Ошибки японской разведки

20 августа в 6:30 утра «большое количество» советских самолетов начало бомбить и обстреливать позиции артиллерии 2‑го батальона. Это была лишь часть из 250 самолетов (в том числе 150 бомбардировщиков), участвовавших в ударе, который стал началом давно ожидаемого советского общего наступления.

С конца июля японская разведка перехватывала советские сообщения о готовящемся наступлении. Однако подробности о масштабе и времени наступления оставались неизвестны. Советские атаки проводились 1 и 2 августа, а позже — 7 и 8 августа, и некоторые аналитики японской разведки полагали, что это и есть итоги советских августовских наступлений. На самом же деле, в первом эшелоне советских войск для предстоящего наступления было сосредоточено две стрелковых дивизии, две мотоброневых бригады, семь артиллерийских полков и три кавалерийских дивизии. Силы второго эшелона состояли из еще одной стрелковой дивизии и пяти мотоброневых или танковых бригад. Эти силы были сосредоточены на 50-километровом фронте и почти вдвое превышали оценки японской разведки.

Тактическая внезапность, достигнутая Советами, во многом была заслугой советской службы тыла. Японские штабные офицеры не могли поверить, что Красная Армия сумела сосредоточить такие силы, потому что огромные расстояния до советских ж. д. станций исключали такую возможность. Организовать снабжение советских войск в районе Номонгана было возможно только при использовании грузовиков. 1‑я армейская (фронтовая) группа, сформированная в ходе боевых действий у Номонгана, располагала более 2600 грузовиками (в том числе 1000 топливозаправщиков). Но 750-километровый путь от станции Борзя к Номонгану требовал для адекватного снабжения такой группировки войск около 5000 грузовиков. В середине августа генерал Жуков получил из европейской части СССР еще 1625 грузовиков, но даже это едва позволило обеспечить транспортировку достаточного количества грузов для готовившегося наступления, назначенного на 20 августа. Такое количество грузовиков было просто за пределами понимания японских штабных офицеров.

Примерно за две недели до советского наступления плохая погода и пониженная видимость мешали усилиям японской воздушной разведки. Но с 12 августа установилась в основном ясная погода. 19 августа японские пилоты обнаружили сосредоточение советских машин на западном берегу Халхи, но 20 августа их донесения еще анализировались в штабах. Потенциально важные разведданные, собранные нижестоящими подразделениями, такими как отделения или взводы, недостаточно быстро докладывались в вышестоящие штабы, вероятно, в том числе и потому, что при штабе батальона не было офицера разведки для оценки такой информации.

Японские оперативные планы на случай наступления противника предусматривали нанести поражение советским войскам в оборонительном бою на японских позициях, за которым должно было последовать контрнаступление на уровне армии, результатом чего должен был стать охват советских флангов. Таким образом, японцы считали, что они способны отразить любое советское наступление, после чего возобновить свои наступательные операции против ослабленных советских войск.

 

Советские сковывающие удары

После советского воздушного налета, длившегося час, позиции 2‑го батальона начали обстреливать 14 (по японским оценкам) советских орудий. Первые же снаряды порвали телефонный кабель, нарушив связь подразделений батальона со штабом и вышестоящим командованием. В отсутствие взаимодействия между батальоном и полковой артиллерией советская артиллерия могла сосредоточить огонь на японских позициях, «почти уничтожив их», не опасаясь контрбатарейного огня. Обстрел длился 3,5 часа, разрушая японские укрепления и засыпая солдат в них песком и обломками.

В перерывах между обстрелами советские пехотинцы проводили разведку боем японских позиций. В 9:00 советские солдаты из 602‑го стрелкового полка атаковали высоту 742, но огонь тяжелого и легкого пулеметов и гранатомета, из которого стрелял сержант с наблюдательного поста, остановил продвижение противника в 100 м от японских позиций. Японцы обрадовались, увидев, что советские солдаты бросили свой тяжелый пулемет «максим» и побежали. Но секунду спустя снаряд советского танка уничтожил наблюдательный пост, тяжело ранив сержанта и превратив в обломки его гранатомет.

С юга под прикрытием огневого вала начали наступление 12 советских танков, двигаясь к японским позициям от высот Моко и угрожая обойти фланг 6‑й роты. Батальонной артиллерии пришлось прекратить борьбу с советской артиллерией и отражать танковую атаку, чтобы предотвратить окружение левого фланга батальона. Танки отступили, но советский артиллерийский обстрел продолжался с нарастающей интенсивностью. По японским оценкам 2‑му батальону противостояли около 700 советских пехотинцев при поддержке 15 танков и 75 орудий.

