Атиша проснулась от того, что уже поднявшаяся Тоша, неслышно двигаясь по комнате, привычно выпрыгнула в окно. Атиша потянулась и улыбнулась, вообще-то было ещё рано, даже для неё, хотя обычно она вставала раньше сестры. Тоша не была соней, не так уж и любила поспать да долго нежиться в постели, просто смуглая девушка не упускала возможности выспаться, но если надо было, могла встать в любое время ночи, при этом сразу была свежая и готовая к действиям. Вот и сейчас, Тоша явно что-то задумала, но вроде ничего такого, уж очень срочного теперь делать не надо было. Все проблемы уже были решены, враги побеждены, даже с местной полицией все дела уладили. Атиша тоже поднялась, умылась и отправилась искать Тошу, это сделать было нетрудно, чутьё (его можно назвать и шестым чувством) точно указывало, где искать сестру.

На заднем дворе особняка, у каретного сарая, теперь переоборудованного в гараж, стоял новенький «Балтиец» последней модели, в нём и сидела смуглая девушка. Улыбка до ушей и горящие глаза показывали, что она очень довольна, не просто довольна, а на седьмом небе от счастья. Рядом с автомобилем стоял Карашенко и зевающие охранники, недовольные такой ранней побудкой. Тоша помахала сестре рукой и похлопала по сидению рядом с собой, призывая Тишу занять место в автомобиле рядом с ней. Атиша, одним слитным движением преодолев расстояние в добрых полтора десятка саженей, оказалась рядом с сестрой. Охранники Каращенко многозначительно переглянулись – раньше светленькая девушка такого не демонстрировала. Охрана, да и сам Каращенко, думали, что так может только смуглая, но, как оказалось, Атиша, ранее прикидывавшаяся скромницей, мало в чём уступает своей решительной сестре. Тоша, заметив удивление Каращенко и его людей, чуть заметно улыбнулась, хоть проделанное её сестрой стало неожиданностью для и неё самой. Тоша, снова улыбнулась, на этот раз только сестре – широко и ободряюще, а та ответила смущённой улыбкой и, чтоб скрыть смущение, спросила у сестры и хозяина дома:

– Тоша, что за ранний осмотр автомобилей? Исав Насторыч, вы собираетесь куда-то ехать? Попросили Тошу вас отвезти?

– Если мадемуазель Атоша захочет куда-то съездить или просто покататься, я возражать не буду, – ответил Каращенко. Тоша, продолжая улыбаться, сказала, сначала обращаясь к хозяину дома, а потом к сестре:

– Конечно хочу! Покататься хочу! Тиша, это наш автомобиль, его нам Исав Насторыч подарил!

Атиша чуть приподняла бровь и многозначительно кивнула хозяину дома, признавая его проницательность. Каращенко очень точно просчитал её сестру, ни денег, ни какой другой благодарности Тоша бы не приняла, а вот автомобиль… Странно, что Каращенко не подарил Тоше аэроплан, от такого подарка она была бы ещё в большем восторге. Миллионер-сахарозаводчик, видно, понял, о чём подумала Атиша, и пояснил:

– Аэроплан – непрактично. Для того чтоб им пользоваться, нужно лётное поле, да и не поездишь по городу на аэроплане. А на автомобиле можно не только в городе кататься, но и за городом.

– Действительно, – согласилась Атиша с оценкой преимуществ автомобиля перед аэропланом, – на аэроплане в театр не прилетишь, да и на рынок не съездишь. Глуша туда лететь испугается. Она, вообще, лететь испугается.

Тоша не стала возражать, видно, разделяла мнение сестры, но тут же заметила, что на аэроплане не принято в театр прилетать, может, только потому, что этого ещё никто не делал. А если на рынок прилететь, то половина продавцов разбежится! Каращенко и Атиша засмеялись, оценив шутку Тоши, но по её виду трудно было понять – шутит она или рассматривает возможность такой поездки в театр и на рынок. Атиша поняла, о чём думает сестра, и только покачала головой, потом девушка предложила:

– Давай не просто покатаемся, а с пользой. Съездим на рынок и Глушу с собой возьмём, на автомобиле она не испугается, ей приятно будет, что её, как барыню, везут. Она как раз собирается, подожди, я за ней сбегаю.

Глуша, немного поохав, оценила возможности автомобиля:

– Это же сколько купить можно! На авто увезти гораздо больше получится, чем в руках унести!

Автомобиль выехал за ворота по направлению к рынку называемому «Привозом», туда добрались быстро. Скорость, с которой доехали, Глуше очень понравилась, а Тоша немного расстроилась:

– Разве ж это скорость? Да и ехать всего ничего, а вот если бы ехать, хотя бы…

– Вёрст сто! Вот ты бы и развернулась! – засмеялась Атиша и неожиданно предложила: – А давай в Начу на автомобиле поедем? Ты же его тут не оставишь, всё равно перегонять туда придётся. А с твоим знакомым, капитаном той шаланды, которая шхуна, отправим Глушу и вещи. С собой возьмём только самое необходимое.

– А что? Очень хорошее предложение, – загорелась Тоша идеей поездки на автомобиле к своему месту службы. Что-то быстро подсчитав, девушка сказала: – До Начи по морю сто сорок пять миль, по берегу столько же вёрст будет, ну, там парочкой больше или меньше, особой роли не играет. Если плыть – то это день, может, и ночь прихватить придётся, а если автомобилем ехать, то это часа четыре, ну, пять. Тут степь – дороги ровные, гладкие, дождей ведь не было недели три, а то и больше. Если пораньше выедем, думаю, к обеду там будем.

