Павел Михненко
РЕАЛИТИ
Рисунки Виктора Дунько
Мескон окинул меня мутным взглядом и затянулся сигарой.
— Что-то не припомню вас, у кого вы снимались?
— Видите ли… — замялся я, — пока я снимался только в традиционном кино. У Степлтона в «Последнем отсчёте» и «Синди», а ещё…
— Прошлый век! — надменно прервал он меня.
Я пожал плечами. Он снова осмотрел меня с ног до головы, взгляд задержался на бицепсах — нет, не зря я пришёл в боксёрской майке.
— Вы знакомы с особенностями съёмок в реалити-синема?
— Да, — быстро кивнул я.
— Основное правило?
— Актёр сам отвечает за свою жизнь.
— Верно. Дальше.
— Актёр не знает, как будут развиваться события, его задача — в любых условиях достичь поставленной сценарием цели.
Мескон довольно кивал.
— Замечательная идея, не так ли?
Я согласился. Что ещё мне оставалось делать?
— Времена обычного кино прошли, будущее за богатыми компаниями, способными оплатить аренду порталов в эти чёртовы миры, — он засмеялся дребезжащим смехом, закашлялся. Отдышавшись, снова спросил: — Какими видами оружия владеете?
— Любое огнестрельное… — начал я. Мескон поморщился. — Шпага, меч… — быстро перечислял я.
— Пойдёт, — удовлетворённо вытянул он губы. — Боевые искусства?..
— Чёрный пояс по каратэ.
Мескон кивнул на стул, давая понять, что согласен на продолжение разговора. Я сел, стараясь пореже дышать, чтобы не спугнуть промелькнувшую перед глазами удачу. Помотаешься без работы три месяца — научишься вообще не дышать на собеседовании, если от этого зависит судьба контракта.
Будто перехватив мои мысли, режиссёр положил в пепельницу остаток сигары и сказал:
— Контракт — стандартный: сумма гонорара исчисляется обычным образом, плюс проценты за сложные условия…
Под сложными условиями подразумевалась вполне реальная возможность быть застреленным из лука каким-нибудь дикарём или съеденным заживо тираннозавром.
— В сценарии указывается только цель действий героя, максимум — два-три промежуточных хода. Остальное… — Мескон скривился в довольной улыбке — реалити!
Я кивнул. Выбирать не приходилось. Повальная безработица заставляла хвататься за самые опасные предложения, а годы изнурительных тренировок давали надежду на благополучный исход.
— Страховку компания не даёт, — сказал Мескон тоном, не допускающим возражений. — Ваша социальная страховка на время съёмки также будет аннулирована. Благодарите комитет по защите новых миров. Эти остолопы полагают, что наука дала нам возможность проникать в другие измерения… или как их ещё называют?.. только для того, чтобы изучать гигантских стрекоз и рогатых ящеров. Канал «Дискавери» и так уже озолотился после того, как сенат дал им добро на съёмки.
Я снова деликатно кивнул, всем своим видом выказывая согласие с мнением моего потенциального работодателя.
— Этим комитетам только дай волю — они к чёртовой матери позакрывают все реалити-кинокомпании и промышленные предприятия, — разгорячённо продолжал Мескон. — В прошлом году они уже добились свёртывания проекта по колонизации Арабики и добычи там нефти. Идиоты!
Он выжидающе посмотрел на меня. Я изобразил на лице негодование.
— Они даже между собой не могут договориться: одни кричат об опасностях, угрожающих Земле, другие пекутся о девственности чужих миров. Хотя никто толком не может пока объяснить, что представляют собой эти миры и где они на самом деле находятся. Вы ведь читали об этом?
Я кивнул. Действительно, вот уже который год газеты пестрели заголовками как о невообразимых возможностях, так и о безумных опасностях, которые сулят человечеству игры с «воротами» в новые миры.
— Да, реалити-синема — опасное мероприятие, — продолжал Мескон, надувая губы, — но мы хорошо платим актёрам. Пока никто не жаловался.
«Никто. Включая тех, кто не вернулся», — подумал я.
Мескон выдвинул ящик стола, покопался и вытащил на свет пухлый том.
— Мы приобрели права на съёмки в Хоноре. Это новый мир, его открыли в августе. Вот описание, — он перебросил мне книгу. — Почитаете на досуге.
— Простите, сэр, а в каком жанре будет фильм?
— Фэнтези, — просто ответил Мескон.
