Мой издёрганный будильником организм уже приспособился защищаться от его издевательств. Теперь за несколько минут до дикого грохота он сам приходит в себя. Вот и сегодня я проснулась в полвосьмого, будто кто в бок толкнул. И сразу отключила этого зверя. Фу! Значит, день начался хорошо. А дальше всё пошло по заведенному утреннему расписанию. Первой убегает Надежда. Ей некогда, её ждут бесконечные больные. И, конечно же, в спешке она что-то забывает. Вон уже со двора слышен её голос:

— Столя! Столинька! Выбрось, пожалуйста, ключи. По-моему, на вешалке висят.

Мне тоже надо быть внимательной. В прошлый раз собаку выбросила. Но на этот раз всё правильно. Ключи действительно висят на вешалке. Я молча выбрасываю их в открытую форточку. И почти сразу же от дверей раздаётся вой Влада:

— Ну, кто уже мои ключи заграбастал?! Только что на вешалку повесил! Шуруп, ты не брала?

— Пошли, пошли, — подгоняет его жена. — Они у меня в сумочке лежат.

И они исчезают. Спустя время со двора доносится уже дуэт Надюшки с сыном:

— Столяпсус! Это не наши ключи, давай другие!

Я быстренько снабжаю школьников оставшимися комплектами и ласково кричу в форточку:

— Меняйтесь сами ключами, растяпы!

Ну, всё. Теперь можно выпить валерианки, принять душ и собираться и себе на работу.

Труфанов, как и обещал, заехал за мной в десять. Я не стала перед ним выпендриваться и надевать прикид богатенькой дамы. Этим его не удивишь. Наоборот, я выбрала свои любимые джинсы и свитер. Такая рабочая форма больше подойдёт сыск-леди. Может быть, мне придётся ползать под столами с лупой, отыскивая закатившуюся запонку или оторвавшееся крылышко от прокладки «Олвэйс». Для нас, сыщиков, любая деталь, мелочь может иметь большое значение. Костя Сухожилин рассказывал, как одна неприметная, казалось бы, деталь помогла ему найти настоящего убийцу. Правда, та деталь была от «Москвича». И с номером. И лежала в сумке подозреваемого. Но это уже мелочи.

Квартира у бизнесмена была шикарная. Большие светлые комнаты с высокими потолками. И обстановка соответствующая.

Сейчас в ней никого не было.

— Вы живёте один? — ляпнула я сдуру.

Он проглотил мою бестактность и вежливо ответил:

— Сейчас — да. Но три раза в неделю приходит домработница Клавдия Егоровна.

— Расскажите, где всё это происходило, — не смутилась я, давая понять, что детективу, как и доктору, необходимо знать все подробности, даже интимные.

— В этой комнате стояли столы, а в другой, смежной, мы устроили танцы. С обеих комнат есть выход на лоджию.

Я прошлась по квартире, честно отрабатывая роль многоопытной ищейки, которая видит всё в ином ракурсе, недоступном для простого обывателя. И делает затем непостижимые умозаключения. Труфанов ходил за мной молча. Для поднятия своего профессионального рейтинга я с умным видом заглянула под шкаф, понюхала шторы и постучала два раза по стене.

— Хорошо, — наконец, сказала я недоуменному хозяину и уселась в кресло. — Теперь расскажите о Ваших гостях.

Николай Степанович расположился напротив меня на диване.

— Ну, кто был? Я с Люсей, естественно. Виталик. Мой партнёр по бизнесу Изжогин Игорь Васильевич с этой, как её? Мурой. Он их меняет, как бизнес-планы. Не успеваю запоминать. Затем Ида. Это наш давний друг семьи. Наташина подруга. Моей первой жены. И Рисухин.

— Рисухин? — удивилась я.

— Да, Рисухин. Он мне портрет подарил. Нарисовал ко дню рождения.

Труфанов приосанился, мол, знай наших, с такими людьми дружбу водим.

— Да, гости солидные, — подтвердила я. — И кто же, по-Вашему, из них Ваш близкий… злодей?

