Диоген, или Воспитание воли

Однажды я сидел дома и скучал. Неожиданно раздался звонок в дверь, и ко мне ввалились два моих школьных друга — Пашка и Вадик.

— Мы с Пашкой решили волю закалять! — выпалил с порога Вадик.

— Как Диоген, — уточнил Пашка.

— Кто это? — поинтересовался я.

— Очень давно в Древней Греции жил такой философ, — сказал Вадик.

— У него была воля железная, прямо как твоя батарея. Железобетонная воля! Я про него целую книжку прочитал. Он был против всяких излишеств. Диоген считал, что человек вполне может обходиться тем, что у него есть. Правда, это мало у кого получается, — добавил Вадик.

— Вот мы и решили стать такими же волевыми, как он, — вставил Пашка и спросил: — А ты, Семён, хочешь волю закалить?

— Ещё бы, — кивнул я. — Мне папа давно твердит про эту самую волю. Говорит, что я порой веду себя, словно кисельная барышня.

— Не кисельная, а кисейная, — поправил Пашка.

— Какая разница? — отмахнулся я.

— Кто будет первым волю закалять? — строгим голосом спросил Вадик, серьёзно поглядев на нас с Пашкой.

Первым вызвался я. Уж очень мне хотелось поскорее волевым человеком стать.

— У тебя бочка дома есть? — спросил Пашка.

Марина Дружинина. «Звезда и капуста».

Валентин Постников. «Слоны Ганнибала».

— А зачем? — опешил я.

— Диоген жил в бочке, так как считал, что дом для человека — это излишняя роскошь. Для чего жить в роскоши, когда можно бочкой обойтись, — объяснил Вадик.

— Бочки нет, — развёл я руками.

— И как ты только живёшь без бочки? — удивился Пашка.

— А у вас что, дома бочка есть? — спросил Вадик у Пашки.

— Нет, зато ведро есть! — гордо сообщил тот.

— Погоди, у нас есть бак для грязного белья, — обрадовался я. — Может, подойдёт?

— Давай, — согласился Вадик. — Будешь в баке жить.

Я притащил из ванной круглый плетёный бак, и Пашка с Вадиком быстро вытряхнули из него всю грязную одежду на пол.

— Теперь залезай внутрь! — скомандовал Вадик. — Представь, что ты Диоген!

Я забрался в бак и приступил к воспитанию воли.

— Тесновато тут, — посетовал я через некоторое время.

— Ну ты и неженка! — усмехнулся Вадик. — А Диогену, думаешь, в бочке просторно было? Кстати, знаешь, как ему идея про бочку пришла? Однажды он увидел улитку с домиком на спине и понял, что для жизни достаточно и бочки. Это короли там всякие да вельможи во дворцах шиковали, хотя им и там тесно было. А скромным людям, вроде нас с Диогеном, и бочка подойдёт или на крайний случай бак для белья.

Я посидел ещё полчаса, и мне стало нестерпимо жарко. Ведь на дворе самый разгар лета.

— Пить хочется, — жалобно простонал я.

— Пить разрешается, — смилостивился Пашка. — Жажда — это не излишество. Но вот чашки не получишь. Диоген был против всякой посуды.

— А как же пить? — удивился я.

— А как первобытные люди пили? Черпали воду из ручья пригоршней и пили.

— Ладно, сейчас тебя напоим, — пообещал Пашка. — Жди!

Ребята убежали на кухню. Я слышал, как они возятся там возле раковины. Набрав в ладони воды, мальчишки понеслись ко мне в спальню. Но пока они добежали — почти всё расплескали. Лужи были повсюду: в коридоре, в гостиной, в спальне. Пока я напился вдоволь, весь пол в квартире был мокрый и скользкий, как в школьном бассейне.

— Может, протрёте пол? Мама заругает, — попросил я.

— Сам высохнет! — махнув рукой, ответил Вадик. — Диоген не стал бы на такую ерунду время тратить. Он был выше всяких мелочей!

