В этот раз от городских ворот к пещере-резиденции клана Снежных барсов все шли пешком, даже маленькая святая. Добычу – горных козлов – несли на специальных носилках те эльфы, что ездили на охоту, ещё и пришедшие им помогать из резиденции. Суритэн пояснил Листику и Кираниэль, что по городу не принято передвигаться на лошадях и возить грузы на повозках. Не по всякой улице-тоннелю можно проехать на лошади – низкий потолок, да и для повозки большинство улиц слишком узкие. В прошлый раз для Листика сделали исключение, как для маленькой, очень уставшей святой. На вопрос Листика, а как же её пони оказалась у горных ворот, ведь лошадку оставили у главных, Суритэн рассказал, что между воротами, вдоль стены, проложен широкий тоннель, по которому и водят лошадей, к тому же большие конюшни находятся как раз на середине этого пути. Их окна выходят в одну из пропастей, окружающих гору-город, таким образом, такое количество лошадей собранных в одном месте не доставляет неудобства горожанам, да и лошадям – комфортно. А если иногда надо доставить вглубь города тяжёлый груз, то для этого есть ручные тележки. Ну а сейчас почему добытых козлов несут на носилках, а не везут на таких тележках? Так такую добычу и показать не зазорно, да и все видят – чья это добыча. На носилках можно всё разглядеть, а в тележке – нет.
– Ага, – ехидно улыбнулась Кираниэль и утвердительно добавила: – Хвастаетесь.
– Хвастаемся, – не стал отпираться Суритэн и пояснил, словно это было непонятно: – Почему бы не похвастаться, если есть чем? Такая добыча! Можно сказать – рекордная, шесть козлов! И каких, красавцы!
– Ага, красавцы! – согласилась Листик, Кираниэль посмотрела на своих друзей и покачала головой. То, что охота удалась, вернее даже не охота, а стрельба по горным животным, стрельба как в тире и с близкого расстояния, целиком заслуга Листика! Но эльфов, в том числе и Суритэна, это не смущало, ведь главное – результат! Задала вопрос светлая эльфийка о другом:
– Сур, ты говоришь – конюшня и большая, но раз это так, то там должны быть конюхи, то есть те, кто не просто смотрит на лошадей, а ухаживает за ними: кормит их, чистит, убирает, то есть – присматривает за ними. Но все, кто ездил на охоту, идут с нами, никто не остался, чтоб поухаживать за своими лошадками. Или там есть эльфы из вашего клана, этим занимающиеся? У меня сразу сложилось такое впечатление, что в вашем клане все мужчины – воины, но потом я увидела, что у вас есть слуги, повара, получается – конюхи тоже есть? Как это у вас в клане распределено?
– А как у вас? Разве не так или у вас по-другому? Разве ваши дома, не похожи на наши кланы? – в свою очередь спросил у светлой эльфийки тёмный эльф. Та помотала головой:
– У нас совсем не так, у нас нет слуг, мы сами готовим, нам никто не подаёт…
– Как же вы устраиваете приёмы? Я не говорю об обычных завтраках, обедах и ужинах. Там можно обойтись без слуг, хотя это с трудом представляю. Листик рассказывала, что твоя мама устраивала праздник и там было много гостей! Я уже не говорю, что гостей надо обслужить, но и приготовить кучу еды! Разве она одна это всё делала? Без слуг? Как же так всё она одна приго… – искренне удивился Суритэн. Кираниэль не дала ему договорить, девушка, засмеявшись, начала объяснять:
– Ты думаешь, она всё готовила сама? А потом гостям подавала? Готовить ей помогали соседи, те, которых она пригласила. И не только соседи, все приглашённые принесли что-то с собой. Каждый старался приготовить что-то особенное, удивить других. А слуги, чтоб подавать? Зачем они нужны, если каждый может взять сам?
– А там, у вашего эльфа-некроманта? Были же слуги! А он светлый! – продолжал недоумевать Суритэн, Кираниэль пожала плечами:
– Так он же некромант, у него же и замок есть, да и слуги у него люди, ты же сам видел.
– Ага, – Листик подтвердила слова своей подруги, кивнув с очень многозначительным видом. Суритэн, улыбнувшись, спросил у рыжей девочки:
– Листик, ты же тоже некромант. У тебя тоже будет замок, когда ты вырастешь?
– Ну я же не эльф, – возмутилась девочка и задумавшись замолчала, а потом, словно, что-то вспомнив, уверено добавила: – И потом у меня уже есть замок и не один.
Гиналле, в этот момент глянувшей на рыжую девочку, показалось, что у той вертикальные зрачки, такие же как там – в кухонном дворике, когда Листик сидела на тушах козлов. Вспомнились эльфийке и когти, которыми Листик тогда вцепилась в свою добычу. Почему-то Гиналла сразу поверила, что у этой малышки есть замок, и вполне может быть, что не один. Остальные на это заявление девочки не обратили внимания, решив, что она дурачится. Суритэн задал ещё один вопрос Кираниэль:
– Но у вас же есть воины? Те, кто должен защищать свой город, клан. Ведь без этого же не обойтись!
