Лёша Ареньев не мог заснуть в эту ночь – такая чудная девушка не отказала и сама пригласила вечером заехать! Атиша – девушка необыкновенной красоты! Лёша ворочался, вспоминая её необыкновенные синие глаза, её голос, подобный журчанию ручейка, её волосы, цвета спелой пшеницы. Атиша – необычайная девушка, богиня, сошедшая на землю. Девушка подобная небожителям, но в то же время такая простая. Она ему разрешила вечером заехать! Ареньев раз за разом повторял слова Атиши, и её лицо, её улыбка, её сияющие глаза стояли перед его мысленным взором.

Утром поручик, оседлав свою мотоциклетку, поехал на лётное поле. Поле и ангары аэропланов располагались около казарм полка, Ареньев, как и многие другие офицеры, квартировал на другом конце города, и чтоб добираться до полка, надо было пересечь пол-Кинева. Поручик Поренский, сосед Ареньева по квартире, глядя из окна, неодобрительно покачал головой: сам он аэропланами не увлекался и ездил в полк исключительно по делам службы, особо себя ею не обременяя. Ездил на извозчике, а не на этих новомодных механических штучках.

Механик Трофим встретил Ареньева у разобранного двигателя самолёта, в классической позе мыслителя – почёсывая затылок. Увидев поручика, механик перестал чесать затылок и пожал плечами, затем, видно, для большей убедительности развёл руками. Присутствующий тут же полковник Зимин задал риторический вопрос:

– Что делать будем?

– А что тут думать, Хрисанф Егорыч, чинить надо! – ответил механик и горестно вздохнул: – Только вот как? Ума не приложу, что здесь не так.

– М-да, задачка, – Зимин посмотрел на Ареньева, – чтоб устранить неисправность, надо её найти, вот только как? Я имею в виду найти, а не устранить, что, Лёша, посоветуете?

Посоветовал механик:

– У Шиморского появился специалист – бог, а не механик! Такой дока, каких поискать, может, попросите, Хрисанф Егорыч, чтоб господин конструктор поручил ему посмотреть, что с нашим «шорхом»?

Полковник ушёл, а пилот и механик присели в сторонке, замерев в ожидании. Вскоре Зимин вернулся с невысоким пареньком в рабочем комбинезоне. Ареньев отметил: как для парня, этот юноша выглядел чересчур смазливым, а как для умелого механика – чересчур молодым. Но поручик быстро сменил своё мнение, паренёк оказался очень толковым, он быстро нашёл дефектную деталь и не только её.

– Вот видите, вот тут небольшой свищ, и за счёт этого не достигается нужная компрессия. К тому же головка этого цилиндра перекошена и здесь затирает. Получается, у вас не одна поломка, а несколько, можно сказать, их наложение, это и привело к тому, что вы не смогли найти причину неисправности вашего двигателя.

Но и при том, что неисправности были быстро найдены, с двигателем пришлось повозиться – дефектные детали заменили, а новые пришлось подгонять, да и сам двигатель собрали, когда солнце перевалила далеко за полдень. Зато мотор завёлся с пол-оборота. К аэроплану, весело тарахтящему починенным мотором, подошёл Шиморский. Посмотрев на работающий мотор «шорха», инженер спросил:

– Тоша, а вам знаком этот аэроплан?

– «Шорх», третья модель, последняя, – пожав плечам ответил паренёк и, показав на верхнее крыло, продолжил пояснения: – Вторая плоскость увеличивает грузоподъёмность, в этой модели двойная кабина, в смысле в ней два места – пилота и инструктора, а не пассажира, то есть можно управлять аэропланом с обоих мест. К тому же есть хоть и условная, но кабина, в «фаранах» табуретка между мотором и плоскостями.

Паренёк показал на недалеко стоявший «фаран», там, действительно, место пилота и пассажира было открыто и представляло собой обычную скамейку, расположенную не поперёк фюзеляжа, а вдоль, пилот и его пассажир как бы сидели верхом. Пилот держался за рычаги управления, а пассажир сидел, ухватившись за пояс пилота.

– На комфорте экономят, – усмехнулся Шиморский и предложил: – Тоша, если вы тут закончили, то можно отправляться домой, сегодня полётов не будет, Асаш Гаврилыч отпросился.

Парень кивнул и пошёл переодеваться, Ареньев проводил тонкую фигурку глазами (изящество этого парня со странным именем не мог скрыть даже мешковатый комбинезон) и повернулся к своему аэроплану, прикидывая, что до времени назначенного Атишей ещё есть час, можно сделать несколько кругов над летным полем. Зимин, подошедший посмотреть на результаты ремонта, тоже проводивший глазами удаляющихся инженера и его механика, ни к кому не обращаясь, сказал:

– Из столицы написали – Император собрался посетить наш город, приедет с семейством. Со свитой, соответственно. Будут военный министр, премьер и…

– Другие официальные лица, – усмехнулся Ареньев.

