«Убить нас можно – победить никогда»

Военкор подразделения Моторолы Геннадий Дубовой дал интервью Русской Весне.

– Геннадий, расскажите, пожалуйста, о том как, после выхода из Семеновки изменилось подразделение Моторолы?

– Подразделение изменилось только количественно: пополнилось новыми бойцами, ибо служить у легендарного Моторолы – честь, которой удостаивается не каждый.

– Как обстоит дело с боевым духом бойцов?

– Качественно боевой дух прежний: во что бы то ни стало, вопреки всему победить. Обойдусь без пафоса и ежедневно по много раз нашими бойцами повторяемой формулы: «Всё равно до Киева дойдём, прикажут – до Львова».

Приведу пример. Боец Тополь, командир расчета АГС. Его дом в Красногоровке (близ Донецка) разбомблён. Жена ополченка и двое детей вывезены в Россию. Квартиру им никто не собирается предоставлять. В случае нашего поражения (если Россия примет выживших…) Тополю и таким как он, а таких большинство, придётся начинать всё с нуля. Каков у Тополя боевой дух? Вы уже получили ответ. Сражаться до Победы. Создать государство, в котором ему и его семье будет достойное место.

В Украине им места нет, они подлежат ликвидации. В том государстве, которое олигархи пытаются соорудить вместо народной Новороссии, оставив от последней лишь вывеску-прикрытие, Тополю и другим ополченцам тоже нет места… Все бойцы это понимают и потому сражаться будут насмерть во имя иной своей страны – Новороссии, в которой, вопреки бесчисленным апологетам олигархо-паразитаризма, будет реализован принцип социальной справедливости.

– Прогрессирует ли армия противника в тактике и боевом умении на новом этапе боевых действий после выхода на оперативный простор подразделений Стрелкова?

– Прогрессирует? Нет. За несколько месяцев карательной операции воевать укры стали несколько лучше (за такой срок и мартышка многому учится…), но ни о каком прогрессе не может быть и речи. А главное, боевой дух укров подорван основательно и, думаю, непоправимо. Умирать за условную территориальную единицу, за некую сконструированную политтехнологами химеру с ярлыком Единая Украина хотят всё больше только словах.

Поэтому противник:

а) привлекает всё больше наёмников-иностранцев;

б) там, где это возможно, пытается задавить ополчение техникой и уничтожить с безопасного расстояния артиллерией всех имеющихся в его распоряжении типов;

в) намеренно массированно обстреливает жилые кварталы с целью деморализовать население Юго-Востока.

– Расскажите, пожалуйста, какой-нибудь яркий эпизод из последних событий на фронте.

– Николаевка. Мы с Малым (командир расчета ПТРС) и Тофиком (второй номер) ждём в «зеленке» укровскую колонну. Пошла. Но. Далеко. Из ПТРС не достать… Да и много их там – 18 БТР, установка РСЗО, 3 танка, 5 ЛАЗов и 3 Камаза с пехотой. Ударим – рассекретимся, и пользы нуль, и уйти потом не успеем. Колонна прошла и… как к себе во двор вкатывает на грунтовку в «зеленке» крутой джип (на то самое место, где накануне мелькал подозрительный «сборщик трав», он же, теперь ясно, не рассекретивший наши засады разведчик). Джип – потом выяснили – с представителем украинского Генштаба… Немедля крошим авто из «калашей», а Малой добивает и сжигает его из противотанкового ружья. И – ответный огонь: казалось, пули возникают прямо над каской Малого, казалось (или впрямь восприятие в такие моменты предельно уплотняется и обостряется?) видишь эти пули…

Потом под перекрестным огнём ПК и АГС мы отходили, а когда начался минометный обстрел, я запутался, застрял в ветвях в узком проходе, а за спиной – бах! бах! бах! – всё ближе, уже совсем рядом…Помню, Ислам (позывной одного из лучших наших бойцов, сейчас он в российском госпитале), единственный, кто это заметил, остановился и ко мне. Дергаюсь в ветвях, а Ислам (глаза у него были – вне описаний, нет, не испуганные, а исполненные запредельного понимания: сейчас нас может не стать, ещё осколочек мгновенья, и мы на небесах) цап меня за разгрузку и, слава Творцу миров, выдернул, спас…

Вторая история из приграничной Мариновки…

Мариновка. Идём на зачистку блок-поста укров. На краткий промежуток прекратился минометный обстрел, и я, спасаясь от автоматных очередей, нырнул за мешки с песком на брошенной украми автобусной остановке. Смотрю: выруливает укровская БМП, на броне наш боец Матрос, радостно орёт: «Мотороловцы отжали бэмэрэшку, наша!!!» И сразу – прямо у него за спиной, из подсолнухов за остановкой – вжжжжжик, зримо и осязаемо (меня и Масю, нашего разведчика, он тоже ринулся за мешки с песком) обдало горячей волной – пролетел снаряд из ПТУРСа. БМП чуть дальше тормознул, карабкаемся на броню и – снова жахнули из ПТУРСа… Матрос хохочет:

«Хрен вам, уроды, не попадёте!» Мася ошарашенно ко мне поворачивает физию: «Ну, ты видел? Обнаглели! Моторола сказал всем бороду отращивать, стиль подразделения, а эти суки её чуть не сожгли мне!» Броня грохочет, я, чуть не грохнувшись на резком повороте (в отличие от БТР держаться на бэмэпэшке почти не за что), лихорадочно пытаюсь вынуть видеокамеру…

Таких эпизодов накопилось в избытке, но и по этим двум понятно: убить нас можно, победить – никогда.

– Какая помощь более всего требуется ополчению от сторонников?

– Понятно, какая нам более всего требуется помощь: техника, знающие как с этой техникой обращаться специалисты, снаряжение, медикаменты и опытные фронтовые врачи. А также РЕАЛЬНАЯ помощь находящимся в России семьям ополченцев, сражающихся на Юго-Востоке бывшей Украины. Ещё нужна помощь общественных организаций в поиске и освобождении попавших в плен к украм добровольцев…

– Большое спасибо за ваш рассказ. Также передаем вам благодарность от коллектива и читателей Русской весны за ваши неизменно интересные репортажи с передовой.

 

«Украинскую власть ждет свой Нюрнбергский процесс»

– «Отряд легендарного Моторолы» – эта фраза и голос, который ее произносит, знакомы всем сторонникам Новороссии. Принадлежит эта фраза Вам – фронтовому журналисту и отважному бойцу Геннадию Дубовому. Именно Вы, как считает большинство читателей, ответственны за то, что имя ополченца Моторолы знакомо всем и каждому. Однако о вас известно крайне мало. Расскажите, пожалуйста, откуда Вы, кем были в мирной жизни и как пришли в ополчение?

– Моторолу знали бы и без моих репортажей. А вот эпитет «легендарный» – да, стал общеупотребительным после взятого мной у командира для газеты «Завтра» Александра Проханова интервью «Легендарный Моторола». Помню, в первые дни моего пребывания в подразделении (в Семеновке, я был ещё в гражданке и без оружия) туда в сопровождении москвича-переводчика явился английский журналист. Его страшно поразило, что я намерен остаться на фронте и быть простым бойцом (так изначально я и планировал, а военкором стал вынужденно: был в этом качестве направлен к Мотороле Игорем Ивановичем Стрелковым). «Почему вы хотите здесь остаться?» – спросил англичанин. И я, ещё почти ничего не зная о командире и лишь раз с ним поговорив, с удивившей меня самого убежденностью ответил: «Потому что Моторола – это уже история, более того – легенда». Москвич переводил эти слова с нескрываемой скептической ухмылочкой, косясь на меня как на полного идиота… И вот – Богом данный мне командир – История и Легенда. Московский же скептик – офисный червь.

