Листик и Кираниэль остались, если можно так сказать, жить в театре, вернее, в одном из театральных фургончиков. Вообще-то, это был фургон, не принадлежащий театру, его добавили к театральному обозу инквизиторы. Когда Исуторн готовил группу инквизиторов для проверки «святости» одной рыжей самозванки, то присоединил к театру не только своих людей, но и необходимую, с его точки зрения, экипировку, куда входило и несколько добротных фургонов, конечно, лишних фургонов он не взял. Девочки поселились в фургоне Заранты, которая окончательно перебралась к Гурумасу. К большой радости Бузульяно (да и Заранты), Листик согласилась сыграть роль помощницы шамана в оставшихся спектаклях. Да и вся роль была очень простая – один танец, поэтому девочке это было не в тягость, танцевала она с удовольствием, но это уже были пусть и замечательные, но обычные танцы, в них не было той почти божественной составляющей, что в первом ею исполненном. Да и спектаклей театр дал всего десять, ведь это была не обычная гастроль, а экспедиция по заданию инквизиции, да ещё и под руководством инквизитора высокого ранга, вот Исуторн, который посчитал, что выяснил все вопросы, скомандовал – двигаться обратно, в Азорду. А если что и осталось невыясненным, так ведь Листик едет вместе с ними, то в дороге, а она не близкая, можно будет узнать, что ускользнуло сразу. К театру присоединился, напросившись в попутчики, Суритэн, ведь ему тоже надо было возвращаться в академию. Он и управлял фургоном Кираниэль и Листика, но ночевал в повозке Гратама.

Вечером, на одной из ночлегов-остановок, Листик отвела инквизиторов в сторону (Кираниэль сопровождала подругу) и устроила мастер-класс владения плетью.

– Вот смотрите, – говорила Листик, – это плеть, а не меч. А вы бьёте так, будто это холодное оружие с длинным лезвием. Плеть сама по себе грозное оружие, но вы обращаетесь с ней крайне неумело, используя только часть её возможностей. Кроме того – плеть ведь выдавалась каждому индивидуально, пусть вам это кажется и необычным, но ваши плети сразу были настроены на каждого из вас! Вы просто не сумели завершить настройку, оставив принадлежащее вам оружие в состоянии полуфабриката. А теперь простое упражнение, рукоятку держим не как меч или саблю, а как ложку или вилку и в процессе замаха сдвигаем ладонь от начала её к концу, чуть вращательное движение, и думаем о том, что хотим получить. А хотим получить не тарелку супа, а чтоб выскочила гибкая плеть! Именно гибкая! Ну, раз!

Инквизиторы взмахнули своими плетьми и прочертили яркие прямые полосы. Поскольку Листик вышагивала перед выстроившимися в линию воинствующими жрецами Ирхи, плеть одного из них попала в рыжую девочку. Вернее, должна была ударить сверху, так как увернуться у Листика не было никакой возможности, если бы она это сделала, то попала бы под удар другой плети. Громкий «ах» вырвался у стоящей в стороне Кираниэль, в ужасе вскрикнули и некоторые инквизиторы. Все замерли, а девочка поймала плеть рукой и дёрнула её так, словно это была не огненная полоса, а обычная кожаная верёвка. Мало того, Листик выдернула плеть из рук державшего это грозное оружие. Девочка немного поигралась, перебрасывая огненную полосу из руки в руку, а потом связала огненный хлыст бантиком и помахала им в воздухе, перехватила за рукоятку и огненный хлыст исчез. Инквизиторы стояли с открытыми ртами, то, что сделала девочка, было в принципе невозможно! Огненной плети ничто не могло противостоять! А Листик несколько раз выпустила плеть, при этом она вылетала не прямым хлыстом, а делала замысловатый фигуры. При последнем взмахе плеть была намного длиннее, чем обычно, и свилась в спираль. Девочка удовлетворённо хмыкнула и отдала плеть инквизитору, после чего потребовала, чтоб он ударил, но так, чтобы удар не произошёл или удара не было, то есть плеть, падая сверху на цель, должна так изогнуться, чтоб не задеть её. Инквизитор сделал три попытки, каждый раз крепко зажмуриваясь, и все три раза плеть падала на Листика, а та её неизменно ловила. Делать четвёртую попытку взмокший инквизитор наотрез отказался, объяснив, что на святую у него рука больше не поднимется! А то, что девочка святая, он только что окончательно убедился – оружие, от которого не было защиты, дарованное своим верным слугам самим Ирхой и несущее верную смерть, девочке вреда не причиняло! Листик критически оглядела инквизиторов, покивала каким-то своим мыслям и, произнеся своё «ага», посмотрела на Заранту:

– А теперь давай ты!

– Я?! – испуганно произнесла женщина-инквизитор, Листик кивнула и снова потребовала, чтоб Заранта её ударила. Та в нерешительности замерла, но тут вмешалась Кираниэль, посоветовав:

– Заранта, вы представьте, что это ваш ребёнок, девочка, что у вас скоро будет. На неё напали злобные враги или злая нежить, вернее, вот-вот нападут, окружили со всех сторон, и вам надо её спасти! Бейте!

– Ага, девочка, ты же сама хотела доченьку? Вот и будет доченька, такая маленькая, – Листик показала руками размеры будущего ребёнка и сразу поправилась, авторитетно заявив: – Но это только сначала, потом она вырастет, дети же растут! Ну что ждёшь? На неё сейчас нападут! Спасай свою доченьку, бей плетью!

Заранта на мгновенье замерла, пытаясь осмыслить то, что сказала рыжая девочка, но не о плети, а о ребёнке! Но тут снова вмешалась светлая эльфийка, подтвердив слова своей маленькой подружки:

– Девочка, у вас, Заранта, будет девочка. Чему вы удивляетесь? Вы же хотели, чтоб у вас была дочь? Вот она у вас и будет!

Глаза Заранты блеснули, и она ударила! Огненный смерч заплясал вокруг Листика, словно стараясь уничтожить тех, кто хотел обидеть рыжую малышку, но самой девочке вреда не причинил, вернее – не коснулся. Огненный хлыст извивался, описывая замысловатые фигуры (почти как у Листика перед этим), да и сам хлыст был мощнее, чем активированные плети инквизиторов. Когда плеть Заранты втянулась в рукоятку, Листик удовлетворённо кивнула и приказала отдать её Исуторну, после чего предложила тому активировать это оружие. Старший инквизитор привычно взмахнув рукой, нажал на специальный выступ на рукояти, но ничего не произошло. Листик хихикнула:

– Вот теперь и у Заранты муляж, просто муляж, совсем бесполезный муляж! Но только в чужих руках, отдай плеть!