– Будут, – вздохнул полковник, – но не это беда. Куроплаткин не сторонник воздухоплавания и авиации, боюсь ассигнования…

– Могут урезать, – понятливо кивнул Ареньев.

– Именно, надо показать императору что-то такое… этакое, поражающее воображение. Авиаразведка хорошо, но дорого получается. Один аэроплан столько стоит… За эти деньги можно эскадрон гусар снарядить, именно на этом делает упор Куроплаткин.

– Военный министр у нас кавалерист, – усмехнулся Ареньев, он, как и все, кто был связан с новой техникой, немного с презрением относился к сторонникам традиционных методов ведения войны, считая их ретроградами. Впрочем, это было взаимно, те сторонников нового называли прожектёрами.

– Подумайте, Лёша, чем можно удивить императора, – произнёс Зимин.

Длинный «балтиец» мчался по городу. Ну не мчался, но пролётки с лёгкостью обгонял. Тоша, с удовольствием выполнявшая обязанности личного шофёра Шиморского, залихватски крутила руль. Автомобиль визжал шинами на поворотах, пугая прохожих, девушка, в шофёрской кепке и больших очках-консервах, управляя большим автомобилем, проходила повороты круче, чем это требовалось, демонстрируя лихую езду. Объезжая одну из афишных тумб, автомобиль чуть в неё не врезался – там была изображена девушка, танцующая на канате. Тоша резко вывернула руль и прибавила скорость, направив автомобиль в одном известном лишь ей направлении.

– Тоша! Куда мы едем? – закричал Шиморский, пытаясь заглянуть девушке в глаза. Его напугало враз окаменевшее лицо Тоши. А она ещё прибавила скорость. Инженер попытался что-то сказать и замолчал, вцепившись в поручень перед собой – на очередном из поворотов машина встала на два колеса! Подняв облако пыли, «балтиец» затормозил перед большой палаткой шапито. Тоша выскочила из-за руля и устремилась внутрь. Шиморский немного посидел и, когда унялась дрожь в коленях, выбрался из автомобиля и пошёл за девушкой. У входа его никто не остановил, охранник, что должен был это сделать, лежал в стороне и тихо стонал, не пытаясь подняться. Шиморский остановился. Не зная куда направиться, вокруг были вагончики, отличавшиеся друг от друга только рисунками на стенах. В вагончике, где была изображена наездница, стоящая на лошади, открылась дверь и оттуда вывалился, растянувшись на земле, крупный мускулистый мужчина. Он замотал головой и попытался встать на ноги. Выскочившая вслед за мужчиной Тоша с размаху ударила его ногой в лицо. Мужчина упал, а Тоша наклонилась и несколько раз ударила кулаком, голова мужчины безвольно болталась.

Фил резко рванул платье Атиши, разрывая его. Девушка попыталась отскочить в сторону, но в тесном вагончике это сделать было очень трудно.

– Что? Попалась сучка? Я говорил, что мы с тобой встретимся, когда лев в клетке будет? – дыша перегаром, Фил навалился на девушку, пытаясь сорвать с неё остатки одежды. Атиша не кричала, понимая, что это бесполезно – сегодня был выходной и в цирке мало кто остался, а охранник-униформист вряд ли решится вмешаться. Руки циркового силача зашарили по телу девушки, внезапно что-то его сильно дернуло, приподняло, освобождая девушку. Большие глаза Атиши стали как блюдца – она узнала своего избавителя, а тот, словно нашкодившего котёнка, вышвырнул Фила из вагончика и выпрыгнул следом, снаружи послышались звуки глухих ударов. Затем дверь снова распахнулась и вошедший или вошедшая затворила её за собой.

– Ну что? Узнал? Или узнала? – с кривой улыбкой спросила смуглая девушка, на её руках появились внушительные когти. Сделав шаг, приближаясь к Атише, девушка спросила: – Ну, что? Ты готова?

Атиша напряглась, а девушка, остановившись, с интересом ее разглядывала, комментируя увиденное:

– Очень даже ничего, можно и соблазниться, только вот я не собираюсь это делать. Я буду драться! Вернее, собиралась.

– А теперь? – спросила Атиша. – Не собираешься? Передумала? А драться… Я не такая уж и беззащитная.

– Оно и видно, – саркастически усмехнулась Тоша, кивнув в сторону двери, куда она выбросила циркового силача. Атиша, словно оправдываясь, начала говорить:

– Ты же знаешь, первыми мы ударить не можем, не имеем права…

– Угу, – хмыкнула Тоша, – сопротивление злу, непротивлением насилию. Пока не изнасилуют… А вот я лучше буду бить первой, до того как.

Девушка помахала своими внушительными когтями, показывая, что без раздумий пустит их в ход. Атиша это восприняла как намерение и тихо произнесла:

– Что ж, ты выиграла, поймала меня в момент, когда я не могу сопротивляться.

– Ты так торопишься покинуть этот мир? – спросила смуглая девушка, спрятав когти и насмешливо посмотрев на свою соперницу, сообщила: – А мне здесь понравилось. Забрав твою душу, я сразу же вернусь… Ну, ты знаешь куда, а мне не хочется, здесь интереснее.

