Предисловие

По целому ряду причин в России существуют смутные понятия о новейшей истории Германии. Так, например, мало кто знает, что антисемитизм и расистские взгляды всегда были широко распространены в этой стране и не случайно стали типичными для некоторых немецких политических деятелей. При этом антисемитизм и расизм не умерли с гибелью нацистского государства – они живы в Германии и сейчас.

Отметим также, что широко распространенное у нас представление о Германии как о стране «поэтов и философов» плохо соотносится с преступлениями немцев во время Второй мировой войны. В частности, войну против нашей страны, жертвами которой стали десятки миллионов наших соотечественников, большинство немцев считали и продолжают считать «справедливой». Они полагают, что они боролись против «мирового зла» и защищали от «иудео-большевистских варваров» европейскую «культуру».

Нападение нацистской Германии на Советский Союз в сознании большинства немцев отделено от понятия «холокост», хотя такое положение, как указывает немецкий историк И.Келер, весьма далеко от истины. Однако мнения отдельных историков не могут изменить структуру самосознания нации.

В отличие от нас немцы далеки от того, чтобы идеализировать Россию и русских.

К тому же немцы оказались побежденными во Второй мировой войне. Что хуже всего для них, так это то, что они оказались слабее той страны и того народа, который они так искренне презирали и ненавидели. Решающее военное поражение Германии во время Второй мировой войны было нанесено людьми, которых немцы презрительно называли «недочеловеками».

Таким образом, если в русских представлениях о Германии преобладает беспочвенная и опасная идеализация немецкого менталитета, то в германских представлениях о России явно видна злобная демонизация нашей страны. Ни то, ни другое положение нельзя назвать нормальным.

В Германии часто цитируют М.С. Горбачева, который, имея в виду Э. Хонеккера, сказал: «Кто опаздывает, того наказывает история». Однако история готова так же легко наказать и того, кто не имеет полной информации о предмете своего рассуждения.

Задача этой книги – восполнить пробелы в нашем представлении о Германии, а также сделать для себя выводы на будущее.

 

Глава I Спор историков

Так называемый «спор историков» начался в 1986 году. Но уже тогда многим как в Германии, так и за ее пределами было ясно, что этот спор будет длиться очень долго.

«Спор историков» связан в первую очередь с именем Эрнста Нольте, профессора Свободного берлинского университета. Три работы Э. Нольте – «Фашизм и его эпоха», «Германия и холодная война», а также «Марксизм и индустриальная революция» сделали его заметной фигурой среди исследователей в области новейшей истории Германии.

Собственно «спор историков» в Германии начался с того, что Э. Нольте отказался принять участие в традиционной дискуссии во Франкфурте (Roemerberg-Gespraeche), так как ему показалось, что ее организаторы больше внимания уделили его коллеге и оппоненту влиятельному историку Вольфгангу Моммзену. Тогда Э. Нольте решил отказаться от участия во встрече и передал текст своего выступления газете «Франкфуртер альгемайне цайтунг», где он и был опубликован. Статья Нольте называлась «Прошлое, которое не проходит». Именно публикация этой статьи и содержащиеся в ней тезисы вызвали противоречивую, но бурную реакцию в немецком обществе. Полемика по этому поводу, в первую очередь в средствах массовой информации, и составляет собственно то, что принято называть «спором историков».

В этой статье Э. Нольте посетовал на то, что нацистское прошлое в Германии никак не хочет проходить. Более того, оно – это прошлое, – по его мнению, претендует занять место настоящего, или висит над ним как дамоклов меч.

Один из центральных тезисов Э. Нольте состоит в том, что политику физического уничтожения евреев, проводившуюся фашистским режимом Гитлера, следует рассматривать в тесной связи с вопросом об уничтожении гражданского сословия в России, а также с уничтожением кулачества, то есть крестьянства. Э. Нольте утверждает также, что германский фашизм следует оценивать как «зеркальное отражение русской революции и в определенной степени марксизма».

Центральным для профессора Э. Нольте является также понятие «азиатского преступления». В этой связи немецкий историк вспоминает Макса Эрвина фон Шойбнер-Рихтера, одного из ближайших соратников Гитлера. В 1915 году фон Шойбнер-Рихтер был консулом в Эрзеруме, где он мог непосредственно наблюдать за геноцидом армян в Турции. Это было первым большим геноцидом в ХХ столетии. Преступления турок против армян профессор берлинского университета классифицировал как «азиатское преступление».

Статья «Прошлое, которое не проходит» содержала, разумеется, только основные тезисы Э.Нольте. Затем его взгляды получили развитие в его последующих статьях, а также монографиях.

Э. Нольте приводит в одной из своих работ реакцию А. Гитлера на первые сообщения о поражении вермахта под Сталинградом (1 февраля 1943 г.). Тогда А. Гитлер якобы предположил, что некоторые из немецких офицеров будут сотрудничать с «Советами». «Представьте себе «клетку с крысой». Тогда они все что угодно подпишут». (А. Гитлер, если верить этому нацистскому апокрифу, имел в виду конкретный вариант пытки с использованием изголодавшихся крыс, который якобы использовался «на Лубянке»). Э. Нольте также прокомментировал и известный эпизод из книги Оруэлла «1984», где автор, по мнению немецкого историка, имел в виду не Лубянку, а некую «китайскую ЧК».

В любом случае для Э. Нольте эта клетка с крысой необходима для того, чтобы подчеркнуть «азиатский» характер преступлений, которые якобы совершались в определенных странах Востока, в первую очередь в России. Этот тезис об «азиатском преступлении» Э. Нольте самым активным образом будет затем использовать для доказательства своего весьма сомнительного тезиса о «превентивном» характере войны нацистской Германии против СССР.

Анализ подобного рода «азиатских преступлений» приводит Э. Нольте к выводу о том, что «уникальность» немецкого фашизма состоит только в использовании газовых камер для геноцида и современных индустриальных методов физического уничтожения людей – все остальное в истории уже якобы было.

Уже на этом этапе знакомства с концепцией Э.Нольте можно сделать заключение о том, что он приводит сравнения нацистского режима в Германии с другими режимами в первую очередь для того, чтобы свести до минимума «уникальность» преступлений немцев во время Второй мировой войны. Нольте прибегает уже к испытанному методу «банализации при помощи сравнения». Обыденность преступления, по мнению сторонников этого подхода, лишает историческое событие статуса уникальности. Как раз в этом и состоит одна из целей Э. Нольте.

После «клетки с крысами» Э. Нольте делает в своих рассуждениях следующий шаг и формулирует вопрос – не являются ли преступления Гитлера следствием опасений, связанных с тем, что он считал себя возможной жертвой таких «азиатских пыток». В таком случае Аушвитц – это только реакция на русский ГУЛАГ, а «уничтожение наций» – реакция на «уничтожение классов».

На основе всех этих «притянутых за уши» аргументов Э. Нольте делает вывод о том, что уничтожение евреев – это «понятная» (значит оправданная) реакция А. Гитлера на те угрозы, которые чувствовал сам вождь немецкой нации. Отметим, что уничтожение русских и здесь вынесено за скобки для удобства самооправдания.

В последнее время в немецком обществе Э. Нольте считают апологетом нацистского режима. В этой связи многие напоминают о том, что он был учеником известного философа Мартина Хайдеггера, который в свое время был активным членом НСДАП. Учитель Э. Нольте и признанный немецкий философ также утверждал, что войска СС проводили «позитивную» демографическую политику. Но хорошо известно, что войска СС участвовали только в массовых расстрелах и депортациях, и что в данном случае они делали «позитивного»?

Конечно, А. Гитлер связывал с войсками СС в том числе и определенные демографические преступления против человечности, участвуя в массовом физическом уничтожении невинных людей на оккупированных территориях.

Не вызывает удивления и то, что Э. Нольте активно выступал против создания мемориала жертвам холокоста в центре Берлина. «Как тотальное забвение, так и тотальное напоминание являются негуманными», – заявил он.

Сторонники концепции Э. Нольте, как и он сам, считают, что марксизм следует считать «идеологией уничтожения», а большевизм – практической реализацией этого учения.

Но даже если признать марксизм «идеологией уничтожения», то из этого неизбежно следует вывод, что Германия в XIX веке породила две «идеологии уничтожения» – это марксизм и элиминаторный расизм. Не следует забывать, что Германия активно сотрудничала с наиболее радикальными русскими партиями, в том числе и с большевиками, которых официальные власти этой страны снабжали значительными финансовыми средствами.

Интересно, что в своих рассуждениях Э. Нольте использует только термин «большевики». Но не говорит, что для руководства НСДАП, в первую очередь для самого А. Гитлера, слова «большевики» и «евреи» были синонимами. Фюрер не изменил этого отношения даже тогда, когда к власти в Советской России пришел И.В. Сталин.

Кроме того, что касается войны против Советской России, то помимо уничтожения евреев, русских и других народов нацисты пытались захватить и ограбить значительную часть территории нашей страны, и это была двуединая цель. К моменту начала агрессии против Советского Союза А. Гитлера уже мало интересовали сведения о количестве евреев в советском руководстве. Его в значительно большей степени интересовало жизненное пространство (Lebensraum), захватить которое он рассчитывал.

В одной из своих работ Э. Нольте приводит дневниковую запись Й. Геббельса, датируемую июлем 1926 года. Будущий нацистский министр пропаганды записывает свои впечатления от прочтения книги о Распутине некого И. Наживина. «Еврей – это антихрист мировой истории», – замечает Й. Геббельс.

«В России продолжаются показательные процессы, – цитирует далее Э.Нольте запись Й. Геббельса от 27 января 1937 года. – Евреи пожирают друг друга. У фюрера: он изображает Россию в ее безутешности и дезорганизации. Эта система доносительства и террора была бы для немецких условий совершенно неприемлемой. Там господствуют дикость и безумие».

Наивно было бы полагать, что Э. Нольте также считает, что в системе нацистского государства доносительство и террор не играли никакой роли. Конечно, как историк он не может не знать, что и доносительство, и террор были центральными элементами нацистской системы правления. Э. Нольте должен согласиться с тем, что резкая радикализация и определенный культ насилия стали доминирующей политической тенденцией внутри Германии в 1920-е годы, и это не имело никакого отношения к тем событиям, которые происходили в СССР.

Интересно также приводимое Нольте замечание А. Гитлера о «дезорганизации» в России. Очевидно, фюрер не испытывал никакого страха и не считал, что какая-то угроза, кроме еврейского большевизма, может исходить из Советской России. Как можно бояться страны, в которой царят разруха и дезорганизация? И даже если это и не соответствовало действительности, но таково было видение А. Гитлера, а именно он принимал основные решения. Вообще достаточно странным кажется желание Э. Нольте построить свое рассуждение на мнимом страхе немецкого фюрера. Хорошо известно, что он проявил себя во время Первой мировой войны скорее как храбрый человек и заслуженно был награжден железным крестом первой степени.

Далее Э. Нольте приводит мнение Сони Марголиной, дочери российских коммунистов «еврейского происхождения», эмигрировавшей после Второй мировой войны из Советской России в Западную Германию. «Трагедия евреев состояла в том, – пишет С. Марголина, – что у них не было политического выбора, чтобы избежать мести за исторические преступления евреев – их значительной роли в русской революции. Победа советского режима на время обеспечила им спасение, но возмездие еще было впереди».

Но Э. Нольте напрасно считает С. Марголину своим единомышленником и соавтором его пресловутого «каузального нексуса». Эмигрировавшая дочь российских коммунистов явно сожалеет о том, что русская революция, в которой столь активную роль сыграли евреи, стала причиной гибели большого количества невинных людей. Она вовсе не оправдывает А. Гитлера, напавшего на Советский Союз и истребившего миллионы невинных людей, в том числе и евреев.

Однако Нольте оценивает ее слова по-другому: «Соня Марголина намеренно формулирует тезис, который можно назвать самым табуизированным мнением в Германии с 1945 года, а именно: существовал каузальный нексус между поведением евреев во время большевистской революции и Аушвитцем, или, если говорить более популярно: евреи сами виноваты в тех несчастьях, которые на них обрушились с началом войны».

Э. Нольте ссылается в одной из своих работ на мнение Дитера Поля, который считает, что поляки в Галиции не проявляли сострадания во время операций по физическому уничтожению евреев, а многие из них наивно полагали, что в этих действиях проявляется «историческое возмездие».

Опираясь на мнение современного еврейского писателя Джорджа Стайнера, Э. Нольте пытается подвести своего читателя к мысли о том, что марксизм – это исключительно иудейская форма секуляризованного мессианства.

«Для национал-социалистов, – продолжает Э. Нольте, – было достаточно причин считать евреев «народом-врагом», но сами евреи были главной причиной этой враждебности». Не стоит удивляться и тому, что Э. Нольте считал оправданным интернирование всего еврейского населения Германии после известного заявления председателя «Еврейского агентства» Хаима Вейцмана.

Все эти весьма странные цитаты и собственные рассуждения Э.Нольте нужны ему для того, чтобы сделать, как уже упоминалось, свой основной вывод, который состоит в том, что главный в нацистской Германии человек, определявший политику страны во всех ее аспектах, сам боялся быть уничтоженным и именно поэтому принял решение о физическом уничтожении евреев, применяя, таким образом, опережающую превентивную тактику.

При описании войны Германии против Советского Союза Э. Нольте берет слово «нападение» в кавычки, подчеркивая тем самым его якобы неуместность. Взамен слова «нападение» Э. Нольте предлагает использовать термин «решительный бой» или «превентивная война». Но в данном случае даже нет предмета спора. Это было нападение, и нападение вероломное.

Еще менее убедительными выглядят, на мой взгляд, попытки Э. Нольте оправдать намеренное уничтожение советских военнопленных в первые месяцы после начала войны Германии против Советского Союза. Сравнивать умышленное умерщвление 3,5 млн. советских солдат с судьбой 6-й немецкой армии под командованием генерала Паулюса некорректно, так как Советский Союз не нападал на Германию, а это очень упрямый факт. Но даже если каким-то образом и сравнивать судьбу 3,5 млн. красноармейцев и 95 тыс. солдат и офицеров 6-й армии, то само соотношение цифр делает это невозможным.

Э. Нольте и в данном случае наглядно демонстрирует замеченное в немцах ими самими «отсутствие способности к состраданию» по отношению к другим народам. Его совершенно не волнует судьба советских военнопленных. Более того, он даже не приводит хорошо известную цифру совершенно диким образом умерщвленных советских солдат, не забыв, однако, сказать о 100 тыс. немцев, якобы не вернувшихся из советского плена, что не соответствует действительности.

Так же легко Э. Нольте справляется и с пресловутым «приказом о комиссарах». Он считает, что суть этого приказа состоит в том, что он обращает внимание немецких солдат на то, что советские солдаты будут нарушать международное право. Такое толкование не имеет под собой никаких реальных оснований. Смысл этого приказа состоял в том, что немецких солдат заранее «освобождали» от норм международного права, международных конвенций и солдатского товарищества.

Почти с сожалением Э. Нольте пишет о том, что не оправдалось предсказание А. Гитлера, что большевики в случае захвата Германии уничтожат «миллионы и миллионы» представителей немецкой интеллигенции. Большой вопрос, можно ли было бы тогда найти в Германии «миллионы и миллионы» интеллигентов.

Э. Нольте, как представляется, огорчен и тем обстоятельством, что ему не удалось найти случаев, когда в Советской России обреченных на смерть людей поездами отправляли в какой-либо лагерь с целью их незамедлительного физического уничтожения на месте. Поэтому Э. Нольте, несмотря на все его неимоверные усилия, тем не менее, вынужден признать, что лагеря смерти являются уникальным немецким феноменом, не имеющим прецедента в мировой истории. Он говорит о том, что в Аушвитце (а разве только в этом немецком лагере смерти? – С.Д.) было загублено немцами так много людей, которые могли бы в других условиях реализовать свой творческий потенциал.

4 июня 2000 года Э. Нольте получил премию имени бывшего федерального канцлера ФРГ Конрада Аденауэра, учрежденную фондом «Германия». Она была вручена ему директором мюнхенского Института современной истории Хорстом Меллером. Даже Ангела Меркель – нынешний федеральный канцлер, бывшая тогда председателем ХДС, заявила, что в случае с Э. Нольте у нее есть «личная проблема».

* * *

Известный немецкий историк Андреас Хилльгрубер также принял самое активное участие в «споре историков». Его главный тезис состоит в том, что физическое уничтожение евреев в Европе – такое же преступление, как и разоружение «прусско-немецкой империи». Это означает, что немцев, по его мнению, следует рассматривать в качестве жертв событий, произошедших во время и сразу после Второй мировой войны. При этом речь не идет о какой бы то ни было ответственности за уничтожение миллионов людей на территории бывшего СССР. Подобная точка зрения оказалась чрезвычайно популярной среди неоконсервативных кругов в Германии, о чем красноречиво свидетельствуют последние заявления бывшего кандидата в канцлеры от блока ХДС-ХСС и премьер-министра федеральной земли Баварии Эдмунда Штойбера, открыто поддерживающего требования «Союза изгнанных».

Эрнста Нольте и Андреаса Хилльгрубера в «споре историков» активно поддержали также Микаэль Штюрмер и Клаус Хильдебранд. К числу их наиболее последовательных и активных критиков следует отнести американских историков Феликса Гильберта и Питера Гея. Активное участие в дискуссиях как оппоненты Нольте и Ко принимали видные немецкие историки – Эберхард Йекель, Мартин Бросцат, Ханс Моммзен, Вольфганг Моммзен, Юрген Кока, Хайнрих Аугуст Винклер и многие другие.

Историк и публицист Микаэль Штюрмер, пользующийся в последнее время в стране большой популярностью, родился в 1938 году. Он защитил диссертацию в университете Марбурга под руководством профессора истории Э. Маттиаса. Диссертация была посвящена созданию коалиций и оппозиционных движений в Веймарской республике и, по мнению некоторых специалистов, до сих пор не утратила своего значения.

Следующее историческое исследование М. Штюрмера было проведено им уже в университете города Мангейма и было посвящено особенностям государственной системы Германии во время правления О. фон Бисмарка.

В определенный момент М. Штюрмер вместо того, чтобы продолжить свою успешно начатую научную карьеру, стал в большей степени заниматься написанием популярных статей и журналистикой, выступать с лекциями вне студенческих аудиторий для широкой публики. Уже тогда он начал обращать особое внимание на вопросы геополитики, национального самосознания и интерпретации истории. К этому же периоду относится и его знакомство с будущим федеральным канцлером Гельмутом Колем.

Более интенсивные занятия политикой, а также журналистская работа привели М. Штюрмера к тому, что в его арсенал вошли традиционные для Германии клише, в первую очередь такие, как «опасность с Востока».

В этот момент центральное место в системе координат немецкой истории для М. Штюрмера стало занимать понятие «срединного» положения Германии в Европе. При этом он опирался на мнение английского специалиста по Германии Джона Селея (John Seeley), по мнению которого степень свободы внутри отдельно взятого государства в значительной мере зависит от того давления, которое оно испытывает на своих границах (Wehler, 33).

Дж. Селей узнал о существовании подобной теории, истоки которой уходят к начальному периоду геополитики, находясь в Германии, и сразу же с большим энтузиазмом взял ее на вооружение, а затем эта теория была уже реэкспортирована на свою родину как авторитетный английский интеллектуальный продукт (Wehler, 34).

Взгляды М. Штюрмера оказались близки Г. Колю, и это привело к тому, что М. Штюрмер стал советником Г. Коля и так называемым «спичрайтером», то есть автором текстов его публичных выступлений или только «гострайтером» («ghost-writer»), время от времени редактирующим эти выступления, – по этому поводу нет единого мнения. В любом случае он стал человеком политически весьма близким к руководству партии ХДС-ХСС.

В это время одна из самых влиятельных и консервативно настроенных газет «Франкфуртер альгемайне цайтунг» два раза в месяц предоставляла М. Штюрмеру место на первой полосе, где он публиковал свои передовые статьи. В то же время он активно продолжал свою публицистическую работу, активно печатался и в других изданиях. В своих выступлениях М. Штюрмер активно призывал к тому, чтобы историческая наука стала принимать активное участие в формировании немецкого самосознания.

Наиболее значительные статьи М. Штюрмера появились в 1986 году в сборнике «Диссонансы прогресса» – как раз тогда, когда и разразился в Германии так называемый «спор историков».

Но главная идея М. Штюрмера была сформулирована им значительно позднее, и это произошло уже в контексте самого «спора историков».

Предметами его изучения стали теперь такие понятия, как «нация» и «национальная идентичность». Какая сила может стабилизировать эту идентичность, – задает он вопрос и сам на него отвечает: только история. Точнее – ее толкование, удобное для политиков (Wehler, 69). Историки, по М. Штюрмеру, и должны формировать национальное самосознание.

В мае 1986 года в журнале «Парламент» М. Штюрмер опубликовал статью, в которой заявил, что «потеря ориентации» в обществе и «поиск идентичности» являются родственными понятиями (Wehler, 70). «Однако тот, кто думает, – продолжает М. Штюрмер, – что все это не оказывает никакого влияния на политику и на будущее, тот игнорирует то обстоятельство, что в лишенном истории государстве именно тот выигрывает битву за будущее, кто заполняет сферу воспоминаний, определяет понятия и истолковывает прошлое» (Wehler, 70). По мнению М. Штюрмера, эту задачу способны выполнить только историки.

В такой постановке вопроса в рамках немецкой интеллектуальной традиции нет особенно ничего нового. Еще известный немецкий философ В. Дильтей говорил: «То, что мы определяем в будущем как цель, обусловливает определение значимости прошедшего».

Здесь напрашиваются столь привычные для германской традиции сравнения. Историки должны выступать в качестве благородных рыцарей, охраняющих священную чашу Грааля, верховными понтификами и жрецами национальной традиции. М. Штюрмер, по сути дела, предлагает создать касту избранных, которые, в интересах государства и национального самосознания, будут, во-первых, выбирать определенные исторические эпизоды, а во-вторых, будут толковать их, используя специально подобранные для этой цели термины.

Естественно, сразу же возникает вопрос: а какую часть из немецкой истории М. Штюрмер предлагает избрать для того, чтобы толковать ее с целью конструирования элементов национального самосознания? Совершенно очевидно, что он будет в данном случае таким образом подбирать исторические факты, чтобы Германия воспринималась самими немцами в первую очередь как страна «поэтов и философов» (и немного историков?).

По мнению самого М. Штюрмера, история Веймарской республики для этого не подходит. «Плюрализм ценностей и интересов, – подчеркивает он, – рано или поздно приводит к социальной гражданской войне, как это было в конце Веймарской республики» (Wehler, 71). Это очень показательное замечание М. Штюрмера, тем более, если учитывать при этом, насколько близко он находился в определенный момент к высшим эшелонам власти в ФРГ.

Можно ли сказать, что современных немцев возможно объединить на их негативном отношении к Советскому Союзу? Несомненно. Получается так, что если сделать на этом акцент, то одновременно можно решить и еще одну задачу – релятивировать преступления немцев во время Второй мировой войны, особенно совершенные на оккупированных территориях Советского Союза.

При выборе удобоваримых исторических сюжетов, а также при их толковании М. Штюрмер использует традиционные для этого «апологетического» направления приемы. Так, он называет бомбардировку Дрездена в феврале 1945 года американцами и англичанами «второй Хиросимой». Этот прием, который использует и Э. Нольте, уже получил название «тривиализация через сравнение». Но ведь это не точное сравнение. При бомбардировке Дрездена не применялось атомное оружие. Конечно, и в том и в другом случае речь идет об акциях устрашения, направленных в том числе и против гражданского населения. Но разве немцы, развязавшие войну, пощадили гражданское население других стран? А в 1945 году всем было ясно, что нацистская Германия не может победить в этой войне. А это означает, что сотни тысяч жизней, если не миллионы, могли бы быть спасены, если бы руководство «третьего рейха» заняло более разумную позицию. Вместо этого была реализована самоубийственная концепция «тотальной войны».

Здесь опять приходится констатировать, что многие в Германии до сих пор выражают сожаление только по поводу собственных жертв. Это «неумение сострадать» в последнее время стало особенно актуальным после того, как в моду вошла тема «немцы как жертвы Второй мировой войны».

Все это делается, конечно же, не случайно. Таким образом препарируется история, ее резервуары заполняются соответствующим содержанием, и именно этот состав предполагается использовать для формирования устойчивого национального самосознания.

Справедливости ради следует признать, что в подобном подходе наличествует много рациональных элементов. И, если бы немцы смогли, оставаясь только в рамках своей «немецкости», реализовать эту задачу, возможно, по этому поводу не было бы и особого шума. Никто не будет спорить с тем, что для создания устойчивого национального самосознания любой нации необходимо наличие определенной степени национального консенсуса. Основания этого консенсуса должны быть не только политическими, но и по необходимости историческими. Надо хорошо себе представлять, как нация видит себя в контексте свой собственной, а также мировой истории. Можно было бы добавить, что этот исторический контекст должен быть, по возможности, политически корректным.

Однако новоиспеченным хранителям германского Грааля совершенно необходимы исторические сравнения для того, чтобы добиться построения устойчивого национального самосознания немцев. Для этих целей им приходится использовать так называемый «русский нексус». Другими словами, для того, чтобы современные немцы стали хорошими, все остальные – в первую очередь русские – должны по определению быть плохими.

М. Штюрмер, конечно же, отдает себе отчет в том, какую титаническую задачу он пытается возложить на плечи немецких историков. Все эти избранные жрецы музы истории Клио должны балансировать между созданием позитивных исторических смыслов, с одной стороны, а с другой – прибегать в случае необходимости к демифологизации истории.

Как и многие политики, М. Штюрмер активно выступал за объединение Германии. Но уже сейчас очевидно, что это было политизированное решение, у которого было очень много противников среди самых влиятельных европейских политиков. В любом случае можно говорить о том, что тот сценарий, по которому поспешно проводилось объединение Германии, был не единственно возможным и, скорее всего, не самым оптимальным. Однако исторические параметры были так узко интерпретированы, в том числе и историками, что это во многом облегчило этот процесс.

Кстати, некритическое отношение к понятию «единство» немецкой нации почти автоматически актуализирует вопрос о территориях. Получается, что Германия начинает претендовать на часть земель Польши, Чехии, а также Калининградскую область. Этой лазейкой уже воспользовались активисты «Союза изгнанных» в Германии. Их представители открыто заявляют о том, что Кенигсберг – неотъемлемая часть их национального самосознания.

Следует признать, что основой конструкции М. Штюрмера является немецкое государство в том виде, в котором оно существовало с 1871 года. И все его попытки создания модели устойчивого национального самосознания вращаются вокруг этого достаточно сомнительного периода в немецкой истории. Дело в том, что «второй рейх» был создан на волне победы над Францией и связанных с этим милитаристских чувствах. Это архаичный материал с точки зрения современных представлений, хотя на военно-патриотическом порыве легче всего, как представляется, формируется это самое национальное самосознание.

Штюрмер мог бы начать движение в сторону культурных элементов («Германия – страна поэтов и философов»), но это, как оказалось, очень трудно, поскольку у многих столпов германской культуры отчетливо прослеживаются элементы национальной ограниченности и явно или неявно выраженного антисемитизма. Вообще достаточно сложно говорить о том, может ли национальное самосознание немцев быть лишено подавляющего влияния германского (молодого по историческим меркам и, следовательно, незрелого, как показывает история) государства.

В своих рассуждениях о национальной идентичности немцев М. Штюрмер часто обращается также к традициям геополитики. Напомним, что идеи Карла Хаусхофера оказали большое влияние на А. Гитлера и на его планы, связанные с попытками завоевания жизненного пространства.

Следует отметить, что вопросы, связанные с геополитикой, весьма актуальны в последнее время не только в связи с книгами З. Бжезинского. Значительно более важным представляется то обстоятельство, что с точки зрения классической геополитики многие вопросы до сих пор остаются «нерешенными». Так, англичанин Х. Макиндер, существенным образом повлиявший на А. Гитлера, постоянно повторял: «Тому, кто владеет сердцевиной территории (Herzland), принадлежит мировое господство». Под «сердцевиной» английский геополитик понимал в первую очередь европейскую часть России (Fest, 326). Применительно к мировоззрению А. Гитлера можно было бы сказать, что все это – околонаучные размышления, не имеющие ничего общего с действительностью. Но разве М. Штюрмер не предлагает своим соотечественникам такие конструктивные элементы национального самосознания, которые также можно было бы назвать «околонаучными»? В любом случае, использование сравнений не делает подобные попытки научными.

В своих статьях М. Штюрмер, как уже упоминалось, часто говорит о «срединном» положении Германии, о неустойчивости этого положения, о «логике», вытекающей из этого «срединного положения», и т. д. Он считает, что в «срединном» положении его родины заключается как «искушение», так и «проклятие» Германии. Он считает, что все взлеты и поражения Германии связаны, в первую очередь, с ее геополитическом положением в Европе.

* * *

Тезис Э. Нольте об «азиатском преступлении» и «первопричинности» политики государственного геноцида оспорили многие авторитетные историки во время развернувшийся в Германии дискуссии по этому поводу. Среди них можно назвать и одного из самых глубоких знатоков нацистского периода и собственно биографии А. Гитлера историка из Штутгарта Эберхарда Йекеля (Eberhard Jaekel). Этот авторитетный специалист утверждал, что политика национал-социалистов в отношении евреев «была потому беспримерной (einzigartig), что никогда раньше государство вместе с авторитетом своего ответственного руководителя (Fuehrer) не принимало и не провозглашало подобного решения, на основании которого определенная группа людей, включая стариков, женщин и детей, включая младенцев, должны были быть по возможности целиком уничтожены, и это решение осуществлялось при помощи всех имеющихся в распоряжении государственных средств» (Wehler, 100). Это мнение Э. Йекеля оказалось настолько убедительным, что его никто из участников «спора историков» так и не смог оспорить.

Но Э. Йекель справедливо сформулировал и еще один вопрос – а что бы изменилось, если бы преступления нацистов не были бы чем-то особенным, свойственным германской истории, а имели какие-то аналоги. Очевидно, что ни масштабы этих преступлений, ни мера ответственности немцев перед своими жертвами, перед своей собственной историей и своим собственным народом не изменились бы.

В своей полемике с Э. Нольте Э. Йекель затронул и еще один «нексус» или узел германско-российской истории. Он подверг сомнению обоснованность установления прямой зависимости между «азиатско-большевистской» практикой уничтожения своих врагов и элиминаторной практикой нацистского государства. Напомним, что Э. Нольте утверждал, что политика физического уничтожения целых народов была для нацистского руководства только «имитацией» практики «иудео-большевиков» в России.

Продолжая полемику с Э. Нольте, Э. Йекель особенно подчеркивает то обстоятельство, что сам А. Гитлер достаточно подробно, в том числе и в письменной форме, изложил свои взгляды на то, почему евреи, русские и другие представители «низших рас» должны были подвергнуться физическому уничтожению. С точки зрения этой концепции А. Гитлера ссылка на «клетку и крысами» не имеет никакого значения.

Э. Йекель считает, что «засилье евреев» в Советской России А. Гитлер воспринимал как показатель «слабости этого государства». Именно поэтому он считал Советскую Россию «колоссом на глиняных ногах». Очевидно также, что А. Гитлер не мог допустить и мысли о том, что ариец может испугаться «еврейского или славянского недочеловека». И действительно, есть достаточно оснований говорить о том, что вплоть до конца 1941 года «фюрер» продолжал рассматривать Советскую Россию как «колосс на глиняных ногах». И здесь Э. Йекель еще раз подчеркивает, что ни тезис о «превентивном убийстве», ни тезис о «превентивной войне» не имеют под собой никаких исторических оснований.

Вступив в полемику с Э. Нольте, еще один авторитетный немецкий историк Мартин Бросцат (Martin Broszat) сказал о том, что, хотя гипотезы и оправданы в исторических исследованиях, тем не менее, историк должен в первую очередь руководствоваться научными критериями в своей аргументации. По мнению М. Бросцата, Э. Нольте постоянно переходит границы «эмпирического» исторического исследования, и его аргументы свидетельствуют скорее о тенденциозном «ловкачестве», нежели о желании следовать исторической правде.

М. Бросцат считает, что рассуждения Э. Нольте больше подходили бы «праворадикальному публицисту с плохим школьным образованием (выделено мной. – С.Д.), а не профессору Свободного берлинского университета».

В связи с этим М. Бросцат задает вопрос, почему К. Хильдебранд так восхваляет Э. Нольте в журнале «Хисторише цайтшрифт». Неужели К. Хильдебранд не замечает при этом основных тезисов Э.Нольте?

Резкой критике со стороны М. Бросцата подвергся также и М. Штюрмер, особенно в связи с выходом его сборника статей под общим названием «Диссонансы прогресса». В первую очередь он обвиняет М. Штюрмера в попытке создания своего рода эрзац-религии на основе толкования истории.

Как уже отмечалось, М. Штюрмер был очень близок к наиболее влиятельным кругам христианских демократов. Не случайно некоторые члены бундестага, в первую очередь тогдашний председатель фракции ХДС-ХСС в бундестаге А. Дреггер, вполне разделяют его взгляды. «Без элементарного патриотизма, – заявил А. Дреггер в бундестаге, – который воспринимается другими народами как нечто само собой разумеющееся, наш народ не сможет выжить. Тот, кто собирается воспользоваться в своих собственных интересах процессом «овладения историей», который, конечно же, был необходим, с целью лишить наш народ будущего, тот столкнется с сопротивлением с нашей стороны» (Wehler, 102).

Для известного историка из немецкого города Бохума Г. Моммзена попытка Э.Нольте создать связь между нацистской Германией и ГУЛАГом представляется «сознательно сконструированной» и «неискренней».

Обращает на себя внимание тот факт, что даже настроенные критически по отношению к Э. Нольте и М. Штюрмеру немецкие историки предпочитают использовать вместо научных терминов публицистические суррогаты. Совершенно очевидно, что не весь период советской истории и соответственно репрессий связан с именем И. В. Сталина. Не требует также доказательств и тот факт, что интенсивность репрессивных действий в Советском Союзе была разной, и каждый раз обусловленной разными историческими и политическими причинами. Но в современной Германии политически более корректно и более удобно списывать все грехи на И. В. Сталина.

Даже Г.-У. Велер говорит о характерной якобы для советского периода политике уничтожения классов и национальностей. И если по первому вопросу еще можно спорить, то для историков подобного уровня непростительно делать такие ошибки и приписывать советской системе то, чего в ней никогда не было. Впрочем, все эти немецкие историки не являются специалистами по России.

В свою очередь и М. Штюрмер и К. Хильдебранд обвиняли Ю. Хабермаса в том, что он не является специалистом в области истории. Но надо обладать очень большой долей самомнения, чтобы утверждать, что рассуждения о «связи» между высказываниями А. Гитлера о «камере с крысами» и его элиминаторной политикой имеют хотя бы какое-то отношение к исторической науке.

Вообще некоторым фоном всех этих дебатов выступает определенный политический заказ – взять курс на «нормализацию» немецкой истории. Это совершенно необходимо, как вероятно думают заказчики, для формирования «здорового немецкого патриотизма», ведь история немецкого государства с момента своего относительно недавнего создания (1871 г.) не дает большого количества примеров для этого. Ну а если вспомнить, что сам Вильгельм II весьма однозначно был настроен в связи с возможным физическим устранением евреев и русских, становится понятным стремление некоторых немецких историков таким образом препарировать свою историю, чтобы там появились основания для политически корректного в современном политическом контексте патриотизма. Может быть, все эти попытки и были бы внутренним немецким делом, но многочисленные историки в Германии стали в интересах своего патриотизма достаточно наглым образом извращать российскую историю.

