Борис щелкнул замком бикса, поставил его на пол. Затем, вынув из барсетки органайзер, приготовился что-то писать.

– Какие перспективы, доктор? – тихо спросил Половод. Лицо его было не таким бледным, как утром, но заметно осунулось, на щеках появился румянец. Вряд ли такой уж здоровый, подумал Сергей.

– Рана неопасная, – объявил Ловейко. – Пулю изъять было несложно. Есть опасность внутреннего кровотечения, поэтому надо избегать резких движений и очень бережно обращаться с раневым местом. А от спортивных мероприятий я вообще бы посоветовал воздержаться как минимум на месяц. Если строго соблюдать режим и простые рекомендации, через неделю вы сможете вставать.

– Неделя, – прошептала Ира из коридора.

В проеме комнаты торчали Павел и Карина. Егор по-прежнему рубился в свои игры, он лишь на минуту выглянул из чулана, когда Сергей привез врача. Надежда почти не выходила из зала. В комнате, кроме врача и пациента, находился только Лихоманов-старший.

Неделя, подумал он. Еще неделя кошмара – и все. Еще целая неделя, которая только началась. В течение этой недели налетчики будут вонять в туалете табачным дымом, их придется кормить и наверняка обстирывать. Принесло оккупантов на мою голову…

– Сейчас выпишу рецепт, – спокойно говорил Борис. – Перевязку будете делать каждое утро и каждый вечер. Я уверен, что вы это сможете.

– Это к тебе относится, – Сергей испытующе посмотрел на Карину. Та поморщилась, но протеста не последовало. И на том спасибо.

– Чего мы должны? – спросил Павел. Борис даже не обратил на него внимания.

– Пошли, Сергей, – сказал врач. – Проводишь меня до машины. Да и в аптеку зайди заодно.

Ни с кем не попрощавшись, Ловейко вышел из квартиры. Лихоманов последовал за ним…

– Ты, если я правильно понял, сделал свое дело? – спросил Сергей, когда мужчины спустились во двор и остановились возле машины.

– Да, с этим парнем проблем быть не должно. С точки зрения медицины. А вот с других… Боюсь, твои постояльцы еще наделают тебе хлопот. Так что советую тебе их припугнуть. И не давай им бездельничать, а то на стенку полезут. Пусть занимаются больным – я не зря сказал про перевязки. Зэчары все это как правило умеют делать…

Через несколько минут Сергей остановил машину возле больницы и протянул руку врачу:

– Спасибо, Борис.

– Не за что… Не люблю быть в долгу, – сказал Ловейко, улыбнувшись уголками губ. – Ну ладно. Удачи! Она тебе сильно понадобится в ближайшие дни.

…Открывая дверь квартиры ключом, Сергей уже понял, что происходит недоброе. Растрепанная, раскрасневшаяся Карина с привизгом допрашивала Пашу, куда он дел ее сумочку. Паша в свою очередь огрызался, уверяя, что следить за чужой сумочкой он не нанимался, и что Карине следовало бы вообще не выпускать ее из рук, раз она не может жить без ее содержимого. Разговор, естественно, проходил на повышенных тонах и без особого контроля над нормативами лексики.

Сергей готов был поклясться, что никакой сумочки Карина действительно не вносила в квартиру. Кроме дорожной сумки, набитой награбленными долларами, при славной троице ничего не было. Но сейчас он не стал высказывать вслух свои соображения.

Вместо этого Лихоманов схватил девицу за локоть, развернул к себе и в очередной раз напомнил о недопустимости подобных выражений в его доме. Лицо Карины было перекошено от злобы, и сейчас его вряд ли кто мог назвать привлекательным.

– Паша, ну чего опять за дела?! – спросил он, обернувшись затем к другу. – Что за детский сад? От того, что вы будете орать и скандалить, только себе хуже сделаете. Ну потеряли сумочку, что же теперь…

Карина зарычала и сползла по стенке, уселась на пол, подтянув колени и закрыв лицо руками. Лихоманов озадаченно поглядел на нее.

– Она на игле сидит, – неохотно произнес Павел. – В сумке, наверное, две дозы «герыча» были… Ну и «баян», конечно, да прочие прилады. Если сейчас не уколется, ее начнет плющить, и она вообще все, что угодно может натворить…

– Па-ша! – простонала Карина, не вставая с пола. – Пожалуйста… Найди сумку!

