Жрецы собрались не в зале совета, там бы просто все не поместились, а в центральном храмовом помещении, где происходили молебны и другие подобные мероприятия. Рамане это понравилось, как она сказала – весьма символично, выслушать волю своего божества там, где его о чём-то просят. Жрецы переговаривались между собой, делясь последней новостью, в основном говорили те, кто сам лицезрел лик светлого Ирхи, это было выдающееся событие, но на вопрос – почему светлый Ирха не явил свой лик и остальным верным своим приверженцам, ответа не было. В таких случаях обычно говорят – пути богов неисповедимы, то есть каждый бог идёт туда, куда хочет в данный момент, и никому об этом отчёта не даёт.

Когда появился верховный жрец в сопровождении девушек, то все разговоры сразу стихли. Многие узнали по описанию святую Листик, явившуюся вестником преобразований в храме, и если она сейчас появилась (а ведь раньше она не хотела огласки), то это было неспроста! Многие из служителей храма опасались, что гнев светлого Ирхи падёт и на их головы, а не только на главу конгрегации. Посланница светлого Ирхи, начав говорить, это подтвердила. К удивлению многих присутствующих, это была девушка неземной красоты с очень редким цветом волос – не рыжим, как у маленькой святой, а цвета благородной бронзы. Когда девушка заговорила, всякие сомнения в том, что она посланница, пропали, голос девушки был глубоким и звучным, наполняющим всё пространство храма, кроме этого зажглись все свечи и лампадки, но и они не могли дать того света, каким наполнился храм! А посланница, грозно сдвинув брови, говорила:

– Светлый Ирха очень опечален тем, что его дети отошли от пути им начертанного! В своём рвении нести истинную веру вы стали больше похожи на слуг тёмного Тофоса, насаждающих зло и ненависть! Святейшая инквизиция вызывает страх! У всех вызывает страх, а разве страхом можно добиваться любви к светлому Ирхе? Любви можно добиться только любовью! Любовь спасёт мир! И только любовь!

– Рамана, по-моему, ты не совсем туда пошла, там вроде не так было, говорилось что-то о красоте, – тихо произнесла Тайша. Рамана подняла руки вверх, словно кого-то призывая, свет стал ярче, а бронзоволосая красавица продолжила:

– Любовь светлого Ирхи спасёт мир! Но эту любовь надо заслужить! Не только слепым поклонением, но делами славящими светлого Ирху! И эти дела надо совершать каждый день! Светлый Ирха показал вам пример, отвратив от тёмного Тофоса драконов, которых вы считали его слугами, хоть ни разу и не видели. Теперь они верные слуги света!

– Но не твои, – так же тихо произнесла Тайша, обращаясь к Ирхатофосанриону.

– И вот вам пример, – столь торжественно, как до этого, произнесла Рамана. После чего тихо сказала бывшей огневушке: – Альен, деточка, полетай там, под потолком, только осторожно, люстру и светильники не задень, а то кого-то прибьёшь.

– Ничего страшного, объясним гневом Ирхи, покаравшим его разгневавшего, чем разгневал, потом придумаем, – невозмутимо заметила Тайша, Рамана так же тихо возразила:

– Как-то не совсем красиво получится – заявляя о любви Ирхи, тут же прибьём его жреца.

Но на этот разговор никто из жрецов не обратил внимания, вокруг люстры величаво (на самом деле очень осторожно) летал огненный дракон!

– Правда красивый? – задала вопрос Листик, Рамана её поддержала:

– Вы слышали? Святая указала вам на то, что создания Ирхи не могут быть не прекрасными и не достойными любви!

– Не надо так категорично, а то эти несчастные при каждом появлении девочки будут к ней целоваться лезть, чтоб свою любовь доказать, – снова не удержалась от замечания Тайша. Рамана с трудом сдержалась, чтоб не улыбнуться, она ведь собралась объявить, какое наказание понесёт глава конгрегации храма, а посланнику светлого Ирхи с улыбкой это делать не совсем уместно, скорее, такое бы сделал представитель тёмного Тофоса. А вот Тайше сдерживаться не надо было, и она, чуть заметно улыбнувшись, ещё добавила: – Может, накажем не только от имени светлого Ирхи, а ещё и от тёмного Тофоса? Разницы-то нет.

Рамана, чтоб не засмеяться, грозно сдвинула брови и огласила приговор:

– Ваш верховный жрец сам не виноват, но виноват в том, что допустил безобразное поведение своих подчинённых! Свою вину он признал полностью и вину подчинённых принял на себя, попросив вас не наказывать, и в первую очередь инквизиторов. И наказан будет только он один, но наказан так, чтоб никто из вас, ныне живущих, и из тех, кто потом будет жить, не забыл обо всём ныне сказанном, имея этот пример перед глазами. Пример наказания и милости светлого Ирхи! Санр, готов ли ты принять наказание?

– Так будешь принимать? Или тебе, мелкий поганец, просто оторвать голову, чтоб долго не мучился, – всё также тихо добавила Тайша, побледневший Ирхатофосанрион дрожащим голосом произнёс:

– Да, готов, каково бы суровым наказание ни было!

– Не вижу радости на лице, ведь наказание от самого светлого Ирхи, он тебя такой неслыханной милости удостоил, или тебе больше по душе тёмный Тофос? Вообще-то, ты правильно поступил – заняв сразу оба места, а то вдруг какой-нибудь проходимец на место врага света появился бы? – не унималась Тайша, ехидно поглядывая на верховного жреца. Рамана, погладив по голове спустившуюся из-под потолка и ставшую девочкой Альен, так же грозно, как перед этим, продолжила:

– А наказание будет таковым: Санр отныне будет вечно нести эту тяжёлую ношу – главы конгрегации храма светлого Ирхи! – Рамана замолчала, а потом, будто что-то вспомнив, добавила: – И как напоминание об этом наказании ему и всем вам, ныне живущим, и тем, кто придёт после вас, будет юный и безбородый вид вашего верховного жреца, да будет так!

– Вот попробуй теперь не помолодеть, – очень тихо сказала Тайша и предложила альтернативу: – А то точно голову оторвём. Совсем оторвём.

У верховного жреца светлого Ирхи стали выпадать волосы из бороды, на голове же волосы стали густыми, старческое лицо превратилось в лицо ещё не юноши, но уже достаточно молодого человека. Тайша, очередной раз вмешавшись, сказала (но так, чтоб это слышали только её подруги и так оригинально наказываемый), что может этого и достаточно, а то не солидно будет: глава храма – и мальчишка. Рамана согласно кивнула, и процесс омоложения прекратился. В этот момент Листик увидела знакомых и позвала:

– Гурумас, Заранта, что вы там стоите, идите сюда!

Листик удержала подошедших к ней женщину и мужчину от падения на колени и поинтересовалась у Гурумаса, почему он в жреческой одежде? Тот ответил, что отец ребёнка жреца-инквизитора не может быть вне храма, поэтому ему пришлось принять обет и стать младшим жрецом. Рамана подмигнула Листику и, подняв руку, провозгласила тем же голосом, что раньше (и с теми же световыми эффектами):

– Как посланница светлого Ирхи благословляю вас…

– И ваше дитя, – подсказала Листик, Рамана произнесла требуемое и, посмотрев на помолодевшего верховного жреца, добавила, что очень надеется, что эти двое, получившие благословение, займут достойные места в иерархии храма. Потом тихо поинтересовалась у Листика, а кто это такие? Листик быстро и тихо рассказала Рамане о театральном артисте и женщине-инквизиторе и о их любви. Рамана, кивнув, тихо высказала своё мнение:

– Достойные люди, а из артистов самые лучшие храмовые служители получаются, у них много общего, но артисты всё-таки профессиональные лицедеи, поэтому они лучшие. Да и жизнь они знают лучше. Листик, они достойны награды и ты можешь её им дать!