Создается впечатление, что неоконсерваторы отдают себе отчет в том, что подправленный вариант немецкой истории возможен только за счет искажения и соответствующей интерпретации тех событий, которые имели место в прошлом. Они хотели бы регенерировать национальное немецкое историческое сознание, отбросив при этом все, что не вписывается в их концепцию. Они, таким образом, выводят за скобки германской традиции и собственно период нацистского правления, прусский милитаризм, богатую историю антисемитизма в этой стране, отсутствие демократических традиций, спущенную сверху западными союзниками по антигитлеровской коалиции современную модель демократии и т. д.

Именно поэтому собственно «спор историков» нельзя считать только спором историков. Эта дискуссия предельно политизирована, у нее есть определенный политический заказ, и она реализуется преимущественно в средствах массовой информации, которые обладают значительно большим воздействием на людей, нежели отдельные исторические трактаты.

Одним из важных шагов в этом направлении является правильный выбор образа врага. Для нацистской Германии главным врагом были евреи и «иудейский большевизм». Для современной модели демократии западного образца такой вариант не приемлем. Поэтому акцент смещается на Сталина, на Россию и на русских. Этот прием имеет еще и наукообразное название – «экстернизация зла», то есть используется механизм проецирования зла вовне, как будто его нет в истории собственной страны.

Это нетрудно сделать, так как при такой постановке вопроса легче уйти от исторической ответственности. Кроме того, ненависть к русским (Russenhass) является некоторой константой в немецком национальном сознании уже достаточно продолжительное время. Россия, к тому же, еще очень удобная мишень. Никакого отпора ожидать не приходится, более того, можно даже наполнять книжный рынок России сочинениями, в которых открыто пропагандируются лишенные исторической правды взгляды современных немецких неоконсерваторов.

Г.-У.Велер называет все это попыткой неоконсерваторов провести «правую культурную революцию». К этому можно было бы добавить – за счет России, демонизировав ее до пределов возможного. Вопрос только в том, насколько эта задача осуществима в условиях современного информационного общества.

Иногда складывается такое впечатление, что ограниченный доступ к некоторым историческим документам, в том числе и антисемитского содержания, косвенным образом играет на руку тем, кто пытается очистить историю Германии от неудобных и политически некорректных эпизодов. Здесь можно сказать, что от запрета до полного забвения – только один шаг.

Однако эта планируемая или уже осуществляемая «правая революция» имеет и существенный внутриполитический аспект. Немецкие неоконсерваторы пытаются установить жесткий идеологический контроль в самой Германии, пытаясь узурпировать право на толкование и интерпретацию истории.

У современной Германии есть богатый опыт замалчивания определенных неудобных исторических событий. Конечно, можно говорить о том, что история антисемитизма начинается якобы с «Протоколов сионских мудрецов» и связана поэтому, в первую очередь, с Россией. Но для такой постановки вопроса нужно о многом умолчать. Например, не упоминать о том, что «Германская социальная партия реформ» в 1899 году потребовала в одном из своих программных документов полного физического уничтожения евреев.

Достоевский справедливо говорил о том, что «простота – враг анализа». Но в данном случае речь идет не об анализе, а о воздействии на огромные массы людей. Поэтому здесь работают стереотипы. В отношении России они не меняются в Германии. Одни негативные стереотипы уступают место другим. Но это необходимо для формирования именно того варианта национального самосознания немцев, который бы в первую очередь устроил неоконсерваторов.

 

Глава II Краткая история антисемитизма в Германии

В «Энциклопедии третьего рейха» Луиса Снайдера, изданной в 1998 году в Англии, в статье об антисемитизме делается вывод о том, что это явление связано в первую очередь с «Протоколами сионских мудрецов» и с Россией.

И действительно, в современной западноевропейской справочной и научной литературе термин «антисемитизм» связывается прежде всего с Россией. Часто можно встретить также отсылки к еврейским погромам в Кишиневе. В любом случае в первую очередь упоминается нечто российское. Но антисемитизм, конечно же, не мог родиться в России в ХХ веке, поскольку он уже как минимум существовал несколько тысячелетий.

Не требует особых доказательств и тот факт, что собственно политический антисемитизм сформировался во второй половине XIX века в Германии и там же он приобрел специфические для этой страны элиминаторные черты.

В современной Германии часто говорят о том, что нацистское правление в этой стране продолжалось только 12 лет. Здесь мы опять встречаемся с «русским нексусом», с русским узлом, так как невольно напрашивается сравнение с Советским Союзом, где «тоталитарный строй» продержался более 70 лет.

При этом в Германии склонны одномерно, если не сказать поверхностно и примитивно, рассматривать этот период русской истории, не принимая во внимание различные периоды, в том числе и различные уровни «тоталитарности» или «репрессивности» советской власти. Но это сравнение очень «инструментально», как принято говорить в Германии, то есть оно хорошо служит определенным политическим целям.

Даже очень серьезные историки, такие как автор известной биографии А. Гитлера И. Фест, предпочитают рассматривать политический и элиминаторный антисемитизм как некоторый завезенный из-за границы продукт, имеющий якобы к собственно немцам мало отношения. Так, этот исследователь считает, что антисемитские настроения в начале XX века были широко распространены в Польше, Венгрии, Румынии, балтийских государствах, во Франции и даже в Англии. Ему даже удалось найти высказывание одного из лидеров фашистской партии в Англии, который в 1935 году предлагал решить еврейскую проблему «радикально и гигиенически» при помощи «камер смерти» (Fest, 693).

Здесь не следует забывать, что именно И. Фест, будучи издателем влиятельнейшей в Германии газеты «Франктуртер альгемайне цайтунг», предоставил возможность Э. Нольте выступить со своей известной статьей об упрямом прошлом Германии. Есть все основания полагать, что взгляды Э. Нольте не являются чуждыми для И. Феста, и он также пытается искусственно подчистить немецкую историю.

Никто не будет отрицать, что правление нацистов продолжалось в Германии 12 лет. Однако путь к нацистской диктатуре с ее элиминаторным расизмом был значительно более продолжительным.

Если мы немного углубимся в немецкую историю и возьмем в качестве точки отсчета при анализе элиминаторного расизма в Германии образование германского рейха (1871), то картина будет уже несколько иная. Это уже не «почти безобидные» 12 лет, а подходит к целому веку.

Можно также взять за точку отсчета 1524 год, когда была опубликована работа Мартина Лютера «Евреи и их ложь». После этого в обывательском немецком сознании термины «евреи» и «ложь» оказались тесно связанными. Разумеется, нацистские идеологи часто ссылались на М. Лютера, так что есть достаточно оснований считать, что и расовый и элиминаторный антисемитизм имеют в Германии многовековую традицию.

В качестве примера можно привести сказку братьев Гримм «Еврей в колючке», в которой героя вешают за воровство и обман, так как это якобы вообще в природе «этой расы».

Гёте также осознавал еврейскую проблему как одну из центральных и сделал на этот счет достаточно много недвусмысленных замечаний. Так, например, он как-то сказал, что никто не берется оспаривать тот факт, что евреи ведут свою родословную от Адама, но только у европейских народов другие предки. Как известно, с И.-В. Гёте случился приступ «страстного гнева», когда он узнал о том, что закон 1823 года разрешил немцам жениться на еврейках.

Вся концепция немцев как «расы творцов» строится на этом противопоставлении себя «паразитирующим» евреям. Эти же взгляды пропагандировал и Р. Вагнер, считавший, что еврейские композиторы в музыке способны только к плагиату, то есть воровству.

Так называемый «латентный период» немецкого антисемитизма выходит за рамки исследуемой нами в данном случае темы, тем не менее следует назвать несколько известных его представителей – это философ Иоганн Готлиб Фихте, автор современного германского гимна Гофман фон Фаллерслебен, философ Людвиг Фейербах, философ Артур Шопенгауэр, музыкант Франц фон Лист, военный стратег Гельмут фон Мольтке и многие, многие другие.

Принято считать, что этот «латентный» период антисемитизма закончился в Германии в 1861 году, когда под псевдонимом Г. Науд в этой стране была издана ставшая популярной книга «Евреи и немецкое государство». Какое-то время автором этого произведения считался О. фон Бисмарк. Автор книги, кем бы он на самом деле ни был, предупреждал немцев, что евреи опасны именно тем, что они превыше всего ставят в жизни материальную выгоду.

* * *

Победоносная война против Франции 1870–1871 годов имела для самой Германии серьезные последствия. Это было время не только образования нового объединенного под эгидой Пруссии немецкого государства, но и время формирования в этой стране политического и расового антисемитизма. Этот вопрос, несомненно, является ключевым для истории Германии.

Следует отметить, что и сам термин «антисемитизм» появился на свет в Германии в 70-е годы XIX века. «Еврейский вопрос» стал одним из самых злободневных в кайзеровской Германии. К этому времени еврейское население этой страны было уравнено в правах с «коренными» немцами. Численность евреев в Германии составляла тогда немногим больше одного процента (1,25 % или примерно 550 тыс.) от общего числа населения этой страны, но уже в начале 1870-х годов количество евреев среди студентов в Германии составило 10 %. Это означает, что в процентном отношении студентов-евреев было почти в восемь раз больше, чем немцев. Что касается банковского дела и биржевой торговли, то в этих областях количество евреев превышало в некоторых городах 90 %.

В начале 1870-х годов в Германии заговорили о «берлинском стиле жизни», что подразумевало господство лжи и поклонение мамоне. Почти все негативные явления, связанные с развитием в первую очередь спекулятивного капитала и биржевой торговли, связывались с еврейским населением страны. В Германии тогда говорили, что победа над Францией не привела страну к внутреннему миру и гармонии, а, напротив, обострила многие социальные конфликты.

Многие немцы считали в целом аморальной политику самого канцлера О. фон Бисмарка. При этом надо учитывать его страсть к обогащению и приобретению земельной собственности, в чем ему активно помогал бывший мелкий агент братьев Ротшильдов Герсон Блейхредер, ставший не без помощи своего немецкого покровителя одним из влиятельнейших людей в Германии.

Уже к 1876 году в германском обществе широкое распространение получило мнение о том, что результатами побед Пруссии над Австрией и Францией воспользовались только евреи.

Коррумпированность верхов была заметна не только для «этнических немцев». Так, Эдуард Ласкер – еврей по происхождению – выступил с заявлением о том, что между правительством и представителями биржевого и спекулятивного капитала существуют тайные соглашения.

Много внимания уделил проблеме евреев в Германии и знакомый многим благодаря классику марксизма-ленинизма Ф. Энгельсу немецкий философ Евгений Дюринг. Особенно популярной стала его книга «Еврейский вопрос как вопрос причинения расового вреда», которая была издана в начале XX века и в России.

Вот что предлагал сделать этот немецкий философ: «…Еврейскую национальность нельзя обезвредить ближайшими простыми ограничениями. Единственно удовлетворительный ответ на еврейский вопрос может состоять только в устранении всего рассматриваемого типа. Если в первых изданиях этой книги, под влиянием весьма ненадежных усмотрений, и рекомендовались какие-то полумеры, то теперь, судя по всему, что доселе принес нам опыт, это было бы совсем неуместно. Миру нужно решительным образом разделаться с еврейским народом» (Дюринг, 167).

* * *

Вскоре Бисмарк, несмотря на все свои прошлые победы, полностью утратил поддержку со стороны консерваторов, которые перешли к открытой критике созданного им режима и его самого. В тот момент было даже трудно отделить критику в адрес О. фон Бисмарка от заявлений и высказываний антисемитского характера.

Сигналом к всеобщей антисемитской мобилизации в германском обществе послужила серия статей журналиста Отто Глагау (Otto Glagau), которые стали публиковаться с декабря 1874 года в журнале «Гартенлаубе». Основной темой для О. Глагау стала критика коррумпированного правительства и его связей со спекулятивным капиталом. Тираж этого издания тогда составлял 460 000 экземпляров, что обеспечивало ему читательскую аудиторию как минимум в два миллиона (Stern, 690). Через некоторое время все эти статьи О. Глагау издал в виде двухтомника, который имел также большой успех.

По современным понятиям О. Глагау занимался журналистскими расследованиями и собрал богатый материал о том, как создавались финансовые компании, кто стоял за спинами номинальных владельцев, кто из членов правительства имел к ним отношение, и т. п. Во главе этого списка автор поставил главного банкира О. фон Бисмарка Г. Блейхредера и его компанию «Дисконто-гезельшафт».

От скрытого антисемитизма О. Глагау довольно быстро перешел к открытому и обвинял уже евреев в Германии во всех смертных грехах. Но в первую очередь ему не нравилось их высокомерие, их бахвальство и выставление напоказ своего богатства. О. Глагау был убежден сам и пытался убедить своих читателей в том, что евреи при помощи биржевых и финансовых махинаций украли у немецкого народа миллиарды рейхсмарок.

В 1875 году в газете «Кройццайтунг» стали регулярно публиковаться разоблачительные статьи Франца Перро (Franz Perrot). Он также открыто говорил о том, что плачевное состояние германской экономики объясняется в первую очередь политикой Бисмарка и его приближенного еврейского банкира Г. Блейхредера.

Попытки со стороны О. фон Бисмарка оказать давление на эту газету ни к чему не привели, а его бывшие коллеги-консерваторы сохранили верность этому популярному изданию и продолжили борьбу против своего, как они теперь считали, бывшего единомышленника. На некоторое покровительство при императорском дворе нынешние противники О. фон Бисмарка также могли рассчитывать, так как им оказывала тайное содействие супруга императора Вильгельма I – Августа.

Уже в то время как протестантские, так и католические издания в Германии стали призывать к бойкоту еврейских фирм. Католические издания открыто выступили против господства евреев в Германии, подчеркивая при этом его вредоносное и даже смертельно опасное воздействие на немецкое общество. О. фон Бисмарка также обвиняли в том, что он затеял так называемый «культуркампф», то есть борьбу против католической церкви якобы специально для того, чтобы отвлечь внимание публики от его сомнительных финансовых авантюр с Г. Блейхредером. Большинство изданий стали обвинять евреев и в отсутствии патриотизма.

* * *

Характерным для Германии второй половины XIX века был также еврейский антисемитизм, о чем свидетельствуют и некоторые высказывания К. Маркса. Маркс был, как известно, крещеным евреем, как и его отец – советник юстиции Генрих Маркс – выходец из семьи потомственных раввинов. Как это ни покажется странным, но основоположник научного коммунизма не скрывал своих антисемитских настроений. Маркс считал, что подлинной свободой для евреев в Германии была бы их добровольная «эмансипация» от спекуляций и власти денег. В этой связи в несколько ином свете видится и критика К. Марксом капитализма как экономической системы, в которой господствует спекулятивный и биржевой капитал. Не случайно в его работах достаточно много резких выпадов против евреев с использованием расистской терминологии. Даже Ф. Лассаля он иногда называл «еврейским негром» (Stern, 649).

В 1873 году в Германии вышла книга известного журналиста Вильгельма Марра под названием «Победа еврейства над германством». Автор, не скрывая, подчеркивал расистский характер своих взглядов, хотя сам был «этническим евреем». В Германии принято считать, что именно он ввел в политический обиход слово «антисемитизм».

В. Марр утверждал, что евреи «стали в XIX веке ведущей социально-политической великой державой» (Stern, 693). «Еврейский цезаризм, – подчеркивал В. Марр, – это теперь только вопрос времени».

Другим известным представителем еврейского антисемитизма был влиятельный член парламента и этнический еврей Людвиг Бамбергер.

* * *

Распространение антисемитских настроений в Германии в 1870-е годы совпало по времени с ростом популярности расовых теорий. Это обстоятельство придавало политическому антисемитизму своего рода «научную» (конечно же, псевдонаучную) основательность.

В 1879 году одно из ведущих мест в Германии среди антисемитов занял Адольф Штекер (Adolf Stoecker), исполнявший в Берлине обязанности придворного проповедника. А. Штекер отличился тем, что был полковым священником во время войны с Францией, за что и был приглашен императором Вильгельмом I в Берлин в качестве придворного проповедника. Знакомство с берлинской жизнью сделало его убежденным антисемитом. Он считал, что 45 000 евреев, которые тогда проживали в столице Германии, – это «слишком много», это больше, чем общее количество евреев во Франции или в Англии. Одна из главных мыслей этого служителя культа состояла в том, что евреи представляют собой смертельную опасность для немецкого народа.

Так получилось, что А. Штекер стал главным и очень умелым противником местной социал-демократии. Этот проповедник непосредственно обращался к немецким рабочим, и его слово часто оказывалось более убедительным, нежели его основных противников.

Ошибка придворного проповедника антисемитизма А. Штекера состояла, с точки зрения идеологов «третьего рейха», в том, что он считал одним из вариантов решения еврейской проблемы переход их в христианскую веру. Это противоречило основополагающему нацистскому тезису о защите чистоты арийской крови. По мнению А. Гитлера, еврей, как и негр, не мог стать настоящим немцем.

Будучи депутатом прусского парламента, А. Штекер активно использовал эту высокую трибуну для пропаганды своих взглядов. Но он был частым гостем и в рабочих кварталах.

Штекера активно поддержал в борьбе против еврейства ведущий германский историк того времени профессор Берлинского университета Генрих фон Трайчке (Heinrich von Treitschke). Он был выходцем из семьи военного, много занимался историей и был приглашен в Берлинский университет. Он призывал немецких евреев к тому, чтобы они стали полноценными немцами и отказались от своей веры, приняв христианство.

«Даже в самых образованных кругах, – подчеркивал Г. фон Трайчке, – среди людей, отвергающих любую церковную нетерпимость или национальную гордость, все говорят одно и то же: «Евреи – это наше несчастье» (Stern, 705). Этим лозунгом позже широко пользовались нацисты. Свои статьи антисемитского содержания Г. фон Трайчке публиковал во влиятельном издании «Пройсише ярбюхер».

Г. фон Трайчке во многом способствовал тому, что в сознании его современников ненависть к евреям стала составной частью любви к Германии. Г. фон Трайчке, и А. Штекер были представителями высшего сословия в Германии, и это обстоятельство придавало их взглядам особый характер. Особо сильное влияние имел Г. фон Трайчке на студенческую молодежь, так как этот потерявший слух профессор проповедовал свои антисемитские взгляды и с университетской кафедры. Не удивительно, что национальные студенческие союзы Германии ввели в свои уставы положения против евреев.

Особое внимание в своих статьях Г. фон Трайчке обращал на «засилие евреев» в немецких газетах. Он считал, что «еврейские перья» во многом определяют общественное мнение во многих немецких городах, что представляет собой явную опасность для немецкого народа.

Средний руки немецкий писатель и профессор Поль де Лагард (1827–1891) в своих статьях обращал внимание своих читателей на то, что, по его мнению, всех евреев объединяет ненависть как к христианству в целом, так и ненависть к немецкому народу. Он считал евреев «чуждым» элементом среди европейских народов, элементом, способствующим «разложению» германского народного тела. Эта тема о «разлагающем» влиянии евреев быстро станет очень популярной в Германии. Неосторожно брошенное достаточно либеральным историком Теодором Момзеном слово «разложение» только подкрепляло «научность» подобного рода тезисов (он назвал евреев в древнем Риме «ферментом космополитизма и национального разложения»).

Под влиянием получивших такое широкое распространение в обществе антисемитских настроений уже в начале 1880-х годов по инициативе самого О. фон Бисмарка в Германии стала проводиться ограничительная по отношению к евреям политика, которая во время правления Вильгельма II получила почти официальный статус.

При этом было бы неправильным считать О. фон Бисмарка антисемитом. Это был в первую очередь политик, и он действовал в своих политических и часто экономических интересах, сообразуясь с обстоятельствами. Конечно, можно вспомнить его достаточно многочисленные высказывания антисемитского характера. Но главное даже не в этом. В Германии О. фон Бисмарк тесно связан с одной также важнейшей для этой страны темой, которую многие формулировали как отношение «князя и еврея». Учитывая близкие деловые отношения между Г. Блейхредером и О. фон Бисмарком, можно сказать, что эти два человека, обладавшие колоссальной властью, хорошо вписываются в эту категорию. На эту тему много размышлял и сам А. Гитлер, у которого нельзя не заметить достаточно прохладного отношения к «железному канцлеру».

Большой популярностью у современников пользовалась книга берлинского литератора Теодора Фритча (1852–1933) под названием «Учебник по еврейскому вопросу». Впервые эта книга, которую очень высоко оценивал А. Гитлер, была издана в 1887 году и после этого выдержала почти 50 изданий. Т. Фритч, инженер по образованию, оставил свою специальность и решил посвятить всю свою жизнь борьбе против, как он считал, главного врага немецкого народа – евреев. В его терминологии эта цель формулировалась уже как «очищение тела немецкой нации» от чуждого ему расового элемента – еврейства. При этом автор подчеркивал, что он даже не считает евреев народом, предпочитая называть их «псевдонародной» сектой.

При этом Т. Фритч не допускал никаких компромиссов и настаивал на том, что единственным решением еврейского вопроса в Германии является «очищение» немецкого народного тела от инородного влияния. Таким образом, и в этом случае мы имеем дело с достаточно ясно выраженными элиминаторными настроениями ведущих представителей немецкой интеллигенции по отношению к определенной части своих сограждан.

Т. Фритч был убежден, что, выступая в защиту «либерализма», немецкие евреи на самом деле пекутся только о своих экономических и политических интересах. Но, помимо этого, евреи, по его мнению, являются не только политическими противниками немецкого народа, но и совершенно чужды ему в расовом отношении.

Ссылка на расовые теории, столь распространенные в то время в Европе, по сути дела означала научное обоснование высказываемого мнения. Вся история толковалась как расовое противоборство, а точнее, как попытка евреев установить господство над европейскими христианскими народами. Антисемитизм в Германии в то время основывался, в том числе, и на интерпретации мировой истории с расовой точки зрения.

Уже у Т. Фритча можно найти «научное» разделение рас на «созидающие» (читай: арии) и «разрушители» (читай: евреи). Особое внимание Т. Фритч в своем «Учебнике» уделил критике теоретического наследия евреев. Критика эта начинается уже с Ветхого Завета. Кроме этого он много внимания уделил разбору основных положений Талмуда и Шулхан-аруха.

В 1902 году Т. Фритч стал издавать журнал «Хаммер», в котором продолжал начатое им ранее дело по очищению «тела» германской нации. При этом журнале было также создано издательство, в котором выходило большое количество литературы по большей части антисемитского содержания. В его издательстве в 1920 году вышли в немецком переводе «Протоколы сионских мудрецов».

Т. Фритч, как и многие его единомышленники, вели борьбу против евреев, преодолевая, как они сами заявляли, их яростное сопротивление и даже рискуя собственной жизнью.

На самом деле еще большей опасности подвергались в Германии сами евреи, о чем свидетельствует убийство в 1924 году еврея Вальтера Ратенау. Среди политических деятелей, близких по духу Т. Фритчу, убийца этого влиятельного политика воспринимался как «герой» и «спаситель» немецкого народа.

В 1880 году под антисемитской петицией в Германии было собрано более 250 тыс. (!) подписей. Авторы этого политического документа потребовали от правительства, и в первую очередь от О. фон Бисмарка, ограничить въезд в страну евреев, запретить им занимать государственные должности, сохранить христианский характер школьного образования, а также возобновить публикацию статистических данных относительно численности еврейского населения в стране. Кстати, главным организатором сбора подписей под этой петицией был Бернхард Форстер, шурин известного философа Ф. Ницше.

20 ноября 1880 года эта петиция бурно обсуждалась в прусском парламенте. Некоторые депутаты, прежде всего представитель партии Центра Бахем (Bachem), привели в своих выступлениях красноречивые примеры «еврейского террора» в Германии. А упоминавшийся уже придворный проповедник А. Штекер предупредил прогрессистов о том, что их дальнейшая идентификация с евреями приведет к политическому краху самой партии.

В начале 1920-х годов Т. Фритч критиковал НСДАП, так как считал, что эта партия оказывает негативное воздействие на «народническое» движение. Однако уже в 1929 году он меняет свою позицию и называет А. Гитлера «спасителем» немецкого народа. В свою очередь все заметные фигуры национал-социалистического движения с особым почтением относились к Т. Фритчу, а А. Гитлер, как уже отмечалось, высоко ценил его книгу «Учебник по еврейскому вопросу» и имел эту книгу у себя в библиотеке.

В начале 1890-х годов в Германии была издана книга профессора Юлиуса Лангбена «Рембрандт как воспитатель». Первоначально она была издана анонимно, но эффект от ее появления многие в Германии сравнивали с эффектом разорвавшейся бомбы. Уже через несколько недель после выхода в свет было продано больше 100 тыс. экземпляров этой книги. Позднее в одной из библиотек Мюнхена с этой книгой внимательно ознакомился и А. Гитлер.

Ю. Лангбен пробовал себя на поэтическом поприще, но без особого успеха. Более того, против него были выдвинуты обвинения в литературной порнографии. Скрываясь от преследования со стороны германских властей, он в 1893 году переселился в Вену, где попал под влияние воинствующего антисемита бургомистра Вены Карла Луэгера, к идеям которого был небезразличен и молодой А. Гитлер.

Ю. Лангбен был вынужден бежать и из Вены, и вообще он вел достаточно сомнительный образ жизни. Его метания привели его в лоно католической церкви, а затем и в орден доминиканцев.

Скрывающийся от правосудия полупорнографический поэт был убежден в том, что только одна раса на земле облагает способностью творить – это арии, в первую очередь германцы.

По мнению Ю. Лангбена, Рембрандт лучше, чем кто либо другой, представлял собой «низовую немецкую сущность», будучи одновременно и крестьянином, и аристократом. Великий голландский художник и был для беглого поэта воплощением идеального немца. Кроме того, Ю. Лангбен был убежден, что евреям, если они будут оставаться евреями и не растворятся в христианской массе, нет места в немецком обществе.

Не удивительно, что Ю. Лангбен не был в восторге от демократии. Его идеалы были ближе к цезаризму, он сам жил в ожидании пришествия «фюрера», вождя, и успешно передавал свои ощущения немецкой молодежи.

Как и для многих других авторов этого направления для Ю. Лангбена было характерно последовательное ужесточение его позиции по отношению к евреям. В 37 (!) издании «Рембрандта как воспитателя» он уже откровенно говорил о том, что современные «плебейские по своей сути» евреи являются «смертельным ядом» для немецкого народа и с ними надо поступать соответственно. В 39 (!) издании книги евреи уже стали для него «временной чумой и холерой».

В процессе работы над очередными изданиями своего «Рембрандта» Ю. Лангбен переписывался с Т. Фритчем и использовал его критические замечания. Сходные взгляды он изложил и в следующей своей книге, получившей достаточно странное название «Немец Рембрандт».

Есть все основания считать, что Ю. Лангбен был одним из весьма влиятельных теоретиков и основоположников расового антисемитизма в Германии.

Идеи Ю. Лангбена были чрезвычайно популярны среди берлинской молодежи, особенно среди группы, получившей название «Перелетные птицы», которые устраивали свои собрания в Штеглице – одном из районов Берлина.

К числу заметных фигур в истории германского политического антисемитизма следует отнести политика и публициста Макса Либермана фон Зонненберга. В 1881 году он принял самое активное участие в подготовке петиции, призывавшей к ограничению влияния евреев в германском обществе. Это сделало его сразу одним из лидеров «народнического» движения в этой стране.

У М. фон Зонненберга сложились тесные отношения, основанные на взаимной политической симпатии, с придворным проповедником и известным антисемитом А. Штекером.

Будучи главным редактором газеты «Дойче фольксцайтунг», М. фон Зонненберг оказывал значительное влияние на общественное мнение, активно проповедуя свои политические взгляды. Его возможности значительно расширились, когда в 1890 году он стал депутатом рейхстага. В своих политических взглядах он опирался в основном на расовую теорию Х.Ст. Чемберлена.

Гвидо Лист, родившийся в 1848 году в Вене и оказавший достаточно заметное влияние на молодого А. Гитлера, к концу XIX века был весьма влиятельной и авторитетной фигурой в среде австрийских немецких националистов. Для того чтобы придать своему имени большую весомость, он самовольно присоединил к нему аристократическую приставку «фон». В 1895 году Г. фон Лист издал книгу «Вхождение Остары», в которой он описал, как патриарх германских богов Вотан клянется покончить с тысячелетним подавлением германского народа. Именно в момент этого освобождения германская богиня весны Остара и должна была, по мнению автора, войти в Австрию, заявив, таким образом, об освобождении племени ариев.

В 1902 году Г. фон Лист на какое-то время ослеп, но одновременно, по его собственному заявлению, обрел внутреннее зрение, что позволило ему познать все тайны германского мистицизма и эзотеризма.

Вновь обретший зрение мистик перенес свой мистический опыт на бумагу и направил свою книгу в Императорскую академию. Оттуда рукопись была возвращена без каких-либо комментариев.

Тогда в 1907 году, в год переезда А. Гитлера в Вену, было создано «Общество Гвидо фон Листа», основной целью которого было собирание средств, необходимых для публикации его мистических откровений.

Самую активную поддержку Г. фон Лист получил от «всегерманской» националистической печати. Одним из почетных членов этого общества был влиятельный бургомистр Вены Карл Луэгер.

Штаб-квартира «Общества Гвидо фон Листа» находилась совсем недалеко от первой квартиры А. Гитлера и располагалась в шестом районе австрийской столицы.

Все основные книги Г. фон Листа, в том числе «Загадка рун» и «Переход от вотанизма к христианству» были опубликованы в первые годы жизни в Вене будущего немецкого «фюрера».

Г. фон Лист настаивал на том, чтобы гражданские права предоставлялись только представителям арийской расы. Главными врагами ариев он считал католическую церковь, евреев и масонов. По его убеждению, все эти перечисленные враги ведут войну на уничтожение (Vernichtungskrieg) против арийской расы. В связи с этим арийский мистик активно проповедовал войну, которую должны начать и победоносно завершить арио-германцы. В результате этой победы в мире он планировал установить господство «правящего человека» (Herrenmensch), то есть немцев над низшими расами, или «недочеловеками».

Для подготовки будущих победоносных битв против «недочеловеков» по инициативе Г. фон Листа были образованы тайные арийские организации, созданные по типу масонских лож. Как раз в год переезда А. Гитлера в Вену Г. фон Лист создал организацию, получившую название «Арманеншафт», членов которой он отбирал непосредственно сам.

Все эти тайные или полутайные общества расовой направленности имели часто между собой самые тесные контакты. Так, например, известно, что у последователей Г. фон Листа были тесные отношения с учениками Л. фон Либенфельса. Помимо этого австрийские общества имели самые тесные контакты с «Байрейтским кружком», а также с членами «Общества Туле». Почти все эти группировки использовали в качестве одного из своих символов свастику, которая стала на рубеже веков чрезвычайно популярна как в Австрии, так и в Германии.

В сохранившейся личной библиотеке А. Гитлера есть книга с дарственной надписью от одного из членов «Общества арманов» Бабетты Штайнингер, которая обращается к нему как к «брату». Есть и другие свидетельства того, что, скорее всего, он был членом одного из тайных обществ, находившихся под покровительством Г. фон Листа.

В своих выступлениях А. Гитлер часто использовал «тезис» о том, что только «арии» являются расой, способной создавать культуру. На протяжении всей жизни он пытался представить себя как «борца за культуру» против элементов «разложения». Эту ссылку на «борьбу за культуру» он часто использовал в качестве оправдания своей элиминаторной расовой политики. Нет сомнений в том, что и в этом он был очень близок к взглядам Г. фон Листа.

К числу основных идей А. Гитлера, истоки которых легко проследить в его венском наследии, можно причислить также намерение «очистить арийскую расу» от всех чуждых элементов. Вообще можно сказать, что «сохранение чистоты крови», а также культивирование новой «чистой расы» были одними из главных пунктов в идейном наследии А. Гитлера. Вот что он говорит в одном из выступлений 1939 года в Мюнхене: «…мое мировоззрение говорит мне, что я должен сохранять в чистоте наше народное тело и оберегать его от чуждой крови» (Hamann, 201).

А. Гитлер, будучи уже фюрером германского народа, попытался преуменьшить степень влияния на него венского расового теоретика Ланца фон Либенфельса. При этом А. Гитлер утверждал, что теории Л. фон Либенфельса были лишены «научности», но этот недостаток был преодолен в работах Х. Ст. Чемберлена (Koehler, 289).

Это отречение, возможно, было связано с тем, что Л. Фон Либенфельс слишком часто и слишком откровенно говорил о своем влиянии на А. Гитлера. Конечно, образ вождя нации тщательнейшим образом конструировался в первую очередь самим его хозяином. Л. фон Либенфельс стал в какой-то момент не слишком удобной фигурой, но по сути дела это ничего не меняет.

В возрасте 77 лет этот идеолог поделился своими воспоминаниями и рассказал о том, как молодой А. Гитлер пришел к нему домой для того, чтобы попросить недостающие номера журнала «Остара». Л. фон Либенфельс удовлетворил просьбу «чрезвычайно бедно выглядевшего» молодого человека и дал ему еще две кроны на трамвай.

Л. фон Либенфельс родился в 1874 году в Вене в семье учителя. В возрасте 19 лет принял монашество в монастыре Святого креста в Винервальде. Он спокойно и мирно занимался историей своего монашеского ордена, пока ему не приснился «вещий» сон (так же, как Гвидо фон Листу), в котором он увидел, как рыцарь в доспехах попирает ногой обезьяну. Этот сон лег в основу учения Л. фон Либенфельса, суть которого сводилась к тому, что «господствующий человек» должен в конечном итоге победить «обезьяноподобного человека» или «человекообезьяну».

В возрасте 25 лет по причине «повышенной нервозности» Л. фон Либенфельс покинул монашеский орден, однако тут же организовал свой «Орден нового храма». В это время он уделял много внимания изучению мифа о Граале и расовым теориям – все это было в той или иной мере близко к идейному миру Г. фон Листа.

Каким-то образом ему удалось объединить вокруг себя весьма большое количество своих сторонников, среди которых были и достаточно богатые люди. На их деньги ему и удалось купить развалины крепости Верфенштайн в местечке Штруденгау на Дунае.

Как и другие предтечи А. Гитлера, Л. фон Либенфельс в 1902 году стал активно заниматься конструированием своего собственного мифа. Путем несложных манипуляций Адольф Ланц стал бароном доктором Адольфом Георгом Ланцем фон Либенфельсом.

Деньги на жизнь Л. фон Либенфельс зарабатывал в основном как журналист. Он сотрудничал преимущественно с так называемыми «всегерманскими» изданиями, которые получали щедрую поддержку от Георга Шенерера – другого политического кумира молодого А. Гитлера.

Помимо того, что Л. фон Либенфельс активно критиковал католическую церковь, он был ярым сторонником арийской расовой теории. Он считал, что на смену религиозным и национальным войнам уже в ближайшем будущем придут расовые войны. Совершенно очевидно, что его взгляды в этом отношении не были оригинальны, и у него отчетливо прослеживалось влияние Г. фон Листа.

