— Какие же, если не простые? Сложные?
— Ну, сложными я бы их не назвал. Эту великолепную шестерку я называю глаголами сильными. В отличие от всех обыкновенных, то есть слабых: всех этих знать-делать-слушать-видеть-читать-писать…
Итак, вот эти шесть красавцев.
Can; may; must; will; should; would.
«Могу, можно, должен, буду, сто́ит и бы» — уложилось у Андрюхи в голове.
— А что с этим «бы»? Это тоже глагол? — спросил он великого барда. — У нас это так, частица какая-то.
— Да, и это глагол. И не какой-то там простой, а сильный. Великий Джеффри Чосер, гений английского народа, создатель английского языка, величайший драматург и поэт всех времен, называл эту шестерку очень интересно: “pair-making verbs”.
Парообразующими глаголами!
Андрюхе захотелось поправить Шекспира, что вообще-то величайшим драматургом и гордостью английского народа, насколько сам он слыхал краем уха, является непосредственно его приятный собеседник, а ни про какого Чосера он ни сном ни духом не знает. Но он предпочел не отвлекать того от темы.
— Итак, эти шестеро — глаголы, и не лишь бы какие, а парообразующие. Сильные. Во всем особенные. Во всем другие, — продолжал драматург.
— А в чем логика выбора? Почему именно этим шести такая честь? И почему они парообразующие?
— Дело в том, что у них есть одна небольшая особенность. Любой глагол нормальный, то есть слабый, имеет свой смысл. Спать — это спать, пить — это пить… А эти шестеро смысла сами по себе не имеют и самостоятельно стоять вообще не могут! В самом деле, какой прок в слове «можно»? Можно ЧТО? Там непременно должен стоять второй глагол — можно спать, можно гулять… Точно то же самое касается и «могу», и «должен»…
Вы уже знаете, my friend, что простые, разумеется, тоже время от времени могут образовывать пару.
Хочу + знать. I want to know.
— В этом случае между первым и вторым есть ТО! — подсказал Андрей.
— Именно так, дорогой сэр, — отвечал ему Шекспир. — Но вот смотрите:
I can see.
They may rest.
People must work.
She will come.
He should try.
We would know…
— А где же правила? Эти, два? — спросил Андрюха. — Где S на конце первого слова и ТО между первым и вторым?
— В том-то и дело. Их нет! Их там запрещено ставить! Сильные — на то и сильные, они игнорируют оба эти правила! Им на правила просто наплевать!
Последнюю фразу Андрюха услышал, разумеется, как “They simply don’t care about the rules!”, но правильный смысл возник у него в голове сам собой.
— А вот вам второе упражнение, мистер Уоткинсон. Когда вы вернетесь в свой мир — возьмите лист пергамента и перо. Проведите вертикальную черту. Слева от черты напишите имена ваших уважаемых коллег, вассалов или политических противников… Штук двадцать.
— Одноклассники, думаю, тоже подойдут? — спросил Андрюха.
— Пишите на здоровье кого хотите! Отрок может взять для примера своих одноклассников, воин — однополчан, ребенок — друзей по играм, а узник — сокамерников!
Андрюха слышал последние слова, как и все, что говорил драматург, по-английски. Classmates, platoonmates, playmates, cellmates… Чего-то там «мейт» — вот и единый рецепт для всех этих слов. «А прикольный все-таки язык, и простой очень», — подумал Андрюха.
— А справа от черты напротив имен пишите вперемешку простые глаголы и сильные, — продолжал Шекспир. — Хочет, должен, любит, знает, может… Теперь скажите, кто из персон в вашем списке первый?
— Екатерина Степанцова. Есть такая, вредная хорошистка…
Истории неизвестно, понял ли Великий бард, что такое хорошистка — однако посмотрел он на собрата по мужскому племени из XXI века как-то уж очень понимающе.
— Итак, у нас есть прекраснейшая и достойнейшая дама по имени Екатерина, а ей досталось слово… Хочет! И у вас есть полсекунды! Стреляйте, сэр! Импровизируйте!
— Степанцова wants to learn! — выпалил Андрей.
— Так, и S на месте, и ТО! — одобрил Шекспир. — Кто там следующий?
— Грига Растриндяйкин, — вспомнил наш герой своего вечного соратника по всем школьным затеям и хулиганствам.
— Отлично! Сэр Грегори Растриндяйкин, эсквайр… И ему достается “must”! Стреляйте не думая!
