Ветер всё усиливался, бросая на стёкла рой колючих маленьких снежинок и завывая в трубе, будто злое привидение. В аптеке было тепло и уютно. Пряный запах трав успокаивал и настраивал на благодушный лад. Мурлыкая себе под нос какую‑то песенку, Эля сняла с печки кастрюльку и осторожно вылила из неё кипяток в глиняный сосуд с сухими листьями полыни. В соседней комнате звякнул колокольчик, возвещая о приходе посетителя. Господин Ферре что‑то спросил, однако слов, через стену разобрать было нельзя. Вскоре в подсобное помещение вошёл сам хозяин аптеки, неся в руке листок с рецептом.

— Желудочные капли готовы?

— Да, вон они. — Девушка кивнула на полку.

— Тогда принеси, пожалуйста, сушеную пижму. Сейчас заказали лекарство и попросили отнести его на дом, когда будет готово. — Оборотень достал из шкафа медную ступку и весы. — И притом попросили, чтобы лекарство доставила именно ты.

— Я? — Эля удивлённо подняла голову. — Мне не сложно, но почему именно я?

— Ну, — господин Ферре улыбнулся, — ты хорошая девочка. Всегда очень внимательна к покупателям, особенно к пожилым. Даёшь им советы, вежлива. Наверно, ты запомнилась какой‑нибудь старушке из постоянных клиентов, и она хочет проконсультироваться насчёт приёма лекарств.

Девушка пожала плечами и достала со специального стеллажа плетёный поднос с сушёной пижмой. Затем она выглянула в окно.

"Надеюсь, я не превращусь в сугроб."

Через час, когда лекарство было готово, аптекарь аккуратно перелил его в бутылочку и закупорил пробкой.

— Очень концентрированное. Сплошные масла. — Сообщил оборотень, рассматривая свою работу.

Эля кивнула и взяла листок с рецептом, на обратной стороне которого был написан адрес.

— Улица Небесная. Где‑то в самом центре. Хороший район. — Пробормотала она, накидывая плащ.

В дверях девушка столкнулась с Митишем. Поскольку широкие плечи помощника аптекаря загораживали весь проход, учительница отступила в сторону, пропуская его.

— Элиан, а ты куда? — Удивился парень.

— Отнесу покупателю лекарство. — Эля приветливо кивнула.

— Давай я! — Тут же предложил Митиш, с готовностью протягивая руку за сумкой с лекарством. — Тебя там ветром сдует!

— Глупости. Я сама. — Улыбнулась девушка, обходя парня. — Тебя господин Ферре ждёт — ты ему нужен.

— Погоди!

Учительница вздрогнула, когда ей на плечи накинули тяжёлый мужской полушубок из овчины.

— Замёрзнешь насмерть. Там настоящая вьюга!

Эля попыталась снять полушубок, но ей не позволили, придержав за воротник.

— Говорю же — там жуткий ветер.

Девушка удивлённо моргнула.

— Я просто хотела надеть его под плащ, а то когда наоборот, то неудобно.

— Ааа… Я это, того… — Митиш смущённо почесал затылок, и, потоптавшись ещё немного на месте, ушёл в подсобное помещение.

"Какой хороший парень. Действительно замечательный. Не то, что этот злобный оборотень. Какое счастье, что он давно не появлялся. Неужели боги решили, наконец, прекратить мои мучения? Конечно, нехорошо так говорить, но, надеюсь, что больше его не увижу. Пусть он найдёт своих родителей, добьётся всего, чего хочет и живёт счастливо где‑нибудь в столице подальше от меня."

Когда учительница распахнула дверь и вышла на улицу, первым её желанием было зайти обратно и забаррикадироваться где‑нибудь за печкой. Ледяной ветер пробирал до костей, кусал за нос и норовил запорошить глаза снегом. Едва не утонув в сугробе, который успело намести под дверью, девушка с трудом стала пробираться к центру города.

"Как будто мукой сыплет. Ничего не видно. Как бы не заблудиться".

Однако нужная улица нашлась довольно быстро. Вьюга, как назло, только усиливалась. Вжимая голову в плечи и старательно натягивая капюшон чуть ли не до самого носа, Эля брела между двумя рядами дорогих трёхэтажных домов. Пальцы на руках девушка уже не чувствовала, а в глазах мелькали белые мушки, даже когда она их закрывала.

