Он проснулся еще до звонка будильника. Раздернул шторы на окне и с неудовольствием глянул на сочащийся сквозь стекло зыбкий серый свет занимающегося утра.
Все сегодня он делал тщательно, с особым настроением, словно невеста в день назначенной свадьбы. Прохладный, ласкающий тело душ, ароматная пена для бритья, двойное лезвие, мягко скользящее по упругой коже, тонкий аромат одеколона — все доставляло наслаждение.
Чашечка горячего кофе, расплавленный сыр на поджаристом хлебе, сигарета… Мягкий свитер обтянул широкие плечи.
А вот и солнце. Скользнули в комнату неяркие лучи, проглянула сквозь тучи прозрачная разреженная голубизна. Прекрасный начинается день.
Варламов глянул на часы. Казалось, что секундная стрелка двигалась по циферблату неспешно и лениво.
Он открыл бар и налил рюмку коньяка. Слегка тронул его губами, смакуя, и опрокинул в рот.
Дорога до метро займет около сорока минут. Пожалуй, стоит спуститься за газетой, просмотреть сплетни в «Московском комсомольце».
Варламов всегда с удовольствием ездил на общественном транспорте. Ему нравилось сливаться с толпой, становиться неприметной частичкой, молекулой огромного многомиллионного организма и в то же время чувствовать с торжествующей уверенностью, что он особый, избранный, непохожий на этих сопящих, прижимающихся в давке боками, спешащих на службу, нагруженных сумками с нехитрыми продуктами. Он презирал их и в то же время старался стать неотличимым от них.
Он уже давно мог купить себе машину, но ему претили эти вечные хлопоты автовладельцев: поломки, починки, поиски мастера, очереди на сервис, поиски по заправкам нужного бензина, вечные пробки на магистралях. Он терпеть не мог, когда его напарники мчались с мальчишеской лихостью по левому раду, подрезая зазевавшихся и давя на газ при виде красного глазка светофора.
Чего ради рисковать своей жизнью? Юрий очень ценил ее, как благо, отпущенное ему Господом, и совсем не собирался расставаться с ней из-за чьей-то глупости или дурного случая.
Он брезгливо смотрел на «крутых» ребят в иномарках — тупые убожества. Одинаковые, словно униформа, куртки, массивные цепи на бычьих шеях, коротко выстриженные затылки. И ни одной мысли в неподвижных глазах, полное отсутствие интеллекта и элементарного вкуса.
Вот Негатив помешан на машинах. Бьет, продает, меняет. До «Мерседеса» он катался на «Ауди», до этого, кажется, был «Опель», предмет его особой гордости, один из первых в столице. Он спускает все деньги на эти железки, выпивку, жратву и ночные бары, да еще, как мальчишка, собирает свой «арсенал», балдеет от каждого прикупленного ствола.
Выродки… И с ними он вынужден общаться.
Зато сегодняшний день несет ему освобождение. Он без сожаления распрощается и с этими уродами, и с этой страной, и со своей вынужденной мимикрией. Снимет надоевшую маску и станет, наконец, самим собой, начнет жить не вполсилы, а жадно, взахлеб, наверстывая упущенное.
Воистину сегодня великий день…
* * *
Лина всю ночь не могла сомкнуть глаз. Ворочалась на просторной кровати, прислушиваясь к доносящемуся из соседней комнаты тоненькому посапыванию Ванечки.
Вечером он долго капризничал, не хотел ложиться, приставал с расспросами о «секретном эксперименте» и требовал взять его с собой, чтобы «хоть одним глазочком глянуть».
Лине было так жаль его. Бедный мальчишка сидит целыми днями взаперти, скучает, тоскует по маме и по своим детсадовским приятелям. Но что она могла поделать? Только просить его еще немного потерпеть.
Скоро с ними будет Сережа. И ей сразу станет легче, кончится этот кошмар.
Нет, тогда начнется самое страшное — им придется лишить Ваню надежды на встречу с мамой.
Она с нетерпением ждала рассвета. Торопила наступление дня. Казалось, что этот день утолит ее жажду отмщения, даст выход тщательно скрываемой ненависти.
* * *
Ваня проснулся, когда она с грохотом разбила на кухне чашку.
Лина заметала веником осколки, когда он появился перед ней.
— Иди в постель. Еще рано. Спи.
— Я буду пить с тобой чай, — сказал мальчик.
Что-то сегодня было с Линой не так. Ваня пытливо поглядывал на нее. Ищет нож на столе, а он лежит совсем рядом, помешивает ложечкой в чашке, а сахар-то забыла положить.
— Давай пойдем сегодня на лошадях кататься, — попросил он.
— Потом, — рассеянно отозвалась Лина. — Не сегодня.
— Ты опять уходишь?
— Да. Будь умницей.
— Возьми меня с собой.
— Нельзя, — она почему-то испугалась.
— Ну пожалуйста…
Нет, канючить не стоит, взгляд у Лины стал сердитым.
