Пятизвёздочный генерал Джонсон вошёл в большой зал, где уже собралась приёмная комиссия. Вообще-то, его присутствие было не обязательно, комиссия может работать и без него, но сегодня был первый день и Джонсон хотел показать, что ему не безразлична работа его подчинённых. Приём только начался, а перед столом комиссии уже стоял первый соискатель. Судя по всему, этот щуплый паренёк ночевал под дверями, хотя по его виду этого не скажешь – выглаженные штаны и рубашка, короткая причёска всё это должно было радовать взгляд военного. Но глядя на лица офицеров, сидящих за столом, можно было сказать, что они не очень рады, вернее, не рады вообще. Да, паренёк был щуплый. Да ещё и рыжий, но это не повод так открыто демонстрировать к нему свою неприязнь. Причину такого отношения к этому соискателю генерал понял, когда подошёл к столу, и полковник Зуран, после отмашки своего начальства, мол, сидите, протянул Джонсону документы рыжего парня. Мало того, что это был выпускник монастырской школы (всем же известно, какое образование там получают) так ещё и рекомендация была из полиции! Подписана не только полицейскими, но ещё и сотрудником фиделфийского Управления Государственного Агентства Безопасности! Все остальные документы, в том числе и медицинские справки были в полном порядке, придраться было не к чему! Джонсон посмотрел на парня, а вот его внешность очень настораживала, уж очень тот молодо выглядел, да и в облике этого соискателя было что-то женственное: большие зелёные глаза и пушистые ресницы! У настоящего бойца должен быть непреклонный взгляд стальных глаз или хотя бы серых, как у самого Джонсона. А у этих зелёных глаз был взгляд… Генерал даже не знал, как охарактеризовать такой взгляд – наивный, что ли, но взгляд – это ещё куда ни шло, но эти взмахи ресниц! Можно было подумать, что парень кокетничает! Видно, полковник Зуран был такого же мнения, но указать именно это как причину отказа, было нельзя, в уставах нигде не регламентировалась длина ресниц. Но полковник нашёл выход, сразу предложив:

– Ну что ж, вам юноша, как самому первому соискателю, будут предоставлены льготы при поступлении. Вам предстоит пройти вступительные тесты на центрифуге, если вы с ними справитесь, то будете приняты в нашу академию! Желаю вам удачи!

Генерал внутренне усмехнулся, а некоторые члены комиссии заулыбались открыто. Такое испытание не входило в перечень вступительных, центрифуга хоть и была в перечне обязательных тестов, но при этом определялась только степень физической пригодности соискателя, никаких задач решать не требовалось. Часть комиссии, с генералом во главе, увязалась за группой, занимающейся тестированием. Рыжего паренька, продолжавшего наивно хлопать ресницами (видно, бедолага не представлял, что ему предстоит), усадили, вернее, уложили в кресло, зафиксировали и запустили центрифугу.

– Дайте четыре же, – скомандовал Зуран и кивнул экзаменаторам, один из которых задал первый вопрос. К удивлению присутствующих, вместо хрипов послышался бодрый ответ! Полковник включил видеосвязь и застыл в изумлении – паренёк улыбался, правда, ресницами уже не хлопал, только этим выдавая, что ему не так уже и легко. Нагрузку подняли до пяти же и засыпали рыжего парня вопросами, он отвечал обстоятельно и подробно, почти не задумываясь. По его ответам не видно было, что он испытывает какие-либо трудности, разве что только голос стал более низким и хриплым. Когда вопросы кончились, центрифугу остановили. У выбравшегося из неё парня был такой вид, словно он катался на трамвае, а не подвергался перегрузкам. Его взгляд, уже не такой наивный, как это сразу показалось, остановился на полковнике Зуране, тот, вздохнув, сообщил парню:

– Испытание вы прошли на «отлично»! Вы приняты! Дальнейшие инструкции получите у вашего непосредственного куратора, майора Зиберта. Если вас не затруднит, ответьте мне на один вопрос, в ваших документах сказано, что вы окончили школу при монастыре Святой Матери Терезы, но выпускные экзамены вы сдавали приглашённым преподавателям, чем это вызвано?

– Наша школа отличается от подобных, она не совсем монастырская, вернее совсем не монастырская, просто при монастыре расположена. Как вы убедились, учат там очень хорошо. Но признайтесь, когда вы узнали, что я окончил монастырскую школу, то первая ваша мысль была о крайне низком уровне моих знаний как выпускника такой школы. Вот поэтому я и настоял о независимой оценке.

Зуран почувствовал нечто похожее на стыд, он именно так и подумал, когда прочёл, что школа монастырская, а вот заглянуть в документы дальше не удосужился. Чтоб скрыть свою неловкость, он задал следующий вопрос:

– Рекомендацию вам дали в полицейском управлении и в местном отделении УГАБ, эти ведомства несколько… гм. Вы имеете к ним какое-то отношение? Как известно, подобными рекомендациями они не разбрасываются.

– Стали бы вы со мной разговаривать, если бы мне рекомендацию дал монастырь? Сюда ведь всех, кто захочет, не принимают. А моё отношение к полиции и фиделфийскому отделению УГАБ… – улыбнулся парень. Полковник хотел сделать ему замечание о недопустимости такого тона к преподавателям академии, но так и застыл с открытым ртом, услышав, что дальше сказал такой нежный с виду паренёк:

– Мне дали там рекомендацию, чтоб от меня избавиться. Ведь я уехал из Фиделфии и вряд ли туда вернусь, если закончу академию. А если и вернусь, то не в прежнем качестве.

– Избавиться? Если хотели так избавиться, то почему просто не арестовали? – удивился один из офицеров, членов приёмной комиссии. Ответ паренька обескуражил всех. Тот, улыбнувшись, теперь это была не прежняя наивная улыбка, объяснил, почему столь авторитетные организации хотели избавиться, но не могли это сделать привычным образом:

– Меня не могли поймать, для ареста предъявить нечего было.

Майор Зиберт увёл рыжего паренька, а Зуран сказал Джонсону:

– У меня уверенность, что с этим парнем, так похожим на воспитанницу института благородных девиц, будут очень большие проблемы! Да и имя у него!..

– Что тебе не нравится в этом парне, – улыбнулся генерал, ему понравилось, как этот соискатель со странным именем выдержал испытание. Не все курсанты, уже готовившиеся к выпуску, могли показать подобные результаты, а ведь они проходили специальную подготовку, больше похожую на подобные испытания! Это делалось для проверки профессиональной пригодности выпускников академии! Генерал, улыбаясь, продолжил: – А имя? Зак, чем тебе не нравится имя Алис? Имена, как и фамилии, выбираем не мы, нам они даются при рождении. Алис, пусть необычное, но короткое и запоминающееся имя, сокращать, как твоё, не надо, согласись – Изаккия звучит немного старомодно, да и для оперативных переговоров не совсем удобно.

После того как рыжий парень получил на складе форму, майор Зиберт решил вернуться к комиссии, отправив парня в общежитие, рассказав, как туда идти:

– Выйдешь на улицу, зайдёшь в следующий корпус, скажешь коменданту, чтоб поселил тебя в блок «С». Если всё понятно, то выполняй.

– Есть! – чётко ответил парень, вытягиваясь по стойке смирно. Майор, чуть подняв бровь, сказал:

– Так отвечают в армии Равалии, у нас принято говорить «Так точно» или «Да», но при этом обязательно добавлять – «сэр», понятно?

– Так точно, сэр! – ещё больше вытянулся паренёк, Зиберт улыбнулся и скомандовал:

– Кругом, шагом марш!

– Да, сэр! – выкрикнул парень и, чётко развернувшись, зашагал в указанном направлении, зашагал не парадным строевым шагом, но так, как положено по уставу!

Вернувшись к экзаменационной комиссии Зиберт, сказал Зурану:

– Готов поспорить на своё месячное жалование – этот парень знаком с воинской службой. Выглядит слишком молодо, но есть вещи, по которым можно определить – служил ли человек и как долго. У меня такое впечатление, что парень уже где-то служил!