Последние слова Рамана произнесла громко, внимательно глядя на девочку, такие же взгляды были и у Тайши, Тиассы. Милисента замерла, словно чего-то ожидая, только Лиша и Альен не поняли, чего остальные ждут от Листика. А девочка на мгновенье задумалась, а потом с её рук на замерших мужчину и женщину полилось белое пламя, при этом она буднично, без той торжественности, как у Раманы, произнесла:

– Отныне болезни, как и всякое колдовство, над вами и вашим ребёнком не властны. Но это ещё не все, и вы, и ваша девочка сможете исцелять болезни, не все, но большинство. Вот так-то. Ну и будьте счастливы, но это уже не от меня зависит, а от вас.

Говорить Листик закончила тихим голосом и повернулась к улыбающейся Милисенте, улыбалась не только она, но и Рамана, Тайша и Тиасса. Улыбались и Лиша с Альен, хотя не понимали, почему улыбаются девушки. Рамана тихо, но восторженно прошептала: – «Вернулась! Совсем вернулась!». После чего, громко сказав: «Нам пора», исчезла, за ней последовали и остальные.

Жрецы светлого Ирхи пребывали в религиозном экстазе, они стали очевидцами нескольких чудес, свидетельствовавших о могуществе и милосердии их божества. Не разделял общего восторга только глава конгрегации храма светлого Ирхи (хотя этого не показывал), с его точки зрения никакого чуда не произошло, а вот его ссылку Рамана продлила на неопределённое время. Может Ирхатофосанрион и попытался бы возразить своей старшей сестре, но эта рыжая малышка, о которой говорили, что она дочь его средней сестры… Это ведь была богиня! Не просто богиня, а богиня дракланов! А она могла сделать всё, что угодно, и он этому не смог бы воспротивиться! Да ещё появление Ледяного Владыки! Ходили слухи, что Ветика его дочь, но если это так, то как он мог допустить её гибель? Хотя Ветика всегда шла наперекор всем, может, потому Ледяной Владыка её и… Или сам, или не вмешался, когда сестрица заигралась, а внучку сделал… Верховный жрец потряс головой, словно отгоняя мысли с вопросами, на которые он не знал ответа и, скорее всего, никогда не узнает.

В большом холле эльфийского общежития уже никого из слушателей не было, все разошлись по своим комнатам, оставались только Лувинэль, Иртувель и Кираниэль, беспокоившаяся о своей подруге. Сейчас девушка расспрашивала о Листике, но ни Лувинэль, ни Иртувель ничего конкретного рассказать не могли, разве что слухи, распространяющиеся по академии.

– Милисента, вот тут готовят замечательный кофе, но это не трактир, это эльфийское общежитие, а вот его хозяйка, её зовут Лувинэль, а это… – начала представлять присутствующих в холле ввалившимся девушкам, вернее, одной из них Тиасса, но её перебила Кираниэль, бросившаяся к одной из рыжих девочек:

– Листик! Куда же ты пропала, я так волновалась!

– А мне интересно стало, кто же тут буянит на моей территории, – произнесла появившаяся вслед за девушками эльфийка, ей поклонились вставшие Иртувель и Лувинэль, вслед за ними это сделала и Кираниэль. Эльфы ни перед кем на колени не становятся, и тем более не падают ниц, но своей богине уважение надо высказать обязательно. Появление богини светлых эльфов вызвало оживление и у девушек, так бесцеремонно ввалившихся в эльфийское общежитие. После приветственных возгласов «Привет, Квесса!» Тиасса поинтересовалась, каким образом в столице людей, да ещё и в магической академии появилась территория светлых эльфов? Квесса ответила, что общежитие светлых эльфов пользуется дипломатической экстерриториальностью, а соответственно…

– Соответственно, ты тут не бываешь или была очень давно, – сделала вывод Тиасса и пояснила, почему она так думает: – Тут такой замечательный кофе готовят, если бы ты хоть раз попробовала, то часто сюда заходила.

Но Квесса уже не слушала про кофе, она повернулась к рыжим девочкам и, смущая присутствующих эльфов (больше всего стоящую рядом с подругой Кираниэль), сказала Листику:

– Здравствуй, Листик! Я очень рада, что ты вернулась! И что ты, это снова ты!

– Квесса, так ты кофе будешь или нет? – бесцеремонно поинтересовалась Тиасса. Потом, снова вызвав удивление у эльфов, повернулась к изумлённой коменданту эльфийского общежития и попросила:

– Лувинэль, пожалуйста, сварите нам кофе, малолеткам можете не варить, не потому, что уже поздно, просто они не оценят. Если есть, дайте им молока.

Лиша тут же показала Тиассе язык и получила замечание от Раманы, на это девочка ответила тем, что громко зашипела, да ещё и длинный раздвоенный язык показала, шокировав этим эльфов. То, что Квесса, глядя на это безобразие, никак не отреагировала, немного успокоило Лувинэль и Иртувеля, но последний тихо поинтересовался у Тайши – как это у этой девочки получается? Та ответила, что у невоспитанных драконов так постоянно происходит.

– Драконов? Разве она дракон? Драконы – это мифические существа, если они и существовали, то это было очень давно! – изумился Иртувель, Тайша поняла, что обмолвившись, почти открыла расу Лишы, а следовательно, и свою, решив не изворачиваться, призналась:

– Да, она дракон, вы видите перед собой мифическое существо, но не очень древнее, а живущее прямо сейчас. Надо сказать – очень невоспитанное современное существо.

– Но Листик говорит, что она её сестра. А леди дэн Арунада утверждала, что Листик одной с ней расы и эта раса называется дракланы… – начал Иртувель и, ещё больше растерявшись, замолчал. Не поверить Тайше он не мог, но ведь и Тиасса не врала. Тогда получается, что все эти девушки и девочки – драконы! И дракланы – это самоназвание расы драконов! Тайша, увидев смущения эльфа, стала объяснять:

– Дракланы – это название одной из рас драконов. У драконов, как и хуманов, несколько рас. У хуманов – люди, эльфы, орки, гномов тоже можно отнести к хуманам. Мы же снежные драконы, можно сказать, что эта новая раса, отпочковавшаяся от народа дракланов.

Иртувель согласно кивал, если и не всё понял, то делал вид, что этот так. Лувинэль сварила кофе и угостила таких милых девушек, оказавшимися ужасными драконами, хотя если судить о драконах по этим девушкам и девочкам, то они не такие уж и ужасные, скорее, наоборот! Лувинэль угостила не только девушек-драконов, но и девочек, но не кофе, а молоком. Глядя на их довольные мордашки с молочными усами, было трудно поверить в то, что сказала Тайша. Квесса подтвердила слова пепельноволосой, добавив, что Милисента, Листик и Лиша не только драконы. Робеющий Иртувель (хоть эльфы относятся к богам без того пиетета, что люди, но вот так запросто разговаривать и пить кофе со своей богиней, было очень непривычно, даже страшновато) поинтересовался, чем же сёстры, кроме цвета волос, отличаются от остальных девушек? Улыбающаяся Квесса, ещё больше усиливая смущение эльфа, ответила:

– Они все трое хранительницы миров, вы должны знать, кто это, но Листик и Милисента не только хранительницы. Кстати, познакомьтесь с хранительницей своего мира. Альен, скажи, что ты чувствуешь?

