— И что же это за способ? — с интересом спросил Андрюха.
— Задавать правильные вопросы, — ответил ему лучший детектив всех времен и народов. — Других методов просто не существует.
— И кого же спрашивать? Черную кошку?
— Нет, Ватсон, не кошку. Она лицо заинтересованное и в любом случае правды не скажет!
— А кому же? Кому вопросы задавать? — Андрюха все еще не мог понять, к чему клонит Холмс.
— Себе, друг мой, исключительно себе! Что конкретно я хочу узнать? Зачем мне эта кошка? Что я с ней буду делать после того, как поймаю? Как долго будет длиться очередная моя депрессия в компании со скрипкой и трубкой в ожидании следующего интересного дела? И самый главный вопрос — куда это снова запропастился Лестрейд, которому по должности положено заниматься арестованной кошкой после того, как я ее поймаю и изобличу в преступлении?
Одним словом, все ваши шаги вперед зависят от того, какие вопросы вы задаете миру, но, самое главное, себе. Себе!
— Давайте всю технологию, мистер Холмс! — Андрюха горел нетерпением.
— А технология здесь очень проста, — заявил Холмс. Он взял лист бумаги и провел на ней четыре линии: две вертикальные и две горизонтальные.
«Так это же таблица Теслы», сообразил Андрюха.
— Итак, простые, сильные и ТО BE, — показал Холмс на три столбика, — и прошедшее, настоящее и будущее, — сейчас он указал на горизонтальные строки.
— Да, хорошо знаю эту таблицу, — отреагировал Андрюха.
— Так вот, Ватсон, для начала запомните главный принцип создания вопросов: “No jump — по question!”
— Нет прыжка — нет вопроса? — переспросил Андрюха. — А что это значит?
— А вот смотрите, — ответил Холмс. — Давайте начнем по порядку, с верхнего этажа, то есть с будущего.
Он ткнул длинным худым пальцем в верхнюю левую клетку.
— Сочиняйте фразу, Ватсон!
Андрюха отреагировал мгновенно.
— Inspector Lestrade will catch the criminal! Инспектор (в будущем времени) поймает преступника!
Ах, какой же он все-таки молодец, что много тренировался на своем тренажере, как это ему сейчас помогает!
— Отлично, Ватсон! А вот этот самый WILL, он что собой представляет? — спросил Холмс.
— Да он же из этих, из шести, из сильных глаголов, — ответил Андрюха. — Из тех, у которых все иначе. CAN, MAY, MUSТ, WILL, SHOULD, WOULD.
— Так вот, Ватсон, и запоминайте: чтобы сделать вопрос из предложения с любым из этих шести сильных, мы берем его — в данном случае WILL — аккуратненько вырезаем невидимыми ножницами, и — Ta-dah! — бросаем его вперед! Да, и еще ставим в конце фразы вопросительный знак!
Андрюха смекнул, что «Та-да!» означает что-нибудь вроде «Оба-на!» или «Опаньки!», и выпалил свою фразу уже в виде вопроса.
— Will inspector Lestrade catch the criminal? Здорово! И очень просто!
— Переходим чуть правее, — продолжил Холмс. — Будущее сильных!
Андрюха попал в свою стихию. Это движение — поворот сильного глагола в будущее — он отработал до блеска еще после встречи с Фордом.
— Это будет что-то вроде “Mormyshkin will be able to escape!” Мормышкин сможет (буквально «будет способен») улизнуть, — выдал он первый пришедший в голову пример.
— А вы шутник, Ватсон! — засмеялся Холмс. — Знаете, какое прозвище дали Лестрейду его коллеги из Скотленд-Ярда? Бультерьер! Наш добрейший инспектор никогда не блистал способностями к дедукции, но хватка у него железная, это никто оспорить не может. Да, но как же сделать из этого предложения вопрос?
— Will Mormyshkin be able to escape? Сможет ли?.. — откликнулся Андрюха. — Так сказать, будет ли он способен?
— Блестяще, Ватсон! Идем в следующую комнату, справа вверху. Ту, где ТО BE в будущем!
— Lestrade will be а police general, — Андрюхе на миг стало неудобно перед Холмсом за то, что он вроде как бы не очень хорошо отозвался о добросовестном Лестрейде, и он решил реабилитироваться. — Лестрейд будет полицейским генералом!