Общежитие курсантов академии не было похоже на обычные студенческие, не было оно похоже на казармы в военных училищах, пусть и разделённых на отдельные комнаты. Отличия начинались уже с коридоров, они были узкие! Туда выходили овальные двери с высокими порогами, а сами помещения напоминали отсеки космического корабля: в маленький и узкий коридорчик, соединяющий входную дверь с санитарным блоком, выходили две двери, маленьких комнат-кают, расположенных напротив друг друга, в каждой из которых была двухъярусная кровать.

Стоя у зеркала в санитарном блоке, Алиса рассматривала своё снова изменившееся тело. Мало того, что бёдра стали уже, а плечи шире (не намного, но сам силуэт поменялся), так ещё грудь уменьшилась, можно сказать, что совсем исчезла! Конечно, есть такие девушки, которых называют за глаза (или дразнят) – доской, но Алиса никогда такой не была, а сейчас именно так и выглядела! С другой стороны, если бы на складе ей пришлось примерять все обновки, в том числе и майки, то её перебинтованная грудь вызвала бы вопросы. Но там обошлось, особенно когда майор Зиберт, обращаясь к интенданту-капралу, выдал дежурную шутку – воруешь понемногу, чернильная душа! Капрал страдальчески посмотрел на Алису, видно, эта шутка ему порядком надоела, но не начинать же спорить со старшим по званию, а отшутиться бедолага интендант просто не умел. Алисе стало жалко этого пожилого человека, и она выдала фразу, не раз слыханную (ещё в той жизни) от ушлого старшины:

– Воровать не только можно, но и нужно! Но не больше чем на дисциплинарное взыскание!

– Вот! Устами младенца глаголет сама истина! – обрадовался такому ответу-находке капрал, после чего Алисе было выдано всё, что полагается, и нужного размера, как потом девушка заметила, не многим так повезло. Алиса улыбнулась, вспомнив реакцию каптенармуса на это изречение своего коллеги, жившего триста лет назад и в другой стране, натянула фланелевую нижнюю рубаху, грудь бинтовать девушка не стала. Ещё раз глянув на себя в зеркало, девушка осталась довольна тем, что почти ничем не отличается от парней, по крайней мере – выше пояса. В санблоке были две закрывающиеся кабинки туалета, так что с этим было всё в порядке, душевая кабина отделялась от остального помещения стеклянной дверью, но матовой, позволяющей увидеть, что там кто-то есть, но и только. А вот крючки для одежды были снаружи, из кабины надо будет выходить в том, в чём принимался душ, хотя… Можно обмотаться полотенцем, пусть оно даже будет мокрым, значит, и эта проблема решена. Остаётся сосед по комнате, вот ему придётся открыться, возможно, не ему одному, а и соседям в комнате напротив. Значит, вопрос соседей нельзя пускать на самотёк. Алиса оделась и вышла в коридор, встречать вновь прибывающих. Девушка из узкого коридора вышла в общий вестибюль и, увидев худенького юношу, по виду – типичного «ботаника» (Алиса выбрала этого паренька не потому, что ей понравился его внешний вид, а потому что об этом буквально кричал внутренний голос!), решительно ухватила его за рукав, поинтересовавшись:

– Парень, а как тебя зовут?

– Альберт Панирс, – ответил растерявшийся юноша, своим видом, и не только им (ещё чем-то таким, что девушка объяснить не могла), подтвердив правильность выбора Алисы. Девушка улыбнулась и тоже представилась, сразу предложив: – Меня – Алис Таволич. Как ты смотришь на то, чтоб быть моим соседом по комнате?

Кивок оторопелого парня непонятно что означал, то ли просто приветствие, то ли согласие, Алиса не стала разбираться, что его смущает. Ухватив опешившего Альберта Панирса, потащила того за собой, не заметив как два других парня, атлетической комплекции, переглянулись и пошли за ней. Войдя в отсек и втолкнув Панирса в комнату, Алиса указала на нижнюю кровать:

– Вот тут будешь спать, моя койка верхняя.

– Слышь, Тоб, вот тут мы будем жить. Тесновата комнатёнка, но ничего, – раздался звучный голос из коридорчика, и в комнату к Алисе и Альберту сразу заглянул широкоплечий парень. Криво усмехнувшись, он сообщил:

– Старшим по этом кубрику я назначаю себя. Уборщиками назначаю вас, как распределите обязанности – ваше дело, но убирать будете не только места общего пользования, но и нашу каюту. Возражения есть? Возражений нет! Вот и…

Договорить парень не успел, Алиса, схватив его за нос, резко стала поднимать этому наглецу голову вверх. Потом подставив подножку, опрокинула нахала на спину. Тот вскочил и, наклонив голову, словно собирался Алису забодать, двинулся на девушку.

– Ну, что там у нас случилось? – поинтересовался генерал Джонсон, поднимая голову от бумаг. Ему было достаточно одного взгляда на вошедшего, чтоб понять, что уже произошло какое-то чрезвычайное происшествие. Растерянный вид Зурана говорил красноречивее всяких слов. Кивнув своему подчинённому на стул, намекая, что не стоит рапортовать официально, генерал произнёс: – Рассказывай, Зак, что тебя так взволновало?

– Этот парень, Алис Таволич, избил Вираша и Горста! Избил на глазах у всего курса! Сначала гонял их по коридору, а потом, когда те выбежали, вернее, выползли в общий вестибюль, ещё и повозил носами по полу!

– Да? И?… – не смог скрыть своего удивления генерал, полковник пояснил:

– Оба курсанта в лазарете и утверждают, что Таволич на них напал первым, когда они вошли в кубрик.

– Свидетели начала этой драки есть? Должна же быть какая-то причина, чтоб этот субтильный парень набросился на таких здоровяков! И как он только не побоялся?

– Судя по результатам этой драки, вернее, избиения, Таволич был абсолютно уверен в исходе этого столкновения. Свидетелей больше чем достаточно, но начало видел лишь Панирс, говорит, что его и его товарища оскорбили, очень оскорбили, – ответил Зуран, Джонсон вздохнул, показывая свою озабоченность:

– Час от часу не легче, а Панирс как там оказался?

– Он сосед курсанта Таволич по кубрику, и судя по всему, эти ребята уже подружились.

– Неудивительно, земляки ведь, оба из Фиделфии. Может, там как-то пересекались, хотя… Теперь я понимаю, почему полиция хотела от этого парня избавиться любым способом! Кстати, я сделал запрос в полицейское управление Фиделфии, ответ уже пришёл. Этот Таволич очень интересная штучка. Он вырос в трущобах, но как-то сумел выбиться в тамошние боссы, что контролируют определенные районы. Об этом прямо ничего не сказано, но этот парень, когда у него появились деньги, организовал что-то типа детского приюта, где собрал детей из трущоб, не всех, но многих.

– Очень благородно с его стороны, – кивнул Зуран и поинтересовался: – Почему же полиция захотела избавиться от такой положительной личности?

– В тех трущобах волчьи законы, нет, даже хуже! Там очень большая конкуренция за территорию, на этого парня должны были наехать местные авторитеты, это неизбежно. Они и наехали, а потом бесследно исчезли. То ли этот парень сам их того, то ли кто-то ему помог, полиция этого не выяснила. Спросишь, откуда я знаю такие подробности о трущобах. Ну-у-у, Зак, ты же должен помнить, откуда я родом. Мой отец был не такой уж богатый человек, ему приходилось платить местному авторитету за «охрану», я это хорошо помню, – генерал, отвечая полковнику, чуть прикрыл глаза и скривился, видно, те воспоминания не вызывали у него добрых чувств, какие бывают у людей, вспоминающих своё детство.

Зуран кивнул, он и Джонсон были давними друзьями, затем, глянув на своего друга, поинтересовался:

– Так что будем делать? Если бы не Панирс, то я бы рекомендовал отчислить этого выходца из трущоб. В отличие от избитых им, влиятельных родственников у него нет. А рекомендации фиделфийских УГАБ и полицейского управления… Понятна причина их выдачи. Кстати, кто тебе ответил, судя по развёрнутому ответу, это была не простая отписка.