Девочка задумалась, словно прислушиваясь к своим ощущениям, а потом немного растерянно сказала:

– Мне кажется, что мир хочет меня обнять, что он мне шепчет что-то ласковое. А мне хочется обнять его, и я могу это сделать.

– Что и требовалось доказать, – кивнула Квесса. Посмотрев на удивлённых эльфов, их богиня пояснила: – Не у каждого мира есть хранитель, бывает такое, что мир в нём просто не нуждается. Если всё хорошо или близко к этому, то зачем нужен хранитель? Местные боги, если они есть, вполне справляются с тем, что называют – сохранением равновесия. Но в этом мире своих богов нет, мы, я и Люсинэль, – пришлые, даже – временно пришлые, то же можно сказать и о гномах, и орках, у людей, вообще, непонятно кто (при этих словах Квессы Рамана и Тайша заулыбались). Мы появляемся здесь, когда надо навести порядок, вы же заметили, что за вами, светлыми, как и за тёмными, особой опеки, такой, как за людьми, нет, хотя я до сих пор не могу понять, кто там у них бог. Ах да, у них есть ещё какой-то повелитель сил зла, но о том, чтоб он что-то делал, ничего не слышно. Вообще-то люди – это раса крайне беспокойна, поэтому за ней нужен постоянный присмотр, а тут какой-то постоянно скрывающийся бог.

– Да, люди странная и беспокойная раса, а это часто приводит к тому, что они сами себе выбирают бога, причём не самого лучшего, а первого попавшегося, вполне могущего оказаться самозванцем. Иногда выбирают не одного, а целый пантеон таких нахлебников, совершенно истинных, как они сами себя называют, в истории миров тому немало примеров, – согласно кивнула Тайша и поделилась своим опытом: – Приведу пример. В одном из миров, где я совершенно случайно оказалась, не знают, что такое магия. Нет, сила там есть и немало, но местные жители ею совершенно не умеют пользоваться. Так вот, в тот мир забралась группа студентов, по-вашему, слушателей, практикантов из магической академии другого мира, их приняли за богов, и те этим довольно долго пользовались, кстати, это были ваши светлые соотечественники, пока не появился один драклан, всего один! Он надавал этим светлым недоучкам по шее, заняв их место, местные восприняли ту драчку, как грандиозную битву богов, в которой злой бог победил добрых и изгнал тех, кто уцелел. Но об этом как-нибудь в другой раз, кстати, Квесса, это ты не уследила за своими.

Богиня светлых эльфов покаянно развела руками, сказав, что миров, населённых светлыми эльфами, много, разве за всеми уследишь? Потом посмотрела на совсем ошалевшего от увиденного и услышанного Иртувеля и пояснила тому, почему у неё такие приятельские отношения с этими девушками, утверждающими, что они драконы:

– Тайша и Рамана – снежные драконы и очень сильные маги, по силе и своим возможностям ненамного уступающие младшей богине, но не это главное, они спасли меня из плена одного очень злого существа. Кстати, появление этого, пусть и сильно ослабленного, существа в этом мире показало необходимость хранителя, и мир сделал свой выбор: он, вернее, она перед вами.

Эльф и эльфийка посмотрели на Альен, вместе с Листиком и Лишей допивающую третью кружку молока, и Иртувель снова не удержался от вопроса:

– А Листик и её сёстры, ведь вы сказали, что они не только хранительницы миров и снежные драконы, кто же они ещё?

– Листик – повелительница драконов, их богиня, старшая богиня, у Милисенты второе имя Анурам, надеюсь, вы знаете кто это? – ответила Квесса и, улыбнувшись, добавила: – Если бы не они, меня тогда спасти не удалось бы, вот так-то.

Альен вдруг вскочила и сообщила, что ей очень туда надо, очень срочно! Куда так срочно надо не сказала, но Листик и Лиша поняли и заявили, что идут с Альен. Листик предложила туда полететь, не совсем полететь, а взлететь, а потом прыгнуть. Надо сделать именно так, потому что Альен надо учиться прыгать, а в ипостаси дракона это лучше всего получается. Ну и прыгать удобнее, чем ходить через огонь, ведь там, куда сейчас надо, может не оказаться огня, из которого можно будет выйти. Девочки быстро разделись (Листик с Лишей, Альен и так была без одежды) и стали по очереди прыгать в окно. Первой это сделала Листик, затем Лиша, Эльфы в ужасе замерли, всё-таки окно было довольно высоко над землёй, да и внизу был двор, мощеный камнем. Девочки выпрыгивали и проваливались вниз, словно падая, падение вроде как подтверждали громкие хлопки, но звук был значительно громче, чем от удара тела о камни, тем более – маленького. Кто-то был во дворе, об этом свидетельствовали крики ужаса, оттуда раздавшиеся, но это была не реакция на падение девочек из окна, эльфы увидели двух поднимающихся крылатых зверей. Чешуя большего была изумрудно-золотистой, а меньшего – огненно-золотистая. Звери, не обращая внимания на крики снизу, зависли по обеим сторонам окна, чуть шевеля крыльями. Несмотря на грозный вид, обилие зубов, когтей и костяной гребень с острыми шипами, идущий от головы до кончика длинного гибкого хвоста, эти звери были удивительно красивы.

– Кто это? – восхищённо выдохнула Лувинэль, Тиасса пояснила, что это и есть драконы, изумрудно-золотистый – Листик, а огненно-золотистый – Лиша. Но они ещё маленькие, взрослый дракон больше Листика раза в три, а то и в четыре. Лувинэль покачала головой, Лиша была ненамного меньше Листика, а длина изумрудно-золотистого дракона (или высота, поскольку он завис в вертикальном положении) превышала три человеческих роста (или роста эльфа). Альен некоторое время колебалась, а потом прыгнула так, как это сделали её подруги. Дракончики её подхватили. Но это уже была не девочка а огненный дракон! Три дракона со смехом устремились в небо и, немного покувыркавшись в высоте, вызвав новые крики не только со двора, расположенного под окнами эльфийского общежития, исчезли. На мгновенье исчезнувшая Тиасса, появившись, сообщила:

– Прыгнули к «проклятому» лесу. Кстати, в той армии, что собиралась атаковать местных, погонщиками мамонтов были орки. Милисента, надо бы разобраться.

Девушка, с волосами цвета спелой пшеницы, согласно кивнула и исчезла, за ней последовала и мэтр дэн Арунада. Тайша и Рамана переглянулись и, спросив – не стеснит ли их присутствие, выпросили ещё по одной чашечке кофе, к ним присоединилась и Квесса, заявившая, что до пятницы она совершенно свободна, поэтому тоже останется, чтоб посмотреть, чем всё закончится.

