Птица парила над Тмутараканью, раскинув громадные треугольные крылья. Выписывая круги над древним городом, она словно высматривала добычу, то опускаясь ниже, то взмывая в недоступную синеву. Два всадника в ярких халатах и меховых шапках наблюдали за ее полетом, задрав головы.

— Третий раз прилетает, — сказал один, качая головой. — Не к добру.

— И опять человека в когтях держит, — подтвердил второй. — Зачем, если схватила добычу, сюда лететь?

— Может, бросит его?

— В прошлый раз не бросала, и сейчас не бросит!

— Тогда что хочет?

— Вдруг человек ею командует? Она его носит, а он высматривает здесь? Лазутчик…

— Кто может такую птицу приручить, а? К ней подойти страшно! Отсюда смотреть — с орла величиной, а до нее две сотни шагов! Человек в ее когтях как червяк!

— За морем Хвалынским, за горами живут люди, которые, как говорят купцы, приручили животных, величиной с гору. Ноги у тех зверей как деревья, клыки кривые и длиннее наших сабель раз в пять, а спереди толстый хвост, которым этот зверь хватает врагов, бросает себе под ноги и топчет. Если таких чудовищ приручили, почему птицу нельзя?! Не к добру… Лазутчик высмотрит все, а потом врагов наведет.

— Надо убить!

— Стрела не достанет, — с сожалением сказал всадник, рассказывавший про страшных зверей. — Пытались в прошлый раз. Как только начали стрелять, птица улетела к морю. Она всегда улетает туда.

— А если подождать ее у Дива? Там гора…

— Скачем! — без промедления отозвался второй всадник.

…Закончив выписывать круги над Тмутараканью, птица и в самом деле направилась к морю. Всадники, притаившись у подножия громадного каменного идола на высоком скалистом берегу, терпеливо поджидали ее. Когда птица, снизившись, показалась над ними, оба натянули луки. Щелкнули тетивы, и две стрелы, свиснув опереньем, пронзили крылья чудовища. Всадники завопили от радости. Птица странно заклекотала, и, выпустив струю сизого тумана, быстро скользнула в синюю даль над морем. Вторично всадники стрелять не стали — слишком далеко. Туманное облачко, выпущенное птицей, опустилось к земле и накрыло обоих.

— Ну и вонь! — сказал один из всадников, откашливаясь. — Глотку перехватило!

— У наших животных другой воздух из кишок! — подтвердил второй. — Мы, наверное, подстрелили саму птицу Рух.

— Ух ты!

— Кто еще может носить человека в когтях? Теперь она здесь долго не появится!

— Почему?

— Мы ранили ее, она выпустила ветер от страха. Не полетит больше!

— Мы расскажем об этом всем!

— Конечно! Кто в орде сможет похвалиться, что ранил птицу Рух? Хан даст награду!

Всадники, довольные, зарысили к городу. Если б они задержались ненадолго, то узрели необычное. Со стороны моря в небе показалась маленькая точка, которая, все увеличиваясь, скоро превратилась в недавно обстрелянную птицу. Она скользнула под скалистый берег и села на пустынном пляже, засыпанном обкатанными морем камешками — прямо под каменным идолом. Человек, приземливший на берегу мотодельтаплан, отстегнул ремни и стал торопливо развинчивать крепления каркаса. Сверху, от проема пещеры, к нему спешили люди.

— Опять? — спросил седой кряжистый мужчина, вытаскивая стрелу из разрисованного под орлиное оперение крыла дельтаплана. — Говорил же, не снижаться в зону поражения!

— Я и не снижался! — сердито ответил пилот, складывая трубы каркаса. — На берегу, в засаде подкараулили. Здесь! — он кивнул вверх. — Охотнички хреновы! Выследили… Лечу себе спокойно, никого не трогаю, произвожу видеосъемку, а они… Пришлось включить мотор и дать понюхать выхлопных газов.