– Ты не сможешь не выполнить то, что хочет от тебя твой господин… – начала Атиша, Тоша хмыкнула:

– Как и ты, твой господин…

– Он не господин нам! Он нам отец всеблагой! – гневно перебила светлая девушка тёмную, та, продолжая ехидно улыбаться, спросила:

– Почему же твой всеблагой отец поступил с тобой, как и мой нехороший господин со мной?

– Ты не смутишь меня, демон! Делай своё дело, а я приму свою долю с гордо поднятой головой!

– Голова у тебя не достаточно гордо поднята, подыми её, выше, ещё выше, – то ли командовала, то ли ехидничала демон, она, как и ангел, вспомнила то, за чем послана в этот мир, и теперь словно издевалась над бессильным противником. Атиша гордо подняла голову, вернее, задрала подбородок так высоко, как могла, и скосила глаза на улыбающуюся Тошу. Опустив голову, ангел гневно спросила:

– Издеваешься, демон, да?

– Ага! – ответила смуглая девушка и показала белокожей язык, та, хотевшая ещё что-то гневно сказать, растерянно замолчала, а Тоша, ещё раз произнесла, поясняя своё не желание выполнять то, зачем послана: – Забрав твою душу, я покину этот мир и предстану пред очами повелителя, а мне не хочется.

– Что, не хочется? – окончательно растерялась Атиша.

– Покидать и представать, – коротко пояснила Тоша, – мне и тут хорошо, даже лучше, чем там.

– Тогда ты должна отдать свою душу мне, – растерянно захлопала своими большими зелёными глазами Атиша, Тоша отрицательно покачала головой:

– Я же сказала, мне не хочется.

– Но если мы не выполним предначертанного, нас призовут обратно и ты всё равно вернёшься!

– А если не смогут призвать? – хитро прищурилась демон, ангел не поняла:

– Как такое может быть? Мы зависим от своих…

– Тебя мой господин призвать не может, а меня – твой всеблагой отец. Но они наделили нас возможностью поглотить сущность, или душу, другой из нас, а если мы это сделаем не совсем, а наполовину? Тогда ни одна из нас не будет зависеть от своего повелителя, а? Ведь мы будем чужды… – Тоша выразительно посмотрела себе под ноги, а потом сделала вид, что молитвенно подняла глаза вверх.

Атиша хотела возразить, что у неё не повелитель, да и то, что предложила Тоша, в принципе невозможно, но ничего не сказала, а застыла, размышляя над словами своей противницы. Та с улыбкой смотрела на светлую девушку. Атиша согласно кивнула:

– Мне здесь тоже нравится и уходить я не хочу, давай!

Девушки обнялись и их губы слились, как будто в поцелуе, но это был наиболее быстрый способ обмена сущностями. Отстранившись, они стали друг друга рассматривать, словно что-то выискивая.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Атиша – Какое-нибудь доброе дело сотворить не хочешь?

– Ужасно хочется кому-нибудь насыпать соли в чай или какую другую пакость сделать, а как ты? Не хочешь ли в этом деле ко мне присоединиться? Мы в два раза больше соли насыплем!

Белокурая девушка отрицательно покачала головой и как будто к чему-то прислушалась. Она села на кровать, подвернула под себя ноги и посмотрела на ту, с которой только что обменялась частью души. Тоша скинула ботинки и села рядом, девушки обнялись и засмеялись.

– Знаешь, я чувствую, что у меня нет ближе существа, чем ты, – произнесла Атиша и спросила: – Кстати, а как тебя зовут?

– Тоша, я представлялась как Антон, или Антонина, это имя местным ближе.

– Меня – Атиша, – произнесла белокурая девушка и предложила: – А давай тебя назовём Атоша? Мы же с тобой…

– Здесь это называется – сёстры, – улыбнулась Тоша и добавила: – Но мы теперь больше чем сёстры, мы полноценные половинки друг друга, нам ещё надо выбрать фамилию. Я пока никак себя не обозначила, но чувствую, что пора уже.

Атиша согласно кивнула и предложила:

– Давай по первым буквам нашей бывшей видовой принадлежности – ангел и демон?

– Аид? Неплохо, – кивнула Тоша и тут же возразила: – Только это словосочетание у местных вызывает нехорошие ассоциации, давай наоборот – Диа, идёт?

– Да, ты права, – кивнула девушка светлой головой, – так будет лучше. Сёстры Диа!

– Ну, ты прямо афишу пишешь! – засмеялась Тоша. Девушки теснее прижались друг к другу, им было хорошо и уютно, нельзя было сказать, что несколько мгновений назад они были непримиримыми врагами. Всё было прекрасно, беспокоило только одно, как к только что ими сделанному отнесутся высшие силы, но девушки, ставшие сёстрами, старались об этом не думать. В этот момент распахнулась дверь и на пороге появился Лёша Ареньев.