Сколько я себя помню, для меня не было мирной жизни. Само это словосочетание вызывает у меня недоумение. Войны перетекают одна в другую; то, что принято называть мирной жизнью почти всегда хуже даже явной войны. В своё время я вывел для себя формулу, которая, как я потом с радостью узнал, почти слово в слово совпала с известной цитатой любимейшего мною Федора Михайловича Достоевского. Вот эта цитата: «Долгий мир всегда родит жестокость, трусость и грубый, ожирелый эгоизм, а главное – умственный застой». Текущая война началась для меня за 10 лет до начала её послемайданной, вопиюще-кровавой фазы.

Я журналист. Главный редактор официального органа ДНР «Голос Народа – Голос Республики». Ранее работал в разных российских и украинских изданиях, государственных и частных компаниях. Накануне этой войны – в прессингуемой ныне хунтой всеукраинской газете «Вести», из которой вынужден был уйти, поскольку в данной газете, имевшей в представлении майданной публики репутацию пророссийской, информация о происходившем в тогда ещё единой Украине подавалась в том же ракурсе, что и в откровенно нацистских изданиях…

Параллельно много лет занимался политпиаром и политтехнологиями. Создал Агентство социально-политического моделирования «Вэйс-Украина» (ныне «Вэйс-Новороссия) и, питая отвращение к административной работе, передал директорство донецкому журналисту и депутату госровета Сергею Чепику, за собой оставив пост руководителя Службы политтехнологий указанного Агентства.

– Вы раньше бывали в Донецке или Луганске?

– Разумеется. Где я только не был…

– У Вас был боевой опыт до операции на юго-востоке Украины?

– Ответ здесь: http://litrossia.ru/archive/51/ prose/1239.php.

– Вы верующий человек?

– Разве по моим видео и текстовым материалам это не заметно? Христос воскрес!

– Что движет добровольцами, которые отправляются на Юго-Восток? За что они воюют?

– ДНР возникла в результате культурно-социальной революции. Жители Юго-Востока осознали: а) мы не были и не сможем быть украинцами, тем более некими трансмутантами-украми, мы народ иной культуры – русской; б) сложившаяся социально-экономическая система (всевластие олигархов, теневая экономика, чудовищное имущественное расслоение, отсутствие у большинства перспективы развития) должна быть разрушена, чтобы на её месте создать систему, основанную на принципах социальной справедливости и Развития. В этом и заключается ответ на вопрос, за что воюют добровольцы из России. За сохранение Большого Русского Мира и предотвращение геноцида русских жителей бывшей Украины. За справедливый миропорядок, установление которого в Новороссии, превращение её в лабораторию социально-экономического креатива позволит трансформировать социальный порядок в самой России, сбросить иго олигархата, начать комплексную модернизацию, запустить проекты Развития во всех сферах жизни РФ, ибо без этого русские на огромном пространстве от Карпат до Тихого океана обречены.

– С кем в первую очередь приходится иметь дело в боях: с мобилизованными солдатами или с наемниками и нацистами?

– Мобилизованные солдаты в массе заражены нацизмом не в меньшей степени, нежели наци из добровольческих карательных батальонов, вроде разгромленных нами в Иловайске «Донбасса» и «Азова». Дабы победить в этой войне следует отчетливо понимать: украинцы не состоялись, мы имеем дело с результатом этнокультурной и цивилизационно-политтехнологической трансмутации – украми. Нацией выведенных в пробирке гомункулов, пребывающих в сконструированном для них алхимиками от политтехнологий иллюзорном мире и запрограммированных на уничтожение человека как образа и подобия Божия. Таких «наций», используемых глобалисткой «элитой» как орудия установления антихристианского миробеспорядка на планете выведено уже достаточно, укры не исключение.

– Какое отношение в подразделении к противнику? В одном из интервью ваш боевой товарищ Червонец заявлял, что он и его соратники готовы идти до Львова и уничтожать там женщин, в отместку за разрушения на Донбассе.

– Отношение к противнику адекватное. Вытекающее из сказанного выше. Политологи и прочие «эксперты» постоянно сетуют: эта война противоестественна, так как инспирирована извне и ведётся между братскими народами.

Страшное заблуждение, уводящий от понимания происходящего стереотип. У нас каждый рядовой боец на опыте постиг то, что никак не могут понять яйцеголовые объясняльщики всего и вся: определения «гражданская» и «братоубийственная» война – некорректны, попросту бессмыслены. Мы – граждане разных государств. И – давно НЕ братские народы, с абсолютно разными этническими стереотипами, мироощущением, восприятием реальности. В терминологии Льва Гумилева нынешняя Укрия суть антисистема. При таком раскладе о каком братоубийстве речь? Мы для них – не братья, недочеловеки, подлежащие ликвидации «колорады». Они для нас искусственно взращенные существа, гомункулы, запрограммированные на убийство всех, кто не подобен им.

Боец нашего подразделения так мне объяснил, почему он воюет: «Я увидел по украинскому каналу ICTV сюжет о 5-летнем мальчике, умиравшем от ранения после минометного обстрела Славянска. Когда он умер, на экране появилась бегущая строка-комментарий: «Завернулась ещё одна личинка колорада». Я посмотрел на своих спящих дочек, одной четыре годика, второй пять – встал и пошёл искать блок-пост, на котором стояли наши с палками и газовыми балончиками…»

– Иностранцев в карательных отрядах было много? Есть тому веские доказательства?

– Не знаю, сколько их, но они есть. Доказательств у командования Армии ДНР предостаточно. Лично беседовал только с одним из них, попавшим в плен под Иловайском, из батальона «Азов». Грузин с английским акцентом и нашивками «Правого сектора». Ничего вразумительного он не смог мне ответить о цели его войны против нас. Только лепетал: «Мама русский, в Запорожье…» Кто-то из наших во время этой «беседы» сказал: «Сейчас придёт твой соплеменник, он на нашей стороне. И объяснит тебе, что не там и не с теми ты воюешь». Никогда прежде не видел я у взрослого человека настолько испуганных глаз…

– Как с фронтовых позиций Вам видится информационная война? Самым известным из командиров карателей является Семен Семенченко. Что вы можете сказать о нем? Похоже, шустрый малый, лезет в политику, дает интервью на фоне Белого дома в Вашингтоне.

– Укры на этом фронте потерпели полный крах. Не понимают: тотальная ложь и топорная пропаганда это не информационная война – демонстрация собственной неполноценности. Они не способны овладеть даже азбукой небезызвестного доктора Геббельса: для правдоподобия примешивать ко лжи крупицы правды. А когда пытаются это делать – правдивые сообщения не структурируют, а разрушают лживое информационное поле украинских СМИ. Непрофессионализм вопиющий. Я не знаю ни одного толкового фронтового репортажа, сделанного противником. Ни одного хоть сколько-то могущего сравниться с Моторолой по воздействию на общественное сознание, популярности, любви широких масс украинского командира. Некого героизировать и некому. Попытки раскрутить бизнес-клоуна в камуфляже Семенченко вызывают к нему и его безмозглым пиарасам лишь брезгливую жалость.

– Как вы оцените вклад жителей Новороссии в итоговый успех?

– Невелик вклад жителей Новороссии, скажу прямо. Почему – отдельный разговор, сейчас не ко времени.

– Что вы можете сказать по поводу высказываний ЕС и Киева о присутствии на Украине регулярной российской армии?

