Дома было относительно спокойно. Собаки, естественно, устроили мне восторженную встречу с радостным повизгиванием, подпрыгиванием и лизанием. После церемонии приветствия я смогла, наконец, пробраться на кухню. Дед чинно читал газету.
— Здравствуйте, Спиридон Афанасьевич.
— Здравствуйте, Евстолья.
— А где Серафима Гавриловна?
— Спит, — шёпотом ответил тот.
— Спит?! — удивилась я. — Что-то не слышно.
— Она же всю ночь смотрела эти бесконечные фильмы. — Дед, сидя, вдруг смешно задвигал туловищем, закрутил руками, изображая танцы, и запел тоненьким голосом: «Муль-мульки? нади?н, муль-мульки?!»
Я рассмеялась. Досталось, видно, бедолаге!
— Теперь отсыпается, — снова серьёзным тоном заговорил он. — И Вы знаете, Евстолья, не храпит! Только всхлипывает во сне и поскуливает. Переживает, наверное.
— Пусть поспит, — сказала я. — Ей сегодня предстоит ещё одна индийская ночь.
Я выгуляла собак, разогрела обед, и мы с дедом сели трапезничать. Он, конечно же, берёг свою сигму и в основном налегал на молочко. А у меня, наоборот, разгулялся аппетит.
— Вы меня простите, Евстолья Анатольевна, — осторожно начал Спиридон Афанасьевич, видно, волновавшую его тему, — вот смотрю я на Вас: Вы — молодая, красивая, хозяйственная, а не замужем. Почему бы Вам свою семью не завести?
— Да пробовала я. Только ничего путного из этого не получилось. Меня даже убить хотели за это!
— Просто Вам не повезло. А Вы ещё раз попробуйте.
— Где ж их искать, женихов этих? Вот были бы Вы помоложе, я бы Вас отбила у Серафимы Гавриловны, — пустила я деду леща.
Тот даже выпрямился, гордо выпятив грудь.
— Да, были и мы когда-то рысаками. Я ведь бывший военный, подполковник запаса. Но — Серафима, Фимочка… Да. Но не будем о грустном. А почему бы Вам объявление не дать? Или в службу знакомств не обратиться?
— Не хочу я замуж! Мне и так хорошо.
Ты смотри, сват выискался. Тут в голове — тесто и тесты, а он — про невесту!
Я пошла к себе в комнату, чтобы собраться с мыслями. Надо сегодня же, не откладывая это дело, добыть тесты, вычислить неуловимого «цезаря» и утереть нос этому задаваке Константину Сухожилину.
Брачное агентство располагалось на первом этаже многоэтажного дома и привлекало внимание ещё издалека своей неоновой вывеской. Парень с девушкой, с горящими влюблёнными глазами, чокались бокалами в форме сердец. Как говорится, «давайте выпьем за наше случайное знакомство».
Я решительно открыла двери. В сумочке у меня лежало удостоверение сотрудника ФСБ, которое придавало мне уверенности и, если хотите, наглости. Всё будет нормально. Сейчас мне откроют кабинет своего бывшего сотрудника Грибова и вручат безобидные на первый взгляд тесты, в которых таится разгадка страшного преступления. Надо только до конца выдержать марку и корчить из себя серьёзную деловую особу.
В небольшом холле за столом сидела приятного вида молодая женщина, которая увидев меня, заученно заулыбалась и подхватилась мне навстречу.
— Добрый день, — строго поздоровалась я.
— Здравствуйте! — засияла она. — Вы очень правильно сделали, что решились прийти к нам. Уже один этот факт свидетельствует о Вас, как о человеке, который желает и может управлять своей судьбой. Значит, у Вас всё получится! И Вы измените свою жизнь к лучшему, а мы Вам поможем в этом!
Она прямо лучилась от желания осчастливить меня коренными изменениями в моей жизни. И олицетворяла сейчас собой моё радужное будущее.
«А у самой на пальце колечка-то нет! — ехидно констатировала я. — Неувязочка!»
