Пока парни собирались упасть в пучины разврата, а Сайнара отбыла на место базирования, я слил немного соляры с топливного бака БТР и отправился на базу, насчёт сделать анализ этой жидкости и, возможно, синтезировать. Я уже начал подумывать, а на кой ляд мне сдались всякие учёные, если я и сам так ловко управляюсь с синтезом углеводородов. Но потом ещё раз подумал и решил, что надо в Харкадаре развивать академическую науку, а не так, на коленке все лепить. Некузяво. Другие нации не поймут.

Ну, в общем, я озадачил ИИ насчёт сделать мне тонн пять дизтоплива, а сам взял эвакуатор и вывез на рембазу все Уралы. Типа, гайки подтянуть и слегонца модернизировать матчасть. Надо всё-таки парням в дорогу дальнюю сделать конфетку, чтоб они там по своим радиоактивным степям с комфортом гоняли. Ну, понятно, разобрать всё по винтикам, и собрать уже в соответствии с последними достижениями имперской науки и техники. Главное, чтобы внешний вид был прежний.

Хотя, что это я туплю? Если уж снабжать людей, так снабжать. Из дефицита у меня только компактные энергоблоки и полевой синтезатор, но он вообще один. Я почесал репу, выдал ИИ-452 техзадание на проектирование, а сам двинул с инспекцией по своим владениям. Быстро так, не более, чем на сутки. Заодно Алтаану навестить, она, наверное, скучает там, на острове. Гринго тоже проверить, морально подготовить. Пара парням в хорошем деле поучаствовать. Во взрослом.

Остров Бараганнах меня порадовал. Вот уж отрада моей души! Прямо очаг цивилизации в этих диких краях. Я оттопырился в ванной, отскоблив с себя пыль и копоть, принял на грудь рюмку «Порфироносной Вдовы» и прижал к своей впалой груди трепещущую Алтаану. Меня немного мучила совесть — ведь я собрался на родину, с девочкой не попрощавшись. А она, как чувствует своим женским нутром, и начинает мне ездить по нервам:

— Ты ничего не понимаешь! Ты дурак! — И рыдает.

Я всё понимаю: это любовь, в чистом виде. Точно так же на меня кричала девчонка, когда я учился на третьем курсе. Ужасно вспоминать, но я её не любил, а моя интеллигентская натура мучилась оттого, что я чувствовал себя в чём-то виноватым. С таким настроением девки бегают к бабкам за приворотным зельем, невзирая ни на какие последующие расплаты. Но у меня есть опыт купирования подобных расстройств.

— Ну всё, успокойся. Что это ты в панику ударилась?

— Ты уедешь и не вернёшься! — и опять слезами заливается.

— Вернусь, я тебе сказал, что ты паникуешь раньше времени? Вот когда не вернусь, тогда и будешь рыдать.

— Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы!

Это нервическое уже. Тональность подвываний изменилась. Теперь надо укрепить полученный эффект.

— Я тебе обещаю, что вернусь. Честное тойонское слово.

— Не врёшь?

— Как ты могла такое подумать? Я когда-нибудь тебя обманывал?

И так далее, и в том же плане. Женщины, они такие, они верят даже вопреки логике, ну а я — то обманывать никого пока не собирался. Потом мы подкрепили мои обещания действием, а утро встретили уже со вполне нормальным настроением.

И хватит тянуть кота за хвост! Как только я получил сообщение от ИИ-452 о готовности бочки с дизтопливом и средств транспортировки, то сразу же позвонил Талгату.

— Талгат, у меня новости. Хорошие. И есть шанс, что они станут ещё лучше. Бери всё наше воинство и двигайте на дорогу Отца-основателя, — я не стал продолжать каноническую фразу насчёт «да пребудет с ним слава», надоело идолопоклонничать, — растолкайте все войска и займите позицию напротив моста. Я скоро приеду на железном драконе и мы сразу всех победим.

— Так точно, господин Улахан Тойон, — ответил мне бравый вояка, — немедленно трогаемся.