– Но ты же говорила, что крюк придётся делать, да и пыль, дорога-то… – начала Атиша, уже начавшая жалеть, что так опрометчиво сделала это предложение – ехать в Начу на автомобиле. Тоша пояснила:

– Если бы мы ехали на телеге или какой другой повозке, а их бы пришлось нанимать несколько, чтоб весь наш скарб увезти, то это было бы два дня. Полных два дня с обязательной ночевкой, и, да, таки пришлось бы делать крюк до селения, на берегу их нет. Тут берег очень обрывистый, ближайшая удобная, вернее – единственная, гавань это – Нача. Надо было бы не только нам переночевать, а и животных, запряженных в наши повозки, покормить, напоить, не везти же для них еду и воду с собой? Тут же сухая степь, а в это время года почти всё выгорело, а там, где воды нет – наверняка! А вдоль берега – воды точно нет, ни речек, ни источников, поэтому и селений нет. Колодцы не в счёт, они слишком глубокие, да и воды в них… Толком напиться нельзя, не то что поле полить, да их всего штуки четыре на все эти сто сорок пять вёрст. Я тебе уже об этом говорила, когда предлагала морем плыть. Но теперь-то мы поедем-то не на телеге, а на авто, с ветерком. Вся пыль останется позади. Да и налегке поедем, несколько канистр с бензином – это не груз. Все наши вещи – морем поплывут, на шхуне-шаланде, с Глушей.

– Ой! А как же я? Как же я без вас? Куда же я без вас? – начала причитать Глуша, которая поняла, что её хотят отправить вместе с вещами на каком-то корабле. Тоша, на неё хитро взглянув, сказала:

– Глуша, мы с Тишей решили прокатиться, но все вещи (ты же видела сколько у нас чемоданов?) взять с собой не сможем. Я договорилась, что их отвезут туда, где мы будем жить, на красивой шхуне. Капитан там очень порядочный человек, но всё же за нашими вещами требуется присмотр. А кому я могу это доверить – как не тебе?

Хоть и страшно было одной, без сестёр, куда-то ехать, вернее плыть, но доверие Атоши было приятно Глуше и приободрило её. При этом женщина не обратила внимания на некоторое противоречие в словах Тоши – о том, что капитан – порядочный человек, но за вещами требуется присмотр.

Сидящий за столиком уличного кафе, Шнырёк совсем не напоминал того карманника с Киневского вокзала. Одетый в белый костюм-тройку, он был похож на щёголя с Приморского бульвара. Одного из тех рантье, что сами заниматься коммерцией (или другой подобной деятельностью) не хотели, да и не умели, а жили, проматывая состояние, доставшееся в наследство. Шнырёк высматривал подходящего клиента, какого-нибудь богатого (или богатую) разиню, которых много среди приехавших на отдых (обычно отдых у таких клиентов длится полгода, а то и дольше) в город Черноморск. Нельзя сказать, что Шнырёк сменил квалификацию с вокзального воришки на кафешного, настоящий мастер должен уметь работать в любых условиях, и хорошо работать. Шнырёк уже приметил одну клиентку и клиента, у которых можно было изъять излишки денежных средств, когда его внимание привлёк шикарный «Балтиец» последней модели (такой автомобиль мог себе позволить только очень богатый человек), хотя блондинка, приехавшая на этом красавце не производила впечатление богатой. Но намётанный глаз мастера сразу выделил те детали, по которым определяется истинно богатый человек, настолько богатый, которому глубоко безразлично, что о нём подумают окружающие, потому и не стремящийся пустить пыль в глаза, показывая насколько он богат. Блондинка, одетая в скромное платье, но пошитое из дорогой ткани, легко выпрыгнула из автомобиля (причём с переднего сидения, что показывало равнодушие к мнению окружающих – кичащиеся своим богатством никогда не ездят рядом с шофёром!) и замерла, ожидая, пока её догонит шофёр. Шофёр, снявший кепку, очки и перчатки, оказался тоже молоденькой девушкой! Когда он, вернее, она выбралась из авто, то продемонстрировала не штаны и куртку, а такое же платье, как и у первой девушки. Тоже очень дорогое платье, никаких украшений у этой девушки тоже не было. Появление этой пары ни у кого не вызвало удивления, а потому, как забегали официанты, Шнырёк понял, что это не просто постоянные посетители, а богатые посетители! Мало того, мастер-карманник узнал девушку управлявшую автомобилем – это была та самая, что сыграла с ним шутку на Киневском вокзале! Понятно, что это была шутка, при том достатке, что позволяет так одеваться и иметь такой автомобиль, узелок с деньгами разини-селянки ей совсем был не нужен, сколько бы там не лежало! Шнырёк, прикрывшись газетой, стал разглядывать этих девиц, думая, как к ним поближе подобраться, вряд ли в сумочках, небрежно брошенных на один из стульев у столика, где устроились эти девушки, ничего нет.

Шнырёк чуть ухмыльнулся – он таки не ошибся, девушки заказали самый дорогой кофе и пирожные. Карманов у платьев не было, значит, деньги лежат в сумочках! Вот только – в какой больше? Шнырёк решил брать обе, тем более что обе девицы, о чём-то оживлённо беседуя, отвернулись к морю. Такого удобного случая упускать никак нельзя было! Вор начал подниматься с места, но при этом газету не сложил, просто небрежно её смял, собираясь прикрыть свою добычу – так легкомысленно брошенные без присмотра сумочки этих девиц, если не обе, то хотя бы той шутницы. Но двинуться к выходу Шнырёк не успел, а услышав рык мощных моторов (не только звук мотора, но и увидев сами автомобили, особенно тех, кто там сидел!), быстренько сел на место, заказав официанту ещё кофе и газету, чтоб ею прикрыться. К кафешке подъехали два чёрных «дорда», длинных и широких, как все автомобили, сделанные в ССР. Но не автомобили напугали Шнырька, а те, кто там сидел! Все пассажиры «дордов», кроме одного, были похожи друг на друга, как пули одного калибра: широкоплечие, с квадратными подбородками и в одинаковых фетровых шляпах, очень похожих на стетсоновские, только с гораздо меньшими полями. Да и костюмы – одинаковые серые тройки, почти чёрные рубашки со светлыми галстуками – могли принадлежать только определённой категории жителей Соединенных Свободных Республик. Видно, кто это такие знал не только Шнырёк, посетители кафе забеспокоились. О том, что граждане ССР недавно устроили в Черноморске кровавую разборку со стрельбой, знал весь город! Хорошо только то, что эти ребята убивали только своих, видно, потому-то полиция их и не тронула, а может, не нашла доказательств для ареста именно этих. И вот сейчас эта гангстерская банда подкатила к кафе, где отдыхали мирные черноморцы. Непонятно, что эти бандиты задумали? Не грабить же среди белого дня?

