Лиловый кокон, полулежал в прозрачной сфере покачиваясь. По нему то и дело, пробегали волны, рождая на поверхности боков мелкие водовороты.

Вульф вздохнул. Хлопнуло и кокон раскрылся. Из него, не торопясь, вылезло зеркальное существо.

Вульф подошел к стене, которая при приближении, превратилась в большое зеркало. Зеркало, смотрелось в зеркало.

Он еще раз вздохнул и уселся рядом в кресло, задумчиво созерцая мягкую груду оболочки лилового цвета. Смешно! Все его знают, как лиловый кокон, и никто даже не догадывается, что он гость в этом изнаночном мире. Что он Дифер!

Вульф от удовольствия даже потер руки. Хотя нет. Не все. Хозяин знает. Или Наставник. Это как удобно.

Да еще один маленький ньюансик. Он не гость, а пленник. До встречи с Хозяином, (наедине с собой, именно так он его называл. Какой смысл врать самому себе?), Грегор Макодриж, преподаватель Арбиндинского Университета, считал себя если не Богом, так уж точно высшим существом.

Вульф подошел к бару и налил себе прозрачную жидкость в бокал. Чистейшая вода из ледников Хаоса, была истинным эликсиром. Бодрила тело и очищала душу.

Он глотнул, смакуя воду. Вульф всегда отличался пристрастием к здоровому образу жизни не только здесь, но и у себя на родине, в Шотландии. И как раз это вот пристрастие к здоровому образу жизни и открыло ему все грани существования.

Если бы вы попросили его коллег дать ему характеристику, причем уверили бы их, что не собираетесь ему эту характеристику передавать — услышали небольшое эссе о скучном, высокомерном педанте, который не то чтобы плохой человек, нет! Скорее наоборот. И старушку через дорогу переведет и десять фунтов на поддержание городской команды по регби, пожертвует.

Но не компанейский! И это главное. Ну, где это видано, когда после лекций, все собираются в любимом университетскими профессорами и студентами пабе, которому на минуточку почти семьсот лет со дня основания, чтобы попить хорошего стаута и залакировать весь этот стаут не менее хорошим виски. Чтобы поорать за любимую команду, и обсудить недельные сплетни, этот сидит с непроницаемым лицом и потягивает воду! Воду!!! И еще, к тому же, читает «Таймс» и даже не собирается делать вид, что ему интересно происходящее на экране и вокруг!

И что вообще вопиюще, он не обращал внимания на женщин. Хотя уже прошло достаточно много времени, с тех пор, как он остался один. И это немало огорчало прекрасную половину их небольшого городка. Да и мужчин тоже. Если конечно, их можно было бы назвать мужчинами.

Но и те и другие, обсуждали его с тем энтузиазмом и жаром, которые присуще всем обывателям. Которые нашли что-то непонятное и экстраординарное в казалось бы обычном человеке.

А Грегор страдал. Он страдал, когда шел на лекции, сидел в пабе, общался с коллегами, переводя старушек через дорогу и жертвуя десять фунтов на эту бездарную, регбийную команду. Он даже страдал тогда, когда читал «Таймс». Хотя читать он любил.

После утреннего звонка будильника, выпив чашечку кофе с тостом и джемом, сразу же выйдя за порог, на него накатывало вселенское страдание. Возможно, так не страдал даже Иисус!

И все его мысли крутились возле одного. Поскорее добраться домой погрузиться в нирвану и унестись в удивительное и завораживающее многообразие Астрала. И опять увидеть ЕЁ.

Он ее любил и ненавидел. Он ее хотел убить и в тоже время весь остаток своих дней провести у ее ног, с обожанием ловя дыхание из ее губ. Он хотел ее грязно и жестоко изнасиловать и в то же время нежно и самоотреченно ласкать до изнеможения!

Лярва. Так ее звали. Вернее, звали ее Кристи, но она была Лярва.

Похотливое животное, тянущее жизненные соки из его души и тела, и дающее такое блаженство, что он был готов умереть в тот же миг, за ее мимолетное внимание.

Вульф встал и долил себе еще воды. Прислушался к себе, нет еще рано, Хозяин еще не позвал его. И вновь погрузился в воспоминания.

Как было объяснить всем этим людям, которые окружали его, соседям, коллегам, Маргарет, что они ему не интересны? Что в тот миг, после двадцатилетней дороги поиска себя через различные учения, когда наконец перед ним открылась сначала маленькая дверца в прихожую Межмирья, а потом и вся Бесконечность, все оставшееся на Земле, стало вдруг плоским и тусклым! Как им это объяснить?! И даже Маргарет?!

Два дня. Два дня из своей жизни он не забудет никогда. Между этими двумя днями всего месяц. Месяц боли, недопонимания и тупика.

День, когда он взволнованный и безумно радостный от того, что он наконец-то смог приоткрыть дверь в Астрал, что его половина жизненного пути брошенная на алтарь знаний, наконец-то дала результат! В тот день он как сумасшедший прибежал домой и Маргарет, с сияющими от гордости глазами, верящая в него, поддерживающая его! Какие планы они строили. Как мечтали.