Вот и хорошо. С Тыгыном оказалось несколько сложнее. Его мозг, отравленный любовной горячкой, сначала не хотел воспринимать никаких аргументов в пользу немедленного наступления. Он, похоже, пока не добился взаимности от Гюльнары, поэтому был несколько раздражён.

— Ну ты как хочешь, — объявил я ему, — наши ребята сами порезвятся в Харынсыте, и, возможно, в Алтан Сарае. А тебе придётся подбирать то, что после нас останется.

И что вы думаете? Он едва ли не вперед нас оказался возле Сары Су, несмотря даже на то, что мы с Григорием и парнями ехали на БТР. По ночам, правда, и кружными путями, но всё равно. Я еще показал ребятам, как работает дозаправка в пути. Ночью, тихо-тихо прилетала бочка на антиграве, и мы доливали топливо так, чтобы с утра всегда были полные баки.

Немыслимыми путями новость о грядущем прорыве мостовых укреплений на дороге Отца-основателя разнеслась по всем прилегающим территориям, и желающие прославить себя победой над жёлтоповязочниками налетели, как мухи на мёд. Это я уже увидел, когда мы только-только начали подъезжать к месту будущих боевых действий. Это меня чрезвычайно разозлило. Нет, даже не разозлило, а привело в бешенство.

— Понаехали тут! — вот и все слова, на которые меня хватило.

Толпы народу бесцельно кружились по окрестностям, ожидая морковкиного заговенья. У меня сложилось впечатление, что из всех присутствующих освобождение моста нужно было только мне. И ещё паре-тройке купцов. Остальные занимались тем, чем всегда привыкли заниматься — мерялись своими достоинствами. Никакие договорённости с Тыгыном не помогли сделать то, что нужно было сделать — освободить тракт.

— Гриша, давай продавливай потихоньку по дороге вперед. Если кого задавишь, не страшно. Нефик под ногами путаться.

Мы добрались до Талгата и его сотни. Они грудью стояли перед мостом, никому не давая загромождать дорогу. Понаехавший народ, да и те, которые тут стояли раньше, волновались и требовали объяснений.

— Гриша, ребята, выходим, разомнёмся.

Талгатовские ребята окружили БТР, оттеснив всяких любопытствующих. Я вылез наружу и осмотрелся. Потопал ногой по покрытию. Как всё здесь устроено интересно, я ведь впервые на легендарной Дороге. Вполне себе автострада на шесть полос. Зачем столько, непонятно. Перед нами — мост, и длина его — два с половиной километра. А за мостом — враги народа. Гриша с парнями напряжённо вертели головой, им всё в диковинку. И я их понимаю, у них условный рефлекс, они чувствуют себя в окружении хунхузов. Что, впрочем, недалеко от истины.

— Хай, Талгат! — крикнул я, — как твоё самочувствие? Готов ли ты к подвигам?

— Я готов всегда, а здоровье у меня прекрасное. Улахан Тойон скоро подъедет, только что звонил. Это твой железный дракон? Совсем не похож, — безапелляционно заявил Талгат.

— Можно подумать, — ответил я, — что ты каждый день видишь драконов! Короче. Мы сюда приехали не разговаривать, а дело делать. Готовьтесь, сейчас сразу поедете за нами.

Я на всякий случай позвонил Тыгыну. Где его черти носят? А тут, как назло боотуры сцепились с Талгатом. Типа, кто первый на мост въедет. Блин, это кошмар, кошмар! Тут воевать надо, а они уже будущую славу делят. Тут, пожалуй точно, без Тыгына не обойтись. Пусть доедет, наведёт порядок. Если сможет. В принципе, особо резвых надо пустить впереди БТР, повстанцы проредили бы ряды ретроградов. Я бы их наградил, посмертно, а Боокко спел бы эпос.

— Талгат, пропусти идиотов. Дай дуракам дорогу. Не паникуй, вперёд нас никто в рай не въедет.

— Гриша, давай, как договаривались.

— Боеприпас возместишь, начальник? — спросил он.

— Безвапросов, Гриня. Впереди нас пушки, толстые, бронзовые. И закрой бронещитки, мало ли.

— Не учи учёного, ща всё сделаем.

