Бетонный параллелепипед. Голый пол. Жутко холодно. Мороза, конечно, нет, температура вроде плюсовая — но бетон, темно-серый, как вся эта страна, грязный и ледяной, тянет из тела последнее тепло.
Высоко под самым потолком — что-то вроде окошка. Дырка с ладонь. Единственный источник и света, и свежего воздуха.
Плохо. И никакого выхода.
«Чтобы убить дракона, надо самому сделаться драконом», — вспомнилось Андрюхе что-то старое. Наверное, в его детстве родители смотрели кино по телику, а он ползал рядом, и вот запомнилось…
Нет, ни за что. Такой ценой спасаться нельзя. Сам драконом он становиться не согласен. Лучше смерть.
Судя по тому, что над головой уже дважды светлело и темнело, пошли третьи сутки. Одно хорошо: Морри велел оставить ему в камере одну из его тетрадок с шариковой ручкой.
«Как надумаешь — передашь мне записку со словом “Да”».
Не дождется.
Андрюха в полумраке делал упражнения с усилителями, со словом ENOUGH, еще раз прошелся по таблице Теслы… Так время быстрее шло.
Дважды принесли еду — хотя это трудно назвать едой. Запах варева под названием «капустный суп» показался ему таким отвратительным, что он не стал к нему прикасаться. Когда точно такую же бурду принесли через сутки, он ее съел.
Хлебозаменитель был липкой массой, состоящей из зерен вроде ячменных, грубо смолотых вместе с грязной соломой.
There are no means to escape from here… meanwhile.
И первое блюдо, и второе были примерно одинакового цвета.
Пятьдесят оттенков темно-серого…
Что же делать, как спасать эту страну?
Андрюха поймал себя на том, что думает о страшной судьбе несчастной Англии. «Тоже мне нашелся пионер-герой! Спасать надо Катьку и себя, домой бежать надо», — возразил он сам себе, но тут же что-то внутри него подсказало: нет, бегство отсюда мало что даст, Морри достанет их и в XXI веке.
Надо побеждать. Другого выхода просто нет.
Квадратик под потолком начал светлеть. Третий день.
Андрюхе совсем не хотелось гадать о том, что уготовил ему Морри. Хоть бы Катька сама додумалась как-нибудь ночью пробраться к серой двери и уйти домой, хоть бы ее не поймали…
В окошке над головой послышался шорох.
В решетку просунулся птичий нос.
Наверно, синичка какая-нибудь или воробышек. Глупенькая любопытная птичка, заглянуть сюда хочет… Не знает, что здесь тюрьма.
Да, где-то летают птицы, пахнут цветы, где-то свобода… Похоже, ему уже никогда этого не увидеть. Сутки-то пошли последние.
Птичка все не улетала, возилась у решетки, и Андрюха слышал ее шорох и хлопанье крыльев. Может, она голодная? Андрюха пожалел, что не оставил ни крошки хлебозаменителя. Через дырку решетки вдруг протолкнулось что-то белое. Похоже на бумажку сложенную…
Ах, так она еще и на ниточке!
Через секунду бумажка упала на бетон у Андрюхиных ног, а ниточка так и тянулась вверх к окошку. Андрюха схватил записку дрожащими руками, развязал ниточку и развернул…
И увидел знакомый Катькин почерк.
Так. Выручать она собралась… А я как раз думаю, как ее выручать. Что же делать, а?
И вдруг … Такое уже с ним, кажется, было однажды. Тем ранним утром дома, когда до него вдруг дошло, как тренироваться самому по таблице Теслы. Вот вроде ничего нового не придумал, вроде все и до этого знал, вся информация и так уже была в распоряжении — но все сразу, кристально четко, одной картинкой, не вырисовывалось же…
А потом вдруг раз — и вырисовалось. И слово для этого есть особое — Epiphany. «Эпи́фэни». Озарение.
Так сколько там скорость света в вакууме? Девять циферок вроде. Тесла говорил, что запомнить очень просто. Ну, это ему просто, он сверхчеловек. В интернете бы посмотреть… Жаль только, в Ангсоце этом в 1984 году, да еще в подполье, с интернетом как-то туговато.
Катька все равно узнает. Разберется. Найдет у кого спросить. Уж в Катьке я уверен. Катька — она такая.
Андрюха вырвал листок из тетрадки и быстро написал:
Сложил в восемь раз, той же ниточкой обвязал… Тащи, воробышек.
Взмыла записочка кверху, потащил. Каркнул, правда, как-то не очень по-воробьиному… Ну да ничего, лишь бы доставил ответ точно в те руки, которые его с запиской посылали.
А с какого там по какое время Морри сутки считает? Вечером разговор был. Значит, до вечера.