Л. фон Либенфельс был принят в общество Г. фон Листа и сам в свою очередь сделал своего коллегу членом «Ордена нового храма». В 1906 году, то есть за год до переезда А. Гитлера в Вену, Л. фон Либенфельс стал издавать журнал «Остара», который пользовался достаточно большой популярностью.

Центральное место в теории Л. фон Либенфельса занимал вопрос о чистоте крови. Эти идеи вообще были необычайно популярны в то время в Вене. Не следует забывать, что в этом городе двадцать лет прожил Х.Ст. Чемберлен – классик этого жанра, оказавший, пожалуй, самое большое в идеологическом смысле влияние на молодого А. Гитлера и не только на него одного.

Есть много сюжетов или отдельных тем, которые были характеры для антисемитски настроенных организаций и их членов в Вене. Одна из них – кровосмешение. Если принимать во внимание то обстоятельство, что вопрос о крови был центральным для расовых теорий того времени, можно считать, что эта была одна из главных тем.

В «Майн кампф» А. Гитлер описывает молодого еврея, который с сатанинским вожделением смотрит на ничего не подозревающую арийско-немецкую девушку. Затем этот молодой человек «оскверняет» девушку и, таким образом, отнимает ее у немецкого народа.

На эту тему любил также рассуждать Л. фон Либенфельс. Особенно эта тема привлекла его внимание в 1921 году во время оккупации французами части рейнской области. Тогда он написал статью под названием «Немецкая баба и еврей».

* * *

Еще в 1876 году профессор венского университета Теодор Бильрот с тревогой говорил о чрезмерном, по его мнению, количестве евреев среди студентов медицинского факультета. Он считал также, что столь большое количество евреев не дает возможности для «ариев» получить необходимое образование. Он же высказывал весьма распространенное тогда мнение о том, что евреи никогда не смогут стать немцами.

Эти призывы были услышаны, и в 1877 году влиятельный венский студенческий союз «Буршеншафт тевтония» ввел в свой устав так называемые «арийские параграфы», по которым евреи не могли стать членами объединений. Его примеру быстро последовали и другие студенческие союзы.

После покушения на русского царя Александра II в 1881 году в Австрию переселились 200 тыс. евреев. Как в немецком, так и в австрийском общественном мнении царило убеждение, что это убийство – дело рук радикально настроенных евреев. Всего, по данным некоторых историков, до 1914 года из Российской империи в Европу переселились около 2 млн. евреев.

Не случайно, что в 1882 году в Дрездене прошел «Первый антиеврейский конгресс», на котором было заявлено об усилении борьбы против еврейского влияния. Было также высказано требование о необходимости прекратить переселение евреев из России, а также об усилении военной охраны государственной границы.

Широкое распространение в это время в Германии и Австрии получило требование об отмене положений об «эмансипации» евреев, то есть о предоставлении им всех прав гражданства. Предлагалось рассматривать их как временно проживающих на территории этих стран иностранцев.

В Вене власти пытались противодействовать антисемитским эксцессам, но в Галиции и в Венгрии часто доходило дело до погромов.

Хотя австрийский император Франц-Иосиф и пытался защитить своих подданных евреев, тем не менее, он сам, по свидетельству своей дочери, считал себя антисемитом (Hamann, 474).

В Австрии вообще борьбу против евреев сравнивали с освободительной войной против Наполеона – таков был статус политического антисемитизма в этой стране. В школах, на фабриках, на здании парламента в то время вывешивались списки евреев. Помимо собственно евреев туда включались и так называемые «еврействующие», то есть люди, якобы находящиеся в услужении евреям.

Уже в начале века антисемитски настроенные политики в Австрии стали призывать к бойкоту еврейских торговцев. А. Гитлер также считал, что надо вести борьбу против попытки установить господство евреев в этой области.

Характерным для того времени было обвинение евреев в том, что они торгуют «живым товаром», то есть молодыми девушками. Случаи подобного рода торговли часто фигурировали в полицейской хронике начала XX века в Австрии. Так, весьма компетентный историк Бригитте Хаманн утверждает, что в год в Галиции, Венгрии и Богемии пропадало до 1500 девушек.

Отдельно следует сказать о проявлениях антисемитизма в германской культуре. Еще Р. Вагнер использовал в статье «Произведение искусства будущего» термин «еврейский модерн». Он считал это явление «убогим» и, конечно же, вредным для немцев. Официальный термин «дегенеративное» (entartet) искусство, получивший такое широкое хождение во время нацистского правления, был, в действительности, одним из популярных обозначений «еврейского модерна» в Вене. Р. Вагнер вкраплял высказывания о «дегенеративности» евреев даже в тексты своих оперных либретто. Так, в «Риенци» мы читаем: «Народ, нарушивший обет верности народному трибуну Риенци, – это дегенеративный народ». А в своих статьях известный композитор резко критиковал засилье, как он считал, евреев в газетах и издательском деле.

Обвинения в адрес евреев в Вене в начале XX века ничем не отличались от позиции автора «Риенци». Активисты националистических движений считали, что так называемый «еврейский модерн» оказывает губительное воздействие на традиционные нравы. С резкой критикой «gôut juif» или «еврейского вкуса», выступала газета «Альдойче тагблат», по мнению которой, смысл этого нового вкуса состоял в «драматике раздевания, длине обнаженных ног и округлости груди».

Все венские издания были, по сути дела, поделены на два больших лагеря – на «еврейскую прессу» и «антисемитскую». Германские националисты считали, что «еврейское искусство» существует только потому, что его слишком активно поддерживает «еврейская пресса».

В контексте полемики этнических немцев и евреев слово «дегенеративный» приобрело совершенно иное значение. В антисемитских кругах Вены это слово стали употреблять в духе дарвиновского учения применительно к людям, которые сами утратили склонность к труду, но живут как паразиты за счет труда других людей. Нетрудно догадаться, кого имели в виду венские антисемиты, употребляя теперь это слово.

* * *

Вообще давление на евреев в Вене к началу ХХ века значительно возросло. И это затронуло и тех, кто уже давно считал себя хорошо ассимилированным, и тех, кто лишь недавно приехал в столицу Австрии. Не случайно сотрудник отдела культуры венской газеты «Нойе фрайе прессе» Теодор Герцль (1860–1904) в 1896 году издал книгу под названием «Еврейское государство», в котором он изложил свой взгляд на решение еврейской проблемы путем создания еврейского государства в Палестине.

Хотя Т. Герцль родился в Будапеште, он был по своему духу венцем, со всеми вытекающими из этого последствиями. Под руководством своей матери Жанетт Диамант он получил прекрасное воспитание в духе либеральных идей того времени. Но уже в школе в Будапеште он столкнулся с открытыми проявлениями антисемитизма, что заставило его перейти в евангелическую гимназию, где большинство учеников составляли евреи.

Т. Герцль сознательно выбрал для ассимиляции немецкую культуру. Не случайно, уже будучи студентом Венского университета, он в 1880 стал членом «Буршеншафт Альбиа», в котором были широко распространены германские националистические идеи, которые были ему самому очень близки. Но как раз в это время в этих студенческих дуэльных товариществах стали активно распространяться антисемитские настроения.

В 1883 году Т. Герцль стал свидетелем антисемитского студенческого выступления, организованного по поводу смерти немецкого композитора Р. Вагнера. После этого он подал заявление о выходе из «Альбии», которое было, к его удивлению, удовлетворено.

Т. Герцль после окончания университета стал заниматься журналистикой, в основном работал в отделе культуры (Feuilleton), а в 1891 году стал корреспондентом газеты «Нойе фрайе прессе» в Париже. Именно так он увлекся политикой. Именно в Париже он во многом изменил свое отношение и к еврейской проблеме.

Молодой журналист готовился к встрече со страной свободы и просвещения, но на деле ситуация во Франции оказалась во многих отношениях еще хуже, чем в Австрии. Вместо просвещенной культуры и расцвета либерализма ему пришлось столкнуться с «анархистским террором» и «варварским антисемитизмом».

Во Франции в то время не было почти ни одного крупного политического скандала, в котором бы не выдвигались обвинения в адрес евреев. В 1885 году в Париже вышла книга Эдуара Дрюмона «Еврейская Франция», в которой автор потребовал пересмотра законов об эмансипации, а также настаивал на экспроприации еврейского капитала. С 1894 года Э. Дрюмон издавал газету «Либр пароль», которая пользовалась большой популярностью в стране и обладала, кроме того, большим политическим влиянием. На страницах этого издания в первую очередь пропагандировались радикальные антисемитские взгляды. На настроение Т. Герцля в тот момент повлияло его разочарование в семейной жизни, а также потеря двух самых близких друзей, один из которых покончил жизнь самоубийством, а другой – выходец из России – погиб в Африке, где занимался поиском места для возможного еврейского поселения.

Не последнюю роль в отходе Т. Герцля от либеральных взглядов сыграл и объявленный 22 декабря 1894 года обвинительный приговор по делу Дрейфуса. Сам Т. Герцль сомневался в виновности французского офицера, но больше всего его поразила реакция французской публики, основным лозунгом которой была тогда фраза «Смерть евреям!».

Окончательно Т. Герцль потерял веру в возможность ассимиляции евреев в Европе, когда в конце мая 1895 года во французском парламенте прошли дебаты по вопросу о запрете «инфильтрации» евреев во Францию. Это напомнило ему антисемитские законодательные предложения, которые внес на рассмотрение парламента влиятельный австрийский политик Г. фон Шенерер в 1887 году. Т. Герцль был вынужден принять во внимание и тот факт, что антисемитски настроенный политик К. Луэгер стал в 1897 году бургомистром Вены. Еще находясь под влиянием этих сообщений из Вены, Т. Герцль пошел на представление оперы Р. Вагнера «Тангейзер» в Опера де Пари. Как это ни покажется странным, но именно под влиянием этой оперы Т. Герцль дома стал набрасывать первые контуры еврейского государства в Палестине.

Создание еврейского государства в принадлежавшей тогда еще турецкому султану Палестине и Т. Герцль, и многие его сподвижники воспринимали как вариант спасения, в том числе и от физического уничтожения. Близкий соратник Т. Герцля Макс Нордау особенно подчеркивал, что сионизм, по его мнению, «является единственным спасением для евреев, без которого они могут погибнуть» (Hamann, 486).

* * *

К началу XX века в Российской Империи проживали более пяти миллионов евреев, в Австро-Венгрии – более двух миллионов, в Галиции – 850 тысяч и более 100 тысяч в Буковине. В Германии, как я уже указывал, насчитывалось 500 тысяч евреев.

Русская революция 1905 года послужила поводом для радикально настроенных европейских антисемитских организаций для запугивания своих граждан угрозой еврейской смуты и еврейского заговора.

Уже в ноябре 1905 года под руководством К. Луэгера в Вене была организована демонстрация противников социал-демократов, которая прошла под лозунгом «Долой еврейский терроризм!».

Следует иметь в виду, что в представлении обычных граждан австрийская социал-демократия была синонимом рвущихся к власти еврейских политиков, первыми среди которых были В. Элленбоген и В. Адлер.

В выступлениях самого обер-бургомистра К. Луэгера уже тогда звучали в адрес евреев весьма серьезные угрозы. Так он открыто говорил о том, что «если родина будет в опасности, то они (его сторонники. – С.Д.) будут беспощадны к ее врагам».

После этого выступления либеральные партии устроили парламентские слушания по вопросу о выступлении К. Луэгера, но это, по сути дела, только дало ему еще одну возможность изложить свои взгляды на деятельность австрийских социал-демократов. «Все, кто разбираются в расовом вопросе, – заявил на этих слушаниях К. Луэгер, – хорошо осведомлены о том, что вождями социал-демократов являются исключительно евреи» (Hamann, 490).

В 1907 году в австрийской столице одним из центральных политических вопросов был вопрос о «русских евреях». Масла в огонь этой дискуссии подлила и появившаяся в этом же году книга Рудольфа Врбы «Революция в России». В этой книге, автор которой не скрывал своих антисемитских взглядов, Р. Врба особенно подчеркивал, что «погромы в России» являются вынужденной защитой христиан против «еврейской угрозы».

Как и многие антисемитские книги того времени в Германии и Австрии, «Революция в России» была с претензией на научность, и в ней содержалось большое количество статистического материала. Естественно, что автор много распространялся и на тему о «мировом еврейском заговоре». Напомним, кстати, что «Протоколы сионских мудрецов» еще не были в то время опубликованы ни в Германии, ни в Австрии.

Революция 1917 года в России вновь усилила антисемитские настроения в Германии и Австрии. На опыт русской революции 1917 года А. Гитлер часто ссылался в своих выступлениях, в которых он открыто называл «диктатуру пролетариата» в Советской России «диктатурой евреев». «Меня всего начинает трясти, – говорил А. Гитлер, – при мысли о том, что будет на нашем перенаселенном людьми континенте, если хаос большевистской революции добьется у нас успеха» (Fest, 147).

Аргументы германских и австрийских антисемитов по поводу революции 1917 года не отличались от тех, которые приводились после 1905 года. Только угрозы физической расправы с евреями в Германии и Австрии стали звучать чаще.

В это время А. Гитлер однозначно сформулировал свои политические цели – «уничтожение и искоренение марксистского мировоззрения». Хотя здесь впрямую не говорится о физическом устранении носителей этой идеологии, глухие намеки на это содержатся уже в самой формулировке. Однако сомнения по этому вопросу могут возникать только у тех, кто не знаком с большинством программных произведений А. Гитлера. В контексте его собственных размышлений на этот счет, в элиминаторном подходе его к решению этой проблемы сомневаться не приходится.

«Я многому научился у марксизма, – заявил А. Гитлер в одном из своих выступлений в 1919 году. – Но я не имею в виду это скучное учение об обществе, которое иначе как абсурдным не назовешь. Но я действительно научился их методам».

В данном случае А. Гитлер, несомненно, ссылается на так называемую «баварскую революцию» 1919 года в Германии. Среди наиболее активных руководителей мюнхенской советской республики было несколько выходцев из России. Это в первую очередь Евгений Левине и Павел Борисович Аксельрод. Что касается Е. Левине, то его современные немецкие историки считают вообще действовавшим на тот момент членом Красной Армии. Таким образом, известный немецкий тезис об «ударе ножом в спину» имеет как антисемитские, так и антирусские коннотации.

Тогда и возник в Германии разговор о «русском терроре» в Баварии. Хотя при столкновениях с частями рейхсвера, которые вошли в Баварию для подавления революции, погибло также много революционеров, – в том числе такие руководители восстания, как К. Эгельхофер, Г. Ландау и Е. Левине, – в коллективной национальной памяти немцев остались лишь воспоминания о «русском терроре», а также о гибели нескольких членов праворадикального «Общества Туле».

В свете кровавых событий в Баварии в Германии в целом комментировали и появившийся примерно в то же время в этой стране перевод «Протоколов сионских мудрецов», где, в частности, говорится: «От нас… будет исходить всеобщий террор».

Одной из жертв так называемого «русского террора» тогда стал даже папский нунций Эудженио Пачелли – будущий папа Пий XII, о котором речь еще впереди. Но скажем сейчас только, что у него баварские революционеры конфисковали автомобиль. Чтобы выразить новой власти свой официальный протест, он на следующий день направился в революционный штаб. Вульгарность того, что он там наблюдал, его поразила. «Это сущий ад», – вспоминал он. Особенно ему запомнились одна женщина, которую он сразу распознал как еврейку и сожительницу Макса Левьена. Это была, по его словам, «молодая русская еврейка и разведенная, и она была там главной».

«Этот Левьен, – продолжал папский нунций, – молодой человек примерно 30 или 35 лет, также русский еврей. Бледный, грязный, глаза его свидетельствовали об употреблении наркотиков, хриплый голос, вульгарный, отвратительный, одновременно умный и лукавый…»

Революционная практика «русского террора» в Баварии (немцы воспринимали это тогда однозначно как «еврейский террор») резко актуализировала весь антисемитский контекст в Германии, где самым активным образом после поражения в Первой мировой войне велись поиски козла или козлов отпущения. Именно в это время «еврейская проблема» стала восприниматься в Германии не как один из теоретических тезисов антисемитской пропаганды, а как реальная угроза для физического существования германской нации.

В этом же антисемитском контексте воспринимались и достаточно унизительные положения Версальского договора. Даже большой гуманист и писатель Томас Манн не мог удержаться и заявил, что таким образом «киргизы» (зашифрованное для Т. Манна обозначение евреев) собираются похоронить европейскую культуру. Поэтому не случайно А. Гитлер, начиная войну на уничтожение против Советского Союза, заявлял о том, что он собирается защищать европейскую культуру.

После подавления Баварской советской республики военный комендант Ганс фон Зейссер издал 11 мая 1919 года распоряжение, по которому было запрещено нахождение на территории этой земли всех лиц без гражданства, приехавших после 1 августа 1914 года. Это касалось в первую очередь нескольких тысяч евреев, перебравшихся из России в Германию. Все они теперь подозревались в причастности к «еврейско-большевистскому» мятежу в Баварии. Планировалось также изгнать всех евреев, даже тех, которые имели германское гражданство. Только вмешательство премьер-министра Бамберга привело к тому, что эта мера не была принята. Хотя на высылке всех евреев настаивал резко антисемитски настроенный глава полицейского ведомства Баварии Эрнст Пёнер (Ernst Poehner). Он был, конечно же, абсолютно убежден в том, что носителями идеологии большевизма являлись евреи, приехавшие из России.

Не меньшим антисемитом был капитан Карл Майр (Mayr), возглавлявший разведывательный отдел в командовании 4-й группы. Он был ответственным и за организацию «антибольшевистского образования». На такого рода курсы, которые проводились в Мюнхенском университете в июне 1919 года, был направлен уже хорошо себя зарекомендовавший и выполнявший отдельные деликатные шпионские задания отставной ефрейтор А. Гитлер.

Уже 16 сентября А. Гитлер по указанию К. Майра подготовил доклад на тему «Правящая социал-демократия и еврейство». В этом докладе А. Гитлер потребовал, чтобы «антисемитизму чувства» был противопоставлен «антисемитизм разума». Конечно, ему очень пригодился в это время его венский опыт и знакомство с этой темой. Основываясь на усвоенном в Вене материале, он уже говорил о том, что евреи – это не религиозная группа, а отдельная раса, которая является в Германии «чуждым элементом». Конечной целью должно было быть, по его мнению, «удаление евреев из пределов Германии».

В это же время в Мюнхене активно занимался пропагандой своего учения авантюрист и путешественник Рудольф Фрейхерр фон Зеботтендорф. Его общество было организовано по типу франкмасонского. То есть с использованием конспиративных организационных элементов. В это общество, как это ни покажется странным, входили добропорядочные и достаточно богатые жители Мюнхена, и они часто проводили свои заседания в гостинице «Четыре времени года». В здании этой же гостиницы располагалось тайное отделение «Общества Туле». Его заседания посещали председатель «Немецко-народнического общества охраны» Вильгельм Ромедер (Rohmeder), глава мюнхенской полиции Пенер, а также шеф политической полиции Вильгельм Фрик. Там можно было также увидеть отставного полковника Рудольфа Гесса в сопровождении своего бывшего начальника и учителя, большого специалиста по геополитике Карла Хаусхофера (Haushofer). Этот генерал в отставке по поручению руководства «рейха» много путешествовал по Дальнему Востоку, выполняя, разумеется, сугубо секретную миссию. Из интересующих нас лиц там также можно было увидеть известного антисемита Готтфрида Федера, А. Розенберга и, разумеется, Дитриха Экарта.

Широкое хождение в «Обществе Туле» имели и разного рода мистические концепции, в том числе и о вечной германской душе «Туле» и о германской «высшей расе». Однако центральное место все же занимала идея об избавлении отечества от еврейского господства.

Г. Гиммлер, ставший позднее также членом этого общества, уже будучи рейсфюрером СС, направил в Исландию специальную экспедицию, целью который было обнаружение «вечногерманской души Туле».

Одному из братьев по обществу журналисту Карлу Харреру (Harrer) руководством общества было поручено установить контакт с рабочим-слесарем Антоном Дрекслером, автором книги «Мое политическое пробуждение», организатором рабочего кружка, на основе которого была создана Немецкая рабочая партия.

В ноябре 1919 года был создан строго законспирированный «Боевой отряд Туле», в задачу которого входило ведение борьбы против «советских» тенденций в Баварии, в первую очередь в самом Мюнхене. Штаб-квартира этого боевого отряда «Общества Туле» была организована неподалеку от гостиницы «Четыре времени года», и туда стекалась информация самого разного плана от большого количества осведомителей, которая затем передавалась представителям «рейхсвера» и добровольческого корпуса.

Следует также сказать о том, что и газета «Мюнхенский беобахтер», которая вскоре стала называться «Фелькише беобахтер», имела самые тесные связи с братьями по тайному обществу.

Здесь замыкается один из кругов или один из элементов биографической параболы в жизни А. Гитлера. У него складываются самые тесные отношения с Д. Экартом, который и познакомит молодого партийного пропагандиста с главным теоретиком расового антисемитизма англичанином, но немцем в душе, Хьюстоном Стюартом Чемберленом, который жил, после 20 лет, проведенных в Вене, недалеко от Мюнхена в Байрейте.

А. Гитлер рано стал стремиться к тому, чтобы производить на других впечатление решительного человека, человека действия, а не интеллектуала-слабака. После Первой мировой войны, находясь в Мюнхене, он уже говорил о том, что готов «проломить череп тому, кто отважится оппонировать» ему в политическом споре (Fest, 91).

Нельзя исключить, что это качество особенно нравилось представителям «Байрейтского кружка»: они искали решительного и смелого политика, на которого можно было бы возложить провиденциальное дело своего учителя Р. Вагнера.

 

Глава III Формирование нацистской идеологии

Некоторые немецкие историки вынуждены признать, что образ России, сложившийся в Германии после прихода А. Гитлера к власти 30 января 1933 года, имеет мало общего со своим оригиналом и больше характеризует самих немцев (Russlandbild, 11).

Одним из творцов образа России в Германии был Альфред Розенберг. Еще в 1922 году он опубликовал в Германии злобный пасквиль под названием «Чума в России», из которого сам как автор позднее был вынужден вычеркивать целые страницы.

Однако последнюю страницу своего сочинения он оставил в неприкосновенности. Призывая к борьбе против «иудейского большевизма», он подчеркивает: «Здесь нет другого выбора – либо уничтожение, либо – победа» (очевидно, что под «победой» следует понимать физическое уничтожение противника; Das Russlandbild, 16).

Большой знаток «русской души» А. Розенберг утверждал, что Троцкий и Зиновьев хорошо использовали анархический элемент, якобы дремлющий в каждом русском человеке. Для убедительности он приводил пример Ивана Грозного, участников стрелецкого восстания, Емельяна Пугачева и Стеньку Разина.

«Большевизм, – писал в то время А. Розенберг, – представляет собой возмущение монголоидов против нордических форм культуры, это желание убежать в степи, это ненависть номадов против укоренения личности, это есть попытка покончить с Европой».

Другой идеолог немецкого нацизма Йозеф Геббельс также считался знатоком «русской души».

В начале 1920 года Й. Геббельс у себя в родном Ройдте много читал Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, а также изучал русскую революцию. В предисловии к своей диссертации, посвященной немецким романтикам, Й. Геббельс приводит большую цитату из «Бесов». В еще одном сочинении Й. Геббельса одно из центральных мест занимает русский революционер Иван Виенуровский, что отражает в первую очередь его увлечение идеями Ф.М. Достоевского.

Будущий министр пропаганды гитлеровской Германии много размышляет о близости русского и немецкого народов. Интересно, что в статьях этого периода Й. Геббельс проводил различие между русским народом и большевистским правлением в Советской России. В одной из своих статей, написанных в 1924 году, Й. Геббельс подчеркивает, что в России происходит такое же «народное очищение», как и в Германии. Он также убежден, что Россия пробудится «в духе своего великого мыслителя, в духе Достоевского». Й. Геббельс мечтал тогда о том, что Россия освободится от «еврейского интернационализма», станет «национальным государством» и откажется от господства идей материализма. Россия и Германия, по его мнению, вместе пойдут одним путем, и Россия будет служить образцом для Германии, так как является «естественным союзником» Германии в борьбе против дьявольского искушения и коррупции Запада.

На следующий день после покушения на Хорста Весселя, чье имя стало нарицательным для нацистской Германии, Й. Геббельс посетил его мать, которая рассказала ему о произошедшем. После этого Й. Геббельс записывает в своем дневнике: «Все, как в романе Достоевского: идиот, рабочий, шлюха, буржуазная семья…» Дело в том, что прославленный в нацистском гимне Хорст Вессель имел связь с девицей легкого поведения, что и вызвало у Й. Геббельса очередную русскую ассоциацию.

Как это ни покажется удивительным, но для части членов НСДАП Россия была образцом для подражания, а не заклятым врагом. После неудавшегося нацистского путча 9 ноября 1923 года в рядах НСДАП возникла дискуссия на тему «Мы и Россия». Свое отражение эта дискуссия нашла на страницах периодического издания «Национал-социалистические письма», которое издавалось Грегором Штрассером. Позиция Отто Штрассера, его брата Грегора Штрассера, Йозефа Геббельса и графа Эрнста фон Ревентлова отличалась от мнения по этому поводу А. Гитлера и Альфреда Розенберга, с ней можно было ознакомиться на страницах газеты «Фелькише беобахтер».

В начале 1926 года А. Гитлеру и его сторонникам удалось нейтрализовать влияние «левого» крыла в своей партии. При этом он особенно подчеркивал, что союз с Россией был бы самоубийственным выбором для Германии. Вместо сотрудничества А. Гитлер предлагал уже тогда колонизацию России в том варианте, как это происходило в Средние века.

14 февраля 1926 года в Бабельсберге прошло совещание руководства НСДАП, на котором была принята резолюция сторонников А. Гитлера, навсегда прекратившая дискуссию относительно России как «естественного» союзника национал-социалистов.

Отто Штрассер время от времени высказывался после этого совещания относительно желательности союза с Советской Россией, но у него уже было значительно меньше сторонников в этом вопросе. Полемизируя с Отто Штрассером, А. Гитлер подчеркивал, что главная задача национал-социалистов состоит в том, чтобы показать немецким рабочим «преступный характер большевизма» (Russlandbild, 20). Ни о каком сотрудничестве при такой позиции руководства НСДАП не могло быть и речи.

Примерно в это время А. Гитлер сформулировал свою концепцию политики в отношении Советской России. Он сделал это во второй главе своей книги «Майн кампф», где он подверг резкой критике принципы восточной политики Бисмарка. Единственной целью политики в отношении России А. Гитлер считал завоевание «жизненного пространства» на востоке. И хотя слова «завоевание» еще здесь нет, но оно совершенно очевидно подразумевается.

А. Гитлер, однако, принял решение не публиковать эту часть своей книги, что почти автоматически повысило значимость и программный характер сочинения А. Розенберга под названием «Миф XX века».

После прихода нацистов к власти в Германии в 1933 году в вопросе об отношении к Советскому Союзу еще какое-то время просматривались элементы реализма. Так, например, известно, что в своих интервью в первые годы своего правления А. Гитлер отрицал наличие у него планов захвата российских территорий. Однако в это же время все более интенсивной становилась идеологическая обработка немцев, необходимая для реализации планов завоевания на востоке «жизненного пространства» для Германии.

Гитлер был убежденным сторонником «норманнской» теории. «Образование русского государства, – писал он в «Mein Kampf», – не было результатом государственно-политических способностей славянства, а было в большей степени чудесным примером государственно-образующей деятельности германского элемента в неполноценной расе» (Das Russlandbild, 205). Норманнская теория была интерпретирована в нацистской Германии таким образом, чтобы агрессия против Советского Союза выглядела как завоевание территорий, которые изначально принадлежали «германскому элементу». Из этого тезиса естественным образом для немцев вытекало право на «германизацию», точнее говоря, «регерманизацию» восточных территорий, то есть «право» физического уничтожения всего населения на оккупированных территориях. Разговоры об «илотах» были лишь идеологическим прикрытием этих чудовищных планов.

Советская Россия представлялась немцам как «еврейская диктатура» Ленина и Троцкого-Бронштейна. Ленин был для Гитлера вообще воплощением всего самого что ни на есть плохого с точки зрения расистских идеологов, так как вождь мирового пролетариата был по их классификации «еврейско-татарским ублюдком».

В послушные и не очень пытливые немецкие головы во время правления нацистов настойчиво внедрялась мысль относительно того, что Сталин в России планомерно уничтожал «германский» элемент и назначал на государственные посты «азиатов».

Другой лидер нацистской Германии Гиммлер, проявлявший большой интерес к восточным землям (сказывалось, вероятно, и его сельскохозяйственное образование), хорошо усвоил уроки своего фюрера. Он следующим образом сформулировал свой тезис: «Пока существует человек на земле, борьба между человеками и недочеловеками является исторической необходимостью» («Das Russlandbild», 206). Под «недочеловеками» Гиммлер понимал в первую очередь евреев и русских.

В школах молодым немцам вдалбливали в голову, что их соотечественники – это «порядок», тогда как славяне, якобы не способные сами по себе к государственному устройству, это «хаос». Этот «хаос» и был достаточным основанием, по представлению нацистских идеологов, для завоевания России и для физического уничтожения всего населения этой страны.

В старших классах на занятиях по истории обязательной была следующая тема: «Северогерманские викинги как мореплаватели и основатели российского государства». Другие формулировки были запрещены. Разумеется, за всеми этими историческими изысканиями просматривается стиль Розенберга, выпускника российского техникума. Другой бывший поклонник русской культуры и Достоевского Геббельс специализировался больше по еврейскому вопросу. «Большевистская диктатура, – поучал он, – это власть неполноценных». Здесь, естественно, прямой намек на евреев и на кавказцев.

* * *

Большую роль в формировании нацистской идеологии сыграли идеи Рихарда Вагнера. Для него произведение искусства было лишь одним из средств, необходимых для изменения структуры общества. Прозорливые наблюдатели, даже не читая теоретических работ, хорошо считывали зашифрованный и завуалированный язык вагнеровских мистерий. Так, еще при жизни самого композитора его опера «Мейстерзингеры» получила в Вене другое название – «Мейстерзингеры, или Еврейство в музыке».

Еще в юношеские годы в австрийском Линце А. Гитлер стал фанатичным поклонником Р. Вагнера, знал все либретто его опер наизусть и наизусть мог насвистывать от начала до конца все его произведения. О роли Р. Вагнера в идейном становлении национал-социалистического движения было известно, разумеется, многим. Но эти вещи не лежат на поверхности, они, как правило, скрыты от взглядов непосвященных.

«Разобраться в том, что такое «еврей», – писал, к примеру, Й. Геббельс в газете «Фелькише беобахтер», – научил нас Рихард Вагнер. Прислушаемся к нему, и мы поймем, как мы при помощи слова и дела Адольфа Гитлера, наконец, освободили себя из рабства недочеловеков. Он говорит нам все: через свои тексты, через свою музыку, в которой каждый звук дышит чистой немецкой сущностью».

Еще в 30-е годы австралийский историк С. Робертс обратил внимание на то, что А. Гитлер во всем следует своему идолу Р. Вагнеру. Он обратил свое внимание и на то обстоятельство, что во время олимпиады 1936 года портрет А. Гитлера в рыцарских доспехах с непокрытой головой (образ вагнеровского Риенци – народного трибуна из одноименной оперы) сначала показали публике, а затем быстро сняли. Австралийский историк тогда справедливо предположил, что этот портрет слишком много говорил о вожде немецкого народа и его мировоззрении.

Гитлер часто называл себя «уполномоченным провидением» для выполнения определенной миссии. Даже адъютант А. Гитлера Николаус фон Белов, человек достаточно далекий от искусства, заметил, что А. Гитлер, «как и вагнеровский Риенци, верил в то, что он призван к тому, чтобы спасти свою родину» (Koehler, 49).

В 1939 году американский историк П. Вирек (Viereck) опубликовал в журнале «Common Sense» статью, в котором попытался проанализировать идеологические основы нацистского режима того времени в Германии и пришел к выводу о том, что статьи Р. Вагнера, малоизвестные даже для немецкого читателя, являются важнейшим источником, даже первоисточником нацистской идеологии (Koehler, 133).

Гитлер вступил во владение части наследства Р. Вагнера, которое ему как «избранному» и «посвященному» было передано на хранение по решению семьи немецкого композитора, в первую очередь Хьюстона Стюарта Чемберлена, зятя Вагнера. Можно с уверенностью говорить о том, что Чемберлен был важнейшим связующим звеном между А. Гитлером и его главным учителем Р. Вагнером

Хьюстон Стюарт Чемберлен родился в 1855 году в Англии в семье адмирала флота. Вырос во Франции, но от своего воспитателя немца он воспылал такой любовью к Германии, что сам стал чувствовать себя гражданином этой страны. Именно этот англичанин стал неутомимым пропагандистом идей Р. Вагнера и даже склонил на свою сторону самого кайзера Вильгельма II. Но до этого он сумел расположить к себе вдову немецкого композитора Козиму Вагнер, дочь другого известного европейского композитора Ференца Листа. Близкие к семье люди стали отмечать, что К. Вагнер с определенного момента чаще стала упоминать имя «этого англичанина», чем имя своего мужа. Они познакомились в 1887 году, когда она еще носила траур. Вскоре англичанину было позволено жениться на сорокалетней (и по преданию девственной) приемной дочери К. Вагнер Еве. Как бы то ни было, теперь у Х. Ст. Чемберлена был официальный повод проводить много времени вместе с основным объектом своего почитания, то есть с вдовой Р. Вагнера имевшей, кстати говоря, ученую степень.

Как и на А. Гитлера, музыка Р. Вагнера оказала на Х. Ст. Чемберлена «электризующее влияние». «Как только я услышал эту музыку, – вспоминал Х. Ст. Чемберлен, – я уже не мог усидеть на месте» (Koehler, 171).

В 1899 году вышла в свет новая книга Х. Ст. Чемберлена «Основы XIX века», имевшая огромный успех и популярность, не совсем свойственную философским произведениям. Разумеется, основной целью этой книги было дальнейшее пропагандирование идей Р. Вагнера, или, как это стали тогда называть, «байрейтского мировоззрения».

Чтение этого произведения английского мыслителя позволяет сделать много интересных открытий. К примеру, английский теоретик приводит слова немецкого мыслителя И.Г. Гердера, которого мы привыкли наивно считать прогрессивно настроенным. Однако этот же И.Г. Гердер полагал, что «еврейский народ был и остается в Европе чуждым народом». Вообще, по мысли Х. Ст. Чемберлена, который ссылается при этом на одного малоизвестного немецкого автора, в Германии после смерти Гете наступил «еврейский период». Эта оценка, по мнению автора «Основ XIX века» применима как к экономической жизни, так и к культурной. Что касается экономического аспекта отношений евреев с европейскими народами, то последние во многом добровольно стали рабами еврейского процентного капитала.

Подтекст всех этих размышлений сводится к тому, что евреи связаны совершенно чуждым европейцам расовым и религиозным законом и поэтому, вольно или невольно, действуют в своих собственных интересах, которые не совпадают с интересами коренных жителей этого континента.

Более того, евреи настроены враждебно по отношению к коренному населению европейских стран. Так, Чемберлен пишет о том, что, когда евреи во II веке от Р.Х. составляли большинство на острове Кипр, они решили учредить там свое национальное государство. При этом воспользовались, как подчеркивает автор, сформулированным в Ветхом Завете советом и истребили все местное население острова – 240 тыс. человек.

