Книга молодого американского историка Даниэля Гольдхагена «Добровольные пособники Гитлера», изданная в Германии в 1996 году, произвела среди немецкой публики эффект разорвавшейся бомбы. Д. Гольдхаген попытался разобраться в причинах геноцида немцев в отношении евреев. В самом названии была уже сформулирована определенная тенденция. Д. Гольдхаген не скрывал своей точки зрения и считал, что большинство немцев были пособниками А.Гитлера в проведении политики геноцида.

Книга Д. Гольдхагена была издана в Германии огромным тиражом, а споры вокруг нее превратились в общенациональную дискуссию. Но еще до публикации немецкого перевода определенными политическими кругами в Германии была предпринята попытка воспрепятствовать началу новой общенациональной дискуссии в этой стране по поводу нацистского прошлого, которое не желает проходить.

В центре внимания Д. Гольдхагена находится как раз «элиминаторная» расовая политика «третьего рейха». По этой причине в центре его внимания оказались не только нацистские фабрики смерти, но и война на уничтожение против Советского Союза. При этом он уделил особое внимание деятельности так называемых «полицейских батальонов», или отрядов специального назначения, которые шли вслед за регулярными войсками и в задачу которых входило физическое уничтожение «расово неполноценных» людей на оккупированной территории.

Сложно говорить о том, соответствует ли действительности заявление Д. Гольдхагена, что его книга коренным образом повлияет на дальнейшие исследования темы «холокоста». Но можно отметить, что он раздвинул временные рамки в своей книге и попытался проследить историю германского элиминаторного расизма в более широкой исторической перспективе. Можно сказать также, что достаточно большое количество источников оказалось за пределами внимания гарвардского специалиста.

Некоторые немецкие историки, в том числе и Г.Моммзен, упрекали Д. Гольдхагена в том, что при изложении материала он часто использует «газетные ходы», часто уходит от научного стиля изложения, предпочитая эмоциональный. Подобный упрек, как представляется, сложно направить в адрес человека, члены семьи которого стали жертвами расовой политики национал-социалистов.

Один из основных тезисов Д. Гольдхагена состоит в том, что в карательных операциях на оккупированных территориях принимали участие «простые немцы», число которых может составлять от 100 тыс. до 500 тыс. Большинство из них принимали участие в массовых расстрелах, так как они были убеждены в «правительности» антисемитской и расовой политики руководства. В массовых казнях принимали участие сотрудники Имперского ведомства безопасности, войск СС и члены групп специального назначения.

«Как показывает наше исследование методов рекрутирования, а также демогафических структур, – пишет Д. Гольдхаген, – наши оценки действий полицейских батальонов и их членов могут и должны быть перенесены на немецкий народ в целом. Того, что делали эти обыкновенные немцы, следовало ожидать и от других таких же обыкновенных немцев».

Конечно, этот вывод мало кому мог понравиться в Германии. Можно даже согласиться с тем, что он слишком эмоционален и не совсем научен. Однако сути дела это не меняет. Масштабы преступлений нацистской Германии таковы, что неизбежно приводили к необходимости привлекать к участию в элиминаторных операциях большое количество людей, большая часть из которых не были членами НСДАП и не были убежденными антисемитами. Тем не менее большинство из них было убеждено в том, что они действуют «правильно», и они делали это «для блага свого народа». Д. Гольдхаген особенно подчеркивал тот факт, что эти «обычные немцы» убивали, так как были антисемитами и ненавидели евреев. При этом не было предусмотрено никаких наказаний за отказ принимать участие в массовых убийствах безоружных и невинных людей.

Далее Д. Гольдхаген формулирует еще один неприятный для современного немецкого общества тезис. По его мнению, большинство немцев знали о том, что происходит на восточном фронте и на оккупированных территориях и поддерживали это. Если бы Д. Гольдхаген вел полемику с Э. Нольте, он мог бы сказать, что уникальным и чисто немецким явлением следует считать и «элиминаторный антисемитизм», бывший составной частью «научной» расовой идеологии, ставшей официальной в Германии после прихода к власти национал-социалистов.

Автора книги «Добровольные пособники Гитлера» упрекают в том, что он не берет во внимание того факта, что активное участие в операциях по уничтожению местного населения на оккупированной территории Советского Союза принимали не только немцы, но и латыши, литовцы, хорваты и украинцы. Помощь в транспортировке евреев, обреченных на гибель в лагерях смерти, оказывали голландцы и французы. С этим трудно не согласиться, однако это мало что меняет в оценке ситуации в целом. Можно согласиться также и с тем, что Д. Гольдхаген мало внимания уделяет тем преступлениям, которые немцы совершили в отношении цыган, поляков и русских. Некоторые наблюдатели в Германии полагают, что Д. Гольдхаген сделал это умышленно, так как в Израиле некоторые политики пытаются принизить масштабы нееврейского холокоста.