— Не знаю! — выкрикнул бизнесмен, вскочил с дивана и нервно заходил по комнате. — Сам над этим всё время думаю.

— Сына Вы, конечно же, исключаете.

— Виталька не мог! — Труфанов остановился и смотрел на меня изумлённо. Мол, как я до сих пор не могу этого понять?

— Ну, хорошо, а кто мог?

— Никто не мог! — растерянно воскликнул бывший именинник. — Для этого я Вас и нанял — разобраться в данной ситуации.

— Разберёмся, — успокоила я его. — Скажите, Николай Степанович, а после того, как Виталик снял пиджак, и все пошли на лоджию, сколько прошло времени?

— Не помню точно. Где-то с час, наверное.

— А за этот период кто-то выходил в обеденный зал?

— Конечно. Первый танец был быстрый, — начал рассказывать Труфанов. — Все так весело скакали, что взопрели. Потому решили перейти на медленный темп. Виталику пары не досталось, он и ушел в другую комнату. А вернулся уже без пиджака. Потом Люся сама его пригласила. Я танцевал с Идой, а Рисухин с Мурой. Уходил Изжогин. Затем пары поменялись, и свободен был Рисухин.

— А кто-то из женщин выходил?

— Да. И Мура, и Ида, и Люся. Хотя Люся, наверное, не в счёт. Когда танцевали быстрые танцы, они иногда удалялись то в туалетную комнату, то на лоджию.

— А оттуда можно было незаметно проскочить в другую комнату и заменить пистолет, — предположила я.

— Да, вполне вероятно, — согласился и хозяин квартиры.

— Значит, практически любой мог совершить подмену? — сделала я вывод.

— Выходит, что так, — безнадёжно проронил Труфанов.

— И ещё такой вопрос, кто, кроме Вас, предварительно знал об оригинальном подарке для сына?

— Изжогин. Именно он помог мне его достать. Но я просил держать это в секрете. А он не раз проверен в деле, — твёрдо заверил бизнесмен.

— Ну, что ж, будем работать! — уверенно сказала я. — Николай Степанович, Вы мне, пожалуйста, дайте координаты всех присутствовавших на том вечере. И, чтобы я не маскировалась перед ними под сотрудницу журнала «Зажигалки в быту», попросите их не избегать со мною встречи.

— Хорошо, это я сделаю, — пообещал мой заказчик.

Итак, размышляла я, сидя у себя в комнате и наминая шоколадные конфеты, если исходить из того, что Виталий не виноват, а стал орудием в чьей-то кровавой интриге, то надо выяснить основное положение: убить хотели кого-то конкретного? Скорее всего, нет, потому что Виталик мог дать прикурить любому из присутствующих. И преступник, дабы не выдать себя, не смог бы ему препятствовать. Значит, вопрос не в том, кого убить, а кому хотели навредить этим выстрелом, — сделала я вывод и отправила в рот внеочередную конфетку. Приз за умную мысль.

Часть аванса, выданного мне бизнесменом, я сразу же израсходовала на закупку необходимого продукта для моего основного рабочего органа — головы. Без шоколадных конфет я ничего не соображаю. Но стоит мне положить на язык кусочек вожделенного изделия, как внутри всё просветляется, будто кто там лампочку зажёг. Мало того, шоколад стал, видимо, обязательной частью моих внутренних обменных процессов, потому что долго без него я жить не могу. Бывало, ночью проснусь, губы трясутся, слюна катится — конфетку хочу! А у меня всегда запас имеется. На случай острой шоколадной недостаточности. Им и спасаюсь. Да вы сами вдумайтесь в его название. «Шоколад». То есть даёт лад при всяких шоках.

Значит, навредить хотели Виталию. Если, конечно, он сам себе не навредил. А кому он мешал? В первую очередь, Люсе. Ну, мачеха уже отпала. Отцу? — допустила я недопустимую мысль. — Вряд ли. Скорее всего, навредить хотели именно Труфанову-старшему через неприятности его сына. А вот кто и зачем, в этом и следует разобраться. С кого начнём? Пожалуй, с Изжогина. Он и про подарок знал, и у него прямой бизнес-интерес.