— Можно старыми газетами пол накрыть, тогда нам не мокро будет ходить, — предложил Пашка. — Бумага воду хорошо впитывает. Газеты у тебя есть?

— Нет, мама их выбрасывает, — Отозвался я из бака.

— А это что? — спросил Вадик, показывая на письменный стол.

— Это папины бумаги, — объяснил я.

— Годится, — решил Вадик. — Давай их по полу раскидаем.

— Какие листы брать, чистые или исписанные? — спросил Пашка.

— Бери исписанные, — велел Вадик. — Зачем чистые-то портить? Они ещё пригодятся.

— А вдруг они папе нужны? — засомневался я.

— Вот чудак-человек! — засмеялся Вадик. — Ты сам подумай, нужны ли тебе прошлогодние исписанные тетрадки?

— Нет! — уверенно ответил я.

— Правильно, — согласился Вадик. — Чистые тетрадки всегда пригодятся. Вот и с папиными листочками так же.

Ребята с усердием принялись за дело, и через пару минут папины бумаги белели на полу по всей квартире. Чернила от воды тут же расплылись бледными кляксами.

— Теперь другое дело! — радовался Вадик. — Сухо, и мухи не кусают!

— Мороженого хочется, — робко намекнул я. — Жарко же!

— А ты медведя попроси, — предложил Пашка.

— Какого медведя? — не понял я.

— Плюшевого, — засмеялся Пашка, — который на комоде сидит.

— Ты что, сбрендил? — рассердился я. — Он же не может сходить на кухню и достать из морозилки пломбир. Медведь же игрушечный!

— Правильно! — важно сказал Пашка. — А Диоген, между прочим, просил милостыню у статуи. Когда прохожие его спрашивали, почему он обращается за подаянием к гипсовой скульптуре, философ отвечал, что таким образом приучает себя к отказам. Вот и ты приучайся. Мороженое — это излишество.

— А еда — тоже излишество? — спросил я на всякий случай. — Есть хочется.

— Терпи, Семён, — пробурчал Вадик, набивая рот бутербродом, который приготовил себе на кухне. — Диоген терпел голод, и ты терпи. А то из тебя вряд ли человек получится!

— Диоген, кстати, обедал не каждый день, — добавил Пашка. — Он считал, что каждый день обедают лишь богачи. Так что — закаляй волю, — сказал друг и тоже побежал на кухню.

Я сильно проголодался, но решил не сдаваться. Диоген ведь научился голод переносить, значит, и у меня должно получиться. Чем я хуже!

Ребята включили телевизор. Там начинался какой-то фильм про шпионов. Пашка с Вадиком уселись перед экраном так, что мне ничего не было видно.

— Подвиньтесь чуть правее, — попросил я. — Вы мне весь обзор загораживаете! В баке сидеть и без того тесно и скучно.

— Семён, ну ты даёшь! Просто вылитый Диоген! — обрадовался Пашка.

— Это ещё почему? — удивился я.

— По кочану. Как-то раз Диоген, искупавшись, сидел на берегу и обсыхал на солнышке. Мимо ехал великий царь Александр Македонский.

Узнав знаменитого философа, царь сказал: «Я исполню, любую твою просьбу. Хочешь, подарю бочку золота? Проси всё, что пожелаешь»! А Диоген спокойненько так ответил ему: «Отойди, ты загораживаешь мне солнце».

— А ты мне загораживаешь телевизор! — выкрикнул я.

— Хватит болтать, ребята. Давайте лучше каким-нибудь полезным делом займёмся, — предложил Вадик, выключая телевизор.

— Каким ещё делом? — угрюмо спросил я.

— Вылезай из бака, будем его по квартире катать.

— Разве это дело? — удивился я.

— А то нет! — воскликнул Вадик. — Да будет тебе известно, однажды правитель Македонии Филипп Второй, отец Александра Македонского, решил напасть на город, в котором жил Диоген, и все жители города, узнав об этом, принялись готовиться к осаде. Диоген вылез из бочки и начал катать её по улице взад вперёд. Когда его спросили, зачем он это делает, философ ответил: «Ну, все что-то делают, и я решил заняться каким-нибудь делом».