Позже после полудня взвод 6‑й роты, обеспечивавший левый фланг всего батальона, координируя свои действия с пулеметным взводом сержанта Танимуры, прижал огнем вражескую пехоту, занявшую дефиле в 500 м от позиций взвода.

В 17:00 четыре советских танка атаковали позиции 6‑й роты. Японские противотанковые отделения под прикрытием огня батальонных пулеметов, смогли подойти достаточно близко к танкам, действовавшим без поддержки пехоты, и поджечь один танк ручными гранатами. Остальные три танка отступили к высотам Моко. Но спустя четыре часа эти три танка появились снова, чтобы отбуксировать горящий танк к своим позициям. Японцы пытались помешать огнем винтовочных гранат, но не смогли предотвратить эвакуацию танка.

Противник также прощупывал оборону основных позиций батальона в районе высоты 754. В полдень около двадцати советских солдат из 603‑го стрелкового полка подошли к правому флангу 5‑й роты, но японцы огнем гранатометов и ручными гранатами отогнали их. В 13:20 еще тридцать советских пехотинцев пытались провести разведку левого фланга роты, подойдя на тридцать метров к позициям роты, прежде чем японцы ручными гранатами отогнали их.

К северу около ста советских пехотинцев попытались продвинуться в 1000‑метровый разрыв между позициями 5‑й и 7‑й рот. Взвод младшего лейтенанта Такасимы на возвышенности у высоты 742 огнем легких пулеметов и гранатометов рассеял противника, помешав его попытке проникнуть в периметр обороны батальона.

Японцы успешно отразили эти попытки разведки боем, но советская пехота выполнила свою задачу сковать японский центр, чтобы советские танки могли завершить окружение. Неизвестное количество вражеской бронетехники из 6‑й и 11‑й танковых бригад и 8‑й мотоброневой бригады прошло на юго–восток мимо левого фланга японских войск под прикрытием длительного артиллерийского обстрела, после чего советские танки повернули на северо–восток, чтобы перерезать японские маршруты снабжения. В журнале боевых действий появляется зловещая запись: «подвоз боеприпасов, продовольствия и воды будет крайне затруднен».

Около 16:00 майор Кадзикава изложил ротным и взводным командирам свою оценку ситуации. Он полагал, что противник использует стандартную наступательную тактику Красной Армии, поэтому фронтальные атаки советских войск и их быстрые отступления являются сковывающими ударами, предназначенными для прикрытия маневра других советских частей. Это в свою очередь означало, что советские войска намерены отступить под прикрытием темноты или использовать ночь для перемещения на новые позиции, учитывая при этом вероятность контрудара японцев. С целью подготовки контрудара майор Кадзикава направил разведывательные группы для разведки района.

Когда разведчики вернулись, их сообщения были мрачными. Они обнаружили огромное сосредоточение советских машин — более 1000 грузовиков и не менее 500 танков и бронеавтомобилей, и вся эта масса техники двигалась вдоль левого фланга батальона. Кроме того, 6‑я рота на высоте 754 обнаружила, что соседний 71‑й полк отступает, оказавшись под массированным ударом советских войск. Против 71‑го пехотного полка японской армии действовали советские 127‑й и 80‑й стрелковые полки 57‑й стрелковой дивизии и 6‑я танковая бригада. Советская бронетехника действовала особенно эффективно, потому что дополнительные меры защиты советских танков сделали их менее уязвимыми к возгоранию. Например, советские танкисты использовали более тяжелое низкосортное горючее, натягивали над моторными отделениями проволочные сетки или укладывали кирпичи, чтобы уменьшить потенциальную опасность поражения коктейлем Молотова, основным противотанковым оружием японской пехоты. Из–за этих мер и более прохладных августовских температур японцам было труднее поджигать советские танки, чем раньше, в июле. Отступление 71‑го пехотного полка оставило открытым левый фланг 2‑го батальона. Вместо отступления Советы явно готовились к полномасштабному наступлению, что предвещало тяжелые бои.

21 августа советский артиллерийский обстрел начался в 8:00. Хотя огонь был не таким сосредоточенным, как в предыдущий день, он был очень сильным. Советские войска использовали разную тактику, чтобы сбить с толку оборонявшихся японцев. 20 августа советские артиллеристы вели огонь вдоль всего японского фронта, а 21 августа обстреливали опорные пункты японцев, выявленные предыдущей разведкой боем. Пока артиллерийский огонь громил ключевые японские позиции, советская пехота проникала в японскую линию обороны.