Исуторн отдал плеть Заранте, а та по команде Листика активировала её. Огненно-ледяной хлыст был мощнее и длиннее, чем у обычных плетей, рыжая девочка удовлетворённо кивнула и пояснила:

– Произошла окончательная активация, теперь плеть работает на полную свою мощность и настроена только на свою хозяйку. Никто не сможет воспользоваться оружием Заранты, только она. Но это ещё не всё, она его и потерять не может. Ну и отобрать его тоже не смогут, вот смотрите!

Повинуясь команде рыжей девочки, женщина-инквизитор размахнулась и забросила своё оружие далеко в лес. Это произошло настолько быстро, что никто ничего не успел сказать, только старший инквизитор, проводив рукоять плети глазами, укоризненно начал:

– Но это же…

– Ага, безобразие и недопустимо! Нет для инквизитора более серьёзного проступка, чем кому-то отдать свою плеть или совсем её выбросить! – засмеялась Листик и обратилась к Заранте: – Сожми руку, как будто держишь плеть, и захоти, чтоб она оказалась у тебя. Ну, мысленно прикажи ей вернуться!

Заранта подняла руку с раскрытой ладонью и сжала её в кулак, пальцы женщины обхватили рукоять – и в небо взвилось лезвие ледяного пламени! Сначала это было просто узкое лезвие, потом оно рассыпалось множеством игл и в итоге распустилось цветком, накрывшим куполом владелицу плети. Красивым цветком, который может стать непреодолимой защитой для обладателя такой плети, ведь через этот щит из множества огненно-ледяных игл пробить будет невозможно, а вот если ударить таким щитом…

– Ага! Будет много-много таких дырочек, – прокомментировала такую возможность Листик. Инквизиторы, глядя на свою подругу, поёжились, Заранта сразу стала почти непобедимой боевой единицей. Листик и это прокомментировала, заявив, что так может любой владелец плети, просто надо её активировать. Или самому активироваться, чтоб соответствовать этому чудесному оружию, проворчал один из инквизиторов. Тарпарн и Турнорн с некоторым превосходством смотрели на своих товарищей, хоть у них самих не получалось активировать свою плеть, но святость Листика они же первые увидели, и чем дальше, тем больше было подтверждений этой святости! Исуторн уже не знал, что и думать, с одной стороны – Листик никак не напоминала классическую святую – она не призывала поклоняться светлому Ирхе и не объясняла то, что она делала его особым расположением, но с другой… Хотя бы этот пример с плетьми инквизиторов, это оружие даруется самим Ирхой только его слугам, а эта рыжая малявка не только им обладает, причём невиданной мощности, но и владеет в совершенстве! Кроме того, она может научить владеть им верных слуг светлого Ирхи, которые и не подозревали обо всех возможностях своих плетей! Старший инквизитор легонько потряс головой, стараясь привести свои мысли в порядок, уж слишком их было много и противоречили они друг другу. Взгляд Исуторна остановился на улыбающейся светлой эльфийке, уж она-то точно знала, кто её подруга! Да и то, что она говорила о дочери Заранты, которая в принципе (а не только потому, что была инквизитором) не могла иметь детей! Вот у неё-то (у Листика Исуторн побоялся об этом спросить) старший инквизитор и поинтересовался:

– Вы сказали – у Заранты будет ребёнок, но обет, что приносят инквизиторы, этого не позволяет! Кроме того есть ещё причины, почему этого быть не может, так что же позволило вам утверждать…

– Я, как маг жизни, вижу такие вещи, а это уже видно, – ответила Кираниэль, недослушав инквизитора и глянув на заулыбавшуюся Листика, быстро добавила: – Но я только вижу. А появлению ребёночка поспособствовала Листик, вот она как раз может…

Листик важно надула щёки, но долго так не выдержав, скорчила рожицу и показала язык.

– Э-э-э… вы хотите сказать, что это она?.. – на этот раз Исуторн перебил Кираниэль, недослушав её. Изумленный старший инквизитор, глядя на Листика, спросил: – Но как? Ведь она же сама тоже?.. Да ещё и ребёнок! Девочка! Разве такое может быть?

– Помыслом светлого Ирхи его святая может способствовать непорочному зачатию… – попытался заступиться за Листика Тарпарн, видно нисколько не сомневаясь в том, что Листику вполне под силу такое совершить. Кираниэль засмеялась:

– Нет, Листик такого не может. К тому же вы сами видите – она девочка, да ещё и маленькая. Но вот вылечить от бесплодия запросто может, как и любой другой маг жизни, обладающий для этого достаточной силой. А дальше всё произошло естественным путём, Листик тут ни при чём.

– Ага! – подтвердила девочка и, отметая от себя возможные подозрения, заявила: – Она хотела, очень хотела, вот сама и забеременела! Вот!

– Но женщина сама не может забеременеть, как бы ни старалась это сделать, – опять растерялся Исуторн, и опять влез с комментарием Тарпарн:

– Помыслом светлого Ирхи возможны любые чудеса, и мы стали свидетелем очередного чуда, что совершила святая…

– Я же сказала, что Листик здесь совершенно ни при чём! – с нажимом произнесла Кираниэль, глядя на продолжавшую улыбаться рыжую девочку. До Исуторна наконец начало доходить, что произошло вопиющее нарушение устава ордена инквизиторов и как оно произошло, ведь не для кого секретом не было, куда перебралась эта женщина-инквизитор, уступившая свой фургон девочкам. Сразу на это внимания не обратили, так как знали, что Заранта не может иметь детей, а с кем она там ночует – это её дело. Старший инквизитор, грозно сдвинув брови, задал Заранте вопрос, заранее уверенный в ответе:

– Как вы могли нарушить устав ордена святейшей инквизиции! И чей это ребёнок? Этого комедианта? Вы и он должны понести заслуженное…

– Ага! – прервала грозную речь Исуторна Листик и стала подробно отвечать на заданные не ей вопросы: – Значит так, Заранта устава не нарушала, поскольку ей разрешили иметь ребёночка – доченьку. Я сказала, что можно, а ваш Ирха ничего не сказал, значит – не возражает! Получается, что мы вместе и разрешили! Отец ребёнка – Гурумас, потому что он любит Заранту, а она его, вот! Здесь всё честно и правильно! Наказание понести никто не может (да куда и зачем его нести?), ни Заранта, ни Гурумас, ни тем более ребёночек, она (я уже говорила, что это девочка?) уж точно ни в чём не виновата!