Поручик Ареньев, как и планировал, сделал несколько кругов над лётным полем, мотор «шорха» работал как часы, добавив газу, поручик поднял свой аэроплан выше и, оставшись довольным, пошёл на посадку. Аккуратно посадив аэроплан, подрулил к ангару и помог закатить «шорх», после чего оседлал своего железного коня и поехал к цирку Гутлиба, ведь там его ждала самая прекрасная девушка на свете! Около цирка стоял «балтиец» Шиморского, но ни его самого, ни его механика, сейчас водителя, не было видно. Остановив свою мотоциклетку около машины инженера, Ареньев направился к вагончику Атиши, как туда идти он запомнил прошлый раз. Охранника или сторожа у входа в цирк не было, и Лёша беспрепятственно туда зашёл. Около вагончика Атиши и её подруги-наездницы столпились люди, Шиморский был там же, а вот его молодого водителя нигде не было. Подойдя ближе, Ареньев увидел стоящего на четвереньках мускулистого человека, тот выплёвывал на землю выбитые зубы и, ругаясь, говорил:

– Ноги моей шдесь боше не будет, я аашлыаю контшакт!

Пожав плечами, увиденное мало его заинтересовало, тем более что избитому человеку никто и не думал помогать, Ареньев направился к вагончику Атиши. Постучав и получив разрешение войти, Лёша вошёл и замер на пороге. На кровати, обнявшись, сидели Атиша и молодой механик Шиморского. Вид Атиши не оставлял сомнений в том, что здесь произошло – так срывают одежду или в порыве страсти, или собираясь совершить насилие. Но о каком насилии может идти речь, если парочка сидит обнявшись? У Лёши перехватило дыхание, на него смотрели такие милые зелёные глаза, но эта ласковая улыбка, скорее всего, предназначалась не ему (Ареньев, глядя только на Атишу, не обратил внимание, что одежда у обнимавшего её в полном порядке, только ботинки лежат на полу, а такого не могло бы быть, если эти двое занимались любовными утехами), а этот наглый парень, проследив взгляд Лёши, остановившийся на ботинках, нисколько не смущаясь, заявил:

– В туфлях неудобно управлять автомобилем, да по аэропланам лазить тоже неудобно.

– Атиша, вы… – только смог вымолвить Ареньев.

– Лёша. Познакомьтесь – это Тоша, – вымолвила Атиша своим ангельским голоском, представляя сидящего рядом парня, а тот с той же наглостью (так казалось Ареньеву) заявил:

– Да мы уже знакомы, я ему аэроплан сегодня чинила.

– Атиша, я к вам спешил, а вы… – с укором начал Лёша и словно налетел на каменную стену: – Чинила?!

– Ну да, чинила, вы что? Забыли? Короткая же у вас память, – продолжил издеваться парень, обнимающий Атишу, или это всё-таки была девушка?

– Это Тоша, Атоша – моя сестра! – окончательно пояснила Атиша. А смутившийся Ареньев стал извиняться:

– Прошу меня простить, что я подумал о вас…

– А как вы насчёт того, чтоб кому-нибудь в чай соли насыпать? – перебивая поручика, спросила Тоша, тот, сбитый с толку таким неожиданным вопросом, ответил:

– Соли? В чай? С превеликим удовольствием! Всё, что пожелаете!

– Наш человек, – кивнула Тоша и засмеялась, Атиша, сначала с укором посмотревшая на сестру, тоже засмеялась. В этот момент через плечо Ареньева в вагончик (поручик так дверь за собой и не закрыл), заглянул Гутлиб, а через второе плечо заглянул Шиморский. Обнимающиеся, сидящие с ногами на кровати, смеющиеся Атиша и Тоша на мгновение лишили директора цирка речи, а инженер спросил:

– Что здесь происходит? Тоша, может, объясните?

– Атиша, что здесь произойти?! – задал вопрос Гутлиб, когда он волновался, его алеманский акцент особенно проявлялся.

– Если кто ещё тронет, нет, только попытается тронуть мою сестру, сверну шею! – перестав смеяться, сказала Тоша.

– Тоша, это ваша сестра? – спросил Шиморский.

– Атиша, это есть ваш сестра? – повторил вопрос инженера директор цирка.

– Атоша моя сестра, – утвердительно сказала белокожая девушка.

– Ваше имя не Антонина? – удивился Шиморский, смуглая девушка уточнила:

– Атоша, меня зовут Атоша Диа, можно просто Тоша.

– А меня можно Тиша, – добавила, улыбаясь, Атиша.

– Э-э-э-э, – многозначительно сказал Гутлиб, Шиморский уточнил:

– А ваша фамилия – Диа?

– Да, Атоша Диа, – ответила Тоша и решительно потребовала: – А теперь попрошу всех выйти! Видите, Тиша, благодаря усилиям того хама, не совсем одета. Я кому сказала?! Покиньте помещение!