7‑й роте пришлось выдержать одну такую атаку. Утром во время обстрела высоты 742 младший лейтенант Такасима сидел в траншее, ожидая, когда обстрел закончится. Внезапно над его головой пролетела ручная граната, и вскоре за ней последовал целый ураган гранат. Противник был уже на японских позициях. Такасима, собрав своих солдат, начал охоту за советскими пехотинцами, прятавшимися в узких теснинах, углублениях и мертвых пространствах.

Японцы бросали ручные гранаты, а потом, набрасываясь на оглушенных вражеских солдат, приканчивали их штыками. Бой продолжался все утро, и склонность японцев к рукопашному бою помогла им победить. Японские пехотинцы считали, что их советские противники не умеют правильно действовать штыком и в штыковом бою один японский солдат стоит пяти советских.

Если советские пехотинцы не произвели особого впечатления на японцев, то взаимодействие между пехотой и артиллерией выглядело впечатляюще. Советская артиллерия прикрывала продвижение пехоты и пробивала бреши в японской обороне, которые могла использовать пехота.

Советские танки, прорвавшиеся в тыл японцев, перерезали их пути снабжения, поэтому японская пехота, оборонявшая позиции, не могла наиболее эффективно использовать свои гранатометы из–за нехватки боеприпасов. Людей тоже стало не хватать, уже к 21 августа многие солдаты батальона были убиты или ранены.

Согласно сообщениям разведки 71‑го полка, 23‑я дивизия организовала контратаку против наступающих советских войск в направлении высоты 752, примерно в 16 км к северо–востоку от позиций 2‑го батальона. Тогда майор Кадзикава разработал план прорвать советское окружение и соединиться с силами 23‑й дивизии. Он направил разведчиков на разведку пути и вражеских позиций у высот Моко. Но эти усилия были напрасны, потому что 21 августа японцы не предпринимали попыток наступления.

В тот день командование 23‑й дивизии передало приказ отряду полковника Хасебе (8‑й полк пограничных войск и 2‑й батальон 28‑го пехотного полка) «поддерживать связь с 71‑м пехотным полком полковника Морита Тецудзи и удерживать прежние позиции». Майор Ито из штаба дивизии лично передал Хасебе приказ командования «держаться до 24 августа», чтобы 23‑я дивизия и 6‑я армия могли подготовить контрнаступление. После этого Хасебе мог отойти на высоту 749.

22 августа в 8:00 начался новый мощный обстрел. Когда раскаленное солнце поднялось высоко в небо, некоторые солдаты начали сходить с ума от обжигающей жары, удушливой пыли, поднятой взрывами, жажды и криков раненых. Один рядовой на высоте 742 встал в траншее, истерически смеясь и прося воды. Санитар, пытавшийся утащить его в укрытие, был ранен осколком снаряда в горло. Это указывало, какой могла бы быть судьба батальона, если бы дисциплина полностью ослабела.

Тем временем советские войска повторяли тактику, примененную им в предыдущий день, продвигаясь к японским позициям под прикрытием огневого вала. Огонь танков и автоматического оружия также прикрывал советских солдат, поднимавшихся по склонам высот. Советские пехотинцы продемонстрировали большую решительность, и в некоторых пунктах позиций батальона их атаки удалось отбить только в ожесточенных штыковых боях. Артиллеристы батальона и расчеты тяжелых пулеметов должны были тщательно выбирать цели, чтобы сберечь боеприпасы, которых оставалось уже немного, и помочь пехоте отбить атаки противника. Однако когда первая советская атака была отражена, противник перегруппировался и повторял атаку в соответствии с первоначальным планом. Это была безыскусная тактика, но она истощала силы японских защитников. Той ночью противник выкопал траншеи в 100 м от позиций 5‑й и 6‑й рот, создав дугу, параллельную японским позициям и угрожая окружить японцев. На севере советские пехотинцы пытались обойти левый фланг 7‑й роты и, хотя были отражены, но тоже смогли окопаться в 150 м от японских позиций.

Наиболее серьезной угрозой оставалась советская бронетехника, теперь действовавшая за японской линией фронта. Весь день офицеры 2‑го батальона наблюдали в бинокли за неравным боем частей 71‑го пехотного полка с советскими танками. Отступление 71‑го полка неизбежно означало, что левому флангу 2‑го батальона будет угрожать больше советских танков. Для обороны открытого левого фланга был направлен один взвод 5‑й роты. В 21:00 около тридцати вражеских солдат поднялись по склону к позициям 5‑й роты, но после применения ручных гранат и рукопашной схватки были отброшены. К тому времени по японским оценкам батальону противостояли около 1000 советских пехотинцев, 25 танков и 30 орудий.

