Есть несколько известных русских скульптуров-женщин: Голубкина, Сарра Лебедева, Мухина, Хана Орлова.

Анна Семеновна Голубкина (1864-1927), самая старшая из четырех, ученица Родена.

Сейчас принято говорить об искусственной привнесенности марксизма в Россию. Чушь!

В 1905 г. Голубкина изваяла Карла Маркса в Москве по просьбе социал-демократов.

Никто ее не принуждал. Прекрасная работа.

Хана Орлова (1888-1964), еврейка, жила в Париже и Палестине. Училась у Родена.

Получила мировую известность. Ваяла и Шагала, и Бен-Гуриона. В музее Израиля есть великолепная скульптура толстого доктора – приземистый Савва.

Вера Игнатьевна Мухина (1889-1953), создатель "Рабочего и колхозницы", пережила немало. Был донос, что "рабочий" – вылитый Лев Троцкий…

Сарра Дмитриевна Лебедева (1892-1967), кажется, русская женщина, эталон славянки.

Но откуда это библейское имя? Слово художнику Александру Григорьевичу Тышлеру: «Не могу вспомнить, когда и при каких обстоятельствах я впервые встретился с Саррой Дмитриевной Лебедевой. Вероятно, это было на какой-то выставке в конце 1920-х годов. С этого времени я продолжал с нею встречаться до последних дней ее жизни.

Однажды я спросил у Сарры, почему ей дали библейское имя, которое на первый взгляд совсем не вяжется с ее славянским лицом. Она ответила: "Когда я родилась, отец дал мне имя назло надменным соседям, которые были антисемитами"» (Сарра Лебедева. Авторы-сост. М.В. Алпатов и др. М., 1973. С. 23). Сарра Дмитриевна, урожденная Дармолатова, родилась в Петербурге, в богатой интеллигентной семье.

Подробности не знаю, а жаль. Если бы речь шла о протестантских странах – Англии, США – там это имя естественно, вроде Сарры Черчилль (о еврейском происхождении Уинстона отдельный разговор). Училась она у М.Д. Бернштейна, известного скульптора и педагога. Потом перешла к другим. Имя "Сарра" срослось с ней. И вправду, среди ее работ-портретов: С.М. Михоэлс, А.А. Сольц, Борис Пастернак, А.Б.

Гольденвейзер, С.Я. Маршак, А.Б. Мариенгоф ("Я с прожидью", – сказал он как-то Маркишу) и др. Алпатов отметил: "В портрете С.М. Михоэлса мы сразу его узнаем в умном и лукавом фавне" (Там же. С. 9). "Свергнутый" памятник Феликсу Дзержинскому – тоже ее работа. Она выиграла конкурс у В. И. Мухиной и С.Д.

Меркулова. Последнего "кто-то" навязал ей для доработки. Памятник, на мой взгляд, гениальный: в длинной шинели на цилиндрическом постаменте стоит суровый и беспощадный аскет – современный Савонаролла, Великий Инквизитор. Подобно шедевру Паоло Трубецкого (Александр III), памятник Дзержинскому лично мне говорит намного больше, чем хотел сказать ваятель. Он должен был бы стоять вечно в назидание потомкам. Сарра работала над ним в кабинете самого "железного Феликса".

Некий товарищ Герсон, вероятно чекист, сказал ей: "Похоже очень, но суровым вы Ф.Э. сделали". Присутствовавший при этом "сам" прокомментировал без тени иронии: "На таком деле посидишь – ангелом не станешь – такой и есть". Браво! (Там же. С. 15,25).

О "приращении" имени к личности подробно говорили М.С. Альтман и Вяч. Иванов.

Иванов: "Имена имеют огромное определяющее значение для всего характера и судьбы человека. Вот Флоренский удивительно умел об этом рассказывать". Далее примеры из Достоевского, Библии, Евангелия (Савл-Павел) и пример самого Ильи-Моисея Семеновича Альтмана (Альтман М.С. Разговоры с Вячеславом Ивановым. СПб., 1995. С 76-77). В любом случае пример Сарры Лебедевой, по-моему, убедителен…

Сегодня же перечитывал Леонида Мартынова и о Леониде Мартынове. Он, вероятно, еврейского происхождения, ибо в "Воздушных фрегатах" вспоминает о своем дедушке-кантонисте Збарском. Это на виду. Но ведь и фамилия "Мартынов", возможно, тоже кантонистского толка, "птичья": мартын – птица типа чайки; отсюда Орловы, Голубовские, Дудаковы и… Мартыновы. Его раннее стихотворение так и называлось "Мартыны".