– У нас нет кланов, у нас дома. И они не враждуют между собой, если надо, то все приходят на помощь тому, кто в этом нуждается. У нас нет воинов, в вашем понимании этого слова. Каждый занимается тем, чем хочет… Ну, тем, что у него хорошо получается, а если приходит опасность, то оружие берут все! Все, кто способен его держать!
– Даже женщины и девушки? – удивился юноша, тёмный эльф, светлая эльфийка пожала плечами и показала на Гиналлу:
– Что ты так удивился? У вас же есть женщины-воины?
Суритэн посмотрел на Гиналлу и стал объяснять. Хоть юноша старался обходить острые углы взаимоотношений в тёмноэльфийском городе, Кираниэль поняла, что в кланах довольно жёсткая, почти кастовая структура – слуга никогда не станет воином. Воины – это верхушка клана, они только воюют и учатся этому с детства и всю жизнь. Войны между кланами, и довольно кровопролитные, тут постоянны. Но такое положение вещей рано или поздно привело бы к исчезновению города, поэтому кроме кланов в городе есть группы эльфов, подчиняющиеся только совету, стоящему как бы над кланами. Одна из таких групп и довольно многочисленная – стражники, поддерживающие порядок в городе, они же его охраняют. Воительницы – женский аналог стражников, они довольно жёстко, даже жестоко, расправляются с теми, кто нарушает порядок, то есть нарушает правила внутренних войн. И стражники, и воительницы сильнее любого, даже нескольких кланов, поэтому до прямых столкновений с ними редко доходит, хватает только угрозы применения силы. В принципе, кланы, объединившись, могли бы справиться и со стражниками, и с воительницами, но такого не происходит только потому, что вмешательство стражи помогает одной из сторон, обычно более слабой, ну, той, что проигрывает. Вот потому-то кланы никогда не объединятся, чтоб разобраться со стражами или с воительницами. Суритэн закончил объяснения, а может, сделал паузу, чтоб перевести дух. Кираниэль, внимательно его слушавшая, видно сделав какие-то выводы, тихо произнесла:
– А ведь такая попытка была. Не уничтожить воительниц – нейтрализовать на какое-то время, а возможно – подчинить. И эту попытку сделал всего один клан. Всего один, а не несколько, как вы здесь считаете, – Кираниэль посмотрела на Суритэна, который не совсем понял, что имела в виду светлая эльфийка, а вот Гиналла, до этого о чём-то оживлённо беседовавшая с Листиком, внимательно посмотрела на светлую подругу. Листик тоже не осталась в стороне, многозначительно прокомментировав сказанное Кираниэль:
– Ага!
Жаркое, да и другие блюда, приготовленные из мяса горных козлов, были выше всяких похвал! Оживлению за ужином не только это способствовало, но и то, что все эти блюда подавались не на следующий день после охоты, а сразу после возвращения с неё. Эльфы поднимали тосты за охотников и за богатую добычу, их нисколько не смущало, что эта удачная охота целиком заслуга Листика. Четырёх козлов она сама принесла, ещё позавчера утром, а шесть добытых сегодня были сдёрнуты со скал рыжей девочкой. На охоту ушло почти три дня, ведь в лес съездить, тоже надо время, поэтому к тем, кто расположился (заодно и распугал козлов, которые не ушли совсем, но поднялись так высоко, что из лука их достать нельзя было) на месте охоты, у скал, присоединились только сегодня утром. Обычно удавалось выследить и подстрелить трёх-четырёх этих чутких и осторожных горных животных, да и то – не всегда. А тут сразу десять! Это же можно неделю пировать, и этот пир был первым в череде ему подобных. После пира Листик и её подруги вернулись в выделенную им комнату (вернее, две комнаты, так как большой балкончик под окном спальни тоже можно считать комнатой). Туда же пришёл и Суритэн, но после некоторого размышления его к воительницам решили не брать. Обосновала это Кираниэль:
– Понимаешь, Сур, ты из Снежных барсов, и если за нами проследят, а это сделают обязательно, решат что вы, ваш клан, что-то задумал, и твой визит к воительницам – неспроста. Ты всё-таки сын вождя. А если мы пойдём сами… В том, что посетить своих наставниц решила Гиналла, нет ничего странного, она там жила, они её воспитывали… А я с Листиком… Ну решила девушка позвать своих подруг, которым в вашем пещерном городе всё в диковинку. Все же знают, что мы уже который день тут ходим и всё осматриваем, ведь так? А то, что туда придёт Гуртрурэн, то он после дежурства решил просто повидаться с дочерью, он же её отец, может он соскучиться? Вот мы втроём и пойдём, согласен?
Суритэн кивнул, если он сначала хотел обидеться, что девушки не хотят его взять с собой, то доводы Кираниэль его убедили – что так будет лучше. Глянув на рыжую девочку, юноша, тёмный эльф, спросил – где её инквизиторы? Куда они делись? Куда могли пойти? Вряд ли они отправились гулять по пещерному городу, да ещё на ночь глядя. Листик тоже выразила удивление, а Гиналла поинтересовалась у служанки – не знает ли та, куда делись эти бдительно сопящие охранники, почему манкируют своими обязанностями и не сопят под окном? Девушка сообщила, что оба инквизитора отправились в только что приехавший театр.