У них слаженная команда, мне там нечего мешаться. Я отобрал у кого-то заводного коня, тем более, не дело главнокомандующего лично воевать. Гриша кисло улыбнулся и полез внутрь БТР. Железяка рыкнула, выпустила клубы удушливого черного дыма и покатилась вперед. С соляркой что-то не то, подумалось мне, или форсунки неотрегулированы.

На половине моста БТР остановился, и до нас донеслись звуки очередей из КПВТ. Экономно стреляют, про пять-шесть выстрелов в очереди. Ну что же, и нам пора поближе подобраться. Однако нас опередил десяток совсем уж отмороженных джигитов. С улюлюканьем они помчались навстречу славе, по дороге полностью растеряв чувство самосохранения. Они, видимо, думали, что наличие железного дракона сделает их неуязвимыми, а противник просто так бросит позиции и удерёт. Думать чё, не вредно. Впереди вспухло белое облако порохового дыма, и через пару секунд донесся грохот выстрела. БТР рванул вперед, а мы за ним следом. Через кровавое месиво только что убитых, через полуразложившиеся останки жертв предыдущих атак, так и не убранных с моста. Вонища, господи помилуй, такая, что мы промчались через это кладбище как можно быстрее. Мимо пушек, убитой обслуги, раздавленных ящиков и повозок. Краем глаза я заметил гарцующего парня, который орал что-то невразумительное. То ли радовался, что жив остался, то ли просто сошёл с ума от осознания собственной крутизны.

БТР медленно катился по дороге, вертя башней и поливая из ПКТ всё, что шевелится. А шевелилось много чего — может нам повезло, и повстанцы собирались сегодня совершить очередной прорыв, но народу скопилось изрядно. Грохот пулемёта, рёв двигателя, чёрные клубы дыма, все это произвело неизгладимое впечатление на встречающих. Те, кого не успели приголубить из пулемёта, пытались скрыться в густом кустарнике, некоторые, в порыве безрассудной храбрости бросались на БТР, в общем, красота. Я оглянулся назад. С моста на обочины с криками «Ура» летела кавалерийская армия поддержка прорыва бронетехники. С целью нанесения окончательного и бесповоротного добра освобождённым территориям. Экипаж БТРа, видимо, почувствовав вкус крови, мстил хунхузам за всё пережитое ранее, прошелся по обочинам и успокоился лишь тогда, когда в пределах горизонтальной видимости не осталось никакого организованного сопротивления.

Через пару километров мы догнали транспортёр, стоящий, как мы и договаривались, возле караван-сарая. Зрелище то ещё. Колёса по оси в кровище, на корпусе — ошмётки окровавлённой органики с непереносимым запахом. Б-р-р-р-р. Из машины никто не выходил — да это и понятно. Талгат распорядился, обращаясь к своим десятникам:

— Разберитесь, что там внутри этого караван-сарая!

Я подошёл к машине и постучал по железу. Лязгнули запоры, и из бокового люка начали вылезать ребята. Через верхний люк выбрался Гриша.

— Ну и пипец! — объявил он и длинно выматерился, — это что ж здесь было? А эти придурки куда полезли? Мы же расчёты не додавили!

— Вылазь, — сказал я ему, — двери запирайте, сейчас пленных заставим мыть машину. А вам срочно — антистресс.

Я отвёл их в сторону и выдал по полстакана водки. И сам причастился. После таких зрелищ самое то. Занюхали рукавами, закурили.

— Такая вот здесь война, Гриша, — добавил я, — наши джигиты не головой думают, а особым местом. Ладно, оккупируем сейчас караван-сарай, дождёмся Улахан Тойона Старшего Рода Белого Коня, перекусим и двинем дальше. Есть у меня план, и я его курю.