Нет, не от Марса, бога войны, или св. Мартына, а от птицы, как множество кантонистских фамилий…

Я всегда подозревал, что поэмы Мартынова (поэмы как большая форма) – выдающиеся произведения русской поэзии. После двух великанов большая форма не прижилась на нашей поэтической ниве. "Возмездие" Блока не совсем удачно метрически, "Облако в штанах" гениально, но коротко. "Двенадцать", если признать за поэму, и, конечно,

"Анна Снегина". Думаю, что у Пастернака с поэмами не все гладко. У Ахматовой – "Поэма без героя". Размер взят напрокат у Кузмина ("Форель разбивает лед"). Но кое-что Ахматова взяла у Мартынова – летописный ход, который наличествует у Мартынова в "Тобольском летописце" и особенно в "Увенькае" – качественный прорыв. Строфы потрясающе емкие. Чудо красоты. И вдруг читаю: "Казалось мне, что Мартынов достиг в этой поэме высшего мастерства, когда не замечаешь формы произведения, и в то же время единение писателя с читателем достигается именно через эту форму, через ее совершенство. Такое ощущение появилось у меня ранее при чтении поэм Пушкина и Лермонтова…" Человек, написавший это, явно испугался и тотчас себя поправил: "Так примерно думал я о поэме Мартынова в то время…" (Утков В. Как этот самый миг возник… // Воспоминания о Леониде Мартынове. С. 283).

Почему Виктор Утков испугался? Ведь похвала выдержала испытание временем. "Съели бы" Роберты Рождественские, Вознесенские, Слуцкие и Евтушенки. Полные графоманы. Но почему в малой форме Мартынов не мог достичь даже Винокуровского "Женщина протяжно застонала"? Ни слова в воспоминаниях о позоре с Пастернаком. Почему?

***

* Цит. по: Воспоминания о Леониде Мартынове. М., 1989. С. 148.

***

И еще: строчный размер Мартынов, похоже, "подсмотрел" у Марии Шкапской:

Миллионы веков назначенных я томилась в чужих телах, нагруженных земными задачами и потом обращенных в прах.

Но кончая свой век коротенький, на закате земного дня, сыновьям своим или дочери отдавали они меня… 1925 г. 8 апреля Попались на глаза воспоминания о Бабеле. О нем писали многие и много добрых слов…

Жутко читать мемуар Льва Никулина: "Каин, где Авель? Никулин, где Бабель?" – неслось вслед старому стукачу. Но это ягодки. Интересны фрагменты из дневника Вячеслава Полонского, блестящего организатора и критика. Он создал журнал "Печать и революция" и с 1929 по 1931 г. редактировал "Новый мир". Ловко выскользнул из рук тов. Сталина в отличие от друга Воронского, умерев в 1932 г. Дневник писал для себя, не для публикаций: верный глаз – раздел Бабеля догола. Это страшно. О таланте – безоговорочное признание: "…внутренне он очень богат – старая глубокая еврейская культура". Ссылка на Воронского, читавшего неопубликованные произведения Б. "Воронский уверяет, что они сплошь контрреволюционные, то есть они непечатны, ибо материал их таков, что публиковать его сейчас вряд ли возможно. Бабель работал не только в Конной, он работал в Чека. Его жадность к крови, к смерти, к убийствам, ко всему страшному, его почти садическая страсть к страданиям ограничила его материал. Он присутствовал при смертных казнях, он наблюдал расстрелы, он собрал огромный материал о жестокостях революции. Слезы и кровь – вот его материал…'" И далее: "Вчера заходил Бабель… Читал рассказ о деревне. Просто, коротко, сжато – сильно. Деревня его, так же как и Конармия, – кровь, слезы, сперма. Его постоянный материал. Мужики, сельсоветчики и кулаки, кретины, уроды, дегенераты. Читал и еще один рассказ о расстреле – страшной силы.

С такой простотой, с таким холодным спокойствием, как будто лущил подсолнухи – показал, как расстреливают. Реализм потрясающий, при этом лаконичен до крайности и остро обрезан. Он доводит осязаемость образа до полной иллюзии" (курсив мой. – С. Д.). Здесь же Полонский пишет о нашествии "одесситов" на русскую литературу, некоторое презрение к этой самой русской литературе, нечто вроде нашествия саранчи (мои слова). (Воспоминания о Бабеле. М., 1989. С. 195-199).