Чтобы унять нервное возбуждение, Андрюха начал ходить по своей тесной камере — два шага и стенка, поворот, два шага и стенка. Способов убить время до вечера он знал много. Он снова начал гонять себя по таблице Теслы, вдоль и поперек, по всем девяти воображаемым клеткам. Сначала выдумывал фразочки повествовательные в каждой из девяти клеточек, да не просто какие попало, а похитрее да поприкольнее. Потом покрутил в уме все, что в голову приходило, на отрицание. Отрицания выходили все похожего плана: придумывалась, например, фраза “There are means to escape from here” («Есть средства спастись отсюда»), а после того, как он вставлял отрицание — получалось “There are no means to escape from here”…
И аккуратненько добавлял “meanwhile” — что-то вроде «пока» или «покамест». Да, не зря он все это время английским занимался, очень даже не зря. Ах, как же есть хочется…
Наконец Андрюха перешел к вопросам. Он сочинял фразу, получалось что-нибудь вроде “I will get released from here” — «Я отсюда освобожусь». А потом выкручивал фразу на вопрос:
When will I get released from here?
Когда я отсюда освобожусь?
Пучок света вверху сначала был белым и ярким, потом начал желтеть, меркнуть… День пошел к вечеру. Неужели все?
Вдруг снаружи послышался шум. Это были голоса людей. Сперва было похоже больше на слабое разрозненное ворчание, будто где-то там внизу собирается толпа и все пытаются говорить одновременно. Но уже через несколько минут голоса окрепли, набрали силу, их становилось все больше и больше… А главное — они стали звучать в унисон.
Андрюха стоял посреди своей каменной клетки и смотрел на окошко под потолком не отрываясь, а оттуда уже доносился громовой рев миллионов глоток, от которого башня Морри вся дрожала и сотрясалась.
Down with Morry!
Down with Morry!
Freedom for Britain!
Freedom for Britain!
«Долой Морри, свободу Британии», шептал Андрюха в восторге. Неужели сработало?
Громовое скандирование внизу у башни перешло в шум битвы. Автоматные очереди, взрывы гранат… Ого! «Эх, была бы у них артиллерия, — пронеслось у Андрюхи в голове. — Ударить бы по этой башне прямой наводкой! Что там со мной будет — не так важно. Главное — с пауком этим покончить».
Битва за свободу Британии длилась не слишком долго, выстрелы скоро стихли. Теперь уже что-то явно происходило в самой башне — в гулких коридорах слышался шум, много торопливых шагов, возбужденные голоса… Потянуло дымком. Нет, на пожар не похоже, запах горелой бумаги… Понятно. Преданные фюреру ангсоци архивы жгут. Миллионы доносов на соседей, которые осмелились захотеть нормального хлеба с маслом и чашку кофе.
Грохот уже в его коридоре, крики, правда, без выстрелов…
Неожиданно тяжеленная дверь его камеры распахнулась, да с такой небрежной легкостью, с какой ветер переворачивает страницу забытой на парковой скамье книги.
Катька!
В камуфляже и с автоматом! Ах, как же ей идет! И с ней еще много людей. Молодые девчонки, ребята, а вот старичок с седой бородой, и еще господин профессорского вида с головой в окровавленных бинтах, а вот женщина в очках, похожая на библиотекаршу, а за их спинами еще молодежь…
Все стрижены коротко, почти под нолик, все бледные, худые, усталые, осунувшиеся, но счастливые.
— Андрюха, родной! Ты свободен! Британия свободна!
* * *
Первое утро новой эры. Огромная площадь перед башней Морри. Нет на ней уже страшного флага с пауком, и не башня Морри она уже, а Victory tower, башня Победы. Посреди площади лежит на боку фургон системы черный воронок — похоже, тот самый, в котором Андрюху везли на серьезный разговор к диктатору. Вон там уже разбирают обгорелые и простреленные баррикады, а кое-где и пятна крови еще смыть не успели, и на булыжнике там и сям цветы лежат…
Да, все же свобода английскому народу далась не бесплатно.
На боку перевернутого фургона на штативе стоит микрофон. Рядом с микрофоном Андрюха с Катькой. И море глаз, которые смотрят на них, не отрываясь.
— Mr. Vatnikov, please, say us something, — попросила Андрюху стоявшая вплотную к фургону высокая немного нескладная девушка лет восемнадцати с милым худым лицом, стриженная, как все бойцы Сопротивления, под очень короткий ежик. Когда Андрюха обернулся к ней, она смутилась и спряталась во второй ряд.
— Знаешь, как ее зовут? — Катька помахала девушке рукой и заулыбалась. — Джоанна Роулинг!
— Та самая? — удивился Андрюха.
— Я ведь тут им книжки пересказывала свои любимые, — ответила Катька. — У них вдобавок к обычному голоду еще информационный. Так я им под землей у костра «Гарри Поттера» рассказывала! Она от меня не отходила эти трое суток, каждое слово впитывала, теперь вся под впечатлением!
Катька легонько подтолкнула Андрюху к микрофону.
— Давай, Андрюха, скажи, просят ведь.
Андрюха, чуть волнуясь, подошел к микрофону. Никогда в жизни еще он не выступал перед таким количеством людей.
— Dear comrades, — начал он не очень уверенно, но потом сразу же поймал нужное настроение. — My dear citizens of free Britain! The dictatorship has fallen! Your tyrant is captured, and soon he will stand before the justice. Long live free Britain!
