Алкоголик настолько напугал Марину, что на следующий день она попросила меня сопроводить ее к садику – забрать Алю и довести их до дома. Я знал, что Гриц более не придет, но возражать не стал. Встретил Марину у гостиницы, и мы пошли к садику. Дорогой она оглядывалась по сторонам. «Да не будет его!» – хотел сказать я, но смолчал. Мозг сообщил мне новость, но я не хотел быть вестником. Пусть узнает сама.
В садик я не пошел, остался во дворе. Марина с Алей появились скоро. Следом шла женщина с мальчиком за руку. Завидев меня, Аля рванулась навстречу. Я подхватил ее на руки.
– Здравствуй, солнышко!
Она клюнула меня в щеку и посмотрела вниз.
– Это мой папа, понял! – сказала мальчику. – Его Коля зовут. Вот! – она показала язык.
Марина прикрыла рукой рот. Я подмигнул ей.
– Идем!
За воротами садика мы взяли Алю за ручки. Она вцепилась в них и поджала ноги. Мы пронесли ее несколько метров.
– Аля! – сказала Марина. – Не балуйся!
Девочка подчинилась. Мы шли по дорожке, огибавшей территорию садика. Марина смотрела перед собой, я бросал на нее взгляды. Она не походила на Алейю ничуть. Та была высокой и сильной. Мускулистые руки и ноги, спортивная фигура, смуглое лицо. У Марины кожа белая. И сама она маленькая и хрупкая. Со спины похожа на подростка. Ступни и ручки маленькие. Но, если присмотреться, фигура женственная. Все на месте: грудь, бедра, талия… Личико симпатичное. Большие голубые глаза, чуть вдернутый носик, светлые волосы, пухлые губы. Странно, что я этого раньше не замечал.
На пути к дому нам встретилась дама с собачкой – маленькой и пушистой. Аля бросила наши руки и побежала знакомиться. Собачка, увидев ее, завиляла хвостиком. Аля присела и стала ее гладить. Хозяйка не возражала. Марина повернулась ко мне.
– Извините, пожалуйста!
– За что?
– Ну, Аля сказала… Я ее этому не учила. Честное слово! Она сама. В садик приходят отцы, дети хвастаются ими. А у Али отца нет…
– Ничего страшного! – сказал я. – Если ей нравится называть меня папой, пусть зовет. Я могу забирать ее из садика, если понадобится. Только предупредите воспитательницу.
– Но почему?..
– Я был старшим в семье. Сестры – младше. Родители много работали, я присматривал за ними. Кормил, одевал, играл с ними. Для меня это привычно. И детство вспоминается, – я улыбнулся.
– Вы странный человек, – сказала она. – Нереально добрый. Совсем не похожи на бизнесмена. Они жадные, за копейку задавятся. А вы платите мне хорошую зарплату за небольшую работу, да еще премии даете. Так не бывает.
– Отчего же? – возразил я. – Уже есть. А плачу я вам мало. Вы замечательный специалист и надежный человек. Жанна вас хвалит. К слову, не хотите перейти на постоянную работу? Оклад – тысяча рублей в месяц плюс премии. График свободный. Социальный пакет: медицинская страховка вам и девочке. Будете ходить в частную клинику, а не ждать в очереди в государственной. Плюс оплата занятий в развивающей школе для девочки или в чем-то подобном, раз в год – бесплатная путевка на отдых у моря. Подробности уточните с Жанной.
– Зачем это вам?
– Вы цените свою нынешнюю работу?
– Ну… – замялась она.
– Не цените. И легко бросите, если представится другая. Я хочу, чтобы в моей фирме было не так. Чтобы ее интересы стали для сотрудников своими. Нормальная практика, распространенная на Западе. Здесь это не в ходу. Но фирмы, которые экономят на персонале, не имеют будущего. Сотрудники их предают, уходят к другим. Нередко – вместе с клиентской базой. В результате бизнес несет потери. Мне это не нужно. Деньги у нас есть, и вы это знаете. Так что я хитрый.
– Ни за что не поверю!.. – возразила Марина, но продолжить не успела. Аля натешилась с собачкой и подбежала к нам. Мы взяли ее за ручки и пошли к дому.
– Я подумаю над вашим предложением, – сказала Марина у подъезда. – Поговорю с Жанной. Сразу боязно.