– Как ещё им оправдать бездарность регулярной украинской армии? Терпеть поражения от ополчения – «недочеловеков, которые выползли из угольных нор» унизительно до зубовного скрежета. Вот и придумывают себе в оправдание то орды диких чеченцев, то неуловимый спецназ ГРУ, то полномасштабное вторжение обученных в секретных лабораториях Лаврентия Берии королевских пингвинов.

– Сколько ополченцев в вашем батальоне имели боевой опыт до Украины?

– Считанные единицы.

– Чем операция на Украине отличается от Чеченской кампании, от войны в Южной Осетии? Киев в своих заявлениях обвиняет Россию в интервенции, считая, что ведут борьбу за суверенитет. А как по Вашему, против кого воевала хунта? Убийства мирных граждан со стороны карателей были случайны или жилые кварталы обстреливались намеренно?

– Цитирую командира: «В Чечне была нормальная антитеррористическая операция: уничтожение групп наёмников – арабов, чеченцев, европейцев. Именно наёмников. Местное население не страдало. А здесь совсем другая ситуация. Реальный геноцид. Уничтожение народа, целенаправленное уничтожение мирного народа. Видео, фото – всё есть. Пострадавших много, простых мирных жителей. Люди здесь борются за свою землю, за своё право жить по своим законам, а не по законам, продиктованным теми, кто хочет этих людей уничтожить. Перепахать, смешать с землей. Используя штурмовую авиацию (Су-25, сбрасывающие запрещенные конвенцией ООН кассетные бомбы), минометы 120 мм, вертолёты (Ми-24), дальнобойные орудия 152 мм, танки. Укры их используют против «сепаратистов», когда бьют по жилому сектору? Значит, для них все здесь живущие – «сепаратисты» и всех они будут уничтожать. Не выборочно – всех. Уже уничтожают».

Суть: происходящее на Юго-Востоке – война идеологическая и этническая, в глубинном (духовном, метафизическом смысле) расовая…

– Есть ли у Вас сведения о том, как обращались каратели с пленными? В вашем новом интервью мы видели ополченца из Крыма, у которого на спине выжжена свастика. Похоже, подобных случаев много. Какие зверства карателей, на ваш взгляд, самые жестокие? Известно ли о случаях сексуального и прочего насилия над пленными?

– Да, похожих случаев много. Большинство выживших в плену не хотят говорить на камеру об испытанном ими унизительном, выковыривающем души насилии, пытаются всё забыть, ибо жить с такой памятью невыносимо. Факты накапливаются лавинно, впереди – аналог Нюренбергского суда над карателями. Этого суда им не избежать, как не избежали его наци Третьего Рейха.

– Откуда ополченцам поставлялось оружие и боеприпасы?

– Со взятых ополчением под контроль военных складов ВСУ и оставшихся от СССР хранилищ. Плюс трофеи. Об иных источниках поступления оружия и военной техники я не знаю.

– Ожидалась ли военная помощь от России?

– Разумеется. Особенно в самые тяжелые периоды отступлений. Людям свойственно надеяться на лучшее. Однако кроме гуманитарной, иной помощи мы не получаем.

– Какие мотивы движут олигархом Коломойским, за свои деньги снаряжающим отряды?

– Бывшая знакомая, укровская «журналистка», повеселила меня, назвав «пресс-секретарём террориста по кличке «Моторола», на счету банды которого десятки убитых украинских военнослужащих…» Вы веселите, задавая вопросы, на которые отвечать впору пресс-секретарю Коломойского…

– Какой бой был для вас самым запоминающимся?

– Много уже было запоминающихся боев. Но более всего запомнился первый большой бой – наш Сталинград 3 июня, когда натиск вражеских танков остановила только Божия милость к нам, грешным и недостойным. Не буду повторяться, репортаж о том бое в журнале «Репортер» – «Славянск. Семёновка. Побоище». К слову, после выхода этого материала – наци разгромили редакцию, вопия, помимо прочего: «Это вам за Семёновку!»

– Национальная гвардия – это фашисты, на ваш взгляд? Все-таки там есть не только идейные националисты, но и просто люди, которые верят в необходимость единства страны.

– Единство такой, бесперспективной страны и такой самоубийственной ценой могут, на мой взгляд, сохранять только «идейные националисты», то есть нацисты. Единство – лишь одно из необходимых условия Развития, на Украине же сложилась ситуация, когда сохранение единства всякое развитие (экономическое, образовательно-культурное, социальное) блокирует и становится условием вырождения.

– Чем планируете заниматься после освобождения Новороссии?

– Не скажу. Бог знает.

– Новороссия – от Белгорода до Львова, или же нам хватит Донецка и Луганска?

– Как народ решит…

– Как считаете, как скоро завершится эта война и от каких факторов завершение военных действий зависит?

– Формально эта война закончится весной. Завершение будет зависеть от факторов не военных – экономических. Реально – только начнётся. Настоящая Третья (точнее – Четвертая, третьей была информационная, закончившаяся распадом СССР) мировая война. Напишу об этом отдельную статью.

– Вы не опасаетесь вторжения НАТО и авиаударов?

– Сейчас? Нет. Не опасаемся. Крутых спецов НАТО Шустрый, Тополь, Малой, Артист и все остальные ждут с нарастающим нетерпением.

– Как считаете, тот факт, что сегодня по ополчению не работает авиация США – заслуга Путина?

– Я дал повод считать меня одним из тех, кто считает это заслугой Порошенко или Обамы?

– Вы часто вспоминаете тех, кто погиб, воюя с вами вместе? Какие у них позывные, кем они были, как погибли?

– Отвечаю: я готовлю о них отдельный материал, эпитафию…

 

«Исповедь солдата, владеющего и штыком, и пером»

Геннадий Дубовой журналист. Журналист необычный. То, что он пишет, принято называть военной журналистикой. Если кратко – военкор. В большой журналистике Геннадий с 1994 года. В качестве военкора побывал в Абхазии, Чечне. Теперь воюет и пишет на фронтах ДНР.

Впрочем, сам он себя военкором не считает. Он служил в подразделении знаменитого Моторолы, а ныне служит в подразделении не менее известного командира Викинга, выполняет конкретные боевые задачи. Считает, что в бою, кто не воюет, тот – лишнее звено. Поэтому надо воевать, иногда получается – что-то снять, в редкие минуты затишья что-то написать, но главное для него – решить поставленную боевую задачу.

«Я не считаю себя военкором, я являюсь полноценным бойцом, – рассказывает Геннадий Дубовой. – Я снимаю и пишу только по мере возможности. Считаю, что журналист должен показывать ситуацию глазами её участников. Нужно уметь передать позицию, например, ученого о проблеме, которую он решает так, как это сделал бы ученый, только на уровне, понятном для масс. Если же говорить о военной журналистике, для того, чтобы показать происходящее на войне, нужно самому быть бойцом. Поэтому я никогда не делил журналистику на гражданскую, военную, аналитическую и т. д. Человек должен делать свое дело качественно. У меня не было другого пути кроме как взяв в руки оружие, говорить от имени бойцов. Поэтому я боец – на информационном фронте, гражданском, политическом и непосредственно в бою».

В ополчение Геннадий Дубовой пришел почти сразу же с началом боевых действий. Вначале выполнял свой долг на «информационном фронте». Вместе с Еленой Никитиной (прим. авт.: в настоящее время министр информации ДНР) сделали первую газету, с которой началась история журналистики Новороссии – «Голос Народа – Голос Республики». Сделал два номера газеты и ушел на фронт. Считает, что на информационном фронте была одержана победа: газета сыграла свою роль в том, что люди сделали выбор в пользу ДНР и Новороссии. Дальше всем стало ясно – вопрос окончательного решения конфликта будет решаться с оружием в руках.

