Все совпадения имен и фамилий действующих лиц с именами и фамилиями реальных людей совершенно случайны. Автор не ставил цель точно отобразить названия и расположения некоторых улиц и зданий. Год, когда происходило действие этой книги, тоже довольно условен.

 

Глава первая

По домофону никто не отзывался. Я нажал сброс, затем снова набрал номер квартиры. Длинные гудки зуммера… Приехали, называется. Опять бензина спалил невесть сколько, а толку никакого.

Я достал трубку мобильного телефона, намереваясь сообщить клиенту альтернативным способом о своем прибытии, но дверь подъезда неожиданно открылась, и из дома вышла смуглая женщина с высокой прической и большими, но безвкусными, на мой взгляд, серьгами, вроде как у цыганки из Загорска. Ладно, наверное, есть смысл зайти в подъезд.

Лифт поднял меня на семнадцатый этаж. Вот и знакомая дверь. Я позвонил. Тишина. Придется, видимо, возвращаться – нет никакого смысла здесь торчать. Я осмотрелся. Коридор был пуст. По левую руку он заканчивался одной из квартирных дверей, по правую – выходом на лестничную клетку. А позади меня имелась ниша с окном, а по стенке ниши шла узкая металлическая лестница, ведущая то ли к машинному отделению лифта, то ли на крышу. Простая филенчатая дверь была плотно закрыта.

Из упрямства я опять нажал несколько кнопок на своей трубке.

И вдруг услышал мелодию. Из-за двери двести одиннадцатой еле слышно промурлыкал «турецкий марш». Затем мелодия резко оборвалась. Мой телефон послушно пискнул, сказав «связь прервана».

Наверное, у клиента гость, подумал я. Зря смеетесь – в новостройках очередное поколение москвичей вполне успешно наводит соседские отношения. Конечно, не на уровне «зайти за солью», а хотя бы «скажите, ваш мастино кушает омары?» Да и банальный адюльтер нельзя исключить. Общаться жильцам новой формации между собой проще, нежели спрятавшимся от житейских невзгод обитателям «хрущоб». Наверное, потому, что уровень доходов у теперешних новоселов примерно одинаков, то есть, значительно выше среднего – даже у арендаторов.

Я вдруг понял, что дверь квартиры не заперта – между дверью и косяком имелась небольшая щель. Слегка потянул – без малейшего скрипа, очень плавно, массивная металлическая плита приоткрылась, словно приглашая войти. Тем более что внутренняя дверь уже была кем-то открыта.

– Сергей Александрович! – крикнул я внутрь. – Это из сервис-центра «Норденшельд»! Возвращаю ваш заказ.

В прихожей было светло, несмотря на сравнительно ранний час и выключенное освещение. Впрочем, в апреле световой день уже достаточно длинный… Какие-то неопрятные пятна темнели на черно-красном покрытии. Что это?.. Дорожка из пятен вела к двери в комнату, откуда доносился тихий прерывистый звук явно электронного происхождения. В комнате тоже было светло. Более чем достаточно для того, чтобы увидеть и человека, чей ноутбук сейчас я держал в руке.

Знакомый мне крупный мужчина в зеленого цвета спортивном костюме, предназначенном скорее всего для ношения в домашних условиях, лежал навзничь на полу. Руки его были раскинуты, и правая тянулась к мобильному телефону, лежавшему рядом с лужей запекшейся крови и еле слышно оповещавшему о заканчивающемся заряде батареи.

Я попятился. Секунду размышлял – драпать ли немедленно, либо вспомнить об общечеловеческих ценностях и позвонить с чужого телефона в «скорую», а уже потом сделать ноги?

Мне уже приходилось видеть в своей жизни убиенных, и обычно всегда было понятно, что привело бедолаг на тот свет. Автомобильные колеса, или нож подонка. Здесь же я видел новый для себя вид убийства – две огнестрельные раны в левой части груди. Да еще третья – в левом же глазу. Любой ребенок в наши дни понял бы – здесь поработали профессионалы. А раз так, то отсюда надо держаться подальше. И лучше действительно не вспоминать об общечеловеческих ценностях – хозяину квартиры сейчас ну совершенно не до них.

Я тихонько прокрался через прихожую и осторожно, по миллиметру просовывая нос через дверной проем в коридор, стал выбираться из двести одиннадцатой. В голове прыгали мысли про отпечатки пальцев и прочую криминалистику, но странно было думать о подобных вещах: и без того многие знали, что я вчера должен был побывать у покойного. Но тогда он был жив и, по всей видимости, здоров.

* * *

Говорят, что любопытство – порок. Подглядывать за чужими делами – порок вдвойне. Даже если ты не уверен, что сможешь воспользоваться, так сказать, плодами своего любопытства.

Но куда деваться? Еще в школьные годы у меня имелась скверная привычка грамотно перехватывать записочки, адресованные объекту моих формирующихся желаний, а при случае и фабриковать ответы. Разумеется, ничего доброго из этого не вышло, да и объект с тех пор поменялся не единожды, а вот привычка осталась.

Менеджер Алиса Цаплина, улыбаясь, что-то настукивала на клавиатуре. Вернее, не «что-то». На моем мониторе хорошо было видно, что именно. Алиса болтала по «аське» с каким-то типом, назвавшим себя Аристарх. На редкость чудовищный «ник» – псевдоним у этого оболтуса. Впрочем, Алиса тоже хороша – себе она придумала кличку «Ореана». Это для «аськи». В прочих публичных чатах она выступала как «Леди Экстрим»… Не знаю, что уж у нее от леди, но по части экстрима Алиса, как приходилось слышать, давала прикурить… Правда, не мне.

Алиса – девушка симпатичная и с мозгами. Вычисляет не хуже калькулятора, а счета-фактуры за текущий месяц и свежие прайсы в базе искать не надо – достаточно к Алисе обратиться. Ошибок почти не бывает. Кроме мозгов, девушка обладает также приятным лицом, хорошей фигурой и длинными ногами, которые она держит открытыми почти полностью. Ей двадцать один год – это я знаю точно. Недавно она отмечала день рождения, и заявила, что только сейчас чувствует себя совершеннолетней. Потому что европейцы и американцы вроде бы как правы – лишь в двадцать один год человек может полностью считать себя взрослым. Не знаю, не знаю… Старший наш менеджер по сервисным делам Костя Лошаков уверял, что Алиса давно уже взрослая. Лет с пятнадцати, если вы понимаете, о чем речь. Но менеджеру Косте самому еще недавно двадцать два стукнуло, но это не мешает ему глядеть на меня, как на перестарка – надо же, мужику за тридцать, а он типа понимает, чем «Целерон» от «Фенома» отличается…

Зазвонил мобильный телефон. На дисплее высветилась надпись: «Игорь Таганцев»… Н-да. Что-то мне подсказало, не будет у меня сегодня спокойного вечера.

– Привет, слушаю, – сказал я.

– Привет. Будь добр, выручи меня сегодня. Я, похоже, до ночи застрял… – сообщил Игорь.

Игорь Таганцев – это второй сервис-инженер, такой же, как я, неопределенного возраста мальчик на побегушках. Контора наша небольшая, и нас, выездных инженеров, потому всего двое. Мы с Таганцевым делим клиентов, которые либо сидят на абонентском обслуживании, либо достаточно ленивы, чтобы привозить к нам в офис начавшую сходить с ума технику. Несмотря на то, что Костя с Алисой считают нас пожилыми «мальчиками», они все же достаточно соображают, чтобы понимать, почему шеф платит Таганцеву и Жарикову раза в полтора больше, чем тем, кто просиживает штаны или юбки в конторе. А ну-ка, дорогой, сорвись-ка с места и сгоняй-ка сначала на Преображенку, а потом – на Сущевский Вал… Ведь как оскорбление расценят, можно не сомневаться. Некоторых клиентов мы не делили – в первую очередь, тех, кто имел добрую привычку складывать дополнительные купюры инженерам в карман. Иногда, правда, приходилось идти на компромиссы. Например, звонить напарнику на мобильный и спрашивать добро на того из заказчиков, которого обслуживаешь не ты. Порой я позволял Игорю положить в карман сотенку убитых енотов, если никак не мог обслужить своего клиента сам. Игорь, к примеру, мог позвонить мне поздно вечером и спросить так ненавязчиво – не съезжу ли я в неурочное время к племяннику того самого генерала? И если я был на мели, не занят и трезв, то, как правило, ехал, несмотря на то, что уже отработал смену, которая у меня в тот день была с девяти до шести. Игорь же трудился с двух часов дня до десяти вечера, а на следующей неделе все должно быть наоборот.

Сегодня «дневная смена» была у меня. И она уже заканчивалась. А Игорь, судя по его словам, застрял где-то в районе Черкизовского с «упавшим» сервером.

– Клиент горит? – спросил я.

– Горит. И я вместе с ним, – сказал Игорь. – Улица Байкальская.

– Надеюсь, это …

– Да, и это тоже, – перебил меня Таганцев. Надо отдать ему должное, он все понимал без лишних слов. – Клиент официальный, на обслуживании в нашей фирме стоит. Фамилия – Веслов.

– Хорошо, а что, в сущности, надо сделать?

– Ничего. Просто приехать, забрать ноутбук под расписку и привезти в офис. Я потом посмотрю и сделаю. Сам не парься. Деньги за заказ все равно твои будут.

И это мне в коллеге нравилось – не жлоб.

– А вдруг там все посыпалось? – спросил я. – Задарма ведь поработаешь?

– Не, – беспечно протянул Таганцев. – Пользователь – чайник, но он сказал примерно, в чем проблема. Пустяки.

– Так если пустяки, может, я на месте решу проблему?

– Нет, не надо, – быстро сказал Игорь. – Ни в коем случае. Тут дело особое. Просто забери и привези в офис. Не слушай клиента, он паникер. Обещай, что ты так сделаешь, хорошо?

– Договорились.

– Да, и еще. Он домой обычно поздно приезжает, но сегодня будет ждать точно. Мы договорились ровно на восемь – ни раньше ни позже. Можешь прямо без звонка ехать.

Восемь вечера, подумал я. Нормально. Везде успеваю.

– Я тебя понял. К восьми часам приезжаю, забираю ноутбук и привожу в офис. Верно?

– Абсолютно. Ну, давай. Я побежал – тут еще работы до полуночи. Созвонимся.

Я сказал «пока» и положил трубку. Потом обратился к менеджерам:

– На улице Байкальской у нас кто есть?

Алиса, даже не входя в базу клиентов, вспомнила:

– Веслов Сергей, двести одиннадцатая, точно?

– Точно, Веслов.

– Что-то странное тут у него в примечаниях. – Алиса наконец добралась до данных клиента. – Вот, читаю: «Может находиться у Е. М.» Интересно, что бы это значило?

– Ничего странного не вижу, – возразил я. – Мне один тип однажды по СМС написал что-то вроде «Подъедете с левой стороны кладбища, потому что я теперь живу в другом месте».

Менеджеры захихикали.

– И что, страшно было? – осведомилась Алиса.

– Где?

– Ну, там… На кладбище.

– А, нет, этот парень просто в другой дом переехал… Кажется, в Графском, недалеко от Пятницкого кладбища. Тихое такое место, уютное.

Менеджеры снова хихикнули.

– Алис, будь добра, перебрось мне координаты этого Веслова.

– Сейчас, – с готовностью откликнулась Алиса.

Мне было видно, как она работает с базой. На экране появились строки с точным адресом и с указанием типа клиента – «постоянный». Вид техники – ноутбук «Тошиба».

– Ух ты, какой навороченный! – воскликнула Алиса. – Прикинь, какой процессор у этой модели…

Я и сам это видел.

– Штуки три стоит, не меньше, – прокомментировала девушка, пересылая мне данные.

Кроме всего прочего, я подумал, что на чаевые клиент с таким ноутбуком не должен сильно скупиться.

Зазвонил офисный аппарат.

– Саша! – старший менеджер прекратил телефонный разговор и, не кладя трубку на аппарат, обратился ко мне.

Я коротко отозвался.

– Тебя спрашивают, ты на месте?

– На месте.

– Говорить будешь?

– Буду, переключай, – сказал я и снял трубку. – Слушаю, Жариков.

– Александр Дмитриевич?

– Да, я.

– Веслов Сергей Александрович… Вы работаете в сервис-центре?

– Совершенно верно.

– Мне порекомендовал вас инженер Игорь… Вот фамилию только не могу вспомнить… Подскажите, пожалуйста.

– Таганцев.

– Да, конечно. Обычно он работает со мной, но сегодня он, как я понимаю, находится на вызове, а у меня проблема, которую надо срочно решить.

Интересно, когда это у наших клиентов были несрочные проблемы, – подумалось мне.

– Я в курсе, – сообщил я. – Заказ принят, адрес я знаю. Сегодня в двадцать ноль-ноль, по договоренности.

– А пораньше никак нельзя? Игорь, кстати, говорил о половине восьмого.

– Конечно, можно. Хоть в семь.

– Было бы превосходно.

– Хорошо, я обязательно подъеду.

– Договорились, буду ждать.

Мы положили трубки.

– Вот, кстати, и письмо от него, – подал голос Костя. – С работы, видимо, отправил. Просит Игоря приехать вечером.

– А чего он, собственно, Игорю на общий адрес пишет? – спросил я, думая вслух и глядя на выключенный компьютер Таганцева. – Ведь клиенты обычно пишут нам на личные.

– Он и написал Игорю, – сказал Костя. – Просто не будет у вас больше личных адресов. С сегодняшнего дня по распоряжению биг-босса вся почта сотрудников копируется на компьютеры начальников отделов, а они раз в неделю будут докладывать, кто и кому писал по неслужебным делам. А так как среди вас главным назначили меня, то извиняйте… Кстати, господин Жариков…

– Да-да? – откликнулся я.

– Наш системный администратор просил передать, что если ты еще будешь пытаться лазить через сеть по чужим компьютерам, то он тебе руки оторвет. И положит биг-боссу на стол. Сам знаешь, этот вампир способен на такое.

– Приму к сведению, – сказал я. А что еще я мог сказать? Попался – значит, сам виноват. Хотя, более-менее приличный админ такие вещи рано или поздно все равно может вычислить.

– Надеюсь, переписка по «аське» под эту шпиономанию не попадает? – жалобно спросила Алиса.

– И не надейся, – покачал головой Лошаков. – Как раз по поводу «аськи» с Владом Цепешом был отдельный разговор. Пользоваться, впрочем, можно. Но каждое слово теперь будет фиксироваться. А история будет распечатываться и подаваться шефу на стол.

Сочувствие в голосе Кости почти не скрывало злорадства. Алиса только вздохнула.

* * *

Квартира оказалась на последнем этаже. Не самая крутая в доме, двухкомнатная. И все равно, я с трудом себе представлял, сколько компов мне надо вернуть к жизни, чтобы заработать на такую. Последний этаж в данном случае был семнадцатым. Семнадцатым этажом в доме по улице Байкальской, построенным всего лишь полгода назад.

Хозяин квартиры открыл двойную дверь, только после того как убедился, что к нему пожаловал именно сервис-инженер из центра «Норденшельд», и что упомянутый инженер в состоянии назвать имена, должности и телефоны Игоря Таганцева и Аркадия Фомина, нашего генерального директора, которого мы именовали биг-боссом.

Сергей Александрович Веслов оказался высоким, грузным мужчиной лет пятидесяти. Серо-стальные глаза на слегка обрюзгшем породистом лице подозрительно ощупывали меня и пространство позади.

– Почему Игорь сам не мог приехать? – спросил он после обмена лапидарными приветствиями.

Я объяснил. Очевидно, информация соответствовала тому, что клиент уже знал. Стараясь не поворачиваться ко мне спиной, Веслов выглянул в коридор и только после этого запер входную дверь.

– Показывайте, – сказал я.

– Проходите, – сказал Веслов.

Следом за хозяином квартиры я прошел в комнату, обставленную скромно, но отнюдь не дешево. Мебель явно родом не из моей родной Шатуры. На столе работы неизвестного краснодеревщика лежал ноутбук с открытой крышкой, но выключенный.

– Прошу. Игорь сказал, что вы его будете забирать. Но, может быть, все-таки взглянете, что там случилось?

– Это работа инженера Таганцева, – протянул я. – Мы так не договаривались…

– Может, коньячку? – последовал вопрос.

Среди моих пороков есть еще и тот, что я почти никогда не отказываюсь от выпивки. Особенно если предлагают выпить обеспеченные клиенты. Но у меня есть и принципы.

– За рулем не пью, – сказал я честно. – Но посмотреть в первом приближении, какая у вас проблема, могу.

Ноутбук включался. А вот операционная система загружаться отказывалась. Возможно, это действительно пустяк, а возможно и нет. С налета не разобрать.

– К сожалению, ремонт возможен только в условиях нашего сервис-центра, – произнес я заученную фразу.

Веслов действительно оказался «паникером» – Игорь не соврал. Пришлось выслушать уйму опасений по поводу вероятной утраты бесценной информации, потери времени и невозможности адекватной работы на благо государства без этого ноутбука. Я заверил, что Игорь Таганцев – опытнейший работник, и что завтра он сделает все в лучшем виде. Потом полез в барсетку и достал бланк расписки, авторучку, и принялся заполнять документ. Времени мне терять не хотелось. Сегодня ко мне в гости должна была приехать Марина, а такое случается далеко не каждый день.

Клиент очень неохотно отдал мне ноутбук, упаковав его в сумку вместе с зарядным устройством. Перед тем, как отпустить меня с миром, он потребовал продиктовать номер моего мобильного телефона, затем взял свою трубку и позвонил мне. Когда вызов прошел, Веслов немного успокоился. Но только немного. Все говорило о том, что заказчик встревожен и недоволен.

– Вы знаете, – вдруг сказал он, когда я уже собирался покидать квартиру, – если вдруг… Я говорю «вдруг»… У вас получится отремонтировать ноутбук к утру, я в долгу не останусь. Двести… Нет, триста долларов вас бы устроили?

Меня устроила бы и сотня, но Марина, пожалуй, будет поинтереснее гонорара.

– Я попробую, – сказал я. – Но знаете, обещать не буду.

– Спасибо и на этом. Но, самое главное, обязательно сохраните информацию.

«Не паникер он даже, а параноик», – подумал я, усаживаясь в машину и поворачивая ключ зажигания. «Форд-Гранада» выпуска восемьдесят пятого года затрясся, словно представляя, сколько ему еще придется тащиться до моего дома. Не так давно я ездил на шестой модели «Жигулей», да еще умудрялся более-менее успешно «бомбить» на них, но, расколотив старую машину окончательно, решил пересесть на иномарку. По средствам мне оказалась только подобная рухлядь; такой срок даже для неубиваемых «Фордов» тех лет – это слишком, на мой взгляд, много. Да и вообще, машина оказалась весьма «пугливой». Порой даже, если предстояла заведомо долгая или просто плохая дорога, «Форд» наотрез отказывался заводиться. Зато жрал бензин как алкаш султыгу. Радовала только поистине вечная подвеска. Один знакомый с автосервиса называл мою машину «желтой субмариной», но не столько потому, что она смахивала на рисованную подлодку того же цвета из битловского мультика, сколько из-за того, что, по некоторым признакам, эта машина когда-то ныряла на дно Москвы-реки.

Выехав с Байкальской, я притормозил у «Ростикса» на предмет поужинать. Очередь оказалась просто громадной – недавно открытая закусочная уже успела прикормить массу народа. Я постоял минут пятнадцать, после чего решил, что вполне могу обойтись хот-догом из киоска через дорогу. Проглотив довольно безвкусную сосиску, наверняка наполовину состоящую из ГМП, облепленных тонким слоем теста, я тронул машину от обочины, и в этот момент зазвонил телефон. Это был Игорь, он интересовался, все ли я сделал, как надо. Я ответил, что побывал у клиента, чаевых не получил, ноут забрал, вот он, лежит у меня в машине. И тут Таганцев меня удивил:

– Ты скоро приедешь?

– Куда? – опешил я.

– В офис.

«Похоже, коллега, поднимая «упавший» сервер, уронил при этом свои мозги», – подумалось мне.

– Какой офис?! – возмутился я. – Времени девятый час, у меня встреча с девушкой. Завтра утром буду в конторе, привезу.

– Мне надо, чтобы ты сейчас приехал, – сказал Игорь.

Нет, у него точно затмение.

– Ты же сам сказал, что до полуночи еще работать будешь! Зачем тебе еще ночью париться? Кроме того, после одиннадцати вечера в офис охрана даже биг-босса не пустит.

– Да я уже выезжаю, должен успеть… И вообще, мы же договорились, что ты ноут сразу же в офис привезешь.

– Мы так не договаривались, – с уверенностью заявил я. – Вернее, мы договаривались, что я его привезу в офис, но не сегодня .

Похоже, в этот вечер на мою голову принесло еще одного параноика. Теперь и Игорь начал ныть по поводу вероятной утраты бесценной информации и возможности потери как времени, так и ценного клиента для сервис-центра «Норденшельд».

Я посмотрел на часы. Если даже на моем пути не встретится ни одной пробки, что даже в этот час почти невероятно, я попаду в офис только без десяти десять. В половине одиннадцатого я должен забрать Марину и ехать с ней ко мне на Профсоюзную. Дай бог чтобы после одиннадцати мы занялись тем, для чего, собственно, и затеяна встреча. А Марина, если я вдруг опаздываю, оправданий не принимает. Но если у нас все в порядке, то она в постели способна на такие чудеса, что не во всяком фильме с тремя иксами рискнут показать… Я прислушался к своим ощущениям и понял, что в офис сейчас поеду только под угрозой либо увольнения, либо смертной казни, либо еще чего-нибудь такого же ужасного.

Об этом я еще раз сказал Игорю. Тот, похоже, дико расстроился. Ничего, это с ним бывает…

Следующий звонок был от Марины – когда я уже добрался до Царицынского парка, моя подруга сообщила, что у нее большие проблемы на домашнем фронте – ее мама устроила сцену с валерьянкой по поводу ночных отлучек незамужней дочери.

Сами понимаете, настроение, с каким я поднимался к себе в квартиру, было хуже, чем никакое – все-таки возня с заказом, пусть даже и не за бесплатно, несколько менее приятное занятие, чем борьба под одеялом. Пройдя в мою комнату, я положил на стол чужой портативный компьютер… Комната являлась «моей» лишь условно – я опять снимал жилплощадь, но в эти дни мог позволить себе только шестнадцать метров в «двушке» на окраине. Хорошо хоть квартира была спокойной – другой жилец в основном мотался по близлежащим областным центрам, заключая договоры и сопровождая грузы, а находясь дома, тихонько пьянствовал: либо в гостях, либо дома сам по себе, а то и в компании со мной. Словом, идеальный сосед по квартире. Сейчас он как раз находится в отъезде.

Часы показывали одиннадцать вечера – самое время ужина для интенсивно трудящихся жителей Москвы, даже съевших один хот-дог после работы. Возможно, я бы пренебрег вечерней едой, но в холодильнике стоял четок водки, каковой я и решил присовокупить к ужину.

Пока на плите грелась сковородка, я вытряхнул из пачки сигарету, прикурил и окатил дымом экран «Тошибы» – ноутбук уже был включен…

Проблему удалось оценить через десять минут – с жесткого диска был удален важный файл, без которого в систему напрямую вы не войдете. Для начала я сделал резервную копию на свой дивиди-диск, а потом занялся восстановлением. На это мне потребовалось еще минуты три, а уж после этого я мог насладиться приглашением ввести пароль для пользователя «SAV» – инициалы клиента были более чем понятны. Вроде бы проблема решена… Можно позвонить Веслову. Обрадовать. Или Таганцеву. Тоже обрадовать – сто долларов помимо кассы ему в карман упадут… Впрочем, для этих звонков еще не время. Да и время позднее. И вообще, любопытство – не порок.

Я попробовал войти в систему. Ну да, как же, будет такой параноик без пароля работать… Набрал «qwerty» в обоих регистрах поочередно. Не то. На всякий случай прощелкал 1-2-3 и 1-2-3-4. И опять втуне. Ладно. Я не был бы сервис-инженером, если б не умел обходить такие пустяки, как пароль пользователя. Через пару минут я вошел в систему, что называется, с черного хода. Вытащил нужный пароль, а уж после этого получил возможность работать с чужим компьютером как со своим собственным.

Излишне повторять, что двигало мной всего лишь любопытство. Не в плане, конечно, пошарить в секретах чужого клиента, а только чуть детальнее посмотреть, в чем корень проблемы… Не более того.

Система была сконфигурирована простейшим образом. Почти все настроено «по умолчанию», однако я знал некоторые «фишки» Игоря, которые он делал при установке системы. Сергей Веслов оказался не самым искушенным пользователем на этом свете, поэтому и собрание его личных файлов нашлось там, где обычно оно и находится – в системной папке «Мои документы»… Где, как водится, создается еще одна папка – «Договора», а в ней – «Контрагенты». Куда (опять же, как водится) в действительности складируются цветные фотографии, выкачанные с сайтов для взрослых.

Веслов тоже шел примерно по такому же пути, только папку для красоток «in action» он назвал честно: «Девки».

Вот от этих девок из интернета заразы можно нахвататься не менее гарантированно, чем от реальных шлюшек. Правда, заразишься не ты сам, а твой компьютер, а потом будешь удивляться, почему машинка «тормозит» или вообще не загружается…

Вирусов однако я не обнаружил. Но сегодня днем в ноутбук кто-то забрался извне и немного пошалил, хорошо, хоть без особых последствий – ничего не уничтожено, лишь была исключена возможность нормальной загрузки. Но странно: взломать эту систему через сеть было бы делом непростым даже для матерого хакера, а тут кто-то влез как к себе домой. Странно, однако…

…Кусочки мяса на сковородке еще не обуглились, но уже причудливо скрючились и начали распространять запах гари. Пришлось срочно заняться спасением ужина. Забегая вперед, скажу, что голодным я в этот вечер не остался, но гастрономического удовольствия не получил, несмотря даже на двести пятьдесят граммов «Парламента».

После водки дико захотелось спать – я здорово устал. Работал-то с восьми до восьми, не считая разъездов, а с разъездами – так еще на три часа больше. Словом, почти как и в любой другой подобный день. Я выключил ноутбук и отправился на боковую. Завтра мне с утра предстоял визит к Веслову, а потом – беседа с Игорем.

К Веслову с утра пораньше я и поехал…

 

Глава вторая

Спрятавшись в салоне «Форда», я лихорадочно прикидывал, что делать дальше. Ясно одно – возле дома на Байкальской, где находится труп, оставаться нельзя, я тут вообще не должен был находиться сегодня утром. Вообще, мне и вчера вечером не надо было браться за чужой заказ. Но кто ж знал…

Машина завелась с пол-оборота и резво помчала меня в Печатники, где располагался наш офис. Итак, труп я не видел, ничего не знаю и знать не хочу. Никакого криминала в том, что в квартире полно моих следов, а в мобильном телефоне Веслова находятся мои координаты, я не вижу. Ведь вчера я у него был. И ноутбук я забрал вчера, а сегодня, не заезжая к Веслову, еду в офис, чтобы отдать заказ инженеру Таганцеву… Странно, что он мне не звонит, с его-то паникой по этому заказу. Или отсыпается после вчерашней борьбы с сервером, ему же на работу сегодня к трем часам? Вероятно, но непонятно. Надо позвонить Игорю, сказать, что везу ноутбук. Можно соврать, что проблема была настолько пустяковая, что легко решил ее, пока стоял в пробке, за две секунды. Разумеется, о том, что Веслова убили, говорить и Таганцеву никак нельзя.

«Абонент выключил телефон», – сообщила мне трубка. Ну и ладно. Не успел я спрятать мобильник, как позвонили мне. Биг-босс собственной персоной!

– Слушаю, Аркадий Ильич, – сказал я.

– Ты где? – сурово спросил меня генеральный.

– В офис еду, – ответил я честно. – К девяти успеваю.

– Постарайся не задерживаться, – сказал шеф. – Ты сегодня очень нужен.

И отключился. «Ты сегодня очень нужен» могло означать два случая: либо звонит представитель крутого заказчика с проблемой, вроде той, с какой вчера вечером возился Игорь, либо я где-то проштрафился, и меня будут равнять и строить. Может, системщик настучал? Он на меня зуб давно имеет, а за то, что я действительно легко обхожу защиту сети и шастаю по чужим компьютерам, вполне ведь и выгнать могут… Спасибо, Костя предупредил, да вот только не поздно ли?

Игорь по-прежнему не отвечал. Ровно в девять я припарковался у здания на улице Полбина, запер машину ключом (центрального замка у моего рыдвана не было) и поднялся в офис. Сумку с ноутбуком Веслова я, разумеется, нес с собой.

Я поздоровался с персоналом, положил ноутбук на свой стол и, не включая рабочий компьютер, сразу направился в кабинет биг-босса. Во избежание.

Аркадий Фомин внешностью больше напоминал чиновника советской поры, чем директора современной компьютерной фирмы. Было ему лет сорок пять, выглядел он старше. Не только из-за преждевременных морщин на лице, но и из-за редких седых волос, которыми он по-старомодному маскировал лысину. Носил он всегда темных тонов однобортные костюмы с галстуками в косую полоску, не самые дешевые, но выглядевшие так, словно их извлекли из пропахшего нафталином сундука.

Фомин демонстративно поглядел на стенные часы с маятником. Стрелки показывали десять минут десятого. Коварный механизм спешил, все сотрудники это знали. Но Аркадий Ильич был не из тех, кому можно строго указать на подобный факт.

– Какие планы на сегодня? – спросил Фомин.

– Еще почту не разбирал, – признался я.

– Вчера вечером чем занимался?

«Чего он ко мне прицепился?», – с досадой подумал я. И, пока соображал, чего бы такого наплести про злополучный заказ, кто-то меня выручил. Босс снял трубку, и по его интонации, а также и по смягчившемуся выражению суровой физиономии советского деятеля мне стало понятно, что звонок этот – более приятное явление, нежели беседа с нерадивым подчиненным.

И действительно – мне махнули рукой: иди, мол, не до тебя сейчас.

Я вернулся на рабочее место, включил компьютер.

– Тебе письмо, – сказал Костя Лошаков.

– От кого?

– От Игоря. Он до утра провозился на своем выезде, все еще там. Просит срочно приехать.

Я выругался. Не вслух. К этому моменту я и сам увидел это сообщение:

«Саша, срочно привези мне, что ты брал у моего заказчика. Я еще работаю, тут куча проблем. С меня причитается. Адрес знаешь – на Черкизовской, компания «Обсидиан».

Игорь».

Н-да, с этого заказчика я пока только расходы поимел. Чаевые и обещанные триста баксов только я и видел, но на покойников обижаться глупо. А вот Игорь мне еще коньяк за беспокойство должен поставить, думаю, он и сам уже готов к этому.

Срочных дел у меня, к счастью, не предвиделось, и, сообщив Косте, что отправляюсь к Игорю, я покинул офис.

Позже я узнал, что через пять минут после моего ухода в комнату влетел Фомин и потребовал мое тело. Но оно уже сидело за рулем «Форда» и ехало в направлении Преображенки, разговаривая при этом по телефону с Мариной, которая очень сожалела о том, что не смогла вырваться вчера ко мне. Кающаяся Марина Лазарева – явление настолько редкое, что я говорил с ней довольно долго, по какой причине Фомин не мог до меня дозвониться, чтобы вернуть в офис. Если бы биг-босс сумел меня задержать, вполне возможно, дальнейшие события пошли бы совсем в ином ключе…

Острые углы коричневато-желтого логотипа компании «Обсидиан» стали видны чуть не за километр до бизнес-центра, где эта компания занимала два или три верхних этажа. Я загодя начал искать место, чтобы поставить машину, но все потенциальные места для парковки в пределах видимости офисных зданий были забиты под завязку. Самые наглые тачки стояли на тротуарах, но и там уже вакансий не наблюдалось. Черт возьми, с каждым годом парковаться все сложнее, что ж дальше-то будет?.. Позади меня тащился зеленый минивэн «Хонда» с затонированными до черноты стеклами – видимо, его водитель тоже был озадачен похожей проблемой. Наконец мне удалось впихнуть мой «Форд» на место старого «Опеля», освободившего место для парковки. Из машины пришлось выползать с величайшей осторожностью, чтобы не зацепить дверцей полированный борт черного «Инфинити». Зеленая машина тем временем встала сзади моей тачки и загудела. Нервные у нас в столице водители бывают, но на каждого внимание обращать – себе дороже делать… Вот, точно, нервный – высунул репу в окно и орет мне – че, типа сюда встал своей телегой, тогда как правильным пацанам парковаться негде.

Я начал запирать «Гранаду» ключом – весьма неудобная процедура, принимая во внимание тесноту и изношенность замка. Да еще рука занята – придерживает сумку, чтобы не коснуться черной полировки…

– Ну и че ты тут встал?

Я резко повернулся.

Со стороны тротуара дорогу мне загородил парень из зеленой «Хонды». Он немного походил на бандита – пусть в простом джинсовом костюме и не стриженный под сидельца, но личико еще то. И выражение на нем конкретное. И базар тоже реальный. Еще тот бычара.

А со стороны дороги стоял другой, выглядевший вполне прилично – в стандартной упаковке менеджера среднего звена – под длинным плащом пиджак и галстук – и с соответствующей физиономией. Таких вы можете наблюдать в самых разных офисах.

Изрыгнув несколько неопределенных артиклей, «бык» осведомился насчет того, какого черта я поставил свою шушлайку буквально перед носом их авто, и при этом стою и щелкаю клювом по сторонам. То есть, если я не знаю, куда чапать, мне надо сесть в свою отстойную машину и уехать отсюда, освободив место тем, кто приехал по очень важным делам.

Вообще-то я и сам умею ругаться. И ставить на место зарывающихся – тоже. Да и в дыню при особо сложном случае заехать – уговаривать меня долго не надо.

– Надо, значит встал, – произнес я твердо, но без демонстративной наглости.

– Это чей «бук» у тебя? – вдруг спросил кто-то сзади.

– Чего? – мне вдруг стало как-то не очень приятно.

– Ты был на Байкальской, – негромко сказал «Менеджер». Не спросил, а произнес с утвердительной интонацией.

Я не стал ни соглашаться, ни спорить. Почему-то я подумал, что неприятности у меня еще и не начались.

– Ты взял там компьютер, – продолжал между тем «Менеджер». – Он нужен мне.

– Слушай, иди отсюда, а? – предложил я. – Ты меня с кем-то путаешь.

– Посмотри назад, – посоветовали мне. Я глянул на «быка». Тот, мерзко улыбаясь, держал правую руку под оттопыренной чем-то курткой. Кто знает, что у него там? Может, пачка сигарет, а может, и впрямь пушка. Бабахнет мне в бок, может и не убьет, но загибаться не по-детски заставит – это точно. Учитывая, как расправились с Весловым, ничего невозможного в этом предположении нет.

Кстати, о Веслове. Ноутбук ему уже все равно не нужен. Не нужен он и мне. Игорю Таганцеву, кстати, тоже. Надо отдать.

– Забирай, – сказал я, протягивая сумку.

– Да ты бы вышел хоть немного, – проворчал «менеджер». – Откуда я знаю, тот это или не тот.

Пришлось вылезти из узкого пространства между машинами и подойти почти вплотную к «Хонде». Сумку я по-прежнему протягивал парню. Он принял аппарат и словно бы взвесил его на руке.

Вот теперь, наверное, лучше всего было драпать. Хотя бы на своих двоих. Куда? Домой? А как же машина? Может, кинуться в поисках ближайшего стража порядка? Московская полиция при соблюдении ряда правил может меня сберечь… Короче, пока мои мысли скакали как те скакуны, сзади уже нарисовался «бык», вновь загораживая путь к отступлению. Если у меня еще был шанс удрать, то я его упустил.

– Садись. – «Менеджер» приоткрыл дверь.

Я проскользнул в салон. Следом за мной на сиденье плюхнулся «бык». Водитель тронул машину с места.

– Э-эй, зачем это?! – завопил я. – Не надо никуда ехать!

– Сиди и не гавкай, – посоветовал мне «бык».

Мы почти сразу же выехали на Щёлковское, почему-то в этот час почти свободное от пробок и, миновав развязку, оставили МКАД позади. Я сидел на заднем сиденье, «бык» – рядом со мной, «менеджер» – впереди, рядом с водителем. Все они полагали, что дело идет как надо. Я, однако, про себя не мог сказать то же самое.

Ладно. Я посмотрел, куда мы едем, оказалось, что, по всей видимости, в район Белой Дачи. Хотя в сущности, какая мне разница…

– Мужики, ну зачем надо было ехать? – начал я. – Ведь я мог и на месте все показать…

– Включай, – подал голос «менеджер», протягивая мне ноутбук.

– А как он его включит здесь? – удивился «бык». – От прикуривателя, что ли?

И гыгыкнул.

«Менеджер» с омерзением посмотрел на него. Я тем временем нажал кнопку включения. Экран осветился. «Бык» озадаченно покачал тяжелой головой.

– Ну, чего там? – донеслось с переднего сиденья нетерпеливо.

«Э-э, тарапитца нэ надо»… Может, есть смысл немного потянуть время?

– Тут пароль, – сказал я. – С ходу я сюда не войду, мне придется хотя бы минут двадцать посидеть. И при этом со своими дисками с программами.

«Менеджер» недоверчиво выругался.

Я решил-таки настоять на том, что без стационарной обстановки вряд ли сумею войти в систему. Пароли для того и существуют, чтобы их могли обойти только специалисты. К тому же ноутбук стал жалобно пищать – не иначе, заряда батареи не намного осталось. Я не преминул обратить на это внимание.

– А ну, стой, – обратился «менеджер» к водителю.

Тот, не говоря ни слова, свернул к обочине. Мы находились на окраине города Котельники, почти уже поглощенного московскими новостройками.

«Менеджер» набрал номер и поднес трубку мобильного к уху. Кто-то ответил.

– Да, я, – послышался голос. – Да, у нас. – Нет, недавно Белую Дачу проехали… Дело не в этом. Он не может войти в систему, говорит, надо ноутбук взламывать… Откуда я знаю, как! Я же не хакер. Да, он говорит, пароль… Я понял, но что теперь делать? Так… Так… Понял, думаю, минут за двадцать доберемся.

Он сунул трубку в карман и сказал водителю:

– Давай в Люберцы. К Амиру.

– Лёх, мы ж туда не собирались, – начал водитель.

– Поехали, – твердым тоном сказал Леха.

Машина тут же тронулась с места, и я решил, что пора хотя бы немного заявить о себе. Не знаю, как кому, но мне совсем не хотелось встречаться ни с каким Амиром из Люберец. Об этом я и сказал моим нелегким попутчикам.

И вдруг Леха медленно повернулся ко мне. И спросил негромко так, прищурившись при этом:

– Послушай-ка. А случайно ты там ничего не нахимичил, а? У тебя ведь хватило бы времени и пароль подобрать, и документы прочитать…

– А оно мне надо? – спросил я.

– А чего это у тебя глазки-то так забегали, а? – неприятным голосом поинтересовался «менеджер» Леха. – Похоже, я прав… Олег, возьми-ка у него все, что есть.

– Выкладывай, – сказал мне «бык».

– Да что выкладывать-то?

– Все, – был ответ.

– Посмотри в первую очередь какие-нибудь диски, флешки… – раздалось с переднего сиденья.

«Бык» нашел две флешки – вполне емкие и мобильные накопители информации, а также портмоне с компакт-дисками. Кроме того, при мне оказались водительские права и бейдж из конторы. А также бумажник с полусотней долларов и менее чем с тысячей в рублях.

– Александр Жариков, – объявил «бык». Как бы в подтверждение этому запел мой телефон, но я даже не сумел посмотреть, кто звонит.

– Отключи-ка его, – потребовал «менеджер».

Таким образом я лишился связи. Но права и бумажник мне вернули. «Хонда» тем временем оказалась в пределах Люберец, и водитель, проплутав по корявым и почти безлюдным улочкам среди двухэтажек и частных домишек, остановил машину.

– Выходим, – скомандовали мне.

Что делать – я вылез из минивэна и направился к калитке, отворяющей проем в высоком заборе из старых, посеревших и покоробившихся досок. За забором брехала и гремела цепью зверюга породы собака, облезлая, но довольно крупная и свирепая на вид, в чем я сумел убедиться, пока шел через запущенный дворик к дому. Идти приходилось буквально прижимаясь к забору и стене дома – и без того клыки пса щелкали в сантиметрах от нас. Меня сопровождали Леха и «бык», водитель же остался в машине.

– Амир! – крикнул Олег, открывая дверь. – Че, не слышишь?

В сенях воняло голенищами, кислой капустой и кошачьей мочой. Из комнат, впрочем, несло тоже отнюдь не французским парфюмом.

– Амир! – повторил Олег. – Блин, Леха, нет его, что ли, не догоняю…

– Дом-то открыт, – сказал «менеджер». – Тихо! Слышишь, хрюкает кто-то!

– А! Дак это Амир, – радостно воскликнул Олег, зайдя в одну из трех имевшихся в доме комнат. – Нажрался и храпит.

– Судя по тому, – задумчиво сказал Леха, глядя на гору бутылок и на распластанное тело пьяницы, – что у него штаны прилипли к полу, мы вряд ли чего сможем у него добиться. Но ведь он нам и не нужен… Слушай, я уже отвык от такой обстановки. Ты знаешь, где тут и что?

– Знаю, – сказал Олег. – Короче, пошли сюда.

Олег провел нас в другую комнату, совсем маленькую, где имелся изрядно заляпанный стол. Рядом с ним располагалась тахта, накрытая заскорузлой и дырявой рогожкой. Мне показалось, что рванина шевелится. От вшей, не иначе.

– Вот тебе розетка, – произнес Леха, осмотревшись. – Включай и делай свое дело. Если сюда нагрянет известный нам человек раньше, чем ты все сделаешь… Будет не очень красиво.

Мне тоже так казалось. Хотя мне казалось и то, что при любом исходе приключение может закончиться совсем не красиво.

– Слушай, я не могу сидеть на этом , – заявил я, показывая на тахту. – Притащил бы табурет, я видел там деревянные.

«Менеджер» недовольно фыркнул.

– Олег! – крикнул он. – Принеси нам пару табуретов.

Позади что-то загремело. «Бык» на самом деле притаранил две табуретки. Я сел за стол, включил ноутбук в сеть – блок питания находился в сумке. Пока шла загрузка «железа», потребовал обратно свои диски и флешки – некоторые из них содержали программы, позволяющие обходить возможные проблемы. «Менеджер», который сидел рядом, во все глаза глядел за моими действиями. Он старался не упустить ничего.

– Ну, скоро ты? – спросил Леха.

– Еще пару минут, – сказал я.

Если честно, я был напуган. Вот, делаю я какое-то дело для неизвестных мне бандюг, а как и чем они будут со мной расплачиваться? А если пулей в башку, чтобы потом не распространялся?

Тут, словно в подтверждение моих мыслей, и пистолет появился – у Олега действительно имелся ПМ, известный среди бандитов как «китаеза».

– Давай ищи, времени мало, – продолжал Леха.

В голосе его звучала нешуточная угроза. Шутки уже давно закончились.

– Что, собственно, надо искать? – спросил я.

– Найди что-нибудь из этих улиц: Моторная, Колхидская, Арбузова…

– Это Москва?

– Москва, Москва, – нетерпеливо заговорил Леха. – Ищи, давай…

Я набрал слово «Моторная». Поиск выдал три документа.

– Может быть, я их открывать не буду, а? – решил спросить я, снимая телефон со стола. – А то ведь потом окажется, что мне известно слишком много.

– Ты и так уже мог все давно проглядеть, – проворчал Леха.

– Можешь проверить мои диски и флешки, – нагло ответил я. – Не хочу смотреть на чужие секреты.

– Да в принципе и так все ясно, – сказал Олег. – Ведь это тот аппарат, ага?

– Точно, – кивнул «менеджер». – Тот самый. Можно вырубать.

Какого номера чувством я сумел уловить, что слово «вырубать» относится не столько к ноутбуку, сколько ко мне? Ведь «вырубить» они решили именно меня.

Я успел дернуться, когда рукоятка пистолета свистнула мне по касательной к черепу. Не дернись я, лежать бы мне чего доброго в берлоге Амира с проломленной башкой. Но и без того сознание подернулось черно-красной пленкой, словно со стороны я услышал звук падения инженера Жарикова на грязный дощатый пол… Несколько секунд я действительно провел в отключке. Но сумел почувствовать, как мне в правую руку вкладывают что-то жесткое и тяжелое. Пистолет? Точно, пистолет… Чья-то ладонь обхватила мои пальцы, прижимая их к металлу оружия. Что за черт, уж не собрались ли они сымитировать мое самоубийство? Но нет, «китаезу» вдруг аккуратно вытащили из моей руки.