23 августа вражеские гаубицы открыли огонь по японским позициям из естественных укрытий за высотами Моко, добавив свою огневую мощь к и без того сильному обстрелу. Огонь с высот Моко был особенно эффективным, и потери японцев продолжали расти. Казалось бы бесконечное количество имевшихся в распоряжении советских войск боеприпасов, танков, самолетов и живой силы начало влиять на боевой дух японских солдат. Хотя в журнале боевых действий утверждается, что боевой дух 2‑го батальона по–прежнему был высок, позже японские военные психологи выяснили, что солдаты были разочарованы и подавлены невозможностью ответить на советские обстрелы. Офицер медицинской службы, служивший с 7‑й ротой, удивлялся: «Чем заняты наши танки и авиация? Я не вижу ни одного японского танка или самолета».

Советская пехота снова наступала под прикрытием артиллерийского огня. В 7:30 пользуясь утренним туманом, до 150 солдат с двумя тяжелыми пулеметами при поддержке пяти танков попытались прорвать центр позиций 6‑й роты. Когда последний взводный командир был ранен, командование обороной принял сержант. Огнем пулеметов и штыковым ударом атака противника была отражена. Батальонная артиллерия, стреляя в упор, поддержала защитников, заставив противника отступать по песчаному склону. Хотя советские солдаты при отступлении бросили два тяжелых и два легких пулемета, японская батальонная артиллерия расстреляла почти все боеприпасы. Лишь немного снарядов оставалось для отражения следующих атак. Кроме того, по японским данным противник получал подкрепления, и к бою присоединились новые советские подразделения, таким образом, число вражеских пехотинцев, противостоявших 2‑му батальону, увеличилось, по оценкам японцев, до 1200 солдат.

Атаки японских позиций продолжались. 5‑я и 6‑я роты провели день, пытаясь укрыться от огня советской артиллерии и отбивая попытки разведки боем, проводимые советской пехотой. В 13:00 на позиции обеих рот начали падать минометные снаряды, и еще больше японских солдат было убито и ранено. Японская батальонная артиллерия молчала, у нее оставалось слишком мало боеприпасов, чтобы вести контрбатарейную борьбу с советскими минометами.

Еще более тяжелой, чем нехватка боеприпасов, была нехватка воды. Японские солдаты уже действовали как роботы, забыв о еде и сне, и сражаясь просто чтобы выжить еще несколько часов. Майор Кадзикава пытался вдохновить солдат своим примером, обходя позиции рот во время сильного обстрела. Присутствие командира посреди воющих над головой снарядов и взрывов помогло поднять дух солдат, хотя именно такое поведение и ожидалось от офицеров. «Важно, чтобы офицеры поступали именно так».

Но даже боевой дух не мог заменить боеприпасов. Ночью 23–24 августа 5 советских танков с взводом пехоты (около 30 солдат) снова попытались прорвать центр позиции 6‑й роты. Только после ожесточенного рукопашного боя удалось отбросить вражескую пехоту, которая шла впереди танков, вероятно, пытаясь создать прорыв, в который могли бы войти танки. Еще советские танки и пехота атаковали взвод 5‑й роты, защищавший левый фланг и тыл батальона, и захватили его слабо защищенную позицию. Дезорганизованные уцелевшие японские солдаты отошли на юго–восток, к основным позициям батальона, а советские танки направились на север. По лязгу гусениц и реву моторов японцы приблизительно определили, что батальон окружают около двух десятков советских танков. Телефонные кабели были разорваны огнем вражеской артиллерии, и эта информация не могла быть своевременно передана в штаб полка или дивизии.

Всю ночь поле боя освещали ракеты и осветительные снаряды, советская авиация бомбила японские укрепления, а советская артиллерия стреляла по всему, что движется. Обстрел продолжался всю ночь.

 

Окружение 2‑го батальона 28‑го полка

На следующее утро, 24 августа, майор Кадзикава обнаружил, что 71‑й полк снова отступил, не поставив его в известность. Вероятно, посыльные из штаба 71‑го полка, направленные во 2‑й батальон были убиты или ранены, но недостаточная координация действий 2‑го батальона с соседними подразделениями была, прежде всего, результатом нехватки средств связи и штабных офицеров, чьей задачей было бы планировать и координировать взаимодействие частей. Однако более актуальной проблемой был обстрел, который вели вражеские гаубицы из естественных укрытий за высотами Моко. Они постоянно наносили потери японцам, в том числе был убит один младший лейтенант.

