— "Колдунья" идёт в Гран-Приор, там будет её база. Капитан, — обратилась к Броунсу Милисента, раздававшая очередные указания, — вам я присваиваю чин адмирала, таким образом, по статусу вы приравниваетесь к командной верхушке драконьего архипелага. Приказывать вам они не смогут, разве что — попросят. Выполнять ли их просьбы я оставляю на ваше усмотрение, надеюсь на ваш опыт и здравый смысл…

В кают-компании "Колдуньи", где проходило это совещание, послышались смешки. Милисента нахмурилась:

— … именно на ваш здравый смысл, потому что тамошние "адмиралы" как были авантюристами, так ими и остались. От того, что я возвела их в дворянское достоинство, их характер не изменился. На любого, кого посчитают ниже себя, они сразу начнут давить. Формально я вас уравняла, остальное зависит от вас, адмирал. Соответственно, Каратто и вы, Грентон, производитесь в капитаны.

— Ваше величество, — поклонился Грентон, — адмирал Броунс и капитан корабля Каратто — это выглядит логично. Но у меня нет корабля, не вызовет ли это насмешки местных?

— Капитан Грентон, у Броунса как адмирала тоже нет эскадры, только один корабль. Но он не возражает, а по поводу местных… Они поймут правильно. "Колдунья" — первый корабль королевской эскадры. Поэтому я и назначила адмирала. А что касается вашего корабля, я надеюсь, до зимы вы дадите мне рекомендации о типе судов, наиболее подходящих для наших условий. "Колдунья" — хороший корабль, вполне подходящий на роль флагмана, но эскадра таких кораблей для местных задач — это избыточно, да и дорого. Мне не нужны альбионские линкоры, достаточно… Ну, сами разберётесь, повторю — ваши рекомендации я жду к концу осени.

— Какое количество кораблей должно быть в эскадре? — деловито осведомился Броунс.

— Адмирал, я хочу, чтоб моя эскадра, в случае надобности, могла противостоять флоту Венисийи, — ответила Милисента. — Количество кораблей — не столь важно, главное их ходовые качества, а преимущества в защите и огневой мощи я обеспечу.

— Кроме кораблей, нужны ещё и команды, обученные палубные команды и абордажники, — вставил Грентон, Броунс одобрительно кивнул.

— Одну смену для палубной команды придётся набирать в Альбионе, они будут обучать тех, кого наберём из местных, а абордажников у нас будет более чем достаточно, — улыбнулась Милисента.

— Ага! — поддержала сестру Листик. На вопросительные взгляды остальных, Милисента коротко ответила:

— Орки.

— Мил, ты хочешь сказать… — начала Ирэн, вместо сестры ответила Листик:

— Ага! Все орки, что служили в султанском флоте, хотят теперь служить в нашем. Их там было немного, но это абордажники, опытные и умелые. Они сами к нам перейдут и приведут своих сородичей. Как видите — как раз это не проблема.

— Да, с этим вопрос решился, — кивнула Милисента, — к тому же, набор абордажных команд мы начнём, когда у нас будут корабли.

— Извините, ваше величество, — поклонился Каратто, — вы идёте с нами в Гран-Приор?

— Нет, туда вы пойдёте сами. Мы тоже там будем, но намного раньше, пойдём телепортом, надо забрать Киламину и Миларимо, а затем мы уйдём в столицу. Наши каникулы и так затянулись, да и канцлер уже ругается — куча срочных государственных дел, а королева по морю на корабле катается. — Поднялась Милисента и посмотрела на сестру: — Листик, ты готова? Рен? Девочки?

— Ой! — Подскочила рыжая девочка. — Закладка сработала!

— Какая закладка? — удивилась Милисента. Листик пояснила:

— А помнишь, нам Тайша показывала, как делать магические сигналки. Ну, оставлять метку на каком-нибудь предмете. Если его кто-то возьмет, то сразу можно будет об этом узнать. Вот я такую и оставила в Эпире, в доме Миларимо. Она попросила, что если её братья вернутся…

— Листик, а если это кто-то посторонний?

— Нет, Мил, я поставила именно на кровных родственников Миларимо, так что это не посторонний, а если и так, то ему же хуже будет! Я туда сейчас сгоняю, посмотрю, и если это братья Милари, то заберу их на Гран-Приор.