Из написанного можно представить, как формировался Бабель-писатель. Его учителями на русской почве были Достоевский – по части крайне жестокого изображения быта; Ф. Сологуб (Мелкий бес); Леонид Андреев (Рассказ о семи повешенных); Всеволод Иванов (Дите); может быть Л. Соболь (Салон-вагон, Паноптикум). Из западных, понятно, Мопассан, включая поэзию. Помню поэму о групповом сексе. Но более всего Бабель обязан Амброзу Бирсу, особенно по части жестокости и утонченности формы.

На фоне других, "прилизанных", воспоминаний дневник Полонского возвышается, как Монблан. В них суть личности Бабеля-чекиста (он много раз бывал за рубежом), не верю в его доброту. Близость к Авербуху и Ежову. 16 апреля В РБС нашел статьи о полтавских полковниках Черняках: Леонтий Иванович был избран генеральным есаулом при избрании в свою очередь гетмана Самойловича в 1672 г. Его сын, Иван Леонтьевич, один из типичных представителей малороссийской старшины первой четверти XVIII в., т. е. интриган, стяжатель, противник гетмана Мазепы. Здесь самое интересное: оказывается, Герцики были родственниками Мазепы, а не только Орлика. Именно путем ареста семьи Герциков А.Д. Меншикову удалось предотвратить расправу Мазепы над Черняком (РБС. Черняк. С. 340). Думаю, что Черняки, наряду с Герциками, Нахименко, Новицкими, Боруховичами, возможно и Самойловичами, и Самойло (Самойло-Кишка) и другими, были еврейского корня. Все Черняки, которых я знаю, евреи. Кстати сказать, в том же томе РБС статья о медике Владимире Григорьевиче Черняке (1839-1884), надворном советнике и писателе. Работал на Северном Кавказе: Минеральные Воды, Пятигорск. Автор многих статей и т. д. 17 апреля Когда писал о масонах, следовало перечитать не "Войну и мир", как я это сделал, а материалы к роману – здесь масса информации. Толстой застал в живых многих масонов. Нет ничего притягательнее личного общения. Отсюда – уверенность в том, что он донес до нас живой голос Лабзина. Легенда об Адонираме и пр. Даже тогда, в 60-е годы, он был уже Толстым, т. е. думал о совершенствовании. Интерес к масонству был ступенью к "толстовству". Кажется, никем не замечено. Вот и курсив в черновике: "Цель жизни – смерть – истление всех вещей и переход к высшему состоянию". И далее: "главная цель – убить плоть" (Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. М., 1949. Т. 13. С. 32-33). Тут же некоторые слова на иврите, употребляемые в масонской лексике. В этом же томе (С. 764) текст, который, похоже, не вошел в основной корпус: "Главные цели масонства в четвертом градусе рыцарей Иерусалима скрыты от меня. Я должен пытаться узнать их…для посвящения себя в тайны высших градусов, я должен уехать отсюда и ехать в Пруссию и Шотландию", – рассуждения Пьера Безухова. 20 апреля Юрий Крыжанич, которого я цитировал в "Истории одного мифа", был антизападником, противником не только западной культуры, но даже чистоплотности: "не будем подражать чересчур заботливой и не жалеющей труда чистоплотности немцев". Его отталкивал быт изнеженных иностранцев. А стремление немцев сделать образованным каждого мужика выводило его из равновесия. Оставим, однако, Крыжанича в стороне.

Российский быт с вонючими нужниками и клопами, дорожная грязь, вши и прочие прелести вряд ли кому-то по вкусу. Ан нет! Лев Николаевич восхищался тем, что его последователь опростился до того, что у него завелись вши! "Какой человек этот Файнерман! Он даже обовшивел, а это хорошо. Обовшиветь у нас считается чем-то стыдным, а вы знаете, мужики говорят, что вошь нападает с тоски, с заботы…" (Записки И.М. Ивакина // Литературное наследство. М. 1961. Т. 69, кн. 2: Лев Толстой. С. 75). Браво! А мой редактор выкинул сравнение между немецкими колониями, мордовскими деревнями и русскими селами. Вероятно, побоялся попасть в русофобы.

Страшный пример: при Екатерине II в Поволжье поселились немцы-меннониты. Строили дома с черепичными крышами, удобные конюшни, имели хороший инвентарь. Тягостное впечатление производили находящиеся рядом русские села: мазанки или полуразвалившиеся избы с соломенными крышами, грязь… Кончаются русские селения с кое-как вспаханными полями, начинаются сады, огороды, добротные дома и хорошо одетые и обутые немцы (Тейтель Я.Л. Из моей жизни: За сорок лет. Париж, 1925. С.79).