– Начальник четвёртого департамента полицейского управления Фиделфии, – начал генерал и, заглянув в бумагу, прочитал фамилию: – Бренк. Если такой чин нашел время и сразу ответил на мой запрос, то они там очень заинтересованы, чтоб парень к ним не вернулся. Сам же знаешь нашу взаимную любовь, и если выпадает возможность потянуть кота за хвост, то мы это непременно сделаем! Они поступят так же.

– Так что же нам делать? – снова поинтересовался полковник, генерал нашёл чисто армейское решение проблемы:

– Как обычно, всех участников драки – на губу! Чтоб впредь неповадно было!

– Но Вираш и Горст в лазарете, а Панирс только смотрел! Что скажет его отец, если…

– Он поймёт, – перебил Зурана Джонсон и повторил: – Он поймёт. Дисциплину нельзя нарушать! Вираш и Горст в драке участие принимали? Принимали, пусть и пассивное, а Панирс смотрел, даже не пытаясь пресечь это злостное нарушение дисциплины. Поэтому всех на гауптвахту! Этих двоих друзей из Фиделфии сразу, а тех двоих как только выйдут из лазарета, и надо их развести, чтоб подобного не повторилось. Хотя нет, негоже учёбу в нашей славной академии начинать с губы, замени внеочередными нарядами. Думаю, десяти хватит. А адмирал поймёт, я ему сам об этом скажу.

– Ал, когда учёба начинается с двойки, а служба – с губы или нарядов вне очереди, то это говорит о высоком уровне того, кого так наказали, – заявила Алиса, орудуя шваброй, Панирс попытался возразить:

– Лис, но если двойка – это же плохо!

– Когда незаслуженная двойка, то это не плохо, это говорит о разногласиях того, кто поставил, и того, кому поставили. Просто у того, кто ставит, нет аргументов, чтоб победить в споре, вот он и применяет свой последний аргумент – власть. А это свидетельствует о том, что тот, кого наказали – прав! Согласен?

Парень, молча, слушал философствующую Алису, и не только он, посмотреть, как проштрафившиеся драят пол собралось довольно много курсантов. Они собрались не столько посмотреть, сколько послушать этого худенького паренька, легко избившего двух здоровяков, но не только из-за этого. О том, что показал этот с виду задохлик сегодня на занятии по рукопашному бою, уже ходили легенды. Алиса остановилась и сказала Панирсу:

– Ал, не налегай так на швабру, как будто ты собрался проткнуть ею пол, этим инструментом надо двигать нежно, вот так: туда-сюда, туда-сюда. Тогда и не устанешь, и на полу таких разводов не будет, как за тобой остаются.

– Лис, откуда ты это всё знаешь? – спросил тоже остановившийся парень. Алиса с улыбкой ответила:

– Жизненный опыт, а это самое бесценное, что у нас есть! Он приобретается не только кровью, но и потом…

– При мытье полов, – попытался подколоть рыжего паренька один из зрителей. Алиса без смущения ответила:

– Пот, он всегда результат приобретения бесценного опыта, не важно, где он пролит: на тренажёре, при рытье окопа или мытье полов. Ал, и не сопи так обиженно, и не оглядывайся на этих зубоскалов. Армия, да и флот, на этом держится: ловля попавшихся, наказание невиновных и поощрение не участвовавших.

– Что-то я не понял, Лис, что ты имеешь в виду? – поинтересовался один из зрителей, Алиса пояснила:

– Ловят не того, кого надо, а того, кто попадётся, то есть не успел спрятаться. Наказывают обычно не того, кого поймали, а первого подвернувшегося под руку. Ну а поощрение не участвовавших… Это точно про вас, смотрите на нас и злорадствуете, а вполне вероятно, что завтра мы местами поменяемся.

– Слушай, Лис, а где ты так драться научился? – спросил один из многочисленных зрителей, Алиса улыбнулась, собираясь ответить, но ещё один зритель тоже задал вопрос:

– Лис, а где ты так хорошо научился мыть пол? Со шваброй ты управляешься не хуже, чем с пистолетом.

– Эти науки – стрельба из пистолета, навыки рукопашного боя и виртуозное владение шваброй – неразрывно связаны, – серьёзно ответила Алиса. Хитро прищурившись, добавила: – Владение шваброй – приоритетно! Не научившись хорошо мыть пол, не освоишь и остального!

Ответ Алисы, вроде шуточный, заставил задуматься всех без исключения зрителей. Этим двум паренькам, похожим чем-то друг на друга, перед общим строем было объявлено неудовольствие командования, в том же приказе и назначено взыскание – десять нарядов по уборке общих коридоров, но Таволич и Панирс от занятий не освободили.

Первые занятия были такие же, как в любом военном училище. Строевая, уставы, огневая и физическая подготовка. Физическая подготовка – это была совсем не физкультура, а азы рукопашного боя. Казалось бы, зачем будущим пилотам уметь драться врукопашную, но как сказал инструктор, он же преподаватель этого предмета, что перед ним стоит задача не столько научить курсантов драться, сколько развить в них быстроту реакции, а этому очень способствует желание увернуться, когда тебя собираются ударить по морде. Присутствующий на занятие майор Зиберт добавил:

– Для пилота истребителя, офицера, члена экипажа эсминца или крейсера – умение драться и стрелять из личного оружия кажется анахронизмом. Но это не так, весь личный состав двадцать пятой эскадрильи был вырезан диверсионной группой Мерианского союза. Да, официальной войны между Федерацией и Союзом нет, на Земле сохраняется нейтралитет, но в космосе… они нам гадят, где только могут. База в поясе астероидов была внезапно атакована, диверсионная группа к ней подобралась, используя реактивные ранцы на сжатом воздухе. Да, согласен, такой способ передвижения – это билет в один конец. Те диверсанты были обречены, так как вернуться обратно уже не могли, на обратную дорогу воздуха бы не хватило, их, в конце концов, уничтожили бы, но… Обнаружить их не смогли, и они, взломав наружную обшивку, прорвались в кольцевой коридор в районе кубриков пилотов и просто тех вырезали, сделав это без особых усилий! Вот этот печальный случай и заставил командование обратить внимание на индивидуальную подготовку лётного и технического состава. Вас будут учить стрелять, а вот техников-инженеров ещё и драться, используя подручные материалы!

– Гаечные ключи, что ли? – хохотнул кто-то из курсантов, майор серьёзно ответил:

– Всё, что будет под рукой, гаечный ключ в умелых руках тоже может быть грозным оружием. А вы, курсант, сейчас убедитесь… Хотя, нет, у нас другой кандидат на демонстрацию своих умений. Таволич, два шага вперёд! Продемонстрируйте ваши способности драчуна.

Алиса вышла из строя и замерла, инструктор сделал приглашающий жест, он был одет в широкие штаны и рубаху, на Алисе же была форма курсанта, не совсем удобная для поединков. Инструктор, продолжая улыбаться, предложил:

– Нападайте, вам предоставляется право первого удара.

Алиса нарочито медленно замахнулась, что произошло дальше, никто не понял – два тела на мгновенье сплелись в клубок рук и ног, а потом… Инструктор лежал на мягком ковре, а курсант сидел на нём сверху, прижав руку и шею, не давая своей жертве шевельнуться. Вообще-то Алиса и не думала удерживать инструктора, только показав, что тот в её власти, сразу отпустила. Подобное повторилось три раза, теперь нападала не только Алиса, это делал и инструктор, и только на четвёртый раз ему удалось прижать девушку к ковру. Подавая руку, как равному, инструктор спросил:

– Где вы этому научились, курсант? Я многое знаю, но ваша манера… Да и скорость, я не говорю о отточенности движений, я бы с удовольствием с вами позанимался, но не для того, чтоб обучить, а самому кое-чему подучиться!

Но тогда Алиса не ответила, пообещав, что расскажет позже, всё-таки это время занятия, другие курсанты ждут своей очереди. При этих словах девушки инструктор улыбнулся, а потом по очереди повалял по ковру всю группу. Но на индивидуальные занятия, как и на обстоятельный разговор, у Алисы не оказалось времени, график занятий был очень плотный.