– Ты где ее оставила? В тачке? Вспоминай! – требовательно заговорил Павел.

– Нет, не в тачке, – жалобно проговорила Карина. – Она всю дорогу была со мной. Я могла только в один момент ее выронить – когда мы Барина тащили в подъезд… Да, наверное, там, в кустах она и валяется! Точно!.. Сережа! – Молодая женщина повернулась к Лихоманову. – Умоляю, пожалуйста… Пожалуйста, найди мне сумку! Черная такая, кожаная, обычная сумочка… Сходи, может, она еще там… Я все-все для тебя сделаю, только по-жа-луй-ста, найди мне сейчас ее!

Карина приподнялась, но тут же встала на колени перед Сергеем и умоляюще сжала тонкие кисти рук со старыми следами лака на аккуратно подстриженных ногтях. Теперь в ее глазах прыгали огоньки страха – того, наверное, страха, известного лишь наркоманам, у которых вдруг возникла жуткая перспектива остаться на неопределенный срок без дозы. Лицо ее теперь стало похожим – Лихоманов просто поразился – на лики святых с картин эпохи Возрождения.

Ну что ты будешь с ними делать?!

– Паша, забери ее в комнату, и сидите там тихо, – сказал Сергей. – Это для вашей же безопасности… Сейчас я схожу, может, удастся чего найти. Кстати, несколько шприцев я купил, займитесь пока вашим Барином… Отвлекитесь.

Карина прерывисто вздохнула, поднялась на ноги и позволила Паше увести себя в комнату. Но на секунду остановилась, повернув к Лихоманову свое лицо – в эту минуту необыкновенно красивое, с нежнейшими чертами.

– Пожалуйста, – тихо повторила она.

… Сергей трижды прочесал кусты во дворе близ своего подъезда, обошел вокруг трансформаторной будки и заглянул под детскую горку, сколоченную из досок. Кроме пары пустых бутылок, нескольких пачек из-под чипсов, жвачек и сигарет, окурков а также, разумеется, многочисленных горок собачьего дерьма, на глаза ему ничего иного не попадалось. Сумочки, конечно же, не обнаружилось – он заранее уверился, что девица что-то напутала.

И все же он ошибся: когда стало окончательно ясно, что смысла шарить по кустам никакого нет, вдруг под одной из скамеек у ведущей через двор дорожки что-то тускло блеснуло. Лихоманов нагнулся. Пудреница! И одноразовый шприц в упаковке, однако, побывавший уже в употреблении. Все-таки Карина не ошиблась, сумочку она потеряла действительно рядом с домом. Вот только кто-то ее распотрошил, что нашел интересного, прикарманил, а ненужное выбросил.

С этими сведениями Сергей и вернулся в квартиру.

– Пудреница? – вскинулась Карина – Красная?

– Кажется, да, – проговорил Сергей равнодушно.

– Так забери ее! – воскликнула молодая женщина. – В ней одна доза еще должна остаться! Принеси, пожалуйста, слышишь?

Карину уже трясло. И она, по всей видимости не играла – даже на расстоянии порядка двух метров было слышно, как стучат ее зубы. Время, очевидно, терять было нельзя. Про себя чертыхаясь, Лихоманов снова потащился во двор, поражаясь тому, как легко он прогнулся под обстоятельства.

На скамейке, под которой Сергей несколько минут назад обнаружил остатки содержимого сумочки, покачивая ножками, сидела девочка лет семи-восьми в простом синем платьице с белыми оборками. При этом знакомая: дочь Родионовны – бесшабашной бабенки из четвертого подъезда, работавшей в местном ЖЭУ маляром. Нередкий экземпляр среди жильцов любого городского дома – живет без мужа, но приятели есть, попивает, но без запоев, шумит по ночам, но хулиганов из подъезда гоняет. И дочь растит – такую же оторву… Что это такое она в руках крутит?

У Сергея упало сердце, когда он убедился, что девчонка пытается вскрыть красную пудреницу.

– Привет, – обратился он к девочке, быстро подойдя к скамейке.

