Дементьев старался предусмотреть все.
Связался со службой охраны метрополитена: пусть передадут по линии, что возможна задержка в движении электропоездов. Ведь не исключено, что возникнет экстремальная ситуация: преступник, выходя из вагона, приметит людей в штатском, якобы праздно шатающихся по платформе, и заподозрит неладное. У него может появиться желание юркнуть обратно в последний момент, когда двери уже закрываются, и проехать дальше.
Не выйдет, голубчик! В таком случае отправление поезда будет задержано и дверцы вновь распахнутся. И ты, любезный, никуда от нас не уйдешь.
Если же, паче чаяния, этот план Дементьева все же сорвется, то тебя, гражданин преступник, будут поджидать и на следующей остановке.
У краба клешни железные, из них не вырваться.
И все же Дементьев увеличил страховку: выставил пост не только у последнего, но и у первого вагона.
Вдруг Сергей Грачев не столь доверчив, каким показался в разговоре? Вдруг он проявит предусмотрительность и прибудет в головном вагоне? Чтобы издали оценить обстановку: в одиночку ли пришел на встречу Дементьев?
А что, если убийца вообще приедет не со стороны центра, а с другого конца, из окраинных точек подземного радиуса?
Дементьев и этот случай предусмотрел, поместил надежного, умелого оперативника на противоположной платформе.
* * *
Мозг следователя работал, как хорошо отлаженный компьютер, просчитывая варианты.
Но компьютеру под силу лишь задачи, изначально заложенные в программу.
А за рамками этой программы остался один-единственный пустяковый фактик, совсем, казалось бы, незначительный просчетик Геннадия Ивановича. Тот самый, о котором уже упоминалось: следователь не узнал, откуда звонил Грачев.
И этот фактик оказался первым звеном в длинной и прочной цепочке причинно-следственных связей. Цепочка эта извивалась по траектории, Дементьеву уже неподконтрольной.
* * *
В пригородную электричку, в которой ехал Сергей Грачев, вошли два человека в темной униформе с золотыми пуговицами. Он заметил их сразу: они появились одновременно с двух концов вагона.
Медленно и угрожающе, как две черные тени, приближались они к единственному припозднившемуся пассажиру. В упор глядели они на усатого парня в коричневом пуховике.
«Все, застукали», — мелькнуло в голове Сергея. Он поднял плечи, но с места не сдвинулся, понимая, что сопротивляться бесполезно. Вспомнился обрывок информации, услышанной от кого-то (уж не от того же Геннадия?) — у работников юстиции темно-синяя форма… как у лесников. Эх, податься бы сейчас в лес и спрятаться там в какой-нибудь заброшенной медвежьей берлоге.
А двое уже нависли над ним. Сейчас скажут: «Руки за голову! Вы арестованы».
Сергей видел, как они открывают рты, но смысл сказанного доходил до него с опозданием.
Когда же наконец дошел — он чуть не расхохотался.
— Ваш билетик! — Вот чего они требовали.
— Всего-то навсего?
— Ишь, смеется, наглец. — Они уже приготовились взять его под руки. — Попался? Думал, по ночам контролеры спят? А мы не спим.
— Молодцы, — сказал им Сергей. — К награде вас надо представить.
— Билет предъявляй, весельчак.
— Да у меня сезонка, — Грачев перевел дух. Он действительно неделю назад купил сезонный проездной для поездок к матери.
— Показывай.
Он принялся шарить по карманам.
Вот черт, а ведь эта проклятая бумажка осталась в сумке! Она была вложена в паспорт…
— Артист! — контролеры наблюдали за его лихорадочными поисками. — Ладно, поискал и хватит. Штраф давай плати.
— Честное слово…
— Ага, честное-пречестное. Скажи еще, пионерское. Или штраф плати, или давай на выход.
Сергей уплатил бы штраф с превеликой радостью, да все деньги, что были при себе, истратил на телефонные жетоны, когда звонил Дементьеву.