"Белые колонны перед входом… Да тут весь мир сейчас белый! Они бы ещё про цвет занавесок написали! Так, спокойно. Кто‑то очень больной сейчас ждёт своё лекарство, а я злюсь. Я действительно плохая", — подумала Эля, стуча зубами. Всплеснув руками, она рухнула на снег, оставив в сугробе свой сапог.

"Такое ощущение, что я по горам лазаю, а не по сугробам. Ой — ёй! Мой сапожок! Нужно срочно достать, а то заработаю себе обморожение."

Встав на четвереньки, девушка судорожно стала шарить в снегу и тут же уткнулась лбом во что‑то твёрдое и гладкое. Опасливо подняв взгляд, она обнаружила прямо перед собой колонну из белого мрамора. Позади неё оказалась вторая точно такая же колонна — обе они поддерживали балкончик на втором этаже. Между колоннами были массивные двустворчатые двери.

"Ой, как удачно я рухнула." — обрадовалась Эля. Выковыряв из сугроба свою обувку, она нерешительно постучалась. Подождав минуту и окончательно продрогнув, девушка начала волноваться.

"Если меня сейчас не впустят, я помру прямо здесь на ступеньках и с утра они споткнуться о моё окоченевшее тело".

Испугавшись такой перспективы, учительница от души шандарахнула дверным молотком, имевшим форму головы кошки, держащей в пасти медное кольцо. На этот раз дверь быстро отворилась.

— Я и — из а — ап — птеки. Л — лекарство.

Дверь отворилась шире, и девушка буквально ввалилась внутрь помещения. Очки мгновенно запотели и Эле показалось, будто из вьюги она нырнула в туман.

— Господину очень плохо и он не встаёт с постели. Он ожидает вас. — Раздался голос откуда‑то сбоку.

Учительница, на первых парах оглушённая тишиной и теплом дома, наконец протёрла стёкла очков и смогла разглядеть, с кем она общается.

"Человек. Какое облегчение. Наверно, дворецкий."

Мужчина, в идеально выглаженном сюртуке, казался воплощением вежливого спокойствия.

— Позвольте ваш плащ.

— Э… А… Да… — Окоченевшими пальцами, девушка кое‑как развязала тесёмки плаща, а затем расстегнула полушубок. Оставшись в своём простом сером платье, она вдруг почувствовала себя очень лишней — резные перила лестницы, красный ковёр и лепнина на потолке буквально кричали об этом.

— Прошу за мной.

Эля проследовала за дворецким на второй этаж. Пройдя по коридору, они остановились перед закрытой дверью. Вежливо склонив голову, слуга удалился.

"Нет, ну всё‑таки странно. А просто передать больному лекарство нельзя было. Что я ещё могу посоветовать, кроме того, что уже насоветовал врач — тот рецепт ведь врач выписывал".

Постучав, но, так и не дождавшись ответа, она вошла.

"А вдруг ему там так плохо, что не может ответить?"

В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине. Ноги утопали в мягком зелёном ковре. С правой стороны стоял стеллаж с книгами и зеркало, а с левой огромная кровать под балдахином. Увидев того, кто возлежал на этой кровати, учительница застонала и закрыла лицо руками.

"Нет, ну за что мне это?!"

Однако оборотень был таким тихим, что Эля поборола своё желание сбежать.

"Кажется, ему и вправду плохо."

Девушка осторожно приблизилась к постели. Вальдр лежал с закрытыми глазами и не подавал признаков жизни. Руки были сложены на животе поверх одеяла.

"Он вообще живой? Так странно видеть его молчащим", — Эля начала волноваться и потому протянула руку к его шее и осторожно нащупала двумя пальцами сонную артерию.

Парень вздрогнул и резко открыл глаза.

— Зачем ты мне суёшь за шиворот свои сосульки? Извращенка!

От неожиданности девушка отпрянула назад и, споткнувшись о складку ковра, села прямо на пол.

— Я — а-а… Пульс щупала… — Жалобно проблеяла она.

— Я выгляжу настолько плохо? — Забеспокоился оборотень, приподнимаясь на локтях. — Хотя ничего удивительного — ощущаю я себя также. — В его голосе проскользнули трагические нотки и он снова опустился на подушки.