— Листик! Я с тобой! — Подхватилась Лунилимо. Милисента кивнула:

— Тогда так, Листик и Лунилимо, вы в Эпир, оттуда на Гран-Приор. Я сразу туда, потом оттуда уже все вместе переходим в столицу. Если все готовы, то прощайтесь.

Последовала сцена прощания, особенно долгая и трогательная между Синтой и Роулом Грентоном, впрочем, орки Ырламыр и Марык свои чувства по поводу расставания со своей Арыамаррой выразили не менее темпераментно.

Иламин и Хармилин подошли к родному дому в полдень. Братьев Храниан насторожило полное отсутствие кого-либо на подворье. Не было и домашней живности, глинобитный забор был повален по всей длине. Такие заборы так не падают! Очень похоже на ограбление, но разгрома, обычно сопровождающего грабёж, не было. Что-то было не так, как будто грабили, забирая всё ценное, но старались не сломать того, что оставляют. Вон, даже дверь дома аккуратно закрыта!

Братья сбежали из армии правителя западных провинций после памятной битвы, уже прозванной — битвой драконов. Вообще-то драконы там не сражались, они просто разогнали армии царя царей и правителя западных провинций, тем более что простые солдаты не горели желанием сражаться и разбегались очень охотно. Братья, воспользовавшиеся случаем и бежавшие вместе со всеми, решили не возвращаться на службу, ведь стало непонятно — кому служить? И они отправились домой. Путь, занявший почти две недели, закончился. Но родной дом встретил братьев тишиной и запустением.

— Что делать будем? — тихо спросил Хармилин, Иламин, он был старшим, пожал плечами:

— Надо посмотреть, что же там произошло.

— Неужели Кантарин добрался до мамы и сестёр! — холодея от этой мысли, сделал предположение младший брат.

— Вот идём и глянем, — хмуро ответил старший.

В доме царил не то, что разгром, а скорее следы очень поспешных сборов, словно хозяевам на это дали очень мало времени. Такое могло быть, если семью Храниан куда-то спешно переселяли, потому как если бы выгоняли, то и собраться не дали бы. Самое ценное забрали с собой, но при этом большой котёл — фамильная реликвия — так и стоял в углу, над очагом. Младший брат растерянно огляделся, а старший, словно осенённый какой-то догадкой, подошёл к одной из стен и отодвинул слегка выпирающий камень. Там была небольшая полость, не то чтобы это был тайник, просто углубление за расшатавшимся камнем.

— Вот! — торжественно сказал он младшему. — Вот!

— Дудочка Лунилимо, ну и что?

— Это дудочка Миларимо! Ей её сделал отец, а она подарила Лунилимо когда… Ну помнишь?

Хармилан опустил голову. Ему было до сих пор стыдно, ведь тогда они, фактически, продали свою сестру местному помещику. А старший с грустью, пояснил:

— Камень был выдвинут, об этом тайнике Милари мы все знали, но не пользовались, с тех пор как её забрали охранники господина Кантарина. Это как без спроса взять вещь… — Старшему тоже стало стыдно, он сглотнул и продолжил: — Это знак, оставленный нам, ведь мы знаем про тайничок, а я знаю про дудочку. Только бы догадаться, что этот знак означает. Что они хотели нам сказать?

— Эй, вы там! Выходите! Дом окружён! — раздался крик снаружи. Иламин выглянул наружу, там стояли солдаты и охранники местного помещика. Сам помещик и какой-то важный господин сидели на лошадях, чуть в стороне. Но помещик, а кто может ещё разъезжать на лошади и в сопровождении охраны, был не Кантарином — это был неизвестный братьям человек, но чем-то очень похожий на прежнего хозяина здешних земель. Вставший рядом с братом Хармилин выдохнул сквозь зубы — вместе с охранниками местного помещика дом окружали сипахи — элитные бойцы царской армии, не чета братьям — простым пехотинцам-сахам.

