуку сказать капитану: «О Муин ад-Дин, иди сюда и поговори с госпожой!» Сайф ал-Мулук окликнул капитана и передал ему слова царевны. Услышав слова Сайф ал-Мулука, капитан сильно разгневался на него и закричал: «Ах ты собака, кто ты такой и откуда ты меня знаешь?» Затем он приказал морякам: «Подайте мне еловую палку, я сейчас пойду и разобью этому злосчастному голову». Он взял палку, сел в лодку и направился в сторону Сайф ал-Мулука. Подплыв поближе, он увидел плот и на плоту девушку, похожую на Даулат-хатун. Он ужаснулся и чуть не лишился рассудка. Но, пристально вглядевшись в девушку, он убедился, что она, сияющая, словно месяц, и есть Даулат-хатун. «Кто это у тебя на плоту?» — спросил капитан. «Это девушка по имени Даулат-хатун», — ответил Сайф ал-Мулук. Услышав это, капитан лишился чувств и упал прямо на плот. Придя в себя и убедившись, что перед ним действительно дочь царя, капитан немедленно отправился в город, пришел во дворец царя и попросил доложить о себе. Привратник сообщил царю, что к нему явился капитан Муин ад-Дин с доброй вестью. Царь велел впустить его. Муин ад-Дин вошел, поцеловал перед царем землю и сказал: «О царь, я принес тебе добрую весть: твоя племянница Даулат-хатун жива и здорова и прибыла в наш город на плоту в сопровождении юноши, подобного полной луне». Услышав это известие, царь сильно обрадовался, подарил капитану почетную одежду и приказал тотчас же украсить город в честь прибытия племянницы. Затем он послал за ней, и ее вместе с Сайф ал-Мулуком привезли во дворец. Царь приветствовал их и поздравлял со спасением. Затем он отправил послов к своему брату, чтобы сообщить о том, что его дочь нашлась и находится в его дворце. Выслушав сообщение послов, Тадж ал-Мулук, отец Даулат-хатун, собрал свои войска и отправился к брату. Когда он прибыл к Аали ал-Мулуку и встретился со своей дочерью Даулат-хатун, не было предела их радости и ликованию.

Пробыв некоторое время у своего брата, Тадж ал-Мулук вместе с дочерью и Сайф ал-Мулуком возвратился к себе на родину в Сарандиб. Даулат-хатун встретилась с матерью, которая была бесконечно счастлива, что вновь обрела дочь.

По приказу царя был устроен большой праздник. Это был великий день, подобно которому никто никогда не видел. Царь Тадж ал-Мулук оказал Сайф ал-Мулуку большие почести и обласкал его, сказав: «О Сайф ал-Мулук, ты оказал мне и моей дочери такую услугу, за которую я и не знаю, как тебя отблагодарить. Достойную награду посылает лишь Аллах — Господь двух миров. Я же предлагаю тебе свой трон и уступаю царский сан, а ты садись вместо меня на трон и управляй страной Индией. Я дарю тебе царство, сокровища, слуг и все, что есть в моем царстве». Услышав такие слова царя, Сайф ал-Мулук встал, поцеловал перед ним землю, поблагодарил его и сказал: «О великий царь нашего времени, я принимаю все, что ты подарил мне, и, в свою очередь дарю все это тебе. О великий царь, я не хочу ни царства ни власти. Единственное, чего я прошу у Аллаха, — это удовлетворение моего заветного желания». — «О Сайф ал-Мулук, — воскликнул царь, — мои сокровища к твоим услугам. Ты можешь взять столько, сколько хочешь и когда хочешь. Я молю Аллаха, чтобы он воздал тебе по твоим заслугам». — «Да сделает Аллах царя вечно счастливым, — молвил Сайф ал-Мулук, — но мне не нужны ни сокровища, ни богатства. Я только хочу достичь своего желания. А сейчас я хотел бы посмотреть ваш город, взглянуть на его улицы и рынки».

Тадж ал-Мулук приказал дать молодому царю одного из лучших коней из царской конюшни, и к нему тотчас же подвели оседланного скакуна. Сайф ал-Мулук сел на коня и отправился на рынок, затем объехал верхом весь город. Осматривая рынок, он вдруг заметил юношу, который предлагал кафтан за пятнадцать динаров. Он чем-то напоминал его брата и везира Саида, но цвет лица, жалкий вид, усталые глаза были не его. Сайф ал-Мулук попросил кого-то позвать к нему юношу с кафтаном. Того привели к нему. «Отведите его в царский дворец, — попросил Сайф ал-Мулук, — и держите его там до тех пор, пока я не вернусь с прогулки». Людям послышалось, что Сайф ал-Мулук сказал: «Отведите его в темницу», и они подумали, что юноша — невольник, удравший от хозяина. Его схватили, отвели в тюрьму, связали по рукам и ногам и оставили там. Вернувшись с прогулки во дворец, Сайф ал-Мулук забыл о юноше, и никто не напомнил ему о нем. Саид же остался в темнице.

Однажды его вместе с другими узниками повезли на работу. Они строили какое-то здание, и Саид совсем утратил свой прежний вид от тяжелой работы. Саид работал месяц и постоянно думал о том, почему он оказался в темнице. А в это время Сайф ал-Мулук предавался веселью и развлекался, забыв о юноше, похожем на Саида.