– Дрась, дядь Сережа, – ответила девочка, не прекращая своего занятия.

– А скажи-ка мне, что это у тебя такое? – масляным голосом спросил Лихоманов.

Девчонка немедленно спрятала руки за спину.

– А ничего у меня такого нет, – она сделала честные глаза.

– Послушай… – Сергей присел на корточки рядом со скамейкой. – Ты нашла сейчас под скамейкой красную штучку. Это моя жена потеряла. И расстроилась – ей она очень нужна, тем более, это подарок.

По всей видимости, девчонке было глубочайше плевать на переживания чьих-то жен.

– Но у меня правда ничего нет…

Она чуть поерзала попой и, вытащив руки из-за спины, предъявила обе ладони для досмотра: – Вот.

– Ну… Девочка (как же ее зовут-то, вот черт!), зачем ты говоришь мне неправду? Ведь я же сам видел, как ты крутила эту штучку в руках.

– Не было у меня ничего. – Ужасный ребенок округлил глаза и слегка закатил зрачки.

Лихоманов предполагал, что в детской психологии он полный профан – об этом ему и Ирина не раз говорила, когда у супругов возникали разногласия по поводу издержек воспитания Егора. Но сейчас просто необходимо было напрячь все усилия, чтобы пойти на контакт и не спугнуть девчонку.

– Тебя как зовут-то, маленькая? – не меняя приторного тона, поинтересовался Сергей.

– Люся. – Девочка наклонила голову, прикусила большой палец левой руки и хитро стрельнула глазками.

– Тебе лет-то сколько?

– Семь…

– У! Так ты уже в школу ходишь, наверное?

– Еще нет. В этом году пойду в первый класс.

– Хочется в школу-то, наверное?

– Не знаю… Лилька с пятого этажа говорит – отстой.

– Ну… Ей, может, и отстой, а тебе вдруг понравится, ага? Там весело, на переменах дети носятся,

(боже, что я несу?!)

играют друг с дружкой!

Девочка не ответила. Ей несомненно надоел этот глупый и занудный дядька, и надо по-хорошему вставать и драпать, но как сделать, чтобы незаметно прихватить с собой бесценную находку, надежно прижатую сейчас попкой к доскам скамейки?

– Люся, а день рождения у тебя давно был? – отчаянно начал импровизировать Лихоманов.

– Не-а… В мае, недавно.

– Эх… Вот бы сегодня, тогда можно было тебе подарить чего-нибудь.

По глазам девчонки хорошо читалось, что она ругает себя за несообразительность.

– Но наверное, подарки тебе хорошие подарили? – Сергей продолжил разрабатывать жилу.

– Да так… Две книги какие-то.

– Интересные?

– Не знаю. Картинки отстойные… Набор детской косметики еще принесли – тетя Оля и ее новый приятель. Только мамка тут же забрала и спрятала – говорит, рано еще мазаться.

С этими словами девочка даже надула губы – видно, что она в корне не согласна с мнением матери.

…Во дворе было пусто. Лишь двое или трое прохожих пересекали площадку по диагонали. И то хорошо – еще не хватало, если бы кто из знакомых увидел, как Лихоманов, имеющий в довольно бедном квартале репутацию излишне хваткого деляги, вот уже несколько минут занимается тем, что пристает к ребенку во дворе.

Но ведь надо что-то делать!

– Люся, а может, тебе лучше новую пудру подарить, а? Зачем тебе старая? Тем более, там ее уже мало осталось. А?

Девчонка начала что-то смекать.

– Дядь Сережа, – менторским тоном заговорил ребенок, – мне мамка строго сказала: у взрослых дядей ничего нельзя брать!

– Так это ж у незнакомых, верно? А меня-то ты знаешь?

– А еще мамка сказала, что вы новый русский, и с вами вообще не о чем разговаривать… Вот.

Черт бы подрал всех этих люмпенов, подумал Сергей. А также их не в меру сообразительных детишек. А с ними – всех бандитов заодно с наркоманами и наркоманками, из-за которых, он, Лихоманов, глава пусть захудалой, но еще держащейся на плаву фирмы, лично знакомый с мэром Вантайска, сейчас вынужден валять дурака перед девчонкой, чтобы Карина смогла вкатить себе дозу и тем самым на некоторое время обеспечила спокойствие в квартире… Насколько это еще возможно, сказал внутренний голос.