Резкой критике в Германии подвергся также один из основных тезисов Д. Гольдхагена, который исходит из того, что, если нельзя в определенные периоды новейшей германской истории заметить явные следы элиминаторного антисемитизма, то он в таком случае якобы существует в латентной форме.

После выхода перевода книги Д. Гольдхагена в Германии широко обсуждался вопрос о «коллективной вине немцев». По этому поводу журнал «Шпигель» заметил, что во время нацистского правления официально была признана «коллективная вина» евреев, а после победы союзников по антигитлеровской коалиции тезис о коллективной вине был спроецирован на Германию.

Помимо телепередач, посвященных дебатам по поводу книги Д. Гольдхагена, он принял участие во время своей рекламной поездки по Германии в большом количестве так называемых «подиумных дискуссий». Немецкая пресса отмечала тогда, что крупные специалисты с немецкой стороны часто одерживали верх над гарвардским доцентом, но публика чаще всего оказывалась на его стороне. Для многих было удивительным и то, что залы, в которых проводились эти мероприятия, были переполнены. Воздерживаясь от других выводов, скажем только, что это свидетельствует в первую очередь о дефиците информации на эту тему в современном обществе. В тот момент многие в Германии вынуждены были признать, что в обществе существует потребность продолжить обсуждение проблемы «холокоста».

В процессе обсуждения книги Д. Гольдхагена были сделаны и другие весьма важные выводы. Так, многие участники дискуссии признали, что отношение к нацистскому режиму занимает центральное место в структуре национального самосознания большинства современных немцев. Именно поэтому желание публики обсуждать эту тему наталкивается на сопротивление определенных политических групп, в первую очередь так называемых неоконсерваторов.

Остроту дискуссии подогревали также и некоторые публикации. Еще до выхода перевода книги Д. Гольдхагена в Германии в авторитетном журнале «Шпигель» появилась статья под названием «Народ демонов» (Ein Volk der Daemonen). Рассуждениям на тему об особенностях немцев как нации журнал посвятил тогда почти тридцать страниц.

Еженедельник «Цайт» также опубликовал статьи о Д. Гольдхагене еще до появления немецкого перевода, в которых содержалось предположение о том, что книга «Услужливые пособники Гитлера» вызовет в Германии новую общенациональную дискуссию и новый «спор историков».

История с книгой Д. Гольдхагена, однако, имела мало общего со спором историков в Германии в середине 80-х годов. Тогда немецкие историки разделились на два лагеря, а в данном случае все они критиковали Д. Гольдхагена.

Фелкер Ульрих, с публикации статьи которого о книге Д. Гольдхагена в еженедельнике «Цайт» началась новая дискуссия в Германии, заявил о том, что надо еще посмотреть, насколько «элиминаторным» был немецкий антисемитизм в сравнении с антисемитизмом в других странах. Признаюсь, было бы интересно познакомиться с такого рода исследованием. Однако сам Ф. Ульрих ничего пока по этому вопросу не опубликовал.

Ф. Ульрих считает, что Д. Гольдхаген занимает предвзятую позицию и судит немецкую историю и немцев «как прокурор», но в то же время называет его «блестящим гарвардским доцентом».

За пределами Германии этот спор кажется лишенным предмета. Трудно отрицать тот факт, что масштабы проводившейся политики физического уничтожения евреев, русских и других народов были столь огромны, что это, конечно же, предполагало участие «простых немцев» в их реализации.

Интересно отметить, что основные усилия немецких историков были направлены в послевоенное время на то, чтобы «релятивировать» историю «третьего рейха». Успех книги Д. Гольдхагена показывает, каких значительных успехов добились немецкие историки в области «овладения» своей историей. Не случайно, что поводом для «спора историков» в 1980-е годы стала попытка установить определенную связь между русской революцией и политикой геноцида в нацистской Германии и тем самым снять с немцев тяжкое бремя ответственности за истребление миллионов людей.

Д. Гольдхагена некоторые историки обвиняли в том, что он необоснованно говорит о том, что простые немцы, участвуя в убийствах евреев, испытывали большую ненависть, чем тогда, когда они умерщвляли русских военнопленных. Но в данном случае речь идет не о том, кого больше ненавидели «простые немцы» – русских или евреев. Физическое уничтожение и тех и других было частью одной политики, которая проводилась нацистским руководством при поддержке народа и при его непосредственном участии.