Один из заокеанских гостей, видно, самый главный, потому что отличался от остальных в лучшую сторону (размерами, не такой большой, и видом, как у доброго аптекаря, собирающегося поставить двухведёрную клизму), выбрался из машины и, прихватив увесистую сумочку, направился в кафе. Не просто в кафе, а к столику двух приехавших на «Балтийце», видно, чтоб сообщить им, что они сейчас лишатся своего автомобиля.

Гангстер из Свободных Республик, подойдя к столику девушек, приподнял шляпу и начал что-то говорить на аглисском, благосклонно внимающим ему девушкам, а потом стал целовать им руки. Что произошло дальше, повергло в шок не только Шнырька, но и остальных посетителей кафе (кроме одного, неизвестно как появившегося и теперь скрывавшего свое лицо за развёрнутой газетой). Гангстер достал из своей объёмистой сумочки большой револьвер! Присутствующие в кафе девицы не завизжали только от страха, что этот тип может выстрелить в них. А вот девушки за столом нисколько не испугались, только светленькая нахмурилась, а улыбка тёмной стала ещё шире. Шнырёк немного понимал по-аглисски, а именно на этом языке говорил заокеанский гость с большим револьвером. Напрягая слух, вор-карманник услышал то, что говорил мужчина в необычной стетсоновской шляпе.

– Мисс Атоша, я долго думал и решил сделать вам вот такой скромный подарок. Я понимаю, что даже самый дорогой подарок не будет вас достоин, но этот, я надеюсь, вы примете! Потому что он от чистого сердца…

– Как признание заслуг, – перебила мужчину светленькая девушка и, многозначительно посмотрев на свою соседку по столику, спросила: – Тоша, ведь там оружие дарят только самым близким друзьям или как знак особых заслуг? Ведь так?

Тоша ничего не ответила сестре, только сделав приглашающий жест, предложила мужчине:

– Садитесь, Гарри, хотите кофе? Я знаю, вы предпочли бы что покрепче, но вряд ли здесь такое есть. Но, должна вам сказать, кофе здесь отменный!

– Благодарю, – поклонился мужчина, присаживаясь за столик и, посмотрев на Атишу, спросил:

– Мисс Атиша, вы не будете возражать, если я закурю? Хорошая сигара под отменный кофе вполне может заменить иландский виски.

– Курите, тут же курят, – разрешила Атиша и показала глазами на нескольких куривших посетителей мужчин. Заокеанский гость, по имени Гарри, склонил голову и пояснил свой вопрос:

– Если вам это неприятно, то я воздержусь от курения.

– И перестреляете здесь всех курящих, чтоб сделать мне приятное? – ехидно поинтересовалась Атиша. Гарри снова галантно поклонился:

– Это не составит мне труда, чтоб угодить вам, я готов это сделать!

– Скорее, чтоб угодить моей сестре, – с прежним ехидством добавила Атиша. Житель ССР развёл руками, словно показывая – что есть, то есть. Затем щёлкнул пальцами, а Тоша, продолжая улыбаться, сказала:

– Две штуки, угостите господина Ивлева, думаю, он не откажется.

Мужчина, по имени Гарри, ещё раз щёлкнул пальцами и поднял два из них вверх. Из машины выскочил один из там сидящих и побежал к столику девушек, в руках у него была такая же сумка, как и у его босса. Тоша посмотрела на посетителя кафе, недавно появившегося и теперь тщетно пытающегося спрятаться за газетой, и позвала того:

– Арений Витольдович, присоединяйтесь, ну что вы право там скрываетесь?

Человек за соседним столиком отложил газету в сторону и подошёл к девушками, поклонился и по очереди поцеловал им руку, потом взял предложенную заокеанским гостем сигару и присел на свободный стул. Атоша, с улыбкой наблюдавшая, как мужчины раскуривают сигары, сделала предположение:

– Думаю, не стоит вас представлять друг другу, вы и так знаете, кто есть кто.

Шнырьку, продолжавшему наблюдать из-за газеты, захотелось залезть под стол, он узнал мужчину, подошедшего к столику девушек, – это был Ивлев, заместитель начальника полицейского управления города Черноморска! А заместитель начальника, взяв сигару, не стал её сразу раскуривать, а внимательно смотрел на револьвер, лежащий на столе. Тоша, проследив взгляд, кивнула:

– Да, это «миротворец», последняя модель. У меня был похожий, когда я жила в ССР.

Ивлев перевёл взгляд на заокеанского гостя, тот ответил, только закончив обрезать кончик своей сигары:

– Это подарок моего босса, дона Настурио, подарок и знак глубокого уважения. А вот и от меня подарок мисс Атоше, такие вещи, должны быть парными.

Киллер семьи Настурио достал из второй сумки, что вместе с сигарами принёс его подручный, такой же револьвер и широкий кожаный пояс, с двумя кобурами, и, встав с места, с поклоном вручил Тоше.

– Странный подарок для девушки, – произнёс Ивлев, глянув на продолжавшую улыбаться Тошу. Прищурившись, многозначительно повторил: – Странный подарок для девушки. Но вижу, что вы, мадемуазель Диа, этому подарку рады. А вы, господин Настурио, проделали столь долгий путь из-за океана сюда только для того, чтоб вручить этот подарок? И столько вы этих ваших… гм, с собой прихватили? Для чего? – заместитель начальника полицейского управления, задавая эти вопросы Гарри Настурио, смотрел то на него, то на сидящих в чёрных «дордах» людей в одинаковых костюмах и щляпах. Наконец, уперев взгляд в гангстера, спросил: – А свои автомобили вы из ССР привезли, чтоб вручение этих подарков солиднее выглядело? И такую солидную охрану с собой взяли, чтоб автомобили не отобрали?