— Ладно, я понял…
Ваня с притворной покорностью нагнул голову, продолжая исподлобья следить за ней.
Лина тщательно подкрашивала губы, обводила карандашом глаза, и без того утонувшие в темных кругах. Руки мелко подрагивали.
— Фу, черт!
Она зажмурилась и принялась с ожесточением смывать краску.
— Ваня, я не приду до самого вечера. Обедай без меня, бульон в термосе.
Она лихорадочно навела повторный макияж, натянула шубу, махнула ему на прощание и хлопнула дверью.
Нет уж, тетя Лина! Не будет он здесь опять до вечера торчать. Не надейся.
Иван тут же сорвался с места, сунул ноги в сапоги и схватил куртку. Линины каблучки еще стучали по лестнице, когда он осторожно, чтобы громко не хлопнул замок, прикрыл за собой дверь.
* * *
Лина быстро шла по петляющей между домами дорожке. Она не оглядывалась, и это облегчало Ваньке задачу. Можно было не шарахаться к каждому кусту, а открыто топать в густой стайке спешащих к метро людей, стараясь только не потерять из виду рыжее пятно Лининой шубы.
За маленького держат! Он обиженно дулся. Вечно так: подрасти сначала… детям туда нельзя… не суй свой нос в чужой вопрос.
Ничего, теперь он сам узнает, что происходит. Куда делся дядя Сережа, почему так долго не возвращается мама, и зачем тетя Лина вырядилась вдруг, как попугай, и стала исчезать от него на целые дни. Какие такие у них там секреты?
Перед турникетом метро ручеек пассажиров разделился. Одни сворачивали к автоматам и опускали жетончики, а другие толкались в узком проходе возле неповоротливой контролерши.
Рыжая шуба проскользнула сквозь турникет, Иван замешкался, пытаясь продраться сквозь толпу на контроле. Он с ожесточением работал локтями.
— Пустите! У меня мама уже прошла!
Куда там! Кто слышит сдавленные вопли где-то у своих ног?
Тогда Ваня отступил назад и огляделся.
Рыжее пятно мелькало внизу, на платформе, и уже слышался из туннеля гул приближающегося поезда.
Тогда он разогнался и стремглав проскочил сквозь турникет. Выскочившие из боков железные прутья больно стукнули по плечам и лязгнули уже за его спиной. В одно мгновение он слетел вниз по ступенькам и успел вскочить в вагон, втиснувшись носом в чье-то мохнатое пальто.
— Осторожно, двери закрываются.
Ничего за этими спинами не видно!
Мальчик приподнялся на цыпочки, вытянул шею. Справа… слева… Бока, куртки, сумки… Вон, кажется, рыжий рукав наверху. Линина рука уцепилась за поручень. Он опять заработал локтями, винтом вкручиваясь в самую гущу народа, пробираясь в середину вагона.
Уф! Он уткнулся в мягкий, щекочущий щеки огненный мех и с облегчением погладил его ладошкой.
Погруженная в свои мысли Лина не заметила его прикосновения. В метро всегда толкаются, прижимают, оттирают друг от друга. Она волновалась только за сумочку, которую прижимала к боку локтем. Сколько ей еще таскать с собой Машкины доллары… Она так боится их потерять. Ничего, сегодня в последний раз…
Как она соскучилась по Сергею! Скорей бы увидеть его лицо, почувствовать на губах обжигающее тепло поцелуя, прижаться щекой к его ладони, рассеченной длинным шрамом.
Декабристки целовали кандалы своих мужей, и она тоже была готова покрыть поцелуями впивающиеся в его кисти наручники.
Елки зеленые! Чуть не прозевала пересадку!
Спохватившись, она стала пробираться к выходу.
Ваня метнулся следом, его оттеснили, отодвинули назад, потом снова подтолкнули вперед, и плотная толпа выплюнула его на платформу.
Люди, люди, люди… впереди, сзади, по бокам… Толпы, потоки людей, спешащих в разных направлениях. И только Лины нет среди них…
Он заметался по станции, пытаясь различить среди них знакомое пятно.
Вот она мелькнула справа. Он подбежал поближе, выглянул из-за колонны. Нет, это не шуба, а лисий воротник на плечах у дородной тетки.
Он потерял ее! В отчаянии Ваня поднял голову. Прямо над ним за витой загородкой уходящего в глубь стены перехода лавировала среди пассажиров рыжая шуба.
Впопыхах он споткнулся, растянулся на скользких ступеньках, ушиб колено, но тут же вскочил на ноги. Нет времени скулить и потирать ссадину, скорее вдогонку, пока Лина не успела снова сесть в поезд.
* * *
Группа наружного наблюдения с раннего утра заняла свои позиции вокруг мебельного салона. Все подходы к нему просматривались.
Дементьев ждал Лину внутри, в служебном помещении магазина.
Сегодня он опять не ночевал дома, и следующей ночью тоже не собирался нежиться в объятиях «Мусика». Гораздо больше, чем нежно любимую женушку, он жаждал увидеть испуганные глаза загнанных в угол налетчиков. Это наслаждение — утвердить свое превосходство над поверженным противником — не сравнимо ни с чем на свете.