А.Ф. Кони, будучи еврейского происхождения, никогда этого не афишировал и старался держаться подальше от еврейских дел. Кажется, его имени нет среди тех, кто защищал Бейлиса. Интересные воспоминания о нем оставил Тейтель. При знакомстве они обменялись мнениями по еврейскому вопросу. Кони рассказал, что его секретарь Лихтенштейн перешел в православие, как и ряд других судейских. У Тейтеля создалось впечатление, что Анатолий Федорович этого не одобрял. Кони же поведал о юдофобстве известного адвоката, либерального деятеля, еврея по происхождению, Евгения Исааковича Утина (1843-1894).

У Утина было имение в Подольской губернии, всякий раз возвращаясь оттуда, он распространялся о порочности евреев. Кони его останавливал… (Там же. С. 99).

Встречался Тейтель с Кони в Москве у приятельницы последнего писательницы P.M.

Гольдовской. 4 мая Давно не вносил ничего нового. Забыл внести в последнюю книгу о Блоке: фамилия Блок еврейского происхождения. Ее основной вариант – Ben Loeb Kahen, другой – и для Блоков, и для Блохов – Wallach как имя по месту рождения (Унбегаун Б.О.

Русские фамилии. М., 1995. С. 267); кстати сказать, фамилия Литвинова – Баллах.

Фамилия Блок принадлежит к сложным аббревиатурам, составленным в честь известных раввинов и включающим слова со значением "раввин". Это фамилии типа Барабаш, Барац, Богров, Брик, Маршак и т. д. Жаль, что никто не просветил мадам Гиппиус: вот было бы радости. Блок – Ben Loeb Kahen можно перевести как сын Лоевского коена; т. е. житель местечка Лоева, которое во времена Речи Посполитой входило в Минское воеводство. Далеко ушли жители этого местечка. Некоторые, вероятно, считают, что фамилия Богров или Багров русская. Разочарую: Ben Harab Rabbi Baruh.

Хотя и крестился автор "Еврейского манускрипта", но сохранил еврейский след в фамилии… 5 мая О гастролях Сары Бернар я писал довольно много. А вот о гастролях Рашель в Москве и Петербурге в конце 1853 – начале 1854 г., т. е. в разгар Крымской войны, но до вступления в нее Франции, не писал. Несмотря на напряженные отношения в тот период между Россией и Францией, Рашель имела шумный успех, свидетель писал, что вызывали ее несчетное число раз. Свидетель ценный: Константин Константинович Арсеньев (1837-1919), критик, публицист, сотрудник "Вестника Европы", председатель Литфонда. Он опроверг ходячее мнение о том, что актриса играла ненатурально, привел подробности игры ее в Расине и других пьесах. Вместе с ней играл ее брат Феликс (Арсеньев К. Из театральных воспоминаний // Голос минувшего.1916 (?). С. 238).

9 мая Монастырь "Отче наш" (Pater Noster) был построен по заказу княгини Латур д'Оверн – тип аристократки с атавизмом феодальных предрассудков. В прошлом – красавица, так сказать, кающаяся Магдалина, пыталась воскресить культ средневековых дам. В любом случае, большое ей спасибо за удивительно красивый памятник в Иерусалиме, на вершине Масличной горы (Скалой Д. Путешествие по Востоку и Святой Земле в свите князя Николая Николаевича в 1872 году. СПб., 1881. С. 239-240). Султан Абдул-Азиз подарил принцу Фридриху Карлу замок Ордена иоаннитов (госпитальеров), лежавший в развалинах.

Интересно, что Храм Гроба Господня, точнее принадлежащий грекам собор, называемый храмом Воскресения, внутри него имеет продолговатую форму, иначе говоря, корабль! Необыкновенно красив. В прошлом веке, в приделе явления Спасителя Богоматери (часовня de l'Improspere) показывали меч и шпоры Готфрида Бульонского. Принесены они были в дар потомками короля, но их подлинность вызывает сомнение. Например, меч короток и вряд ли можно было разрубить им сарацина, сидящего на коне (Там же. С. 248). Сейчас этих реликвий не показывают. 13 мая Где-то, когда-то, может быть у Перфита, читал, что среди гитлеровских фельдмаршалов были евреи. Удивился, хотя знал, что будущий генерал-фельдмаршал Мильх числился у Геринга "своим" евреем. Вообще, Геринг никогда не воспринимал антисемитизм всерьез, и в его ведомстве работали "полезные" евреи. Мильх был бывшим директором "Люфтганзе", без него невозможно было создать воздушный флот.