– Не знал, что инквизиторы такие любители подобных зрелищ. И что? Этот театр, не успев приехать, сразу даёт представление? – удивился Суритэн. Юноша с тем же удивлением продолжил: – Мы же не видели фургонов театра, когда возвращались с охоты. Когда они успели? И приехать и затащить весь свой реквизит на площадь зрелищ, вряд ли они решили дать представление за пределами города.
Служанка сообщила, что театр именно там собрался давать свои представления, и, как ей рассказали, артисты там уже поставили свою большую палатку. Это знаменитый бродячий театр маэстро Бузульяно! Но их представление будет только послезавтра, и ей очень хочется на него сходить. При этом девушка жалобно посмотрела на Листика. Девочка, в свою очередь, глядя на Суритэна, но не просительно, а требовательно, пообещала попросить, чтоб девушку-служанку отпустили на представление, даже вызвалась сама её туда сводить. Обрадованная служанка рассказала, что к инквизиторам пришёл какой-то их знакомый из театра, и они ушли к нему в гости. Листик выразила удивление, что у инквизиторов могут быть такие знакомые, тем более в этом театре. И предложила на обратном пути, зайти туда и посмотреть, тем более что Гуртрурэну надо будет возвращаться к центральным воротам, вот его Гиналла и проводит.
Немолодая женщина, дежурившая у входа в резиденцию воительниц, тепло поприветствовала Гиналлу, а вот девушка её сразу не узнала. Только закрыв глаза и ощупав лицо женщины, назвала ту по имени. Грустно улыбнувшись, воительница, когда Гиналла рассказала о цели визита, хриплым голосом спросила – найдёт ли девушка дорогу? Снова закрыв глаза и положив руку на стену, Гиналла уверенно двинулась по запутанному лабиринту коридоров. Почувствовав удивление своих спутниц, именно почувствовав, так как глаза были закрыты и видеть она не могла, Гиналла пояснила, почему резиденция воительниц так отличается от остальных пещер города:
– Здесь не пещера, а, как вы видите – коридоры в скале. Вернее, здесь нет центральной пещеры, как в резиденциях кланов. Когда-то, мне так рассказывали, что и у воительниц было нечто подобное, но однажды на них напали несколько кланов, затевавших большую войну. Воительницы отбились, понеся большие потери. Вот и пришлось сменить привычную пещеру на этот лабиринт. Не так красиво, зато защищаться легче.
– Гин, а почему воительницам достаётся больше чем стражам? – поинтересовалась Кираниэль. Тёмная эльфийка продолжила свой рассказ, при этом отвечая на вопрос:
– Стражи больше охраняют город, следят за порядком на улицах, но в разборки кланов почти не вмешиваются, а воительницы только этим и занимаются. Слишком наши кланы агрессивны, вот и приходится их сдерживать, понятно, что лордам кланов это очень не нравится, вот они и стараются сделать так, чтоб воительницы не могли вмешаться. Тогда, когда воительницы понесли большие потери, против них объединились пять кланов. Потом эти кланы передрались между собой. Вот так-то.
Гиналла закончила рассказывать перед дверным проёмом, закрытым только шторой. Остановившись, девушка спросила:
– Висанла, можно войти?
– Входи, девочка, – произнёс красивый женский голос и добавил: – Твои подруги тоже могут войти.
Кираниэль слегка подняла брови, а увидевшая удивление подруги Гиналла пояснила:
– Висанле о нас сообщила дежурная при входе, как? Не спрашивайте, как это делается – это тайна воительниц.
– Ага, – важно кивнула Листик, но было видно, что для неё это никакая не тайна. Девочка каким-то образом узнала, как это делается, но увидев сидящую в кресле женщину, Листик ойкнула. Вслед за ней ойкнула и Кираниэль. Гиналла промолчала, но широко открыла глаза, хотя и знала, что лицо Винсалы очень обезображено, но раньше не видела его, потому что оно было знакомо ей только на ощупь.
– Нравится? – улыбка Винсалы больше напоминала оскал, произнеся эти слова, женщина надолго закашлялась, обезображенное лицо исказила жуткая гримаса, видно, этот кашель доставлял нешуточные мучения. Листик покачала головой и честно призналась:
– Не-а!
Рыжая девочка решительно подошла к женщине и положила обе руки её на лицо, при этом строго сказав: – Не дёргайся! После чего повернулась к Кираниэль и скомандовала:
– Помогай! Будешь снимать боль!
Кираниэль подошла к ним и накрыла своими ладонями ладошки Листика. Казалось, что эти маленькие ладошки полностью закрыли лицо женщины. Сидящему напротив Винсалы Гуртрурэну Гиналлла сделала знак не вмешиваться. Так замерев, все простояли и просидели почти полчаса, потом Листик, казалось, что она всё это время не дышала, сделала резкий выдох и убрала руки.