Я набрала его рабочий телефон.

— А-л-л-ло! — пропел в трубке сладкий девичий голос. — Фирма «ТруфИзжо» постоянно на связи. Слушаю Вас.

— Кто меня слушает и откуда?! — переспросила я.

— Ну, фирма у нас так называется, — совсем другим голосом, раздражённо и устало, объяснила секретарша, — по фамилиям соучредителей: Труфанова и Изжогина.

— Извините, — пожалела я великомученицу. — Мне как раз Изжогин и нужен.

— По какому вопросу?

— По личному.

— Игорь Васильевич по личным вопросам принимает по вторникам.

— Нет, он мне нужен срочно, сейчас.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Ламанова Евстолья Анатольевна.

— Вы из Таганрога? — пытаясь понять мою наглость, предположила секретарша.

— Я из Кривого Рога, — в тон ей пошутила я.

— Кого Вы представляете?

— Я представляю Труфанова Николая Степановича.

— Ничего не понимаю, — честно заявила моя телефонная собеседница.

— А Вы меня соедините с Изжогиным, — предложила я.

Она ещё немного поколебалась, но, видимо, решила, что так действительно будет лучше, потому что в трубке вдруг прозвучал мужской голос.

— Да.

— Игорь Васильевич? — спросила я.

— Да.

Я вкратце изложила ему суть дела.

— Хорошо, — согласился он. — Где и когда Вам будет удобно?

— Я могу к Вам сейчас подъехать.

— Нет, — воспротивился он, — только не на работу.

— А куда?

— Я через часик освобожусь. Давайте пообедаем вместе. У Вас…

— Нет, у меня нельзя! — опешила я. — Я еще ничего не готовила!

— Вы не дослушали, — пояснил Изжогин извиняющимся тоном. — Я хотел спросить, у Вас на примете нет никакого укромного ресторанчика, где мы бы могли спокойно побеседовать?

— Нет! — тут же ответила я, всё ещё находясь на волне отрицания.

— Ну, хорошо, тогда подъезжайте на Колокольный проспект, посидим «У прокурора».

— У прокурора? — удивилась я.

— Это кафешка так называется. Просто тут районная прокуратура рядом.

— А как я Вас узнаю? Как Вы хоть выглядите?

— Вы что, не знаете, как выглядят настоящие убийцы? Я — здоровила с тупой небритой мордой и с пистолетом наперевес.

Ясно. Дядька с юмором. Это ему плюс.

— Вообще-то, я невысокого росточка, скромный и — увы! — уже лысый. Так что Вы, как женщина, можете меня просто не заметить. Хотите, я для пущей узнаваемости буду держать в руках журнал?

— «Свиноводство»? — вырвалось у меня.

— Почему «Свиноводство»? — удивился он.

— Ну, чтоб никто не догадался, — привела я классический аргумент. — Ладно, это не обязательно. Встречаемся через час у входа.

Посмотрим, что из себя представляет маленький, лысенький, скромный нелюбимец женщин, у которого в Москве солидная фирма и молоденькая любовница.

Изжогин оказался среднего роста лысоватым мужчиной лет сорока, но довольно-таки симпатичным и прилично одетым. Он ожидал меня у входа, держа в руке царственную розу на длинной ножке.

— Я Вас именно такой и представлял, — сказал он, когда я подошла к нему, — строгой, решительной, но очень женственной, — и протянул мне цветок. — Это Вам.

Я немного поколебалась. Странное всё-таки, согласитесь, начало отношений следователя и подозреваемого. Но решила розу принять. Приятно, однако.

Когда мы устроились за столиком, и он сделал заказ, я решила сразу же, как говорит моя начальница Альбина, взять корову за вымя.

— Игорь Васильевич, что Вы думаете по поводу этого убийства или несчастного случая?

— А что тут думать? И так всё ясно. И милиция это подтвердила. А Николай ищет среди нас коварного друга, — выплеснул на меня свою затаённую обиду Изжогин.

— Так Вы считаете, — подытожила я, — что сам Виталий всё это и подстроил?

— Конечно. Да он Люську и на дух не переносил. А тут случай такой подвернулся. Вот он им и воспользовался.

