Место было довольно мрачное, очень мрачное, обычно в таких местах гнездятся тёмные силы. Так о них говорят, а вот самим тёмным силам такие места тоже не нравятся. Тёмные силы, какими бы тёмными и ужасными они не были, любят комфорт, и даже уют. Об этом и сказала Листик, когда Альен, зябко пожимая плечами, высказала всё, что она думает об этом месте. Тиасса ещё добавила, что тёмные силы, или как их ещё называют – силы зла, иногда выглядят намного привлекательней светлых, тех, которые – силы добра. Лиша тоже высказала по этому поводу своё мнение, одним ёмким и многозначительным «ага». Чем дальше девочки шли, тем мрачнее становилось ущелье, по которому они двигались. Тёмные скалы, лишь кое-где покрытые бурым мхом, почти смыкаясь, нависали с обеих сторон этого каменного коридора, иногда закрывая едва проглядывающее небо. Это небо, обычное перед входом в это ущелье, сейчас стало почти чёрным, словно там, над скалами, уже была ночь. Альен об этом и сказала:

– Было же ещё утро, когда мы вышли перед теми скалами, а сейчас уже ночь, а вроде мы идём не больше часа!

– Альен, а ты ничего не чувствуешь? – поинтересовалась Листик у огневушки, та сначала помотала головой, а потом, что-то вспомнив, сообщила, что ей страшно точно так же, как и тогда, когда подходили к болоту, что было в центре её леса. Туда-то Альен всего один раз ходила, когда по просьбе Удурга она вместе с Куржумом привела на то мрачное место Листика, такое же угрюмое, как и здесь, хотя тут нет болота – вокруг один камень. Каменный камень добавила Лиша и предложила его расплавить, превратив в огненную лаву, тогда тут будет не так мрачно. Было видно, что Лише тоже не то что страшно, очень неуютно среди этих холодных камней, то ли дело в кипящей лаве, а ведь там тоже камень! Выслушавшая этот обмен мнениями, Листик сообщила, обращаясь к Лише:

– Видишь ли, расплавить камень здесь не получится, мы сюда пешком идём, долго идём, а почему? Почему мы не вышли в этом ущелье там, где нам надо? Помнишь, как мы гнались за Таруном и он поймал нас в ловушку? Мы не могли оттуда «прыгнуть», здесь то же самое, «прыгнуть» ни сюда, ни отсюда нельзя, можно только вот так зайти, ножками.

– Листик, ты увидела блокировку? А когда? – поинтересовалась Тиасса, Листик ответила, что сразу, как решила сюда пойти. Тиасса тут же поинтересовалась, когда Листик это решила. Рыжая девочка ответила, что давно, ещё тогда, когда на болоте, в родном лесу Альен, столкнулась с костяным драконом. Вот тогда и поняла, что этих драконов несколько и второй должен быть где-то здесь, а вот где третий, она понять не может, и ещё есть один, четвёртый… Сказав это девочка надолго замолчала. Остаток пути проделали молча, что-то гнетущее и вязкое, что, понять было невозможно, словно наполняющее это ущелье, давило, заставляя девочек молчать. Листик уверенно шла вперёд, казалось, гнетущее окружение её нисколько не настораживало и вообще не волновало! А вот Тиасса опасливо оглядывалась, а Лиша и Альен, прижимаясь к невозмутимо шагающей рыжей девочке (Листик-то шла впереди), тоже оглядывались, но испуганно. Дрожавшая Альен пожаловалась:

– Мне страшно! Оно, то, что здесь, может меня погасить, и мне кажется, что это вот-вот случится!

– Может, – согласилась Тиасса и сказала, обращаясь к Листику: – У меня такое впечатление, что эту всю жуть сделала Тайша и, что совсем кажется мне бредом, ты её здесь навесила!

– Это запирающее заклинание, очень мощное, оно держит костяного дракона. Такое же было на болоте, там, в лесу. Именно оно держало того дракона, а не магическое воздействие гудурхов, тот, кто накладывал то заклинание, воспользовался силой жертвы, что принесли лесные жители, и запер этих драконов. Гудурхи думают, что это они сделали, но это не так. Они были только проводниками той силы, но и этого оказалось достаточно, чтоб их так изменить, даже искорёжить. А эти драконы, тогда ещё не костяные, были надёжно заперты, даже тот коричнево-чёрный маг, не смог их выпустить, хотя пытался.

– Как тогда… помнишь? Удург тебя позвал потому, что тот зверь, что был заточён в болоте, уже почти вырвался. Именно тебя позвал, наверное, ему кто-то сказал, что только ты того зверя можешь победить, – возразила Листику Альен, продолжая пугливо оглядываться по сторонам. Рыжая девочка ответила:

– Нет, не вырвался бы, он только начал ворочаться, потому что беспокоился. Костяной дракон почуял меня и испугался, очень испугался. А сказал Удургу… ты сама скоро узнаешь, кто сказал, и не просто узнаешь, а и сама поговорить сможешь.

Пока Листик говорила, её внешний вид словно изменился, это была девочка и в то же время нет, глаза стали как будто больше и зрачки из обычных превратились в вертикальные. Да и говорила это как бы не Листик, а кто-то другой, этот кто-то напугал Альен больше, чем окружающая жуть. Альен инстинктивно прижалась к Лише и тихо пискнула:

– Почему? Почему он тебя испугался?