Решительность тона и воспоминания о том, что эта хрупкая девушка сделала с силачом Филом, заставили людей поспешить, выполнить требование Тоши. Пока девушка переодевалась, Гутлиб и Шиморский делились тем, что им было известно о сёстрах Диа. Обе девушки неизвестно откуда появились, но если Атоша хоть что-то о себе рассказывала, то об Атише ничего было неизвестно. Ареньев ничего не говорил, только слушал. Да и что он мог рассказать? А Гутлиб говорил:

– Они, хоть и говорят, что сёстры, но совсем не похожи друг на друга! Одна светлая и белокурая. Другая смуглая и темноволосая, вернее русая, глаза, правда, одинаковые, но у одной, как у ангела, у другой зелёные, взгляд ведьмовский. Да и дерётся она как… Атиша кроткая как ангел, а её сестра сущий дьявол!

– Атоша рассказывала, что долго жила на диком западе Соединённых Свободных Республик, а там нравы… И как я узнал, жизнь у неё была не сахар и заставила освоить некоторые специфические, не свойственные девушкам умения.

– А в моторах разбираться она там же научилась? – не выдержал и задал вопрос Ареньев, Шиморский пояснил:

– Она говорит, что это ей нравится, к тому же она училась в Нельском технологическом колледже.

– А Тиша, откуда у неё такие умения? – спросил Федя. Он, как и остальные артисты цирка, только недавно вернулся из города и о том, что здесь произошло, знал только со слов нескольких очевидцев, и ему как-то не очень верилось, что именно девушка так избила Фила. Большинство артистов цирка Гутлиба Тошу не видели и представляли её могучей и большой, но были очень удивлены, когда сёстры вышли из вагончика.

– Несмотря на всю их внешнюю непохожесть, они всё-таки сёстры, стоит только на них взглянуть. Что-то общее есть, – произнёс Родион, глядя на девушек, сейчас они были в одинаковых костюмах, в которых выступала Атиша (получив деньги за выступления, она обзавелась соответствующим гардеробом), зачем они так переоделись, стало ясно, когда Атиша заговорила:

– Господин Гутлиб, я так поняла, что Фил решил расторгнуть контракт с вашим цирком и вы лишились силового номера, Тоша согласилась выступить, пока вы не найдёте Филу замену.

– А как же… – начал Шиморский, Тоша его успокоила:

– Это же только по вечерам, а днём я буду работать в мастерских.

– Это хорошо, но что вы умеете? – спросил Гутлиб и продолжил: – Делать номер надо умейт, это большой труд, репетиции, а когда вы этим будете занимайться, если день у вас будет занят?

– Покажем? – предложила Атиша, улыбаясь сестре, та согласно кивнула и девушки направились на арену. Со спины они были совершенно одинаковы, различить, где из них кто, можно было только по свету волос. Один из цирковых артистов прицокнул языком:

– Какие фигурки, а ножки!

Поднявшись к натянутому канату, сделав это в присущей Атише манере – не по лесенке, а по гладкой опоре (поднимались они с противоположных концов), девушки ступили на канат одновременно, при этом запев песенку про маленьких, танцующих утят. Они и двигались навстречу друг дружке, танцуя. А когда встретилась на середине каната, начали танцевать всерьёз. Девушки, взявшись за руки, кружились, выделывая ногами замысловатые коленца и не переставая петь.

– Детская песенка и детский танец, – произнесла одна из жонглёрок, танцующих в кордебалете.

– О да! Детский! – восхищённо произнёс Гутлиб. – Детский, но непростой, да и танцуют они его не на арене, а на канате!

– Это на грани возможности, – произнёс Федя, – видите, они кружатся, если одна отпустит другую, то обе упадут! Да что там отпустит, чуть меньше наклонится и центр тяжести сместится – и они сорвутся!

– О да! – вновь произнёс Гутлиб, непонятно, что имея в виду, то ли сложность танца, то ли то, что допустив малейшую ошибку, девушки упадут. Окончив танцевать, девушки сорвали вполне заслуженные овации, раскланивались они, продолжая стоять на канате. Делали это они грациозно и непринужденно, словно под ними был не канат, а широкая сцена.

– Какое чувство равновесия! – восхитил Федя и добавил: – Но такое выделывать без долгих совместных тренировок невозможно! Интересно, где они так научились!

Девушки спустились вниз, и Тоша спросила у Ареньева:

– Я видела, вы приехали на лётное поле на мотоциклетке? Сюда тоже? Можно ею воспользоваться?

Получив разрешение, Тоша выскочила наружу, завела громко затрещавшую мотоциклетку и выехала на арену. Сделав круг, девушка помахала рукой, а Атиша легко запрыгнула на заднее сиденье, встав на него ногами и разведя руки в стороны. Затем встала в стойку на руках на плечах у Тоши. Тоша выпустила руль и встала ногами на сиденье, мотоциклетка продолжала бежать по кругу, а девушки продолжали выполнять различные акробатические упражнения. Кульминацией стало, когда мотциклетка поднялась на заднее колесо и так продолжала движение, а Тоша, стоя на руле, на вытянутых вверх руках держала руки Атиши, делавшей шпагат поднятыми вверх ногами.