После выхода книги в немецком переводе Д. Гольдхаген получил большое количество писем из Германии. Часто это не были в строгом смысле слова письма читателей его книги, но ему писали люди, которые самым внимательным образом следили за ходом дискуссии в средствах массовой информации, и в первую очередь на телевидении. Кстати, части его книги были опубликованы в еженедельнике «Ди цайт», который в разгар «спора историков» предоставлял свои страницы противникам Э. Нольте, в первую очередь Ю. Хабермасу.

Одна из корреспондентов Д. Гольдхагена С. Бюсинг пишет о том, что, наблюдая за дискуссией по поводу его книги, она призналась, что в свое время вынуждена была подавить в себе чувство причастности к национальной вине немцев, буквально она «убежала от него».

Уроженка Нюрнберга, города, где принимались нацистские расовые законы, откровенно говорит о том, что до 12 лет вообще не отдавала себе отчета, что она немка. Но, когда она на уроке истории узнала о холокосте, это было для нее «травмирующим впечатлением».

«Во время моих путешествий за границу, – продолжает С. Бюсинг, – мне пришлось отвечать на вопрос о моей национальной принадлежности. Я с пониманием реагировала, когда меня не обслуживали или называли нацисткой».

При чтении письма С. Бюсинг невольно обращаешь внимание на то, что под «виной немцев» она подразумевает только «холокост», то есть физическое уничтожение евреев во время Второй мировой войны. Это слово, кстати, подвержено процессу постепенной десемантизации и уже почти не означает физическое уничтожение евреев, в том числе и в газовых камерах. А как быть с физическим уничтожением представителей других национальностей во время войны против Советского Союза. Получается, что это чувство вины соответствующим образом препарировано, и в нем нет места «русскому холокосту».

К числу подобного рода семантических казусов можно отнести также выражение «захват нацистами власти». Очевидно, однако, что никакого «захвата» власти не было, а был обыкновенный приход к власти партии, получившей поддержку избирателей.

«Хрустальная ночь» – еще один хороший пример семантической интерпретации истории. Сразу и не вспомнишь, что речь в данном случае идет о еврейских погромах в Германии при явном попустительстве нацистского правительства. По нехитрой задумке авторов этих семантических ухищрений слово «погром» должно тесным образом ассоциироваться с притеснениями евреев в России.

Многие немцы направляли Д. Гольдхагену письма, наполненные чувством возмущения по поводу его книги, которую большинство его корреспондентов не читали. Так, Эрна Лоссов в письме к Д. Гольдхагену рассказывает ему о том, что пришлось пережить некоторым членам ее семьи и ее знакомым во время наступления Красной Армии. Многие женщины, как сообщает Э. Лоссов, были изнасилованы русскими солдатами. Ссылки на массовые изнасилования – характерный прием, к которому многие прибегают в Германии, при этом число якобы оскверненных немецких женщин в представлении большинства граждан исчисляется уже миллионами и продолжает непрерывно расти. Напомним, что до войны как антисемитская, так и нацистская пропаганда внедряли в сознание своих соотечественников образ «похотливого еврея», подстерегающего немецких женщин.

Но даже если не ввязываться в полемику по этому поводу, более логично было бы сделать следующий вывод: все это произошло по вине нацистского руководства. Германия вероломно напала на Советский Союз и пыталась физически уничтожить всех евреев и русских, а также представителей других национальностей. Но если бы Германия не напала на Советский Союз, не пришлось бы страдать и самому немецкому народу. Интересно, как бы Э. Лоссов объяснила правила поведения одному из советских солдат, когда над его женой надругались немецкие солдаты.

Э. Лоссов также кажется, что об «ужасах» Сталина в Германии никто не говорит. Но подобное утверждение означает, что она вообще не читает немецкие газеты, не говоря уже о книгах Э. Нольте. Корреспондент Д. Гольдхагена из Гамбурга ссылается на судьбу сотен тысяч немецких военнопленных, не вернувшихся после войны на родину. Но почему она тогда не говорит о 3,5 млн. советских военнопленных, которые были умышленно умерщвлены в первые месяцы войны, а местное население водили смотреть на них как на «недочеловеков»?