— И сразу делаем вопрос! — подсказал Холмс.
— Will Lestrade be а general?
— Отлично, Ватсон. Тогда переходим в средний этаж, то есть в настоящее время. И рассмотрим его, как положено, во всех трех аспектах: простые, сильные и ТО BE. Давайте начнем на этот раз с сильных, хорошо? Сочиняйте три примера!
Фразы в Андрюхиной голове сложились мгновенно, сами собой.
You can help me.
I may rest.
People must obey the law.
Холмс даже прищелкнул пальцами.
— «Люди должны соблюдать закон», браво, Ватсон, какая замечательная фраза! Подписываюсь обеими руками! А теперь делайте вопросы!
«Сильные прыгают вперед», — сообразил Андрюха.
Can you help me?
May I rest?
Must people obey the law?
— Отлично, двигаемся дальше, — продолжил Холмс. — Глагол ТО BE в настоящем. Кто-то или что-то ничего не делает, он просто сам есть такой.
— Здесь у меня есть такие варианты, — ответил великому сыщику Андрюха. — “Stepantsova is a good detective” и “You are a good detective”.
— Вот-вот, — сказал Холмс. — Добавьте еще и о себе то же самое, “I am a good detective”, это будет чистая правда. А теперь надо сделать то, что периодически обязан делать любой хороший детектив: засомневаться! А хороший ли я детектив? А все ли я делаю правильно? Делается это очень просто: глагол ТО BE прыгает вперед!
— Значит, вопрос будет такой: “Is she a good detective?” или “Am I a good detective?”
— Именно так, — подтвердил сыщик.
— Так что же получается, мистер Холмс? Я хочу убедиться, что я вас правильно понял.
Там, в его мире, Андрюху за такую цепкость могли бы назвать занудой, а то и послать подальше. Но сейчас он твердо знал главную истину: «Хочешь знать — допытывайся!»
— Получается, чтобы из повествовательной фразы вышел вопрос, сильный должен прыгнуть вперед, и ТО BE тоже, да?
— Это так же верно, Ватсон, как то, что в Лондоне в конце октября стоит отвратительная погода. Кстати, глядите, снова дождь.
— Так, — сказал Андрюха удовлетворенно. — Выходит, что глагол ТО BE — иначе говоря, все эти АМ, IS и ARE — ведут себя в вопросах точно так же, как сильные глаголы, то есть прыгают вперед. Так они, по сути, те же сильные?
— Ватсон, вы сегодня просто блистаете логикой! Да, многие именно так и считают. По всем повадкам ТО BE — тот же сильный.
— Отлично, по сильным и по ТО BE я все понял, мистер Холмс! — воскликнул обрадованный Андрюха. — С ними, как всегда, все легко и понятно. Но как быть с простыми? С теми, у которых бывает ТО, а еще время от времени ставится буква S на конце? У них и здесь какие-то нюансы, да?
— Ватсон, а вы помните, в каком точпо случае ставится эта буква S? — спросил Холмс.
— Помню, — ответил Андрюха. — Третье лицо единственного числа, что-то вроде «он» или «она». I want, но только she wants.
— Так вот, Ватсон, вы и здесь правы. «Нюансы», как вы метко выразились, в вопросительных фразах имеются именно у простых. Дело в том, что они сами прыгать не желают. Однако великий принцип “No jump — no question” еще никто не отменял. Поэтому вместо себя в начало предложения они посылают так называемых helpers!
— Помощников? — удивился Андрюха.
— Именно, — подтвердил Холмс. — И зовут этих помощников DO и DOES. А разница между первым и вторым простая. Первое — DO — относится ко всем случаям, кроме одного: того, где стояла буква S. То есть кроме третьего лица. Потому что в третьем лице — «он», «она» или «оно» — будет DOES.
«“Ду” и “даз”, — повторил про себя Андрюха. — Так вот что это за «Дую-дую», которое повторяет все время Герундиевна! Вот только я не припоминаю, чтобы она сказала нам ясно, прямо, нормальным человеческим языком, что помощников этих два, и что оба помогают исключительно простым, но ни в коем случае не сильным или не ТО BE».