– И что? – послышался вопрос Олега. Звуки доходили до моего мозга словно сквозь ватную подушку.

– Как что? – сказал Леха. – Отвези его, потом я скажу, когда закинуть можно будет… Давай, езжай, я тут сам дождусь.

Хлопнула дверь. До меня дошло, что я остался с «менеджером» один на один… Но он был где-то рядом, и на ногах, а я валялся с гудящей и окровавленной головой… Интересно, смогу ли я встать?

Забулькал телефон. Леха кому-то ответил в том плане, что все нормально, все идет как надо… Как скоро вы приедете? А, пробки кругом…

Я с трудом приподнял голову. Левый глаз видел плохо, правый вообще почему-то не открывался. Здорово шарахнули… Леха стоял возле грязного окна – он бубнил по телефону, глядя наружу… Так, полез в карман, собрался прикуривать… Ну, теперь или никогда.

Собравшись с силами, я распрямился, обеими руками взяв табурет за ножки. Мне повезло не поднять шум, хотя мир вокруг качался и шел кругом. Я сделал два шага, поднимая табурет над головой и, когда Леха отреагировал на неладное, с силой опустил свое орудие ему на голову.

Мне удалось выключить гада с первого удара. Леха закатил глаза и не спеша опустился на пол. Рядом с ним свалился и я, не сумев удержать равновесие. Но тут же начал подниматься на четвереньки. Плохо, что попытку встать предпринял и Леха, царапая пол ногами, обутыми в элегантные кожаные туфли на рифленой подошве. Возможно, настоящие Армани, подумал я, глядя, как он задирает зад, тогда как его ставшая тяжелой голова никак не отрывалась от пола. Второй раз бить табуреткой было страшно. Страшно убить по неосторожности. Качаясь и хватаясь за косяки, я сходил в комнату, где валялся Амир, подобрал одну из бутылок, и вернулся к Лехе. Размахнулся как следует… Осколки со звоном рассыпались по полу, а «менеджер» успокоился более основательно.

Я плюхнулся на задницу, не в силах бороться с головокружением. Пятки просто зудели, напоминая о том, что здесь оставаться нельзя. Но в таком виде нельзя было и думать, чтобы высунуть нос не то что на улицы Москвы, но и в переулки Люберец.

Вспомнив, что в той же комнате, где валяется хозяин дома, есть умывальник, я отправился туда. Смыв кровь с физиономии и частично с волос, я попробовал прикоснуться к все еще кровоточащей ране над правым ухом. Больно, черт! До тошноты прямо… В сенях на точащих где попало из стен гвоздях висела разная рухлядь, в том числе и засаленная бейсболка с надписью «Ред Сокс». Надеясь, что в ней нет вшей (а если бы и были?), я осторожно вставил в нее голову. Сойдет.

«Менеджер» Леха все еще считал звезды. Его мобильник валялся рядом. От такого трофея грех отказываться, решил я, и положил его в карман. Ноутбук, разумеется, тоже было глупо оставлять врагам.

…Проползая вдоль забора под аккомпанемент истошного лая, я думал, куда теперь подаваться, и что делать с этим проклятым ноутбуком. Сдать в полицию? Кроме всего прочего, мне там наверняка зададут несколько малоприятных вопросов, вроде того, какого черта я не вызвал стражей порядка сразу, при этом не дождался их в квартире возле трупа и не поехал затем в управление для дачи показаний? Думаю, не надо объяснять, что когда убивают более-менее солидных людей, в качестве подозреваемого (а затем и подследственного, обвиняемого, далее везде) чаще всего ищут козла отпущения. Как водится. Если бы я остался в квартире, упомянутого козла и искать бы не пришлось. Вот он, стоит и блеет что-то невразумительное про адвоката и презумпцию невиновности. А ну-ка, сержант, за рога его, да в «обезьянник» для начала!

Кстати, для начала можно действительно с адвокатом поговорить. Или с частным детективом. У меня среди знакомых есть и те и другие. К сожалению, они мне не друзья, а это значит, что как только я приду к ним с проблемой и открою рот, включится счетчик. Причем долларовый. Опять же как водится.

С Мариной посоветоваться? Нет, ни в коем разе. Ее бессмысленно в эти дела впутывать. Вот будь на ее месте Наташа… Да, была у меня прежде поистине боевая подруга, мы даже бизнесом вместе занимались, вот к ней я бы мог обратиться за помощью и поддержкой. Но вот беда – вышла она недавно замуж в очередной раз.

С шефом? Самодур, конечно… Хотя он не глуп, и в случае чего может понять и даже помочь в меру своих возможностей. Если захочет. А это уже маловероятно.

С Игорем? Особенно, если учесть, что Веслов – это его клиент? Да и на работе в «Норденшельде» за несколько месяцев мы с Таганцевым уже сдружиться успели, несмотря на то, что он, в отличие от меня, коренной москвич. Вот это, пожалуй, на текущий момент лучшее решение…

Номер Игоря опять ответил механическим голосом: «абонент отключил телефон»… Я посмотрел попутно, кто звонил, когда меня везли в Люберцы. Биг-босс… Да, вот только мне его сейчас и не хватало, в таком состоянии, в каком я сейчас.

Я отключил связь. Голова гудела и кружилась. Ноги слушались плохо. А шлепать приходилось по чавкающей грязи, из которой состоял тротуар в переулке. Дул пронзительный ветер, с неба сыпалась какая-то мерзость, не поймешь даже, последний снег или первый дождь… К счастью, вон там, за углом, кажется, остановка автобуса. Да сам автобус стоит рядом и даже уезжать не торопится… В мелочах мне действительно везет, подумал я, забираясь в салон и усаживаясь на свободное сиденье.

* * *

– Да где же это тебя так угораздило? – ахнула Марина, когда увидела, в каком состоянии моя голова. Желвак с частично содранным скальпом был уже размером с половинку киви. И он болел, зараза такая.

– Упал, – коротко ответил я. – Но даже сознание не терял. Поэтому без гипса обошлось. И без ампутации.

– Дурак, – объявила Марина.

– Сам знаю, – согласился я. – Не захотел машину гнать в Люберцы, там у меня однажды ее разули. Пошел своим ходом, а там в одном месте деревянный тротуар… Ногой попал в дырку, головой об железку какую-то… О-ой! – взвыл я, потому что Марина взялась за обработку травмы. Она это делать умеет – все-таки интерн с дипломом медицинского.

– Спокойнее, больной, – потребовала Марина.

В ответ я слегка ущипнул ее. Кажется, я принял верное решение, приехав сюда из берлоги Амира. Здесь я получу то, что мне сегодня крайне необходимо – любовь, ласку и безмерное доверие. Марина, несмотря на некоторую циничность, просто неизбежную для медика, слишком уж верила людям. Приходилось слышать, что сокурсники даже на первое апреля не обманывали и не разыгрывали ее – неинтересно и даже жалко было. Потому, наверное, и замуж до сих пор не вышла – любой, только лишь подумавший ее обмануть, сразу же начал бы терзаться угрызениями совести… Да и мне сейчас совестно лгать было, пусть даже и для ее же спокойствия.

Пока опытные пальцы бинтовали мне голову, я в очередной раз думал, что сказать, если вдруг Марина опять спросит о том, какие у нас дальнейшие перспективы. Раз я отмолчался, два отмолчался. На третий раз придется говорить либо да, либо нет. «Да» – это значит врать. Но врать нельзя. А жениться я не хочу. И дело даже не в том, что боюсь ответственности. Марина красивая? Да, если вам по душе голубоглазые шатенки чуть ниже среднего роста с тонкой талией и высокой грудью. Ножки – не самая выдающаяся ее деталь, поэтому обычно носит свободные брюки либо длинные юбки. Правда, для меня это не так уж важно. Важно, что она мне очень нравится, если не сказать больше. Но Марина из обеспеченной семьи, неважно, что живет в Бирюлево, зато у ее папы-стоматолога здесь трехкомнатная квартира с шикарным видом из окон и соответствующей обстановкой. Меня здесь, мягко говоря, не привечают, считая безденежным нахалом из дальнего Подмосковья (каковым я, в сущности, и являюсь). Но в любом случае, обеспечивать девушку, привыкшую, по сравнению с моим бытом, к безумной роскоши, мне не по силам… А если я скажу «нет», то после этого почти сразу же придется расставаться.

– Ну вот и готово, – Марина, улыбаясь, присела рядом со мной на корточки и положила руки мне на колени. – Ты теперь как тот парень в кино про гражданскую войну. Прямо героически выглядишь…

Я покосился в зеркало, и не в простое, а резное. Да уж, герой. Башка обвязана, нос распух, под глазами мешки набрякли. Надо бы чем-то эти дурацкие бинты замаскировать, а то клиенты разбегаться начнут – работать-то все равно придется. И вряд ли подобная травма будет в глазах нашего биг-босса уважительной причиной: раз сотрудник в состоянии передвигаться – значит, в состоянии и работать.

– Спасибо. – Я нагнулся и поцеловал Марину. Она с готовностью подставила губы. Еще раз… Ну, и хватит, пожалуй. Еще не хватало, чтобы сейчас заявился кто-нибудь из ее родителей… Ну, отец-то вкалывает, а вот мама где-то поблизости, должна скоро вернуться, насколько мне известно… Папенька еще куда ни шло, он просто не замечает меня, словно пустое место, а маменька и гадость может какую-нибудь сказать, с этим я уже сталкивался.

Снова посмотрел в зеркало. Что-то с этим надо делать… Марина тоже посмотрела туда, наши взгляды встретились в отражении, и девушка снова расцвела в улыбке.

– Понимаю, – вдруг сказала она. – У меня где-то платок есть, темный, вроде того, как байкеры носят. Посиди, сейчас найду.

Пока Марина искала платок, ей кто-то позвонил. Как потом выяснилось, мама. Сказала, что будет через час, просила покормить попугая и сделать что-то еще. У Лазаревых жил зеленый амазон размером с курицу. Он тоже терпеть меня не мог – увидев физиономию инженера Жарикова, нагибал голову, растопыривал крылья и принимался топать ногами по жерди. И верещал при этом что-то для меня обидное. Впрочем, если ты стоишь полторы тысячи баксов, верещать тебе я вряд ли могу запретить.

Пока Марина занималась наглой птицей, я обмотал платком голову и стал похож если не на байкера, то на музыканта из доморощенной рок-группы. Панки-хой… Я сделал вид, что терзаю несуществующую гитару, потом обратил внимание на отражение сумки с ноутбуком, прислоненной к столу.

Хуже не будет, решил я, если более досконально пошарю в документах Веслова. Все равно мне уже никто не поверит, если даже я и скажу кому, что знать ничего не знаю о его содержимом компьютера.

– Что изучаешь? – спросила Марина, когда я включил ноутбук.

Врать нельзя. Поэтому я сказал чистую правду:

– Ищу информацию об одном из наших клиентов.

Среди прочего, на компьютере я нашел несколько баз данных незаконного происхождения, и решил точно проверить, кто есть убитый заказчик. База адресов Москвы сказала мне, что Веслов Сергей Александрович действительно проживал по известному мне адресу, а в базе данных столичной мэрии покойник значился как сотрудник департамента по охране исторических памятников.

Все это, надо полагать, полностью соответствовало действительности. Еще бы узнать, кто и за что убил этого беднягу… Но базы московских киллеров на компьютере по какому-то недоразумению не оказалось, и я принялся за детальное изучение документов.

Сначала проверил, что он хранит в почтовом ящике. Почти ничего интересного – ни любовной лирики, ни деловой физики. Ничего не значащие сообщения, да немного спама. К тому же Веслов пусть по-дилетантски, но умел подчищать следы своей компьютерной деятельности. Правда, полностью скрыть тот факт, что интернет интересовал его в первую очередь как порносвалка, он не смог.

Кроме порнухи, клиент занимался еще и делами: я нашел несколько десятков документов, часть которых так или иначе касалась деятельности нашей мэрии… Минут через двадцать мне надоело заниматься тупыми поисками. Возможно, я узнал чуть больше о деятельности департамента, где служил Сергей Александрович, но это было все.

Так, а что от меня требовали найти эти бандюки? Моторная, Колхидская?..

Я перешел в историю поиска и открыл несколько текстовых документов наугад. Один из них, поименованный как «Список для фильтрации» содержал несколько (а если быть точнее – девять) адресов в различных округах Москвы. Я бы закрыл этот файл, но что-то не давало мне покоя. Я перечитал текст еще раз:

«17 марта – ул. Колхидская, 13

11 апреля – ул. Арбузова, 15

26 апреля – пер. Старокаменный, 4

15 мая – ул. Тольятти, 11

17 июня – пер. Клунин, 12

17 июля – ул. Моторная, 54

22 августа – ул. 30-летия Октября, 24

14 октября – пер. Сметанинский, 3

2 ноября – ул. Ашхабадская, 29

21 ноября – пер. Штатный, 4»

Третий адрес был мне знаком – кажется, в одной из квартир этого дома жил один из наших клиентов. Номер квартиры я, конечно, не помнил, да и насчет номера дома вовсе не был уверен; запомнился адрес мне, скорее всего, потому что я немного спутал и сунулся в Староконюшенный переулок по какому-то поводу, не относящемуся к моей работе. К счастью, Старокаменный был не очень далеко оттуда… Хотя нет, что-то другое в этом списке зацепило мое внимание.

С собой я почти всегда ношу различные компакт-диски, в том числе и перезаписываемые, а также флешки. Вспомнив, однако, что Леху-«менеджера» сразу же заинтересовали подобные носители информации, я на всякий случай решил воспользоваться мобильным телефоном, в память которого и переписал несколько текстовых файлов с ноутбука через инфракрасный порт. Изучу на работе, если вдруг понадобится. Да и с базами клиентскими сравнить можно будет.

– Мариша, – позвал я.

– Да? – она немедленно примчалась из кухни, где, похоже, сбивала крем или что-то в этом роде.

– Я могу оставить у тебя этот компьютер? – спросил я.

– Ну… Наверное, можешь, – сказала она, правда, без особой уверенности. – А зачем?

Врать нельзя. Поэтому я сказал чистую правду:

– Не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось. У меня слишком ненадежная квартира.

 

Глава третья

Мне так и не суждено было сегодня узнать, по какой причине мной так интересовался наш генеральный. Пока я ехал на автобусе до метро, позвонил и Фомину, и Таганцеву. Оба не отзывались: у одного вечно занято, у другого отключено. Ну и ладно. Не очень-то и хотелось.

Машина моя стояла на том же самом месте, где я оставил ее не по своей воле. Я готов был к тому, что ее угонят, взломают, или поставят караулить поблизости двух-трех крепких ребят, но ничего подобного не произошло. Несмотря на то, что я торопился, мне все же пришло в голову подняться в офис строительного концерна «Обсидиан», где вчера то ли до ночи, то ли до сегодняшнего утра трудился Игорь, поднимая сервер. Несмотря на то, что я предъявил документ, удостоверяющий меня как инженера из «Норденшельда», информацию мне предоставлять отказались. Было о чем подумать… Оценив обстановку в холле здания, я вышел на улицу, сел в машину, запустил двигатель (завелся он не очень охотно) и поехал на работу.

– О, – произнесла Алиса. – Ты никак в байкеры записался?

Чтобы соответствовать имиджу, я после неудачного визита в «Обсидиан» заглянул домой на минуту и поменял свою простую «коламбию» на кожаную «косуху». Мне подарил ее знакомый музыкант, удравший на историческую родину. Сам я не слишком уважаю подобные «прикиды», но полюбовавшись на себя, решил, что теперь мой новый образ можно считать законченным. Радовало еще и то, что у нас в офисе не был принят дресс-код. Проще говоря, сотрудникам дозволялось являться на работу в чем угодно. Разве что не в трусах и не с панковскими гребнями.

– Не-а, – сказал я. – Меня пригласили играть в группу.

– Это в какую же? – от любопытства Алиса даже язычок немного высунула.

– В «Ранетки», – сказал я. С остроумием у меня с сегодняшнего утра было не очень.

– Тьфу! Я-то думала… – разочарованно протянула Алиса.

– «Бук» починили? – поинтересовался Костя.

Стоп. Вот теперь надо быть очень осторожным.

– Какой «бук»? – я прикинулся дурачком.

– Ну как «какой»? Ноутбук этого мужика, к которому ты вчера ездил.

– А, – я взял небрежный тон. – У того мужика просто жесткий диск «посыпался» в другом компьютере, настольном. Пришлось изъять.

– Тогда надо в базу новый вид техники ввести, – забеспокоилась Алиса.

– Надо, – равнодушно сказал я. – Вот придет Игорь, пусть занимается.

– Так ты с чьим «буком»-то приходил утром?

– Со своим, конечно. Да, ребята. Если уеду на вызов, скажете Игорю, что «винт» у меня в нижнем ящике стола лежит.

– Хорошо. А ты давай, пиши объяснительную, – сказал мне Костя. – Что-то биг-босс на тебе оторваться хочет.

– На мне?

Костя не стал повторять. Ну что ж, надо – напишем. Я пробудил компьютер от спячки, быстро пробежал его на предмет каких-нибудь сообщений (интересного ничего не было) и стал набирать текст.

«Генеральному директору

ООО «Норденшельд»

А. И. Фомину

от сервисного инженера

А. Д. Жарикова

Объяснительная».

Остановился и стал гадать, как бы мне изловчиться, чтоб себя не подставить, обойтись без излишнего вранья, да чтобы еще и шеф удовлетворился. Задача была сложной. Я встал, походил вокруг рабочего места и снова сел за клавиатуру.

«Сегодня, 9 апреля с. г. я, Жариков А.Д., явился на работу с опозданием на 10 минут из-за транспортных пробок.»

Выдав этот шедевр, я просто был вынужден сходить на пожарную лестницу, единственное место в здании, где еще разрешалось курить. Потрепавшись там с девчонками (курящих мужиков в последнее время что-то вообще не видно), вернулся на место. Перечитал. И решил немного развить мысль.

«Сегодня, 9 апреля с. г. я, Жариков А.Д., прибыл на рабочее место с опозданием на 10 минут по причине больших транспортных пробок на дорогах.»

Это мне понравилось больше. Я поставил фамилию, дату и вывел документ на принтер. Подписал и понес в приемную. Конечно, надеяться, что я сделал именно то, чего от меня ждал Фомин, было глупо, но шеф частенько видел в своих подчиненных изрядных тупиц, так что пройти должно. Требование-то я выполнил! А если ему надо от меня чего-то большего, так пусть объяснит в устной беседе, черт возьми! Не писать же о том, как я повез выполненный заказ к не своему клиенту, коего обнаружил убитым? Или о том, как я поехал к инженеру Таганцеву (куда же, кстати, испарился этот паразит?!), а в результате поимел неприятную беседу с гангстерами и получил черепно-мозговую травму?

Я переправил с телефона к себе в рабочий компьютер файлы покойного Веслова и решил было сверить те самые адреса с нашей клиентской базой. Но тут как из рога изобилия посыпались сообщения: в почту, в «аську» даже на телефон, и у меня началась работа.

В час дня я был в Марьиной роще, где в одном из обслуживаемых нами офисов отказались работать принтеры.

В три часа тридцать минут я был на Беговой, где у народного артиста Н. в компьютере порезвились вирусы.

В шесть часов вечера я мог бы быть в Медведково, где у сына депутата В. «погас» монитор, но «Форд» отказался заводиться, и я был вынужден бросить его на парковке у ипподрома. Поэтому я попал к последнему в этот день клиенту только без пятнадцати семь.

В восемь вечера я закрыл последний наряд и пересчитал чаевые. Семьсот рублей. Негусто. И пассив – с машиной опять случилось невесть что, а до дома пилить через всю Москву.

В таких случаях до дома путь обычно лежал через магазин у метро «Теплый Стан». Чаевых мне хватило на то, чтобы не думать ни об ужине, ни о завтраке… А также и на бутылку «Парламента». На этот раз в треть литра.

«Спиваюсь», – вяло подумал я, укладывая покупки в пакет.

Игорь по-прежнему не давал о себе знать.

* * *

Сначала мне приснился труп Сергея Веслова. Покойник с кровавой блямбой вместо левого глаза сердито выговаривал мне за то, что я отказался от рюмки коньяка, которую мог бы спокойно выпить. По его словам, если бы я, выпив эту рюмку, занялся ремонтом на месте, вместо того, чтобы забирать ноутбук неизвестно зачем, то он, Сергей Веслов, непременно остался бы жив. А так, парень, жди теперь меня с визитом…

Потом Веслов превратился с поигрывающего дубинкой полицейского сержанта в рубашке с закатанными рукавами. К счастью, сержант скоро исчез, оставив после себя какой-то листок. На бумаге был заляпанный грязными пальцами список адресов. Распечатка проезжала через лобные доли моего мозга со страшным скрипом и скрежетом, словно сквозь печатающий механизм матричного принтера. Буквы на бумаге были кроваво-красными, расплывающимися… Неожиданно лист бумаги вспыхнул ослепительным пламенем, обжег мне глаза.

Я проснулся. Голова болела страшно, желудок ныл, словно бы водка оказалась несвежей, сердце тяжело бухало. Нет, вздор, не в водке дело… Хотя и в ней тоже. Не надо было пить после такого удара по башке.

Три часа ночи. Но я знал, что не усну, если не разберусь в том, что мне мешает. Я проглотил таблетку, напился холодной воды и, подавив отвращение, сунул в рот сигарету. Подтащил поближе пепельницу из полированной до зеркального блеска керамики, заметно захватанную. Отпечатки пальцев на листе бумаги… Да, отпечатки пальцев. Только не на бумаге, а на пистолете, который мне вложили в руку, пока я был в полубессознательном состоянии! И вовсе не имитацию самоубийства планировали изобразить эти бандюги, а сделать из меня убийцу Сергея Веслова!

«Отвези его, потом я скажу, когда закинуть можно будет», – сказал Леха. «Отвези» – это пистолет. А потом он скажет, когда его, этот пистолет, то есть, можно будет подкинуть следствию. С тем, разумеется, чтобы навести оперов на меня!

Даже руки затряслись, когда я наконец осознал, в какое болото угодил. Сущей ерундой мне показалась вчерашняя проблема – сдать ноутбук в полицию, или с кем-то предварительно посоветоваться. Марина, шеф, Игорь… Вряд ли кто-то из них теперь сможет мне помочь.

«… Ты только сам себе сейчас сможешь помочь, – подумал я. – У моих врагов есть пистолет с отпечатками пальцев – жестокая, почти неопровержимая улика, особенно если учесть, что те же отпечатки наверняка найдутся и в квартире Веслова. Зато у тебя есть ноутбук с документами… Которые, возможно, ничего не стоят. Или стоят? Как бы там ни было, единственная возможность хоть как-то выбраться из этой петли на шее, дать недругам понять, что ты знаешь об этом странном списке».

Я достал мобильный телефон Лехи. Пробил его номер по базе сотовых операторов. Осечка! Номер телефона был зарегистрирован на Семенову Арину Афанасьевну, проживающую в Электростали. Конечно, будет бандюк регистрировать мобильный номер на свое настоящее имя, как же! Купил где-нибудь чужую «симку», что тут удивительного? Я и сам поступал несколько раз таким образом…

Ну-ка, а кто ему звонил вчера, пока я валялся в берлоге Амира? «Подавление номера», ну что ж, и этого можно было ожидать. И вообще, за редкими исключениями, почти все входящие были анонимными. Список исходящих же звонков затирался автоматически – осторожный все-таки волчара этот Леха… И все-таки три чьих-то номера у меня есть, надо через них обязательно выйти на Леху и предложить ему… Что? Обмен ноута на пистолет? А есть ли смысл? Пусть он даже согласится, и действительно притащит мне настоящего «китаезу»? Вот только где гарантия, что это будет именно тот самый ПМ, с моими отпечатками? Как я это определю?

Никак, вот в чем дело. Хотя, конечно, чтобы потянуть время, можно и с обменом затеять игру. Потому что передо мной стоит почти неразрешимая задача: самому найти того, кто убил Веслова. И времени на это у меня почти нет.

* * *

– Ты, наверное, решил надо мной пошутить? – сердито спросил Фомин, постучав пальцем по столу. На столе лежала моя вчерашняя объяснительная.

– Вовсе нет, Аркадий Ильич… Все чистая правда…

– Я же не за опоздание тебя спрашиваю… А за то, что ты занимаешься в рабочее время неизвестно чем.

Вместо ответа я положил на стол шефу вчерашние наряды, подписанные клиентами.

– Вы считаете, что этого мало?

Фомин уставился в бумаги тяжелым взглядом. Грозовые тучи на его лице стали понемногу рассеиваться.

– Насчет этого ничего плохого сказать не могу, сам понимаешь… Но беда в том, что вчера утром, насколько мне известно, ты занялся не своим заказом…

Лошаков настучал, не иначе, – мелькнула мысль.

– Я действительно подстраховал Таганцева, – сказал я. – Но это было не вчера утром, а позавчера вечером, когда у меня смена уже закончилась, а сам Таганцев работал на сложном вызове. И работал он там всю ночь, а утром, когда я пришел на работу, то меня ждало письмо от Игоря. Он просил по возможности привезти заказ ему на Черкизовский.

– И ты поехал?

– Да.

– У тебя что – с утра работы не было?

– В том-то и дело, что нет…

– А почему меня не поставил в известность?

– Я собирался, но у вас был важный разговор…

Тучи снова начали сгущаться.

– Кстати, ты нашел Таганцева? Что за заказ там был?

Теперь снова придется врать…

– Я не смог до него дозвониться из холла. Мобильный был отключен, а в этом «Обсидиане» на ресепшене сущий цербер сидит. И даже говорить отказывается. Да там еще охранники такие, что отворотясь не наглядишься. Так что жесткий диск, который я забрал у клиента, лежит сейчас в моем столе.

Если даже шеф и вздумает чего проверить, отмазаться я бы мог довольно легко – жесткий диск, он же «винт», без информации и слегка сбоящий, действительно лежал у меня в ящике. И Лошакову с Алисой я наплел то же самое.

– Потом ты, наверное, ушел на трехчасовой обед, да?

– Я обедал значительно меньше. И работу свою выполнил.

– С тех пор Таганцева ты не видел?

– Нет.

– Будет заказ, может, попутно съездишь к нему домой? А то он вчера на работу не вышел, телефон у него не отвечает.

Вот оно как…

– Я без машины сегодня…

– А разве метро уже отменили как класс?

(Конечно же, нет. В метро меня сегодня уже крепко подавили с утра пораньше. Несмотря на выпитую вчера водку, я рискнул съездить за машиной, которую оставил на парковке возле Беговой. Машину ночью кто-то аккуратно открыл и тщательно обыскал. Я не преминул устроить скандал сторожу. Тот, конечно, бычился, уверяя, что это я не проверил, заперты ли двери, но когда я заявил, что из машины исчез аппарат стоимостью три тысячи долларов, мужик заметно струхнул. Я пообещал устроить ему массу неприятностей, потом сел в машину и попытался ее завести, но безуспешно. Разбираться во всем этом было некогда, и я снова пошел на метро).

– Я вас понял… Только вот что. Мне бы в отпуск на недельку.

Биг-босса аж перекосило, словно бы он сжевал добрый ломтик лимона.

– Какой отпуск?! Апрель на дворе, самый горячий месяц… Таганцев неизвестно где шатается, а если ты еще… Нет, жди июля-августа. Никаких отпусков сейчас быть не может.

Вообще-то, шеф прав. У нас все месяцы «горячие», кроме летних. И сейчас не самое лучшее время для отдыха. Слякоть, грязь, насморк… Но мне и не отдыхать-то нужно!

– Всего на неделю, Аркадий Ильич… Срочно надо домой, в Шатуру.

Фомин, к счастью, сам откуда-то родом из наших краев.

– Привезешь Таганцева, договаривайся с ним, – проворчал биг-босс. Потом внимательно посмотрел на меня. – И переоденься. В этой дурацкой куртке и с этим платком ты всех заказчиков распугаешь.

– Хорошо, сделаю. Так я поехал, хорошо?

– Срочные заказы есть?

– К счастью, нет.

Шеф посмотрел на меня взглядом, не предвещающим ничего хорошего. Вот черт, какое же это для него счастье, если заказов нет… Но не успел я придумать что-нибудь в свое оправдание, как в кабинет вошла Инна, наш старший референт, то есть секретарша биг-босса. Довольно сложная женщина, надо сказать. Ей лет тридцать, высокая, стройная, выглядит неплохо, но почти всегда раздражена. С бумагами и по телефону работает шустро, а что касается ее уровня владения компьютером – так об этом лучше спросить у Влада, нашего сисадмина. Впрочем, нет. Как раз про нее лучше у него не спрашивать. А то еще с одним раздраженным человеком придется познакомиться.

– Аркадий Ильич… Там из уголовного розыска человек пришел.

Ну что же, было бы удивительно, не появись оттуда кто-нибудь.

– Откуда? Чего ему надо? – проворчал Фомин.

– Хочет поговорить с сотрудниками из сервиса…

– Так пусть и говорит. Я-то тут причем?

– Дело в том, что одного из них на работе нет, а с другим сейчас беседуете вы.

Фомин перевел с Инны взгляд на меня. «Что ты еще там натворил?» – вот что я прочел в этом взгляде.

– Хорошо, пусть зайдет, – сказал шеф. – А ты садись, – обратился он ко мне.

Инна удалилась, я выдвинул из-под приставного стола стул и сел на него. В кабинет вошел молодой мужик лет двадцати с небольшим.

– Здравствуйте, – сказал он, приближаясь к столу и раскрывая удостоверение. – Уголовный розыск, старший лейтенант Валентин Кривцов.

– Здравствуйте, – пророкотал Фомин. – Садитесь, слушаю вас.

Роста опер был небольшого, сам плотный, коренастый. Короткая коричневая кожанка, наброшенная на свитер, черные джинсы. Лицо открытое, добродушное – как у наших молодых офицеров из старых фильмов про Великую Отечественную. И не подумаешь, что мент.

– Мне бы хотелось видеть ваших сотрудников, Игоря Таганцева и Александра Жарикова, – сказал старший лейтенант, присаживаясь напротив меня.

– А что они такого сделали? – поинтересовался Фомин.

– Я думаю, ничего особенного, – улыбнулся Кривцов. – Мне всего лишь нужно получить некоторую информацию.

– Таганцев сегодня работает с двух часов. А Жариков – вот он, здесь. – Фомин повернул подбородок в мою сторону.

– Будем знакомы, Александр Дмитриевич, – с добродушным видом произнес Кривцов. – А нет ли, – обратился сыщик к моему шефу, – у вас где-нибудь помещения, где мы могли бы побеседовать?

– Так беседуйте прямо здесь, – милостиво разрешил Фомин.

Секунду спустя, поняв, что биг-босс искренне желает принять в беседе участие, опер осклабился:

– Я бы хотел уточнить: нам с Александром Дмитриевичем надо побеседовать с глазу на глаз.

Шеф, конечно, был совсем не в восторге от этого, но спорить не стал. Он поднялся, сказав, что может оставить нас здесь вдвоем.

– Скажите, Александр Дмитриевич, – обратился ко мне Кривцов, – где вы были в момент убийства Сергея Веслова?

Прием, конечно, старый как сама полиция, грубый и наивный, но, как я слышал, он по-прежнему иногда срабатывает.

– А его что – убили? – Я, как мог, выразил удивление. – Я не знал этого.

– Да, убили… Вы были с ним знакомы?

– Да, был. Это наш клиент… Клиент нашей фирмы.

– Но с ним работали именно вы? – стал уточнять опер.

– Вообще, с ним должен был работать Таганцев.

– Как получилось, что с ним стали работать вы?

Я объяснил. Я рассказал почти всю правду, кроме, разумеется, эпизода с моим утренним посещением квартиры, когда я напоролся на труп. Мне по-прежнему не хотелось упоминать об этом; мало ли что. Пусть найдут настоящего убийцу, а потом я, возможно, и уточню, что и как. Если прижмут, конечно.

Про ноутбук я тоже не стал упоминать. Опять пустил в ход легенду.

– В какое время вы созванивались с Весловым?

Я назвал дни и часы. Более того, я даже предложил посмотреть на мой телефон, который вел запись входящих и исходящих звонков. Ведь ничего криминального в этом нет, на самом-то деле.

– Кстати, когда его… Э-э, убили? – рискнул спросить я.

– Вечером восьмого апреля. Вскоре после вашего ухода, кстати. Вам этого достаточно знать.

Минут пять мы еще поговорили, в основном насчет того, где может обретаться Таганцев. Я назвал всех известных мне людей, с кем он контактировал, за исключением клиентов. Если это понадобится, сказал я, Кривцову придется обратиться к шефу, чтобы тот разрешил сделать выписку из базы данных. Наконец Кривцов решил, что с меня пока достаточно, и оставил визитку.

– Если вдруг вспомните что-то еще, связанное с Весловым, или, к примеру, узнаете, где находится Таганцев, позвоните, пожалуйста.

Я заверил, что позвоню непременно, и после этого опер отбыл. Можно было немного перевести дыхание.

Шеф куда-то испарился, я сказал Инне, что в кабинете никого нет, и прошел на рабочее место. Там переговорил с Лошаковым, желая узнать, о чем беседовал с ним Кривцов. Но Костя и сам умирал от любопытства, так же, как и Алиса; им, разумеется, опер ничего не сообщил, напротив, спросил только, где он может найти выездных сервис-инженеров. Я сказал менеджерам о том, что Кривцов жаждет побеседовать с Игорем, а от меня ему почти ничего и не надо было.

Войдя в базу адресов наших клиентов, я сделал запрос, сверяясь со списком десяти адресов. Память меня не подвела: в шестой квартире дома номер четыре по Старокаменному переулку проживал один из наших клиентов, некто Владимир Зарецкий. Если быть точнее, то клиент Игоря. Больше ни одного соответствия мне обнаружить не удалось.

Игорь, Игорь… Ну куда же ты подевался? Может быть, ты действительно наворотил каких-то дел, а теперь решил залечь на дно?

Разумеется, я не предполагал серьезно, что Таганцев мог хоть как-то быть причастным к смерти своего клиента. Более реальной, пожалуй, могла быть ситуация, что он сам стал чьей-то жертвой, хотя об этом думать не хотелось. Не хотелось думать и о какой-нибудь гадости с его стороны. Все-таки я считал своего коллегу вполне приличным человеком. На моей памяти его никто никогда не обвинял в непорядочности.

Тут пришел вызов по «аське»: Мойша Шнейдеман, давний клиент, весьма сговорчивый, да и проблемы у него обычно решаются быстро. Ну что ж, поехали. Я доложил Косте обстановку, сказал, что по заданию шефа заодно заеду к Игорю, а потом отправился на остановку автобуса; ехать остановки четыре – рукой подать, словом.

Усевшись в автобус, достал трофейный телефон. Три номера. Уж один из них должен сработать. Самое время выходить на этого типа, больше тянуть никак нельзя.

– Ой, это ты, Мурзик? – послышался нежный девичий голос, когда я набрал первый из номеров.

– Это не Мурзик, – сказал я.

– А кто?! – изумленно завопила девчонка.

– Неважно. Это другой человек. У меня трубка Алексея, хочу ее ему вернуть. Пусть он мне позвонит.

Девчонка была тупа как пробка. Сначала она долго выясняла, не разыгрывает ли ее кто. Потом никак не могла въехать, на какой номер должен позвонить Алексей. «На свой собственный? А как это?» В итоге она сообщила, что Алексея не видела уже несколько дней, и где он ошивается, она без понятия. Можно попытаться отыскать его в клубе «Койот» или «Ратник», но с тем же успехом я могу найти его в кабаке «У Странника». Или еще в каком-нибудь из подобных столичных заведений. Как фамилия? Ой, а она даже и не знает.

Ладно. Второй номер оказался немногим интереснее. Пожилой мужчина дважды меня отлаял: первый раз, когда он подумал, что это звонит Алексей, и второй раз, когда я сказал, что это не он, но очень хочу встретиться с Алексеем.

Третий номер, видимо, хоть частично был в курсе проблем Лехи.

– А, так это ты вильнул вчера? – спросил меня молодой парень.

– Как хочешь, так и называй. Передай Лехе, что я ему могу отдать телефон. Мне он не нужен. Если ему нужно от меня что-то еще, можно и об этом поговорить. Понял?

– Базара нет, передам.

И отключился. Коротко и ясно.

* * *

Мойша опять оказался сговорчивым. Несмотря на то, что я провозился с его машинкой всего полчаса, он дал мне двести рублей на чай и подписал наряд с открытым временем окончания работы. Чаевые, конечно, придется внести в кассу, но зато у меня целый день свободен. Я снова пришел на парковку и попробовал завести машину. Двигатель «Гранады» неожиданно запустился с пол-оборота, чем в очередной раз меня удивил. Я выехал с парковки (сторож даже не заикнулся насчет оплаты), и двинул в Нижегородский район, заглянуть домой к Игорю.

По этому адресу, как мне было известно, он доживал последние дни. Это была однокомнатная квартира, принадлежавшая его бывшей теще, и после развода ему отсюда было велено съезжать. Ни на один метр жилплощади претендовать ему не приходилось, и он лихорадочно подбирал все деньги, какие есть, чтобы снять комнату. Несмотря на то, что он сам местный, возвращаться в родительскую квартиру ему тоже было бы почти невозможно: мама, папа, дед, две сестры, причем одна с дитем. «Двушка», да еще маленькая – типичный «хрущ». Тесный город Москва, что тут говорить…

Я выбрался из машины, запер ее (замок слушался плохо) и подошел к подъезду Игоря. По домофону никто не отзывался, по мобильному, как и прежде – тоже. Городского телефона этой квартиры я не знал, в базах МГТС он почему-то не отражался, а Игорь никому его не сообщал.

Есть ли смысл ждать? Есть ли смысл о чем-то просить соседей? Пока я размышлял, рядом с моим «Фордом» остановился другой, посвежее. С синей полосой и голубыми номерами. Будь я проклят, если в мою сторону направился не старший лейтенант Кривцов! Да еще в сопровождении двоих – женщины в штатском и мужчины в полицейской форме.

– Нет дома? – спросил он меня без лишних слов.

– Нет.

– Тогда предоставьте это мне.

– Понятым не возьмете?

– Нет. Вам нельзя. Да и ни к чему это.

Ясно, значит, проходим по одному делу… Лезть на рожон не было смысла, я вернулся к своей машине и сел в салон. Уж просто так посидеть рядом с подъездом мне никто не запретит.

Полиция скрылась в подъезде. Прошло пять минут, десять… Все трое вышли обратно в том же составе, сели в машину и укатили. Мне здесь тоже больше нечего было делать. По крайней мере, сейчас.

* * *

Раздалась трель трофейного телефона. Кажется, клюнуло. Ну-ка, послушаем!

– Я слушаю, – просто сказал я.

– Ну так слушай. Короче, забиваем стрелку. Борисовские пруды знаешь?

– Примерно.

– Хорошо. Между Покровским кладбищем и Городенкой есть пустырь. Там висит знак «движение запрещено». На пустырь заезжать не надо, от знака чуть левее и вниз идет дорога. Приезжай туда сегодня в восемь вечера. С собой никого не бери.

И все. На дисплее трубки высветилась надпись «соединение завершено». Тот, кто говорил, кажется, не предполагал, что его кто-то может ослушаться. А ведь действительно, мне сейчас никак нельзя отказаться от этой встречи.

Но все-таки, зачем же они назначили свидание возле кладбища? Неужели в Москве нет менее зловещих мест?

В довольно паршивом настроении я приехал к дому, где жили родственники Игоря. Здесь мне неожиданно легко открыли дверь подъезда, я поднялся к квартире. Мама Игоря извинилась, говоря, что не приглашает: слышите, какой бедлам творится? Действительно: в недрах жилища ревел младенец, ругал правительство старик, истерично вопила молодая женщина, гремела стиральная машина. Густо пахло борщом и пеленками – на памперсах, что ли, экономят?

Ничего удивительного, что Игорь здесь чуть ли годами не появляется, подумал я, спускаясь вниз. Но за что его так хаять-то? Меня даже слегка покоробило от того, как матушка назвала своего сына. Моих бы сил тоже хватило, наверное, не больше чем на пару дней в такой обстановке. Но где же тогда искать моего коллегу – вот в чем вопрос. Девушка-женщина? Что-то ни разу я не слышал, общается ли с кем теперь Игорь. Да и женщина ли была причиной развода? Может быть, наоборот – жена Таганцева что-то учудила? Похоже на то. К тому же, насколько я знаю, Игорь пьет только сухое вино в гомеопатических дозах. А какая еще причина для распада семьи может быть в наши дни, если не пьянство и не адюльтер? Только зарплата мужа в пятьсот долларов и ниже. Игорь, бывало, зарабатывал куда больше. Правда, я знаю людей, кому и пять тысяч баксов в месяц – копейки.

Когда я выходил на улицу, то в третий раз за день столкнулся с Кривцовым – старший лейтенант как раз собирался звонить в домофон. Опер внимательно посмотрел на меня. Он по-прежнему походил на офицера из советского фильма про войну. Только теперь уже на эсэсовца.

 

Глава четвертая

– И ты думаешь, что самый крутой теперь? – Леха с отвращением оглядел мой наряд, по-прежнему состоящий в числе прочего из мотоциклетной куртки и платка на голове.

Сам он тоже выглядел круто – на голове его красовалась кепка-«жириновка» на пару размеров больше, чем надо. И под глазами набухли синяки – потемнее, пожалуй, чем мои.

– Мы, наверное, не об этом должны говорить, – сказал я, делая вид, что мне совсем не страшно. – Вот твой телефон.

Леха даже не взглянул на трубку, которую я положил на капот зеленой «Хонды». Он по-прежнему недобро смотрел на меня, стоя возле машины. За рулем находился Олег. Думаю, этот тип тоже не питал ко мне нежных чувств. Больше в автомобиле никто не сидел, но для меня и двоих головорезов было более чем достаточно.

– Мне не телефон нужен, – сказал он.

– Я знаю. Но и мне нужно кое-что.

– Тебе мало того, что ты вообще еще шевелишься?

– Мало, – нагло сказал я. – Мне надо шевелиться на свободе. И не мотать срок за чужие «пироги».

– Это ты о чем?

– О пушке. На которой остались мои пальцы.

– Ее уже не достать.

– Тогда «бук» тоже достать не получится. Поговорили?

– Ну ты ваще что ли, не въезжаешь, чем для тебя сегодняшний день кончится, чувак? Ты уже одной ногой вон там… – Леха показал пальцем в сторону ограды кладбища.

– Все там будем, – попытался я пофилософствовать, стараясь удержать предательскую дрожь в коленях. – И я знаю только то, что буду там обеими ногами, если отдам ноутбук тебе. А так у меня всегда будет чем прикрыться, если ты подкинешь пушку ментам. Или если я сегодня не вернусь домой, «бук» окажется у ментов раньше, чем «китаеза».

– Ладно, – скривившись, вдруг произнес Леха. – получишь «китаезу». В обмен на ноут.

– Где гарантия, что это будет именно тот?

– А где гарантия, что ты никуда не скопировал с него документы?

– Они такие важные?

– Не твое дело.

– Согласен. Значит, обмен делать можно. Но получается, что взаимных гарантий – никаких.

Бандит, похоже, слегка озадачился. Был он, видно, отнюдь неглуп и хорошо понимал, что я вовсе не так крепко сижу на крючке, как того бы ему хотелось. Но и я, в свою очередь, подозревал, что документы Веслова – вряд ли такая уж надежная охранная грамота для меня. А с другой стороны, и выбора у меня особого не было.

– Слушай, рожа твоя беляшная… – зашипел Леха. – Хрен с ними с гарантиями. Сейчас едем за ноутом, потом за пушкой. Размениваемся, и больше друг друга не знаем. Но если не дай божé… Понял, да? Не дай божé еще попадешься мне…

– Понял, мне тоже ни к чему новые встречи… Только мы сделаем так: ноутбук я привезу завтра утром сам куда скажешь. И ты там уже будешь ждать меня с «китаезой». А что после этого мы друг друга не знаем, на это я согласен. Сто процентов.

Леха одарил меня еще одним свирепым взглядом.

– Канает, – сказал все-таки он. – Завтра в половине девятого утра здесь же.

– Нет, – отрезал я. – Встретимся возле моей конторы.

Бандюк снова напрягся – аж морда вспотела, но вместо того, чтобы заорать, вдруг спокойно спросил:

– Напарник твой не появлялся? – вдруг спросил Леха.

– Нет. Я не знаю, где он.

– Точно?

– Абсолютно.