– Да какой же я новый русский, – Сергей взял до предела доверительный тон и даже развел руками. – Новые русские живут в отдельных коттеджах, ездят на Канары, у них дорогие джипы и «Мерседесы»… А у меня что?

– А у вас тоже машина дорогая. И за границу вы в позапрошлом году отдыхать ездили… Наверное, и подарки дорогие на день рождения дарите.

Та-ак. Начинается детский рэкет. Самое странное, что Сергей так не волновался даже, когда его еще на заре деловой деятельности посещали настоящие вымогатели.

– Да и не только на день рождения, – Лихоманов решил подыграть. Главное, подумалось ему, сейчас не перестараться. – Ты что-то очень хотела получить, наверное, да? А тебе не подарили?

– Да. Я хочу набор косметики. Только не детский, а взрослый. Какой-нибудь крутой чтоб был…

Сергей стиснул зубы. Вот еще попал! Ну где это видано, чтоб дошкольница пользовалась подобными игрушками! Да и маманя, когда увидит (а увидит обязательно!), чем красится дочка, то ведь землю насквозь пробурит, а докопается, откуда презент. А у него, Сергея, и так проблем выше крыши.

– Послушай, а может, я тебе лучше денег дам? А ты сама чего-нибудь пойдешь и купишь? А то я плохо в женской косметике разбираюсь, куплю что-нибудь, а тебе не подойдет.

Сергей намеренно сказал «не подойдет» вместо «не понравится», и даже похвалил себя, решив, что изыскал удачный прием из арсенала детской психологии.

Девчонка уже поняла, что между ними имеет место быть заговор. Она поглядела по сторонам и с пониманием сказала:

– Ладно, давайте, я действительно лучше сама чего-нибудь куплю себе.

– Хорошо. Пятьдесят рублей хватит?

Видно было, что Люся слабо представляет, сколько ей надо для полного счастья. И все же она подумала, что дядя решил обойтись малой кровью.

– Нет. Надо рублей семьдесят. А лучше восемьдесят.

– Может быть, ты и права. Вот тебе деньги, а ты мне сейчас отдашь то, что прячешь. Хорошо?

Девочка закивала головой. Сергей полез в карман и почувствовал, как у него внутри все переворачивается вверх ногами – из-за всей этой суеты он оставил дома бумажник.

– Что такое? – Ребенок сразу просек неладное.

– Сейчас, подожди. Не торопись…

Достав мобильник, он набрал номер жены. Девчонка насторожилась. В трубке прозвучало «абонент не отвечает или временно недоступен», а Люся, похоже, вообразила, что противному дядьке, видно, стало жалко денег, и он звонит кому-то из взрослых на помощь, чтобы отобрать у ребенка чудесную находку. Девочка подскочила и попыталась сорваться с места.

Сергей поймал ее за руку. Со стороны, конечно, сцена выглядела безобразной: взрослый мужик грубо хватает маленькую девочку, а та тщетно пытается вырваться. Сейчас из окон высунутся пожилые женские головы, и начнется…

– Ну послушай, Люся!.. – заговорил Сергей. – Деньги я дома забыл. Я сейчас тебя отпущу, только ты не убегай. Я тебе дам больше – сто рублей, хорошо? Если ты подождешь меня на этой скамейке две минуты, и никуда не исчезнешь… Ладно?

Девочка перестала выдергивать руку, и Лихоманов рискнул ее отпустить. Люся не стала убегать, Сергей отступил на шаг и перевел дыхание.

– Все, – сказал он, – жди меня здесь две минуты.

И сам кинулся домой, надеясь, что долго не задержится; дел-то всего ничего – сто рублей взять…

Квартира встретила его отвратительными звуками – кого-то нещадно рвало в туалете. Карину, естественно. Выставив ноги в коридор и стоя внаклон на коленях, она пугала унитаз с рычанием и стонами, словно перебравший султыги пьяница. Паша, видимо, сидел в комнате с Барином – дверь была плотно закрытой. Ира и Надя, обе с каменными лицами, выросли в прихожей.