— Я к Вам по другому вопросу, — попыталась я осадить её.
— Вот и отлично! — тем не менее, обрадовалась брачный агент или кто там она была по своей должности. — Наше заведение располагает настолько широким кругом оказываемых брачно-внебрачных услуг, что практически любая Ваша проблема находится в сфере нашей компетентности. Из числа обратившихся к нам клиентов — 67,3 % создали новые семьи, 21,4 % поняли, что вообще в этом не нуждаются, а остальные 11,3 % просто остались довольны нами.
— Я сотрудник ФСБ, — с нажимом сказала я, в надежде, что хоть это остановит словесный понос рьяной поборницы решения всех проблем.
— Ничего страшного, — успокоила она меня. — К нам обращаются люди разных сословий, верований и даже ориентаций. Кстати, у Вас какая ориентация?
— Правильная, — поспешила я заверить её.
— Конечно, правильная, — мягко согласилась она со мной. — У каждого она правильная. А у Вас традиционная или нетрадиционная?
О, Господи! Я ещё публично не обсуждала свою половую ориентацию.
— Традиционно-правильная! Мне нужен директор! — решительно заявила я.
— Вот это другой разговор! — брачный агент перешла на деловой тон. — Если клиент чётко знает, чего он конкретно хочет, то он обязательно это получит. Есть у нас и директора, и управляющие, и даже министры. Вам кто нужен?
— Мне нужен директор Вашего брачного агентства, — чётко, с расстановкой и спокойно, как мне показалось, произнесла я.
— Хорошо, — невозмутимо улыбнулась привыкшая к капризам посетителей работница. — Раиса Григорьевна Вас обязательно примет, но сначала надо заполнить анкетку.
— Доложите Вашему начальству, — еле сдерживаясь, строго сказала я непробиваемому агенту, — что сотрудник ФСБ Ламанова требует принять ее по срочному и важному делу!
Наконец, до той что-то дошло. Она внимательно, по-новому, осмотрела меня и, сказав «Подождите, пожалуйста», направилась вглубь помещения по коридору направо. И спустя пару минут позвала меня.
— Пойдёмте.
Она молча провела меня до шикарно отделанной деревянной двери, на которой красовалась вычурная табличка: «Директор брачного агентства Гименеева Раиса Григорьевна».
— Вам сюда, — обаятельно улыбнувшись, сказала моя собеседница и удалилась.
Я постучалась и открыла двери.
За столом сидела худая серьёзная женщина лет пятидесяти в тёмном деловом костюме. Крашеные темно-рыжие волосы были подняты вверх в виде кактуса. Она глянула на меня изучающе поверх золотистых очков, спущенных к кончику острого носа.
— Слушаю Вас.
— Сотрудник ФСБ Ламанова Евстолья Анатольевна, — в очередной раз за сегодня представилась я и протянула ей удостоверение.
Она взяла мою книжечку и предложила:
— Присаживайтесь.
А сама стала внимательно и так непривычно долго изучать мою ксиву, бросая иногда на меня подозрительные взгляды, что я забеспокоилась. Такого со мною ещё никогда не было. Все обычно удовлетворялись беглым осмотром документа.
— Назовите фамилию, звание и рабочий телефон Вашего непосредственного начальника, — наконец, произнесла Гименеева.
Оп-пачки! Вот это да! Я чуть со стула не свалилась. Ну и влипла! В голове лихорадочно заработала мысль. Так, надо назвать любую фамилию и первый попавшийся телефон. А вдруг там ответят? Всё сразу и прояснится. Позвонить Сухожилину? Он, конечно, может выручить, но позора потом не оберёшься. И, главное, он поймёт, что я вопреки его запрету занимаюсь этим расследованием. Что делать? И я как-то заученно-автоматически назвала цифры своего домашнего телефона. И добавила, не моргнув глазом, — «подполковник Козладоев». Дома всё равно никого нет, а гости и собаки трубку не поднимают.