Первый бой

Поехал в Славянск. Ехал, минуя украинские блокпосты, солдатам ВСУ рассказал, что едет делать материал для украинской газеты. По приезду в Славянск был определен в отряд к Мотороле.

«Я тогда даже не знал, кто такой Моторола. Мы глаза в глаза друг другу посмотрели и всё поняли – кто есть кто, и зачем он здесь. Первый бой запомнился хорошо, в тот день ополченцами был сбит вертолет с украинскими военными и генералом Кульчицким на борту. Сбили его с соседней позиции из ПЗРК. А потом начался очень плотный минометный обстрел. Поступила команда об отходе и смене позиции, пацаны несут «Утес», я – с патронными ящиками иду замыкающим. Хорошо, что нас не преследовали, иначе пришлось бы мне, прикрывая отходящих, отстреливаться… фотовспышкой! Оружия мне тогда еще не дали. После этого боя Моторола разрешил выдать мне автомат».

Вспоминая погибших братьев

За время войны военкору с позывным Корреспондент не раз и не два приходилось терять товарищей. Это всегда тяжело. Вспоминает, как 3 июня прошлого года был бой, с которого, по мнению Геннадия Дубового, можно отсчитывать начало полномасштабной войны на Донбассе. Полноценный общевойсковой бой. Танки, БТРы, пехота, авиация… «А наших бойцов горстка – чуть больше двухсот человек против четырех тысяч карателей. Мы выстояли. В том бою погибли Север и Цыган. Накануне я брал у них интервью… Они так не хотели сниматься… На следующий день – танк ударил прямой наводкой по их позиции. Помню момент, когда снимал на камеру их трупы, чувствовал, что сейчас опять будет выстрел, как будто ангел крыло на плечо положил и шепчет: «Отойди». Только отошел и по этому месту снова – прямое попадание!

Потом в Николаевке погиб Ваня Конвой, потом Рэмбо, на 20-м блокпосту погиб Вэл – погиб как герой. В самый последний момент прикрыл своим телом товарища ополченец с позывным Помор. Сказал – уходи, это за мной пришли… Как будто почуял. Потом в Иловайске погиб Ёжик, тоже как христианский воин «за други своя» – он полез на железнодорожную насыпь, вытаскивать раненого парня – был убит снайпером».

За воинскую доблесть

Про награды Геннадий рассказывать не любит. Но награды у него есть. Медали «За боевое содружество» (абхазская) и «За оборону Славянска». Георгиевский Крест. Орден «За воинскую доблесть». Этот орден – за бои Мариновке. Пробивали коридор к границе с Россией, штурмовали Мариновку.

«Наша группа попала под перекрестный обстрел из минометов, ПК и СВД. Один БТР загорелся, второй – на полном газу – скрылся за поворотом. Тогда и воевать-то еще никто из нас не умел. Прыгнули в канаву. Ползу по ней вдоль кукурузного поля, пытаюсь при этом снимать, отстреливаться. Спрятались на остановке, отошли…. Это была первая попытка взять блокпост. Второй раз такое же задание – «наши минометы подавят огневые точки и пойдем». И снова попадаем под перекрестный огонь. Бойцы укрылись на остановке, я спрятался за мешками с песком, прикурил. Открыл видеокамеру. И тут попадание в остановку миной… Взрывной волной захлопнуло мониторчик камеры, вырвало из губ сигарету, из мешков у меня за спиной осколки вырвали песчаные фонтанчики. А внутри остановки – кровавое месиво. Все снова почуяли: сейчас прилетит и – врассыпную к ближайшей «зелёнке», только бы подальше от пристрелянного места. Убежать успели не все: заработали Су-25. В третий раз штурм прошел успешно. Удалось «приватизировать» украинскую БМП. По результатам тех боев получил награду».

Зондеркоманды наших дней

Вообще разница между солдатами ВСУ и добровольческими батальонами есть, и довольно большая. Геннадий Дубовой отмечает, что в этих батальонах служат просто каратели и трусы. Такие же зондеркоманды в Великую Отечественную войну вместо нацистов выполняли всю «грязную работу». Они могут провоцировать, издеваться, куражиться над гражданским населением. В реальных боях они все накачаны наркотиками – не чувствуют боли. Везут пленного на броне, у него открытый перелом, кости торчат, а ему все равно, он смеется.

«Воинского духа у них вообще нет, он заменяется наркотиками, – утверждает Геннадий Дубовой. – А у ВСУшников в какой-то степени сохранились советские традиции. У них есть прослойка офицеров, которые еще помнят, каким должен быть воин. Пока они есть, ВСУ более-менее адекватны, и здесь не наблюдается таких зверств, как у карателей. Когда их выбьют или уберут по политическим соображениям, думаю, что ВСУ станут такими же как и каратели».

Сила в правде

«Почему враги так сильно издеваются над нашими пленными? Потому что они чувствуют свое бессилие. Самый жестокий человек – это трус. Сильный человек – великодушен по своей природе. Они трусы, они слабые и свою внутреннюю ущербность компенсируют жестокостью. У них есть острое ощущение своей неправоты. Они это подавляют и постепенно приходят к той стадии, когда признать то, что они делают, значит ужаснуться. Посмотреть на реальность – значит увидеть себя во всем безобразии. В этой войне сражается большое количество неподготовленных людей с обеих сторон. Она показала, что побеждает тот, кто в большей степени готов умереть за свое дело. Например, американцы не готовы умирать. В случае любой опасности они сразу же отступают, бросают оружие, технику. А у нас как-то боец с позывным Ермак остался на позиции с противотанковым ружьем 1940-х годов один на один против Т-64… Не дрогнул, мысли даже не возникло. Воинский дух на войне – это самое важное. И у наших бойцов с этим все в порядке, ведь мы сражаемся за правое дело, за наше будущее, за будущее наших детей. Не побоюсь показаться пафосным, но наша сила в правде а значит нас победить невозможно! Победа будет за нами!»

 

«Русские своих не бросают»

Геннадий Дубовой – человек, сменивший профессию корреспондента на защитника Новороссии. В один момент привычная размеренная офисная жизнь журналиста превратилась в тяжелые фронтовые будни военкора и бойца.

Без капли сомнений и раздумий Геннадий Дубовой пополнил ряды ополченцев, выступающих за право выбора и свободы для народа Донбасса.

Его видеорепортажи о людях, сражающихся рядом с ним, снимались в коротких паузах между боями. Находясь в подразделении командира Арсения Павлова (Моторола) он пытался отразить суровую правду, с которой столкнулись простые люди, мирные граждане, вставшие против несправедливости украинской власти.

Сегодня Геннадий Дубовой восстанавливается после полученной травмы и готов вновь вступить в схватку с врагом, желание которого уничтожить, растоптать, подчинить себе каждого, кто против геноцида и дискриминации по национальному признаку, кто не хочет забывать собственную историю, подвиги дедов и восхвалять псевдогероев-убийц, кто против диктаторского режима и неприкосновенности коррумпированных чиновников и олигархов.

Хотелось бы узнать, о чем сегодня думает этот человек. Какие мысли посещают его в это тревожное, решающее для становления Новороссии время.

Геннадий Дубовой согласился дать интервью, ответив на некоторые вопросы о себе и судьбе молодого государства.

М.С.: – Спасибо, Геннадий Васильевич, что согласились. И первый вопрос: почему вы решились на этот шаг – стать в ряды ополчения? Как вы поняли для себя, что сделали правильный выбор?

Г.Д.: – Я не раз говорил и вновь повторю: мужчина, который не воевал – то же самое, что женщина, которая не рожала. Быть в стороне, когда речь в буквальном смысле идёт о выживании народа, через который человек призван в этот мир – это предательство. Может ли предательство быть правильным выбором?..