Было бы понятно, если бы современные немцы обвиняли в собственных бедах своих правителей, в первую очередь А. Гитлера. Однако этого не происходит. «Перестаньте сеять семена ненависти!» – восклицает в конце своего послания Э. Лоссов. Это можно воспринимать только как призыв оставить в покое немецкую историю. Но как это можно объяснить, например, Д. Гольдхагену, да и многим другим людям, родственники которых стали жертвами нацистского режима?

Знакомство с некоторыми письмами, направленными читателями этой книги ее автору, позволяет говорить о том, что некоторые из них не знают, какую функцию выполняли полицейские батальоны (например, полицейский батальон 101). Они наивно полагают, что это не специальные подразделения, которые входили вслед за регулярными войсками на оккупированные территории для совершения массовых убийств, а просто обыкновенные полицейские силы. Зато многие из читателей хорошо владеют приемами «сравнительного анализа авторитарных режимов», предложенного Э. Нольте, и считают, что эти истребительные подразделения якобы характерны для большинства не совсем демократических режимов.

Один из читателей-евреев возмущен послесловием к одному из изданий «Услужливых пособников Гитлера», написанным бывшим офицером Советской Армии Львом Копелевым, который считал, что в книге нет ничего нового, она написана бойким фельетонистским языком и лишь напоминает читателю об известном лозунге времен «третьего рейха» «Один народ, один рейх, один фюрер!».

Этот же читатель высказывает мнение, что главным виновником антисемитских настроений является католическая церковь, и в этом отношении ничего не изменилось после второго Ватиканского собора. В этой же связи вспоминает он и известные статьи Мартина Лютера.

Еще один читатель полностью согласен со всем, что написано в книге Д. Гольдхагена, и особо подчеркивает, что немцы должны перестать «постоянно указывать на другие государства для того, чтобы релятивировать свои преступления». Используемая лексика говорит о том, что этот 57-летний читатель из Херршинга в курсе тех дискуссий, которые ведутся в последнее время в Германии по поводу ее недавней истории.

Читатель из Мюнхена Роберт Беннетт не верит в искренность мнения Д. Гольдхагена, которое он высказал в интервью телекомпании Си-Эн-Эн, когда сказал, что немцы изменились после 1945 года. Автор письма считает, что поведение немецкой публики во время многочисленных дискуссий с участием Д. Гольдхагена свидетельствует скорее об обратном. «Эти приемы запугивания, – пишет Р. Беннетт, – как раз напоминают о тех фазах немецкой истории, о которых вы написали, и таким образом подтверждают некоторые из положений, которые содержатся в вашей книге». Один из друзей этого жителя Мюнхена признался ему, что его удивило, что немецкие участники дискуссии не заставили автора книги перед передачей пришить на костюм желтую шестиконечную звезду.

«Действительно, – продолжает автор письма, – от того количества антисемитских высказываний, которые можно услышать в современной Германии, причем – и я должен это подчеркнуть – от обычных, просто образованных немцев, просто захватывает дух». Эти люди с готовностью расскажут вам несколько антиеврейских анекдотов, затем скажут, что фильм «Список Шиндлера» – еврейская пропаганда.

Молодых немцев, по словам автора письма, особенно возмущает тот факт, что кто-то (имеются в виду евреи. – С.Д.) пытается в их стране навязать им какое-то «чувство вины» за преступления предыдущих поколений.

Силли Хельфрих в письме к автору книги благодарит его за правду и признается, что ее еще в молодости поразила та «стена молчания» и «нежелания ничего знать», которая отделяла и продолжает отделять большинство немцев от суровой исторической правды. Она также вспоминает о том, что в 1955 году из советского плена возвращались (!) не только простые немецкие солдаты, но и убийцы.

Манфред Редер из Шварценборна обращает внимание на то, что один из организаторов этих дискуссий, известный журналист Гвидо Кнопп (по всем показателям – сторонник Э. Нольте. – С.Д.) многое делает для того, чтобы сделать их несбалансированными. «Эти участники дискуссии, – продолжает автор письма, – известны тем, что представляют одну и ту же основную точку зрения». Эти дискуссии, кстати, проходили под общим названием «Добровольные пособники Гитлера?», то есть организаторы добавляли знак вопроса, как бы заранее сомневаясь в верности основного тезиса автора книги. Еще одна читательница сообщает о том, что она хотела купить билет в Мюнхенскую филармонию, чтобы поприсутствовать на дискуссии, но все билеты были проданы.

* * *

Известный современный писатель Мартин Вальзер оказался в центре очередного скандала в Германии после того, как 11 октября 1998 года выступил с речью по случаю присуждения ему Национальной премии германской книготорговли в церкви святого Павла, где в XIX веке закладывались основы парламентского строя этой страны. Но знаменательность места только усилила резонанс. Кстати, эта премия традиционно в Германии называется также «премией мира».