Я стоял в вагоне подземки и тихо радовался неожиданной удаче. Ещё бы — контракт с «Глобал-реалити»! Рассказать друзьям — не поверят. Да я и сам, честно говоря, то и дело ловил себя на мысли, что произошедшее со мной больше похоже на сон, чем на правду. Сто тридцать восемь тысяч долларов за неделю съёмок!
Сценарий оказался на удивление простым, во всяком случае — моя роль. Моему герою предстояло преодолеть около сорока миль пути по незнакомой стране, совершив десяток-другой бессмысленных подвигов, заключавшихся преимущественно в уничтожении местных тварей.
Разумеется, я понимал, что подобные игры не могут быть абсолютно безопасными. Особенно, если учесть, что справочник ненавязчиво предупреждал о наличии в этом мире существ, «не имеющих аналогов в земной фауне» и способных на «неадекватную реакцию», особенно «в отношении пришельцев из иного мира». Но разве могут напугать настоящего безработного какие-то там «не имеющие аналогов» и «проявляющие неадекватную реакцию». Особенно, если на другую чашу весов положены сто-тридцать-восемь-тысяч-долларов? Прорвёмся!
Мотор!
Солнце уже почти коснулось горизонта, когда пыльная дорога вывела меня на вершину пологого холма, заросшего низким кустарником. Внизу, насколько хватало взгляда, огромной вогнутой чашей простирался зелёный с бурыми проплешинами луг. Ледяной ветер яростно теребил рубаху.
— Час от часу не легче! — я нервно сплюнул в пожухлую траву. — Когда же это кончится?
Их было много, очень много. Норры — двуногие чудовища, вооружённые боевыми топорами, нервно приплясывали в предвкушении битвы. Я дотронулся до рукояти меча.
Чудовища завизжали по-свинячьи и толпой рванули вперёд, подталкивая и пиная друг друга. Первый норр выскочил из облака пыли прямо перед моим носом и, оскалив уродливую пасть, косо взмахнул топором, целясь в шею. Я прыгнул в сторону, сделал короткий выпад и глубоко вонзил лезвие в брюхо чудовища.
— Ну что, неплохой кадр? — еле слышно процедил я сквозь зубы. — Успели снять?
Уже через минуту боя у моих ног скопилась большая куча безобразных трупов. Липкая чёрная кровь текла по лезвию меча, заливая пальцы.
Вдруг произошло что-то невообразимое: свирепые чудовища побросали топоры и, как побитые собаки, небольшими группами побежали к лесу. Я опустил меч, перевёл дух. В этот момент сзади что-то свистнуло… С дьявольской силой ударило по голове. Теряя сознание, я успел заметить, как огромная чёрная тень закрыла небо. Лицо обдало волной смрадного воздуха…
Тугие верёвки больно впивались в тело. Я лежал, крепко связанный по рукам и ногам, на каменистой площадке, окружённой серыми скалами. Надо мной, высоко-высоко в темнеющем небе кружили орлы. Где-то неистовствовал водопад — я слышал грохот падающей воды. Меча рядом не было.
С трудом повернув раскалывающуюся от боли голову, я содрогнулся от ужаса и омерзения. Три отвратительные полуженщины-полуптицы сидели на корточках в кружок друг перед другом. Гарпии?! Что-то вроде этого…
Одна из них располагалась ко мне спиной, я видел только длинные растрёпанные волосы да голую поясницу. На том месте, где женская спина должна переходить в прочие привлекательные формы, у моей соседки красовался огромный птичий хвост из широких чёрных перьев. Сложенные за спиной крылья, нервно подрагивали.
Две другие сидели ко мне лицом. Их жёлтые кривые клыки зловеще нависали над нижними губами. Огромные чёрные глаза светились злобой и азартом. Ниже колен ноги сужались и переходили в мускулистые птичьи лапы с мощными когтистыми пальцами. Каждый такой коготок был не меньше кривого кинжала для ритуальных жертвоприношений.
— Очнулся, — улыбнулась одна из них. — Это я тебя подстрелила, с первого броска.
Остальные тоже посмотрели на меня:
— Потерпи, красавчик, мы уже скоро, — сказала ближайшая ко мне гарпия сиплым голосом. Остальные захохотали, издавая резкие каркающие звуки.