— Растриндяйкин must understand!!! — заорал Андрюха. — Ни «эс», ни «ту»!
— Замечательно! В общем, переключайтесь, друг мой, переключайтесь! Тренируйте у себя в голове эти два варианта: фраза на простые глаголы и фраза на сильные, — великий бард своим учеником был нескрываемо доволен.
— И сколько вот так тренировать? — поинтересовался Андрей. — Я не ленивый, я… это… просто интересно, как я узнаю, что уже хватит.
— А показатель здесь очень простой. Пока не перестанете думать, друг мой. Когда язык ваш будет сам ставить где надо S, где надо ТО, а где надо — ничего… Кстати, это явно не тысяча лет труда, дорогой мистер Уоткинсон. Максимум полчасика.
Андрюха уже хотел было прощаться и благодарить великого барда за урок, как тот хитро прищурился и негромко сказал:
— Да, чуть не забыл: кроме простых и сильных, есть еще третья система.
«Опаньки! И что же это может быть?»
— Так, — начал вслух рассуждать уже опытный англичанин Андрюха. — Если Степанцова ХОЧЕТ учить математику — это явно глаголы простые:
Stepantsova wants to learn Mathematics.
Если же она ДОЛЖНА учить — вот они, парообразующие:
Stepantsova must learn Mathematics.
Но какой случай третий, чисто теоретически?
— А вот какой, — ответил Шекспир. — Ваша достойнейшая леди не «хочет», не «желает» и не «страдает». Но она и не «должна знать» и не «Может понимать». Она… красивая!
— Тоже мне красавица, — залился краской Андрюха. — Заучка ботаническая. Рыжая, конопатая и толстая.
— Позвольте заметить, сэр, благородная дама и должна быть в теле, — возразил великий драматург. — Изможденность и худоба есть признак черни, необразованных людей грубого физического труда. Однако факт остается фактом: этот третий вид фразы резко отличается от первых двух. Этот третий случай называется «глагол TO BE».
— TO BE означает «быть»! Понимаю! Но не понимаю, зачем оно в предложении «Степанцова — корова». Причем тут «быть»?
— Притом, что в указанном вами предложении не два слова, а три. Ибо там есть еще нечто, чего вы, возможно, не видите, ибо не имеете этого в вашем языке. Ваша дама ЕСТЬ прекрасная газель. Понимаете? Она ничего не делает, и не должна делать… Она есть! Она сама такова! Причем это самое «есть» в английском имеет три формы: AM, IS и ARE. Смотрите. Вот что сказал мой король Лир, поднимаясь на трон.
I am a king!
(«Аз есмь царь», — вспомнилась Андрюхе цитата из какого-то хорошего старого фильма.)
— А вот какую фразу я вкладываю в уста леди Макбет, которая внушает своему мужу убить короля и занять его трон:
Life is good, but good life is even better.
(«Хм… Жизнь хороша, но хорошая жизнь еще лучше? И эту фразу я где-то слышал!» — сказал себе гость из будущего.)
— И, наконец, ARE. You are, we are, they are. Вы, мы, они… есть. Ничего не делают. Просто есть! Как я однажды написал, “The world is theater, and people are merely actors”…
«Весь мир театр, а люди в нем актеры, — сработал переводчик в Андрюхиной голове. — Ух ты, и это тоже его!»
Шекспир на минуту погрузился в раздумье, а затем тихо продолжил:
— Однажды, когда жизнь моя будет подходить к концу, я напишу пьесу под названием «Буря». В ней я покажу, как жесток этот мир. Я покажу все страсти, всех демонов, которые движут смертными… Я уже придумал главную фразу. Она потрясет привередливую лондонскую публику.
— Это будет бомба, — подсказал Андрюха. — Новый мем, который взорвет рынок. А что за фраза?
— Hell is empty, because all the demons are already here. Ад пуст, потому что все демоны уже здесь. И снова посмотрите на “is” и “are”.
— Ух ты, круто звучит, — присвистнул гость из будущего и хотел было добавить, что в русском данное выражение тоже есть, правда, звучит оно чуть иначе: «Цирк уехал — клоуны остались». Однако гений английского народа уже продолжал свою мысль:
— И знаете, друг мой, вот что я вам хотел сказать:
Some are born great…
(Некоторые рождены великими… Ага, и здесь они ЕСТЬ рожденные, ну все правильно, это же прилагательное.)
