Операция, сделанная одним из лучших хирургов страны, прошла успешно. Но старость есть старость. В палате реанимации Конструктор провел более полугода. По настоятельному требованию медиков все это время он был полностью отрезан от всяческой информации о ходе дел в его отрасли. Это случилось впервые за долгие десятилетия его деятельности — замечательной деятельности, прославившей его в стране и во всем мире. Чем были заняты его мысли эти полгода? Он не делился ими ни с кем — ни с изредка навещавшими его близкими людьми, ни тем более с обслуживающим персоналом.

Когда ему снова позволили вернуться к делам, окружающие увидели как будто бы прежнего человека. Никуда не делся его острый, проницательный ум. Но изменения стали очевидны всем: старик начал заговариваться. Внезапно, среди сугубо делового разговора, он умолкал, погружался в себя, изредка произнося что-то неразборчивое.

— Что-что? — почтительно переспрашивали коллеги.

Он ничего не отвечал. Оцепенение могло длиться довольно долго.

Однажды он отключился в середине совещания, слушая доклад своего подчиненного. Это не сразу заметили. Но докладчик вдруг понял, что старик не слушает и не слышит его. Он умолк. В тишине раздался внятный голос старика:

— Отвезите меня домой.

Его отвезли домой. Но на пороге он неожиданно с силой отбросил заботливую руку сопровождавшего и выкрикнул:

— Не сюда! Домой!

И он произнес название города, в котором родился.

Руководство отрасли провело срочное совещание с медиками. Перенесет ли старик столь далекое путешествие? Прозвучала решающая фраза:

— Воля умирающего — закон.