Вживлённый в моё среднее ухо чип-переводчик работал безупречно, старательно подбирая слова. Значит, эти дьявольские создания были разумными. Или вроде того…
Тут я понял, чем занимались эти уродливые создания. Они играли в карты. Партия, по-видимому, подходила к азартному финалу. Изловчившись, я перекатился на левый бок. Гарпии, казалось, не замечали моего присутствия, с головой уйдя в игру.
— Эй, девчонки! — крикнул я, как можно спокойнее. — На что играем?
Переводчик исправно превратил мои слова в каркающие звуки.
— Если я выиграю, то, прежде чем съесть твоё сердце, дам тебе шанс увидеть небо в алмазах, красавчик. Я ведь всё-таки женщина! — оскалила клыкастую пасть ближайшая гарпия.
«Да уж, всю жизнь мечтал о такой близости», — подумал я и спросил, стараясь усмирить дрожь в голосе: — Так вы, никак на меня играете, красавицы?
— На тебя! Заткнись! — рявкнула моя соседка и судорожным движением вытерла с подбородка слюну.
Было очень неуютно чувствовать себя окороком, припасённым на ужин. Мысль о том, что зрители будут в восторге от увиденного, не очень-то грела меня. Надо было что-то предпринимать для своего спасения. Упираясь головой в землю и по-змеиному выгибая тело, я ещё немного приблизился к гарпиям.
— Хорошая карта, — тихо сказал я той, что сидела ко мне спиной. — Похоже, последним, что я увижу на этом свете, будет твоя милая улыбка, — продолжал я.
— Почему это? — не выдержала, сидящая напротив гарпия.
— Наверное, потому что тебе не везёт в картах, — ответил я.
— Не лезь не в своё дело, ничтожный смертный! — гарпия взмахнула крыльями, явно задетая за живое моими рассуждениями.
Я шмыгнул носом и тихо произнёс: — Я бы тоже нервничал, если бы у моего противника были на руках все четыре туза.
Было видно, как мои слова медленно доходят до сознания гарпий.
— Какие ещё четыре туза?
— Нет у меня никаких тузов, — удивлённо пролепетала моя соседка. — Он врёт!
— Тогда покажи карты, — очень тихо, но грозно произнесла её подруга.
— Почему она должна показывать вам карты? — пришёл я «на выручку» своей соседке. — Это нечестно!
— Нечестно… — эхом повторила она.
— Так ты жу-у-льничаешь?! — в один голос зашипели её подруги, бросая карты.
Игра была окончена, не ясным оставалось только одно: кто же победитель?
— Я убью тебя! — заорала дальняя гарпия. От её крика завибрировали камни. Партнёрши взмыли в воздух и кинулись друг на друга.
Я на секунду зажмурился. Дело принимало интересный оборот. Ссора могла хоть как-то помочь мне. Но как? Я перекатился на другой бок, извиваясь, осторожно подполз к краю пропасти и посмотрел вниз. Подёрнутый туманной дымкой, водопад бушевал над соседней скалой, низвергая свои воды в круглое озеро. Отсюда до поверхности воды было не меньше сорока метров.
Вдруг что-то привлекло моё внимание. Я напряг зрение. Так и есть! Зелёный огонёк призывно мерцал над самой водой — режиссёр включил портал. Дело за малым — всего лишь свалиться с обрыва и… Если бы не острые камни, торчащие над самой водой. Для того чтобы попасть в портал или хотя бы в воду, мне нужно было прыгнуть с обрыва далеко вперёд, желательно хорошо разбежавшись. В этот момент одна из гарпий коротко вскрикнула и бросилась наутёк от своих разъярённых сестриц. В её широко раскрытых глазах застыло отчаяние. Она летела прямо на меня, с трудом набирая высоту. Увенчанные кривыми когтями, птичьи лапы волочились по земле. Я дёрнулся, с ужасом ожидая смертельного удара, но через секунду понял, что целью гарпии был обрыв. Именно там внизу, под сводом бушующих водяных струй, она искала спасения от своих подруг.
Решение созрело мгновенно. Зрителям понравится! Чёрные крылья заслонили от меня солнце, в лицо ударило смрадом. В какой-то момент гарпия оказалась прямо надо мной. Когтистая лапа разодрала рубаху, оцарапав плечо. Я оттолкнулся локтями от земли, рванулся вперёд и… зубами впился в узкое сухожилие чуть выше короткого заднего пальца гарпии. Она коротко взвизгнула, но всё же рванулась вверх. Мои челюсти пронзила боль, заскрипели зубы. Мышцы шеи напряглись так, что хрустнул позвоночник. Я повис зубами на лапе летящего чудовища.