— Мистер Холмс, давайте придумаем примеры! — потребовал Андрюха. — Вот вам фраза: We know about this!
— Do we know about this? — Холмс мгновенно переделал фразу на вопросительную. — Знаем ли мы об этом?
— Но если это, скажем, Бэрримор… — продолжил Андрюха.
— Barrymore cooks oatmeal, — улыбнулся Холмс. — Бэрримор варит овсянку. У Бэрримора, понятно, на глаголе буква S.
Делаем вопрос:
Does Barrymore cook oatmeal?
Варит ли Бэрримор овсянку?
Заметьте крайне важный момент: вы не можете поставить букву S дважды! Или буква S на своем месте на конце глагола (cooks), или опа перешла помощнику (Does…?). Но ни в коем случае не одновременно!
— Да, я заметил! — заявил Андрюха. — Пока что идея понятна!
— Да понятна-то эта идея всем, Ватсон, — мягко возразил Холмс. — Всем без исключения, ибо она крайне простая. Однако знать ее умом — явно недостаточно. Надо набивать на этом деле руку, тренироваться часами до достижения полного автоматизма — на манер того, как я все мое свободное время отрабатываю мои скрипичные сонаты. Do you promise to work on it? Вы обещаете над этим поработать?
— Yes, of course! I will work on it! — четко ответил наш герой.
Да и кто бы на его месте мог ответить другое самому Шерлоку Холмсу!
— Отлично, — продолжил Холмс. — Тогда идем в прошедшее, в нижний этаж!
Андрюха был весь внимание.
— Давайте придумаем что-нибудь из нижнего правого угла, того, где ТО BE стоит в прошедшем. Проще говоря, это фраза со словом «был» или «были». Например, Mycroft Holmes was smarter than his brother Sherlock.
«О, это я знаю, — подумал довольный Андрюха. — Сравнение прилагательных!»
— Теперь догадайтесь сами, Ватсон, как сделать из этой фразы вопрос?
— А очень просто, — уверенно сказал Андрюха. — Мы ведь только что говорили: любой ТО BE прыгает вперед. Значит, Was Mycroft smarter than his brother Sherlock? А был ли Майкрофт умнее своего брата Шерлока?
— Вы сегодня просто в отличной форме, Ватсон, — одобрил Холмс. — Теперь попробуем простые? Левый нижний угол.
Как вы думаете, что там требуется добавить, чтобы сделать вопрос?
— Да помощника, кого ж еще, — Андрюха чувствовал, что постиг логику английского языка, и получал от этого чувства большущий кайф. — Только мне почему-то кажется, что другой какой-нибудь помощник, особый, не DO и не DOES, потому что те ведь оба работают только в настоящем времени.
— Вы настоящий мастер дедукции, Ватсон! Ведь вы уже практически вычислили этого помощника! Мне остается лишь его назвать по имени: DID. Но знаете, что в нем главное? Вы помните, как DOES отбирал у глагола букву S. Так вот, DID отбирает у глагола… прошедшее время!
— Как это «отбирает»? — недопонял Андрюха.
— А вы придумайте пару-тройку фраз на простые глаголы в прошедшем времени.
«Ну, это я умею, — подумал Андрюха. — Щас как дам стране угля», и начал:
You wanted to ask me about this.
Mom bought a box of chocolate candies.
You heard Beethoven’s music.
People thought about this.
You saw me there.
She told me about this.
You worked out the questions…
Холмс черкал на бумажке, быстро записывая его фразы.
— Пожалуй, достаточно! — остановил его Холмс. — Отличные примеры, Ватсон. Отдельное вам мое личное спасибо за Бетховена. Теперь пробуем делать вопросы! Ставим DID, и снимаем с глагола…
— …Прошедшее время! — закончил его мысль Андрюха. — Остался только один неясный момент.
Он вспомнил ночь в музее и Дарвина с его лекцией о нормальных и ненормальных глаголах.
— Какие-то из этих глаголов — неправильные, наподобие bought, который на самом деле вовсе buy. А другие — такие правильные, что правильнее не бывает, типа want. И как же быть с теми и с другими?