М.Вальзер в своей благодарственной речи призвал соотечественников «подвести черту» под бесконечными спорами в стране относительно ее нацистского прошлого. Некоторые политики, по его мнению, используют «Аушвитц» в своих политических целях, размахивают им как «моральной дубиной», мешают, таким образом, немецкому народу стать «нормальным народом и нормальным обществом».

Собравшаяся в церкви элита современного немецкого общества встретила подобные высказывания М. Вальзера с большим энтузиазмом и разразилась аплодисментами. Тюбингенский университет даже признал речь М. Вальзера лучшим публичным выступлением в 1998 году.

Это выступление кажется достаточно странным. М. Вальзер утверждает, что средства массовой информации в Германии «беспрерывно показывают наш позор», то есть публикуют материалы о нацистском прошлом страны. Но это явное преувеличение. Такого рода публикации и документальные фильмы, несомненно, есть, но это далеко не каждодневное явление в Германии. К тому же не следует забывать, что были длительные периоды в истории этой страны, когда о ее неприятном прошлом предпочитали вообще ничего не говорить.

М. Вальзер признается, что, когда такие передачи показывают по телевидению, он «отворачивается» и перестает их смотреть. Тем не менее он успел сделать вывод, что часто такого рода публикации не преследуют цель, связанную с памятью, с историческим сознанием. Писателю кажется, что тема национального позора Германии «используется в современных целях». «Всегда ради достойных, хороших целей. Но это инструментализация», – заключает лауреат.

«Дрожа от собственной смелости, – продолжает М. Вальзер. – я говорю о том, что Аушвитц не подходит для того, чтобы превратиться в рутинную угрозу, во всенепременное средство устрашения, в моральную дубину или в необходимое упражнение. То, что проходит процедуру ритуализации, обладает лишь поверхностным качеством. Но под какое подозрение попадает тот, кто говорит, что немцы – это «нормальный народ», «совершенно нормальное общество».

М. Вальзеру очень не нравился проект мемориального комплекса жертвам холокоста, который, как я говорил, построен и открыт в Берлине. Немецкий писатель называет этот проект «забетонированным в размерах футбольного поля кошмаром» и «монументализацией позора».

Ссылаясь на немецких философов Гегеля и Хайдеггера, М. Вальзер приходит к выводу, что чистая совесть вообще не может существовать и что это состояние можно только сравнить с отсутствием головной боли у человека.

М. Вальзер утверждает, что в Германии существуют «солдаты общественного мнения», которые, вооружившись «моральными пистолетами», заставляют писателей иметь соответствующее мнение, в первую очередь относительно нацистского прошлого Германии.

Обращает на себя внимание, что слово «нацизм» или «нацистский» в ходе развернувшейся полемики почти не употребляется. В основном используются десемантизированные термины «Аушвитц», «холокост» или еще более туманный «шоа». То есть речь идет только о старом германском споре между немцами и евреями. Однако исторический контекст преступлений немцев периода национал-социализма значительно шире, он включает в себя в том числе и те преступления, которые были совершены или запланированы на территории Советского Союза. Даже эти запланированные преступления, несомненно, должны учитываться, так как они не произошли не потому, что немцев вдруг охватило чувство экзистенциального стыда. Просто в первую очередь русские да и другие народы Советского Союза оказались сильнее.

Одним из первых на речь М. Вальзера отреагировал председатель Еврейского совета Германии теперь уже покойный Игнатц Бубис. Он обвинил лауреата премии в антисемитизме и назвал его «духовным поджигателем».

И. Бубис обвинил М. Вальзера еще и в том, что тот в своем выступлении четыре раза употребил слово «стыд» и ни разу – слово «преступление». Очевидно, что он это сделал не случайно. Создается впечатление, что свобода совести ему нужна лишь для того, чтобы бесконтрольно заниматься ее искусственным облегчением за счет выгодной для немцев, но неприемлемой для большинства других народов интерпретации истории.

По сути дела выступление М. Вальзера и реакция на него И. Бубиса привели к тому, что в Германии разразилась очередная общенациональная дискуссия по поводу своего все еще не проходящего прошлого.

Издатель влиятельного журнала «Шпигель» Рудольф Аугштайн (покойный) поспешил заявить, что могущественный в прошлом франкфуртский «строительный лев» (имеется в виду И. Бубис. – С.Д.) попал «в общественный офсайд».