Он посмотрел на часы. Еще десять минут. Сейчас ему сообщат о встрече Лины с Варламовым. Переодетый в охранника оперативник уже занял свой пост у двери.
Геннадий ощущал незнакомый доселе яростный азарт, как у хищника, притаившегося в засаде перед последним прыжком на загривок намеченной жертве.
* * *
Лина ступила на ползущий вверх эскалатор и перевела дыхание. Теперь надо надеть на физиономию глуповато-радостную улыбку, поправить кокетливый локон и прогнать затаившуюся в глубине глаз тревогу. Беззаботная, счастливая девчонка торопится увидеть своего любимого и единственного.
Она тряхнула головой, расправила плечи и медленно пошла к выходу, к стеклянным двойным дверям, за которыми ее должен был ждать Варламов.
Неожиданно чья-то ладонь цепко ухватилась за ее руку. Лина повернулась с заранее приготовленной улыбкой радостного изумления и… остолбенела.
Снизу вверх на нее смотрел Ванечка, растягивая в улыбке щербатый рот.
Он был доволен произведенным эффектом. Не ждали? То-то же!
Теперь уж она его не прогонит, теперь ей придется взять его с собой. Пусть только попробует отказаться!
Улыбка медленно сползла с Лининого лица, на которое, словно тень, наползало выражение неподдельного ужаса.
— Что ты тут делаешь? — выдохнула она свистящим шепотом.
— Я хочу с тобой. Здорово я тебя выследил?
Она рассерженно топнула ногой.
— Немедленно марш домой!
Господи, сейчас должен появиться Варламов! Если он увидит с ней мальчика…
Сердце оборвалось и глухо ухнуло вниз от дурного предчувствия.
Отшлепать бы этого рыжего сорванца!
А он таращился на нее, непонимающе хлопая глазами.
— Теть Лин, я же обратной дороги не знаю, я за тобой шел.
— Все равно. Уходи отсюда! Быстро! Ну! — не помня себя от отчаяния, выкрикнула Лина.
Почему она так злится? Что он такого сделал?
Веснушки на носу собрались в кучку, сморщились, рот приоткрылся. По всему видно, что Иван едва сдерживается, чтобы не зареветь.
Вот дура! Куда она его гонит? Он же потеряется… Лина, наконец, опомнилась. А свидание? Последний решающий акт пьесы перед долгожданным финалом?
Разорваться ей, что ли? Что же делать?
Лина беспомощно оглянулась… И решительно взяла мальчика за руку.
— Ладно, пошли.
— Куда? — бурно обрадовался тот.
— Домой, — ее тон не предвещал ничего хорошего.
Если бы он только знал, что натворил, дурачок…
Сейчас она быстренько отвезет мальчика обратно и вернется. Скажет Юрию, что проспала, потому и опоздала. Ведь такое уже было. Такая уж она глупая, небрежная соня.
* * *
Варламов выбросил докуренную сигарету и вновь всмотрелся в выходящих из метро людей.
«Жду ее, прямо, как влюбленный», — подумал он.
Приехал он намного раньше назначенного часа. Утреннее вальяжное спокойствие сменилось глухим раздражением.
Нелепо торчать тут на виду у всех и ловить на себе заинтересованные взгляды прохожих.
Он спустился по лесенке и толкнул стеклянную дверь.
Знакомая рыжая шуба ярким пятном маячила посреди вестибюля. А рядом с ней…
Юрий инстинктивно отшатнулся. Горячий пот выступил на лбу, ладони противно намокли, и он машинально вытер их о пальто.
Эту рыжую голову он узнал бы из тысячи. Его бывший будущий пасынок теребил руку его новой знакомой.
Ванька! Противный, болтливый мальчишка, который знает слишком много…
Чудес не бывает. Случайностей тоже. Они вместе. Они заодно. А значит?..
* * *
Дементьев тряхнул свои часы и постучал пальцем по циферблату. Нажал кнопку рации.
— Ну что там? Идут?
— Нет, Геннадий Иванович. Никого.
— Вы их не прозевали?
— Да вы что? — обиделся оперативник из группы наружного наблюдения.
— Черт! В чем же дело?
Где Лина? Где Варламов? Все назначенные сроки уже прошли.
В салоне в это время появились первые посетители. Лидия Ивановна села за кассу вместо Лины — не срывать же теперь работу всего салона. Фирма потом выставит им такой счет за убытки — ого-го.
Паника вдруг овладела Дементьевым. Что случилось?!
Он боялся предположить самое страшное — то, что его опять обыграли.
Длинные гудки. Лина не берет трубку. Нет дома? Уже вышла? Или… уже не может взять? А почему мальчишка не подходит к телефону?
Геннадий сжал кулаки, впившись ногтями в ладони, и забормотал, как молитву:
— Ничего не должно случиться… Все продумано… Все подготовлено… Я нигде не ошибся… Все будет как надо…