Эля неуклюже поднялась на ноги.

— Что с вами?

— Говорю же — мне плохо. Ужасный жар. Вот, пощупай лоб. Доктор утверждает, что это просто простуда. Но я же понимаю, что всё хуже!

Учительница послушно положила руку ему на лоб. Он оказался действительно горячим.

Вальдр прикрыл глаза.

— Твоя ладонь настолько холодная, что её можно использовать как жаропонижающее средство вместо мокрого полотенца. А — апчхи… Ты лекарство принесла?

— Я… А — а… Да.

Девушка извлекла из сумки бутылочку с микстурой и поставила её на прикроватную тумбочку.

— Это нужно принимать после еды, разбавив горячей водой. — Потоптавшись ещё немного на месте, она добавила. — Выздоравливайте. Я пойду.

Оборотень не меняя позы, скосил на неё взгляд.

— Вот и приготовь мне лекарство. Или ты не заметила, что я не могу встать с постели?

— А… Э…

— А все остальные меня бросили. Отец уехал по делам. Мать с сестрой с визитом у кого‑то, и из‑за снега явно вернутся не скоро. Видимо, им будет наплевать, даже если я тут умру. — Печально сообщил Вальдр.

— Но я видела дворецкого. Он меня сюда проводил. — Удивилась учительница.

— По — твоему, я могу доверить свою жизнь человеку?!

— Но я тоже человек. — Робко напомнила девушка.

Оборотень задумался.

— Ну… Ты аптекарь.

"Спокойно, это просто мужская логика." — Учительница вздохнула.

— Дёрни за этот шнур. — Оборотень нехотя махнул рукой в сторону витого бело — зелёного шнура, висевшего рядом с кроватью и венчавшегося массивной кистью.

Девушка осторожно подёргала за кисть и, пользуясь тем, что хозяин комнаты вновь закрыл глаза, отошла к камину и, присев на корточки, протянула к огню руки.

— В комнате ведь и так тепло. Или это мне из‑за жара мерещится? — Пробормотал парень, не открывая глаз.

Эля вздрогнула.

— Просто после улицы ещё не отогрелась. Там жуткая вьюга.

— Почему все твои слова звучат как оправдания или извинения? Не будь такой жалкой. И вообще раздвинь шторы пошире.

"Кажется, от болезни у него ещё больше испортился характер." — Подумала девушка, подходя к окну.

Позади скрипнула дверь. Эля обернулась и увидела всё того же дворецкого, застывшего у порога.

— Там остался пирог с печенью? Вот его неси. И ещё чай и отдельно горячую воду. — Приказал хозяин комнаты.

— Больному лучше бульон или какую‑нибудь кашу. — Робко подала голос учительница.

Оборотень капризно надул губы.

— Терпеть не могу каши. Я уверен, что они вредны для здоровья.

Дворецкий кивнул и бесшумно выскользнул в коридор.

— Што — о-оры. — Напомнил Вальдр.

— Да — да. — Девушка поспешно раздвинула зелёные бархатные шторы и выглянула в окно. — Ой! Здесь балкончик! Как здорово.

Вальдр слегка повернул голову, чтобы можно было пронзить Элю уничтожающим взглядом.

— Вот дикая. Ты что — никогда балконов не видела?

— У меня нет балкона. И перила такие красивые резные. — Промямлила учительница.

— Ой, нет, зашторь обратно — мне свет в глаза бьёт. Зачем ты их открыла?!

Девушка послушно вновь зашторила окна.

— А теперь слишком темно!

Эля глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.

"У него воспаление вредности? Кажется, что ему просто лень было выходить из дома в такой снегопад, и он заманил меня к себе, чтобы было над кем поиздеваться!"

— И что же мне сделать? — Как можно более мягче спросила она.

— Ты такая бестолковая. Отодвинь одну штору а вторую оставь в покое. И подними мне подушки повыше, чтобы я мог сесть.

Эля сделала так, как он просил, при этом едва подавив желание придушить его этой самой подушкой.