Произнося речь в защиту Заранты, Гурумаса и их ещё не рождённой дочери, Листик наступала на Исуторна, размахивая руками, в которых время от времени появлялись рукояти плетей. Возможно, это стало самым веским аргументом, поскольку старший инквизитор не решился возражать и, когда Листик замолчала, только робко и невпопад (ведь ему девочка говорила – кто разрешил) поинтересовался – а кем было разрешено иметь ребёнка? Кто разрешил? Если это сделал светлый Ирха, то как это разрешение было высказано?

– Я разрешила, – не смущаясь повторила Листик, изумив Исуторна (хоть он и ожидал чего-то подобного) и остальных инквизиторов. Фактически девочка нарушила или внесла изменения в устав ордена святейшей инквизиции, по преданию написанному под диктовку самого светлого Ирхи! А Листик, с улыбкой глядя на удивлённых инквизиторов, заявила: – Да, это я разрешила! Почему я не могу этого разрешить?

Листик не удивила только Тарпарна и Турнорна, которые чуть ли не в один голос высказались, что святая является выразительницей воли светлого Ирхи и он, через неё, высказывает свою волю! Не удивилась и Кираниэль, она хоть и не поклонялась светлому Ирхе, божеству людей, но считала, что Листик всё сделала правильно. Из инквизиторов никто не стал возражать, если бы такое заявление сделал кто-то другой, его бы сочли еретиком и святотатцем, но Листик… Мало того, что у неё было две (две!) плети и она ими виртуозно пользовалась, так она ещё могла (что уже сделала с Зарантой) этому обучить инквизиторов – верных слуг Ирхи. А такое новое умение или совершенствование старого могло быть только с благословения, если не по прямому приказу светлого Ирхи! Всё это и многозначительно высказал Тарпарн, почему-то глядя на Заранту, но если Листик только благосклонно кивала, Кираниэль, захихикав, высказалась:

– Интересный знак того, что бог покровительствует и одобряет. Вообще-то появление новой жизни – всегда маленькое чудо и должно приветствоваться любым божеством, кроме тех, что несут смерть. Но их-то и богами назвать нельзя – только демонами, чёрными и злобными. Так что ваш светлый Ирха совершено правильно такой знак послал, странно, что только один. Вы же говорите – он добрый!

Кираниэль внимательно оглядела стоящих в ряд инквизиторов, вслед за ней это сделала и Листик, словно выбирая кого бы ещё сделать знаком, ниспосланным светлым Ирхой, по крайней мере, инквизиторы именно так поняли многозначительное молчание рыжей святой и её подруги. Ведь святые – они такие! Их намерения, как и пути богов, запутаны и непредсказуемы. А что если эта святая, в чьей святости инквизиторы посмели усомниться, поступит так, как с Зарантой, с кем-нибудь из них? А ведь может так поступить и со всеми! С неё станется, ишь как многозначительно улыбается!

На лицах инквизиторов был такой испуг, что девочки не выдержали и поинтересовались – что так напугало отважный воинствующих слуг светлого Ирхи? Когда услышали ответ Исуторна, остальные боялись даже говорить об этом, то начали смеяться, что было снова воспринято инквизиторами, как намерение маленькой святой продемонстрировать благоволение светлого Ирхи и сделать кого-нибудь из инквизиторов беременным. Листик, услышав просьбы не делать этого, захохотала и долго не могла успокоиться, а Кираниэль, отсмеявшись, долго убеждала инквизиторов в отсутствии таких намерений у Листика, да и вообще в невозможности такого, но испуганных воинствующих слуг Ирхи, так и не переубедила. Хотя… Если судить по виду Тарпарна и Турнорна, то эти два инквизитора были готовы на всё, что бы не предложила их обожаемая святая. Листик на готовность жертвовать собой ради неё своих псевдоохранников внимания не обратила, а вот Кираниэль заметила и покачала головой, осуждая такое слепое обожание, да и Исуторн нахмурился, видно, тоже заметил.

Листик продолжила урок, и следующими, кто смог использовать свойства своих плетей (плети стали длиннее, и это действительно были плети, а не лезвия), оказались Тарпарн и Турнорн, что опять вызвало лёгкое недовольство старшего инквизитора. Но он не стал укорять своих подчинённых (оба эти инквизитора переходили в подчинение к более старшему, то есть к нему), когда стал четвёртым, кто освоил плеть в полной мере. Ему так казалось, ведь так владеть плетью, как Листик, могла только святая, а в святости рыжей малышки Исуторн уже не сомневался. Ещё немного безрезультатно погоняв инквизиторов, Листик объявила занятия оконченными и собралась идти к общему лагерю (туда, где фургоны театрального обоза уже были поставлены в круг).

Около входа в круг, составленного из фургонов, Листика, Кираниэль и шедшую с ними Заранту (беспрестанно благодарившую Листика за будущую дочку) встретил Гурумас. Он совсем не удивился тому, что ему сообщила Заранта, кивнув в сторону рыжей девочки, Гурумас сказал:

– Листик же обещала, помнишь, что она говорила?

– Ты бы хотела иметь детей? Да? А тебе Гурумас нравится? – дословно повторила женщина-инквизитор то, что сказала ей рыжая девочка при первой встрече. Повернувшись к Листику, Заранта с некоторым благоговением произнесла: – Вы не только святая, вы ещё и провидица, или появление у меня ребёнка – это чудо сотворённое вами! Нет, вы святая, вы освободили меня от обета! Светлый Ирха меня освободил, услышав вашу просьбу!