Геринг отобрал у матери будущего фельдмаршала объяснение, что ее сын вовсе не ее сын, а внебрачный ребенок его отца от арийской женщины! (надеюсь, настоящая мать фельдмаршала не попала в Аушвиц). Геринг спас своего друга Лютера, летчика времен Первой мировой войны эскадрильи Рихтгофен, когда однофамильца отца Реформации в 1943 г. арестовало гамбургское гестапо. Наци-2 спас от гибели еврейскую семью Баллен, приютившую его после ранения в 1923 г. Я знал, что у одного из командиров дивизии, дислоцированной под Москвой, была фамилия Маркс, а в генштабе служил генерал Якоб. С ними ясно: в каком-то поколении они евреи. Но вот читаю биографию лучшего немецкого стратега Манштейна. И что бы вы думали?

Настоящая фамилия по отцу Левински, фамилия матери Шперлинг. Оказывается, он был усыновлен генералом Манштейном. Трудно предположить, что фамилия Левински не еврейского происхождения. Известны австрийский писатель Иосиф Л. (1839-1907) и раввин и писатель Авраам Л. (1866-?) из Германии и т. д. Шперлингов я тоже знаю нескольких: Яков Гирш Ш., поэт и педагог, родившийся в Лемберге, издавал газету на немецком языке "Июдише прессе" и т. д. Еще интереснее биография лучшего генерала обороны Германии – фельдмаршала Вальтера Моделя. С матерью ясно – из крестьян-барышников и хозяев постоялых дворов. Отец преподавал логику в гимназии, был лютеранином; дядя, родной брат отца, был банкиром. Он-то и способствовал карьере племянника. В принципе без труда нашел искомое. Фамилия Модель может вести свой род от Маркса Моделя, придворного еврея маркграфа Бранденбургского (1703-1723). Вообще они стали банкирами еще в конце XVII в. Как водится, Маркс Модель вел борьбу с другим придворным евреем – Эльхананом Френкелем. Вполне возможно, что, обвиненный по навету в казнокрадстве, он принял лютеранство…

Личный охранник Гитлера, его шофер и близкий друг Эмиль Морис (1897-1945), был нелюбим его окружением: смуглый, французского происхождения, подозревали, что у него еврейские корни. Именно ему Гитлер, будучи в тюрьме, начал диктовать "Майн кампф" (заканчивал Р. Гесс). Морис был одним из самых одиозных фигур в окружении Гитлера: собственноручно расстрелял нескольких офицеров из числа сторонников Рема; убил отца Бернхардта Штемпфле, слишком много знавшего об отношениях Гитлера с его племянницей Гели Раубаль, покончившей жизнь самоубийством. Имел звание оберфюрера СС (бригадного генерала). Гнусная личность! "Евреи – разлагающая плесень человечества", – говорил Гитлер. Кажется, Морис попадает под эту категорию…

Личный врач Гитлера Теодор Морель (около 1890-1948) пользовался у него непререкаемым авторитетом. Нельзя исключить, что Морель был аферистом широкого масштаба. Не скрывал доктор и того, что является поклонником Ильи Мечникова, лауреата Нобелевской премии и полуеврея. По словам Мореля, Мечников поделился с ним секретами борьбы с инфекционными заболеваниями. Кроме того, Морель утверждал, что это он, а не А. Флеминг открыл пенициллин, но его изобретение было украдено "Интележенс сервис"! Во время русской кампании ловкий доктор создал несколько фабрик по производству "русского" порошка от вшей! Предписания Мореля, призванные помочь фюреру, расшатали его здоровье, в итоге доктор был отстранен от должности личного врача! Жившая в атмосфере общей подозрительности нацистская верхушка сочла, что Морель является вражеским агентом! Своего рода вариант дела врачей, но до пыток и расстрела не дошло…

В "Гадегеле" (Харбин, 1937. № 4) прочел о еврейских советниках нацистских лидеров. У доктора Шахта – друг Фриц Вольтат, управляющий валютным отделом банка. В его руках были сосредоточены все вопросы немецкой валюты. У Вольтата – пять советников евреев. В ведомстве Геббельса каждый десятый служащий – еврей, некоторые возглавляли канцелярии. Евреи работали в "Фелкишер Беобахтер" у Альфреда Владимировича и даже у Штрайхера в "Дер Штюрмер", например некий подонок Ганс Мильштейн. Конечно, это было до 1937 г., а что произошло с ними дальше, неизвестно.

