Лес близ Изенгарда вздрогнул, когда из старого, полузасыпанного прохода, неожиданно вырвалась воющая, сметающая все на своем пути, волна орков.

— Ох хурум бурум, ветки да сучья, — только и успел проговорить энт-ива, как по его коре ударили секиры, оставляя глубокие зарубки. Ива махнул корявой, восьмипалой рукой. Смел сразу троих орков. Орки отлетели на камни, да так и застыли недвижно. Только один негромко постанывал.

Отовсюду взвились веревки, опутывая энта. Резкий рывок и ива рухнул. На него со всех сторон, как муравьи, бросились воины. Полетели щепы, ветки.

Из-за башни вышли, торопясь на помощь, сразу пятеро энтов. Два вяза, дуб, тополь и граб.

Орки остановились. Передние рухнули на колени выстраивая стену из щитов. Над головой вжикнуло, свистнуло. И оставляя дымный след пошла стая горящих стрел. Ненадолго зависли в высшей точке и огненным дождем рухнули на ожившие деревья.

Крона вяза вспыхнула сразу. Перекинулась на руки ветки. Энт замахал ими от чего пламя вздулось еще сильнее. Так горящий он и пошел на орков. Те начали медленно отступать. Остальные четверо энтов, невредимые, начали обходить нападавших с боков.

За спиной отряда, из подкопа выбрался небольшой, не более десяти орков, отряд и незамеченный начал пробираться к башне. Возглавлял отряд высокий, плечистый орк. На нем кожаные доспехи обшитые бронзовыми бляхами, шлема нет. Черные волосы собраны в длинный хвост. На лице отметина белой ладонью, расположенная пальцами вниз. У других такой же знак, но у предводителя отличается какой-то большей естественностью.

На их счастье у двери в башню ни кто не стоит. Энты честно выполняют данную во время войны Олмера клятву. Сторожат заветную башню. Но памятные события с Хенной, который добыл волшебный адамант, подкосили даже их. От лесного народа осталось не больше трети, вот и в караул они смогли поставить только шестерых, сейчас связанных боем.

Рядом с предводителем седой орк. Ростом лишь чуть уступает предводителю. Он абсолютно лыс, на лице, рассекающий нарисованную ладонь пополам, змеится шрам. Глаза горят торжественно. Он помнил еще первый поход к башне. Тот самый, когда ненавистные гномы и полурослик, смогли раскрыть их замысел. Благо хоть тогда они отойти успели и раскопавшие проход энты не обнаружили ни кого. Орки до этого несколько дней безнадежно бились в дверь, не в силах сдвинуть ее даже на волосок. Даже магия Олмера не смогла пересилить защитные заклятья Сарумана Белого и они отошли несолоно хлебавши. Но вот теперь…

Орк торжественно смотрел на предводителя. У них есть ключ. Не ключ, а КЛЮЧ. Тот самый, появление которого предсказывали шаманы и наконец пришедший.

Орки прикрывавшие их отступали. Оставшиеся четверо энтов теснили их. Длинными руками выхватывали по одному. Сдавливали, и отшвыривали уже бесформенные, сочившиеся кровью, куски мяса. У орков не было ни единого шанса.

— Быстрее Лур-Гор, — седой тревожно всматривался в оставшихся в заслоне. — Быстрее.

Предводитель свирепо рыкнул, шагнул к башне и уперся рукой в проход. Надавил.

Над тишиной, кроме звуков боя, ни каких других звуков здесь не было, отчетливо раздался сухой щелчок и вслед скрежет растираемого камнем песка.

Энты дернулись, попытались повернуться и броситься к башне и сильнее надавили на орков, что как бешеные налетели на них связывая их боем. Энты пытались прорваться к тем, кто сейчас открывал башню. Один подхватил глыбу и швырнул в них. Гранитом смяло троих. Седой едва успел отскочить, а шагнувший в башню Лур-Гор был в безопасности.

— Сюда, быстрее! — закричал седой. — Быстрее.

Оставшиеся в заслоне немедленно повернулись и бросились в башню. Энты за ними. Огромными шагами древесные великаны оказались в середине бегущих. Начали топтать мечущуюся под ногами мелочь.

До башни, из начавших бой пяти десятков орков, добежало только четверо. Они юркнули в открывшуюся дверь. Подбежавший энт сунул за ними руку. Огрызающиеся орки начали тут же обрубать ему пальцы.