– Я не понимаю, во что мы вляпались, – произнесла жена.

– Сейчас я возьму бумажник, и решу эту проблему, не беспокойся.

– «Не беспокойся», – нервно хихикнула Ира. – Да уж…

Лихоманов не мог терять время на бесплодные разговоры. Схватив бумажник, он задержался лишь, чтобы проверить, есть ли внутри деньги. Деньги были.

Он скатился по лестнице во двор, на ходу сложив в несколько раз сотенную и переместив ее в карман. Люся, к счастью, сидела на прежнем месте.

– Вот и я, – сказал он, через силу улыбнувшись. – Держи.

И, вынув из кармана купюру, протянул девочке, но попутно оглянулся – не подсматривает ли кто с близи.

Люся благосклонно приняла купюру и быстро спрятала ее невесть куда.

– Спасибо, дядь Сережа, – произнесла она и, поднявшись, тут же двинулась в неизвестном направлении.

– Эй! – сказал Лихоманов. – Ты мне что-то ведь обещала вернуть!

– А я вроде бы у вас ничего не брала, – пропел ребенок.

Сергей почувствовал, что весь мир вокруг него пошел вкруговую.

– Не брала? И что?! – Мужчина почти закричал. – Ты мне обещала отдать пудреницу моей жены!

– Ой… Дядь Сереж, я, кажется, ее потеряла… – жалобно произнесла Люся и опустила хитрые глазки долу.

– Да где ты ее могла потерять?! – зарычал Лихоманов, все же посмотрев на землю возле скамейки. – Отдай, черт возьми! Что за шутки!?

Какой бы ни была девочка оторвой, все же ей лишь недавно исполнилось семь. И, будучи к тому же не дурочкой, она сообразила, что не надо излишне злить взрослых. Конечно, красивую вещицу, блестящую, гладенькую, прямо-таки сладкого цвета очень, очень жалко, но ведь глупый дядя, как бы там ни было, не пожалел за нее неплохих денег.

– Ой, да вот же она! – сказала вдруг Люся, достав откуда-то пудреницу и протянув ее Сергею.

– Ну спасибо, Люсенька, – выдохнул Лихоманов, забирая вещицу. – Уж как жена обрадуется… Я ей обязательно скажу, что это ты нашла.

Сергей действительно не относился к знатокам детской психологии. Но потом убедил себя, что произнес эту фразу намеренно.

– Нет-нет! – с некоторым даже испугом сказала Люся. – Ничего не говорите. И я никому не скажу, что вы мне денег дали.

– Точно не скажешь? – Сергей строго сдвинул брови.

– Конечно! Ни за что не скажу… И вам спасибо, – почти шепотом произнесла она.

– Ну, тогда беги… – И, не обращая больше внимания на девочку, Сергей опять помчался домой.

Карину уже слегка отпустило. Она вернулась в комнату, где уселась в кресло, слегка запрокинув голову. Лицо ее опухло, покраснело, белки глаз налились кровью. Андрей Половод был без сознания, а может быть, просто спал. Павел бесцельно слонялся по комнате.

– Принес? – спросила Карина безнадежно.

Сергей кивнул, протягивая пудреницу. Молодая женщина даже всхлипнула от громадного облегчения, когда убедилась, что внутри вместо пудры находится плоский пакетик с заветным порошком. Павел потребовал ложку.

– Столовую надо. Лучше не алюминиевую, – заметил он.

Лихоманов сходил в кухню за ложкой, спрашивая себя не в первый раз уже – снится ему весь этот дурдом, или все-таки это кошмар наяву…

– Давай, замути мне скорей дозу… – сказала женщина Паше, протягивая ему зажигалку.

– А что, сама не можешь? – проворчал Кутапин.

– Не могу, – жалобно сказала Карина. – Руки не слушаются.

– Да я один не справлюсь – не умею эту хрень мутить…

– Ну пусть он тогда поможет…

Сергей уже и не думал спорить. Он помог Паше развести дозу порошка в ложке, довести ее до кондиции с помощью огонька зажигалки и втянуть жидкость в шприц.

Карина дрожащими руками расстегнула джинсы, стянула их с себя, небрежно бросила на пол комнаты. Упала в кресло, закинув одну ногу на подлокотник. Ноги у нее, подумал некстати Сергей, выше всяких похвал. Но какого лешего устраивать подобное шоу?