Следующее занятие была огневая подготовка, майор Зиберт отвёл группу в подвал, где сдал на руки следующему инструктору, но сам тоже остался в тире. Естественно, курсантам выдали не бластеры и даже не огнестрельное оружие, стреляющее пулями, выдали пневматы. Как сказал один из курсантов (видно, разбирающийся в таком оружии), что это устаревшая модель, сейчас делают более лёгкие и дальнобойные, на что инструктор по стрелковому делу ответил:

– Эти пневматы по весу и размеру очень похожи на штатные бластеры пилотов. Кстати, в отличие от армейских – ваше оружие будет гораздо слабее. Спросите, почему? Отвечу – если вам и придётся из них стрелять, то это будет в отсеках корабля или станции, а там, в закрытом пространстве, мощный импульс будет опасен как для того, в кого стреляют, так и для того, кто стреляет. Поэтому импульс у ваших штатных бластеров короткий и узконаправленный, очень похожий на иглу. Вот поэтому вам надо уметь стрелять точно. А дальность этим учебным игольникам не нужна, видите у противоположной стены мишени с кругами? Для начала попробуйте в неё просто попасть, просто в мишень, не в круг.

Инструктор и майор-куратор переглянулись, скрывая усмешку. Игольники, из которых предстояло стрелять курсантам, были утяжелены и отрегулированы так, чтоб давать ощутимую отдачу. А мощность накопителя была такова, что все пять игл могли вылететь, если прижать спусковой крючок и некоторое время не отпускать. С первой четвёркой курсантов так и случилось. Неожиданная отдача привела к тому, что палец стреляющего утопил спусковой крючок и давил до тех пор, пока игольник не перестал дёргаться. У этих курсантов все иглы даже в мишень за пределами круга не попали. Майор Зиберт тут же устроил разборку действий, сказав, что следующая четвёрка должна сделать вывод из ошибок товарищей. Курсанты, стрелявшие следующими, старались делать короткие нажатия, чтоб выстрелы были одиночными, но делали это так энергично, что иглы уходили в потолок. В следующей четвёрке была Алиса, инструктор напомнил:

– Подымаете игольник до уровня глаз, при этом рука должна быть прямая! Нажимаете на спусковой крючок плавно. Понятно? Плавно, а не дёргаете, нажимаете и тут же отпускаете.

– А зачем? Сэр! – спросила Алиса, инструктор не понял:

– Что – зачем?

– Зачем подымать, да ещё держать на вытянутой руке? Сэр! Противник не будет ждать, пока я проделаю все эти манипуляции. Стрелять надо вот так!

– Курсант Таволич! Подобные манипуляции нужны для того… – поучающее начал майор Зиберт, собираясь достойно ответить этому не в меру нахальному (или самоуверенному, что в принципе одно и то же) курсанту. Но замолчал, замерев с открытым ртом – Алиса взяла со стола-стойки игольник и, не поднимая его, так от бедра и выпустила все иглы. Инструктор покачал головой, собираясь сказать что-то весьма едкое. Но тоже замер с открытым ртом, глядя на мишень. Там, в центральном чёрном кружочке, размером с большую монету, торчали все пять игл, образуя правильный пятиугольник!

– Звёздочка, уважаемые сэры, – сообщила Алиса и предложила: – Могу ещё выложить прямоугольник с точкой посредине, могу перевёрнутую звёздочку. Тут, действительно, расстояние до мишени никакое, можно стрелять не целясь.

Высказавшись, Алиса положила игольник на стойку и, вытянувшись, отрапортовала:

– Курсант Таволич стрельбу закончил! Сэр!

– А-а-а… Гм… Агм… – отреагировал инструктор непонятно на что: на стрельбу рыжего курсанта или его рапорт. А Зиберт, усмехнувшись, поинтересовался:

– Курсант Таволич! Вы, случайно, не начинали учёбу в войсковом училище? Не на снайпера учились? До поступления в нашу академию? Уж очень у вас замашки, гм… Армейские. Достаточно было положить игольник перед собой и сделать два шага назад, а вы… Этот рапорт… Так учились ли вы ещё где-то или, может, проходили службу?

– Никак нет! Сэр! – вытянулась Алиса, при этом ещё и громко щёлкнула каблуками, на что Зиберт так отреагировал:

– Эффектно, если бы у вас были шпоры, то они бы зазвенели. И если бы кавалерия, как род войск, ещё существовала, то можно было бы подумать, что вы именно там служили. Вы, случайно, палашом не владеете? Ну, там, рубка лозы на скаку или ещё что-то в этом роде?

Замечание майора вызвало смешки курсантов, а Алиса серьёзно ответила:

– Никак нет, сэр! В кавалерии я не служил, но с холодным оружием обращаться умею, с любым. Думаю, что и с палашом у меня получится, хотя я не пробовал.

Ответ рыжего курсанта несколько обескуражил майора Зиберта, и тот ничего не стал говорить, только покачал головой. Уже в преподавательской, когда просматривали запись видеокамер, Зиберт сказал:

– А ведь он не хвастается. Как делал бы любой парень его возраста. Я уверен, что с палашом у него тоже получится. Фехтовать таким оружием он не умеет, это точно, иначе об этом сказал бы, но если сойдётся с опытным фехтовальщиком… Вроде результат должен быть ясен, но я поставил бы на этого рыжего паренька.

– Думаю, Зиго, ты не прогадал бы, – кивнул Зуран и задумчиво проговорил: – Не уверен, что он где-то учился, но то, что он служил, это точно. Как он тебе тогда ответил? «Есть!» Да? Ответ на команду принятый в армии Равалиии. Вот только кем он там был? Уж очень разносторонний у него талант – рукопашник, стрелок…

– Не удивлюсь, если выяснится, что он ещё и кавалерист, – улыбнулся молча слушавший до этого генерал Джонсон. Посмотрев на своих подчинённых, он сообщил причину своего визита: – Я только что из канцелярии, Вираш и Горст подали рапорта на увольнение.

– Не могу сказать, что чрезвычайно опечален, – произнёс Зиберт и пояснил почему: – Уж очень ребята заносчивые. С Таволич у них не получилось, так попытались отыграться на своих новых соседях, а те пригрозили, что рыжему пожалуются. Ну и посмотреть, как эти представители золотой молодёжи моют пол, весь курс сбежался, разве что Панирс и Таволич не было, удивительно, эти двое используют своё свободное время, которого у них не так уж и много, для походов в библиотеку, изучают об истребителях всё, что под руку попадает. Удивительная целеустремлённость!

– И Таволич заводила, а Панирс старается не отставать, не так ли? – улыбнулся генерал. Майор согласно кивнул и досказал о курсантах, мывших полы:

– Вираш и Горст – белоручки, для них помыть пол – унижение, а Таволич и Панирс, я бы сказал, делали это с огоньком. Естественно, шутники, готовые посмеяться над чем угодно, всегда найдутся, смеялись и над первой парой, но…

– Не испугались, что Таволич затаит злобу, а потом разберётся с насмешниками? – поинтересовался генерал, майор не ответил, просто поставил другую запись. С экрана послышался голос рыжего курсанта, рассказывавшего про армейские порядки. Генерал некоторое время смотрел, а потом рассмеялся:

– Ну каков?! А? Как будто его не наказали, а поощрили, поручив мытьё полов! Он повернул это так, словно награду получил и убедил в этом Панирса!

– А вот Вираш и его дружок Горст восприняли это как личное оскорбление, одним словом, мажоры, не привыкшие марать свои белые ручки. То, что они подали рапорта – к лучшему, с ними были бы одни проблемы, которые нам рано или поздно пришлось бы решать! – высказал Зиберт своё мнение. Полковник Зуран усмехнулся в ответ:

– Тебя, Зиго, послушать так мы должны быть благодарны этому рыжему, что он нас избавил от проблем, которые могут возникнуть. Но как бы он сам не оказался большой проблемой, с которой мы столкнемся, и не знаю, сможем ли мы её решить!

Курсанты первой группы перед этим занятием пребывали в необычном возбуждении. И не потому, что это были танцы, совершенно необычное занятие, а потому, что в нём примут участие курсистки Академии Медицинских сестёр. Алиса, когда об этом услышала, рассмеялась:

– А не слишком ли много академий, для такого малого пространства?