Всадник рядом с помещиком откровенно злился. Он, чиновник для особых поручений, направленный в западные провинции с группой себе подобных для наведения здесь порядка, должен заниматься каким-то малозначительным делом. Чиновник прибыл вчера, чтоб расследовать то, что натворил местный солтур — здешний уездный начальник. Вообще-то тут и расследовать было нечего, обычный набор — казнокрадство, превышение власти в размерах, не поддающихся никакому измерению, и масса других злоупотреблений. Но как выяснилось, господин Кантарин был убит около двух недель назад, при невыясненных обстоятельствах, а его место занял племянник и, судя по тому, что уже успел сделать, ещё более недостойный занимать эту должность, чем его дядя. Но сегодня утром прибежал какой-то местный и сообщил, что на месте убийства солтура — прежнего помещика — появился кто-то из семьи, возможно замешанной в убийстве. Чиновник очень сильно подозревал, что это подстава — незначительное дело, чтоб отвлечь его от того, зачем он сюда приехал. Дело-то незначительное, но отнимет время и даст возможность местному начальству, если не спрятать улики, то основательно всё запутать. Но и не отреагировать нельзя — убит-то не простой помещик, а солтур уезда!

Двое молодых парней, судя по их внешнему виду — солдаты-сахи, дезертировавшие из армии наместника западных провинций, мялись на пороге дома. По всем признакам — они пришли недавно и вряд ли были замешаны в убийстве. Но они пришли к дому, у которого было совершено преступление, возможно, они ничего и не знали, но формально — их надо было допросить. А то, что они покинули армию самозванца, этим парням можно было даже поставить в заслугу — они же не захотели сражаться за самозванца.

— Бросайте оружие! — закричал новый помещик и, оглянувшись на чиновника, добавил: — Бандиты!

Братья обречённо переглянулись, они понимали, что если от охраны солтура ещё есть возможность, пусть и небольшая, отбиться, то против сипахов — шансов нет.

— Бросайте оружие! Разбойники! — снова закричал молодой Кантарин.

— Ага! Бросайте! Только не вы, — неизвестно откуда появившаяся рыжая девочка остановила братьев, уже доставших свои мечи. Рядом с рыжей стояла ещё одна девочка, в ней братья с удивлением узнали свою племянницу. Малышка Лунилимо сильно изменилась, она смотрела на господина Кантарина без страха, даже с некоторым вызовом. Да и одета она была не в простое платье крестьянки, а в такой же необычный брючный костюмчик, как и её спутница.

— Давай! — скомандовала рыжая девочка, Лунилимо с улыбкой, больше напоминающей гневный оскал, закрутила на пальце огненный шар. Шар был небольшой, всего с кулак девочки, но он был огненный! Кантарин-младший схватился за амулет, висевший у него на шее, и, видно, активировал его, так как помещика окутала дымка, размывшая его силуэт.

— Ага! Сам спрятался, а остальных оставил без защиты, — рыжая прокомментировала действия Кантарина. Повернувшись к своей спутнице, она снова скомандовала: — Давай!

Огненный шарик сорвался с руки и ударил в защиту солтура. Та со стеклянным звоном осыпалась мелкими осколками, а у черноволосой девочки на ладошке появился ещё один огненный шарик. Но гораздо меньше предыдущего.

— Ага, точечный удар, но неумело выполненный, неправильно задан вектор воздействия, — неизвестно кому пояснила рыжая, — много силы вложено сразу, на потом не осталось — типичная ошибка, вернее свойство огненных ведьм.

Сипахи слаженно собрались в плотный строй, прикрывая своего начальника, при этом оставив беззащитным помещика Кантарина. Его же охранники застыли в растерянности, не зная, что предпринять. Рыжая удовлетворённо кивнула:

— Вот, типичная реакция на возможную магическую атаку, обученные воины собираются в строй, намереваясь атаковать под прикрытием защитных амулетов, а не обученные — стоят в растерянности. Можно, конечно, навалиться всей кучей и задавить мага массой, но при этом погибнет какое-то количество атакующих. Но в том-то и дело, что в этом каком-то количестве никому не хочется быть, а благоприятный момент упущен! Вот!

Рыжая девочка кивнула в сторону своей черноволосой подруги, огненный шарик на ладошке той уже достиг размеров первого.

— Молодец, Лунилимо, быстро восстановилась, а чтоб ни у кого не было даже мысли в благоприятном исходе атаки, вот!

С рук рыжей девочки сорвалось около дюжины огненных шаров, гораздо больших, чем у её подружки. Шары поднялись вверх и закружились над двором, словно выискивая цели.

— Не надо, ваше высочество! — произнёс царский чиновник. Он соскочил с коня и, пройдя сквозь строй сипахов, поклонился девочке. Но видно этого ему показалось мало, он встал на одно колено и поцеловал рыжей руку, сказав при этом:

— К моему глубокому сожалению, принцесса Листик, здесь негде взять мороженого.