Вернулся дворецкий, неся поднос с двумя чайниками, тарелками, чашками и большим блюдом, накрытым серебряной выпуклой крышкой. Поставив его на столик перед камином, он удалился. — Ты сама сказала, что перед приёмом лекарства нужно поесть. — Сообщил Вальдр и чихнул.

Девушка положила на тарелку кусок пирога с печенью и вручила её оборотню. Тот заметно оживился.

— Вот, обрати внимание, как должна выглядеть настоящая еда. А не эти твои каши. И сядь куда‑нибудь! Не мельтеши перед глазами. И пожуй чего‑нибудь, а то твоя болтливость меня раздражает.

Эля села в кресло и робко стала жевать кусочек пирога. Однако посидеть спокойно ей не дали.

— Что ты сидишь?! Ты не должна заваривать для меня лекарство?! Ты же аптекарь.

Девушка так сжала в пальцах пирог, что начинка крошась, стала вываливаться на тарелку.

— Вы правы, я аптекарь. И я знаю, что это лекарство следует разбавлять не крутым кипятком, а просто горячей водой. А здесь, — она сдёрнула крышку с одного из чайников — к потолку тут же потянулось облачко пара, — кипяток! Но если так хотите — можете выпить и кипяток! — Последняя фраза получилась довольно кровожадной и, осознав это, Эля покраснела и вжала голову в плечи.

Оборотень удивлённо вскинул бровь, и некоторое время рассматривал учительницу, а затем хмыкнул.

— Бунт мышей? Почему больному хамишь? Мне плохо, а ты такая жестокая. Кстати, — он махнул пирогом в сторону тумбочки, — взгляни на этот список. Гости бала. Я сломал себе голову, но всё равно не меньше пятидесяти кандидатов остаётся.

"А тему‑то как переводит."

Эля встала с кресла и заглянула в листы бумаги. Имена там венчались трёхэтажными титулами и порой не укладывались в одну строчку. Некоторые из них были подчёркнуты. Бегло пробежавшись глазами по списку, девушка села на место.

— Я не знаю этих особ. Но… Тот, кто принёс письмо, мог и не быть приглашён на бал — он просто принёс письмо. Срочное письмо судя по всему, а значит приехал он внезапно и без предупреждения, а значит и в списке его нет.

Вальдр некоторое время сидел не шевелясь и смотрел прямо перед собой, а потом поставил тарелку прямо на список на тумбочке.

— Вот умеешь ты испортить аппетит.

Эля промычала что‑то нечленораздельное и откупорила бутылочку с лекарством. Налив его в чашку, она добавила туда горячей воды и отнесла оборотню. Тот стал пить, поминутно морщась и фыркая как рассерженный кот.

Эля отошла к окну, чтобы посмотреть не утихла ли вьюга. Ветер действительно значительно ослаб. Снежинки теперь не мчались куда‑то с бешенной скоростью, а медленно и плавно кружились. Однако, кроме снежинок девушку заинтересовало ещё кое‑что. Буквально прилипнув носом к стеклу, она стала рассматривать странную процессию, медленно продвигавшуюся по улице. Всадники кутались в коричневые меховые плащи. Лиц из‑за капюшонов не было видно. Копыта коней вязли в снегу. Также, как и колёса большой телеги, вместо бортов у которой были металлические решетки. Также решётка была и сверху, превращая средство передвижения в клетку. Внутри сидело несколько мужчин.

— Зачем такой большой конвой? Заключённых не так и много.

— Это оборотни.

Девушка вздрогнула и повернула голову. Рядом с ней стоял Вальдр, и придерживая рукой занавеску, внимательно всматривался в процессию. Отстранив девушку он открыл дверь, ведущую на балкон и вышел наружу, совсем не смущаясь того, что он в длинной ночной рубахе и босиком.

— Вы же болеете! — возмутилась Эля. — Нельзя так!

Не обращая на неё внимание, парень облокотился о перила и склонил голову.

— Это форма столичной стражи. Зачем перевозить преступников так далеко? У них же есть своя тюрьма.

Эля, оскорблённая в лучших чувствах тем, что её лечение не даст никаких плодов из‑за безалаберности больного, сбегала в комнату за пледом, который лежал на кровати поверх одеяла.

— Хочет воспаление лёгких подхватить?! Как маленький, честное слово.