Я кивнул и пошел к себе. Пусть думает. Если хватит ума, предложение примет. Алиса не должна жить в нищете. Это плохо сказывается на психике эфора. Нам в академии объясняли…
В квартире меня ждала Жанна. Я не удивился – ключи у нее есть. Время от времени Жанна наводит порядок в квартире – ей это нравится. Я не против – с чего?
Жанна встретила меня хмуро. Я знал, что она хочет спросить, но не подал виду. Спешить Жанна не стала, хотя еле сдерживалась. Мы прошли в кухню и сели пить чай. Наконец, Жанна не выдержала.
– Гриц мертв, – сказала, поставив чашку. – Замерз ночью неподалеку от нас. Перед этим выпил литр коньяка.
– Откуда знаешь?
– В интернете фото и даже видео выложили. Кто-то успел со смартфоном до приезда милиции. Жуть! – она передернула плечами.
– Тебе его жалко?
– Нисколько. Сволочь! Жил, как скотина, таким и умер.
– Тогда что тебя беспокоит?
– Вчера ты сказал ему: «Это будет последней выпивкой в твоей жизни». Я слышала.
– И что?
– Ты закодировал его на смерть.
– Считаешь, могу?
– Да! – кивнула она. – Меня словно холодом обдало. Я еще не поняла: зачем ты дал ему денег? Теперь знаю.
– Я поступил неправильно?
– Не знаю, – она повела плечами. – Но мне страшно.
– Отчего?
– Вдруг мне скажешь.
– С чего? Ты приходила вымогать деньги у опекуна своего ребенка? Угрожала ему, ругаясь матом при малыше? Или, скажем, решила отравить меня, чтобы завладеть предприятием? Яду в чашку плеснула? – я отодвинул ее от себя.
– Тьфу на тебя! – возмутилась Жанна. – Придумал то же! Чтоб я…
– Тогда почему боишься?
– Не знаю, – вздохнула она, – просто не по себе.
– Ты веришь в Бога?
– Да. Хотя в церковь хожу редко. А ты веришь?
– Самой собой. В Бога верят даже атеисты. Они отрицают Христа, Будду или Аллаха, но верят в высшее существо или космический разум. Разумный не может без веры. В противном случае его жизнь не имеет смысла. Ради чего небо коптить? Жрать, пить, удовлетворять физиологические потребности? Многие к этому стремятся, но хотят справедливости. Чтоб вокруг был порядок, и все соблюдали правила. А кто их установил? Кто внушил человеку, что воровать нельзя? Обманывать, предавать… Люди на Земле разные. Европейцы не похожи на африканцев, арабов или китайцев. Разные религии, обычаи и традиции. Но представления о морали у всех схожие. Нет, к примеру, государств, где бегство воина с поля боя считается доблестью. Везде наказывают за воровство и предательство. А кто дал нам понять: это плохо? Почему мы алчем справедливости? Человек, который поступает вопреки правилам, это осознает. Он может уверить себя, что это нормально. Так, мол, поступают и другие. И вообще каждый зарабатывает как может. Но бог или высшее существо, в которого он верит, не дает успокоиться. Чувство вины копится. И когда мера достигнута… Ты думала, почему богачи вдруг становятся филантропами? Жертвуют деньги, организуют фонды, помогают больным и бедным? Причем некоторые делают это в тайне, не слишком афишируя? Они хотят уменьшить чувство вины. Не всегда это удается. И тогда внешне успешный человек вешается в ванной комнате. Или разбивается на машине, заболевает неизлечимой болезнью, сходит с ума или теряет память. Гриц выпил литр коньяка… Это много даже для здорового человека, а он болел. Изношенное сердце, убитая печень… Я заставлял его пить?
– Ты дал ему денег.
– Он мог потратить их с пользой. Купить билет и уехать к родителям. Пожить там, привести душу и тело в порядок. Он выбрал иное.
– Но ты его словно приговорил. Тебя учили кодированию?
– Скорее внушению. Многие им владеют. Например, успешные риелторы, – я улыбнулся.
– Нет, нет! – Жанна замахала руками. – Никогда подобного не скажу. Не хочу брать грех на душу.
– Значит, судья, выносящий приговор, совершает грех?
– Не знаю, – она насупилась. – По крайней мере, судья выбирает профессию. Я обычный человек.
– Суд присяжных, состоящий из обычных людей, выносит вердикт о виновности. И преступнику это, порою, несет смерть. Присяжные совершают грех? А как же воздаяние за преступление?