Через час нарисовалось его степное величество. Злой, как чёрт. Первым делом, вместо того, чтобы похвалить меня, начал с наездов. Не иначе, как его ближайшие сподвижники напели, чувствуется влияние Кривого Бэргэна. Начал с того, что я не дождался его, всеми любимого. Надо было, оказывается, собраться, посидеть, подумать, разработать Диспозицию и Генеральный План, а уж потом ломиться поперёд батьки в пекло. И что мы теперь имеем? Вместо упоительной, эпической битвы, слава о которой разнеслась бы по всему Харкадару и не завяла бы в веках, получилось кровавое месиво и банальное избиение младенцев. Обозы отстают, управление войсками потеряно — и всё из-за меня. Чтобы не выслушивать всякий бред о чести воина, его доблести и силе, а также о том, чего я лишил мудозвонов из ближнего окружения Тыгына, я спросил:

— Тебе что, Гюльнара до сих пор не дала? — и оставил его самого разбираться с ревнителями воинских традиций.

У меня есть подозрение, что результат им всем не важен — их вполне устраивает процесс. То есть эта война может продолжаться до бесконечности, главное — что всем удаётся показать свою удаль, ловкость и смелость, снискать восхищенные взгляды соотечественников, а остальное — это так. Приложение к славе. Мне, в общем, местная Паллада не возложит лавровый венок на голову. Ибо всё опошлил.

У меня уже созрело чувство, что с Тыгыном нам не по пути. У меня есть дело и его надо довести до конца. Я уединился с Григорием и парнями и обрисовал диспозицию.

— В общем так. Вы денег хотите?

— А кто ж их не хочет? В смысле, каких денег?

Вопрос про каких денег я проигнорировал. Не дети, сами разберутся.

— Ну тогда вот что. Пока весть о разгроме заслона не распространилась слишком далеко, то можно пощипать главарей восстания. Пока они не забились по щелям вместе с награбленными богатствами. Так что я рекомендую вам сейчас, не откладывая в долгий ящик, собираться и рвать по трассе на всех газах. До города Харынсыта около шестисот километров, так что можете быстренько доехать. Туда же подвалят мои хлопцы, и вы спокойно снимите сливки. Парни проинструктированы, так что не убьёте друг друга. Они будут в камуфле, их узнаете. Другие здесь так не ходят. Как закончите — езжайте обратно, там и встретимся.

На том и порешили. Сам факт ограбления мирно спящего города ребят как-то не сильно взволновал. Им я выдал брелок для вызова танкера и они покатили. Теперь слава моя, как удачливого полководца только возрастёт, а то, что остальные шипеть будут по углам — меня не интересует. Делить после победы по справедливости требуют обычно неудачники, которые опоздали к грабежу.

Я вернулся в караван-сарай. Дебаты военачальников, о том, какой плохой я, стихли, народ решил воспользоваться плодами победы, то бишь, побухать. На перекладине висит свежеприготовленный покойник, то есть, формальные атрибуты победы Сил Добра налицо. Но не это мне нужно, а нужен мне Талгат. Но увы. Мои увещевания о том, что где-то там есть много всякого, его не впечатлили. Его чёрствая солдафонская душа жаждала пира, который намечался среди военачальников Тыгына, по случаю победоносного блицкрига. Там же, похоже, будет озвучена трактовка сегодняшних событий для увековечивания и дальнейшего распространения среди электората. Такое пропустить, с точки зрения Талгата, никак не возможно, не приведи Тэнгри, его обойдут на повороте. Ну я тоже пошёл, послушал.

Несмотря на то, что единственный выживший чудак из первой волны, таки сошел с ума, слава первым взявшим редуты супостата, принадлежала полусотне Ургела. Самого Ургела, естественно, опознали только по сапогам. А Талгату не засчитали победу только, по моему мнению, исключительно из-за всеобщей лютой зависти к его кафтану с золотыми позументами и штанам с красными лампасами. Железный огнедышащий дракон незаметно превратился в строптивого упрямца, которого лично Тыгын стальной камчой о семи хвостах гнал в бой. А о каком-то занюханном провинциальном тойончике, как его там, Магеллааны, что ли, который путался у всех под ногами, и вовсе не вспомнили. Ничего, я это переживу. Но они переживут ли ограбленный Харынсыт, не знаю, хе-хе. А Боокко про меня споёт то, что я ему скажу.