— Вы находитесь в викторианской Англии, сэр, — ответил Холмс. — В том-то и сила нашей Британской империи, что закон у нас обязателен для всех! И для правильных, и для неправильных! Помощник DID нужен и тем, и другим! И время прошедшее снимается со всех!
Холмс протянул гостю из будущего листочек с фразами.
— Вот вам ваши фразы, смело переводите их на вопрос!
— Ага, кажется, понял, — идея окончательно уложилась в андрюхиной голове. — Тогда делаю из этих фраз вопросы:
Did you want to ask me about this?
Did Mom buy a box of chocolate candies?
Did you hear Beethoven’s music?
Did people think about this?
Did you see me there?
Did she tell me about this?
Did you work out the questions?
— Замечательно! Что там у нас осталось из грамматики? — спросил Холмс.
— Прошедшее сильных.
— Сочиняйте, сэр!
Думал Андрюха не более секунды. Оп вспомнил те же три фразы, что только что приводил в качестве примеров сильных в настоящем — и повернул их в прошедшее:
You COULD help me. — Ты МОГ помочь мне.
I MIGHT rest. — Мне МОЖНО БЫЛО отдыхать.
People HAD ТО obey the law. — Люди ДОЛЖНЫ БЫЛИ соблюдать закон.
— А теперь делаем вопрос! — объявил Холмс. — Вот только присмотритесь… В общем, take care!
«К чему ж тут особо присматриваться, — подумал Андрюха. — Сильные — они ведь и в прошедшем сильные, это ясно».
— Could you help me? — бодро начал он.
— Дальше! — одобрительно кивнул Холмс.
— Might I rest?
— Дальше!
И тут… Тут паш герой задумался.
Если брать фразу вроде “You must work”, “You can go”…
В общем, подлежащее, и потом некая пара слов, нечто, звучащее как «раз-два». То есть два глагола кряду. Два без зазора. Без ТО между ними.
Тогда мы определенно находимся в грамматике сильных!
И тогда первый глагол из этой парочки — именно этот самый «раз» — прыгает вперед.
«Вася раз-два». И вопрос: «Раз Вася два?»
Однако…
Однако фраза «Люди должны были подчиняться закону» выглядит все же чуточку иначе.
People had to obey the law.
Ох, что-то непохожа грамматика этой фразы на грамматику сильных! Ох, как непохожа! С чего бы этому ТО здесь стоять?
Шерлок Холмс с интересом наблюдал за Андрюхиной минутной заминкой.
«Точно, это простые! — решил Андрюха. — С этой фразой мы попадаем в грамматику простых!»
— Ответ готов, — гордо заявил он Холмсу. — Это простые, а значит, здесь применяется помощник. Did people have to obey the law?
Холмс даже руки поднял кверху, будто хотел сказать своему гостю «Сдаюсь!».
— Вы, дорогой Ватсон, сейчас проявили такую необычайную способность к дедукции, каковая превосходит даже уровень моего брата, Майкрофта Холмса, — воскликнул он в полном восторге. — Вы совершенно правы! Глагол MUST сам по себе сильный. Но вот выражение HAD ТО, в которое превращается MUST в прошедшем — оно простое! То, что оно простое, вы вычислили по частице ТО, подобно тому, как я вычислил по следам пепла убийцу графини Прозоровской.
Андрюха кивнул. Он был совершенно согласен с Холмсом: что-то, а дедукция у него ого-го! Хотя, если честно, то с чем едят эту самую дедукцию, он представлял довольно смутно.
— Итак, Ватсон, получается, что вам под силу создать вопрос из любого придуманного вами предложения. Алгоритм вы уже знаете, — сказал Холмс. — Главное — увидеть, какого конкретно вида фраза построилась у вас в голове. И только после того, как вы сообразили, что это за фраза и что у нее за грамматика — только тогда делать вопрос.
— И вот теперь это все надо хорошенько отработать! — сказал Андрюха. — А тренироваться самостоятельно я умею. Напридумываю себе кучу повествовательных предложений, разных, по всем девяти клеточкам. Смешаю их так, чтобы себя хорошенько запутать… А потом начну во все ускоряющемся темпе кидать их на вопросы.
Холмс просто показал большой палец, и затем продолжил:
— Но главное у вас все же впереди.