– Все равно не хочу! – не согласилась Жанна. – Сказать что-то человеку в сердцах, а после узнать, что он умер…
– Просто так не получится. К примеру, скажу я тебе, что это последняя твоя чашка чая…
– Тьфу на тебя! – рассердилась Жанна.
– Вот ты оградилась, – сказал я. – Поставила защитный барьер от внушения. Оно не подействует. Почему? Нет за тобой вины. Ты, может, и испугаешься, но умирать не станешь. Только разозлишься. Не считай меня палачом. Я сделал то, что считал нужным. При этом дал Грицу шанс. Он им не воспользовался. Согласна?
– Да, – кивнула она. – Я, как прочла в интернете, сразу подумала… Грех, наверное, но это лучший выход из положения. Он не отстал бы от Марины.
Я развел руками: дескать, а я о чем? Она вздохнула.
– Что будем делать?
– Поговори с Мариной. Я предложил ей перейти к нам на постоянную работу.
– Давно следовало, – сказала Жанна. – Бизнес растет, нужен постоянный бухгалтер. Она справится.
– Оклад – тысяча рублей, плюс премия.
– Мог не жадничать!
– Научился у некоторых.
Она насупилась.
– Считаешь – мало, назначь зарплату сама. Обсуди с ней социальный пакет. Я кое-что предложил, она скажет. Захочешь – добавь.
– Всем или только ей?
– Всем, конечно, включая пенсионеров. Определись и подготовь приказ. Неплохо собрать всех наших работников и зачитать его. Закажи столик в кафе. Посидим, познакомимся друг с другом. Затем развезем всех по домам.
– Давно следовало, – согласилась Жанна.
– Подумай, нужен ли офис. Если да, то где. И какой.
– Сделаю, – Жанна встала. – Я – к Марине.
– Конфеты захвати, – предложил я.
– Сама купила, – сказала она. – Не все же тебе. С пустыми руками не хожу.
В прихожей я помог ей одеться.
– Марине о нашем разговоре ни слова! – предупредил я.
– Не учи ученую!
Она мазнула губами меня по щеке и ушла.
* * *
– Помнишь фотографию гяура? – спросил Гадаев. – С камеры наблюдения в магазине? Я попросил у тебя файл, и ты его дал.
Салман кивнул.
– По ней и нашли, – Гадаев ухмыльнулся. – Люди глупые. Выставляют свои снимки в социальных сетях, сообщают, где живут и чем занимаются. Я дал эту фотографию одному человеку и попросил поискать. Хорошо заплатил. Он нашел на одном сайте. Этот гяур – журналист. Узнаешь?
Гадаев придвинул Салману листок со снимком. Тот всмотрелся. На фото молодой человек беседовал с кем-то важным. Подпись гласила: «Интервью с министром экономики».
– Похож.
– Он, – заключил Гадаев. – Я его запомнил. Мой человек все выяснил. Его зовут Николай Ковалев. – Салман вздрогнул, но Гадаев этого не заметил. – Перебрался в Минск, создал сайт «Эксперт». Хороший бизнес. Есть люди, которые могут его купить. Понятно?
– Это Белоруссия, – сказал Салман.
– И что?
– У них смертная казнь.
– Значит, не убивай. Забери бизнес и камни.
– Пожалуется в милицию. Она у них денег не берет. Нас поймают и посадят… – Салман поежился. – И дела не сделаю.
– Тогда убей. Ты ведь не оставляешь свидетелей?
Салман не ответил.
– Не узнаю тебя! – рассердился Гадаев. – Ты мужчина или овца? В первый раз? Впрочем, как знаешь, – он забрал лист. – Другого найду. Ко мне больше не приходи – денег не дам.
– Хорошо! – Салман потянул к себе лист. – Сделаю. Дай на расходы. Гостиница, бензин, кушать…
– Так бы сразу! – усмехнулся Гадаев и полез в ящик стола. Достал пачку купюр и придвинул гостю. – Сделаешь – хорошо заплачу, на несколько лет хватит. Спрячешься в горах – там не найдут. А тем временем сделаем новые документы – пусть ищут.
Салман спрятал деньги в карман, сложил лист и отправил его следом.
– Там адрес, – напомнил Гадаев. – Искать не нужно. Все сделал тебе – цени. Узнай: кто вывел его на меня? И еще, – он достал из ящика и придвинул Салману папку. – Договор о продаже сайта. Нужно вписать паспортные данные и банковские реквизиты. Пусть русский сделает это своей рукой. Ну и подпишет. Думаю, уговоришь, – он осклабился.