– Ну… Смотри, чувак…

– А что пугать-то? Кстати, и у меня вопрос: в тачке моей нафига было ночью на парковке шариться? Неужели я бы в ней ноут оставил?

Леха очень умело разыграл удивление:

– В тачке твоей? Не, никто не шарился. Ты че-то путаешь.

После чего снял-таки с капота свою «Нокию», сунул ее в карман и погрузился в авто. «Хонда», обрызгав мои брюки грязной водой из лужи, покинула «стрелку».

Пора было и мне уматывать. Переговоры закончились для меня более чем благополучно, и теперь мне осталось не так много сделать.

* * *

Войдя в квартиру, я, как обычно, поздоровался с мамой Марины. Она, как обычно, мне не ответила, но, скрываясь в недрах жилища, сказала дочери, довольно громко, чтобы я слышал: «Смотри, чтобы он не взял чего».

Марине было, конечно, неловко. Мне, естественно, тоже. Поэтому долгих разговоров не получилось. Я забрал ноутбук и отправился домой.

Этим вечером неожиданно вернулся из командировки Эдик Вахрушев, мой сосед; я застал его возле входной двери. Сквозь зубы матерясь, Эдик изучал состояние замков на ней.

– Что случилось? – спросил я после обмена приветствиями.

– Да похоже, замки ломали. Вернее, каким-то ключом «неродным» ковырялись – я кое-как открыл верхний.

– Что-то пропало?

– Не-а… А вот твоя комната открыта. Погляди сам, я туда не стал заходить.

Я подошел к двери, думая, как незваные гости догадались, какую комнату надо проверять? И тут же ответил сам себе: к Эдику из коридора тянулся только кабель телевизионной антенны, а ко мне – еще и «витая пара» для интернета. Догадливый нынче взломщик пошел…

Похоже, взять у меня ничего не взяли. Если не считать двух флешек, карты памяти от фотоаппарата и коробки с болванками. Резервную копию ноутбука тоже увели… Компьютер явно включали…

Пока я размышлял, есть ли смысл поднимать шум, появился Эдик.

– Ну как? Сперли что-нибудь?

– Да вроде нет, – ответил я.

– Ну так и здорово. Видать, кто-то спугнул. Может быть, даже я.

– Никого не видел?

– Не-а… Слушай, заходи ко мне. Я уже пельмени сварил, выпьем за приезд. Как оно?

Вообще-то мне сегодня было точно прописано выпить. Но без фанатизма. Завтра все-таки на работу, да и вообще…

Поэтому я ограничился лишь двумя рюмками, чем слегка огорчил моего соседа. Но – человек душевный и прагматичный – обижаться и расстраиваться он не стал. Когда я вернулся в комнату и занялся делами, то скоро услышал веселую песенку: «Эх, хвост, чешуя…» Видимо, поллитровочку Эдик оприходовал быстро.

Я проверил, не нагадили ли чего в моем компьютере. Нет, даже пароль не подобрали. Но пытались. Да еще подозрительно грамотно. Растет квалификация уголовных кадров, все-таки…

Спать не хотелось. Да и некогда было. Как уже было сказано, я как-то не очень был уверен в том, что «голая» информация может стать серьезным прикрытием моей задницы от бандитских наездов и полицейских нападок. Надо еще раз все прочитать, все изучить и сделать выводы. Лишним не будет.

Для начала я сделал еще одну резервную копию с ноутбука на диск, просмотрел несколько изображений с целующимися (и не только) девушками, подумав мимолетно, что как-то уж очень долго не получается привезти Марину в гости. Затем перечитал документы, имеющие отношение к службе покойного Веслова. Наконец добрался до списка адресов.

Улица Колхидская. Колхидская… Что-то совсем недавно про нее я где-то слышал. По ТВ? По радио? Кажется, да, по радио в машине; на дороге (в основном, конечно, в пробках) частенько слушаешь и порой даже запоминаешь самую разную информацию. Да. Что-то было в новостях. И что-то не очень доброе; а с другой стороны, в новостях обычно и рассказывают про какие-нибудь гадости.

Я вошел со своего компьютера в интернет и набрал с клавиатуры «март колхидская 13», уже почти догадываясь, что увижу. Поисковая система нашла три или четыре ссылки, первая же из которых развеяла туман в моих мыслях:

«Прокуратура Москвы возбудила уголовное дело по факту пожара в жилом доме номер 13 по улице Колхидской (Северо-Западный округ), при котором погибли четыре человека, как сообщил нашему корреспонденту представитель пресс-службы столичной прокуратуры. В результате ЧП также пострадали двое детей дошкольного возраста, которых с тяжелыми ожогами доставили в больницу. Один мужчина впоследствии умер от отравления угарным газом.

Сигнал о пожаре поступил в ночь на семнадцатое марта в три часа ночи по московскому времени. К сожалению, когда прибыл первый отряд спасателей, старый двухэтажный дом уже горел полностью. Только по счастливой случайности огонь не перекинулся на ближайшие дома, в большинстве своем с деревянными наружными стенами вторых этажей.

По данному факту возбуждено уголовное дело по статьям «причинение смерти по неосторожности двум или более лицам» и «уничтожение или повреждение имущества по неосторожности». Однако уже сейчас можно допустить, что пожар вполне мог произойти из-за неисправности электропроводки, которая в подобных зданиях прокладывалась еще в пятидесятые годы прошлого века, либо из-за нарушений правил пожарной безопасности при эксплуатации обогревательных приборов, которые представляют собой особую опасность в старых деревянных сооружениях».

Было, о чем задуматься. А что мы имеем в доме нашего клиента? Это который из восьмой квартиры дома номер четыре по переулку Старокаменному двадцать шестого апреля?

Неизвестно. Да и вообще, сегодня только одиннадцатое. Всего лишь полчаса как начался этот день.

Одиннадцатое апреля. А вот адрес: улица Арбузова, дом пятнадцать. Кстати, это не так уж далеко от нашего офиса (по московским меркам, конечно) – где-то в Южнопортовом районе, если я не ошибаюсь. А что дальше? Ну, Старокаменный – это центр, рядом с Арбатом… Тольятти – это в Сокольниках. Клунин – Замоскворечье, опять центр. В общем, окраин и поглощенных пригородов в этом списке не было. Все адреса в пределах третьего транспортного кольца. Половина – вообще исторический центр.

Какое отношение имел к этому Веслов? За этот ли список его грохнули? Возможно. Не зря же бандюки требовали сделать поиск по названию улиц из него. Конечно, нельзя быть уверенным, что Веслов умер именно из-за этой информации, но она наверняка является каким-то ключом. К чему только, вот если б знать.

А вдруг и Таганцев что-то знает? Не зря же он скрылся – может быть, общаясь с Весловым, он тоже узнал нечто такое, за что выписывают пропуск на кладбище? Неприятно, если так. Но тогда и мне лучше сделать ноги. Завтра же уволиться из «Норденшельда», попрощаться с Мариной (будет тяжело, но такова селяви – по крайней мере врать не придется), и рвануть на историческую родину, в Шатуру… Кисло, конечно, что Москва опять отказала мне во взаимности, но не плакать же из-за этого! Машина есть, руки-ноги целые, голова… гм… заживает, тоже ничего страшного.

В общем, ложился я спать не в таком уж плохом настроении. И даже проснувшись, не потерял оптимизма. Выглядевший помятым Эдик с безнадегой во взгляде предложил вдвоем прогуляться до пива, но я только помахал ключом от машины. Эдик скис. Ага, вот оно в чем дело…

– Сотки хватит? – спросил я, вынимая бумажник.

Эдик оживился.

– Да конечно, я отдам послезавтра, – заговорил он. – Просто еще на карту не перечислили…

– Добро. Слушай, у меня к тебе серьезное дело есть. Вот диск. Припрячь его где-нибудь, но так, чтобы никто не нашел, даже если будут, не дай бог, конечно, хату обыскивать.

– Да это легко…

– Стой. И вот еще. Если вдруг я куда-то исчезну, передай его в уголовку старшему лейтенанту Кривцову. Скажешь, что от меня и назовешь фамилию: Веслов. Это все.

– Что, так серьезно?

– Серьезно. Но, скорее всего, я у тебя его сегодня или завтра заберу сам. Потому что я сегодня увольняюсь, а потом уезжаю из Москвы.

– Даже так?

– Таковы обстоятельства.

– Ну что ж, бывает…

Эдик, насколько я знал, в жизни повидал всякое. Поэтому он не стал задавать лишние вопросы, а просто скрылся с диском у себя в комнате.

Времени до назначенного часа было полно. Дороги по какой-то причине оказались довольно свободными, я успевал с большим запасом, и потому, поглядев на часы, решил сделать небольшой крюк и прокатиться по улице Арбузова. Потом через путепровод я легко бы оказался в Печатниках.

Так я и сделал. Немного поплутав по кривой, как шея верблюда, Южнопортовой, вывернул на застроенную черт знает в какие годы улицу имени Арбузова (не знаю уж, кто это такой был). Сплошные двух– и трехэтажки, частью еще крепкие, но в основном кривые-косые. Самые дорогие трущобы в мире. Вот и дом номер пятнадцать… Вот это номер!

Пятнадцатого дома на этой улице уже не существовало. Вместо него стоял низенький остов из закопченного кирпича – то, что осталось от первого этажа. Оконные проемы без рам бессмысленно таращились на пожарных, деловито сворачивающих рукава и укладывающих их на борта красных машин с маячками; кроме пожарных автомобилей, здесь стояли две «скорые», в кузова которых люди в белом заносили наглухо закрытые носилки. Какая-то женщина плакала навзрыд; двое кое-как одетых мужчин потерянно бродили вокруг и беспомощно глядели на свалку обуглившихся и еще истекающих дымом бревен и палок, в которую превратилась деревянная надстройка дома… Я включил первую передачу и, не вполне адекватно реагируя на окружающее, потащился в сторону офиса.

Так, позвольте, что же это получается?! С какой же это мистикой я столкнулся? С какой поры в реальной жизни стали появляться подобные совпадения?! Как могло получиться, что этот дом попал в некий список, а потом сгорел в точно назначенный день? Уж не заранее ли кто-то знал, что случится в домах, с чьей-то явно нелегкой руки попавших в зловещий реестр?

Выходило, что домам, попавшим в него, ничего хорошего не светит в указанные им дни. Будь только один пожар, это еще можно свести к случайности, но ведь совпадений уже два! И еще неизвестно, что произошло раньше – составление списка или пожар на Колхидской улице? И если заподозрить, что список был создан до первого пожара, то глупо предполагать, что покойный Веслов был кем-то вроде Нострадамуса; скорее всего, тут имеет место кем-то загодя спланированная череда поджогов.

Вот она, информация, скрытая в ноутбуке мертвеца! Подобное знание, пожалуй, стоит того, чтобы к тебе пришел убийца. Тогда еще вопрос, граждане: а почему, собственно, я в таком случае до сих пор жив? Уж не потому ли, что ноутбук еще у меня в руках? А ну как отдам я его сегодня, и все – не поможет мне ни бог, ни царь, ни герой?

Я резко дал по тормозам. Вероятно, излишне резко, потому что сзади сразу же негодующе взвыл чей-то клаксон. Плевать! Я вынул телефон и набрал номер соседа:

– Эдик, – сказал я, – послушай меня внимательно. Ты еще не сильно опохмелился?

– Да пока только кружечку…

– Замечательно. Помнишь, о чем я тебе говорил утром?

– Конечно. Если что, я иду с этой штукой…

– Да-да. Это все правильно. Но этого мало. Запомни самое главное: там есть несколько адресов. Улицы Колхидская, Арбузова, и так далее. Это список московских домов, которые какие-то мерзавцы задумали сжечь в этом году. Два первых дома уже сгорели. Один из них – сегодня ночью. Про это тоже надо будет сказать, если что.

– Ты не шутишь? – совершенно незнакомым мне тоном спросил Эдик.

– Ни в коем случае.

Эдик некоторое время молчал.

– Тогда понятно, почему ты решил уехать, – произнес он. – Знаешь, я бы на твоем месте поступил так же. Смотри, если это так, будь осторожен.

– О кей, – сказал я. – Ладно, пока. Вечером увидимся.

И отключил связь. За поворотом уже стояла знакомая «Хонда». Я припарковался рядом, вышел, и направился к ней. Но тут меня окликнул Леха – он стоял возле видавших виды «Жигулей». Леха махнул мне рукой: подходи и садись. Я влез в салон, «менеджер» уселся рядом и коротко сказал:

– Давай ноут.

Я протянул ему аппарат. Леха, долго не разглядывая его, протянул мне пистолет.

– Забирай.

Пистолет выглядел так, будто по нему шарахнули кувалдой. Впрочем, не исключено, что так оно и было на самом деле. В казенной части он был заметно сплющен, ствол свернуло на сторону.

– А то еще пальнешь в кого-нибудь ненараком , – ухмыльнулся Леха. – Рано тебе в такие игрушки играть…

Может быть, он и прав. Во всяком случае, формально этот «китаеза» на оружие уже не тянул. Тот это был, или не тот, не знаю. Но доказательств не добьешься.

– И вот еще что, – сказал бандит. – «Макаров» – штука недешевая. И ты по любому мне за него денег должен. Это тебе хоть по каким понятиям хоть кто скажет. Твое беспокойство столько не стоит.

– Сколько? – спросил я. Действительно, этого еще не хватало.

– Позже сочтемся, – уклончиво предложил Леха.

– Зачем в хату ко мне лазили? – спросил я, пряча пистолет. – Мы ведь договорились, что я все отдам.

– К тебе в хату? – очень натурально удивился Леха. – Не. Мы не делали такого… Что-нибудь подстегнули?

– Не успели. Кто-то спугнул.

– Теперь слушай еще, – сказал Леха после небольшой паузы. – Я ни за что не поверю, что ты не докопался до некоторой информации. За нее, знаешь ли, и покруче тебя люди успокаивались. Будешь молчать – тебя никто не тронет.

– Если со мной что-нибудь произойдет…

– Да понятно уж, не маленькие… Ситуация вообще идиотская – тебя сейчас, наоборот, всячески оберегать придется. И следить, чтобы ты не смылся куда-нибудь.

– Хэ, – сказал я. – Это как понимать?

– А вот так и понимай. Из Москвы тебе сейчас до конца года дороги нет. Живи, как жил, работай себе. И держи язык за зубами… Был сейчас на Арбузова?.. Только не ври, я твою тачку там видел.

Я промолчал.

– В деле очень большие люди и очень большие деньги. Такие, что ты даже представить не можешь… – Леха был весьма серьезен. – Поэтому нельзя допустить, чтобы с тобой что-нибудь произошло. Нельзя допустить, чтобы ты исчез. Нельзя допустить, чтобы ты начал болтать. Поэтому добрый совет – если ты накопировал чего из этого ноута, уничтожь. Если кому что разболтал – заставь забыть. Если мусора прицепятся – позвони мне, отмажем.

– Даже так?

– Даже так. Видишь, насколько мы не кровожадные?

– Ну а все-таки… Все-таки, если допустить, что помимо меня кто-то обо всем этом захочет рассказать?

– Твой коллега Таганцев? Да, он тоже излишне много знает. Он удрал. Оборвал все концы. И это, сам понимаешь, не может не беспокоить.

– Ну вот. И что, если он…

– Мы его ищем. Но беда в том, что мы плохо знаем, где его искать. Поэтому ты нам поможешь.

– С чего ты решил, что я буду помогать?

Вместо ответа Леха высунул руку в окно и махнул ладонью. В рядом стоящей «Хонде» тут же поползло вниз тонированное стекло задней двери. И я увидел лицо Марины – бледное, испуганное. Она, кажется, попыталась что-то крикнуть, но в этот момент ее оттянули от окна, и стекло поднялось вверх.

– Как видишь, мы действуем быстро, – сказал Леха. – По-другому нельзя.

«Хонда» взяла с места и скрылась в потоке машин. Я просто оцепенел, не веря в происходящее. Но это-то зачем?

Видимо, я спросил это вслух. Леха охотно ответил:

– Затем, чтобы ты действительно не вздумал линять и вообще, особенно бережно относился к себе. С твоей подругой ничего не случится. У нас есть возможность обеспечить ей полный пансион хоть до конца года. Потом мы ее отпустим, и ты можешь тогда делать что хочешь: кричать на каждом углу, какие мы кровожадные, или просто уехать – дело твое. А чтобы тебе не было скучно и страшно за нее, мы можем даже свиданки вам устраивать. Не каждый день, конечно. Но если ты поломаешь нам дело, знай: девушка умирать будет медленно и печально. И ей обязательно объяснят, из-за кого у нее такие неприятности.

Я похолодел.

– Но ведь ее будут искать!

– Это наши проблемы, Саша. Мы можем держать ее хоть в Кремле, хоть в Бутырке. Никто ее не найдет. А тебе не советую играть в освободителя – сделаешь хуже себе и ей… Да, и вот еще, если не хочешь сделать хуже. Срок тебе до конца апреля, чтобы найти Таганцева. Очень большой срок, обычно дают дня три-четыре, от силы неделю. Но ты же не умеешь искать людей, поэтому такие условия. И долг твой за пушку спишем. А найдешь раньше – еще и бабла подкинем. Хорошего бабла, тебе столько не заработать. Но если Игоря мы не увидим, то на Первомай устроим небольшую вечеринку с участием твоей девушки. Может быть, даже и с твоим участием. Но только в качестве почетного зрителя. Затейники и без тебя найдутся. Усек?

Я сжал зубы так, что даже челюсти заболели. Вот это я попал! Так меня еще никто не ловил. И ведь надо же, как они быстро додумались, каким именно образом меня можно держать на привязи… На кукане, если быть точным. До конца года. Когда там последний пожар должен случиться? Двадцать первого ноября, кажется. Сожгут они с неведомыми мне целями еще один дом, а после этого вытащат кукан, и кинут меня на сковородку. Каким бы я ни был болваном, но полагать, что меня после этого отпустят на все четыре стороны – это уже верх наивности или идиотизма. Пристукнут, и все дела. И Марина… С ней-то что будет?

Ничего хорошего, – противно проскрежетал внутренний голос. – Может быть, ее действительно не убьют до ноября-декабря. Может быть, с ней даже ничего гадкого не сделают (уже наивно, да?) Но, что ее оставят в живых и тем более отпустят на свободу после нескольких месяцев под замком – в это поверить было трудно. Почти невозможно.

– Но ты не ссы, – улыбнулся Леха. – Таганцева, я думаю, мы сами найдем. И я тебе сразу же скажу об этом. Будешь с нами заодно – ничего плохого не случится. Попрешь буром – я тебе все сказал. Но и еще одно: если с ментами вдруг какая беседа у тебя будет – звони сразу. А то я переживать буду… В общем, давай, не грузись и вытряхивайся. Да, пушку лучше выброси. Она уже никому не пригодится, а если тебя с ней заметут, будут лишние проблемы. Которые никому не нужны… Ну, все, пошел, пошел… Мне ехать пора.

Словно во сне, я взялся за ручку двери и вылез из «Жигулей». Но, едва Леха запустил двигатель, как я пробудился. Постучал по капоту и открыл дверь.

– Че? – спросили меня.

– Деньги нужны, – сказал я.

– А ведь правильно, – произнес Леха, снова превратившись в «менеджера». – Ценю деловой подход. Садись.

Я опять сел на сиденье, думая, как хорошо было бы шарахнуть этого типа рукояткой пистолета по башке. И еще раз, и еще… Пока мозги не потекут.

– А про это даже не думай, – словно прочитав мои мысли, сказал Леха. – Я тебе ничего не скажу, а моя шкура будет стоить твоей подруге больших неудобств… Вот, возьми. Полштуки тебе для начала хватит, я думаю, – сказал он, протягивая мне доллары. – А теперь – вали. Жду звонка.

* * *

Прежде чем что-то предпринимать, я решил избавиться от пистолета. Пусть он выведен из строя, но все равно не будет никакого удовольствия, если у меня его найдет полиция. Поначалу решил бросить «китаезу» в Москву-реку, но потом завернул в полиэтиленовый пакет и закопал недалеко от того места, где состоялась «стрелка» с Лехой. Номер пистолета на всякий случай решил записать. По дороге в Печатники заглянул в магазин, где торговали бывшей в употреблении техникой, и приобрел на часть полученных от Лехи долларов недорогой портативный компьютер. Подумав, решил купить сумку, специально обученную носить ноутбуки, которая была очень похожей на сумку Веслова. «Бук» мне все равно был нужен, а вот и повод подвернулся, чтобы его приобрести. Конечно, он отличался от весловского так же, как моя «Гранада» от «Бентли», но, как говорили немцы в сороковые годы, каждому свое.

Затем я направился в офис. В голове не было ни одной светлой мысли, я на самом деле не знал, что делать. Предполагал только, что действительно есть смысл удалить из рабочего компьютера «лишнюю» информацию… Да и из телефона – тоже.

Я стер файлы из памяти мобильника, сразу же, как только припарковался на Полбина. Но не успел подойти к зданию, где располагался наш офис, как рядом со мной остановился полицейский «Форд». Быстро вышедший из него Валентин Кривцов не терпящим возражений тоном порекомендовал мне подойти, сесть в машину и отправиться на прогулку до окружного управления. На мои вопросы типа «а в чем, собственно…» ответа я не получил. Кривцов больше не походил на офицера из кино. Он выглядел как тот, кем он в сущности и являлся – ментом, собирающимся вытрясти из вас тщательно скрываемые сведения.

Меня действительно ждал неприятный сюрприз – в убойном отделе, где пришлось мариноваться еще почти час, пока старший оперуполномоченный не освободился, мне потом сказали, что я утаил важную информацию, а посему меня будут сейчас всячески репрессировать.

– Какую информацию?

Старший опер, капитан Головчук, видом и говором типичный запорожец (не тот, который автомобиль, а настоящий), охотно разъяснил:

– Девятого апреля, около половины восьмого утра, вас видели входящим в подъезд дома, где проживал Сергей Александрович Веслов, убитый несколькими часами раньше. Вас опознала гражданка Эльвира Сундукян из сто девяносто девятой квартиры.

– Ни с какой гражданкой Сундукян я не знаком…

– Я в этом почти не сомневаюсь. Дело в том, что наши сотрудники предъявили ваше фото практически всем жильцам подъезда, и эта гражданка уверенно сказала, что видела вас в то утро… Александр Дмитриевич, какого черта вы запираетесь? Вас же не в убийстве подозревают! Хотя, если подумать, вы бы были очень удобным подозреваемым. Ведь накануне вечером вы были в квартире Веслова почти в то же самое время, когда его убили.

– Стало быть, меня хотя бы не подозревают в этом?

Головчук пошевелил усами.

– Пока есть мнение, что надо искать настоящих исполнителей.

Намек был более чем понятен.

– Тогда в чем моя вина?

– В том, что вы утаиваете от следствия важные факты.

– Какие факты?

– Факты, которые могут помочь раскрытию преступления… Только не надо сейчас переспрашивать «какого преступления». Вы отлично все понимаете.

К сожалению, я действительно все понимал. Потому решил «сознаться».

– Ладно. Накануне я договорился с Весловым, что сделаю его заказ неофициально. То есть, без участия нашего офиса, как частное лицо. Помимо кассы. Он дал мне жесткий диск. Жесткий диск – это…

– Мне известно, что это такое. Кстати, от какого компьютера было устройство?

Я начал было улыбаться, как улыбается компьютерный специалист при разговоре с компьютерным дилетантом, но капитан Головчук снова меня удивил:

– Я имею в виду, был ли это жесткий диск от ноутбука, или от обычного настольного компьютера, размером три с половиной дюйма? Какой фирмы, какой объем?

– От обычного, – сказал я. – Производство «Самсунг», объем… Минуту, у меня где-то записано…

– Это уже не существенно… Что вы с ним должны были сделать?

– Попробовать отремонтировать пусть даже в домашних условиях. Я мог бы это сделать. И если удастся восстановить, я должен был привезти его утром в половине восьмого на Байкальскую. Если не удастся, я отдал бы его Таганцеву.

– И вы повезли диск на Байкальскую?

– Да.

– В квартиру не входили?

– Ни в коем случае. Дверь, кажется, была заперта, на звонки никто не отвечал… Я развернулся и ушел – мало ли что.

Капитан покачал головой.

– И почему вы это не сказали старшему лейтенанту Кривцову?

Наступила моя очередь идти в контратаку:

– Ваш сотрудник с ходу задал мне вопрос: где я был в момент убийства Веслова. Знаете, если бы я даже действительно его убил, на такую дешевку я бы не клюнул. А так мне сразу стало ясно, что клиент мертв, и лучше рассказывать только то, что мне никак не может повредить…

Не знаю, было ли выражение злости, промелькнувшее на лице Головчука, реакцией на действия Кривцова, но я почему-то понадеялся, что старлею сегодня влетит по первое число.

– Что было записано на жестком диске?

– Ничего. Мне удалось восстановить электронику, но информация оказалась безвозвратно утраченной…

– Безвозвратно утраченной?.. А вот такой интересный момент: в квартире Веслова мы не обнаружили настольного компьютера. По некоторым данным, его там вообще не было. Зато известно, что покойный не расставался с ноутбуком… – Капитан покосился на сумку с моим только что приобретенным аппаратом. – Которого в квартире тоже не оказалось.

Я как мог равнодушнее пожал плечами.

– «Самсунг» он мог принести с работы. Или взял у знакомых. Насчет того, что было у Веслова в квартире, чего не было, мне не известно.

– Допустим. Позвольте взглянуть на ваш аппарат.

– Нет проблем.

Я поднял сумку и вынул оттуда ноутбук, включил его. Капитан некоторое время изучал фоновый рисунок с голой бабой, потом пощелкал потертыми клавишами. Затем, наверное, решил, что важного чиновника из мэрии вряд ли мог удовлетворить подобный отстой, и вернул ноутбук мне.

– Сегодня к вам приедут, – сказал капитан, – будем оформлять изъятие.

– Да вы шутите… Мне этот ноутбук здорово нужен.

– Я не про него, – махнул рукой опер. – Жесткий диск заберем. Тот, который вам Веслов отдал.

– Ну что ж, это пожалуйста. Если меня на месте не будет, он лежит в верхнем ящике моего стола. В комнате будет Константин Лошаков, он покажет, где мое место.

Где может быть Игорь Таганцев? – спросил Головчук.

– Я бы сам хотел это знать, – искренне сказал я.

– Я знаю, что вы уже проезжали по адресам, где он мог проживать. Чем это вызвано? Вы друзья?

– Вообще-то мне директор поручил съездить лично. Нас всего двое, кто сейчас на выезд работает. Да и дел хватает.

– Понятно. Значит так, Александр Дмитриевич… Вот здесь, будьте добры, подпишите.

– Что это?

– Что вы обязуетесь не покидать Москву, пока мы не сочтем нужным вам это разрешить, – деликатно сказал Головчук.

 

Глава пятая

После того, как мне запретили уезжать из Москвы и бандиты, и менты, увольняться уже казалось делом несколько преждевременным. Проще было договориться с Мойшей на предмет того, что я ему за полцены какое-то время буду налаживать компьютеры в офисе (всего-то пять штук, и все достаточно надежные), а он мне будет подмахивать наряды, не обращая внимания на дни и часы. Шнейдеман не был бы самим собой, откажись он от такого сервиса.

С Фоминым, конечно, проблем не избежать: у него остался один выездной инженер, да и тот почему-то работает с одним и тем же заказчиком. Тут придется действовать по обстоятельствам. Позвонив биг-боссу, я сказал, что приеду чуть позже, потому что с утра меня опять перехватила полиция (уважительный документ есть), а сейчас я якобы кручусь у Шнейдемана. Фомин пророкотал, что он все понял, и отключился.

Задача у меня усложнилась. Хотя, казалось бы, сложнее, чем я еще недавно предполагал, быть просто не может. Самостоятельно найти убийц Веслова, чтобы не попасть под следствие – какие пустяки, право… Сейчас мне нужно было думать о своей шкуре и, самое главное, о том, как выручить из беды Марину. К сожалению, ничего придумать я по-прежнему не мог, но ведь и сидеть сложа руки никак нельзя. По крайней мере, Игоря уже можно попробовать отыскать. Чем я, кстати, начал заниматься еще до того, как мне поставили чудовищные условия.

Я набрал номер Лехи.

– Че? – спросил он невежливо.

– Имею сообщить, я только что помимо своей воли побывал в убойном отделе, – нудным голосом произнес я.

– Так. И что? – Леха, похоже, немного напрягся.

– Ничего особенного. По крайней мере, наши интересы совпадают. Я сейчас под подпиской о невыезде.

– А. Ну это нормально. Больше ничего?

– Вопрос. Есть у меня на примете частный сыщик, надежный мужик, лишних вопросов не задает. Если ему…

– Отказать, – резко сказал Леха. – У нас есть сыскари.

– Ясно. Тогда у меня все.

– Ладно. – И он отключил связь.

* * *

Аркадий Ильич рвал и метал. Что значит «исчез»? Куда? Зачем? И как он смел, вообще, так подставить работодателя?! Все, Таганцев завтра же будет уволен за три прогула подряд, так и передай ему, когда увидишь… Что?! Опять ты про отпуск? Работать иди!

Я вылетел из кабинета шефа как пробка. Рык Фомина преследовал меня до тех пор, пока я не покинул приемную. Действительно, черт меня дернул опять заикнуться про отпуск! Но если я за свой счет буду заниматься Шнейдеманом, Лехины доллары закончатся быстрее, чем я найду Игоря… А ну как я его вообще не найду?

Но этот вариант я запретил себе рассматривать. К тому же действительно пора работать. Сказав Косте, что опять поехал к Моисею Львовичу, который для меня уже окончательно стал просто Мойшей, я сел в машину и отправился жечь бензин.

«Гранада» сегодня летела по улицам словно ласточка. Двигатель работал ровно, нигде ничего не гремело, не стучало. Не помню, когда последний раз было то же самое.

Первый адрес оказался по улице Тольятти, во времена ее застройки, очевидно, носившей совсем другое имя. Красивые места в столице имеются, надо сказать… Под колесами булыжная мостовая, по обе стороны которой усаженные черемухой и сиренью палисадники. Чуть позже тут просто загляденье будет… Конечно, старые домики подгуляли: хоть и с резными наличниками, да с деревянными петухами, а видно, что топорной работы. Хотя, стоп! А вот это уже явно мастера строили! Дом номер двадцать четыре отличался от своих соседей как царь от холопов: здесь и бревна второго этажа были одно к одному, словно выточенные на гигантском токарном станке; и резьба по дереву действительно выглядела произведением искусства; и даже черепица казалась выложенной куда кропотливее, чем на соседних крышах. Дом был жилым: в форточку первого этажа, уже ушедшего в землю до подоконников, кто-то высунул дымящуюся сигарету; из окна второго с улыбкой глядела наружу симпатичная девчонка лет шестнадцати; по палисаднику крался толстый полосатый кот, осторожно ступая по мерзлой прошлогодней траве мохнатыми лапами в белых «носочках».

На уровне подоконника второго этажа висела довольно больших размеров табличка с крупными буквами: «Памятник зодчества XIX века охраняется государством».

Ясно. Можно ехать дальше.

Следующий дом я увидел в Сметанинском переулке. Дом номер три. А всего в этом переулке было семь домов; он смыкался с довольно мрачными улицами, застроенными, наверное, в шестидесятые годы. Сметанинский же был существенно старше – тут, наверное, в давние времена селились купцы. За мощными чугунными ограждениями вдоль тротуаров стояли такие дома, что даже неспециалисту ясно: состояние, близкое к аварийному. Перекошенные оконные переплеты, прогнувшиеся крыши… Только третий дом, опять-таки жилой, казался построенным на века. Немного вычурный, с башенками, прикрытыми остроконечными колпаками, он вызывал ассоциации не то с «Волшебником Изумрудного города», не то с фильмами Александра Роу. Занятный домик… И тоже охраняемый как памятник.

Трехэтажное офисное здание с цифрой «54», что на улице Моторной, тоже было необычным, даже для Москвы. Если строителям католических соборов Западной Европы дать древесину и техническое задание на доходный дом, который бы выглядел как костел где-нибудь в средневековой Германии, то получилось бы примерно то, что я увидел в момент свой очередной остановки. Если вы еще не поняли, что перед вами памятник архитектуры, табличка на фасаде отметала все сомнения в этом. Больше в окрестностях Моторной смотреть было не на что. Штрафная стоянка на пустыре, полузаброшенный автодром, и уже опустевшие трущобы.

…Последним из восьми изученных мною домов оказался тот, где жил клиент нашей фирмы. Старокаменный переулок, откуда рукой подать до Арбата, тоже казался не слишком презентабельным. И лишь номер четыре выглядел музеем. Сходство было тем более полным, что по обеим сторонам подъезда стояли два мраморных льва, а балконы второго этажа подпирали атланты. Здание, конечно, было старым, но скульптуры выглядели весьма свежими. Хотя это и был не музей, а жилой дом.

Настроение у меня испортилось окончательно, хотя, казалось бы, куда уж еще хуже. Мне совсем не нравилось, что в столице завелись геростраты, задумавшие уничтожить едва ли не последнее, что еще осталось от старой Москвы. При этом они подходили к делу вдумчиво, целенаправленно, и убирая с пути тех, кто пытался помешать их маниакальному плану. А может, даже и не пытался помешать, а просто излишне много знал о нем. Как Веслов, наверное. Или Таганцев. А вот теперь и я.

Что мы имеем? Из восьми домов все – памятники архитектуры. Все в пределах Третьего транспортного. Шесть зданий жилых, два офисных. Из двух уже сгоревших домов оба были жилыми. Были ли они охраняемыми? Наверняка да. Но можно попробовать уточнить. Вдруг это окажется важным.

Так, а куда теперь ехать? По Варшавке, в Бирюлево? Рано. И, честно говоря, страшно туда ехать. Но хуже всего будет, если я притащусь к Лазаревым раньше, чем они убедятся в том, что их дочь пропала. День-другой надо повременить, все равно я пока ничего сделать не могу… «Пока», значит?.. Ладно, не будем об этом.

По Ленинке, в Теплый Стан? Рано. Сегодня, конечно, надо будет побывать дома. Выпить… Может быть.

Но сейчас было бы неплохо снова посетить Нижегородскую. Там, возможно, удастся хоть что-нибудь узнать. Как зовут бывшую жену Игоря? Лида? Люда? Лика? Позвонить бы сначала, конечно, а то опять впустую сгоняю.

Я набрался наглости и позвонил Фомину. Сказал, что есть небольшой шанс отыскать Таганцева, если только Аркадий Ильич даст задание Инне найти личную карточку сотрудника и выслать мне на мобилу данные его жены, хотя бы и бывшей. Насколько я помню, Игорь устраивался на работу в «Норденшельд» еще будучи женатым. Шеф внял, и велел перезвонить минут через десять для подтверждения. Что я и сделал.

Бывшую супругу Игоря звали Лада. В девичестве она носила фамилию Шанежкина. Лада Евдокимовна Шанежкина. Думаю, она такая единственная.

Ноутбук, кстати, пригодился. Я включил его, быстренько скатал с флешки, прихваченной с работы, новую базу МГТС, и сделал поиск по фамилии Шанежкина. Фамилии такие были, но на Нижегородской – ни одной. Может быть, городского телефона у них попросту нет? Странно, конечно, но всякое же бывает в этой жизни.

* * *

Домофон, как и прежде, не отвечал. Я посмотрел на часы (было около семи), уселся на деревянную лавочку у подъезда и, закурив, решил дождаться, когда появятся жильцы двадцать первой квартиры. А может, удастся и Игоря высмотреть, чем черт не шутит… Вот только если я его действительно найду, как тогда быть? Ловить и упаковывать в багажник? Дядя он крепкий. Не пьет, вроде бы не курит, спортом в студенчестве занимался. Звонить Лехе?.. Тоже как-то гадко. Все-таки Игорь хороший мужик… Но если я не сдам Игоря бандитам, после вечеринки на первое мая жить мне на этом свете будет очень кисло. Про Марину и говорить нечего. Словом, выбор очевиден… Я снова глянул на часы, выбросил окурок в урну и приготовился к длительному и нудному занятию.

Тяжел хлеб сыщика, ничего не скажешь… Поскольку я был дилетантом в подобных делах, то не придумал ничего лучшего, чем спрашивать у каждой подходившей к подъезду и по возрасту женщины: «Здравствуйте, вы Лада?» Две из них молча посмотрели на меня как на придурка. Одна, типа остроумная, сказала: «Нет, я – Тойота». Еще одна решила, что я клеюсь, и с удовольствием поддержала, как ей подумалось, игру; а поняв, что мне не до нее, обозвала меня маньяком.

Через полтора часа я дождался. Молодая женщина остановилась, сделала удивленное выражение на лице, и произнесла звучным, хорошо поставленным голосом: «Да, это я. А вы кто будете?»

Что ж, на симпатичной девушке женился когда-то мой коллега. Она и сейчас выглядела хоть куда. Высокая брюнетка лет двадцати шести с хорошими формами, может быть, излишне мягкими. Открытое лицо с большими глазами и чувственными губами. Одета неброско и недорого, но со вкусом. Наверное, с работы возвращается. Сидит, возможно, в офисе среди таких же, как она, менеджеров и вещает по телефону: «наша компания хотела бы вам предложить…»

– Лада Евдокимовна? – решил я уточнить, не спеша поднявшись со скамейки.

– Да, все правильно.

– Меня зовут Александр Жариков, – сказал я, изобразив добрую улыбку. – Из сервис-центра «Норденшельд»… Игорь о вас рассказывал. Ошибиться трудно – вы прекрасно выглядите. Даже лучше, чем я мог предполагать с его слов.

Лада тоже улыбнулась. Это уже хорошо. Но даже такому дилетанту, как я, было ясно: улыбнулась она дежурно. И, похоже, фальшиво.

– И что вы хотите?

– Для начала сообщить, что мне поручено передать Игорю деньги. Он очень странно ушел с работы, но, поскольку переработок у него в последнее время было много, расчет он получил большой.

Лада задумалась, потом осторожно сказала:

– А вы не пробовали ему позвонить? Телефон знаете?

Я назвал номер. На всякий случай назвал фамилию нашего биг-босса. И, видя, что Лада по-прежнему находится в раздумьях, рискнул предложить:

– Послушайте, Лада… Можно, я буду вас так называть?.. Разрешите пригласить вас на мороженое? Где-нибудь в ближайшем кафе с нормальной обстановкой. Прямо сейчас. А то возле подъезда как-то не очень уютно беседовать.

– А пошли, – согласилась женщина. – Только если вы меня потом до дома проводите. До подъезда, если точнее.

– Конечно, – согласился я. У меня и в мыслях не было ни с того ни с сего затевать роман с бывшей женой сослуживца. – Я на машине. Назовите любое место.

– Идемте, – сказала Лада.

Я вспомнил про Марину – аж сердце защемило. Вот примерно так, с грустью подумал я, и украли ее. Она действительно излишне доверчива, и для нее не пришлось бы ничего заковыристого придумывать. Сказали, наверное, что с родителями плохо, она и сама в машину прыгнула… А Лада, видно, сама рассчитывает что-то от меня узнать. Странно, что и она такая же неосторожная… Э, нет. Она-то как раз технику безопасности изучала.

Прежде чем сесть в салон, женщина кому-то позвонила и громко, чтобы я слышал, назвала номер и марку моей машины, сказав, что ужинает в кафе «Бармалей». Туда мы и поехали – оно находилось через квартал. И оказалось чуть ли не детским кафе-мороженым: крепче сухого вина тут ничего не подавали, курить не разрешали, зато почти на каждом столике стояли креманки с разноцветными холодными шариками. Девушки поедали мороженое с чувственным наслаждением, их спутники – с видимым отвращением. Учитывая, что тут оказались поистине бармалеевские цены, парней можно было понять.

Мороженое я, как ни странно, люблю (но не больше чем коньяк, естественно). Поэтому заказал нам по большой порции фирменного коньячного пломбира и по чашке капуччино. Для первого свидания более чем достаточно. Тем более что говорить нам предстояло не о своих чувствах, а о третьем лице.

– Если вы хотите передать деньги Игорю, я вряд ли чем-то смогу помочь, – произнесла Лада. – Мы уже два месяца как развелись, детей у нас нет, и меня сейчас не интересуют его доходы.

– На работе Игоря не видели числа с девятого, – сказал я. – Шеф его уволил за прогулы. Может быть, вам эти деньги и не нужны, но компания на них тоже не претендует. Игорь отработал их честно, может быть, я могу их вам передать по доверенности? Скажите Игорю, пусть напишет, если он по какой-то причине не хочет приходить в офис.

– Да я бы сказала, – флегматично произнесла женщина. – Но дело в том, что и я не видела Игоря примерно с того же времени. Последний раз он приходил ночевать седьмого.

– Он не сказал, куда перебрался?

– Нет. Игорь одно время говорил, что уже почти нашел где-то комнату. Причем даже в собственность. Я в это не особенно поверила, учитывая нынешние цены, даже с учетом очередной волны кризиса, думаю, он просто решил прихвастнуть… Вы ничего об этом не слышали?

– Нет, – сказал я честно. – Он собирался снимать. Я тоже не думаю, что у него были деньги на покупку. Если только кредит?.. Тогда тем более странно, что он бросил работу.

– У него были неприятности? – вдруг спросила Лада.

– У кого их не бывает…

– Нет, я серьезно. Где-то с конца марта Игорь сильно загруженный стал. Во сне часто ругался. Кстати, с того момента он и про комнату перестал упоминать, хотя до этого был очень доволен, что ему будет куда перебраться.

– С конца марта?

– Да, где-то так. Дома у нас была очень напряженная ситуация. С одной стороны, мы были вынуждены жить втроем в одной квартире, несмотря на развод, с другой… Ну, я же не могла просто взять и выбросить вещи Игоря в подъезд. Мы же по-человечески решили все сделать… Тем более, он чуть ли не каждый день обещал в ближайшее время съехать.

– Но в конце концов он съехал, и не сказал куда. Получается так?

– Да. Как будто просто не выдержал и сбежал. Даже вещи не все забрал. Правда, у него и было их всего ничего.

– Но не к родителям?

– Не думаю. Там уже почти нет никаких отношений. Я-то знаю его предков. Они фактически выжили его из дома. Понятно, что у них в квартире и без Игоря не продохнуть, но некоторых вещей я просто не понимаю.

Мы замолчали. Я теперь был уверен, что Игорь либо сбежал в панике, либо с ним что-то случилось. Коньячное мороженое казалось совершенно безвкусным.

– Саша, можно вас спросить?

– Конечно.

– Вы точно ничего не знаете? По-моему, там какой-то криминал.

Вот даже как…

– Не уверен…

– У меня повестка на завтра. В отдел по особо важным.

– А, они со мной уже беседовали, – сказал я небрежно. – У нашей фирмы был клиент, которого мы с Игорем оба обслуживали. То ли его убили, то ли он сам убился… Важная шишка, потому, видно, всех и тягают по этому делу. Тут мне больше трястись надо – я его видел позже, чем Игорь.

– И еще. Сегодня утром ко мне подошел очень неприятный парень… То есть, выглядел он ничего, только манеры мне его не понравились. И он тоже спрашивал, где Игорь. Высокий такой, длинноносый… В черном плаще, при галстуке, в кепке демисезонной. Вы его знаете?

Леха!

– Я такого не знаю, – соврал я. – Но он точно не с нашей работы… А вы кем работаете, если не секрет?

– Диспетчером на железной дороге, – просто сказала Лада.

– Да, Игорь, кажется, говорил, но я что-то запамятовал…

– Боюсь, что когда Игорь начал искать жилье, намудрил чего-то, – перебила меня Лада. – А потом или на деньги попал, или его кинули.

– Гм, – сказал я неопределенно. Ничего невозможного в этой ситуации не было. Ничего хорошего, естественно, тоже.

– То есть, про такие вещи он на работе не рассказывал?

– В том-то и дело, что нет… А вы ему что ответили? Этому, в плаще.

– Ему-то я ничего не сказала. Говорю же, не понравился он мне. Я объяснила, что Игоря знать вообще не хочу, что мы давно в разводе, и пусть он ищет его где-нибудь в другом месте… Кстати, он тоже деньги предлагал. Только лично мне. Если я скажу, где находится Игорь. Я сделала вид, что очень хотела бы подзаработать, но это невозможно. Тогда он наконец отстал.

– Так вы, значит, действительно, не знаете, где он? – риторически спросил я. – А что насчет «другого места»? Извиняюсь за нескромный вопрос, у него есть женщина, да?

Лада скорчила едва заметную гримаску.

– Ничего не знаю, – сказала она. – И насчет того, есть ли кто у него, не слышала.