– Вот, посмотрись в зеркало, – сказала Листик женщине, а потом попросила: – Молочка бы мне.
Гиналла, подойдя к стене, провела по ней рукой и, нащупав большой овальный камень, громко сказала:
– Зеркало в покои старшей и кувшин молока! Нет, два! Два кувшина, а не зеркала!
Через несколько минут всё это было принесено. Шедшая первой воительница начала недовольным тоном:
– Висанла, зачем тебе понадобилось зеркало, ты же приказала их все отсюда убра… Ах!
Зеркало непременно бы разбилось, если бы Гиналла, ожидавшая чего-то подобного, его не подхватила. При этом Листик недовольным тоном громко предупредила вторую воительницу:
– Если уронишь кувшин – голову откушу!
Несмотря на столь грозное предупреждение, вторая воительница обязательно уронила бы кувшин. Если бы его не успела взять Кираниэль. Второй кувшин она тоже забрала и так, с кувшинами в каждой руке, подошла к Листику. Рыжая девочка ухватила вожделенную ёмкость и, забыв обо всём на свете, приникла к ней.
– Висанла! Твоё лицо!.. Оно прежнее, как до того случая, – начала воительница, вошедшая первой, первой и опомнившаяся. Остальные (те что принесли кувшины с молоком) её поддержали, вторая сказала, что старшая выглядит даже моложе, чем до того случая. Старшая воительница, молча, рассматривала в зеркале своё лицо, а пояснения вместо девочки, увлечённой молоком, дала светлая эльфийка:
– Листик убрала не только последствия заклинания, но и шрамы. Морщины тоже убрала.
Женщина резко вдохнула и выдохнула и удивлённо сообщила:
– Не болит! Совсем не болит! Дышать легко!
Висанла сделала несколько быстрых вращательных движений руками, потом схватила мечи, стоящие на стойке у стены и, закрутив ими, сделала несколько выпадов. Эльфийки выглядят молодо до глубокой старости, сейчас же старшая воительница казалась ровесницей Гиналлы, словно подтверждая это, немолодая эльфийка легко сделала сальто, подошвами своих сапожек коснувшись потолка. Сдвоенный «ах» воительниц, принесших зеркало и молоко, был реакцией на подобную демонстрацию. Кираниэль, шагнув к той, что принесла молоко, взяла её за руки, при этом спросив:
– Суставы болят? И спина тоже?
Получив утвердительный ответ, девушка принялась за лечение, Листик исцелила третью воительницу и через несколько минут три молодые тёмные эльфийки крутились перед зеркалом. Кираниэль отвлекла от этого занятия Висанлу, задав очень для той неприятный вопрос:
– Я так понимаю, среди воительниц нет молодых? Вернее, здоровых, ведь возраст эльфа определяется не количеством прожитых лет, а болезнями им приобретёнными. А та воительница, что стояла при входе, потеряла голос, ведь Гиналла её не узнала, а должна была. Судя по всему она тоже страдает той странной болезнью, что вас всех поразила. Можно сделать вывод, что эта неизвестная болезнь прогрессирует, ведь прошло не так много времени, как изменился голос вашей подруги.
Тёмная эльфийка кивнула, а светлая продолжила:
– После того, как погибла мама Гиналы и те, кто были с ней, все воительницы начали болеть, вернее, обзавелись каким-нибудь недугом, кто тяжёлым, кто более лёгким, но не позволяющим демонстрировать свои способности, так? Когда-то грозная сила – воительницы – превратилась в свою бледную тень. Теперь вы боитесь выйти за пределы своей резиденции, чтобы не показать – насколько вы слабы. Только былая слава непобедимых и грозных воительниц поддерживает ваш авторитет. Но кое-кто знает настоящее положение дел и вас уже не боится, предпринимая действия, на которые, будь вы сильны по-прежнему, не решился бы! И мы знаем, кто это. Но об этом позже, я с Листиком займусь восстановлением вашего здоровья, есть ли у вас тут помещение, где могут собраться все воительницы?
Такое помещение нашлось, это оказался тренировочный зал, расположенный в самом центре резиденции-лабиринта воительниц. Хоть время было уже позднее, там собрались все эльфийки, даже те, кто должен был быть на посту у входных дверей. Двери попросту закрыли, полностью отгородив резиденцию-лабиринт воительниц от внешнего мира. Всех эльфиек-воинов оказалось несколько меньше сотни, и у каждой был какой-то недуг. Листик и Кираниэль занимались исцелением до утра. Если Листик просто восстанавливала здоровье и все качества этому сопутствующие, то Кираниэль ещё и расспрашивала, как с воительницей приключилась такая беда. Уже поздним утром в зале стоял шум и смех – выздоровевшие и помолодевшие женщины-воины демонстрировали своё умение и вернувшуюся быстроту. Уже девушки, а именно так они теперь выглядели, просто не могли удержаться, чтоб не попробовать – всё ли к ним вернулось. Листик допивала последний кувшин молока (похоже, что это действительно был последний кувшин), а Кираниэль, Висанла и Пирта (та воительница, что принесла зеркало) беседовали в стороне.