– Как вы видите, мистер Ивлев, – произнёс Гарри Настурио, выпуская клуб дыма, – это дорогие, очень дорогие подарки, мой босс хотел быть уверенным, что меня не ограбят по дороге или в вашем прекрасном городе. Вы же сами мне рассказывали о кровавой разборке, недавно здесь произошедшей. Вот глава нашей семьи и позаботился о том, чтоб подарки были непременно вручены, эти дорогие подарки!

Повторив несколько раз о том, что подарки дорогие, Гарри повёл рукой, словно призывая присутствующих в этом убедиться. Эти револьверы, в отличие чёрного старого Тошиного, были никелированные и имели инкрустированные перламутром рукоятки. Пояс и кобуры были отделаны серебром. Тоша надела пояс (он совсем неуместно смотрелся на платье, но это девушку не смутило) и всунула в кобуры револьверы, после чего поблагодарила представителя семьи Настурио:

– Спасибо, Гарри!

Тот кивнул и из той же сумки достал коробку с патронами, Тоша быстро зарядила револьверы и снова сунула их в кобуры. Немного размяв пальцы, девушка мгновенно выхватила оружие и, щёлкнув курками, прицелилась. Вообще-то целилась она в небо, но Шнырьку показалось, что два круглых чёрных зрачка смотрят именно на него, и он быстро сполз под стол.

– Однако, – уважительно произнёс Ивлев и поинтересовался: – Мадемуазель Атоша, как вы узнали, в кого надо целиться?

Девушка показала глазами, а потом и стволами револьверов, направив их высоко вверх, что она ни в кого целиться не собиралась. Ивлев, ещё раз произнеся «однако», заметил, что бог шельму метит и кошка знает чьё сало съела, поэтому боится неизбежной трёпки. Тоша посоветовала пока не арестовывать этого воришку, услышав эти слова, Шнырёк понял, что девушка его узнала и давно за ним наблюдает, что его попытка украсть сумочки незамеченной не осталась. И воришка, испугавшись, задрожал, когда Тоша, начала успокаивать заместителя начальника полицейского управления, обещая, что воришка не убежит, а если такая попытка будет, то девушка его пристрелит.

– Быстро и безболезненно, – добавила Тоша. Шнырёк тихо завыл из-под стола, представив, как его будут безболезненно пристреливать. Тоша, приподняв бровь, взглядом указала на сумочки, лежащие на стуле, стоящем немного в стороне. Ивлев улыбнулся, он понял, что не воришка пас добычу, а пасли его. Щёлкнув пальцами почти так, как перед этим Гарри Настурио, заместитель начальника полицейского управления указал на Шнырька, и три дюжих мужчины, до этого изображавших праздных повес, маявшихся над чашечками кофе, скрутили воришку и поволокли за угол.

– Так вы ради него сюда пришли, да? – сделав обиженный вид, спросила Тоша, Ивлев многозначительно ответил:

– По долгу службы. На этого молодца есть ориентировка, что он обчистил в Киневе очень важную особу, а потом сбежал. Один из осведомителей навёл на него, а тут такая удача – взяли с поличным!

– Но он же ничего не успел украсть, – удивилась Атиша, – ничего не сделал, а вы его…

– Это как раз не важно, главное, что как вы выразились – мы его, – зловеще усмехнулся Ивлев. Атиша растерянно заморгала и посмотрела на сестру, улыбающуюся такой же улыбкой, как и заместитель начальника полицейского управления. А полицейский пояснил: – Он уже у нас, а в том, что успел сделать, сознается сам, сознается во всём – в том, что украл у вас сумочки, платья и ваш замечательный автомобиль в придачу. Честь имею!

Ивлев поднялся, кивнул головой, изображая поклон, после чего удалился за своими сотрудниками. Атиша, глядя на сестру и заокеанского гостя, повторила:

– Но я не могу понять, как этот воришка может признаться в том, чего он не делал? Ведь он только хотел украсть сумочки, и это у него всё равно не получилось бы, Тоша не позволила бы. Но как можно украсть автомобиль? Надо его ещё завести, а как это сделать на виду у всех? Не понимаю, как можно в этом всём признаться? Ну, что это сделал?

– Мадемуазель Атиша, этот, как я понял, давно разыскиваемый вор попал в руки полиции. И уже не важно, что он успел сделать, а чего не успел, признается во всём, даже в том, что украл парочку кораблей с рейда, – Гарри Настурио показал на корабли, стоявшие на рейде. Видя, что Атиша не поняла, житель ССР пояснил: – Когда начнут бить, а в полиции это очень хорошо умеют делать, то выбьют любые признания. Могут ещё использовать, они это называют – принуждение электрическим током.

– Какой ужас! – всплеснула руками Атиша. – Этого несчастного будут пытать? Электрическим током?!

– Тиша, здесь прогресс ещё не достиг таких высот, как в Свободных Республиках, здесь его будут просто бить, – Тоша постаралась успокоить разволновавшуюся сестру. Тошу поддержал грустно вздохнувший представитель семьи Настурио:

– Полиция везде одинакова, мисс Атиша.

Сёстры выехали из Черноморска в Начу не рано утром, как планировали, а когда солнце уже почти достигло зенита. Чтоб загрузить весь нажитый скарб на шхуну-шаланду с красивым именем «Чайка» потребовалось время, да и чтоб довезти всё добро от флигеля во дворе дома Каращенко до корабля, пришлось нанимать три грузовых телеги. Ещё надо было уговорить Глушу отправиться морем, на это тоже время потребовалось, в итоге выехали поздно. Но это не смутило Тошу, она уверенно заявила, что в Наче будут раньше «Чайки». Тепан Гнатыч покивал и повздыхал, он-то надеялся, что Тоша пойдёт на его корабле и присмотрит за вечно барахлящим тринклером. Бравый капитан посетовал, что теперь придётся идти под парусом, Тоша привела Глуше это как аргумент за путешествие морем:

– Зато вонять не будет, не говоря уже о пыли, только свежий морской воздух. Будешь плыть (при этих словах, Тепан Гнатыч укоризненно посмотрел на девушку и она поправилась – будешь идти на этом замечательном корабле) как на королевской яхте! Не то что мы – по степи тащится. Жаль, что нельзя «Балтийца» на «Чайку» погрузить, но ничего, пару часиков пострадаем. А ты будешь чистым морским воздухом дышать, выспишься хорошо, в море хорошо спится, волны-то совсем маленькие, будет не качать, а только укачивать. А завтра мы тебя в Наче встретим, может быть, уже и договоримся, где жить будем, домик снимем. Вон, Тепан Гнатыч говорит, что в Наче есть несколько вообще пустующих домов.