Было видно однако, что на эту тему ей говорить не хотелось. Кажется, без женщины на самом деле не обошлось. Вот только где бы ее отыскать? Вполне ведь возможно, что Таганцев как раз и скрывается именно у новой пассии.

– Кстати, никаких имен и адресов я на самом деле не знаю, – продолжила женщина. – Игорь говорил, что иногда проводит ночи, работая у заказчиков. Хотя я даже и не спрашивала… Кстати, это действительно бывает?

– Сколько угодно, – сказал я честно. – Еще один деликатный вопрос тогда… Выходит, что вы развелись не из-за того, что у Игоря кто-то появился на стороне?

Лада как раз допила кофе и поставила чашку на блюдце.

– Спасибо за мороженое, Саша. – Она дежурно улыбнулась. – Очень рада была познакомиться.

Все ясно: а теперь извольте заткнуться и доставить меня домой.

– Не за что, – сказал я, улыбаясь таким же образом. – Мне тоже приятно было побеседовать.

* * *

Эдик уже слегка поддал, но обычной веселости после принятия на грудь в его поведении я не заметил.

– Ну что? – спросил он меня. – Уволился?

– Нет, – сказал я. – Меня вызвали в уголовку и взяли подписку о невыезде. Так что остаюсь в Москве.

– По этому поводу стоит выпить, – заявил Эдик. – Мне денежку на карту кинули. Пошли, я угощаю.

Значит, мне сегодня опять суждено заложить за воротник. Ничего, это и к лучшему – отвлечет от нехороших мыслей.

Мы врезали по рюмочке под жареную картошку. Пошло неплохо. Пришлось повторить.

– Знаешь что, – сказал Эдик, отвлекаясь на перекур. – Думай про меня что хочешь, но я бы советовал тебе бросить самодеятельность. Не знаю уж в какое дело ты там влез, но если это связано с намеренными поджогами, да еще с жертвами, то это значит, что ты столкнулся с крутыми ребятами. С очень крутыми. Не с простыми уголовниками.

– Так я понимаю…

– Ничего ты не понимаешь… Я сам сталкивался с такими. По глупости влез в перегон краденых тачек из Германии. Даже не по глупости, меня к этому делу брат пристроил. Ну и перешли дорогу сети автосалонов.

– Так что – в салонах тоже угнанные авто попадаются?

– А как же? В некоторых – сколько угодно. Фриц или чех только прикатил домой на «нулевой» машине, а на нее уже заказ в Москве есть… Или в Грозном. Да хоть где, даже в Сибири. Тем же вечером фрица по башке, а тачку – через польскую границу, где все схвачено. Потом перебивают номера, новые документы ляпают. Все на потоке. Время одиночек прошло. Брат этого не понял, и его…

Эдик угрюмо замолчал, закурив новую сигарету.

– Я даже не знаю, где он остался, – продолжил он. – Догадываюсь только, что в Польше. Из Германии-то он выехал, а вот домой не вернулся. Но не поляки его грохнули, а наши. Это точно – они предупреждали… Так что пусть твой диск у меня лежит. Но ты все-таки лучше выходи из игры, если еще есть возможность. Не нам, знаешь ли, в такое играть.

… Диск я все же забрал у Эдика. На время. Чтобы слить с него «клон» системы, установленной у Веслова. Работенка была не из простых, учитывая существенную разницу в технических характеристиках наших ноутбуков, но я за полчаса справился.

* * *

В моем рабочем компьютере кто-то обстоятельно поковырялся. Была удалена часть программ, в числе прочих и та, с помощью которой я иногда в перерывах между выездами глядел, с кем и о чем треплется по «аське» женская половина нашей конторы. Кроме того, были отключены все гнезда, куда можно было бы воткнуть какое-нибудь устройство для переноса данных.

– Костя, это никак Влад Цепеш в компах шуровал? – спросил я.

– Точно, – сказал Лошаков недовольно. – Совсем параноик стал. Вчера, после того, как менты у тебя из ящика чей-то «винт» изъяли, он поотрубал все порты и начал удаленно копировать куда-то к себе информацию с наших машинок. Сеть вообще еле шевелится теперь, базы по десять минут открываются.

– Озверел наш вампир, – печально поддакнула Алиса. – Вчера закрыл доступ к «живому журналу». Из дома, говорит, будете теперь дневники вести, в блоги писать…

Нашего системного администратора прозвали в честь графа Дракулы неслучайно. Во-первых, его действительно звали Владом. Во-вторых, он был болезненно худ и бледен, а также клыкаст. В-третьих, все время сидел в полумраке серверной за плотными шторами. И самое страшное – не пил пива. Если верить байкам, все системщики питаются исключительно пенным напитком из ячменя, но наш Цепеш, как говорили злые языки, предпочитает употреблять кровь пользователей.

С другой стороны, Влад был вполне безобиден. И полагал, что кровопийца – вовсе не он, а большинство офисных пользователей, которых он за глаза называл «юзверями». Однако если его не злить и не донимать просьбами, не относящимися непосредственно к работе, мог оказаться белым и пушистым, как его фамилия – Зайченко. Надеясь, что застану сисадмина именно таким, я направился в серверную.

– Привет, Влад, – поздоровался я, заглянув в дверь.

– А, еще один хацкер , – осклабился Цепеш. – Здорово, заходи.

– Почему это я – хацкер?

– Сам уже догадался, наверное? Я ведь по-человечески просил: прекрати лазить по сетке. Понимаю, что ты из продвинутых, но сейчас ведь ты занимаешься другими делами…

– Согласен, – покаянно заговорил я. – Но я и прекратил…

– А программу чего тогда не снес?.. Ну ладно, больше не устанавливай ничего подобного. Я еще ни разу не писал докладных биг-боссу, и с тебя не хотел бы начинать. Договорились?

– Договорились, Влад… И еще просьба: Ты сейчас тянешь документы с моего компа на резервное копирование. Нельзя попросить, чтобы я кое-что у себя уничтожил, а ты потом сделаешь копию заново?

Влад поморщился, от чего стал на самом деле похож на вампира.

– Завтра, – сказал он неохотно. – Что там у тебя? Порнуха, наверное?

– Она самая, – я тоже сделал неохотную интонацию. Во всяком случае, весловские девки в мой компьютер успели перекочевать. Вместе с опасными документами.

– Ладно, – произнес Зайченко с легкой усмешкой. На упыря от этого он не стал меньше походить. – Договорились…

Тут я что-то начал соображать.

– Послушай, а кто еще у нас лазит по сетке?

– Кроме меня, только ты пытался.

– Но ты же говорил, что еще кто-то хакерствует!

– Когда?

– Да как только я к тебе зашел! Ты же сам сказал про меня: «еще один хакер»… Хацкер. А кто тогда другой?

– А! Так это твой коллега Таганцев, – сказал Зайченко. – Тоже гусь еще тот… Я уж хотел было ему по рукам дать, да он с тех пор на работе не появляется…

– Подожди-подожди… Слушай, Влад, это очень важно. Чью машинку он взломать пытался? Мою?

– Нет. Полез наружу. Конечно, он некоторые приемы неплохо знает, но следы заметать не умеет. Если на той стороне системщик или хотя бы пользователь умный оказался, Таганцева за руку могли запросто поймать. И у нашей конторы были бы неприятности.

– Когда он это делал?

– Сейчас журнал гляну… – Влад уставился на экран монитора, заколотил по клавишам. – Так, вот оно… Ага. Восьмое апреля, пятнадцать-двенадцать.

– Распечатку можно?

Я удостоился молчаливого вампирского взгляда.

– Ну ты ж пиво не пьешь…

– Пиво – нет, – подтвердил Дракула. – Конфеты люблю. Бабаевские, с ликером. Маленькой коробки хватит.

Ну не вурдалак ли он после этого?!

 

Глава шестая

Пока я бегал в магазин за конфетами, мне позвонили. Вообще-то, звонили не мне, а Таганцеву. Костя сообщил, что Таганцев, скорее всего, работать в «Норденшельде» больше не будет, а отвечая на вопрос, кто будет тогда заниматься техникой, посоветовал обратиться к инженеру Жарикову.

– Кто это был? – спросил я.

– Не изволили представиться…

И номер телефонный не оставили. Ладно, посидим на месте, Шнейдеман подождет, все равно я пока не знаю, что делать дальше… Впрочем, нет. Теперь знаю.

Я обменял коробку ликерных на распечатку, зафиксировавшую взлом, достал из сумки свой ноутбук и понял, что деньги потрачены не зря. Поскольку, если верить расшифровке каббалистических символов с распечатки и записям, которую автоматически вела система у Веслова, именно Таганцев со своего рабочего места совершил взлом этого ноутбука, после чего любой неспециалист просто обязан был забиться в панике и начать взывать о помощи. Произошло это действительно восьмого апреля в двенадцать минут четвертого, когда ноутбук был где-то подключен к беспроводной сети. Именно в тот день, несколькими часами позже, я познакомился с Весловым, тогда еще находившимся в добром здравии.

Теперь я знал больше, чем бандиты и опера. И видит бог, не собирался делиться информацией ни с теми, ни с другими. Только как бы мне на практике воспользоваться этим знанием?

Пока я напряженно размышлял, в офис снова позвонили. Костя перевел звонок на мой аппарат, и я снял трубку:

– Слушаю, Жариков.

– Здравствуйте, – раздался в трубке густой бас. – Вас беспокоит Владимир Зарецкий, ваш постоянный клиент.

– Очень приятно. Слушаю вас.

– Со мной работал ваш коллега Игорь… Такая жалость, что он уволился… Нельзя ли сегодня пригласить вас ко мне в мастерскую? Что-то компьютер совсем с ума сошел…

– Конечно, можно. Вы оставляли адрес Игорю?

Адрес этот я теперь знал наизусть, как и остальные девять. Зарецкий назвал мне свои координаты, и только после этого у меня на экране открылась база (сеть действительно «тормозила» ужасно). Мы договорились, что я приеду к двенадцати дня.

* * *

Владимир Зарецкий оказался небольшого роста лохматым бородачом лет пятидесяти. Его буйная черная шевелюра начинала заметно седеть, а полосатая тельняшка под накинутым сатиновым халатом туго обтягивала начальнический живот. Пожатие большой сухой ладони «коренного москвича», как он сам отрекомендовался, было крепким. Зарецкий занимал не только шестую квартиру в доме со скульптурами, но и седьмую, которую ему помогли присоединить после того, как он подписал контракт еще с прошлой администрацией Кремля на изваяние некоторых ее членов.

О последнем факте я узнал, естественно, не сразу, а лишь после снятия порчи с довольно мощного компьютера, стоящего в комнате, уставленной статуэтками самых разных форм и калибров, а также увешанной гравюрами, эстампами и прочими офортами. За чашкой кофе Зарецкий охотно поведал мне о своих успехах в малых и средних формах скульптуры. «Львов и атлантов, – с усмешкой говорил он, – легче было изваять, чем получить разрешение на их установку снаружи дома. Хорошо, соседи поддержали. Даже не ожидал – они раньше все больше ругались на шум, да сплетничали про то, как мне вторую квартиру удалось примкнуть».

Я не люблю хвастунов. Но творческие люди – каста отдельная, у меня они обычно не вызывают раздражения. Мне приходилось плотно общаться и с музыкантами, и с художниками, и я давно понял, что многие креативные личности просто обязаны «пиарить» себя при всяком удобном случае. Зарецкий был одним из таких. Как я понял из его слов, этому чудаку просто повезло в жизни: во времена перестройки он ваял советских политиков в необычных ситуациях (к примеру, Андропова с шашкой на коне, или Хрущева в треуголке за штурвалом парусника), а потом получил массу заказов из-за границы на подобные вещи. Вот и заработал на квартиру в центре Москвы (правда, в те годы и цены были на порядок ниже).

– Игорь-то почему уволился? – спросил меня скульптор, когда мы выпили кофе и перешли к сигарам. – Хороший парень, и руки золотые.

– Я точно не знаю… Возможно, что-то получше нашел.

Буду я еще объяснять всем подряд, при каких обстоятельствах испарился инженер Таганцев!

– Переманили, наверное, – Зарецкий понимающе покачал лохматой гривой.

– А вы не в курсе, случайно, кто? – решил я спросить. Вдруг Игорь клиентам чуть больше рассказывал, чем мне.

– Без понятия, – ответил Зарецкий. – Он что-то говорил мне, так, неопределенно, о том, что есть и другие места, где можно работать… Но он точно собирался оставаться в Москве. У Игоря какие-то проблемы с женой, он от нее собрался уезжать… Вот память проклятая, он же говорил, куда… Забыл. Но ладно, это неважно.

Ничего себе «неважно»!

Зарецкий вдруг поднялся и, сказав «секунду», скрылся в недрах своей мастерской, напоминающей художественный салон в миниатюре. Немного погремев, он что-то нашел и принес к столику, за которым мы сидели.

– Хотел подарить Игорю на день рождения. У него же в мае, вроде бы…

И поставил на стол небольшую – сантиметров пятнадцать в длину – статуэтку из серого мрамора, изображающую лежащего на боку кота с большой круглой головой. Кот был мастерски выполнен, надо сказать. Любой, кто мало-мальски разбирается в кошках, скажет: как есть натуральный британец.

– Превосходная работа, – сказал я искренне.

– Увидите Игоря, передадите ему? Скажете, что от старика Зарецкого, хорошо? Я вас очень прошу.

– Обещать не могу, – сказал я. – Я действительно не знаю, где он сейчас… Адрес не вспомнили?

– Никак не могу, – с досадой произнес скульптор.

– Ну ладно… Если встречу, обязательно передам.

– Буду признателен, – улыбнулся Зарецкий.

Разглядывая кота, я подумал о том, что скоро у его создателя наверняка будут очень большие проблемы. Он жил в обреченном доме, и не факт, что в его годы с нуля он сможет создать себе привычный образ жизни. Мастерская в центре, контрабандные сигары… Черный «Лексус» под окнами – наверняка его машина… Как бы намекнуть Зарецкому, чтобы он уже сейчас начинал спасать свое добро, пока не наступило двадцать шестое? Конечно, мне следовало бы бить в колокола по всем остальным адресам. А то что ж получится? – вдруг осенило меня. Если все поджоги будут происходить глубокой ночью, то это почти наверняка приведет к человеческим жертвам. Поди-ка успей спросонья выскочить из горящего деревянного дома! А если человек болен или пьян, то шансы на спасение у него вообще близки к нулю… И что тогда – если я буду молчать, не получится ли так, что сгоревшие люди пусть частично, но все же окажутся на моей совести?

Даже в пот бросило. Дым сигары вдруг стал едким и зловонным, как гарь пожарища. Да я вообще не умею их курить… Положив недокуренную «корону» в хрустальную пепельницу, я решил, что если уж не в состоянии буду сохранить дома, то как-нибудь постараюсь предупредить людей, чтобы те не слишком крепко спали в дни «икс». И этого чудака-скульптора в особенности. Абстрактных людей, конечно, жаль, но куда как хуже узнать, что погиб твой знакомый, от которого ты мог бы отвести беду, но не сделал этого.

Решив, что подумаю о Зарецком позже (может, он и правда, вспомнит неизвестный мне адрес Таганцева), я забрал кота и начал собираться.

– Спасибо вам и удачи! – улыбнувшись, Зарецкий крепко пожал мне руку. – Игорю большой привет.

* * *

Скульптор оставил мне наряд с открытым временем окончания работы и дал щедрые чаевые – вчерашний бензин окупился. Теперь надо было снова покататься по городу, разведать кое-что еще.

Я в очередной раз убедился, что любой компьютерный взлом оставляет за собой массу следов. Хороший следопыт, к каковым я бы отнес нашего Влада Цепеша и себя самого, без особого труда расшифрует эти следы и сделает соответствующий вывод. Следы уже были расшифрованы, но вывод оказался не очень утешительным. Ноутбук был настроен на подключение к локальной беспроводной сети, и мне теперь предстояло ни много ни мало как найти эту самую сеть. Что, принимая во внимание количество таких сетей в Москве, делало задачу почти невыполнимой.

Но отчаиваться было рано. Подумав, что по кофейням и аэропортам кататься я не буду точно, решил попробовать вычислить, где Веслов подключал свое устройство в его последний день жизни на этом свете. Будний день, начало четвертого. Логично предположить, что Веслов находился у себя на службе. Я включил ноутбук, нашел по карте адрес департамента по охране памятников и погнал машину через центр – благо ехать было не очень далеко. Припарковавшись у департамента после ряда издевательств над машиной, я подключил к ноутбуку внешнее устройство для входа в беспроводную сеть… Глухо. Либо точки входа поблизости нет, либо здание экранировано, либо такой сети вообще тут нет…

– Вы к кому, молодой человек? – спросил средних лет охранник, дежуривший на вахте.

– Сервис-центр «Норденшельд», – представился я, показывая удостоверение. – Начальник АХО Иноземцев на месте?

Излишне говорить, что прежде чем лезть внутрь режимного здания, я навел кое-какие справки, позвонив из машины по мобильному.

– Он с сегодняшнего дня в отпуске…

– Тогда покажите мне, где тут у вас обрыв оптоволокна.

– Так откуда я знаю?

– Я мог бы сам проверить.

– Если вас приглашал Иноземцев, то придется либо ждать его, либо приехать в другой раз.

– Либо вы оплатите нам ложный вызов… – Я сделал вид, что записываю в блокнот информацию с бейджа, прицепленного к пиджаку дежурного.

– Документ есть? – спросил вахтер.

– Конечно. – Я протянул водительские права.

… Итак, в здание я вошел почти без проблем. Поднялся на второй этаж. Проверил в обоих крылах здания наличие сети. Вай-фай здесь был. Но ноутбук оказался не членом клуба здешних компьютеров – впускать его к себе департамент отказался, несмотря на идентичную конфигурацию моего аппарата с весловским.

Потерпев фиаско, я двинул на Байкальскую. Там припарковался у знакомого подъезда и вновь проверил сеть. Вроде что-то есть, однако связь неустойчива. Надо войти в подъезд… Но лучше подождать – рядом с дверью маячит гражданка Сундукян, точит лясы со знакомой. Еще не хватало снова попасться ей на глаза…

Путь освободился только через пятнадцать минут. Ну ладно, и на том спасибо. Я подошел к подъезду, думая, что теперь придется ждать, когда кто-нибудь откроет дверь. Поступать подобным образом мне совсем не хотелось, поэтому я обратил более пристальное внимание на модель домофона. Кажется, «райнманн»… Если это действительно он, то через минуту дверь сдастся… Либо (что маловероятно) приедет наряд охраны.

Дверь действительно сдалась менее чем через тридцать секунд (надо было мне, дураку, и в предыдущий свой приезд сделать то же самое, но кто ж знал?), и я вошел внутрь. Сел на лифт и поехал на семнадцатый этаж. Вот и двести одиннадцатая квартира… Опечатана. Ладно, она меня совсем не интересует. Я повернулся в сторону окна, куда вел примыкающий короткий коридор, образующий нишу. Какая-то дверь, ее я уже примечал раньше – то ли на крышу, то ли в машинное отделение. Зайти туда, если открыто?

Дверь была запертой, но заметно вихляющейся на шарнирах. Я подвигал ее туда-сюда, короткий ригель выскочил из гнезда, и вход открылся. Маленькое помещение когда-то использовали строители этого дома, но сейчас здесь остались только металлические шкафы с погнутыми дверцами. Куда-то наверх вела узкая металлическая же лестница, а под низким потолком шли коммуникации в коробах. А вот в том ящичке в верхнем углу наверняка точка доступа беспроводной сети. Ну-ка, проверим…

Сработало! Ноутбук моментально вошел в сеть. Все ясно – если даже Веслов и находился тогда на работе, а аппарат был оставлен дома включенным (интересно, почему?), то в три часа его вывел из строя Таганцев. Не позже, чем в половине шестого Веслов вернулся домой, убедился, что дело дрянь и позвонил Игорю. А потом уже к делу подключили меня. Картина понятна…

Теперь мне было нужно поставить капкан. На хитрого и осторожного зверя. Можно было, конечно, оставить ноутбук подключенным к любой другой беспроводной сети, но в доме на Профсоюзной таковой просто не было, а в офисе, где орудует Влад Цепеш, заниматься такими вещами не особенно хотелось. Мне опять повезло. Искать другую точку доступа смысла больше не было. За шкафами обнаружилась скрутка осветительного провода, при этом находящегося под напряжением, что существенно облегчало мою задачу. Я размотал провод от блока питания, включил его в двести двадцать вольт, и переключил ноутбук на питание от внешнего источника. Немного поиграл с настройками, затем спрятал аппарат в шкаф и постарался поплотнее закрыть металлическую створку. Вроде все в порядке, и провода почти не видно. Виртуальный капкан был готов.

Я осторожно вышел в коридор, вернул дверь в исходное положение и направился к лифту.

* * *

В планах на сегодня у меня было еще одно дело, на редкость тяжелое и неприятное. Стремясь хоть как-то оттянуть этот момент, и полагая, что время еще не пришло, я решил побывать на работе. Мало ли, какие там новости будут… Игорь появится, например.

Чудес, конечно, никаких не произошло. Но все было мирно. Фомин сегодня, как сообщил Костя, давал накачку сервисникам из ремонтной мастерской и, вроде бы, в качестве наказания собрался кого-то из них перевести на место Таганцева. Я изучил почту, сделал несколько телефонных консультаций, которые обязан был делать по гарантийным обязательствам, а затем еще раз навестил Дракулу.

Влад пил чай и жевал конфеты. Увидев меня, он почти обрадовался, даже предложил чаю и подвинул мне коробку. За чаем я рассказал системщику пару баек, а потом обратился еще с одной просьбой, достаточно простой. Вопреки ожиданию, Зайченко эту просьбу тут же и выполнил, не став вымогать магарыч.

Почти в шесть вечера я выключил рабочий компьютер и вышел из офиса в холл здания, где почти столкнулся с неизвестной девушкой, которая, похоже, намеревалась войти в помещение «Норденшельда».

– Скажите, вы Игорь Таганцев? – послышался мелодичный, чуть с хрипотцой, голос.

На девушку она, пожалуй, не тянула. Ошибиться я мог лишь только потому, что не сразу рассмотрел ее.

– Сейчас я очень хотел бы им быть, – честно произнес я, когда поглядел чуть внимательнее.

Особе, которую интересовал Игорь, можно было дать и без малого тридцать лет, и сорок с хвостом. Я вам скажу, ребята, это была элитная порода! Во-первых, женщина была ошеломляюще красива, наверное, как Софи Лорен в ее лучшие годы, хотя тип лица несколько иной – более узкий и не с такими мягкими губами. Глаза карие, очень выразительные, но выражение на лице недоброе, немного даже презрительное. Волосы густые, рыжеватые, возможно, подкрашенные. Не очень длинные, тщательно уложенные в простую на первый взгляд прическу. На шее – золотая цепочка с кулоном; цепочка тонкая, кулончик маленький, с ярко сверкающим камушком, подозрительно похожим на настоящий бриллиант. Куртка небрежно расстегнута, и видно, что под светло-фиолетовой блузкой нет ничего похожего на лифчик – тут бы он был совсем ни к чему; на бедрах – узкий ремешок, а умеренно короткая юбка достаточно открывала ноги, чтобы можно было убедиться в их совершенной форме и изрядной длине. Сама чуть выше среднего роста, не сказать, что худая, но притом ничего лишнего – все как должно быть, и даже немного лучше. Аромат тонкого парфюма заметный, но не сбивающий с ног. Мейк-ап не броский, европейского типа, но если приглядеться, то станет ясно, что сударыня порядочно времени ему уделяет. В руке она держала бесконтактный пульт-брелок: ну, конечно же, на машине. Не в таком же виде под апрельским ветром бродить… И вообще, если такие экземпляры и ходят пешком по Москве, то, наверное, не иначе как под крышами бутиков или на каких-нибудь светских приемах.

Презрительное выражение на лице дамы стало усугубляться.

– Где я могу его увидеть? – спросила она безапелляционно.

– К сожалению, он здесь больше не работает, – сказал я и опять честно.

– Директор вашей фирмы на месте?

– Должен быть…

Женщина двинулась прямо на меня, и я вынужден был посторониться. Думая о том, не к ней ли от жены бегал Игорь (а на такую тигрицу и более верный семьянин запасть бы легко мог), я подошел к своей машине и сел за руль. Двигатель долго чихал и фыркал, но в конце концов завелся, и «Форд» повез меня в Бирюлево. Мотор нещадно «троил» и пару раз глох на перекрестках, словно машина тоже страшилась предстоящего визита.

Как и следовало ожидать, Лазаревы были в полном ужасе. Василий Кириллович, отец Марины, как ни странно, снизошел до разговора со мной, и даже урезонил маму, которая сквозь слезы заявляла, что «пока Мариночка не связалась с этим проходимцем, у нее все было хорошо».

– Да прекрати, мать, – строго сказал стоматолог, тоже до предела расстроенный. – Он-то тут при чем?

Мне стало совсем гадко. Знай этот человек, что я-то как раз очень даже «при чем», как бы он заговорил?

Отец сказал, что Марина одиннадцатого числа утром, как обычно, отправилась на работу, но до работы не доехала. Там ее через полтора часа хватились, и поинтересовались у домашних, не заболела ли она, чего доброго. Мобильный телефон был отключен, две-три подруги ничего не знали, и отец поднял тревогу. Рассказывая об этом, он на чем свет стоит ругал «этих поганых ментов», которые отказались принимать заявление, а узнав, что исчезла молодая незамужняя девушка, принялись гнусно ухмыляться. Лишь знакомство с кем-то из руководства прокуратуры, кому Лазарев, видимо, качественно отремонтировал челюсти, помогло в том, что заявление наконец-то приняли. Но только сегодня.

Походило на то, что Марину похитили непосредственно у подъезда, и оттуда повезли прямиком в Печатники, чтобы показать мне. Действительно, оперативно работают геростраты…

– Хотел и тебе позвонить, но телефон твой Марина мне не называла, – сказал Лазарев. – Знал, что ты компьютеры чинишь, уже начал все сервисные фирмы обзванивать… Даже грешным делом думал, уж не с тобой ли она сбежала? Ты выходит, не в курсе был?

– Конечно, нет. – Мне не стоило ни малейших трудов показаться подавленным. – Дозвониться никак не мог, а без предупреждения не хотел приезжать. Но сегодня, думал, надо обязательно заехать… Не мог даже и представить такого…

Я был противен самому себе.

– Ты мог бы и сам провожать и встречать ее, – вдруг сказала мама. – А не вытаскивать из дома по ночам… Откуда я знаю, с кем она еще могла познакомиться в твоей компании? Давно бы уж жили как люди, вместо того, чтобы прятаться по углам…

Теперь я с трудом верил своим ушам.

– Подумай, Саша, – заговорил Лазарев. – Не было ли у нее каких-нибудь необычных планов? Может, тебе она говорила что-нибудь такое, что нам бы не сказала?

Действительно, она мне (ночью, в основном) много такого говорила, что уж родителям точно не скажешь…

Но об этом я, конечно, не стал распространяться.

* * *

Несмотря на то, что завтра мне светил выходной, с пьянством я решил завязать. К тому же в любой момент могло случиться так, что я даже ночью мог сорваться с места и сесть за руль, чего в нетрезвом виде простым смертным делать не рекомендуется. К тому же было еще чем заняться.

У Влада я взял еще одну распечатку – это было письмо от Веслова, в котором он просил Игоря приехать к семи вечера. В распечатке Дракула отобразил всю техническую информацию этого сообщения, с тем, чтобы можно было точно определить, откуда именно отправлено письмо.

Техническая информация была занятной. Письмо было почему-то отправлено из офиса компании «Обсидиан». Да и текст звучал как-то странно: «Будьте, пожалуйста, в половине седьмого. Адрес прежний. В.»

Я был почти уверен, что письмо это писал никакой не Веслов, но кто тогда – на этот вопрос компьютер ответить не мог.

Затем я изучил сайт «Обсидиана», скорее от нечего делать, чем в плане получения какой-то информации. Полезного действительно мало что нашел, запомнил только, что это предприятие совместное, франко-российское, и что оно активно занимается строительством зданий и продажей квартир. После этого я до часа ночи гонял в «Дум», чтобы в голову не лезли нехорошие мысли.

В течение ночи капкан не сработал; поутру я сильно не торопясь, собрался и поехал на Байкальскую – играть в детектива. Припарковал машину напротив подъезда, и приготовился скучать.

Как ни странно, многие в это утро решили, что мне скучно. Первый звонок был от Лехи. Он не очень любезно поинтересовался о моих успехах, и узнав, что новостей никаких, заверил, что с Мариной все в порядке – девушка в надежном месте и неудобств пока не испытывает. Затем позвонил лично биг-босс. Он тоже интересовался Игорем. По его словам, Таганцеву пора получать расчет, но у него остались какие-то грехи, и полная сумма ему не светит. Так что, если у него есть вопросы, пусть быстренько выходит на связь. Третий вызов был от Лады – нет ли у меня возможности передать Игорю, чтобы он забрал свои вещи, а то квартира и без того небольшая, а хлама много. Я спросил, не могу ли я забрать все сам, чтобы затем передать по назначению. Лада заявила, что подумает, и перезвонит позже.

После этого потянулись нудные часы. Конечно, я готов был ждать даже несколько дней, но почему-то надеялся на быстрый результат. В глубине души я даже ожидал, что электронная ловушка сработает уже минувшей ночью, но это был уж слишком большой оптимизм.

…Капкан сработал около полудня, когда я уже начал понемногу сатанеть от длительного заседания в машине. На телефон пришло СМС-сообщение, автоматически отправленное ноутбуком, к которому кто-то подсоединился через сеть. Я вылез из «Гранады», знакомым способом открыл дверь подъезда и добрался до настороженной ловушки.

Есть! В аппарате кто-то шарил. И не просто шарил, а пытался уничтожить все, что там есть. Разумеется, можно было позволить хакеру полностью вычистить содержимое, и я решил дать ему такую возможность – на мой телефон уже переправились данные о том, откуда идет соединение. Невидимый взломщик сделал свое дело, после чего компьютер, как и следовало ожидать, «завис». Я отключил ноутбук, смотал провод и покинул помещение.

В коридоре вроде бы не было никого. Можно было смываться, но я вдруг остановился у двери двести одиннадцатой. Что там, интересно, пишут на этих бумажных полосках с официальными печатями?..

– А вы, собственно, что тут делаете? – послышался знакомый голос.

 

Глава седьмая

По следам, оставленным взломщиком на этот раз, удалось определить только его приблизительное местонахождение – район Новопеределкино. При этом – периферийную часть, застроенную как новыми коттеджами, так и старыми дачами. Логичнее было предположить, что интернет проведен как раз в коттеджи, но в Москве далеко не везде есть логика.

Не уверен, была ли логика и в моих поступках, когда я спустился на лифте вниз, причем не один, и когда также не в одиночестве сел в «Гранаду». Со мной была Елена Андреевна, милостиво дозволившая (вернее, настоятельно порекомендовавшая) называть ее просто Леной. Именно она застукала меня возле опечатанной двери двести одиннадцатой, и она же вчера встретилась мне вчера в «Норденшельде». Надо полагать, была она женщиной неглупой, раз сразу же посоветовала мне прекратить врать про случайности. Лена пребывала в полной уверенности, что у квартиры ее покойного друга я оказался неслучайно, и мне было сложно с этим спорить. Усевшись на сиденье допотопного «Форда», Лена с брезгливым удивлением оглядела закопченную обивку потолка салона, облупившуюся тонировку стекол и покоробленную приборную панель. Наверное, она не предполагала, что в столице существуют подобные автомобили, так разительно отличающиеся от ее темно-синей «пятисотки», припаркованной поблизости.

Салон сразу же наполнился ароматом, привнесенным внутрь машины этой женщиной. Я нерешительно ткнул прикуриватель, она заметила мое действие и легко тряхнула головой:

– Не надо, я не курю.

Я почему-то был уверен, что женщины с подобной внешностью просто обязаны курить (если не пахитоски с длинным мундштуком, то хотя бы «вог»), но выходило так, что ошибался. Прикуриватель выскочил, однако дымить я теперь не стал и сам.

Молчание слегка затянулось. Лена оправила на себе плащ, его полы слегка разошлись. Отвести взгляд от красивых ножек мне стоило очень больших усилий. Если Лена и обратила на это внимание, то не подала никакого вида.

– Ты работал вместо Таганцева, – произнесла она утвердительно. – Это сказал мне ваш шеф. И еще я полагаю, что ты видел Сергея в то утро, когда… В общем, ты хотя бы знаешь, что с ним сделали.

– Все верно. Я не рискнул поднимать шум, ему уже ничем помочь было нельзя.

– Понимаю. Сережа был моим другом, достаточно близким при этом, и кое-что он мне рассказал. Например, про то, что ваш Таганцев за ним шпионил напропалую. А в конце концов украл документы, в которых была информация, что делать и кого ловить, если с Сережей вдруг случится беда…

– Я этого не знал.

– Сережа тоже об этом узнал слишком поздно… Где Таганцев, Саша? Я хочу знать, кто и за что так сделал…

– Лена, я бы тоже хотел это знать. Из-за этой истории у меня пострадал близкий человек.

– Выходит, наши цели совпадают? – Лена повернулась ко мне и посмотрела на меня в упор своими сказочными глазами.

– Не исключено. Но я действительно не знаю, где Таганцев. Хотя и пытаюсь его найти.

– С помощью этой штуки? – Лена ткнула большим пальцем назад, где на заднем сиденье лежал ноутбук.

– В том числе. Но я не уверен, что это поможет.

Мы еще долго ходили вокруг да около. Я не решался, конечно, взять и выложить все, что мне известно, женщина, видимо, тоже не собиралась полностью мне доверять. И все же она первой приоткрыла карты:

– Сережа месяца два назад заявил, что скоро сможет сорвать хорошие деньги. Он, конечно, далеко небедный… Был. На его должности, видимо, можно иметь дополнительные доходы, но Сережа намекал на то, что скоро у него будет столько денег, что можно будет купить недвижимость за рубежом. Он даже присматривал домик в Турции… У меня есть вилла в Италии, но Сереже я про нее не говорила – он собирался меня удивить, и я не хотела, чтобы он думал, что меня подобным удивить трудно. Это было для него очень серьезно… Только вот пару недель назад он стал сильно всего бояться. Даже меня в квартиру впускал, три раза переспросив, одна ли я. По его настоянию мы выработали простую систему условных слов, на тот случай, если я вдруг приду к нему по принуждению.

– Он стал осторожничать из-за своей деятельности? Чем он занимался?

– В прошлом году он неожиданно начал сам мотаться по городу. Говорил, что выполняет особую работу, должен лично составить список каких-то охраняемых зданий, имеющих историческую ценность. Я, помню, спросила, почему он не может отправить кого-нибудь из подчиненных, но Сережа заявил, что такое серьезное дело нельзя доверять никому.

– Ты… Вы знаете, что это за список?

– Да ладно, можешь говорить мне «ты». А то можно подумать, будто я старше тебя… – Лена впервые за все время, пока мы беседовали, улыбнулась. – Список этот я не видела. Зачем Сережа его составлял, я тоже не знаю. Он, правда, потом сказал, что это все в рамках того дела, за которое он получит миллион долларов, или даже больше… Может, ты знаешь, о чем речь?

Я бы лучше проглотил язык, чем перечислил обреченные и уже сожженные здания. Но и партизана изображать было ни к чему. Я сказал:

– Я слышал что-то о старых домах. Все они – памятники архитектуры. В основном с деревянными вторыми этажами.

– Это и я знаю, – протянула Лена. – Но знаю я мало. Меня, кстати, уже допрашивали, но я не стала ничего рассказывать про дела Сережи. Мало ли что? Вот только тебе решила рассказать, так как ты тоже, говоришь, пострадал… Кто у тебя? Друг?.. Хотя, нет конечно. Девушка.

Я неохотно покивал, чувствуя, как меня все более изощренно пытаются вызвать на откровенность.

– С ней хоть ничего не случилось? Непоправимого?

– Пока нет. Ну… Не хочу об этом говорить.

– Я, кажется, поняла. Если ты будешь говорить слишком много, у нее будет неприятности. Ну так и не говори лишнего. Давай лучше вместе придумаем, как нам найти Таганцева.

Холеные пальцы с изысканным маникюром принялись постукивать по панели. Женщина, наверное, думала о том, каким образом лучше извлечь информацию из Игоря, когда он наконец попадется. Интересно, какие методы ей доступны? Учитывая, что денег у нее куры не клюют, то вплоть до самых крутых, можно не сомневаться. Горе тому, кто попадет такой хищнице под горячую лапу!

Я сказал:

– Знаю точно, где его вряд ли стоит искать.

– Это где?

– У бывшей жены и у родителей.

– Почему?

Я изложил свои соображения. Лена задумалась.

– Неубедительно, – произнесла она потом. – И те, и другие могут спрятать человека, даже если придется сильно потесниться. Хотя насчет первого варианта я могу согласиться. Бывшая жена еще может какое-то время выручать, но если вместе с ней живет бывшая теща… Сомнительно. А вот у родителей – тут ты не прав. Мать есть мать. У меня у самой дочка… В Англии учится. Я ее несколько месяцев не видела. Но если она вдруг скажет, что попала в беду…

И Тигрица опять показала когти.

– Но мне известно и то, что Игоря и кроме нас есть кому искать, – рискнул я открыть еще одну карту.

– Кому? – глаза так и сверкнули.

– Тем, кто убил Веслова, – сказал я жестко. – Им нужно заставить Игоря замолчать, особенно если допустить, что он шпионил для них.

– Откуда ты знаешь?

– С этого места и дальше говорить не могу.

– Ладно… Тогда сделаем вывод, что ты прав и насчет бывшей жены, и насчет родителей. У убийц достаточно возможностей, чтобы накрыть колпаком обе квартиры. Верно?

– Ты тоже права. Мне намекали, что у них есть собственные детективы.

– Тогда где? У друзей? У любовницы?

Друзей как раз у Игоря особенно и не наблюдалось. Конечно, я знаю далеко не все про его жизнь (точнее, знаю очень и очень мало), но ни разу не слышал о пикниках с бывшими однокурсниками или с кем там еще. Кроме того, он ведь непьющий. А насчет любовницы я уже пытался уточнить у Лады.

– Так она тебе и сказала, что у Игоря есть другая женщина! – воскликнула Тигрица. – Даже если и знает, наверняка промолчит… Но это значит и то, что наши конкуренты тоже ничего не знают про нее. Как думаешь?

– Можно допустить.

– Значит так, Саша. Если ты еще не понял, мы с тобой на одной стороне. Ты, конечно, мне не сказал всего, и я понимаю почему. Но все же я предлагаю попытаться вместе искать Таганцева. У меня есть некоторые возможности, которых нет у тебя… Зато в случае каких-то проблем… Ты же мужчина.

Черт, не иначе запах феромонов слегка размягчил мой мозг. Что за женщина… И я подумал – а почему бы нет? Почему бы не принять помощь? Сам я прочесать довольно крупный подмосковный район не в состоянии. А кроме того, от меня ведь не требуют полной откровенности…

– По моим расчетам, но только по очень приблизительным, Таганцев может быть в Новопеределкине. В квартирах, или в коттеджах он прячется – мне неизвестно, – сказал я.

– Поняла. Вместе будем заниматься, или дашь мне свободу действий?

В этот момент я почти поверил, что Лена действительно находится со мной по одну сторону баррикад. И поэтому предложил:

– Пока лучше каждый за себя. Если что – созвонимся.

– Замечательно. – Лена подарила мне еще одну улыбку. Я поймал себя на том, что тоже скалюсь в ответ, но вдруг вспомнил кое-что еще.

– Скажи мне, пожалуйста… Восьмого числа Сергей был на работе? – спросил я.

– С утра – точно не могу сказать, не спрашивала. И вообще последние несколько дней он крайне редко сидел на работе после обеда. Был либо дома, либо ездил по городу. А восьмого днем я была у него.

– А ты случайно не помнишь, часа в три ноутбук был у него включен?

– Могу ошибиться, но мне кажется, да.

* * *

Хотите – верьте, хотите – нет, но я поверил Лене. Может быть, не так как самому себе, но все же достаточно. Конечно, доверяя – проверяй… Я заехал домой, восстановил систему в ноутбуке (не с резервной копии Веслова, а поставив чистую, с «нуля») и попробовал раскопать curriculum vitae моей новой знакомой, хотя бы вкратце. Мобильный номер, который я получил от нее, был зарегистрирован на Минкееву Елену Андреевну, которая имела в собственности квартиру номер сто восемьдесят один в том же доме, что и покойный Веслов. Вот и ответ, что там за странная приписка была в базе данных нашей фирмы – «могу находиться у Е. М.» Таганцев, надо полагать, тоже был с ней знаком. Шикарная женщина, необходимо признать… Сколько же ей лет?

Почему-то не было никакого желания излшне глубоко копать в базе данных московского паспортного стола – разочароваться, что ли, боялся?.. И так понятно, что она постарше меня будет, но вот намного ли? Да и к чему такие подробности?

Мне больше хотелось уточнить другие моменты. Я сказал Лене, что все здания в списке Веслова были охраняемыми памятниками архитектуры. Так ли это? Почему бы не съездить на два пепелища, не уточнить, если будет, конечно, у кого? Может быть, еще что-то удастся выяснить?

На самом деле, я никак не мог взять в толк, почему именно эти десять домов так не полюбились (или полюбились) геростратам? В столице ведь еще много подобных уникальных зданий, есть и более древние, времен Иоанна Грозного, если не старше. Есть и новее. Должны быть и красивые и, вероятно, не очень. По какому же критерию отбирал Веслов подведомственные ему памятники для сожжения? Всё ли он знал? А если он поначалу чего-то не знал, то не получилось ли, что он докопался до чего-то такого в процессе своих поисков, за что его и ухлопали? Или его ухлопали за то, что он потребовал излишне много денег? За что, кстати, он мог требовать деньги? Да еще миллион или больше (ясно, что в «зелени»)? За хорошую работу? За информацию? За молчание?

…На улице Арбузова работал бульдозер. Огромный «Катерпиллар» разравнивал место, где еще недавно стоял дом номер пятнадцать. Две-три трущобы в непосредственной близости зияли распахнутыми настежь окнами, часть стекол в которых была выбита. Я поначалу решил было, что тут опять стряслась какая-то беда, но скоро понял, что это не совсем так. Вернее, совсем не так. У дверей одной из развалюх стояла тентованная «Газель», и в ее кузов двое мужчин укладывали нехитрую домашнюю утварь. Я решил приблизиться, выйдя из машины.

Семья выезжала из трущоб. Мужики были слегка вмазаны, их физиономии лучились счастьем. Немолодая женщина, выносившая из подъезда какие-то тюки, тоже была вне себя от радости.

– Никак переезжаете? – праздным тоном спросил я.

– Да, наконец-то дал Бог, – заявила тетка. – Я уж не верила, что доживу до такого дня.

– В кредит, что ли, взяли?

– Да какой кредит?! Откуда ж у нас деньги такие? Мэрия постаралась! Наконец-то пошли эти лачуги под снос… Теперь в новую квартиру переедем, как люди будем жить. Двухкомнатная, семьдесят два квадрата общая. Правда, свет не ближний, Южное Бутово, но лучше нормально жить на окраине, чем по линии метро крыс кормить и ждать, когда вдруг полыхнет, или крыша провалится…

– Поздравляю, – искренне сказал я, в очередной раз понимая, что москвичи в основной своей массе любят городскую власть. – А тут что будет?

– Да вроде дом жилой будут строить. Двадцать четыре этажа. Кто тут жить будет, при нынешних ценах, даже представить боюсь.

– А тот дом, я слышал, сгорел?

– Сгорел, да… Красивый дом был, не чета нашему. Хотя тоже старый.

– Случайно, не помните, не был ли он памятником архитектуры? Ну там, табличка никакая не висела? С надписью «охраняется государством», например?

– А как же? Была такая, – сказала женщина. – Вон, сейчас на сарае во дворе висит, пацаны подобрали и приколотили. Сарай, наверное, тоже не сегодня-завтра сровняют…

Я посмотрел в сторону работающего бульдозера. Чуть поодаль от него стоял и внимательно наблюдал за действиями машиниста какой-то мужчина в джинсовом костюме. Прораб или мастер, наверное. Картина и так ясна, но, может, удастся и его на пару слов раскрутить?

– Здравствуйте, – сказал я, подходя к мужчине с тыла. – Вы здесь прораб, наверное?

Мужчина повернулся, и я увидел, что это молодой парень, лет двадцати, вряд ли больше.