– А потому, что я могла его и не отпускать, тогда бы его сущность, хуманы называют её душой, перестала бы существовать. Эта сущность без следа бы развеялась, став пылью этого мира. Это было бы справедливо, пришедший чтоб покорить мир, в нём бы и растворился. Костяной дракон почувствовал, что я могу это сделать и задёргался, а Удург решил, что тот вырывается, и испугался. А я тогда… Ты же смотрела и должна была увидеть, как перепугались гудурхи, когда разглядели, что и как я сделала, они поняли, что я гораздо сильнее, а значит и страшнее, чем тот, которого заточили в болоте. А ты, Тиасса, права, но не совсем, это заклинание Тайши, она его готовила, но накладывала не она, это сделала…

Листик не договорила, девочки дошли до конца ущелья, почти превратившегося в большую пещеру, так как скалы сверху уже почти сомкнулись. В конце ущелья, словно его продолжение, зиял чернотой вход в настоящую пещеру, довольно большой вход. Из него веяло ещё большей жутью, чем от окружающих скал. Листик, шагнув вперёд, встала напротив этого чёрного провала, а девочки, в том числе и Тиасса, попытались спрятаться за её спину, они очень испугались! Из пещеры послышалось шипение, Листик произнесла только одно слово – «Выходи!». Произнесла, не повышая голоса, но это слово покатилось по ущелью, словно громовой раскат, и грохочущим камнепадом обрушилось в пещеру. Оттуда с недовольным ворчанием, больше похожим на рёв, выполз зверь, похожий на того, что вылез из болота в «проклятом» лесу, но если тот был скелетом, то вокруг костей этого была прозрачная плоть. К тому же этот зверь был больше того, из болота. Альен не выдержала и тихонько заскулила, так ей было страшно. Тиасса выдохнула: – «Костяной дракон!». Голос неслабой волшебницы тоже дрожал, выдавая её страх. Она с места прыгнула назад на несколько десятков метров, но земли там коснулся уже дракон светло-каштанового цвета, её примеру последовала Лиша, крикнув: – «Листик, бежим», она тоже превратилась в дракона, только огненно-золотистого. Листик, не оборачиваясь, бросила: – «Правильно, так у вас сопротивляемость больше, прикройте Альен», после чего вытянула перед собой руки, словно собираясь остановить надвигающегося на девочек зверя. Альен, в ужасе глядя на это, прижалась к спине своей рыжей подруги, уже не скулила, а тихонько подвывала. Костяной дракон, словно удовлетворённый увиденным, громко заревел. С рук Листика полилось белое пламя, и она тихо, но при этом её голос перекрыл рёв дракона, произнесла:

– Уходи! Или посмертия у тебя не будет!

Дракон, на мгновение замолчавший, бросился на девочек, но завяз в белом пламени и начал таять, сначала исчезла его прозрачная плоть, обнажив скелет, затем белые кости стали прозрачными. Листик, произнеся своё обычное «ага» и сказав: – «А теперь уносим ноги и всё остальное», подхватила Альен и устремилась вверх, за ней полетели светло-коричневый и огненно-золотистый драконы. Альен, замершую от ужаса, в лапах держал изумрудно-золотистый дракон. Едва драконы вырвались из чёрного, похожего на глубокую рану ущелья, как его края сомкнулись, издав гулкий вздох. Немного покружив в небе, драконы опустились на одну из вершин, что возвышалась недалеко от исчезнувшего ущелья. Это не была настоящая вершина, просто макушка невысокой горы, покрытая травой и чахлым кустарником. Альен, почувствовав под ногами землю, перестала визжать и погасила свой огонь. Огневушка перестала пылать как костёр, приоткрыла глаза, но вместо чудовищ, в которых превратились её подруги, вокруг неё стояли они сами, стояли и улыбались. С ними никаких изменений не произошло, только Тиасса, как и Листик с Лишей, была голая. Она недовольно себя оглядела и обиженно попеняла Листику:

– Предупреждать же надо! Из-за тебя костюм порвался! Совести у тебя нет!

– Ага, – согласилась улыбающаяся Листик, видно не испытывавшая ни малейших угрызений этой самой совести, а Лиша ещё подлила масла в огонь возмущения Тиассы:

– Ага, ни стыда ни совести! А вот нечего выпендриваться, костюм, видишь ли, надела! Ходила бы как все, вот!

– Я не как все, я мэтр, мне положено пример студентам подавать, а не голой ходить, как некоторые, которым на всё наплевать! – ещё больше возмутилась Тиасса, Лиша высунула язык, чёрный и раздвоенный. Но ей этого показалось мало, девочка ещё и зашипела, громко и насмешливо, как это у неё получилось, трудно сказать, но Тиасса восприняла это именно как насмешку, в ответ тоже зашипела, но сердито. На это, широко открыв глаза, смотрела Альен, не зная, как реагировать: продолжать бояться своих подруг, оказавшихся страшными чудовищами, или рассмеяться, уж очень у них это всё комично получалось. Листик, глядя на шипящих с высунутыми языками Тиассу и Лишу, предложила Альен:

– Давай присоединимся, весело будет! Как, ты шипеть не умеешь? Ничего, я тебя научу. Язык у тебя тоже обычный? И это не беда, ты же можешь его огнём сделать? Вот давай делай! Вот так подлинней, а теперь сделай так, как будто у тебя языков несколько, давай!

Так и не пришедшая в себя после сильного испуга огневушка сделала всё, что ей предлагала Листик. Тело девочки стало таким, словно было соткано из огня, изо рта вырвалось несколько длинных язычков пламени. Альен старательно зашипела, но вместо шипения получился негромкий свист. Тиасса прокомментировала увиденное:

– Ничего себе!