Но однажды он все-таки вспомнил о своем брате и спросил невольников, бывших с ним тогда на рынке: «Где юноша, которого я поручил привести сюда с рынка?» — «Разве ты не приказал нам отвести его в тюрьму?» — ответили они. «Я не говорил ничего подобного, — возразил Сайф ал-Мулук, — я поручил вам отвести его во дворец, где я живу». Узнав о том, что юноша в тюрьме, Сайф ал-Мулук послал за ним своих людей, его привели во дворец, развязали ему руки, сняли с него кандалы, и он предстал перед Сайф ал-Мулуком. «О юноша, — спросил он, — из какой ты страны?» — «Я из Египта, — отвечал юноша, — и имя мое — Саид. Я сын везира Фариса». Услышав эти слова, Сайф ал-Мулук вскочил, бросился на шею Саиду и от радости разрыдался. «О брат мой, — воскликнул он, — слава Аллаху, что я нашел тебя живого и невредимого, слава Аллаху, что ты встретился со своим братом, царем Сайф ал-Мулуком, сыном Асима». Услышав слова Сайф ал-Мулука, Саид узнал его и бросился обнимать и целовать. Слезы радости душили их, а присутствующие глядели на них и удивлялись.

Затем Сайф ал-Мулук приказал отвести Саида в баню. После бани его одели в прекрасную одежду, привели к Сайф ал-Мулуку и усадили рядом с ним на престол. Узнав о случившемся, Тадж ал-Мулук очень обрадовался, что братья нашли друг друга. За это время они поведали друг другу все, что было с каждым из них. Саид среди других рассказов поведал о таком случае: «О брат мой, когда утонул наш корабль, я с несколькими невольниками забрался на деревянную доску и проплавал на ней целый месяц. Наконец по воле Аллаха всевышнего течение занесло нас на какой-то остров. Там было много деревьев и плодов, и мы, голодные, бросились есть плоды и утолять голод чем попало. Вдруг путь нам преградили какие-то духи, которые схватили нас и взобрались к нам на спины. „Ну-ка, шевелитесь, — говорили они нам, — вы теперь будете нашими ослами“. Я спросил тогда ифрита, оседлавшего меня: „Кто ты и почему сел мне на спину?“ Услышав мои слова, он обвил одной ногою мою шею так, что я чуть не задохнулся, а другую ногу закинул мне за спину, и мне казалось, что спина моя переломится. Я упал на землю, обессиленный от голода и жажды. Тогда дух сообразил, что я голодный. Взяв меня за руку, он подвел к грушевому дереву и сказал: „Поешь этих плодов“. Я поел груш и невольно пошел дальше. Тут он опять взгромоздился на меня. Я шел, спотыкаясь, падая и останавливаясь, а ифрит смеялся и говорил: „Я никогда не встречал такого осла!“

Однажды мы собрали целую кучу виноградных гроздей, свалили их в яму, потоптали ногами и ушли. Вернувшись туда через некоторое время, мы увидели, что под солнечными лучами виноградный сок превратился в крепкое вино. Мы стали пить его и пили до тех пор, пока не опьянели. Наши лица раскраснелись, мы пели, танцевали и дурачились. „Почему вы раскраснелись, отчего вам так весело, что вы поете и танцуете?“ — спросили ифриты. „Лучше не спрашивайте, — сказали мы. — Зачем вам это знать?“ —„Нет, вы скажите, — настаивали они, — мы хотим знать, в чем дело“. — „Это виноградный сок“, — ответили мы. Тогда они повели нас в виноградную долину, конца и края которой не было видно. На лозах висели огромные грозди. Из одной кисти мы выжимали целых двадцать ритлей соку, по их указанию собрав огромную кучу винограда. Мы свалили все это в большую яму, потоптали ногами и выжали весь сок. Как и в первый раз, через некоторое время сок превратился в крепкое вино. Тогда мы объявили нашим хозяевам: „Сок уже созрел, из чего же вы будете пить?“ — „У нас были такие же ослы, как и вы, — отвечали они, — но мы их пожрали. Черепа их остались, вот и поите нас из этих черепов!“ И мы стали поить их. Все они, а их было более двухсот, напились, опьянели и погрузились в глубокий сон. „Хватит им ездить на нас, — сказали мы друг другу, — чего доброго они еще сожрут нас. Нет силы и мощи, кроме как у Аллаха всевышнего и великого! Давайте еще зальем в их пасти вина, убьем их и избавимся от зла“. Порешив на этом, мы разбудили ифритов и стали черепами вливать вино им в глотки. „Уже горько!“ — вопили они. „Почему же вы говорите, что вино горькое? Если вы уж начали пить, то должны выпить по полному черепу десять раз подряд, иначе все вы умрете“, — говорили мы им. Они, боясь умереть, согласились выпить по десять черепов и, выпив последний, окончательно лишились рассудка, без сознания свалились на землю, и мы, волоча их за руки, свалили в одну кучу. Затем, собрав дрова и виноградные лозы, мы обложили джиннов со всех сторон огромными кучами, подожгли их и издали наблюдали, что с ними будет. Когда все дрова сгорели и огонь потух, мы подошли ближе и увидели, что все джинны превратились в кучу золы. Мы вознесли Аллаху всевышнему хвалу за свое спасение и затем покинули эту землю и оказались в неизвестных краях. По дороге многие из нас потерялись, и я остался с двумя невольниками. Мы долго шли и наконец добрались до зарослей, где было много плодовых деревьев, и принялись есть. Вдруг показался великан с длинной бородой, с длинными ушами, с огромными, словно факел, глазами. За ним следовали тучные стада баранов и коз и множество таких же великанов. Увидев нас, он обрадовался, приветствовал нас и сказал: „Добро пожаловать, идите ко мне, для вас я сейчас зарежу одного из этих баранов, зажарю его и угощу вас!“ Мы спросили его, где находится его дом. „Недалеко отсюда, за горой, — отвечал он. — Идите по этой дороге, и вы упретесь в пещеру, где сидит много гостей, подобных вам. Располагайтесь там и ждите меня, а я приготовлю еду для вас и приду“. Мы подумали, что он говорит правду, пошли по указанной им дороге и вошли в пещеру. Там было много людей, но все они были слепые. Когда мы подошли к ним, то расслышали, что один из них говорил: „Я болен!“, другой бормотал: „Я умираю“, третий охал и стонал. Мы спросили их: „Что с вами?“ — „А кто вы такие?“ — спросили они. Мы ответили, что мы гости великана. „Кто бросил вас в лапы этого проклятого? Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха всевышнего и великого! Этот дьявол-людоед ослепил нас, чтобы сожрать“, — ответили слепые. „А как он ослепил вас?“ — спросили мы. „Сейчас он придет и принесет с собой молока, — отвечали они, — а затем скажет вам: „Возьмите молока и выпейте, вы устали с дороги“. Если вы выпьете это молоко, то ослепнете, подобно нам“. Тогда я понял, что мы можем спастись лишь с помощью хитрости. Я вырыл там яму и сел над ней. Через некоторое время явился проклятый дьявол с кувшинами молока. Он дал нам по одной чаше и сказал: „Вы прошли дальний путь, жажда, наверное, замучила вас, выпейте молока, утолите жажду, а я тем временем приготовлю для вас мясо“. Я поднес чашу к губам, влил молоко себе в рот, но не выпил, а выплюнул в яму и начал кричать: „Я ослеп, я ничего не вижу“. Прикрыв руками глаза, я плакал и кричал, а он злорадно смеялся и говорил: „Не бойся, не бойся!“ Что же касается двух моих невольников, то они выпили молоко и тотчас же ослепли. Тогда проклятый дьявол встал, закрыл вход в пещеру, подошел ко мне и стал ощупывать. Убедившись, что я очень худ и на мне нет мяса, он оставил меня и разыскал более мясистого, чему очень обрадовался. Затем он зарезал трех баранов, насадил их на железные прутья и положил на огонь. Сначала он сожрал моих невольников, а потом перешел к баранине. После этого великан принес кувшин вина, выпил его и с храпом заснул. „Сейчас он погружен в глубокий сон, — сказал я себе, — я должен воспользоваться этой возможностью и убить его“. Вспомнив о железных прутьях, я взял два из них и положил на огонь. Подождав некоторое время, пока прутья не раскалились докрасна, я взял их, подошел осторожно к великану и воткнул со всей силой в его глаза. Он вскочил, полупьяный, на ноги и хотел поймать меня. Но так как великан был уже слеп, то я убежал от него в глубь пещеры. Он старался поймать меня, но тщетно. „Ну, как я расправился с этим проклятым?“ — обратился я к слепым. Тогда один из них сказал мне: „О Саид, подойди к шкафу, что стоит наверху, там есть закаленный меч, возьми его, вернись ко мне, и я скажу, что тебе делать дальше“. Я поднялся, взял меч и подошел к слепому. „Возьми меч, — сказал он, — и со всей силой ударь этого проклятого по поясу, и он тотчас же умрет“. Я встал и начал ходить за людоедом, а он все искал меня, но, обессилев, еле двигался. Не обнаружив меня, он бросился на слепых, чтобы разорвать их, но я изо всех сил ударил его мечом и разрубил пополам.