— Ага, — кивнула, улыбаясь, девочка и спросила: — А что вы здесь делаете?

— Да вот, пытаюсь выяснить причину смерти солтура Кантарина, всё-таки он был государственным чиновником и безнаказанно его смерть оставлять нельзя!

— Вас направили расследовать это дело? Такое незначительное? — удивилась Листик. — Ведь вы же были в первой тридцатке тех, кого я провела через портал в Гертамар.

— Нет, я сюда прислан… — царский чиновник коротко рассказал, что он здесь делает, и почему ему пришлось заняться этим расследованием, если это можно назвать расследованием.

— Я вам помогу, — кивнула Листик, улыбнувшись, девочка указала на двух охранников Кантарина: — Вон с теми господин Кантарин-старший висел на заборе, когда я здесь была в последний раз. Ваш малоуважаемый солтур был вполне жив. Так что опросите этих господ. А хотите, я им влезу в голову, и они сами всё расскажут, правда после этого у них голова лопнет!

Уже схваченные сипахами охранники, услышав предложение девочки, перепугались до мокрых штанов и стали наперебой каяться и рассказывать о том, что здесь произошло.

— А давайте я этому влезу, — предложила Листик, показав на побледневшего Кантарина-младшего, тот попытался упасть в обморок, но видно посчитав, что с коня это будет довольно больно, тоже начал активно каяться. Чиновник подозвал писаря из своей свиты, и тот быстро стал записывать признания солтура. Пока писарь трудился, царский представитель тихо спросил у рыжей девочки:

— Ваше высочество, вы действительно можете влезть в голову?

— Ну что вы! Я хоть и маленькая, а голова у них хоть и пустая, но я туда не помещусь! — хихикнула Листик.

— Я имею в виду — магически.

— Магически тоже не могу, да и никто не может. Но согласитесь, одна мысль об этом привела их в состояние полного раскаяния, — засмеялась Листик, чиновник тоже заулыбался и тихонько сказал:

— Никому об этом не говорите, я буду использовать этот столь эффективный приём допроса, мне ещё много работы предстоит в этом направлении. — Увидев, что Листик хочет возразить, чиновник пояснил: — Сам я, конечно, не могу таким пугать, но я буду говорить, что вас позову, ваше высочество.

— Ага! — кивнула Листик и громко, чтоб слышали все, в том числе и местные, заявила: — Всегда к вашим услугам, если что, то зовите! Я их мигом выпотрошу! А пока я возьму у вас этих двух молодых людей, мне надо одну очень тяжёлую вещь перенести.

Чиновник кивнул, а потом ещё раз поцеловал девочке руку. Листик милостиво кивнула и закричала на братьев Храниан:

— Ну, чего встали! Взяли, там такой большой котёл есть! Взяли и несите его сюда! Луни, покомандуй этими увальнями!

Никто из местных, кроме её братьев, не узнал в этой юной госпоже Лунилимо Храниан. Другая одежда, другая причёска, даже лицо, слегка поменяло свои черты. Ну так то была крестьянская девочка, ничем не выделяющаяся из местных, а эта была, хоть и юной, но магиней! Проскользнувшая между братьями Лунилимо повелительно сказала:

— Ну, чего встали! Идите сюда! — Когда оторопевшие Иламин и Хармилин зашли в дом, девочка скороговоркой произнесла: — Как я рада вас видеть! Ни о чём не спрашивайте, обниматься будем потом, взяли и понесли, мама будет рада!

На улице любезничающая с царским чиновником Листик нахмурила брови:

— Что вы так долго! Там давно котёл ждут, а вы тут копаетесь! Пошли!

Когда девочки и пыхтящие под тяжестью котла молодые люди скрылись в сером облаке перехода, писарь спросил у чиновника:

— Ваше превосходительство! А зачем этой маленькой волшебнице эти двое и котёл?

Чиновник на мгновение задумался, а потом громко, так чтоб и местные слышали, ответил:

— Наверное варить будет тех, кому в голову влезет. Ты же слышал, что они после этого ни на что не годные, только в котёл!

— За-зачем варить? — заикаясь, спросил кто-то из местных.

— А чтоб не воняло! — грозно нахмурившись, ответил чиновник.