— Ребята, извините, нет ни копейки.
— Тогда на выход, — его с двух сторон приподняли за локти. — Пошли с нами, там разберемся.
Там — это где? Надо думать, в дорожной милиции. Которую почти наверняка уже поставили в известность о скрывающемся преступнике.
Однако ничего не оставалось, как подчиниться. Оба контролера были здоровяками: видно, на ночь глядя, именно таких посылают на смену. Днем билеты проверяют в основном старушки.
Силы у Сергея иссякли. Он покорно вышел с ними на пустынный перрон.
Это была станция «Северянин». Уже Москва…
* * *
На электронных часах метро загорелись цифры 00–25. Все было подготовлено к захвату, не хватало лишь существенной малости: не было преступника.
То пьяненькая парочка выйдет из поезда, то компания подгулявших подростков. А высокого кареглазого усатого шатена все нет и нет.
«Неужели он передумал? — тревожился Дементьев. — Может, его что-то насторожило в моем голосе? Усомнился в моей искренности? Да нет, вряд ли. Он был так счастлив, что я согласился его выслушать. И потом, он ведь не мог знать, что передо мной лежит его фото».
Следователь на минуту успокаивался, но его тут же начинало терзать новое сомнение. Фото? Оно же разослано повсеместно. Что, если Грачева уже арестовали? Его мог узнать любой постовой. И тогда все лавры достанутся случайному милиционеришке, а не ему, Геннадию Дементьеву. Явная несправедливость. Он приложил столько усилий и смекалки, сконструировал такую сложную мышеловку, а мышка вдруг застрянет в когтях у какого-то драного уличного кота.
Он даже отвлекся на несколько минут от наблюдения, сбегал позвонить в центральную информационную службу уголовного розыска — справился, нет ли известий по делу Грачева.
Известий не было, и он снова стал ждать. Электронные часы, казалось, замедлили свой ход. Кажется, пролетело Бог знает сколько времени, а глянешь на табло — всего минута проползла. Как будто в ней не шестьдесят секунд, а целая тысяча.
Интервал между поездами стал больше. Скоро, в час ночи, закроются переходы, а там и весь метрополитен прекратит свою работу до утра.
«Иди же ко мне, иди, дорогой, — мысленно подманивал к себе Грачева Геннадий. — Где же ты, Сереженька?» Как будто ласковые, вкрадчивые мысли могли помочь делу. Вслух же он бормотал:
— Ну где он, гад?
Ему, конечно, не приходило в голову, что «гад» не при чем. Это по вине того маленького, пустячного фактика, вследствие его, Дементьева, собственного упущения, сюжет поимки преступника изменился.
* * *
Контролеры курили, притиснув Сергея к ограждению платформы. Им вовсе не хотелось конвоировать незадачливого безбилетника куда бы то ни было.
Взять с этого дурачка, кажется, и впрямь было нечего, а по расписанию к Москве должны проследовать еще две электрички. Если по ним пройтись, то, может, повезет и удастся хоть чуток поживиться на штрафах.
А этот… черт с ним, пусть убирается подобру-поздорову. Пройдется ночью пешочком по такой холодрыге — будет знать, как кататься зайцем.
Здоровяки переглянулись, и один из них гаркнул:
— Дергай отсюда! Тю!
И Сергей дернул. Так дернул, что не угнался бы за ним и олимпийский чемпион по бегу.
«Жаль, рано высадили, — думал он, перемахивая через лужи, покрывшиеся ледяной коркой. — Еще бы остановочку… до Яузы… успел бы добежать к «Ботаническому» до закрытия метро. А впрочем — надо попытаться, не так уж тут и далеко».
Мельком глянул на часы — двенадцать тридцать пять.
«Если и успею — дождется ли меня Геннадий? Хоть бы дождался! Понял ли он, что проблема у меня действительно серьезная? Вообще-то он мужик понятливый».