— Что есть у нас, чего нет в столице? Ммм… — Задумчиво протянул Вальдр. Эля набросила ему на плечи плед и попыталась всучить захваченные по дороге тапочки.

— Шахты! — Не переставая размышлять вслух, оборотень скинул плед и нахлобучил его на голову девушки, при этом так стянув концы ткани, что Эля потеряла возможность двигаться и могла только возмущённо пищать, как поросёнок в мешке. — Точно — они едут в сторону шахт! — Не отпуская кромки пледа, он подтянул девушку к себе. — Нет, ну ты видела?! Это очень странно. Раньше оборотней никогда не отправляли на каторгу. Это унизительно! Что же они такого сделали? И опять‑таки — неужели поближе к столице не нашлось места где можно их поунижать? Что ты там бормочешь? Кто ненормальный? Я ненормальный? Фу — фу — фу! Девушка не должна уметь обзываться. Что ты пристала со своими тапочками?!

Вернувшись в комнату, он улёгся на кровать, захватив с тумбочки тарелку с недоеденным пирогом.

— Я пойду. Мне ещё в аптеку возвращаться. — Лохматая и красная от злости Эля подхватила сумку и направилась к двери.

Оборотень откинулся на подушки и прикрыл глаза.

— Ты тоже меня бросаешь. Да, конечно, можешь идти и веселиться с этим Митишем, или как там его. Я просто полежу тут и постараюсь не умереть. И пусть даже некому подать мне стакан с водой…

"Нет, ну правда?! Он серьёзно? Такой детский приём! У этого балбеса обычная простуда, и он помирая от скуки решил надо мной поиздеваться. Дождётся у меня — подсыплю слабительное и тогда он на самом деле будет страдать". — Учительница взялась за ручку двери.

— Стоять. — Оборотень приподнял голову с подушки и зло сощурился. — Ты ещё чай не выпила. Он во втором чайнике.

— Нет, благодарю…

— Пей. Свой. Чай. — Прошипел Вальдр. — Неужели это так сложно?

Втянув голову в плечи девушка вернулась назад и села в кресло у камина. Отпив из чашки ароматный чай — настоящий чай, а не сушёные листья мяты, она искоса наблюдала за оборотнем.

"И всё‑таки, кажется, он одинок. Колючий, самовлюблённый, не склонен доверять другим. Не удивительно, что у него нет друзей. А если и есть, то они не настолько близки, чтобы навестить его во время "болезни". Сам виноват. Хам".

— О, кстати, позови дворецкого и спроси, остались ли пирожные. И закрой поплотнее балкон, а то дует.

— Да — да… А потом нужно выпить ещё лекарство.

"Необходимо, чтобы он побыстрее выздоровел. Тогда может быть его характер вернётся из состояния "кромешный ужас" к "просто ужас. Неудивительно, что все его родственники сбежали. Опытные…"

* * *

— Ой, нет, всё… Я больше не могу… Мне нужно на покой. Куда‑нибудь в горы, где из живых существ только горные козлы и мох. Буду сидеть в пещере и думать о вечности. Что это? Валерьянка? — Дрожащими руками наместник вырвал у секретаря заветный пузырёк и не удосужившись разбавить водой, глотнул прямо из горлышка. В кабинете смешивались запахи аптеки и винного погреба. — Мне до полного счастья только каторжных оборотней не хватало. — Он прикрыл ладонью лицо и подтолкнул к секретарю листок бумаги. — Пожалуйста, прочти ещё раз и скажи, что там нет этой фамилии.

Секретарь собрался было уже выполнить просьбу начальника, когда в комнату ворвалась белобрысая молния с голубыми глазами.

— Это правда? Что происходит? — Заметив в руках человека листок, оборотень вырвал его и впился взглядом в строки списка. Его брови поползли вверх. — Они там все с ума посходили? — Буркнул блондин, вылетая из кабинета. — Гис!

Наместник некоторое время разглядывал покосившуюся от удара о косяк дверь, а потом снова потянулся за валерьянкой. Лекарство постепенно начинало действовать.

— Я из тех, кто любит сидеть на двух стульях сразу. — Грустно сообщил он. — Но как можно усидеть хотя бы на одном стуле, если ножки передрались между собой?

Секретарь сочувственно закивал и сделал какую‑то пометку в блокноте.