Когда каменистый обрыв остался позади, я разжал зубы. Сердце ухнуло и провалилось вниз, туда, где простиралась вспененная поверхность горного озера…
— Стоп! Снято!
Я грохнулся на бетонный пол павильона, больно ударившись затылком и, кажется, вывихнув плечо. Вокруг засуетились ассистенты, замелькали вспышки фотокамер. Озабоченно расталкивая остальных, подбежал доктор Хедоури со своим белым чемоданчиком. Я попытался улыбнуться и потерял сознание.
Уже через пару часов Мескон неистово тряс мою ноющую руку:
— Поздравляю вас, Джек! Очень неплохо! Очень!
— Наверное, получилось не по сценарию, — сказал я, борясь со спазмом в горле. Помимо всего прочего, после перехода через портал покалывало лёгкие и нестерпимо чесался нос.
— В нашем деле сценарий — не самое главное, — засмеялся Мескон. — Одно только сражение гарпий на порядок повысит рейтинг нашей картины.
Мескон покровительственно похлопал меня по плечу:
— Обязательно вспомню о вас, когда начнём работать над следующей картиной. Задумки уже есть.
Я покачал головой:
— Спасибо, мистер Мескон, вы очень помогли мне, но…
Режиссёр наигранно вскинул брови: — Но?
— Но я не думаю, что захочу вернуться туда, — закончил я, понимая, что подписываю себе приговор.
К моему удивлению, Мескон понимающе улыбнулся:
— Джек, вам нужно отдохнуть, набраться сил. Не торопитесь сжигать мосты. Мы ещё вернёмся к этому разговору.
Через час мы расстались с ним почти друзьями, чему немало поспособствовала бутылка отличного коньяка.
Я вошёл в свою пустую, холостяцкую квартиру. На память от Николь осталась только фотография в деревянной рамке. Ну что ж, девчонки, теперь я — при деньгах! Вот только поскорее бы проходил этот чёртов «синдром перехода» — нос всё ещё нестерпимо чесался.
Утром я проснулся от нестерпимого зуда по всему телу. «Возможно, — обычная реакция на переход. Надо было расспросить доктора», — думал я. Кое-как добравшись до ванной — ноги почему-то слушались плохо, — я заглянул в зеркало. Отшатнулся. Ужас! Всё лицо было покрыто отвратительными лиловыми пятнами.
Трясущимися руками, я набрал телефон доктора Хедоури…
— Джек, — доктор Хедоури сжал мою руку повыше запястья. Было видно, что он волнуется. Очень волнуется. — Видишь ли, Джек…
— Доктор, — прервал его я, пытаясь приподняться на кровати, — прошу вас, не надо ходить вокруг да около…
Я закашлялся, из глаз брызнули слёзы. Тело ныло и чесалось. Над головой дрожал пузырёк капельницы. — Я взрослый человек, всё понимаю. Я подхватил там какую-то неизвестную заразу?
Доктор кивнул, по его лицу прошла судорога.
— От неё нет лекарства? — снова спросил я.
Доктор вздохнул: — Как тебе сказать, Джек, в определённом смысле — есть.
— Что значит, в определённом смысле?
— Послушай, Джек, что я тебе скажу. Внимательно послушай и не торопись с выводами, — начал доктор. — Прошло более шести лет с тех пор, как профессор Альберт доказал возможность открытия порталов в иные миры. Как потом писали газеты, он и сам толком не понял, что он открыл.
Я снова закашлял. Доктор промокнул мне лоб салфеткой.
— Первая установка была создана в Массачусетсском институте в 2023 году, через три месяца после смерти Альберта. Взору исследователей предстала безжизненная пустыня, имеющая к тому же огромный радиационный фон. Портал был демонтирован, но опыты продолжились. Впоследствии было установлено, что, изменяя частоту настройки системы, можно менять точки гиперпространства, на которые она воздействует. А значит, — находить новые миры.
Хедоури продолжал:
— Долгое время разработки Массачусетсского института держались в строжайшей тайне. Но в 2027 году ими заинтересовался бизнес. В сенате сразу же нашлись люди, лоббирующие коммерциализацию установок. А дальше проблема начала расти, как снежный ком. Было открыто множество миров. Многие из них были пригодны для жизни, некоторые — нет. После того как была построена система слежения за любой точкой открытого мира, изобретением заинтересовались кинокомпании. Хонор открыла исследовательская корпорация «ABC-групп» и, не проведя всех положенных тестов, сразу же передала права на аренду кинокомпании «Глобал-реалити». Когда стало известно, что ты болен, тесты были проведены до конца.