– Вот так вас и пытались уничтожить, начали с той группы, где была мама Гиналлы. Воительниц ослепили с помощью заклинания некроманта, при этом некроманта среди нападающих не было. Как бы замороженное заклинание находилось в специальных ёмкостях. Если бы воительницы, пришедшие позже, внимательно осмотрели место той битвы, то нашли бы берестяные трубы-тубусы. В них-то и было замороженное заклинание, не знаю, было ли это чисто ослепляющее заклинание или оно имело ещё какой-то другой эффект, это надо у Листика спросить. Этим заклинанием – ослепили, а потом убили уже слепых воительниц.
– Даже слепые, они дорого продали свои жизни, – кивнула Висанла, выслушав Кираниэль, и подтвердила сказанное той: – Да, там были такие трубы, как ты описала, но мы не знали, что это такое. С моим лицом приключилась такая беда, когда я в одну трубу заглянула. Тогда мы сожгли те трубы, сожгли все, что там нашли! Но заболели все воительницы, что там были.
– Да, заболели все. Болезни как будто обычные, как у Взиты, – Пирта кивнула на воительницу, что принесла в кабинет старшей молоко и которую Листик вылечила первой. Воительница, с виду почти девушка, как раз закрутила двойное сальто, перед этим выполнив сложную связку двумя мечами. Всё это эльфийка, по имени Взита проделывала настолько быстро, что человеческий глаз не смог бы уследить. Кираниэль рассмотрела и одобрительно кивнула, а Пирта продолжила: – Она только прикоснулась к тем трубам, после этого у неё начали распухать суставы, да так, что она уже не могла взять в руки меч, да вы сами видели!
Кираниэль кивнула и продолжила рассказ Висанлы:
– С места гибели своих подруг воительницы вернулись уже больными. В той или иной степени, но остальные, что туда не ходили? Они же не подверглись действию, пусть косвенному, но очень сильному, заклинания, непростого заклинания – его сделал очень сильный некромант. Так что же случилось с остальными? Хотя… Я могу вам и сама об этом рассказать. Вы не ходите на патрулирование города, как простые стражники, а появляетесь там, где возникает конфликт между кланами, грозящий перерасти в серьёзные столкновения, так? – Кираниэль посмотрела на закивавших воительниц и продолжила: – И вот, после нескольких таких выходов, некоторые из которых были ложные, но причины для этих выходов следовали одна за другой, ваши ещё здоровые подруги тоже начали болеть, так? И во всех случаях, когда ваши подруги заболевали, причиной были эти ваши мишки из норы, не так ли?
– Пещерные медведи! – с ненавистью выдохнула Пирта, Висанла согласно кивнула, при этом её лицо потемнело. А Кираниэль продолжила:
– Думаю, что вам не следует афишировать выздоровление. Нападение этих «медведей» может произойти очень скоро, вряд ли ваше, теперь уже бывшее, плачевное состояние такой уж большой секрет.
Светлая эльфийка замолчала и посмотрела на задумавшихся тёмных. Сказанное представило все минувшие события в новом свете. Листик подошла к своей подруге, намереваясь что-то сказать. Но не успела, все воительницы разом прекратили свою импровизированную тренировку и опустились на одно колено перед Листиком. Их примеру последовали Висанла и Пирта, стоять остались только Листик, Кираниэль и Гиналла.
– О святая Листик! Ты подарила нам вторую жизнь! Благодарность наша тебе безмерна! Мы готовы… – торжественно начала Взита.
– Ага! – перебила эту речь воительницы Листик. Недовольно сморщив носик, девочка ответила: – Я только снимала заклятие, а лечила Кира! Потому что она умеет лечить лучше чем я! А на вас были наложены некромантские заклятия, вот их-то я снимала, потому что она этого не может, а я могу! Я же всё-таки некромансер, хоть только учусь.
– Но… Как же так, некромансеры… Они страшные и ужасные… А ты святая… – растерялась Взита, видно было, что и остальные воительницы растеряны. Кираниэль захихикала, а Листик, показав язык, надула щёки. Но видно ей это показалось мало, поэтому она, состроив рожицу, гулким голосом произнесла:
– Да, я страшный и ужасный некромансер! У-у-у-у!
– Ага! – подтвердила Кираниэль и, улыбаясь, пояснила: – Листик – страшный и ужасный некромансер! Но в свободное время от страшных и ужасных некромантских дел она святая.
– Это как? – удивлённо спросила Висанла, раньше всех пришедшая в себя, с недоверием глядя на рыжую малышку, никак эта улыбающаяся девочка не могла быть некромантом, ни по виду, ни по возрасту. Листик пожала плечами и уже обычным голосом пояснила:
– Ну как? Как обычно – по совместительству. Когда не творю чёрное колдовство, чудеса делаю, лечу там, или ещё что.