С утра разбудить Талгата не удалось. В смысле, не удалось это сделать сразу. Казёл. Пришлось вылить на него ведро воды и то, он с грехом пополам продрал глаза. Чёрт, надо было его вчера допросить, пока он трезвый был. Наконец, когда я из него вытряс то, что мне нужно, солнце было уже высоко, а настроение у меня — ниже плинтуса. Надо же было так протупить! До того колодца, в который я хотел проникнуть — минимум пять дней пути, а я почему-то думал, что полдня. Почему-то. Чёрт! Все планы от этого наперекосяк. Гринго уже вовсю, наверное, потрошат Харынсытских обывателей, вождей восстания и их приспешников, а я ещё здесь. Вызвал по радио себе летающий корабль, а пока он в пути, начал раздавать ценные указания. Талгатовские вояки — это мои вояки, и они, как и все, хотят своего куска пирога, славы и общественного признания. Я понимаю их, и это поколение так и будет жить в своей системе ценностей, и здесь я ничего не поделаю. Да, могу над этим сколько угодно иронизировать, но против объективной реальности не попрёшь.

Талгат распорядился с сотниками гораздо быстрее, чем возился с ним я. Он, наверное, знает какое-то волшебное слово. И к моменту, когда вожди собирались на продолжение банкета, восемь сотен моих бойцов уже скакали к Алтан Сараю.

Талгата я утащил в уединённое место, невзирая на его стоны. Лучше немного подождать, а потом быстро долететь, не правда ли? На точку мы прибыли в полдень, тачку я отправил в высоту, километра на три, чтоб не маячила. Талгат походил кругами по обрыву, повертел головой и сказал:

— Вот здесь, под дёрном.

Только мы откинули дёрн и я увидел крышку, как из-за поворота нарисовались жёлтоповязочники. Их было пятеро, бывшие крестьяне, зуб даю, но один точно из вояк! Я крикнул Талгату:

— Открывай крышку и прыгай.

Главарь чувствовал себя хозяином положения и окрестных земель, ничуть не сомневаясь в своём праве на меня кричать:

— А ну стой!

Я успел вытащить пистолет и выстелить в шайку наугад — просто припугнуть и задержать. Следом за Талгатом я втиснулся в люк и захлопнул его. Включил фонарик, пошарил лучом по стенам. Вот и блокиратор — я потянул рычажок и в замке что-то щелкнуло. Сверху раздались удары — это наши преследователи добрались до люка. Ну и пусть колотятся, они уже ничего не смогут сделать. Видать продразвёрстку проводили, гады. Не знают ещё, болезные, что их через неделю зачищать будут. Но как мы вот так попались? Что-то мне подсказывает, что я потерял бдительность и заработал головокружение от успехов.

Так, что тут у нас? Я отдал фонарик Талгату, а сам поддел язычок защёлки двери и потянул её на себя. Лестница вниз, площадка и ещё одна лестница. Луч фонаря выхватывает из темноты серые бетонные стены, покрытые разводами плесени. Трудно дышать, сыро и не хватает кислорода. Запах гниения добавляет прелести этим катакомбам. Надо быстрее искать энергоблок, пока мы тут не задохнулись. Мой фонарик светит достаточно хорошо, чтобы в его свете найти вход в нижние уровни. Талгат, похоже, совсем не в себе. Трясётся, как банный лист в жопе. Я ободряюще хлопаю ему по плечу:

— Не сцы, казак, атаманом станешь! Что бы боишься?

Не хватало ещё, чтобы у него была клаустрофобия. Я читал, что некоторые люди в подводной лодке просто сходили с ума.

— Талгат! — я уже прикрикнул на него, — на меня смотреть! Ты меня видишь?

— Д-д-да, господин! — голос дрожит, но, похоже, до съезда крыши далеко.

— Смотри на меня, ничего не бойся, ничего не трогай. На, глотни! — даю ему сделать глоток водки.

— Хорошо, господин, я уже не боюсь.

— Вот и чудесно.

Ну вот, дошли до места. Несколько дверей с шильдиками, нахожу распредкоробку, вмурованную в стену Я уже в иностранных мнемограммах разбираюсь без словаря. Пощелкал тумблерами. Бесполезно, база обесточена. Только мягко светятся зеленоватые люминесцентные панели, но они больше освещают сами себя, нежели помещение.