„О человек, — закричал он мне, — если хочешь, чтобы я умер, еще раз ударь меня!“ Я собирался второй раз опустить на него свой меч, но слепой, который указал мне, где взять меч, сказал: „Не бей его больше, ибо он от второго удара воскреснет и погубит всех нас!“ Я послушал его и не ударил второй раз, и проклятый дьявол тотчас же издох. „Теперь пойди открой вход в пещеру, — приказал мне слепой, — мы выйдем отсюда и с помощью Аллаха избавимся от этой проклятой пещеры“. Я объяснил ему: „Нам здесь больше ничего не угрожает, и лучшего места для отдыха мы не найдем. Зарежем несколько баранов и поедим жареного мяса, запивая его вином, ведь путь наш долог“. Мы оставались в той пещере еще два месяца, каждый день ели жареную баранину, запивали ее вином и лакомились плодами.

Однажды все мы сидели на берегу моря и грелись. Вдруг вдалеке показался большой корабль. Мы начали подавать знаки и кричать что было сил. Люди на корабле заметили нас и испугались, так как они, наверное, знали, что этот остров — обиталище проклятого ифрита-людоеда. Они повернули судно и стали удаляться от нас. Тогда мы показали им одного из самых почтенных слепых, бросились бежать по берегу по направлению к ним и громко звали их на помощь. Тогда один из моряков, обладавших острым зрением, сказал своим товарищам: „О люди, эти существа ничем от нас не отличаются, они не похожи на ифритов-людоедов“. Потом они повернули судно в нашу сторону и стали медленно приближаться к берегу. Когда же на корабле окончательно убедились, что мы люди, они поздоровались с нами, и мы ответили на их приветствие. Мы сообщили им добрую весть о том, что погубили злого духа, и они поздравили нас и поблагодарили. Затем мы загрузили корабль плодами, бараниной и водой и отплыли от острова. Три дня мы плыли благополучно с попутным ветром, но на четвертый день налетел ураган, кругом потемнело, сильное течение понесло корабль к большой горе, и корабль разлетелся в щепки. С помощью Аллаха я вцепился в доску, взобрался на нее, и два дня меня носило по волнам. На третий день море утихло, и я, умело направляя свою доску, доплыл до берега. Я отправился в город и стал бродить по его улицам, одинокий, всем чужой и покинутый, не зная, что делать. Голод одолел меня, и я, еле-еле двигаясь, добрался до рынка, чтобы продать свой кафтан и утолить голод. Люди собрались вокруг меня и стали торговать у меня кафтан. В это время явился ты, пристально посмотрел на меня и велел отвести во дворец, а твои люди отвели меня в тюрьму. Спустя некоторое время ты вспомнил обо мне, и по твоему приказу я был доставлен сюда. Вот и все, что было со мной, и слава Аллаху, что мы вместе».