Смеясь и пихаясь, мы схватили бак, положили его на бок и принялись катать по комнатам. Он, как нарочно, цеплялся за всё что ни попадя. Случайно мы расколотили две маминых вазы, горшок с кактусом и уронили торшер. Хорошо ещё, что абажур не порвали, а только испачкали.

— Ерунда! — успокоил меня Пашка. — Зато делом заняты, а не бездельничаем, как другие.

— Ну всё, — утирая пот со лба, твёрдо заявил Вадик. — На сегодня хватит. Пора по домам. Завтра продолжим волю тренировать.

Тут я взглянул по сторонам. Ух, что в квартире творилось! Всё было перевёрнуто вверх дном, словно по комнатам пронеслось стадо диких бизонов.

— Ну и ну! — Я почесал затылок. — Интересно, что скажет мама, когда это увидит?

— А что, она должна скоро прийти? — осторожно поинтересовался Вадик.

— Да вот-вот с работы вернётся, — вздохнул я.

— Всё, мы пошли, — решительно распахивая дверь, сказал Пашка. — Пока, Семён, до завтра.

Не прошло и пяти минут как ушли ребята, дверь отворилась — на пороге стояла мама.

— У нас был потоп? — охнув, спросила она.

— Нет!

— Может быть, к нам в квартиру залезла дикая обезьяна, которая тут набезобразничала?

— Нет, мам, это не обезьяна. Просто мы с Пашкой и Вадиком волю тренировали, как Диоген. Был такой философ, противник разных излишеств. Я тоже против излишеств и потому весь день в бочке, вернее в баке, просидел. Прямо, как Диоген. Мы его по истории проходим сейчас, — зачем-то соврал я.

— Ну вот и славно! — улыбнулась мама. — Мы с папой хотели тебе велосипед купить, а теперь я понимаю, что это самое настоящее излишество. Пешком ходить гораздо полезнее. И клюшка излишество, и коньки роликовые, и ласты с маской.

— А что же не излишество? — опешил я.

— Веник, совок и половая тряпка! — строго сказала мама.

 

Месть самурая

Во вторник мы с Пашкой обдумывали, как стать настоящими самураями. А началось всё с того, что я на антресолях нашёл старый номер журнала «Вокруг света», где была напечатана статья об отважных воинах, живших в древней Японии. У них был даже свой кодекс чести. Самураи всегда друг друга в беде выручали! Вот и мы с Пашкой решили поступать, как самураи: что бы ни было, на помощь друг другу приходить.

— Давай, Пашка, поклянёмся, что всё у нас будет общее и мы всё будем делить пополам: и подарки, и отметки, — предложил я.

— Как это? — не понял Пашка.

— Ну, например, если у меня есть жвачка, я должен обязательно тебе отдать половину. А ты мне, если она твоя. Или вдруг тебе или мне, не дай Бог, двойку поставили — мы должны наказание поровну разделить. Так все самураи поступали.

— Что, жвачкой делились? — удивился Пашка.

— Нет, они делили между собой все радости и беды поровну, — объяснил я ещё раз Пашке. — Ну что, клянёшься?

— Клянусь! — кивнул он.

— Клянусь, — повторил я за Пашкой. — Слушай, ты, вроде, говорил, что у тебя конфета есть, — неожиданно вопомнил я.

— Да, — подтвердил Пашка.

— Раз мы теперь самураи, делись конфетой.

— Хорошо, — согласился Пашка. — А ты мне давай половинку яблока, которое у тебя в кармане лежит.

— Ладно! — кивнул я.

— Эх, хорошо быть самураем! — сказал Пашка, с аппетитом уплетая зелёное сочное яблоко.