…Some are born great, others achieve greatness with hard work… and third ones have greatness fallen upon them, — продолжал Шекспир. — Одни родились великими, другие добились величия тяжким трудом… А вот третьим величие свалилось на голову. Вы к какой категории относитесь, друг мой? Я явно ко второй. Но иногда мне кажется, что к третьей. Так, на премьеру я уже опоздал. Пойду в паб, выпью кварту «Роджерса»…
* * *
Вечером, укладываясь спать у себя дома, Андрюха снова перебирал в голове сказанное Шекспиром. Итак, что там вообще есть? Фраза с простым глаголом. Фраза, в которой есть некая пара наподобие «Должен знать». И фраза с чем-то таким, что НЕ ГЛАГОЛ…
Так, давай еще раз.
Степанцова зубрит… (Здесь у глагола явно будет S.)
Степанцова должна зубрить (MUST + зубрить, и без всяких добавок).
И, наконец… Степанцова — ботаничка.
(Это явное IS, Степанцова есть таковая.)
Истина постепенно и неохотно укладывалась у Андрюхи в голове. Все так просто. Фраза с обычным действием, фраза с обязанностью действия… И фраза вообще без действия.
И это все?! Не может быть!
Вдруг его подбросило с дивана, будто катапультой. Он подскочил к полке и вытащил наугад первую попавшуюся книжку. Антон Павлович Чехов, «Лошадиная фамилия и другие рассказы», прочел он на обложке. Мать иногда покупала ему книги, но он их не читал — предпочитал поиграть на компьютере в танчики или просто повалять балду.
Андрюха открыл книжку наугад.
«Душенька считает, что все ей должны помогать…»
«Считает» точно простой, и я бы поставил S! — уже на автомате отметил про себя ученик Шекспира, — а вот «Должны помогать» — это точно MUST HELP!
«Госпожа Мерчуткина, вы хотите доказать…» А здесь между «хотите» и «доказать» есть TO! Простые, точно!
«Егор Степаныч, вы пьяны!» Вы есть пьяны. You are.
Ух ты. Уау. Ни фига себе. Обалдеть. С ума сойти. Простые, сильные и to be…
РУССКИЙ ЯЗЫК УСТРОЕН ТОЧНО ТАК ЖЕ.
И снова до поздней ночи сидел Андрюха в интернете. Уильям Шекспир. Человек, о котором нет и никогда не было ни единого факта, а были только слухи и догадки. Современники его просто не видели. В нарушение всех приличий он ни разу не присутствовал даже на своих премьерах…
Человек-невидимка.
Историки раскопали, что в Лондоне в ту пору действительно жил человек по фамилии Шейкспир, неграмотный нищий сын провинциального перчаточника. Нельзя сказать, что он совсем не имел отношения к искусству, ибо время от времени подрабатывал себе на кружку пива участием в театральной массовке. Самое интересное — что сохранилось подлинное завещание этого Шейкспира! Умирая, он отписал жене… свой старый сюртук в пятнах и заплатках, а также пару ношеных сапог. Все. Ни единой книги, ни единой рукописи, ни слова о гонорарах за пьесы. И этот тип был автором гениальных Хроник и потрясающего много поколений Короля Лира? Нет, что-то здесь явно не так…
По всему выходит, что именем этого завсегдатая дешевых лондонских пивных свои шедевры подписывал некий неведомый нам гений. Вот она, самая невероятная и неразгаданная мистификация за всю историю мировой литературы…
«А с кем же я тогда сегодня разговаривал?» — подумал Андрюха и провалился в сон.
Пример тренажера
на отработку мгновенного переключения
между простыми, сильными и ТО BE,
созданного под впечатлением
от визита к Шекспиру
1 Uncle Sam мечтает увидеть …
2 I должен подумать …
3 Simon Hopkins нужно работать
4 Johnson and Johnson хотят понять
5 We можно отдохнуть
6 Jessica Simpson умная
7 Mrs. Robinson может управлять …
8 Jeremy Flynn наш директор
9 William ивет в нашем городе
10 Carolina предпочитает покупать …
И так далее…
Главное в этом деле — вовремя сообразить:
«мечтает» — простой,
«должен» — сильный,
а кое-что тут и вообще не глагол!
А сообразив — мгновенно переключиться в правилах между этими тремя положениями.
Щелк-щелк!
И — тренироваться! Нарабатывать быстроту и автоматику!