И второй день. Когда он пришел домой, уже раздраженный от того, что ему опять придется общаться с ней, рассказывать, как дела на работе, что болтают насчет романа Элиз с тем студеном и вообще, как там погода. Или того хуже, его путешествия по Астралу, описывать неописуемое. Ну как рассказать слепому о красном цвете или о любом другом?!!

Второй день, когда он зашел домой уже с недовольной миной и почти с ненавидящем чувством. Его бесило то, что он тратит время на эти пустые разговоры, вместо того, чтобы погрузиться в блаженство. Он зашел и она его не встретила как обычно, не поцеловала и не обняла. Он почувствовал даже облегчение. Неужели она ушла? Может уехала к родителям? И радость нахлынула на него. Наконец-то, он может увеличить свое пребывание Там, на несколько часов. Он с нетерпением зашел в ванну чтобы помыть руки и застыл.

В ванне, в черно бордовой воде, лежала Маргарет. Она смотрела на него невидящими глазами. На правой, свисающей руке, было вырезано бритвой — «Милый, я тебя люблю». Он упал на белый кафель, который впрочем был уже не белым, а грязно розовым. Он целовал ее мертвые белые руки, изрезанные запястья и выл. Он ударился головой о пол. Затем еще раз.

Потом месяц реабилитации в городской больнице. Это удушающее сочувствие всех и каждого. Начиная от приходящей медсестры и заканчивая уборщицей в больнице. И еще он не мог больше летать. Так он называл свои астральные путешествия. Иногда, по ночам, когда он не мог заснуть, ему казалось, что там в переливающихся далях дорог Межмирья, его зовут и ждут.

Спустя еще месяц его выписали и жизнь вновь его пошла по уже знакомому кругу. За исключением двух очень важных вещей. Если это можно назвать вещами. С ним не было Маргарет и он так и не смог больше подняться в Астрал.

Он замерз душой и телом на долгие три года. Он ел, пил, спал, переводил старушек через дорогу, жертвовал десять фунтов на городскую регбийную команду, которая в очередной раз не смогла выйти в высший дивизион. И еще читал «Таймс». Правда, это был тот номер, где сообщалось о жуткой трагедии одного шотландского профессора, потерявшего жену. Газета уже была изрядно потрепанна на углах и слава богу, ему хватало ума не читать ее на людях.

А затем произошло то, что и повлекло все за этим произошедшее.

Однажды придя домой, он спокойно вымыл руки. После этого налил себе чашку кофе, съел тост и еще раз перечитал «Таймс». Затем, подошел к шкафчику, взял бритвенные принадлежности и пошел в ванную комнату. Побрился, набрал воду в ванную, лег в нее и перерезал себе вены. Предварительно вырезав на правом предплечье слова — «Милая, я тебя тоже люблю. Сильно, силь…». Дописать он не успел. Потому что умер.

Вернее ему так показалось. Но это было не так.

Вульф очнулся от воспоминаний, так как почувствовал легкое покалывания в висках. Хозяин звал его.

Он повернулся к потемневшему зеркалу, встал и почтительно поклонился.

— Здравствуйте, Наставник!

— Здравствуй, ученик!

Вульф поднял глаза и увидел, средних лет мужчину, с невыдающимся лицом, одетого, как всегда в балахон, который словно хамелеон принимал цвета окружающей обстановки. Его глубоко посаженные глаза спокойно и отстраненно взирали на него.

— Время пришло, мой ученик. Пора собираться в дорогу. Скоро засияет новая звезда нарождающего Спилера. И было бы совсем неплохо, если бы в первые мгновения своей жизни, он увидит тебя, мой друг. Торопись! Да и возьми Десятку Наменлосов. Вернее, все что от нее осталось.

Когда Хозяин исчез, Вульф постарался прочитать эмоциональные нотки при его последних словах. Но, так и не смог определиться с красками. То ли он упрекает его в последних потерях Наменлосов, которые судя по всему были ему очень дороги, то ли просто констатирует факт.

Он молча скользнул в кокон, хотя мог бы прекрасно и обойтись без него. За все это время, этот маскарад ему изрядно надоел. Но в приказе Хозяина, когда он облачил его в лиловый плащ, который потом превратился в кокон, был смысл. Зеркальное существо, без метки на нимбе, прямая дорога в лапы Ректората и его Легальных Охотников. И какой бы ни был могучий Дифер, скрутят за милую душу. А если надо, и беседу проведут. Правда, после такой беседы, шансы еще раз увидеть белый свет, были мизерные. А так, лиловый кокон. Загадочное существо. Которое лояльно и нейтрально. Глядишь, может и пригодиться.

Хотя, этот Олег Павлович еще та заноза в заднице, как емко его охарактеризовал однажды Революционер, который сейчас Реформатор. И был прав. Когда Вульф его последний раз видел, то у него сложилось впечатление, что заноза в заднице, наконец нашла эту самую задницу.

Чего только стоит тот штамп слежения, который Ректор непринужденно подвесил ему при последней встречи. Ловко, ничего не скажешь. И если бы не Хозяин, который углядел его, то быть беде. Эта милая игрушенция сдала бы и его и Хозяина его сдала бы. Ну да ладно. Хозяин не выдаст, Хаос не съест.

Вульф машинально погладил шрамы на правой руке и привычно потянул на себя нити далеких звезд. Он еще позвал десятку Наменлосов. Вернее все, что от десятки осталось.