И вот, победно урча мотором, «Балтиец» вырвался из тесных улиц на широкую дорогу. Ничего, что она была грунтовая и за автомобилем подымался столб пыли, жаркое южное солнце так высушило землю, что она стала как камень, и дорога была, будто сделанная из новомодного покрытия – асфальта (уже давно применяемого в ССР). Но как бы ни была тверда земля, тяжёлые телеги (даже те, что без груза) на полевой дороге делают глубокую колею, и Тоше пришлось постараться, чтоб в неё не попадать, но так было только до поворота на ту дорогу, что шла вдоль обрывистого берега. По этой дороге никто не ездил, да и зачем? Селений вдоль неё нет, к морю спуститься очень проблематично: весь берег – крутой обрыв. Да и сама дорога едва угадывалась под невысокой, но очень густой травой, мало напоминающей степное разнотравье. Тоша выразила удивление – почему так, Атиша пояснила, что росту нормальной травы мешает отсутствие влаги, да и близость моря с постоянно дующими здесь солёными ветрами. Тоша согласно кивнула – ветер с моря чувствовался хорошо, но как заметила девушка – это к лучшему, пыль (дорога, хоть и заросшая короткой красноватой травой, изрядно пылила) сносит в сторону, да и трава ехать не мешает. Довольная Тоша разогнала «Балтийца» до скорости в сорок вёрст в час! Тяжёлая машина почти летела, немного покачиваясь на едва заметных неровностях. На вопрос Тишы – не опасно ли ехать так быстро? Тоша ответила:

– Смотря кому, если резко повернуть, то можем и перевернуться, а если затормозить – то занесёт так, что тоже перевернёмся. Трава хоть маленькая, но густая и сыграет роль смазки, но ты не бойся, я же за рулём!

Правота слов Тоши подтвердилась, когда на дороге, почти перед самой машиной возникли две фигуры. Автомобиль хоть и повело при торможении, но он тут же выровнялся. Скорость была большая, и Тоша, объехав этих двух пешеходов, остановилась, немного проехав вперёд.

– Кто это? И что они здесь делают? Ведь до ближайшего жилья больше пятидесяти вёрст! – выразила удивления Атиша. Тоша, расстегнув кобуру с «миротворцем» (один из револьверов девушка пристроила на дверце авто так, чтоб он всегда был под рукой, а то, что рука была левая, Тошу не смущало – она одинаково хорошо стреляла с обеих рук), сказала:

– Сейчас узнаем.

Двое подошедших к автомобилю мужчин, не старых, но и не молодых, в возрасте, который называют – начинающаяся зрелость, выглядели полной противоположностью друг другу. Один в белых просторных штанах и такой же рубашке навыпуск имел белую, почти белоснежную бороду. Соломенная шляпа у него на голове чем-то напоминала нимб, изображаемый на иконах. На ногах у этого мужчины были старомодные сандалии, тоже нередко изображаемые, как обувь святых (тех, которых не рисуют босыми). У второго пешехода была белая рубашка, уместно смотревшаяся со строгим чёрным костюмом-тройкой, но такая одежда странно выглядела в такую жару. На голове этого мужчины был котелок, такого же цвета, как и костюм, совсем не скрывавший, скорее подчёркивающий копну чёрных курчавых волос. И этот котелок надет был как-то неестественно, словно это было сделано для того, чтоб что-то скрыть, например, рога. Атиша непроизвольно посмотрела на ноги этого мужчины, ожидая увидеть торчащие из под штанин копыта. Но на ногах у этого человека, одетого не по местной погоде, были чёрные лаковые штиблеты. Атиша глянула на сестру, смотревшую в том же направлении, и та одними губами произнесла:

– Пыли нет!

Действительно, штиблеты выглядели так, будто их только что почистили. У мужчины в начищенных штиблетах, кроме чёрного костюма были ещё: козлиная бородка, крючковатый нос и чёрные глаза. Этот пешеход, начиная разговор, задал вопрос:

– И куда это такие красавицы едут одни, в столь безлюдной и дикой местности?

– Это не дикие прерии Свободных Республик, – хмуро ответила Тоша, оба незнакомца ей сразу чем-то не понравились. Насупившись, девушка поинтересовалась: – То же самое можно спросить и у вас – что вы здесь делаете, без оружия и без автомобиля? Ведь до ближайшего селения не менее пятидесяти вёрст!

– Мы приплыли сюда на яхте и решили немного прогуляться, но так вышло, что зайдя довольно далеко, увидели, что берег тут обрывистый и спуститься к морю мы не можем, видно, капитан яхты тоже так решил, и яхта ушла вперёд. Немного не рассчитали свои силы, но думаю, к вечеру будем на месте рандеву, – пояснил человек в чёрном костюме, а его спутник в белой одежде попросил:

– Но если вы, красавицы, будете так любезны, что подвезёте нас, нам не придётся долго идти…

– И страдать от жары и пыли, – дополнил своего спутника мужчина в чёрном костюме, если судить по внешнему виду, то он отнюдь не страдал ни от пыли, ни от жары. У обладателя чёрного костюма улыбка была не такая, как у его спутника, добрая и отеческая, а ехидная, и его замечание, сделанное Тоше, было таким же язвительным, как и улыбка. Он и задал вопрос, очень язвительно задал: – Если это не прерии Свободных Республик, то почему же вы приготовились к стрельбе, словно увидели приближающихся тамошних краснокожих аборигенов? Неужели два усталых путника кажутся вам столь опасными, что вы изготовились стрелять? И из чего? Из «миротворца»? С такого расстояния дырки от его пуль будут размером с тарелку! Неужели, грозная леди, вам нас не жалко?