– Раньше это были просто курсы медицинских сестёр, но поскольку, эти курсы находятся под патронатом первой леди – жены президента, то они не могут быть просто курсами, должны же они отличаться от подобных учебных заведений, разбросанных по стране. Вот они и стали академией, но поскольку курсы и академия – это разные вещи, то там готовят уже не медсестёр, а докторов, – пояснил Панирс. Алиса задала следующий вопрос:

– А у нас? Мы-то вроде ни у кого под обстрелом не находимся, в смысле под патронатом, или сам президент?…

– Нет, – засмеялся парень и пояснил: – Наша Академия Воздушно-космических сил раньше была просто лётным училищем, таких ещё три в Анарике и три за океаном, то есть всего шесть по содружеству. Но сам понимаешь, не может быть у нас такое рядовое учебное заведение, вот и было решено преобразовать это училище в академию, здесь готовят не простых пилотов, а будущие командные кадры: капитанов кораблей, в том числе и линкоров, а в дальнейшем и адмиралов. Мы будем первым выпуском академии! Ты же сам видишь, что нам не только читают то, что мы должны знать как пилоты, и на тренажёрах гоняют, но вдалбливают такие предметы, как тактика эскадренного боя, общая стратегия.

– Вот здорово! Я-то думал, что буду обычным пилотом, но теперь знаю – если хорошо учиться, то сразу адмирала присвоят! Или нет? Что там ещё надо такое учудить, чтоб адмирала дали? А? – изобразила заинтересованность Алиса, а потом засмеялась, её сосед по комнате присоединился. Продолжая смеяться, девушка добавила: – Теперь понятно, для чего нам изучать танцы – вот стану адмиралом, встречу противника и станцую перед ним, он и…

– Так впечатлится, что сразу сдастся! – развеселился Панирс, Алиса с серьёзным видом поправила парня:

– Нет, Ал, коварный враг помрёт со смеху, тем самым лишив меня славы честного победителя!

Одетые в одинаковые голубые платья, похожие на форму, девушки ожидали своих кавалеров в спортивном зале, превращённом в бальный. Тут же стоял незнакомый мужчина, оказавшийся учителем танцев. Всем курсантам девушек не хватило, поэтому они стояли в сторонке и наблюдали, ожидая своей очереди. Альберт танцевал, вернее, неуклюже пытался это делать с невысокой русой девушкой, когда по команде учителя танцев дамы сменили кавалеров, то эту девушку, опередив остальных, подхватила Алиса. Танцевала Алиса великолепно, но танцевала как девушка, раньше за кавалера ей это делать не приходилось. Вот поэтому Алиса стояла у стенки и наблюдала, как это делают парни, теперь она пыталась это повторить. Если другие курсанты пытались ещё и поговорить со своими партнёршами, то Алиса кружилась молча и очень сосредоточенно. Девушка, с которой она танцевала, начала разговор первой, тихо спросив:

– Я чувствую, что вы можете танцевать намного лучше, но почему-то притворяетесь, что этого не умеете делать. Иногда мы танцуем, когда есть свободное время, но в нашей академии только девушки, партнёров мужчин нет и мы танцуем друг с другом. Не обижайтесь, но у меня такое ощущение, что я танцую с девушкой, у вас движения, да и грация, именно девушки!

– Да-а, танец это не драка, это намного сложнее, – произнесла Алиса и, улыбнувшись, спросила: – А вы умеете хранить тайны? По-настоящему хранить?

Девушка из Академии Медицинских сестёр удивлённо посмотрела на своего партнёра, а Алиса задала следующий вопрос:

– Вам нравится парень, с которым вы танцевали до меня?

Будущая медсестра так смутилась, что сбилась с ритма, Алиса улыбнулась:

– Вижу, что нравится. У нас в следующую субботу намечается увольнительная, если вы не возражаете, то мы могли бы встретиться, вы, я и Альберт. Его кстати Альбертом зовут, меня Алис, а вас?

– Какое у вас странное имя, – удивилась девушка и назвалась: – Я Диана, только не надо называть меня охотница! Мне это не нравится!

– Не буду, – пообещала Алиса и предложила: – При нашей следующей встрече я вам расскажу, почему меня так зовут и ещё кое-что. Но это тайна, вот поэтому я вас и спросила – умеете ли вы хранить тайны?

Вечером, забравшись на свою койку, Алиса спросила у копошившегося внизу Панирса:

– Ал, а тебе Диана понравилась? Только не говори, что нет. Кто это? А та девушка, с которой ты танцевал и которой на ногу наступил, но она на тебя не сердится. В субботу у нас с ней свидание.

– Лис, ты, ты… – растерялся парень и гневно выпалил: – Ты издеваешься надо мной! Ты её пригласил, а теперь дразнишь этим меня!

– Я сказал свидание у нас, туда идём мы с тобой вместе, понял? – спокойно произнесла Алиса и, спрыгнув с койки, как была в трусах и майке, сказала: – Ты один ничего не замечаешь, наши соседи напротив уже догадались и пытаются за мной подглядывать. Думаю, надо самому всё пояснить, а не пускать дело на самотёк. Идём!

Соседи по отсеку только начали укладываться, но раздеться уже успели и несколько смутились, когда Алиса со словами «Джок, Снайк, вы ещё не спите, мы к вам» распахнула дверь. Алиса повернулась к Альберту и, кивнув в сторону переминающихся с ноги на ногу парней, сказала:

– Вот видишь, они давно уже догадались или подсмотрели, давно или недавно? Только честно!

– Да уже месяца три как, – ответил покрасневший Джок. Алиса сделала вывод:

– Значит, подглядывали, а я-то думала – почему, когда в душе моюсь, вы так долго и усердно зубы чистите, неужели они у вас такие гнилые? А ну покажите, не стёрли? Жертвы любопытства!

– Но ты же… Тебя к мужчинам должно… Тебе же без них… Все же знают, что женщина долго не может без этого… Неужели не тянет попробовать? Я… Мы… Готовы… Никто, ничего не узнает! Мы… – произнёс Снайк, не зная, как подойти к такой скользкой теме. Алиса, улыбнувшись, его перебила:

– А вот не тянет, совсем не тянет! Ни капельки! А вам об этом не советую даже думать! Потому что вы, мальчики, можете ими перестать быть. Сами понимаете, мальчики без этого, которое у вас сейчас оттопырилось, уже не мальчики, мало того – мужчинами уже не станут. И больше не подглядывайте, а то как рассержусь и… Сделаю очень больно! А обратно уже не пришьете!

– Лис, ты о чём? – ничего не понимающий Панирс переводил взгляд с Алисы на смущённых парней, Джок удивлённо посмотрел на Альберта и спросил:

– Ал, так ты с ней не… Совсем?! Ни разу?! Даже не знал?! Да посмотри ей на трусы, там же ничего нет!

– Хорошо хоть не в трусы, – улыбнулась Алиса, от этой улыбки Джоку и Снайку захотелось залезть под койку. Девушка, продолжая улыбаться, медленно произнесла: – Меня зовут Алис, я такой же, как вы парень, если кто-нибудь из вас даже не скажет, подумает, что это не так, то у того в трусах ничего не останется, совсем ничего. Я сказал, вы услышали и всё поняли, больше повторять не буду! Идём, Ал.

Алиса и Альберт вышли, Джок и Снайк переглянулись и одновременно выдохнули. Они, пока Алиса говорила, даже дышать боялись. Затем парни одновременно кивнули, не став ничего говорить, всё и так было ясно: можно про эту девушку кому-нибудь рассказать, но что она потом сделает!.. Даже представить страшно!

Альберт молча последовал за Алисой и только тогда, когда они зашли в свою комнату, спросил:

– Лис, что это значит? Ты на самом деле?…

– Тсс, – приложила палец к губам Алиса и заговорщицким тоном произнесла: – Пусть всё останется по-прежнему, я твой товарищ, боевой товарищ! А то, что тебе нравится Диана. Это хорошо, для меня хорошо, не возникнет лишних проблем. Разве что она станет ревновать меня к тебе. Кстати, ты ей тоже нравишься. Вот и пойдём на свидание, что там буду делать я?… Постою в сторонке, посмотрю, чтоб вам никто не мешал.