Удург, смотрел в небо и хмурился (если так можно сказать, глядя на огромную зубастую корягу), его, как и остальных гудурхов, волновало то, что происходит, а происходило что-то очень необычное, можно даже сказать – нехорошее. Это было очень похоже на попытку выбраться из болота костяного дракона, заточённого там много лет назад. То чудовище, когда его упрятали в болото, ещё не было костяным драконом, им оно стало уже в болоте, но при этом сохранило свою силу. Когда оно начало выбираться из своего топкого узилища, удержать его там у гудурхов не было сил, не говоря уже об остальных лесных жителях. Как ни странно, это могла сделать только рыжая девочка из деревни, расположенной на опушке леса. Удург так и не понял, как он узнал об этом – сам каким-то образом догадался или лес подсказал? К тому же у большого лешего были сомнения – сможет ли маленькая девочка что-то сделать там, где были бессильны все гудурхи, но он всё же попросил Куржума привести этого человеческого детёныша. А когда Удург увидел эту обычную с виду девочку, ему стало страшно! Эта девочка была очень похожа на то чудовище, заточённое в болоте, не внешним видом, а той внутренней сутью, которую из всех обитателей леса видел только предводитель больших леших. Эта девочка запросто могла освободить чудовище и никто не смог бы ей помешать! Но Листвяна, так звали ту девочку, не стала этого делать, хотя и вызвала чудовище из болота, и оно поднялось! Это несмотря на путы, наложенные гудурхами! А то, что дальше произошло, ещё больше напугало Удурга. Девочка показала, что она вольна распоряжаться посмертием, а это мог не каждый бог! Если бы Удург был человеком, то он сказал, что этот маленький детёныш совершил великое чудо. Но большой леший не человек, он просто признал силу этого маленького существа (уже понятно было, что девочка – не человек и не полукровка) и готов был ей покориться, если бы та высказала желание властвовать в лесу. Но такого желания не последовало, это маленькое, но такое грозное существо вело себя именно как человек! Как маленький человеческий детёныш! А потом случилось такое… То что сделала эта маленькая девочка под силу только сильному магу некроманту, очень сильному! Но даже он не смог бы такого совершить, потому что смертная сила, что высвободилась в результате той грандиозной жертвы, была, можно так сказать, размазана тонким слоем по сущности леса. Если бы эту силу влить в лес единым комком, то лесу это могло бы навредить, к тому же Удург почувствовал, что появилась ещё некая сущность, похожая на эту девочку, попытавшаяся эту силу забрать, но не вышло. Может, потому смертная сила и была так тонко разлита по всему лесу, чтоб не досталась той злой сущности? Девочка тогда не ответила на вопросы большого лешего, только плакала, а потом ушла к людям, хотя могла и остаться, лес её принял.

А недавно Удург почувствовал, как стала нарастать напряжённость, очень похожая на ту, что возникла, когда то чудовище пыталось вырваться из болота, а потом она внезапно спала, это предводителя больших леших очень напугало: похоже, что где-то был ещё один такой зверь и он сумел вырваться! По ощущению большого лешего этот зверь был намного сильнее того, которого заточили в болоте. В том месте, где когда-то было чёрное болото (теперь здесь было обычное, хотя и мёртвое), Удург собрал всех гудурхов, хотя и не надеялся, что они смогут оказать хоть какое-то сопротивление крылатому чудовищу, если оно появится.

Среди больших леших был и Куржум с Ухрей на плече. Маленькая лешая и гудурх очень сдружились, да и характер у большого лешего стал намного мягче – он теперь позволял мавкам и дриадам танцевать на лунной поляне, любуясь их танцами. Помогал Ухре собирать ягоды и грибы для Альен, которая перебралась в город, туда же, куда ушла Листвяна. Сейчас Ухря ёрзала на широком плече-коряге Куржума, нервозность её большого друга и ей передалась. Ухря посмотрела на застывшего Удурга и предложила:

– Надо позвать Листика, только у меня не получается. И Альен я позвать не могу. Я говорила с Сулье, а она рассказала, что Листик недавно была у Альен, а потом они обе ушли и больше не появлялись. Они же не могли совсем уйти? Ведь так?

Маленькой лешей ответить никто не успел, сверху на замерших гудурхов упали три тени, словно там летали большие птицы. Удург глянул вверх и горестно заскрипел, там летали три крылатых чудовища, похожие на то, которое заперли в болоте, пусть эти чудовища были меньше размерами, но их было три! Большие лешие грозно заскрипели, показывая клыки и выдвигая шипы, а одно из чудовищ, словно желая показать гудурхам тщетность их попытки сопротивляться, выдохнуло длинный факел пламени! Большие лешие заскрипели громче, но уже не грозно, а горестно, было понятно, что эти чудовища, которые, словно красуясь, кружили над поляной у болота, к себе не подпустят – сожгут огнём с безопасного для себя расстояния! Горестный скрип перекрыл восторженный голос Ухри:

– Какие они красивые!

– Ага! Мы красивые! – подтвердила рыжая девочка, сидящая на втором плече Куржума.

– Листик! – закричала Ухря, вслед за ней облегчённо выдохнул Удург:

– Листвяна, ты пришла! Услышала, как тебя звала Ухря?

– Листвяна, а как ты здесь оказалась? – поинтересовался Куржум, со скрипом поворачивая свою голову, чтоб посмотреть на девочку.

– А вон видишь? – Листик показала вверх и пояснила: – Мы прилетели.

Только сейчас гудурхи и остальные лесные жители, собравшиеся на поляне, обратили внимание, что один зверь исчез, над поляной кружили только двое – огненно-золотистый и огненный.

– А где третий? – осторожно поинтересовался Удург, Листик гордо ответила:

– Третий – это я! Вернее, третья. Там кружат Лиша и Альен. Альен понравилось, и она ещё хочет полетать.

– Как – Альен? – удивилась Ухря, Куржум тоже удивился:

– Как – третий ты?

– А вот так! – ответила Листик, спрыгивая с плеча Куржума, длинный прыжок девочки закончился на свободном от лесных жителей месте, но стояла там уже не она, а крылатый изумрудно-золотистый зверь. Этот зверь сделал неуловимое движение и, оказавшись рядом с Куржумом, подхватил завизжавшую от страха Ухрю, после чего стремительно ушёл в небо. Маленькая лешая не перестала кричать, но испуганные вначале крики сменились восторженным визгом. Крылатые звери устроили хоровод над поляной. Слушая визги Ухри, одна из дриад спросила:

– Что они там с ней делают?

– Наверное, едят, – буркнул Удург. Он понял, что эти звери нападать не собираются, но не знал, как реагировать на их появление, к тому же его смутило появление и последующее превращения Листика. Дриада с завистью в голосе возразила, вызвав вздох своих подруг:

– Если бы её ели, она так бы счастливо не визжала, ей, видно, очень там нравится. Да они там танцуют!

Драконы, вдоволь нарезвившись, исчезли, а около Куржума появились четыре девочки, две как бы человеческие, лешая и огневушка. Одна из девочек была Листвяной, вторая тоже! Настолько оказались похожи эти две девочки. Третьей была Альен, но какая-то не такая, вроде огневушка, но в то же время в ней чувствовалось столько огня, что казалось, эта девочка может поджечь весь лес! Только Ухря была сама собой – обычной лешей, разве что ещё маленькой, хотя ростом она была такая же, как её подруги. То, что они её подруги, было видно, потому как она держала за руки обеих Листвян. Куржум растерянно посмотрел на девочек и осторожно спросил:

– Листвяна? Это ты?

– Не-а, я Листик, я же об этом говорила, меня зовут Листик, а не Листвяна. А это Лиша, она моя сестра. А это… – Листик показала на Альен, и Куржум поспешил сказать:

– Альен, огневушка, я её знаю, но она какая-то не такая, как обычно. Неужели её так жизнь в городе изменила?

– Не-а, уже не огневушка, – отрицательно покачала головой Листик и предложила подруге: – Альен, покажи огонёк.