Салман кивнул, забрал папку и вышел. Жизнь научила его скрывать чувства, но сейчас мозг горца кипел. Более года назад свой человек навел его на одного русского. Провинциал приехал покорять Москву. У него были деньги – много, и баран их по глупости засветил. Снял квартиру и, рассчитываясь, достал пачку купюр. Хозяин позвонил Салману. Они приехали тут же – русский мог отнести деньги в банк. Его задушили, забрали деньги. Тело вывезли в подмосковный лес и там закопали, замаскировав могилу – опыт был. «Нет тела – нет дела!» – говорят русские. Хозяина тоже закопали. Просил слишком много, угрожал. Решил, что своего не тронут. Баран! Это в горах он свой, в Москве все чужие. Так что лег рядом с русским. Причем могилу выкопал сам: думал для приезжего. Салман пообещал ему половину денег, вот и старался. А затем Ваха ударил его ножом…
Мертвого русского звали Николай Ковалев – Салман это хорошо помнил. И на этого похож. Совпадение? Ковалевых много. Но Салман чувствовал жар в затылке. Это чувство не раз спасало его от беды. Сейчас жар словно вопил: «Опасно!» Но Салман взял деньги, отказаться нельзя. Ахмат не простит – он зло помнит…
«Ладно! – решил Салман. – Сделаю. В последний раз. Бумаги отдам Ахмату, а вот камни – нет. Скажу, что их не было – русский продал. Деньги вложил в бизнес. Он мог так сделать. А камни продам сам. Куплю себе ресторан, буду жить как приличный человек. Хватит работать на Ахмата!»
Это мысль принесла облегчение. И Салман бодро побежал вниз по лестнице…
* * *
Марина вела Алю из садика, когда у тротуара остановился автомобиль. Из него выскочил чернявый мужчина лет сорока и подбежал к ней.
– Вы знакомая Николая Ковалева?
– Да, – ответила Марина, ощутив холодок в груди. – Откуда знаете?
– Работа такая, – хмыкнул мужчина и достал красную книжечку. – Милиция. Ваш знакомый попал в ДТП.
– Разбился? – ужаснулась Марина.
– Нет. Но у него нет документов – никаких. Нужно подтвердить личность. Он назвал ваше имя. Едем!
– Я с девочкой, – Марина указала на Алю.
– Это рядом, мы быстро, – мужчина спрятал удостоверение. – Засвидетельствуете, что это Ковалев, и свободны. Подвезем к дому.
– Хорошо! – кивнула Марина и взяла Алю на руки.
Чернявый подвел ее к машине и открыл заднюю дверь. Марина посадила Алю на сиденье, скользнула следом. У другой двери сидел мужчина – чернявый с крючковатым носом. Места хватало, но Марина взяла Алю на колени. Дверь захлопнулась. Пригласивший ее милиционер сел за руль, автомобиль тронулся. Рядом с водителем сидел пассажир. Он обернулся и глянул на Марину с ухмылкой.
– Плохой дядя! – сказала Аля, ткнув в него пальчиком.
– Биляд! – выругался пассажир.
«Это не милиционеры!» – внезапно догадалась Марина. Паника охватила ее.
– Выпустите меня! Немедленно! – закричала она.
– Ваха! – не оборачиваясь, сказал водитель.
Горбоносый, сидевший рядом с Мариной, достал нож. Блестящее лезвие застыло у лица девушки.
– Тихо сиди! – сказал горбоносый. – Зарэжу!..
* * *
«Марину и Алю захватили бандиты!» – буквально взвыл в голове голос Мозга.
«Когда?!» – подскочил я.
«Несколько минут назад. Они шли из садика. Их посадили в машину и увезли. Угрожали ножом. Я слышу их по смартфону. Скорей!»
Я накинул куртку и подхватил рюкзак с Мозгом.
– Ты куда? – пыталась остановить меня Жанна.
– Дело, срочное!
Я вылетел за дверь. Не став ждать лифта, побежал по лестнице. Десять пролетов преодолел в один миг. Свою «тойоту» я ставил неподалеку от входа – привилегия арендатора. На бегу нажав кнопку иммобилайзера, я открыл дверь, бросил рюкзак на пассажирское сиденье и скользнул за руль. Вставил ключ в замок. Спустя секунду кроссовер вылетел со стоянки и вписался в поток машин. Мне просигналили, но я даже ухом не повел. Только притопил педаль газа.
– Ведешь их?