Судя о виду «грозной леди», ей совсем не жалко было этих несчастных путников, весь вид Тоши показывал, что она этих двоих готова была пристрелить, исключительно из соображений гуманности – чтоб не мучились от пыли и жары. Пожалела этих двоих непонятных путников Атиша, предложив им места на заднем сиденье, куда те быстро забрались. Тоша ничего не сказала, только неодобрительно хмыкнула. Видно, эти двое поняли, что своим присутствием вызывают неодобрение и даже подозрения смуглой девушки, поэтому не старались завязать разговор и не разговаривали сами. Сёстры тоже не разговаривали, несколько верст проехали в тишине, если считать тишиной довольно громкий гул мотора «Балтийца».

В полосу белого тумана въехали неожиданно – вроде впереди была чистая степь, освещаемая ярким солнцем, как вдруг – густой туман. Настолько густой, что Тоше пришлось остановиться – не ехать же дальше вслепую, так и к обрыву можно подъехать, а потом и слететь с него! Тоша не стала окликать сестру, просто притянула Атишу к себе, левой рукой выхватывая револьвер. Несмотря на туман, который должен бы глушить звуки, щелчок взводимого курка был как гром. Второй курок щёлкнул так же. Туман рассеялся так же внезапно, как и появился, словно кто-то отдернул занавеску, закрывавшую солнце. Пассажиры на заднем сиденье сидели так же, как и сидели до появления тумана – рядом и с невозмутимым выражением лиц. А вот Тоша с Атишей вдвоём сидели на месте водителя, сидели спина к спине, держа перед собой по револьверу, водя их дулами из стороны в сторону, словно отслеживая только им видимую цель. Мужчина в соломенном канотье попытался успокоить девушек:

– Не надо так волноваться, это обычное для этих мест явление – туманный мираж. Он внезапно появляется и так же внезапно исчезает. Он опасен только для кораблей, те могут потерять направление и врезаться в берег, а те, кто движется по суше, просто останавливаются и пережидают, как это сделали вы.

Тоша, чей револьвер был направлен на пассажиров «Балтийца», хмыкнула.

– Мадемуазель Атиша, разве вы умеете стрелять? – поинтересовался у светлой девушки мужчина с козлиной бородкой. Атиша молча повела револьвером, не столько выискивая цель, сколько показывая, куда будет стрелять, в том направлении, в саженях пятидесяти, возвышался пышный колючий цветок какого-то растения. Выждав несколько мгновений, чтоб пассажиры увидели, куда она будет стрелять, девушка выстрелила. Она не поднимала револьвер, чтоб прицелиться, а стреляла из него так, как держала – немного ниже уровня груди. Стреляла девушка, не нажимая на спусковой крючок, а вдавив его в рукоятку, второй рукой быстро отводя и отпуская курок. Прозвучало три выстрела, цветок упал, но Атиша попала не в него, она первым выстрелом перебила стебель. Последующие выстрелы этот стебель укорачивали! Закончив стрелять, девушка дозарядила револьвер, ловко вынув пустые гильзы и вставив в барабан новые патроны. Мужчина с козлиной бородой многозначительно посмотрел на своего соседа, тот чему-то кивнув, сообщил, что они уже приехали и им надо выходить, чтоб успеть спуститься к морю до прихода яхты. Тоша (как и Атиша, пересевшая на своё место, но не выпустившая револьвер из рук) возражать не стала, и когда эти странные попутчики покинули автомобиль, нажала педаль газа. Когда облако пыли скрыло мужчин, Тоша сказала:

– Спуститься к морю! Берег-то везде обрывистый! Удобных спусков нет! Они спустятся, если умеют по скалам лазить, да и это вряд ли поможет – обрыв тут глинистый, они сорвутся вниз. Хотя… Если это и произойдёт, то нескоро, отсюда до берега добрый десяток вёрст, дорога-то тут крюк в сторону от моря делает!

– Что ж ты им об этом не сказала? – спросила Атиша, Тоша, усмехнувшись, ответила:

– Этот, что имеет такой благообразный вид, явно что-то перепутал, здесь не пустыня, чтоб миражи появлялись, да и о миражах, которые туман напускают вокруг их наблюдающих, я не слышала. Напускают такой густой туман, да ещё с голосами, что в нём слышатся. Ведь ты тоже слышала? Что тебе обещали в этот раз? И что ты должна была сделать для этого?

– Знаешь, я в недоумении! Мне было обещано совсем не то, что раньше! Обещали, что я буду старшей в какой-то кочегарке, при этом длина моих рогов будет увеличена вдвое, это как знак власти над бригадой таких же рогатых. Было что-то насчёт хвоста, но я так и не поняла – что, а главное – зачем мне хвост? А что было у тебя?

– А мне пообещали белые крылья, но про мотор забыли, а зачем крылья без мотора? Да и крылья какие-то странные – из перьев. Да и полёт какой-то странный показали – только по прямой, а вместо штурвала – арфа! Бред какой-то! Но самое интересное, что для этого ничего не надо было бы делать, только что-то отринуть и в чём-то покаяться, – ответила на вопрос Атишы Тоша. Та, качая головой, добавила к словам сестры:

– А от меня ничего подобного не просили, только намекнули, что как только я соглашусь, всё станет на своё место. А что за место, я так и не поняла.

Тоша погладила сестру по голове, а потом и пощупала места, где предполагались рога и, хихикнув, сообщила:

– Никаких намёков! Я имею в виду возможность появления у тебя рогов, там же должно быть утолщение, или наоборот – ямка, куда эти рога будут вставляться. А хвост тебе как обещали? Пришить или из тебя вырастить?