Раиса Григорьевна записала на листочек мой номер, набрала его и нажала кнопку громкой связи. Тишину кабинета разрезали длинные гудки вызова.
«Пять, шесть… — напряженно считала я. — Интересно, до скольки она будет ждать?»
Но тут вдруг в аппарате что-то щелкнуло, сигналы прекратились, и из динамика донёсся знакомый до боли голос деда:
— Алло!
Я чуть в обморок не упала! Ну, оно ему надо?! Сидел бы уже на балконе и ублажал свою сигму. Так нет же, к телефону лезет!
Директорша посмотрела на меня и спросила у аппарата:
— Подполковник Козладоев?
— Так точно! — видимо, по старой армейской привычке отреагировал дед.
— Вас беспокоит директор брачного агентства «Случайное знакомство» Гименеева Раиса Григорьевна.
— Очень приятно, — уже мягче сказал бывший рысак.
— Вы направляли к нам… Ламанову Евстолью Анатольевну? — она прочитала мои данные.
— Евстолью Анатольевну? Да, да, направлял, — обрадовался Спиридон Афанасьевич. — И даже приказал ей сегодня посетить Ваше заведение. Раиса Григорьевна, дело у нее серьёзное и очень ответственное. Так что прошу отнестись к этому с пониманием и оказать ей всяческое содействие.
— Да, да, конечно, — пообещала директриса. — Ваше задание будет выполнено, товарищ подполковник. До свидания.
— До свидания.
Запипикали частые гудки, и Гименеева отключила аппарат. Она помолчала немного, а затем заставила себя улыбнуться.
— Извините, пожалуйста, Евстолья Анатольевна. Обычная проверка.
Я сидела в полубессознательном состоянии, откинувшись на спинку стула и опустив глаза. Внутри всё дрожало от напряжения.
— Ничего, ничего, я понимаю.
— Это всё конкурирующие фирмы! — пустилась в объяснения бдительная директорша. — Под каким только видом они не пытаются проникнуть в агентство, чтобы выведать секрет нашего постоянно растущего успеха. То гинеколог вдруг нагрянет, то как бы из общества защиты половых большинств заявятся. А тут, думаю, уже в ФСБ вырядились. Вы уж не обижайтесь. Чем могу служить?
— Я расследую дело об убийстве Вашего бывшего сотрудника Грибова Петра Николаевича, — объяснила я, немного придя в себя. — Что Вы можете сказать о нём?
— Только хорошее. Замечательный был человек и специалист отменный. Его все так любили, особенно женщины. Он мог любую уговорить, убедить в том, что именно она достойна быть счастливой. Жалко, очень жалко его.
— А враги у него были? Или, может, завистники?
— Нет, насколько я знаю, он ни с кем не конфликтовал. А завистники, они всегда будут, пока существует неравенство. А оно неизбежно, потому что все мы — разные. Но не думаю, что из-за этого его могли убить.
— Раиса Григорьевна, а в связи с Грибовым Вам ничего не говорит слово «цезарь»?
— Нет, он никогда при мне не произносил его. Да и вообще, я что-то давненько его не слышала. Оно ведь относится к разряду не часто употребляемых слов.
— И последнее, Раиса Григорьевна. Мне нужно посмотреть его бумаги. Как это сделать?
— Вы хотите что-то взять с собой?
— Я сначала всё просмотрю. Если меня что-то заинтересует, я Вам скажу.
— Хорошо, пойдёмте, я покажу Вам его кабинет.
Она взяла в ящике стола ключи, и мы направились к месту бывшей работы Грибова. Директорша открыла помещение.
— Когда закончите, зайдёте ко мне, — сказала она и ушла.