— Не тяните! — просипел я.
— На Хоноре обнаружен вирус. Для того чтобы заразиться, достаточно одного вдоха. Самое удивительное состоит в том, что на Хоноре вирус совершенно безопасен. Но перемещение на Землю вызывает его мутацию, и он становится смертельным для носителя. Хотя и не передаётся другим людям. Какая-то чертовщина! Результатов наблюдений пока нет, но, судя по динамике твоей болезни, тебе осталось не более трёх дней. Однако!.. — он ухватился за край моей кровати. — Вчера штамм мутированного вируса был переправлен назад на Хонор… Вирус погиб в течение восемнадцати секунд.
Я закрыл глаза:
— Но ведь на основе этих данных можно создать вакцину?
— Можно, — ответил доктор. — Только для этого понадобится время.
— Значит я…
— Тебе придётся вернуться туда, Джек. На время…
Смысл слов доктора медленно доходил до моего сознания. Я попытался привстать, но не смог. В голове лопнул какой-то пузырь, и я провалился в пустоту.
Звонко щёлкнул тумблер, и павильон компании «Глобал-реалити» наполнился вибрирующим гулом работающей установки. Один за другим зажигались экраны слежения. Операторы обменивались негромкими командами, настраивая систему.
Меня ввезли в павильон на кресле-каталке. Доктор Хедоури шёл рядом, придерживая капельницу.
Из открывшейся боковой двери стремительно вышел Мескон. У него был озабоченный вид. Он положил руку мне на плечо, собираясь с мыслями.
— Джек, — начал он. — Ты должен понять… — Я молча смотрел на него снизу вверх. — Ты должен понять и простить нас. Никто не мог предположить, что такое может случиться. Виновные уже наказаны. Хотя я понимаю, что тебе от этого не легче. Если бы мы знали про этот чёртов вирус. Вакцина будет разработана через три месяца, максимум — через полгода. Медики обещают… — затараторил он.
Неожиданно у меня появилась страшная догадка.
— Камеры! — воскликнул я, борясь с кашлем. — Вы ведь собираетесь оставить камеры включёнными! Вы всё это подстроили…
— Это будет великолепное реалити, сынок, — уродливо улыбнулся Мескон. — Если ты продержишься там хотя бы месяц, то получишь неплохой гонорар.
— А, если нет?
— Зрители любят душещипательные зрелища.
— Но это — бесчеловечно!
— Это — бизнес, — по одутловатому лицу режиссёра стекал пот.
В павильоне повисла мёртвая тишина. Я выдернул из вены иглу. Доктор хотел что-то сказать, но я остановил его жестом.
— И о чём же на это раз будет фильм? — прохрипел я.
Мескон вздрогнул, словно очнувшись от сна. Нервно вытер платком пот.
— Фильм?.. — он усмехнулся. — Ты будешь спасать мир…
— В одиночку, — закончил за него я.
Он цинично пожал плечами: — Старый сюжет. Но до сих пор продаётся.
Я встал с каталки, оттолкнув, попытавшегося помочь мне доктора.
— Не будем попусту тратить время, — сказал я, испугавшись своего голоса. — Запускай!
Мескон кивнул. Оператор нажал на кнопку. Зелёный круг портала заплясал в двух футах от пола. Я сделал шаг. Потом, обернувшись, слегка хлопнул Мескона по плечу:
— Бизнес есть бизнес. Я не в обиде. Заплатите?
Мескон охотно закивал, захлёбываясь словами: — Всё будет по-честному. Ты ещё будешь благодарить меня, Джек!..
Мои пальцы сдавили плечо режиссёра так, что он сморщился от боли. Я обхватил его второй рукой, прижал к себе и из последних сил прыгнул в портал. Мескон охнул, мешком повиснув на мне. Последнее, что я успел увидеть, было искажённое ужасом лицо Хедоури в зелёном ореоле портала.
Мы грузно упали в мягкую траву. Мескон откатился в сторону, проворно вскочил на ноги и начал с ужасом озираться по сторонам.
— Где мы?! — заорал он, срываясь на визг.