Алиса с улыбкой смотрела на удивлённого Альберта, парень только растерянно хлопал глазами пытаясь понять девушку, вернее осознать, что его товарищ и сосед по комнате не парень, а девушка! Алиса же, глядя на Альберта, в свою очередь, пыталась разобраться, почему парень до сих пор не понял – кто его сосед. Ведь Снайк и Джок это давно это увидели, а они-то живут в комнате напротив, а не рядом с Алисой. Девушка забралась на свой ярус кровати и, послушав, как Панирс копошится внизу, мысленно того позвала. Тут же взлохмаченная голова появилась рядом с кроватью Алисы, невысокому парню, чтоб заглянуть на спальное место девушки, надо было привстать на цыпочки. Альберт удивлённо глянул на Алису и спросил:

– Что-то случилось? Ты зва… ла, звал?

– Ал, а ты никогда не думал обо мне, как о девушке? Ведь ты же не мог не заметить, что я не парень, – поинтересовалась Алиса, Альберт ответил:

– Мне такое даже в голову не приходило!

– Ага, не приходило, вопреки тому, что ты видел. А видел ты, как я переодеваюсь, когда из душа в полотенце на бёдрах прихожу, мне же его снять надо, чтоб одеться. Специально не смотрел, но пару раз было, видел всё, всё-таки каютка у нас тесная. Но даже в голову не приходило спросить – почему у меня… Ну да, я поняла! Я собиралась тебе рассказать, что и как, но как-то повода всё не было. А ты просто ждал, уверенный, что всё правильно, я парень, просто очень странный. А думал так, потому что я этого хотел, – улыбнулась Алиса. Глядя на почему-то покрасневшего парня, продолжила говорить: – А я почувствовал, что тебе очень нравится Диана, потому всех от неё и оттёр, хотя она стояла дальше чем другие, и мне пришлось к ней пробираться. А сделал я это потому, что… я понял!

– И что же ты понял? – продолжая хмуриться, спросил Панирс, Алиса улыбнулась и пояснила:

– Истребители всегда действуют парами. А мы с тобой – идеальная пара! Мы понимаем друг друга без слов, не всегда, но в большинстве случаев. В экстремальных случаях! – поправилась Алиса и добавила: – А бой и есть тот самый экстремальный случай.

– Но ты мне совсем не нравишься, какой же парой мы можем быть?… – начал Альберт и, смутившись, стал оправдываться: – Нет, нравишься как парень, а не как девушка…

Алиса захихикала, до Панирса дошло, что он сказал, и парень окончательно смутился. Алиса похлопала его по плечу и, продолжая улыбаться, сообщила:

– Ты мне тоже как парень не нравишься, как девушка тем более, а вот как друг… Очень! Думаю и я тебе тоже именно так нравлюсь, да?

– Вот, именно так, – вздохнул с облегчением парень, а Алиса, подмигнув, спросила:

– Так возьмёшь меня на свидание с Дианой, не будешь бояться, что отобью твою девушку?

Диана Кробут-Зайен сидела за столиком в небольшом кафе, на бульваре, именно сюда должны были прийти понравившиеся ей курсанты Академии Воздушно-космических сил, вернее, один курсант – Альберт Панирс, именно он ей понравился. А второй или вторая? В том, что это не парень Диана была уверена, но почему тогда она (или всё же он?) учится в военной академии? Увидеть эту загадочную личность девушке хотелось не меньше, чем Альберта. Вообще-то, девушке не годится первой приходить на свидания, но Диане пришлось это сделать, дома она сказала, что пошла в библиотеку, а как по-другому можно вырваться из-под присмотра мамы. Мама у Дианы хорошая, но уж очень опекает дочь. Даже в академии это чувствуется, тем более что Элен Кробут-Зайен преподаёт в этом учебном заведении, являясь активным членом совета попечительниц Академии Медицинских сестёр. Диана нервно оглянулась, словно что-то почувствовав, но ничего подозрительного не заметила. Не заметила она и свою маму, устроившуюся за дальним столиком и, в лучших традициях детективных романов, прикрывшуюся газетой. Не заметила девушка и трёх маминых, и двух своих охранников, притаившихся за пределами открытой площадки кафе.

Элен, незаметно (так ей казалось) выглядывая из-за газеты, наблюдала за дочерью, девочка явно кого-то ждала. Утренняя спешка дочери и то, как она прихорашивалась, просто кричали, что девочка собралась не в библиотеку. Ну и то, что девочка отпустила своих охранников, сообщив, что никуда не пойдёт, очень насторожило Элен (охранники сразу же доложили об этом своей хозяйке, понятно, что хозяйкой была не Диана), и она решила, хоть на вторую половину дня у неё был намечен большой светский приём, последовать за дочерью, естественно, в сопровождении охраны. Как и ожидалось, девочка пошла не в библиотеку, а в противоположную сторону и вот теперь сидит в этом уличном кафе, кого-то ожидая, чуть ли не подпрыгивая от нетерпения! А вот и они! Те, кого ждёт дочь! Два курсанта в хорошо отутюженной форме Академии Воздушно-космических сил. Юноши подошли к дочери и поздоровались, один, как и положено поцеловал руку, а второй… Рыжий невежа! Просто пожал. Но этот второй чем-то насторожил опытного медицинского работника (Элен Кробут-Зайен была не только опытным врачом, она была ещё и диагностом, о которых говорят – специалист от Бога!), что-то в этом парне было не так! Нет, он не был больным, болезнь Элен распознала бы сразу, просто в этом юноше было что-то не правильно, но вот что? А юноши сели за столик дочери, заказали кофе и мороженое, и вся троица стала о чём-то беседовать.

– Алис, я продолжаю удивляться тому, какое у вас странное имя, вы обещали, что при нашей следующей встрече расскажете, почему вас так зовут, я просто сгораю от любопытства, – Диана, наплевав на приличия, начала разговор первой.

– Все девушки любопытны, некоторые даже очень, – засмеялась Алиса и, не давая своей собеседнице возмутиться, назвала своё настоящее имя. Диана удивилась:

– Но ведь это же женское имя! А вы…

– Женщина, а если уж быть точным, девушка.

Как следует удивиться этому заявлению Алисы, Диане не позволил грохот гравибайков. Вообще-то, гравиибайки, как и гравикары, двигаются почти беззвучно, но некоторые наездники (по-другому их назвать нельзя, уж очень они лихо гоняют) прикручивают к своим байкам трещотки, издающие громкий грохот, якобы имитирующий рёв древних и очень мощных двигателей. Грохочущая группа из двадцати пяти байков подкатила к открытой площадке кафе. Толпа парней, одетых в чёрную и блестящую (что должно показывать, что она кожаная) одежду с массой металлических деталей (заклёпки, вставки и так далее), вывалила на площадку кафе. Самый здоровый парень уселся за столик рядом с тем, что занимали Алиса, Диана и Альберт. Парень закинул ноги на стол и громко закричал, требуя пива. Потом, когда его взгляд упал на соседний столик, выкрикнул:

– Эту девку ко мне! А этих молокососов – выкинуть!

