«Редактору литературного журнала «Кедр» от жены бывшего ночного сторожа редакции.
Уважаемый товарищ редактор!
Вы, конечно, не поинтересовались, почему уволился мой муж, слишком маленький для Вас человек, но я хочу, чтобы Вы знали: виноваты вы оба. И еще неиз- вестно, кто больше.
Дело в том, что мой муж, где бы ни работал, отовсюду тащил, и не сосчитать, сколько раз я подыскивала ему такую работу, где тащить нечего, но он все равно находил что. Вот почему я с особой надеждой запихнула его в прошлом году к Вам в редакцию. Казалось бы, что у вас можно вынести, кроме высокохудожественных впечатлений? Но не таков мой чертов несун! И недели не прошло, как он принес домой строчку из стихотворения поэта М. Поверьте, я его всегда ругаю, даже если приносит полезную вещь, а тут просто взбеленилась. Ведь для чего может пригодиться строчка из стихотворения в обычной современной квартире? Правда, звучит она красиво, но, как говорится, борща из нее не сваришь. Я велела ему немедленно отнести ее обратно, полагая, что для автора его вещь без этой строки безнадежно испорчена. Но мужу не хотелось нести обратно, и он все тянул и тянул. Каково же было мое удивление, когда я прочитала эти стихи в Вашем журнале: их так и напечатали без строчки, которую вынес мой муж!
Этим Вы его очень приободрили. Он сказал: «У них этого добра — мешками. От них не убудет». И теперь у нас всюду валяются и строчки, и четверостишия, и куски из поэм, а Вы по-прежнему печатаете и не замечаете. А муж из этого добра монтирует новые стихотворения и рассылает в другие редакции, несколько штук уже напечатаны. Аппетиты его растут не по дням, а по часам. Уважаемый редактор, неужели Вы не видите, что роман писателя Н. «Глубокий прорыв» Вы печатаете сразу со второй части?! Понятно, что первая вынесена моим мужем и лежит у нас. Но если бы — лежала! Муж режет ее на куски и рассылает под видом рассказов, уже из трех редакций получены хорошие отзывы. А со стихами он до того обнаглел, что одно послал к Вам же под псевдонимом, и оно напечатано в том же номере, что и «Глубокий прорыв»! Последней каплей стало сообщение мужа, что его, возможно, скоро примут в писатели. Тут я сказала: «Хватит!» — и велела ему уволиться. Сейчас подыскала для него оригинальное местечко: тоже сторожем, но в змеиный питомник. Как говорится, посмотрим, что принесет.
Уважаемый редактор! Теперь судьба Вашего журнала меня не касается, но считаю своим долгом предупредить. Дело в том, что в «стихотворении» моего мужа, напечатанном в Вашем журнале, не хватает двух строк в начале и четырех в конце! Надеюсь, Вы понимаете, что это означает: у Вас в редакции появился еще один несун. Боюсь за Ваш коллектив, он может весь покатиться по этой наклонной плоскости.
На этом заканчиваю. Возвращаю Вам куски из первой части «Глубокого прорыва», которые муж не успел разослать, а также ту самую, впервые вынесенную им строчку поэта М., хоть и жаль с ней расставаться, очень красивая:
Румяной зарею покрылся восток...
И где он только взял такой чудесный образ?»