Когда же настала сто десятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Тадж-аль-Мулук-Харан, сын царя Сулейман-шаха, стал искусен в езде на коне и превзошел людей своего времени крайней прелестью, и он был так прекрасен, что когда он выезжал по какому-нибудь делу, все, кто его видели, очаровывались им. И о нем слагали стихи и благородные люди позорились, влюбляясь в него, такою он отличался сияющей красотой, и сказал о нем поэт:
Обнялись мы с ним, и упился я его запахом:
Он – младая ветвь, что напоена ветром веющим.
Точно пьяный он, что вина не выпил, а только лишь
От пьянящей влаги слюны его охмелел он вдруг.
Оказалась прелесть, вся полностью, им плененною,
И поэтому все сердца пленил этот юноша.
Я клянусь Аллахом, забвение не придет на ум,
Пока жизни цепь тяготит меня, да и позже нет.
Если жив я буду – то буду жив, лишь любя его,
А умру – так смерть от любви придет, – как прекрасна смерть!
А когда ему стало восемнадцать лет, зеленый пушок пополз по родинке на его румяной щеке и украсило ее родимое пятно, подобное точке амбры, и юноша похищал умы и взгляды, как сказал о нем поэт:
Он преемником по красе своей стал Иосифу
И влюбленных всех устрашает он, появившиеся.
О, постой со мной и взгляни, – быть может, увидишь ты
На щеке его халифата знак – знамя черное [108] .
Или, как сказал другой:
Не увидят очи прекраснее твои зрелища,
Среди всех вещей, что увидеть могут люди,
Чем то пятнышко, еще юное, на щеке его
Разрумяненной, ниже глаз его столь черных.
Или, как сказал другой:
Дивлюсь я на родинку – огню она молится,
Как маг, но щеки не жжет, в неверье упорная.
Еще удивительней посланник в глазах его,
Что знаменья подтвердит, хоть, право, волшебник он.
Но вовсе не свежим пухом блещет щека его,
А желчью из лопнувших с тоски по нем печеней.
Или, как сказал другой:
Я дивлюсь вопросам людей разумных, в какой земле
Вода жизни пьется и где течет поток ее.
Ее вижу я: на устах газели изнеженной,
Чьи так сладки губы и свеж пушок, на них выросший.
И дивлюся я, если б встретил Муса на месте том,
Этих струй поток он не вытерпел бы наверное.
И когда он сделался таким и достиг возраста мужей, его красота еще увеличилась. А затем у Тадж-аль-Мулука-Харана появились любимцы и друзья, и всякий, кто стремился к нему приблизиться, надеялся, что юноша станет султаном после смерти отца, а он будет у него эмиром.
Тадж-аль-Мулук привязался к охоте и ловле и не прекращал ее ни на один час. И его отец Сулейман-шах запрещал ему это, боясь бедствий пустыни и диких зверей, но юноша не слушался его. И случилось, что он сказал своим слугам: «Возьмите корму на десять дней», – и они последовали его приказанию».