– Нет, – отрешенно произнес он. – Не прораб я. Так… Посмотреть пришел…

Разговорить молодого человека не удалось. Да не очень-то и хотелось. А когда я садился в «Гранаду», ко мне вдруг подошла переезжающая тетка и заговорщицки прошептала:

– Не трогайте того парня. У него в пятнадцатом доме девушка была, приезжал он к ней… В ту ночь, когда дом загорелся, она не успела выскочить. Вот он теперь и появляется здесь почти каждый вечер. А сегодня уже час как стоит, не уходит, все смотрит.

…Там, где находился тринадцатый дом по Колхидской, строительство уже началось. Солидных размеров площадка была огорожена вертикально установленными бетонными плитами. Рядом с воротами висел большой плакат: «Строительство собора ведет ЗАО «Обсидиан». Проезд оказался довольно узким, я с трудом его миновал, и едва отъехал от места, где поворачивали грузовики, идущие на стройку, как двигатель «Форда» вдруг заглох. И заглохла адская машина крепко – я долго терзал стартер, пока не появились опасения посадить аккумулятор. Выругавшись, я открыл капот и попытался найти проблему. Кажется, опять что-то с трамблером, сейчас попробуем разобраться что к чему… А что это там за вопли, у ворот?

Мне стало интересно. Я оставил капот открытым (мотор все равно еще очень горячий, займусь им чуть погодя) и подошел к воротам.

Здесь семь или восемь человек стояли стеной, не пропуская на территорию стройки длинномерный «Ман», груженый сваями. Похоже, пикет. Водитель, украинец лет пятидесяти, страшно негодовал, крича «хай тоби бис» и прочие ужасы. Тон пикетчикам задавал его ровесник в потертом пальто, с бородкой клинышком и в шляпе – словно сошедший со страниц учебника истории меньшевик, лишенный депутатской неприкосновенности. А вообще компания была довольно разношерстной – долговязый старик, три женщины лет пятидесяти с чем-то, какие обычно не пропускают митинги, хорошо одетый и вполне солидно выглядевший мужчина, плюс парень и девушка, возможно, студенты. Все они шумели и горячились, но громче и отчетливее всех глаголил «меньшевик».

– Разворачивай свою телегу! – шумел он. – Не пропустим! Ты что, не видишь, что тут происходит?

– Та мене ж робить надо! – вопил шофер. – Геть! Не трымай машину!

Большинство прохожих делало вид, что ничего не видит. Но часть их, наиболее любопытная, стала подтягиваться к воротам. Увидев, что собирается публика, человек в шляпе воскликнул:

– Православные! Смотрите, что здесь творится! Нам говорили, что здесь будет заложен храм, а что мы видим вместо этого?

– А что тогда здесь делают? – спросил кто-то из подошедших. – Вон же написано: «строительство собора».

– Собора? – вознегодовал «меньшевик». – Это они так написали для тех, кто не знает. Здесь начали строить соборную мечеть ! С минаретом в тридцать метров! На том самом месте, где когда-то была православная часовня! Люди! Не дадим совершиться кощунству!

Украинец уже чуть не плакал:

– Ну и шо ж такого – хай мечеть! Пропустите, уроды, мать вашу! – вдруг перешел он на чисто русский язык.

– Послушай, ты же сам славянин! – обратилась к водителю одна из женщин. – Ты хочешь, чтобы они повсюду были? Это уже вторая мечеть в Москве за этот год!

Водителю-украинцу было глубочайше плевать на то, сколько в Москве построят мечетей. Он сел за руль, включил первую передачу и медленно пустил машину вперед, в открытые ворота. Но проем по-прежнему заслоняла толпа, а девчонка вдруг крикнула: «Ну и дави меня тогда!», и потом кинулась под кабину, ближе к колесам ведущего ската. Народ ахнул. Шофер тут же дал по тормозам, высунулся наружу, а потом схватил телефон и начал яростно нажимать кнопки.

Мне, если честно, тоже было без разницы, что будут строить на Колхидской – православную церковь, мечеть или синагогу. Водителя, к слову, я хорошо понимал – если он вернется на базу, не разгрузившись, или проторчит тут допоздна, то наверняка лишится дневного заработка. А не ровен час, еще и штраф схлопочет. Между тем среди зевак возникли две точки зрения: некоторые абсолютно соглашались с лидером пикетчиков, и кое-кто уже начал присоединяться к ним; другие заявляли, что надо пропустить шофера, мотивируя свое требование тем, что кому нужно, тот все равно построит что угодно – хоть публичный дом, если заказчик оплатит. И спрашивать никого не будет.

Страсти понемногу накалялись, но до драки дело пока что не доходило. Водитель, похоже, никак не мог дозвониться до своего работодателя; он совершенно не представлял, что ему делать в такой ситуации. «Меньшевик», напротив, считал, что все идет как надо – он громко ораторствовал, заражая собравшихся своими убеждениями… Хорошо говорил, надо сказать. И речь его я бы никак не назвал вздорной, несмотря на то, что являюсь убежденным атеистом.

Я вернулся к машине с намерением наладить ее и уехать отсюда. Двигатель еще не сильно остыл, но трамблер уже можно было шевелить, не рискуя обжечься. Я разогнулся, направляясь к багажнику за инструментами, и вдруг обратил внимание на какого-то рыжеволосого парня в кожаном плаще. Он стоял метрах в пятнадцати от моей машины, внимательно смотрел на пикет и с кем-то говорил по мобильнику… Нет, не по мобильнику. В руке рыжего была портативная рация.

Не успел я вновь нагнуться над мотором, как драка все-таки началась. Но это не москвичи принялись вручную отстаивать свои точки зрения; невесть откуда на пикет саранчой налетели десятка полтора крепких чернявых молодчиков. Раздались вопли. Почти все зеваки, в том числе и те, кто поддерживал пикетчиков, дружно смазали пятки. Остался только один – здоровенный и черноволосый, сам похожий на азербайджанца или чеченца едва ли не больше, чем нападавшие. А те явно были не новички в уличных боях. Грубо оттолкнув в сторону старика и женщин, они принялись за мужчин, на каждого из которых пришлось примерно по трое налетевших. «Меньшевика» и студента сразу же сбили с ног; брюнет и солидный отбивались довольно уверенно. Один из азиатов попытался схватить студентку за руку, но ей неожиданно помог водитель: он буквально выдернул девушку из лап негодяя и впихнул в кабину, а того, который попытался устремиться за ней, огрел по голове плашмя гаечным ключом. Потом подумал, и поспешил на помощь пикетчикам, размахивая своим оружием. Старик и три женщины тоже намеревались помочь своим, пытаясь хотя бы оттащить напавших. Но, получив несколько сокрушительных затрещин, на некоторое время вышли из действия.

«Не вызвать ли стражей порядка?» – мелькнула мысль. «Не лучше ли самому взять монтировку?» – последовала другая. Рука уже полезла под сиденье за инструментом, которым водители порой охаживают лихих людей, но вдруг я опять обратил внимание на рыжего. Он стоял на прежнем месте, спокойно наблюдая за развитием событий, и держал наготове рацию. Как только драка стала превращаться в побоище, он что-то сказал в аппарат. Я успел сделать всего два или три шага по направлению к свалке, как стало ясно, что идет подкрепление, которое вполне обойдется без меня. И какое подкрепление! Тоже человек пятнадцать крепышей, накачанных, откормленных. Все в черных куртках, все с кастетами, все наголо бритые. Скинхеды. «Кожаные головы». С криками «бей чурок!» они храбро врезались в потасовку. Азиаты такого не ожидали. Но, оставив пикетчиков, корчащихся на земле от боли, они встретили нападающих тоже храбро: никто даже не подумал бежать, хотя их уже было меньше – трое чернявых валялись без движения. Надо сказать, ребята из южных республик хотя бы за это заслуживают уважения: за своих они всегда горой, а такое качество далеко не каждый день встречается среди наших соотечественников.

А рыжий-то, рыжий! Провалиться мне, если это не задуманная провокация! Притом двойная: сперва решили натравить азиатов на пикетчиков, с тем, чтобы их потом избили скинхеды.

Теперь у меня уже не было ни малейшего желания принимать участие в боевых действиях. Звонить в полицию – тоже. Я запихнул монтировку обратно под сиденье, взялся за инструменты и принялся регулировать трамблер, краем глаза поглядывая на рыжего… Вот он опять поднял рацию, что-то сказал… И исчез – как будто его и не было.

И тут я понял, что провокация была даже не двойная. Тройная. С трех сторон к месту событий подъехали полицейские фургоны с решетками на маленьких окошках. Словно уже все было приготовлено загодя. Увидев такое дело, уцелевшие южане дунули в разные стороны. Их даже и не собирались задерживать. Сориентировался и водитель длинномера. Не высаживая девушку, он вскочил в кабину, дал газ и как мог быстро въехал в никем уже не защищаемые ворота – те, кого вырубили в драке, на его счастье, лежали не на самой дороге, а рядом.

«Скинам» досталось по полной. Резиновые дубинки колотили их по спинам и плечам, но с особенным наслаждением – по «кожаным головам». Каждый был положен мордой вниз. Каждому завернули руки за спину. И каждого пинками отправили в чумовоз: по пять человек в каждую из машин… Хотя, нет, в один из фургонов вдруг поволокли шестого – чернявого здоровяка, который встал на защиту пикетчиков.

Рядом с моим «Фордом» остановился «Уазик» с синей полосой. Следом подошла машина «скорой помощи». Из «Уазика» вышел мордатый полицейкийс майорскими погонами. Он равнодушно посмотрел на остатки побоища, вынул пачку сигарет. Я подошел к нему:

– Товарищ майор, разрешите донести информацию?

– Кого? – повернулся он ко мне.

– Вон того здорового дядьку ваши зря тащат в машину. Он был на стороне пикетчиков. Не нападал, а защищался.

– Да неужели? – Майор неприятно сощурился. – Каких еще пикетчиков?

– Как каких? Тут их было человек восемь… – Я посмотрел на тех, кто пытался подняться с помощью полицейских и санитаров. Все оставшиеся на месте происшествия азиаты были живы, хотя и избиты в мясо; так же выглядели студент и солидный. Долговязому деду и женщинам, с ужасом глядевшим на последствия драки, в доходчивой форме рекомендовали убираться к дьяволу. «Меньшевик», потерявший шляпу, лежал без движения. Что-то с ним было неладное. Неправильное.

– Кого было человек восемь? – недовольно переспросил майор.

– Тех, кто против строительства мечети… Я же видел, пикет устроили.

– А ты-то сам что тут делаешь?

– Машина сломалась, чиню…

– Починил?

Когда вас спрашивают таким тоном, лучше сказать «да». Что я и сделал.

– Ну так и мотай тогда отсюда к … матери, – последовал добрый совет. – Не было тут никакого пикета, понял?

Я понял. Без споров повернул ключ зажигания. Двигатель вмиг завелся и заработал неожиданно ровно. Я захлопнул капот и еще раз посмотрел на «меньшевика», которого уже собирались уносить. Вот оно, что было неправильным. У человека шея не может изогнуться под таким углом. Во всяком случае у живого – это точно.

 

Глава восьмая

Звонка от Лады я не сказать, чтобы сильно ждал, но и не исключал его возможности.

– Можете приехать, забрать вещи Игоря. Мы тут с мамой подумали, решили, что он не будет в претензии.

– Хорошо, – сказал я. – Когда это можно сделать?

– Да хоть сейчас.

А почему бы нет? Я положил мобильник в карман и поехал на Нижегородскую.

Лада и ее мама (вполне благожелательно настроенная женщина, внешне еще привлекательная, по словам и манерам – отзывчивая и предупредительная) впустили меня в квартиру и показали две картонные коробки, большую хозяйственную сумку и два полиэтиленовых пакета.

– Это все его, – сказала Лада. – Там книги, одежда, какая-то электроника. Был еще ноутбук, но Игорь его забрал раньше.

Электроника – уже интересно… Хотя, гораздо интереснее было бы найти что-нибудь вроде записной книжки или ежедневника. Может, там какие-нибудь диски или флешки есть?

Я начал выносить вещи в машину. Женщины предложили помощь. Я отказался, говоря, что негоже им тяжести таскать, но они настояли на том, что пакеты возьмут сами. К тому же, если мне не будет трудно, не могу ли я подвезти Ладу до Нагорной? Что ж, договорились…

Получилось так, что пока Лада караулила вещи внизу, а ее мама поднималась по лестнице, я на несколько секунд остался в квартире один. Пока прикидывал, что лучше – взять сразу две коробки, либо коробку и сумку, в прихожей раздалась трель старого телефонного аппарата. Ага, а телефон-то у них, оказывается, есть…

Послышались торопливые шаги – мама Лады услышала звонок. Она прошла по коридору в сторону кухни и сняла трубку.

– Слушаю… Нет, она сегодня будет поздно… Разумеется, я тоже в курсе… Хорошо, давайте уточним адрес… Так, Орловская, дом сто восемьдесят… Да, все верно… Всего доброго.

Минуты через три, когда все вещи были вынесены и погружены, я вернулся в квартиру, оставив Ладу в «Форде».

– Прошу прощения, – сказал я. – У меня мобильный совершенно разрядился. Можно воспользоваться вашим телефоном?

– Пожалуйста, – сказала мама Лады. – Только набирайте номер через «девятку».

– Прямо как в офисе, – прокомментировал я.

– Точно. Этот телефон нам управление железной дороги еще лет пятнадцать назад установило, от своей АТС. Когда мой муж еще там работал…

У своей трубки я тихонько отключил звук, и позвонил на нее, чтобы потом высветился здешний номер. Не слишком ли я подозрителен стал? Нет, граждане, не более чем за всю последнюю неделю. Просто мне очень хорошо было известно, что Орловская улица расположена не где-нибудь, а в Новопеределкине.

* * *

Телефон Лены был по какой-то причине недоступен, а на городской номер я пока звонить не рисковал. Сама Минкеева мне его не называла, а я не спрашивал. Женщина она, конечно, умная, наверняка знает, что мы все живем в излишне открытом обществе благодаря доступным базам данных, но мне, как я полагал, не следует показывать излишнюю осведомленность. Решит еще, что я и год рождения ее знаю, например…

Телефон Лады действительно принадлежал управлению железной дороги. Городского телефона по адресу Орловская, сто восемьдесят, не имелось как такового. И вообще, это оказалась дача, неизвестно кому, правда, сейчас принадлежащая. Это все было фактом.

Фактом было и то, что Игорь никакой интересной информации для меня (и ни для кого другого) не оставил. Ни дисков, ни карт памяти в коробках не было. «Электроникой» оказались устаревшие комплектующие, большого интереса тоже не представлявшие. Книги он читал самые разные – от русской классики до американской фантастики. В карманах одежды нашлось лишь десять рублей одной бумажкой. Телефонная записная книжка тоже была здесь, при этом довольно старая. Знакомых номеров я не обнаружил, в том числе и своего собственного. Мне думалось, что перелопачивать всю книжку вряд ли есть большой смысл. По крайней мере сейчас. Если в Новопеределкине мне прилетит птица обломинго, тогда можно будет, конечно, ознакомится с записями более обстоятельно.

Пока разбирал вещи Таганцева, на улице стемнело. Я еще раз набрал номер Лены, но он, как и прежде, оказался непробиваемым, и тогда я отправил ей СМС: «Орловская, 180. Он может быть там».

Я начал собирался в дорогу, прихватив телефонную книжку Игоря, и тут домой пришел Эдик Вахрушев. Он, судя по всему, делал вылазку за продуктами, а наипаче – за водкой. Сосед с ходу предложил мне выпить, но я отказался.

– Мне скоро надо будет съездить кое-куда, – сообщил я. – Вернусь ночью или под утро. Так что извини, я тебе сейчас не компаньон.

– Но ты уверен, что вернешься?

Хороший вопрос… Однако, что там может быть опасного? Если только собака штаны порвет…

– Вообще, да, – с уверенностью проговорил я. – Но на всякий случай запомни адрес: Орловская, сто восемьдесят. Это в Новопеределкине.

– Ближний свет, – покачал головой Эдик. – Ну давай, успехов!

– Выпей за мою удачу, – сказал я.

– Это уж обязательно, – пообещал Вахрушев.

…Вероятно, первую рюмку он пропустил, еще когда я только отъехал от дома. Из-за припаркованной машины на дорогу прямо передо мной выскочил мальчик лет восьми – не знаю уж, как я сумел затормозить. Минуты три я после этого стоял у обочины, приводя нервы в порядок. Стоит ли ехать? Двигатель «Гранады» работал на удивление исправно, а я с некоторых пор стал очень внимательно прислушиваться к его поведению, словно бы поверил, будто машина знает заранее, когда надо поторопиться, а когда лучше отложить поездку.

Сейчас поездку на самом деле откладывать никак нельзя. Если допустить, что Ладушка мне солгала насчет некоторых деталей ее беседы с Лехой, то тут все было почти понятно: женщина тоже получила задание найти Игоря. Возможно, она даже знала, что Игорю от Лехи ничего доброго не светит, а если вспомнить, что мне сказала Лена насчет возможной любовницы, то и мотив был вполне понятен: женская месть, бессмысленная и беспощадная. Не исключено, что Лада наняла сыщика (возможно, и за счет Лехи, не говоря ему об этом), а тот нашел логово и назвал адрес по телефону, чему я как раз оказался свидетелем. Мама Лады запомнила этот адрес. А Ладушка может уже сегодня, когда вернется, передать адрес Лехе, и тогда не исключено, что этот тип тоже может оказаться в Новопеределкине в ближайшие часы. Притом не один.

Я зажег фары и выехал на МКАД. Дороги были довольно свободны – кризис делал свое черное дело… Мне не нужно было огибать половину Москвы – от Теплого Стана до поворота на Солнцево не так уж и далеко, особенно для человека, привыкшего постоянно колесить по городским улицам… Вот и Солнцево осталось позади. Я повернул направо и двинул по незнакомой мне Орловской улице – в этих краях я ни разу еще не был. Здесь по одну сторону улицы высились двенадцатиэтажные постройки, по другую – частные дома. Вернее, дачи. Старые домики то и дело попирались коттеджами, огороженными кирпичными заборами с пиками наверху, но построек времен социализма тоже хватало.

Стало совсем темно. Многоэтажки исчезли. Номера от сотого и далее казались нежилыми. Не иначе, здесь уже (или еще) нет ни водопровода, ни газового отопления. Летние дачи, постепенно поглощаемые жадным мегаполисом… Вон там должен быть номер сто восемьдесят… Так, близко подъезжать не надо, лучше остановиться чуть поодаль и осмотреться.

Последние номера этой улицы опять смыкались с многоквартирными домами. Правда, тут были в основном построенные лет пятьдесят тому назад трехэтажки, но это хоть как-то объясняло наличие доступа к компьютерной сети района. При желании «воздушку» можно легко где-нибудь пробросить, правда, это было чревато низким качеством связи, и даже выходом техники из строя во время грозы. Но в апреле гроз как правило не случается, а что касается устойчивости соединения, так я уже имел возможность его оценить. Кроме того, 3G-связь здесь тоже могла быть вполне надежной.

Кое-где между деревьями и кустами еще лежали крупные лепешки снега – их было хорошо видно в неверном свете далеких фонарей и освещенных окон трехэтажек. Где-то там еле слышно играла музыка, издалека доносился невнятный гул автомобильных моторов. Вроде все спокойно. Темные силуэты летних дач казались плоскими на фоне черно-серого неба. Неужели они все пусты? Осторожно оглядываясь, я прокрался к воротам сто восьмидесятого дома. Будет крайне обидно, если этот дом пуст. А на то и походило – уж слишком он был темен и тих… Стоп! А ведь внутри кто-то есть!

В окне второго этажа промелькнула тонкая желтовато-белая световая нить. Кто-то зажег лампу, но при этом постарался надежно затемнить окно, словно ожидал налета с воздуха. Я был почти уверен, что в доме засел Таганцев, и что мне каким-то образом надо выходить с ним на контакт. Но вопрос в том – какого вида этот контакт должен быть? Надо ли с ним просто поговорить, объяснить ситуацию? Пошлет меня Таганцев куда подальше, и будет прав… Может, тогда есть смысл использовать монтировку? Я уже думал об этом и по-прежнему считал, что так поступать, действительно, более чем гадко, да и какого черта я тогда вез с собой телефонную книжку и презент от Зарецкого? Но, извините, Марина мне дороже, чем десять Игорей вместе взятых. И вообще, терять время нельзя – вдруг мафия уже мчится сюда?

Ворота, конечно, были заперты. Я некоторое время оглядывался – нет ли кого поблизости, затем попытался вспомнить подзабытые армейские навыки, чтобы преодолеть искусственный рубеж. В мыслях я намеревался сделать это легко и быстро, на деле же я перебирался через забор долго и неуклюже, да еще крепко грохнулся об землю, когда оказался на территории участка. Переведя дух, я осмотрелся и прислушался. Кажется, мое вторжение осталось незамеченным. Можно было попробовать влезть в дом, но взломщик я никакой, если иметь в виду классический способ проникновения извне… Интересно, туалет в доме или на дворе? В каком-то романе про войну один разведчик говорил, что «языка» лучше всего брать у сортира. Правда, он не уточнял, в какой момент это лучше делать – до того, как упомянутый «язык» зайдет в уборную, или после…

Словом, я скоро нашел деревянную будочку известного назначения и притаился возле нее. Ждать долго не пришлось. Минут через пять кто-то врезал мне по макушке так, что я даже взвыть не сумел – удар прошел по касательной к еще не окончательно зажившей шишке, напоминавшей мне о приключении в Люберцах. Только значительно позже я вспомнил, что разведчик в той книге говорил кое-что еще. А именно – потенциальный «язык», ежели он не дурак, прежде чем посетить отхожее место, обязательно проверит, не караулит ли кто поблизости.

* * *

– Вообще-то, я не тебя ожидал увидеть, – сказал Игорь Таганцев, когда я сел в кресло возле журнального столика и налил себе минералки.

Мы сидели в комнате второго этажа, в той самой, где я заметил мелькнувший лучик света от довольно тусклого торшера. Дача выглядела запущенной. Запыленная мебель, отставшие обои на стенах, облупившаяся краска на половицах. Благо, хоть электричество было. И интернет – я верно предположил, что Игорь использует беспроводной модем.

– А кого, если не секрет? – спросил я, морщась от головной боли.

– Да есть тут некоторые… – неохотно произнес Игорь.

Выглядел инженер Таганцев паршиво. Обычно на работе он казался достаточно респектабельным господином, несмотря на то, что занимался обслуживанием, как правило, более успешных, чем он сам, слоев населения. Сейчас его темно-русые волосы были засалены и спутаны, физиономия покрылась многодневной щетиной, да и одет он был в какую-то брезентовую робу, всю в подозрительных пятнах.

– Леху знаешь? – спросил я.

Игорь скривился.

– К сожалению, да, – ответил он. – Ты-то с ним как пересекся?

Я осторожно дотронулся до головы. Рядом со старой шишкой набухала примерно таких же размеров болезненная гуля.

– Подрался, – неопределенно сказал я. – Лучше ты скажи, какого черта ему от тебя надо?

– Крови он моей хочет, – просто сказал Игорь. – Вот поэтому я и торчу здесь, пока дело не рассосется.

– Долго ждать будешь… До ноября как минимум.

– До двадцать первого?

– Точно. Переулок Штатный.

– Выходит, ты тоже все это знаешь?

– Именно поэтому я здесь.

– Наверное, мне повезло, что я застукал, как ты лез через забор. А то, чувствую, вез бы ты меня сейчас в багажнике к Лехе на съедение… Верно?

– Марину помнишь? – вопросом на вопрос ответил я.

– Помню… У вас, вроде, серьезное что-то намечалось?

– Не в этом дело. Она сейчас у Лехи.

Игорь даже присвистнул.

– В обмен на мою шкуру?

Таганцев быстро все схватывал.

– В том числе, – уклончиво сказал я.

– Но с чего они тебя-то подключить решили?

– Ладно. Короче, слушай, как оно было…

И я рассказал. Начал я с того, как отправился к Веслову, и как наутро обнаружил его мертвым; продолжил я изложением моих встреч с Лехой и Олегом; ну а закончил тем, что теперь с трудом представляю, как выйти из положения. Кое о чем и кое о ком я решил умолчать. О Лене Минкеевой, например. Зато сказал, что Леха сотоварищи могут скоро оказаться в Новопеределкине.

Игорь напрягся.

– Почему?

– Твой новый адрес знает твоя бывшая жена… – И я высказал свои соображения на этот счет. Но Игорь усмехнулся:

– Да ерунда все! Это дача моего бывшего тестя. Он в прошлом году развелся, а вскоре неожиданно для всех скончался. В последнее время теща и мается с этой дачей: ездить она сюда не хочет, да и Лада тоже. Продать дом из-за проблем с документами пока невозможно, так на лето они собралась ее сдавать – Лада еще в марте начала изучать цены… Повтори мне, что ты слышал, когда теща говорила по телефону?

Я, как мог, воспроизвел услышанное.

– Да, это, наверное, уже насчет аренды звонят… Черт, придется действительно сниматься отсюда. Наверное, лучше вообще из Москвы ноги сделать.

– Кстати, а что у вас случилось с Ладой, если не секрет? Она как-то не шибко охотно на эту тему говорила.

– Еще бы! – фыркнул Игорь. – Да она ж только что под дрезиной у себя в депо не побывала… Мне, дураку, сколько уже говорили, я все не верил. Потом поймал ее раз, другой. На третий сказал: давай, дорогая, без скандалов. Если не можешь отказаться от таких приключений, лучше спокойно разойтись. Повыла она с полдня, потом успокоилась. Подали заявление. И развелись по-человечески, никто в обиде не остался. Я ведь жил у них еще долго, мы, как ни странно, вполне нормальные отношения сохранили. Только спал я на раскладушке в кухне. Но долго так продолжаться не могло, начал я бабло собирать на комнату. Ну, вроде как ты снимаешь, так и я собрался. Дорого, блин!

– А как ты хотел? – спросил я. – Я, знаешь ли, частенько «бомблю» на тачке, а то зарплаты останется только на хлеб без масла.

– Ну вот, а у меня и тачки-то нет. И прав водительских тоже. А тут неожиданно подвернулся интересный, как мне показалось, вариант, и я подумал, что хуже никому не будет, если я займусь этим делом…

По словам Таганцева, предложили ему следующее. Однажды с ним связался некий тип, занимающийся темными делами. Он каким-то образом узнал, что у Игоря есть финансовые затруднения (впрочем, покажите мне того, у кого их нет!), и предложил ни много ни мало, как возможность получить комнату в новом доме. Причем не в аренду, а в собственность. Бесплатно. Игорь, конечно, родился не вчера, а потому знал, что бесплатного ничего не бывает, включая и пресловутый сыр в мышеловке, а потому потребовал выложить условия. Условия ему охотно выложили. Есть такой мужик, сказали ему, зовут Сергей Веслов. Чинуша из мэрии. Ты его знаешь – он твой постоянный клиент. Надо, парень, чтобы ты узнал о нем все. Какими делами он ворочает, с кем по телефону болтает, от кого электронные письма получает, да кому отправляет. И какие тексты в этих письмах содержатся – их тоже нельзя упускать. Как и все документы, хоть бумажные, хоть электронные, что проходят через его руки. Главное – засечь наличие «охранных грамот» и, если таковые будут, то их местонахождение.

Веслов, надо сказать, Игорю не очень нравился. Был он, по его мнению, заносчив и хамоват. Такой, чрезмерно уверенный в себе чиновник, который на взятках имеет в сто раз больше официальной зарплаты, и полагает, что перед ним весь мир обязан на цырлах ходить. Словом, угрызений совести Таганцев не ощущал – ни устанавливая «жучки» в телефоны, ни автоматизируя отправку приватной почты Веслова «налево», ни копируя на ксероксе бумаги, находимые Игорем в квартире. Нелишним будет сказать, что дубликаты квартирных ключей, в том числе электронных, у Таганцева имелись, и он мог забраться в квартиру к клиенту как в свою собственную.

Шпион-любитель, конечно, не может совсем уж индифферентно относиться к информации, которую передает. И вот Игорь обнаружил нечто не слишком приятное. А именно – список адресов охраняемых памятников архитектуры. Сам по себе список ничего как бы не значил, но первый дом из этого списка вдруг очень вовремя сгорел в пожаре. Почему вовремя – да потому, что уже не раз и не два Веслов вел переговоры со строительной фирмой «Обсидиан» о строительстве именно на том месте, где дом еще стоял и гореть вроде бы не собирался. В этих переговорах звучал намек на солидный гонорар. За то, что Веслов делает довольно грязную работу и за то, что он слишком много знает.

В первых числах апреля его, Игоря, чуть не схватила за руку любовница Веслова, мадам Минкеева. Очень опасная дама, надо сказать. Потому что с мозгами. И с весьма большими деньгами –держит несколько заводов и морских причалов, живет на два дома (один в Италии) плюс имеет квартиру на Байкальской и покупает коллекционные автомобили (пятисотый «мерин» – это у нее так, вроде мопеда). Правда, для Веслова она почему-то очень уж сильно прибедняется, а он про нее давно уже все выяснил, и руки радостно потирает: вот какую богатую бабу нашел!. Игорь решил было, что работу пора заканчивать, но мафиозный заказчик потребовал подождать еще несколько дней, и выполнить последнее задание. Заключалось оно в том, что Таганцеву нужно было выкрасть папку с бумагами, которые Веслов должен был передать Минкеевой на случай вероятных проблем с ним, и в тот же примерно момент вывести из строя портативный компьютер Веслова. Сказано – сделано. Бумажные документы оказались у Игоря, а Веслов позвал Игоря на помощь – надо срочно восстанавливать ноутбук, в котором Таганцев несколько часов спустя «пошарил», не выходя из офиса компании «Норденшельд».

Но Игорь, по требованию мафии, сам к клиенту не едет. Он якобы должен срочно обслужить компанию «Обсидиан», куда его и везут, по легенде, для восстановления «упавшего» сервера, а на деле – для передачи документов, уведенных у Веслова. Заказ переадресовывается Саше Жарикову, якобы Игорь не может ехать сам. Жариков должен попасть в квартиру Веслова не раньше восьми вечера – это условие должно быть выполнено. Саша заберет ноутбук, потом привезет в офис, Игорь наладит, проверит в очередной раз, какая там содержится информация, и вернет заказ Веслову. После этого контракт закрывается, и Игорь въезжает в собственную комнату, причем по линии метро.

И надо было видеть тревогу Игоря, когда он узнал, что истинные планы строительной мафии существенно отличаются от той картины, что была ранее нарисована. Во-первых, несмотря на то, что Саша сделал все как надо, произошла какая-то накладка, и пришлось срочно что-то предпринимать. Относительно поздним уже вечером Игорь звонит Саше и буквально под диктовку своего «работодателя» пытается вызвать Сашу в офис «Норденшельда». Когда выясняется, что Жариков отказался наотрез, разгорается скандал. Что-то идет не так. Игоря мурыжат в «Обсидиане» до утра, а потом заставляют писать письмо в «Норденшельд» для Саши. Игорь, конечно, это делает, хотя уже не на шутку начинает беспокоиться как о здоровье коллеги, так и о собственном. Но своя рубашка ближе к телу… Отправив письмо, Таганцев под шумок смывается из комнаты, где идет военный совет, и забирается в подсобку. Там переодевается в чью-то робу, прихватывая защитные очки, подшлемник и газовую горелку – якобы сварщик. После чего сквозь черный ход ухитряется спуститься по пожарной лестнице, а затем через подземную парковку покинуть здание на Черкизовском, где гнездится «Обсидиан», и добирается до Байкальской. По-прежнему в рабочей одежде, он поднимается на семнадцатый этаж, где видит вынос знакомого тела из двести одиннадцатой, и полагает за лучшее исчезнуть… На Нижегородской появляться опасно, но запасные ключи от дачи по счастью, оказались у него при себе, и с тех пор скрывается в Новопеределкине. При себе у него и собственный ноутбук, и через интернет Игорь узнает последние столичные новости. И периодически пытается добраться до ноутбука Веслова, где могут быть следы его вторжения. Сегодня днем он неожиданно видит, что этот аппарат подключился к сети, и принимается уничтожать на нем информацию.

– Вот, – усмехнулся я. – Тут ты и попался. И радуйся, что это был я, а не менты или твои мафиози…

– К которым ты уже готов был меня увезти.

– Черт! Послушай, но ведь я теперь в безвыходном положении!

– Да уж… Но не надейся, что я вместе с тобой поеду к Лехе.

– Да я понимаю. Но что теперь делать-то?

– Знаешь… Если у тебя с Ладой разговор уже был, попробуй подъехать к ней еще раз. Ну, трахни ее, в конце концов – долго уговаривать не придется… На квартире осталась моя записная книжка с кучей телефонов, я про нее совсем не подумал, когда драпал. Там могут быть записаны координаты моего старого клиента. Он сейчас очень высоко летает, но считает, что мне кое за что обязан… Попробовать если с ним поговорить, вдруг он сумеет помочь…

– Это кто такой?

– Давай пока не будем об этом…

– Черт с тобой. Твоя книжка у меня в машине. Я сегодня перевез к себе все твои вещи с квартиры. А машина стоит тут через два дома.

– Да ты что?! – Таганцев даже подскочил. – Надо ее взять.

– Если надо, схожу.

– Пошли вместе. Заодно поглядим, нет ли кого…

Ну что ж, вместе так вместе. Ничего против не имею, наоборот, буду только «за». Однако больше своему коллеге я не позволю находиться за моей спиной… Мы благополучно добрались до одиноко стоящей в темноте «Гранады», я достал из бардачка книжку и полученную от Зарецкого статуэтку.

– Это что? – удивился Игорь, разглядывая кота.

– Подарок от твоего поклонника, – съехидничал я.

– От кого?

– От скульптора Зарецкого.

Игорь скривился, брезгливо бросил кота на сиденье машины… Хм, неужели насчет «поклонника» я попал точнее, чем ожидал? Ну и ладно, творческим людям подобное, на мой взгляд, простительно.

– Недолюбливаешь этого типа? – спросил я, ставя статуэтку на панель.

– Не то слово… Сейчас что-нибудь придумаем. Слушай, включи печку, а то я там уже радикулит от холода заработал, наверное.

Поскольку неотапливаемый дом в конце апреля – действительно не самое уютное место на земле, я спорить не стал. Запустил двигатель и включил бортовое отопление.

Игорь принялся листать книжку.

– Так… Кажется, нашел. Дай-ка трубу.

Я протянул Таганцеву мобильный телефон. Он набрал номер, прислонил трубку к уху…

– Черт! Номер не обслуживается… Поменял, значит… Даже не знаю, как его теперь вычислить.

– Может быть, ты скажешь мне, кто это? А я сам постараюсь с ним встретиться?

Игорь вдруг задумался.

– Ты у надежного человека оставил «охранные грамоты»?

– Надеюсь. А ты?

– У меня их вообще нет.

– Ты с ума сошел…

– А к кому я мог обратиться? К коллегам только если… На родственников у меня нет никакой надежды, сам видишь.

Я вспомнил про Эдика. Надежен ли он? Действительно, хотелось бы надеяться…

– Слушай, – сказал я. – Это не ты, случайно, забрался ко мне в квартиру? Когда меня дома не было?

Игорь ничего не сказал.

– И в машину тоже? Пока она на парковке стояла?

Снова молчание.

И я замолчал. Фырчал двигатель, гудела печка. В салоне «Форда» было уютно, но на душе, сами понимаете, скребся целый выводок диких кошек.

– Что делать-то будем? – спросил я.

– Пошли в дом, – предложил Игорь. – Выпьем.

Как я уже говорил, среди моих принципов был и тот, что за рулем пить не надо, но пятьдесят граммов в тупиковой ситуации – не такой уж грех.

Мы вернулись в дом, поднялись в комнату, и Игорь откуда-то извлек дешевый коньяк.

– Ты в котором часу оказался у Веслова? – спросил он после того, как мы выпили по рюмке. – Я имею в виду вечером.

– В семь. Он позвонил мне сам, и просил не затягивать. Поскольку я вполне успевал, то согласился перенести время.

– А мне сказали сделать так, чтобы ты обязательно приехал к Веслову в восемь… Несколько раз повторили. Знаешь, Сашка, кажется, тебе просто сказочно повезло.

– Ничего себе «повезло»! Да если перечислить все, что свалилось на меня за эту неделю…

– Да ты не понял, что ли, еще? Если бы ты пришел в восемь, тебя бы пристукнули вместе с Весловым и выставили как его убийцу!

– Нет, я действительно что-то не догоняю…

– Веслов не знал тебя в лицо, но ждал именно тебя. Где-то в половине восьмого должен был притащиться киллер. Он представился бы твоим именем, сказав, что знает меня и еще кучу людей из «Норденшельда», и Веслов бы легко его впустил. И схлопотал бы пулю. А тут и ты пришел. Ты Веслова тоже в лицо не знал – так? Киллер бы впустил тебя, и пристукнул. Потом вложил бы тебе в руку пистолет с глушителем – якобы ты решил ограбить и убить клиента, но тот успел нанести тебе смертельный удар. Два трупа. А киллер забирает ноут, и компромата ни на кого уже нет. И убийцу искать не надо – вот он, рядом лежит, тоже ласты склеил…

– Но ты бы все равно рано или поздно об этом узнал.

– И что? Ну кинули бы меня под машину, и дело с концом. А так я был уверен, что работаю за жилье. Даже когда стащил робу и смылся, еще думал, правильно ли я поступаю? И только когда труп Веслова увидел, понял, что другого выхода у меня не было.

– Вроде все гладко. Слишком даже… Только не очень гладко все получилось. Для убийц.

– Вот именно. Не очень. Они прокололись на пустяке – никто не предполагал, что Веслов будет лично звонить в наш офис, и что ты приедешь раньше, да еще заберешь с собой ноут. А следом за тобой пришел киллер. Веслов, видимо, решил, что ты что-то забыл, легко открыл дверь, и тут же получил пулю. А киллер потом ждал-ждал, но так никого и не дождался. И позвонил в «Обсидиан», где вся мафия уже собралась. Сообщил, что кандидат в покойники почему-то не явился.

Я почесал в шевелюре и болезненно дернулся, когда задел новую шишку. Действительно, повезло. Что называется, кому суждено быть повешенным…

– Зачем сжигали дома?

– Ясно как день: расчищали площади под новостройки. Но Веслов к ним и пальцем не прикасался. Он только список составил.

– А по каким признакам? По какому критерию он отбирал дома?

– Я тоже об этом думал. Как-то очень бессистемно он к этому делу подошел.

– Нет, Игорь. Система есть.

– Безусловно есть. Только я ее не вижу.

– Значит, ее знает руководство «Обсидиана»? Это ведь они жгли дома, чтобы на их месте разворачивать строительство? Кто там у них директор?

– Некто Борис Волохов. Не думаю, что генеральный сам прикладывал руку к пожарам. Но ведь у «Обсидиана» есть собственник, вот он-то и координирует грязную работу. Фирма, конечно, записана на подставное лицо. И занимается только строительством, чтобы на нее не попала тень.

– Имена скажешь?

– Чьи?

– Этого собственника. И того, кто поручал тебе следить за Весловым.

Не успел Игорь открыть рот, как вдруг торшер погас. Комната погрузилась в полную тьму.

– Это еще что за… – Начал я.

– Боюсь, что меня все-таки накрыли, – спокойным тоном сказал Игорь.

 

Глава девятая

Дальнейшие события потом я вспоминал как странную череду вспышек и негромких шумовых эффектов во мраке комнаты. И довольно короткую при этом. Не успел Игорь произнести слово «накрыли», как стало ясно, что это действительно так. Со звоном вылетело стекло, послышался треск жалюзи. В комнате оказалось по меньшей мере двое посторонних, если судить по грохоту жестких подошв, застучавших по полу. При свете вспышки, сопровождавшейся чуть слышным хлопком, я видел, как Игорь метнулся к двери. Куда было бросаться мне, я так и не понял, но как-то сразу вдруг предположил, что моя шкура должна остаться в целости и сохранности. И все же я, видимо, не умею быть пассивным наблюдателем. И не могу видеть, как на моих глазах убивают человека, чья вина, в сущности, состоит лишь в том, что он захотел «срубить» немного денег.

Похоже, двое ввалились, забравшись на крышу веранды, откуда легко можно было заскочить в окно второго этажа. Не думая ни о Марине, ни о себе, я кинулся под ноги тому, кто стрелял. Раздался грохот падения, приглушенный мат. Игорь крикнул: «Сашка, сюда!» Послышался свистящий хлопок еще одного выстрела. При его вспышке я увидел, что дверь, ведущая на лестницу, распахнулась, и Таганцев ужом проскальзывает в проем. Я кинулся следом. Игорь, ловко преодолев деревянную винтовую лестницу, уже был в нижней комнате, я тоже быстро оказался там, с той лишь разницей, что, не имея сноровки, крепко бухнулся на пол. Первый этаж освещался неверным светом, доносящимся с улицы, вероятно, поэтому преследователи не рисковали стрелять – я полагал, что меня им трогать было ни к чему, и они опасались продырявить впопыхах мою шкуру. «Быстрее!» – отчаянно крикнул Игорь. Знакомым путем мы выбрались наружу и бросились бежать через двор. Таганцев быстро открыл ворота и, когда мы оказались на улице, с треском захлопнул их, уронив какую-то колоду на землю. Выстрелов по-прежнему не было.

– К машине! – сказал я. Но это было лишним. Игорь и так знал, куда бежать. Видимо, он был уверен, что я его не сдам… Разделял ли в этот момент я его уверенность – не знаю. В эти секунды я собирался лишь смыться с Орловской улицы, пусть даже и не ощущал, как Игорь, непосредственной угрозы своей жизни.

Мы запрыгнули в «Форд», я запустил двигатель и дал газ. Машина, выбросив из-под задних колес кучу рыхлого грунта, резво рванулась вперед. Что ни говори, а «желтая субмарина» в критических ситуациях меня еще ни разу не подводила… Надеясь, что не соберу все деревья в округе, я резко развернулся и дунул в том направлении, откуда прибыл.

– Вспоминай, где обитает твой друг! – сказал я Игорю.

– Если бы я знал… – проворчал он.

Совсем хорошо… Я уже вырулил на дорогу, насквозь проходящую через Солнцево, и тут сзади вспыхнули фары.

– Догоняют, – доложил я. – Думай, куда ехать!

Таганцев лихорадочно листал свою книжку, подсвечивая себе моим телефоном. Фары преследователей между тем приближались. Дорога была почти пустой, я включил пятую передачу и добавил газу. Машину затрясло – давненько ей не устраивали подобный тест-драйв! Гнать было опасно, я немного снизил скорость, но тряска не прекращалась. Напротив, скачки стали такими, что руль стало сложно удерживать в руках. Не знаю уж, на какой тачке догоняли нас, но удрать на старинной «Гранаде» от нее вряд ли сумел бы и Шумахер. Бандюки на таких, как у меня, развалюхах не гоняют – это уж точно.

Игорь, найдя еще чей-то номер, загнул страницу в книжке, потом прислонил мою трубку к уху. Машину трясло и раскачивало. Фары уже были совсем близко. Вот их свет ушел чуть влево, яростный блеск перестал слепить меня через зеркала, и я увидел темный «БМВ», который с легкостью принялся обходить мой «Форд». В «бумере» было опущено стекло, через которое я видел чью-то голову и руку. Пассажир делал этой рукой недвусмысленный жест: тормози, а то хуже будет…

Тряска неожиданно прекратилась. «Гранада» полетела, словно штурмовик «СУ-34», отрывающийся от взлетной полосы. Я рискнул «втопить» до упора. Стрелка тахометра качнулась вправо, и «бумер» вмиг остался позади. Двигатель моей машины радостно пел, колеса, казалось, почти не касаются асфальта. Я не верил своим глазам – на спидометре было сто восемьдесят… Если удастся на такой скорости продержаться хотя бы до развязки, есть шанс скрыться.

Но такого темпа «Форду» хватило меньше чем на минуту. Машину снова затрясло, да так, что я чуть не потерял управление. Пришлось притормаживать, скорость упала раза в два, «Бумер» опять начал приближаться. В его окно снова высунулась рука, только теперь уже с пистолетом. Ствол направился вперед и вниз, сверкнула оранжевая вспышка, и машину заколодило по-настоящему. Я как мог принялся удерживать ее на дороге, хорошо понимая, что если сейчас перевернусь, то мне будет кирдык… Не иначе, мерзавцы прострелили колесо, и сейчас мне оставалось думать только о том, как бы не упустить руль. Шины визжали, машину бросало в разные стороны, и в конце концов я не сумел удержать ее. Скорость уже упала до сравнительно безопасной, но тут руль неприятно «сыграл», и «Форд» вынесло за пределы дороги, шваркнув правым бортом по красно-белому ограждению. Этот удар окончательно вырвал баранку у меня из рук, машину развернуло на девяносто градусов, а затем она перевернулась и с пронзительным скрежетом потащилась крышей по дорожному покрытию, раскачиваясь и вращаясь. Таганцев вывалился из сиденья, я каким-то образом держался вниз головой, думая, что сейчас обязательно сверну шею. Последний удар перед остановкой неприятной дрожью отозвался в голове и правой руке, но я еще не успел придать этому никакого значения. И вообще – много ли можно продумать, когда тебя несет кувыркающийся автомобиль?