Вечером я позвал друга в гости. Мне бабушка с дедушкой подарили на день рождения два разных конструктора. Один я решил отдать Павлику. Чтобы всё было по-честному. Всё поровну.

— Ух, здорово! — обрадовался Пашка. — Ты, Семён, настоящий самурай.

— А давай теперь уроки учить по очереди, — предложил я. — Сегодня ты учишь, а завтра — я. И так каждый день. Будем друг другу списывать давать. Ты мне, я — тебе.

— А если к доске вызовут? — засомневался Пашка.

— Не беда! — тут же нашёлся я. — Будем друг другу подсказывать, на то мы и самураи.

Так и порешили. Я с лёгким сердцем отправился в кино, а Пашка должен был засесть за математику и географию. Однако на следующий день оказалось, что Пашка домашние задания не сделал.

— Понимаешь, — стал оправдываться он перед уроками. — Ко мне сосед зашёл, и мы с ним до вечера в настольный хоккей играли. Он мне раз десять проиграл.

— А вдруг тебя вызовут? Или меня? — испугался я.

— Не боись! В нашем классе сорок человек, — махнул рукой Пашка. — Авось пронесёт! А если даже и вызовут, будем подсказывать друг другу. По учебнику!

Как назло, меня всё-таки вызвали. Ну, думаю, не беда, сейчас Пашка подскажет.

Оказалось, нам задали самостоятельно найти и выучить названия самых больших пустынь Земли. Я вышел к доске и с надеждой уставился на друга, а он только глазами вращает и сидит весь красный, словно рак.

— Ну вспоминай, Рыжиков, — Нина Васильевна нацепила на нос очки и внимательно посмотрела на меня. — Какие же самые крупные пустыни Земли?

— Не помню! — промямлил я и пожал плечами.

— Ты учил? — строго спросила учительница.

— Учи-ил, — с тоской протянул я. Хотя на самом деле, конечно же, ничего не делал. Просто было стыдно признаться в этом.

Через минуту я уже сидел за партой с двойкой в дневнике.

— Теперь ты тоже должен двойку получить! — прошептал я Пашке. — Чтобы всё по-честному было, как у самураев. Раз у меня двойка, то и у тебя должна быть.

— Меня отец за двойку убьёт, — простонал Пашка. — Он мне обещал новый велосипед купить, но если я двойку принесу, то не видать мне велика как своих ушей.

— Эх, ты! — пробурчал я. — Тоже мне самурай! Испугался первых же трудностей.

— Это в последний раз! — пообещал друг. — Больше не подведу.

— Ну ладно, — оттаял я. — Смотри не обмани. Самураи так не поступают.

Вечером меня, конечно, наказали — я был вынужден сидеть дома. Все ребята пошли гулять на улицу и устроили турнир по футболу. Наш двор играл против соседнего, и я должен был стоять на воротах. Обидно было до слёз.

— Учил бы уроки — сейчас бы гулял, как твои друзья, — разворачивая газету, назидательно сказал папа.

— Пашка тоже дома сидит, — сказал я уверенно.

— Он что, тоже двойку получил? — удивился отец.

— Нет, — честно признался я.

— Так за что же он наказан? — снимая с носа очки, поинтересовался папа.

— Он не наказан. Он самурай! — объяснил я.

— Кто-кто? — спросила мама, оторвавшись от вязания.

— Самурай! — повторил я. — Понимаешь, в Японии были такие благородные воины. Они всё делали вместе. И если один из них попадал в беду, другой обязательно должен был прийти ему на помощь.

— Значит, Павлик из солидарности с тобой гулять не выходит? — догадался папа.

— Всё верно, — кивнул я. — Мне поставили двойку, и он, так же как и я, обязан сидеть дома.

— А разве это не Паша во дворе бегает? — улыбнулась мама, выглядывая в окно.

— Где? — не поверил я своим ушам и кинулся к окну.

— Да вон, на воротах стоит твой самурай! — сказала мама.

— Точно, он! — засмеялся папа.