– Ничего странного, обычный святой некромансер, – добавила тоже улыбающаяся Кираниэль и, посмотрев на Гиналлу, спросила у той: – Тебя не смущает, что твоя подруга страшный и ужасный некромансер?
Девушка покачала головой, а потом обняла девочку и заявила:
– Листик самый лучший некромансер! А ещё она маг жизни!
– Вот! – кивнула Листик и укоризненно посмотрела на воительниц. – А вы, святая, святая! Подарила вторую жизнь! А это не я сделала, а Кира! Но раз она светлая эльфийка, то у вас не может быть святой, да? А почему я могу? Я ведь не тёмная, я вообще неизвестно кто! Вот! – поднятые маленькие ручки девочки украсились внушительными когтями. А Листик, повертев руками, словно любуясь своими когтями, заявила: – А я ещё и зарычать могу, вот!
Кираниэль, глядя на так и стоящих на одном колене воительниц, с улыбкой сказала:
– Вот такие нынче святые. Мало того, что некроманты, так ещё с когтями и рычат!
Листик, совсем смутив воительниц, снова показала язык, на это раз зелёный в оранжевую крапинку.
Листик, Кираниэль и Гиналла успели к Снежным барсам как раз к завтраку. Хоть девушки не спали всю ночь, но специальное заклинание сделало их бодрыми и полными сил, это эльфиек, светлую и тёмную, а Листик обошлась без этого, только молока выпила больше, чем обычно. Борилэн, уже знающий, чем вызывается у девочки подобная жажда, поинтересовался – какое чудо ещё совершила рыжая святая? Ответила Кираниэль, сказав лорду Снежных барсов, что всё объяснит после завтрака. Борилэн хоть и удивился, но никак этого не проявил, догадавшись, что эльфийка хочет ему сообщить нечто очень важное. Кираниэль рассказала Борилэну о том, что произошло с воительницами, почему они в последнее время не вмешивались в клановые разборки. Рассказала, что она с Листиком сделала и что сообщила воительницам о произошедшем в последнее время со Снежными барсами, высказала свои подозрения о том, что во всём случившемся виноваты Пещерные медведи, что-то задумавшие. Также передала слова старшей воительницы, что та готова координировать свои действия с «барсами», поскольку, как оказалось, у них общий враг, опасный враг ни перед чем не останавливающийся. Связной между воительницами и «барсами» готова стать Гиналла, девушка, вместе с Листиком присутствующая при этом разговоре, это подтвердила. Обсудив некоторые детали возможного развития событий, Борилэн сказал, что никаких действий предпринимать не будет, предоставив первыми начать «медведям», но попросил Листика и подруг быть осторожными – девушки всё же собрались сходить в приехавший театр (инквизиторы, вчера туда ушедшие, так и не вернулись). Свою просьбу – быть осторожными – Борилэн объяснил тем, что против Листика и Кираниэль «медведи» могут устроить провокацию, вынуждая «барсов» вмешаться, ведь девушки – гости клана, и Снежные барсы их обязаны защищать! «Медведи» могут устроить провокацию в месте, заранее подготовленном как засада, поэтому с девушками надо отправить хоть какую-нибудь охрану. Листик, заулыбавшись, сказала, что не надо – она и её подруги могут за себя постоять, а Кираниэль добавила, что сопровождения Суритэна с амулетом связи будет достаточно. Гиналла продемонстрировала такой амулет, полученный от воительниц. Лорд Снежных барсов улыбнулся, он понял, что задумала эта с виду наивная эльфийка. Засада будет, но на «медведей», в удобном для воительниц и «барсов» месте – они смогут туда быстро выдвинуться, а вот «медведи» окажутся в меньшинстве. Понятно, что для засады «медведи» пошлют лучших воинов, а те сами окажутся в ловушке!
К центральным воротам, с внешней стороны которых расположились фургоны приехавшего театра (в городе лошадьми пользоваться нельзя, так не катить же свои фургоны самим артистам? Да и не пройдут они по улицам-тоннелям), Листик, Кираниэль и Гиналла отправились в сопровождении Суритэна. Шли очень запутанной дорогой, постоянно меняя направление, так чтоб сбить с толку сразу обнаруженную слежку, даже не столько слежку, сколько тех, кто попытался бы устроить засаду на пути этой внешне беззаботной компании. У городских ворот Гиналла, глядя на подбежавших сюда же, запыхавшихся эльфов в одежде без клановых знаков, громко сказала Гуртрурэну:
– Отец, мы с подругами хотим посмотреть на театр, да знаю я, что представление будет только послезавтра, мы просто посмотрим на их шатёр и декорации, я же никогда этого не видела. Осмотрим и вернёмся, потом пойдём к воительницам, Висанла обещала мне рассказать о маме!