— Где они сейчас?

— Ускакали… Доблестью своей хвалиться.

— Хорошо, что целили в крылья, — задумчиво произнес седой, трогая пальцем остро отточенный наконечник стрелы.

Подбежавшие мужчины, все в одинаковых защитного цвета комбинезонах, помогли пилоту сложить дельтаплан и затащить его в пещеру. Спустя несколько минут берег был пустынен, как часом, днем, годом, столетием раньше…

А вот у другого входа в ту же пещеру за небольшим раскладным столом, который полностью укрывала разложенная карта, спустя некоторое время сидели трое мужчин в защитных комбинезонах. Уже знакомый нам седой чертил красным карандашом на карте прямую толстую линию.

— Примерно здесь промежуточная посадка, — сказал, ставя жирную точку. — Высадишь исследователей и сразу обратно! — седой строго глянул на давешнего пилота. — Строго по радиомаяку, без отклонений! Три часа туда, три обратно, еще два минимум понадобится, чтобы сначала собрать в темноте автожир, а затем разобрать и перетащить его сюда, — седой покосился на стоявшую неподалеку винтокрылую машину, укрытую брезентом. — Надо, чтобы с рассветом на берегу моря уже ничего и никого не было.

— Справимся, Игорь Иванович! — бодро заметил мужчина с живым моложавым лицом, третий в этой компании. — На тренировках получалось.

— Если б все и всегда получалось как на тренировках! — вздохнул седой. — Тебе ли, майор, не знать?

— Может, в первый рейс с топливом? — спросил пилот. — Оставлю канистры с радиомаяком, а назавтра полетим с исследователями. За день, думаю, канистры не растащат.

— Еще как растащат! — возразил Игорь Иванович. — Засаду устроят, как сегодня, и возьмут тепленькими. Сегодняшний урок не впрок? Там каждый — охотник…

— Летим ночью, без сигнальных огней…

— А звук? Вокруг пустая ковыльная степь восьмивековой давности! Ни городов, ни дорог, ни машин с самолетами… Звук летящего автожира слышен на десяток километров! Нет, Дима, все по плану. Поскольку автожир не в состоянии преодолеть за один раз нужные полтысячи километров и вернуться обратно, а это тысяча в оба конца, используем точку подскока. Сначала люди, а следующей ночью — канистры с топливом. Высаживаешь исследователей, они сразу — вперед. Им необходимо отойти от места высадки километров на пять, еще лучше — десять. Пока не выпала роса, да и трава, примятая людьми, успела подняться. С рассветом исследователи находят укромное место, прячутся. Там, по всем данным, зона лесостепи, укрытие обеспечено. Пережидают день и только затем включают радиомаяк. Если будут проблемы, дают сигнал тревоги. В таком случае начнем спасательную операцию днем, — седой снова вздохнул. — Не дай Бог, конечно. Следует помнить, что имеем дело с враждебно настроенным к нам местным населением.

— Пулемет бы мужикам! — вздохнул пилот. — Или автомат.

— И базуку в придачу… Мы здесь, Дима, как воры в чужом доме. Вломились в пещеру, взломали проход в прошлое, неизвестно кем устроенный, а потом начнем из автоматов пулять? В двенадцатом веке от Рождества Христова?! Неизвестно, чем кончится.

— Телюк с Ноздриным уже побывали в прошлом, — возразил пилот, которого звали Димой. — И ничего.

— Они попали туда без оружия и даже одежды!

— Тем не менее, сумели выжить и вернуться, — с завистью сказал тот, кого седой назвал Алексеем.

— Потому и летят снова, — назидательно заключил Игорь Иванович. — Знают язык, обычаи, умеют носить местную одежду, разговаривать с жителями. Случись попасть в плен, осведомлены как себя вести. Рвать рубаху на груди и демонстрировать половцам приемы каратэ не станут.

Седой с саркастическим видом покосился на Диму. Тот понурился.