— Как, мистер Холмс? — переспросил Андрюха. — А разве это не все? А что еще я не знаю о вопросах?
— Вот смотрите, Ватсон, скажем, задумали вы фразу «Вы видели Лестрейда»…
— “You saw Lestrade → Did you see Lestrade?” — Вопросы Андрюха делал уже практически на автомате.
— Так, отлично! — подхватил Холмс. — Сейчас получилось «Вы видели Лестрейда?» Да, но что, если нужно задать вопрос с вопросительным словом? Например, «Когда вы его видели?» «Где вы его видели?» «Как долго вы его видели?»
— Это именно то, что мне надо! — вскричал Андрюха.
— Вот вам слова, — сказал Холмс, и, нацарапав на листке бумаги несколько слов, протянул его Андрюхе.
1. Why? — Почему?
2. Where? — Где?
З. When? — Когда?
4. What? — Что?
5. What (…)? — Какой?
6. How? — Как?
7. How much? — Сколько?
8. How many? — Сколько?
9. Who? — Кто?
10. Which of …? — Который из?
11. Whose? — Чей?
Андрюха внимательно изучал вопросительные слова.
— Мистер Холмс, а как отличить “What”, которое «Что», от “What”, которое «Какой»?
— Элементарно, Ватсон, — ответил Холмс. — Если “What?” стоит само по себе — тогда это «Что?». Но если “What” с существительным — “What cat?” или “What criminal?” — тогда это «Какой кот?» или «Какой преступник?».
«Почему два слова «сколько», я уже догадываюсь», думал Андрюха, рассматривая листок. «“How many” — это на собак или на друзей, то есть на счетные предметы, а “How much” — на воздух или на радость, то есть на несчетные».
— Ну, в общем, слова как слова, — сказал он Холмсу. — И что с этими словами делать?
— А ничего неожиданного — просто ставить их туда, где бы вы поставили их в вашем родном языке, то есть впереди. Но…
Холмс поднял кверху указательный палец.
— Но! Только после того, как вы вьmолните великий принцип “No jump — no question!” Вот возьмите наш с вами последний пример — “Did you see Lestrade?” — и добавьте впереди «Где» или «Когда».
— “When did you see…”, “Where did you see”… — произнес Андрюха.
«Ух ты! — пронеслось у него в голове. — Ну конечно, нет прыжка — нет вопроса»!
А ведь хитрая штука получается! В каждом русском вопросе непременно три слова — Что ты делал? Куда ты ходил? Почему ты спишь?
Раз-два-три! Вопрос-подлежащее-глагол!
А здесь, выходит, всегда — раз-два-три-четыре! Потому что всегда еще и прыгнувшая штучка какая-то добавляется! Вот этот второй элемент! И с ним ухо востро надо держать, в нем вся грамматика, и это может быть то ли сильный, то ли IS какой-нибудь, то ли кто-то из помощников… Но этот второй элемент стоит обязательно! Потому что No jump — по question!
— Вот поэтому, дорогой мой Ватсон, мой план расследования любого преступления всегда один и тот же, — продолжал Холмс. — Я всего лишь задаю себе ряд вопросов. Попробуете их составить сами?
— I am ready! — воскликнул Андрюха.
— Сначала я всегда задаю себе вопрос: «Где произошло преступление?»
— Холмс! Но как вы обо всем этом догадались?!!
— Это легко, — отозвался Андрюха. — Первым делом надо составить в уме фразу: «Преступление произошло», или хотя бы «Это произошло», то есть “The crime happened” или “It happened”. Потом повернуть ее на вопрос: “Did it happen?” А потом уже и «Где» можно добавлять: “Where did it happen?”
— И снова вы на высоте, Ватсон! — одобрил Холмс. — А затем я спрашиваю себя «Когда это происходило?».
— When did it happen? Та-та-та-та, четыре удара. Вопрос, помощник, подлежащее, глагол.
— Ну, а дальше, конечно же, идет «Как это случилось?»
— How did it happen? Четыре удара.
— И «Почему это случилось?»
— Why did it happen? Четыре удара. Раз-два-три-четыре, — Андрюхе стало даже смешно, что Холмс так настойчиво отрабатывает с ним такую легкую тему.