«Да, – сообщил Мозг. – Они сворачивают во двор. Это недалеко. Не гони так – за поворотом машина ГАИ. Остановят – потеряем время. Успеем…»
– Хорошо! – сказал я и сбавил скорость. Мозг прав. Нужно держать себя в руках. Убивать Марину с ребенком сходу не станут. Им нужен я…
«Это человек ювелира, – сообщил Мозг. – Того, кто купил у нас камни. Я определил телефон. Он был в квартире после того, как мы ушли. Ювелир приказал ему найти нас».
Вот, значит, как! Что ж…
* * *
Захват удался. Бабы – глупые. Эта поверила и полезла в машину. Еще б и Муса придержал язык… Но и так неплохо. Ваха показал нож, и баба умолкла. Послушно пошла в дом, где они сняли квартиру. А могла бы крикнуть…
Салман все рассчитал правильно. Несколько дней они следили за гяуром. Ловили момент. Выяснили, что у русского есть баба, а у той – девочка. Гяур носил ее на руках. Было видно, что девочка ему дорога. Да и баба похоже… План сложился мгновенно. Взять заложников – лучший способ добиться цели. В горах это любой знает…
Открыв дверь квартиры, Салман впустил туда братьев с женщиной, и зашел сам.
– Иди туда! – показал женщине на дверь комнаты.
– Кто вы? – спросила она. – Что вам нужно?
– Узнаешь! – нахмурил брови Салман. – Иди и сиди тихо. Ваха, присмотри!
– А может, я? – ощерил зубы Муса. – Люблю русских баб.
– Не сейчас, – скривился Салман. – Сначала дело. Иди, женщина!
– Папа вас убьет! – внезапно сказала девочка. – Вы плохие!
– Ах ты, биляд! – Муса замахнулся.
Женщина закрыла девочку собой. Муса ударил ее по голове, сбив шапочку. Женщина вскрикнула.
– Ишак! – прикрикнул на него Салман и перешел на родной язык. – Ты что делаешь? Она должна говорить по телефону спокойно. Иначе гяур разозлится и позвонит полицию. Хочешь сидеть в тюрьме?
Муса виновато засопел.
– Идите! – сказал Салман женщине. – И не бойтесь – вас никто не тронет.
Ваха увел заложников в комнату. Салман достал телефон. На листке Ахмата был номер гяура. Салман набрал цифры и нажал кнопку. Поднес телефон к уху.
– Да! – раздался в наушнике злой голос.
– Николай Ковалев?
– Я.
– Твоя баба и ее девочка у нас. Хочешь видеть их живыми и здоровыми?
– Да.
– Тогда не вздумай звонить в милицию. Понял?
– Не буду.
– Вот и хорошо, – усмехнулся Салман. – Приезжай! Я скажу куда.
– Не нужно, – сказали в наушнике. – Знаю.
– Как это? – изумился Салман. – От кого?
– От Мозга. Открывай дверь!
На Салмана внезапно напало странное чувство. Он словно утратил волю. Послушно подошел к входной двери и щелкнул замком. Нажал на ручку. В тот же момент дверь отпихнула его в сторону, и в прихожую влетел Ковалев – злой и растрепанный.
– Где Марина и Аля?
– Там, – Салман указал рукой.
Русский побежал в комнату. Не понимая, что с ним происходит, Салман посмотрел на Мусу. Тот стоял, безвольно опустив руки вдоль тела. «Что это с ним? – подумал Салман. – И со мной?»
Из комнаты показался русский. Он держал девочку на руках. Следом шла женщина. За ней – Ваха. Лицо у него будто застыло. Как Муса, он держал руки вдоль тела.
– К нему! – русский указал на Мусу.
Ваха смиренно подошел и встал рядом. Он настолько не походил на себя, что Салман не верил глазам. Ваха, горячий и гордый, без раздумий пускающий в ход нож, подчинялся русскому, как овца. Салман хотел это сказать, но не смог – язык будто прилип к небу. Тем временем русский с женщиной встал и окинул их взглядом. Взор его не сулил доброго.
– Они обижали вас? – спросил женщину.
– Вот этот, – указала она на Мусу, – замахнулся на Алю. Я закрыла ее, и он ударил меня.
– Ясно!
Русский отдал девочку женщине и шагнул к Мусе. Ударил ногой. Хрустнула кость. Муса повалился на пол и завыл, вцепившись в колено.
– Этот? – русский указал на Ваху.
– Грозил мне ножом.
– Покажи! – приказал Вахе русский.