– Колоссально! – отреагировал Гутлиб на демонстрацию сёстрами своего умения. Федя вновь пробормотал:

– Чтоб такое делать, надо долго и упорно тренироваться!

– Наездницы на железном коне! – захлопала в ладоши Катя.

– Колоссально! – вновь произнёс Гутлиб и добавил: – Этот номер будет иметь большой успех!

Директор цирка оказался прав, если раньше ходили на Атишу, то на сестёр Диа (так было написано в афише) народ валил валом. Танцы на канате, акробатические трюки на мотоциклетке (использовали не Ареньева транспортное средство, для этой цели Тоша купила новую и целый вечер что-то с ней делала, усовершенствуя конструкцию рамы), номер с хищниками – везде выступления Атиши и Атоши пользовались неизменным успехом. Вот только Родион не мог понять, почему к Атише львы и тигры ласкались, словно котята, а Атошу боялись. Это было очень странно, но было именно так – большие хищники боялись маленькую и хрупкую девушку.

Девушки перебрались в гостиницу, у Атоши были деньги и судя по всему – немало. Атиша уже не жила в вагончике Кати, впрочем, наездница частенько оставалась ночевать у своей подружки и её вагончик пустовал. Однажды, прогуливаясь по набережной, Тоша сказала:

– А почему бы нам не снять квартиру или целый домик? Пусть не такой большой, как у Шиморского, поменьше. Хочется домашнего уюта, наймём ещё и служанку, чтоб стирала и готовила. А то я этого совершенно делать не умею, да и ты, наверное, тоже.

Атиша пожала плечами, показывая, что над этим как-то не задумывалась – в цирке питались из общего котла, а в гостинице ели в ресторане или заказывали еду в номер. Воодушевлённая молчанием сестры, а, как известно, молчание знак согласия, Тоша начала рассказывать какие вкусные пирожки готовит Лизавета Ильинична, жена Шиморского. Атиша почти не слушала сестру, её внимание привлекла парочка, сидевшая на скамейке – пожилая женщина что-то выговаривала большому и мускулистому парню.

– А-а-а, старый знакомый, подойдём поближе. Послушаем, – предложила Тоша.

– Вот, Онька, тебя с работы выгнали, денег ты не заработал. На что теперь жить? – говорила женщина. Хотя она и пыталась говорить это строгим голосом, в её глазах блестели слёзы. Парень слушал, опустив глаза, когда их поднял, увидел девушек и с восторгом произнёс: – Сёстры Диа! Женщина, вздохнув, сказала:

– Везде тебе цирк мерещится, последние деньги на билеты спустил!

– И много? – поинтересовалась Тоша.

– Почитай, целковый! Всё, что заработал за последнюю ходку, – пожаловалась женщина.

Парень восторженно уставился на Атишу, а потом перевёл взгляд на Тошу и его лицо перекосило (видно, в цирке, издалека, не мог узнать в одной из сестёр Диа, свою обидчицу, а сейчас рассмотрел):

– Это она! Воровка! Всё забрала и новую рубаху тоже!

– Ты же мою порвал. Узнал, значит, а когда я была на арене, не узнавал?

Парень молча затряс головой. Складывалось такое впечатление, что он хочет спрятаться. Тоша повернулась к женщине:

– А вы кто будете?

– Мать я этого недотёпы. Денег не заработал, хозяин выгнал, куда теперь податься? Ещё и врёт, что его избила и ограбила какая-то девка! Недотёпа! – в сердцах было произнесено последнее слово. Атиша укоризненно посмотрела на Тошу, та уже успела ей рассказать об этом случае. Смуглая девушка призналась:

– Ваш сын правду говорит, я та девка.

– Вы барышня?! – женщина с недоверием смотрела на прилично одетую девушку, раза в два меньше её сына. – Как же вы это смогли сделать?

– Ногами, – вздохнув, призналась Тоша и добавила: – Вообще-то я и руками могу, но уж очень ваш Онька меня разозлил! Но не держите на меня зла, вот вам.

Девушка протянула женщине купюру в десять целковых. Та неверяще смотрела на деньги, уж очень была большая сумма и непонятно почему девушка её давала. Тоша, глянув на Онима, спросила:

– Выгнали-то за что?

– Тринклер сломал. Заводил и сломал, быстро крутил, сначала тринклер сломал, а потом и ручку.

– Да, сила есть ума не на… – начала Тоша, но тут неё появилась неожиданная мысль, и она спросила у парня:

– Онька, а тебе цирк нравится?

Парень закивал, Тоша снова спросила:

– А хочешь там работать? Могу тебя рекомендовать, меня послушают, да и Атиша за тебя похлопочет.

Онька закивал, если на Тошу он смотрел со страхом, то на светленькую девушку с нескрываемым восторгом, и сразу поверил, что та за него похлопочет.