И еще: в антисемитской прессе не раз писали о еврейском происхождении Берии.

Сущий бред. И не потому, что среди евреев не может быть такого негодяя. Но все же, откуда "параша"? Нашел в еврейской энциклопедии Моисея Элиакима Берию – цадика из Козеницы, сына и ученика цадика Израиля Козеницкого… Не отсюда ли информация?..

Чемпионку Германии и Олимпийских игр по фехтованию Хелену Майер (1910-?) Геббельс объявил "истинной представительницей нордической женственности".

Высокая, худощавая, белокурая – эталон расовой чистоты, но… пришлось все тихо и бесшумно спустить на тормозах – предки были евреи.

Бургомистр Берлина Фриц Эльзас (1890-1945) был избран до прихода нацистов к власти, в неблагополучный 1931 г. арестован гестапо и казнен в Заксенхаузене 4 января 1945 г.

Но намного больше было потомков евреев, верой и правдой служивших "Великой Германии". Вот примеры уникальные. Эрнст фон Саломон (1902-1972), потомственный аристократ, с 17-летнего возраста вступил в Добровольческий корпус, который в 1919 г. участвовал в боях с красногвардейцами в Прибалтике и уличных боях с коммунистами в Германии, в убийстве 4 июня 1922 г. членами террористической организации Вальтера Ратенау, министра иностранных дел Веймарского правительства, в отместку за подписание Версальского договора. За убийство получил всего лишь пять лет тюрьмы. Фон Саломон оставил воспоминания о службе в Добровольческом корпусе. После прихода Гитлера к власти ушел в тень: даже в таких евреях наци не нуждались. Зарабатывал на жизнь писанием сценариев для киностудии УФА. Другой персонаж – граф Антон Арко-Валли, молодой офицер еврейского происхождения, взбешенный тем, что его не приняли в общество "Туле" (закрытая организация, созданная по масонскому образцу, члены которой поклонялись древнегерманским культам). Проявил "доблесть", убив 21 февраля 1919 г. еврея Курта Эйснера, главу Баварской республики. Вероятно, отцом убийцы был граф Георг фон Арко, офицер, ставший известным специалистом в области радио; мать – еврейка, урожденная Мосснер.Вальтер Ратенау (1867-1922) – фигура символическая. Лишь его стараниями Германия в промышленном отношении могла так долго продержаться "на плаву" в Первую мировую войну. Вот малоизвестный факт: уровень производства боеприпасов кайзеровской Германии был выше, чем нацистской (Мемуары А. Шпеера. С. 298).

Альберт Шпеер, назначенный в 1942 г. на пост министра вооружения и военной промышленности, использовал систему организации труда В. Ратенау и не скрывал этого от нацистских бонз. Более того, одного из бывших сотрудников Ратенау, возможно еврея, держали на последнем, чуть ли не под самой крышей, этаже министерства Тодта, где он разработал подробный план использования стратегического сырья. По свидетельству Шпеера, у этого человека Тодт набирался уму-разуму!

Генрих Гейдрих (1904-1942), одна из самых зловещих фигур Третьего рейха.

Подобных ему интеллектуалов в окружении Сталина не было. Судите сами: шеф Главного управления имперской безопасности, заместитель имперского протектората Богемии и Моравии, один из главных инициаторов создания концлагерей. Родился в семье директора консерватории в Галле Бруно Рихарда Гейдриха, в семье которого царил культ музыки и искусства. Получил блестящее домашнее образование, великолепно играл на скрипке. Военную карьеру начал на флоте. Дальнейшее неинтересно: увольнение со службы за "моральное разложение", безработица, вступление в нацистскую партию и т. д. Кстати сказать, чехи были "счастливы", получив столь образованного и обаятельного надсмотрщика. Ему нельзя отказать в мужестве и самообладании: при покушении на него успел выстрелить в одного из нападавших. Обладая полным набором арийских достоинств, имел в крови "чернила", и эту тайну знали и адмирал Канарис, и Вальтер Шелленберг. Но личное дело Гейдриха, хранившееся в ведомстве Канариса, бесследно исчезло. В одной из книг о Канарисе жирным шрифтом выделено: "Никто не сомневался в том, что он (Канарис) был хорошо осведомлен о неарийском происхождении отца Гейдриха" (Абжаген К.Х.