Бывшая огневушка зажгла на ладошке небольшой огонёк, такой, какой обычно её сородичи запускают над болотом, развлекаясь. Увидев этот огонёк, другие огневушки ахнули, это был почти первозданный огонь, такой огонь, что может сжечь даже огневушку или саламандру. Этот огонёк Альен никак не могла держать на руке без вреда для себя. Улыбающаяся девочка начала перебрасывать огонёк с одной руки на другую, значительно увеличив его, а потом создала ещё один. Закончила эту демонстрацию Альен тем, что создала столб такого же огня, опасного даже для огненных существ, и запустила его в небо, вызвав испуганные крики огневушек, и не только их.

– Кто ты? Альен, ты теперь кто? – робко спросила одна из взрослых огневушек, девочка ответила:

– Я теперь дракон, ледяной дракон!

Подтверждая свои слова Альен создала из воздуха огромную сосульку, от которой сильно повеяло холодом, это снова вызвало испуг огневушек, такой сосулькой Альен могла запросто погасить любую из них, такой сосулькой можно было заморозить даже большого лешего, они это поняли. Удург, немного выступив вперёд, спросил:

– Альен, как к тебе теперь обращаться – повелительница леса или как-то по-другому? А Листик и…

– Лиша, – подсказала девочка, очень похожая на Листика, гудурх со скрипом склонил голову:

– И Лиша тоже так могут?

– Они могут ещё сильнее, – ответила Альен, Удург собрался ещё что-то спросить, но девочки-драконы высунули языки и дружно зашипели.

– И не стыдно? – спросила у шипящих девочек внезапно появившаяся девушка, с волосами цвета спелой пшеницы, и в отличие от девочек одетая.

– Не-а! – хором ответили Листик и Лиша, Альен промолчала. Удург громко заскрипел, что было выражением его сильного страха, сущность этой девушки, которую она совсем не прятала, была такая же, как у этих девочек и у того чудовища, что заточили в болоте. Но сила этой сущности была в несколько раз больше, чем сила чудовища, да что там в несколько, в десятки раз! Девушка, увидев страх большого лешего, вздохнула, собираясь что-то сказать, но её опередила Листик, спросив у Куржума:

– А ты меня не боишься? А Милисенту?

Гудурх, который не видел того, что видел его предводитель, отрицательно проскрипел:

– Нет, не боюсь. Ты же не сделаешь нам ничего плохого, ведь так? А если это захочет кто-то другой, ты же ему не позволишь?

– Ага, не позволю, только больше я не смогу вас защищать, – ответила Листик. Увидев недоумение большого лешего, пояснила почему: – Я домой хочу, я туда скоро уйду. А у вас останется Альен, теперь она вас будет вас оберегать, ваш лес и не только его. Вот!

– Альен, покажи, – попросила девочку Милисента, та растерялась. Листик показала на болото, в котором до сих пор не было пня, такого, в каких обитают огненные существа, спросила у жавшихся в стороне огневушек:

– Ну, кто хочет здесь жить?

– Я, у меня нет своего пенька и болота нет, – пискнула маленькая огневушка. Одна из старших, глядя на тёмную поверхность, покачав головой, сказала:

– Это чёрное болото, в нём сидел зверь, и сюда никто не хочет идти жить, боятся!

Альен растерянно оглянулась на подруг, словно просила помощи, и Листик откликнулась:

– Давай я помогу!

Два дракона закружили над болотом, которое словно засветилось, заиграло огоньками, и его цвет стал меняться, тёмная вода стала голубой такой, какая бывает только в горных озёрах. Затем вода стала прозрачной настолько, что стало видно чистое песчаное дно, без всяких признаков ила. А на безжизненных, пустых берегах стала расти сочная зелёная трава. Удург поражённо проскрипел, что вернуть к жизни убитое магией невозможно, а именно это было проделано с болотом, в таком месте могла водиться только нежить, она там и завелась, не давая там жить больше никому. Это болото было язвой для леса, постоянным источником беспокойства, отсюда эта самая нежить постоянно лезла. И всю ту нежить, что там была, так просто и легко извести невозможно!

– А теперь её там нет! И лезть оттуда некому! – засмеялась Лиша. А драконы всё кружили над чистым озером, неожиданно из воды поднялся не пень, обычное жилище огневушки, а красивый домик, сделанный из язычков пламени, как такое могло получиться, никто не понял, только Удург сделал движение, которое у человека называется – отвисание челюсти. Большой леший растерянно посмотрел на Милисенту и спросил:

– Как они это сделали, это же не возможно!

– А вы спросите у своего леса, он должен вам ответить, ведь вы же его хранитель, – улыбнулась девушка. Удург замер, а потом растерянно проскрипел:

– Лес! Он им помогает, делает всё, что они ему приказывают!

– Не приказывают, а просят, – поправила предводителя гудурхов Милисента и пояснила: – Но только не лес, весь мир! Лес его часть, и в данном случае является проводником воли мира. Альен – хранительница вашего мира, теперь понятно? Вам не нужно её опасаться, она не сделает ничего плохого своему миру и его обитателям, если только те не захотят навредить миру. Вот так-то.

Этот разговор мало кто слушал, все зачарованно смотрели на чудесный огненный теремок, сверкавший в центре озера. Дракончики превратились в огненные вихри, крутившиеся вокруг домика. Лиша протянула руку маленькой огневушке, что хотела иметь своё жильё, и предложила:

– Пошли, посмотрим твой домик, сейчас я тебя проведу, а оттуда уже сама ходить будешь, через огонь.

Девочки исчезли, исчезли и огненные вихри, Милисента сообщила, что Листик и Альен тоже там, в домике. Потом девушка устроила большой огонь на берегу и, показав на него другим огневушкам, сообщила, что их приглашают на новоселье, а на вопрос – поместятся ли там все, ответила:

– Поместитесь. Домик внутри гораздо просторнее, чем снаружи, это же не пень.

Милисента не стала гасить большой огонь, пояснив, что так можно позвать огневушек, если надо будет. Тут Милисенту подёргали за рукав несколько молоденьких русалок и робко поинтересовались – можно ли поселится в этом чудном озере? Девушка, спросив у Удурга, как зовут ту молоденькую огневушку, позвала её и, когда та выглянула из костра, передала просьбу русалок, те, получив разрешение, нырнули в озеро. Милисента, сказав, что этот огонь теперь на берегу озера будет гореть постоянно и будет служить выходом из домика, огневушки ведь только через огонь могут ходить, поэтому в основном ходят в гости друг к другу, им редко удаётся выбраться на твёрдую землю, вот для этого этот негасимый костёр и предназначен, заодно нежить отпугивать будет. На ворчание Удурга, мол, они теперь по лесу шастать будут и обязательно что-нибудь подожгут, Милисента ответила:

– А это уж вы следите, чтоб не хулиганили. Вы же тут главный.

Потом Милисента позвала Листика и Лишу, сказав тем, чтоб прощались. Листик обрадовалась:

– Домой пойдём?

– Нет, тут есть ещё неоконченное дело, вот им и займёмся.

Листик пока прощалась со всеми своими знакомыми, услышала, как Удург спрашивает Альен, где та будет жить? Надо ли для неё освободить пень, а то всё занято.

– С мамой, в Эролте. Но если что случится, я буду тут или там, ну, где понадобится, – ответила хранительница мира.