— И, наконец, дело доходит до самого главного вопроса: «Кто убил?» или «Кто совершил преступление?»
Наступила долгая томительная пауза.
Ох…
Андрюха лихорадочно составлял фразу в уме.
Как же здесь четыре удара сделать-то?
Who? Ну, допустим. Вторым идет “did”? Ну, хорошо, тоже пускай так. А потом что, неужели “kill”? И все, да? А где же тогда четыре удара? Нет, что-то тут не то. Не хочет вопрос «Кто? » укладываться в «раз-два-три-четыре», никак не хочет…
— Так вот какая штука, мой дорогой Ватсон, — пришел на помощь Холмс. — Именно этот вопрос, «Кто?», совершенно особый. Его нельзя — вы сами убедились, просто физически невозможно — сделать по четырехударной схеме!
— А как же его делать? — спросил Андрюха несколько растерянно.
— В вопросе «Кто?» принцип “No jump — no question” не действует! И делается он просто как повествовательная фраза!
This man killed the Countess. — Who killed the Countess?
«Вот это совсем как в русском», подивился Андрюха. «Вася ел пирожки. Кто ел пирожки?»
Он даже не заметил, как последние слова произнес вслух.
— Вы проголодались, Ватсон, — заметил Холмс. — Знаю, что вам давно пора домой. Знаю также, что в рюкзаке у вас лежит мамин бутерброд с сыром, но вы, как всегда, за весь день не нашли время его съесть. Некоторые факты говорят мне также, что миссис Хадсон сегодня весь вечер занята исполнением своего коронного номера — печет йоркширские ванильные булочки с заварным кремом. Другие же улики — к примеру, скрип лестницы — доказывают, что та же миссис Хадсон в данный момент несет вам кулек, наполненный ее прекрасными произведениями.
Через мгновение в комнату вошла миссис Хадсон — приятная пожилая леди с очень добрым лицом. Невзирая на Андрюхино сопротивление, она вручила ему пакет из темной оберточной бумаги, распространяющий вокруг себя чарующий аромат ванили и сливочного масла, и тут же вышла.
— Холмс, — спросил растроганный таким необыкновенным приемом Андрюха. — Но как вы обо всем этом догадались?!!
— Дедукция, Ватсон, все она, родимая, — скромно ответил великий сыщик.
— Ах да, кстати, мистер Холмс, — обернулся Андрюха уже в дверях. — Давно хотел спросить: а что это за дедукция такая, которая вам все время помогает?
— А это всего лишь один из принципов науки по имени логика, — ответил Холмс. — Знаете, Ватсон, как бы я определил главное в идее дедукции? Методы расчета, которым вас учат в классе на уроке арифметики или физики, применимы в жизни! Вместо того, чтобы воспринимать любую житейскую проблему на эмоциях, ее нужно просчитывать логически, методично и хладнокровно — на манер того, как вы спокойно решаете обычную задачку из учебника. Берете и решаете: в трубу X втекает, из трубы Y вытекает… И спокойно получаете ответ. По той же системе можно и жениться, и бизнес начинать, и главу правительства выбирать… Разумом, а не сердцем! Так гораздо надежнее!
А знаете, Ватсон, кто ввел в обиход этот чудесный метод? Сам великий Исаак Ньютон! Это он призывал нас, британцев, всегда сохранять ясную голову. Логикой, говорил он, надо пользоваться в жизни, а не только в школе!
Ну, а основа столь четкого мышления — это умение задавать себе правильные вопросы. Чему мы с вами сегодня и научились!
Так что дедукция придумана до меня, а я ею только пользуюсь. Я ведь совсем не гений, мой дорогой Ватсон, а всего лишь скромный частный детектив. Я уже имел честь вам об этом докладывать.
* * *
Вечером этого же дня, ложась спать у себя дома в XXI веке, Андрюха прокручивал и прокручивал у себя в памяти все, что узнал от Холмса, а попутно вспоминал все перипетии этой удивительной детективной истории. Вспоминал он и ее развязку — немного странную, чуточку не совсем такую, какая бы ему хотелась. Дело в том, что сразу после беседы со знаменитым детективом о великой силе дедукции в комнату ворвался предельно взволнованный инспектор Лестрейд.