Гиланимо, как самая старшая, хлопотала на кухне. Вообще-то тут было два повара и одна повариха, но старшая из семьи Храниан тоже умела очень хорошо готовить, особенно у неё очень хорошо получались национальные эпирские блюда. Поэтому в ресторане "Морской Дракон", так Миларимо посоветовала назвать купленный Арамом трактир, всегда были посетители. В новом ресторане, зал был ещё старый — трактирный, там только собирались делать ремонт, да и вывески ещё не было — Арам сказал, что такое ответственное дело — как рисование вывески, он может доверить только Листику. А управление рестораном Арам сплавил на Геронимо, мать сестёр Храниан, но она была уже в возрасте, и ей было тяжело управляться с таким большим хозяйством. Поэтому Геронимо перепоручила эту обязанность Гиланимо. Впрочем, та и не возражала: её муж погиб ещё в Эпире, сын ушёл в плаванье, юнгой на корабле самого адмирала Тарантоны, а дочь забрала в обучение эта маленькая рыжая волшебница, так что женщина даже была рада тому, что постоянно занята.

— Давай, заноси! Аккуратнее, аккуратнее! Луни! Что ж они такие неуклюжие! — громкие крики с улицы привлекли внимание Гиланимо, женщина выглянула в окно и замерла. Иламин и Хармилин тащили их большой котёл, сияющая Лунилимо шла впереди, а та рыжая, что взяла девочку в обучение, бегала вокруг братьев и, громко возмущаясь, командовала процессом переноски. Командовала, хотя в этом не было никакой необходимости, Иламин и Хармилин, тяжело отдуваясь, шли по прямой. Братья по команде рыжей опустили котёл на землю, а Гиланимо, выбежавшая на улицу, стала их обнимать.

— Зачем вы тащили котёл? И как вы его смогли взять? Он же был намертво вмурован в печь! — смеясь, спросила у братьев Гиланимо, те растерянно оглянулись на Лунилимо, это же она скомандовала — взять котёл. Девочка растерянно посмотрела на свою рыжую подругу, та важно кивнула:

— Чтоб прониклись важностью момента, ну и чтоб порожняком не шли!

Гиланимо засмеялась и сказала дочери:

— Луни, позови бабушку!

— Ага, — кивнула Листик, — ладно, вы тут обнимайтесь. А у меня ещё дела есть!

Рыжая шагнула вперёд и исчезла.

Кироторум, жрец бога морей Посаданума, с удовлетворением оглядел храм своего бога. Он только что закончил очередную службу. После того как в храме появилась статуя Найды, в храм с охотой стало заходить и женское население Гран-Приора. Раньше, только суровые моряки обращались с просьбами к своему такому же суровому богу, женщины редко просили о чём-нибудь Посаданума. Но Найда — совсем другое дело, она сама женщина, она прислушается к просьбе женщины или молодой девушки. Вот и на этой службе, большинство были женщины, они принесли Найде, а значит и в храм, богатые дары. Так что для такого глубокого удовлетворения причины у жреца были. Кироторум убедился, что в храме никого не осталось, прошёл к входным дверям и запер их. Повернувшись, он увидел маленькую фигурку просительницы, которая стояла у скульптурной композиции, изображавшей прекрасную Найду сидящую на плече уродливого чудовища. Жрец тихонько двинулся в том направлении и остановился. Акустика храма позволяла услышать, что говорила эта маленькая просительница:

— Не обижайся, Найда! Если тебе не нравится, как я тебя изобразила, то это не потому, что я хотела тебя обидеть, я же тебя не видела! Мне казалось, что так будет лучше всего! Не обижайся, что они приняли меня за тебя, я не нарочно, я не хотела. Правда, правда! Они сами, а я хотела как лучше! Посоветуй, как мне быть? Ведь орки тоже…

Рыжая девочка обернулась и посмотрела на жреца, видно, она услышала его дыхание. Это была та рыжая девочка, которую жрец в ту памятную ночь принял за Найду. Или то Найда была в облике этой рыжей девочки? Жрец растерялся, ведь тогда эти чёрные слуги серых демонов слушались её, а это могло быть лишь в одном случае — если в облике этой девочки была богиня, или наоборот? Жрец растерянно заморгал, а девочка молчала. Только требовательно смотрела на него. Кироторум, откашлялся и прервал затянувшуюся паузу:

— Я не знаю, богиня ты или нет, но если просишь у Найды совета, то, наверное, нет. Но ты говоришь с ней как с равной. Может ты и богиня, или аватара богини, не Найды, другой.