Милисента вывела Листика и Лишу на вершину скалы в горах, сказав, что здесь им не помешают, стала рассказывать. Рассказ Милисенты заставил Листика насторожиться, а вот Лиша, немного позевала и уснула. Милисента говорила:

– Как я узнала от Тайши, в той армии, что вы разогнали, были мамонты с орками-погонщиками. Но это ещё не всё, там ещё был отряд орков, собиравшихся принять участие в сражении. Вот я и решила выяснить – чего это орки решили вмешаться в дела людей? Орочьи племена независимы от того государства людей, но почему-то выступили на стороне этого государства. В общем, я узнала: произошла смена вождя, как раз накануне начала боевых действий. А вот почему поменялся вождь? И не только вождь, а и весь правящий клан, не догадываешься?

– Если поменялся весь правящий клан, то это значит – в этом клане не осталось наследников вождя, или клан стал настолько слабым, что не смог отстоять наследника, – задумчиво произнесла Листик и сделала предположение: – Его убили?

– Нечто подобное должно было произойти и у тёмных эльфов, мне Люси об этом рассказывала, про тебя тоже рассказывала. Я когда здесь появилась, сходила к ней, такой вот визит вежливости, она мне и рассказала, а ты помнишь, что там было, в Карсийске? – спрашивая, Милисента внимательно смотрела на Листика, та пожала плечами:

– Конечно помню, а почему это я не должна помнить? Чёрное проклятие некроманта? Это ты хочешь сказать? Предполагаешь, что это один и тот же? Но почему тогда такие разные, если так можно сказать, направления? Тёмные эльфы, королевская семья Саланы, орки, как это может быть связано? Да ещё светлые эльфы, но там не проклятие, на кого-то конкретно направленное, а попытка уничтожить весь город. Там ведь тоже действовал некромант, очень сильный некромант. Ловушка там была ого-го!

Листик, увидев, что Милисента не совсем поняла, о чём идёт речь (об этих событиях ей никто не рассказывал), стала подробно рассказывать о произошедшем в Элистэре. Милисента, внимательно выслушав Листика и задав несколько наводящих вопросов, сделала вывод:

– Это был Тарун, коричневый маг, нападавший на тебя и твоих эльфийских подруг – тоже был он. Каким-то образом вы оба оказались в этом мире, только он в отличие от тебя всё помнил…

– Я тоже всё помнила! – возмутилась Листик, Милисента быстро согласилась:

– Хорошо, хорошо, ты всё помнила, только притворялась, что что-то забыла. Ладно, не будем об этом. Тарун тоже оказался в этом мире, но если твой уровень остался прежним, о чём говорит твоя встреча с костяным драконом на чёрном болоте в том «проклятом» лесу, то его уровень упал до уровня пусть очень сильного, но обычного мага, вот он и начал собирать силу. А как это проще всего сделать, да ещё так, чтоб это быстро было?

– Жертвоприношение, – кивнула Листик, Милисента кивнула в ответ:

– Именно! Жертвоприношение! А что может быть самым большим жертвоприношением? Война! Вот Тарун и пытался устроить сначала несколько малых войн, а потом одну большую. Потому по мелочам собирал силу, используя эти же методы. Ты не задумывалась, почему на ту деревню, где ты жила, расположенную в самой глухомани, вышла одна из самых жестоких банд приграничья? Захваченная деревня для этой банды ничего не решала, бандиты всё равно погибли бы: стражники ли их поймали или лес уничтожил бы. Но твоя реакция на гибель близких тебе людей была предсказуема, да и смертную силу ты никогда бы брать не стала, вот она бы и досталась тому, кто её может подобрать. Тарун только не учёл, что силы у тебя осталось достаточно, он не рассчитывал, что результатами жертвоприношения ты никому не позволишь воспользоваться, в каком бы состоянии ты ни была. Потом он попытался освободить костяных драконов, но это у него тоже не получилось, заполучить тебя и эльфиек тоже… Это ты и сама помнишь. С этим всё понятно, но случаи применения проклятия некроманта у эльфов и в королевской семье не укладываются в общую картину. Непонятно, для чего это нужно было? Ладно, ещё у тёмных эльфов, там можно предположить, что клан Пещерные медведи хотел захватить главенствующую роль, но большой резни не допустили бы жрецы Люсинэль, да и она сама вмешалась бы, она ведь там появилась именно в это время. А вот королевская семья Саланы… Почему их хотели убить? Большая война между Саланой и её южным соседом и так бы началась. В общем, неясностей много, думаю, нам их пояснят.

– А кто? – поинтересовалась Листик, Милисента улыбнулась, можно сказать – драконьей улыбкой:

– Как зовут твоих преподавателей на кафедре некромантии? Филиппо Ригозо и Гийом Расторо? Даже имён не поменяли, впрочем, это и понятно – мэтр Ригозо – признанный авторитет в некромантии и пользуется достаточной известностью, менять имя ему не хотелось, а его ученик вроде как не был ни в чём замешан. Забрались они далеко и чувствовали себя здесь в полной безопасности. Вот и не стали менять имён. Надо им нанести визит.

– Лишу будить будем? – поинтересовалась Листик, Милисента отрицательно покачала головой, сказав: – «Пусть спит, девочка умаялась, к тому же здесь ей ничего не угрожает, а визит к некромантам это очень узкосемейное дело, даже Листика не затрагивающее, касающееся только её – Милисенты». Листик заявила, что сестру не бросит, и они исчезли. Лиша, под которой возникла мягкая перина, почмокала губами и заснула крепче.

Мэтр Ригозо сидел в мягком кресле у камина и с неодобрением наблюдал за бегающим по большому кабинету мэтром Расторо. Тот не только быстро вышагивал, но ещё и нервно говорил, почти кричал:

– Она сказала, экселенц, что является ректором зелийской магической академии! Понимаете, экселенц, зелийской! Они нас нашли! А это… Надо бежать! Срочно бежать! Спасаться!

– Гийом, что ты так волнуешься? Судя по твоему описанию, она мне незнакома. Скорее всего, она сменила Ансельма Канвио совсем недавно и меня, а тем более тебя знать не может. Прибыла эта ректор, как ты сказал, сюда с неофициальным визитом, в отличие от дэн Арунады. Эта девушка никаких документов, подтверждающих её статус, не предъявила, а говорить можно что угодно. Да, немного настораживает, что обе эти девицы прибыли сюда из-за нашей рыжей слушательницы. Но я надеюсь, что они её заберут и как появились, так и исчезнут. К тому же куда бежать? Если нас нашли здесь, то найдут и там, куда мы убежим, – насмешливо произнёс Ригозо, стараясь при этом сохранить невозмутимый вид.

– Экселенц, но эта рыжая – маг невиданной силы! И зовут её также, как ту, о которой вы рассказывали! Та ведь училась в зелийской академии, её тоже зомби боялись!

– Гийом, подумай сам – зачем дипломированному магу снова поступать в академию, пусть и другую? – устало произнёс Ригозо, видно, ему уже надоел этот спор и нервозность его ученика. Старый мэтр размеренно, словно читал лекцию, начал излагать свои аргументы: – Даже если маг решил пополнить свой багаж знаний в другом учебном заведении, а такое иногда бывает, он не будет поступать на первый курс, так как понимает, начинать учёбу с самого начала – это пустая трата времени и сил. Ты бы, Гийом, так поступил бы? Почему ты решил, что другой маг пойдёт на такую, мягко говоря, глупость!

– Но… – Расторо попытался возразить своему учителю, но ему этого не дала сделать появившаяся девушка, с волосами цвета спелой пшеницы, поздоровавшаяся с Ригозо:

– Здравствуйте, мэтр, давно не виделись, уж очень далеко вы забрались.