Вот и энергоотсек. Захожу, подсвечивая себе фонариком. Нахожу схему с пояснениями, как снимать энергоблоки с консервации. Ага, вот эту рукоятку вверх. Зашумел реагент в трубах, забулькало в ячейках. Опускаю кассеты с сепараторами вниз и фиксирую защелкой. Дожидаюсь нужного уровня реагента и закрываю кран. Аварийное освещение начинает наливаться светом. Хух. Я мысленно утёр лоб, надо подождать, пока система наберёт номинальную мощность. Загудела вентиляция, вытягивая из помещения смрад и сырость. Лампы раскочегарились в полную яркость, и сразу стало видно, что труды мои были напрасными. Галереи необъятных размеров, плесень на стенах, ржавчина и всеобщий упадок.

— Здесь нет ИИ, — пояснил Мбонго, — только простой табличный редактор, база данных и запросчик. Складской автоматики — и то нет. Сюда свозили все вооружения, демонтированные в период демилитаризации.

— БД корявая, — добавил он, — полный бардак. Невозможно понять, что где сложено.

Ну, ясно дело, демилитаризация для того и производится, чтобы интенданты толкнули налево часть товара. Я попытался покопаться на стеллажах, с целью уточнить, можно ли хоть что-то приспособить к делу. Но рухнувшие вниз полки чуть не похоронили меня под руинами воинской славы. Некоторые, не к ночи будь помянуты, всегда отличались абсолютной недальновидностью. Типа, с глаз долой из сердца вон, а у меня сердце кровью обливается, глядя на практически уничтоженные материальные ценности. Ткнул ногой сгнивший тюк с бывшим обмундированием, он развалился, и в разные стороны поползли бледные мокрицы. Никакая консервационная смазка на длительное время не спасёт от ржавчины железо. А здесь, похоже, созданы все условия, чтобы сгнило и заржавело всё. Даже на алюминиевых корпусах какого-то оборудования виднеются белесые пятна коррозии.

— Ладно, Талгат, раз тут такой облом, пойдём поищем вход в эти руины.

— Вход же там, — ответил мне полковник, показывая на лестницу.

— Там непонятно что, а затаскивать сюда всё это имущество — нужны нормальные ворота. Вот это, — я показал на нечто, когда-то, видимо, бывшее стволом от пушки, — через люк не затащишь.

Одни ворота оказались на потолке, и трогать я их не решился во избежание травм, несовместимых с жизнью. А вот следующие оказались неожиданным подарком. Крутанул задрайку двери, потянул её на себя. И моё уныние как волной смыло. Шагнул через порог.

— Совершён локальный переход, — проинформировал меня Мбонго.

Ох ну не хрена себе хранилище! По сравнению с предыдущим могильником материальной культуры, в этом подземелье автоматически включился яркий свет, а запахи были совершенно иные. Металл, пластик и смазка. Столь милые человеку цивилизации технологической.

— Здесь ИИ, очень старой модели, протоколы плохо стыкуются. Погоди пару минут.

Я погодил.

— Есть связь! Полноразмерный информационный центр, складская автоматика, полный учёт и контроль. Бывший ИИ клана Аббаас.

— О как? Выведи мне список содержимого этого ангара.

На виртуальном мониторе, что в левом глазу поползли бесконечные строчки с перечнем оборудования. А мы шагаем и шагаем. Прошли первый перекрёсток, я глянул налево, глянул направо, а там такие же широкие галереи, штольни, контейнеры, стеллажи, коробки, тюки, поддоны, упакованные в чёрный пластик патроны, гранаты, снаряды, ракеты, пулемёты, пушки. Всё, что необходимо мужчинам для того, чтобы скрасить серое, унылое и пресное житьё. По-моему, всем этим имуществом можно было бы полностью обеспечить армию подходящих размеров для проведения небольшой победоносной войны регионального масштаба. С Афганистаном я бы связываться не стал, а вот Албания мне по размеру самое то. Так и хочется расковырять какую-нибудь коробку и посмотреть, что там. Но нет смысла. Ибо база данных сразу же выдаёт нужную информацию. Я блаженствую.