Пока Гиналла говорила, Кираниэль украдкой показала Листику и Суритэну отряд воинов, приближавшихся к воротам и повернувших назад, когда к ним подбежал эльф без клановых отличий, из группы, что выскочила к надвратной башне вслед за Листиком и её друзьями. Уже за воротами, когда никто не мог подслушать, Гиналла, усмехаясь, сказала:
– Видели? За нами шли и пытались отследить наш маршрут, чтоб перехватить, но не смогли. У ворот бы не напали, опасались, что стражи вмешаются и заступятся, а вот когда мы отошли бы от ворот так, чтоб нас уже не было видно…
– Ага, я заметила и слежку, и тот отряд, кстати, там ещё два таких отряда, – кивнула Листик, Суритэн, криво усмехнувшись, добавил:
– Хорошо подготовились. У меня такое впечатление, что это не попытка выманить воинов отца, а полноценное нападения на нас. А такое количество воинов, чтоб наверняка с нами справиться, массой задавить. С вами, Ли и Гин, справиться! Для меня и троих достаточно, а вот вас они очень опасаются. О способностях Листика драться мало что знают, а вот как умеет это делать Гиналла, многие видели. И тогда, когда она вслепую дралась, и последние её поединки у ворот, на них смотрели не только стражники.
– А зачем именно на нас нападать? – удивилась Кираниэль, Суритэн пояснил:
– В заложники взять, а потом выставить свои условия и моему клану, и воительницам. Те воины, а кто тут может ещё ходить так обвешанный оружием, «медведи» были, на их одежде хоть и не было клановых знаков, но нескольких я узнал.
– Ага, – совсем как Листик произнесла Гиналла и, улыбаясь, продолжила: – Ага, за нами шли «медведи». Эти, что изображали гуляющих зевак, тоже они были. Теперь, услышав, что я сказала отцу, устроят засаду у резиденции воительниц. Зачем за нами гоняться, если уже знают, куда мы пойдём, вернувшись в город. Их не смущает даже то, что Листик святая, а Кира маг жизни, то есть тоже неприкосновенна!
– Ну, неприкосновенность магов жизни – чистая условность, – пожал плечами Суритэн и пояснил: – Маг жизни, как и маг-целитель, неприкосновенны. Но если они принадлежат к какому-то клану, то ему и служат, усиливая свой клан, поэтому при ведении боевых действий их стараются выбить первыми, не специально, а чисто случайно. Потом извинятся, если останется перед кем извиняться.
– Кланы, для них законы не писаны. А если клан вышел победителем, то закон устанавливает он, потому-то эльфы из кланов не любят, да что не любят – ненавидят воительниц! – с горечью сказала Гиналла.
– Понятно, святая ты или не святая, но если стоишь на пути у клана, вернее, его лорда, то становишься разменной монетой, как обычная эльфийка. Для достижения цели годятся все методы, а то, что при этом убили святую, то победителей не судят, – хмуро произнесла Кираниэль. Глянув на смутившегося Суритэна, обвиняющим тоном добавила: – А если и судят, то понятно как, ведь судят победители! Хоть и эльфы, но тёмные, недаром вы так называетесь!
– Ага, – кивнула Листик и, глянув на тоже смутившуюся Гиналлу, видно, слова Кираниэль её, как тёмную эльфийку, тоже задели, сказала: – Воительницы не такие! Они стараются делать так, чтоб был мир!
– Ага, – теперь кивнула светлая эльфийка, – воительницы хотят, чтоб был мир и порядок, за что и поплатились – их хотели уничтожить! Безжалостно уничтожить!
– Но стражей-то не трогают… – начал Суритэн, Кираниэль покачала головой:
– Пока не трогают, а может, и не будут трогать – оставят для того, чтоб охраняли город. Ведь охрана – это не дело воина. Помните как тот, который «медведь», рассказывал о засаде в лесу? Рассказывал, красуясь и совсем не думая, что охранники могут сопоставить выход в лес «медведей» сразу за «барсами» и баррикаду из толстых брёвен, которую увидев вепрей или услышав их топот, быстро не приготовишь. Такая баррикада, сложенная на дороге, готовится не на лесных зверей, те по дорогам не бегают, а на тех, кто ездит по дорогам. Настоящему воину, отважному герою, захотелось похвастаться перед стражниками, выполняющими рутинную и, можно сказать, чёрную работу. А о том, что они могут сопоставить факты и сделать соответствующие выводы «медведь» не подумал, считая своих слушателей тупыми или не смеющими что-либо предпринять против его грозного клана!
Пока так беседовали, дошли до фургонов театра, поставленных в круг. Круг был не полным, в нём был проход, как раз напротив входа в большой шатёр – театральный зал. Суритэн выразил удивление, что эти люди – артисты театра не боятся страшных зверей – огромных вепрей, недавно подходивших к городским воротам. Кираниэль, очередной раз презрительно хмыкнув, поинтересовалась у тёмноэльфийского юноши:
– А вот интересно, из твоих соплеменников кто-нибудь предупредил этих людей о грозящей им опасности? Те же «медведи» наших вепрей восприняли всерьёз, но никто из тех, что, как мы видели, ошивается у ворот, ничего не сказал людям – театральным артистам. Да и стражи ворот…
Насупился не только Суритэн, это сделала и Гиналла, она ведь тоже была тёмной, хоть и эльфийкой, а её отец – старший страж врат, и он был обязан предупредить людей из театра об опасности, но не сделал этого. Ответила на упрёк Кираниэль не Гиналла, а Листик:
– Кир, может, Гуртрурэн потому и не сказал, что видел этих вепрей и знает, насколько они опасны.