— На Хоноре, — спокойно ответил я, щурясь от яркого солнца. — Чтобы спасти мир, мне нужен верный напарник. Старый сюжет. Но, говорят, до сих пор продаётся. Мотор!
Владислав Ксионжек
ВЕРНОСТЬ КАК СМЕРТЕЛЬНЫЙ КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ
Не знаю, фея была настоящая, сказочная или мне довелось познакомиться с представительницей удивительной, обогнавшей нас на тысячи лет инопланетной цивилизации. Хотя… может быть я стал жертвой общения с какой-то по особенному исключительно привлекательной сумасшедшей?
Не силён я ни в литературных жанрах, ни в сравнительной космобиологии и психиатрии.
Уверен в одном: таких нормальных девушек на Земле не бывает. Я только и думаю об этом после того, как увидел на скамейке в парке одинокую, беззащитно-растерянную, хрупкую, не по сезону одетую в лёгкое летнее платье незнакомку.
Моё внимание привлекли перламутровые открытые туфли-босоножки на высоком каблуке (мне почему-то представлялось, что именно такие, а не серебряные, изумрудно-зелёные или расшитые другими драгоценными камнями достались Элли в наследство от феи Гингемы).
И ещё волосы. Мало сказать, что они были светлыми и волнистыми. Они напоминали заколдованные водопады. Тихо-тихо струившиеся, переходившие, касаясь кончиками локонов платья, в океанско-небесную синеву.
Лицо девушки я увидел не сразу. Оно было закрыто ладонями. Узкими, с тонкими длинными пальцами — руслами для ручейков незаслуженных слёз.
Догадываюсь, почему к девушке-фее подошёл только я. Другим искателям приключений и новых знакомств, которых в это время в парке бывает немало, не хотелось чужую печаль «брать на себя».
Жизнь коротка. А выходные дни, когда нужно встряхнуться после тяжёлой рабочей недели, составляют в ней малую часть.
Лишь меня тянет к тем, кто несёт на себе отпечаток чего-то такого, что не залить водкой и пивом (или даже хорошим вином), не забыть под оглушающий ритм.
Я не знал, как начать разговор. Просто сел на скамейку, ожидая, когда незнакомка заметит, что кто-то находится рядом.
Девушка ощутила моё присутствие. Она убрала руки с лица.
Лицо было бледным, как тело ночной бабочки-мотылька. Похожим на лицо ожившей статуи.
Глаза были точно в цвет платья. В них, как в два дремлющих урагана, влекла сила стихии неба и сила стихии воды.
— Спасибо, что вы пришли, — сказала девушка. — Мне было так одиноко.
— Э… — выдавил я из себя. — Что вы. Я подумал, что с вами случилась беда.
— Я просто немного устала. И… стало больно глазам.
— Наверное, вы долго не спали. — Я ощущал себя крайне неловко. Мучительно думал, что не банального можно сказать.
— На Земле я всегда засыпаю, как только Солнце заходит, — улыбнулась девушка.
— На Земле? Значит, вам плохо спится на небесах? — попробовал я сострить.
— Там я сплю очень редко, — ответила девушка очень серьёзно. — Лишь когда попадаю в тень встречных планет.
— Кто вы?
— Наверное, фея, — девушка так улыбнулась, что мне стало не важно, можно верить ей или нет.
Фея так фея. Какая мне разница, кто она и откуда? Важно, что сейчас она здесь.
— А что вы делаете у нас, на Земле? Наверно хотели кому-то в чём-то помочь?
— Как вы узнали?
— Вы же добрая фея, — сказал я так убеждённо, чтобы по этому поводу не осталось сомнений.
— Пожалуй, да, — согласилась девушка. — Но я не умею выполнять желания людей. У меня волшебной палочки нет.
— Тогда что вы нам сможете дать?
— Я хотела помочь всем увидеть, что стоит желать.
— Ну! — воскликнул я, чувствуя себя уже в достаточной степени раскованно. — Если бы вы пришли ко мне в гости, я бы вам показал столько шикарных журналов и каталогов, что, готов с вами поспорить на любое ваше желание, вы бы нашли в них всё, о чём стоит мечтать. У меня денег хватит на любой, на самый волшебный подарок.
— А вы можете с их помощью приобрести друзей?
— Очень даже много и запросто! — сказал я, не подумав, но тут же поправил себя. — Не друзей, конечно, а приятелей — собутыльников. Сколько среди них было верных друзей, я, наверно, узнаю тогда, когда мы с вами потратим мой последний дублон.