Следует отметить, что каждый из тезисов, формулируемых Х.Ст. Чемберленом, как правило, подкрепляется большим количеством цитат из Библии, Торы, Талмуда и других канонических иудейских книг.

По мнению Чемберлена, евреям совершенно не нужен образ Христа для того, чтобы иметь ориентир для внутреннего духовного самосовершенствования. Наоборот, тот человек, у которого возникают подобные мысли относительно Спасителя, уже перестает быть собственно евреем.

В этой связи английский мыслитель вспоминает испанского еврея Мозе де Леона, который так отзывался о Христе, что даже в наше время привести его высказывание буквально достаточно трудно. И речь идет в данном случае о произведении, которое вышло в свет в 1880 году. К этому можно добавить достаточно большое количество цитат из Талмуда, но и их также сложно процитировать (любопытных можно отослать к книге «Христос и Талмуд», изданной в конце позапрошлого века в Берлине).

Х.Ст. Чемберлен убежден в том, что сама религия евреев по сути дела не является религией; по его мнению, в религиозной традиции этого народа нет грехопадения, нет оправдания верой, нет спасения и нет благодати. Он приводит мнения признанных в то время специалистов в Европе, утверждающих, что для еврейской традиции не характерен мистицизм. «Везде, где веет еврейский дух, – подчеркивает он, – мы встречаем этот материализм».

Вообще Х.Ст. Чемберлен убежден в том, что религия у евреев преследует не идеалистические, а практические цели. Понятно, что преследование идеалистических целей есть свойство арийской расы. А.Шопенгауэр, которого здесь цитирует Х.Ст. Чемберлен, называет это качество «народной метафизикой».

При этом, конечно же, возникает вопрос, к которому подводит нас автор: а можно ли назвать тогда ее с полным основанием религией? И вообще как можно назвать некую традицию или свод законов, в основу которых положено достижение определенных политических целей? Мы сейчас, наверное, могли бы назвать это «национальной идеей». Кстати, и сам Х.Ст. Чемберлен использует этот термин.

Из всего этого рассуждения Х.Ст. Чемберлен делает вывод, что еврейская религия направлена на достижение практических целей, а это связано в первую очередь с установлением господства и завладением собственностью.

Более того, он считает, что вся практичность еврейской веры представляет опасность для других народов, так как она способна «заражать других своим материалистическим мировоззрением».

Одна из центральных мыслей Х.Ст. Чемберлена состоит в том, что «материалистическое мировоззрение обусловливает историческое восприятие (Auffassung), а также история, когда она служит основой религии, должна обязательно охватывать кроме прошлого и настоящего еще и будущее». Можно смело говорить о том, что именно такой подход в полной мере разделял и А.Гитлер.

Разумеется, Х.Ст. Чемберлен подводит своего читателя к тому, что религия еврейского народа основана на фальсифицированной истории и, несмотря на весь свой материализм, его представление о будущем также покоится на ложных основаниях.

Х.Ст. Чемберлен предлагает вниманию читателей еще один тезис, который станет впоследствии основополагающим в мировоззрении и политической практике А. Гитлера. Английский мыслитель открыто говорит о том, что в основе большинства европейских военных конфликтов находились интересы крупного еврейского финансового капитала. В качестве примера он называет и военную кампанию Наполеона против России. Что касается прусско-французской войны, то, по его мнению, за ней с одной стороны не без удовольствия наблюдал А.Ротшильд, а с другой – Г. Блейхредер.

Фридрих Великий был, как указывает Х.Ст. Чемберлен, весьма прозорливым правителем и запретил у себя в Пруссии евреям занимать государственные должности. В этот же ряд он пытается поставить и О. фон Бисмарка, хотя о его связях с Г. Блейхредером всем было хорошо известно.

Чемберлен считает, что все наиболее значимые европейские политики, начиная с Тиберия и кончая О. фон Бисмарком, осознавали ту опасность, которую для европейских народов представляют собой евреи.

Еще один главный вывод, к которому приходит Х. Ст. Чемберлен, состоит в том, что в судьбе народа первостепенную роль играют две вещи – раса и идеал.

Популярность книги Чемберлена вызывала зависть других членов байрейтской семьи. Некоторые члены семьи упрекали даже Х. Ст. Чемберлена в том, что он все содержание своей книги «списал у Р. Вагнера». Это, конечно же, совершенно не соответствует действительности. Англичанин был в определенной мере независимым философом и мыслителем, но справедливо также и то, что он многое позаимствовал у своего учителя. Конфликт был достаточно серьезный, пришлось вступиться самой Козиме Вагнер и объяснить, что внутри семьи было принято решение о том, что слово «еврей» никогда не должно употребляться со ссылкой на Р. Вагнера. Именно поэтому толкование такого рода щекотливых мест взял на себя – по решению самих байрейтцев – Х.Ст. Чемберлен. Все эти фигуры умолчания свидетельствуют как о правилах строгой конспирации внутри семьи, так и о наличии долгосрочных стратегических планов.

Для посвященных все основное содержание книги Х.Ст. Чемберлена было достаточно ясно. «Познай самого себя» – таков был эпиграф этой книги. Но никакого отношения к дельфийскому оракулу эта фраза не имела. Этот эпиграф имел самое непосредственное отношение к антисемитским статьям Р. Вагнера, одна из которых так и называлась: «Познай самого себя».

В своей книге Х.Ст. Чемберлен призывал к тому, чтобы освободить «творческую германскую расу» от смертельных объятий «вечно звериного», другими словами от евреев. Бывший англичанин требовал, чтобы были повержены все враги «креативной расы», и жаждал появления «нового мессии», «человека действия», который разожжет великий костер очищения.

Кайзер Вильгельм II пришел в восторг после прочтения этого произведения Х. Ст. Чемберлена и тут же попросил направить автору благодарственное послание. Всему германскому офицерскому корпусу выло высочайше рекомендовано ознакомиться с книгой бывшего англичанина, а теперь «немца по выбору». Для Вильгельма II главное содержание книги было понятно – избавить германскую землю от племени Иуды. Он открыто заявлял: «В нашей стране слишком много евреев. Их надо уничтожить» (Koehler, 182). В 1929 году, уже в изгнании, Вильгельм II призывал «отравить евреев газом, как мух».

Подобные заявления совсем не на руку тем участникам современного спора историков, которые пытаются представить нацистское правление как «временную» поломку немецкой государственности, не имеющую никаких глубоких исторических причин.

В 1914 году германскому императору стало ясно, что предстоящая война будет войной идеологий, войной двух мировоззрений. На одной стороне в этой борьбе находятся немцы – представители германской расы, на другой – служители мамоны, то есть евреи. Обе эти стороны, по его мнению, не могут примириться, «одни должны победить, другие погибнуть». Примерно также будет рассуждать и А. Гитлер, разрабатывая планы нападения на Советскую Россию.

Военные действия на восточном фронте, как казалось, только подтверждали правильность учения «байрейтского кружка». Даже фельдмаршал Пауль Гинденбург писал домой письма с восточного фронта с явно выраженным антисемитским акцентом – ему казалось, что здесь, в Польше, «из каждого окна выглядывает Иуда Искариот».

Х. Ст. Чемберлен был одним из главных пропагандистов Германии и с особым рвением набрасывался в своих статьях на свою родную Британию, которая, как и Америка, попала под власть, «еврейского финансового капитала». В награду за труды Вильгельм II возвел англичанина в ранг официальных германских «пророков».

Видимо, именно по этой причине адмирал Тирпиц прислал Х.Ст. Чемберлену приветственную телеграмму, а кайзер Вильгельм II наградил его за заслуги перед германским отечеством железным крестом. Эта награда «сына» привели Козиму Вагнер в неописуемый восторг.

В любом случае важно то, что Х.Ст. Чемберлен внес значительный вклад в разработку «метафизики войны на уничтожение» еще задолго до того, как ее взяли на вооружение национал-социалисты в Германии.

После поражения Германии в этой стране не пришлось долго искать виноватых – и сбежавший кайзер, и генералы, и «байрейтский кружок», и молодой ефрейтор А. Гитлер были убеждены в том, что во всем виноваты евреи, осуществившие предательский «удар ножом в спину». Веймарскую Республику в Германии многие считали той брешью, в которую устремились евреи для того, чтобы поработить германское сердце.

Что касается собственно посвящения А. Гитлера в тайны «байрейтского кружка» и возложения на него миссии по претворению в жизнь основных заветов Р. Вагнера, то это произошло накануне ноябрьского путча в 1923 году. Уже тогда Х. Ст. Чемберлен пришел к выводу, что этому молодому политику, человеку дела и талантливому пропагандисту можно передать дело всей его жизни.

В 1939 году А. Гитлер вместе со своим другом юности Г. Кубицеком посетил виллу семьи Вагнеров «Ванфрид» в Байрейте. Там вождь немецкого народа перед могилой своего кумира в очередной раз признал, что со времени его пребывания в Вене его убеждения не изменились. Этот же факт позднее подтвердил и А. Шпеер, один из любимцев фюрера. А. Шпееру особенно запомнились слова фюрера о том, что в первую очередь знакомство с творчеством Р. Вагнера подвело его к мысли о том, что ему предстоит объединить Германию и сделать ее великой.

А Советскую Россию Гитлер часто называл «правлением Альбериха» по имени одного из героев вагнеровской оперы «Гибель богов». По сюжету этой оперы карлик Альберих пытается уничтожить все героическое потомство Вотана и осквернить всех женщин этого рода. Отсюда фразы А. Гитлера о том, что евреи в России уничтожили «германскую правящую прослойку» и интеллигенцию; евреи в России, захватив власть, занимаются дрессировкой «безмозглой массы», угрожают безопасности всей Европы и в первую очередь – родине Зигфрида.

* * *

Когда пытаешься проследить путь становления А. Гитлера как политика и идеолога, возникает вопрос: а был ли у него другой вариант? Не слишком ли однозначным было политическое размежевание в Германии и Австрии, где термин «социал-демократ» стал синонимом слова «еврей». Трудно себе представить, чтобы А. Гитлер добровольно или по принуждению стал социал-демократом и, тем более, коммунистом.

У А. Гитлера, безусловно, было определенное представление о будущем немецкого народа. Его мировоззрение включало в себя интерпретацию прошлого, политический анализ настоящего и определенную проекцию будущего. Но он не часто говорил об этом будущем. Можно ли считать, что это было случайно? Вряд ли.

«В политике, – подчеркивал А. Гитлер, – нельзя заранее говорить, что ты делаешь или хочешь сделать. Только тогда, когда уже нельзя действовать иначе, только тогда можно открыть карты (herausruecken)» (Koehler, 301). «Но и в этом случае, – подчеркнул фюрер, – следует только тем открыть карты, кто непременно об этом должен знать, и им нужно сказать ровно столько, сколько им необходимо знать».

Эксперт в области промышленности О. Вагенер, с которым так откровенно разговаривал А. Гитлер, сказал тогда, что в таком случае ему (то есть А. Гитлеру) не следовало бы писать, а тем более публиковать «Майн кампф». «Я часто сожалею об этом», – грустно заметил А. Гитлер. Разговор этот происходил в 1932 году, то есть еще до прихода нацистов к власти в Германии.

Идеи «фюрера» иногда непросто понять особенно нам, живущим во многом в совершенно другое время. Как, к примеру, можно понять так называемые Нюрнбергские законы о защите германской крови и германской чести. Но уже в «Майн кампф» А. Гитлер дал ответ на этот вопрос. «Существует наисвященное право человека, – поучает фюрер, – заботиться о том, чтобы сохранять в чистоте кровь». Сокровенный смысл этой миссии состоит в том, чтобы создавать «человекобожеские» совершенные существа, а не «выродков», представляющих собой помесь человека и обезьяны.

Автору здесь уже трудно скрывать общее направление его расовой политики. Но сохранение расовой чистоты означает на практике избавление ариев от угрозы осквернения крови, которая исходит от евреев.

Гитлер часто идентифицировал себя с Парсифалем. Это герой Вагнера, в задачу которого входило покончить с врагами. При этом он не должен был повторить «ошибки милосердия», а действовать с предельной жестокостью. Парсифалю, в отличие от многих других вагнеровских героев, удается избежать гибели. Ему была уготована смертельная ловушка, но он избежал смерти, как избежал и оскверняющего его чистую арийскую кровь греха.

Не совершать ошибок милосердия для А. Гитлера после его опыта войны не представляло большой сложности. Он, уже будучи в Мюнхене, играл роль «решительного человека», человека действия, способного с оружием в руках бороться за осуществление своих идеалов.

В великосветском обществе Мюнхена он появлялся в синем костюме, фиолетовой рубашке и ярком галстуке, в прихожей снимал свой «тренчкоут», то есть плащ, ставший неотъемлемой частью его образа, затем снимал шляпу, вешал ее на вешалку вместе с огромной кобурой, в которой находился его пистолет.

Именно такого человека искали представители «Байрейтского кружка», он был им нужен, и он, несомненно, отвечал их представлениям о том, как должен выглядеть будущий мессия, будущий спаситель германской нации и нордической расы в целом.

Смена роли «барабанщика» на «спасителя» прошла без видимых усилий. Когда А. Гитлер размышлял над образом Парсифаля, его самого удивляли некоторые совпадения. Так же, как и оперный герой, будущий фюрер ощущал себя «сиротой», выходцем из простой среды. У Р. Вагнера Парсифаль первоначально даже не знает собственного имени, и Гитлер был вынужден сменить свою фамилию.

Кстати, в Германии многие считают, что А. Гитлер не смог бы стать фюрером немецкого народа, если бы у него осталась фамилия Шикльгрубер. Она звучит для немецкого уха слишком провинциально, слишком по-австрийски. Понятно, что толпа вряд ли могла бы с восторгом орать в таком случае «Хайль Шикльгрубер!». Это было исключено. Так что проблемы с именем у Парсифаля были весьма кстати.

Забавно выглядит также эпизод, когда Парсифаль ненароком убивает лебедя. Его отчитывают за это, так как животных убивать грешно. Однако этот замечательный принцип не переносится на людей, особенно на «расу паразитов» и вообще всех «недочеловеков».

Парсифаль приходит к осознанию своей освободительной миссии, по мысли Р. Вагнера, через «сострадание». Но это «сострадание» не имеет ничего общего с христианским состраданием, с его «возлюби ближнего своего». Р. Вагнер считает, что осознание своей спасительной миссии приходит к Парсифалю тогда, когда он понимает, что это есть для него «нужда», «необходимость».

Осознав необходимость этой борьбы за освобождение, Парсифаль получает копье Грааля, которым он распоряжается намного эффективнее, нежели Зигфрид своим мечом под названием «нотунг».

Перед тем, как Парсифалю удастся избежать кровосмесительного греха с Кундри, которую подсылает к нему чародей Клингзор, он наблюдает, как из раны другого героя – Амфотраса сочится кровь. Это «греховная кровь», кровь нечистая. Угроза потери чистоты крови нависает и над ним самим, когда к нему приближается дьявольски соблазнительная Кундри.

Характерно, что путь к спасению для Парсифаля достигается в результате убийства врагов человеком «твердым как сталь». Собственно то «спасение», которого добивается Парсифаль путем физического устранения своих врагов, это спасение чистоты крови, спасение от греха кровосмешения, от проклятия нечистой крови. Чистая кровь, смешиваясь с той кровью, которая хранилась в чаше Грааля, несет с собой процветание и избавление от проклятья бесплодия.

Тайна Грааля состоит, таким образом, по мысли Р. Вагнера и его последователей, не в каком-то связанном с ним чуде, а в сохранении чистоты арийской расы. Не случайно Р. Вагнер называл своего баварского порфироносного покровителя Людвига II «королем Грааля».

В узком и строго законспирированном «Байретском кружке» превозносили «очищенный» образ Христа. Дело в том, что главные теоретики элиминаторного расизма высказывали сомнение относительно иудейского происхождения христианского спасителя. Особое удовольствие им доставлял евангельский эпизод, связанный с изгнанием Христом еврейских менял из храма.

Немецкий народ, как считал Р. Вагнер, был отдан во власть евреям. Пребывая в неведении относительно губительных последствий кровосмешения, немцы предались «кровосмесительному греху». В результате любого кровосмешения, подчеркивал Р. Вагнер, на свет появляется еврей, оказывающий болезнетворное воздействие на «арийскую цивилизацию» и на собственно «народа-творца», лишая его столь свойственного ему в нормальном состоянии творческого потенциала.

Евреев Р. Вагнер считал «людоедами», которые скрывают свои истинные намерения под тонким фимиамом культурности. В этом же духе рассуждает в своей книге «Майн кампф» и А. Гитлер, постоянно возвращающийся к вопросу об «осквернении» арийской крови, о «людоедах евреях», стремящихся превратить весь мир в коммунистическую человеческую скотобойню (Koehler, 314).

* * *

По замыслу своего создателя Парсифаль рождается «чистым простаком», почти глупцом, но он прозревает и становится «умным», как только вступает в соприкосновение с «чуждой расой».

Не удивительно, что именно таким образом была стилизована и биография самого А. Гитлера, встретившего на улицах Вены «еврея в кафтане». Не случайно совпадают и некоторые другие образы. Так, А. Гитлер называет Вену средоточием «плотского греха», что перекликается с «садом блаженства» в царстве чародея Клингзора. (Кстати, по прямому указанию Р.Вагнера этот чародей, заманивающий Парсифаля в расставленную им коварную ловушку кровосмесительного плотского греха, должен быть выходить в одеянии ортодоксального раввина.)

Не надо делать особых усилий, чтобы понять, что грандиозные ритуальные спектакли, которые нацисты устраивали в Нюрнберге во время партийных съездов, сделаны по закону жанра, основы которого были заложены Р.Вагнером. Слово «кровь» во время этих представлений, тесно ассоциировалась с чашей Грааля, а одетые в черные мундиры представители СС, этого квазирелигиозного ордена, готовились во время этих нацистских мистерий к выполнению одного из своих основных заданий – физическому уничтожению врагов немецкого народа.

Все присутствующие устремляли тогда свои пылающие взоры на «световой собор», который рисовали в летнем ночном небе сотни зенитных прожекторов.

Выступая 30 января 1939 года перед 885 депутатами парламента в здании Оперы Кролла по случаю шестой годовщины прихода к власти национал-социалистов, А. Гитлер вспомнил о том, что евреи в свое время насмешками встречали его пророческие заявления о намерении, когда он возглавит германское государство и немецкий народ, решить в числе прочих и еврейскую проблему. Он пообещал евреям, которые смеялись над его словами несколько лет назад, что этот смех «скоро застрянет у них в глотке».

По плану А. Гитлера, который он изложил в разговоре с Отто Вагенером, в нацистской Германии категорически запрещалось обсуждать расовую проблему, а также писать по этому поводу. Только для руководства «третьего рейха» вопрос о «крови» был «ключом и указателем, но для широкой публики – это яд».

К числу своих наиболее значимых достижений А.Гитлер без колебаний называл установление в качестве «жизненной основы» мыслей о расах, а также то, что он сделал «культуру несущей силой германской власти». Слово «культура» в этом контексте должно пониматься ограничительно, то есть как заветы учителя Р.Вагнера. Однако эти два значительных достижения могут потерять все свое значение, если не будет выполнена главная задача – физическое уничтожение евреев.

По мнению А. Гитлера, суть его правления состояла в том, чтобы народ безропотно следовал за ним, уповая только на его железную волю и непогрешимость. Сам фюрер признавался, что ему даже не нужны заверения в верности. «Мне нужна дисциплина», – говорил он. А свою партию А.Гитлер рассматривал как своего рода квазирелигиозный орден, где основными элементами были исполнительность и послушание.

В феврале 1938 года А.Гитлер на закрытом совещании с руководством вермахта пояснял своим слушателям, что главным содержанием национал-социализма является значение «крови для будущего человечества». Фюрер немецкого народа говорил в тот вечер на совершенно непонятном для офицерского корпуса языке. Он говорил о «познании», о «вечном», о «субстанции» и т. д. «Эта война, – подчеркнул А. Гитлер, – не столкновение из-за территорий или идеологии – это будет война «творческой крови» против «расовой нечистоты» (Koehler, 395). «Следующая война будет мировоззренческой войной, то есть она будет осознанно народной и расовой войной».

 

Глава IV Война против Советского Союза и планы германизации России

За очень короткое время Германия прошла путь от увлечения русской культурой до ее полного отрицания. Этот факт особенно подчеркивает чудовищную культурную деградацию Германии во время нацистского правления. Популярность русских композиторов в Германии заставила тогда нацистское руководство запретить исполнение сочинений русских композиторов. После Сталинградской битвы были запрещены все произведения немецких авторов, имевших какое бы то ни было отношение к России. (Заметим, что в настоящее время в рождественские праздники в Германии звучит музыка П. И. Чайковского, но без ссылки на автора. «Образ России», внедренный в сознание немцев, не допускает этого даже сейчас.)

Один из немногих – если не единственный – из положительных элементов образа русского человека в Германии связан с «технической одаренностью». Но даже и это имеет нацистское происхождение – так было выгодно оправдывать поражение Германии на восточном фронте и эффективность советского оружия.

Следует признать, что к началу 1920-х годов определенную роль в НСДАП играли некоторые «балтийские немцы», выходцы из России. Роль А. Розенберга достаточно хорошо известна, но были и другие. Наиболее заметным среди них и, несомненно, наиболее влиятельным был Макс Эрвин фон Шойбнер-Рихтер. Он имел связи в высшем обществе как среди представителей аристократии, так и влиятельных предпринимателей. Образ этого человека окружен ореолом загадочности, но известно, что у него были хорошие отношения с русским великим князем Кириллом (Fest, 216). Шойбнеру-Рихтеру удалось собрать, как следует из официальных документов НСДАП того времени, «огромные суммы денег», источники которых были не всегда ясны.

Достаточно сильные позиции «балтийские немцы» занимали и в газете «Фёлькишер беобахтер», и даже сам А. Гитлер полушутя называл ее «Балтийским приложением».

Можно согласиться с тем, что мнения А. Гитлера относительно России были во многом сформированы под воздействием как А. Розенберга, так к М. фон Шойбнер-Рихтера. В руководстве НСДАП А.Розенберг был признанным экспертом по России. Для всех этих «балтийских немцев», конечно же, были характерны явно выраженные антисемитские взгляды. Но иногда складывается впечатление, что А. Розенберг не был посвящен до определенного времени во все детали политики А. Гитлера в отношении Советской России.

А. Гитлер называл Брест-Литовский мирный договор с Советской Россией «примирительным» и противопоставлял его Версальскому договору, который он считал несправедливым и унизительным. История этого договора – отдельная тема, но нельзя не сказать о том, что даже для немецких историков являются очень подозрительными содержащиеся в тексте договора слова «любовь, примирение, взаимопонимание». От текста этого договора веет якобы даже «немецким благодушием» (Gutmuetigkeit). Следует лишь сказать, что если «немецкое благодушие» и существует в природе, оно никогда не направлялось в сторону России.

Некоторые немецкие историки считают, что А. Розенберг был более антиславянски настроен, нежели А. Гитлер. Но это вряд ли соответствует действительности. В любом случае перед ним после прихода А. Гитлера к власти стояла задача сформировать в общественном сознании такой образ Советской России, который бы соответствовал долгосрочным планам партии.

Для широких масс предлагался образ России как государства, находящегося под властью евреев, и этого было более чем достаточно. Однако нужно было еще разобраться с русофильскими настроениями среди немецких интеллектуалов. В связи с этим А. Розенберг был вынужден бороться против популярности Ф.М. Достоевского. Задача была непростая, так как многие, в том числе и Освальд Шпенглер, высоко ценили произведения русского писателя и мыслителя. Немецкий философ того времени Альфред Боймлер замечает в этой связи, что О. Шпенглер был просто «соблазнен» русским писателем. Но в отличие от О. Шпенглера А.Розенберг был, по мнению А. Боймлера, более стойким человеком в отношении Ф.М. Достоевского и сохранял в этом отношении трезвый и реалистичный подход.

Уже после прихода к власти национал-социалистов в Германии их теоретики подвергли резкой идеологической атаке идеи панславизма, называя его необоснованными претензиями русского царизма на мировое господство, «идущие из степей». Острие этой критики было направлено в первую очередь против И.Г. Гердера и его книги «Идеи к философии истории человечества», которая воспринималась многими в Германии как своего рода «славянское Евангелие». Под огнем критики оказался в очередной раз и О. Шпенглер за симпатии по отношению к славянам. К этому времени в Германии было уже «доказано», что никакого русского национального государства на территории России никогда не существовало, это было норманнское, татарское, а затем и германское господство.

Такой подход становится понятным, если мы посмотрим на главный смысл книг А.Розенберга. Говоря об отношении Германии к Советской России, он заключает: «Нам остается только один выбор: уничтожение или победа».

За несколько дней до начала военных действий против Советского Союза А. Розенберг выступил в печати с очередным историческим «откровением», согласно которому русские изначально «ненавидели Европу», а революционные события 1917 года положили конец «петербургскому», то есть в какой-то степени европейскому, периоду в русской истории. «Мы начинаем сегодня «крестовый поход» против большевизма, – отметил А. Розенберг, – не для того, чтобы навсегда спасти этих «бедных русских» от этого самого большевизма, а для того, чтобы проводить германскую политику в мировом масштабе и защитить германский рейх. Мы хотим не только решить временную проблему большевизма, но и те проблемы, которые выходят за рамки данного исторического момента и имеют отношение к первоосновам европейских исторических держав…». Общий смысл выступлений главных идеологов по этому вопросу сводился в самом начале войны против Советского Союза к тому, что немцы приходят в Россию надолго, другими словами – навсегда.

Представление немцев о Советской России и населяющих ее народах определялось геббельсовской пропагандой, а также брошюрой ведомства Г. Гиммлера под названием «Недочеловек», которая в 1942 году миллионными тиражами распространялась на восточном фронте, а также среди гражданского населения страны. Эти взгляды на русских как на «недочеловеков» («Untermenschen») легли на подготовленную почву в немецком национальном сознании и прочно там укоренились.

Война Германии против СССР была вероломной. «В любом случае, – подчеркивает авторитетный современный немецкий историк Эберхард Йекель, – не было ни малейшей военной необходимости для нападения на Советский Союз». Следует отдать должное немецким историкам – вопрос о якобы «превентивном» характере нападения Германии на Советский Союз серьезно никем не обсуждается. Даже сам А. Гитлер в 1940 году признал, что «русские и через сто лет не нападут на Германию» (Koehler, 404).

Война Германии против Советской России была в первую очередь войной против «иудейского большевизма». Вождь немецкого народа считал, что эта страна, то есть Советская Россия, уже давно находится без хозяина (арийской верхушки), и таким образом представляется удачный повод после уничтожения «еврейской гидры» стать правителями этого государства.

Гитлер часто говорил о том, что он воспринимает себе как «уполномоченного провидением» для выполнения определенной исторической задачи – физического устранения евреев, а заодно и других «недочеловеков». В одном из своих выступлений он сказал, что национал-социалисты «духовно, мировоззренчески и фактически» уничтожили главного врага Германии – евреев. Теперь предстояло продолжить «решение» этой задачи за пределами страны.

В 1936 году А. Гитлер выступил с большой речью на очередном съезде НСДАП, где он затронул вопрос о «жизненном пространстве» на Востоке. Выступая в том же году перед представителями Рабочего фронта, он заявил: «Если бы Урал с его неизмеримыми природными ископаемыми, Сибирь с ее богатыми лесами и Украина с ее неизмеримыми посевными площадями оказались под национал-социалистическим управлением, то мы все купались бы в изобилии… и у каждого немца было бы более чем достаточно средств для жизни» (Das Russlandbild, 9).

Формулировки относительно планов и целей захвата территории Советского Союза в руководстве «третьего рейха» менялись, но суть их оставалась неизменной. Совсем не случайно нападение на Советский Союз получило название «План Барбаросса» (точнее «Дело Барбаросса»). Р. Вагнера увлекала история этого германского полководца, и он даже приступил к написанию оперы на этот сюжет. Барбаросса, по мнению композитора, отправился на восток для того, чтобы избавить христианский мир от антихриста, завладевшего святой землей.

Фридрих Барбаросса, как гласит легенда, добрался до указанного места, быстро разбил «сарацин», но в тот момент, когда «обетованная земля» уже лежала у его ног, вдруг исчез. По существующей легенде, он с близкими ему воинами скрылся в глубине горы, где будет ждать наступления последнего и решительного боя. Именно таким «последним и решительным» представлялся Гитлеру бой против «иудо-большевизма», мировым центром которого он считал Советский Союз.

Баварская резиденция А. Гитлера была рекомендована ему знающими людьми не случайно (это была рекомендация невестки Р. Вагнера Винифред и Хелены Бештайн – представительницы влиятельной мюнхенской семьи, при участии старшего друга Дитриха Экарта). Из этого дома открывался вид на горный массив Унтерсберг. Именно там, как считали посвященные в истинный смысл учения Р. Вагнера, и находится Барбаросса со своими верными воинами.

На эту гору из резиденции Бергхоф, точнее, из большого зала, открывался панорамный вид на горный массив, и фюрер мог часами наслаждаться его величественной красотой, думая при этом о возложенной на него миссии и произнося свои «каминные речи». Из воспоминаний тех людей, которые работали с А. Гитлером в Бергхофе, следует, что вождь немецкого народа иногда даже ночью работал в этом большом зале, глядя на гору Унтерсберг. При этом он часто слушал одно из произведений Ф. Листа, часть которого называлась «русские фанфары».

«Когда Барбаросса победит, – пророчествовал А.Гитлер в феврале 1941 года, – у всего мира захватит дыхание».

Машина уничтожения людей была запущена сразу после начала военных действий против Советского Союза. Были разработаны даже специальные ритуалы массовых расстрелов. Невинные жертвы должны были не только сами рыть себе могилы, но и раздеваться догола. Существовало специальное распоряжение, по которому даже грудных младенцев убивали специальным выстрелом в затылок.

Однако сведения о массовых зверствах немцев в России лишь в дозированном виде доходили до широкой публики. При всей идеологической подготовке и эффективной пропагандистской работе в руководстве нацистского режима не было уверенности в том, что простые немцы достаточно подготовлены для того, чтобы осознать истинные масштабы этой войны на уничтожение, а также степень своего участия в этом преступлении.

Это оказалось весьма полезным после поражения Германии. Очевидно, многим в Германии трудно было осознать меру своей ответственности, так как в основном на этот счет были лишь слухи. Однако уже после совершенных во время войны преступлений вопрос о степени информированности населения нацистской Германии теряет свою остроту. Эти преступления уже совершены, а их масштабы говорят о том, что их прямыми или косвенными участниками было большое количество немцев. То обстоятельство, насколько население ФРГ или ГДР уже после войны осознавало масштабы совершенных преступлений, имеет, несомненно, определенный интерес для историков или аналитиков, но по сути, ничего не меняет. Эти преступления были совершены немцами, и историческую ответственность за них должны нести все граждане этой страны.

Замалчивание и сокрытие истины – это прием, который широко применялся в нацистском государстве и продолжает применяться в объединенной Германии по сей день.

В сознании А. Гитлера, да и не только его одного в Германии, долгое время борьба против «еврейского большевизма» и необходимость завоевания «жизненного пространства на востоке существовали раздельно. Одна из этих целей почти была уже достигнута ранее, когда немецкие войска стояли во время Первой мировой войны на территории Советской России именно там, куда они могли продвинуться во время уже Второй мировой.

В войне на уничтожение против Советского Союза две эти цели объединялись, и А. Гитлеру казалось, что он может одним ударом решить обе эти задачи.

«Мы, национал-социалисты, – подчеркивал он, – совершенно сознательно ставим крест на всей немецкой иностранной политике довоенного времени. Мы хотим вернуться к тому пункту, на котором прервалось наше старое развитие 600 лет назад. Мы хотим приостановить вечное германское стремление на юг и на запад Европы, и определенно указываем пальцем в сторону территорий, расположенных на востоке. Мы окончательно рвем с колониальной и торговой политикой довоенного времени и сознательно переходим к политике завоевания новых земель в Европе.

Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно же, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены».

«Сама судьба, – пишет А. Гитлер в Ландсбергской тюрьме в 1924 году, – указует нам перстом. Выдав Россию в руки большевизма, судьба лишила русский народ той интеллигенции, на которой до сих пор держалось ее государственное существование и которая одна только служила залогом известной прочности государства. Не государственные дарования славянства дали силу и крепость русскому государству. Всем этим Россия обязана была германским элементам – превосходнейший пример той громадной государственной роли, которую способны играть германские элементы, действуя внутри более низкой расы. Именно так были созданы могущественные государства на земле. Не раз в истории мы видели, как народы более низкой культуры, во главе которых в качестве организаторов стояли германцы, превращались в могущественные государства и затем держались прочно на ногах, пока сохранялось расовое ядро германцев. В течение столетий Россия жила за счет именно германского ядра в ее высших слоях населения. Теперь это ядро истреблено полностью и до конца. Место германцев заняли евреи. Но как русские не могут своими силами скинуть ярмо евреев, так и одни евреи не в силах надолго держать в своем подчинении это громадное государство. Сами евреи отнюдь не являются элементом организации, а скорее ферментом дезорганизации. Это гигантское восточное государство неизбежно обречено на гибель. К этому созрели уже все предпосылки. Конец еврейского господства в России будет также концом России как государства. Судьба предназначила нам быть свидетелями такой катастрофы, которая лучше, чем что бы то ни было, подтвердит безусловную правильность нашей (пропущено «народнической». – С.Д.) расовой теории.

Наша задача, наша миссия должна заключаться прежде всего в том, чтобы убедить наш народ: наши будущие цели состоят не в повторении какого-либо эффективного похода Александра, а в том, чтобы открыть себе возможности прилежного труда на новых землях, которые завоюет нам немецкий меч».

Даже в 1924 году ему было совершенно ясно, что будущая война против Советской России неизбежно будет войной на уничтожение. Завоеванной землей он ни с кем не собирался делиться.

«Нам нужна не западная ориентация и не восточная ориентация, – подчеркивал А.Гитлер, – нам нужна восточная политика, направленная на завоевание новых земель для немецкого народа».

«Приняв решение раздобыть новые земли в Европе, – продолжает он, – мы могли получить их в общем и целом только за счет России. В этом случае мы должны были, препоясав чресла, двинуться по той же дороге, по которой некогда шли рыцари наших орденов. Немецкий меч должен был бы завоевать землю немецкому плугу и тем обеспечить хлеб насущный немецкой нации».

«Нельзя ведь забывать и того факта, – подчеркивал А. Гитлер, – что правители современной России – это запятнавшие себя кровью низкие преступники, это накипь человеческая, которая воспользовалась благоприятным для нее стечением трагических обстоятельств, захватила врасплох громадное государство, произвела дикую расправу над миллионами передовых интеллигентных людей, фактически истребила интеллигенцию и теперь, вот уже скоро десять лет, осуществляет самую жестокую тиранию, которую когда-либо знала история. Нельзя далее забывать и то обстоятельство, что эти владыки являются выходцами из того народа, черты которого представляют смесь зверской жестокости и непостижимой лживости, и что эти господа, ныне больше чем когда бы то ни было, считают себя призванными осчастливить весь мир своим кровавым господством. Ни на минуту нельзя забывать, что интернациональное еврейство, ныне полностью держащее в своих руках всю Россию, видит в Германии не союзника, а страну, предназначенную понести тот же жребий».