Верно, это был Пашка собственной персоной. Стоял как ни в чём не бывало вместо меня на воротах.

Вечером я позвонил ему домой и с обидой сказал:

— Эх, ты! Настоящий самурай должен был бы остаться дома. Мы же договорились всё делить поровну!

— Верно, договорились, но я решил, что на футбол это правило не распространяется, — без тени смущения заявил Пашка.

«Ещё как распространяется, — подумал я засыпая. — Ну ничего, завтра посмотрим, кто из нас настоящий самурай».

На следующий день у нас была контрольная по математике. Учительница написала на доске примеры, и мы начали их решать. В этот день был мой черёд готовить уроки, и потому Пашка учебники даже не открывал.

— Дай списать, — прошипел он, толкнув меня в бок. — Ты не забыл, что самураи всегда выручают друг друга в беде?

— Не забыл, не забыл, — ответил я и, усмехнувшись, протянул ему исписанный листок.

Пашка спрятал шпаргалку под парту и быстро-быстро принялся переписывать решение в тетрадку.

За эту контрольную работу он получил двойку, а я — пятёрку.

— Ты что?! — набросился на меня Пашка на перемене. — Что ты мне вчера подсунул? Там же все ответы были неправильные! Я из-за тебя двойку схлопотал.

— Это называется месть самурая, — ответил я и ехидно улыбнулся.

 

Слоны Ганнибала

Семён, гулять пойдёшь? — спросил Пашка, заскочив ко мне домой после уроков.

— Я бы пошёл, конечно, — тяжело вздохнул я. — Только нужно ещё параграф по истории выучить, про Ганнибала.

— Про Ганнибала?! — обрадовался Пашка. — Там и учить нечего! Давай я тебе про него расскажу. Айда на улицу!

— А ты разве знаешь? — с сомнением спросил я своего товарища, запирая на ключ дверь квартиры.

— А чего там знать-то? — махнул рукой Пашка. — Я кино про него смотрел. Значит так, слушай и запоминай, — начал он, пока мы бежали вниз по лестнице. — Ганнибал — это такой знаменитый полководец древний. Он жил давным-давно, ещё при царе Горохе.

— Ты что, не помнишь точнее? — спросил я, когда мы выбежали на футбольное поле.

— Да какая разница! — отмахнулся Пашка. — Скажешь, давно жил, этого достаточно. И вот однажды он решил напасть на Рим. Собрал войско и пошёл в поход через горы.

— Через какие горы? — решил уточнить я, устанавливая мяч по центру поля. — Горы бывают разные.

— Вот пристал! — сердито пробурчал Пашка. — Думаешь, в кино было видно, какие там горы. Помню, что высокие.

— Ладно, давай дальше, — кивнул я, и мы побежали к воротам противника, потому что игра уже началась.

— Самое главное, — вспомнил Пашка, — у него в войске были бегемоты.

— Как бегемоты? — опешил я и отбил мяч головой.

— Так! Боевые бегемоты, — пояснил Пашка. — Воины на них верхом ездили.

— А разве на бегемотах ездят? — засомневался я.

— Конечно, чудак, — ответил приятель. — Они знаешь, как ловко умеют прыгать через расщелины в горах. Я сам в кино видел, как Ганнибал сидит верхом на бегемоте впереди всего войска.

— И много их было в войске? — спросил я, передавая пас направо.

— Кого?

— Ну бегемотов этих?

— Штук сто, наверное, — ответил Пашка, чеканя мячом. — Или двести!

— Кто же победил в той битве?

— Ясно кто, конечно, Ганнибал, — ответил мой друг. — Всё запомнил?

— А чего тут запоминать! — весело отозвался я и с лёгким сердцем продолжил игру.

На следующий день мне было не до веселья.

— Ганнибал жил… очень давно, — промямлил я, когда к доске вызвали именно меня. — Лет сто, наверное, тому назад. Или пятьсот.