Слушая рассказ, Сайф ал-Мулук, Тадж ал-Мулук и Даулат-хатун дивились и поражались, как с помощью Аллаха Саид спасся от верной гибели. Затем Тадж ал-Мулук, отец Даулат-хатун, выделил для Сайф ал-Мулука и Саида отдельный дворец. Там их часто навещала Даулат-хатун, беседовала с ними и благодарила царевича за свое спасение. Однажды везир Саид сказал: «О царевна Даулат-хатун, я очень прошу тебя помочь Сайф ал-Мулуку добиться цели». — «Да, да, — воскликнула она, — я постараюсь помочь ему и сделаю так, чтобы исполнилась его заветная мечта». Затем она обратилась к Сайф ал-Мулуку и сказала: «Пусть возрадуются твои очи и ликует твоя душа!» Вот что было с Сайф ал-Мулуком и его везиром Саидом. Теперь же посмотрим, что было с Бадиат ал-Джамал.

Когда до Бадиат ал-Джамал дошло известие о том, что ее сестра Даулат-хатун отыскалась и вернулась домой к отцу, она воскликнула: «Я обязательно должна навестить ее, приветствовать, поздравить с возвращением и принарядить!» Она тотчас же отправилась в путь, и, когда прибыла в условленное место, ее встретила Даулат-хатун. Они обнялись и расцеловались. Бадиат ал-Джамал поздравила мать Даулат-хатун. Затем сестры сели и начали беседовать между собой. «Расскажи мне, сестрица, — сказала Бадиат ал-Джамал, — о том, что случилось с тобой». — «О сестрица, — ответила Даулат-хатун, — ты хочешь узнать о моих приключениях или же о том, какие трудности, мучения и страдания может вынести человек?» — «О каких страданиях и мучениях ты говоришь?» — спросила Бадиат ал-Джамал. «О сестрица, — начала Даулат-хатун, — я жила в высоком дворце под властью сына Голубого царя». Затем она рассказала ей все, что с ней приключилось, с начала и до конца, поведала о Сайф ал-Мулуке, о том, какие муки и страдания перенес он до того, как добрался до дворца, как убил сына Голубого царя, снял двери, сделал из них плот и весла и привез ее на родину.

Бадиат ал-Джамал слушала и удивлялась. «Клянусь Аллахом, о сестрица, — воскликнула она, — все, что ты рассказала мне, поразительно!» Потом Даулат-хатун сказала: «Сестрица, я хотела бы рассказать тебе о самом главном, но стыжусь». — «Чего ты стыдишься? — спросила Бадиат ал-Джамал. — Ведь ты моя сестра и моя подруга, и между нами было много всяких тайн. Я хорошо знаю, что ты желаешь мне только добра. Не стыдись и ничего не бойся, говори поскорей и не мучь меня». «Все эти испытания и страдания Сайф ал-Мулук перенес ради тебя, — молвила Даулат-хатун. — Он увидел твое изображение на подкладке кафтана, который подарил ему царь Сулайман, сын Дауда, — да приветствует их обоих Аллах! Этот кафтан дал Сайф ал-Мулуку его отец, царь Асим, сын Сафвана, когда возвел сына на царский престол. Поначалу он даже не раскрывал кафтана и не смотрел на него. Но, раскрыв и увидев твое изображение, он тотчас же бросил все и отправился на поиски. Все лишения и муки, которые выпали на его долю, он перенес ради тебя». Бадиат ал-Джамал, смутившись, покраснела и сказала: «Это невозможно, джинны и люди не могут сойтись».

Даулат-хатун стала превозносить Сайф ал-Мулука, его красоту и благородство, отвагу и доблесть. «Сестрица, — сказала она под конец, — во имя Аллаха всевышнего и ради меня, поговори с ним хотя бы один раз!» — «Я никогда не послушаю тебя и не исполню то, о чем ты просишь», — ответила Бадиат ал-Джамал, словно она и не слышала о Сайф ал-Мулуке, о его красоте, благородстве и любви к ней. Но Даулат-хатун заплакала, стала целовать ее ноги и руки и умолять ее: «О Бадиат ал-Джамал, заклинаю тебя молоком матери, которым нас обеих вскормили, заклинаю тебя Именами, начертанными на перстне Сулаймана, — да приветствует его Аллах! — послушай меня, ибо я поклялась во дворце похитителя, что покажу твое лицо. Еще раз заклинаю тебя Аллахом, покажись ему хоть раз и сама посмотри на него». Она умоляла, плакала и рыдала, целовала ее руки и ноги, так что в конце концов Бадиат ал-Джамал согласилась и сказала: «Ну хорошо, ради тебя я один раз покажу ему свое лицо». Услышав эти слова, Даулат-хатун обрадовалась от души, поцеловала ее ноги и руки и тотчас же отправилась в большой дворец, который находился в саду. Она приказала служанкам устлать пол коврами, установить золотой стол, накрыть его и расставить чаши для вина. Потом она пошла к Сайф ал-Мулуку и Саиду и сообщила им добрую весть. «Отправляйся сейчас же в сад вместе с братом, — сказала она Сайф ал-Мулуку, войдите во дворец и спрячьтесь так, чтобы люди не видели вас. А мы с Бадиат ал-Джамал через некоторое время тоже придем туда».