Кабинет выглядел очень уютно. Синие плотные шторы действовали успокаивающе, а неяркие пастельные обои в сочетании с множеством комнатных растений усиливали ощущение домашней защищенности, приятной уединённости и комфортной расслабленности. У окна, слева от входа, стоял стол с компьютером. Напротив дверей был книжный шкаф, заставленный литературой и папками с бумагами. У другой стены располагался диван. Посредине комнаты, друг перед другом, стояли два удобных кресла, между ними находился журнальный столик. Всё способствовало и располагало к спокойной задушевной беседе. Я даже села в кресло и несколько минут наслаждалась бездумным бездельем. Затем принялась за работу. Первым делом я стала просматривать папки с документацией. И в одной из них действительно оказались тесты. Сердце моё заколотилось, дыхание участилось. «Сейчас! Сейчас!» — стучала в голове не то кровь, не то мысль. Будто в лотерее я должна была вскрыть бумажный пакетик и увидеть либо свой выигрыш, либо поражение.
«ЕСТЬ!!!» — молнией вспыхнуло в голове увиденное слово и отключило меня на некоторое время. Я уже ничего не видела, ничего не слышала и, откинувшись в кресле, кружилась в вихре разнообразных чувств!
Немного успокоившись, я снова взглянула на листок с вопросами. Но оказалось, что это слово, во-первых, не имеет никакого отношения к драгоценностям, во-вторых, не понятно, зачем оно здесь написано. А, в-третьих, это вообще не слово «цезарь», а какой-то «цензор»!
Уже два раза услужливый брачный агент приносила мне чай, а я упорно пыталась хоть за что-нибудь зацепиться. Но — увы! — безрезультатно. Мы с ней вошли в компьютер. Но и там были лишь сухие деловые записи. И нигде даже намёка на этого пресловутого «цезаря». Пришлось, в конце концов, признать своё поражение и, поблагодарив сотрудников агентства за наше случайное знакомство, убираться восвояси ни с чем.
Я ехала в метро разбитая и опустошенная. То ли поезд так гудел, то ли у меня в голове, а, впрочем, какая разница. Всё равно мне было хреново. Острое чувство недовольства собой разъедало душу. Возомнила себя невесть каким выдающимся детективом, а сама обосрамилась по полной программе! А ведь всё казалось вроде бы простым. И тесто нашлось, и тесты, а вот «цезаря» в них не оказалось. Правильно Костя говорит, надо мне заниматься домашними горшками. Цезарю — цезарево, бездарю — бездарево. Всё, завязываю с этим делом. А то и правда, Надя меня приютила в надежде, что я подставлю ей своё плечо в домашнем хозяйстве, а я подставляю ножку. Дети ходят голодные, неухоженные, в доме не прибрано, стирки скопилась гора, — бичевала я себя с мучительным наслаждением, потому что адреналин всё не кончался, а периодически впрыскивался в кровь.
Когда я, понурая, вошла в квартиру, то вокруг меня радостно засуетились не только собаки, но и Спиридон Афанасьевич.
— Ну, Евстолья, рассказывайте, нашли Вам жениха?
— Какого жениха? — искренне изумилась я.
— Как какого? Самого достойного! Я за Вас поручился. Мне из брачного агентства звонили.
— А! Да, да, — дошло до меня. — Спасибо Вам. Всё нормально. Поставили на очередь, — пояснила я. — Обещали подобрать директора или даже министра.
И тут мне вспомнилось, что сегодня я, как Штирлиц, была близка к провалу. И если б дед не откликнулся на эту дурацкую фамилию… Кстати, неужели он и вправду Козладоев?
— Спиридон Афанасьевич, а как Ваша фамилия?
— Маслобоев. Вы же, наверное, знаете, что Надежда, когда была за Сенечкой, тоже так называлась.
— Конечно, это я просто уточнила.
Не хотелось никого ни видеть, ни слышать. Я быстренько приняла душ, смыв с себя липкие хлопья неудачи, прошмыгнула к себе в комнату и, раздевшись, улеглась в постель. Вскоре тяжёлый кошмарный сон забрал меня в свои владения. И снится мне, будто посередине большой комнаты стоит обеденный стол. И кто-то в чёрном, лица не видно, оно закрыто какой-то бесформленой желтоватой маской, раскатывает тесто. Но не круглой формы, а в виде стандартных листов. Затем берёт и бросает их прямо мне в лицо. А сам при этом злорадно смеётся:
— Вот тебе тесты из теста! Тесты из теста!