М.С.: – Как изменились ваши взгляды до и после начала войны?

Г.Д.: – Никак не изменились. Я всегда – с глубокого детства – чувствовал, осознавал: я живу на временно оккупированной русской территории. Что должен делать человек, живущий на оккупированной территории (если он не предатель вроде януковичей-близнюков-ахметовых и прочих?), правильно – сражаться. Я сражался и сражаюсь. Ранее информационно, ныне – как и давно хотел – с оружием в руках.

М.С.: – Имели ли вы уже ранее опыт участия в военных боевых действиях?

Г.Д.: – Да. Неформально. Потому что никогда не мог смириться… и никогда не смирюсь с убийствами русских, где бы и кем бы эти убийства не осуществлялись. Русские своих не бросают.

М.С.: – Думали ли вы, что смените ручку и блокнот на автомат за плечом?

Г.Д.: – Я уже ответил. Сегодня речь идёт о сохранении русских как этноса. Автомат, РПГ, ручка, РСЗО, планшет – что угодно, главное… главное, чтобы русские могли развиваться и помогать развиваться тем, кто не отрицает «русскость».

М.С.: – После травмы вам удалось уже восстановиться? Какие планы на ближайшее будущее?

Г.Д.: – Восстанавливаюсь. Планы? Воевать. До ПОБЕДЫ.

М.С.: – Ваши прогнозы на будущее для Новороссии и Украины?

Г.Д.: – Думаю, что, в конце концов, не скоро, но уже неизбежно Украина станет аграрной страной, второй Албанией.

Алгоритмы трансформации нынешней Украины могут быть различными, война только один из них. Это исключит возможность реванша и обеспечит устойчивое развитие как самой Украины, так и большой – минимум восемь областей – Новороссии, промышленно развитой, экономически и политически тесно связанной с РФ.

М.С.: – Все чаще появляются мнения, что Петра Порошенко снимут с должности, поскольку он не оправдывает собственного назначения для продолжения эскалации конфликта на Донбассе. Насколько оправданы эти предположения?

Г.Д.: – Это не ко мне. Хотя эти предположения, да, оправданны, ибо Порошенко глуп и не понимает, что гарантия сохранения его капиталов не в Швейцарии, а в Москве.

М.С.: – Вы сможете принять мирную жизнь после войны и не поддаться возможному влиянию военного синдрома?

Г.Д.: – Глупости. Нет никакого военного синдрома. Есть проблемы социальной реализации. Нежелание власть имущих решать эти проблемы (поскольку это требует изменения социального порядка, создания условий развития для рядовых граждан) маскируется пресловутым «военным синдромом». Дескать, это не порядок (безработица, коррупция и пр.) плох, это вернувшиеся с войны граждане психически искалечены, и адаптироваться не способны. Причину, как это часто бывает, намеренно путают со следствием.

М.С.: – Вы желаете окончания войны? Когда, по-вашему, это может произойти?

Г.Д.: – Разумеется, желаю. Произойдёт это не скоро. Ибо Третья (точнее – Четвертая, третьей была информационная, закончившаяся распадом СССР) мировая война только начинается. Украина для Запада не более чем плацдарм против России.

М.С.: – Вы оптимист или реалист?

Г.Д.: – Я христианин.

М.С.: – Вы находитесь в постоянном контакте с людьми, бойцами. Чем живут люди, о чем думают, говорят? Люди устали, либо готовы продолжать бороться за свои идеалы и свободу?

Г.Д.: – Люди готовы сражаться за свои идеалы и свободу. Уставшие встречаются только в тылу…

М.С.: – Смерть для вас стала обыденной вещью? Вы пытаетесь дистанцироваться от людей, с которыми воюете бок о бок, чтобы возможная потеря не была для вас болезненной?

Г.Д.: – Смерть никогда не бывает обыденной, сколь бы часто вы её не наблюдали. То, как человек умирает, форма его ухода из этого мира – это всегда некий шифр, который Бог предлагает разгадать ещё живым. Сам процесс разгадки, искренняя попытка понять, почему так, а не иначе ушёл человек – меняет личность того, кто ищет ответ. А если человек духовно не застыл, ищет разгадку, меняется, то его время уходить из мира ещё не пришло. Что же касается дистанцирования – нет, и не пытаюсь, это невозможно. Любая потеря болезненна, от этой боли спасения нет.

М.С.: – Вы думали о том, где будете жить после войны и чем будете заниматься?

Г.Д.: – Бог решит где и чем.

М.С.: – Ваше мнение по поводу новых Минских соглашений? Оправдано ли их подписание? Чего следует ожидать от украинской стороны, готовы ли они выполнять пункты документа?

Г.Д.: – Да, их подписание оправдано. Алгоритмы решения проблемы Украина – Новороссия могут быть различными, в данном случае использован один из возможных алгоритмов. Украинцы будут выполнять пункты документа – до тех пор, пока им это выгодно. То есть, до переформатирования и технического переоснащения ВСУ…

М.С.: – Петр Порошенко изъявил желание пригласить в страну миротворческую миссию ООН. Какие последствия ожидают в таком случае молодые республики?

Г.Д.: – Без российских миротворцев это будет означать продолжение войны. Миротворческая миссия ООН – прикрытие для ввода войск НАТО.

М.С.: – В каком формате вы видите в дальнейшем существование Новороссии? Как отдельное государство, федеративный округ, конфедеративное государство?

Г.Д.: – Как отдельное государство.

 

«Де-юре мы Украина, де-факто – Россия»

Взгляд из ДНР на будущее народных республик Донбасса и проекта Новороссия

Геннадия Дубового называют легендарным военкором, и здесь нет даже намека на пафос. Геннадий, воевавший в подразделении Моторолы, затем перешедший в батальон «Викинг», – летописец войны в Донбассе и идеолог Новороссии. Но слово «военкор» не совсем подходит Геннадию – скорее, боец с фотоаппаратом, с позывным Корреспондент. В эксклюзивном интервью «Русской планете» Дубовой поделился своим взглядом на будущее Донбасса, его актуальные проблемы и пути их решения.

– Геннадий, вы только что приехали из Донецка, расскажите, что там происходит, какие настроения у ополчения, мирных жителей?

– Происходит перемирие. Затяжная пауза, ожидание истечения срока Минских соглашений. На фронте ничего практически не происходит, за исключением мелких стычек, и говорить здесь пока не о чем. Если говорить о настроении мирных граждан, они ждут по большому счету только одного: когда же будет проведен референдум о включении данных территорий в состав РФ. При этом большинство понимают, что это включение не произойдет сразу, это только один из юридических моментов, которые надо зафиксировать для мировой общественности, чтобы это включение произошло скорее. Вот такие настроения. Что люди мечтают вернуться назад на Украину – этого нет, что бы об этом ни писала украинская сторона. Да, возвращаются очень многие украинские чиновники, силовики, пытаются встроиться и часто встраиваются в структуры ДНР и ЛНР, но никакой роли там не играют, их четко держат под контролем. В политическом плане ситуация структурирована однозначно. Де-юре мы Украина, де-факто мы Россия.

– Не так давно был проведен опрос, согласно которому большинство жителей России не видят Донбасс в составе РФ. Как вы думаете, изменение такой позиции – это вопрос времени?

– Я думаю, это вопрос ситуации, вопрос изменившихся условий. Представьте, что если бы провели подобного рода опрос до начала активных событий в Крыму, что сказали бы люди? Для большинства из них это была на самом деле территория Украины, и только взрывная ситуация, необходимость помочь своим, русским людям кардинально изменила все на ментальном, социальном, политическом уровне. То же самое и здесь. Люди устали от войны, потом пропагандистская машина изменила всю подачу материалов, все переключились на Сирию, на другие проблемы. Для рядового обывателя проблема Новороссии даже не перестала быть значимой, она стала ускользающе малой на фоне иных проблем. Как только снова высветится эта фигура – Новороссия, люди изменят свое мнение, я более чем уверен в этом.