Перед фронтом батальона снова появились советские танки, вероятно, около тридцати. И снова под прикрытием утреннего тумана, советские пехотинцы, следуя за офицером, размахивавшим красным флагом, атаковали позиции 5‑й роты. Поднявшись по склону, они метнули гранаты и вступили в ближний бой с японскими защитниками. В ход пошли штыки и мечи, и японцам все же удалось отбросить атакующих.

Большую опасность представляли советские танки, прорвавшиеся на северном фланге роты. Старший лейтенант Садакадзи, размахивая мечом, повел нескольких солдат своей пулеметной роты в отчаянную контратаку против танков. Согласно батальонному журналу боевых действий «они ничем не могли причинить вред вражеским танкам, но атака, вероятно, испугала экипажи танков, которые внезапно отступили. Возможно, танки только проводили разведку боем наших позиций».

Со всех сторон бойцы 5‑й роты видели только смерть. В тылу батальона семь вражеских танков открыли огонь по японскому складу и подожгли его, дым от пожара высоко поднялся в синее небо. Советские бронеавтомобили прорвались в тыл 5‑й роты, с них спрыгнули пехотинцы и бросились вверх по склону. Расчет тяжелого пулемета сержанта Мацуситы своим огнем отразил эту атаку, на какое–то время обеспечив передышку.

Потом Советы возобновили плотный артиллерийский огонь. Между 12:00 и 14:00 огонь «был особенно силен». После этого обстрела вражеские легкие и тяжелые пулеметы стали осыпать пулями позиции батальона на гребне высот. Советская полевая артиллерия также прикрывала огнем еще одну атаку пехоты, на этот раз направленную против 6‑й роты.

Вражеские пехотинцы подошли на расстояние броска гранаты и метнули свои ручные гранаты в японцев. В штыковом бою удалось отбросить этих советских солдат, поднявшихся по склону, но они перегруппировались и поднялись снова, повторив ту же тактику против траншей 6‑й роты. Каждый раз их отбрасывали назад, но японцы уже не могли позволить себе таких потерь, которыми сопровождался каждый ожесточенный ближний бой.

У японцев не осталось никаких резервов, и все чины штаба батальона, включая самого майора Кадзикаву, взяли винтовки и приняли участие в отчаянной обороне позиций 6‑й роты. Все были вовлечены в жестокий рукопашный бой, японские и советские солдаты убивали и калечили друг друга в схватке лицом к лицу. Огонь винтовок и ручные гранаты выгоняли советских солдат из укрытий, в которых они прятались. Советские танки направились вверх по склону, чтобы поддержать свою пехоту, но отряды японских истребителей танков, вооруженных коктейлями Молотова, отогнали их. На позициях 1‑го взвода 6‑й роты бушевал рукопашный бой, прекратившийся только тогда, когда все солдаты взвода были убиты или тяжело ранены. Пулеметный взвод, чей огонь так помогал в отражении предыдущих советских атак, тоже был полностью истреблен. Сам майор Кадзикава получил ранение в голову и, в конце концов, ему не оставалось иного выбора кроме оставления позиции.

Артиллерия 2‑го батальона расстреляла последние снаряды по советским пехотинцам, теперь занимавшим левый фланг 6‑й роты, и временно остановила прорыв врага. Однако вражеские танки подошли к захваченной позиции, заставив Кадзикаву отойти на восток. Последние выжившие солдаты собрались в низине поблизости. Вокруг нового периметра были вырыты неглубокие окопы, обоз батальона сожгли во избежание захвата противником. В 17:00 подошли 40 солдат под командованием сержанта, направленные полковником Моритой в качестве подкрепления. Шесть часов спустя, во время затишья, Кадзикава все еще пытался собрать солдат, остававшихся на позициях батальона, и приказал взводу унтер–офицера Такады, временно включенному в состав 7‑й роты и занимавшему позиции к югу от высоты 742, прибыть к штабу батальона.

Пройдя около 800 м, бойцы Такады наткнулись на одинокий советский танк, вероятно, заблудившийся к западу от японских позиций. Прячась в темноте, Такада подвел своих солдат достаточно близко к танку, чтобы они смогли забросать его гранатами и поджечь.

Этот маленький успех был слабым утешением, потому что большинство солдат и офицеров 2‑го батальона были убиты или ранены. У уцелевших почти закончили боеприпасы. Кроме того, советские войска использовали захваченную позицию 6‑й роты как исходный рубеж для прорыва в тыл батальона и затягивания петли окружения.