Часа через два дошли до какой-то каптёрки, надо присесть, ноги не железные. Тем более, что Талгат вообще едва костыли передвигает. Это у них, степняков всегда так. С седла могут сутками не слазить, а пешком пяти километров не пройдут. Между делом Мбонго поясняет мне, что склады территориально разнесены, но топологически связаны и мы прошли уже четыре локальных перехода. Похоже, стационарные порталы расширяли простую каморку под холмом в бесконечные пространства хранилищ.

Пока мы пили чай и перекусывали, я наконец увидел то, чего не видел раньше — на всех ящиках надпись «Аббаас сэрии сэбин» и нарисована эмблема в виде стилизованного ворона. Прям совсем как у меня, я так подумал, и начал сомневаться в том, что тот ворон, которые у меня на груди, не имеет отношения к ворону этому. Как-то всё нарочито.

Сразу же возник вопрос, почему Аббаас не смог с такими складами унять распоясавшуюся имперскую военщину, и я сразу на него ответил. Вообще-то Аббаасы были одиночками. Против системы, против государства никакой клан или корпорация не тянут. Если только корпорация не накопит достаточно сил. Но кто ж даст ей это сделать? В государстве не дураки сидят. Так что конец Аббаасидов был понятен, несмотря на огромные, по моим меркам, арсеналы. Или же они просто не захотели воевать до конца.

Ну и ладно. Это уже не актуально. Рассмотрел я каптёрку внимательно и обнаружил неприметный выход, не тот, что ведёт к остальным складам, а какой-то технический.

— Мбонго, что нам сервер подсказывает насчёт планов эвакуации? Запасных и пожарных выходов?

— В каждом локальном складе есть свои входы-выходы, только мы мимо прошли, внимания не обратили.

— Хорошо.

И я полез в этот запасной выход, потому что таскаться мне уже надоело. Общее впечатление составлено и ладно. А вылезли мы, надо же такому случиться, прямо в Базу ПВО. Только я поначалу решил, что я в неё уже был, но оказалось, что нет. Такая же по планировке, но в другом месте. В горах. Чистый, звонкий воздух, прохлада и лёгкий недостаток кислорода.

Только вот как отсюда транспортировать имущество, ума не приложу. А мне надо перевооружить гринго на нормальные имперские автоматы, патронов нынче завались, а война вроде закончилась. Оснастить летающую технику ответчиками «свой-чужой» и развернуть полноценное ПВО. Какая-то скотина заблокировала порталы в столь нужное мне место. Непорядок. Займусь этим на досуге. Развели демократию и демилитаризацию.

Мбонго сообщает, что у меня два пропущенных вызова, от Дохсуна. Перезваниваю.

— Что у вас случилось, Дохсун?

— Начальник, сейчас трубку дам Григорию.

— Тут эта, Вольдемар, мы мужика нашли. У него на груди Орден Трудового Красного Знамени.

— На груди и прибит гвоздями?

— Не… к халату привинчен. У моего деда такой был.

— Ну так хватайте того мужика под микитки и тащите на базу.

— Так он мёртвый.

— Чёрт, — мне немного не по себе стало, — убили что ли?

— Нет, похоже сам помер. Никаких ран нет на теле. Да и старый он ваще, как мамонт.

— Тогда, Гриша, похороните его по-человечески. Номер ордена мне запиши, может узнаю что в архивах.

Очень мне жаль, что не пришлось свидеться. Как не крути, а дед был гений. И, возможно, не выдержало его сердце тягот и лишений беспокойной жизни. Я помянул Гольденберга парой глотков водочки. Пусть земля ему будет пухом.

Что-то продрог я здесь, на ветру. Пора пойти, ребятам тележки смастерить. Я отвёз Талгата к его бойцам, чтобы и он мог немного поучаствовать в перераспределении материальных благ, а сам двинул на Рембазу. Теперь у меня есть чем удивить смежные миры.