Сайф ал-Мулук и Саид тотчас же встали и отправились во дворец. Войдя туда, они увидели золотой стол, уставленный яствами и вином. Они посидели там некоторое время, и Сайф ал-Мулук начал волноваться. Он встал и вышел в прихожую. За ним последовал и Саид. «О брат, — сказал он Саиду, — вернись и не ходи за иной. Я сейчас приду». Саид вернулся и сел на свое место, а Сайф ал-Мулук пошел в сад. Он был охвачен страстью, как безутешный влюбленный. Прождав своего брата некоторое время, Саид вышел в сад и увидел, что он ходит, исполненный любви и предвкушения счастья, и произносит стихи:

Саид подошел к Сайф ал-Мулуку, и они стали прогуливаться по саду и лакомиться плодами.

Вот что было с Сайф ал-Мулуком и Саидом. Что же касается Даулат-хатун, то она заехала за Бадиат ал-Джамал, и они вместе отправились во дворец. К их приходу слуги украсили дворец и привели его в полный порядок, как велела Даулат-хатун. Бадиат ал-Джамал села на приготовленное для нее золотое кресло. Рядом с ней находилось окно, которое выходило в сад. Слуги подали разнообразные яства, и сестры отведали угощения. Потом подали сладости. Поев сладостей, сестры вымыли руки. Потом слуги принесли чаши и вино в драгоценных кувшинах. Даулат-хатун угощала вином Бадиат ал-Джамал и сама пила. Затем Бадиат ал-Джамал посмотрела через окно в сад и стала любоваться цветами и плодами. Вдруг она увидела Сайф ал-Мулука, который гулял по саду, а за ним следовал Саид. Она услышала, как он произносил стихи и вздыхал, а слезы катились по его щекам. Увидев юношу, Бадиат ал-Джамал вздохнула, затем, разгоряченная вином и красотой Сайф ал-Мулука, обратилась к Даулат-хатун и спросила: «Сестрица, кто этот молодой человек, который гуляет, задумчивый и печальный, в твоем саду?» — «Разреши пригласить его сюда, — воскликнула Даулат-хатун. — Он придет, и мы увидим, кто он такой». — «А ты можешь сделать это? — спросила Бадиат ал-Джамал. — Если да, то пригласи его сюда». Даулат-хатун окликнула Сайф ал-Мулука и сказала ему: «О царевич, поднимись сюда и покажись нам!»

Сайф ал-Мулук, узнав голос Даулат-хатун, поднялся во дворец. Но, увидев Бадиат ал-Джамал, он лишился чувств и упал на ковер. Даулат-хатун обрызгала его водой и привела его в чувство. Он встал, поцеловал перед Бадиат ал-Джамал землю и, пораженный ее красотой, не мог оторвать от нее глаз. «О царевна, — сказала Даулат-хатун, — знай, что это Сайф ал-Мулук; это он спас меня с помощью Аллаха всевышнего, это он перенес ради тебя невиданные муки и страдания. Я хочу, чтобы ты удостоила его своим взглядом». С дивной улыбкой на прекрасных устах Бадиат ал-Джамал сказала: «Тот, кто дает обет, должен быть до конца верен ему. Но этот юноша из рода человеческого, а люди не бывают верны обетам любви».

«О царица, — воскликнул Сайф ал-Мулук, — нарушение обета любви не в моих правилах, я верен своей любви и постоянен в чувствах». Сказав это со слезами на глазах, он произнес такие стихи:

Закончив стихи, Сайф ал-Мулук заплакал. «О царевич, — воскликнула Бадиат ал-Джамал, — я боюсь полюбить тебя и не встретить в тебе ответного чувства и вечной любви, ведь ты из рода человеческого, а от людей всегда мало добра и много зла. И лучший из людей полон коварства!» На эти слова он ответил так: «О душа моя, свет моих очей, Аллах создал не всех людей одинаковыми. Я, если позволит Аллах, буду примером верности обету любви и умру у твоих ног. Тогда ты увидишь собственными глазами, что я поступил согласно уговору, и пусть Аллах всевышний будет свидетелем этих слов!»

«Сядь и успокойся, — сказала ему Бадиат ал-Джамал, — и поклянись мне своей верой, что ты никогда не изменишь мне, — да накажет Аллах всевышний того из нас, кто изменит!»

Услышав такие слова от Бадиат ал-Джамал, Сайф ал-Мулук сел перед ней, и они, пожав друг другу руку, поклялись быть верными и не изменять друг другу ни ради людей, ни ради джиннов. Затем они обнялись и от большой радости и счастья заплакали. После того как Бадиат ал-Джамал поклялась в верности и любви, Даулат-хатун оставила Сайф ал-Мулука с Бадиат ал-Джамал и ушла. Бадиат ал-Джамал велела служанке подать вино и плоды. Они долго оставались вместе. Сайф ал-Мулук не отрывал свои уста от ее уст и все более пьянел от своего счастья. Затем Бадиат ал-Джамал сказала Сайф ал-Мулуку: «О царевич, поезжай сейчас в мою землю и войди в сад Ирама. Там ты увидишь большой шатер из красного атласа, обшитый изнутри голубым шелком. Когда войдешь в шатер, не робей. Ты увидишь старуху, сидящую на золотом сиденье, разукрашенном жемчугом и другими драгоценными камнями. Почтительно поздоровайся с ней, потом возьми ее туфли, шитые золотыми нитками, — они находятся у нее под сиденьем, — поцелуй их и положи себе на голову, а затем положи их под правую руку и молча стой перед ней, опустив голову. Если она спросит тебя: „Откуда ты прибыл сюда, как добрался, кто показал тебе это место, зачем тебе мои туфли и почему ты взял их?“, ты не отвечай и жди молча, пока не войдет моя невольница, которая была здесь с нами. Она заговорит со старухой, постарается настроить ее в твою пользу и вызвать у нее добрые чувства к тебе. Быть может, тогда с помощью Аллаха она примет твое предложение и согласится на нашу свадьбу».