Прежде чем петля затянулась, батальонный взвод связистов сумел избежать советских патрулей и танков и проложить новый телефонный кабель до штаба 71‑го полка. Майор Кадзикава доложил о своем отчаянном положении, но ему было приказано удерживать позиции любой ценой. Тогда Кадзикава попытался улучшить позиции и установить связь с 7‑й ротой к северу. Однако, вражеские танки и пехота, оказавшиеся в тылу батальона, сделали этот план неосуществимым.

Остаток холодной ночи прошел под периодическими артиллерийскими обстрелами, советские войска, вероятно, перегруппировывались и готовились к наступлению на следующий день. В 6:00 советская артиллерия начала обстреливать перекрестным огнем позиции 5‑й и 6‑й рот, левый фланг японцев стали обходить танки. Кадзикава запросил поддержку огнем полковой артиллерии по наступающим советским танкам, но получил отказ, потому что у полковой артиллерии не было боеприпасов.

Когда обстрел, длившийся два часа, поднял столько пыли и дыма, что стало трудно даже дышать, началась новая советская атака. Пехотинцы под прикрытием огня легких и тяжелых пулеметов зачищали японские позиции на гребне высот, поднимаясь по склону, и, размахивая красными флагами, врывались в японские траншеи. Разрозненные группы японцев оказывали упорное сопротивление. Младший лейтенант Тахара из 5‑й роты ворвался в группу советских пехотинцев и успел зарубить троих мечом. Очередь из советского автоматического оружия поразила Тахару в бок. Тяжело раненный, но еще живой, Тахара крикнул «Да здравствует Император!» и застрелился из пистолета, чтобы избежать плена.

Ручные гранаты лишь замедлили волну наступления советской пехоты, новые и новые вражеские солдаты поднимались на японские высоты. Немногие еще живые бойцы 2‑го батальона пытались организовать круговую оборону вокруг двух последних гранатометов, но отовсюду слышались крики японцев «Отступаем! Отходим!». Советские солдаты захватили позиции японской батальонной артиллерии и пулеметной роты, оба японских командира были убиты. К 15:00 японцы израсходовали последние боеприпасы к гранатометам, но советские минометные снаряды продолжали падать среди японских пехотинцев, убивая их. В 16:00 советские танки изолировали позицию, и артиллерия начала обстреливать теперь почти беспомощных японцев.

Советские пехотинцы снова поднялись по склону, и снова японцы встретили их с примкнутыми штыками. К тому времени японцев осталось так мало, что оказывать помощь тяжело раненым стало некому. Многие умерли от отсутствия медицинской помощи. Тем раненым японским солдатам, которые смогли сами добраться до укрытий, раздали гранаты и приказали защищать позиции при атаке противника.

Почти все чины штаба батальона были убиты или ранены. Майор Кадзикава призвал уцелевших сражаться до последнего. Вооружившись ручными гранатами, прикладами винтовок, штыками и даже камнями, японцы смогли как–то продержаться до наступления темноты.

Те очень немногие японские солдаты, которые не были ранены, остались без боеприпасов, пищи и воды. Даже самые выносливые из них были крайне измучены и не могли больше продолжать бой. Выжившие решили прорываться через кольцо вражеского окружения, угрожавшее раздавить их.

В 21:00 уцелевшие солдаты батальона и ходячие раненые приготовились к прорыву. Они надеялись использовать ход сообщения, который вел к высотам Норо и позициям взвода 7‑й роты младшего лейтенанта Такасимы. 5‑я рота, в которой было меньше раненых, двигалась быстрее, и вскоре обогнала остальных солдат батальона и наткнулась на противника. Пытаясь обойти левый фланг противника, 5‑я рота полностью оторвалась от батальона.

Майор Кадзикава приказал посыльному попытаться установить связь с 5‑й ротой. Этот солдат пропал без вести, как и второй посыльный, получивший такой же приказ. Кадзикава приказал оставшимся солдатам двигаться из хода сообщения на северо–восток, чтобы найти взвод младшего лейтенанта Такасимы. Кадзикава и шесть сержантов шли впереди, но в темноте они наткнулись на советских пехотинцев (которых было около 30 солдат). В возникшей перестрелке арьергардный взвод младшего лейтенанта Сайто отделился от остальных, отклонившись к востоку, и смог прорваться к позиции, где должен был находиться взвод Такасимы. Однако солдат Такасимы там не было, и Сайто не смог никого найти.