«БМВ», взвизгнув шинами, остановился поблизости. Преследователи быстро вышли наружу, нагнулись и очень ловко извлекли потерявшего сознания Таганцева через проем лобового стекла, которое вылетело в тот момент, когда «Форд» хлопнулся крышей об асфальт. На мои вопли братки тоже обратили внимание, и вытащили меня наружу вслед за Игорем. Пока меня тянули через выбитое стекло, в руке вспыхнула такая дикая боль, что я опять поневоле заорал. «Хорошо, что живой» – услышал я чью-то реплику. Ноги никак не могли отцепиться от руля, но когда они наконец получили свободу и свалились вниз, болевой удар начал понемногу выключать сознание. Меня оттащили от перевернутой «Гранады», и на этом бригада потеряла ко мне интерес. Ей был нужен только Игорь. По-видимому, его погрузили в багажник, затем хлопнули двери, и «бумер» скрылся с места ДТП.

В кино я не раз видел, как горят и взрываются машины после подобных аварий. Пока вроде бы ничего не горело, но лежать рядом с авто мне казалось делом неправильным. Странно, что меня вообще вытащили… Ах да, я мне ведь еще рано копыта отбрасывать… Болевая вспышка опять пробежала через плечо и обхватила ребра с правой стороны. В глазах стало темно. Ощущая липкое тепло в рукаве куртки, я попытался отползти на тротуар. Левая рука слушалась, но бороться с тошнотой в желудке и туманом в голове было почти невозможно. Ладно, пусть в голове туман, но две ноги и одна рука действуют, а им-то какое дело до того, что происходит в голове? Я умудрился добраться до тротуара и только после этого осмотрелся. «Форд» лежал колесами вверх, но ни одного языка пламени я не заметил. Зато на дороге, прячущейся в полумраке, то и дело вспыхивали разноцветные огни, и только когда я понял, что это полицейские проблесковые маячки, позволил себе минуту отдыха.

* * *

Изображение было отвратительным. Цветность, что называется, «по нулям», сплошная рябь и медленно плывущие снизу вверх косые полосы. Звук тоже соответствовал. Однако суть сюжета понять было довольно просто. Диктор вещал: «апреля… грюки-дрюки… произошло столкновение между так называемыми «бритоголовыми» и выходцами из Средней Азии. В результате… грыки-дрыки… шесть человек оказались в больнице с травмами различной степени тяжести… грохх-дрохх… Арестованы. Во время драки был смертельно травмирован случайный, как оказалось впоследствии… грахха-драхха… пока не располагает сведениями, по чьей вине произошел несчастный случай. По информации, предоставленной пресс-службой… грумм-друмм… ведется следствие».

И все на этом. По радио уже передали примерно то же самое, две доступные мне сейчас газеты подали сообщение об инциденте еще более сжато, а до интернета мне сейчас было как до Средней Азии раком. Там бы, наверное, истину можно было бы найти либо в комментариях независимых свидетелей, либо в блогах. А то официальные СМИ совсем сдулись: хоть бы слово кто сказал о пикете и о провокации. Боятся они все, что ли? Чего боятся? Чай, не тридцать седьмой год прошлого века на дворе…

Тем не менее, судя по той, с позволения сказать, пище, какой меня кормили здесь, в больничных столовых с тридцать седьмого года вряд ли что изменилось. Как и вообще в системе бесплатного здравоохранения в целом…

Возможно, я излишне сгущал краски, но меня не отпускала хандра, а эта дрянь может одолеть любого, кому повезет попасть в клинику с сотрясением мозга, а также вылезшими наружу мышцами правого плеча. Руку на ночь привязывали к койке, и все равно из-за боли шевелиться было почти невозможно. Можно было только думать о своей дурацкой судьбе и беспокоиться о дальнейших сюрпризах, какие она мне еще готовит.

За два дня, которые я провел в горизонтальном положении, мне так и не удалось узнать ровным счетом ничего. Ни о том, где теперь находится моя машина, ни о том, куда увезли Игоря. Жив ли он? И что теперь будет с Мариной? Кроме всего прочего, я лишился мобильного телефона и, как следствие, оказался отрезанным от мира. Конечно, допотопный телевизор и радиоточка хоть как-то заполняли информационный вакуум, также как и газеты. Да еще соседи по палате – два ехидных старика с переломами ног. Оба пациента сутки напролет ругали правительство и сплетничали о его представителях… Так что я много нового узнал за эти несколько часов о внешней и внутренней политике нашего государства.

В том числе и о современных веяниях в строительстве жилья. Я сам подкинул Иванычу и Парфенычу тему для обсуждения. Потом даже не рад был – меня удостоили примерно двухчасовой лекции.

Неужели, молодой человек, вы не знаете, как нынче строят дома? Все начинается с откатов и подкатов и ими же заканчивается. Взятка за понравившееся место. Взятка за незаконный снос старых домов, если таковые есть на выбранной площадке. Нарушения трудового законодательства при найме рабочей силы. Технологические нарушения при монтаже зданий. Далее – по накатанной. Строительная компания, начавшая дело, банкротится, а дольщики, если таковые есть, остаются с носом. И эксплуатацией здания начинает заниматься другая фирма, хотя рожи в ней те же самые, что и начинали заниматься стройкой. Отсюда и свистопляска с договорами и резким подъемом цены за площадь. А потом жильцы (небедные в большинстве своем люди!) еще годами скандалят, почему стены кривые, почему с потолка песок сыплется, да почему двери сами по себе открываются среди ночи, будто бы дом наклоняется? Конечно, наклоняется! Как же он не будет наклоняться, если генеральный директор ездит на «Феррари», прораб – на «Ягуаре», да и мастера, бывает, вслед за ними тянутся – кто на «Вольво», кто еще на чем подобном…

Первый посетитель пришел ко мне к вечеру второго дня моего вынужденного лежания. Им оказался Валентин Кривцов из уголовного розыска. Он долго пытался выудить из меня информацию о том, каким образом я угодил в подобную историю, но я бубнил одно и то же: ездил к «левому» клиенту в Солнцево, давно не проверял шаровые, не справился с управлением… Наконец опер то ли поверил мне, то ли понял, что я ничего иного все равно не скажу, после чего выдал мне мой мобильник, сказав, что мои документы находятся у главного врача в сейфе. Это на тот случай, если я вдруг вздумаю отмочить еще какую-нибудь глупость. Да уж, с рукой, которая почти бездействует… Что касается машины, то ее отвезли на спецстоянку УВД, счет за услуги эвакуатора будет выставлен. Нет, это не штрафная стоянка, но тоже небесплатная.

После ухода Кривцова я сразу же схватился за телефон и начал звонить. Всем, кому только можно. Сначала позвонил Эдику, сказав, что у меня все в порядке, и что не надо пока вслух никаких подробностей, а то со мной случится, как в Польше. Эдик все понял. Затем я набрал номер биг-босса и подробно изложил свою проблему. Для него легенда была еще короче, чем для Кривцова. Поскольку рассказывать официальному работодателю о «левых» заказах, пусть и о несуществующих – дело не самое благоразумное. Надо было, конечно, связаться и с Леной, и с Лехой, а то и с Ладой, но им звонить было нельзя. Уж очень я опасался, что теперь все мои звонки и переговоры будут особенно четко фиксироваться в убойном отделе. Поэтому я выключил телефон и принялся тупо пялиться в хоккей по телевизору вместе с Иванычем и Парфенычем.

Но я даже не запомнил, кто с кем играл тем вечером. Мысли были только о том, каким образом бандиты узнали, что я встречаюсь с Таганцевым на даче его бывших родственников?

Кому был известен этот адрес? Кто навел?

Лада? Вполне вероятно. Ведь это же формально ее дача. Не исключено, что она сама назвала адрес бандитам и порекомендовала проверить его на предмет нахождения там ее бывшего мужа. Мотив уже был мне известен – женская месть. Неувязка только одна – почему за Игорем приехали именно в ту ночь, когда я сам двинул туда?

Тогда здесь сразу же вспоминается Лена Минкеева. Может быть, Леха и его банда вообще ни при чем? А на «бумере» приехали ребята, нанятые Леной, которая просто использовала меня как болвана в своих целях… Тут все проще простого – она получила мою «эсэмэску» и начала действовать.

Вообще, адрес знал и Эдик, но его я даже не собирался рассматривать как наводчика. Может быть, я излишне доверяю людям? Может быть. Но я был убежден, что Эдик совершенно ни при чем.

В любом случае, неприятностей у меня еще хватает. Если Игоря захватил Леха, значит, ему известно, что я вовсе не собирался сдавать своего бывшего коллегу бандитам, а напротив, пытался помочь ему смыться. В этом случае о судьбе Марины думать было страшно. Но если Таганцев попал в лапы Тигрице, наверняка она спустит с него шкуру сама, а это значит, что Лехе бывший сотрудник «Норденшельда» скорее всего не достанется. И это тоже ничего доброго для Марины не означает. В общем, дела достаточно паршивые.

В чем я окончательно убедился, когда наутро пришли еще два визитера. Оба улыбающиеся, благодушные, с иголочки одетые. Даже без белых халатов – этим, наверное, «впадлу» было их надевать… Словом, Леха и Олег делали вид, будто безумно рады меня видеть; что до меня, то я даже и не пытался изображать восторг.

– Мужики, – обратился Леха к Иванычу и Парфенычу. – Как насчет выпить?

– Грешно смеяться над больными людьми, – процитировал Иваныч.

Леха вынул из кармана фляжку дагестанского пятизвездочного, повертел ее в пальцах.

– Погуляйте по коридору минут пятнадцать, – сказал он. – Молодой человек поможет вам с костылями.

Олег не испытывал ни малейшего энтузиазма от оказания подобных услуг, но Леху он слушался. И потому через пару минут оба старика покинули палату. Леха сел на табуретку рядом с моей койкой, Олег встал возле двери.

– Ну что ж ты, Саша, глупишь-то, а? – ласково спросил Леха.

В последнее время почти никто из моих знакомых не считает, что я поступаю умно. Я и сам так не думаю. Тут этот тип прав.

Но я промолчал.

– Конечно, – продолжал Леха, – ты можешь сказать, что Игорь угрозами вынудил тебя помочь ему бежать. И что свою тачку ты перевернул сам, когда решил выполнить наш договор… Как ты думаешь, Олег, если он скажет подобное, мы ему поверим?

Олег равнодушно пожал плечами. Леха продолжил:

– В общем, Игорь у нас, чтоб ты знал. Пока никто не может решить, как быть с тобой. Я считаю, что ты накосячил, и что тебе поровну, как мы поступим с твоей подругой. Кроме того, я считаю, что тогда на дороге не все предусмотрели. Надо было, чтоб пацаны сломали тебе позвоночник, пока вытаскивали тебя из тачки, и тогда все были бы довольны. Ты жив, спокоен и безопасен. Что еще надо для полного счастья?

Я невольно заерзал.

– Но кое-кто полагает, что надо оставить все как есть. По крайней мере, на время. Я не знаю, зачем это нужно. По мне было бы лучше, если бы ты остался в этой лечебнице навсегда. Но с этим опять же не все согласны. Поэтому береги здоровье, дружок и не делай глупостей… Кстати, почему ты не сообщил, что вчера к тебе из уголовки приезжали?

– Боюсь, что мой телефон прослушивается, – сказал я сквозь зубы.

– Прикажешь мне свой тебе отдать?

– Обойдусь…

– И давай без грубостей. Помни, что мы очень тобой недовольны… Ладно, Олег, пошли. Видеть не могу эту рожу… Вот, с мужиками выпьешь, если не побрезгуешь… – Леха поставил фляжку на мою тумбочку и удалился в сопровождении приятеля.

Коньяком я не побрезговал – все же не за рулем. Иваныч и Парфеныч, похоже, надеялись, что я откажусь, но тут я их огорчил.

…Значит, Игоря прихватили-таки Лехины друзья. Но этого и следовало ожидать. Или Минкеева отдала им шкуру Игоря? Сомнительно что-то… Тогда кто же навел? Неужели Ладушка? Но кто знал, что я поеду в Новопеределкино? Только Эдик… Но он-то при чем здесь?

Ломать голову можно было еще долго. Но тут на мое счастье появились еще два посетителя – менеджеры Костя и Алиса. С приветом от биг-босса, Влада Цепеша и коллег из ремонтной мастерской. Корпоративная забота, мать ее так… Но фрукты и сырокопченая колбаса в некоторой степени смягчили отвращение от дежурных улыбок и пожеланий скорейшего выздоровления. Кроме того, Алиса заговорщицки шепнула, что меня искала «круто прикинутая молодящаяся мадам», по приметам здорово смахивающая на Лену Минкееву. А Костя, зная, что у меня проблемы с машиной, пообещал (по возможности, конечно) уладить дело с оплатой эвакуации и хотя бы частичной выплатой страховки. Аркадий Ильич, вроде бы, не против, даже совсем наоборот. Если так, сказал я, возможно ли в счет оплаты эвакуатора приобрести мне мобильник, хотя бы и древний, но с новой «симкой», зареганной на левое лицо? Лошаков заявил, что никаких проблем не будет, и завтра-послезавтра кто-нибудь мне его привезет.

В общем, при прощании я уже относился к своим сотрудникам значительно лучше, чем когда они пришли. А Лена, выходит, меня ищет… Может быть, скоро найдет. И что тогда? Будем друг другу врать? Или, может быть, удастся найти какой-то выход из положения?

Два дня прошли тоскливо. На третий после визита менеджеров приехал знакомый инженер, работающий теперь вместо меня и Таганцева по вызовам. Он привез мне телефон, при этом самый дешевый из всех, какие только можно сейчас найти, но зато новый. И готовый к употреблению. В этот же день мне разрешили вставать, и теперь я бродил по коридорам больницы уже свободно, только словно бы с чужой лапой, которая еле шевелилась и почти ничего не чувствовала, кроме дергающей за нервы боли. Видимо, орудовать правой рукой я смогу еще нескоро. А это значило, что за руль мне в ближайшем будущем не сесть, да и работать будет проблематично. Какой бы ни был Фомин добрый дядя (а это на самом деле вовсе не так), вряд ли он мне оплатит больше тридцати процентов оклада, а он и без того у меня невеликий.

До Лады я дозвонился. Если ей верить, она ни о чем не знала. Поохала, когда я сказал, что торчу в клинике, но очень натурально полюбопытствовала, где это меня так угораздило. И не менее искренне поинтересовалась, не слышал ли я чего нового про ее бывшего мужа. Я сказал, что нет.

Несколько раз собирался набрать номер Минкеевой, но рука что-то не поднималось. Какой теперь смысл? Игоря нашли другие люди, и больше у нас нет совместных дел.

Так думал я вплоть до того момента, когда добрые доктора решили, что я уже достаточно здоров для того, чтобы самостоятельно себя обслуживать и не занимать койко-место, за которое вроде бы кому-то платит страховая компания. И двадцать четвертого апреля, когда я вышел за ворота клиники с документами, которые мне выдали только после согласования с ментами, то увидел у припаркованный у обочины «Мерседес-S500» темно-синего цвета.

 

Глава десятая

Вид дома, в котором проживала Минкеева, поразил меня до самой глубины моей души. Я только теперь понял, что всю жизнь мечтал точно о таком же. Или очень похожем – чтобы не менее трех этажей, и на каждом по нескольку огромных комнат. Чтобы первый этаж был с террасой, второй – с балконом, третий – с эркерами. Чтобы с балкона можно было, лениво так что-нибудь попивая, поглядывать на двор, где между оранжереей и бассейном (сейчас, правда, пустым) трудится благообразный садовник. Чтобы в пристройке обязательно была бильярдная, а также музыкальная студия, где я мог бы играть хэви-метал на гитаре «Фендер», подключенной к комбо-усилителю «Маршалл».

– Когда-то я играла в джазовой группе, – сказала Лена, любовно погладив кончиками длинных пальцев гриф гитары. – Иногда и сейчас что-нибудь придумываю. Что-нибудь в духе Терье Рипдала, просто обожаю его… Кто тебе больше нравится – он или Джон Маклафлин?

О музыке я готов дискутировать часами, но сейчас вряд ли был готов поддержать подобный разговор. В голове от постоянного чувства тревоги все путалось, в мышцах правой руки периодически зажигались спички. Ко всему прочему, сейчас я был, мягко говоря, несвеж. И вообще чувствовал себя не в своей тарелке. Видимо, Лена это поняла.

– Ирина, – позвала она кого-то из прислуги, – организуйте нашему гостю ванну. Нельзя, чтобы он не остался недовольным.

– Сейчас сделаю, Елена Андреевна, – отозвалась высокая брюнетка лет двадцати пяти, одетая в простое синее платье. И обратилась ко мне: – Идемте.

Отказываться от подобного приглашения глупо. Поэтому я последовал по коридору следом за горничной. Обстановка уже стала действовать – я поймал себя на том, что излишне внимательно наблюдаю за походкой девушки. Интересно, что значат слова Лены насчет того, чтобы я не остался недовольным?

Впрочем, остаться недовольным в гидромассажном «котелке» диаметром метра три практически невозможно. Да еще будучи полностью погруженным в нагретую и сдобренную ароматическими солями ключевую воду. Роскошь полезна для здоровья, как бы апологеты аскетизма ни утверждали обратное. Уже через несколько минут рука совершенно перестала болеть, а спустя четверть часа я был готов к любым подвигам. Но никак не к вдумчивому обсуждению наших дальнейших планов, к которому так стремилась Лена, когда мы вновь засели в музыкальной студии (почему именно в ней – не знаю). Хотелось курить – в больнице баловство табаком не поощрялась, а отказываться от вредной привычки именно сейчас я не собирался. Ну а когда находишься в двух шагах от чертовски красивой женщины, которая просто бомбардирует тебя флюидами и феромонами, то голова идет кругом, и сосредоточиться на том, каким именно образом теперь искать всяких мерзавцев, нет ну совершенно никакой возможности.

– У меня достаточно связей, чтобы вычислить тех, кто попытался сбросить тебя с дороги, – говорила Минкеева. – Но мне все же хотелось бы знать, зачем ты устроил эти гонки на шоссе… И где теперь искать Игоря? Ты меня слышишь, или нет, черт возьми?!

– Да слышу я… Только вот даже не знаю, есть ли смысл.

Лена перехватила мой взгляд, помолчала, потом снова вызвала Ирину. То ли она нажимала где-то кнопки, то ли в этом доме была проведена телепатическая связь. Но факт остается фактом – без посредства всяких колокольчиков и телефонных трубок Ирина появилась в студии.

– Боюсь, Ира, что наш гость остался недовольным, – сухо произнесла Минкеева. – Надо бы исправить.

– Идем, – на лице Ирины появилось выражение неподдельной приветливости.

– Вы это серьезно? – риторически спросил я.

– Конечно, – подтвердила Лена. Бедро Ирины уже касалось моего локтя. Я сделал последнюю попытку:

– Может быть, это лишнее?

– Нет, – отрезала Тигрица. – Я не привыкла, что деловые партнеры вместо того, чтобы внимательно меня слушать, пытаются заглянуть мне под одежду.

Что до меня, то я не привык, чтобы кто-то руководил моими интимными поползновениями, но в этом московском особняке вряд ли стали бы считаться с моими привычками. Да и девушка уж больно хороша оказалась… В общем, если я скажу, что сильно расстроился, назовите меня лжецом, и будете правы. К тому же мне было позволено после всех дел выкурить сигаретку на балконе.

– Мне кажется, ты не все мне рассказал, – сказала Лена, когда я закончил свою историю на том, как в больницу ко мне приходили бандиты, и что они мне сообщили. – Сережа убит. Игорь, вероятно, тоже. Что с твоей подругой – неизвестно, но я подозреваю, что ничего хорошего, надо смотреть правде в глаза. У нас с тобой руки развязаны. Надо только окончательно убедиться в том, что мы доверяем друг другу. Я доверяю тебе полностью. Ты мне – нет. И это плохо.

Вероятно, Лена действительно мне доверяла. Потому что довольно быстро отвечала на мои вопросы. В числе которых был и достаточно личный: я поинтересовался, знал ли Веслов об этом замке, или полагал, что его подруга владеет «всего лишь» двухуровневой квартирой по соседству. Без видимой охоты Лена ответила, что Веслов действительно знал не все. Причину она не назвала, но я предположил, что жутко богатая женщина боялась потерять просто обеспеченного мужчину, если бы мужчина этот вдруг узнал про дом в Москве, про виллу в Италии, про «Ориджин» в гараже и про нефтяной терминал в Баренцевом море. Ее просто взбесило, что эти подробности в действительности были откуда-то известны не только Веслову, но и Таганцеву… И еще – я заметил – как расстроилась Лена, узнав, что чиновник видел в ней просто «богатую бабу».

Да, дело кончилось тем, что я рассказал этой женщине все, что знал. Все, что рассказал мне Игорь Таганцев ночью в Новопеределкине. В том числе и то, что знал про нее. И это для нее было весьма неприятной неожиданностью. В отличие от многих столичных денежных мешков Минкеева всячески маскировала свою состоятельность. В какой-то степени ей это удавалось.

– У меня достаточно связей, чтобы вычислить истинных собственников этой строительной конторы, где бандиты собирались на свои толковища, – сказала Лена. – Я вряд ли за один день сумею ее развалить, но за месяц любую контору можно разнести по кирпичику. Это, конечно, будет стоить недешево, да и дела поломает многим, а потому надо знать точно – есть ли смысл вообще заниматься этим.

– Я думаю, есть. «Обсидиан» строит там, где сжигают дома с живыми людьми, а такие вещи прощать нельзя.

– Это только бизнес, – поморщилась Тигрица. – Если «Обсидиан» рухнет, его нишу займут другие. И они могут оказаться еще менее разборчивыми в средствах. Ты же отлично понимаешь, что нормальный бизнесмен и атомную бомбу в черте города взорвет, если будет знать точно, что прибыль «стрельнет» хотя бы процентов на пятьсот…

Я промолчал.

– От тебя же действительно может потребоваться, чтобы ты еще раз хорошенько поговорил с бывшей женой Игоря, – сказала Лена. – Кое-где концы с концами в их истории плохо сходятся. И еще: помнишь, Игорь кому-то звонил из своей книжки?.. Ну, ты говорил, он искал кого-то из своих клиентов, вроде птицу высокого полета…

– Да. Только он не дозвонился.

– Дай-ка телефон… Что-то он подозрительно новый у тебя…

– А, черт! Конечно… – Я вытащил свою прежнюю трубку, побывавшую в уголовке, включил ее и пролистал историю звонков. Точно, вот тринадцатого, поздно вечером, чей-то набранный номер… – Если бы у меня был мой ноутбук, я бы легко пробил его по базам. В том числе и по старым…

– И оказалось бы, что этот номер принадлежит какой-нибудь бабушке из Красногорска, – заметила Минкеева. – Хотя чем черт не шутит…

Опять появилась незаменимая Ирина. Выслушала поручение, кивнула и отправилась выполнять.

– Твою подругу, кстати, надо вытаскивать, – сказала Минкеева. – Она тут совершенно не при делах оказалась. Я постараюсь действовать аккуратно, ну а тебя, сам понимаешь не мне инструктировать.

Да, у Тигрицы действительно интересно мозги устроены. Минуту назад она определенно намекнула, что ей глубоко плевать на сожженных людей в «неудобных» домах, а тут, понимаешь, такое благородство. Что это? Тоже часть некоего бизнеса? Нет, так грубо эта женщина не должна себя вести…

– С деньгами у тебя, я понимаю, совсем никак, – утвердительно произнесла Лена. – Поэтому я нанимаю тебя для обслуживания этого коттеджа – тут устроен «умный дом», а это значит, что даже холодильники подключены к Сети. Когда-нибудь занимался подобными вещами?

– Редко, – сказал я неохотно. «Умные дома» не обслуживают техники на побегушках, такие как я и Таганцев. У Минкеевой наверняка есть договор с сертифицированным центром той же фирмы, что устанавливает подобные игрушки под ключ. Просто ей неохота предлагать мне деньги просто так – не умеет она это делать, и подозревает, наверное, что мне будет брать их не очень приятно. Пожалуй, она и права, хотя, думаю, меня совесть не заест, перепади мне задарма тысчонка-другая в твердой валюте из закромов этой прекрасной хищницы.

В студию вошла Ирина.

– Елена Андреевна, – сказала она. – Этот номер был два года назад зарегистрирован на имя Ломакиной Агнии Константиновны, тридцать девятого года рождения, проживавшей в Гжели, по адресу Вторая Северная, дом двенадцать.

– А квартира?

– Вероятно, частный дом, – отозвалась Ирина, после чего неслышно испарилась.

– Вот тебе и бабушка из Красногорска, – мрачно произнесла Лена. – Как я и предполагала… Бабушку возьмешь на себя, – обратилась ко мне Тигрица. – Потом, как я уже говорила, Ладу, жену Игоря – тоже. Я попробую аккуратно вскрыть «Обсидиан», а заодно через прокуратуру узнаю, кто такие эти Леха и Олег в действительности. Пришли мне список адресов… И еще… И еще скажи точно, где и кем работает твой сосед по квартире. На него можно детектива натравить – это обойдется почти даром, а свое время лучше потратить на более интересные вещи.

С этим поспорить было невозможно. За исключением одного момента: я хорошо знал, что услуги частных сыщиков обходятся отнюдь не почти даром. Однако я счел за лучшее оставить свое мнение при себе.

* * *

От разговора с Минкеевой у меня осталось ощущение неловкости и легкого стыда. И дело, как легко можно понять, вовсе не в том, что я получил денежную подачку от женщины. И даже не в том, что я впервые в жизни вступил в интимную связь по настоятельной рекомендации со стороны. По «указке»… Возможно, мне стало не по себе от осознания того, что мне никогда не иметь и сотой части того материального, чем владеет Лена Минкеева, а может быть, просто от понимания всего абсурда ситуации: вот работяга из Подмосковья и вот «олигарша» с Рублевки, связанные одной целью. И цель эта – найти убийцу средней руки чиновника. Но мои условия в достижении цели оказываются несколько усложненными: во-первых, я ответствен за то, чтобы не навредить ни в чем не повинным людям. Во-вторых, мне нельзя терять время: я хорошо помнил, что сказал капитан Головчук про указания, поступившие от его руководителей: «пока есть мнение, что надо искать настоящих исполнителей», и ключевое слово в этой фразе «пока». Потому что ставки в этой игре на выжигание велики, настоящих исполнителей найти практически нереально, а из человека, подписавшего свое обещание не выезжать из Москвы, в любой момент можно сделать козла отпущения чужих грехов.

Немного радовало, что пистолет мне эти мерзавцы отдали. Немного обнадеживало, что у них, если они не врут, конечно, имеются какие-то рычаги для давления на полицию. Но легче почему-то от осознания этих вещей не становилось. Разве что я надеялся на то, что у Лены рычаги окажутся посерьезнее. Номер того пистолета, кстати, я ей продиктовал, чтобы Тигрица пробила оружие по своим каналам. Оставил ей и записную книжку Игоря, которую мне выдали при выписке – авось найдется что-нибудь интересное. При выписке мне еще выдали чудом уцелевшего котофея и неизвестно чей ключ, тоже, должно быть, выпавший при аварии из кармана Игоря. Эти вещи я Минкеевой отдавать не стал – а зачем?

…День продолжался делами нудными и бессмысленными. Я вывез изуродованную «Гранаду» на авторазбор; из двадцати обзвоненных только один разборщик согласился принять подобный раритет. Мне пришлось оплатить работу эвакуатора, а за труп «Форда» деньги я получил довольно смешные. Затем последовала беседа с биг-боссом «Норденшельда». Аркадий Ильич долго сипел, убеждаясь, что правой рукой я мало что могу делать (о том, чтобы, к примеру, поменять процессор, речь вообще даже не заходила), но будучи человеком порядочным, насколько это вообще возможно для бизнесмена такого пошиба, согласился дать мне две недели оплачиваемого отпуска. Учитывая, что «белый» оклад у меня такой, что житель столицы на него сможет прожить, только если не будет есть вообще, а пить только воду, да и то чужую, нетрудно понять, что намного мое состояние не увеличилось.

И все же, когда дома я сел за стол, и убедился, что ноутбук мой цел, интернет работает, а в холодильнике есть еще початая бутылка водки и пакет пельменей, настроение улучшилось. Я пересчитал наличность, полученную в инстанциях, включая деньги Минкеевой, и убедился, что отпуск вполне смогу провести очень даже весело, если не ходить в казино и не устраивать оргии… После третьей рюмки, выпитой соло (Эдик отъехал по делам, вроде бы служебным) правая рука обрела некоторую подвижность, и я решил даже попробовать прикурить от спички. Сигарету я поджег довольно ловко, но вот коробок после этого удержать не сумел, и спички с сухим шорохом рассыпались по столу. Вспомнив, как хорошо спички помогали думать Штирлицу (согласно фильму), я принялся выкладывать на столе плоские фигурки зверей, примерно как это делал наш разведчик. С той лишь разницей, что у меня, кого бы я ни пытался изобразить – кошку, лисицу или лося, всякий раз почему-то получалась свинья. А поэтому, наверное, и думалось плохо. И действительно, подумал я, опрокинув пятую. Вроде все уже проанализировано и решено. И если бы не Лена, сидел бы я, наверное, сейчас тихо, не сопротивлялся, и с безнадегой ждал, что либо приедут за мной опера, либо наступит двадцать первое ноября. И то и другое – крышка. Спасибо Лене, помогла мне увидеть, что есть и третий вариант. Сопротивляться.

* * *

Бабушка из Гжели оказалась примерно такого типа, как мы с Леной и представляли: плохо слышащая, и немногим лучше соображающая. Потеряв полдня на бестолковую поездку, я потерял еще примерно столько же, найдя Ладу и наткнувшись на весьма холодный прием. Информации я получил ноль.

Между тем двадцать пятое подходило к концу, а я ни на минуту не забывал, что сегодня, вернее, завтра в первые же ночные часы, должен загореться дом в Старокаменном переулке. Пока я размышлял, каким образом предотвратить проблемы хотя бы одного отдельно взятого хорошего человека, из раздумий на поверхность реальности меня извлек запах.

Вероятно, вам этот запах тоже хорошо знаком. Вы его часто можете ощущать на вокзалах или около них, чуть реже в транспорте. При виде источника этого запаха вы обычно отводите взгляд и пытаетесь увеличить расстояние между собой и генератором амбре. Впрочем, какое там амбре: от типа, одетого в вытертую кожаную куртку, черную лохматую кепку и обвисшие некогда бежевые брюки несло банальными человеческими испражнениями, хорошо выдержанными и крепко настоянными. Поскольку субъект ехал, как и я, в вагоне метро, не слабо заполненном народом, то оказавшимся поблизости от него было не так просто покинуть зараженную зону. Лица мужчин, оказавшихся в ней, словно окаменели, женщины же задавали немой вопрос: «Ну почему ЭТО у нас пускают в метро?»

Немытый субъект показался мне знакомым. Где-то я его видел, притом совсем недавно, и не в самой лучшей ситуации… Ну да, конечно же, на хате в Люберцах! В той самой берлоге, где мне чуть было не проломили голову. А этого пропойцу называли Амир… Странно, он совсем не похож на азиата, да среди них и пьяниц-то почти не бывает. Погоняло, наверное, просто такое.

На Арбате Амир вдруг засобирался на выход, народ постарался освободить ему дорогу, я же решил проследить за этим типом, поскольку пока ничего более умного в голову не приходило. Амир прошел вдоль перрона, поднялся по эскалатору в верхний вестибюль (полицейские сурово следили за ним взглядами, но приставать не решились), затем оказался на улице, освещаемую в этот час только электрическим светом. Шел этот нелепый человек ни от кого не скрываясь, но я его вряд ли потерял бы даже и в более плотной толпе – запах вел меня словно нить Ариадны. Вот только куда?

И ответ на этот вопрос я получил довольно скоро. Как и полагается, Тесей рано или поздно должен был повстречать Минотавра. Я же встретил сразу двух – то были знакомые львы у подъезда работы моего знакомого Зарецкого. Львы оскалились на Амира, который на секунду остановился возле подъезда и окинул дом взглядом. Затем побрел дальше, свернул в подворотню и, найдя в проходном дворе старую, облезлую скамейку, уселся на нее, нахохлился и прикурил сигаретку, натянув кепку поглубже.

Вот ведь дела! Случайно ли это ходячее чмо оказалось поблизости от дома, которому уготована участь Рейхстага? Что же Амир затевает?

Я рискнул позвонить Лене, но та была чем-то очень занята, и сказала лишь «я перезвоню». Мне только и осталось, что отправить СМС, в нескольких словах изложив ситуацию.

Время шло. Прохожих становилось все меньше, шум с близкого отсюда Арбата постепенно стихал. Около половины двенадцатого в проходной двор, со стороны, противоположной Старокаменному переулку, вполз свет фар, и возле скамейки, на которой дремал Амир, остановилась старенькая «копейка». Из нее вышел некто, открыл багажник и выгрузил рядом с вонючим типом две упаковки полуторалитровых бутылок по шесть штук в каждой. Амир даже не шевелился. Некто захлопнул багажник, сел обратно в машину, и «жигуль», стеная изношенным мотором, покинул двор.

Мне пришлось тоже покинуть двор, потому что в кармане завибрировал телефон, а я совсем не хотел, чтобы меня кто-нибудь слышал.

Звонила Лена.

– Значит, слушай все по порядку, – начала она. – Я не одна, и все в подробностях говорить не могу. Во-первых, уходи оттуда, где ты сейчас, потому что сегодня с этим домом ничего не случится. Во-вторых, я узнала про твоего соседа массу интересного. В частности, куда он ездит в командировки и зачем. В-третьих, я нашла информацию насчет того номера на предмете, понимаешь о чем я?.. Тоже любопытную. Так что давай, езжай домой, завтра увидимся и все обсудим.

– Но… – начал было я.

– Не надо мне говорить «но», – отрезала Тигрица. – Если тебе этого мало, имей в виду, что еще день, и я найду тех двух людей, которые нам очень дороги… Хоть и по-разному. Ты понимаешь?

– Да, конечно, понимаю… – Еще б не понять!

– Поэтому пока все. Действительно, будь лучше сегодня дома, завтра у нас будет много дел.

– Ну скажи хоть примерно, где они могут быть?! – взмолился я.

– Не сейчас.

– Ну хоть намекни, где ты копаешь?

– Возле рынка… Понял? Честно, сейчас не могу сказать больше… Поговорим завтра. Пока.

И Тигрица отключила телефон. Действительно, интересно… И с чего она решила, что тут сегодня ничего не случится?

Наверное, есть на то основания, решил я. Почти уже не беспокоясь, потащил из кармана сигареты, как вдруг услышал пыхтенье, доносящееся из подворотни.

Я отскочил к стене, где был полумрак. Рядом со мной проковылял вонючий Амир, тащивший обе упаковки с бутылками. Одна из них была заметно надорванной, и неудивительно, что она еще подалась прямо у него в руке, и наружу вывалились две «полторашки» – одна чуть не на середину улицы, другая – прямо мне под ноги.

Амир выругался, озадаченно огляделся, и поддал ногой одну из бутылок – та покатилась в сторону львов. Еще один пинок, и емкость с неизвестной жидкостью скрылась в темноте, отбрасываемой крыльцом. Амир, проявив вдруг странную резвость, пересек освещенную часть улицы и тоже потерялся во мраке где-то возле дома номер четыре.

Я поднял бутылку. Даже при слабом освещении было понятно, что она используется по второму разу. Этикетка наполовину содрана, крышку уже откручивали… Неловко орудуя одной левой рукой и коленями, я открыл бутылку. В нос шибанул характерный запах. Бензин!

В один миг я понял, как лихо провела меня Тигрица. «Уходи», значит… «Сегодня с этим домом ничего не случится»… Вот они, женщины! Значит, ей только и нужно было от меня, чтобы я вывел ее на Таганцева… И погоня та в Солнцево – тоже ее рук дело, не иначе.

Мне стало противно и грустно. Не зря, ох не зря мне и Таганцев, и прочие друзья-приятели говорили, что от женщин все зло и беды в этом мире… В голове быстро промелькнули эпизоды наших с нею бесед, и меня даже передернуло от подобной двуличности и фальши. Хотя, ладно… Не я первый, не я последний… Теперь тем более нет смысла уходить отсюда.

Я переметнулся через безлюдный переулок к дому номер четыре. Возле крыльца валялась еще одна бутылка, и тоже с бензином, в чем я сумел убедиться, когда решил понюхать и ее содержимое. А где же обладатель другого запаха – поджигатель из Люберец? Наверняка где-то поблизости… Надо, чтобы он меня не заметил… Хотя вряд ли такой опустившийся тип может обладать хорошей наблюдательностью. Странно вообще, что ему кто-то рискнул доверить такое ответственное поручение, как поджог домов.

Вокруг было темно и тихо. Я осторожно выключил в кармане мобильник, чтобы даже звук вибровызова не подвел меня, чего доброго, и снова прислушался.

Какой-то шорох донесся до меня сзади и сбоку. Я огляделся. Темно, хоть глаз коли! И тут спереди, прямо под стеной дома, возле наглухо заделанного окна в приямке, послышалось бульканье и похрустывание, словно что-то выливали из полиэтиленовой бутылки. Вот ты где!

В этот момент я, если честно, даже не подумал, чем мне может обернуться предотвращенный поджог. Не побеспокоился ни о своем здоровье, ни (что совсем уж непростительно) о здоровье Марины. В тот миг я чувствовал только дикую злобу и готов был просто порвать поджигателя на куски.

Я метнулся к стене, и остановился как вкопанный. Никого. А бензином пахло, правда, не так сильно, как можно было ожидать, наверное, сюда вылили не всю бутылку. Спугнул мерзавца!

Но долго сокрушаться мне не дали, также как и попытаться исправить оплошность. Очередной удар по голове, сильный и резкий, ничем не хуже, чем я уже не раз имел удовольствие получать за последние несколько дней, свалил меня с ног, и я провалился в уже привычное нездоровое забытье.

* * *

«Неужели он тут был один?» – «Так вот и второй рядом!» – «Нет, этот не с ним…» – «Выходит, тут две разных мафии?» – «Выходит, так… Слушай, я вроде где-то уже видел этого парня. Посвети-ка ему в рожу!»

По глазам больно ударила яркая, словно ядерный взрыв, вспышка. Вторая бомба немедленно взорвалась в голове, послав электромагнитный импульс в мышцы правой руки. Я потребовал убрать источник света.

– Стонет, чего-то…

– Тебя бы так огрели киянкой, послушал бы, какие ты звуки начал тогда издавать… А ведь я точно знаю этого парня, он мне компьютер чинил!

– Это не он! Того я сам помню…

– Я тебе говорю! Игорек, вроде, больше не работает у них, ко мне этот приходил… Саша! Эй, Саша, ты жив?

Дурацкий вопрос, что тут скажешь… Мертвые вроде бы не стонут. Если, конечно, дело происходит не в фильмах Джорджа Ромеро…

– Да жив, вроде, – пробормотал я, тщетно пытаясь вспомнить, кому принадлежит знакомый голос.

– А этот бичара чего? – спросил обладатель неизвестного мне тенора. – Не кинул кони?

– К нему прикасаться-то страшно, – проворчал знакомый. – Саша! Ты меня помнишь? Меня зовут Володя.

«Володя… Володя… Кто же это – Володя?» – вяло ворочались мысли. И вообще, где я нахожусь и какого черта валяюсь на холодной земле с раскалывающейся головой? Мне, вроде бы, рекомендовали ехать домой, так почему же я не поехал?.. И кто же мне говорил это – езжай домой?

Перед глазами в мешанине болезненных вспышек появилось красивое женское лицо, и в один миг я все вспомнил. Да, киянка могла отшибить память и более основательно…

– Владимир Борисович, – произнес я, пытаясь одновременно подняться на ноги, – кто же это меня так отоварил и за что?

– Это Ваня! – представил мне Зарецкий своего приятеля. – Бдительный оказался. Может быть, даже излишне.

При свете фонарика я более-менее отчетливо разглядел этого Ваню – длинного, костлявого мужика лет сорока пяти с кислым лицом. Хмуря густые брови, он недобро глядел на меня и поигрывал большим квадратным молотком на короткой рукоятке.

– Давай руку, – сказал Зарецкий, видя, что у меня никак не получается встать. Я протянул левую, после чего с помощью скульптора пришел в вертикальное положение. Вокруг все тошнотворно покачивалось.

– Ваш товарищ все-таки не зря бдительность проявил, – сказал я. – Несмотря на то, что мне из-за нее досталось. Вон тот бродяга собирался поджечь ваш дом.

Мужчины переглянулись.

– Не понял, – протянул Зарецкий. – Что значит – «поджечь»?

– У него с собой было несколько бутылок с бензином, – объяснил я. – И он уже побрызгал в приямок. Не знаю, насколько он хороший специалист, но двенадцать полторашек и дураку хватит, чтоб дом спалить.

– Вань, посмотри-ка, может, рядом что есть, – тихо сказал Зарецкий.

Приятель скульптора не говоря ни слова принял фонарик и пошел вдоль стены дома. Возле угла, где к дому примыкала деревянная пристройка, остановился.

– Вот тут какие-то бутылки, точно… – Он присел на корточки, чем-то поманипулировал, и подтвердил пискляво: – Бензин, однозначно! Ну что, ментов вызываем?

– Нет, – сухо сказал Зарецкий. – Давай-ка этого алкаша в оборот… Э! А где же он?!

Похоже, никто не заметил, как Амир (или как его там на самом деле) сделал ноги с места неудавшегося преступления. Но факт фактом – бомжеватый поджигатель под шумок исчез, и надо ему быть окончательным идиотом, чтобы отдыхать где-нибудь поблизости.

Впрочем, Владимир и Иван все же понадеялись на человеческую глупость. Но, как выяснилось, зря. Они нашли только еще две бутылки, те, что я уже успел проверить на наличие горючей жидкости в них.

– И куда их тащить? – недовольно проворчал скульптор. – Дом сухой как порох, я в мастерской-то ацетона держу не более ста грамм зараз…

– А спирт? – спросил Иван.

– Да, кстати, – оживился Владимир. – Пойдемте, гости дорогие, примем по рюмочке… Мне тут друзья из Албании ихней ракии привезли, отличная штука, между прочим…

Поскольку возражений не последовало, Зарецкий отворил электронным ключом металлическую дверь подъезда, и, когда мы прошли внутрь дома, провел нас в квартиру номер шесть, где мне уже приходилось бывать.

В квартире Зарецкого вкусно пахло кофе и сигарами. Я только сейчас заметил, что здесь пользуются исключительно деревянной мебелью, да и среди предметов искусства на стенах и полках было немало легкогорючих. Мне стало нехорошо при мысли о том, как тут весело мог заполыхать пожар. Да тут за полминуты огонь бы все сожрал…

Я начал было отказываться от выпивки, неуверенно объясняя, что плохо себя чувствую, но Владимир и Иван заверили меня в том, что крепкая ракия – средство абсолютно от всех недомоганий. Да и сигара тоже вряд ли будет лишней.

В общем, меня не нужно было долго убеждать. Боль в голове притупилась, тошнота ушла, и даже вдруг появился странный оптимизм, несмотря даже на то, что я недавно в очередной раз убедился в женском коварстве.

– Значит, ты так и не знаешь, где находится Игорек? – почти печально переспросил Зарецкий. – Да брось ты эти церемонии, Саша! Зови меня просто – Володя, и все… Значит, не знаешь про него, да?

– К сожалению, ничего, – ответил я, дымя сигарой.

– Пусть лучше скажет, какого черта он сам-то тут околачивался, – желчно произнес Иван. Я ему определенно не нравился. Причем взаимно.

– Да ладно тебе, Ваня! Если бы не он, – веско произнес скульптор, – чего доброго, здесь бы уже все горело! Представляешь себе?

– Да в общем-то все очень просто, – сказал я, махнув еще стопочку ракии. Свирепая штука, но сейчас она была как никогда кстати. – Этого бродягу я где-то видел… Ну не понравилась мне его рожа… И смотрю – он прет эти бутылки. Ведь не минералку же он собрался тут под стеной пить!