— Вот так, товарищи офицеры, — спокойно продолжил Игорь Иванович. — Знаю, как хочется вам, Алексей Федорович, и вам, Дмитрий Александрович хотя бы одним глазком увидеть древний Киев. Пройти по его улицам, поговорить с местным людом… — седой снова вздохнул. — Я тоже многое отдал бы… Может, и получится… Позже. На нынешнем этапе успех экспедиции обеспечивают Телюк с Ноздриным. Кстати, где они?

— Спят! — кивнул Алексей Федорович на палатку в отдалении. — Набираются сил — им работать ночью.

— Нервы у мужиков стальные, — завистливо сказал пилот. — Я не смогу.

— Придется! — твердо ответил Игорь Николаевич. — Отдыхайте, капитан Колбин! Вечером вы нужны бодрым. Мы с майором Егорычевым продолжим.

Колбин встал и, заученно дернув головой, отправился к ближней палатке.

— Зря ты! — тихо сказал Егорычев, когда Дмитрий скрылся в палатке. — Все равно не уснет.

— Пусть хоть попытается! Перед глазами мельтешить будет меньше.

— Нервничаешь?

— А ты?

— Я всего лишь отвечаю за снаряжение, — улыбнулся Егорычев.

— Проверил?

— До последней пуговицы. Рации и маяк исправны, снабжены запасным питанием. Одежда и вооружение исследователей аутентичны образцам двенадцатого века, продуктовый запас уложен. Кроме хлеба. Подвезут позже, свежий, испеченный по рецептам двенадцатого века.

— Когда Наполеон Третий в 1870 году спросил своего министра обороны, подготовлена ли Франция к войне, тот отрапортовал, что исправно все, включая гетры солдат, — язвительно сказал седой. — В результате выяснилось, ни хрена французы не готовы, и пруссаки гнали их до самого Парижа.

Егорычев засмеялся. Игорь Иванович пожал плечами и насупился.

— Предчувствие дурное, Игорь? — спросил Егорычев, перестав смеяться.

— Ноет здесь, — седой ткнул пальцем в грудь. — В Афгане, когда выбрасывали в тыл душманам, не волновался.

— Молодой был. Как Дима… Все тогда не волновались… Стареем… Дочь на дискотеке задержится, обычное дело, а я места себе не нахожу.

— Не один нервничаю. От экспедиции много ждут. И очень многие. Видеозаписи, сделанные Димой с дельтаплана, по рукам ходят. Знаешь, чьим?

— Догадываюсь.

— В том-то и дело. Чем меньше людей знает об операции, тем она успешней — закон разведки. А здесь… Хорошо, что пресс-конференцию перед началом не организовали — была такая идея у отдельных товарищей.

— Их можно понять. Привезут исследователи видеоматериал из Киевской Руси двенадцатого века — вся планета умоется. Кто сегодня обладает методикой проникновения в прошлое? Никто. У кого имеется соответствующая технология? У нас. Значит, американцы присели и прикрылись веником. Русские — это варвары, говорите? А вот какие богатые, образованные, развитые и культурные мы были восемьсот лет назад! Европа отдыхает, пуская слюни… За нами весь мир ходить станет, за рукавчик дергать: «Дяденьки! Разрешите хотя бы глазком глянуть!..» Поэтому наверху дрожат от нетерпения.

— А мы здесь внизу — от страха.

— Проскочим!

— Да-то Бог!

— Пусть Бог дает. А мы здесь примем.

— Не задирайся с Господом, Леша! Плохо кончится.

— Все продумано и просчитано.

— Если бы!

— Поясни. По пунктам.