После этого Бадиат ал-Джамал позвала служанку, которую звали Марджаной, и сказала ей: «Заклинаю тебя моей дружбой, исполни сегодня же одно поручение и будь расторопной. Если ты исполнишь его, то я, клянусь Аллахом всевышним, сразу же дарую тебе свободу, и ты будешь для меня дороже всех моих девушек. Не забывай, что я не могу доверить эту тайну никому, кроме тебя». — «Госпожа моя, свет очей моих, — воскликнула Марджана, — скажи, что это за поручение, и я исполню его с охотой и удовольствием». — «Этого юношу из рода людского отнесешь на плечах к моей бабушке, матери отца, — сказала Бадиат ал-Джамал, — затем приведешь его прямо в ее шатер и будешь беречь его. Он возьмет ее туфли и поцелует их, а она спросит его: „Откуда ты и по какой дороге явился сюда, кто привел тебя, кто ты такой и почему ты взял мои туфли? Скажи, что тебе нужно, и я удовлетворю твою просьбу“. Тогда тебе нужно войти в шатер, поздороваться с ней и сказать: „Госпожа моя, это я привела его сюда. Он царь Египта и сын царя, это он проник во дворец Голубого царя, убил его сына, спас царевну Даулат-хатун и доставил ее невредимой к отцу. Его послали сюда со мной, чтобы мы сообщили тебе добрую весть о том, что она жива и здорова, и обрадовать тебя“. Потом спроси у бабушки как бы невзначай: „Ради Аллаха, скажи, не правда ли, он очень приятный юноша, госпожа моя?“ Если она ответит „да“, ты скажешь ей: „Госпожа моя, он честен и благороден, доблестен и великодушен. Он властелин Египта и обладает всеми достоинствами великих царей“. Когда же она спросит тебя, что он хочет, скажи: „Госпожа моя, Бадиат ал-Джамал, шлет тебе привет и просит спросить тебя, до каких пор она будет сидеть дома, как вдова, ведь ей уже много лет. Чего вы добиваетесь, не выдавая ее замуж? Почему ты не хочешь сыграть ее свадьбу, пока живы ты и ее мать!“ Она может возразить тебе: „Как же нам сыграть ее свадьбу, если у нее нет жениха? Если ей кто-нибудь понравится, скажи нам, и мы сделаем так, как она пожелает и устроим ей пышную свадьбу“. Тогда отвечай ей: „Госпожа моя, ваша внучка просила передать вам, что вы хотели выдать ее замуж за Сулаймана — да приветствует его Аллах! — и отослали ему ее изображение на подкладке кафтана, однако по воле Всевышнего она не была предназначена ему, ибо он подарил тот кафтан египетскому царю, а тот отдал его своему сыну, и он, увидев изображение на подкладке, влюбился, оставил ради нее отца, мать и царство, отрекся от мирских благ и пустился на поиски, перенося страшные мучения, лишения и страдания во имя любви“».

Служанка Марджана посадила Сайф ал-Мулука себе на плечи и сказала ему: «Закрой глаза!» Когда он закрыл глаза, служанка взмыла в небо и через некоторое время сказала ему: «О царевич, открой глаза!» Открыв глаза, царевич увидел, что находится в дивном саду. Это был сад Ирама. «Теперь пойди к шатру и войди внутрь», — сказала ему Марджана. С именем Аллаха на устах он вошел в шатер и увидел там старуху на золотом ложе, окруженную служанками. Он подошел к ней, почтительно и с достоинством поздоровался с ней, взял ее туфли и поцеловал их, словом, сделал все то, что велела ему Бадиат ал-Джамал. Старуха стала его расспрашивать: «Кто ты, откуда явился, из какой ты страны, кто привел тебя сюда, почему ты поцеловал мои туфли, разве раньше ты просил меня об удовлетворении какого- нибудь твоего желания?» В это время вошла Марджана и сказала то, что просила Бадиат ал-Джамал. Услышав ее слова, старуха рассердилась и закричала: «Разве могут сойтись человек и джинн?» — «Я согласен с тобой, — вмешался в разговор Сайф ал-Мулук, — но я буду жить с вами, буду вашим слугой и сыном. Я готов умереть ради вас, буду верен и предан вам, не взгляну даже краем глаза ни на кого, кроме Бадиат ал-Джамал, вы убедитесь в моей правдивости, благородстве и доблести и увидите, что я не солгал!» Выслушав эти слова, старуха погрузилась в раздумье, опустив голову. Затем она подняла голову и сказала: «О прекрасный юноша, сдержишь ли ты свое слово, останешься ли верным обету?» — «Да, — воскликнул Сайф ал-Мулук, — клянусь тем, кто воздвиг небеса, сотворил сушу и разлил моря, я буду верен обету любви и предан вам».

«Хорошо, — сказала старуха, — я удовлетворю твою просьбу, если будет угодно Аллаху. А теперь войди в сад, погуляй там и полакомись плодами, каких нет нигде в мире. Я пошлю сейчас за Шахйалом, своим сыном, а когда он придет, я поговорю с ним об этом деле, и, думаю, с помощью Аллаха все уладится, ибо Шахйал не станет противиться моей воле и не ослушается меня. Тогда я выдам его дочь Бадиат ал-Джамал за тебя, радуйся и веселись, она будет твоей!»

Услышав эти слова, Сайф ал-Мулук горячо поблагодарил ее, поцеловал ее руки и ноги и вышел в сад. Старуха же позвала Марджану и приказала ей разыскать Шахйала, где бы он ни был, и привести его. Служанка ушла, разыскала Шахйала и привела его к матери.

Вот что было со старухой, бабушкой Бадиат ал-Джамал.