– Это точно, Саш… Слушай, мне тут такой шикарный рольмопс из Франции привезли!

Под рольмопс ракия пошла еще бодрее. Нет, эти люди творчества действительно пьют как прачки – что писатели, что актеры… Интересно, кстати, чем этот хмурый Иван занимается? Вряд ли актерствует…

Но все мои попытки расспросить Ивана о его делах вообще и роде его занятий в частности как-то уж очень однообразно парировались не очень удобными вопросами, которые в весьма смягченной форме задавал мне потом Владимир. Когда бутылка албанской самогонки подходила к концу, я не заметил, как выболтал и про банду поджигателей старых домов, и про то, что они сцапали Игоря и мою подругу, и что вообще женщинам доверять не стоит… На мое счастье, скульптор и его приятель еще до того, как Иван «проявил бдительность» уже не на раз остограммились, да и в какой-то момент я сумел хотя бы частично восстановить контроль над не в меру болтливым языком. Потому не все подробности моей истории были произнесены вслух в этой квартире. По крайней мере, я так думаю.

 

Глава одиннадцатая

Позднее утро двадцать шестого апреля я начал со звонка Лехе. Нагло солгав ему, что ничего особенного со мной не произошло, я выслушал в ответ пожелание убраться на три буквы и отдыхать там вечно. Мне очень хотелось спросить, не могу ли я увидеть (или хотя бы услышать) Марину, но полагал, что в данный момент это не самое своевременное требование. Раз уж враги уверились, будто бы Марина для меня мало что значит, значит, есть смысл поддерживать в них это заблуждение. Хуже не будет, решил я.

Тигрица не откликалась – номер ее телефона сообщал мне о недоступности владелицы (чему я теперь, после вчерашних событий в Старокаменном, не удивлялся). Старший лейтенант Кривцов посоветовал не пороть горячку и спокойно продолжать жить дальше. Вероятно, это было не такой уж плохой идеей, особенно, если вспомнить, что все мои активные действия заканчивались одинаково, а именно – очередным ударом по глупой голове инженера Жарикова. И действительно, почему бы мне не залечь на дно? Ведь я избежал возможности стать подозреваемым – это раз. От меня почти что отстали бандюганы (по крайней мере до ноября) – это два. Наконец, нет ни малейшего смысла продолжать отношения с госпожой Минкеевой – это три…

Минкеева, Минкеева… Ведь почти поверил, что она где-то узнала о местонахождении Марины. Почти поверил, что Эдик Вахрушев каким-то боком причастен к моим злоключениям… Вот, кстати, и ключ в дверях гремит… Наверное, сосед вернулся.

Так оно и оказалось. Эдик был только что с дороги, он немного притомился, а потому желал, сами понимаете чего – выпивки. Конечно, после душа и прочих непременных действий, приличествующих цивилизованному человеку, побывавшему в транспорте дальнего следования. Выпивка, по словам Эдика, уже была им приобретена.

Пока Вахрушев принимал душ, я поджаривал мясо с овощами (одной рукой было не очень ловко, но я уже стал привыкать) и поглядывал на ожидающие своей очереди прозрачные стопки, подаренные мне «по случаю» Игорем Таганцевым. На стеклянной поверхности рельефно блестел значок, похожий то ли на перевернутую стилизованную лилию, то ли на трезубец: одним острым углом фигура была направлена вверх, три «зубца» с противоположной стороны смотрели вниз. Где-то я уже видел такой значок…

– Ну что? – послышался бодрый рокот со стороны ванной. Благодушный, улыбающийся Эдик яростно вытирал мокрые волосы полотенцем и принюхивался к запаху съестного.

– Порядок! – откликнулся я.

– Полагаю, ты со мной выпьешь? – с надеждой поинтересовался Вахрушев. – На работу-то не едешь?

– Я на больничном…

– Какой именно животный грипп в Москве нынче?

– Козлячий, – ответил я, подумав про Леху. – Но ко мне это не относится, у меня просто травма.

Эдик хихикнул и скрылся в комнате. Впрочем, ненадолго. Спустя минуту, он, облачившись в домашнюю майку и треники, ввалился в кухню, где я уже каким-то образом умудрился открыть банку венгерских огурцов. Увидев, как я режу хлеб, Эдик отобрал у меня нож и упрекнул в неуклюжести.

– Тебе бы так клешню разворотило, был бы ты уклюжим, – проворчал я, но нож уступил. Вахрушев шустро нарезал батон и взгромоздил на стол бутылку «Джонни Уокера» в одну пинту.

– Вискарь? Ты никак банк ограбил? – поинтересовался я, поскольку хорошо знал, что мой сосед обычно кушает дешевую водку по причине хронического безденежья.

– Да если бы, – фыркнул Эдик, разливая виски по стопкам. – Бывает, иногда, на хозяина доброта найдет, так он ни с того ни с сего возьмет и премию выпишет…

Рельефный значок красиво блестел, передавая насыщенный золотисто-коричневый цвет виски… Нет, этот символ определенно мне знаком.

Дело за обедом пошло по накатанной. То есть, накатили мы не слабо, бутылку по крайней мере почти оприходовали; излишне говорить, что виски пили «живьем», не заморачиваясь со льдом и не извращаясь с газировками. Разговаривали немного; я очень скупо поведал о своем приключении на шоссе, но не сказал ни о Лене Минкеевой и ее коварстве, ни о Владимире Зарецком и несостоявшемся поджоге его дома. Эдик был, что называется, «с устатку»; он провел, по его словам, бессонную ночь в поезде, а потому начал клевать носом уже после шестой. Я совсем не чувствовал опьянения, несмотря на принятие этой ночью албанской ракии (не слишком ли разнообразно я стал выпивать?), видно, потому что хорошо выспался, приехав домой в три часа ночи на такси, что вызвал для меня Зарецкий, и продрых потом до полудня.

Словом, сосед отвалился спать, а я не торопясь выкурил сигаретку, затем кое-как собрал посуду в мойку, но мыть даже не подумал, рассудив, что Эдику с его обеими нормально действующими руками будет гораздо проще заняться кухонной бытовухой, нежели мне.

Виски в бутылке плескалось всего на один раз, я решил не оставлять напиток на неизвестно какое время потом. Вылив спиртное в стопку, я еще раз попытался вспомнить, где уже видел прежде угловатое изображение. Не у Таганцева ли?.. А ну-ка…

Я прошел, совсем чуть-чуть покачиваясь, к себе в комнату, и взял ключ, который получил в больнице, когда меня выпустили из нее. Ключ, который, как я полагал, вывалился из кармана Таганцева в тот момент, когда моя машина кувыркалась на шоссе.

Он был довольно обычным на вид, этот ключ: белого металла, сантиметров пяти в длину, с плоским держателем и цилиндрической бородкой. На держателе были выгравированы цифры «1209» и точно такой же остроугольный значок, что и на стопках. Я вернулся в кухню и положил ключ на стол. Сомнений быть не могло – один символ. И вряд ли то могло быть случайностью.

И без того почти неокосевший, я протрезвел окончательно. Ключ действительно имел отношение к Игорю Таганцеву, это стопроцентно. Как и эти стопочки. Сам Таганцев спиртное почти не пил, особенно крепкое. Логично предположить, что их ему подарили. И подарила, вероятнее всего, не жена и не теща. А кто-то из клиентов. Из корпоративных, скорее всего. С логотипом. Имеющие логотип да вознаградят труд наемный.

Я вспомнил, где и когда еще видел этот символ. Он висел на сайте, страницы которого я как-то просматривал, и точно такой же знак украшал собой фасад бизнес-центра на Преображенке, где неподалеку осваивают разоренный «черкизон». Того самого здания, в котором не то два, не то три верхних этажа занимает закрытое акционерное общество «Обсидиан», играющее словно в шахматы со старой Москвой, сбрасывая фигуры противника, и ставя на их место свои, по собственным правилам, которые периодически меняются в зависимости от текущей ситуации на доске.

Ничего удивительно нет и в происхождении ключа. Таганцев, проторчав в офисе «Обсидиана» и поняв, что дело чем далее, тем все сильнее пахнет керосином, спер не только робу в подсобке, но и ключ от какой-то двери, чтобы выйти наружу. Все в общем понятно, и все действительно логично. Вопрос только в том, а что с этого буду иметь я?

Ничего, ответил внутренний голос. Ровным счетом ничего. Нет ни малейшего смысла тащиться фактически с одной рукой в офис транснациональной фирмы, где (и то лишь теоретически) может быть спрятана Марина. «Возле рынка», – сказала Лена. Лена, которая мне с успехом вешала лапшу на уши… А если нет? На какой рынок тогда она могла намекать? Уж не на Черкизовский ли? А если даже и так? Что ждет постороннего в офисе серьезной компании, если он вдруг наберется глупости и сунется туда?

Фейс-контроль и дресс-код. Электронные замки. Телекамеры в каждом коридоре и над каждой дверью. Секьюрити. И, как результат обреченной с самого начала на провал авантюры – четвертый удар по башке, после которого мозги уже точно можно будет собирать где-нибудь в районе Кащенко.

… Эдик громко всхрапнул и принялся выдавать совершенно зверские рулады. Я загасил сигарету в пепельнице и осторожно заглянул к соседу в комнату. Вахрушев спал на диване, нерасставленном и незастеленном, как был, в майке и трениках. Его дорожная сумка стояла на полу недалеко от дивана, открытая барсетка – на столе посреди комнаты.

«Я узнала про твоего соседа массу интересного». Это опять Лена. Что же ты узнала такого про тихого холостого пьяницу, безденежного и безбашенного? Но при этом, как я полагал, человека вполне надежного для того, чтобы передать ему на хранение диск с весьма серьезной информацией.

В барсетке обнаружился паспорт. И не простой, а заграничный. С массой отметок о легальном пересечении польской границы. Вот и последняя виза – не далее как сегодня утром ее обладатель прилетел рейсом из варшавского аэропорта имени Шопена в Шереметьево-2. Это, значит, про Ярославль, Орел и Воронеж Эдик просто вешал мне лапшу на уши. Но зачем?? И что – выходит, намекая на эти его зарубежные поездки, Лена все-таки говорила правду? Голова стала пухнуть от различных, далеко не правдоподобных, предположений. Я вернулся в кухню, вытряхнул новую сигарету из пачки, выволок из-под стола порожнюю бутылку. Тщетно искал я на ней акцизные марки и надписи на русском языке, предупреждающие о вреде спиртного для беременных и водителей. Почти стопроцентно я был теперь уверен, что виски куплено в дьюти-фри аэропорта без оплаты пошлины. Ну хорошо, хорошо, – начал успокаивать я сам себя, поскольку почувствовал приближающийся приступ острой паранойи, – ну даже если Эдик и врет о местах и целях своих поездок, каким боком его польские дела могут быть связаны с Мариной, Игорем и деятельностью «Обсидиана»?

Скорее всего, никаким. И надо быть конченым психом, чтобы полагать, будто бы сосед, с которым делишь квартиру по причине совершенно случайного совпадения, имеет непосредственное отношение к проблемам Саши Жарикова.

Я решил пока (насколько это возможно) больше не думать про Эдика, а разобраться с Леной. Врет она или нет? И если да, то почему там она врет, а здесь нет? И как тогда быть с попыткой поджога в Старокаменном переулке? Конечно, можно заподозрить в каких-то кознях самого скульптора, и это опять будет из области паранойи: среди творческих людей, конечно, как исключение, попадаются и редкостные козлы, порой даже висельники, но с этим, похоже, все в порядке. Ну, катается на черном «Лексусе». Ну, похож на голубого слегка. Но на расчетливого интригана или, того хуже, члена бандитской шайки? Нет, тут мимо.

Поскольку один известный мне телефон Лены продолжал быть недоступным, я включил компьютер и принялся шарить по базам данных московских телефонов. Без особых проблем найдя Лену, я не удержался, глянул на год ее рождения (наверное, моя физиономия со стороны выглядела весьма удивленной), а потом попытался позвонить по «телекомовскому» номеру. Со своего мобильника, с номером, зарегистрированным, как водится, на какую-то «бабушку из Красногорска». Я не сомневался, что на той стороне при вызове сразу же включились скремблер, определитель и устройство записи. Как водится.

«Здравствуйте, представьтесь, пожалуйста», – послышался знакомый голос женщины по имени Ира. Я помнил, что у меня с ней что-то было, но подобную связь даже профессиональный спортсмен, специализирующийся на борьбе под одеялом, вряд ли стал заносить бы в список своих постельных побед.

«Меня зовут Александр Жариков, – честно сказал я. – Это резиденция Елены Минкеевой?» – «Что вы хотели, господин Жариков?» – «Поговорить с Еленой Минкеевой». – «Кто вам дал этот номер телефона?» – «Сама Елена. Если вы не в курсе, я нанят для технического обслуживания внутренней информационной сети в резиденции». – «Мне об этом ничего не известно». – «В таком случае, спросите у госпожи Минкеевой». – «Я не могу этого сделать». – «Если вы этого не сделаете, я сообщу о вашем отказе госпоже Минкеевой». – «Вы не так поняли. Ее нет в резиденции, и мне, к сожалению, неизвестно, когда она появится. Я сообщу о вашем звонке позже». – «Мне известен ее сотовый номер, который заканчивается на «двадцать два – сорок четыре». Вы не знаете, почему он не доступен?» – «Нет». – «Вам известен еще какой-нибудь ее мобильный номер?» – «Нет, не известен». – «Вы не в курсе, где ее можно найти?» – «Я не могу ответить на этот вопрос». – «Вы можете сообщить мне, когда госпожа Минкеева вернется?» – «Нет». – «Ну, хотя бы примерно?» – «Нет». – «Она не говорила о том, что собирается в длительную поездку?» – «Не… Я не намерена обсуждать с вами дела госпожи Минкеевой.» – «В таком случае, вы можете передать мою просьбу госпоже Минкеевой, чтобы она позвонила мне, когда вернется?». – «Да».

Поскольку я замолчал, потому что больше не мог придумать ни одного вопроса для этого киборга в платье, Ира положила трубку. Разговор прекратился, обернувшись чередой двоичного кода и получив имя файла, доступного для возможного прослушивания в будущем. Как водится.

Итак, Лена не дома, а где-то бродит. Вернее, колесит по Москве на темно-синем «Мерседесе», который у нее является чем-то вроде мопеда. Поди-ка, отыщи такую тачку среди сотен подобных в столице, даже если серьезно озадачишься такой целью и будешь иметь в распоряжении информационную структуру УВД города. Ошизеешь!

Но если тупо сидеть дома, курить и слушать храп Эдика, то ошизеешь с неменьшей степенью вероятности. Я раздавил в пепельнице очередную сигарету и пошел одеваться – уже научился орудовать при этом одной левой. От правой все еще толку не было, она хоть и шевелилась мало-помалу, но от локтя и ниже не чувствовала ровным счетом ничего.

…За знакомым забором не было слышно ни зловещего рычания, ни грохота и лязга цепи, но это вовсе ничего не значило. Возможно, цербер, охраняющий восьмые врата ада, просто притомился, карауля грешные души. Я огляделся и тихонько постучал носком ботинка по доске ограждения рядом с дверью.

Тишина. Странно. Приличный цепной пес уже давно бы зашелся от хриплого лая, а тут… Тут что-то не так.

Улица просматривалась хорошо в обе стороны, немногочисленные человеческие фигуры были далеко, поэтому я без особой опаски и без особой, впрочем, надежды, толкнул дверь в заборе. И – что интересно – она открылась сразу. И опять никто не зарычал и не кинулся. Почему – стало ясно почти сразу же после того, как я рискнул просунуть голову в образовавшийся проем.

Зверь собачьей породы был дохл. Он лежал на боку, вытянув все четыре лапы в одну сторону, вывалив на тропинку напоминающий грязную тряпочку язык и выпучив тусклые глаза. Зрелище неприятное, но безопасное. Я прошел во двор и притворил дверь. Затем прошел рядом с мертвым животным. При жизни оно было не таким уж тощим – значит, не от голодухи околело. Да и не от жажды – заполненный водой на две трети старый тазик с потрескавшимся эмалевым покрытием, косо стоял возле будки. Я потыкал ботинком в поросший косматой шерстью бок – пес окоченел. Значит, издох не далее как вчера. Но и не час назад.

Перед дверью в дом я остановился и напряженно вслушался. Издалека доносился гул большого города, за забором кто-то засмеялся, проходя по улице. За грязными окнами не виднелось никого и ничего. Во дворе шум поднимать было некому. Я постучал в дверь, потом в окно. Позвал негромко «Амир!» Никто не откликнулся, и я крикнул почти в полный голос. Тишина. Ну и ладно.

Запах в сенях совсем не изменился с того дня, когда меня привезли в этот дом Олег с Лехой – воняло так же кисло и тухло. Браться голой рукой за дверные ручки мне не позволяло чувство естественной брезгливости, и я, не снимая перчаток, приоткрыл поочередно двери. Сначала в кухню, потом в комнату, где не так давно схватился с Лехой, и еще в одну, оказавшуюся большим чуланом, пол в котором был покрыт многолетними наслоениями несдаваемых бутылок из-под спиртного и пивных банок. Последняя дверь из холла (или как это называется в таких избах?) открылась с трудом, и я, войдя внутрь, сразу же отшатнулся обратно.

Комната выглядела, словно мастерская скульптора. Здесь тебе и верстаки, и инструмент – ручной и электрический, здесь куски мрамора и ванны для гипса. Здесь и образцы творчества, и пришпиленные к облупившимся стенам фотографии и наброски. Только всё, включая даже древний мусор по углам, было покрыто толстым слоем пыли и шлейфами паутины.

В центре комнаты находился длинный, вытянувшийся во весь рост человек. Знакомый человек – его при мне называли Амиром. Пальцы его ног торчали из дырок в драных носках, словно уши какого-то грустного животного; между ними и полом расстояние было не более четверти метра. Рядом с носками валялась низкая деревянная табуретка. Голова Амира с высунутым наружу, словно у валяющегося во дворе пса, языком, таращилась на меня из-под потолка мутными глазами. Короткая веревка, охватывающая затянувшейся петлей шею, была привязана к скобе, вбитой в проходящую под потолком матицу. Вот так встреча, черт возьми…

Конечно, я вряд ли искренне надеялся на то, что этот опустившийся тип выдаст мне необходимую информацию, но уж точно не предполагал, что Амир для сохранения своего молчания не найдет ничего лучше, чем взять вот так и повеситься!

Пора было уходить – не самое здесь лучшее место для ожидания невесть чего. К тому же, в этот художественный салон вхожи Леха с Олегом, а лишний раз с ними встречаться мне совсем ни к чему. Художественный салон… Нет, это мастерская – тут тоже занимались скульптурным творчеством. Примерно таким же, каким занимаются в Переулке Старокаменном. Примерно ли?

С некоторым удивлением я взял в руки собаку. Мастерски выполненную, ничем не хуже того кота, что я возил с собой на встречу с Таганцевым. Ну ладно, собака. Но вот лев – довольно большое изваяние льва – вообще один в один повторяет мраморных стражей подъезда дома номер четыре! Это что же – господин Зарецкий устроил в Люберцах свой филиал? Или запасник? Зачем?

Чем дольше я разглядывал образцы, тем больше убеждался в том, что обе мастерские так или иначе связаны между собой. Вот Иосиф Виссарионович с мечом и в позе воина-освободителя из Трептов-парка. Вот Леонид Ильич в косоворотке и с решетом сеятеля… А вот и президенты – один из недавних и нынешний. Первый давит руками ротастую змею, второй… Вообще не понять, что делает.

Сменившийся президент был выполнен весьма посредственно. Определить его было непросто, да и змея походила скорее на какого-то червяка, нежели на рептилию. Но руку скульптора не узнать было невозможно – я сам бы прозакладывал свою правую неработающую (возможно) за то, что всех лидеров ваял один и тот же человек. В том числе и ныне действующего, хотя тут за исполнение больше «двойки» поставить было бы трудно. Я не уверен в своем безупречном художественном вкусе (в отличие от профессиональных критиков, которые в своем вкусе как раз уверены всенепременно!), но готов был поклясться – это не шарж, не карикатура, и даже не самопародия. Это просто очень плохая работа. Работа мастера, который когда-то был виртуозом, а впоследствии деградировал…

Покидая Люберцы, я зашел в торговый павильон, где купил новые перчатки и ботинки, потратив часть денег, полученных от Минкеевой за так и не оказанные сервисные услуги. Мою старую обувь (которая была не такой уж старой) вместе с перчатками, которыми брался за ручки и предметы в доме Амира, оставил на виду у мусорных контейнеров. Через пять минут их уже подобрали бродяги, внешне не слишком отличающиеся от повесившегося… Или повешенного? Следов борьбы, на которые должны обращать внимание оперативные работники, я что-то не заметил. Напротив, Амир повис тихо и спокойно. Привязал короткую веревку к низкому потолку, встал ногами на табуретку, отбросил ее… Только с чего бы ради? Собачку жалко стало? Хорошая была собачка, добрая и ласковая, вот только однажды съела чего-то. Посмотрел на ее останки душевный хозяин, оставшийся один-одинешенек на белом свете, всплакнул, выпил литр, да и полез с пьяных глаз в петлю… Вы поверили? Правильно, я тоже не поверил. А вот следователь поверит. Потому что он ни хрена не знает ни про Леху с Олегом, ни про неудавшийся поджог, а если узнает, так ведь ногами затопает от досады – еще бы! Ведь вместо самоубийства алкоголика на почве злоупотребления выползет убийство подельника на почве мести, а это чревато оперативно-розыскными мероприятиями вплоть до эксгумации трупа (а то и обоих, включая собачий), кучей впустую исписанных бумаг (в основном после окончания рабочего дня), «висяком» и вызовом на ковер к заместителю прокурора. Ему это надо? То-то.

А что мне? Мне не надо проводить служебно-розыскные мероприятия, незачем писать разные бумаги, следовательно, мне не грозит ни «висяк», ни вызов к заместителю прокурора. Так что у меня есть такая роскошь, как возможность предположить, что Амиру все-таки помогли засунуть шею в петлю. Каков мотив? Наказали за то, что не справился с заданием? Или посчитали, что он просто излишне много знает?

В общем, в голове перекрутилось многое, пока я добрался до здания бизнес-центра. В сгустивших сумерках он выглядел ярко и помпезно, точно новогодняя елка. Зеленоватое стекло фасадов, бегущие огни световой рекламы, многоцветье подсвеченных баннеров… Сверкающий и переливающийся всеми оттенками от коричневого до желтого угловатый символ «Обсидиана». Из автоматических раздвижных дверей на улицу выходили люди, только что завершившие очередной день, посвященный, как обычно, менеджменту продаж, перекладыванию денег с одних счетов на другие, обсуждению результатов вчерашних матчей и висению в «Одноклассниках»… Последний рабочий день очередной нудной недели.

Первую телекамеру я заметил даже не над дверями. Над парковкой. Она была прикручена к рекламному щиту и направлена объективом в сторону главного входа. Еще две наверняка прятались в фонарях, обозначающих границы широкого крыльца. Дальше – больше. Одна меж дверей, плюс сразу три штуки в холле, еще одна смотрит на проем лифта… Рядом с широким плазменным экраном, по которому бегут призывы покупать, вкладывать, отдыхать и развлекаться… Экранов в холле тоже несколько штук и, что занятно, три из них не несут в себе ни капли рекламного смысла. Потому что кроме белых букв и цифр на синем фоне, на экранах ничего больше нет. Подобное изображение хотя бы раз в жизни видел любой человек, более-менее регулярно проводящий время за компьютером, а значит, любой, кто имеет работу в современном офисе. Или любой студент. Или любой подросток, развлекающийся в «контру». Но вот расшифровать бессмысленное, казалось бы, нагромождение букв и цифр, может далеко не любой. А называется это изображение «синий экран смерти», и лишь специалист, глядя на него, поймет, почему вдруг «умер» компьютер, и есть ли возможность его оживить. Да и то с большей или меньшей степенью уверенности.

Синие экраны вдруг резко почернели, спустя пару секунд по ним пробежали белые строки технической информации, потом появился символ известной заморской корпорации… В вестибюле была масса народу, но кроме меня – уверен – никто больше не смотрел на мелькающее изображение, а если и смотрел, то вряд ли с таким интересом, как я. Еще минута или две, и экраны погасли снова, но я уже примерно знал, чем живет местный системный администратор, и даже почти представил себе его психологический портрет. В таких вещах я тоже научился разбираться.

– Сервисный центр «Норденшельд», – устало отрекомендовался я, когда охраняющий холл мужик с толстым брюхом спросил, куда меня, собственно, черти несут. – По вызову.

– Какому такому вызову?

– Посмотрите, что у вас с экранами творится… – Мне не стоило ни малейшего труда зевнуть. При этом пришлось закрыть рот ладонью, еще не хватало, чтобы охранник почуял запах спиртного. Один из мониторов действительно еще дергался и рябил. – Как пройти в двести третью?

– Второй лифт направо…

Не знаю, что именно находилось в двести третьей, но вся комендатура здания действительно размещалась на втором этаже. Возможно, она была подразделением «Обсидиана» – все же оная компания, как это говорят сейчас, «якорный арендатор». Хотя, я могу ошибаться, и за зданием присматривает его владелец… Кстати, ведь «Обсидиан» и владеть может этим зданием, почему бы нет? Отгрохал дворец в блатном месте Москвы (впрочем, покажите мне хотя бы одно неблатное место в пределах столицы!), вселился сам и запустил менее крупных постояльцев, чтоб на сигареты денежки не переводились…

Войти в сеть на втором этаже с ходу не удалось. Повторилась история с департаментом, где трудился покойный Веслов. Но там меня устраивал и отрицательный результат, здесь же мне нужен был исключительно положительный. Закрывшись в кабинке туалета и изучив предварительно потолок на предмет камер слежения (их вроде тут еще не додумались поставить), я терзал ноутбук в поисках «дыр» в защите. Ну не может быть того, чтобы местный системщик, допустивший появление «экрана смерти» на рекламных мониторах, не допустил двух-трех серьезных ошибок в безопасности сети…

Из коридора то и дело доносились чьи-то голоса, два раза хлопнули двери соседней кабинки, но я уже был внутри киберпространства, и вытащить из него меня без причинения телесных повреждений вряд ли кому бы удалось… Разве что Марине, окажись она здесь сейчас каким-нибудь чудом.

Уязвимость я обнаружил минут через двадцать, и еще минут семь ушло на то, чтобы получить «рута» – возможность творить в здешней локальной сети все, что я только вздумаю. Уверен, если бы не правая рука, я взломал бы сетку минут за пятнадцать… А с одной левой и осторожность надо было соблюдать удвоенную. Представьте себе, что вы продираетесь по узким темным коридорам, заставленных всяким абы как сложенным хламом, и вам ни в коем случае нельзя даже чуточку что-нибудь задеть без того, чтобы все вокруг обрушилось, загремело, зазвенело и послужило причиной вызова мрачных людей в черном и с витыми проводами возле ушей. Поэтому я ничего не трогал. Я лишь просматривал и копировал планы помещений и расположение камер, лифтовых шахт и пожарных лестниц; некоторые коды к дверям, равно как и время смен дежурных перестали быть для меня тайной; и если вы спросите, с какого именно сервера тянет порнографические ролики сменный инженер-комендант, то я отвечу безошибочно.

Пора было уходить. Так же, как пришел, я ретировался, постаравшись ничего не задеть и повалить. Конечно, любой взлом оставляет следы, это неизбежно, и мало-мальски опытный системщик, даже из числа дежурных «админов» рано или поздно сможет это заметить… И доложить по команде. Скорее всего утром первого рабочего дня, когда его спросит начальник отдела информационных технологий о произошедших в ночь с пятницы на понедельник нештатных ситуациях. Тогда ему придется срочно подчистить следы своих собственных путешествий со Сталкерами и эротических фантазий, а если останется время – изучить, где и как натоптали непрошеные сетевые гости.

Пора было уходить. И не только из сети, но и из этого здания. Не обладая обеими руками, здесь было нечего делать дальше. Не обладая некоторыми техническими средствами, тем более. Поэтому я, выйдя на улицу, позвонил и отправился затем на метро туда, где меня хорошо знали и взаимообразно оказывали помощь. Потому что даже с моим опытом и умением далеко не вся электронная машинерия являлась для меня открытой книгой. Конечно, правую руку даже они не сумели бы мне отремонтировать, но я пока запретил думать себе о том, каким способом я сумею заставить ее работать.

Сергей и Пантелеймон – два долговязых и белобрысых брата-близнеца – как раз издевались над развороченным осциллографом. Осциллограф издавал тихие жалобные звуки и беспомощно подмигивал индикаторами. В мастерской было дымно от сигарет и жженой канифоли, на столах неопрятно громоздились заляпанные недопитые чашки с холодным чаем и надкушенные хот-доги вперемешку с радиодеталями. Это значило, что рабочий день у братанов еще в разгаре, и мой визит их совсем не напрягает. Меня всегда удивляло, как уроженцы глухой белорусской провинции так здорово разбираются в непостижимой для меня промышленной электронике и при этом работают как правило молча, словно обмениваются телепатическими сообщениями. Близнецы, что с них возьмешь… Их отличало только то, что один из них (Сергей) был женат, другой (Пантелеймон) в разводе. Правда, недавно они поменялись ролями – Сергей развелся (вторично), а Пантелеймон женился, и тоже во второй раз. Надолго ли – неизвестно, потому что мастерскую оба покидали только по ночам, да и то не всегда, а за пределами мастерской интересов у них было, мягко говоря, не так много; традиционные семейные ценности, вроде домашней еды, супружеского долга и совместного просмотра телепередач явно не входили в их число.

– Сканер кодов? Организуем, – спокойно сказал Пантюха, и отправился шарить на стеллажах, заставленных приборами и аппаратами, которым я и названия-то не знал отродясь.

– Какая там интерфейсная шина? – спрашивал Серега и, получив ответ, понимающе кивал, после чего принимался перебирать разнокалиберные разъемы, поглядывая на экран монитора. Компьютер у белорусов наличествовал, вот только настроить и заставить его правильно работать братья не умели. И обращались за помощью, что вполне естественно, ко мне.

– …Чипованный коммуникатор, говоришь, нужен? Для тебя всегда есть. Выбирай вот из этих.

* * *

Эдик уже проснулся к тому моменту, как я вернулся домой. Был он немного хмур, и я полагал, что сейчас Вахрушев потребует продолжения банкета. Но тут мой сосед меня удивил.

– Ни в коем случае. Все, я завязал. У меня осталось одно дело, и пока я его не решу, даже нюхать спиртягу не буду.

Для Эдика это более чем серьезное заявление. Я не заметил даже, как сел на кухонный табурет, услышав эти слова.

– Дело? – спросил я.

– Да… Хотел тебе еще днем сказать… Но под виски бы не пошло. Лучше сейчас. Ты мне доверяешь, и я тебе могу доверять. В общем, я узнал, кто убил моего брата.

– Даже так? – спросил я, чтобы хоть что-нибудь спросить. Мне стало немного неловко. Руки словно сами взяли со стола статуэтку кота от Зарецкого.

– Точно. Я ведь не в Воронеж езжу. В Варшаву. Даже, если точнее, в Конин и Коло, где обычно наши перегоны тусовались.

Эдик тоже сел на табурет, почесал волосатую шкуру под майкой. Н-да, а я-то всю дорогу до дому размышлял, как лучше подвести разговор к теме доверия между соседями по квартире. Ну что ж, меня опять опередили.

– Полтора года назад, – произнес Эдик, отхлебывая чай, – я законсервировал свою контору, короче, вышел из бизнеса, изъял оттуда существенную сумму денег… Сейчас от нее почти ничего не осталось, не знаю даже, как снова подниматься придется… Все разошлось на билеты, на взятки, на частных сыщиков. Да и на эту хату тоже. Но я теперь знаю все. Эта сволочь от меня не уйдет… Понимаешь, старик, кем был для меня брат? Нет, наверное… Ну и ладно. Попробуй просто мне поверить.

– Я готов, – сказал я. – В этот момент мне очень хотелось, чтобы в этом мире остался хотя бы один человек, которому я мог бы верить. Я перевернул кота. На слегка поврежденной подошве статуэтки было затейливо выбито латинскими буквами слово, похожее на «Амур». Хвостик последней буквы то ли откололся во время памятной аварии, то ли его вообще не было… То ли это вообще русские буквы.

– Мне понадобится помощь, – помолчав, глухо сказал Эдик. – Серьезная помощь. Речь идет, как ты сам понимаешь, о соучастии в не очень благовидном деле с точки зрения закона не самой дружественной страны.

– То есть, ты собираешься пристукнуть одного типа, и тебе нужен помощник, который бы в этот момент держал его за руки, чтобы он не брыкался? – спросил я, расстилая на столе старую газету.

– Нет. Дело будет куда более простым и безопасным. Но в любом случае очень скользким. Я даже не представляю, кто бы мог на это пойти. Разве что тот, кто у меня в диком долгу. Но ведь таких просто нет!

– Будут, – сказал я, разбивая кота колотушкой для отбивных котлет.

 

Глава двенадцатая

– Вторая камера переключена, – сообщил я, дважды проверив, так ли оно на самом деле.

– Понял, – коротко ответили в гарнитуре, висящей у меня в ухе. Затем еле слышно загудел двигатель в третьей лифтовой шахте. Замолчал – кто-то входил в кабину. Пятнадцать секунд – и открылись двери лифта. Как и следовало ожидать, Эдик ждал меня внутри. Едва я перешагнул порог, как он молча нажал кнопку этажа парковки, и лифт пошел вниз.

Я тоже не произнес ни слова. Пусть цифровая камера вместо реальной картины с двумя злоумышленниками в масках а-ля ОМОН и передает изображение внутри якобы пустой кабины, но звуки голосов вполне могли быть зафиксированы каким-то иным способом. Даже аналоговым.

Кабина остановилась, и мы вышли в полутемное помещение подземного гаража. Чуть ранее мы нейтрализовали еще одну телекамеру – над входом в лифт, а если верить информации, украденной мной вчера вечером, парковка была оснащена лишь двумя камерами. Вторая, судя по схемам сети безопасности, находилась на въезде, но я никак не мог взять в толк, почему ее не включили в СКС здания, а отдали мониторить дежурному охраннику, что сидит в будке снаружи. Впрочем, через автомобильные ворота проходить я не собирался, а потому мало беспокоился об этом.

Я беспокоился о другом. Если я все правильно понял, общая площадь парковки и подсобных подвальных помещений где-то на пятьдесят квадратных метров была меньше площади любого из этажей здания. Это могло означать как раз то, что где-то рядом есть одна или две-три комнаты, не попавшие в комендантский план. Для чего используются эти помещения – только руководству «Обсидиана», видимо, известно.

«Обсидиан». Не самое, пожалуй, благозвучное название в мире, но для столицы, где существуют вывески из почти любого набора букв, не такое уж и шокирующее. И родилось оно не у нас, а во Франции, где, собственно, и располагаются по сей день корни и главный офис компании. Этого на официальном сайте я не нашел. Не нашел я там и того, как именно обустраивал «Обсидиан» такие государства, как Алжир, Гвинея, и Верхняя Вольта – то есть, те страны, про которые большинство уже и не помнит, что они когда-то были французскими территориями. Но денег оттуда «Обсидиан» выкачал, судя по всему, изрядно. Информации о человеке, который рулит этой транснациональной корпорацией по извлечению средств из отсталых стран, не нашлось даже в закрытой от посторонних сети. Но я пару раз наткнулся на такое очень французское имя – Меллим Фарух в контексте генеральной линии развития фирмы; впрочем, во Франции сейчас подобными вещами мало кого удивишь.

Информация, выуженная из закрытой локальной сети фирмы, была очень скупой. Про генерального директора российского офиса «Обсидиана», по имени Борис Волохов, вообще толком ничего и нигде не было написано. И уж конечно, верхом наивности было надеяться на то, что среди документов я найду распоряжения о поджогах старых зданий в столице, об убийстве никчемного алкоголика и немногим более существенного чиновника, а также похищении простой московской девушки, про которое вряд ли знает месье Фарух – а зачем большим начальникам заморачиваться подобными мелочами?

Да, информация была скупой… Но не такой уж пустой – все же она помогла мне во многом. Я узнал, по какому принципу передается изображение с камер; понял, как можно попасть в служебный лифт, минуя холл; изучил список машин, въехавших на парковку за последние дни. Эта информация была, что называется, «для служебного пользования», для посторонних не предназначенная, а потому никто сильно не обеспокоился тем, что излишняя скрупулезность при контроле над посетителями бывает вредна. Ведь посторонний и притом заинтересованный обязательно задался бы вопросом: почему машина, не принадлежащая сотруднику какой-либо располагающейся в здании компании, заехала на служебную парковку, да там и осталась более чем на двое суток? И не простецкая машина, надо сказать. Именно она привлекла мое внимание при ознакомлении с внутренней документацией, и именно возле этого авто остановились мы с Эдиком, попав на парковку.

Москву трудно удивить. Не раз и не два стоя в пробках, я видел, какими презрительными взглядами обменивались, к примеру, старый лысый толстяк в блестящей черной «Чайке» и девчонка лет девятнадцати за рулем огромного «Континенталя» шестидесятого года выпуска. Я обращал внимание, как приветствовали друг друга владельцы «Бентли» и «Майбахов», замечал перебранку между водителем несерийного экземпляра «Феррари» и обладателем выпорхнувшего невесть из какой дыры времени «Мерседес-Бенца» имени Штирлица. Но такую машину я воочию видел впервые. Нарочито стилизованная под модерн пятидесятых, она сверкала черным лаком и скалилась хромом решетки радиатора. Тойотовцы в свое время сделали лишь несколько десятков экземпляров юбилейной модели одного из своих флагманов, выполнив их примерно в том виде, в каком тот впервые явился миру, и дали малосерийному автомобилю имя «Ориджин». Неизвестно какими путями одна из этих уникальных машин попала в Россию; по пути она едва не застряла в Новосибирске, и чудом не завернула в Грозный, но в конце концов докатилась до Москвы, где ее выставили за семьдесят тысяч евро, и несколько дней спустя продали. Да не кому-нибудь, а госпоже Елене Минкеевой, уверенной, что новый экземпляр для ее коллекции обошелся не так уж и дорого.

Это для тех, кто понимает. Эдик понимал. Он не был чужд дикого автобизнеса в девяностые годы, да и в новом тысячелетии не гнушался столь же «цивилизованным» перегоном как с Запада, так и с Востока, а потому в подобных вещах разбирался. И пусть он вряд ли имел сейчас возможность отслеживать, кому в руки попадают редкие машины, ввезенные в страну помимо кассы официальных дилеров, но единственный в Москве «Ориджин» я не так давно видел во дворе особнячка Минкеевой, когда Лена мимоходом прихвастнула приобретением; лекцию об этой модели «Тойоты» Эдик прочел мне позже.

Владелицы машины ни поблизости, ни внутри видно не было. Я мог предположить, что Лена приехала на встречу с руководителем российского отделения «Обсидиана», и они так друг другу понравились, что вот уже двое суток не расстаются ни на минуту. Я мог предположить, что она приехала сюда в сугубо разведывательных целях, но результаты разведки настолько сильно ее расстроили, что Лена забыла о собственной машине и поехала домой на метро. Наконец, можно было предположить, что некий сотрудник «Обсидиана» просто украл этот автомобиль с целью дальнейшего сбыта. И любое из этих предположений было одно другого вздорнее.

Хотя бы потому, что телефонный номер Минкеевой был все также недоступен. И потому, что она была готова мне рассказать про Эдика, оказалось правдой. И потому, что мне действительно незачем было торчать ночью в Старокаменном переулке…

Той самой ночью Минкеева была здесь. И она, если я правильно понял намек, где-то здесь нашла Марину и Игоря. Или, по крайней мере, их следы.

В руках Эдика тускло блеснул фотоаппарат. Вспышкой пользоваться мы не рискнули, но светочувствительность нынешней цифровой техники была выше всяких похвал, особенно при такой цене на полупрофессиональные камеры. И не надо беспокоиться о том, что кто-то вдруг отберет или засветит пленку, как в старое доброе время; несколько движений пальцами левой руки – и радиосигнал понес комбинацию нулей и единиц по эфиру, затем, чтобы положить изображение на очень простой и известный многим адрес во всемирной сети. Так мы отправили крупный план собственно «Ориджина», его госномера и общий вид машины на фоне тусклых фонарей парковки.

– Здесь? – тихо спросил Эдик, когда мы подошли к одной из дверей. Ориентируясь по коммуникатору, я не более громко произнес «нет». Эта дверь вела в коридор, который, в свою очередь вел к пожарной лестнице, то есть, к месту, которое, по крайней мере в теории, могли посетить посторонние. Именно по этой лестнице спускался Игорь Таганцев, когда удирал из «Обсидиана» в робе сварщика…

– Скорее всего, вон та, – показал я на точно такую же дверь метрах в пятнадцати от первой. Та была едва ли не в самом темном углу парковочного этажа. Кроме того, она была отмечена на схеме как бездействующая и запертая наглухо.

«Я спустился по пожарной лестнице вниз и вышел наружу через парковку», – говорил Игорь. Два взломщика-любителя взялись за дело. Дело провернулось быстро, поскольку ключ с цифрами «1209» подходил к этой двери как нельзя лучше. Но за ней ничего, кроме бойлерной, выглядевшей более стерильно, чем кабинет иного стоматолога, не обнаружилось. Из бойлерной вела еще одна дверь, причем явно наружу. Изнутри ее можно было открыть без особого труда, но делать это было незачем, тем более сейчас, и мы вернулись на парковку.

…Звук неожиданно ожившего лифта ударил по ушам в звенящей тишине. Я даже присел. Эдик тоже присел. Затем мы оба по-тихому отползли еще дальше, в самый угол, где было особенно темно. Не прошло и минуты, как на парковку кто-то прибыл. Неизвестный вышел из лифта, кабина с легким шумом закрылась. Гулко прозвучали неспешные шаги – кто-то двигался в нашу сторону. Я затаил дыхание, но тут мягко стукнули замки блокировки автомобильных дверей, открылась дверь, и кто-то проскользнул в машину. Оглушительно (как мне показалось) захлопнулась дверь, не менее оглушительно взвыл стартер, а двигатель загремел не хуже вертолетного. Впрочем, завели не «Ориджин», а совсем другое авто поблизости… Действительно, странно было бы думать, что в ночь на субботу жизнь здесь совсем уж замирает.

Авто приблизилось к подъемным воротам, в полумрак гаража влетел луч уличной ртутной лампы, затем машина уехала, и ворота закрылись. На этаже вновь воцарилась звенящая тишина.

– Смотри-ка, – сказал Эдик, разгоняя липкий мрак светящимся дисплеем телефона, – еще одна дверь.

Дверь, не отмеченная на карте, была узкой и металлической. А также плотно подогнанной к проему и накрепко запертой. Мы внимательно осмотрели замок и то, что было вокруг него. Никакой электроники. Обычная замочная скважина.

Ни сканер кодов, ни ключ нам тут помочь не могли. Толку не было ни от электромагнитного генератора, по словам Пантюхи, «выносящего моск » любой электронике, ни от брутальных отмычек. Кибернетика в двери отсутствовала, а замок был слишком сложным для двух людей, сроду не промышлявших взломом замков.

Наш военный совет ни к чему не привел: подниматься в офис глупо и опасно; ломать дверь – не более разумное занятие; возвращаться ни с чем – неприятно, да и преждевременно. Может, есть смысл подождать?

Пока мы совещались, кое-кто решил за нас: снова послышался шум лифта, и опять, как в предыдущий раз, некто приблизился к машинам. Но этого типа я узнал – бандитскую рожу и пружинящую походку Олега мне трудно было спутать с чьими-то другими. Шаря в карманах, Олег приблизился к машине Минкеевой, щелкнул центральным замком (старомодный брелок сигналки два раза пискнул), и открыл правую переднюю дверь. И надо было понять его удивление, когда в затылок ему уперлось что-то твердое, а из-за левого борта «Тойоты» высунулась страшная рожа в полумаске, подсвеченная снизу. Попробуйте, кстати, осветить с подбородка хоть самое симпатичное лицо – все равно увидите только маньяка-убийцу. Рожа принадлежала Эдику. Твердый ствол – газовому пистолету, который я держал в левой руке.

Олег, как и следовало ожидать, не подал вида, что испугался. Он только негромко вздохнул, словно от досады.

– Отойди от машины. Задом, не быстро – Вот так… – зловещим шепотом потребовал Эдик. – Положь руки на затылок… И иди в левый от тебя угол… Вот так, давай.

Олег, ступая словно робот, побрел по направлению к узкой двери. И, когда почти уперся в нее, Эдик потребовал:

– Открывай.