Тот послушно достал нож. Русский перехватил его кисть, повернул. Затрещали сухожилия и кости. Нож выпал на пол, Ваха прижал сломанную руку к груди, застонал.
– Этот? – русский повернулся к Салману. Тот вспотел.
– Он у них главный. Сказал, что ты попал в ДТП и нужно установить личность. Заманил в машину. Меня не бил, наоборот, прикрикнул на этого, – женщина указала на Мусу.
– Понятно. Идите в машину. Она стоит у подъезда, двери не заперты. Подождите меня в ней.
– А ты?
– Я скоро. Поговорю с этими и приду.
Женщина кивнула и торопливо вышла. Русский проводил их взглядом и повернулся к Салману.
– Кто послал? И зачем?
«Не скажу!» – подумал Салман, но, к своему удивлению, заговорил:
– Ахмад. Ты продал ему камни. Он велел забрать их и твой бизнес. Там папка, – Салман указал на стол.
Русский подошел, взял папку и быстро пролистал договор. Хмыкнул и спрятал ее в рюкзак. Закинул его на плечо.
– Что собирались сделать с женщиной и со мной?
Салман не хотел отвечать на этот вопрос, но сказал:
– Убить.
– Даже ребенка?
– Это Ахмад, – выдавил Салман. – Он приказал.
– Вы многих убили?
– Одиннадцать человек…
«Что я говорю!» – ужаснулся он, но молчать почему-то не получалось.
– Всех по его приказу?
– Для Ахмата двоих. Остальных сами. Забирали деньги, трупы закапывали. Одного звали как тебя, – Салман сам не знал, почему это сказал. – Вы похожи. У него было много денег…
Лицо русского словно окаменело. Салман сжался.
– Звони Ахмату!
Салман послушно достал телефон, набрал номер. В наушнике раздались гудки, затем послушался голос:
– Да, Салман?
Русский забрал у Ахмата телефон и приложил трубку к уху.
– Это не Салман. Я, Никлас Квали, эфор Галактики, спрашиваю тебя, Ахмат Гадаев. Ты посылал людей убить Николая Ковалева и забрать у него камни и бизнес?
– Да, – раздалось в трубке, и Салман это услышал. Голос Ахмата звучал безжизненно.
– Эти люди и прежде убивали по твоему приказу?
– Да.
– У тебя есть пистолет?
– Да.
– Возьми его! Трубку не клади. Прижми щекой к плечу.
В наушнике послышался шорох. Спустя несколько секунд раздалось:
– Взял.
– Заряди и приложи к виску. Сделал?
– Да.
– Теперь слушай. Я, Никлас Квали, эфор Галактики, за убийства людей и покушение на Чувствующую приговариваю тебя, Ахмат Гадаев, к смерти. Нажми на спуск.
В наушнике прогремело. Затем раздался удар, и послышались гудки. Русский отдал телефон Салману.
– Теперь вы.
– Не надо! – попросил Салман. – Пожалуйста!
Русский покачал головой.
– Оботри телефон одеждой и брось на пол.
Салман подчинился.
– Теперь деньги – все что есть.
Салман достал из кармана пачку и швырнул вперед. Купюры разлетелись по ковру.
– Достань пистолет. Заряди.
Салман вытащил из кармана макаров, передернул затвор.
– Подыми его! – приказал русский Вахе и указал на Мусу.
Ваха протянул неповрежденную руку подельнику. Тот ухватился и встал, опираясь на здоровую ногу. Заскулил от боли.
– Я, Никлас Квали, эфор Галактики, за покушение на жизнь Чувствующей приговариваю вас троих к смерти. Убей их! – русских указал на Ваху с Мусой.
Два раза хлопнули выстрелы. Муса с Вахой повалились на ковер. Застыли – Салман стрелял в сердце.
– Проводи меня!
Салман, опасаясь верить появившейся надежде, довел русского до двери. Тот достал из кармана носовой платок и взял через него ручку.
– Сейчас я выйду, ты закроешь дверь, а затем приставишь пистолет к голове и нажмешь спуск.
«Не надо!» – хотел попросить Салман, но язык словно отсох.
Русский скрылся за дверью.
– Давай! – раздался из-за двери его голос.
Салман поднес макаров к виску. «Не стоило соглашаться!» – мелькнула мысль. В следующий миг палец нажал на спуск. Пуля, пробив голову, ударила в стену, оставив рваный след на обоях. Но он этого уже не увидел…