– Да ну тебя, – отмахнулась Атиша и, глянув на небо, попеняла сестре: – Смотри, солнце уже к горизонту клонится, а мы ещё едем! Ты же обещала, что часа за три-четыре до Начи доедем, а уже часов семь прошло!

Тоша, прикрыв глаза рукой, внимательно посмотрела в ту сторону и согласилась с сестрой, что скоро вечер, а они и полпути ещё не осилили, а потом сама задала вопрос:

– А ты помнишь, где было солнце, когда мы в тот туманный мираж въехали? Если не ошибаюсь – то в зените! Прямо над головой! Сколько ж мы часов в том тумане простояли? По моим ощущениям несколько минут! Тебе не кажется это странным? И то, что эти голоса, что так много нам обещали, нас перепутали! Не кажется?

Атиша серьёзно кивнула, а Тоша прибавила газу, заставляя автомобиль ехать быстрее. Некоторое время сёстры молчали, а потом, переглянувшись, засмеялись. Отсмеявшись, Тоша продолжила рассуждать:

– Похоже, эти соблазнители, что мешают нам спать по ночам, то что-то обещая, то запугивая нас, запутались! Перепутали нас! Пугать нас перестали, а их обещания нас уже не прельщают! Ну не нравится мне летать на крыльях с перьями и без мотора…

– А мне совсем не хочется, чтоб у меня были хвост и рога! Ну не хочется! – поддержала сестру Атиша, и сёстры снова засмеялись. Так переговариваясь, они доехали до Начи. Уже начало смеркаться, и Тоша, проехав всё селение, выехала к маленькой пристани, где уже разгружали «Чайку» (там-то и разгружать особо нечего было, почти все чемоданы уже были на берегу). Вообще-то Тоша поехала к морю, чтоб посмотреть, где там пристань, «Чайка»-то должна была прийти только завтра, в лучшем случае – утром, а то и к обеду. Капитан шхуны-шаланды, увидев автомобиль, солидно, но при этом улыбаясь в усы, сказал:

– Всё ж морем быстрее, даже под парусом, а если бы ещё тринклер работал, то…

– Тепан Гнатыч, так ветер же какой, да ещё и попутный для вас, вот вы и пришли так быстро. Вряд ли с работающим тринклером вы быстрее бы шли. Но мне кажется, что вы поставили рекорд, ведь так быстро вы это расстояние ещё ни разу не проходили, – ответила Тоша и, осенённая догадкой, спросила: – А вы, случайно, в туман по пути сюда не попадали? Такой белый и густой?

– Да вот случилось, – произнёс старый шкипер, произнёс с некоторым смущением, словно был виноват в том, что на пути его шаландошхуны возник туман. Тоша и Атиша кивнули так, будто были в этом уверены, а Тепан Гнатыч, восприняв жест сестёр как укор, стал оправдываться: – Туман в эту пору никак не мог появиться! Ближе к зиме – это да! Да и не такие туманы тут – серые, будто рыхлые, а этот был, словно простыню перед глазами повесили, – белый и плотный!

Тоша многозначительно посмотрела на сестру и снова задала вопрос капитану шхуны, которая шаланда тоже:

– Тепан Гнатыч, а не припомните ли вы, когда в туман попали? Хотя бы приблизительно?

– Ну почему же приблизительно? Аккурат одиннадцать часов было, как раз Севка в склянки пробил. Мы же в море, порядок должон быть!

– Ага, – кивнула Тоша и посмотрела на небольшой, сияющий надраенной медью колокол, неуместный на шаланде, но всегда имеющийся в наличие на солидных парусных судах. Атиша, глянув на сестру, повторила: – Ага!

– Согласна, – ответила та и пояснила, с чем она согласна: – Шхуна, а не шаланда. Если есть колокол и склянки отбивают, то корабль – солидный!

– А что ещё странного в том тумане вы заметили? – обратилась Тоша к капитану шхуны. Тот польщённый, что его судно назвали солидным кораблём, стал подробно рассказывать:

– Туман сразу опустился: вот ясное небо и ветер сильный и попутный, не должно было быть тумана! Да и вообще в это время года ни на море, ни на берегу не может быть тумана! А он, как только Севка в колокол ударил, сразу и появился! Откуда он взялся? И что странно – ветер не стих. А при таком тумане ветра не должно быть! А он-то такой силы был, что сразу разогнал бы тот туман! Да и дул этот ветер с прежней силой и в нужном направлении, а как я определил? А по компасу, вот я парусов и не убирал, да и зачем? Чего бояться-то? Шли далеко от берега, рифов и мелей тут нет, глубина везде приличная, курс не меняем, так и идём, да и был тот туман недолго. Как туман рассеялся, я на часы глянул, – Тепан Гнатыч показал на солидные песочные часы, стоящие на широком брусе, изображающем то ли весь капитанский мостик, то ли только его ограждение (такие часы больше подходят для фрегата, а то и линкора). Капитан, показав на часы, с гордостью продолжил: – До следующей склянки ещё половина не досыпалась, а начинская батарея уже показалась. Да и солнце на вторую половину хорошо перешло. Вот такие чудеса, если бы не со мной приключилось, то не поверил бы!

Атиша с Тошей очередной раз переглянулись, и Тоша хотела спросить – не слышал ли капитан, или кто-то из команды голоса? Но Атиша предостерегающе покачала головой – если бы такое было, то Тепан Гнатыч об этом обязательно бы рассказал, поэтому не надо задавать лишних вопросов, они только вызовут ненужные подозрения.

Сёстры о этом непонятном природном явлении смогли поговорить позже, когда перевозили вещи в домик (Глушу туда доставили первой ходкой), что арендовали для жилья. Тоша, притормозив и посмотрев на сестру, высказала свою догадку:

– Мне кажется, что туман, нас накрывший, захватил довольно значительную площадь, не только сушу, но и прилегающую часть моря. Странный туман, со странными свойствами: если для нас время как бы летело, то для «Чайки» остановилось. Тебе не кажется это странным?