Отставшие солдаты из 5‑й роты, пройдя в темноте около 500 м на восток, смогли пройти мимо вражеского патруля (около 20 солдат) и добраться до штаба полковника Хасебе. Нескольким выжившим из 6‑й роты, также двигавшимся на восток, повезло меньше — они наткнулись на вражеские танки и все погибли. Майор Кадзикава вел остальных солдат батальона на запад, в обход правого фланга противника. Пройдя 350 м к северу, они оказались на основной позиции 7‑й роты. Спустя еще два часа, в 2:00 26 августа, добравшись до штаба Хасебе, Кадзикава встретил старшего лейтенанта Саваду и узнал, что уцелевшие солдаты 5‑й роты прибыли около полуночи.

Прорыв с юга был только первым шагом. Офицер из 8‑го полка пограничных войск сказал Кадзикаве, что советские войска начали охватывать левый фланг отряда Хасебе, и любые передвижения внутри периметра обороны опасны из–за огня артиллерии и минометов противника. Сам отряд Хасебе тоже готовился к прорыву из окружения. На тот момент во 2‑м батальоне 28‑го полка оставалось только 55 человек, один тяжелый и два легких пулемета и один гранатомет.

Положение советских войск на 26 августа 1939 г.

Пока выжившие из 5‑й и 7‑й рот добирались ночью до позиций отряда Хасебе, взвод младшего лейтенанта Такасимы столкнулся с новой атакой противника на высоту 742. Стояла мертвая тишина, не было артиллерийского огня или осветительных ракет, но черные силуэты показались на склоне высоты, подойдя на 50 м к японским позициям. Японцы обстреляли атакующих из трофейного советского пулемета, и советские солдаты отступили в той же странной тишине, в которой появились.

Утром 26 августа младший лейтенант Такасима осмотривал в бинокль советские позиции ниже высоты 742, и на расстоянии 250 м заметил советского лейтенанта. Старший рядовой Нарита точным выстрелом застрелил советского офицера. В ответ с советской стороны начался минометный обстрел, и один снаряд попал прямо в японскую траншею, но Такасима и Нарита остались невредимы.

На южном фланге отряда Хасебе около 100 советских пехотинцев и 4 танка попытались прорвать новые позиции батальона. Артиллерия отряда Хасебе подбила один танк, и остальные отступили. Днем противник проводил атаки пехоты под прикрытием артиллерийского огня на позиции 7‑й роты, но самая сильная атака началась вечером.

Около 19:30 множество советских пехотинцев в вечернем тумане подошли к позициям взвода Такасимы. Снова в японские траншеи полетели ручные гранаты. Японцы встретили противника штыками и мечами. С юга подходили новые вражеские солдаты. Старший рядовой за тяжелым пулеметом отстреливался, пока пуля в голову не убила его. Повсюду лежали убитые и тяжело раненные японцы. Только при поддержке четырех орудий отряда Хасебе, стрелявших в упор, удалось отразить атаку.

Батальону было приказано защищать позицию до последнего солдата. После того, как все отставшие собрались у высоты 742, и была установлена связь с взводом Такасимы, в батальоне оказалось 124 человека. Им предстояло защищать 2000 м фронта. Боеприпасы, продовольствие и вода закончились, и все, что могли сделать оказавшиеся в ловушке японцы — окопаться и надеяться забрать с собой как можно больше врагов. Огневое взаимодействие было невозможно, и каждая изолированная группа японцев должна была в одиночестве оказывать сопротивление до последнего. Раненым солдатам тоже было приказано сражаться до конца. До позже батальон получил передышку. Полковник Хасебе, вспомнив приказ, переданный майором Ито — держаться до 24 августа, решил, что не сможет выполнить приказ, если просто позволит противнику уничтожить его оставшихся солдат. И поэтому в 21:00 Хасебе отдал приказ отходить.

По телефону Хасебе приказал майору Кадзикаве отступать. Ночь хорошо подходила для отступления, потому что не было звезд и лунного света, и туман покрыл берега реки Хольстен, через которую батальон должен был переправиться, чтобы оказаться в безопасности.

Соединившись с подразделениями отряда Хасебе, 2‑й батальон выступил в 1:00 27 августа вытянутой колонной. Младший лейтенант Такасима и 12 солдат шли в авангарде в 100 м впереди колонны, а 5‑я рота в арьергарде, в 300 м позади колонны. Противник не преследовал, но авангард, медицинский взвод и рота полевой артиллерии заблудились в темной, лишенной ориентиров пустыне. Батальонный адъютант старший лейтенант Муранака тоже заблудился в темноте.

Младший лейтенант Такасима и его авангардное отделение наткнулись на советский патруль. Такасима попытался ответить на окрик часового по–русски, но в ответ раздались выстрелы. Авангарду пришлось рассеяться, и лишь немногие потом смогли соединиться с основной колонной.