– Вы написали пост о том, что война закончилась, вы воевали за восстановление и укрепление неорабовладельческой олигархо-паразитарной системы, что вас использовали… Разъясните вашу позицию.

– Разъясняю. Для человека, который воевал за огромный проект, за величие и восстановление Русского мира, столь резкая остановка негативно сказывается в эмоциональном плане. Я просто отразил восприятие большинства тех, кто воевал, кто встал на защиту Русского мира. Ну, говорят, подождите, а может быть, ждать придется очень долго, неизвестно сколько, может быть, десятилетия, если не больше. Сейчас включен алгоритм мирной трансформации Украины изнутри. На это могут уйти годы и годы.

Что касается неорабовладельческой системы, речь идет о том, что у нас сейчас в республиках двойное налогообложение, в экономическом плане мало что поменялось, мы, как и Приднестровье, которое экономически встроено в Молдову, экономически встроены в Украину. Начинается обратная связь, все эти коррупционные украинские схемы проявляются изнутри в республиках. Как говорят наши руководители: «Покажите, где у нас олигархи, мы же всех уничтожили». Но это же лукавство, карабасы-барабасы стоят за ширмой и продолжают дергать за веревочки. У них уже не та сила, не та собственность, но они пока остаются. То есть экономическая модель, а следовательно, и социальная никак не изменились по сути: все те же владельцы всего и всех и та же масса, не имеющая никаких перспектив. Как решить эту ситуацию? Либо полностью встроиться в Россию, на всех уровнях – это очень долгий, поэтапный процесс, здесь много недостатков, но по крайней мере это открывает перспективы простым гражданам, потому что Россия – страна огромных возможностей. Либо тот вариант, который замышлялся изначально: Новороссия как некая площадка для социально-экономических экспериментов, креативная лаборатория, где мы вырабатываем новые идеи жизнеустройства, где у каждого гражданина есть возможность самореализации. В данный момент этого нет, все остается по-прежнему, поэтому можно сказать, что мы воевали за эту олигархическую систему. Но это на данном этапе. Процессы не останавливаются, и слава Богу, сейчас много чего позитивного происходит в республиках, и я это знаю точно. Сейчас пошли инвестиции от русского бизнеса. Государственная помощь Российской Федерации распространяется целевым образом. И никто не смеет ее тронуть, потому что за этим следят. И все старые использовавшиеся регионалами коррупционные схемы вывода денег ломаются, пресекаются. Ничего этого не будет.

– Вы сказали, что пошли инвестиции. С чем это связано – с перемирием, или есть какая-то директива сверху, или русский бизнес действительно видит перспективы в Донбассе?

– Это живая экономическая и социальная саморегуляция, потому что мы де-факто часть России, валюта у нас рубль, весь продуктовый набор, гуманитарная помощь российские, это влияет на то, как выстраиваются экономические структуры. Энергетика и некоторые крупные объекты промышленности находятся под украинскими олигархами, все остальное должно встраиваться в Россию, иначе простое население просто не выживет. Если у руля ставить тех же чиновников-распределителей, вскормленных регионалами, старой украинской властью, все эти средства будут распределены по собственным карманам. А республика превратится в бантустан, и в Москве это четко понимают. И на частном уровне люди, которые инвестируют в республики, разумеется, будут четко это контролировать.

– Все-таки закончилась война или не закончилась?

– По большому счету нет, конечно. Судите сами, в скором времени истекает срок Минских соглашений, что дальше? Либо они пролонгируются на следующий год, либо еще на годы. А в Минских соглашениях есть один пунктик, камень преткновения, совершенно для Украины неприемлемый: все реализуется только с согласия республик. И если какой-то нюанс республики не устраивает, тогда все блокируется. Если устраивает, то республики смогут так моделировать ситуацию, что Украина никогда этого не примет. Тогда придется нам давать реальную автономию. Что такое реальная автономия – это реальная экономическая, а вслед за ней политическая независимость, когда мы можем провести референдум о присоединении к России. А самое главное следствие – автономии потребуют области Украины, неважно, кто ими управляет, Коломойский или кто-то еще. Им это реально выгодно. Чем больше независимости от центра, тем меньше контроля, тем больше власти у олигархата и его ставленников. Начинается процесс неизбежного распада страны, и там это прекрасно понимают. Американские кураторы не хотят терять этот дивный плацдарм, с которого можно Россию контролировать до бесконечности. Итак, всегда все должно происходить с согласия республик, будут выдвигаться условия, выгодные нам и не выгодные им, и в какой-то момент произойдет столкновение. Тогда они попытаются опрокинуть нас военным путем. Не знаю, в какие сроки, но такой вариант нельзя исключать.

– В случае такого негативного сценария смогут ли народные республики дать ответ Киеву на его агрессию? Не потерян ли боевой дух?

– Это чисто риторический вопрос – конечно, смогут. А боевой дух – это такая вещь… Сейчас у нас уже не ополчение, а армия. Но армия без боя – это просто толпа людей в камуфляже и с оружием, потому что человек, подразделение определяется в бою. Мы хорошо знаем, что самые неадекватные армии – это кадровые армии мирного времени, которые в процессе войны на 90 % процентов обновляются. Проблема сегодняшних армий Донецкой и Луганской Народных Республик в том, что они на 80 % состоят из людей, которые пришли в период перемирия и никогда реальных боев не видели. Никакое обучение не заменит реального боя. Другая проблема, что большинство людей пришли за зарплатой, только для того, чтобы устроиться на работу, учитывая сложную экономическую ситуацию в республиках.

– Куда же делись другие добровольцы – вернулись в Россию, стали заниматься мирными делами? Или, может быть, отправились в Сирию, согласно слухам?

– Из Донбасса в Сирию едут единицы. Есть такие случаи, и это в основном те, кто приехал в качестве добровольцев из России. Местным незачем туда ехать, это не наша война. Если меня туда отправят в качестве военкора – это одно дело, но воевать туда я не поеду, потому что по большому счету это не моя война. Это большая корпоративная бизнес-война. И геополитика, само собой. Там должны участвовать регуляры, высокоточное орудие и ЧВК. Добровольцам там делать нечего. И кто о них потом позаботится? У нас сколько брошенных, забытых добровольцев, местных в том числе, которые никак не могут получить компенсации, выбить помощь по ранению. Что будет с теми ребятами – сами они никому не будут нужны, если вообще вернутся. Добровольцы из России возвращаются назад, потому что они не получили желаемого, нет большой войны за большой проект и нет социальных изменений. Я много раз говорил о том, что у тех, кто ехал из России к нам воевать, было два главных мотива: это новая модель жизнеустройства, которая стала бы потом образцом для России и наиболее эффективные ее элементы адаптировались бы, преображая саму Россию, и второе – наконец-то нам выпал шанс восстановить Россию в ее цивилизационных границах. Ни того, ни другого нет, что теперь делать добровольцу – в казарме сидеть или строем в столовую ходить? Остался небольшой процент тех, кто заключил контракт и по его истечении, скорее всего, уедет. Есть те, кто осел в Новороссии, многие женились, обзавелись семьями, процесс интеграции идет и на этом уровне. А все остальные ждут войны.

– Вы же не только боец, но и военкор, чем заняться во время перемирия военкору?

– У меня накопилось столько материала, которым не мог заняться во время боевых действий. Работы много. Я так полагаю, что если затянется этот момент перемирия, я как раз разберусь со всем, что накопилось. А там и новая война начнется (смеется).