А Сайф ал-Мулук в это время гулял в саду. Вдруг перед ним предстали пять джиннов из рода Голубого царя. «Кто он, откуда пришел и как очутился здесь? — удивились джинны. — Может быть, это тот смертный, что убил сына Голубого царя?» Затем они стали переговариваться между собой и сказали: «Давайте хитростью расспросим его и все узнаем». Порешив на этом, они потихоньку приблизились к Сайф ал Мулуку и сели рядом с ним. «О достойный юноша, сказали джинны, — ты поступил прекрасно, убив сына Голубого царя и избавив от него Даулат-хатун. Он был злой собакой и поступил с ней неподобающим образом, и, если бы Аллах не возложил это дело на тебя, она бы никогда не спаслась от него. Расскажи, как ты убил его». Сайф ал-Мулук пристально посмотрел на них и твердо ответил: «Я убил его с помощью этого перстня, что у меня на пальце». И им стало ясно, что перед ними тот, кто погубил их родича. Тогда двое схватили его за ноги, двое других скрутили руки, еще один зажал ему рот, чтобы Сайф ал-Мулук не закричал и не позвал на помощь людей царя Шахйала. Джинны взвалили его к себе на плечи, взмыли в воздух и отнесли к своему царю, сказав: «О великий царь нашего времени, мы привезли к тебе убийцу твоего сына». — «Где он?» — грозно спросил царь. «Вот он!» — ответили джинны.

«Это ты убил моего сына, мое сердце, свет очей моих? — спросил разъяренный Голубой царь. — Ведь он ничего плохого тебе не сделал и никакой его вины перед тобой не было». — «Да, я убил его, — ответил Сайф ал-Мулук. — Я убил его из-за его злобы и вражды к людям. Он силою хватал людей, заключал их или в глубокие подземелья, или в высокие, недоступные башни и разлучал их с близкими. Убил я его с помощью вот этого перстня, что у меня на пальце, — и да ввергнет Аллах его душу в пучину адского пламени!»

Царь, окончательно убедившись, что убийца его сына перед ним, позвал своих везиров и сказал им: «Этот человек убил моего сына, я удостоверился в этом окончательно. Посоветуйте, как мне поступить с ним: убить его злой смертью или подвергнуть пыткам и страшным мучениям? Говорите, я слушаю вас». Один из везиров предложил разрезать Сайф ал-Мулука на куски, другой сказал, что лучше будет отрезать по куску ежедневно, третий просил сначала отрубить ему пальцы, четвертый предложил четвертовать, пятый уговаривал посадить царевича на кол. Словом, каждый из везиров предлагал какой-нибудь способ казни. А у Голубого царя был старый сановник, искушенный в мирских делах и опытный в житейских премудростях. «О царь, — сказал ему сановник, — я тоже дам тебе один совет, можешь прислушаться к нему, а можешь оставить без внимания». А этот сановник был советником царя в важнейших делах государства и старшим из его везиров, и царь всегда считался с его мнением, следовал его совету и никогда не противился его желаниям. Царь приказал ему говорить. Старик встал, поцеловал перед царем землю и сказал: «О великий царь нашего времени, если я откровенно изложу свое мнение по этому делу, последуешь ли ты моему совету и пощадишь ли меня?» — «Изложи свое мнение, я обещаю тебе пощаду», — сказал царь.

«О царь, — сказал сановник, — если ты убьешь этого человека и не послушаешь моего совета, то пожалеешь об этом. Ведь он твой пленник и в твоей власти убить его в любое время и любым способом. Повремени немного, ибо твой пленник прибыл в сад Ирама, чтобы получить согласие на брак с Бадиат ал-Джамал, дочерью царя Шахйала. Женившись на ней, он станет одним из его ближайших родичей; твои слуги схватили его в саду царя Шахйала, и, если ты убьешь его, царь захочет отомстить за него, станет твоим врагом, соберет свои войска и нападет на нас, и ты не в силах будешь противостоять ему». Царь поразмыслил над его советом, послушался сановника и отправил пленного царевича в темницу.

Вот что произошло с Сайф ал-Мулуком.

Тем временем бабушка Бадиат ал-Джамал встретилась со своим сыном Шахйалом и уговорила его согласиться на брак его дочери. Старуха послала за Сайф ал-Мулуком, служанка долго искала его, но не могла найти.

Она вернулась в шатер и сказала, что царевича нет в саду. Тогда она послала за невольницами, которые работали в саду, и те сказали, что, когда Сайф ал-Мулук сидел под деревом, к нему явились пятеро слуг Голубого царя, некоторое время они говорили с ним, затем схватили его и улетели. Услышав слова невольниц, старая госпожа, бабушка Бадиат ал-Джамал, сильно разгневалась, вскочила на ноги и крикнула, обращаясь к своему сыну, царю Шахйалу: «Какой же ты царь, если люди Голубого царя свободно проникают в наши владения, похищают нашего гостя и целыми и невредимыми возвращаются к себе? Пока ты жив, никто не должен оскорблять нас!» — «Матушка, — сказал царь Шахйал, — этот человек убил сына Голубого царя, а Голубой царь — джинн, и по воле Аллаха Сайф ал-Мулук попался в его руки. Как же я могу пойти к своему родичу и заступиться за человека?!» — «Ты сейчас же пойдешь к нему и потребуешь возвратить нашего гостя, — приказала старая госпожа, — если он жив, освободи и доставь то сюда, если же нет, то схвати Голубого царя, его детей, жен и всех близких и приведи сюда, а я собственными руками убью их всех. Если ты этого не сделаешь, я прокляну тебя, и да будет тебе отравой молоко и пища, которыми я вскормила тебя!»