– Что-то слишком запутанно: святая, провидица, освободила, попросила, а её услышали… – ехидно не то что передразнила, просто повторила слова Заранты Кираниэль. Ответил Гурумас, в основном обращаясь к Заранте:

– Столь ли это важно, что и как было сделано и сама она это сделала или по её просьбе проявил милость светлый Ирха? Главное – результат! Мы вместе, у нас будет ребёнок, дочь, как ты и хотела. А ты сама освобождена от сана инквизитора и никто не возражает, и не пытается наказать тебя за самоуправство! Ведь именно этого ты боялась!

Женщина промолчала, ответила рыжая девочка:

– Ага! Боялась! А тогда, пока я твоим инквизиторам зубы заговаривала, вылечила тебя Кира! Это её ты должна благодарить, а не меня! Вот! А сейчас на меня сваливает, боится, что её будут ругать инквизиторы.

– Но она же ко мне не прикасалась, – удивилась Заранта, недоверчиво глядя на улыбающуюся эльфийку, а рыжая малышка продолжила объяснять:

– А ей и не надо было, Кира очень сильный маг жизни! Она может и не прикасаясь, тем более что у тебя ничего сложного не было, если захочешь, Кира тебе подробно расскажет. Так что я как бы и ни при чём, вот! – Листик улыбнулась и собралась показать язык, но вместо этого жалобно сказала: – Кушать хочется! Кира замечательно готовит, но пока приготовит…

– Только никому не рассказывайте, что это я сделала, пусть думают, что Листик, ведь это она у нас святая. А я к вашему богу никакого отношения не имею, я вообще – не человек, – попросила Заранту Кираниэль. Гурумас улыбнулся и как-то двусмысленно ответил, но, скорее всего, он имел ввиду ужин:

– Я ожидал чего-то подобного, поэтому я приготовил много. Уж не побрезгуете, примите моё приглашение! Отведайте ужин, что я приготовил!

– Ага, ты надеялся, изо всех сил, да? – поинтересовалась Листик у застывшего в полупоклоне Гурумаса, тот склонился еще ниже и, вызвав общий смех, произнёс, явно кого-то копируя:

– Ага! Вот!

Ужин удался, Гурумас оказался отличным поваром, проголодавшиеся Заранта, Листик и Кираниэль отдали должное кулинарному искусству театрального артиста. Кираниэль посоветовала ему сменить вид деятельности, сказав, что как повару Гурумасу слава и почёт обеспечены. А тот, вздохнув, ответил, что не прочь, так как понимает, что артист он никакой, но чтоб устроиться в приличное заведение, а не забегаловку (где много не заработаешь), нужны связи или хотя бы рекомендации. Кираниэль обещала посодействовать, на что Листик отреагировала, показывая на свою подругу:

– Вот, кто настоящая святая, я вы все чего-то ко мне прицепились. Так уже надоели, что я скоро кусаться начну! Рррр! Гам! В смысле – кусь!

«Гам» Листик произнесла, потому что Гурумас подал ей чай. Подав остальным, он тоже устроился за столом и стал слушать рассказ Заранты о событиях на поляне, о том, как Листик учила инквизиторов пользоваться плетьми.

– Я теперь могу, как Листик, выписывать плетью, да и моя плеть теперь намного мощнее, чем раньше! Если бы я осталась служить дальше, то, несомненно, получила бы повышение. Но я не жалею, что ухожу из святой инквизиции, хотя плеть придётся сдать. Но жалко, она теперь на меня настроена, её, скорее всего, уничтожат, – сначала хвасталась, а потом начала жаловаться Заранта. Листик стала её утешать, пояснив, что уже скоро для бывшей инквизиторши рукоятка плети будет как бутафорский атрибут.

– Я тебя научу, как вызывать плеть прямо из ладони, у тебя есть способности, ты сможешь, а вот твои товарищи так не смогут, сколько им не показывай. Им нужна рукоятка и тот ледяной огонь, что из неё появляется, они могут только усиливать, да и то не все. А управлять огнём, чтоб он хотя бы круги делал, из них никто не сможет.

– Ты говоришь – у меня есть какие-то способности. Может, потому у меня и получилось первой, – произнесла Заранта, выслушав Листика. Та кивнула, а женщина продолжила: – Но потом получилось у этих двоих – Тарпарна и Турнорна, а они недалёкие, можно сказать – туповатые служаки. А у них получилось вызвать усиленную плеть и управлять ею, почти сразу за мной. Хотя так, как это делала я, у них всё равно не вышло. Остальные так и не смогли управлять плетью, только Исуторн сумел, да и то не сразу. Почему так?

– Потому что Исуторн – маг, и довольно сильный, он подошёл к освоению плети, как к изучению нового для себя заклинания, внимательно разобравшись с его активацией, методами применения, и только тогда приступил к освоению. А у остальных магических способностей нет, совсем нет, – пояснила Кираниэль. Заранта удивлённо спросила у эльфийки:

– Неужели такие способности есть и у этих двоих? Они же…

– Туповатые и недалёкие, – усмехнулась Кираниэль, повторив слова Заранты. И сообщила: – Магических способностей у них действительно нет, совсем нет, ни малейшего намёка. А получилось, потому что…

– Я объясню, – вмешался Гурумас, подавая Листику ещё одну чашку чая. Листик вздохнула, Гурумас развёл руками, мол, молока у меня нет и, повернувшись к остальным, стал объяснять: – Заранта мне рассказывала, что плети появляются в главном храме Ирхи и предназначены для конкретных людей, посвящённых в инквизиторы, но это оружие и знак положения в жреческой иерархии не для всех появляется. Можно сказать, что светлый Ирха выбирает – кому можно доверить это оружие. Оно сразу готово к использованию, но как я понял из вашего рассказа – это всё же полуфабрикат, требующий настройки. Но инквизиторы этого не делают, не умеют, не знают… Это не столь важно, почему Ирха не пояснил, что дальше делать с плетью, не мне судить, пути богов …

– Извилистые и запутанные, – вмешалась в рассказ Кираниэль и спросила: – Но почему тогда окончательная активация произошла только у Заранты, у самых глупых инквизиторов и самого умного?