Война на востоке против Советского Союза коренным образом отличалась от той войны, которую нацистская Германия вела на западе. Эта война изначально планировалась как «Vernichtungskrieg» – как война на уничтожение, как война на истребление. Истреблению подлежало все (!) население нашей страны. Сегодня можно не принимать в расчет, сколько наших соотечественников осталось бы в живых в переходный период до полной германизации наших территорий.

Как справедливо заметила Ханна Арендт, немцы превратили во время Второй мировой войны физическое уничтожение людей в элемент своей извращенной «демографической политики».

В целом можно говорить о том, что для немцев война против Советского Союза была войной расовой и мировоззренческой. Собственно говоря, суть мировоззренческой основы состояла в расовом подходе к мировой истории.

В сознании простого немецкого солдата это была война против представителей «низшей расы», против евреев и других «азиатов». Немецкие солдаты были в большинстве своем убеждены в том, что война против Советского Союза, война против «еврейского большевизма» была неизбежной, и многие из них даже радовались тому, что именно на их долю выпала честь выполнить эту задачу. И офицеры, и солдаты вермахта были уверены, что если бы «большевики» первыми напали на Германию, то было бы уничтожено большое количество их соотечественников.

Один из солдат в письме на родину в 1941 году рассуждает о том, что бы было с немецкими женщинами, если бы эти «дикие орды русских» захватили Германию. А немецкий унтер-офицер на восточном фронте так излагал свое видение войны против Советского Союза: «Война здесь в России не похожа на войны с другими государствами. Это уже не люди, это дикие орды и изверги, которых большевизм в последние 20 лет таким образом и выращивал. К таким людям нельзя проявлять сострадание, так как они все трусливые и хитрые» (Erobern und vernichten, 212). Здесь поражает уже не столько действенность пропаганды и индоктринации, сколько отсутствие сострадания, и так рассуждало большинство солдат, которые искренне считали себя правоверными католиками или протестантами.

Но есть и еще одна тонкость в этом упорном нежелании немцев признать чудовищно несправедливый характер войны. Многие из них рано поняли, что войну у Советского Союза выиграть нельзя, и боялись справедливого возмездия. Этот страх перед возмездием был столь велик, что он действует до сих пор и самым активным образом влияет и на интерпретацию новейшей истории Германии. Отрицать свою вину – значит уйти от наказания. Этот страх имеет, несомненно, явные наследственные признаки.

Немцы так боялись этого возмездия, что историки только в конце 1970-х годов осмелились говорить о судьбе 3,5 млн. российских военнопленных, которые были самым варварским образом умерщвлены в Германии уже к середине 1942 года. Но и после этого нормального человеческого сострадания, не говоря уже о христианском, по поводу этих жертв до сих пор не замечается.

В планы немецкого командования входило также перевести продовольственное содержание вермахта на территории СССР в кратчайшие сроки полностью на местные ресурсы. Это предполагало в плановом порядке убийство десятков миллионов советских людей.

Потери среди гражданского населения СССР превышают 7 млн. человек. Только эти цифры уже намного превосходят масштабы еврейского холокоста. Американские юристы, занимавшиеся в апреле 1948 года в Нюрнберге разбирательством преступлений, совершенных войсками СС, пришли к выводу, что зверства эсэсовцев, дикость и жестокость этих «лучших из немцев», превосходят все мыслимые границы и находятся «за пределами опыта нормального человека».

Однако «русский холокост» ни в современной политической системе Германии, ни в сознании граждан этой страны не занимает никакого места. Логичным выглядит предположение, что очень модная в последнее время тема, связанная с попыткой представить немцев как чуть ли не главных «жертв» Второй мировой войны, имеет непосредственное отношение к попыткам любым способом уйти от ответственности. Понятно, что речь идет не о юридической ответственности, мы говорим об ответственности внутренней, о том, что можно было бы назвать историческим чувством ответственности или исторической совестью.

Существует мнение, что, если бы А.Гитлер по каким-то причинам умер уже в 1938 году, он вошел бы в историю как величайший политический деятель. Такое мнение, например, высказал весьма авторитетный публицист и историк Себастьян Хаффнер (Sebastian Haffner). В это, конечно же, трудно поверить. Очевидно, что цели Гитлера по захвату территории СССР и физическому уничтожению всего населения, были уже сформулированы и имели множество сторонников на разных уровнях.

Эти цели были обозначены еще в 1933 году. 3 февраля 1933 года в доверительной беседе с генералами рейхсвера А. Гитлер заявил о том, что главным направлением его внешней политики является завоевание «жизненного пространства на востоке и его беспощадная (ruecksichtslos) германизация» (Das Russlandbild, 9).

Слово «беспощадная» совершенно отчетливо свидетельствует о том, что А. Гитлер не собирался «освобождать» Советский Союз. Совершенно очевидно, что речь в данном случае идет о физическом уничтожении всего населения страны.

Следует иметь в виду, что нацисты были действительно нацистами, то есть для них первостепенную роль играл вопрос крови. Ни знание немецкой культуры, ни языка, ни веры не спасли бы людей от физического уничтожения. По своей жестокости немецкий оккупационный режим не имеет аналогов в истории, и его нельзя сравнить с ситуацией при оккупации ни одной другой страны.

Гитлер был прекрасно осведомлен о том, что происходит на восточном фронте. С видимым удовольствием рассказывал он испанскому послу Эспинозе о том, что в России идет «настоящая человеческая бойня» (Fest, 920).

«Вероятно некоторые люди, – пояснял А. Гитлер свою позицию в узком кругу приближенных в самом начале осуществления «Плана Барбаросса», – схватятся за голову и скажут: как же может фюрер уничтожить такой город, как Санкт-Петербург? По своей натуре я принадлежу к совершенно другому типу (Gattung). Я бы сам предпочел не делать людям ничего плохого. Но, если мой род (die Art) находится в опасности, тогда чувства во мне уступают место холодной как лед решимости (eiskalter Ueberlegung)» (Fest, 920).

Грабительский характер войны нацистской Германии против Советского Союза трудно отрицать кому бы то ни было. Разработчики «Генерального плана Восток» исходили из того, что им удастся в короткий срок уничтожить миллионы жителей Советского Союза и освободить таким образом оккупированную территорию для следующего этапа «безжалостной германизации». Г. Геринг 8 ноября 1941 года в документе, озаглавленном «Основные направления для оккупированных советских территорий», откровенно говорит о том, что до конца 1941 года планировалось умертвить голодной смертью от 20 до 30 млн. человек.

Хочется подчеркнуть, что это не было для них неизбежным злом, так сказать, побочным продуктом завоевания. Это было частью хорошо продуманной стратегии массового уничтожения людей, которую планировали и уже начали осуществлять эти представители нации «поэтов и философов».

Петер Хайнц Серафим был во время войны чиновником военного совета на Украине. Главным вопросом в его деятельности было «устранение лишних едоков», в первую очередь жителей больших городов. У П.Х. Серафима, человека с такой благозвучной христианской фамилией, был академический титул – он был профессором.

Еще один представитель немецкой интеллектуальной элиты берлинский профессор Вольфганг Абель провел по заказу вермахта антропологическое исследование, в результате которого пришел к выводу, что «русских надо уничтожить».

Ко всем этим планам планомерного уничтожения всего населения Советского Союза непосредственное отношение имело и еще одно гражданское ведомство – имперский комиссариат (министерство) по укреплению немецкости.

Кстати, именно этому ведомству за день до нападения на Советский Союз Г. Геринг поручил разработку так называемого «Генеральплан Ост», или «Генерального плана Восток».

Судя по всему, Г. Геринг хорошо знал о том, что в министерстве по укреплению немецкости к этому времени была проделана большая предварительная работа. Не удивительно, что план этот был готов уже через три недели.

Текст этого первоначального плана не сохранился, что очень странно для Германии с ее любовью к бюрократическому порядку. Очевидно, он содержал нечто весьма постыдное для страны «поэтов и философов».

К работе по реализации «Генерального плана Восток» подключился и Немецкий рабочий фронт. Его представители обещали перевести в самое ближайшее время 700 тысяч небольших сельскохозяйственных предприятий на оккупированные территории Советского Союза. Такое переселение, по мнению авторов проекта, должно было улучшить социальную структуру населения и в самой Германии.

Конечно же, задачу, связанную с физическим уничтожением и выселением миллионов людей, нельзя было решить за несколько месяцев. Поэтому в комиссариате по укреплению немецкости была разработана концепция создания «Районов заселения» (Siedlungsgebiete), «Маркировки заселения» (Siedlungsmarke) и «Заселенных укрепрайонов» (Siedlungsstuetzpunkte). Между собой эти поселения немцев на территории Советского Союза отличались бы временным процентным соотношением местного населения. Количество оставленного в живых местного населения определялось, конечно же, не гуманными соображениями, а целесообразностью и полезностью для осуществления целей «беспощадной германизации».

По «Генеральному плану Восток» Ленинград должен был быть переименован в Ингерманланд, а его население должно было быть сокращено уже на первом этапе германизации до 200 тысяч человек.

В дальнейшем эта территория должна была быть «обезлюдена». Такая же судьба ожидала Киев и многие другие города.

Управление всеми этими территориями передавалось ведомству Г. Гиммлера и Восточному министерству под управлением А. Розенберга, между которыми существовала конкуренция.

Что касается финансирования, то оно должно было осуществляться преимущественно из того, что можно было бы награбить в оккупированных регионах. Другим источником была безжалостная эксплуатация оставшегося в живых местного населения.

В отношении части местного населения, которое на первом этапе не подлежало «принудительному выселению», планировалось проводить так называемую «негативную политику». Это означало применение массовой стерилизации населения, и эти методы отрабатывались в лагерях смерти.

Планировалась также агитация среди населения оккупированных территорий, смысл которой можно было бы выразить следующими словами: «Иметь детей очень вредно». Широкое распространение должны были получить аборты.

Полное уничтожение «русскости» планировалось завершить тогда, когда оккупированные земли были бы заселены немцами.

А. Гитлер, когда до него дошли слухи о том, что кто-то предлагает запретить использование противозачаточных средств на оккупированных территориях Советской России, сказал, что он готов лично расстрелять этого человека. А. Гитлер подчеркнул, что задача состоит в том, чтобы русские женщины как можно больше делали абортов (Aly Goetz, 417).

В 1944 году по этому вопросу откровенно высказался Э. Кальтенбруннер: «Германия должна позаботиться о том, чтобы восточные народы (т. е население Советского Союза, в первую очередь русские. – С.Д.), а также большая часть балканских и дунайских народов должны быть принуждены к вымиранию через стерилизацию, а также путем уничтожения их правящего класса» (Aly Goetz, 421).

«Генеральный план Восток» предполагал использовать в целях обустройства завоеванных территорий 12,4 млрд. рабочих часов рабского труда.

На полноценное онемечивание оккупированных территорий не хватало собственно немцев. Тогда разработчики этого плана включили в него представителей родственных по крови народностей – голландцев, датчан и норвежцев.

Предполагалось также использование «здоровых местных элементов», то есть представителей местного населения. Однако споры относительно квот по этому вопросу велись все время, так что не исключено, что в конечном итоге победила бы концепция быстрого и полного онемечивания. В любом случае всех представителей «здорового местного элемента» ждала насильственная германизация.

В документах Восточного министерства часто упоминалось слово «переселение» (Umsiedlung). Однако это слово не должно никого вводить в заблуждение. Это был обычный «новояз» нацистской Германии, так же как и «окончательное решение» еврейского вопроса в Германии. В действительности предполагалось, что предназначенные к насильственному переселению люди должны были умереть (от болезней, недоедания, холода и т. д.). Хотелось бы напомнить, что «Генеральный план Восток» предусматривал «принудительное переселение» более 51 млн. человек.

26 марта 1942 года группенфюрер (генерал-лейтенант) СС Готтлоб Бергер сообщал своему шефу Г. Гиммлеру о своем разговоре с А. Гитлером, в котором тот подтвердил свое намерение не останавливаться ни перед чем для того, чтобы восток стал германским. Однако шеф СС хорошо понимал, что физическое уничтожение миллионов людей – это большая организационная задача, и ее нельзя решить за несколько месяцев. Поэтому нужен был своего рода переходный период, а для него нужда была своя политика. Ее формулировал Г. Гиммлер. «Основная наша линия состоит в том, – подчеркивал шеф СС, – что мы не должны нести этому народу никакой культуры. Я могу только дословно повторить то, что хочет сам фюрер. Достаточно, если 1) дети в школе выучат дорожные знаки, чтобы не попадать под колеса наших автомобилей; 2) выучатся считать до 25; 3) научатся писать свое имя. Большего не требуется» (Russlandbild, 219).

Мартин Борман также высказался по этому вопросу. «Негерманскому населению, – писал он, – не должно быть доступно высшее образование. Если мы допустим эту ошибку, то мы, таким образом, сами стали бы готовить для себя источник сопротивления» (Russlandbild, 219). Это весьма характерное признание показывает, как нацистское руководство боялось правды, пытаясь построить счастливое будущее, уничтожая другие народы.

Выступая в школе СС в Бад-Тельце, Г. Гиммлер заявил: «Если мы хотим сохранить свою нордическую сущность, мы должны уничтожить другие народы».

После посещения оккупированного Киева он вновь подчеркнул, что «социальные проблемы решаются за счет умерщвления других и захвата их пашен».

Г. Гиммлер все время возвращается к вопросу о германизации Советской России. Он подчеркивает при этом, что речь в данном случае не идет о том, чтобы обучить русских немецкому языку. Речь идет о том, чтобы «на востоке жили только люди с германской кровью».

Даже в 1944 году, выступая в Кенигсберге, он все еще говорил о порабощении России, как это сделали, по его мнению, викинги.

Не менял своих взглядов Г. Гиммлер (а значит и А. Гитлер) и тогда, когда речь шла о создании «Русской освободительной армии» под командованием генерала А. Власова. Совершенно очевидно, что РОА рассматривалась нацистским руководством как средство достижения своих целей – завоевания территории Советского Союза и физического уничтожения населения.

В 1944 году Г. Гиммлер заговорил о создании нового казачества. Несомненно, что эта идея была предложена А. Розенбергом. По мнению Г. Гиммлера, это «новое казачество» должно было защитить границы Германии от возможных нападений Красной Армии. Это означает, что такая схема должна была действовать на каком-то переходном этапе. Дело в том, что немцы планировали оккупацию территории Советской России вплоть до Урала. Вот там и хотел Г. Гиммлер в этот переходный период разместить «казаков» для охраны немцев от остатков Красной Армии.

Еще в 1942 году в Германии появился достаточно большой доклад о том, что представляет собой казачество, – часть ли это русского народа или особый народ. Все это говорит о том, что вопрос о защите Германии от русских на рубеже Уральских гор при помощи «нового казачества» достаточно серьезно обсуждался.

В последнее время в Германии часто вспоминают о судьбе 6-й армии вермахта под командованием фельдмаршала Фридриха Паулюса, разбитой и захваченной в плен Красной Армией в конце 1942 – начале 1943 года. Конечно, в Германии умышленно замалчивался тот факт, что Сталинград в официальных документах верховного командования вермахта считался «особенно опасным» якобы из-за того, что около миллиона жителей этого города были членами коммунистической партии. Генерал Франц Гальдер (Halder) хладнокровно сделал тогда характерную пометку на одном из документов, где излагалось мнение Гитлера относительно судьбы этого города на Волге: «Сталинград: все мужское население должно быть уничтожено, женское – депортировано». Подобная участь, кстати, ожидала Ленинград и Москву…

Ничего нет страшнее Сталинграда для немецкого обывательского сознания. Признать победу «недочеловеков» даже в одном сражении было равносильно отрицанию самих основ расовой теории. Для немцев Сталинград намного хуже, чем для французов Березина (это слово часто употребляется во Франции как символ полного поражения).

Поражения на восточном фронте заставили немецких идеологов внести в срочном порядке коррективы в «образ России» и русских. Неудачи в военной кампании стали объяснять характерными особенностями «недочеловеков», их умением маскироваться, обманывать, ставить мины. Против этого «простодушные» немецкие солдаты были якобы совершенно бессильны, столкнувшись с таким коварным противником.

Известный тезис о превентивном характере войны Германии против Советского Союза особенно интенсивно пропагандировался после первых поражений вермахта на восточном фронте. Одновременно с этим появилась еще одна тема – «Вермахт как форпост европейской борьбы за порядок». Одновременно и Гитлера нацистская пропагандистская машина представляла уже в качестве защитника европейской цивилизации против «еврейского большевизма» и «азиатских орд».

«Сила через страх» – этот пропагандистский лозунг был изобретен в ведомстве Й. Геббельса. Чем очевиднее становилось поражение вермахта на восточном фронте, тем интенсивнее велось пропагандистское оболванивание немцев. Бояться, естественно, было чего. Не для кого не было секретом, какими средствами велась война на уничтожение против народов России. Ожидать в такой ситуации корректного поведения красноармейцев было бы крайне наивно. Именно поэтому действенность нацистской пропаганды на последнем этапе войны была столь высока. И именно поэтому так легко удалось спровоцировать немцев, в первую очередь гражданское население и детей к тому, чтобы вести «тотальную войну» против успешно наступавшей Красной Армии. Немцы боялись возмездия.

 

Глава V «Вторая вина немцев» – национальное примирение с нацистскими преступниками и его последствия

Известный немецкий публицист Ральф Джордано, переживший нацистский режим, считает, что есть достаточно оснований говорить о «второй вине» немцев. Первая вина – это вина за все преступления, которые были совершены при нацистском режиме, как внутри страны, так и за ее пределами. Тогда как вторая вина – это «подавление», вытеснение из национального сознания и в конечном счете отрицание первой вины.

Даже для самих немцев удивительна та скорость, с которой Германия стала полностью нацистской. От этого впечатления нельзя отделаться при просмотре фильма Лени Рифеншталь «Триумф воли». Напомню, что речь в этом фильме идет о партийном съезде, который состоялся в Нюрнберге в 1934 году, то есть через год после прихода А.Гитлера к власти. А складывается такое впечатление, что вся Германия к этому времени, по крайней мере, уже несколько десятилетий марширует под нацистскими знаменами.

Однако это вовсе не означает, что немцы – такой податливый материал, с которыми можно делать, что захочется. Провал политики денацификации это хорошо показывает. Совершенно очевидно, что Германия была разгромлена только в военном, а не в идеологическом отношении. Национал-социализм был действительно народным, массовым движением. При этом составной частью понятия «народнический», или «фёлькиш», в Германии всегда был радикальный антисемитизм, легко переходящий в антисемитизм элиминаторный.

Это очень хорошо понимал известный немецкий писатель Томас Манн, который вынужден был покинуть Германию, опасаясь преследований. В 1944 году, находясь в Калифорнии, он записывает в свой дневник: «Не следует забывать и нельзя этого не видеть, что национал-социализм был полной энтузиазма, искрометной революцией, немецким народным движением с громадным душевным инвестированием веры и восторга» (Giordano, 14).

Все иностранцы испытывают сложность, когда хотят понять, что означает это таинственное слово «народотоварищ», или «фольксгеноссе». Сплоченность немцев как нации, достигнутая за счет использования в первую очередь низменных инстинктов, наивного чувства мнимого превосходства над другими нациями, была, тем не менее, поразительной.

Над этим феноменом ломали голову многие современные немецкие историки. Так, Александр и Маргарете Митчерлих назвали свою книгу «Неспособность к состраданию», а Р. Джордано говорит о «потере гуманистической ориентации» у немцев.

На очень интересную деталь обращает внимание Р. Джордано. Немецкий публицист говорит о той огромной дистанции, которая существует в Германии по вопросу об отношении к нацистскому прошлому в средствах массовой информации и на бытовом уровне. Хотя и здесь нужно сказать, что далеко не все газеты даже сейчас занимают разумную позицию в отношении прошлого своей страны.

Следует признать, что частью этой низовой народнической сплоченности немцев служит их традиционно враждебное отношение к евреям и славянам. Еще до Первой мировой войны в Германии было разработано так называемое «Восточное решение», которое предполагало в случае победы установление немецкого контроля над большей частью европейской территории России. Уже тогда планы захвата территорий на востоке были более свирепыми и алчными, нежели на западе. То же самое, только в других, более чудовищных масштабах, планировалось и частично было реализовано во время Второй мировой войны.

Есть достаточно оснований говорить о том, что так называемый «третий рейх» возник не на пустом месте. Националистическая истерия в Германии после окончания Первой мировой войны была поразительной. Продолжалась активная продажа открыток, содержание которых было примерно следующим: «Каждый выстрел – убитый русский, каждый удар – убитый француз».

Ненависть по отношению к другим народам Европы была тогда господствующим чувством не только простых немцев, но и интеллектуальной элиты этой нации. Перечень имен впечатляет – Райнер Мария Рильке, Гуго фон Гофмансталь, Карл Цукмайер, Герхард Гауптман, Томас Манн.

Процесс «денацификации», который по решению оккупационных властей, проводился в западных оккупационных зонах Германии, представлял собой сложнейшую задачу. Американцы очень быстро поняли, что они сами не могут рассмотреть все дела по «денацификации». Именно поэтому было принято решение в 1946 году о передаче процесса «денацификации» под контроль самих немцев. Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что мера ответственности за преступления совершенно не соответствовала характеру этих преступлений. Так, по решению западных оккупационных властей, максимальный срок лишения свободы составлял только десять лет. И это за участие в массовых убийствах и других преступлениях против человечности!

Сами американцы оказались в сложном положении. Они вроде бы должны были проводить демократические реформы, с целью денацификации, демократизации и демилитаризации страны. Но политики на территории западных оккупационных зон говорили им о том, что, если сразу ввести систему свободных выборов, на них победят последователи А. Гитлера, так как у большинства немцев с правлением нацистов были связаны только самые приятные воспоминания.

Очень быстро стало ясно, что в западных оккупационных зонах Германии вместо «денацификации» по сути дела имела место реабилитация военных преступников. Все это сопровождалось в массовом порядке бысстыдной ложью со стороны тех, чьи дела рассматривали комиссии по денацификации. Й. Фридрих, который теперь, основываясь на новой конъюнктуре, больше пишет о немцах как «жертвах», в одной из своих первых книг под названием «Холодная амнистия: нацистские преступники в Федеративной Республике Германии» подробно описал, как в действительности проходил в этой стране процесс денацификации.

В немецкой историографии принято считать, что период «денацификации» продолжался с 1946 по 1952 год. Конечно, распад антигитлеровской коалиции способствовал тому, что денацификация в Германии в западных оккупационных зонах была превращена в фарс. Американцы, вероятно, решили, что актуальные политические задачи, связанные с противодействием влиянию Советского Союза, были для них намного важнее, чем наказание нацистских преступников.

Такой подход нельзя даже назвать прагматичным. Маловероятно, чтобы американское руководство в тот момент просчитало все возможные последствия этой реабилитации вместо денацификации. При этом следует признать, что и тот политический антикоммунизм, на который была сделана ставка в западных оккупационных зонах, имел не мало родовых пятен времен нацистского правления и, кроме того, совершенно не способствовал росту демократических настроений в немецком обществе.

Следует учитывать, что и в руководстве США были различные точки зрения относительно будущего Германии. Были среди них и достаточно радикальные, предусматривавшие более жесткие меры в отношении побежденных немцев. К числу таких более жестких вариантов можно отнести так называемый «план Моргентау», который предусматривал полную деиндустриализацию Германии и превращение ее в страну с преимущественно сельскохозяйственной экономикой.

Но уже тогда были заложены основы того подхода, при котором вину за преступления, совершенные во время правления нацистов, стали возлагать только на небольшое число руководителей «третьего рейха». Политические партии, хорошо понимавшие, с каким электоратом они имеют дело, были активными участниками этого процесса увода как отдельных людей, так и нации в целом от ответственности.

Уже тогда в головах западногерманских политиков созрела удобная концепция относительно того, что серьезный анализ нацистского прошлого Германии может повредить «слабый цветок немецкой демократии».

По так называемой 131-й статье новой Конституции, все бывшие государственные служащие нацистского режима стали автоматически служащими Федеративной Республики, со всеми вытекающими отсюда материальными благами и социальными гарантиями. На практике это привело к тому, что весь аппарат министерства иностранных дел нацистской Германии теперь работал на новое государство. То же самое можно сказать и об армии, где высшие чины сохранили свои посты. Не были восстановлены как государственные служащие только бывшие сотрудники тайной полиции, но многие из них успешно скрывали свое прошлое. В то же время часто люди, пострадавшие от нацистов, не имели возможности получить какую бы то ни было компенсацию.

Действительно, можно согласиться с Р. Джордано, который говорит о том, что фундаментом нового немецкого государства стал позорный договор с бывшими нацистскими преступниками (Giordano, 102).

Самой одиозной фигурой периода реставрации в Федеративной Республике Германии был, несомненно, Ганс Глобке, который на протяжении многих дел занимал влиятельный пост государственного секретаря в правительстве Конрада Аденауэра.

Он и при нацистах занимал достаточно высокое положение; занимался разработкой и комментированием законов, в том числе и так называемого «Закона о защите крови» (имеется в виду закон о защите чистоты немецкой крови). По его комментарию, «враждебной» кровью признавалась еврейская и цыганская кровь. Совершенно очевидно, что эти «законы» по сути дела были смертным приговором для миллионов невинных жертв.

У Г. Глобке как руководителя аппарата федерального канцлера были очень большие полномочия. Именно он занимался формированием кадрового состава нового министерства иностранных дел и, конечно же, взял туда почти всех бывших сотрудников ведомства фон Риббентропа. Это было хорошо известно и федеральному канцлеру К. Аденауэру. На что он заявил: «Нельзя создать министерство иностранных дел, если, по крайней мере, на начальном этапе не взять на руководящие посты тех, у кого есть уже опыт работы в этом ведомстве» (Giordano, 108).

В свое оправдание Г. Глобке рассказывал историю о том, что он по сути дела не давал клятву верности «фюреру», так как в тот момент отступил за колонну и не выбросил руку вперед в нацистском приветствии. Это, конечно же, очень трогательная история!

Аргументы Г. Глобке в свое оправдание представляют интерес в том смысле, что к подобным способам прибегали тогда многие бывшие пособники А. Гитлера. Еще один блестящий образец этой защиты – тезис о том, что он, Г. Глобке, находясь на своем месте, все время пытался «предотвратить худшее».

Разработчик и интерпретатор нацистских расовых законов Г. Глобке даже осмеливался утверждать, что ему удалось закрепить такую норму, при которой дела о так называемых «полуевреях» решались в их пользу.

Кстати, этот же тезис о «предотвращении худшего» в свою защиту приводил известный дипломат «третьего рейха» барон Эрнст фон Вайцзекер, отец бывшего уже теперь президента ФРГ Рихарда фон Вайцзекера.

Эрнст фон Вайцзекер в свое оправдание приводил также свою деятельность в 1943 году в Риме, где он был послом в Ватикане. Ему якобы удалось предотвратить депортацию нескольких сотен евреев из Рима. Это, по крайне мере, весьма самонадеянное заявление и не вполне соответствует действительности.

Как и многие другие обвиняемые, Э. фон Вайцзекер использовал еще один сомнительный тезис в свою защиту. Смысл его сводился к тому, что только тот в Германии, кто посылал на верную смерть тысячи невинных людей, одновременно мог спасти несколько человек. Другой возможности, по мнению бывшего посла, существовать не могло.

Столь же сомнительным представляется и еще одно соображение, которое многие ответственные чиновники «третьего рейха» использовали в качестве аргумента в свою защиту. Они говорили о том, что проводили так называемый «внутренний саботаж», то есть говорили «да», имея в виду «нет», и т. д.

Но даже если мы примем один из этих аргументов, к примеру, о необходимости посылать на верную смерть «тысячи», то спасение нескольких человек не снимает ответственности и в лучшем случае может рассматриваться как смягчающее обстоятельство.

При рассмотрении такого рода дел выносились соответствующие судебные решения. Так было в одном из случаев, который рассматривался вскоре после окончания войны в городе Кобленце. Там речь шла о чиновнике, который утверждал списки тех, кто направлялся в лагеря смерти. По каким-то соображениям этот человек вычеркивал из списка отдельных людей. Причем не было известно, какими соображениями он при этом руководствовался. Не исключено, что это было просто связано с ограниченными транспортными возможностями. Судьи в подобного рода случаях выносили решение на основе того, что этот чиновник «спасал», к примеру, 20 % тех, кто должен был быть отправлен в лагерь для последующего физического уничтожения. И на этом весьма сомнительном основании этих чиновников освобождали от ответственности. 80 %, тем не менее, были переправлены и уничтожены, но это ни суды, ни комиссии по денацификации не учитывали.

Очевидно, что и в этом случае судьи руководствовались весьма сомнительным тезисом о том, что чиновник якобы делал все возможное, чтобы «предотвратить худшее».

28 ноября 1952 года подобное решение вынес также Федеральный суд ФРГ, постановивший, что врачи, участвовавшие в так называемой «эвтаназии», то есть в умышленном умерщвлении больных людей, спасли какое-то количество обреченных режимом на смерть. Такого рода судебные приговоры имели, конечно же, прецедентный характер.

В период между 1967 и 1972 годом на основе этих судебных решений были оправданы все (!) врачи, принимавшие самое активное участие в нацистской «эвтаназии». Был оправдан даже бывший оберштурмфюрер СС Курт Борм с невероятной формулировкой, что он якобы «не смог распознать коварство» основных преступников нацистского режима (имелись в виду А. Гитлер и Г. Гиммлер) (Giordano, 114).

Характерно, что даже западногерманская прокуратура не смогла смириться с такой чудовищной формулировкой и направила свой протест. Однако Верховный суд Федеративной Республики 20 марта 1974 года лишь подтвердил свое прежнее решение. Таким образом, был окончательно оправдан чиновник, который подверг насильственной «эвтаназии» 6 652 человека.

После Нюрнбергского процесса, перипетии которого я в данном случае оставляю в стороне, американские оккупационные власти предприняли попытки провести судебные процессы так называемой «второй волны». Если в Нюрнберге рассматривались в основном дела военных преступников, то в центре внимания процессов «второй волны» оказались высшие государственные чиновники «третьего рейха», а также представители крупнейших промышленных компаний, косвенным образом участвовавшие в преступлениях нацистского режима.

Некоторые исследователи считают, что намерения американцев и в этом случае были достаточно серьезны, и они действительно хотели наказать нацистских преступников. Хотелось бы в это верить, но оснований для такой веры немного.

Что же помешало американцам наказать нацистских преступников? Оказывается, американцы вынуждены были дать нацистским преступникам индульгенцию, так как ФРГ стала союзником США в глобальном противоборстве с Советским Союзом. В конечном итоге это преступное отпущение грехов и произошло, и огромное количество нацистских палачей ушли от ответственности.

Возможно, что в тактическом плане американцы получили за счет этого какие-то выгоды. Однако цинизм этого решения бросает тень на самих американцев. Что касается западных немцев, то и для них оправдание преступников не могло пройти без негативных последствий.

9 января 1951 года верховный комиссар американских оккупационных войск в Германии Джон Макклой принял нескольких влиятельных представителей западногерманского бундестага. Они потребовали немедленно освободить всех находившихся в заключении военных преступников. Причем речь шла в первую очередь о действительных преступниках, которые получили свои приговоры по решению Нюрнбергского военного трибунала. Среди них был, к примеру, Отто Олендорф, руководивший спецподразделением «D», которое только в Крыму и на Кавказе уничтожило 90 тысяч советских граждан.

Надежды на освобождение нацистских преступников оказались весьма обоснованными. Уже 31 января 1951 года Дж. Макклой объявил об амнистии, под которую подпадали все нацистские преступники со сроками заключения менее 15 лет.

Р.Джордано использует в этой связи любопытный термин. По его мнению, от американских властей требовали «деисторизации» вермахта. Это было условием милитаризации ФРГ и ее вхождения в Североатлантический альянс. Но эта «деисторизация» могла действовать только между непосредственными участниками этой сомнительной сделки.

И все-таки американцы были вынуждены привести в исполнение еще пять смертных приговоров, которые были вынесены самым одиозным преступникам, принимавшим непосредственное участие в массовых казнях невинных людей. Эти приговоренные из тюрьмы Ландсберг были повешены 7 июня 1951 года.

Приведение приговора в исполнение вызвало в западногерманском обществе волну негодования. Даже заместитель федерального канцлера К. Аденауэра Франц Блюхер называл это «несправедливым». Разумеется, его точку зрения разделял не только его шеф, но и большинство западных немцев.

Американцы не могли, конечно же, этого не учитывать. После этого еще десять смертных приговоров были заменены на пожизненное заключение. Естественно, никто из приговоренных не отсидел полного срока.

В конце февраля 1951 года были амнистированы и представители промышленности, преступления которых были доказаны в Нюрнберге.

Наконец, 26 мая 1952 года был подписан «Договор об отношениях между Федеративной Республикой Германии и тремя странами» (США, Англия, Франция), после чего по всей стране прокатилась волна амнистий.

Больше всего поражает тот факт, что простые граждане ФРГ, а не только политики с их пресловутой «целесообразностью», поддерживали освобождение нацистских преступников. Приходится признать, что они, вероятно, не считали преступления против евреев или русских собственно преступлениями.

* * *

Весьма показательна и история Р. Гелена, бывшего высокопоставленного сотрудника нацистского режима, который в 1945 году плавно перешел на работу к американцам. Американцы не брезговали сотрудничать с нацистскими преступниками, им, вероятно, казалось тогда, что они очень ловко преследуют свои цели, пытаясь «изгнать дьявола при помощи вельзевула».

В мае 1955 года так называемая «Организация Гелена» была целиком принята на службу западногерманского государства. Речь шла в данном случае о «принятии на работу» целого отдела вермахта, так называемого отдела «Иностранные вооруженные силы Восток». Этот отдел стал частью ведомства федерального канцлера, что, конечно же, бросает тень и на самого К. Аденауэра. Все работники этого отдела принимали самое непосредственное участие в войне на уничтожение, которую нацистская Германия вела против Советского Союза. Теперь все они получили отпущение грехов и статус официального института государства – Федеральной разведывательной службы.

«Цель оправдывает средство», – так, судя по всему, рассуждали новые работодатели Р. Гелена, которому было поручено формирование западногерманской федеральной службы безопасности (БНД).

Само собой разумеется, что Р. Гелен взял на работу большое количество своих бывших коллег с преступным нацистским прошлым. Среди них в первую очередь следует назвать штурмбаннфюрера СС Алоиса Бруннера, который в свое время был заместителем Адольфа Эйхмана и был непосредственно связан с массовым уничтожением людей.

Р. Гелен пользовался поддержкой не только у своих новых хозяев, но и среди многих политических деятелей. До самой смерти в 1979 году он оставался близким другом председателя экстремистской организации Немецкий народный союз (ННС) Герхарда Фрайа (Koehler, 21).

Хорошо известно, что БНД оплачивала работу и некоторых журналистов, особенно тех, которые работали в социалистических странах.

К 1956 году на свободу были отпущены все бывшие узники Ландсбергской тюрьмы. Они получили свободу с одним условием – не заниматься политической деятельностью. Но никто серьезно и не собирался следить за выполнением этого условия.