Шестеро кожано-металлических парней бросились выполнять команду своего главаря. Элен сделала знак охранникам, но те были слишком далеко, да и численный перевес был на стороне приехавших на байках, вряд ли охранники сумели бы пробиться к столику Дианы, не говоря уже о том, чтоб её защитить. Элен с ужасом смотрела, как хулиганы в заклёпках развязной походкой, но при этом быстро приближаются к столику её дочери. А байкеры, приблизившись к столику, почему-то не остановились, а, ускорившись, продолжили движение, при этом издавая визг. Два байкера улетели за ограждение площадки, а четыре, уже перестав визжать, повисли на перилах. Элен только сейчас обратила внимание на сразу показавшегося ей странным рыжего парня, уже не сидевшего за столиком, а стоявшего рядом. Этот парень улыбался, словно его что-то очень развеселило, хотя ничего смешного не было, к нему направлялись ещё шесть байкеров, собираясь его взять в полукольцо. Видно, эти лбы поняли, что случилось с их товарищами. Худенький и невысокий парень спокойно стоял, глядя, как к нему идут громилы, вооружённые кто битой, а кто и ножом. Видно, это спокойствие несколько озадачило нападающих, и они остановились, затем двое, размахивая ножами, с угрожающим рёвом бросились на юношу. Тот каким-то образом увернулся от ударов, а громилы продолжили своё движение к перилам площадки, но уже с визгом, похожим на тот, каким визжали их товарищи, первыми подходившие к столику, где сидела Диана. Если судить по мельканию ног, бежали они очень быстро, а может, боялись упасть, потому и двигали ногами так энергично. У края площадки эти двое, не замедляя свой стремительный бег, перевернулись через перила и скрылись с глаз. А рыжий паренёк разглядывал ножи, неизвестно как оказавшиеся у него в руках. Подняв глаза на стоящих перед ним оставшихся громил, сказал:

– Дрянь ножики, сталь плохая, – после чего, сломав оба лезвия, спокойно добавил: – Свои палочки сами сломаете? Или мне об ваши головы их поломать?

Громилы с битами задержались, может, боялись нападать, но как оказалось – ждали подкрепления. К этим двоим присоединилось ещё десять, и они всем скопом набросились на паренька. Казалось, что эти кожаные (или псевдокожаные) здоровяки задавили курсанта Академии Воздушно-космических сил. Но эта куча не распалась, оставив лежать паренька на полу, как должно было быть, а двигалась к столику предводителя байкеров, теряя тела, её составляющие, но все эти тела были в чёрной коже. У столика главаря остановился только курсант, там же уронив два последних тела. Продолжая движение, парень перевернул столик, вместе с положившим на него ноги. Два оставшихся байкера, что замерли за своим предводителем, пытавшемся подняться, со страхом смотрели на паренька, вернее, на то, что открыли оборванные рукава его куртки и рубашки.

– Стрелок! – выдохнул один из байкеров, и они оба бросились наутёк, оставив своего главаря лежать на полу, в этот момент подоспели охранники Элен и Дианы. Поскольку защищать хозяек уже не надо было, они заломили руки за спину лежащему на полу, а один из охранников попытался это проделать и с Алисой, после чего улетел за перила площадки.

– Стойте! Не трогайте! – закричала Диана, хватая за руку Альберта, то же самое выкрикнула и Элен, видевшая, что этот рыжий паренёк защищал её дочь (охранники этого не разглядели, так как спешили к своим хозяйкам, а может, пытались продемонстрировать служебное рвение). Алиса посмотрела на охранника, выбирающегося из кустов (росших в том месте, куда он был заброшен), и виновато произнесла:

– Я извиняюсь, но меня очень расстроило… – девушка показала разорванные рукава и жалобно спросила: – Что мне теперь делать? Взыскания за порчу имущества не избежать, и в увольнение долго пускать не будут! А это было моё первое… За весь год!

– Это не беда, я имею в виду вашу порванную форму, – произнесла Элен, прижимая к себе дочь (так и не выпустившую руки Альберта), – вы очень храбрый юноша! Вы встали на защиту моей дочери и достойны награды, мой маленький подарок наградой не будет, только признанием вашей отваги!

Элен, предварительно спросив у Алисы размер её одежды, поручила одному из охранников съездить в военный магазин и сделать нужные покупки. Потом, представившись сама, поинтересовалась именами курсантов.

– Альберт Панирс, Алис Таволич, – представились курсанты, Элен удивлённо подняла бровь:

– Алис? Какое необычное имя! Я вас приглашаю, вам же нужно будет где-то переодеться, да и нашивки на форме перешить. Мои служанки сделают это в лучшем виде. Вас, Альберт, тоже приглашаю, вы же не бросите своего друга? К тому же вас ожидает сюрприз.

Элен видела отношение своей дочери к этому курсанту и была совсем не против того, чтоб это переросло в нечто более серьёзное (она знала Альберта Панирса по рассказом его отца). А вот неизвестный рыжий паренёк… Он её очень заинтересовал, даже заинтриговал, и Элен очень захотелось поговорить с ним с глазу на глаз, а тут подвернулся такой случай!

Пока шёл разговор с курсантами, громко завывая сиренами (Алиса, услышав эти сирены, поморщилась, что не укрылось от внимательно наблюдавшей за ней Элен), подъехала полиция. Полицейские, которым передали захваченных байкеров (их главаря и тех, что охранники матери и дочери Кробут-Зайен вытащили из кустов), быстро составили протокол. А погрузившиеся в большой и шикарный гравикар Элен, её дочь и курсанты, приглашённые в гости, уехали.

Дом семейства Кробут-Зайен больше напоминал дворец и был расположен в том районе столицы, где находилось то строение, в котором проходило собрание аристократов Анарики. Из чего Алиса сделала вывод (фамилия тоже об этом говорила), что Кробут-Зайен являются одной из знатных семей страны, но на том собрании аристократов никого из них не было. Об этом Алиса и спросила у Элен, когда подъезжали к дому. Та удивлённо посмотрела на курсанта, мол, откуда ему известно, ладно, о собраниях, но о том, что никого из Кробут-Зайен там не было? Удивлённо посмотрела, но всё же ответила:

– На те собрания истинные аристократы давно не ходят, а только мнящие себя таковыми, наподобие Стадфрода, надутого индюка, ничего из себя не представляющего. Ведёт полунищенскую жизнь, относительно полунищенскую, но работать не хочет. Живёт, проматывая наследство, что досталось ему от деда по матери, совсем не аристократа, кстати.

– Так пятнадцатый же, – засмеялась Алиса и замолчала, перехватив удивлённый взгляд Элен.

Пройти в будуар хозяйки дома, Алиса не захотела, сказав, что переоденется в одной из гостиных, тем более что совсем раздеваться не надо, достаточно только снять куртку и рубашку, что девушка и сделала, оставшись майке. Алиса не стала стесняться находившихся здесь же Элен и Дианы. А у них татуировки Алисы вызвали большой интерес.

– А почему тот хулиган, увидев этот узор, так испугался? – спросила Диана, прикоснувшись к руке Алисы, та ответила:

– Потому что это татуировка стрелка в определённых кругах, носить такую могут только те, кто имеет на это право. Кроме того, такая татуировка подразумевает наличия оружия. А это, я имею в виду оружие и умение им владеть, очень пугает.

– В определённых кругах, – многозначительно сказала Элен и медленно добавила: – Человек из этих кругов, имеющий такое отличие, до дрожи в коленях пугает обычных хулиганов, пытающихся корчить из себя крутых авторитетов. Кажется, так называют важных людей в тех «определённых кругах»? Алис, кто вы? Вы достаточно молоды, чтоб быть этим самым «авторитетом», но такую татуировку может носить только «авторитет». Самозванцу такая картинка может стоить жизни! Или я ошибаюсь?

Альберт посмотрел на Алису с удивлением, этот узор он много раз видел, но даже не представлял – что это такое! Удивилась и Диана, ведь эта татуировка была у девушки! Диана хотела что-то сказать, но Алиса её остановила, посмотрев на Элен, тихо сказала:

– Ваша дочь, сказала, что умеет хранить тайны, вы, надеюсь, тоже.

Элен ничего не ответила, только склонила голову, показывая, что сохранит доверенную тайну, а потом быстро посмотрела на Диану и Альберта. Алиса улыбнулась:

– Они это знают, меня зовут Алиса, я девушка. Я долгое время жила в трущобах Фиделфии, а там, знаете ли, свои законы и жизнь совсем не похожа на здешнюю.

– Постойте, постойте! – Удивлённо подняла брови старшая Кробут-Зайен. – Вы Алиса Таволич? Рыжая девушка из трущоб, которая там организовала детский дом? Мне об этом писала Мария Шаринта, моя близкая подруга, сейчас она настоятельница монастыря Святой Матери Терезы! Вы знаете её?