— Он исчез, Холмс! — заорал он, не обращая, как всегда, ни малейшего внимания на Андрюху. — Он исчез! Выскочил из черного хода прямо на пустырь, мы за ним… Но он будто сквозь землю провалился! Сержанту Хопкинсу за то, что не догадался караулить его у черного входа, я дал трое суток гауптвахты!
— А куда же он мог подеваться? — спросил Холмс. — Как же он скрылся из виду на пустыре?
— Спрятаться там ему было абсолютно негде! Кроме ржавой запертой двери какого-то заброшенного склада, там нет вообще ни черта! — бушевал инспектор, прозванный коллегами за стальную хватку Бультерьером. — Этот чертов Кройдон, черт бы его побрал, весь сплошь состоит из заброшенных складов и тележных мастерских, которые в последний раз обслуживали клиентов еще при Вильгельме Завоевателе! Только чертовы эмигранты, наподобие этого русского киллера, могут снимать квартиру в такой чертовой дыре!
Андрюху, уже засыпающего, вдруг будто подбросило. Он сел на кровати и уставился невидящими глазами в темную стенку перед собой.
«А что, если та ржавая дверь была родной сестрой двери, в которую время от времени хожу я?», пришло ему в голову.
«Да нет, ерунда, не может быть», подумал он, повернулся на бок и крепко уснул.
На следующее утро, только ворвавшись в класс, Андрюха поспешил к Катьке. Он выложил ей вопросительные слова — все одиннадцать штук, затем поведал главнейший принцип задавания вопросов — «Нет прыжка, нет вопроса!», — и вывел из этого постулата главную разницу между русским и английским языками: в русском вопрос звучит как раз-два-три, тогда как в английском — раз-два-три-четыре!
Вопрос-помощник-подлежащее-глагол.
И вся хитрость, Катька, вся премудрость в этом деле — не забыть об этой второй штучке, и поставить ее точно такую, как надо, строго в соответствии с грамматикой!
Подчеркнул он и неожиданное исключение: до тех пор, пока действующее лицо в предложении есть, в вопросе оно будет стоять на своем законном (а именно, третьем) месте, и мы выстреливаем наше уже привычное «раз-два-три-четыре». При этом вопрос мы можем задавать какой угодно — что, где, когда, куда, зачем… Но как только мы спросим «Кто?» — то есть героя на месте нет, и мы его ищем — фраза принимает совершенно другой вид!
— Я тебе, Катька, примеры придумал, — говорил он. — Допустим, некая миссис Хадсон испекла булочки с кремом.
— Так, — сказала Катька удовлетворенно. — Наконец-то читать начал. Молодец.
— Mrs. Hudson baked cream buns, — продолжал Андрюха, сделав вид, что не расслышал. — А теперь спрашивай по очереди:
1) Когда она испекла?
2) Что она испекла?
3) Какие булочки она испекла?
4) Почему она испекла?
5) Где она испекла?
6) Как она испекла?
7) Сколько булочек она испекла?
— Да, поняла, сейчас сделаю, — сказала Катька.
— И, наконец, восемь. Кто пек булочки с кремом?
— О! Вот этот, последний, будет напрямую, без DID! — воскликнула Катька.
— И вот еще, — сказал Андрюха, и достал из рюкзачка немного измятую, но все еще очень аппетитную йоркширскую булочку с кремом. — Это тебе, Катька.
— Спасибо тебе за все это, — тихо ответила Катька. — Спасибо, что объяснил мне все про вопросы.
— Да, и еще, я тебе вот что сказать хотел… В общем, ты, Катька — как Ирэн Адлер. Умная и красивая. Только знаешь, мне кажется, ты даже еще немного лучше, чем Ирэн Адлер, — сказал бесстрашный путешественник во времени, покраснел от смущения и отвернулся.
Исходная фраза, заданная Катьке, была “Mrs. Hudson baked cream buns” . А наша задача — составить и написать вопросы:
1) Когда она испекла?
2) Что она испекла?
3) Какие булочки она испекла?
4) Почему она испекла?
5) Где она испекла?
6) Как она испекла?
7) Сколько булочек она испекла?
8) Сколько яиц она положила в крем?
И, главное…
9) Кто испек?