Жрец замолчал, а девочка продолжала на него внимательно смотреть. Кироторум, вздохнул и продолжил:

— Я не уверен, в праве ли я давать тебе советы. Но боги редко снисходят до общения с простыми смертными, а у людей много вопросов. Вот я, скромный служитель могучего бога, пытаюсь ответить там, где Посаданум промолчал. Когда же я не знаю что ответить, я говорю — поступай, как подсказывает тебе сердце, если оно у тебя есть, и если оно не каменное — оно подскажет!

Девочка, молча, выслушала, своих чувств она никак не проявила, также молча, кивнула и исчезла. Жрец вытер пот. Этот короткий разговор вымотал его словно служба, длившаяся целый день. Кироторум на подгибающихся ногах подошёл к двери, открыл её, с облегчением вдохнул вечерний воздух и замер — из храмовой рощи в темнеющее небо взметнулась большая тень. У жреца снова перехватило дыхание: вторая тень, точно так же стремительно, ввинтилась в небо.

Урурын, верховный шаман большой орды Таренги, сидел, подогнув под себя ноги, на невысоком холме. Глядя на него со стороны, можно было подумать, что шаман общается с богами или медитирует. А шаман всего лишь курил трубку, хотя он не просто курил, он при этом ещё и думал. Шаман вспоминал недавние события — появление Арыамарры и всё что за этим последовало. Орда повернула назад и пошла в новые земли, а его Урурына, старейшего шамана, выбрали верховным, взамен того шамана-махинатора из клана Кирутырха. Шаман курил и думал, в конце концов, может он уединиться и спокойно покурить, и немного подумать? Подумать о вечном, а не давать ответы на бесконечные мелочные вопросы, с которыми к нему бежали со всей объединённой орды.

— Ага! — раздалось у него за спиной, шаман обернулся, и увидев, кто это, поднялся и поклонился:

— Приветствую тебя, о Арыамарра!

— Я не ваша Арыамарра! — начала, насупившись, рыжая девочка, но шаман её перебил:

— Арыамарра может быть только у нас, орков. У других народов Арыамарры быть не может! Если и будет, то это будет не Арыамарра! Так что ты именно наша Арыамарра!

— Я не Арыамарра! — повторила девочка и быстро, сбиваясь, начала рассказывать: — Тогда мне очень хотелось станцевать с бубном! А у Ыраламыра он был, но он не умеет… А я взяла и станцевала… А он отдал, подарил… А мне так хотелось! А я… Мне так хотелось! А потом… А вы… А мне танцевать с бубном шаманские танцы нельзя, я же не шаман!

— Постой, — Урурын прервал рассказ девочки, — постой! Тебе был подарен шаманский бубен, который унёс Ыраламыр, хотя не должен был это делать. Это бубен, как и любой другой шаманский бубен, обладает определёнными магическими свойствами, и кто угодно на нём не сыграет. Да и украсть его очень тяжело, сам бубен не всякому дастся в руки. А Ыраламыр его тогда именно украл, по-другому это назвать нельзя! Бубен должен был перейти к следующему шаману. Но он попал к тебе, такого так просто случиться не могло! Если только он не был предназначен тебе! И ты танцевала, но танцевала те танцы, которые разрешено танцевать девушкам. Мужчины эти танцы не танцуют! Видишь, и тут всё правильно, нарушений обычаев нет. Так что же получается? Шаманский бубен попадает к тебе, ты танцуешь. Помогаешь народу орков, предотвращаешь братоубийственную войну! Так может поступать только Арыамарра!

— Но мне никто не говорил… — На глазах девочки блестели слёзы.

— Разве великая Анурам должна лично явиться к своей избраннице и об этом сказать? Пути богов неисповедимы, и если богиня решила сделать тебя своей Арыамаррой, но так чтоб ты об этом не знала, то ты об этом и не узнаешь.

— Но я же вас обманула!.. Знак богов… Это я танцевала! Ведь я…

— Я знаю, кто ты такая, я видел представителей твоего народа и умею их распознавать, ты же сюда не телепортом пришла, ты прилетела, — с улыбкой кивнул шаман, — и цвета клана Хрылак, я хорошо помню. Мы с Ырамом старые друзья-враги, вместе ходили набегом на Старую Империю. А потом дрались, когда он стал ей служить. А бубен под твои драконьи размеры, ведь по его же приказу сделан?