Гутлиб пребывал в тяжких раздумьях, до турнира борцов оставалось чуть меньше двух недель, а его цирку выставить было некого. Тут дело было даже не в победе, в престиже. Цирк, не участвующий в турнире, как бы терял в классе. Пока жаловаться вроде было не на что, касса была более чем приличная, но уже прошло две недели и приближался большой турнир борцов, а в цирке Гутлиба силача-борца не было. Да и после турнира цирк поедет в другой город, Атоша вряд ли бросит свои аэропланы, а это значит – останется в Киневе, а с ней останется и Атиша. А к цирку, потерявшему в классе, совсем другое отношение: и место под шапито выделяют на самой окраине, и арендная плата больше, и зрителя такой цирк меньше интересует – конкуренты внимательно следят за тем, что написано на афише, а значит, не напишешь – первоклассный.

– Можно войти? – в вагончик Гутлиба заглянула светло-русая голова. Тоша была светло-русой, но на фоне сестры казалась тёмной, да и её смуглость бросалась в глаза больше чем цвет волос. Директор цирка вздохнул – наверное, девушка пришла сообщить то, чего так он боялся, что больше выступать не будет. А Тоша выпалила то, что Гутлиб совсем не ожидал услышать:

– Я силача нашла, хороший силач. Заводную ручку от тринклера сломал.

Выйдя из вагончика, Гутлиб разочарованно вздохнул – парень был, действительно, здоров, но деревня деревней, его надо было учить и учить, а это то время, которого не было. Гутлиб спросил:

– А что ты умеешь. Гири подбрасывать можешь?

Подойдя к пустующему вагончику Фила, директор цирка попросил вынести оттуда все гири (их было четыре). С умыслом попросил, все гири было тяжело и неудобно нести. Парень в каждую руку взял по две и с лёгкостью нёс, что уже обнадёживало. А потом этот с виду простак и неумеха удивил ещё больше, он стал ими жонглировать, подбрасывая вверх по две штуки, а две ловил, пока подброшенные были в воздухе, затем ловко поймал все четыре на шею, как опытный силач. Удивилась даже Тоша:

– Онька, где это ты так научился? Это ж надо было тренироваться!

– А на барже, на арбузах. Пока Тепан Гнатыч не видел я и подбрасывал. Очень уж я цирк люблю. По канату у меня ходить не получится, тяжёл слишком, – при этих словах парня обе девушки заулыбались, видно, представив увальня Оньку на канате. А тот продолжал: – Фокусы показывать, тоже не получится. Руки у меня слишком большие и неуклюжие. Укротителем – львов-то на барже где взять? Вот я арбузы и подбрасывал.

– Артист, а ему тринклер заводить поручили! – усмехнулась Тоша и спросила: – Много-то арбузов разбил? И как подбрасывал? Они-то без ручки.

– А ручку-то я так – раз и есть, – Онька показал, как он рукой пробивал кожуру арбуза, делая тот похожим на гирю, ну и арбузы разбивал. Как же без этого? Труднее всего научиться было на шею ловить, несколько о голову разбил. Вдребезги!

– Голову?! – делано изумилась Тоша, Онька солидно ответил:

– Да не, арбуз.

– А те, что продырявил, делая из них гири? Куда дел? Гнатыч, наверное, не доволен был, что товар портишь? – поинтересовалась Атиша.

– Дык съедал, чтоб не заметили, что продырявил.

– И много? – улыбнулась Атиша.

– Один раз – семь штук.

– О-о-о! – восторженно протянула Тоша. – На какие жертвы не пойдёшь из любви к цирку! Вот, настоящий богатырь – семь арбузов за раз!

Тоша, обращаясь к Гутлибу, восторженно закатила глаза. Директор цирка кивнул и поинтересовался:

– А борьба? Это не арбузы есть. Тут надо…

– Это я беру на себя, натаскаю, – похлопал Тоша Онима по плечу, тот аж присел и сделал движение, словно собрался броситься наутёк. Движение парня не укрылось от Гутлиба, тот только хмыкнул, вспомнив, как Тоша валяла Фила (правда директор цирка видел только финал этого действа, но и это его впечатлило).

Выступлений Атиша и Атоша не прекратили, а тёмненькой девушке добавилось забот – она обучала и тренировала Онима. Тот оказался очень прилежным учеником, может ещё и потому, что боялся девушку до судорог.

Лёша Ареньев был счастлив, он виделся с Атищей каждый день. Она с сестрой перебрались в домик по соседству и теперь гуляли каждый вечер. Гуляли втроём, но присутствие Атоши Ареньева не раздражало, Атиша не позволяла никаких вольностей, только держала Лёшу за руку, но ему и этого хватало для счастья, а когда девушка позволила поцеловать себя в щёчку, Лёша был на седьмом небе от счастья. Гуляли втроём, девушки принимали предложенные руки и так и ходили – Лёша посредине, Атиша – справа, Атоша – слева. Сослуживцы пытались шутить по этому поводу. Не всегда удачно, нескольких даже пришлось вызвать на дуэль, но они от дуэли отказались, даже извинились. Лёша не знал, что этих шутников поздно вечером встретила Атоша, прижала в углу и рассказала, что она с ними сделает, если с Ареньевым что-то случится. Больше шуток не было, никто не хотел ходить с синяками, полученными только за слова, что Атоше показались оскорбительными.