— Ну, хорошо. А откуда второй пистолет взялся?

— А, может, он его с собой постоянно носил, для самообороны.

— И какая ему выгода от смерти мачехи?

— Люська, ещё та стерва была! — со знанием дела произнёс лысый симпатяга и откинулся на спинку стула. — Поэтому, во-первых, Виталий мстил отцу за измену памяти матери. А, во-вторых, ему стало известно, что Труфанов собирается переписать фирму на свою молодую жену.

— Откуда он узнал?

— Я сказал.

— А кто в действительности владеет фирмой?

— Основной пакет акций у Николая.

— Игорь Васильевич, а какие у Вас отношения с Труфановым?

— Дружеские. И деловые.

— А конфликты у Вас были?

— Бизнес, милая моя, — поучительно произнёс он, — это и есть сплошной конфликт и способы его улаживания. Кому это лучше удаётся, тот и на высоте.

Интересный у нас получался допрос. За трапезой, с комплиментами и улыбочками.

— Расскажите подробнее о Люсе, — попросила я.

Изжогин закурил сигарету, предварительно предложив мне и спросив разрешения. Я отказалась. Не стала выделываться. Курить толком не умею, а задымлять мозги не хотелось.

— Люся работала у нас на фирме. Вроде, и должность она занимала скромную, но так получалось, что она всегда была на виду. Одним словом, видная девица. Ну, а после смерти жены Николай на неё и запал. Женюсь, говорит, и всё! Я его и отговаривал… Вы когда-нибудь в зоопарке возбуждённого гориллу видели? — вдруг спросил он.

— Нет! — почему-то испугалась я.

— Страшное зрелище! Уверяю Вас. Влюблённый мужик похлеще такой обезьяны будет. Прёт напролом и не дай Бог кому попасться на его пути! А всему виной скромные на вид, тихо-коварные женщины.

— Вы, я вижу, женщин не любите, — заметила я.

— Ну, что Вы! Наоборот. Восхищаюсь ими! — искренне воскликнул бизнесмен. — Особенно их целеустремлённостью. И если бы не тот роковой выстрел, быть бы Люське тайной хозяйкой нашего с Труфановым детища!

— А что же он сыну наследство не отписал? — изумилась я.

— А в этом и проявилось неразгаданность тайны женской власти над мужчинами. Люсьен, кстати, прорабатывала и запасной вариант. Пыталась соблазнить и юного Труфанова. Но мальчик, видимо, ещё не созрел для такой подлости, потому и попросил отца, не объясняя истинной причины, поселить его отдельно, подальше от соблазнительницы.

— И что, Николай Степанович ни о чём не догадывался?

— Вы когда-нибудь в зоопарке возбуждённого гориллу видели? — повторил Изжогин, явно намекая на мою тупость.

— Ну, а сами-то Вы женаты? — мне захотелось ему отомстить.

— Каюсь! Был грешен, — мужчина молитвенно сложил руки. — Но Господь избавил меня от сего счастья.

— Вы её убили? — предположила я.

— Упаси Господи! Она сама облагодетельствовала меня. Ушла к другому. Сеять разумное, доброе, желанное. Для себя.

— А кто же тогда Ваша Мура?

— А никто.

— Как никто?

— Так — никто. Мура. — И, видя моё изумлённое лицо, объяснил. — Понимаете, нам, бизнесменам, необходимо соблюдать определенный этикет. Как президентам. Если с тобой нет жены или любовницы, значит, ты можешь отбить ее у другого. А это не по-бизнесменовски. Мы — большие собственники. Или, хуже того, запишут в голубые. Уж лучше обзавестись наёмной девкой. И коллеги спокойны, и голубизну, при наличии таковой, легче замаскировать.

— Так Вы — голубой?

— Евстолья Анатольевна! Что Вас в крайности бросает? Хотите, чтобы доказать свою нормальную окраску, я за Вами приударю? Тем более, что Вы мне приглянулись. Кстати, Вы замужем?

— Да. Нет. Была.

Мой кавалер наморщил лоб, соображая.