– Плети получают не все, а только те, в ком крепка вера в светлого Ирху, как он это определяет, я даже представить не могу, – не спеша продолжил говорить Гурумас. Увидев, что все внимательно на него смотрят (Листик даже чай перестала пить), мужчина продолжил: – Вера – вот критерий получения плети, а дальше… Видно, светлый Ирха надеялся, что вера или что-то другое подскажет дальнейшие действия. Но этого не произошло, уж не знаю почему. А Листик дала толчок, вот и получилось то освоение плети, на которое рассчитывал светлый Ирха. Освоили: самый умный и те, у кого вера наиболее крепка. Самые верующие и подошедший к этому вопросу не только с верой, но и со стороны магии. Вот, Заранта, ты же верила, что Ирха тебе поможет, и он помог, ещё больше укрепив твою веру. Ну и твои магические способности, как я понял – немаленькие.

– Что-то не сходится, – произнесла Кираниэль и посмотрев на Листка, спросила у Гурумаса: – А как же она? Она же не то что не верит в богов, но очень уж по-свойски к ним относится, как к хорошим знакомым, что ли. Я сама видела – с грозной Люсинэль, богиней тёмных эльфов, а должна сказать – это ещё та штучка, вела себя как со мной! Но я-то подруга, а то – богиня!

– Может в этом всё и дело? – спросил-ответил Гурумас и пояснил: – Из ваших рассказов я так понял, что Листика принимали за свою святую все, с кем она встречалась: люди, светлые и тёмные эльфы – это неспроста. Не удивлюсь, если то же самое будет у орков и гномов. Святой объявляли именно Листика, хотя большинство чудес исцеления делала ты, Кира, даже не делала, а просто выполняла работу мага жизни. Значит, не в чудесах дело, а ещё в чём-то. С той же плетью – у Листика нет настоящей, дарованной светлым Ирхой, но она может её сделать не хуже, при этом рукоять-вместилище ей не нужна!

– Кира очень сильный маг жизни. Мэтр Иртувель говорит, что она сильнее его, правда, опыта маловато, а когда наберётся, то равных ей не будет! – сообщила Листик и важно добавила: – Мэтр утверждает, что не было такого сильного мага за прошедшую тысячу лет, а я так думаю – и в ближайшие тысячи не будет! Вот! А плеть я могу ещё лучше сделать, Кира тоже сможет, если постарается, я её же учила! Пока у неё не получается, но это пока.

– Ага, – серьёзно сказал Гурумас и улыбнулся, глянув на рыжую девочку, добавил: – Вот!

Листик надулась, но тоже заулыбавшись, показала язык, зелёный в оранжевую крапинку. Гурумас и Заранта удивлённо посмотрели на девочку, язык у неё был раза в четыре длиннее, чем обычно! Кираниэль укоризненно вздохнула и прокомментировала действия подруги:

– Вот признак истинной святости – разноцветный язык! А степень святости определяется его длиной! Чем длиннее, тем святее!

– Ага! – согласилась Листик, и её язык стал ещё длиннее, при этом почернел и разошёлся на кончике на два тонких отростка, став похожим на язык большой змеи. Усиливая это сходство, девочка ещё и зашипела! Мужчина и женщина шарахнулись от стола, прижимаясь к стенке фургона, эльфийка с прежней невозмутимостью продолжила комментировать:

– Истинная святая не только языком размахивает, но при этом ещё и шипит. Вот только я теперь в затруднении, как объяснить у святой появление такого языка? Шипение ещё можно – все женщины иногда шипят, независимо от возраста, а вот язык…

Если Заранта молчала и, в ужасе широко раскрыв глаза, прижалась к стенке фургона, то Гурумас, хоть и дрожащим голосом спросил:

– Листик, ты кто?

– Ну вот, опять! – с обидой сказала рыжая девочка, чья внешность приобрела обычный вид. – Я только и слышу «Листик, ты кто?». Если в огонь могу залезть – то огневушка, если под водой спрятаться – то русалка, с лесом поговорить и он меня послушается – то лешая. Но потом говорят, что так никто не может – русалка не полезет в огонь – сгорит, огневушка – в воду – утонет, а лешая… – Листик махнула рукой и спросила у Кираниэль: – Кир, а я кто? Ты как думаешь?

– Ты Листик! Единственная и неповторимая! Лучше тебя нет! – ответила эльфийка, обнимая подругу, Листик согласно кивнула:

– Я Листик! Неповторимая Листик! А ещё я некромант и маг жизни, чего тоже не может быть! А если и бывает, то настолько редко, то как будто не бывает! Ещё я люблю молоко, мороженое и смотреть, как блестят ножики! Вот!

– Но как же… – растерянно произнесла Заранта, – раздвоенный язык, шипение… Это же признаки змеи! Это же Тофос!

– Это у вас змея – это Тофос, владыка тьмы и холода, а у многих рас и народов змея символ мудрости и жизни. И никого не смущает её раздвоенный язык и шипение, – произнесла Кираниэль, прижимая Листика к себе, и привела последний аргумент: – Ну и плети, ты же, Заранта, сама видела. А язык и шипение, может, это Листик так вашего Тофоса передразнивает? К тому же у Тофоса ещё есть когти и хвост.

Листик тут же выпустила когти и попыталась заглянуть себе за спину, проверяя, не появился ли у неё хвост, но хвоста не было, девочка, словно расстроенная его отсутствием, тяжело вздохнула. Это выглядело так комично, что вызвало улыбки у Гурумаса и Заранты. Кираниэль тоже тяжело вздохнула и серьёзно произнесла:

– Да, Листик, не быть тебе Тофосом, сколько язык не высовывай.

Замечание эльфийки вызвало уже не улыбки, а смех. Ещё немного посидели, поговорили, и девочки ушли в свой фургон. Заранта, проводив их глазами, спросила у Гурумаса:

– Ты дольше общался с Листиком, что скажешь о ней? Я в сомнении, сначала нам было сказано, что это самозванка, притворяющаяся святой, и мы должны её разоблачить. За этим и ехали, но потом… Она действительно творит чудеса, хоть это и отрицает! А самозванка, да и святая, старалась бы убедить в своей святости окружающих. Ну и чудо обычно совершается именем того бога, которого святая признаёт своим. А эта рыжая девочка, как я поняла, богов не признаёт, никаких!

– Так ты признаёшь, что кроме Ирхи существует много богов? – поинтересовался Гурумас, его подруга пожала плечами:

– Я этого не отрицаю. Каждая раса, да и народ, может иметь своего покровителя. А вот кто из них верховный… Знаешь, когда я училась в высшей жреческой школе нам об этом очень подробно рассказывали, конечно, для людей самый главный – это Ирха, но у других… Нас учили, утверждая главенство Ирхи, не вступать с другими в конфликты.