— Верность — это прекрасно, — ответила фея печально. — Но самый верный спутник у человека — смерть. Она всегда с вами находится рядом. И с некоторых пор уже не одна…
— Здорово! — улыбнулся я, оценив по достоинству шутку. — Вот уж мы перед смертью повеселимся! Как говорят, семи смертям не бывать.
— Зачем телу жить, если душа уже умерла? — воскликнула девушка с неожиданно сильным надрывом. — Я вижу теперь не людей, а их оболочки. У меня глаза болят потому, что свет, который должен идти изнутри, от души, у многих из вас едва различим.
— Я могу вам чем-то помочь? — спросил я очень серьёзно.
— Мне ваша душа не нужна, — ответила девушка, не считая нужным скрывать, что ей мои мысли известны. — Я готова отдать своё тело тому, кто его примет вместе с душой.
— Да, я понял, — сказал я, путаясь в мыслях. — Разговор не о том, чтобы только на вечер и на ночь. Чтобы только постель. Наверно я соглашусь.
Короткий осенний день стал клониться к закату.
— Мне холодно, — сказала девушка. — Мне пора уходить.
Я снял пиджак и набросил на её оголённые плечи. (И как я не додумался раньше, дурак?)
— Спасибо, — сказала фея, — но это мне не поможет. После захода Солнца я сразу усну до утра.
— Куда тебя проводить?
Она улыбнулась:
— Я фея. Воздушный замок я строю всегда над водой. Ты смотришь сейчас сквозь него.
— Я тебя завтра увижу? У тебя в воскресенье выходной?
— Давай встретимся здесь же, на этой скамейке, в двенадцать. Пока.
Я оставил девушку сидеть на скамейке. Каждый имеет право на тайну. Не нужно спешить. Я ещё всё успею узнать.
В тот вечер я ещё долго гулял. Мне было плевать, что ворота закроют и мне придётся в костюме а-ля-от-Гауди, купленном на итальянской фирменной барахолке, лезть через забор.
Я проходил мимо озера, и каждый раз мне казалось, что в лунном свете над ним я вижу какие-то башни и шпили, какие-то полупрозрачные, скорее всего черепичные крыши.
На следующий день я приехал в парк намного раньше полудня. Я почему-то ждал, что фея уже будет здесь. Ведь она говорила, что просыпается с первым лучом нового дня.
Но скамейка пока пустовала.
Миновало двенадцать. На моих «швейцарских» минутная стрелка приближалась к шести.
— Вы наверно ждёте мою подругу, — сказала пышногрудая, крутобёдрая, загорелая черноглазая брюнетка.
— Может быть, — ответил я уклончиво и дипломатично.
— Она просила меня передать, что сегодня она не придёт.
— С ней что-то случилось?
— Нет, в общем-то нет. Она, — брюнетка загадочно улыбнулась, — в свои выходные предпочитает подольше поспать.
— Она вас прислала, чтобы мне это сказать?
— Не только это, конечно, — ответила дива, — А вообще, если честно, моя подруга не знает, что я к вам пришла. У нас ведь, — она усмехнулась и на долю секунды вдруг утратила шарм, — столько общего с вами. Зачем вам моя непутёвая, взбалмошная сестра?
— Не о вас ли она вчера говорила?
— Вряд ли. О нашем родстве она предпочитает не вспоминать.
— Она говорила, что вы за ней ходите по пятам. И ваше имя назвала. Ведь вас зовут — Смерть?
Девушка рассмеялась так весело, как будто я ей рассказал анекдот.
— Это я-то Смерть? В это можно поверить?
Я не успел, а может быть и не очень хотел оттолкнуть её руку.
Ладонь была мягкой, тёплой. Скорее даже горячей. И пока она находилась в моей, я не чувствовал даже намёка на то, что из меня пьют или тянут энергию, силу. Напротив, я их получал.
— Сестра любит всё усложнять. Она считает, что люди должны помнить о том, что в каждом есть малая часть духа Вселенной, которую вы называете словом «душа». Я с ней спорить не буду. Но нужно помнить о том, что наслаждения плоти вам будут доступны короткое время. Лишь здесь и сейчас. Скоро ваши души вернутся в обитель вечной, праведной скуки. Любопытно попробовать это блюдо на вкус? Им питаются все старики, которые уже ничего и не могут и уже ничего не хотят.