Если Расторо и испугался, то только внезапного появления девушки, к тому же с ней была рыжая слушательница, а Листик всё же была знакомой. А вот Ригозо побледнел, так побледнел, что в своей чёрной одежде стал похож не на некроманта, а на его жертву! Филиппо Ригозо, с ужасом глядя на девушку, произнёс:

– Принцесса Милисента!

– Уже давно не принцесса, даже не королева, хотя некоторое время ею была. Но благодаря вашим стараниям этого могло не произойти. Я посчитала, что изгнание будет для вас достаточным, даже не наказанием, уроком. Но вы выводов не сделали и взялись за старое, к сожалению. К сожалению, потому что я не люблю наказывать, но мне придётся это сделать, – произнесла Милисента, глядя на белого как мел Ригозо. В это время Расторо попытался незаметно улизнуть, но ему это не удалось – дверь не открывалась!

– Я… я не понимаю, в чём вы меня обвиняете, я… – начал оправдываться мэтр Ригозо, при этом у него дрожали руки. Расторо сделал ещё одну попытку сбежать, при этом начал громко царапать дверь, пытаясь её открыть. Листик ухмыльнулась, и на двери появилась деревянная рожица, показавшая язык ошарашенному заведующему кафедры некромантии. Милисента укоризненно покачала головой, но этот жест был предназначен не Листику, а старшему некроманту, потому что ему она высказала свои обвинения:

– Полученный урок вас ничему не научил, и вы взялись за старое, у чёрного проклятия некроманта, что было наложено на тёмных эльфов из кланов воительниц, Снежных барсов и на королевскую семью Саланы, очень знакомые признаки. Когда-то такое заклятие было наложено на моих братьев и на меня. Что вы можете сказать в своё оправдание?

– Это не я! Клянусь, это не я! – хоть и произнесённое с жаром, это было больше похоже на лепет. Ригозо понимал, что доказательств невиновности у него нет, а аура Милисенты и Листика, которую те не стали скрывать, показывала, что сопротивляться бесполезно, любая из сестер может сделать с ним всё, что захочет. Взяв себя в руки, старый некромант, опустив голову, произнёс:

– Я понимаю, что мои возражения не будут приняты во внимание и готов понести любое наказание, пусть это будет плата за ошибку, сделанную мною тогда. Как ни старайся, от возмездия не уйдёшь.

Милисента, приглядевшись к некроманту, чуть подняла бровь – Ригозо не врал, к проклятиям он не имел никакого отношения, именно к этим проклятиям, хотя автором этого заклинания был он. Листик, привлекая внимание Милисенты, показала на Расторо, продолжавшего безуспешно скрести дверь. Подтверждая слова старого некроманта, девочка сказала:

– Ага, это не он, это этот. Вот испугался, а теперь убежать пытается.

– Ваш ученик, мэтр, не сделал выводов и пошёл по стопам своего учителя, в худшем понимании этого – научился только плохому, – высказала своё суждение Милисента. Глядя на взмокшего младшего некроманта, девушка, гадливо скривившись, сделала вывод: – Но выше мелкого пакостника подняться не смог. Достойно принять свою судьбу у него не хватает духа, он похож на пытающегося вырваться мелкого воришку, которого поймали за руку.

Расторо застыл с поднятыми руками в очередной попытке открыть дверь, потом какая-то сила его подняла и развернула лицом к Милисенте, которая спросила:

– Зачем? Зачем ты это всё делал? И давай подробнее.

Перепуганный некромант, захлёбываясь, стал рассказывать: у тёмных эльфов всё было очень просто, глава Пещерных медведей за услуги некроманта заплатил, хорошо заплатил, что позволило Расторо купить дом, даже не дом – почти дворец, нанять слуг и, вообще, вести роскошный образ жизни. Но аппетит приходит во время еды, когда некроманту предложили должность придворного мага, при будущем короле, он согласился и принял участие в заговоре. Собственно говоря, заговора как такового не было, нынешний король и один из его братьев были популярны в народе, и заговор против них успеха не имел бы, а вот их смерть… смерть короля и всех его родственников, открывала путь к трону его дяде, младшему брату старого короля. Младший брат нынешнего короля в расчёт не брался, потому что популярностью не пользовался. Да и Эролт слишком далеко от Азорды, когда туда дошли бы вести о смене правителя, то было бы поздно что-либо предпринимать. Расторо говорил долго и подробно, его перепуганный взгляд не отрывался от бесстрастного лица девушки, с волосами цвета спелой пшеницы, в которой он видел судью, что вынесет ему приговор, и палача, приводящего в исполнение этот приговор. Перепуганный некромант не заметил, когда в кабинете его начальника появились другие слушатели, очень внимательные слушатели. Когда Расторо закончил говорить, бронзоволосая красавица, усмехнувшись, подытожила все сказанное некромантом:

– Вот так, всё довольно просто, мотивом любого преступления является алчность, непомерные амбиции и уверенность в своей безнаказанности. Можно сказать – расследование закончено, едва начавшись.

Двое чем-то похожих друг на друга мужчин с мало приметной внешностью, стоявших немного в стороне согласно кивнули. Если один Ригозо не был знаком, то второго он узнал – это был начальник тайной стражи королевства. К нему и обратился незнакомый мужчина:

– Рамана права, дальнейшее расследование ни имеет смысла – виновные определены. Но с некромантом вам не удастся разобраться или устроить очную ставку с принцем, да это и не нужно, он будет наказан Милисентой. Тайша, отдай кристалл. Вот смотрите, это записывающий кристалл, если его активировать вот так, то можно будет просмотреть всё, что здесь говорил этот некромант, – Усимт, а это был он, гадливо скривился и предложил: – Покажите кристалл королю, в общем, сами решайте, что делать дальше. Тиасса, проводи его превосходительство обратно в его кабинет.

Девочка с каштановыми волосами кивнула и, взяв начальника тайной стражи за руку, вместе с ним исчезла. Тайша и Рамана посмотрели на Милисенту, словно спрашивая – что та намерена делать? Милисента ослабила магический захват, и до этого висящий в воздухе некромант упал на пол сразу на колени и запричитал:

– Пощадите! Не убивайте!

– Я не собираюсь это делать, слишком много чести для тебя – умереть от моей руки, – ответила Милисента и, зловеще улыбнувшись, сказала: – Ты будешь наказан по-другому, для многих, тебе подобных, это хуже смерти.

На сжавшегося Расторо с рук девушки полилось белое пламя, окутав некроманта, совсем его скрыло. Пламя исчезло, а с продолжавшим стоять на коленях некромантом не произошло никаких видимых изменений, он, зажмурившись, тоненько поскуливал, что совсем не соответствовало его комплекции. Кровожадно усмехнувшаяся Рамана сначала поинтересовалась у Ригозо, а потом ему же и сообщила:

– Кажется, он занимал у вас должность заведующего кафедрой? Теперь эта должность вакантна.

Девушки исчезли, оставив некромантов в кабинете одних, Расторо открыл глаза, посмотрел на Ригозо и робко поинтересовался:

– Они ушли? Совсем ушли? А что она имела в виду, когда говорила, что занимаемая мною должность вакантна?

– Гийом, друг мой, – мягко начал старший некромант и тем же голосом, каким говорят с тяжелобольными, продолжил: – Ты ничего не чувствуешь?

Младший некромант, вернее, уже бывший некромант, прислушался к своим ощущениям и закричал громко и отчаянно:

– А-а-а-а! Этого не может быть! Такое никто не может сделать, ни один маг, как бы он силён не был!