— Давай лучше по порядку. Полтора года назад в известном нам объекте, который местные зовут «Пещера дьявола» проходила спецоперация по освобождению особо ценного заложника. К операции привлекли двух гражданских специалистов, Ноздрина и Телюка, обладающих способностью, как говорят колдуны, отводить глаза. Ребята сумели проникнуть в пещеру и вывести заложника к своим. Но бандюги услыхали шум, пошел огневой контакт, затем взрыв — пещера завалена камнями и кусками тел. Останков Ноздрина и Телюка не находят. Но через три с лишним месяца опять врыв — Телюк с Ноздиным объявляются! Одетые в порты да рубахи, плюс кольчуги со шлемами. Привет тебе, Россия, от Киевской Руси! Мы там князя Игоря из плена спасали, с Ярославной, воспетой поэтами, мед-пиво пили. С половцами в чистом поле дрались, Путивль от супостатов отстояли. Обалдеть!

— Красиво рассказываешь, полковник Иванов! — оценил Егорычев. — Со сцены не пробовал?

— Подожди! С объявлением Телюка с Ноздриным, исследование объекта передают в наш департамент, и мы за полгода сумели определить частоту излучения, открывающего проход в прошлое — взрывать больше ничего не нужно. Осторожненько сходили на тот берег и посмотрели: стоит на берегу моря огромный каменный идол, в отдалении — занюханный древний городок Тмутаракань, полностью оправдывающий свое имя.

— Зря ты так! Историки, как увидели видеозапись Колбина, чуть с ума не сошли. Слюна до подбородка текла!

— Пусть и дальше течет. Понимаешь, у нас ничего нет, кроме этой пленки. Ты уверен, что там и в самом деле двенадцатый век, а не какая-то иллюзия? Вдруг в пещере газ какой-то выделяется, у каждого, кто заходит далеко, начинаются галлюцинации?

— Это тоже видение? — Егорычев подобрал с травы и положил на стол давешнюю стрелу. — Мы с тобой снаружи, газа здесь нет. Потрогай!

— Вдруг это долговременная иллюзия, — сказал полковник Иванов, задумчивая пробуя заточку наконечника стрелы. — Вдруг пещера генерирует такие голограммы, которые обладают свойством длительно воздействовать на чувства человека.

Егорычев засмеялся. Иванов хмуро покосился на него, затем, не выдержав, заулыбался сам.

— Понимаешь, — задумчиво промолвил полковник, когда друг и подчиненный перестал смеяться, — никогда еще я не проводил операцию с таким скудным набором исходных данных. Нет, чтобы потихоньку там осмотреться, пожить немного среди этих половцев…

— Они б тебя сразу — в рабство! Забыл, с кем имеем дело? Школьный учебник по истории читай! Конечно, было лучше, если б проход выводил прямо к Киеву. Но у нас есть только этот.

— Отсюда другой вопрос, оставшийся пока без ответа. Кто и когда его устроил?

— Одно могу сказать: не американцы! Зачем им проход на российском Северном Кавказе? Другие страны такие технологии не потянут.

— Получается, устройство неземного происхождения, неизвестно кем и для какой цели созданное. Хозяин поставил в нем защиту от аборигенов, но мы сумели ее преодолеть…

— Что инопланетянин придумает, русский завсегда сломать может! — довольно засмеялся Егорычев.

— Теперь представь: в твой компьютер влез хакер. Сумел украсть информацию или нет — вопрос в данном случае не существенный. Суть в том, что система защиты зарегистрировала вторжение и дала тревожный сигнал. Рано или поздно хозяин компьютера сигнал получает и начинает разбор полетов. Если, как ты говоришь, инопланетянам, удалось создать такое устройство, то что они сделают с тем, кто без спроса к ним влез?

— Мы здесь толчемся второй год. Срок немалый. Никто претензий на имущество не заявил. Бесхозное. Почему не использовать?

— Пусть так. Еще одно. Исследователи — штатские специалисты, никогда не состоявшие в кадрах разведки. Идут одни, без контроля.

— Как только осядут и укоренятся, прибудет подкрепление. Помнится, в этом списке твоя фамилия — первая…

— Когда это будет… Почему не разрешили сразу?