– Это еще зачем? – спросил он Пашу, который опустился перед Кариной на корточки. Шприц тот держал в правой руке иглой вверх.

– Вены на руках ей впадлу, видишь ли, дырявить, – недовольным голосом объяснил Павел. – Вот и ширяет в пах… Ты бы хоть спиртом прошлась сперва, – посоветовал он девушке. – Костоправ же оставил. А то нарыв наживешь, кто тебе его потом лечить будет?

Карина послушалась. Затем бросила комочек ваты на пол, еще сильнее раздвинула ноги, пальцами обозначила место для укола – между внутренней стороной бедра и белой полоской простых хлопчатобумажных трусиков. Паша прицелился и вонзил иглу.

– Попал? – хриплым шепотом спросила Карина.

– Да у тебя уже вены прятаться начали, – проворчал Паша. – Иглу боятся… Сейчас поймаю… Ага, есть.

Он нажал на поршень, выдавил жидкость, затем выдернул иглу. Гротеск, да и только, вдруг подумал Сергей. Если не знать, в чем дело, можно увидеть вполне сексуальную сцену, а вот ни Карине, ни Паше сейчас не до подобных ассоциаций… Хотя насчет Карины, возможно, он и ошибается.

У молодой женщины с лица необычайно быстро схлынули краснота и одутловатость. Карина нежно вздохнула, изящным движением сняла ногу с подлокотника кресла.

– Все… в порядке, – немного замедленно, словно проваливаясь в сон, сказала она.

Сергей только сейчас заметил, что Ира и Надя, оказывается, тоже наблюдают – видимо, из любопытства подошли к двери комнаты. Надо же, как глядят – прямо пожирают глазами зрелище. Хорошо хоть, Егор не видит.

Паша поднялся на ноги, бросил шприц на табурет, рядом с ложкой, на донышке которой уже подсыхали остатки зелья. Он без особых эмоций смотрел на Карину. Та грациозно изогнулась, распласталась в кресле, сладко вздыхая, словно от эротических ласк. Ресницы ее затрепетали, она затуманенным взором поглядела на собравшихся, плавно помахала рукой.

– Ну… что вы… на меня… смотрите? Не… надо…

Голос ее звучал, словно с другой стороны Луны. Затем Карина несколько раз прерывисто охнула, как от подкатывающего пика наслаждения.

– Пойдемте, действительно, – сказал Павел усталым голосом. – Пусть потащится, пока она еще это может.

И требовательным жестом ладони показал всем: давайте, типа, очистим помещение. Женщины молча вышли, за ними комнату покинули Сергей и Павел. Кутапин плотно закрыл за собой дверь.

– Давно она на игле? – спросила Надя. Сергей обратил внимание, что это едва ли не первая реплика сестры жены с момента, когда прибыли гости.

– Не особенно. Но уже втянулась. Если бы Барин знал, что она торчит, не взял бы ее на дело.

– А что, она в ваших делах мастер? – как бы между делом поинтересовался Сергей.

– В том-то и дело, что… Что тебе лучше не надо про все знать, – спохватился Павел. – Но если Барин кому предлагает на дело идти, значит, не просто так… Черт, когда она успела на «герыча» запасть, не представляю.

– И уже такая зависимость появилась? – Это спросила Ирина. И тоже, похоже, впервые обратившись напрямую к одному из налетчиков.

– Так это быстро… Сейчас у нее еще есть шанс завязать. Говорят, пока приход кайфовый, можно успеть соскочить. Потом, когда останется чистая зависимость – кранты.

– Приход кайфовый… – озадаченно повторила Ира.

– Ну она еще балдеет пока от ширева, – объяснил Павел. – Здорово кайфует, сама говорила. Раза в три сильнее, чем… Хотя ладно, че об этом сейчас… Ты лучше, Серега, подумай, где в ваших краях можно «герычем» разжиться? До завтрашнего вечера проблем быть не должно, а если повезет, то и до следующего утра. Но потом по-любому доза нужна будет.

Лихоманов задумался. Сам того не замечая, прикусил большой палец левой руки.