– Вы рассказывали, что до войны занимались пиаром, политтехнологиями. Как вам этот опыт пригодился в работе военкором?

– Да, наверное, никак не пригодился. Косвенно, опосредованно все пригождается. Но в прямом смысле – нет, я никого не пиарил, никому никаких проектов не выстраивал.

– Речь не столько о пиаре. Мне кажется, вы один из идеологов Новороссии.

– Постоянно об этом спрашивают. Дело в том, что я намеренно от этих моментов уходил, чтобы не казаться идеологом, тем не менее меня именно так и воспринимают, особенно украинцы. «Русский наемник пропагандист-журналист призывает убивать украинских журналистов!» – именно в таком ключе это все подается с их стороны. Никого я не призывал убивать. А что касается проекта Новороссия, проекта республик, Большого Русского мира на территории бывшей Украины, то у нашего агентства соціально-политического моделирования «Вэйс-Украина» (сейчас «Вэйс-Новороссия») есть соответствующие наработки, программа социально-экономических преобразований, которая просто никому не нужна. Этим занимаются другие люди. Конечно, можно себя попиарить: мы предложили, а руководство республик отвергло или приняло, а ничего не делается, но мне это неинтересно. У меня сейчас задача реализовать проект, договоренность о котором есть с одним издательством, и осветить все, что было не освещено. Если говорить об идеологии, я ее показываю вживую, через живую ситуацию, через лица, через истории. И стараюсь структурировать материал, чтобы в каждой истории был заложен идеологический момент, чтобы это была не просто зарисовка, очерк или аналитика, а чтобы в скрытом виде содержалась программа действий для читателя. На таком уровне да, в политтехнологическом плане нет – пусть этим занимаются другие.

– Прошел уже почти год после выборов глав республик, Народного совета, сохраняется ли уровень поддержки власти?

– В целом да. Я не играю сейчас на руку власти. Всегда есть недовольные, но суть в качестве недовольства, в глубинности мнения людей. Наше агентство занимается тем, что проводит опросы общественного мнения методом косвенного интервью. Такие опросы ведутся регулярно с разными категориями людей, но данные всегда показывают, что есть максимум 2 %, которые еще согласны с тем, что можно жить в составе Украины. А недовольство в чем – маленькие зарплаты, маленькие пенсии, где-то кому-то не помогли, с кем-то какой-то чиновник не встретился. Это такое мелкое повседневное недовольство, которое есть всегда и везде в любой стране, в любом обществе, оно не носит решающего характера. В какой-то тестовой ситуации люди будут на нашей стороне. Недовольства произошедшими изменениями, тем, что возникла республика как прообраз Большого Русского мира, нет.

– А что касается оппозиционных сил?

– Мы находится в ситуации военного времени, по сути, в ситуации войны. Когда государство находится в состоянии войны, о каких-то оппозиционных движениях не может быть и речи. Часто вот такие моменты экономического, бытового недовольства используются в политике. Это происходит повсеместно. Но организованных политических оппозиционных движений нет, нет достаточного количества людей, чтобы создать базу для этих движений. Во-вторых, все понимают, что идет война. И сейчас выражать недовольство, бунтовать означает проиграть. Это поняли все обыватели.

– Вы затронули социальные проблемы, с которыми сталкиваются сегодня добровольцы. Какой механизм можно придумать, чтобы помочь им, – понятно, что постов в Facebook с просьбами о помощи явно недостаточно.

– Выход может быть только один: нормальное государственное устройство. Вот и все. Работающая экономика, соответствующий бюджет. Есть структуры, которые этим занимаются на государственном уровне при соответствующем контроле. Чтобы не было такого, что людям, получившим тяжелейшие ранения, выдавались спустя год какие-то копейки, которых даже на сигареты не хватает. Поэтапно всем выдать компенсации, создать медицинские структуры, чтобы всех нуждающихся протезировать, дать реабилитацию – все это сейчас уже возможно. Проблема в организации, и это должно быть именно на государственном уровне. Никакие общественные организации с этим не справятся, спасибо всем ребятам-гуманитарщикам, всем общественным организациям, кто этим занимается, но это только подпорка. А то, о чем речь, – это масштабная государственная задача на десятилетия. На уровне правительства должно быть четко принято соответствующее решение, и когда оно будет принято, люди снизу уже самоорганизуются.

– Какова ситуация со СМИ? Cейчас уже появились государственные информагентства, появляются и надстроечные издания, такие, как «Афиша Новороссии». Какие издания и СМИ нужны сейчас Донбассу?

– Я когда-то сделал газету «Голос Народа – Голос Республики», которая замышлялась как проект с обратной связью. Мы хотели создать сетевой проект: люди на местах постоянно нас обо всем информируют, по рубрикам – экономика, настроения в обществе, криминальная составляющая и так далее. Газета планировалась как подписное издание с минимальными деньгами, покрывающее практически всю республику. Мы быстро оформляем материалы в статьи, происходит такое мгновенное сканирование информации. Газета планировалась ежедневная, а выжимка ложится на стол руководству республики, в министерство экономики, министерство информации. Я ушел на фронт, газету зарубили и стали делать обыкновенную бюрократическую байду. То, что сейчас делается на государственном уровне, мне не нравится, потому что ничем не отличается от того, что было раньше. СМИ не доносят точку зрения граждан до руководства, не обеспечивают обратную связь. Дело еще в том, что одни журналисты уехали, другие по тем или иным причинам перестали ими быть. Очень мало осталось профессионалов. Все это настолько серо и убого и, как бы это ни замышлялось, получается таким образом. В информационном плане пока что все очень плохо. Даже не то что плохо, вообще никак. Но это вопрос времени.

– Вы затронули проблему нехватки кадров. Действительно ли возвращаются сейчас люди в республики? Есть ли конфликт между теми, кто сейчас возвращается, и теми, кто никуда не уезжал?

– Да, возвращаются, но это не значит, что возвращаются профессионалы. Все помнят старую украинскую власть и ее методы отбора. Базовая причина этой войны – это не нацисты пресловутые, а тотальная неэффективность власти. Ее унаследовали именно регионалы, именно ставленниками регионалов забито все сейчас в Донецке, и вот они снова возвращаются. У них в голове других схем управленческих нет, они будут править точно так же: либо тупо исполняя указания хозяина, либо коррумпированно. То, что они возвращаются, не радует, это печально. Более того, только у людей появились какие-то социальные лифты, как возвращаются прежние «одобрямсы» и все перекрывают. Это приведет к внутренней гражданской войне. Я вообще считаю, что тех, кто был на территории Украины во время боевых действий, вообще нельзя пускать, это откровенные враги.

– Но люди же видят перспективы жизни в Донбассе?

– На данный момент люди видят одну перспективу – вхождение в состав РФ. Потому что все эти накопившиеся проблемы в рамках ОРДиЛОСОСа невозможно решить. Это надо, как минимум, либо две области отвоевать – и тогда можно будет моделировать реальное государство, либо строить большую Новороссию, но этот проект закрыт надолго, либо входить в состав Российской Федерации, чтобы выжить сейчас.

– Какая главная идея сегодня, которая позволяет республикам двигаться дальше? Это уже не Новороссия?

– Сейчас уже нет. Воссоединение с Россией. Мы русские, мы не получили того, что хотели, тех социально-экономических преобразований, но, Бога ради, давайте мы будем жить с Россией. Потому что проблемы, существующие в России, совершенно ничто по сравнению с теми проблемами, которые накопились сейчас в республиках.

– А для себя какой идеальный вариант развития событий вы видите? Расширение ДНР и ЛНР или воссоединение с Россией?