После этого все осужденные за преступления нацисты в ФРГ, за исключением Р. Гесса, оказались на свободе. Мы можем сказать, что нацистские преступники стали союзниками американских и британских властей. Это было, конечно же, очень сомнительное решение, что не могли не понимать в самих этих странах.

Многие исследователи называют 50-е годы в Западной Германии «инерционным нацистским временем» и торжеством тезиса «коллективной безответственности» (Giordano, 122). Признавая этот факт, тем не менее, следует иметь в виду, что этот подлог действовал только на территории США, Англии, Германии и других их союзников.

Излишне даже говорить о том, что «примирение» с нацистскими преступниками нарушало многие нормы международного права, под которыми стояла подпись новых западногерманских властей. Речь идет в первую очередь о «Конвенции Совета Европы о защите прав человека и основных свобод». Некоторые положения этой Конвенции имели так называемую «обратную силу», то есть по ней можно и нужно было привлечь к ответу нацистских преступников. Однако этого не произошло.

Более того, правительство ФРГ пошло на беспрецедентный шаг – не признало действие 7 статьи этой Конвенции!

В 1952 году ФРГ подписала соглашение ООН о предотвращении геноцида и наказании за такого рода преступления. На основе этого соглашения следовало властям привлекать к ответственности преступников, виновных в геноциде, развязанном ими в первую очередь на территории Советского Союза. Однако статья 103 Конституции ФРГ не предусматривала наказание задним числом. В такого рода юридическом противоречии в демократических странах приоритетными являются нормы международного права. Еще одной юридической уловкой, освобождавшей нацистских палачей от ответственности, была та, что некоторые виды преступлений не были зафиксированы в международном праве и, следовательно, якобы вообще не имели места.

Немецкий историк Й. Фридрих в этой связи сравнивает действия судьи в «третьем рейхе», который приговаривал к смертной казни людей, с охранником одного из лагерей смерти, собиравшим золотые коронки сожженных накануне невинных жертв.

Эти западногерманские юридические псевдоколлизии доходили до абсурда. Так, все понимали, что, к примеру, нацистский палач Адольф Эйхман, бывший руководитель «еврейского отдела» Имперской службы безопасности, совершил чудовищные преступления против человечности, но тип его преступлений не фигурирует в законодательстве.

В связи с этим следует признать, что действия израильских спецслужб против нацистских преступников были вызваны осознанием того факта, что последние в противном случае не понесут никакой ответственности.

Как уже отмечалось, в 1948 году в ФРГ начались так называемые процессы «второй волны», в ходе которых к судебной ответственности были привлечены некоторые нацистские преступники. Но это были по большей части «мелкие рыбешки», исполнители самого низкого уровня. Небольшие сроки заключения получили Густав Зорге и Карл Шуберт из концентрационного лагеря Заксенхаузен-Ораниенбург, располагавшегося недалеко от Берлина. Вскоре был осужден также Мартин Зоммер, работавший в Бухенвальде.

Но это были только лишь непосредственные исполнители, выполнявшие преступные приказы более высокого начальства.

В это же время к судебной ответственности пытались привлечь членов так называемого спецподразделения «Тильзит», которые проводили зачистки на оккупированной территории Литвы и за короткий период уничтожили 4 тыс. евреев, включая женщин, детей и грудных младенцев. Однако в судах сидели такие же, а возможно, и большие нацисты, чем на скамье обвиняемых. Именно поэтому был выдвинут весьма сомнительный тезис, что лицо, исполняющее преступный приказ, не может нести за это никакой юридической ответственности. Из такого подхода западногерманская юстиция пыталась создать впечатление, что ответственность могут нести только «главные преступники».

В ходе этих процессов «второй волны» было установлено, что отказ от участия в расстрелах и других преступных действиях не имел для конкретных лиц, как правило, никаких последствий. Однако таких отказов было настолько мало, что их можно было бы вообще не принимать в расчет.

Один из бывших нацистов был обвинен в одном из процессов «второй волны» в убийстве 526 человек. За это его приговорили всего лишь к трем годам тюремного заключения. В качестве «смягчающего» обстоятельства судьи учли, что он при расстрелах «сохранял приличную форму»! Другой обвиняемый, лишивший жизни 423 человек, был приговорен к четырем годам лишения свободы, так как у него, по мнению судей, уже в детские годы был «неустойчивый», лабильный характер.

Судьбу обвиняемых тогда решали суды присяжных, никто из которых не собирался, как представляется, наказывать «своих». Эти нацистские преступники были «своими», а их жертвы – «чужими». Часто в оправдание преступников высказывался тезис о безграничной «вере немцев во власть», что являлось якобы результатом многовекового воспитания в подобном духе. Даже если такого рода рассуждения облегчали участь обвиняемых, то одновременно это покрывало еще большим позором немцев как нацию.

Когда знакомишься с историей всех этих процессов «второй волны», то невольно приходится напоминать себе, что речь идет о современном государстве, которое к тому же причисляет себя к демократическим, хотя эта демократия, как смирительная рубашка, была накинута на эту страну сверху западными союзниками.

В ходе этих процессов выработалась определенная практика, в соответствии с которой те преступники, которые участвовали в преступлениях, не проявляя никакой особой инициативы, то есть просто «нормально» выполняли «ненормальные» приказы, как правило, получали незначительные сроки лишения свободы. К более длительному заключению приговаривали тех, кто проявлял при этом что-то «свое», личную ненависть к жертвам или собственные патологические инстинкты. Но как эти судьи, или присяжные, отличали «нормальное» выполнение приказов от чрезмерного рвения при их исполнении – понять достаточно сложно. Однако главное состоит в том, что, по мнению большинства немцев, простые рабочие этого страшного конвейера уничтожения были не преступниками, а лишь «невинными» исполнителями преступных приказов.

Поражают воображение и результаты этих процессов «второй волны», которые имели место в Федеративной Республике Германии. 90 тыс. заведенных дел были прекращены. До суда были доведены только около 200 дел. Соотношение между оправданием и обвинением составляло 99 к 1!

Известный немецкий ученый-юрист из Тюбингена сказал по этому поводу: «Один преступник и шестьдесят миллионов пособников – немецкий народ, народ пособников!» (Giordano, 136).

Ни один из нацистских прокуроров и ни один судья не получили в демократической ФРГ никакого наказания. Те немногие дела, которые были возбуждены против судей «третьего рейха», окончились полным оправданием обвиняемых.

Во второй половине 1950-х годов в ФРГ получил хождение список бывших нацистских прокуроров и судей, которые спокойно продолжали работать в Федеративной Республике Германии. По слухам, этот список был составлен в ГДР. В 1960 году министерство юстиции ФРГ заявило о том, что оно не будет проводить расследование по этому вопросу, поскольку это косвенным образом означало бы признание ГДР (!).

Для большинства граждан ФРГ все эти факты не были такой уж большой новостью. Они не могли не знать, что многие из подельников А. Гитлера сделали в ФРГ блестящие карьеры. Даже двое из федеральных судей имели весьма сомнительное коричневое прошлое. Так, в федеральной земле Шлезвиг-Гольштейн до ранга первого прокурора дослужился один из бывших нацистов, который отличился тем, что вынес жительнице Берлина смертный приговор только за то, что она якобы приветствовала сообщение о покушении на А. Гитлера 20 июля 1944 года. Эта женщина была гильотинирована.

В 1963 году к ответственности в Мюнхене пытались привлечь Ганса-Иоахима Резе (Rehse). Он, будучи при правлении нацистов судьей так называемого «народного суда», вынес 230 смертных приговоров. Но он был оправдан, так как в его действиях не было преступного намерения, он действовал в рамках закона. Г.-И. Резе признал, что он приговорил к смерти всех этих людей. Как юрист он хорошо понимал, что это признание и будет означать для него оправдание, так как в противном случае его могли привлечь к ответственности за неисполнение закона. Интересно, что в 1943 году он рассматривал в суде дела дезертиров, число которых тогда уже приняло, по мнению самого Резе, угрожающий характер. Это и заставило его в назидание другим выносить такие суровые приговоры.

Всего в период с 1933 по 1945 год нацистские суды вынесли 32 тыс. смертных приговоров, которые были приведены в исполнение. Среди осужденных было много простых немцев, которые по легкомыслию или по глупости могли сказать что-то про своего фюрера, что не надо было говорить, например, что он болен или не способен руководить. При тотальной системе доносительства, которая существовала тогда в Германии, такие случаи не оставались незамеченными. Инженера Вернера Холлендера, еврея по происхождению, один из нацистских судов приговорил к смертной казни за «расовое надругательство». В переводе на нормальный язык это означало, что у него были интимные отношения с чистокровной немкой. Однако никто из судей не понес никакого наказания; более того, многие продолжили карьеру в качестве судей или прокуроров. Этих людей с почетом провожали на пенсию, и они были примером для подрастающего поколения судей.

* * *

Послевоенное развитие в западных оккупационных зонах Германии, а затем и в Федеративной республике мало что изменило в представлении немцев о России и русских. Начавшаяся холодная война во многом способствовала сохранению в сознании немцев враждебного образа России, сконструированного нацистскими идеологами и пропагандистами. Так, в начале 60-х годов немецкие школьники считали русских «тупыми, ужасными, коварными, властолюбивыми и агрессивными». Как единственное положительное качество отмечалась техническая одаренность. При этом отмечалось полное незнание у школьников истории Второй мировой войны.

Можно сказать, что в основном негативное отношение к нашей стране в Германии сохранилось и в настоящее время. Просто некоторые наиболее одиозные представления приняли латентный характер.

Негативное отношение к России и русским характерно не только для простых немцев. Даже в более просвещенной академической части немецкого общества преобладают сходные настроения. Об этом наглядно свидетельствует «спор историков», в ходе которого актуализировались нацистские пропагандистские стереотипы.

В настоящее время немцы не испытывают особой враждебности к англичанам или к американцам. Это связано с тем, что на западном фронте была другая война, там не было тех страшных преступлений, которые были совершены немцами на оккупированных территориях. Можно сказать, что устойчивые негативные стереотипы в отношении России непосредственным образом связаны с чувством вины и чувством национального позора, пусть даже вытесненного или подавленного (verdraengt). Острота этого чувства связана с «образом России» в сознании немцев. Трагичность ситуации состоит в том, что непредвзятое знание о России может только усугубить чувство национальной вины, вытесняемое и подавляемое чувство национального стыда и национального позора.

Из этого вытекает и отсутствие интереса среди немцев к тому положительному, что происходит в России. Сейчас некоторые исследователи почти с чувством нескрываемой радости говорят о том, что десятилетия партнерских отношений Советского Союза с ГДР не произвели на восточных немцев никакого заметного культурного влияния. Сомнительность этой характеристики видна, очевидно, только за пределами Германии.

Вместе с этим любая негативная информация о России укладывается на хорошо удобренную почву и воспринимается почти как очередная индульгенция, избавляющая от чувства национального позора.

 

Глава VI «Нормализация» немецкой истории

Книга молодого американского историка Даниэля Гольдхагена «Добровольные пособники Гитлера», изданная в Германии в 1996 году, произвела среди немецкой публики эффект разорвавшейся бомбы. Д. Гольдхаген попытался разобраться в причинах геноцида немцев в отношении евреев. В самом названии была уже сформулирована определенная тенденция. Д. Гольдхаген не скрывал своей точки зрения и считал, что большинство немцев были пособниками А.Гитлера в проведении политики геноцида.

Книга Д. Гольдхагена была издана в Германии огромным тиражом, а споры вокруг нее превратились в общенациональную дискуссию. Но еще до публикации немецкого перевода определенными политическими кругами в Германии была предпринята попытка воспрепятствовать началу новой общенациональной дискуссии в этой стране по поводу нацистского прошлого, которое не желает проходить.

В центре внимания Д. Гольдхагена находится как раз «элиминаторная» расовая политика «третьего рейха». По этой причине в центре его внимания оказались не только нацистские фабрики смерти, но и война на уничтожение против Советского Союза. При этом он уделил особое внимание деятельности так называемых «полицейских батальонов», или отрядов специального назначения, которые шли вслед за регулярными войсками и в задачу которых входило физическое уничтожение «расово неполноценных» людей на оккупированной территории.

Сложно говорить о том, соответствует ли действительности заявление Д. Гольдхагена, что его книга коренным образом повлияет на дальнейшие исследования темы «холокоста». Но можно отметить, что он раздвинул временные рамки в своей книге и попытался проследить историю германского элиминаторного расизма в более широкой исторической перспективе. Можно сказать также, что достаточно большое количество источников оказалось за пределами внимания гарвардского специалиста.

Некоторые немецкие историки, в том числе и Г.Моммзен, упрекали Д. Гольдхагена в том, что при изложении материала он часто использует «газетные ходы», часто уходит от научного стиля изложения, предпочитая эмоциональный. Подобный упрек, как представляется, сложно направить в адрес человека, члены семьи которого стали жертвами расовой политики национал-социалистов.

Один из основных тезисов Д. Гольдхагена состоит в том, что в карательных операциях на оккупированных территориях принимали участие «простые немцы», число которых может составлять от 100 тыс. до 500 тыс. Большинство из них принимали участие в массовых расстрелах, так как они были убеждены в «правительности» антисемитской и расовой политики руководства. В массовых казнях принимали участие сотрудники Имперского ведомства безопасности, войск СС и члены групп специального назначения.

«Как показывает наше исследование методов рекрутирования, а также демогафических структур, – пишет Д. Гольдхаген, – наши оценки действий полицейских батальонов и их членов могут и должны быть перенесены на немецкий народ в целом. Того, что делали эти обыкновенные немцы, следовало ожидать и от других таких же обыкновенных немцев».

Конечно, этот вывод мало кому мог понравиться в Германии. Можно даже согласиться с тем, что он слишком эмоционален и не совсем научен. Однако сути дела это не меняет. Масштабы преступлений нацистской Германии таковы, что неизбежно приводили к необходимости привлекать к участию в элиминаторных операциях большое количество людей, большая часть из которых не были членами НСДАП и не были убежденными антисемитами. Тем не менее большинство из них было убеждено в том, что они действуют «правильно», и они делали это «для блага свого народа». Д. Гольдхаген особенно подчеркивал тот факт, что эти «обычные немцы» убивали, так как были антисемитами и ненавидели евреев. При этом не было предусмотрено никаких наказаний за отказ принимать участие в массовых убийствах безоружных и невинных людей.

Далее Д. Гольдхаген формулирует еще один неприятный для современного немецкого общества тезис. По его мнению, большинство немцев знали о том, что происходит на восточном фронте и на оккупированных территориях и поддерживали это. Если бы Д. Гольдхаген вел полемику с Э. Нольте, он мог бы сказать, что уникальным и чисто немецким явлением следует считать и «элиминаторный антисемитизм», бывший составной частью «научной» расовой идеологии, ставшей официальной в Германии после прихода к власти национал-социалистов.

Автора книги «Добровольные пособники Гитлера» упрекают в том, что он не берет во внимание того факта, что активное участие в операциях по уничтожению местного населения на оккупированной территории Советского Союза принимали не только немцы, но и латыши, литовцы, хорваты и украинцы. Помощь в транспортировке евреев, обреченных на гибель в лагерях смерти, оказывали голландцы и французы. С этим трудно не согласиться, однако это мало что меняет в оценке ситуации в целом. Можно согласиться также и с тем, что Д. Гольдхаген мало внимания уделяет тем преступлениям, которые немцы совершили в отношении цыган, поляков и русских. Некоторые наблюдатели в Германии полагают, что Д. Гольдхаген сделал это умышленно, так как в Израиле некоторые политики пытаются принизить масштабы нееврейского холокоста.

Резкой критике в Германии подвергся также один из основных тезисов Д. Гольдхагена, который исходит из того, что, если нельзя в определенные периоды новейшей германской истории заметить явные следы элиминаторного антисемитизма, то он в таком случае якобы существует в латентной форме.

После выхода перевода книги Д. Гольдхагена в Германии широко обсуждался вопрос о «коллективной вине немцев». По этому поводу журнал «Шпигель» заметил, что во время нацистского правления официально была признана «коллективная вина» евреев, а после победы союзников по антигитлеровской коалиции тезис о коллективной вине был спроецирован на Германию.

Помимо телепередач, посвященных дебатам по поводу книги Д. Гольдхагена, он принял участие во время своей рекламной поездки по Германии в большом количестве так называемых «подиумных дискуссий». Немецкая пресса отмечала тогда, что крупные специалисты с немецкой стороны часто одерживали верх над гарвардским доцентом, но публика чаще всего оказывалась на его стороне. Для многих было удивительным и то, что залы, в которых проводились эти мероприятия, были переполнены. Воздерживаясь от других выводов, скажем только, что это свидетельствует в первую очередь о дефиците информации на эту тему в современном обществе. В тот момент многие в Германии вынуждены были признать, что в обществе существует потребность продолжить обсуждение проблемы «холокоста».

В процессе обсуждения книги Д. Гольдхагена были сделаны и другие весьма важные выводы. Так, многие участники дискуссии признали, что отношение к нацистскому режиму занимает центральное место в структуре национального самосознания большинства современных немцев. Именно поэтому желание публики обсуждать эту тему наталкивается на сопротивление определенных политических групп, в первую очередь так называемых неоконсерваторов.

Остроту дискуссии подогревали также и некоторые публикации. Еще до выхода перевода книги Д. Гольдхагена в Германии в авторитетном журнале «Шпигель» появилась статья под названием «Народ демонов» (Ein Volk der Daemonen). Рассуждениям на тему об особенностях немцев как нации журнал посвятил тогда почти тридцать страниц.

Еженедельник «Цайт» также опубликовал статьи о Д. Гольдхагене еще до появления немецкого перевода, в которых содержалось предположение о том, что книга «Услужливые пособники Гитлера» вызовет в Германии новую общенациональную дискуссию и новый «спор историков».

История с книгой Д. Гольдхагена, однако, имела мало общего со спором историков в Германии в середине 80-х годов. Тогда немецкие историки разделились на два лагеря, а в данном случае все они критиковали Д. Гольдхагена.

Фелкер Ульрих, с публикации статьи которого о книге Д. Гольдхагена в еженедельнике «Цайт» началась новая дискуссия в Германии, заявил о том, что надо еще посмотреть, насколько «элиминаторным» был немецкий антисемитизм в сравнении с антисемитизмом в других странах. Признаюсь, было бы интересно познакомиться с такого рода исследованием. Однако сам Ф. Ульрих ничего пока по этому вопросу не опубликовал.

Ф. Ульрих считает, что Д. Гольдхаген занимает предвзятую позицию и судит немецкую историю и немцев «как прокурор», но в то же время называет его «блестящим гарвардским доцентом».

За пределами Германии этот спор кажется лишенным предмета. Трудно отрицать тот факт, что масштабы проводившейся политики физического уничтожения евреев, русских и других народов были столь огромны, что это, конечно же, предполагало участие «простых немцев» в их реализации.

Интересно отметить, что основные усилия немецких историков были направлены в послевоенное время на то, чтобы «релятивировать» историю «третьего рейха». Успех книги Д. Гольдхагена показывает, каких значительных успехов добились немецкие историки в области «овладения» своей историей. Не случайно, что поводом для «спора историков» в 1980-е годы стала попытка установить определенную связь между русской революцией и политикой геноцида в нацистской Германии и тем самым снять с немцев тяжкое бремя ответственности за истребление миллионов людей.

Д. Гольдхагена некоторые историки обвиняли в том, что он необоснованно говорит о том, что простые немцы, участвуя в убийствах евреев, испытывали большую ненависть, чем тогда, когда они умерщвляли русских военнопленных. Но в данном случае речь идет не о том, кого больше ненавидели «простые немцы» – русских или евреев. Физическое уничтожение и тех и других было частью одной политики, которая проводилась нацистским руководством при поддержке народа и при его непосредственном участии.

После выхода книги в немецком переводе Д. Гольдхаген получил большое количество писем из Германии. Часто это не были в строгом смысле слова письма читателей его книги, но ему писали люди, которые самым внимательным образом следили за ходом дискуссии в средствах массовой информации, и в первую очередь на телевидении. Кстати, части его книги были опубликованы в еженедельнике «Ди цайт», который в разгар «спора историков» предоставлял свои страницы противникам Э. Нольте, в первую очередь Ю. Хабермасу.

Одна из корреспондентов Д. Гольдхагена С. Бюсинг пишет о том, что, наблюдая за дискуссией по поводу его книги, она призналась, что в свое время вынуждена была подавить в себе чувство причастности к национальной вине немцев, буквально она «убежала от него».

Уроженка Нюрнберга, города, где принимались нацистские расовые законы, откровенно говорит о том, что до 12 лет вообще не отдавала себе отчета, что она немка. Но, когда она на уроке истории узнала о холокосте, это было для нее «травмирующим впечатлением».

«Во время моих путешествий за границу, – продолжает С. Бюсинг, – мне пришлось отвечать на вопрос о моей национальной принадлежности. Я с пониманием реагировала, когда меня не обслуживали или называли нацисткой».

При чтении письма С. Бюсинг невольно обращаешь внимание на то, что под «виной немцев» она подразумевает только «холокост», то есть физическое уничтожение евреев во время Второй мировой войны. Это слово, кстати, подвержено процессу постепенной десемантизации и уже почти не означает физическое уничтожение евреев, в том числе и в газовых камерах. А как быть с физическим уничтожением представителей других национальностей во время войны против Советского Союза. Получается, что это чувство вины соответствующим образом препарировано, и в нем нет места «русскому холокосту».

К числу подобного рода семантических казусов можно отнести также выражение «захват нацистами власти». Очевидно, однако, что никакого «захвата» власти не было, а был обыкновенный приход к власти партии, получившей поддержку избирателей.

«Хрустальная ночь» – еще один хороший пример семантической интерпретации истории. Сразу и не вспомнишь, что речь в данном случае идет о еврейских погромах в Германии при явном попустительстве нацистского правительства. По нехитрой задумке авторов этих семантических ухищрений слово «погром» должно тесным образом ассоциироваться с притеснениями евреев в России.

Многие немцы направляли Д. Гольдхагену письма, наполненные чувством возмущения по поводу его книги, которую большинство его корреспондентов не читали. Так, Эрна Лоссов в письме к Д. Гольдхагену рассказывает ему о том, что пришлось пережить некоторым членам ее семьи и ее знакомым во время наступления Красной Армии. Многие женщины, как сообщает Э. Лоссов, были изнасилованы русскими солдатами. Ссылки на массовые изнасилования – характерный прием, к которому многие прибегают в Германии, при этом число якобы оскверненных немецких женщин в представлении большинства граждан исчисляется уже миллионами и продолжает непрерывно расти. Напомним, что до войны как антисемитская, так и нацистская пропаганда внедряли в сознание своих соотечественников образ «похотливого еврея», подстерегающего немецких женщин.

Но даже если не ввязываться в полемику по этому поводу, более логично было бы сделать следующий вывод: все это произошло по вине нацистского руководства. Германия вероломно напала на Советский Союз и пыталась физически уничтожить всех евреев и русских, а также представителей других национальностей. Но если бы Германия не напала на Советский Союз, не пришлось бы страдать и самому немецкому народу. Интересно, как бы Э. Лоссов объяснила правила поведения одному из советских солдат, когда над его женой надругались немецкие солдаты.

Э. Лоссов также кажется, что об «ужасах» Сталина в Германии никто не говорит. Но подобное утверждение означает, что она вообще не читает немецкие газеты, не говоря уже о книгах Э. Нольте. Корреспондент Д. Гольдхагена из Гамбурга ссылается на судьбу сотен тысяч немецких военнопленных, не вернувшихся после войны на родину. Но почему она тогда не говорит о 3,5 млн. советских военнопленных, которые были умышленно умерщвлены в первые месяцы войны, а местное население водили смотреть на них как на «недочеловеков»?

Было бы понятно, если бы современные немцы обвиняли в собственных бедах своих правителей, в первую очередь А. Гитлера. Однако этого не происходит. «Перестаньте сеять семена ненависти!» – восклицает в конце своего послания Э. Лоссов. Это можно воспринимать только как призыв оставить в покое немецкую историю. Но как это можно объяснить, например, Д. Гольдхагену, да и многим другим людям, родственники которых стали жертвами нацистского режима?

Знакомство с некоторыми письмами, направленными читателями этой книги ее автору, позволяет говорить о том, что некоторые из них не знают, какую функцию выполняли полицейские батальоны (например, полицейский батальон 101). Они наивно полагают, что это не специальные подразделения, которые входили вслед за регулярными войсками на оккупированные территории для совершения массовых убийств, а просто обыкновенные полицейские силы. Зато многие из читателей хорошо владеют приемами «сравнительного анализа авторитарных режимов», предложенного Э. Нольте, и считают, что эти истребительные подразделения якобы характерны для большинства не совсем демократических режимов.

Один из читателей-евреев возмущен послесловием к одному из изданий «Услужливых пособников Гитлера», написанным бывшим офицером Советской Армии Львом Копелевым, который считал, что в книге нет ничего нового, она написана бойким фельетонистским языком и лишь напоминает читателю об известном лозунге времен «третьего рейха» «Один народ, один рейх, один фюрер!».

Этот же читатель высказывает мнение, что главным виновником антисемитских настроений является католическая церковь, и в этом отношении ничего не изменилось после второго Ватиканского собора. В этой же связи вспоминает он и известные статьи Мартина Лютера.

Еще один читатель полностью согласен со всем, что написано в книге Д. Гольдхагена, и особо подчеркивает, что немцы должны перестать «постоянно указывать на другие государства для того, чтобы релятивировать свои преступления». Используемая лексика говорит о том, что этот 57-летний читатель из Херршинга в курсе тех дискуссий, которые ведутся в последнее время в Германии по поводу ее недавней истории.

Читатель из Мюнхена Роберт Беннетт не верит в искренность мнения Д. Гольдхагена, которое он высказал в интервью телекомпании Си-Эн-Эн, когда сказал, что немцы изменились после 1945 года. Автор письма считает, что поведение немецкой публики во время многочисленных дискуссий с участием Д. Гольдхагена свидетельствует скорее об обратном. «Эти приемы запугивания, – пишет Р. Беннетт, – как раз напоминают о тех фазах немецкой истории, о которых вы написали, и таким образом подтверждают некоторые из положений, которые содержатся в вашей книге». Один из друзей этого жителя Мюнхена признался ему, что его удивило, что немецкие участники дискуссии не заставили автора книги перед передачей пришить на костюм желтую шестиконечную звезду.

«Действительно, – продолжает автор письма, – от того количества антисемитских высказываний, которые можно услышать в современной Германии, причем – и я должен это подчеркнуть – от обычных, просто образованных немцев, просто захватывает дух». Эти люди с готовностью расскажут вам несколько антиеврейских анекдотов, затем скажут, что фильм «Список Шиндлера» – еврейская пропаганда.

Молодых немцев, по словам автора письма, особенно возмущает тот факт, что кто-то (имеются в виду евреи. – С.Д.) пытается в их стране навязать им какое-то «чувство вины» за преступления предыдущих поколений.

Силли Хельфрих в письме к автору книги благодарит его за правду и признается, что ее еще в молодости поразила та «стена молчания» и «нежелания ничего знать», которая отделяла и продолжает отделять большинство немцев от суровой исторической правды. Она также вспоминает о том, что в 1955 году из советского плена возвращались (!) не только простые немецкие солдаты, но и убийцы.

Манфред Редер из Шварценборна обращает внимание на то, что один из организаторов этих дискуссий, известный журналист Гвидо Кнопп (по всем показателям – сторонник Э. Нольте. – С.Д.) многое делает для того, чтобы сделать их несбалансированными. «Эти участники дискуссии, – продолжает автор письма, – известны тем, что представляют одну и ту же основную точку зрения». Эти дискуссии, кстати, проходили под общим названием «Добровольные пособники Гитлера?», то есть организаторы добавляли знак вопроса, как бы заранее сомневаясь в верности основного тезиса автора книги. Еще одна читательница сообщает о том, что она хотела купить билет в Мюнхенскую филармонию, чтобы поприсутствовать на дискуссии, но все билеты были проданы.

* * *

Известный современный писатель Мартин Вальзер оказался в центре очередного скандала в Германии после того, как 11 октября 1998 года выступил с речью по случаю присуждения ему Национальной премии германской книготорговли в церкви святого Павла, где в XIX веке закладывались основы парламентского строя этой страны. Но знаменательность места только усилила резонанс. Кстати, эта премия традиционно в Германии называется также «премией мира».

М.Вальзер в своей благодарственной речи призвал соотечественников «подвести черту» под бесконечными спорами в стране относительно ее нацистского прошлого. Некоторые политики, по его мнению, используют «Аушвитц» в своих политических целях, размахивают им как «моральной дубиной», мешают, таким образом, немецкому народу стать «нормальным народом и нормальным обществом».

Собравшаяся в церкви элита современного немецкого общества встретила подобные высказывания М. Вальзера с большим энтузиазмом и разразилась аплодисментами. Тюбингенский университет даже признал речь М. Вальзера лучшим публичным выступлением в 1998 году.

Это выступление кажется достаточно странным. М. Вальзер утверждает, что средства массовой информации в Германии «беспрерывно показывают наш позор», то есть публикуют материалы о нацистском прошлом страны. Но это явное преувеличение. Такого рода публикации и документальные фильмы, несомненно, есть, но это далеко не каждодневное явление в Германии. К тому же не следует забывать, что были длительные периоды в истории этой страны, когда о ее неприятном прошлом предпочитали вообще ничего не говорить.

М. Вальзер признается, что, когда такие передачи показывают по телевидению, он «отворачивается» и перестает их смотреть. Тем не менее он успел сделать вывод, что часто такого рода публикации не преследуют цель, связанную с памятью, с историческим сознанием. Писателю кажется, что тема национального позора Германии «используется в современных целях». «Всегда ради достойных, хороших целей. Но это инструментализация», – заключает лауреат.

«Дрожа от собственной смелости, – продолжает М. Вальзер. – я говорю о том, что Аушвитц не подходит для того, чтобы превратиться в рутинную угрозу, во всенепременное средство устрашения, в моральную дубину или в необходимое упражнение. То, что проходит процедуру ритуализации, обладает лишь поверхностным качеством. Но под какое подозрение попадает тот, кто говорит, что немцы – это «нормальный народ», «совершенно нормальное общество».

М. Вальзеру очень не нравился проект мемориального комплекса жертвам холокоста, который, как я говорил, построен и открыт в Берлине. Немецкий писатель называет этот проект «забетонированным в размерах футбольного поля кошмаром» и «монументализацией позора».

Ссылаясь на немецких философов Гегеля и Хайдеггера, М. Вальзер приходит к выводу, что чистая совесть вообще не может существовать и что это состояние можно только сравнить с отсутствием головной боли у человека.

М. Вальзер утверждает, что в Германии существуют «солдаты общественного мнения», которые, вооружившись «моральными пистолетами», заставляют писателей иметь соответствующее мнение, в первую очередь относительно нацистского прошлого Германии.

Обращает на себя внимание, что слово «нацизм» или «нацистский» в ходе развернувшейся полемики почти не употребляется. В основном используются десемантизированные термины «Аушвитц», «холокост» или еще более туманный «шоа». То есть речь идет только о старом германском споре между немцами и евреями. Однако исторический контекст преступлений немцев периода национал-социализма значительно шире, он включает в себя в том числе и те преступления, которые были совершены или запланированы на территории Советского Союза. Даже эти запланированные преступления, несомненно, должны учитываться, так как они не произошли не потому, что немцев вдруг охватило чувство экзистенциального стыда. Просто в первую очередь русские да и другие народы Советского Союза оказались сильнее.

Одним из первых на речь М. Вальзера отреагировал председатель Еврейского совета Германии теперь уже покойный Игнатц Бубис. Он обвинил лауреата премии в антисемитизме и назвал его «духовным поджигателем».

И. Бубис обвинил М. Вальзера еще и в том, что тот в своем выступлении четыре раза употребил слово «стыд» и ни разу – слово «преступление». Очевидно, что он это сделал не случайно. Создается впечатление, что свобода совести ему нужна лишь для того, чтобы бесконтрольно заниматься ее искусственным облегчением за счет выгодной для немцев, но неприемлемой для большинства других народов интерпретации истории.

По сути дела выступление М. Вальзера и реакция на него И. Бубиса привели к тому, что в Германии разразилась очередная общенациональная дискуссия по поводу своего все еще не проходящего прошлого.

Издатель влиятельного журнала «Шпигель» Рудольф Аугштайн (покойный) поспешил заявить, что могущественный в прошлом франкфуртский «строительный лев» (имеется в виду И. Бубис. – С.Д.) попал «в общественный офсайд».

Клаус фон Донаньи, тогдашний бургомистр Гамбурга, предложил своим соотечественникам еврейского происхождения спросить себя, а как они сами вели себя, когда национал-социалисты после 1933 года приступили сначала к физическому уничтожению инвалидов, гомосексуалистов и цыган.

К. фон Донаньи пытается защитить право на то, чтобы у М.Вальзера была его собственная совесть. «Но Вальзер защищает свое право иметь свою собственную совесть», – восклицает он.

Но кто оспаривает это право? Проблемы с сознанием отдельных немцев и их национальным самосознанием возникают потому, что многим, и не только за пределами этой страны, кажется, что они не готовы признать масштабы совершенных ими страшных преступлений.

К. фон Донаньи задает еще один, на сей раз уже более каверзный вопрос о том, как бы вели себя евреи, если бы они были вынуждены принимать участие в физическом уничтожении немцев – своих сограждан. Это, конечно же, очень смелое предположение. Но смысл его сводится к тому, что евреи в нацистской Германии лишь «случайно» оказались жертвами, а вот если бы они не были жертвами, то сами могли бы принять активное или пассивное участие в физическом уничтожении других народов.

На это очень сомнительное заявление К. фон Донаньи довольно язвительно отреагировала либеральная берлинская газета «Тагесцайтунг», сообщив своим читателям о том, как евреи чуть было не приняли участие в холокосте (имеется в виду как палачи, а не как жертвы).

В Германии странным показалось то, что подобного рода обвинения в адрес евреев были высказаны со стороны представителей «этаблированных», признанных обществом и считающих себя демократическими партий. Многие также недоумевали по поводу того, что заставило К. фон Донаньи, отец которого стал жертвой нацистского режима, выступить с такого рода сомнительными заявлениями. Заметим также, что его открытое письмо было опубликовано в газете «Франкфуртер альгемайне цайтунг», которая, несмотря на свою порой крайне правую ориентацию, также считает себя демократической, возможно, даже и либеральной.

Современных немцев возмущает, что им часто их же политические союзники, особенно англичане, напоминают об их национал-социалистическом прошлом. Очень популярный в Англии телесериал «Faulty Towers», где в юмористическом плане затрагивается тема «немцы и война» вызвал в Германии плохо скрываемое раздражение и резкую критику. Не означает ли это, что немцы занимаются теперь «нормализацией» своей истории и за пределами страны?

К. фон Донаньи замечает в связи с этим, что Германия «помечена» остальным миром, и немцы несут на своем национальном теле эту ужасную «каинову печать». Но возникает вопрос, а не является ли все это справедливым, и нужно ли против этого бороться? Ведь борьба против этого неизбежно повлечет за собой необходимость подкорректировать историю.

Уже в нашу страну проникли эти подтасованные концепции, которые планировались первоначально только для внутреннего потребления. У нас уже запущены термины «холокост», «шоа», «нормализация», «историзация» и т. д. Удивительным образом почти все варианты толкования спорных моментов напоминают подходы Э. Нольте и немецких неоконсерваторов вообще. Можно ли поверить в то, что это происходит случайно?