— Потому что риск. Представь, приезжают в Китай два своих, узкоглазых, а с ними — один европеец, который по-китайски ни гу-гу. И эти двое всем объясняют: ребята, не волнуйтесь, это свой! А что выглядит не по-нашему, так болел много…

— Не издевайся!

— Я любя… Разведка не использует штатских? Окстись! Это классика, ее в школе преподают — на начальном уровне. Чего опасаться? Перевербуют исследователей? Кто? Князь Владимир Красно Солнышко?

— Он умер в десятом веке.

— Ну, князь Святослав из династии Ольговичей… Он, может, хотел бы нашими изобретениями воспользоваться, да только как их в двенадцатый век протащить? Проход один, а мы на страже. Исследователям тоже деваться некуда: к американцам не сбегут. Нет у янки Пещеры Дьявола! И не будет в обозримом будущем.

— Вдруг исследователи передумают возвращаться? Понравится им в Средневековье! Махнут в Новгород или даже в Краков? Где искать?

— У них семьи.

— Из семей не сбегают?

— Если жена старая или теща загрызла… У обоих жены молодые, красивые, не чувствуется, чтоб парням надоели. У Телюка двое детей, у Ноздрина дочка только родилась. Их даже в СССР за границу выпустили бы.

— Времена другие. Почему они согласились пойти? В прошлый раз, если верить рассказам, еле выбрались домой, жизнь на волоске висела.

— Почему ты пошел в Пандшерское ущелье, хотя никто не заставлял? Духи награду за голову «хитрого шурави» объявили, но старший лейтенант Иванов настоял…

Полковник не ответил.

— Каждому нормальному мужику время от времени хочется испытать нечто отличное от радости перекладывания бумажек из одного ящика стола в другой. Поэтому одни носятся на машинах, как сумасшедшие, другие прыгают в водопады…

— Тебе такого не хочется?

— Я свое отпрыгал. Через год на пенсию.

— Уйдешь майором?

— За эту операцию, надеюсь, звезду на погоны добавят. Мне хватит.

— Не будешь жалеть о работе?

— Пусть ее черти жалеют! Моему отцу не довелось внуков на руках подержать, а я хочу. У дочки жених, хороший парень, в банке работает. Сказали, что планируют минимум троих детей. Буду внуков нянчить, на даче с ними гулять…

Иванов насмешливо улыбнулся.

— Ваш сарказм, товарищ полковник, не обоснован, — обижено сказал Егорычев. — Я и в самом деле хочу гулять с внуками.

— Кто не хочет? Но старый армейский конь волнуется, заслышав звук боевой трубы.

— Моя труба отпела.

— Это вы зря, майор! Сообщаю, что приказом начальника экспедиции вы включены в состав второго отряд исследователей.

Егорычев набрал воздуху в грудь и, спустя минуту, с шумом выдохнул. Только взгляд сказал все.

— Как же без такого специалиста? — весело спросил Иванов. — Без мастера-оружейника, у которого все и всегда исправно до последней пуговицы?

— Дочка замуж выходит. В октябре, — хмуро сказал Егорычев.

— Успеешь. Пока Телюк с Ноздриным до Киева доберутся, пока осядут, натурализацию пройдут, связь установят…

— Вдруг придется спасать?

— Сам говорил: все предусмотрено. Придется спасать, уложимся быстро.

— Смотри, Игорь! — буркнул Егорычев. — Свадьбы я тебе не прощу. Я был в командировке, когда дочка родилась. Росла она, считай, без меня. Учителя в школе думали, что жена — мать-одиночка. Если еще и свадьба…

— Не кипи! Отгуляем вместе! У меня долг перед крестницей…

Офицеры замолчали. Первым заговорил Егорычев.

— Хорошие парни эти исследователи. Симпатичные. Как только их жены пустили?

— А тебя?

— Моей не привыкать.

— Женам Телюка и Ноздрина — тоже. Я читал личные дела. Как исследователей, так жен их. Там такое…

— Не рассказывал.