– Гийом, друг мой, – так же мягко продолжил Ригозо, – ты не понял, это была богиня. А боги могут всё или почти всё. То, что она лишила тебя магических способностей, говорит именно об этом.

Дикий крик был ответом на эти слова, Расторо, осознавший, что он больше не маг, кричал долго и отчаянно.

В холле эльфийского общежития, несмотря на то, что занятия ещё не закончились и слушатели ещё не вернулись, было многолюдно, если так можно сказать о тех, кто там находился. Лувинэль сбивалась с ног, готовя кофе, Иртувель ей помогал, а как же не помогать, когда кроме знакомых девушек-драконов, тут были Квесса – богиня светлых эльфов, и Люсинэль – богиня тёмных. Была ещё незнакомая пара – юноша и девушка с белоснежными волосами, назвавшиеся Инедом и Самантой. В этом юноше ничего страшного, тем более угрожающего, не было, но Лувинэль и Иртувель не могли на него без дрожи смотреть. Все пили кофе, кроме Листика, Тиассы и Кираниэль (она каким-то образом узнала, что Листик собралась уходить и отпросилась с занятий, чтоб попрощаться с подругой), которые ели мороженное. Была ещё Лиша, почему-то с большой подушкой, с которой ни за что не хотела расставаться. Малышка утверждала, что такой мягкий и удобный предмет она ещё не встречала и на нём очень удобно спать. Девочек мороженым угощал Инед, неизвестно откуда извлекая всё новые и новые порции. Была ещё одна пара, которых Кираниэль знала, как чистильщиков из другого мира: девушку звали Салли, мужчину – Услимт (но как оказалось его настоящее имя – Усимт). Сначала рассказывала Рамана:

– Я и Тайша услышали, что Милисента и Листик затевают крутую разборку, и решили, нет, не поучаствовать, а просто посмотреть. Когда увидели, что там происходит, то решили, что о художествах того некроманта будет интересно знать Усимту, раз он намеревался помогать в расследовании того дела. И послали за ним Тиассу.

– Я намеревался? – удивился Усимт и стал рассказывать: – Меня поставили перед фактом, толком ничего не объяснив. И вот, когда я выясняю у начальника местной тайной службы детали будущего расследования, вваливается Тиасса прямо с потолка, хватает перепуганного полицейского в охапку и отправляется…

– Я спешила, на твой маячок шла, надо было выйти так, чтоб никого не задеть! А то очень неудобно бы получилось, невежливо! Я неожиданно появляюсь среди людей и начинаю их расталкивать! – возмутилась Тиасса, Усимт покачал головой:

– А с потолка на людей падать – очень вежливо, а удобно-то как, пока летишь, можно прицелиться, чтоб уже наверняка кого-нибудь если не зашибить, то уж напугать до икоты.

– Так всё же хорошо вышло! В итоге твой начальник остался очень доволен!

– Он не мой начальник, а местной тайной службы, – Усимт снова укоризненно покачал головой, но больше ничего говорить не стал, видно, не надеялся, что Тиасса хоть как-то устыдится. А Тайша задала Инеду интересовавший её и Раману вопрос:

– Ты можешь сказать, когда произошло полное возвращение Листика? Она вспоминала постепенно, но драконом быть не хотела, а потом раз – и всё встало на свои места. Ты что-то такое знал? Куда делась та сущность, что была Листиком до этого? Не может быть, что её просто выкинули или как-то по-другому с ней поступили.

Тайша хотела сказать – уничтожили, но не стала этого делать, глянув на Листика, увлечённую мороженым. Инед улыбнулся и пояснил:

– А ты обратила внимание, что это произошло после той битвы, которую вы вели, сидя на скале? Именно тогда и произошёл этот скачок. Там появилась Лиша и произошло слияние трёх сущностей. Та Листик очень не хотела становиться драконом, это её пугало, и сущность настоящей Листика не могла её убедить. Получалось вот такое противостояние, а вдвоём уговорить удалось, произошло не поглощение, а слияние. Листик помнит всё, что с ней здесь произошло, но эти воспоминания для неё не чужие.

– Так это ты привёл сюда Лишу? Ты знал, что именно так и будет? – подозрительно поинтересовалась Рамана и попыталась обвинить Ледяного владыку: – Так почему раньше ты этого не сделал?

– Я знаю и могу очень многое, но я не всемогущ и не всеведущ, могу сомневаться. Я смотрел, как нарастают изменения, можно сказать, накапливаются условия для прорыва, но для этого прорыва их было не то что недостаточно – Листик очень сопротивлялась возможному изменению, как преодолеть это сопротивление я не знал, пришлось рискнуть.

– Но если это так, то… ведь могло и не получится! Листик могла уйти! Совсем уйти! – почти выкрикнула Рамана. Инед кивнул:

– Могла, вот для этого и нужен был Тарун, ты спрашивала – если я о нём знал, почему раньше не вмешался? Это был запасной вариант.

– Но он нас чуть не съел! – возмущённо пискнула Лиша, Тиасса вопросительно посмотрела на Инеда, намекая, что тогда всё зашло очень далеко и если бы не вмешательство Ледяного владыки, то там, в горах, неизвестно бы чем кончилось. Инед снова пожал плечами:

– Всё было под контролем, второй раз я не собирался допустить такого развития событий, при каком бы пострадала Листик, да и вы все. Всё же закончилось хорошо.

– Ага, – согласилась Листик и решительно заявила: – Домой хочу!

– Да, пора прощаться, – поддержала Листика Тайша, остальные с ней были согласны. А вот на глазах Кираниэль выступили слёзы. Листик обняла подругу и пообещала, что будет приходить в гости, потом посмотрела на Инеда, тот, улыбнувшись, предложил девочке:

– А сама?

Листик тоже улыбнулась и сказала эльфам:

– Я не могу вам ничего такого оставить в подарок, нет у меня ничего. Но остаются мои друзья, Альен по-прежнему будет приносить вам булочки и пирожные, и вы будете вспоминать обо мне. Хотя… я сделаю вам подарки, ты, Кира, отныне сможешь сама распознавать чёрное заклятие некроманта и лечить его, вы, Иртувель, тоже сможете распознавать, но вылечить… извините, но сил у вас для этого не хватит. А вы, Лувинэль… я вижу, что вам не магу тяжело среди тех, кто обладает даром, вы словно слепой среди зрячих…

Листик подняла руки, и с них на эльфов полился белый огонь, но он не обжигал, Кираниэль даже захихикала, видно, этот огонь её щекотал.

Потом все стали прощаться. Девушки и девочки ушли, просто исчезнув. В холле эльфийского общежития остались только эльфы. Итрувель посмотрел на Лувинэль и поинтересовался:

– Но всё же интересно, чем могла вас одарить Листик.

– Я ничего не чувствую, – пожала плечами эльфийка. Глянув на эльфа, произнесла: – Хотя… я вижу вашу ауру, раньше этого не могла.

Лувинэль ещё раз пожала плечами и посмотрела на свою руку, повернув её ладошкой вверх, на ней заплясало маленькое пламя. Потом эльфийка глянула на оставшиеся на столе грязные чашки, они стали чистыми и сами полетели в буфет, выстраиваясь там в том порядке, как их расставляла комендант эльфийского общежития. Иртувель многозначительно кивнул, прошептав при этом:

– Богиня! Такое могла сделать только Богиня! Лувинэль, вы теперь маг!