Я пытаюсь отодрать эту липкую холодную массу и спрашиваю:
— А где «цезарь»?
— Вон! — указывает он заострённой рукой.
— Где? — я мечусь растерянным взглядом по пустой комнате.
— Вон! — злится чёрный злодей. — Вон отсюда!
Я вдруг вижу перед собой двери, в страхе выскакиваю через них и натыкаюсь на большой чан с тестом. Внезапно из него выныривает весь облепленный мучной слизью мой мучитель и орёт:
— Цезарю — цезарево! Цезарю — цезарево!
Затем начинает скандировать:
— Це-за-ре-во! Це-за-ре-во!
И я тоже, в том ему, начинаю орать: Це-за-ре-во! Щас за-ре-ву! Щас за-ре-ву!
— Столя! Столя!!
— А! — проснулась я.
— Ты чего кричишь? — в моей комнате стоял встревоженный Влад.
— Я кричу?
— Да, ты кричишь. Вернее, грозишься, что сейчас заревёшь. Интересно, отчего? Оттого, что хочешь замуж или оттого, что не хочешь?
— Какой замуж?
— Да дед Спирдон всем хвалится, что тебя замуж отдаёт. Чуть ли не за министра.
— Это точно, — обречённо сказала я.
— Ты что, серьёзно? — Влад аж присел ко мне на кровать.
— А почему бы и нет? — закокетничала я.
— Тебе что, с нами плохо? И вообще, это дело серьёзное, подумай хорошенько, — и он ушёл.
Следом примчалась Шурупчик.
— Столик, ты чего, влюбилась?! — она вытаращила на меня изумлённо-восторженные глаза.
— Ещё нет, — парировала я.
— А, ну, тогда я спокойна.
— Почему?
— Замуж выходить надо, когда влюбишься. Тогда чувствуешь себя дура дурой, то есть счастливой. И всё тебе по фигу.
После неё пришла Тоня. Она робко села ко мне на кровать и сидела молча.
— Ты чего? — изумилась я.
— Не знаю, как ты, Столичка, а я решила замуж никогда не выходить, — категорично заявила она.
— Это почему же?
— А что толку? Ну, обнимет он тебя, поцелует, а ты ему за это целыми днями есть готовь, стирай, убирай. Ни за что!
Да, логика железная.
— Хорошо, я подумаю, — пообещала я юной мужененавистнице, и она, обнадеженная, удалилась.
Когда возле двери что-то зашуршало, я уверенно крикнула:
— Ну, заходи, Данька! Что ты скажешь?
— Знаешь, Столюнчик, что я придумал? Выходи замуж за дядю Костю. Его всё равно целыми сутками дома не бывает, а ты будешь всё также жить у нас. Классно?
— Классно! — подтвердила я и, обняв моего доброго советчика, вышла с ним на кухню.
Все были в сборе, пили чай. Даже баба Серафима, с красными опухшими глазами, находилась здесь. Видно, у неё был киноантракт.
— Значит, так, дорогие мои, — сказала я. — У меня к вам официальное заявление.
Наступила напряженная тишина.
Я выдержала паузу по всем законам театрального искусства и объявила:
— Замуж я не выхожу и не собираюсь в ближайшем будущем.
— Ура-а! — заверещали все, кроме гостей.
— Как? — изумился дед. — А очередь? А министры?
— Отменяется, — сказала я.
— Отменяется! — загорланили довольные домашние.
На крик сбежались собаки, кошки, хомяки и даже прискакала лягушка. И все устроили весёлую потасовку.
— Это у тебя всё от скуки, — сказала мне Надежда, когда все немного успокоились. — Но ничего, я знаю, чем тебя занять. — Она заговорщицки мне подмигнула. — У меня к тебе деловое предложение. Садись, пей чай, потом поговорим.