Клаус фон Донаньи, тогдашний бургомистр Гамбурга, предложил своим соотечественникам еврейского происхождения спросить себя, а как они сами вели себя, когда национал-социалисты после 1933 года приступили сначала к физическому уничтожению инвалидов, гомосексуалистов и цыган.

К. фон Донаньи пытается защитить право на то, чтобы у М.Вальзера была его собственная совесть. «Но Вальзер защищает свое право иметь свою собственную совесть», – восклицает он.

Но кто оспаривает это право? Проблемы с сознанием отдельных немцев и их национальным самосознанием возникают потому, что многим, и не только за пределами этой страны, кажется, что они не готовы признать масштабы совершенных ими страшных преступлений.

К. фон Донаньи задает еще один, на сей раз уже более каверзный вопрос о том, как бы вели себя евреи, если бы они были вынуждены принимать участие в физическом уничтожении немцев – своих сограждан. Это, конечно же, очень смелое предположение. Но смысл его сводится к тому, что евреи в нацистской Германии лишь «случайно» оказались жертвами, а вот если бы они не были жертвами, то сами могли бы принять активное или пассивное участие в физическом уничтожении других народов.

На это очень сомнительное заявление К. фон Донаньи довольно язвительно отреагировала либеральная берлинская газета «Тагесцайтунг», сообщив своим читателям о том, как евреи чуть было не приняли участие в холокосте (имеется в виду как палачи, а не как жертвы).

В Германии странным показалось то, что подобного рода обвинения в адрес евреев были высказаны со стороны представителей «этаблированных», признанных обществом и считающих себя демократическими партий. Многие также недоумевали по поводу того, что заставило К. фон Донаньи, отец которого стал жертвой нацистского режима, выступить с такого рода сомнительными заявлениями. Заметим также, что его открытое письмо было опубликовано в газете «Франкфуртер альгемайне цайтунг», которая, несмотря на свою порой крайне правую ориентацию, также считает себя демократической, возможно, даже и либеральной.

Современных немцев возмущает, что им часто их же политические союзники, особенно англичане, напоминают об их национал-социалистическом прошлом. Очень популярный в Англии телесериал «Faulty Towers», где в юмористическом плане затрагивается тема «немцы и война» вызвал в Германии плохо скрываемое раздражение и резкую критику. Не означает ли это, что немцы занимаются теперь «нормализацией» своей истории и за пределами страны?

К. фон Донаньи замечает в связи с этим, что Германия «помечена» остальным миром, и немцы несут на своем национальном теле эту ужасную «каинову печать». Но возникает вопрос, а не является ли все это справедливым, и нужно ли против этого бороться? Ведь борьба против этого неизбежно повлечет за собой необходимость подкорректировать историю.

Уже в нашу страну проникли эти подтасованные концепции, которые планировались первоначально только для внутреннего потребления. У нас уже запущены термины «холокост», «шоа», «нормализация», «историзация» и т. д. Удивительным образом почти все варианты толкования спорных моментов напоминают подходы Э. Нольте и немецких неоконсерваторов вообще. Можно ли поверить в то, что это происходит случайно?

* * *

Два года назад в Германии разразилась очередная «дискуссия историков». На этот раз поводом послужила книга берлинского историка австрийского происхождения Йорга Фридриха «Пожар – Германия в бомбовой войне 1940–1945 гг.». Книга уже разошлась небывалым тиражом (более 100 тыс. экземпляров). Отрывки из нее миллионными тиражами были напечатаны в бульварной газете «Бильд». В дискуссию по поводу ее включились крупнейшие немецкие газеты, журналы и телеканалы.

Книга посвящена налетам британской и американской авиации на германские города во время Второй мировой войны. В результате этих налетов погибло около 700 тыс. немцев, 80 тыс. из этого числа были дети. Оправданы ли эти бомбардировки, кто виноват в гибели такого большого количества гражданского населения – вот центральные вопросы, которые ставит Й. Фридрих. Он предпринимает попытку представить немцев как жертв, а У. Черчилля как военного преступника.

Никто не ставит под сомнение страдания немецкого народа во время второй мировой войны. Собственно конфликт возникает тогда, когда немцы вместо того, чтобы считать виноватыми себя и своих политических лидеров, перекладывают вину на других, в данном случае на англичан.

Некоторые немецкие издания, правда, немногочисленные (например, «Die Zeit») делают в адрес Й. Фридриха два достаточно серьезных замечания. Во-первых, автор не учитывает военно-политический контекст бомбардировок и, во-вторых, странным образом избегает моральных оценок.