Сказав это, девочка захихикала, засмеялись и остальные, действительно, страшные лесные звери могли появиться только в присутствии Листика и Кираниэль, получается, что страж врат должен был сказать людям, чтоб те проявляли повышенную осторожность в присутствии подружек: рыжей девочки и светлой эльфийки. Так пересмеиваясь, при этом Суритэн предлагал Кираниэль для солидности водить за собой на верёвочке гигантского вепря, Листик и её друзья подошли к входу в шатёр, где стояли мужчина с женщиной. Если высокую женщину девочка видела в первый раз, то мужчину сразу узнала и поздоровалась:
– Привет, Гурумас!
– Листик? – удивился мужчина, а женщина внимательно, будто изучая, оглядела девочку, потом тоже поздоровалась. Когда процедура знакомства была окончена (женщина представилась как Заранта, недавно принятая в театр артистка), Гурумас пригласил всех в большой шатёр, сказав, что смотреть там особо не на что – обычная репетиция. Действительно – это была обычная репетиция, репетировали сцену спасения прекрасной принцессы не менее прекрасным принцем от очень кровожадных орков, пьеса «Прекрасная принцесса Замурлона» была знакомая Листику. В главной роли была Эльвириса, кивнув в сторону которой, Гурумас прошептал фразу, понятную только рыжей девочке, мол, кто бы сомневался. Орками командовал тоже знакомый Листику Гратам, а вот орков было в этот раз семеро: два знакомых артиста и пятеро незнакомых. Они по странному совпадению репетировали ту самую сцену, которую увидела Листик, когда вышла из лесу к фургонам театра. Но как она отличалась от той, если тогда прекрасный принц и орки бестолково махали бутафорскими мечами, то сейчас новички очень грамотно теснили принца. Гиналла и Суритэн многозначительно переглянулись, похоже, эти пятеро были неплохими воинами до того, как стали артистами, очень неплохими. Листик, когда Гиналла на неё посмотрела, согласно кивнула, сопроводив свой кивок обычным «ага». Это переглядывание не укрылось от Заранты, хоть внешне это никак не проявилось, но она сделала определённые выводы. А Листик, что-то почувствовавшая, глядя на новую артистку театра маэстро Бузульяно, скорее утверждая, чем спрашивая, сказала:
– А ты ведь так тоже можешь, так ведь?
Женщина ничего не сказала, а Листик спросила у Гурумаса:
– Ты по-прежнему играешь роль шамана? Да? А кто у тебя помощница?
Гурумас кивком указал на Заранту, и Листик поинтересовалась, как у неё выходит? На что артист, изображающий орочьего шамана, только вздохнул, рыжая девочка сделала вывод, что не очень, о чём и сказала и предложила показать, как надо танцевать, ведь вся роль помощницы шамана – это танец. Этот разговор привлёк внимание Бузульяно, который, вопреки обыкновению, не делал замечания новым актёрам своего театра, и даже на остальных он тоже не кричал, как раньше. Видно, это очень раздражало владельца театра и его главного режиссёра, повернувшись к той части шатра, что должна быть зрительным залом, Бузульяно гневно произнёс:
– Почему на репетиции посторонние?
Присутствие ещё двух зрителей, которых заметили эльфы и Листик, Бузульяно игнорировал. Это были Тарпарн и Турнорн, притаившиеся в темноте неосвещённого «зрительного зала». Суритэн их давно разглядел и уже было собрался возразить строгому режиссёру, заявив, что зрители в зале и раньше были, почему же на них до этого не обратили внимания, но его опередил Гурумас:
– Агузар, наши гости не посторонние, это большие ценители театрального искусства: высокородная светлая эльфийка Кираниэль из дома Белого Лотоса, благородный Суритэн, младший сын лорда клана Снежных барсов, доблестная воительница Гиналла, дочь самого главного начальника над стражей ворот и Листик! Она в представлении не нуждается, мы и так её знаем.
Пока Гурумас называл имена эльфов, артисты, как и сам Бузульяно, хранили молчание, только лица их вытягивались, посещение театра, пусть только репетиции, столь знатными особами само по себе значило, что театром заинтересовались. А когда было упомянуто имя рыжей девочки, и она сама вышла вперёд, так чтоб её увидели, всем стало не до репетиции. Обступившие девочку артисты засыпали её вопросами:
– Листик, как живёшь?
– Как ты тут оказалась?
– Листик, Гурумас рассказывал, что ты поступила в магическую академию, и вдруг ты тут… Как?..
Девочка обстоятельно отвечала на вопросы, удовлетворяя любопытство своих знакомых, только недавно появившиеся артисты не участвовали в общих расспросах, они отошли к Тарпарну и Турнорну и слушали, что те им рассказывали, очень эмоционально рассказывали, бурно жестикулируя.