– Вы че, пацаны, с дуба рухнули? – осведомился Олег.

– Открывай, – повторил Эдик. Я пока что не подавал голоса – неизвестно еще, какие рефлексы сработают у этого головореза, узнай он меня.

– Чем я ее открою? Пальцем, что ли?

– Да хоть бы и так, – согласился Эдик.

– Может, научишь? – послышался злобный вопрос.

– Щас я тебя научу, – обещание прозвучало не менее злобно.

Олег грязно выругался.

– Но ключа у меня все равно нет! Я че – таскаю его с собой, по-твоему?

– Конечно, таскаешь, – уверенно заявил Эдик. – Или открывай, или сейчас ляжешь, а я все равно открою сам.

Олег выругался еще более грязно, загремел ключами. До меня донесся металлический лязг, замок дважды щелкнул, дверной проем осветился тусклым желтым прямоугольником. Я вздохнул, точно так же, как Олег минуту назад, и опустил рукоятку пистолета ему на голову. Надо сказать, с большим удовольствием.

Бандит кулем повалился на пол.

– Ты уверен, что это надо было делать именно сейчас? – поинтересовался Эдик.

– Абсолютно.

– И куда его денем? Здесь же не бросишь?

– А давай в «Тойоту» его запихнем, в багажник!

– И то дело…

Предварительно сделав и отправив несколько снимков, мы связали капроновым шнуром руки и ноги Олега, запихнули в рот платок и для верности еще залепили рот скотчем. Вообще-то скотчем можно связать человека целиком, это даже надежнее будет, чем веревкой, но уж больно громко визжит скотч, когда его быстро и помногу разматываешь! А я хотел соблюдать тишину.

Багажник «Ориджина» был надежно заперт; почему-то ни ключом, ни из салона я его открыть не сумел. Видимо, тут имелась неизвестная мне блокировка. Поэтому мы закинули Олега на пол салона, между задним сиденьем и спинками передних. Сами вернулись к открытой двери. В машине я рискнул оставить и электромагнитный излучатель – он, как я решил, вряд ли уже мог пригодиться, а вот помешать мог – все же размером почти с половину блока сигарет. Зато излишне говорить, что ключи из карманов Олега перекочевали в наши.

В маленьком холле за стальной дверью было не более светло, нежели на парковке. Неяркий светильник в потолке освещал еще две двери, точно такие же, как та, через которую мы прошли сюда. Я закрыл эту дверь и повернулся к Эдику:

– Которую из них попробуем?

– Вот, не зря я тебе говорил, что ты преждевременно вырубил этого парня… – Давай попробуем вот эту…

И, не дожидаясь моего согласия, попробовал вставить ключ из трофейной связки в скважину… Еще один… Третий ключ повернулся. Эдик потянул ручку на себя. Я успел заметить, что внутри темно и тихо. Светились только красные светодиоды под потолком и в углах. Почему-то в голову сразу полезли неприятные мысли о контурах сигнализации, которые могли быть не отмечены на комендантском плане здания. Впрочем, один из красных огоньков всего лишь показывал клавишу выключателя. Я протянул руку и ткнул пальцем.

Вспыхнувшие люминесцентные лампы осветили довольно спартанскую канцелярскую обстановку: заваленный хламом стол, пару офисных стульев и сейф. Комната была безлюдной. И представляла собой тупик: сюда вела только одна дверь – та, через порог которой переступил я.

– Ничего тут нет, – проворчал из-за моей спины Эдик, сделав снимок. – Сейчас открою другую…

А вслед за этим что-то произошло. И произошло уж слишком быстро. Короткий стук, чей-то галдеж и удар в шею, сваливший меня с ног – все это заняло не более секунды. Я рухнул ничком на грязное ковровое покрытие, почувствовал, как мне завернули левую руку за спину (вероятно, завернули и правую, но этого я не почувствовал), а затем подняли и поставили вертикально.

Прямо перед собой я увидел хмурого типа в серовато-синей куртке и такого же цвета штанах. Из-под куртки сиял белоснежный воротничок рубашки с галстуком цвета виски. Над левым нагрудным карманом куртки были нашиты желто-зеленые буквы «СБ ЗАО Обсидиан», а на рукаве виднелся поднадоевший знак – нечто среднее между трезубцем и перевернутой лилией. Человек, облаченный в эту форму, выглядел обыкновенно – «среднего роста, плечистый и крепкий». На широком невыразительном лице обнаружились небольшие черные усы. На черной же шевелюре сверху намечалась лысина.

– Что за контора? – деловито спросил усатый, сорвав маску с моей физиономии.

Исключительно деловой подход. И то, правда – зачем задавать дурацкие вопросы типа «ты кто такой?» или «откуда тут взялся?» И так ясно: «кто» – злоумышленник, проникший в охраняемое помещение с целью хищения ценной информации; а «откуда» – ну естественно, извне…

– Что значит «контора»? – решил я включить дурака.

Усатый несколько секунд с отвращением смотрел на меня.

– Стас, глянь, что у него с собой, – сказал он тому, чье дыхание я слышал у себя за спиной.

Второй охранник быстро изъял у меня фонарь, коммуникатор, сканер кодов и бумажник.

– Документов нет, – доложил он о результатах исследования.

– Дай-ка сюда… – Усач протянул лапу. Содержимое бумажника – пара тысяч в рублях и две американские двадцатки – его не впечатлило. Также, как и фонарь. Коммуникатор заинтересовал больше; на мое счастье, я не успел в нем ничего сохранить, кроме некоторых файлов «Обсидиана» для служебного пользования. Охранник скоро наткнулся на них и нахмурился. А после изучения сканера кодов его лицо стало совсем суровым. Я понял, что у меня начались крупные неприятности.

– Ну-ка, на стул сядь… Да, вот сюда. Руки – на стол… Теперь колись, на кого работаешь, – спросил усач, когда я выполнил требование (а что мне еще оставалось делать?)

– Да ни на кого я не работаю, – начал я гундосить. – Так, чисто поглядеть зашел…

Стоящий сзади хрюкнул.

– Ладно бздеть-то, – с досадой произнес усатый. – Еще скажи, что ты пришел мелочь по карманам тырить…

– Ну, не то, что бы мелочь… – Мало ли, чего тут можно найти…

– Как ты вошел-то сюда, а?

– С улицы, через ворота, – нагло соврал я. – Машина выезжала, а я обошел вокруг охранника… Хотел по тачкам посмотреть, а тут вижу – дверь открыта…

– Стас, такое может быть? – перебил меня допрашивающий. Он уже сидел за столом напротив меня.

– Ну, а почему нет, – ответил тип сзади. И тут же заговорил в рацию: – «Восьмой, это третий, ответь…»

«Отвечаю», – послышалось в динамике. Стас спросил: «Сейчас выпускал кого-нибудь?» – «Да, минут пятнадцать назад Иванов выехал, пятьсот четыре». – «Ты его досматривал?» – «Конечно. Славян сказал, что Иванова всегда досматривать надо – его походу «опустить» слегка решили». – «Пока ты его выпускал, через ворота пролез посторонний». – «Не может быть». – «Может». – «Не может. Сейчас запись посмотрю, скажу точно. (Пауза.) Я же говорил, никто не пролазил – камера бы его увидела». – «Конец связи». – «Давай».

Стас отключил рацию и заявил уверенно:

– Брешет.

– Кто брешет? – спросил усатый.

– Да вот этот жук брешет. Ясно же, через ворота проскочить ему бы не дали… Славяну скажем?

– Рано еще, Клим. Может, поговорим пока сами?

– Ну, почему бы нет?.. Слышь, ты, как там тебя… В общем, теперь колись по чесноку. Первое – как зовут? Второе – кто тебя нанял? Третье – что тебе поручено сделать? Четвертое – кто помог тебе сюда войти? Доступно?

– Толян Кислый меня зовут, – сказал я, понимая, что Эдик, в отличие от меня, не попался. – Пишусь за солнцевских. Рома Котлован обещал забашлять, если помогу вынести какую-то хрень отсюда. Дали ключи, сказали какие двери открывать, и где зашкериться. На телефон должен позвонить какой-то фуцан из вашей берлоги, он скажет, чего надо делать…

– Ты чего под блатного-то косишь? – изумился Клим. – Ну не умеешь ты на ихней фене болтать, не пытайся даже… Стас, че с ним делать-то будем?

– Да мордой в унитаз окунуть, скажет…

– Нет, его этим не проймешь… – Клим внимательно посмотрел на меня тяжелым взглядом. – Этот на серьезную контору пашет… Так! Руки на подлокотники, быстро!

Я даже не шелохнулся. Где же Эдик? Чего он медлит? Что-то задумал? А если его тоже поймали и допрашивают в соседней комнате?

Охранники заработали быстро и слаженно. Клим, будучи, видимо более сильным физически в этой паре, буквально придавил меня к стулу, а Стас, оказавшийся наголо бритым очкариком, сноровисто примотал скотчем кисти моих рук к подлокотникам. Еще минута – и мои ноги тоже были притянуты к ноге стула. Стас открыл ящик стола, вытащил чертежный измеритель, подошел ко мне сбоку, навалился на правую руку и привычным жестом запихнул толстую стальную иглу под ноготь моего среднего пальца.

Вообще-то в таких случаях положено орать дурным голосом, ведь подобный способ действительно очень хорошо помогает развязывать почти любые упрямые языки. Дешево и сердито, так как особого вреда организму не причиняет, но боль вызывает жуткую. И я заорал. Орал я так, что, наверное, у обоих гестаповцев заложило уши. При этом я очень надеялся, что охранники не услышат в моем вопле фальшь: ведь боли я не чувствовал совсем. Только понимал, что под ногтем сидит инородное тело, не более того – словно бы какой-то добрый волшебник загодя вогнал в палец целый шприц лидокаина.

Стас выдернул иглу.

– Ну! Говорить будешь?!

– Ааа!! Да-да, буду, конечно… О-ой!.. Короче, кому-то не нравится ваша стройка на Колхидской… Я знаю, что «Обсидиан» перешел кому-то дорогу своей мечетью, и теперь есть мнение, что надо найти все незаконные дела вашей конторы и прикрыть это дело…

– Какая еще мечеть? Он гонит, да?.. – спросил Стас.

– Да нет, вроде похоже на правду… Так кто тебя послал?

– Управление делами президента. Если я скажу чуть больше, меня просто убьют.

– А вот теперь ты точно гонишь, – уверенно заявил Клим.

Игла вонзилась под ноготь безымянного пальца. Мне снова пришлось орать и извиваться. Дело кончилось тем, что я свалился на пол вместе со стулом. Охранники, злобно сопя, поставили стул на ножки, и тут Стаса вызвали по рации:

«Третий, третий, это первый. Ты где, ответь!» – «Первый, я в нулевой на парковке.» – «Доложите обстановку.»

Стас и Клим тихонько выругались. Стас начал неохотно докладывать:

«Первый, у нас посторонний. Задержан, находится в нулевой, на вопросы не отвечает…» – «Немедленно проверьте ваш контур».

Стас чем-то щелкнул.

«Кажется, проблемы с обратной связью», – неохотно сообщил он.

«Оставайтесь на месте. Задержанного не ломать, только охранять. Конец связи».

– Что это значит? – озадаченно спросил Клим. – Что Славяну понадобилось?

– Непонятки… Похоже, дело серьезное. Видимо, этот парень действительно вывел из строя охранную цепь – не зря же Славян сказал, что камеры какую-то байду показывают…

– Или кто-то из наших ему помог… Слушай, наверняка это наш системщик что-то мутит! Блин, ненавижу эту ботанскую морду! Все время над чем-то колдует, как чего спросишь, так вечно типа занят, или ответит так, что вообще непонятно становится…

– Эт’ точно, от этих компьютерщиков вред один только…

Охранники заговорили на очень близкую им и, видимо, больную тему. Впрочем, не они первые, не они последние, кто любит обвинять даже в несуществующих грехах тех, у кого интеллекта чуть поболее, чем у заплечных дел мастеров…

Средний и безымянный пальцы правой руки безболезненно, но неприятно дергало, на пол капала кровь. Я тщетно пытался освободить ноги, но добился лишь того, что стул немного повернулся по направлению к дверному проему.

Негромко стукнула дверь, кто-то вошел внутрь. Стас и Клим резко заткнулись, нежно пробормотали «здравствуйте». Краем глаза я видел вошедшего, более того, я уже узнал его, хотя и не слишком-то ожидал увидеть здесь этого человека. И он тоже узнал меня.

– Ну что же ты, Саша, глупостями-то занимаешься? – послышался резонный вопрос.

* * *

Позже Вахрушев рассказал мне, почему получилась такая «подстава» с его стороны. Едва он открыл очередным ключом из лехиной связки вторую дверь, как услышал галдеж и топот ног снаружи. Естественно, он заподозрил, что это бегут по наши души, а потому ужом проскользнул сквозь проем и прижал дверь изнутри. В эту секунду два охранника уже ворвались в тесный холл и увидели меня. Вообразив, что я здесь в единственном числе, они принялись меня прессовать, а Эдик… Эдик тем временем отправил в интернет еще несколько свежих фотографий и включил свой телефон, чтобы хоть немного развеять темноту; фонарик-то остался у меня. Едва он попытался осмотреться, как до его ушей донесся громкий шепот:

– Эй! Кто здесь? Помогите, пожалуйста!

Эдик подобрался к источнику шепота, и увидел еще одну дверь – выполненную в виде стальной решетки на шарнирах.

– Свет включается? – спросил Эдик.

– Да. Справа от меня ищите.

Эдик не сразу, но все же нашарил сдвоенный выключатель. Одна из клавиш зажгла люминесцентные лампы в помещении, где стоял Эдик (небольшая, примерно шести квадратных метров, комнатка со столом, стулом, телевизором, микроволновкой и холодильником), другая – заставила осветить пространство за зарешеченной дверью.

Там тоже была комната. И тоже невеликая, хотя и побольше этой «кухни». Тоже с очень простой обстановкой: стол, стул, простая кровать и книжная полка. Да еще отгороженный угол, через который сверху вниз шла толстая канализационная труба. Типичная камера-одиночка. Со стенами, крашенными в самый неприятный из всех оттенков темно-зеленого.

– Вы не с ними? – в вопросе обитателя этой камеры слышалась очень слабая надежда.

– Нет. Мы сами по себе, – ответил Эдик. – Сейчас попробую вытащить тебя отсюда.

– У вас есть ключ? – надежды в голосе уже было больше.

– Сейчас проверим…

Один из ключей подошел. Но замок был не простым: обычный ключ только снимал механическую блокировку, а чтобы открыть дверь, нужно было приложить электронный чип.

Прислушиваясь к моим воплям, Эдик сделал еще несколько снимков, а затем, идя на порядочный риск, прокрался из «кухни» в холл, затем вприпрыжку добежал до машины Минкеевой, взял там электромагнитный генератор и вернулся с ним к «камере». То есть, ему дважды пришлось пройти рядом с открытой дверью в комнату, где со мной возились Стас и Клим, но оба охранника были настолько увлечены занятием, что не обратили ни малейшего внимания на Вахрушева.

Эдик прислонил «адскую машину» к замку и нажал кнопку. Раздалось негромкое гудение, затем в замке что-то еле слышно затрещало, послышался металлический щелчок, и дверь открылась.

 

Глава тринадцатая

Головы бы оторвать тем, кто так нерационально расположил на московской земле старые дома, в первую очередь малоэтажки, которым по пятьдесят, сто, двести лет! А то и более. На их месте должны быть большие, современные здания в десятки этажей, дерзко и величественно поднимающиеся к небу силой инженерно-технической мысли. Здесь как раз тот случай, когда мертвые хватают живых. Мертвые – в данном случае трущобы-развалюхи, и без того готовые к сносу. Жизнь в этих домах – сущее мучение: сырость, плесень, трещины… проблемы с водопроводом и электричеством… крысы… Сложность не в том, чтобы выселить жильцов за МКАД – это не так уж и трудно. Многие даже обрадуются переезду в новую квартиру. Остальных так или иначе придется убеждать… И еще не было случая, чтобы кто-то остался неубежденным. Трудность и не в том, чтобы начать строительство в любой точке столицы – все зависит только от размера суммы за отвод. И уж конечно, ничего невозможного не окажется в наличии инженерно-технической мысли: турецкий архитектор подготовит проект; американская техника выдержит любые авралы; молдавские монтажники споро возведут стены и коммуникации; таджикские разнорабочие вынесут строительный мусор.

Проблема только в одном: уж слишком близко к никому не нужным развалюхам то и дело имеют место такие же малоэтажные домики; но их ни снести, ни перенести – поскольку памятники зодчества охраняются государством, и чем дальше, тем основательнее, поскольку со временем любое старинное сооружение становится лишь ценнее, словно предмет своего рода архитектурной коллекции. Если даже снести только трущобы, все равно нормальной стройки рядом с предметами коллекции не развернуть: слишком уж много ограничений. Что тут можно будет построить? В лучшем случае – маленькие офисные здания либо социальные проекты. То есть, ни о каких бизнес-центрах либо многоквартирных домах с автопарковками, супермаркетами и прочими бодибилдингами речи и быть не может.

У коллекционера можно выкупить предмет коллекции. Если же коллекционер упрям, его можно запугать. Обокрасть. Сделать нищим, чтобы он сам начал распродавать свое имущество. Словом, вариантов масса.

* * *

– И дело кончилось тем, что тебе просто слили все эти «предметы коллекции»? – спросил я.

– Не сказать, что так уж и «слили», – усмехнулся Зарецкий. – Мне это очень дорого обошлось… Очень дорого.

– Не дороже, чем тем, кто сгорел на Колхидской и Арбузова, – сказал я, не забывая дергать привязанными руками и корчить гримасы, якобы от сильной боли.

Зарецкий даже плечами не повел. Он спокойно достал сигару, не торопясь разжег ее… Сейчас он совсем не походил на того «скульптора», в обличье которого я впервые его увидел; в новеньком прикиде от Хьюго Босса Владимир выглядел как обычный хищник от серьезного бизнеса. Излишне, пожалуй, серьезного.

– Подозреваю, что поджигать дома под утро задумали специально, – продолжил я. – Чем больше жертв, тем меньше суеты с переселением. Верно?

– Ну и дурак же ты, – поморщился Владимир. – Поначалу вообще никто не собирался ничего сжигать. Просто этот Веслов… Словом, тоже дятел еще тот. Поистине, не заставляй дурака богу молиться – он тебе лоб расшибет!

– Это про дом номер четыре в Старокаменном переулке, который случайно попал в этот список? Да уж… В нем ведь живет фактический собственник российского «Обсидиана» господин Владимир Зарецкий. Кстати, когда список сократился до девяти домов? До того, как убрали Веслова или после?

– Дался тебе этот Веслов! Мало того, что дурак, так еще и шантажист!

– Сколько он захотел за молчание? Я бы на его месте потребовал бы не меньше миллиона в зелени, наверное…

– Какая разница? Много он захотел, очень много. Но как только понял, что с ним делиться не будут, то неосторожно брякнул о том, что будет стучать…

– Для этого тебе и понадобился Таганцев? Чтобы выудить всю информацию из Веслова, точно?

Поскольку Зарецкий промолчал, я продолжил:

– О том, что Веслов обречен, Игорь не знал. Он знал только то, что за выполнение задания получит где-то комнату в собственность – документы уже почти оформлены. Правда, вскоре он начал догадываться, что комнатой ему может стать гроб, и решил за лучшее исчезнуть… Я, правда, его нашел. И передал подарок от тебя – того самого кота, якобы твоей работы… Хотя, нет, ты над этой статуэткой тоже поработал – у кота в брюхе был спрятан «жучок». Подозреваю, что ты и в мою машину запихал маячок. Поэтому нас так быстро и накрыли на даче.

Я вот только не могу понять, как ты сумел так опустить Антона Мирова? Того самого мужика из Люберец, который когда-то был талантливым скульптором? Антон Миров, он же А-Мир. Такое клеймо он ставил на своих работах. Которые ты очень успешно выдавал за свои.

– Этот алкаш? Он вообще последние лет пятнадцать жил только потому, что я его кормил и содержал! Но ты частично прав… Мы когда-то начинали в одной мастерской. Если бы он поменьше жрал водку, да имел чуть побольше честолюбия…

– То мог бы остаться в живых, – закончил я. – За что ты его так? За то, что хотел поджечь твой дом? Или это действительно был цирк, устроенный для меня?

– Бутылки с бензином на улице он бросил специально, конечно. Чтобы ты лишний раз убедился в том, что мой дом якобы тоже остается в списке. Вообще, все это и было задумано как цирк для тебя; ведь все твои ходы, как и ты сам, очень предсказуемы. И представление шло своим чередом. До того момента, как выяснилось, что этот придурок Амир стал лить мне в подвал бензин, хотя у него в связке была еще и обычная вода. Я, кстати, до сих пор не могу понять – то ли он перепутал, то ли отомстить мне захотел… – Зарецкий, показывая мне свое недоумение, широко развел руками в стороны, осыпав пол сигарным пеплом.

– У тебя все дураки и придурки, – заметил я. – Неужели ты себя таким умным считаешь?

И тогда Владимир Зарецкий захохотал.

– Ну, а почему бы нет? Ведь я здесь! – Он ткнул пальцем себе в грудь. – А ты здесь! – Он указал на меня сигарой. – И все, кто пытался мне помешать, либо на том свете, либо мечтают там оказаться, ты понял?! – Зарецкий вдруг резко перестал ржать. – Что самое поразительное, так это то, что я сейчас вправляю мозги типу твоего пошиба. И я с трудом верю, что я тебя когда-то даже принимал у себя дома. Я просто представить себе не мог, что такие нищеброды как ты или Таганцев, сумели бы хоть немного помешать моим планам.

– Хорошие планы! Поджоги, убийства…

Зарецкий придвинулся ко мне и прошипел:

– При чем тут это?! Я уже тебе говорил: древние трущобы никому не нужны! Даже с табличками. Их время ушло, потому что город должен развиваться, расти, строиться. Он должен быть современным! И этот город строю я!

– Я так не думаю, – сказал я, вдруг остро ощутив, что время для лирических отступлений закончилось, и сейчас будут решать, как поступить со мной. – Ты его не строишь. Ты его убиваешь. И это как минимум странно – потому что ты, в отличие от меня – «коренной москвич». За что же ты так ненавидишь Москву?

Зарецкий выпрямился, открыл рот, чтобы что-то сказать, но вдруг раздался стальной голос:

– Все – руки за голову. Медленно.

В проеме двери стоял Вахрушев. Достаточно внушительных габаритов, в полумаске на каменном лице и газовым пистолетом в руке, он выглядел что твой Терминатор, только с пивным пузом.

Клим дернулся. Я убедился, что Эдик и гавкать умеет голосом киборга. В общем, факт остается фактом – противник был деморализован быстро и надолго. Оба охранника были обезоружены (у одного Эдик отобрал шокер, у другого – дубинку), я же был освобожден от липких пут. Зарецкого, который принципиально проигнорировал требование повернуться лицом к стене, Эдик угостил разрядом шокера в шею. Зарецкий судорожно вздрогнул и стек на пол.

Еще несколько фотографий ушло в эфир.

Охранники злобно зарычали, пытаясь хоть как-то восстановить свой авторитет. Эдик пригрозил шокером. Клим и Стас притихли.

– Ты как? – спросил Эдик меня.

– Бывало и хуже, – честно ответил я.

– Авто сможешь вести?

Я с сомнением поглядел на свою правую руку.

– Это же японская машина, справишься! – заявил Вахрушев. – Ворота сейчас тебе откроют.

Охранники опять зарычали. Эдик ответил.

– Ты уверен? – спросил я.

– Да! В машине сидит тот, кого ты искал! Ключ в замке. Иди! Не теряй время!

– А ты?

– Иначе ты не сможешь уйти. А потом ты разберешься, кому сообщить, и что говорить, понял?

– Я пошел…

Действительно, раз так, надо сваливать. Эдик включил рацию охранника и нудным голосом произнес: «Восьмой, это третий, ответь…» – «Отвечаю.» – «Сейчас выпустишь черную Тойоту, номер ноль сорок четыре.» – «Ты уверен?». – «Абсолютно.» – (Невнятное сомнение). – «Ну нельзя же Славяна по каждому пустяку дергать!» – (Неуверенное согласие). – «Все, конец связи».

– Давай, – махнул мне Эдик.

Я выскочил на парковку и в два прыжка добрался до машины. Открыл дверь с привычной стороны…

– Марина!..

Сильно похудевшая, почти прозрачная, с запавшими испуганными глазами, она молча смотрела на меня. И без всяких эмоций.

– Послушай, я…

– Поехали? – тихо сказала она.

Я обежал машину вокруг и плюхнулся на водительское сиденье. Кое-как повернул ключ, пропустив левую руку под рулем. Мощный двигатель заворчал тихим басом. Не теряя времени, я перевел левой же рукой селектор в положение «драйв» (велик господь, что придумал правый руль!), зажег фары и двинулся к пандусу.

«Восьмой» страж не замедлил появиться.

– Кто здесь? – спросил он, нагнувшись над моим окном. Я опустил стекло и сделал презрительно-усталую физиономию. В эту же секунду (ну молодчина Эдик!) захрипела рация:

«Восьмой, что там? Они подъехали?» – «Да, но… Она не одна вроде…» – «Ну, не тот случай, чтоб разборки устраивать… Гости же».

Если привратник что-то недопонял, то он не стал уточнять. А может, решил, что ему тонко намекают на толстые обстоятельства. Как бы там ни было, полотно ворот через несколько секунд пошло вверх, и я двинул машину вперед, под яркий свет фонарей.

– Куда ты едешь? – на удивление безучастно спросила Марина.

– Домой к тебе, конечно! Сейчас к родителям тебя привезу…

Марина даже не отреагировала. Мне стало не по себе. В груди что-то болезненно сжалось.

– Мариш… С тобой все в порядке?

– В общем, да… Устала я. Очень устала.

Я дал газу. В этот ночной час машин было не так много, поэтому я мог разогнаться до пятидесяти километров в час – весьма редкой для нынешней Москвы скорости.

Ехал я, конечно, в Бирюлево. Сейчас мне было не до себя, и даже не до Эдика. Главное – доставить Марину домой, остальное – несущественно.

Недалеко от метро «Каширская» показалось, что на хвосте уж как-то очень плотно висит авто с блистающими ксеноновыми фарами. Дорога тем временем стала сравнительно свободной, я поддал газу. Трехлитровый двигатель отозвался едва слышным ворчанием, но в спинку сиденья вдавило не слабо. Ядовито-яркие шары ксенона отстали враз. Я как мог вел машину одной левой рукой, поражаясь легкости управления. Воистину велик господь, что придумал коробку-автомат! Правая рука болталась где-то между сиденьем и подлокотником, но искать ее сейчас было незачем.

Впрочем, погоня вновь стала приближаться. Кстати, догонял нас тоже чистокровный «японец» – «Субару», видимо, турбированный; уж больно шустро он настигал меня.

– Мариш, возьми, пожалуйста телефон! Позвони срочно отцу!

Марина начала просыпаться. Она вытащила из моего кармана коммуникатор и дозвонилась до своего отца, который, похоже, с трудом верил, тому, что с ним наконец-то говорит потерянная дочь. Марина объяснила, что она едет на «большой черной машине», и (с моей подсказки) просит батю позвонить его клиенту из прокуратуры, так как за ней гонятся серьезные бандиты. И черт с ним, что сейчас ночь!

Затем я продиктовал еще один номер, и Марина сказала в трубку все с моих слов.

«Субару» летел за мной как приклеенный. Я уже начал думать, как быть, если вдруг начнется стрельба, но вдруг откуда-то справа засверкали синие и красные всполохи полицейских «люстр». Сдавленный вопль сирены продолжился неразборчивой тирадой, усиленной мегафоном. Я не знал, какие именно стражи порядка обеспокоились передвижением двух быстрых машин в сторону Бирюлева, но останавливаться не собирался ни в каком случае. Тем более что «Субару» по-прежнему мчался позади меня, а уже за ним ехали полицейские машины (как мне казалось, их было две).

Гонять нам долго не пришлось – Москва умеет сжимать расстояния, когда она это по-настоящему хочет. Я влетел в знакомый двор минут через семь-восемь после того, как за нами пристроился почетный эскорт с иллюминацией. «Субарик», кстати, в последний момент отклонился от моей траектории и ускользнул в темноту городской окраины. Одна из полицейских машин устремилась за ним следом. Другая проводила меня до подъезда.

У подъезда собралось человек шесть или семь – семейство Лазаревых, надо отдать им должное, наверное, собрали свидетелей из соседей столько, сколько согласилось подскочить в этот час и убедиться в том, что похищенная дочь Василия Кирилловича действительно вернулась.

…И заодно в том, чтобы она снова не исчезла в неизвестном направлении. Такая мысль посетила меня, когда один из стражей порядка обыскивал мои карманы возле «Тойоты», а я был вынужден стоять раком, упертый физиономией в горячий капот. Второй мент сильно настаивал на том, что «девушка должна ехать с ними», на что ее родители, а также их знакомые, по всей видимости, сталкивавшиеся уже с полицейским произволом, отвечали резким отказом. Настолько резким, насколько было возможно, чтобы не угодить за решетку немедленно. Словом, люди буквально отгородили своими телами Марину от рук служителей закона.

– …Только по постановлению прокуратуры! Только таким образом! Вы меня поняли?! – бросал злые рубленые фразы стоматолог.

– Будет вам прокуратура! – зловеще обещали синие мундиры, отливающие мертвенно-фиолетовым под светом ртутной лампы, висящей над подъездом. – Будем вам такая прокуратура, что в жизни не забудете!

Во двор въехала еще одна машина. Из своей позиции я плохо видел, кто приехал, но догадался, когда Лазарев и прибывший вежливо поздоровались, а полицейские вдруг притихли и стали необычно покладистыми.

– …Ладно, – сказал один из них. – Если под ответственность областной прокуратуры, то никаких вопросов… Но этого-то заберем!

Мою голову отлепили от капота черной «Тойоты» и, нагнув, нацелили в бело-синий «Форд». Неожиданно за меня вступился отец Марины:

– Так, а это еще почему?.. Виктор Вадимович, объясните же им: этот человек вырвал мою дочь у бандитов, которые ее похитили, а его сейчас увезут, и никто не будет знать, что произошло на самом деле!

Я был совершенно с этим согласен. Менты подняли поистине волчий вой – еще бы! Когда ж такое было, чтобы они остались в подобной ситуации без добычи? К сожалению, насчет меня Виктор Вадимович не готов был так сразу брать на себя ответственность, и неизвестно, чем бы закончились препирательства, если бы среди нас не появилось еще одно заинтересованное лицо. Оно подъехало тихо, на невзрачной «десятке» без опознавательных знаков.

– Старший лейтенант Кривцов, убойный отдел, – представился он и на глазах у всех пожал мне руку. – Спасибо, Александр Дмитриевич. С вашей помощью мы задержали опасного преступника…

Стражей порядка, которые рассчитывали поживиться мной позже, эта информация повергла в легкий ступор. А между тем Кривцов продолжил:

– Сержант, откройте заднюю дверь, и посмотрите, кто там лежит…

Менты (им тоже надо отдать должное) все-таки умели действовать по ситуации. Под ядовитый ртутный свет извлекли Олега. Он что-то мычал, страшно вращал налившимися кровью глазами, а когда ему освободили рот, то извергнул такой оборот речи, что покраснели бы не только извозчик и его лошадь, но и телега. В наше время, конечно, очень трудно удивить людей всякими словесными вывертами, но бандитская рожа Олега и его повадки вряд ли заставили бы кого-нибудь усомниться в словах Кривцова.

– А в багажнике никого нет? – поинтересовался сержант. Не иначе, начал входить во вкус.

– Посмотрите, – согласился Кривцов.

Багажник долго не открывался. Кто-то заикнулся насчет монтировки, но его одернули: «потом всю жизнь рассчитываться будешь…»

Выручил Василий Кириллович: согнув хитрым зигзагом кусок проволоки, он продернул его в щель между крышкой багажника и кузовом, потянул… Послышался щелчок. «У меня «Авалон», там была похожая проблема», – словно оправдываясь, произнес стоматолог. Ну что ж, профессионала сразу видно…

Багажник действительно был непустым. Более того, в нем обнаружился живой человек, и даже не один, а два. Оба были обмотаны веревками и скотчем до состояния почти полной неподвижности. Полицейские осторожно вынули одного из них. Мелькнули красивые стройные ноги. Лена Минкеева! Да, нашелся же такой безбашенный, кто не побоялся запихнуть эту тигрицу в багажник ее собственного автомобиля… Женщину со всей возможной деликатностью освободили. Я видел, насколько ей больно и плохо, и как ей тяжело пытаться сохранять достоинство. Но даже сидя на бордюре, с опухшим почти до неузнаваемости лицом, она выглядела на голову выше многих из толпившихся поблизости. Со мной она явно избегала встречаться взглядом. Как и с прочими присутствующими. Изо всех сил стараясь сидеть прямо, она смотрела словно бы сквозь всех. Может, это ртутная лампа давала такой эффект, но я подозревал, что дело отнюдь не в лампе.

Следом вытащили Игоря Таганцева. Ему было вообще невозможно соблюдать достоинство – видимо, он провел в багажнике дольше Лены, да ко всему прочему его еще сильно избили. Но, передвигаясь окарачь, он каким-то образом доковылял до того же бордюра, где сидела Лена, и плюхнулся рядом. И, как ни странно, Тигрица не зарычала, не свистнула ногтями ему по физиономии, и даже не отодвинулась.

Кривцов, взявший с меня обещание, что я завтра же приду к нему на службу, тем временем запихивал Олега в свой автомобиль. Марину уже увела домой мама. Полицейские растерянно переговаривались на тему «неужели мы никого так и не заберем?» Их растерянность усилилась еще и тем, что вторая машина вернулась ни с чем – «Субару» исчез. Кто в нем находился, так и осталось тайной. В конце концов рядом с подъездом бирюлевской многоэтажки под ночным столичным небом остались только мы втроем: я, Лена и Игорь. Они уже почти пришли в порядок, но так и сидели на бордюре, пожалуй, излишне близко друг к другу. Привыкли, наверное: пролежать друг на друге несколько часов в багажнике – хоть и экстремальный, но все же способ узнать друг друга поближе.

– Ты отвезешь нас? – спросила Лена. Причем тоном, не допускающим отрицательного ответа.

Мы влезли в машину. Что-то было не так, когда я заводил двигатель. И только когда мы тронулись, понял: ключ зажигания я повернул правой рукой! Рука двигалась и могла делать несложные вещи: захлопывать дверь и включать указатели поворота. При этом, правда, начали сильно болеть ногти указательного и безымянного пальцев, под которыми побывала игла измерителя. И я радовался этой боли так, как редко радуешься значительно более приятным ощущениям.

– Куда вас отвезти? – осведомился я.

Некоторое время сзади, где сидели оба пассажира, доносилось только молчание. Наконец Лена коротко произнесла:

– Ко мне, конечно.

 

Эпилог

– Естественно, здания поджигал не Амир. Никакой дурак не нанял бы спившегося бездельника для такой работы. Этим занимались куда более серьезные ребята.

– Совершенно верно, – согласился я. – Но давай вернемся к тому, с чего все закрутилось. Веслов начал шантажировать Зарецкого – судя по всему, он захотел больше миллиона долларов. Зарецкий резонно предположил, что Веслова надо немедленно убрать. Но предварительно вынуть из него информацию, где и какие «охранные грамоты» он прячет. Через нашего директора Фомина людям Зарецкого как-то удалось узнать, кто обслуживает Веслова. Заодно пронюхали про дела Таганцева. А у него действительно проблема – он при разводе теряет жилплощадь. Попутно Таганцеву поручено как бы невзначай рассказать Веслову обо мне – чисто «на всякий пожарный».

– Это ведь Игорь сам тебе рассказал? – спросил Эдик.

– Да. Я думаю теперь ему незачем врать… Да он не врал мне и раньше. Почти… В общем, ему хватило дней десяти, чтобы полностью взять Веслова под «колпак». Почта, документы, телефонные переговоры. Где-то даже установлена камера. И все – Веслова можно убирать. Впрочем, Таганцев тоже излишне много знает.

– Ну, дальше-то все ясно было, – заметил Вахрушев. – Веслов вызывает Игоря на ремонт и получает подтверждение, что специалист будет в половине восьмого…

– Правильно, – подхватил я. – Игорь докладывает о вызове Зарецкому, но сам не едет. Он якобы срочно должен обслужить компанию «Обсидиан». На вызов надо отправить меня, якобы Игорь не может ехать. И я должен попасть в квартиру не раньше восьми вечера…

– Но прежде чем в квартиру попадешь ты, туда – примерно в половине восьмого – должен прийти киллер. Он представится тобой, потому что знает и про тебя, и про Таганцева. Веслов впустит его в квартиру и будет пристрелен. Потом придешь ты, мокрушник впустит тебя в квартиру, пристукнет, вложит в руку пистолет с глушителем – якобы ты решил ограбить и убить клиента, но тот оказался достаточно проворным и успел нанести тебе смертельный удар. Два трупа. Помещение будет очищено от компромата, и убийца спокойно уйдет с вещами… Вот только что делать с Таганцевым…

– Бросят под машину или в Москву-реку и все дела… Я сорвал этот план сам не желая того. Потому что попал в квартиру Веслова раньше убийцы.

– Ну да. Игорь же позвонил тебе – будь на Байкальской в двадцать-ноль, и не ошибись. А там уже все схвачено. Веслов тоже постарался сорвать их планы. И тоже не желая того. Хотя все же погиб.

– Да, он был осторожным типом. Потому и позвонил к нам в контору и потребовал лично меня. А когда убедился, что я – это я, решил уточнить время. Типа, разве говорили, что клиент ждет в восемь вечера? Но Веслов с Игорем договаривался на семь тридцать. Может быть, пораньше? О кей, я согласен и на семь вечера, потому что вполне успеваю.

– Ты пришел, забрал компьютер, и как только ты ушел, заявился убийца, представившись тобой…

– Вот тут не совсем понятно. Веслов – ты сам спорить не будешь – очень осторожен… Разве что он вдруг вообразил, что это вернулся я, так как что-то забыл… Правда, Веслов так трясся над своим ноутбуком…

– Скорее всего, именно поэтому он и впустил убийцу. Веслов открыл дверь, и отдал тому свою шкуру задаром. А когда парню, прибившему чиновника, надоело ждать тебя, то он позвонил Зарецкому и сообщил, что ты якобы так и не явился.

– Игорь мне рассказывал, что в этот момент от него в очень жесткой форме потребовали позвонить мне и спросить, что происходит. Когда я сказал, что заказ у меня, и я еду домой, Игорь неожиданно для меня начал просить, чтобы я немедленно привез аппарат в офис. Но я рассчитывал на несколько иной вечер…

Я замолчал, подумав невольно о том, что Марина больше никогда не будет проводить со мной вечера. Я все-таки хорошо знал ее, и раз она сама мне сказала: «не звони мне больше и не приезжай», значит, это серьезно. И навсегда.

– Кстати, знай Зарецкий, что ты будешь ночевать дома один, дело для тебя кончилось бы еще той ночью, – заметил Эдик, явно желая слегка расшевелить меня. – На месте Зарецкого я бы не стал оставлять в живых ни Таганцева, ни Минкееву.

– Я думаю, что если людей укладывают в багажник упакованными так, как упаковали их, то это скорее всего значит, что их везут на собственные похороны. Олег ведь бандюк тот еще – возможно, что он как раз и собирался выехать на «Ориджине», чтобы… Ну, сжечь машину или еще что подобное сотворить…

Я опять замолчал, думая, что уже какой раз мы с Эдиком снова и снова возвращаемся к деталям этой истории. Вроде все уже «перетерто» и выяснено, ан нет – вдруг вспоминаются какие-то новые детали. Про Олега, которого опер по фамилии Кривцов пристрелил при попытке к бегству в тот же вечер, когда вез его из Бирюлево, мы редко вспоминали. Погиб он уж очень своевременно. А Кривцов, насколько мне удалось узнать, отделался только формальным служебным расследованием.

– А вот его дружок Леха – единственный, кто отмазался по этому делу – схлопотал-таки срок за ношение огнестрельного оружия и то условно… Все свалил на Олега, включая похищение!

– Нет. Еще один человек остался чистым, – напомнил я.

– Ты кого имеешь в виду: француза с арабской фамилией, Волохова, или Зарецкого?

– Волохова, конечно. Про француза я даже не подумал… А Зарецкий вроде еще под следствием.

– Только ему не смогли пришить ничего страшнее, чем экономическое прегрешение, потому он спокойно заплатил залог в полмиллиона рублей и продолжает деятельность. За ним вроде бы приглядывают, но… Как-то раз он даже демонстративно слетал на один день во Францию и вернулся. Никто его даже и не думал задерживать.

– Эд, откуда ты это знаешь? Про это даже мне неизвестно!

– Газеты надо читать! Таблоиды, если быть точным… Знаешь, когда я думаю, насколько влиятельного человека я угостил ударом шокера в шею, тут поневоле начнешь особенно внимательно к средствам массовой информации относиться!

– Тебя вряд ли опознали бы в той маске… Вот со мной дело другое.

– Да, удар током – это ничто по сравнению с тем, что сотворил ты с его планами?.. Скажи честно, ты ведь его побаиваешься? Поэтому ты и решил уехать из Москвы?

– Честно? Да, Эдик, я действительно боюсь. И не столько этого человека, сколько ситуации, в которой такие, как он, при любом раскладе выйдут без особых потерь. Хотя, знаешь… Если опять-таки честно, кто меня здесь держит? Ты ведь знаешь про Марину? Она по-прежнему считает, что за свои беды спасибо должна говорить только мне – Леха не случайно намекнул на суде, что ее обработали против меня должным образом…

– Игорь, я смотрю, тоже не пришел тебя провожать?

Как мне было ни грустно, я даже засмеялся:

– Я уверен – ему сейчас не до меня…

«Внимание! Объявляется посадка на поезд…» – разнеслось по помещениям вокзала.

– Увага! – автоматически перевел Эдик. – Ест узнане за здатне!

– Ладно, – усмехнулся я. – В Польшу я с тобой больше не поеду.

– Как знаешь… Вот и как раз еще по одной…

Мы разделили последние двести граммов в вокзальной забегаловке, и Эдик проводил меня до перрона – идти было минут пять.

– …Ну что, держи лапу!

Мы крепко пожали друг другу руки. Эдик, как и я, был чужд излишних церемоний – он даже не стал проходить в вагон. Все правильно – долгие проводы ни к чему. И без того я в очередной раз очень многое и очень многих оставлял в Москве, в пока еще очень красивом и едва ли не самом жестоком городе на земле…

Впрочем, Игорь Таганцев теоретически мог бы меня проводить – он ведь почти ничего не имел против меня. Но он еще третьего дня улетел в Италию. И вот ведь странные выкрутасы судьбы – улетел он не один, а с женщиной, которой причинил довольно много бед. Да, я говорю про Елену Минкееву. Не знаю, что там между ними произошло в тесном багажнике дорогой машины, но после той поездки они, по-моему, практически не расставались. Я был свидетелем тому, с какой нежностью они, тесно прижавшись друг к другу, держались за руки на заднем сиденье «Ориджина», пока я вез их по ночной столице, готовый заорать от все усиливающейся боли в оживающих пальцах… Садистам-охранникам – вот тоже парадокс! – я должен быть благодарен за то, что они «прокачали» нервы моей правой руки и заставили ее снова работать…

Поезд в этот момент как раз тронулся, и я этой своей рукой легко откинул занавеску от окна.

…Центр Москвы оставался все дальше. Путепровод, по которому двигался поезд, шел как раз через улицу Тольятти, недалеко от дома номер одиннадцать. Дом этот был на месте. Я почти был уверен, что кто-то опять беспечно высунул из окна сигарету, и что молодая девчонка по-прежнему наблюдает за толстым котом, который гуляет уже не по прошлогодней траве из-под снега, а по летней, сочной и уже запылившейся.

Впрочем, вы можете спросить, увидел ли я растущий корпус мечети на Колхидской улице – ведь путь от вокзала проходит тоже неподалеку? Что ж, отвечу: да, я увидел растущий корпус мечети на Колхидской улице. Не уверен, прав ли я, но как и прежде, так и сейчас для меня не было особой разницы, что там строят – православную церковь, буддийский храм или синагогу… Лишь бы только не очередной уродующий лицо города бизнес-центр с тайными комнатами.

И еще вы наверняка спросите: чем кончилась история с парнем, который убил брата Эдика Вахрушева? И я тоже отвечу: мы нашли того типа.