– Это варианты взаимодополняющие. Для тех, кто стал воевать за Русский мир, алгоритм следующий: мы отвоевываем хотя бы две области, затем отвоевываем Новороссию. Или есть алгоритм, который сейчас действует: мы преобразуем Украину изнутри, это очень долгий, поэтапный процесс, но самое главное – большая часть Украины становится русской, при этом Западная Украина остается. Я не знаю, сколько на это понадобится времени, это очень долгие сроки. Да, внутреннее преобразование Украины невозможно, если ЛНР и ЛНР войдут в состав России, для этого мы сейчас и используемся. Я говорю о том, что, если руководство России решит сохранить государство Украина, у нас другого пути не останется, кроме как воссоединение с Россией, чтобы сохранить хотя бы эти два клочочка. Иначе нам не выжить. Что бы там ни говорили, это самообман, нет потенциала развития у этого огрызка. Может сработать любой проект в зависимости от изменившейся политической, экономической ситуации и в зависимости от того решения, которое будет принято в Кремле. Все может измениться в любой момент на самом деле.

 

«Военкор не нужен»

Геннадий Дубовой: боец с фотоаппаратом и видеокамерой

Показать реальную войну можно только методом погружения – считает Геннадий Дубовой, журналист, главный редактор официальной газеты ДНР «Голос Народа – Голос Республики». Дубовой – автор без преувеличения самых сильных репортажей о Новороссии. Благодаря ему мы знаем правду о событиях в Новороссии, знаем в лицо ее героев – того же легендарного Моторолу. Геннадий Дубовой в своем интервью рассказал «Свободной Прессе» о своей работе, войне информационной и настоящей.

«СП»: – Геннадий, когда мы договаривались об интервью, вы сказали, что были на передовой и нужно время, чтобы прийти в себя – где были, если не секрет, что видели, поделитесь впечатлениями?

– Последнее место пребывания – секрет. Джихадили, то есть работали разведывательно-диверсионными группами, появляясь и уничтожая противника в самых неожиданных для них точках. Перед этим были в городе Комсомольское и окрестностях, в Иловайске, ещё раньше – в Миусинске.

«СП»: – Какой самый яркий момент в вашей работе за последнее время?

– Бой в Иловайске, когда небольшая наша группа – Артист, Корреспондент, Бармен, Козачок, Ткач, Шустрый и местный ополченец-проводник – под командованием Малого выследила и уничтожила группу в 50–60 карателей из батальонов «Азов» и «Донбасс». «Я их не бачу…», – услышали мы голос украинского разведчика. Укры пытались прокрасться в «зеленке» между домами и окружить нас. Малой принял единственно правильное при таком соотношении сил решение: дать противнику скопиться во дворе брошенного дома и – накрыть огнем «мух» и забросать ручными гранатами. Так и сделали… Обработали их так плотно и точно, что укры толком не смогли ответить, только орали истошно: «ААААААА! На хрена мені ця війна? Навіщо ми сюди приїхали?!!»

«СП»: – Мотивируйте, почему стоит рисковать своей жизнью ради нескольких строк или кадров? Влияет ли добытый с передовой материал на ход войны, на мнение общества и боевой дух ополчения?

– «Воистину светло и свято/ Дело величавое войны./ Серафимы, ясны и крылаты,/ За плечами воинов видны…», – постоянно я произношу эту строфу любимейшего мной Поэта и Воина. Мужчина – либо воин и поэт, либо офисная плесень… Мужчина, который не воевал – то же что женщина, которая не рожала… Уклонение от дарованного Творцом призвания суть предательство Призвавшего тебя в этот страшный и веселый мир, иудин грех, не прощаемый во веки веков. «Отдай кровь, прими Дух», – в этой святоотеческой формуле вся суть любой войны.

Бог отнимает Дух, способность творить у тех, кто обожествляет себя, слишком трепетно относится к своей ничтожной – без риска и жертвенности – жизни. И тогда километры антивоенных текстов и мегабайты самых с виду правдивых съёмок никак не влияют на общественное мнение, ибо бездуховны, мертвы, бессмысленны…

«СП»: – Кто ваши главные герои, расскажите. Речь не только об ополчении, есть ли военные корреспонденты, которые являются примерами для подражания?

– Я не военкор, я боец, который в паузах работает с фото– и видеокамерой. О примерах для подражания говорить смешно. По моему, опытом подтвержденному убеждению, военкоры НЕ нужны. «Автомат в руки, камеру в карман или на шлем – и в бой», – отвечаю я на просьбы военкоров поделиться информацией. Клоуны в униформе (супершлем, броник) инсценирующие для ведущих телеканалов репортажи «под обстрелом» вызывают у меня лишь чувство гадливости. Показать реальную войну можно только «методом погружения» – будучи реальным бойцом.

«СП»: – Как вы оцениваете работу российских и новороссийских СМИ в освещении происходящих событий? Мы побеждаем в информационной войне?

– Побеждаем. Но не тешьте себя… Побеждаем не потому, что хорошо работают наши журналисты. За редчайшими исключениями – Коц, погибший Стенин, из новоросских – Гау и немногие другие, – наши информанционщики не на высоте. А потому, что чрезвычайно плохо работают противники. Они не понимают: тотальная ложь и топорная пропаганда это не информационная война – демонстрация собственной неполноценности. Они не способны овладеть даже азбукой небезызвестного доктора Геббельса: для правдоподобия примешивать ко лжи крупицы правды. А когда пытаются это делать – правдивые сообщения не структурируют, а разрушают лживое информационное поле украинских СМИ.

Непрофессионализм вопиющий. Я не знаю ни одного толкового фронтового репортажа, сделанного противником. Ни одного хоть сколько-то могущего сравниться с Моторолой по воздействию на общественное сознание, популярности, любви широких масс украинского командира. Некого героизировать и некому. Попытки раскрутить бизнес-клоуна в камуфляже Семенченко вызывают к нему и его безмозглым пиарщикам лишь брезгливую жалость.

«СП»: – Преследования журналистов властями Украины – такова повестка дня. Как прекратить похищения и убийства корреспондентов, работающих на стороне Новороссии? Могут ли международные организации или российские следственные органы и органы власти помочь в этом?

– Журналисты, как все прочие так называемые «творческие люди» (каковыми я их не считаю и никогда не считал) любят жаловаться и требовать к себе некоего особого отношения. Простите, а по какому праву? Жизнь журналиста более ценна, нежели жизнь рядового, не пиарящего на экране свою физионимию ополченца? Идёт война. Похищают и убивают всех, независимо от звания, профессиональной принадлежности, социального статуса. Прекратить это можно лишь одним способом – победить в войне и провести по образцу Нюренбергского суд над зачинщиками войны. И это должны сделать мы сами, а не пресловутые международные организации, явно и неявно войну разжигающие.

«СП»: – Что ждет Новороссию в ближайшей и отдаленной перспективе с учетом последних событий – Минских соглашений и закона об особом статусе Донбасса, принятого Верховной Радой Украины?

– Никакого особого статуса в составе Единой Украины быть не может. Попытка олигархических кругов протащить этот вариант через подкуп части руководства ДНР и ЛНР приведёт к уничтожению пятой колонны в Новороссии. Мы сражаемся за новое, независимое, построенное на принципе социальной справедливости и идее Развития государство – Новороссию, а не за собственность ахметовых-януковичей-фирташей и им подобных клептократов, чьё бездарное правление и сатанинская алчность стали причиной нацификации Украины и нынешней войны.

«СП»: – Чем планируете заниматься в мирное время?

– Самонадеянно на войне строить планы послевоенной жизни. Бог подскажет, чем буду заниматься.