Седой раздавал заготовленные факелы. Защелкали кресала, заплясали огни разгоняя тьму. Лур-Гор с нетерпением оглядывался. Ноздри его широко раздувались. Верхняя губа приподнялась обнажая клыки. Раскосые глаза отливали чернотой.

— Башня, — проговорил он. — Башня повелителя.

Тряхнул головой.

По стене прокатился гул — разъяренные энты метали глыбы гранита в стены башни.

— Пошли. Пег-Рол говорил, что мы должны войти в покои Повелителя и там найдем то, что ищем.

— Да, — сказал седой. — Наследие Сарумана. Отца.

После того как сбылось первое предсказание. — «Вождь, отмеченный белой дланью от рождения, войдет в твердыню и найдет свое предназначение». — Он готов был действительно признать Лур-Гора как великого вождя всех племен. А это было второе предсказание. — «И пойдут за ним все, кто от Сарумана».

Лур-Гор не был из племени седого. И племя его не участвовало в войне Олмера. Обитавшие в горах, и люто ненавидевшие северных орков, они не ответили, когда к ним прислали с вестью этих презираемых. Позже же, схлестнувшись с наступающей волной людей, они были вынуждены уйти из родных мест. Почти полностью истребленные они встретились в подземельях Мории с племенем седого и вот там шаман племени Пег-Рол указал на изможденного юношу и сказал, — «Это он». И стал перед ним на колено.

Белая ладонь Сарумана Лур-Гора недаром отличалась от тех, что было у других. У него она была от рождения. Такое странное родимое пятно.

Как только орки шагнули на лестницу, висевшие на стенах светильники затеплились оранжевым светом и громкий, похожий на выдох ветра, голос произнес.

— Ты пришёл.

Лур-Гор поднял вверх факел стараясь рассмотреть откуда идет голос.

— Поднимайся, я давно тебя ждал.

Орки затушили ставшие ненужными факелы. В благоговении они рассматривали покои того, кто когда-то, не будем отходить от истины, создал их. Отделив от презираемых северных орков, маг добавил в них каплю крови человека и так пошел гордый род Урукхаев. А северные это кто? Всего лишь изуродованные и озлобившиеся эльфы у которых отобрали бессмертие. Они боялись своего повелителя Моргота. Только это и удерживало их от предательства. А Урукхаи боготворили своего создателя. И даже любили, насколько может любить получеловеческое, полуорочье сердце.

Забытые секиры зажаты в руках. Глаза касаются стен из серого мрамора. Высокого, уходящего в пику, потолка. Черного, почти зеркального пола. Эти стены знали их создателя. Здесь Саруман жил. Здесь творил заклинания. Здесь обдумывал планы. И именно здесь было сердце заклятой им в момент поражения твердыни. И башня заговорила. Только что она должна была сказать великому вождю орков, отмеченному дланью от рождения? Предсказания молчали. Говорилось только то, что он получит предназначение.

— Ты пришёл, — донеслось сразу со всех сторон. — Хозяин приказал мне ждать тебя. И я ждал.

— Кто ты? — крикнул Лур-Гор.

— Это неважно. Важно то, что я должен тебе передать.

Ненадолго наступила тишина, а потом заговорил другой голос.

Голос был высокий, густой и немного резкий. Тон непререкаемый. Он привык отдавать приказы.

— Приветствую тебя, вождь отмеченный моей рукою.

Раздался лязг металла, стуки о камень. Орки, нет Урукхаи, опустились на одно колено. Правая рука прижата к сердцу. Стоять остался только Лур-Гор.

— Да мой повелитель, — сказал он. — Я пришел к тебе ибо мой народ малочислен и притесняем со всех сторон. Мы бьемся, насколько могут биться воины, но нападавших много больше. Это люди, гномы… Весь мир ополчился против нас. Когда они захватывают пленных, они не отпускают ни кого. Даже женщин и детей. И хотя мы говорим, что сдадимся, если они отпустят каждого десятого ребенка, они все равно предпочитают терять своих, но только что бы из нас не ушел ни кто.

— Все переменится. Скоро все переменится.

— Да повелитель.

— Много запас я в башне этой, но понадеявшись на силу Саурона, слишком доверился ему и когда оказался отрезан от него мне не хватило сил, что бы биться самому. В фундамент этой башни. в самый ее центре, находится Сильмор. Кристалл этот по замыслу моему должен был повторить Сильмариллы, но оказался много слабее их. Но и этой мощи хватит тебе, что бы сокрушить всех твоих врагов. Таилась она долгие годы и долгие годы копилась. Возьми Силмор и в руках отмеченного моей рукой воссияет он светом мщения. И ослабит руки врагов твоих и усилит руки идущих за тобой. Один сможет победить сотню, а десять — десять тысяч. Крепостью камня станут их доспехи и сломаются об них мечи. Ты же станешь почти бессмертным и неуязвимым. Готов ли ты принять свое предназначение отмеченный моей дланью?