* * *

Два года назад в Германии разразилась очередная «дискуссия историков». На этот раз поводом послужила книга берлинского историка австрийского происхождения Йорга Фридриха «Пожар – Германия в бомбовой войне 1940–1945 гг.». Книга уже разошлась небывалым тиражом (более 100 тыс. экземпляров). Отрывки из нее миллионными тиражами были напечатаны в бульварной газете «Бильд». В дискуссию по поводу ее включились крупнейшие немецкие газеты, журналы и телеканалы.

Книга посвящена налетам британской и американской авиации на германские города во время Второй мировой войны. В результате этих налетов погибло около 700 тыс. немцев, 80 тыс. из этого числа были дети. Оправданы ли эти бомбардировки, кто виноват в гибели такого большого количества гражданского населения – вот центральные вопросы, которые ставит Й. Фридрих. Он предпринимает попытку представить немцев как жертв, а У. Черчилля как военного преступника.

Никто не ставит под сомнение страдания немецкого народа во время второй мировой войны. Собственно конфликт возникает тогда, когда немцы вместо того, чтобы считать виноватыми себя и своих политических лидеров, перекладывают вину на других, в данном случае на англичан.

Некоторые немецкие издания, правда, немногочисленные (например, «Die Zeit») делают в адрес Й. Фридриха два достаточно серьезных замечания. Во-первых, автор не учитывает военно-политический контекст бомбардировок и, во-вторых, странным образом избегает моральных оценок.

Для Й. Фридриха эти замечания не являются неожиданными. Он действительно превратился из критика гитлеровского режима в его апологета. Он сам это достаточно остроумно прокомментировал, заметив, что и у правды бывает своя конъюнктура.

Более трезвые исследователи признают, что не британцы изобрели «ковровые бомбардировки», в том числе или даже в первую очередь направленные против гражданского населения. Немецкие военно-воздушные силы «Люфтваффе» широко пользовались именно такими бомбардировками (воздушная атака на центр Варшавы в 1939 г., разрушение Роттердама в мае 1940 г. или налет на Ковентри в ноябре 1940 г.). Немцы просто как обычно переоценили свои силы и недооценили силы противников. В противном случае, как этого и хотели немцы, вся Англия была бы в руинах.

Таким образом, для наблюдателя из Лондона, Варшавы или Москвы эти area bombings выглядит совершенно иначе. В этом смысле многие справедливо скажут словами того же Харриса, что немцы получили по заслугам; они именно то пожали, что сами и посеяли.

Одно несомненно – своей книгой Й. Фридрих в очередной раз спровоцировал общенациональную дискуссию по поводу истории и ее интерпретации в Германии. Он также еще раз напомнил о том, что преступления немцев во время Второй мировой войны сознательно замалчивались в этой стране. Немцы теперь после уже 60-летнего замалчивания начинают говорить о проблемах своей недавней истории. Но они пытаются представить себя в качестве жертв, надеясь, что такой подход снимет с них тяжкое бремя исторической ответственности.

Очень точно сказал Томас Манн из своего американского далека о бомбардировках немецких городов. Сначала он выразил сочувствие своим «соотечественникам» по поводу разрушения его родного Любека. Но затем сделал очень точное замечание: «Я думаю при этом о Ковентри, и мне нечего возразить против преподнесенного нам урока, который состоит в том, что за все надо платить».

Большие тиражи книги Й. Фридриха красноречиво говорят о популярности темы «немцы как жертвы». Политические мутации Й. Фридриха имеют под собой весьма разумную основу. Он слишком хорошо знает своих соотечественников. Тело немецкого народа, воплощенное в понятии «Volksgemeinschaft», осталось верным своему фюреру. Немцы продолжают верить в «справедливость» войны против России, продолжают верить в доблестных и благородных немецких солдат и т. д.

Общенациональная дискуссия в ФРГ по поводу роли вооруженных сил нацистской Германии (вермахта) в преступлениях гитлеровского режима является продолжением тех споров относительно новейшей истории Германии, которые ведутся в последнее время в этой стране. Это тема – наиболее сложная, так как затрагивает десятки миллионов бывших солдат вермахта.

Организованная гамбургским институтом социальных исследований выставка под названием «Преступления вермахта. Измерения войны на истребление 1941–1945 гг.», открытая в конце 2001 года в Берлине, являлась продолжением выставки «Война на уничтожение. Преступления вермахта в 1941–1945 гг.». Основу этой выставки составляют фотографии, а также другие документы той эпохи, включая письма простых солдат с восточного фронта. Собранные вместе, они во многом впервые показывают гражданам ФРГ страшную правду о преступной войне Германии против Советского Союза.

Первая выставка вызвала небывалый интерес в немецком обществе. С 1995 по 1999 год она была показана в 33 городах Германии и Австрии. Ее обсуждение во всех без исключения средствах массовой информации стало причиной общенациональной дискуссии о преступлениях вермахта и об отношении к своей истории.

Дискуссии вокруг этой выставки показали, что граждане Федеративной Республики практически ничего не знают о войне против Советского Союза и о методах ее ведения.

У выставки и ее организаторов нашлось в Германии, естественно, немало противников, которые добились ее закрытия в 1999 году под предлогом того, что некоторые фотографии были неточно описаны. Это случилось потому, что в планах организаторов было показать выставку не только в Германии, но и за ее пределами, в том числе и в США. Реализация этих планов, несомненно, нанесла бы существенный урон престижу ФРГ на международной арене. Так что намерения противников выставки, добившихся ее временного закрытия, вполне понятны.

«Новая» выставка по своей сути представляет собой не более чем уточненный вариант первого издания. К этому можно добавить, что проведены структурные изменения и включены некоторые дополнительные разделы.

До сих пор в немецком обществе принято считать, что солдаты и офицеры вермахта, несмотря на отдельные преступления гитлеровского режима на восточном фронте, «сохранили свою честь». Выступая в 1951 году перед бундестагом, канцлер ФРГ Аденауэр заявил, что количество преступлений, совершенных офицерами вермахта, столь незначительно, что это никак не затронуло «честь вермахта». Даже главнокомандующий вооруженными силами НАТО в Европе генерал Д. Эйзенхауэр сделал в том же году, уступая давлению Аденауэра, похожее заявление. В начале 50-х годов по всей Германии прокатилась волна повальных амнистий в отношении «военных преступников», и многие участники преступной войны на восточном фронте стали с гордостью носить железные кресты.

При определении степени виновности вермахта в преступлениях фашизма следует также принимать во внимание основные структурные характеристики фашистского государства, основанного на принципе «фольксгемайншафт», то есть своего рода полном единении идеологии и целей фашизма и всего немецкого народа. Даже Вальтер фон Браухич еще в 1938 году признавал, что «у вермахта и у национал-социализма одни духовные корни».

Свою роль в оправдании роли вермахта в войне на восточном фронте сыграло и то обстоятельство, что на Нюрнбергском процессе в 1946 г. из верхушки вермахта только Кейтель и Йодль были осуждены и приговорены к смертной казни.

Было бы наивно полагать, что выставка «Преступления вермахта» кого-то в Германии переубедила. В большей степени она интересна тем, что показывает, насколько далеко от реальной действительности представление большинства населения этой страны о Второй мировой войне и особенно о войне против Советского Союза. Во многих выступлениях по поводу выставки можно было услышать мнение о том, что солдаты вермахта «защищали в войне свое отечество и свой народ».

В то же время многие противники выставки воспользовались ею для того, чтобы в очередной раз отрицать преступления третьего рейха и проповедовать идеи национал-социализма. Об этом свидетельствуют многочисленные выступления против выставки.

Мифологизация или «ремифологизация» вермахта затронула, как это ни покажется странным, и нашу страну. Вероятно, это связано с признанием высокой эффективности военной машины третьего рейха и качества военной техники. При этом часто не принимается во внимание тот факт, что нацистская Германия была в первую очередь эффективной машиной по физическому уничтожению людей.

В этой связи один из видных израильских историков справедливо заметил, что самые крупные победы вермахт одержал не на полях сражений, а в сфере политики.

Сейчас кажется действительно непонятным, почему Нюрнбергский трибунал по сути дела оправдал вермахт и его верховное командование, не включив его в число преступных организаций. Вероятно, все это способствовало такому серьезному искажению исторического контекста в Германии, что дает основание многим нынешним гражданам этой страны считать преступную войну против Советского Союза «немного» справедливой, а вермахт и его солдат причислять к лику святых.

Во время вынужденного перерыва в работе выставки многие газеты в Германии подводили предварительные неутешительные итоги. Смысл ряда публикаций сводился к тому, что довоенная Германия – это страна, состоявшая из преступников, их попутчиков и тех, кто предпочитал молчать, зная о творящихся преступлениях, и именно поэтому так тяжело спустя более 50 лет после окончания войны говорить в этой стране о совершенных преступлениях. Этим отчасти объясняется и то обстоятельство, что в демонстрациях в защиту «чести солдат вермахта» принимали и продолжают принимать участие большое количество молодых людей, которые – и это вполне объяснимо – не имеют правильного представления об истории своей страны.

Любопытна реакция правых политических кругов в Германии на эту выставку. Так, баварский ХСС выступил со специальным заявлением, в котором она была названа попыткой «очернения всех немцев». По словам редактора газеты «Байерн курир» Флориана Штумфалля, эта выставка есть попытка провести «истребительную в моральном отношении военную кампанию» против всего немецкого народа.

Правые, в том числе и праворадикальные группировки, используют выставку как повод в очередной раз встать на защиту «чести» солдат вермахта. Интересно отметить, что в Мюнхене их позиция совпадала с позицией ХСС.

Дискуссия по поводу выставки «Преступления вермахта» интересна не тем, что она напоминает немцам о преступном характере войны, которую вела Германия против Советского Союза, и об участии в этих преступлениях солдат и офицеров вермахта. Этот факт не требует дополнительных доказательств. Интерес представляет отношение граждан ФРГ к своей истории. И в этом отношении Германия в очередной раз демонстрирует эффективность своей системы, на этот раз системы «забвения» истории и «вытеснения» неприятных исторических фактов.

В дискуссии по поводу роли вермахта во Второй мировой войне самую активную роль принимали и продолжают принимать представители Польши, Чехии, Словакии, Израиля и других стран. Россия в этих дискуссиях по непонятным причинам должного участия не принимает.

 

Глава VII «Союз изгнанных» против Ялты и Потсдама

Вопрос об «изгнанных» приобрел в последнее время в Германии исключительную остроту и стал предметом очередной общенациональной дискуссии, связанной с историей страны.

Начало дискуссии на эту тему было положено в начале 2002 года, когда в Германии вышла в свет новая книга лауреата Нобелевской премии по литературе немецкого писателя Гюнтера Грасса «Траектория краба», в которой речь идет о трагической судьбе пассажиров теплохода «Вильгельм Густлофф», потопленного в январе 1945 года советской подводной лодкой. На этом корабле было около тысячи военных и девять тысяч гражданских лиц, спасавшихся от Красной Армии.

В ходе обсуждения в немецкой печати этой книги акцент делается на страданиях гражданских лиц, находившихся на борту «Вильгельма Густлоффа». Вместе с тем тот факт, что там находилась тысяча солдат вермахта и что, следовательно, этот корабль был нормальной целью для советской подлодки, отходит на второй план.

Эта книга, кстати, вышла в России без соответствующего исторического комментария (характерно, что она издана при финансовой поддержке Института Гёте, то есть министерства иностранных дел Германии).

Вслед за этим в немецкой печати и на телевидении появилось огромное количество публикаций о судьбе беженцев и перемещенных. В Германии принято считать, что эта тема, в первую очередь страдания гражданских лиц, бежавших от наступающей Красной Армии, либо насильственно переселенных, умышленно замалчивалась. Акцент в материалах на эту тему продолжает делаться на чисто человеческих страданиях, выпавших на долю тех немцев, которые были вынуждены либо по собственной воле, либо по принуждению покинуть родные места.

Не самый консервативный журнал «Шпигель» посвятил недавно целую серию материалов страданиям перемещенных после Второй мировой войны немцев. Читателя подводят к мысли о том, что главные зверства во время войны были совершены мстительными чехами и поляками; что же касается особождения советскими солдатами Германии от нацизма, то они только и делали, что насиловали и грабили «беззащитное» немецкое население.

Большую серию фильмов на эту душещипательную для немцев тему подготовил второй канал немецкого телевидения, что вызвало также общенациональное обсуждение этой проблемы в стране.

В начале июня 2004 года президент Чехии Вацлав Клаус опубликовал в газете «Млада фронта Днес» статью, в которой он назвал депортацию немцев с территории Чехословакии после окончания Второй мировой войны «превентивной мерой», а также мерой наказания. Чешский президент особо подчеркнул тот факт, что все эти действия получили полное одобрение союзников по антигитлеровской коалиции.

Насильственное переселение немцев в то время, действительно, воспринималась союзниками как превентивная акция, направленная на предотвращение в будущем войны в Европе.

В. Клаус также особо подчеркнул в своей статье, что депортации немцев были лишь следствием, у которой были свои причины.

Председатель немецкого «Союза изгнанных» Э. Штайнбах назвала эту публикацию В. Клауса «пощечиной для Европы». За этим последовало обвинение в том, что чехи якобы не соответствуют «европейским стандартам».

Председатель Землячества судетских немцев и член ХДС Бернд Поссельт назвал В. Клауса эпигоном бывшего президента Чехословакии Эдуарда Бенеша. Для немца это должно, вероятно, звучать как оскорбление. Но для чехов, которые поставили памятник своему бывшему президенту перед министерством иностранных дел, такая характеристика может показаться довольно лестной. Публикация президента Чехии В. Клауса была сделана по определенному поводу. Он, таким образом, включился в полемику с пражским публицистом и историком Эмануэлем Мандлером, который утверждает, что принудительное выдворение немцев с территории Чехословакии после Второй мировой войны было «первым шагом на пути создания национального славянского государства». Не без оглядки на соседнюю Германию В. Клаус заявил, что чехи совершили в отношении немцев «отвратительные преступления». Однако, добавил он, если бы не было разрушения Чехословакии, не было бы и депортации.

Исторические аналогии – дело довольно сомнительное. Однако в последнее время нельзя не заметить определенное сходство с ситуацией накануне Второй мировой войны. Речь идет в первую очередь о нежелании определенных политических кругов Германии признать справедливость итогов войны. А в 30-е годы прошлого века немцы не хотели признать положения Версальский договор и цинично нарушали его положения, ставя интересы германской нации выше международного права.

Немцы уже получили вновь бывшую Восточную Германию. Для выполнения плана осталось немного – Силезия, Моравия, Богемия и Калининградская область – бывшая Восточная Пруссия. После того, что произошло с ГДР, эта задача не кажется уже такой безнадежной.

Главная цель «Союза изгнанных» – возвращение Германии к границам 1937 года. «Союз изгнанных» продолжает пытаться представить депортированных немцев в качестве чуть ли не главных жертв Второй мировой войны. Любая попытка поставить эту проблему в нормальный исторический контекст вызывает у них яростное возмущение. Но сути дела это, конечно же, не меняет.

Напомним, что массовые депортации начались именно в Германии сразу после прихода нацистов к власти в 1933 году. К этому времени на ее территории проживали 500 тыс. евреев. Из этого числа 60 %, то есть 300 тыс. евреев – граждан Германии, были вынуждены покинуть страну. Из Австрии были выдворены 130 тыс. человек, а из Богемии и Моравии – 30 тыс. Это была хорошо организованная депортация по расовому признаку.

В Германии массовая депортация евреев связана в определенной мере с именем шефа Главного управления имперской безопасности (РСХА) и «имперского протектора» Богемии и Моравии Райнхардта Гейдриха, имевшего непосредственное отношение к программе физического уничтожения евреев.

Так, известный немецкий историк Кристиан граф фон Кроков серьезно предлагает считать Р. Гейдриха «спасителем» евреев. Тот же фон Кроков совершенно серьезно говорит о том, что количество «спасенных» таким образом Р. Гейдрихом евреев было бы значительно больше, если бы в тот момент одна из стран согласилась принять у себя большее количество депортированных евреев.

При этом факт противозаконной и насильственной депортации и конфискации имущества в мирное время отходит на второй план.

К. фон Кроков также совершенно не может понять, почему чехи убили «рейхспротектора» Богемии и Моравии Р. Гейдриха. Он же отменил комендантский час, обеспечил рабочие места! Историк убежден в том, что сами чехи не имели оснований для убийства. Все это якобы – лишь коварные замыслы англичан.

Кроков, правда, ничего не говорит о том, какая участь ожидала чехов и словаков в рамках программы германизации Европы.

Как бы то ни было, 27 мая 1942 года чехи Ян Кубиш и Йозеф Габчик совершили успешное покушение на «рейхспротектора» Богемии и Моравии. Р. Гейдрих в это время ехал из пригородного замка в Прагу в открытом автомобиле без охраны.

«Рейхспротектор» Богемии и Моравии, кстати, жил в замке, экспроприированном у бывшего владельца, которого в принудительном порядке депортировали в Палестину.

Один из чехов бросил в проезжавший автомобиль бомбу, которая попала под заднее правое колесо. От полученных ранений Р. Гейдрих скончался 4 июня 1942 года.

А. Гитлер был вне себя от ярости, когда узнал о покушении на жизнь Р. Гейдриха. В то время на глаза «фюреру» случайно попал чешский шахтерский городок Лидице. Тут же последовал приказ – все мужское население расстрелять, женщин направить в концентрационный лагерь (для последующего уничтожения), детей, способных к «онемечиванию», передать в семьи членов СС, остальных «воспитывать другими методами», сам город сжечь и сровнять с землей. А. Гитлер приказал расстрелять 10 тыс. чехов. Его с трудом удалось уговорить немного снизить эту цифру – рейху были нужны рабочие руки.

В результате 199 мужчин были убиты, 184 женщины направлены в концентрационный лагерь Равенсбрюк, а из 98 детей после окончания войны удалось отыскать только 16. Всего к 1 сентября 1942 года немцы расстреляли 1357 чехов (все это были, конечно же, совершенно невинные люди).

Перед расстрелом чехов раздели, их трупы были сброшены в глубокий ров. Карманы их одежды были проверены, содержимое конфисковано. В завершение пьяные эсэсовцы и гестаповцы (спиртное они закупили на деньги расстрелянных чехов) устроили себе небольшой праздник – застрелили двух собак и сбросили их вниз на гору трупов.

Завершающим этапом этой операции была конфискация овец, коров и гусей, которых перегнали в соседний город.

Руководство СС и гестапо предприняли большие усилия для того, чтобы выйти на след тех лиц, которые осуществили покушение на жизнь «рейхспротектора». В процессе этих поисков им удалось запеленговать радиопередатчик в чешском городке Лешаки. В результате 24 июня 1942 года мужское и женское население Лешаков было расстреляно.

Все эти бесчеловечные акции «возмездия» вызвали среди немецкого населения оккупированной Чехословакии «глубокое удовлетворение» (Glotz, 159).

Уже в 1941 году в своем радиообращении чехословацкий президент Э. Бенеш заявил о том, что целью немцев является уничтожение чехов и словаков как нации. (Glotz, 185). Разумеется, Э. Бенеш хорошо понимал, что ожидало чехов и словаков в будущем в условиях немецкой оккупации. Не случайно Р. Гейдрих пригласил в Прагу А. Шпеера, они вместе любовались красотой этого «немецкого» города, строили планы дальнейшего его «онемечивания» и избавления от «осколков» (этот термин употреблял Гитлер относительно негерманского населения Австро-Венгрии, а Г. Геринг презрительно называл чехов «ошметками» и «смешными карапузами»).

12 мая 1945 года Э. Бенеш дал свою оценку немцам: «В этой войне немецкий народ утратил человеческий облик… этот народ предстает перед нами как страшное чудовище в человеческом облике. Мы сказали себе, что мы должны полностью ликвидировать немецкую проблему в нашей республике» (Glotz, 186).

Так называемые 10 декретов Э. Бенеша были приняты на основе заявления правительства Чехословакии от 5 апреля 1945 года, принятого в городе Кошице. Это заявление рассматривается как своего рода политическая преамбула к последовавшим за ним декретам. После Второй мировой войны около 3 млн. судетских немцев были депортированы с территории Чехословакии. Возможно, сейчас эта акция чехословацкого руководства и не выглядит справедливой. Однако не надо забывать, что подавляющее большинство судетстких немцев активно поддерживали нацистский режим, а многие из них непосредственно принимали участие в преступлениях нацистов.

Формальным основанием для депортации судетских немцев было, с точки зрения правительства Чехословакии, их иностранное гражданство, так как большинство из них стали после оккупации этой страны нацистами подданными «третьего рейха».

В соответствии с принятым 26 июня 1945 года декретом на территории Чехословакии была конфискована собственность «немцев, мадьяр, а также других предателей и врагов чешского и словацкого народов». При этом следует иметь в виду, что в декрете подчеркивается, что этнические немцы или венгры, принимая подданство иностранного государства (в данном случае Германии) утратили на территории Чехословакии свои гражданские и имущественные права.

Накануне праздника Рождества 1946 года Э. Бенеш в своем приветственном обращении к нации особо подчеркнул тот факт, что эти праздники впервые за долгое время «пройдут без немцев».

Не удивительно, «изгнанные» вновь и вновь нападают на Бенеша и пытаются демонизировать его. 14–15 мая 2005 года в немецком городе Аугсбурге состоялся очередной, 56-й по счету, съезд Землячества судетских немцев, на котором выступил его председатель Бернд Поссельт. Он заявил, что депортация немцев из Чехословакии является «задуманной еще в период между двумя войнами и хладнокровно осуществленной этнической чисткой и геноцидом». Он также отметил, что примирение с чехами возможно только в случае признания «права на родину» для судетских немцев.

Б. Поссельта особенно возмущает 5-й декрет Бенеша, на основании которого все немцы на территории Чехословакии считались «ненадежными лицами».

А официальный представитель Землячества судетских немцев и бывший председатель баварского ландтага Йоханн Бем обвинил чешские власти в «политической слепоте». Й. Бем потребовал также в достаточно резкой форме от чешского президента Вацлава Клауса, чтобы тот прекратил свою «агрессивную пропаганду» против конституции Евросоюза.

Кроме того, Й. Бем обвинил Г.Шредера в том, что тот, якобы, находясь за границей, «плохо отзывается об изгнанных».

К Поссельту и Бему присоединился премьер-министр Баварии Эдмунд Штойбер. На встрече «Союза изгнанных» он также потребовал от Чехии отмены декретов Бенеша, а кроме того выступил за отмену законов о депортации немцев из «Восточной Центральной Европы». Такая формулировка может включать в себя и калининградский аспект, хотя до сих пор прямых заявлений на эту тему у бывшего официального кандидата в канцлеры Германии не было.

Экономический вопрос также играет в этом разгорающемся конфликте определенную роль, так как отмена ялтинских и потсдамских решений или декретов Бенеша сделала бы возможным постановку вопроса о возвращении собственности (как это уже произошло Венгрии и в Эстонии).

Все это вызывает ответную реакцию в Чехии. Один из депутатов чешского парламента сказал недавно, что, по его мнению, уже образовалась «европейская ось зла», которая проходит через Берлин, Вену и Будапешт. Чешский депутат не случайно упомянул Вену, так как лидер Свободной партии Австрии Йорг Хайдер тоже требует от Чехии отмены декретов Бенеша.

Совершенно очевидно, что Землячество судетских немцев, как и «Союз изгнанных» в целом, добиваются «признания своих прав». Но за этим невинным, на первый взгляд, требованием скрывается претензии на утраченную собственность, а также желание пересмотреть итоги Второй мировой войны.

Лидеры Землячества судетских немцев все более настойчиво сравнивают бывшего президента Чехословакии Э. Бенеша и И. Сталина. Симпатизирующие «Союзу изгнанных» немецкие историки пытаются представить дело таким образом, что инициатива относительно депортации этнических немцев исходила якобы от И. Сталина.

Это сравнение делается для того, чтобы поставить под сомнение легитимность послевоенного устройства как в Чехословакии, так и в Европе в целом. Можно сказать, что выдвижение подобных требований есть не что иное, как попытка политического реванша.

Совершенно очевидно, что «Союз изгнанных» пытается поставить под сомнение Потсдамские договоренности, принятые странами антигитлеровской коалиции. Даже бывший президент ФРГ Й. Рау позволил себе назвать тегеранские, ялтинские и потсдамские договоренности «вопиюще несправедливыми».

Упоминавшийся уже Бернд Поссельт пытается также привлечь на свою сторону определенную часть венгров и поставить под сомнение так называемые парижские соглашения, по которым некоторые населенные венграми территории отошли к Чехословакии, Югославии и Румынии.

Логика защиты, точнее говоря, логика нападения политических сторонников «Союза изгнанных» достаточно очевидна. Они заявляют о том, что «нельзя одну несправедливость (читай – преступления нацистской Германии) исправлять при помощи другой (читай – декреты Бенеша). Если следовать этой «логике», тогда страны антигитлеровской коалиции должны были бы попросить прощения у немецкого народа за то, что нацистской Германии было нанесено военное поражение.

Кстати американские и британские оккупационные власти не считали вопрос о депортированных судетских немцах вопросом политическим и запрещали образование в Баварии и Баден-Вюртемберге политических объединений подобной ориентации. Им запрещалось также издавать периодические издания. Однако активисты движения изгнанных создавали уже тогда свои организации под видом религиозных сообществ.

И Э. Штойбер, и Б. Поссельт, и Э. Штайнбах говорят о том, что они не преследуют каких бы то ни было материальных целей. Но легко себе представить, что в случае отмены этих декретов образуется легальный вакуум, который и собирается заполнить «Союз изгнанных».

Землячество судетских немцев – достаточно влиятельная политическая организация, численность которой составляет 200 тыс. человек. В 56-м съезде землячества приняли участие 50 тыс. делегатов. Председатель Землячества Б. Поссельт заявил на съезде, что у его организации нет проблем с преемственностью, так как, по его словам, все больше молодых людей проявляют интерес к работе «Союза изгнанных».

Еще раз подчеркнем, что требования «Союза изгнанных» и его дочерней организации Землячества судетских немцев ставят под сомнение всю систему послевоенного устройства в Европе, в том числе и присоединение к СССР Калининградской области как части бывшей территории третьего рейха.

 

Глава VIII Прошлое, которое не проходит

3 октября 2003 года депутат германского бундестага Мартин Хоманн (Martin Hohmann), выступая перед своими избирателями по поводу национального праздника Дня единения в городе Фульда (земля Гессен), заявил, что евреев можно было бы назвать «преступным народом» на основании тех преступлений, которые они совершили в России после прихода большевиков к власти. Сотни собравшихся по поводу своего национального праздника избирателей приветствовали такое предложение своего депутата бурными аплодисментами.

Через несколько недель речь М. Хоманна стала достоянием широкой общественности в Германии, что послужило началом очередного крупного политического скандала.

Собственно бороться за «справедливость» для немцев депутат бундестага М. Хоманн начал сравнительно давно. В основном его роль сводилась к тому, что он время от времени требовал, чтобы компенсации за «принудительные работы» во время Второй мировой войны выплачивались не только иностранцам, но и немцам. Однако до поры до времени его экстравагантные требования не привлекали пристального общественного внимания – тем более, что попытки представить немцев в качестве «жертвы», предпринимаются в последнее время в Германии подозрительно часто.

В своих исторических изысканиях М. Хоманн опирается в основном на известную книгу Генри Форда «The international Jew», написанную в 1919 году и насыщенную обвинениями в адрес евреев. Депутат бундестага услужливо сообщил сочувствующей аудитории, что эта книга вышла в Америке тиражом в 500 тыс. экземпляров и переведена на 16 языков.

Для многих наблюдателей это выступление депутата парламента не было неожиданным. Здесь уместно вспомнить то, о чем мы уже упоминали: так называемый «спор историков», полемику известного писателя Мартина Вальзера с ныне покойным председателем Еврейского совета Игнатцом Бубисом, деятельность «Союза изгнанных», последние произведения Гюнтера Грасса, а также книги Йорга Фридриха, посвященные массированным бомбардировкам немецких городов союзнической авиацией в последние месяцы второй мировой войны. Все эти люди пытаются препарировать недавнюю германскую историю, «подвести черту» под обвинениями в адрес немцев и даже представить их в качестве «жертвы».

Обращает на себя внимание тот факт, что очередная интерпретация истории в Германии в антисионистском духе исходит на этот раз от депутата парламента и члена ХДС.

Непосредственно после того, как речь М. Хоманна стала достоянием общественности, последовала традиционная для современной Германии процедура. Депутат парламента извинился за свою речь, хотя всем было понятно, что это сделано под давлением руководства фракции ХДС в бундестаге.

Первоначально руководство христианских демократов ограничивалось лишь туманными обещаниями наказать М. Хоманна. Только тогда, когда это дело приобрело уже скандальный характер, его исключили из фракции бундестага. Это, конечно же, было только имитацией наказания, так как он продолжает оставаться депутатом, а в самой партии, в том числе и в своей земле Гессен, он пользуется поддержкой местного руководства христианских демократов.

М. Хоманна, как показывает анализ его речи, не устраивает то, что нацистское прошлое Германии никак не может «пройти» и стать былым. По его мнению, феномену Гитлера современные средства массовой информации уделяют слишком много внимания. «Тысячи скорее низкопробных фильмов, – заявляет он, – прежде всего в англоязычных странах, способствуют тому, чтобы поддержать и обновить образ глупого, жестокого и преступного немецкого солдата. А если где-то говорится о том, что немцы на протяжении прошлого столетия сами оказались жертвами, то такие высказывания оцениваются как нарушение табу». Для поддержки своего тезиса М. Хоманн приводит высказывание вице-президента Федерального союза немецкой индустрии Ганса-Олафа Хенкеля, заявившего недавно, что исторические грехи Германии парализуют страну.

М. Хоманн признает, что во время правления А. Гитлера имело место поставленное на индустриальную основу уничтожение людей, в первую очередь евреев. Однако его совершенно не устраивает то обстоятельство, что весь мир продолжает считать немцев «преступным народом», хотя многие признают, что несправедливо говорить о «коллективной ответственности», «коллективной вине» или о «национальным позоре».

М. Хоманн убежден в том, что все остальные народы, населяющие землю, в отличие от немцев, склонны приукрашивать свою историю. Самый характерный пример в этом отношении – Франция с ее многочисленными кровавыми войнами и революциями.

Среди правящего политического класса Германии, считает М. Хоманн, господствует «невротическое» отношение к истории своей страны. Не имея возможности покончить с этим невротическим состоянием, все новые и новые поколения как немцев, так и иностранцев продолжают заниматься 12-летней историей гитлеровского режима в Германии. Все это приводит к «избыточной правде» в немецкой истории. «Научные данные о ресоциализации подсказывают нам, – продолжает автор, – что это может и должно оказывать губительное воздействие на сознание людей».

«Особенно плохо дело обстоит тогда, когда молодой американский профессор (Д.-И. Гольдхаген) приходит в результате своего просвещенного исследования к выводу о том, что «немцы – прирожденные убийцы».

В то же время М. Хоманн много внимания в своем выступлении уделяет арифметике – какой процент составляли евреи от общего населения в России после революции 1917 года и сколько евреев работали в ЧК. Приводит он также и список жертв «еврейских чекистов» в России.

Вспомнив замечания Вудро Вильсона относительно того, что «большевистское движение возглавляют евреи», М. Хоманн подходит к своему главному выводу – «евреев можно было бы назвать преступным народом».

Неожиданно для многих мощную поддержку М. Хоманн получил от элитного генерала бундесвера Райнхарта Гюнцеля (до своей вынужденной отставки он возглавлял спецподразделение бундесвера KSK (Kommando Spezialkraefte der Bundeswehr). Этот 59-летний генерал – руководитель сверхэлитного и сверхсекретного подразделения – направил письмо М. Хоманну, в котором выразил ему поддержку.

Р. Гюнцель в своем письме особо подчеркнул смелость депутата парламента в борьбе за историческую правду.

Министр обороны Петер Штрук (СДПГ) достаточно быстро, может, даже слишком быстро, уволил Р. Гюнцеля, но существа дела это уже не меняло.

Письмо бригадного генерала лишь подтверждает тот факт, насколько близко к поверхности находится «латентный антисемитизм» в Германии, и как в действительности близок он к актуальной фазе.

Кстати, Р. Гюнцель уже «прославился» на все страну тем, что в его подразделении были обнаружены правоэкстремистские пропагандистские материалы. Однако тогда это дело удалось замять.

Бригадный генерал получил непосредственно от М. Хоманна текст речи последнего. Это означает, что М. Хоманн имел достаточно хорошее представление о политических предпочтениях Р. Гюнцеля и о настроениях, царящих в бундесвере.

Разумеется, антисемитские настроения можно обнаружить не только в Германии. Однако Германия отличается тем, что они весьма характерны в первую очередь для политической и военной элиты этой страны, а не только для простых обывателей.

Нельзя не отметить и тот факт, что Р. Гюнцель написал своему единомышленнику: «Будьте уверены в том, что вы в своей речи говорили устами большинства немецкого народа». Конечно, в данном случае бывший бригадный генерал знает, о чем говорит.

В этой истории он оказался крайним и единственным человеком, пострадавшим из-за речи М. Хоманна. Р. Гюнцель считает это решение несправедливым и собирается обжаловать его в суде.

С Р. Гюнцелем у многих министров обороны были проблемы – он всегда отличался несдержанностью на язык. Но было бы ошибкой считать его простаком – он окончил Тюбингенский университет, где изучал историю и философию.

Р. Гюнцель в последнее время сделал несколько сомнительных заявлений. Так, он сравнил события 11 сентября 2001 года с налетами союзнической авиации в конце Второй мировой войны на Германию.

Есть все основания считать, что действия М. Хоманна и бывшего бригадного генерала Р. Гюнцеля не являются случайными. Можно предположить, что таким образом «новые правые» пытаются создать себе поддержку для дальнейших политических действий. Судя по всему, они прекрасно понимают, что на почве полускрытого антисемитизма и ксенофобии они вправе рассчитывать на широкую поддержку среди немцев. Именно поэтому они пытаются – и не без успеха – представить себя в качестве защитников исторической «справедливости».

26 октября, за три дня до того, как текст речи М. Хоманна попал в руки журналистов, 108 депутатов бундестага получили его по электронной почте. Эту рассылку осуществил один из активистов новых правых в Германии, которые в последнее время набирают силу.

М. Хоманн и Р. Гюнцель принадлежат к политическому кругу, который формируется вокруг еженедельника «Juenge Freiheit». На его страницах получают рекламу неонацистски настроенные политики, а также деятели искусства. Тесные связи у редакции и с неонацистской партией НДП. Среди самых активных защитников этого издания немало депутатов бундестага – членов фракции христианских демократов (включая М. Хоманна).

Председатель Центрального еврейского совета Германии Пауль Шпигель признался, что это настоящий скандал, – так много людей в Германии поддержали М. Хоманна и его речь! Он также назвал дело М. Хоманна самым заметным проявлением антисемитизма в Германии за последние несколько лет.

Большое хождение получили в Германии также всевозможные теории заговоров. Все чаще в печати упоминаются Ричард Перл и Пол Вулфовиц как евреи, определяющие еврейский вектор во внешней политике США.