— Ага! — ответила растерянная Листик. — Но если вы знаете, то почему вы?..

— Кто я такой, чтоб перечить Арыамарре! И не спорь, ты избранная богиней! А кого и почему Анурам делает своей избранницей, знает только она. Это не дар богини и не привилегия, это тяжёлая ноша! Не каждый с этим справится, и если Анурам посчитала тебя достойной, то неси!

— Ага! — ответила Листик, в её руках появился бубен, не тот драконий, а подаренный ей орком-изгоем, наследником шамана. Звон бубенцов и гул натянутой кожи разнёсся над всем огромным орочьим лагерем. Те орки, кто был поблизости, бросали все свои дела и бежали к холму. Там танцевала Арыамарра, хоть уже и стемнело, но на холме было светло как днём. Старый Урурын сидел с погасшей трубкой, боясь пошевелиться. А Листик танцевала, целиком вкладываясь в этот танец. Обступившие холм орки, замерев, смотрели на его вершину, затаив дыхание, смотрели на танец Арыамарры. И только шаманы и одарённые видели вторую фигуру — сама Анурам, почтила своим вниманием орду Таренги. Танец был прекрасен, но всё когда-нибудь кончается, даже самое прекрасное. Последний гулкий удар, затихающий звон бубенцов и золотистая фигурка замерла с высоко поднятым бубном. Волшебное сияние, освещавшее танец, погасло. А орки так и стояли, затаив дыхание, но они не слышали, как чей-то голос ворчливо произнёс:

— Пошли уже, чудо моё!

— Ага! — ответила Листик, а потом подозрительно спросила: — Мил, ты что? Подглядывала за мной с самого начала?

— Не подглядывала, а держала ситуацию под контролем. Мало ли что могло произойти.

— О великая богиня! Ты не оставляешь нас своими милостями! — поклонился Урурын.

— Если ты считаешь моё появление милостью, то я могу вам её оказывать регулярно, скажем, после обеда, по субботам, заодно и проконтролирую, как вы выполняете волю богини, переданную вам Арыамаррой, — так же ворчливо ответила орку Милисента. А тот сказал Листику:

— Вот ещё одно доказательство, что ты Арыамарра! Анурам не оставляет тебя без внимания!

— Она моя сестра! — Снова насупилась Листик, и хотела ещё что-то сказать, но Урурын не дал ей этого сделать, он склонился перед Милисентой:

— О великая богиня! Твоя милость к народу орков безгранична! Ты послала к нам, недостойным, свою сестру!

— Да! — ещё более раздражённо ответила великая богиня. — Если меня будете задерживать, то ещё кого-нибудь пошлю! Куда подальше! Идём, Листик!

Шаман на мгновение склонил голову, а когда её поднял, то увидел две большие тени, устремившиеся в небо. Тотчас со всех сторон послышался гомон, полог, закрывавший от подслушивания, поставленный Милисентой, исчез вместе с ней, и стало слышно, как возбуждённо переговариваются орки, стоящие вокруг.

— О Урурын! О чём с тобой беседовали великая Анурам и её Арыамарра! — почтительно спросил один из шаманов. Среди остальных орков пошли шепотки: — Урурын — великий шаман, если сама Анурам удостоила его беседы! Да и Арыамарра явилась к нему, чтоб передать волю великой богини, и в знак особого благоволения исполнила танец, неизвестный, но прекрасный! Танец, который никто из орчанок не в силах повторить! Шаман важно кивнул:

— Арыамарра поведала мне, что мы на верном пути! Великая Анурам подтвердила слова своей Арыамарры, и ещё наша богиня сообщила мне, что Арыамарра её сестра! К нам пришла не просто "Говорящая", а младшая богиня!

— Нет, надо было его таки послать куда подальше! — в сердцах высказался золотисто-изумрудный дракон, он и изумрудно-золотистый кружили над орочьим лагерем. Естественно, сёстры смотрели и слушали, что там происходит.

— Ага, — захихикала Листик, — он бы так вдохновился, что истолковал бы твоё откровение ещё более категорично.

— Молчи уж, "голос богини". Ты уж будь последовательна, то божественные знамения устраиваешь, то каяться приходишь, — заявил золотистый дракон.