– С богами? – улыбнулся Гурумас, выслушав Заранту, та тоже улыбнулась – уж очень двусмысленно у неё получилось. А мужчина стал рассказывать о себе: – Тебе может показаться, что я не крепок в вере, но у магов своё отношение к богам. Я не маг, меня не приняли в академию, объяснив, что мои способности слишком слабы. Но я с отличием окончил провинциальную магическую школу, поэтому теорию я знаю очень хорошо! И я знаю, что боги не всемогущи, а чем отличается слабый бог (ты согласна, что и такие бывают?) от сильного мага? Очень сильного мага? Листик постоянно утверждает, что она не святая. А она и её подруга очень сильные маги, как говорят их преподаватели академии – не исключено, что сильнее их нет. Может, каждая из них просто очень сильный маг, но вдвоём они могут творить настоящие чудеса. Они хорошо сработались и может такое быть, что их тандем по силе равен младшему богу. Они совершали чудеса не для какой-то определённой расы, а там где находились: у людей, у эльфов, светлых и тёмных. А что такое чудо? Любой сильный маг может что-то похожее сотворить, ведь так?

Заранта задумалась: с одной стороны – все, что говорил Гурумас, можно было расценить как ересь, но с другой – он во многом был прав. Так же или примерно так говорили слушателям высшей жреческой школы, призывая искоренять ересь в рядах верующих в светлого Ирху, но быть терпимыми к верующим в других богов. Ведь к богу (к богам) совсем другое отношение в мире, где сосуществуют несколько рас разумных (и у каждой свой бог или боги), а тем более в мире, где есть магия и любой сильный маг может сотворить если не чудо, то что-то близкое к этому. Заранта кивнула, соглашаясь с доводами Гурумаса, и задумалась, а думала она об этих двух девочках, по силе, возможно, равных богу.

А две девочки, чья совместная сила была почти равной божественной, сладко спали, забравшись в одну кровать. Вообще-то, в большом фургоне Заранты почему-то кровать была только одна, но очень широкая, поэтому места Листику и Кираниэль хватало. Да и теплее им так было, а может, и уютнее. В углу фургона появилось белое облако, собравшееся в фигуру юноши, с белоснежными волосами. Он с улыбкой посмотрел на посапывающих подружек, сделал к ним несколько шагов и заботливо поправил одеяло. Чуть наклонившись, он лёгкими касаниями погладил рыжую голову, при этом чуть коснувшись светлых волос эльфийки. Брови юноши удивлённо поползли вверх. Слегка нахмурившись, что свидетельствовало не о гневе, а о предельной сосредоточенности, юноша наклонился и коснулся лба эльфийки обеими руками. С этих рук полилось белое пламя, но оно не жгло, а растекаясь по всему телу девочки, им и поглощалось, одеяло этому не мешало. Немного этого жидкого пламени попало и на рыжую девочку, и та, в отличие от беспокойно заворочавшейся подруги, чему-то заулыбалась, потянувшись к источнику пламени. Юноша улыбнулся и убрал руки, отступил назад и стал белым облачком, быстро исчезнувшим. А так и не проснувшаяся Листик, почмокав губами, словно только что съела что-то очень вкусное, обняла Кираниэль, и обе девочки снова дружно засопели.

Исуторн правил первым фургоном театрального обоза. Вообще-то, он мог этого и не делать, доверив управление лошадьми сидящему рядом инквизитору, одному из команды проверяющих, посланной для разоблачения мнимой святой, но так Исуторну лучше думалось. А подумать было над чем: святая ли эта рыжая девочка? Инквизитор так и не нашёл ответа, она сама заявляет, что совсем не святая. Настоящая святая этого бы не отрицала, а самозванка агрессивно бы это утверждала. Как оказалось, чудеса, да и чудеса ли это, она делала в паре со своей подругой, так что же? Они обе святые? Эльфийка тоже? Эльфийка, не являющаяся верующей в светлого Ирху?! У неё своя богиня, которой она поклоняется, изменять вере в которую совсем не намерена! Исуторн щёлкнул поводьями, подгоняя лошадей, что тащили фургон, и продолжил размышлять. С чудесами вроде всё ясно – две, пускай ещё толком не обученные, но очень сильные и талантливые магини могут много натворить, но как быть с плетьми инквизиторов? Оружием, что дарует светлый Ирха своим самым верным слугам? Мало того, что эти две девчонки с ним виртуозно управляются, демонстрируя такое, что не может сделать ни один владелец этого оружия. Вернее, не мог, он, Исуторн, пусть не такое же, как Листик, Кираниэль и Заранта, но уже может. Братья Тарпарн и Турнорн тоже могут, с этими слепо верующими в светлого Ирху – понятно. А вот почему это искусство открылось Заранте, которая решила покинуть ряды воинов веры, фактически предав то дело, которому клялась следовать до последнего вздоха? А светлый Ирха её не только не покарал, но наоборот – наградил счастьем материнства, освободив от клятвы! Нельзя же всерьёз говорить, что её освободила эта рыжая малявка?! И кстати, о ней и её эльфийской подружке – Исуторн посмотрел вверх, где распустился огненно-ледяной цветок. Ишь, развлекаются! Почему их плети (мало того, что две, да ещё не требующие рукоятей) такие мощные! Да и плети ли это вообще?

Исуторн был очень удивлён, когда вчера, на занятиях, что проводила Листик для инквизиторов, плети продемонстрировала и эльфийка. Инквизитор был бы ещё более поражен, узнай, что Кираниэль и сама изумилась, когда у неё получилось! Листик и раньше показывала, как вызвать (нет, не плеть), а такой огненный цветок. Но у Кираниэль не получалось, но в этот раз… Эльфийка привычно повторила всё так, как ей неоднократно показывала подружка и застыла в изумлении – огненно-ледяная плеть-цветок рванула с её ладони вверх! Девушка вытянула перед собой вторую руку – и ещё один цветок устремился вверх. Они некоторое время причудливо переплетались, а потом исчезли. Кираниэль снова вызвала эти цветы и сплела из них венок. Теперь девушка совершенствовала своё искусство, Листик ей активно помогала – делать-то подругам было нечего, конями правил Суритэн, вот девочки, ехавшие на второй повозке, к неудовольствию Исуторна, и сплетали огненно-ледяные веночки.