Вот и Ярославское шоссе. Машину бы поймать — можно тогда за пять минут добраться. Но расплачиваться нечем. А кто это согласится подбросить за «спасибо»? Нет в наше время таких бессребренников.
Впереди показалась троллейбусная остановка. Там, под стеклянным козырьком, топталась одинокая фигура в приталенном длиннополом пальто.
Значит, троллейбусы еще ходят раз их кто-то ждет, Сергей припустил со всех ног.
Ура! Вот и троллейбус, он поравнялся с остановкой одновременно с Грачевым.
Но оказалось, что ожидавший — вовсе не в пальто, а в длинной шинели. Милицейской.
Милиционер вскочил в переднюю дверь, а Сергей, перепугавшись, остался снаружи. А был ведь шанс.
А, была не была!
И он, как проказливый школьник, прицепился к троллейбусу сзади и повис на запятках.
Руки примерзали к перекладине подвесной лесенки. А милиционер в это время ехал с комфортом на переднем сиденье. Зато получалось, что это Сергей конвоирует его, а не наоборот. И это было удачей.
Сергей спрыгнул на нужной остановке. Теперь пробежать пару кварталов — и он у цели. Успевает, кажется!
* * *
«Не проворонил ли я его, когда ходил звонить, — не находил себе места Дементьев. — А вдруг ребята без меня оплошали, не опознали?»
Справился у них. Все в порядке. Они фиксировали каждого, кто выходил из вагонов. Благо пассажиров было в этот час мало. Ни одного, даже отдаленно напоминавшего преступника, не появлялось.
А время-то шло. Нервы у Дементьева начинали сдавать.
Он отдал новый приказ: прочесывать каждый прибывший поезд от головы до хвоста, проверяя документы у каждого подозрительного. То есть у всех молодых мужчин высокого роста, неважно — с усами или без оных.
А сам в изнеможении прислонился к мраморной колонне.
* * *
Сергей подбежал к дверям метро, когда толстая служительница, кряхтя, вылезала из своей стеклянной будочки. Несколько секунд — и защелкнет двери.
Правда, это был не тот вход, что ближе к хвостовым вагонам, если считать от центра. Противоположный. Ну и пусть, какая разница? Трудно, что ли, пройти станцию из конца в конец? Главное — проникнуть туда.
Он с разбегу толкнул прозрачную дверь, едва не сбив служительницу.
— Ну и денек, — крякнула бабка. — Снизу — сыщики, сверху — хулиганье.
Сергей второпях не обратил на эту реплику никакого внимания. Ринулся к эскалатору, который еще не был отключен. Он слишком торопился на встречу со следователем… навстречу собственной погибели. Шел прямо в расставленную для него ловушку.
Однако в этой безнадежной ситуации у него все-таки был один невидимый сторонник.
А именно: фактик. Крошечный, пустячный фактик.
По встречному эскалатору ехала пара: полная крашеная блондинка не первой молодости и с нею парень, примерно ровесник Грачева. Парень был длинноволосый, и дама гладила его ладонью по шевелюре. При этом она громко возмущалась:
— Совсем обнаглели! И документы им покажи, будто вор какой, да еще за волосы дергают! Парик или не парик. Милый, плюнь на них. Это они, плешивые, от зависти».
Тут-то до Сергея дошло. Документы! В метро проверяют документы! Постойте, а что там проронила бабка насчет сыщиков? «Сыщики снизу!»
Теперь ему была видна часть зала станции метро. На фоне светлого мрамора четко выделялись несколько мужских фигур. Подошел поезд, и фигуры устремились к вагонам. Отправление не объявляли, пока те же люди не отпрянули обратно. Только тогда поезд тронулся дальше. А эти, в штатском, опять с безразличным видом прохаживались по платформе.
Уж конечно, Сергей не стал дожидаться, пока эскалатор доставит его к ним в объятия.