— Ну, Мил, это же нечестно… Вот так орков обманывать! Их шаман сказал, что я и на самом деле Арыамарра, только не знаю об этом. Он что действительно в это верит?

— Листик, я это слышала, а верит он в то, что ему выгодно, ему и его народу. Но в то, что ему — в первую очередь!

— Мил, но ты же слышала, они думают, что ты Анурам. А вот я следующий раз скажу им, чтоб тебе храмы строили и там поклонялись! — снова захихикала Листик.

— Не будут они храмы строить — не умеют. Разве что капища, ладно полетели, нас уже ждут.

В общем зале будущего ресторана "Морской Дракон", за одним из столиков собралась компания, ожидающая Милисенту и Листика, но сёстры что-то запаздывали.

— Что-то не похоже на Милисенту, она всегда пунктуальна, — произнесла Ирэн, внешне совершенно спокойная, только вращающийся кинжал в её руках выдавал волнение.

— Да и на Листика непохоже, при всей своей хулиганистости она никогда не опаздывает. — Миримиэль тоже проявляла беспокойство.

— Вот и я о том же. — Ирэн воткнула кинжал в стол. — Если что-то смогло их задержать, то это…

— Ага! — Рыжая девочка, вывалившаяся прямо на стол, была совершенно голой.

— Листик! Что случилось?! Где Милисента? — в один голос воскликнули эльфийки, а Лунилимо, с ужасом глядя на свою подругу, спросила:

— Листик, вас ограбили? А Милисенту ещё и в плен взяли?

— Ага, то есть нет! Милисента пошла одеваться, мы одежду оставили в роще у храма Посаданума, а я пришла, сказать, чтоб вы не волновались! — Листик поудобнее устроилась на столе, похоже, не собираясь с него слазить.

— Листик, а зачем вы там разделись? — спросила Миларимо.

— Купались, — ответила рыжая девочка.

— Там же нет воды!

— А мы оттуда в море прыгнули. — Листик взяла одежду, которую достал Рен из своего вещмешка, и стала одеваться. Рен носил запасной комплект одежды для Листика, именно для таких случаев. Появившаяся, слегка растрёпанная, Милисента с некоторой завистью посмотрела на сестру, та так со стола и не слезла. Милисента спешила, когда одевалась в роще у храма Посаданума, роэтому и выглядела такой растрёпанной. Милисента вздохнула и укоризненно покачала головой:

— Листик, ты хочешь, чтоб у Миларимо тут был ресторан со стриптизом?

— Не-а! И потом, я же одеваюсь, а не раздеваюсь! — Листик уже почти оделась.

— Ага! У Милари тут будет ресторан с антистриптизом! — засмеялась Ирэн, убедившись, что с её подругами ничего не произошло, она успокоилась, и к ней вернулась её обычная язвительность, свойственная тёмным эльфам.

— А что такое стриптиз? — робко спросила Лунилимо. — Это когда хозяева ресторана раздеваются?

— Когда хозяева ресторана раздеваются, вернее их раздевают, то это называется — грабёж! — пояснила Ирэн и, продолжая смеяться, развила тему: — А когда хозяева раздевают посетителей, то это коммерция!

— Ага! — Листик оделась и тоже приняла участие в просвещении своей подружки. — А когда посетителей совсем раздели — это особо удачная коммерция!

— Ну, хорошо, — тоже улыбающаяся Милисента прекратила обмен мнениями по столь животрепещущей теме, — если все в сборе, то пошли!

— А подарки? — вскинулась Листик. — Подарки султана и купеческой гильдии? Они же на "Колдунье" остались! Нам же надо будет в академии угощение устроить!

— Ладно, Листик, только быстро и никуда больше не ходи! — кивнула Милисента.

— Листик, я с тобой! — Лунилимо шагнула к спрыгнувшей со стола своей подруге.

— Я тоже! — Вскочила Синта. — Я там заколку забыла!

— Обоюдоострую, с особой заточкой, — не удержалась от язвительного замечания Ирэн.

— Давайте, заодно за Листиком присмотрите, — кивнула Милисента.

— Как мы это всё понесём? — спросила Лунилимо у Листика, указывая на огромное количество специальных емкостей, в которые Сэм Лутон упаковал заскийские сладости.

— Напряжемся, соберёмся духом и потащим, — вздохнула Листик и украдкой глянула на целующихся Грентона и Синту. Лунилимо тоже глянула и понимающе кивнула.