— Тебе лучше не знать.

— Куролесили много?

— В двух словах не скажешь. Особенно впечатляют видеозаписи их прошлого дела со Службой.

— Они мне нравятся.

— Мне тоже. В том-то и беда. В нашем деле личная симпатия — помеха.

— Не можешь забыть Кандагар?

Полковник Иванов не ответил. Встал и направился к своей палатке. На площадке у пещеры стало слышно стрекотание кузнечиков.

«Зря я про Кандагар вспомнил, — покаянно подумал Егорычев. — Страшное было дело. Спасали одного, а положили полвзвода. Но Игорь тоже хорош! Хоть бы сказал, про экспедицию! Я жену и дочь на всякий случай подготовил бы…»

Кручинился, впрочем, майор недолго. Заглянув в свою палатку, вытащил из сумки армейскую фляжку, приложился основательно, крякнул. Затем бросил в рот пилюлю, проглотил. Прилег на надувной матрац.

«Через полтора часа — регламентные работы, — определил Егорычев, глянув на часы. — Можно и вздремнуть. Дима разбудит».

Спустя минуту майор спал, устроив коротко стриженую голову между надувных ребер матраса. Полковник Иванов, заглянувший под полог спустя несколько минут, покачал головой, но будить не стал…

* * *

Ливень, осенний и холодный, низвергался с небес сплошным потоком, заглушая шаги. Волны, вздыбленные порывами ветра, ударяли в берег, швыряя пену до самого склона. Но люди, суетившиеся под входом в пещеру, не видели этого — такая темень стояла вокруг. Переговариваясь вполголоса, они вытащили на берег тяжелый аппарат, и торопливо занялись его оснащением.

«Лучшей ночки для десанта не придумать! — думал Иванов, придерживая лопасть автожира, которую механик торопливо прикручивал на место. — Но и нам беда — работаем почти на ощупь, приборы помогают мало. Или не докрутят чего, или забудем что…»

Однако, несмотря на темноту и дождь, работа вокруг него кипела, Иванов порадовался, что послушал Егорычева, изнурявшего механиков и экипаж долгими тренировками — люди научились работать вслепую.

— Закончили, Игорь! — услышал он рядом и сразу узнал голос майора.

— Где исследователи?

— В корзинах.

Иванов подошел к смутно темневшему во мраке автожиру и нащупал сидевшего в решетчатой легкой кабине — «корзине», человека. Тот понял и, найдя руку полковника, крепко пожал.

— Удачи! — выдохнул полковник.

— Не волнуйтесь, Игорь Иванович, не растаем! — ответил исследователь, и Иванов узнал звучный баритон Телюка. — Не привыкать.

— Всем отойти к пещере! — уже не таясь, закричал полковник. — Автожиру на взлет!

В шум ветра и дождя вплелся свистящий звук включенного мотора, набрав обороты, он взревел, и в ночной темени появился отчетливо видимый круг — лопасти автожира, сталкиваясь с каплями дождя, превращали их в водяную пыль. Круг плавно сместился вперед, затем ускорил бег по берегу и, спустя несколько мгновений, пропал в небе. Несколько раз мигнула красная сигнальная лампочка на кабине (пилот давал знать, что взлет прошел нормально), а затем и она погасла. Остался только звук, быстро перебитый грохотом волн и шумом дождя.

— Всем на базу! — велел Иванов и лично пересчитал в пещере каждого из команды обеспечения, подсвечивая мокрые лица тонким лучом маленького фонарика. На той стороне прохода он объявил пятичасовой отдых и направился к себе в палатку. Зажег фонарь, устало присел на походную койку и потянулся к шнуркам ботинок — снять. И вдруг взгляд его замер.

— Песок! — изумленно сказал полковник, трогая пальцем перепачканный ботинок. — Настоящий! Там же везде была галька! Откуда песок?..