Паспорта обе девушки себе выправили без проблем, так как за них похлопотал очень уважаемый в городе человек – меценат и энтузиаст авиаплавания, а самое главное, мультимиллионер Дробский. А случилось это после одного разговора и случая на лётном поле. Атоша и Ареньев сидели под крылом «шорха» и обсуждали тонкости пилотирования этого летательного аппарата. К ним сзади неслышно подошли Шиморский и ещё один господин в сюртуке и котелке. Как им казалось, неслышно подошли, неслышно для Ареньева, Тоша их услышала давно.

– Если разогнать аэроплан, а потом резко уйти вверх, заваливая его назад, то можно сделать петлю и снова перейти в горизонтальный полёт, мощности двигателя для такого манёвра хватит, – говорила Тоша, Ареньев попробовал возразить:

– Такой манёвр невозможен, как же пилот удержится на своём месте?

– Привяжется, а карманы застегнёт, чтоб ничего не вывалилось, или оставит их содержимое на земле, кстати, если привязаться, то много подобных манёвров можно сделать, – засмеялась Тоша, но закончила фразу вполне серьёзно.

– Молодой человек, простите, сударыня, а вы сможете совершить подобный манёвр? – обратился к Тоше человек в котелке, девушка пожала плечами:

– Запросто. Да хоть сейчас.

– Тоша! Это безумие! – попытался отговорить девушку Ареньев, того же мнения был и Зимин, увидевший этого господина и поспешивший к «шорху» поручика.

– Если я разобьюсь, купите для полка новый «шорх», – обратилась к господину Тоша, тот, молча, кивнул. Подготовка была недолгой, девушка демонстративно привязалась к сиденью и его спинке, и аэроплан, пилотируемый Тошей, взлетел.

Выполнив несколько крутых разворотов, словно проверяя крепость ремней, Тоша перевела аэроплан в горизонтальный полёт. Набрав нужную скорость, девушка резко потянула ручку управления на себя. «Шорх» послушно пошёл вверх.

– Сейчас мотор заглохнет и она начнёт падать! – взволновано произнёс Асаш Гаврилыч, тоже находящийся среди зрителей. Остальные разделяли его мнение, и раздались крики пришедших в отчаяние людей, ведь на их глазах должна была разбиться девушка, которую многие успели полюбить. Аэроплан, набирая высоту, стал заваливаться, словно собирался выбросить пилота. Пройдя точку, когда Тоша сидела вниз головой, аэроплан под восторженные крики, как с горки, заскользил вниз.

Когда вращение винта прекратилось, Тошу вытащили из кабины и стали подбрасывать вверх. Когда девушку перестали качать и поставили на землю, господин в котелке спросил:

– Страшно было?

– А как же, вдруг не поймают и на землю уронят, – под общий смех ответила Тоша и серьёзно добавила: – Систему подачи горючего надо переделать, двигатель почти заглох, когда перевернулась. Мощность мотора тоже бы надо увеличить…

– Вы знаете как? – быстро спросил господин в котелке, Тоша кивнула. А господин, раздумывая, проговорил: – Через две недели наш город посетит Император с семьёй и свитой, хотелось бы его убедить в пользе авиации. Его окружают скептики, утверждающие, что воздухоплавание не имеет перспектив. Надо найти аргументы, что убедят Императора в обратном. То, что вы совершили сегодня, может быть одним таким аргументом.

– Я думаю, что можно подготовить ещё несколько таких аргументов, очень веских аргументов, что убедят не только Императора, но и скептиков в его свите, – улыбнулась Тоша, господин представился, машинально протягивая руку:

– Дробский, Ищилим Дробский.

– Атоша Диа, – ответила Тоша, потягивая свою в ответ, Дробский, взяв руку девушки, растерялся на мгновение – маленькая ручка была в бензине, а он вроде как должен поцеловать даме руку. Тоша улыбнулась и просто пожала руку, показывая, что этого будет достаточно. Но миллионер поднёс руку девушки к губам и поцеловал. После чего сказал:

– Ваши духи одни из самых лучших для настоящего знатока.

Тоша только улыбнулась, а Дробский продолжил:

– Ваши предложения, как удивить Императора, обсудим позже. Господин Шиморский говорил, что у вас нет документов?

– Видите ли, я должна была быстро покинуть территорию ССР и мне некогда было этим озаботиться.

– Проблемы с законом? – поинтересовался Дробский, быстро взглянув на Шиморского, видно, тот рассказал своему старшему компаньону всё, что узнал о Тоше, в том числе и то, как девушка добыла себе деньги. Тоша ответила:

– Отчасти, ничего противозаконного, трения с некоторыми неправительственными организациями.

– Ну, это ваши проблемы. Я помогу вам с документами, – улыбнулся миллионер.

– Мне и моей сестре, мы ещё и развлечём Императора, ну и его двор, – быстро сказала Тоша, Дробский улыбнулся и в знак согласия склонил голову.