Царю Шахйалу волей-неволей пришлось встать и приказать своим войскам готовиться к походу. Этот поход он предпринял ради матери и из уважения к ее любимице, и все это было предписано предвечной судьбой. Шахйал повел свое войско и двигался до тех пор, пока не достиг владений Голубого царя. Войска бросились в бой, и Голубой царь потерпел поражение. Воины Шахйала захватили в плен самого царя, его сыновей от мала до велика, сановников и вельмож, связали их по рукам и ногам и привели к царю Шахйалу. «Где Сайф ал-Мулук, о Голубой царь? — спросил Шахйал. — Хотя он и человек, но он мой гость». Голубой царь ответил: «О Шахйал, и ты и я родом из джиннов, как же ты мог заступиться за существо из рода человеческого, притом за того, кто погубил моего сына, мое сердце, свет моих очей и покой моей души? Как ты мог погубить ради какого-то человечка тысячи джиннов?» — «Замолчи, — приказал царь Шахйал, — и если он жив, доставь его ко мне, и я освобожу тебя и всех твоих людей, а если ты убил его, то я велю казнить тебя вместе с твоими детьми». — «Разве он для тебя дороже моего сына?» — воскликнул Голубой царь. Шахйал, посмотрев на него, сказал: «Твой сын был жесток и несправедлив. Он похищал детей ни в чем не повинных людей, хватал царских дочерей и заключал их в глубокие подземелья и недоступные крепости», — «Твой царевич жив и находится у меня, — сказал Голубой царь, — так и быть, помири нас с ним».

Царь Шахйал помирил их и заключил договор между Голубым царем и Сайф ал-Мулуком о том, что Сайф ал-Мулук не несет ответственности за убийство сына Голубого царя. Голубой царь приказал привести Сайф ал-Мулука, и, когда тот явился, царь Шахйал устроил пир и угощал своих джиннов, а также Голубого царя и его войска в течение трех дней.

Затем царь Шахйал взял с собой Сайф ал-Мулука и вошел в шатер к матери. Увидев их, старая госпожа очень обрадовалась. Шахйал же не переставая смотрел на царевича и восхищался его красотой, доблестью и благородством. Сайф ал-Мулук рассказал царю о своих злоключениях с самого начала и до конца и поведал о том, что произошло между ним и Бадиат ал-Джамал.

«Матушка, — молвил царь Шахйал, — раз уж ты дала свое согласие, то мне остается лишь повиноваться, ибо в любом деле твое слово для нас закон. А теперь отправляйтесь в Сарандиб и устройте там пышную свадьбу, ибо Сайф ал-Мулук — юноша достойный и приятный и перенес много мучений ради нашей дочери».

Старая госпожа собрала своих служанок и вместе с Сайф ал-Мулуком отправилась в Сарандиб. Когда они прибыли в сад матери Даулат-Хатун, их встретила там Бадиат ал-Джамал. Она повела их в свои покои, и старая госпожа рассказала Бадиат ал-Джамал о том, что произошло между Сайф ал-Мулуком и Голубым царем, и о том, что Сайф ал-Мулук чуть не погиб в темнице Голубого царя.

Отец Даулат-хатун, царь Тадж ал-Мулук, собрал сановников и вельмож и в их присутствии заключил брачный союз Бадиат ал-Джамал с Сайф ал-Мулуком, раздал всем драгоценные одежды и устроил пышное угощение. Под конец Сайф ал-Мулук встал, поцеловал землю перед царем и сказал: «О царь, прошу тебя простить меня, если я осмелюсь обратиться к тебе с просьбой. Но я боюсь, что ты откажешь мне». — «Клянусь Аллахом, — воскликнул царь Тадж ал-Мулук, — если ты попросишь у меня даже мою жизнь, я не откажу тебе, ибо ты оказал мне такую великую услугу, что я твой вечный должник». — «Я прошу тебя дать свое согласие, — сказал Сайф ал-Мулук, — на то, чтобы твоя дочь Даулат-хатун стала возлюбленной женой моего брата и везира Саида и чтобы мы стали твоими сыновьями». — «Я исполню твою просьбу с охотой и удовольствием», — воскликнул Тадж ал-Мулук.

Потом царь собрал всех вельмож, сановников и придворных и устроил еще один праздник, заключив брачный договор между Даулат-хатун и Саидом. Когда был написан брачный договор, царь и его приближенные стали осыпать присутствующих золотом и серебром. Горожане украсили город, и началась свадьба.

Сайф ал-Мулук провел с Бадиат ал-Джамал сорок дней, утопая в блаженстве и все более пьянея от своего счастья. Однажды Бадиат ал-Джамал спросила у Сайф ал-Мулука: «О царевич, счастлив ли ты и не осталось ли у тебя на душе еще какого-нибудь желания?» — «О Бадиат ал-Джамал, — воскликнул Сайф ал-Мулук, — я беспредельно счастлив, и у меня нет больше желаний. Мне хотелось бы только свидеться со своими родителями и узнать, в добром ли они здравии».

Бадиат ал-Джамал тотчас же приказала своим слугам доставить Сайф ал-Мулука и Саида на родину. Они доставили их в одно мгновение в Египет, и Сайф ал-Мулук и Саид встретились с родителями, заключили их в объятия, а затем поведали им обо всех своих приключениях. Они провели некоторое время с родителями, а затем простились с ними и вернулись в Сарандиб. После этого они часто навещали родителей, проводили с ними некоторое время и снова возвращались к своим женам.

Сайф ал-Мулук стал жить со своей любимой Бадиат ал-Джамал в счастье, благоденствии и блаженстве. Так же счастливо жили Даулат-хатун и Саид. Они наслаждались жизнью до тех пор, пока не пришла к ним разрушительница счастья и разлучница людей — смерть.

Вечно жив лишь один Аллах, который никогда не умрет, ибо он изначален и бессмертен, необозрим и бесконечен!