Адмирал Канарис. М., 1998. С. 140). Шелленберг был убежден, что одна из бабок Гейдриха была еврейкой, и лишь этим знанием Канарис "сдерживал" своего конкурента (Шелленберг В. Мемуары. Минск, 1998. С. 166). Да и у самого Шелленберга "рыльце было в пуху": гестапо знало, что (подумайте только, какое родство!) сестра тещи Шелленберга, сама полька, имела еще мужа еврея! Гейдрих, в свою очередь, в досье Шелленберга этот факт "на всякий случай зафиксировал". В ведомстве Шелленберга можно обнаружить нескольких евреев, которые занимались шпионажем в пользу рейха. Так, в Дакаре на него работало семейство некоего португальского еврея, при помощи которого был сфотографирован морской порт (Там же. С. 77).

Слухи о еврейском происхождении отца Гитлера Алоиса Шикельгрубера остались слухами, не более того, но компетентная "Энциклопедия Третьего рейха" сочла нужным об этом сообщить. 26 мая Звонил мне вчера профессор А.Я. Черняк. Ему предложили написать статью о Шептицком. Он отказался. Здесь все ясно: малороссы и жиды-украинофилы жаждут сделать из него святого. Это правда, что он спас порядка 40 евреев, пряча их всю войну в своем храме. Но он ни разу не возвысил своего пасторского голоса в защиту истребляемого еврейства. А ведь даже тайное его послание спасло бы десятки тысяч невинных. Да ладно, евреи. Это, так сказать, рок. Но он не осудил истребление нескольких тысяч польских интеллигентов во Львове 23 июня 1941 г.

Тогда бендеровцы по списку расстреляли цвет польской нации. Это не Катынский лес, где все делалось в тайне, шито-крыто. Это европейский город! Истребили хохлы и десятки тысяч польских переселенцев. Где тогда был ротмистр и граф Андрей Шептицкий, митрополит Галицкий и Львовский?

Если бы у каждого немца (поляка, украинца, латыша и т. д.) был бы свой, хотя бы ничтожный, "список Шиндлера", кровавой вакханалии – 6 млн погибших – удалось бы избежать. 16 июня Долго не вносил ничего нового – был в отпуске в Лухочевичах (Чехия). Последний оазис габсбургской идиллии. Курорт расположен на крайнем юго-востоке Моравии, примыкающей к Словакии. Городок в 6 тыс. душ, да порядка 100 гостиниц и пансионов. Три больших отеля, остальные с номерами от 4-6 до 10-12 комнат.

Живописный парк, лес, горы, вода. Чистота и тишина. По вечерам играет оркестр, есть маленький театрик времен Австро-Венгрии. Ни одного пьяного. Один раз на шоссе видел полицейского. Пока нет ни арабов, ни негров, ни китайцев, ни израильтян. (Правда, в августе ожидается десант из 300 евреев: то-то радости местным жителям!) Знакомство с двумя пожилыми парами из Тель-Авива. Один – крупный журналист из "Ха-ареца", другой – врач. Глубоко убеждены в том, что Израиль обречен. Осведомленность. Разговор о масонстве. Журналист пришел к выводу, что цели масонства неясны и на сегодняшний день Израилю враждебны. NB!

Гвалт!

Вернемся, однако, к нашим баранам.

Отец писателя В.В. Набокова В.Д. Набоков (1869-1922), убиенный сыном "любимой женщины" (Шабельской), отличался редким филосемитизмом. Его статья о Кишиневском погроме 1903 г., опубликованная газетой "Право", была столь резкой, что власти предупредили издателя: в случае повторения подобного газета будет закрыта. В.Д.

Набоков, лишенный за эту статью придворного титула, был вынужден уйти с государственной службы. Во время процесса Бейлиса в качестве рядового корреспондента "Речи" участвовал в разоблачении подноготной этой гнусной антисемитской инсинуации. Его роль в данном деле равнозначна таковой В. Г.

Короленко. Как юрист В.Д. Набоков возглавлял уголовный отдел крупнейшего в России Юридического общества (см. некролог: Еврейская трибуна. Париж, 1922. 7 апр. № 3). Только святой человек мог заслонить от руки убийцы друга (П.Н.