– Ага! – поддержала старшую подругу Лиша, Листик удовлетворённо сказала:

– Что, страшно стало? А вы как думали, в нашем лесу и не такое можете встретить, мы себя в обиду не дадим! Правда, Альен? Видишь, как они тебя испугались!

Огневушка посмотрела на Листика и тихонько спросила:

– Кто вы? Вы же такими стали, как то чудовище, а сейчас снова…

– Альен, ты же знаешь, что я не человек, но и не один из обитателей леса. Я драклан, но не простой драклан. Я – снежный дракон. Тиасса и Лиша тоже снежные драконы, только Лиша не сразу им стала, раньше она была огненной элементалью, жила в мире Лишана. Он тогда вообще названия не имел, это был такой один большой вулкан. Да и сейчас он таким остался.

– А почему? – спросила Альен, хоть как ей ни было страшно, любопытство взяло верх.

– А потому, что она хранитель того мира, а разве такая легкомысленная особа может что-то путное со своим миром сделать? – вместо Листика ответила Тиасса. Лиша тут же показала ей язык, на этот раз язык был не чёрный, а такой, как до этого у Альен, при этом она ещё и засвистела, как огневушка. Тиасса кивнула и высказалась, что Лиша быстро учится, но только плохому, поэтому ничего путного от неё ожидать не стоит. Потом, внимательно глядя на Листика, Тиасса спросила:

– Листик, ты помнишь Лишану и как там оказалась?

Рыжая девочка обняла немного потускневшую огневушку (Альен пригасила свой огонь, она продолжала бояться этих девочек, оказавшихся такими страшными существами) и попросила ту не бояться. Ведь они же подруги, а подруг бояться не надо. Обнимая Альен, Листик говорила:

– Да, эти костяные драконы были дракланы, но это были плохие дракланы. Они хотели навредить этому миру и были за это наказаны! Их заточили: одного в болоте, а другого здесь, в этих горах. Тот, который был здесь, выбрал смерть и умер, совсем умер.

– А тот из болота, что в лесу? – спросила Альен. – Он же не умер, ты его тогда отпустила. Он не вернётся?

– Нет, не вернётся, он сам ушёл. Он решил, что перерождение лучше, чем окончательная смерть, но после того, что он сделал, и что сделали с ним, дракланом он уже не возродится. Да и всякие гадости, возродившись, он делать не будет, кармичесая память – интересная штука, но об этом как-нибудь в другой раз.

– Я тоже хочу быть дракланом! – выслушав Листика, выпалила зажмурившаяся Альен. Листик погладила огневушку по голове, собираясь что-то сказать, но её опередила Тиасса, быстро задав несколько вопросов:

– Листик, а откуда ты это всё знаешь? Откуда ты знаешь, что там, в ущелье было заклинание Тайши, но не она его вешала? Но ведь и не ты же! Но ты им воспользовалась, оно было на тебя настроено именно для такого случая! Вот этого я не могу понять! Что там было!

– Заклинание Тайши, а вешала моя мама, – ответила Листик и в её глазах блеснули слёзы. Теперь Альен, пытаясь утешить, обняла свою подругу, но от вопроса не удержалась:

– Разве Сурима такое умела, она же была простой селянкой. Они с Зуром дальше ярмарки в ближайшем к Большим Травам городе никогда не ездили!

– Моя мама, настоящая мама, она, как и Сурима, погибла, погибла меня спасая. Она меня учила, Рамана и Тайша тоже учили, но мама все свои заклинания на меня завязывала. Так чтоб я могла ими воспользоваться. А потом… – голос девочки задрожал, и она, опустив голову, замолчала, только по её щекам текли слёзы. Альен и Лиша бросились утешать Листика, а вот Тиасса, прошептав: – «Вернулась», улыбалась, хотя и старалась это скрыть. Девочки сразу не заметили, что начало темнеть до этого чистое небо, словно там появилась большая туча. Тиасса подняла голову и охнула, вслед за ней испуганно выдохнула Лиша:

– Тарун!

– Бегите! Я его задержу! – закричала Листик, на что, скривившись, ответила Тиасса:

– Поздно, он заблокировал выход в ульм! Силён, зараза!

– Ты, жалкая полукровка, так и не доучившаяся как следует! Убивая костяного дракона, силу, что высвободилась, надо было забрать, а ты этого не сделала! Я долго за тобой наблюдал, заполучить тебя сразу не вышло, но может это и к лучшему, теперь получив смертную силу того дракона, я стал сильнее, здесь мне никто теперь не может противостоять, теперь получу и твою силу и этих червячков! Я…

– Во как щёки надувает, – ответила Листик, поднимая руки. Её и девочек накрыл прозрачный купол, но это вызвало смех огромного чёрного дракона:

– Ха-ха-ха! Это тебе не поможет!

От прозрачного купола начали отлетать клочья, и через минуту от защиты Листика не осталось и следа. Листик и Тиасса ударили по дракону огнём, но это только вызвало его новый смех. В ход пошли ледяные стрелы, простые и начинённые огнём, но это всё не причинило огромному чёрному дракону вреда. Казалось, он забавлялся, глядя на потуги Листика, Тиассы и присоединившейся к ним Лиши. Через какое-то время чёрному дракону это надоело, и он медленно начал опускаться на обнявшихся девочек, которые так и не смогли ему ничего противопоставить. Хоть это чёрное нечто двигалось нарочито медленно, оно было похоже на лавину, несущуюся с гор, неотвратимо несущую смерть! Листик обняла девочек и тихо сказала:

– Простите меня, это я виновата, не подумала, когда убила костяного дракона. А этот чёрный на меня охотился, и я попалась, но со мной попались и вы, то, что он с нами сделает – хуже смерти! Лучше я вас сама сожгу, а силу отдам миру, этому гаду она не достанется!