Большая часть колонны достигла высот Кому, в 3500 м северо–восточнее высоты 742, но высоты были заняты советскими войсками. Около 6:00 произошла перестрелка, еще больше дезорганизовав колонну, и связь с майором Кадзикавой пропала. К счастью и главные силы колонны и отставшие повернули на запад, и вскоре смогли соединиться. При отступлении японцы наткнулись на советский патруль, но смогли отогнать его и даже взяли одного пленного.

Старший рядовой, укрывшийся в воронке, увидел, что в нее заглядывает советский солдат. Японец быстро схватил противника за шиворот и втащил в воронку, где бил, пока тот не потерял сознание. Потом японский солдат связал пленному руки ремешками от фляги и притащил свою добычу на японские позиции.

Используя естественные укрытия, чтобы избежать обнаружения, остатки батальона к полудню добрались до высоты 739 и, спустя еще два часа, японские разведчики обнаружили подразделения 71‑го полка. Размахивая японским флагом, чтобы их не приняли за противника, солдаты батальона присоединились к 71‑му полку. Но советские танки обошли и 71‑й полк, и солдатам Кадзикавы надо было отступать дальше.

Разведывательный патруль доложил, что была слышна перестрелка поблизости от понтонного моста через реку Хольстен, там, где батальон собирался переправляться. Разведчики, направленные туда для выяснения обстановки, пропали без вести. Авангардное отделение, пулеметные расчеты и последние уцелевшие артиллеристы батальона погибли в бою с советскими танками, охранявшими понтонный мост. Когда противнику стало известно о попытке прорыва японцев, советская артиллерия обстреляла их позиции, убив и ранив еще нескольких солдат.

Когда позиция батальона стала полностью непригодна к обороне, майор Кадзикава ночью предпринял еще одну попытку прорыва. Солдаты шли тремя колоннами, авангард возглавлял сам Кадзикава. Около 22:00 японцы наткнулись на сломанный советский грузовик и застрелили четырех вражеских солдат, охранявших его. В грузовике оказались мясные консервы и сухари, и измученные голодом японские солдаты смогли подкрепиться перед дальнейшим отступлением.

Когда японцы достигли южного берега реки Хольстен, казалось, что советские танки и пехота были повсюду. Солдаты Кадзикавы потратили много драгоценного времени, пытаясь найти свободный участок между вражескими патрулями, но так и не нашли. В 1:30 28 августа советские танки окружили их и периодически вели огонь в их направлении. Ждать наступления дня означало неминуемую гибель, и Кадзикава приказал двигаться к реке.

Вражеские танки, очевидно, обнаружили движение и вместе с пехотой открыли сильный огонь в темноте, надеясь попасть во что–то. Японцы, ориентируясь по звездам, смогли удачно проскользнуть в разрыв между патрулями, и направились дальше на восток. Японцы полагали, что пересекли реку (очевидно, они обошли болото и затопленные участки, граничившие с южным берегом Хольстена). Батальону снова повезло — наконец они встретили колонну японских грузовиков из 25‑го пехотного полка. В конце концов, они вырвались из советского окружения.

Майор Кадзикава, оставив измученных, но счастливых выживших солдат батальона на позициях 25‑го полка, прибыл с докладом к генерал–лейтенанту Огису Риппеи, командиру 6‑й армии. Из 28 офицеров и 854 чел. рядового и сержантского состава 13 офицеров и 264 нижних чина погибли в бою. Раненых было 11 офицеров и 367 рядовых и сержантов, еще 47 нижних чинов считались пропавшими без вести. Из 24 офицеров первоначального состава батальона 17 были убиты или ранены, оба командира батальонной артиллерии погибли, 4 младших офицера из других рот 28‑го полка, служившие в составе батальона, были убиты или ранены.

Прорыв 2‑го батальона и положение на 28 августа 1939 г.

2‑й батальон был не в состоянии выполнять какие–либо задачи. Однако потребность 6‑й армии в людях была так велика, что 2‑й батальон был назначен во второй эшелон и перевооружен для подготавливавшегося общего наступления.

Хотя батальон располагался примерно в 10 км от советских позиций, огонь вражеской артиллерии заставил перейти на более безопасные позиции 30–31 августа. В начале сентября войска 6‑й армии готовились к новому наступлению, но 16 сентября вступило в действие соглашение о прекращении огня. В журнале боевых действий об этом говорится кратко: «Мы завершили наши операции и стали ждать новых приказов».

По иронии судьбы следующей кампанией 2‑го батальона 28‑го пехотного полка стала операция на Гуадалканале, где батальон был уничтожен.