Урукхаи слушали. Лур-Гор прижал секиру к груди. Пальцы побелели. Глаза блестят.

— Под сиянием его проснутся от спячки подвластные мне Барлоги и вся их мощь окажется подчинена тебе. Огненным бичом сможешь ты пройти по Средиземью, оставляя только руины. Сея только смерть.

Под потолком разгорелся небольшой, размером с ладонь, чисто белый огонек. Опустился вниз и завис перед самым лицом предводителя.

— Готов ли ты принять свое предназначение? Готов ли ты отомстить за мое поражение?

Голос исходил из этого сияния. Лур-Гору даже показалось, что он видит в нем доброе лицо обрамленное белыми волосами. Особо выделяются черные брови. Голос не спрашивал. Он ждал только восторженного согласия.

Лур-Гор побелел. Пальцы казалось сейчас сомнут топорище, а костяшки прорвут кожу.

— Повелитель.

— Да.

— Не слишком ли это много для моего народа?

— Нет, не слишком, — в голосе послышалось раздражение. — Ты сейчас же спустишься вниз и возьмешь Силмор. Ты должен повести Урукхаев. Должен отомстить за мое поражение.

— Но… — Даже для Урукхая, не привыкшего сгибаться в поклонах ни перед кем казалось невозможным хоть чуть возражать. Казалось Лур-Гор просто рухнет сейчас от напряжения. — Повелитель, все что мне нужно, это защита для народа. Созданного тобой. — Чем больше молодой Урукхай говорил, тем меньше и меньше становилась тяжесть давившая на него. — Все, что я хочу… Мы хотим, это мир и что бы нас оставили в покое. Я приму Силмор, но не использую его для нападения, а только для защиты.

— Что? Вы орки, и вам не нужен мир! Все, что вы жаждете, это разрушение. Война в вашей природе. Вы вылупляетесь с оружием в руках. Высшая радость для вас это слышать предсмертные хрипы врагов. Вся сущность ваша, весь разум направлен на уничтожение.

— Нет, — и слово это далось Лур-Гору тяжелее чем все сказанное до этого. — Мы не орки, мы Урукхаи. И ты преложил к этому руку.

— В таком случае вы не получите Силмор.

Молодой предводитель вздрогнул. Даже чуть не оглянулся в поисках поддержки на своих воинов.

— Тогда мы пришли сюда зря. И зря надеялись на тебя.

Огонь начал подниматься вверх. Пропал.

Голос наполнил башню Сарумана.

— Вы изначально рождены, что бы биться на темной стороне. Выбора у вас нет.

— Мы разумные, а значит может выбирать.

Голос пропал. Магические светильники начали гаснуть.

Орки подхватились. Снова появились факелы, защелкали кресала. И не успела тьма скрыть их, как уже снова была разогнана живым огнем.

— Уходим, — коротко бросил Лур-Гор.

Воины обступили его.

— Правильно ли сделал ты? — проговорил седой, глядя в глаза вождю.

— Правильно. Но нам пора идти.

— Нет, — прорычал один из воинов, самый молодой из них. Волосы его еще даже не были собраны в хвост. — Без волшебного кристалла люди уничтожат нас. Мы должны согласиться.

— И тем самым обречь себя окончательно. Вызвать на себя еще больше ненависти. Мы должны перестать нападать сейчас и тогда у детей наших будет шанс. Мы должны сейчас доказать всему миру, что Урукхаи не хотят войны. Что мы отрекаемся от своего темного наследия. И однажды это заметят.

— Только не будет ли поздно.

— Не будет. Мы Урукхаи, а значит уже не орки. У нас человеческая кровь. И однажды мы примеримся с ними. Война же не решит ни чего.

Урукхаи пошли вниз. Каждый из них думал только об одном. Не о том, как им придется противостоять объединенным войскам людей и гномов. И даже не о том, как им придется проходить мимо энтов.

Каждый из них, и даже молодой орк чьи волосы еще не были заплетены в хвост, думал о том, что их создатель и повелитель, оказался совсем не тем, что они от него ожидали. Злобный, мстительный. Какой же он все таки мелочный.