Альен и Лиша теснее прижались к Листику, а Тиасса выдохнула:

– Давай!

Но Листик ничего сделать не успела, надвигающуюся чёрную тучу смяло, словно сильным порывом ветра, не только смяло, но и бросило на скалу, пришпилив множеством ледяных игл. Не только так обездвижив, но ещё сковав льдом. Огромный чёрный дракон с трудом произнёс:

– За что? Брат!

– Извини, Таруниарам, – пророкотало над горами, – но ты не оставил мне выбора. Ты второй раз позарился на то, что принадлежит мне, и только мне! Мало того, что это принадлежит мне, так оно мне ещё и очень дорого, очень! Я не могу позволить кому-то это у меня отобрать, даже тебе. Я уже раз сделал ошибку, долго колеблясь, решая, как уладить конфликт, но теперь я сделал выбор, и он не в твою пользу. Так что извини, но могу тебя утешить, ты займёшь почётное место в моей коллекции, самое лучшее.

– Вообще-то, долгие речи над поверженным противником могут привести к тому, что он может нанести удар и этот удар будет решающим, меняющим победителя и побеждённого местами. Но Инед может такие речи себе позволить, – невозмутимо заметила Тиасса, наблюдая за тем, как скукоживается чёрное облако, раньше бывшее огромным драконом. В итоге белый морозный туман поглотил то, что осталось от чёрного дракона и исчез, дохнув напоследок холодом. К девочкам подошёл юноша с белоснежными волосами и в таких же одеждах. Но сказать он ничего не успел, подошедшая с другой стороны, поэтому сразу не замеченная девушка, уперев руки в бока, грозно спросила:

– Так вот, что тебе дороже всего, да? Мало того, что я обиделась, так ты ещё и Листика обозвал, сказав «оно», так вот ты какой, ледяной владыка! Чёрствый, холодный, бездушный собственник!

– Ещё и грозный, ужасный, но при этом справедливый и великодушный, – невозмутимо продолжил юноша и, откуда-то доставая мороженное, добавил: – А ещё радушный и щедрый! Вот угощайтесь, Листику и Лише – вишнёвое, Тиассе – абрикосовое, а тебе, малышка, какое?

– Бери клубничное, такое, как у меня, – посоветовала девушка, ругавшая юношу, она тоже получила свою порцию. Мороженное было в виде больших цилиндров на длинных палочках.

Альен осторожно взяла мороженое, лизнула, почмокала губами и сообщила, что оно хоть и холодное, но очень вкусное, а потом ещё спросила – почему такое большое. Ответила засмеявшаяся Тиасса, сказав, что это маленькая походная порция Листика, а вот когда она всерьёз полакомиться собирается, то таких порций надо не меньше десятка или с полсотни обычных вазочек. Альен, которой это мороженое понравилось, аккуратно его слизывая, всё равно старалась быть поближе к Листику, поэтому не заметила как вокруг появилась куча народа. Только когда Листик с криком «Милисента!» бросилась к девушке с пшеничными волосами, обнаружила, что осталась без поддержки (Лиша вместе с Листиком обнимала девушку с волосами цвета спелой пшеницы). Тиасса о чём-то оживлённо беседовала с Тайшей (её Альен уже знала) и с ещё одной ослепительно красивой девушкой с бронзовыми волосами. Эта девушка, выслушав Тайшу, шагнула к Альен, бесцеремонно ухватила её за плечи и стала вертеть, при этом приговаривая: – «Очень интересно, очень интересно». Не выпуская перепуганную Альен из рук, бронзоволосая красавица повернулась к Инеду и спросила, что он об этом думает? Тот, пожав плечами, ответил, что количество перешло в качество, тихо перешло, без грома, молнии, фанфар и других внешних эффектов. Всё произошло, как он и говорил, появление Таруна произошло уже после того, как Листик осознала себя, и если его появление имело влияние на восстановление личности девочки, то самое незначительное.

– Ага, он нас чуть не съел! – пискнула Альен и с криком «Листик, Листик!» попыталась вырваться из рук державшей её бронзоволосой. А та, продолжая удерживать огневушку, ответила юноше с белыми волосами:

– Что произошло с Листиком, я уже поняла. Я имею в виду вот этот экземпляр. Раньше это было огненное существо, но очень не дотягивающее до элементали, что-то наподобие разумной саламандры, но после того как над ней поработали Листик и Лиша, надо сказать, довольно топорно поработали, это стала полноценная огненная элементаль. Конечно, работа топорная, но такое превращение – это уже уровень богини. Значит, Листик уже тогда обрела свою сущность, но почему-то этого не показывала.

Альен всхлипнула, но тут Листик и Лиша забрали её из рук этой очень красивой, но очень вредной девушки. Листик, держа Альен за руку, подвела её к юноше с белыми волосами и сказала:

– Инед, вот она хочет стать драконом. Очень хочет. Как ты думаешь, из неё получится снежный дракон?

Юноша с белоснежными волосами, положив руки на плечи сжавшейся от страха огненной девочке, повертел её и спросил:

– А ты точно хочешь стать драконом? Драконом быть очень непросто, снежным особенно, к тому же – обратной дороги не будет.