Для Й. Фридриха эти замечания не являются неожиданными. Он действительно превратился из критика гитлеровского режима в его апологета. Он сам это достаточно остроумно прокомментировал, заметив, что и у правды бывает своя конъюнктура.

Более трезвые исследователи признают, что не британцы изобрели «ковровые бомбардировки», в том числе или даже в первую очередь направленные против гражданского населения. Немецкие военно-воздушные силы «Люфтваффе» широко пользовались именно такими бомбардировками (воздушная атака на центр Варшавы в 1939 г., разрушение Роттердама в мае 1940 г. или налет на Ковентри в ноябре 1940 г.). Немцы просто как обычно переоценили свои силы и недооценили силы противников. В противном случае, как этого и хотели немцы, вся Англия была бы в руинах.

Таким образом, для наблюдателя из Лондона, Варшавы или Москвы эти area bombings выглядит совершенно иначе. В этом смысле многие справедливо скажут словами того же Харриса, что немцы получили по заслугам; они именно то пожали, что сами и посеяли.

Одно несомненно – своей книгой Й. Фридрих в очередной раз спровоцировал общенациональную дискуссию по поводу истории и ее интерпретации в Германии. Он также еще раз напомнил о том, что преступления немцев во время Второй мировой войны сознательно замалчивались в этой стране. Немцы теперь после уже 60-летнего замалчивания начинают говорить о проблемах своей недавней истории. Но они пытаются представить себя в качестве жертв, надеясь, что такой подход снимет с них тяжкое бремя исторической ответственности.

Очень точно сказал Томас Манн из своего американского далека о бомбардировках немецких городов. Сначала он выразил сочувствие своим «соотечественникам» по поводу разрушения его родного Любека. Но затем сделал очень точное замечание: «Я думаю при этом о Ковентри, и мне нечего возразить против преподнесенного нам урока, который состоит в том, что за все надо платить».

Большие тиражи книги Й. Фридриха красноречиво говорят о популярности темы «немцы как жертвы». Политические мутации Й. Фридриха имеют под собой весьма разумную основу. Он слишком хорошо знает своих соотечественников. Тело немецкого народа, воплощенное в понятии «Volksgemeinschaft», осталось верным своему фюреру. Немцы продолжают верить в «справедливость» войны против России, продолжают верить в доблестных и благородных немецких солдат и т. д.

Общенациональная дискуссия в ФРГ по поводу роли вооруженных сил нацистской Германии (вермахта) в преступлениях гитлеровского режима является продолжением тех споров относительно новейшей истории Германии, которые ведутся в последнее время в этой стране. Это тема – наиболее сложная, так как затрагивает десятки миллионов бывших солдат вермахта.

Организованная гамбургским институтом социальных исследований выставка под названием «Преступления вермахта. Измерения войны на истребление 1941–1945 гг.», открытая в конце 2001 года в Берлине, являлась продолжением выставки «Война на уничтожение. Преступления вермахта в 1941–1945 гг.». Основу этой выставки составляют фотографии, а также другие документы той эпохи, включая письма простых солдат с восточного фронта. Собранные вместе, они во многом впервые показывают гражданам ФРГ страшную правду о преступной войне Германии против Советского Союза.

Первая выставка вызвала небывалый интерес в немецком обществе. С 1995 по 1999 год она была показана в 33 городах Германии и Австрии. Ее обсуждение во всех без исключения средствах массовой информации стало причиной общенациональной дискуссии о преступлениях вермахта и об отношении к своей истории.

Дискуссии вокруг этой выставки показали, что граждане Федеративной Республики практически ничего не знают о войне против Советского Союза и о методах ее ведения.

У выставки и ее организаторов нашлось в Германии, естественно, немало противников, которые добились ее закрытия в 1999 году под предлогом того, что некоторые фотографии были неточно описаны. Это случилось потому, что в планах организаторов было показать выставку не только в Германии, но и за ее пределами, в том числе и в США. Реализация этих планов, несомненно, нанесла бы существенный урон престижу ФРГ на международной арене. Так что намерения противников выставки, добившихся ее временного закрытия, вполне понятны.

«Новая» выставка по своей сути представляет собой не более чем уточненный вариант первого издания. К этому можно добавить, что проведены структурные изменения и включены некоторые дополнительные разделы.