— Thank you! Andrew!! Thank you!!! Andrew!!!! — скандировал народ свободной Британии.
Короткой получилась у Андрюхи эта вдохновенная речь, но удалась на отлично. У спел он собравшихся с их совместной победой над силами зла поздравить, успел и призвать к дружбе со всеми другими странами.
— А сейчас я вам открою правду, только вы не огорчайтесь! — крикнул он миллионной толпе. — Государств Арктопузия и Австралазия, с которыми вы годами воевали, вообще на свете не существует! Морри их выдумал.
— We already know! Thanks to Ms. Catherine! She told us! — отзывалась счастливая толпа. — Thank you both very much!
На импровизированную Андрюхину с Катькой трибуну пытался влезть интеллигентный господин с забинтованной головой — тот самый, что вместе с другими освобождал сегодня башню Морри. Андрюха подал ему руку. Мужчина подошел к микрофону и принялся откашливаться, как университетский профессор перед научной лекцией.
— Это физик, Питер Хиггс, — объяснила Андрюхе Катька. — Тот самый, что «бозоны Хиггса», про них наша Фарадеева в классе рассказывала, помнишь? Штука там сумасшедшая совершенно — вроде потока света, но только гравитация… Он эти бозоны откроет и Нобелевскую за них получит. Когда Морри захватил власть, Хиггс бросил свою лабораторию и ушел в подполье. В Сопротивлении он отвечал за обувь, шил всем башмаки. Это он подсказал мне первые девять цифр скорости света в вакууме.
— May I say а couple of words? — спросил Хиггс одновременно и наших героев, и всю миллионную толпу, и, получив всеобщее разрешение и одобрение, продолжил:
— My dear friends, I am so happy… We have won, and now I return back to my beloved science.
Народ закричал «Ура!» и «Да здравствует наука!», а Хиггс продолжил:
— Now let me express the deepest gratitude to our inspirer and liberator, Ms. Catherine Stepantsova!
Народ выразил такое громовое одобрение, которое слышно было, наверно, и по ту сторону Ла-Манша.
— Вдохновительнице и освободительнице, во как! — шепнул сияющий Андрюха Катьке на ухо. — Катька, а ведь это чистая правда. Ты спасла эту страну.
— Да нет же, это ты ее спас, — Катька серьезно посмотрела в Андрюхины карие глаза своими красивыми серо-зелеными глазами. — Мое дело было маленькое. Разобраться в общей ситуации, потом узнать, куда тебя посадили, послать тебе Блэкберри с запиской, а потом только вычислить, кто здесь может помнить наизусть скорость света до девяти цифр, и пробраться ночью к серой двери, и выйти на контакт с Теслой, рассказать ему о Морри и его излучателе лжи все, что знаю… Ах, да, и еще про Рэйвена сказать, что он застрял в 1530-м.
И все. Тут любой бы справился.
А, и еще литературные чтения им устраивала, да. Тесла как узнал — очень одобрил. Сказал, что это на торсионные поля влияет. Он объяснял как-то там по-научному, я не помню, но суть такая, что если человек культурный, то его излучатель не берет.
У Теслы, как всегда, все детали в разных мирах да эпохах припрятаны. Часа три прошло, пока он все это сюда доставил. Потом, правда, еще полдня Рэйвена выковыривал из плена, без него все равно над Англией беда. Да, кстати, он мне объяснил, с какой это радости нас с тобой в альтернативку занесло. Если вдвоем идешь в дверь, надо последние две цифры удваивать, 10-78-78. А если этого не сделать, система сбой дает.
А собрали они этот излучатель антизомбирующий за полчаса. Здесь, на месте, в подземелье нашем, в четыре руки, Тесла с Хиггсом. А я только рядышком стояла да отверточки им подавала, на это ума много не надо.
— И это называется ничего не сделала? Это я ничего не сделал! — закипятился Андрюха. — Сидеть в тюрьме каждый дурак сможет!
— Не каждый! — возразила Катька. — Ты главную идею подал. И еще, — она посмотрела на Андрюху с нежностью. — Я помню, как ты за меня с патрулем дрался.
Захлопали крылья. На Андрюхино плечо уселся большой старый ворон, а на Катькино плечико — юный вороненок.
— I’d like to recommend you my grand-grand-granddaughter, — как всегда, торжественно и церемонно сказал Рэйвен. — Моя… Как это по-русски? Моя внук. Зовут Блэкберри. Спасибо вам, сэр Эндрю, вы меня снова спасли. Спасибо, сэр Эндрю и мисс Кэтрин, вы оба спасли Британию.
— Не внук, а внучка! — захохотала Катька. — А я ее Черничкой зову! Это она у нас с тобой, Андрюха, связной была.
— Знаешь, Катька, а ты самая лучшая на свете, — вдруг сказал Андрюха.
— Бе-бе-бе, ты сам такой, — ответила освободительница Британии и показала Андрюхе язык.