БТР и Уралы, ясно дело, пойдут в утиль, а транспорт я сделал на основе имперской типовой группировки второй волны вторжения. Корпуса из самовосстанавливающихся композитных материалов, армированных углеродным волокном, сиденья крокодиловой кожи, бар, кондиционер, туалет, душ. Автопилот, конечно же, на основе копии моего Мбонго. На головную машину пришлось пожертвовать на благо обчества оранжевый энергоблок, ротный синтезатор, который у меня к слову, пока единственный и контейнеры с ботами, ремонтными и разведывательными. На ведомые — тоже по мелкому вычислителю, так, чтобы экипажу не отвлекаться на суетное, а спать спокойно, пока главный штурман прокладывает курс. В каждое колесо замастрячил по электродвигателю, подвеску сделал динамическую, чтобы по степи, аки по автостраде можно было гонять. Ну и там всякие мелочи — типа системы РЭБ, маскировки в оптическом и радиодиапазонах. Что касается пулемётов и гранатомётов, так их смонтировано столько, и в таком ассортименте, чтобы гарантированно уничтожить живую силу и технику противника в радиусе 35 километров. А потом быстро смыться, если что не так пойдёт. В целом получилось то, что я и планировал, и внешне сильно похоже на наши отечественные кузова-фургоны К543МС, только на шестиосном полноприводном шасси. Один кузов нафаршировал расходными материалами и картриджами к синтезатору, на все случаи жизни.

Всё лучшее отдал, аж душа кровью обливается. Но нам, суровым степным парням, Великий Тэнгри завещал жить в скудости и аскезе, безо всяких диванов из невинно убиённых крокодилов. Бытовая роскошь и избыток материального отвлекает от духовного самосовершенствования.

К моменту, когда Гриша и компания вернулись с экскурсии, я представил им готовую продукцию и вкратце высказал свои мысли:

— Слушайте и внимайте. Гриша, вот тебе планшет, со встроенным искусственным интеллектом четвёртого класса. Вся справка по технике и её применению — в нём. Вы, вообще, ещё не передумали, может останетесь здесь?

— Нет, — ответил за всех Гриша, — мы должны ехать.

— Ну хорошо. Тогда вот что. Вообще-то на такой технике ваша сила — в мобильности. Но, может статься, вы решите присоединиться к какому-нибудь поселению. Также может случиться, что у вас постараются тем или иным способом отжать эту красоту, под самыми разными предлогами, начиная от прямого наезда, так и до обоснования крайне необходимыми надобностями именно для этого хутора, в лице его лучших представителей. А вам вообще, типа, не по чину такой красотой владеть. В общем, вариантов масса. Я, может быть сгущаю краски, но в человечество верить я перестал давным-давно. Нет, люди по отдельности-то все нормальные, а человечество в целом — нет. Всегда найдётся какой-нибудь перец, который лучше всех знает как надо людям лучше, но в итоге получается, что людям как всегда, а вот этому персональному перцу почему-то лучше всех. Если у вас не будет необходимости ложиться под кого-то, или внезапно атрофируется орган альтруизма, или вообще, кисло станет, есть вот эта штучка. Срываете пломбу, откидываете заглушку, дёргаете за кольцо и вам откроется сквозной портал. На тот случай, если кто-то будет стоять с пистолетом у виска для того, чтобы вывести в солнечные края какое-то количество народу, то выйдете на другом континенте.

Работать швейцаром при портале я не хочу и не могу, а давать в чужие руки пульт управления — считаю вредным. Иначе здесь окажется толпа народу, ничего, кроме как воевать, не умеющих. Естественно, они начнут искать точку приложения сил своим умениям, а оно вообще никому не надо. В принципе, когда-нибудь, когда надо будет повоевать — тогда да, а раньше — нет. Так что обойдутся одноразовым порталом, может это предостережёт их от необдуманных движений. Я продолжил:

— После этого, разумеется, вы никому не будете нужны. Так что думайте, прежде чем молоть языком за ваши ништяки. Портал одноразовый, имейте в виду. Выйдите в пригодные для житья места, а там уже сами смотрите. Если появитесь, то звоните через планшет. Ну, я всё сказал. Давайте на посошок, и езжайте.

Добавил я ребятам от своих щедрот по сотне золотых рейхстугриков. Проводил, утёр скупую мужскую слезу, старею, видать, совсем сентиментальным стал. Выкрутил маяки, которые стояли на месте открытия портала, и пошёл по своим делам.