– Ну почему же странным, как раз очень даже нормальным, – возразила Атиша и пояснила, почему она так считает: – Я согласна с тем, что само появление тумана не нормальное явление для этих мест (Тепан Гнатыч это ясно сказал), а вот его свойства… Ты же училась в технологическом колледже, должна знать основы физики – ничто не исчезает бесследно и не появляется ниоткуда.

– Так это материальные объекты или, если уж совсем грубо, материя! А тут время! И вообще, Тиша, откуда у тебя такие знания? Ты же не училась на инженера.

– Тоша, ты хочешь сказать, что у меня должны быть познания не в технике и физике, а в медицине и литературоведении, изобразительном искусстве, так? Это никуда не делось. А вот ты расскажи-ка, какова очерёдность действий при удалении аппендицита или как надо остановить кровотечение, не прикасаясь к ране?

После того как Тоша быстро отбарабанила ответы на вопросы, заданные Атишей, она задумалась и через некоторое время спросила у сестры, когда и где та научилась так стрелять? Тиша улыбнулась и спросила в свою очередь, не заметила ли Тоша у себя каких-либо изменений? Тоша снова задумалась и высказала предположение, что это последствия последнего обмена, вернее, заключительного слияния сущностей. Это коснулось не только так называемой души, но и знаний, и умений сестёр, получается, что они стали близнецами если не внешне, то внутренне. Атиша возразила:

– Не думаю, если и произошёл обмен знаниями, то это ещё ни о чём не говорит. Вот тебе Лёша нравится?

– Ревновать не будешь? – хитро прищурившись, спросила Тоша. Увидев растерянность сестры, смуглая девушка призналась: – Нравится, но не настолько, чтоб его у тебя отбивать. Мне нравится то, как он к тебе относится, нравится, что ты ему, а он тебе нравится. Именно это мне нравится, а так… Если бы встретила на улице, то не заметила бы, а если бы он начал ко мне приставать…

– Сломала бы ему руку! – засмеялась Атиша, Тоша кивнула:

– Именно! Может, не только бы руку сломала, а ещё что-нибудь. Да и вот так ты можешь? – у Тоши на пальцах появились когти, девушка несколько раз их выпустила и спрятала. Атиша подняла свою руку, демонстрируя свои ухоженные ноготки, и отрицательно покачала головой, после чего сообщила:

– Как ни стараюсь, не получается, вот видишь? Всё-таки есть какая-то разница!

– Есть, – кивнула Тоша и сделала вывод: – Но не такая уж и большая. Появление когтей, если бы они вылезли, у тебя не вызывает отвращения. Согласна?

– Ты ведь теперь тоже сразу руки ломать не будешь, а поинтересуешься – чего это молодой человек к тебе пристаёт? Может он просто споткнулся, на меня засмотревшись.

– Рррр, – шутливо зарычала Тоша и добавила: – Если на тебя будет так смотреть, то точно сломаю!

Вслед автомобилю, поднявшему облако пыли, смотрели два господина, при этом на белоснежной рубашке одного и чёрном сюртуке другого не было ни пылинки. Пыль, словно живая, их старательно обходила. Молчание нарушил тот, что был с козлиной бородой, раздраженно заявив:

– И что теперь? Попытка закончить игру ничьей, убрав фигуры с доски, закончилась тем, что они нас не послушались! Подумать только! Наши фигуры стали настолько самостоятельны, что уже делают ходы по собственному усмотрению! А когда пытаешься снять её с доски, делает вид, что она уже не твоя!

– А разве не это ты предлагал, когда настаивал на пари? Предоставить фигуре максимальную свободу? Самой выбирать, какой ход ей сделать? Вот они и выбрали, – усмехаясь, ответил владелец белоснежной бороды. Казалось, что такое развитие событий его нисколько не обескуражило, мало того, чего-то подобного он и ожидал. Козлобородый на него так посмотрел, словно в чём-то подозревал, на что белобородый ответил: – Что так и будет, не трудно было догадаться, к этому всё и шло с первых их шагов. Или ты надеялся, что твоя фигура, получившая душу и вместе с ней свободу выбора, будет слепо следовать твоим указаниям? Выполнение которых ты не в силах проконтролировать.

– А ты в силах? Твоя фигура тоже творит, что хочет, и плевать ей на свою светлую сущность! Как она стреляла! Вряд ли это умение было тобой изначально заложено, это, скорее всего… – начал возражать владелец чёрного костюма и, пораженный пришедшей ему в голову догадкой, замолчал. Потом растерянно спросил: – Это не заложенное изначально и не полученное в результате обучения умение это!.. Ты хочешь сказать, что они настолько… Это что ж получается, я уговаривал вернуться в преисподнюю ангела? Обещая ему иерархическое повышение?!

– Я-то сразу это увидел, а ты так увлечённо уговаривал, что я решил тебе подыграть, к тому же мне интересно было, какова будет реакция демона на предложение стать ангелом.

– Ну и как? – немного обиженно спросил козлобородый у своего извечного оппонента, тот, продолжая улыбаться, ответил прежним снисходительным тоном:

– А никак. Реакция ожидаема, она категорически не согласна. К тому же, это уже не демон…

– Да и у тебя далеко не ангел! – попытался уесть собеседника обладатель чёрного костюма. – Или ты скажешь, что умение стрелять…

– … не демон, – продолжил белобородый, улыбаясь и не обращая внимания на то, что его попытались перебить, – моя фигура тоже не ангел, уже не ангел. Обладатель души имеет право выбирать свой путь, и на этот выбор уже никто не в силах повлиять, как бы ни старался, что мы и видим.

– Так что же теперь делать? Получается – игра окончена? А при таком окончании не то что победителя нельзя определить, о ничьей говорить не приходится! – растерялся козлобородый, белобородый с прежней улыбкой продолжил:

– Ничего не делать, мы уже ход сделать не можем, фигуры сами это делают, независимо от наших планов и желаний. Но наши фигуры с доски не сняты, поэтому партия продолжается.

– Так что же теперь делать? – повторил одетый в чёрный костюм и получил ответ:

– Повторяю – ничего не делать, просто наблюдаем.