До сих пор в немецком обществе принято считать, что солдаты и офицеры вермахта, несмотря на отдельные преступления гитлеровского режима на восточном фронте, «сохранили свою честь». Выступая в 1951 году перед бундестагом, канцлер ФРГ Аденауэр заявил, что количество преступлений, совершенных офицерами вермахта, столь незначительно, что это никак не затронуло «честь вермахта». Даже главнокомандующий вооруженными силами НАТО в Европе генерал Д. Эйзенхауэр сделал в том же году, уступая давлению Аденауэра, похожее заявление. В начале 50-х годов по всей Германии прокатилась волна повальных амнистий в отношении «военных преступников», и многие участники преступной войны на восточном фронте стали с гордостью носить железные кресты.

При определении степени виновности вермахта в преступлениях фашизма следует также принимать во внимание основные структурные характеристики фашистского государства, основанного на принципе «фольксгемайншафт», то есть своего рода полном единении идеологии и целей фашизма и всего немецкого народа. Даже Вальтер фон Браухич еще в 1938 году признавал, что «у вермахта и у национал-социализма одни духовные корни».

Свою роль в оправдании роли вермахта в войне на восточном фронте сыграло и то обстоятельство, что на Нюрнбергском процессе в 1946 г. из верхушки вермахта только Кейтель и Йодль были осуждены и приговорены к смертной казни.

Было бы наивно полагать, что выставка «Преступления вермахта» кого-то в Германии переубедила. В большей степени она интересна тем, что показывает, насколько далеко от реальной действительности представление большинства населения этой страны о Второй мировой войне и особенно о войне против Советского Союза. Во многих выступлениях по поводу выставки можно было услышать мнение о том, что солдаты вермахта «защищали в войне свое отечество и свой народ».

В то же время многие противники выставки воспользовались ею для того, чтобы в очередной раз отрицать преступления третьего рейха и проповедовать идеи национал-социализма. Об этом свидетельствуют многочисленные выступления против выставки.

Мифологизация или «ремифологизация» вермахта затронула, как это ни покажется странным, и нашу страну. Вероятно, это связано с признанием высокой эффективности военной машины третьего рейха и качества военной техники. При этом часто не принимается во внимание тот факт, что нацистская Германия была в первую очередь эффективной машиной по физическому уничтожению людей.

В этой связи один из видных израильских историков справедливо заметил, что самые крупные победы вермахт одержал не на полях сражений, а в сфере политики.

Сейчас кажется действительно непонятным, почему Нюрнбергский трибунал по сути дела оправдал вермахт и его верховное командование, не включив его в число преступных организаций. Вероятно, все это способствовало такому серьезному искажению исторического контекста в Германии, что дает основание многим нынешним гражданам этой страны считать преступную войну против Советского Союза «немного» справедливой, а вермахт и его солдат причислять к лику святых.

Во время вынужденного перерыва в работе выставки многие газеты в Германии подводили предварительные неутешительные итоги. Смысл ряда публикаций сводился к тому, что довоенная Германия – это страна, состоявшая из преступников, их попутчиков и тех, кто предпочитал молчать, зная о творящихся преступлениях, и именно поэтому так тяжело спустя более 50 лет после окончания войны говорить в этой стране о совершенных преступлениях. Этим отчасти объясняется и то обстоятельство, что в демонстрациях в защиту «чести солдат вермахта» принимали и продолжают принимать участие большое количество молодых людей, которые – и это вполне объяснимо – не имеют правильного представления об истории своей страны.

Любопытна реакция правых политических кругов в Германии на эту выставку. Так, баварский ХСС выступил со специальным заявлением, в котором она была названа попыткой «очернения всех немцев». По словам редактора газеты «Байерн курир» Флориана Штумфалля, эта выставка есть попытка провести «истребительную в моральном отношении военную кампанию» против всего немецкого народа.

Правые, в том числе и праворадикальные группировки, используют выставку как повод в очередной раз встать на защиту «чести» солдат вермахта. Интересно отметить, что в Мюнхене их позиция совпадала с позицией ХСС.

Дискуссия по поводу выставки «Преступления вермахта» интересна не тем, что она напоминает немцам о преступном характере войны, которую вела Германия против Советского Союза, и об участии в этих преступлениях солдат и офицеров вермахта. Этот факт не требует дополнительных доказательств. Интерес представляет отношение граждан ФРГ к своей истории. И в этом отношении Германия в очередной раз демонстрирует эффективность своей системы, на этот раз системы «забвения» истории и «вытеснения» неприятных исторических фактов.

В дискуссии по поводу роли вермахта во Второй мировой войне самую активную роль принимали и продолжают принимать представители Польши, Чехии, Словакии, Израиля и других стран. Россия в этих дискуссиях по непонятным причинам должного участия не принимает.