Исуторн так задумался, глядя на огненные цветы в небе (скорее, с досадой смотрел, а не любовался), что заметил всадников, стоящих на обочине дороги, только когда с ними поравнялся и даже немного проехал вперёд. Трое были в одежде, что предпочитают чистильщики – чёрные кожаные плащи, такие же брюки (а что надето под плащами выше брюк – не видно). Рядом с чистильщикам ещё двое в штанах и коротких куртках, тоже из кожи, но какого-то неизвестного зверя, потому что эта кожа как бы состояла или была покрыта мелкими чешуйками.

– Красиво, – глядя на огни, произнёс один из незнакомцев, стоящих рядом с чистильщиками. Голос был высокий и мелодичный, совсем не соответствующий грубой одежде, судя по отсутствию бороды и усов, это мог быть юноша или девушка. Приглядевшись, Исуторн увидел, что это таки девушка, с длинными волосами странного цвета, собранными в хвост на затылке. Другой всадник, в такой же одежде, хоть тоже не имел усов и бороды, был мужчиной. Но если у девушки внешность была не то что очень запоминающаяся (если не считать волос цвета стали), но такая, что выделяла бы её из толпы. А вот мужчина выглядел именно человеком толпы – таким, что взгляд на нём и не остановится, а потом не вспомнишь – видел его или нет. Исуторну, чтоб разглядывать этих людей, потребовалось привстать на козлах и повернуться назад, те, кто ехали в следующем фургоне, стоявших на обочине разглядели хорошо, потому что дружно поздоровались:

– Здравствуйте, Гистаро! Здравствуйте, господа чистильщики!

– Здравствуйте, Кираниэль, Листик и Суритэн, – ответил высокий мужчина в плаще чистильщика и поинтересовался: – Вы уже обратно? Погостили? Вижу, что и у тёмных эльфов побывали.

– Ага! – одновременно ответили Листик и Кираниэль, Суритэн солидно кивнул. Гистаро, глядя на инквизитора (чуть улыбнувшись, так как сразу распознал – кто это), представился сам и представил своих спутников. Двое в необычной одежде оказались тоже чистильщиками, но из другого мира. Как пояснил Гистаро – тот мир называется Азара и чистильщики там зовутся – охотниками. Почему они здесь оказались, пояснила девушка-охотник:

– В орден охотников, к которому мы принадлежим, поступила информация, что на Велену готовится прорыв очень сильной и опасной нежити. Вот поэтому нас послали сюда, почему только двое? Охотники ордена, в отличие от местных чистильщиков, работают парами, так у нас принято.

– У нас тоже есть пара отважных охотников, вернее охотниц. Познакомьтесь – Листик и Кираниэль, они не побоялись вдвоем выйти против матёрой уздры! И не только вышли, но и одержали славную победу! – кивнул в сторону девочек Гистаро.

– Ага! – подтвердила рыжая малышка, а эльфийка смущённо пояснила:

– Вообще-то, мы тогда сделали глупость, и если бы не Гистаро, но неизвестно, кто одержал бы славную победу. Уж точно не мы!

– Ага! – снова подтвердила Листик, при этом рыжая девочка во все глаза глядела на незнакомых чистильщиков, ей казалось, что она уже где-то их видела, но никак не могла вспомнить, где? Их имена, которые они назвали, представляясь (мужчину звали Услимт, а девушку – Сайли), Листику ничего не говорили, людей с такими именами она не встречала, но внешность… Она точно где-то с ними сталкивалась!

Чистильщикам оказалось по пути с театром, они тоже ехали в Азорду. Чистильщики разошлись по фургонам театра, предварительно спросив разрешения у Бузульяно, который, перед тем как дать ответ, вопросительно посмотрел на Исуторна, изображавшего рядового артиста театра. Это переглядывание не осталось незамеченным чистильщиками и вызвало их улыбки (они-то сразу поняли, что это за артисты в фургонах, немного отличавшихся от остальных). В фургоны к псевдоартистам никто не подсел, кроме первого, куда забрался Услимт – чистильщик из другого мира. Девушка с волосами цвета стали попросилась в фургон к девочкам, словно для того, чтоб Листик её лучше разглядела. А может, эти чистильщики выбрали эти фургоны, потому что они ехали первым и вторым. Своих лошадей чистильщики привязали к тем фургонам, на которые подсели. Сайли снова восхитилась теми огненными цветами, что она видела. Поощрённые её похвалой, Листик и Кираниэль снова устроили огненную феерию. На этот раз девочки превзошли сами себя – над театральным обозом распускались цветы не только цвета льда и пламени – это было настоящее буйство красок!

На козлах первого фургона сидели только Исуторн и Услимт, тот инквизитор, что был рядом с возницей, отправился спать. А что ещё делать, если дорога длинная и однообразная, а что впереди – неизвестно, ведь чистильщики появились не просто так, да ещё и едут в том же направлении, что и театральный обоз. Вот у опытного служаки и появилось предчувствие, что добрать сна будет совсем не лишним. Исуторн тоже бы последовал примеру своего товарища, но кто же фургоном править будет? Не доверять же вожжи этому незнакомому чистильщику? К тому же раздражало то, что творилось над головой. Чистильщик Услимт заметил, как морщится Исуторн, и поинтересовался, указывая вверх:

– И часто у вас так? Театральные обозы всегда такой рекламой сопровождаются? Но сейчас это незачем делать – местность довольно безлюдная. Кто этим любоваться будет?

Исуторн очередной раз поморщился и стал рассказывать этому человеку о недавних событиях и своих сомнениях. Может, такую откровенность опытного инквизитора вызвало то, что называют – эффектом попутчика (иногда рассказывают неизвестному человеку, с которым случайно встретились, а потом навсегда разойдутся, то, что не сказали бы никому). А может, этот человек, с незапоминающейся внешностью, оказался очень внимательным слушателем, участливо поддакивающим в нужных местах? Ему Исуторн и выложил все свои сомнения по поводу этой непонятной рыжей святой. Услимт внимательно выслушал, а потом, когда потребовалось высказать мнение по поводу услышанного, предложил-посоветовал:

– Может, ничего и не надо предпринимать? Если эта девочка святая, то есть посланница Ирхи, она это скажет. Если же нет, то поступает совершенно правильно, не упоминая о том, что имеет какое-то отношение к вашему богу.