— Не сто и не пятьсот, Рыжиков, — сурово сказал Дмитрий Сергеевич, наш учитель истории. — Великий завоеватель Ганнибал жил в Карфагене две с лишним тысячи лет тому назад. Дальше рассказывай.

— Он решил напасть на Рим, — продолжил я.

— Правильно, — согласно кивнул учитель.

— И пошёл со своим войском через горы, — бодро добавил я, окрылённый успехом.

— Через какие горы? Это важно!

— Через высокие. Гималаи, кажется, — неуверенно ответил я.

В классе все засмеялись, и только учитель оставался серьёзным.

— Ну какие Гималаи, Рыжиков? Ганнибал шёл через Альпы. Ну хорошо, расскажи нам, что необычного было в войске Ганнибала, и тогда поставлю тебе тройку.

— Вот, вспомнил! — обрадовался я.

— У него в войске были боевые бегемоты. Штук сто, наверное, или двести.

Класс грохнул со смеху.

— Рыжиков, кончай паясничать! — рассердился учитель. — Откуда там взялись бегемоты? Думай!

— Может быть, жирафы? — робко предположил я. — Они через пропасти умеют прыгать.

Класс потряс оглушительный взрыв хохота. Я думал, потолок обрушится или пол подо мной провалится.

Дмитрий Сергеевич смеялся вместе со всеми, но двойку мне всё же поставил.

По пути домой я встретил своего приятеля Пашку.

— Слушай, я вспомнил: у Ганнибала были не бегемоты, а слоны, — сообщил он. — Так что не перепутай.

— Поздно, — пробурчал я, — по истории пару схлопотал.

— Да не расстраивайся! Пошли в футбол погоняем, — предложил Пашка.

— Не могу, — ответил я. — Мне на завтра нужно выучить про Александра Македонского.

— О, я про него тоже фильм смотрел! — обрадовался Пашка. — Сейчас я тебе про него всё расскажу.

— Ну уж нет, спасибо, — отказался я и побежал домой делать уроки. Так будет вернее!

 

Новый метод

Вчера нам задали на дом целую пропасть уроков. Просто кошмар какой-то! Как будто мы не дети, а роботы. Как нарочно, на улице стояла такая прекрасная погода, что я не смог удержаться и отправился играть в футбол с ребятами.

— Ты почему ушёл гулять, не сделав уроки? — грозно спросил меня отец вечером.

— А я знаю один хитрый способ, как быстро всё выучить, — сразу нашёлся я.

— Что ещё за способ? — нахмурился отец.

— Зачем каждый день по много часов сидеть за учебниками, когда можно делать всё сразу? — сказал я.

— Как это? — удивился папа.

— А так! Буду теперь делать, как великий полководец Юлий Цезарь. Он и читал, и писал одновременно двумя руками, при этом ещё и разговаривал.

Я взял в левую руку учебник математики, в правую — книгу по истории, на коленях раскрыл географию, а русский язык положил перед собой на стол.

— Ну-ну! — покачал головой папа и, добавив «Посмотрим на результаты», вышел из комнаты.

На следующий день я получил сразу три двойки.

— Знаешь, сын, — сказал папа мне вечером, — в древности жил на свете великий полководец Александр Македонский. Он частенько брался за решение трудных задач. Однажды, взглянув на гору Афон высотой два с лишним километра, он приказал своему скульптору превратить эту гору в гигантскую статую сидящего воина. Гору нужно было обтесать со всех сторон, словно то была не гора, а глыба мрамора. В левой руке воин должен был держать целый город из десяти тысяч жителей, а в правой — огромное блюдо, в котором плескалось бы гигантское озеро и под этой же рукой раскинулся бы ещё один город.

— И что? — спросил я. — Получилось у него изваять такого огромного воина?

— Нет, — сказал отец, — потому что Александр Македонский был не только великим полководцем, но и мудрым человеком. Он понял, что нельзя браться за то, что выполнить не под силу.

— Всё ясно, — вздохнул я. — Пойду делать уроки старым, проверенным методом. Ведь я не Юлий Цезарь.