— Ну, в смысле, была, а сейчас нет, — объяснила я.

— Да, женская логика — трудная вещь, — покачал головой мужчина.

— А Вы Муру тоже наняли? — спросила я, чтобы отвести разговор от себя.

— Нет, Муру я отвоевал у хулиганов.

— Вы?!

— Представьте себе.

Игорь Васильевич Изжогин, как и всякий деловой человек, имел свои устоявшиеся привычки. Скажем, каждый четверг, вечером, он имел обыкновение заезжать к своему лечащему врачу. Тот старательно накладывал ему на лысину аппликации целительных мазей, приготовленных из смеси редких живительных трав. Скорее всего, они были замешаны на обыкновенных долларах, потому что пациент платил не за конечный результат, а за недельную кропотливую работу. И она уже приносила пользу. Некогда сухая шелушащаяся лысина сейчас дышала, блестела живой влажностью. А над ней слегка возвышалась молодая поросль бесцветного пушка. Правда, она была еще незаметна для окружающих, но доктор видел её отчётливо. Так что успехи были явно налицо. Ну, не совсем явно и не совсем на лице. А чуть выше. Но лысый бизнесмен был окрылён уверенностью целителя в правильности избранного ими пути и терпеливо сносил процедуры.

В тот вечер он успешно завершил лечебный ритуал и, ободрённый оптимистическими заверениями врача, направлялся к своей машине. Как вдруг где-то рядом послышалась какая-то возня, и раздался отчаянный женский выкрик: «Помогите!». Игорь Васильевич, как истинный бизнесмен, был человеком рисковым, поэтому, не задумываясь, бросился на выручку. Как оказалось, хулиганы напали на девушку и быть бы большой беде, если бы не внезапно появившийся Изжогин. Бандиты, а их было двое, спешно ретировались, а девица, всмерть перепуганная, истерично цеплялась за своего заступника. Ничего вразумительного добиться от неё не удалось, так что пришлось рыцарю и дальше проявлять своё благородство — везти её к себе на квартиру. Дома, отпоенная коньяком, она была очень благодарна своему спасителю. Так они познакомились и стали дружить. Тем более что у Изжогина на тот момент пустовало место дамы сердца.

— Так Вы считаете, — спросила я, выслушав романтическую историю их знакомства, — что Мура не имеет отношения к этому убийству?

— Да она Труфановых узнала только на том вечере!

— А Вы ей ничего о них не рассказывали?

— Нет. Предложил ей пойти со мной на день рождения моего коллеги, она согласилась.

— А что Вы можете сказать о других гостях?

— А кто там ещё был? — спросил сам себя Изжогин. — Рисухин… Они давно дружат, и Николай очень дорожит их отношениями. Александр Иванович ему портрет подарил! Труфанов так этим гордится. И ещё была Ида…

— Что за имя странное? Ираида что ли?

— Нет, Ираида само по себе звучит загадочно-благородно, а эта Ида — от простой Зинаиды. Зинаида Аркадиевна Желтухина. Хитрая стерва. Вот она могла подменить пистолет! — вдруг оживился знаток женской психологии.

— А Труфанов сказал, что о готовящемся подарке знали лишь они с Люсей и Вы! — решила я осадить его.

— Да, это я «пистолет» достал. Всю Москву перевернул! Меня Николай попросил. Говорит, надо такую зажигалку подарить, чтоб на всю жизнь запомнилось! По-моему, так и получилось.

— Как же Ида могла об этом узнать?

— Да сам Труфанов, небось, и проговорился. Или подслушала случайно.

— А чем она занимается? И почему Вы ее не любите?

— А! — махнул рукой Изжогин. — Вы об этом Труфанова расспросите. Он всё о ней знает.

— Если они дружат, зачем же ей им вредить?

— А, может, это и не она, — согласился мой собеседник. — Да, скорее всего, Виталик сам всё устроил.

Я попросила Игоря Васильевича помочь мне встретиться с Мурой. Он обещал. На прощанье, целуя мне ручку, Изжогин, хитро улыбаясь, сказал:

— А насчёт моего ухаживания всё остаётся в силе!