Инквизитор очередной раз поморщился, его покоробило то, как сказал этот чистильщик о светлом Ирхе, хотя… Этот человек из другого мира, возможно, светлый Ирха там известен под другим именем. А чистильщик из другого мира, чуть заметно улыбнувшись (он заметил реакцию соседа на своё высказывание), словно подтверждая мысли Исуторна, произнёс:

– Творец – один, но имя его в разных мирах произносится по-разному, – Услимт, сказав это, не стал добавлять, что вряд ли Ирха – это творец, скорее всего, какой-то местный божок, не более. Пока Исуторн и Услимт беседовали, во втором фургоне девочки утихли, может, устали, а может, надоело, но скорее всего, их заинтересовал рассказ о могучих и прекрасных существах – драконах. Девочки да и Суритэн слушали этот рассказ чистильщицы с необычными волосами как красивую сказку, ведь все знают, что таких зверей не существует. В мире Велена об этих мифических существах только слышали и считали рассказы о них красивыми сказками.

Уже ближе к вечеру, когда ещё не начало смеркаться, но дыхание вечера уже чувствовалось, театральный обоз въехал в довольно большое селение. Вообще-то ночевать лучше в гостинице, где есть хоть какие-то удобства, но иногда фургон предпочтительнее, и не только из-за цены ночлега. Когда проезжали ворота, Исуторн обратил внимание, что на надвратной площадке нет караульного, Услимт это тоже заметил, и оба мужчины, переглянувшись, насторожились: они поняли друг друга без слов. На улицах, на удивление, было мало людей, и они шли по каким-то своим делам, совершено не обращая внимания на проезжающие фургоны. Исуторн и Услимт снова переглянулись и одновременно кивнули. Инквизитор не понял, что хотел сказать своим кивком чистильщик, но было видно, что он догадался или знает, в чём дело. На центральной площади Исуторн насторожился ещё больше, у храма, где должен был толпиться народ, так как подошло время вечерней службы, никого не было! В этой деревне могли жить эльфы или гномы, но это вряд ли, эти народы живут компактно и в центральных областях Саланы не селились, а если бы они и были, то всего несколько семей. Но если есть храм, то должны быть и прихожане, а они обязательно собрались бы на службу, для неё было самое время!

Кабатчик, выскочивший из своего заведения, в отличие от остальных жителей деревни, выглядел деятельным и не в меру суетливым. Он радостно приветствовал сидящих на козлах первого фургона, словно давно их ждал, и стал многословно рассказывать – какой он замечательный ужин приготовил для дорогих гостей и что уже всё давно готово для отдыха и ночлега: бочки горячей водой с душистыми травами наполнены, постели с чистым бельём и мягкими перинами… Не обращая внимания на этого человека, разливающегося соловьём, Услимт чуть тронул рукой Исуторна и одними губами произнёс:

– Не останавливаемся, едем дальше.

Почти выехав из селения, молчавший Услимт, при этом с беспокойством оглядывающийся по сторонам, произнёс:

– Надо подальше убраться от этой деревни, здесь опасно! Я скажу, когда и где остановиться.

Уже в почти в десятке ал за селением Услимт, указав на большую поляну, скорее, поле, предложил свернуть туда. Когда фургоны были составлены в круг, но не привычный, а двойной, более тесный, чем обычно, чистильщик из другого мира пояснил свои странные действия собравшимся артистам театра и инквизиторам:

– Прорыв той нежити, о которой мы говорили, произошёл раньше, чем мы думали. Нападению подверглась та деревня, через которую мы проехали, нападение было успешным.

– Но как вы это определили? – удивлённо спросил Гистаро, Услимт пояснил, что эта нежить необычная для этих мест и не похожая на ту, с которой чистильщики сражаются. Внешне она, пока не нападает, мало чем отличается от человека, или другого разумного, увидеть, что это нежить, может только охотник или маг, который видит ауру, то есть – сильный маг. Представители этой нежити убивают свою жертву, выпивая у неё кровь, но бывает, что не умерщвляют, а превращают в себе подобных, тем самым увеличивая свою численность.

– Вам не показались странными жители той деревни? – продолжая рассказывать, спросил Услимт. Услышав положительные ответы, он объяснил: – Эти люди превращены в так называемое стадо. Они уже укушены той нежитью и потеряли волю. Они ещё ходят, дышат, занимаются своими делами, но если их не освободить от зависимости от вампиров, так называется эта нежить, эти люди умрут, но не сразу, а где-то через полгода. А окрепшая нежить захватит другую деревню, а может, и город. Кстати, тот гостеприимный трактирщик – вампир, вы ничего не заметили в его поведении?

Артисты да и некоторые инквизиторы отрицательно замотали головами. Гистаро и его чистильщики ждали, что предложит их товарищ из другого мира, более опытный в этих вопросах. А Исуторн так прямо и спросил. Услимт ответил:

– Драться! Мы должны уничтожить тех вампиров, что на нас нападут, а потом зачистить деревню. Если бы мы там остались, это было бы очень трудно сделать, но здесь мы можем сами устроить на них засаду. За нами проследили и знают, где мы остановились на ночлег. Все люди забираются в те фургоны, что стоят в центре, мы будем снаружи – Услимт показал на свою подругу и чистильщиков, потом, кивнув Исуторну, сказал: – Вы и ваши люди, как обладатели огненно-ледяными бичами, тоже будете снаружи. Прижмётесь спиной к фургону и не подпускайте вампиров к себе на расстояние вытянутых двух рук, лучше подальше.

– А мы? – спросила Листик, стоявшая рядом с Кираниэль. Вмешалась охотница по имени Сайли:

– Сделаем так: обладающие ледяным огнём будут снаружи так, как сказал Услимт. Молодой человек, – охотница кивнула Суритэну, – и чистильщики будут в фургоне, им противопоставить вампиру нечего, он быстрее и сильнее. А вот лапы, если кому либо из них удастся прорваться к фургону (а они если прорвутся, то пробьют стенку и попытаются достать тех, кто внутри), будете рубить. У вас же серебряное оружие? Посеребрённое? Это тоже подойдёт.