* * *

1 мая 2005 года в нескольких городах Германии, прежде всего в Берлине и Лейпциге, произошли ожесточенные столкновения между неонацистами и представителями левых молодежных организаций. Неонацистские партии, проводившие в день солидарности трудящихся свои провокационные марши, в современной демократической Германии не только не запрещены, но даже заседают в двух земельных парламентах. Но эта Вальпургиева ночь неонацистов была лишь началом. По случаю торжеств, посвященных разгрому нацистского режима, представители этих партий и объединений провели массовые акции с целью «разоблачения 60-летней лжи об освобождении Германии».

Невольно возникает вопрос, а свободна ли современная Германия – страна, претендующая на место постоянного члена Совета безопасности ООН, от своего нацистского прошлого?

События последнего времени не дают однозначного ответа на этот вопрос.

В качестве примера приведем скандал, разразившийся недавно в министерстве иностранных дел Германии. Он связан с тем, что некоторые высшие чины этого ведомства стали по инициативе министра иностранных дел Йошки Фишера внутренними «персонами нон грата» из-за их нацистского прошлого.

По указанию Фишера внутренний информационный бюллетень министерства иностранных дел Германии не публиковал некрологов в память тех дипломатов, которые были в свое время активными членами НСДАП. К числу их можно отнести бывшего посла Франца Крапфа, возглавлявшего посольства Германии в Токио и Брюсселе (при НАТО). В годы Второй мировой войны он был сотрудником германской дипмиссии в Японии.

Но бывшие нацисты в современной Германии – это большая политическая сила, и с ними не так то легко справиться даже самому министру. Они устроили настоящий заговор против Фишера, надавили на соответствующие политические рычаги, в результате чего Й. Фишер вынужден был объяснять свои действия перед соответствующим комитетом бундеcтага.

Организаторы этого «восстания мумий», как его называет журнал «Шпигель», на свои собственные средства купили четверть рекламной полосы во влиятельной газете «Франкфуртер альгемайне цайтунг» и отдали должное Ф. Крапфу.

Роль организаторов этого мятежа высокопоставленных дипломатов взяли на себя бывшие послы Берндт фон Штаден и Эрвин Викерт (Э. Викерт – отец известного немецкого телеведущего, написавшего довольного толковую книгу о проблемах самоидентификации немцев, где он затрагивает и вопрос «денацификации» в послевоенной Германии).

К восставшим присоединился действующий посол Германии в швейцарском Берне Франк Эльбе, письмо которого в защиту «нацистских мумий» было опубликовано недавно на страницах газеты «Бильдцайтунг».

Всего в акции, направленной против Й. Фишера, приняли участие более сотни бывших высокопоставленных сотрудников министерства иностранных дел Германии. К Ф.Эльбе присоединился бывший посол при НАТО Херманн Фрайхерр фон Рихтхофен, а также Дитер Каструп, бывший до своего ухода на пенсию советником по внешнеполитическим вопросам канцлера ФРГ Г. Шредера.

К бывшим послам присоединились также – что характерно – бывший шеф разведывательного ведомства БНД Ганс-Георг Вик и бывший государственный секретарь Юрген Зудхофф.

Заместитель официального представителя министерства иностранных дел Германии Антие Леендертсе справедливо отмечает, что существовавшая ранее практика «чествования» сотрудников ведомства, в том числе бывших членов НСДАП, наносит ущерб немецкому государству в глазах мировой общественности. Что же касается Й. Фишера, то он в своем интервью еженедельнику «Цайт» еще раз подчеркнул в этой связи, что его подпись не появится под панегирическими некрологами по поводу сотрудников с нацистским прошлым. С управлением кадров, по словам министра, этот вопрос уже согласован.

Это новое положение непосредственным образом задевает еще две заметные фигуры в истории ФРГ – бывшего министра иностранных дел Ганса Дитриха Геншера и бывшего федерального президента, бывшего министра иностранных дел Вальтера Шееля, так как оба они были активными членами нацистской партии.

Случай с Вальтером Шеелем представляет особый интерес для нашей страны, так как он был офицером люфтваффе и принимал непосредственное участие в преступной войне против СССР.

Еще один бывший нацист Курт Георг Кизингер стал даже канцлером ФРГ (с 1966 по 1969 г.) Этого политика уже нет в живых, но его история показательна. Он стал членом НСДАП в 1933 году. С 1940 года он работал в ведомстве Риббентропа на Вильгельмштрассе, где стал заместителем начальника отдела пропаганды. В его служебные обязанности входило также поддержание рабочего взаимодействия с министерством пропаганды Й. Геббельса.

7 ноября 1968 года журналистка Беате Кларсфельд, занимавшаяся расследованиями преступлений в годы правления нацистов, дала Курту Георгу Кизингеру публичную пощечину на съезде партии христианских демократов в Западном Берлине. Таким образом Б. Кларсфельд протестовала против практики тотального отпущения грехов нацистским преступникам.

Многие немецкие госчиновники с нацистским прошлым опасаются, как бы инициатива Й. Фишера не распространилась и на другие государственные ведомства Германии. Скандал по поводу «нацистских мумий» стал темой в межпартийной полемике в Германии. Так, член бундестага Клаус Розе обвинил Й. Фишера в применении «двойных стандартов». Он якобы не лишает почестей тех, кто состоял в коммунистической партии или бывших членов НСДАП, которые вступали с СДПГ.

Противники Й. Фишера считают также, что министр иностранных дел не совсем правильно понимает термин «политическая корректность». С этим утверждением бывших нацистов и тех, кто их активно поддерживает, трудно спорить, если принимать во внимание то обстоятельство, что «реинтеграция» членов НСДАП была, по сути, вручением им индульгенции, отпускающей грехи и дающей право на престижную работу, а в конце службы и на достойную пенсию бывшего государственного чиновника высокого ранга.

При этом следует иметь в виду, что в НСДАП не загоняли силком, а в какой-то момент принятие в члены партии было резко ограничено, даже почти совсем прекращено. Так что отделить «номинальных» членов НСДАП от преступников достаточно сложно.

«Мятеж» немецких дипломатов также наглядно показывает, что немцам не удалось «замолчать» свою позорную и преступную нацистскую историю. За пределами Германии вся это полемика лишь укрепляет мнение о том, что нацистское министерство иностранных дел сохранило свой кадровый состав после войны, и бывшие активные члены НСДАП сделали блестящие карьеры в ФРГ. Можно даже утверждать, что нацистское прошлое во многом способствовало их быстрому карьерному росту, а затем и почетным проводам на пенсию.

* * *

Празднование 60-летия разгрома нацистской Германии еще раз достаточно наглядно показало, что англичане и немцы по-разному оценивают многие события недавней истории. Так называемая «массовая» или «таблоидная» пресса Британии превозносила в последние дни как могла роль англичан в разгроме нацизма. Более серьезные газеты, однако, подчеркивали тот факт, что СССР и США внесли наиболее значительный вклад в победу союзнических сил.

Осознание своего активного участия во Второй мировой войне является в настоящее время важнейшим фактором не только российского, но и британского национального самосознания. Англичане гордятся своим вкладом в общую победу, что, разумеется, не вызывает больших восторгов в Берлине.

Многие немцы убеждены в том, что британцы помешаны на Второй мировой войне. Это мнение подтвердил недавно в своей статье, опубликованной в журнале «Шпигель», германской посол в Лондоне Матиас Матуссек.

М. Матуссек считает, что англичане наивно полагают, что они вступили в войну, чтобы защитить евреев от уничтожения. Удивительно, но даже премьер-министр Великобритании Тони Блэйр в одном из своих интервью накануне Дня Победы (V Day) упомянул об этом. Здесь можно согласиться с М. Матуссеком. Действительно, это либо наивное заблуждение британского премьер-министра, либо он пытается, не имея на то никаких оснований, так интерпретировать британскую историю.

Достаточно сказать, что так называемая «хрустальная ночь», то есть массовые репрессии против еврейского населения Германии, последовавшие после убийства в Париже нацистского дипломата Эрнста фон Рата, не стала поводом для объявления войны гитлеровской Германии. Больше того, можно сказать, что многие представители политической элиты Англии были сами настроены весьма антисемитски.

«Особенно много почитателей гитлеровской Германии, – справедливо замечает М. Матуссек, – было среди представителей британской аристократии».

В то же время М. Матуссек считает, что англичане «любят ненавидеть немцев». Не без иронии немецкий посол замечает, что это явление имеет под собой скорее «невротические причины». По его мнению, сомнения относительно своей истории заставляют британцев активно заниматься овладением немецкой историей, где они видят себя в первую очередь победителями.

* * *

Скандальным провалом закончилась попытка запрета неонацистской Национал-демократической партии Германии (НДПГ), предпринятая совместно бундесратом, бундестагом и федеральным правительством.

Национал-демократическая партия Германии была основана в 1964 году в Ганновере. В основу организационного строения партии были положены идеи о «фюрере» и народной массе («фольксгемайншафт»), составлявшие основу нацистского партийно-государственного устройства.

Наибольших успехов эта партия добилась в конце 60-х годов. Тогда ее представители вошли в состав пяти земельных парламентов, и ей не хватило небольшого количества голосов, чтобы быть представленной в бундестаге.

Правоохранительные органы Германии считают, что среди членов этой неонацистской партии и их последователей много людей, готовых к насильственным действиям. После взрыва у синагоги в Дюссельдорфе в августе 2000 года, в результате которого пострадали несколько евреев – переселенцев из России, в ФРГ была предпринята попытка запрета этой партии.

Правительство социал-демократов и зеленых направило запрос в Конституционный суд в Карлсруэ о запрете НДПГ. С подобными же запросами обратились также бундестаг и бундесрат. Однако в это время в печать проникли сообщения о том, что несколько руководителей отделения этой партии в Шлезвиг-Гольштейне являются «доверенными людьми» или, другими словами, агентами спецслужб. Некоторые из них находились даже в руководстве партии. Все это дало возможность адвокатам НДПГ заявить о том, что партия находилась под влиянием платных агентов правительства. Власти вынуждены были в ходе расследования признать, что в их распоряжении находились около 30 агентов, внедренных в руководящие органы НДПГ.

18 марта 2003 года последовало решение Конституционного суда о прекращении дела о запрете НДПГ ввиду того, что на эту партию оказывалось влияние извне.

Провал попытки запрета НДПГ и все довольно странные обстоятельства этого провала только добавили популярности этой радикальной группировке. Как ни странно, но все это дело о запрете показало неэффективность государственного аппарата Германии и полное отсутствие элементарной координации между соответствующими министерствами и ведомствами на федеральном и земельном уровнях.

Одним из этих «доверительных агентов» германских спецслужб в НДПГ был некто Вольфганг Френц, занимавший до недавнего времени один из руководящих постов в правлении неонацистской партии федеральной земли Северный Рейн – Вестфалия.

Пример Вольфганга Френца показывает, что германское ведомство по охране конституции и министерство внутренних дел по сути дела финансировали НДПГ. Тот же самый Френц регулярно получал вознаграждение от государства. Этот бывший платный или двойной агент признает, что он передавал в правоохранительные органы «только открытую информацию». И за эту открытую информацию получал ежемесячно от государства 800 марок (!), которые направлялись получателем на развитие неонацистской партии.

В. Френц по праву считается одним из отцов-основателей неонацизма в Германии. Он не без гордости говорит о том, что именно он во многом способствовал созданию и укреплению организационной структуры неонацистской партии в земле Северный Рейн – Вестфалия. Особенно много внимания он уделял работе партийных ячеек на местах.

В состав обвинительных материалов против НДПГ были включены цитаты из произведений В. Френца, написанных после 1995 года, когда он уже якобы перестал быть «доверительным агентом» и не получал денег от правительства за «доверительную информацию».

В частности, чиновники министерства внутренних дел, которые готовили материалы по этому делу для Конституционного суда в Карлсруэ, включили в них несколько цитат из книги В. Френца «Утрата отечества, или Век евреев». В. Френц, например, утверждает что «появление Гитлера было счастливым случаем для евреев». Именно с его появлением, как утверждает автор, возникла «массовая истерия», которая в результате и привела к созданию еврейского государства. «Если бы Аушвица не было, его надо было бы придумать для нынешних евреев, – продолжает В. Френц. – Аушвиц – это захват власти со стороны разветвленной сети еврейства».

В указанном сочинении В. Френц восхваляет Адольфа Гитлера и называет его выдающейся личностью своего века. Там же он активно излагает свои взгляды относительно представителей «белой расы» и всех остальных народов, которых он считает «генетическими отбросами». Большое внимание В. Френц уделяет в своей книге «феллахизации и мулатизации» центральной Европы, а также процессу «бастардизации северо-американского контитента».

Книга эта не запрещена в Германии, только включена в индекс литературы, которая может нанести вред молодому поколению немцев. Остается лишь гадать, какое влияние она может оказывать, с точки зрения федерального ведомства по проверке литературных произведений, на взрослую часть населения Германии.

* * *

Есть все основания назвать прошедший в ноябре 2004 года съезд НДПГ «съездом победителей». Действительно, партия, бывшая еще недавно маргинальной и находившейся на грани запрета, достигла серьезных результатов на региональных выборах в Саксонии, ее депутаты вошли в состав местного парламента – ландтага.

На съезде НДПГ, закрытом для журналистов, было принято решение о создании «правого фронта», который будет участвовать в парламентских выборах 2006 года и на выборах в европарламент 2009-го.

Что касается Европейского союза (ЕС), то отношение к нему правых однозначно – они считают, что ЕС навязывает Германии невыгодные условия, что приводит к экономическому закабалению и разграблению страны.

Пока к этому блоку крайне правых не присоединились так называемые республиканцы, отколовшиеся в свое время от партии христианских демократов, но, возможно, это еще не окончательное их решение.

Различие между правыми радикалами и правыми экстремистами, с точки зрения немецких органов правопорядка, состоит в том, что последние готовы к применению силы для достижения своих политических целей.

В состав правления НДПГ на съезде в Тюрингии был избран правый экстремист Торстен Хайзе, у которого очень тесные контакты с радикальными группировками в Нижней Саксонии и Тюрингии. Т. Хайзе является, по мнению многих наблюдателей, самым известным в Германии неонацистом. Этот факт лишний раз свидетельствует о том, что НДПГ активно взаимодействует с экстремистскими молодежными группировками (скинхеды, неонацисты и т. д.).

НДПГ выступает за принятие закона, на основании которого можно было бы выслать из Германии всех иностранцев. Они совместными усилиями собираются защищать наследие «третьего рейха», а также «честь солдат вермахта».

При этом руководство обеих партий пытается откреститься от «исторического нацизма». «Исторического нацизма больше нет, – заявляет председатель НДПГ Удо Войгт – но у национал-социалистов есть возможность присоединиться к нашей партии».

Удо Войгт, разумеется, считает Гитлера выдающимся политическим деятелем, а ФРГ предрекает участь ГДР, если на помощь не придут «правые силы».

На выборах 2006 года союз правых сил надеется собрать большое количество голосов не только своих сторонников, но и тех, кто не готов голосовать за «этаблированные» партии. Есть все основания полагать, что на выборах в бундестаг правые получат большое количество «протестных голосов».

НДПГ, как и многие другие экстремистские группировки в ФРГ, не скрывает своего резко негативного отношения к евреям, о чем красноречиво свидетельствовали многочисленные антисемитские лозунги в фойе здания, где проходил съезд этой партии.

Как уже было сказано, журналисты не были допущены в зал заседаний. Представители НДПГ считают, что многим из выступавших на съезде депутатам, в первую очередь государственным служащим (в том числе и преподавателям) могло бы грозить увольнение и запреты на профессию, если бы тексты их выступлений были опубликованы в печати.

В блоке с НДПГ выступает еще одна известная праворадикальная партия Германии – Немецкий народный союз (ННС). Она была образована в 1987 году мюнхенским издателем Герхардом Фраем. Федеральное ведомство по охране конституции ФРГ однозначно оценивает эту партию как антисемитскую и, в целом, враждебно настроенную в отношении иностранцев. Готовность к проявлению насильственных действий у этого союза также оценивается как весьма высокая.

В настоящее время ННС – самая сильная как в финансовом, так и организационном отношении партия праворадикального спектра. В ее рядах насчитывается по последним сведениям 11,5 тыс. человек.

Герхард Фрай лично контролирует всю финансовую деятельность своей партии и принимает решения о персональных назначениях. Он также является издателем газеты «Deutsche Nazionalzeitung» и еженедельника «Deutsche Wochenzeitung». В этих изданиях постоянно предпринимаются попытки релятивировать преступления нацистской Германии во время Второй мировой войны. Проявление национальной нетерпимости – также характерная черта этих изданий.

* * *

Больших успехов в последнее время добилась в некоторых землях Германии фирма «Тор Штайнар», которая занимается дизайном и производством одежды для молодежи. Особо ценятся среди молодых людей свитера, украшенные руническими символами, которые использовались при нацистском режиме.

Все образцы одежды фирмы Тора Штайнара отличаются высоким качеством. Они по многим показателям превосходят дешевый импорт. Иметь эти вещи стало престижным в молодежной среде. Почти все изделия этой фирмы можно заказать через интернет. Сама интернет-страница фирмы выглядит весьма презентабельно.

Быть «наци» в большинстве школ на территории бывшей ГДР – модно и престижно. Так же престижно посещать «запрещенные» концерты некоторых музыкальных групп правой направленности или спортивные соревнования, организуемые многочисленными «товариществами». Председатель НДПГ Удо Войгт недавно признал, что активисты его партии тесно сотрудничают с «камерадшафтами» в Саксонии.

В настоящее время практически все политически активные молодые люди в так называемых «новых землях» причисляют себя к праворадикалам. Трудно отрицать тот факт, что успехи праворадикалов в определенной мере связаны с той социальной напряженностью, которая существует в «новых землях», где безработица достигает в некоторых регионах 25 %. Однако такое положение не является следствием того, что эти «новые земли» были раньше составной частью ГДР. Их бедственное положение в настоящее время в значительно большей мере является результатом экономической и социальной политики Бонна – Берлина на протяжении последних полутора десятилетий.

Кстати сказать, широко освещаемый в нашей стране по телевидению так называемый «Love parade», ежегодно проводящийся в Берлине и преподносимый нашим доверчивым зрителям как особо тонкое проявление западной демократии, не так далек от правоэкстремистского движения в Германии, как это может показаться. Некоторые высказывания организатора и идейного вдохновителя этого парада г-на Мотта часто носят откровенно антисемитский характер.

Пока в Германии многие пытаются успокоить себя тем, что успех праворадикальных партий является «восточногерманским» феноменом. Однако такая оценка может оказаться выдаванием желаемого за действительное. Тем более что праворадикальные партии уже не раз добивались значительных успехов и в «старых» землях ФРГ, особенно в 1960-е годы.

* * *

21—22 мая 2005 года в Берлине в центре города прошел очередной съезд Восточнопрусского землячества. Организаторы с удовлетворением говорят о том, что за два дня многочисленные мероприятия съезда посетило около 40 тыс. человек. Всего это землячество, входящее «Союз изгнанных», насчитывает в Германии 200 тыс. активных членов.

Официальный представитель Землячества Вильгельм фон Готтберг в своем выступлении на съезде с удовлетворением отметил, что в работе съезда участвовало большое количество молодых людей.

Организаторы этого мероприятия приняли все возможные усилия, чтобы придать ему видимость политической респектабельности. Любые провокации – такие, как подбрасывание неонацистской литературы, – пресекались на месте. На съезде были официально аккредитованы съемочные группы четырех немецких и двух польских телеканалов.

Вместе с тем сама программа съезда была на удивление похожа на классические нацистские представления – торжественный вынос знамен, траурное поминовение павших товарищей, коллективное пение официально отмененной третьей строфы немецкого гимна («Германия превыше всего…»). Собравшиеся в Дойчландхалле 7 тыс. делегатов с умилением прослушали также запись звона колоколов «кенигсбергского» собора. Символика, следует сказать, весьма прозрачная.

Организаторы особо подчеркивали тот факт, что премию в области культуры Восточнопрусского землячества на этот раз получил русский из Кенигсберга (так они называют Калининград) Сэм Симкин. Как подчеркнул В. Фон Готтберг, присуждение этой премии способствует укреплению отношений между «старыми и новыми жителями Восточной Пруссии». В 2000 году премию в области культуры получил переводчик из «Кенигсберга» Анатолий Бахтин.

Англичане называют подобный тактический прием «красной селедкой», отвлекающей от истинной сути событий.

Во вступительной речи В. фон Готтберг обратил внимание собравшихся на то обстоятельство, что правительство Германии с 1997 по 2005 год. почти наполовину сократило финансирование Восточнопрусского и других землячеств. Он считает, что ни в какой другой области не было столь радикальных сокращений. «За этим скрывается не необходимость экономить бюджетные средства, а определенная идеология», – подчеркнул официальный представитель Восточнопрусского землячества.

В. фон Готтберг в своем выступлении отметил также, что такие понятия, как «Восточная Германия» и «Восточная Пруссия», представляют собой важные составные элементы современного немецкого национального самосознания.

Заслуги официального представителя Восточнопрусского землячества В. фон Готтберга были по достоинству оценены его коллегами – на съезде ему была вручена специальная премия под названием «Прусское умонастроение» (Preussische Gesinnung) и наградной знак «Прусский щит».

С приветственной речью к собравшимся обратился премьер-министр союза (ХДС) Георг Мильбрадт.

Г. Мильбрадт напомнил собравшимся, что на территории бывшей ГДР после окончания Второй мировой войны было расселено около 4 млн. немцев, депортированных по решению союзников по антигитлеровской коалиции с восточных территорий (примерно треть от общего числа). Он особо подчеркнул тот факт, что в ГДР существовал официальный запрет за деятельность подобного рода организаций. Однако не упомянул о том, что американские оккупационные власти запрещали любую политическую деятельность «изгнанных» в западных оккупационных зонах Германии.

Далее Г. Мильбрадт сделал традиционный для современной Германии, особенно для большинства политиков партии ХДС-ХСС, ход – он попытался представить депортированных после Второй мировой войны немцев как «жертв», сравнив их с косовскими албанцами во время правления Слободана Милошевича или с некоторыми африканскими племенами.

Не мог обойти Г. Мильбрадт в своем докладе и популярную ныне в Германии проблему исторической вины. Он считает, что есть только индивидуальная вина, коллективной вины быть не может.

Г. Мильбрадт в очередной раз в своем докладе сослался на Хартию ООН, в которой провозглашено право на родину. Он, как и многие другие его единомышленники, считают, что в этом контексте якобы явно нарушены права тех немцев, которые были депортированы после окончания Второй мировой войны из восточных районов бывшего «третьего рейха».

Надо сказать, что и объединение Германии рассматривается многими в нынешней Германии как некое «восстановление справедливости». Пока еще депортированные из других территорий немцы этой «справедливости» не дождались. Но они думают, что это вполне возможно. Им также кажется, что для того, чтобы это произошло, надо создать определенный политический контекст, поместив немцев в один ряд с африканским племенем тутси.

В так называемой «Хартии изгнанных», созданной для собственных нужд, прямо говорится о том, что лишение родины представляет собой «духовное убийство» человека. Понятно, что те, кто совершили эти преступления, – в данном случае это в первую очередь Советский Союз, США и Великобритания – являются, с точки зрения некоторых немецких политиков, «преступниками», а депортированные немцы – «жертвами».

Кстати, право на «родину» было недавно включено в основной закон федеральной земли Саксонии. Очевидно, это было сделано в контексте нынешней политической борьбы за пересмотр итогов Второй мировой войны, которую активно ведет «Союз изгнанных», его дочерние организации, а также некоторые влиятельные члены ХДС-ХСС.

Г. Мильбрадт в своем докладе на съезде пытался создать впечатление, что главная задача «Союза изгнанных» состоит в расширении гуманитарного сотрудничества с теми, кто в настоящее время живет там, откуда были депортированы немцы.

За пределами Германии, однако, мало найдется столь наивных людей, которые бы верили в добрые намерения немцев и в их бескорыстное желание активно участвовать в реставрации памятников культуры.

Характерным было признание саксонским премьер-министром того факта, что несколько лет назад Восточнопрусское землячество было вынуждено откреститься от своей молодежной организации, в которой, по словам самого докладчика, широко распространены неонацистские идеи. Из этого признания следует, что смена нынешнему руководству Восточнопрусского землячества уже подросла, и эта смена явно окрашена в коричневые цвета.

В конце своего выступления Г. Мильбрадт назвал изгнанных и их союз «авангардом европейскогообъединения». В целом можно говорить о том, что Восточнопрусское землячество и «Союз изгнанных» в целом, в состав которого входит 21 организация, все более активно заявляют о себе в современной Германии.

21 сентября 2004 года депутаты бундестага от фракции ХДС обратились к федеральному правительству с запросом относительно «экономического будущего» Калининградской области (в общей сложности был сформулирован 51 вопрос). В 14-м из этих вопросов прямо говорится об идее создания «Еврорегиона Пруссия».

Авторы этого проекта считают, что на территории бывшей восточной Пруссии (сейчас это территории Польши, России и Литвы), можно было бы создать некое квазигосударственное образование в рамках ЕС.

Идея создания подобного «еврорегиона» была впервые высказана еще в 2001 году представителями молодежной организации Восточнопрусского землячества. Эти молодые «изгнанные» в силу своей политической наивности сразу заявили о том, что главным вопросом для «еврорегиона» стал бы вопрос его заселения немцами, для чего, по их мнению, нужно предусмотреть права преимущественной покупки земельных участков для активистов Восточнопрусского землячества.

Молодые «изгнанные» нашли для этого и убедительную «причину»: территория предлагаемого ими «еврорегиона» – родина их предков и поэтому они хорошо знают особенности этого края.

Не только в министерстве иностранных дел России, но и в самом Калининграде хорошо поняли смысл этого депутатского запроса. Весьма адекватно отреагировал на него адмирал Балтийского флота Кравченко. Если верить газете «Гамбургер абендблат», он сказал очень мудро: «Реваншистские настроения некоторых депутатов бундестага доказывают необходимость для нас находится постоянно в состоянии боевой готовности».

В Германии в последнее время достаточно часто говорят о том, что в Калининградской области якобы существуют политические партии, выступающие за отделение от России и за вступление в ЕС. Очевидно, однако, что такого рода партии должны быть запрещены, если они действительно ставят под сомнение территориальную целостность России.

Для России реализация этих планов означала бы не только утрату Калининградской области как российской территории. Это было бы еще предательством по отношению к памяти тех наших соотечественников, которые отдали свою жизнь за нашу победу.

 

Вместо заключения

В заключение этой книги было бы интересно обратиться к истории объединения современной Германии. В этой истории очень много поучительного.

Как известно, бывший премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер была яростным противником объединения Германии. Она была настроена против немцев вообще и не скрывала своих «антитевтонских» настроений. Особенно негативно она относилась к тогдашнему федеральному канцлеру Гельмуту Колю – главному «архитектору» процесса объединения Германии.

Накануне принятия решения по этому важному для судеб Европы вопросу М. Тэтчер пригласила к себе крупнейших американских специалистов по Германии – Гордона Крейга, Фритцы Штерна, Джорджа Урбана и Тимоти Гартона Эша.

Всем им был задан вопрос «Что вы думаете о немцах?». Вот какие черты отметили в немцах наиболее авторитетные в этой области американские специалисты: отсутствие сочувствия по отношению к другим людям, зацикленность на самих себе, склонность к самосостраданию, агрессивность, высокомерие, комплекс неполноценности, сентиментальность, безрассудство, самодовольство.

Такая оценка немцев крупнейшими американскими специалистами по Германии вполне совпадала с мнением самой М. Тэтчер. «They will always be the same» («Они всегда будут такими, какие они есть») – таков был вывод М. Тэтчер.

Она особенно подчеркнула тогда, что немцы, живущие за пределами Германии, будут всегда представлять собой «пятую колонну» и не будут лояльными гражданами страны проживания.

Еще более убежденным противников объединения Германии был французский президент Франсуа Миттеран. «Мы выступали за сохранение разделенной Германии, – заявил тогда Ф.Миттеран, – но сохранить эту страну разделенной мы не смогли».

Другой известный французский политик Жак Аттали также разделял эту точку зрения и считал, что при помощи «евро-дойчмарки» немцы будут стремиться к тому, чтобы экономически подчинить себе Западную Европу, а политически – Восточную.

В 1996 году опытный французский политик Жан-Пьер Шевенман сказал: «Немцы как нация еще не научились определять свое будущее… Суть этой страны еще не уравновешена: слишком много народности, слишком мало нации».

Похоже, что за объединение Германии выступали только американцы (по инерции холодной войны) и «простодушный» М. Горбачев (ввиду очевидной ограниченности понимания проблемы).

Отсутствие твердой позиции советского руководства сыграло тогда роковую роль, привело в конечном счете к недружественному поглощению ГДР со стороны ФРГ и изменению военно-стратегического баланса в этом регионе.

Не случайно Мишель Дебре – бывший премьер-министр Франции и соратник генерала де Голля – вполне оправданно заметил накануне объединения Германии: «Мы живем не в мирную эпоху, мы живем в условиях войны».

Таким образом, он дал понять, что объединение Германии было не только несправедливым с исторической точки зрения, но и опасным для других европейских народов.

Для многих влиятельных европейских политиков тогда было ясно, что сомнительные национальные цели в современных условиях могут достигаться не только и даже не столько военными средствами, сколько средствами политическими, экономическими и культурными (информационными).

Список влиятельнейших европейских политиков, которые были против объединения Германии, можно было бы продолжить. Такого мнения придерживались не простые граждане, а руководители Франции, Англии, Италии и других ближайших союзников Германии.

Главное сейчас состоит, конечно же, не в том, чтобы еще раз посыпать соль на раны и еще раз вспомнить о том, сколь бездарной и безграмотной, если не сказать преступной, была в момент объединения Германии политика советского руководства. Сейчас из этого трагического и печального опыта надо сделать необходимые выводы…

 

Библиография

Aly, Goetz. Heim, Susanne. Vordenker der Vernichtung. Auschwitz und die deutsche Plaene fuer eine neue europaeische Ordnung. Frankfurt am Main, 2004.

Aly Goetz. Hitlers Volksstaat. Raub, Rassenkrieg und nationaler Sozialismus. Frankfurt am Mian, 2005.

Bilanz einer Ausstellung. Dokumentation der Kontroverse um die Ausstellung “Vernichtungskrieg. Verbrechen der Wehrmacht 1941 bis 1944”. Muenchen, 1998.

Briefe an Goldhagen. Eingeleitet und beantwortet von Daniel Jonah Goldhagen. Berlin, 1997.

Cornwell John. Hitler’s pope. The secret history of Pius XII. London, 2000.

Das Russlandbild im Dritten Reich. Hans-Erich Volkmann (Hg.)/ Koeln, 1994.

Der Krieg gegen die Sowjetunion. 1941–1945. Eine Dokumentation. Berlin, 1991, S.42. Обращает на себя внимание, что в некоторых изданиях дневников Ф. Гальдера, переведенных на русский язык и продающихся сейчас в России, это место по каким-то причинам отсутствует.

Erobern und vernichten. Der Krieg gegen die Sowietunion 1941–1945. Berlin, 1991.

Fest Joachim, Eichinger Bernd. Der Untergang. Das Filmbuch. Hamburg, 2004.

Fest Joachim. Hitler. Berlin, 1999.

Friedrich Jorg. Der Brand. Deutschland im Bombenkrieg 1940–1945. Berlin, 2004.

Friedrich Jorg. Das Gesetz des Krieges. Das deutsche Heer in Russland 1941–1945. Der Рrozess gegen das Oberkommando der Wehrmacht. Muenchen, 1995.

Giordano Ralf. Die zweite Schuld oder Von der Last Deutscher zu sein. Muenchen, 1990.

Goebbels Josef. Tagebuecher 1945. Die letzten Auszeichnungen. Hamburg, 1977.

Goldhagen Daniel Jonah. Hitlers willige Vollstrecker. Ganz gewoehnliche Deutsche und Holocaust. Berlin, 1998.

Haffner, Sebastian. Von Bismark zu Hitler. Ein Rueckblick. Muenchen, 1987.

Hamann, Brigitte. Hitlers Wien. Muenchen, 1999.

Hillgruber, Andreas. Endlich genug ueber Nationalsozialismus und zweitem Weltkrieg? Forschungsstand und Literatur. Duesseldorf, 1982.

Kershaw Jan. Making friends with Hitler. Lord Londonderry and Britain’s road to war. London, 2004.

Knabe Hubertus. Tag der Befreiung? Das Kriegsende in Ostdeutschland. Berlin, 2005.

Knopp Guido. Hitlers Helfer (Taeter und Vollstrecker. Muenchen, 1998.

Koehler Joachim. Wagners Hitler. Der Prophet und sein Vollstrecker. Muenchen, 1999.

Leszczynski Kasimierz (Hrsg.), Fall 9. Das Urteil im SS-Einsatztruppenprozess, gefaellt am 10.April 1948 in Nuernberg vom Militaergerichtshof II der Vereinigten Staaten von Amerika. Berlin-O. 1963, S. 144.

Nolte E. Der Faschismus in seiner Epoche. Muenchen, 1979;

Nolte E. Deutschland und der kalte Krieg. Muenchen, 1974;

Nolte E. Marxismus und die industrielle Revolution. Stuttgart, 1983.

Reichel Peter. Der schoene Schein des Dritten Reiches. Faszination und Gewalt des Faschismus. Frankfurt am Main, 1996.

Reichel Peter. Politik mit der Erinnerung. Gedaechtnisorte im Streit um die nazional-sozialistische Vergangenheit. Frankfurt am Main, 1999.

Reuth Ralf Georg. Goebbels. Eine Biographie. Muenchen, 1990.

Reuth Ralf Georg. Hitler. Eine politische Biographie. Muenchen, 2005.

Roberts Andrew. Hitler and Churchill. Secrets of leadership. London, 2003.

Rosenberg Alfred. Der Mythos des 20. Jahrhunderts. Eine Wertung der seelisch-geistigen Gestaltenkaempfe unserer Zeit. Muenchen, 1930.

Schorske Karl. Fin-de-siecle Vienna. Politics and culture. Cambridge, 1979.

Sowjetische Kriegsgefangene 1941–1945. Leiden und Sterben in den Lagern Bergen-Belsen, Fallingbostel, Oerbke, Wietzendorf, Sonderausstellung fuer politische Bildung, Gedenkstaette Bergen-Belsen, 1991.

Stern Fritz. Gold und Eisen. Bismark und sein Bankier Bleichroeder. Hamburg, 1999.

Thamer Hans-Ulrich. Verfuehrung und Gewalt. Deutschland 1933–1945. Berlin, 1998.

Thorwald Juergen. Die grosse Flucht. Niederlage, Flucht unf Vertreibung. Muenchen, 2005.

Walser-Bubis Debatte. Eine Dokumentation, herausgegeben von Frank Schirrmacher. Frankfurt am Main, 1999.

Wehler Hans-Ulrich. Entsorgung der deutschen Vergangenheit. Ein polemischer Essay zum “Historikerstreit”. Muenchen, 1988.

Грасс Г. Траектория краба. М., 2004.

Мазер Вернер. Адольф Гитлер. Легенда. Миф. Действительность. М., 2004.

Троцкий Л. Моя жизнь. Москва, 1991