Альен посмотрела на Листика, та серьёзно кивнула, подтверждая слова того, кого она называла Инед, потом огневушка перевела взгляд на Лишу, та энергично закивала. Альен, пискнув: – «Да», зажмурилась и неподвижно застыла. С рук юноши полилось белое пламя, полностью накрывшее испуганную девочку. Рамана заметила, что та очень напугана и может попытаться вырваться и убежать. Инед, улыбнувшись, сообщил, что у него никто вырваться не сможет, поэтому за результат можно не волноваться. Пока Инед был занят Альен, Листик спросила у Тайши:

– Тут было два костяных дракона, оба были связаны твоим заклинанием, а накладывала его моя мама. Насколько я поняла, заклинание накладывалось на ещё нормального драклана, но оно его не только связывало, но ещё превращало в такое умертвие. Зачем это всё было сделано?

– А помнишь мир Горм? Там твоя мама тоже выступила против дракланов, хотевших захватить тот мир, ты же знаешь, что происходит с миром, который захвачен таким образом. Сначала уничтожаются все маги, а потом и часть населения, те, кто может оказать хоть какое-то сопротивление. Мир становится охотничьими угодьями захватчиков. В Горме твоя мама смогла противостоять захвату, но не смогла уничтожить тех драконов, там война длилась много лет, помнишь хартахов? Эти твари уничтожали гномьи города вместе со всем их населением, противостоять им гномы не могли.

Листик поежилась, вспоминая свою встречу с хартахом в подземном городе гномов, она тогда чуть не погибла, спасла её Тайша, пришедшая на помощь. А пепельноволосая, глядя на реакцию девочки, улыбнулась: Листик помнила! Значит, она вернулась, когда это произошло и что стало причиной не так уж и важно, главное, что это была прежняя Листик! Рамана, следившая за этим разговором, но не вмешивающаяся в него, кивнула Тайше и покачала головой, показывая, что не всё так просто. Воспоминания той Листика могли быть и у новой личности. Доказательств того, что это прежняя Листик, ещё не было. Листик, не заметившая переглядываний девушек с пепельными и бронзовыми волосами, вызвав очередные многозначительные взгляды, произнесла:

– Я нашла только двух дракланов, превращённых в костяных драконов, но обычно на завоевание мира отправляются трое или больше. Значит, должны быть ещё, но я их не чувствую! Или третьего не было, а такого просто не может быть, или его прячет от меня этот мир, чего тоже не может быть!

– Такое может быть, если этот драклан не проявляет враждебность к миру и его обитателям, мир его просто не замечает или считает своим. Такое бывает, иногда такой драклан-пришелец может стать хранителем мира, – произнесла Рамана и внимательно посмотрела на Листика, девочка сама была именно таким случаем, даже не для одного, а для нескольких миров. А для хранителя, пусть даже не своего, мир мог открыться, сказанное Листиком, что она двоих нашла, а больше не чувствует никого, говорило, этот мир делился информацией с ней! Заулыбавшаяся Тайша сказала:

– Кажется, я могу помочь, хоть я никогда раньше в этом мире не была, о нём слышала от Ветики, когда готовила для неё заклинание, очень сложное заклинание, но… Листик, как ты говоришь – здесь зовут бога людей?

– Ирха, светлый Ирха, – ответила Листик и похвасталась: – Меня официально объявили его святой. Его служители и объявили, только вот он сам никак на это не отреагировал, а должен был. Я так подозреваю, что его здесь нет. Когда-то был, потом ушёл, а вера осталась. Видно, он здесь здорово покуролесил, раз вера так долго сохраняется. Ну, есть ещё его враг, который должен всякие козни строить, но этот злодей себя тоже никак не проявляет.

– Ирха, светлый Ирха, – задумчиво произнесла Рамана и, многозначительно посмотрев на Тайшу, добавила: – А его злобный антагонист должен быть тёмным, не чёрным, или там – мрачным, а именно тёмным и, скорее всего, его зовут как-то так: Тофо, или Тофосанр, да?

– Тофос, тёмный Тофос, – кивнула Листик, удивлённо глядя на Раману, та тоже кивнула, но каким-то своим мыслям, сказав при этом:

– Тофос, даже так. Просто и без затей. У него никогда не было воображения, нет, чтоб придумать что-нибудь оригинальное или такое, чтоб понять нельзя было, кто… Ладно, надо нанести ему визит, я, кажется, знаю, где этого светлого бога и его тёмного антагониста надо искать. Листик, ты знаешь, где капище одного из этих черно-белых деятелей?

– У Тофоса ничего нет, он в болотах и тёмных пещерах прячется, ну, так жрецы Ирхи говорят. А у Ирхи везде храмы, а самый главный и большой в столице, – ответила Листик, Раману этот ответ очень развеселил:

– Храмы у Ирхи, и вполне комфортабельные – это понятно, так и должно быть. А то, что он в тёмных пещерах прячется – такого просто не может быть! А уж болота… это уже ни в какие ворота!

– А зачем на болоте ворота? – поинтересовалась слушавшая этот разговор Лиша. Инед, которому помогали, а может, учились Милисента и Саманта, накрыл Альен пологом белого света, и что под ним происходило никак разглядеть не удавалось, Лише стало неинтересно, и она переключилась на разговор Раманы, Тайши и Листика. А тут говорили о таких интересных вещах, об этом и стала спрашивать Лиша: – Так зачем на болоте ворота? Это какое-то особенное болото, что туда надо через ворота заходить? Или наоборот – ворота, чтоб из болота никто не выскочил? А если есть ворота, то и ограда должна быть! Ведь так? Ворота же не могут быть сами по себе, обязательно должна быть и ограда. А какая там ограда?