– Мать Мария, – снова улыбнулась Алиса и добавила: – Я оставила своих подопечных в школе при монастыре, мать Мария обещала заботиться о них. Она сделала для меня очень много, в том числе документы на имя парня и медосмотр, чтоб я могла поступить в Академию Воздушно-космических сил, моя мечта – летать! Летать на истребителях!

Это было сказано с таким жаром, что Элен заулыбалась:

– Узнаю Марию, она готова многое нарушить, чтоб чье-то сокровенное желание воплотилось в жизнь. Желание достойного человека, по её мнению. А вы – достойный человек, раз Мария вам помогла. Мой фонд помогал Марии, но последний год она не просит помощи. Вы, случайно, не знаете, с чем это связанно?

– Случайно, знаю, – кивнула Алиса и пояснила: – Воровской общак. Весь воровской общак перечислен монастырю как благотворительный взнос.

– Но как? Как такое могло быть? Разве гангстеры способны на такое?

– Я была очень убедительна, – Алиса показала на рисунок на своей руке, Альберт не смог удержаться от замечания:

– Алис великолепно стреляет, даже лучше чем великолепно!

– И вы их всех… – одновременно поразились мать с дочерью, Алиса пожала плечами:

– Только некоторых, остальных это убедило. Очень убедило. Каяться они не пришли, но деньги отдали. Надеюсь, мать Мария в средствах недостатка не испытывает. А гангстеры… Кроме того, что они меня боятся, монастырь охраняет полиция и агенты фиделфийского Управления Национальной Безопасности.

– Алис, а ты что? И с ними как-то связан? – удивился Альберт. Он ни разу не слышал, чтоб его друг когда-нибудь об этом говорил. Алиса засмеялась и пояснила:

– Они долго за мной гонялись, в итоге пришли к выводу, что лучше меня оставить в покое. Сплавить меня в армию – показалось им лучшим выходом.

Ответить Алисе никто не успел, распахнулась дверь и громкий голос произнёс:

– Элен, здравствуйте! Мы пораньше приехали и нигде вас найти не смогли, а вы, вот вы где, с кем это здесь секрет…

Говоривший поперхнулся, а Алиса с Альбертом вскочили, по-уставному приветствуя вошедших: пятизвёздочных генерала и адмирала, ещё военного в незнакомой форме, но судя по трём большим звёздам на погонах тоже в немалом чине.

– Э-э-э, – растерянно произнёс адмирал (он же первым и здоровался с хозяйкой дома) и, глядя на Альберта, спросил: – Сын, а как ты здесь оказался?

– Курсант, что у вас за вид? Почему одеты не по форме? – сделал замечание вытянувшейся Алисе генерал. Военный в незнакомой форме ничего не сказал, только пристально смотрел на руку Алисы, не ту, где был знак стрелка, а на рисунок головы пумы, скалящей клыки. Поднявшаяся навстречу гостям Элен вместо приветствия сказала:

– Мальчиков я пригласила, и не ругайте Алиса, одежду ему порвали хулиганы, когда он заступился за Диану. Я заказала привезти новую, а старую отдала зашить, но, видно, ни то, ни другое сделать ещё не успели.

– Драка – это нехорошо, но заступится за даму – это благородно! – то ли осудил поведение своего курсанта, то ли похвалил генерал Джонсон. С улыбкой глядя на Алису, продолжавшую есть глазами начальство, вернее, неотрывно смотревшую на военного в незнакомой форме, поинтересовался:

– И сколько было хулиганов? А почему Диану и Вас Элен, ведь вы присутствовали при этой стычке с самого начала, не защитила охрана?

– Охрана была слишком далеко, – начала хозяйка дома (генерал понимающе усмехнулся, мол, мама пыталась проследить за дочкой, поэтому охрана и не успевала) и немного смущённо продолжила: – Вот потому Алису и пришлось вмешаться.

Адмирал удивлённо приподнял брови и посмотрел на сына, как бы спрашивая – а ты где в это время был? Элен заступилась за младшего Панирса:

– Всё произошло настолько быстро, что Альберт не успел даже со стула встать. А хулиганов было больше двадцати!

– Понятно, – хмыкнул Джонсон и поинтересовался: – Скольким из них удалось уйти?

– Двоим, тем кто не нападал на Алиса, остальных, когда их привели в чувство, забрала полиция, – снова объяснила хозяйка дома, генерал хохотнул:

– Наша полиция, как всегда, на высоте, появляется в самый ответственный момент – когда надо привести в чувство, а потом забрать! И скольких же забрала полиция?

– Двадцать два, нет двадцать три, главаря той банды тоже.

– А ещё Алис забросил в кусты одного маминого охранника, что хотел на него напасть! – вмешалась в разговор старших Диана, генерал удивился:

– Элен, ваши охранники плохо тренированы или такие неумехи, что не смогли справиться с этим юношей?

– Разрешите сообщить, сэр! – ещё больше вытянулась Алиса. – Охранник был один! Остальные не нападали!

– Испугались, наверное, уж очень вы курсант грозно выглядите, – улыбнулся адмирал, показывая глазами на татуировку разъяренного зверя на плече Алисы. Генерал тоже улыбнулся, как бы оценив шутку своего товарища, не улыбался только незнакомый военный, он хрипло спросил у Алисы:

– Парень, ты знаешь, что означает этот рисунок?

– Да, действительно, Таволич, что означают ваши татуировки, давно хотел вас спросить, да как-то не получалось, – поинтересовался генерал, военный в незнакомой форме поднял брови в крайнем изумлении:

– Таволич?!

– Знаю, что означает, товарищ генерал-полковник, или Вас уже надо господин? – ответила Алиса военному в незнакомой форме, прищурившись и напрягшись, словно готовясь к нападению. Генерал-полковник ещё больше удивился, Алиса это сказала на равалийском, сказала без акцента, свойственного жителям Анарики. Девушка гордо добавила: – Знаю, и эта татуировка мною заслужена!

– Таволич Алиса, капитан «бойцовых котов», её имя навсегда записано в списки подразделения, записано золотыми буквами! Она геройски погибла на…

– Она не погибла на Салас-Фалл, ей удалось уйти, уйти тогда, когда вышли все сроки, отведенные на возвращение. Но ей не поверили, что это она, и она снова ушла, на этот раз из лап госбезопасности.

– Девушку, что выдавала себя за капитана Таволич, не смогли найти, она исчезла. Это была именно она, потому что безопасники не смогли её отыскать. Это нигде документально не отражено. Это устная легенда, передающаяся бойцами от старших младшим. Я теперь вижу, что это не легенда. Она действительно ушла, сюда ушла. Но осталась «боевым котом»! Сохранила традиции своего подразделения, передала потомкам свои умения, а главное сохранила… – генерал-полковник указал на татуировку Алисы и сделал предположение: – У вас этот знак передаётся из поколение в поколение? И язык вы сохранили, это совсем не похоже на обычных эмигрантов! Так она завещала?

Алиса улыбнулась и кивнула. Время раскрывать тайны ещё не пришло, а такая версия её устраивала как нельзя лучше. Весь этот разговор вёлся на равалийском, непонятном остальным, кроме адмирала Панирса и его сына, но и они не всё разобрали, а равалийский генерал-полковник поинтересовался у начальника Академии Воздушно-космических сил, как успехи курсанта Таволич? Генерал улыбнулся и начал рассказывать, предварительно погрозив Алисе пальцем, мол, не зазнавайся! Слушая Джонсона, равалийский генерал удовлетворённо кивал, словно именно это и ожидал. Генерал, начальник академии, рассказывал:

– Алис Таволич, теперь я понимаю, откуда это странное имя, оно равалийское? Так вот, это паренёк один из лучших наших курсантов, это по основным дисциплинам. По рукопашному бою, неизвестно, кто у кого учится: этот парень у инструктора или инструктор у него. Стреляет он… Куратор их курса говорит, что так стрелять не может никто! Кстати, Ваш сын, – обратился Джонсон к Панирсу старшему, – ни в чём своему другу не уступает, по основным предметам. Великолепная пара пилотов будет. Молодые люди, не зазнавайтесь, вам до звания «лейтенант» ещё дорасти надо.