Перемахнул через перемычку на встречную лестницу и, прыгая через три ступеньки, помчался обратно, наверх. Обогнал даже крашеную даму с ее длинноволосым кавалером.
* * *
Дементьев уже впадал в сонное оцепенение. Его нервная система, обычно так четно и безотказно ему служившая, стала сдавать — не столько от напряжения, сколько от безысходности.
Приход поезда — проверка — пусто.
Поезд с другой стороны — опять проверка — снова нулевой результат.
Ему начинало казаться, что Грачев специально назначил эту встречу, чтобы поиздеваться над ним. Теперь уже Дементьев начинал всерьез верить в то, что его бывший знакомый и есть настоящий преступник.
Оперативникам было легче: они привыкли к длительным засадам и к долгому, часто бесплодному ожиданию. Для следователя же все это было пыткой. Его епархия — допросы, размышления, сопоставление показаний, анализ улик.
Дементьеву хотелось сесть прямо на пол, привалившись к колонне и подремать.
Без двух минут час…
И вдруг его дремотное состояние было нарушено каким-то резким движением в противоположном конце станции. Но не возле поездов, к которым было приковано все внимание опергруппы, а на эскалаторе.
Некто перепрыгнул с одной лестницы на другую. Да какой там «некто»! Дементьев в тот же миг узнал его.
— Сто-ой! — заорал он что было голосу. — Сергей! Я здесь!
И тут же спохватился: притворяться участливым другом бесполезно. Раз преступник убегает — значит, догадался о подстроенной ловушке.
Он понесся к тому далекому эскалатору — но оказалось, что на гладком мраморе его подошвы неимоверно скользят. Выходит, не зря Анжелика уговаривала отнести новые ботинки в мастерскую, сделать резиновые наклейки.
Оперативники продолжали стоять на прежних постах: дисциплинированные, они ничего не предпринимали без соответствующего приказа.
Подкатал поезд — последний за этот день — и оперативники шагнули в вагоны.
В этот момент Дементьев растянулся на скользком полу и, лежа на животе, истошно скомандовал:
— Отставить! За мной! К эскалатору, растяпы!
Это было так не похоже на него, всегда сдержанного и вежливого.
Члены группы бросились к эскалатору.
* * *
Сергей уже был наверху, когда преследователи добежали до середины лестницы. И здесь их встретила помеха — обиженная парочка, крашеная с длинноволосым.
Женщину толкнули, и она тяжело плюхнулась на движущиеся ступени. Кавалер, защищая свою спутницу, полез было драться — драгоценная минута ушла у ребят в штатском на то, чтобы убрать его с пути.
А у Грачева объявилось второе дыхание.
Он легко, точно шахматную фигурку, отодвинул в сторону толстую служительницу, закрывавшую последнюю входную дверь. Сопровождаемый ее оханьем и аханьем выскочил на улицу.
Возле метро еще светились разноцветным винно-водочным нутром коммерческие палатки. Сергей протиснулся между ними и заметил, что дверь одного из киосков приоткрыта. Из нее вилась струйка сигаретного дыма.
Туда он и заскочил.
* * *
Дебелая палаточница сидела на стуле, раздвинув полные колени, и попыхивала дорогой сигареткой. Покупателей она уже не ждала: район малонаселенный, и с закрытием метро торговля замирала.
Неожиданно кто-то — явно мужского пола — ввалился к ней с улицы и бросился ей в ноги, вернее — на пол. Она успела разглядеть коричневый пуховик. По стечению обстоятельств точно такой был у ее последнего ухажера.
— Арка-аша, — протянула она томно. — Ну ты и прыткий… Нравятся мои ножки, да?
Если честно, то перед лицом Сергея возвышались не ножки, а две внушительные колонны. Но он сразу понял, что надо включаться в игру.
— Ммм! — отозвался он и просипел громким шепотом, чтобы не обнаруживать свой голос: — Лучшие ножки Парижа.