– До чего любознательный ребёнок! – притворно умилилась Рамана. Лиша показала ей язык, и бронзоволосая красавица, укоризненно покачав головой, пригрозила: – Любопытный, но очень невоспитанный! Вот мы её с собой не возьмём!

– У-у-у-у! – было ответом, Тайша поинтересовалась у Раманы:

– Как мы это сделаем? Ты заметила, что результатом их слияния было то, что Листик подтянула её до своего уровня, как ей это удалось, не могу представить, но теперь Лиша…

– Да, я заметила, – кивнула Рамана и посетовала: – Но значительное повышения её возможностей, ума не прибавило. Это всё такое же ветреное, вернее, огненное существо. Листик, на тебе ответственность за Лишу, и прежде чем нанесём визит в этот храм, вам, девочки, надо одеться. Листик, ты хоть и местная святая, но, согласись, появляться в храме голышом – это уже перебор!

Инед с Самантой остались колдовать над светящимся коконом, как сказал ледяной владыка – сделать ледяного дракона – это не проблема, но всё же это требует некоторых усилий и займёт время, поэтому он остаётся здесь. А девочки могут идти развлекаться, опасности, такой, что они сами не справятся, больше нет. Рамана, Тайша, Милисента, Тиасса и Листик, ну и Лиша, куда же без неё, отправились в храм светлого Ирхи, но сначала решили сходить за одеждой.

Занятия должны были вот-вот закончиться, и Лувинэль расставляла чашки для после полуденного чаепития. Это был ещё не ужин, но эльфам-слушателям не мешало подкрепиться после занятий чашкой чая и бутербродом или булочкой из пекарни Милеты. Иртувель, пришедший раньше остальных и теперь державший в руках чашечку ароматного кофе, рассказывал:

– Листик и две её подруги, появившись на занятиях некромантов, наделали там шороха, это если мягко описать то, что они там натворили. Но потом появившиеся мэтр дэн Арунада и госпожа Таиса Ланик, мэтр, ректор зелийской магической академии, напугали мэтров Расторо и Ригозо до судорог, вернее, это сделала госпожа Ланик, представившись. Не могу понять причины такой реакции наших коллег. Да, девочки были голые, это может смутить, но не вызвать такой страх, а госпожи Ланик и дэн Арунада были вполне прилично одеты. Тем более что мэтр Ригозо там не присутствовал, что могло его напугать? Мне это совершенно непо…

Иртувель замолчал, так все те, о ком он рассказывал (кроме преподавателей кафедры некромантии) внезапно появились в холле общежития, не было только огневушки, но это и понятно, она, скорее всего, вернулась домой, в Эролт. Но в этот раз голыми были не только Листик и девочка на неё похожая, своей одежды где-то лишилась и Тиасса. Кроме них были ещё две девушки: одна с волосами цвета спелой пшеницы и красавица с бронзовыми волосами. Эта красавица, совсем как леди Ланик, потянула носом и жалобно попросила:

– А можно мне чашечку этого божественного напитка? – повернувшись к девочкам, грозно сказала: – А вы одеваться!

Девочки убежали, а Тайша, тоже получившая чашечку кофе, представила своих спутниц, назвав их только по именам, просто сообщив, что они родственники Листика: Милисента – сестра, а Рамана – тётя. Иртувель и Лувинэль не стали уточнять, какое положение они занимают. Пока шло представление и дегустирование кофе, девочки оделись, Тиасса была в светло-коричневом замшевом брючном костюме, Лувинэль отметила, что девушки тоже в таких костюмах, но других цветов (у каждой под цвет её волос), а девочки в зелёных сарафанчиках, при этом Листик выговаривала Лише:

– Эта одежда у меня последняя, не вздумай превращаться или огнём вспыхивать! Если уж совсем невтерпёж будет, сначала сними и аккуратно сложи, вещи надо беречь!

– Ага! – ответила рыжая копия Листика и облизнулась, глядя на булочку. Пришлось задержаться, впрочем, никто из девушек не возражал, так как все получили по ещё одной чашечке кофе.

Глава конгрегации храма светлого Ирхи сидел в своём кабинете и пересматривал бумаги, конечно, для этого есть секретари, но святейший Санр любил проверять то, что было сделано его подчинёнными, особенно если это касается финансов. Делал это он всегда, удивляя своей работоспособностью, и это несмотря на преклонный возраст. Кабинет не был роскошным, верховный жрец светлого Ирхи не любил роскошь, единственное, что он себе позволял – это размеры кабинета, напоминавшего малый зал собраний. В большом кабинете был такой же большой камин, в котором горели несколько цельных стволов. Санр насторожился, легко, словно молодой, поднялся и подошёл к камину, как будто собирался туда заглянуть. Хоть верховный жрец чего-то подобного ожидал, но вздрогнул, когда за его спиной раздался голос:

– Он думает, что я из камина вылезу.

Обернувшись, жрец увидел рыжую девочку, которая продолжила:

– Если идёшь через камин, есть большая вероятность, что потеряешь концентрацию и не убережёшь свои вещи, одежда сгорит, а её беречь надо! Вот так!

Девочка ещё что-то нравоучительное говорила, но Санр смотрел на бронзоволосую красавицу, стоящую рядом с девочкой. Дождавшись, когда девочка замолчит, она ласково произнесла:

– Ну здравствуй Ирхатофосанрион, хорошо устроился.

– Раманапиритикалиона – испуганно произнёс верховный жрец, произнёс не на языке, принятом в Салане, произнесённое им напоминало рыкающее шипение. Девушка с пепельными волосами точно также рыкающее прошипела:

– А меня ты не узнаёшь?