Куда нашему брату противиться феям!
— А хочешь, — услышал я голос как будто издалека, — ты сможешь лёгким прикосновением пальцев к руке привораживать к себе любую женщину, которую пожелаешь?
— Да, хочу, — сказал я…
Время было полпервого. Моя мимолётная новая, но уже безвозвратно во мне изменившая что-то подруга пропала.
К скамейке шла фея. Я не испытывал чувства неловкости или стыда. Я был так же, наверное, рад нашей встрече, как если бы фея не задержалась на… полчаса.
Фея сказала:
— Я видела тебя вместе с…
— Вместе с сестрой?
— В каком-то смысле все мы братья и сёстры. Ты извини, что я опоздала, но Смер… сестра на мой замок набросила волшебную кисею. Я проспала.
— Ничего, — сказал я. — Бывает.
— А ты теперь стал совершенно другой.
— Разве? — я удивился.
— Я ведь лучше тебя понимаю, чем ты в себе разбираешься сам.
— И что ты мне можешь сказать?
— Теперь тебе мало быть только со мной.
— Таковы все мужчины, — ответил я с мудрой, самую чуточку только ехидной улыбкой, которую я позаимствовал, видно, у сестры своей феи. — Жене изменить ещё не значит — её разлюбить.
Выяснять отношения, прямо скажем, было не время. Девушка явно больна. Она уже была не только бледна, как вчера, но вокруг её глаз — по-прежнему небесных и голубых — набухали круги. В них угадывалась чернота.
Я заставил девушку лечь на скамейку. Фея слабела так быстро, что уже не противилась моим неуклюжим попыткам чем-то помочь.
Я вызвал скорую помощь. Но мне показалось, что этого мало. Я продиктовал номер кредитки всем трём скорым VIP-сервисам города.
Девушка попросила принести ей воды. И лучше бы я не отходил никуда ни на шаг от своей единственной, наконец, найденной второй половинки!
Когда я прибежал к скамейке с бутылкой минералки, туда подъезжала карета скорой помощи. (Удивительно, но это была служба «03»!)
Какое-то — очень короткое — время я считал, что девушку забрала одна из коммерческих служб. Но к озеру одна за другой примчались ещё три машины.
Мне оставалось решить, что девушка просто ушла. Может быть, она притворилась беспомощной? Может быть, за водой отослала меня специально? Ну в чём я был перед ней виноват? В том, что пожал руку другой?
Со скорой «03» утрясти отношения было достаточно просто. Я дал обеим сестричкам по полтиннику баксов, а водителю — сто «на бензин».
С представительницами сферы платных, весьма дорогих (не дешевле интимных!) услуг пришлось заполнять документы и ставить подписи под счетами на красивых, как бы гербовых бланках.
Не прошло и недели, а все эти служительницы культа Гигеи (включая простых и смешливых девчонок с машины «03») у меня уже побывали в гостях.
Я в медицинских вопросах подкован теперь хорошо. Знаю не только имя богини, с которой так любят себя сравнивать и молодые девчонки, и зрелые дамы в медицинских халатах.
А ведь сестра моей безвозвратно потерянной феи умолчала о том, что духовная смерть бывает приятной только сначала, на первом этапе, пока тебе ещё не прискучило получать удовольствие и жить в темноте.
По известной мне с недавних пор медицинской образной терминологии, мы — всего лишь духовные сперматозоиды, не нашедшие путь к своей цели.
Моя беда не в том, что фея пропала. Я встречаюсь с ней ежедневно. Ведь она растворилась во всех знакомых мне женщинах.
Каждой, как мне теперь кажется, досталось по чёрточке, по «маленькому кусочку».
С каждой мне хочется быть. Но меня всегда тянет к другим. Ведь все они тоже впитали в себя по капельке феи.
Какое-то время я убеждал себя в том, что «круг» ограничится теми, кто приехал по вызову в парк. Но я ошибался.
Кто знает, может быть, невидимый дождь, который фея уже не смогла удержать в глубине своих глаз, пролился над всем нашим городом?
Я тому нахожу подтверждений всё больше. Боюсь выезжать за границу за «модным тряпьём». Вдруг моё «наказание божие» носит характер глобальный?
Хотя… Мне терять уже нечего. Даже с учётом всех моих связей в медицинских кругах мне здоровья не хватит даже на тех, с кем уже я знаком.