И легко провел рукой по объемистой лодыжке, обтянутой блестящим лайкровым чулком.
— А повыше? — мяукнула палаточница, расслабляясь.
— Дверь! — потребовал Сергей.
— Ах да, — она протянула руку к рычажку запора, и Грачев услышал щелчок замка.
Успокаиваясь, он погладил, как и просили, повыше.
— Ох, Аркашенька, — растаяла толстуха. — Кобелечек ты мой нежный…
При ее габаритах и при крошечной площади киоска ей невозможно было наклониться, чтобы заглянуть вниз. И она ограничилась тем, что опустила под стул початую коньячную бутылку:
— Глотни, Аркаша.
В стекло палатки забарабанили:
— Уголовный розыск! Тут пробегал кто-нибудь?
Сергей почувствовал, как над ним вздрогнули и напряглись мощные ляжки. Голос палаточницы, мгновение назад такой медовый, стал визгливым:
— Я к вам что, нанималась? Лицензия, разрешение — все оформлено, можете проверить.
Слышно было, как стучат и в соседние ларьки, потом топот ног, отрывистые команды… И наконец все стихло.
Кажется, спасен? В приступе признательности Сергей еще раз погладил колено своей избавительницы.
— Открой-ка, — прошипел он. — Я сейчас.
— Розочки хочешь купить? — умилилась проницательная торговка. — Да не надо, Аркаш. Они у Левона сегодня все мерзлые.
— Чшш! — пресек ее воркованье Сергей.
Снова щелкнул замок, и он, натянув воротник пуховика на голову, на карачках выбрался из киоска, оставив пышную палаточницу в состоянии сладостного неведения.
* * *
Операция сорвалась.
Дементьева подбросили домой на служебной машине.
Отпирая квартиру, он старался как можно тише звенеть ключами, чтобы не разбудить Анжелику.
Проворонил преступника! Проворонил по собственной небрежности. Винить в неудаче, кроме себя, некого.
Засеки он источник того телефонного звонка… Ведь к тому времени ему уже было известно, что в паспорте подозреваемого нашли железнодорожную сезонку — до третьей зоны Ярославской дороги. А дорога эта пролегает вблизи Калужско-Рижской линии метро.
По этой ветке как раз и расположена станция «Ботанический сад». Теперь уже не было сомнения, что Грачев и звонил, и добирался из пригорода.
Если бы Дементьев не допустил этой позорной оплошности, он бы не зациклился на проверке поездов метрополитена, не упустил бы из внимания входы и выходы.
А так — сработал штамп восприятия: если, мол, человек назначает встречу в метро, значит, на поезде метро и прибудет. Преступник же прибыл наземным транспортом.
Дементьев готов был кусать себе локти. Близок был Грачев, совсем рядышком — да не достали. Обидно.
Геннадий клял себя: «Сам виноват — нарушил инструкцию. Есть правило — засечь звонок, если есть хоть какая-то возможность, значит, и надо было засекать. Инструкция есть инструкция».
Он вошел в темную прихожую. Не зажигая света, стащил с ног ботинки, эти ненавистные скользкие ботинки без резиновых наклеек, которые так подвели его сегодня.
На цыпочках двинулся к ванной, однако был остановлен сонным вкрадчивым голоском из спальни:
— Ты уже пришел, Му-усик?
* * *
После спертого горячего воздуха в палатке ночной ноябрьский холод казался особенно безжалостным. Сергея знобило, зубы выбивали мелкую дробь.
Отчего-то вспомнился прощальный крик Ванюши: «Предатель!»
Теперь-то он понял состояние мальчика. Его, Сергея Грачева, тоже предали. Обманули: дали надежду и тут же ее отняли.
Он представил себе коренастую фигуру Геннадия, его властное, долгое рукопожатие. И как он охотно откликнулся на его звонок: «С удовольствием повидаюсь». Сергей не мог закричать, как Ванюшка, во весь голос, он тихо пробормотал:
— Предатель…