– Тайшаваланикатиона! Я всё объясню, спросите у Ветикалинарионы! Она всё знает и подтвердит! – испуганно произнёс глава конгрегации храма светлого Ирхи. Рамана покачала головой:

– Ветика не сможет подтвердить твои слова, она погибла, спасая свою дочь. В том, что на неё устроили охоту, есть и твоя вина. Ты тут спрятался, а она…

– Мама, мамочка! Они погибли! – всхлипнула Листик, видно, воспоминания о гибели мамы, родной и приёмной, для девочки были очень болезненны. Рамана, погладив Листика по голове, пояснила растерянному верховному жрецу:

– Это её дочь, Листикалинариона, Листик. Она, как наследница Ветики, имеет на этот мир больше прав, чем ты. Ветика отстаивала в совете своё право, но координаты этого мира не открыла, а ты… тут спрятался, отсиделся, а её за сокрытие информации о найденных мирах совет объявил вне закона. Понимаешь? Никому не сказала, в том числе Тайше и мне! Не знаю, почему она это сделала, может, не успела. Она своему непутёвому брату сберегла жизнь, а свою потеряла!

– Ветика и так совету досадила, а если бы там узнали, что отправившиеся покорять этот мир дракланы погибли, а я жив остался, то мне не поздоровилось бы. Тем более что в совете у нас недоброжелателей было больше чем достаточно, ты должна это хорошо знать! Если бы там решили, что не только Ветика виновата, но и я, то мне бы досталось! Изгнание, самое малое, что меня ожидало бы! Ветика сказала, что никто координат этого мира не знает, вот я здесь и затаился, а чем это лучше изгнания? – совсем по-детски всхлипнул Ирхатофосанрион, что в исполнении седобородого старца смотрелось более чем странно. Рамана кивнула:

– Действительно, чем это лучше изгнания? Там тебя просто выгоняют в никуда, а тут ты очень хорошо устроился. Даже силу через поклонение себе собираешь.

– Какая сила, так – крохи! – почти закричал верховный жрец. На что Рамана невозмутимо заметила:

– Не кричи так, а то твои жрецы сбегутся, неудобно получится. А совета можешь больше не бояться, нет его уже.

На вопрос Ирхатофоса – что же теперь вместо совета, Рамана ответила:

– Не что, а кто. Присмотрись к Листику.

У верховного жреца после того, как он внимательно посмотрел на рыжую девочку, расширились глаза и он с криком «Пощади!» рухнул на колени.

– Вот, сейчас просит пощадить, а меня его жрецы пытали, на кусочки порезали, а потом сожгли! Не один раз сжигали! – пожаловалась Рамане Листик, та укоризненно покачала головой:

– Что ж ты тут устроил? Твои последователи твоим именем убивают и жгут! Недаром же ты их обоих тут изображаешь, светлого и тёмного! Что можешь сказать в своё оправдание?

– Её, по моему указанию, сделали святой! Как я ещё могу искупить свою вину? Я всё сделаю, что скажете!

В этот момент раздался стук в дверь, Рамана с ехидной улыбкой сказала: – «Войдите». В кабинет вошли почти все высшие иерархи храма, Санр, напуганный внезапным визитом своих родственниц и их сопровождающих, совсем упустил из виду, что им назначено совещание по итогам финансовых отчётов, проверкой которых он занимался. Если открывшаяся картина и удивила служителей светлого Ирхи, то виду они не подали. А Исуторн, находившийся среди вошедших, повалился на колени, вслед за ним это сделал его непосредственный начальник – глава святейшей инквизиции. Он быстро сориентировался – если сам глава конгрегации храма светлого Ирхи стоит перед кем-то на коленях, то это неспроста! А стоит он перед рыжей девочкой, по описанию Исуторна – той самой святой, о которой речь шла на последнем собрании конгрегации! Немного смущало, что святая Листик была не одна, с ней были какие-то девушки, кто они и почему сопровождают святую, можно будет выяснить потом.

Рамана, увидев жреческие одежды, такие же, как та, что была надета на Ирхатофосанрионе, поняла кто это и громко произнесла:

– Святая Листик очень недовольна! Не только святая недовольна, недоволен сам светлый Ирха, это говорю вам я, его посланница! А вы на колени!

Когда все жрецы упали на колени и уткнулись лбами в пол, Тайша тихо спросила у Раманы:

– И что нам с ними теперь делать?

– Сжечь! Всех сжечь! – кровожадно заявила Лиша и объяснила, почему она это предлагает: – Они Листика обижали, а за это давайте я их сожгу.

– Ирхатофосанрион не сгорит, – тихо сказала Рамана, но Лишу это не смутило, она ещё предложила всех сжечь, а тех, кто не сгорит, куда-нибудь подальше забросить. Рамана усмехнулась и тихо поинтересовалась у главы конгрегации храма светлого Ирхи, есть ли у него преемник, который займёт его место? Тот потупил глаза, Рамана хмыкнула, лишь кивнула головой, после чего сказала Лише, что наказывать всех не надо, они уже осознали и будут исправляться, наказать следует только верховного жреца, очень показательно наказать, так чтоб этот пример у всех был перед глазами. Рассказать, как она планирует наказать главу конгрегации, строгая красавица не успела, в большом кабинете появились ещё новые действующие лица. Юноша и девушка с белоснежными волосами и ещё одна рыжая девочка, чем-то похожая на Листика. Эта девочка бросилась к святой с криком «Листик, Листик, я уже дракон!». Некоторые жрецы подняли головы, инквизиторы просто вскинулись. Дракон – это мифическое существо, но судя по тому, как его изображали – это порождение тёмного Тофоса! Рыжая девочка обняла Листика, а Рамана громко закричала:

– Вот до чего довели ваши необдуманные, я бы даже сказала – преступные, действия! Тёмный Тофос завладеть хотел не только душой этого невинного ребёнка, но и его телом, превратив его в страшное чудовище! Если бы не вмешательство светлого Ирхи, то невинный ребёнок погиб бы вместе со своей душой! Воздадим же хвалу светлому Ирхе, осчастливившему нас возможностью лицезреть его светлый лик! – Рамана опустилась перед появившимся юношей на колени, зашипев сквозь зубы на остальных: – На колени! Быстро! Инед, а ты давай что-нибудь изобрази такое, этакое.

Уж на что Инед был обычно невозмутим, но тут он слегка растерялся, конечно, он привык, что его все боятся, но не так же вот сразу! Да ещё и те, кто его хорошо знал! Впрочем, на эту мимолётную растерянность никто не обратил внимания, всех поразила неестественная бледность верховного жреца, он-то узнал Ледяного Владыку! Рамана подмигнула Инеду, и тот, усмехнувшись, сказал голосом, от которого мурашки бежали по телу:

– Истинно вам говорю! Меня опечалило ваше бездействие перед тёмным ликом Тофоса (вроде он так называется), и я решил! Отныне драконы будут моими слугами (тут коленопреклонённая Листик подняла голову и показала Ледяному Владыке язык, но жрецы, потупившие глаза, этого не заметили, увидел только Ирхатофосанрион и побледнел ещё больше!), верными слугами!

– Альен, деточка, изобрази дракона, только отойди в дальний угол комнаты. Чтоб этих придурков не подавить, – Саманта тихо и ласково попросила удивлённо хлопающую глазами бывшую огневушку. Та отошла в дальний угол, и жрецы отшатнулись от страшного зверя, чья морда появилась перед ними, Листик прокомментировала:

– Маленькая ещё, я бы здесь уже не поместилась.

Рамана, Тайша и Саманта многозначительно переглянулась, а Милисента, до этого молча за всем наблюдавшая, поднялась с колен, шагнула к Листику и обняла девочку. Дракон цвета пламени превратился в рыжую девочку, и его поманили к себе Листик и Милисента. Лиша попыталась надуть губы, но Милисента обняла и её, так они, обнявшись, все четверо и застыли. Инед, тихонько сказав, что мол ему как-то не солидно изображать какое-то местечковое божество, громко объявил: – «Рамана, дальше тут сама разбирайся» и вместе с Самантой исчез. Рамана, грозно нахмурив брови, обвела взглядом жрецов. Тайша, в ответ на подозрительный взгляд главного инквизитора, сочла нужным объяснить:

– Надеюсь, вы знаете, кто мы? Знаете? Очень хорошо. Я и мэтр дэн Арунала зашли, чтоб засвидетельствовать своё почтение вашему верховному жрецу. Согласитесь, мы не могли этого не сделать! Это было бы неуважение к великому Ирхе, ах да, он ещё и светлый. Разумным своих миров мы поведаем о величии и милости светлого Ирхи!

Последние слова Тайша произнесла, глядя на верховного жреца, тот как-то сжался в ожидании воли светлого Ирхи, которую должна озвучит Рамана. Та, сделав широкий жест, произнесла:

– Я должна обдумать, как лучше исполнить волю светлого Ирхи. Наказание вашего верховного жреца будет осуществлено в… в большом зале, вот туда все и топайте, там пусть соберутся все жрецы, а мы подойдём позже.

Когда все жрецы вышли, Тайша поинтересовалась, как осуществляется занятие должности главного жреца? Ведь он не может же быть бессмертным, то есть, периодически должен уступать кому-то место, или Ирхатофосанрион настолько обнаглел, что объявил себя, то есть своего главного жреца бессмертным? А Листик ещё и поинтересовалась, как удаётся совмещать сразу две должности – светлого Ирхи и тёмного Тофоса? Рамана ехидно заметила, что это гениальная находка – сначала соблазнить, сбить с пути истинного, а потом спасать душу. Альен несмело поинтересовалась, а если поддавшийся соблазнам и погрязший в пороках не желает спасаться? Сэм говорил, что в катакомбах в Эролте таких много. Что тогда с душой делать? Вроде как надо спасти, но с другой стороны… Главный жрец, он же светлое божество и по совместительству собственный тёмный враг, даже обиделся, заявив, что к душам не имеет никакого отношения, люди сами выбирают, какое посмертие у них будет. Ни Ирха, ни Тофос над этим не властны. А как организовывается преемственность… Светлый Ирха указывает на молодого человека, который ведёт исключительно праведную жизнь, как на преемника своего верховного жреца. И неважно, что до этого молодого человека раньше никто не знал, светлому Ирхе виднее, кому быть верховным жрецом. А этот молодой человек сразу проявляет небывалую мудрость и даже может творить чудеса, если это требуется. Рамана и Тайша, слушая Ирхатофосанриона, переглядывались и хихикали. Потом Тайша подмигнула Рамане и что-то тихо сказала, та согласно кивнула, заставив снова задрожать от страха побледневшего Ирхатофосанриона, громко ответила:

– Это будет хорошая шутка, очень хорошая шутка! Идём, светло-тёмный Ирхатофос, я объявлю, какое тебе будет наказание.