Милюкова) и погибнуть. Православная церковь ищет новых героев. К великомученикам причислена вся семья последнего царя (даже педераст великий князь Сергей Александрович). А ведь истинным великомучеником был Владимир Дмитриевич Набоков.

Но я заговорил о погромах совсем по другому поводу. Многие мои ровесники, вероятно, помнят анекдоты о вездесущем майоре Пронине. Никаких ассоциаций с погромами?.. Ан есть! Один из инициаторов Кишиневского погрома редактор петербургской газеты "Знамя" Паволокий Крушеван попал-таки в историю. Другой, по фамилии Пронин, остался в тени. Правда, о нем есть информация в "Еврейской энциклопедии", но кто об этом помнит… Крупный подрядчик, Пронин в процессе конкурентной борьбы с евреями стал ярым юдофобом и главным вдохновителем погрома.

Связи в администрации Кишинева и Питера обеспечили Пронину безнаказанность.

Случайно ли сыщик получил фамилию Пронин?

Большой фрагмент, посвященный погромам в Древней Руси и в настоящее время, был исключен из моей последней книги. Привожу его полностью: «…в 1113 году в Киеве был еврейский погром, возможно первый еврейский, но не первый в истории Киева.

Народная память зафиксировала антихристианский погром. Было ли то атавизмом язычества – трудно сказать. Рассказ об этом есть в одной из былин, по свойству которой невозможно отделить реально-исторический фон от сказочного или фантастического. Как бы то ни было, любимый герой русского эпоса Илья Муромец становится погромщиком русского православия, противником Владимира Красно Солнышко (образ восходит к крестителю Руси), – предвосхищение далекого будущего, даже по словесной структуре близкое к былине:

Та же самая былина в серии "Библиотека поэта" опубликована в несколько приглаженном варианте**.

Да и как не пригладить, если поборник и защитник христианства опускается до уровня низов, призывая выламать кресты и золотые маковки, чтобы их пропить:

***

* Цит. по: Барлен Д. Русские былины в свете тайноведения. Париж, 1932. С. 63-64). ** См.: Былины. Л., 1967. С. 324-333; см. также: Илья Муромец. М.; Л., 1958. С.

***

Остается надеяться, что за гневом Ильи Муромца, голытьбы или иных погромщиков, мы, как и Александр Блок, при желании можем увидеть Лик Спасителя.

Это было жестокое время, костры инквизиции горели в Москве. Приведу пример редчайшего свидетельства современника. Бывалый человек, тверской купец Афанасий Никитин, в своем "Хождении за три моря", говоря о родине, был вынужден прибегнуть к тайной записи на тюркском языке, смысл которой в переводе звучит так: "Русская земля да будет Богом хранима; Боже сохрани! На этом свете нет страны, такой, как эта, хотя вельможи Русской земли несправедливы. Да станет Русская земля благоустроенной и да будет в ней справедливость!" (Хождение за три моря Афанасия Никитина, 1466-1472 гг. М.; Л., 1948. С. 188-189). К какому из тюркских языков относятся вставки путешественника, до сих пор не выяснено.

Тюрколог, профессор А.К. Боровиков полагает, что это хорезмийский диалект. В поволжских городах он был торговым арго. В свою очередь предположу, что торговым жаргоном Поволжья служил хазарский язык – о связях Хазарии и Хорезма написано много… 21 июня Накануне войны. Страшно вспоминать, как я умирал от голода в блокадном Ленинграде. Выжил. Для чего? Сегодня день рождения Арона Яковлевича Черняка.

Кстати сказать, он полтора месяца выходил из окружения. Читал воспоминания Мелетинского и, как Нейштадт, признал их правдивыми…

Перечитывая летописи, Соловьева, Карамзина, Ключевского, можно выудить много любопытного. Вот князь Даниил Галицкий сумел после монгольского погрома поднять свое княжество. Ценил человеческий материал, заселяя обезлюдевшие города иноземцами, в том числе евреями. Соловьев так и пишет: армянами и жидами, "что не могло не влиять на будущую судьбу страны". Что имел в виду историк, трудно сказать. Или автор повести об Александре Невском внушает псковичам, что они не должны забывать, что их освободил Ярославич: "…если забудете это и отступите от рода великого князя Александра Ярославича, то похожи будете на жидов, которых Господь напитал в пустыне, а они забыли его благодеяния" (курсив мой. – С. Д.) (Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М., 1988. Кн. II. С. 150, 183).

Прекрасный штамп для характеристики отвергаемого народа.

Перечитываю Ржевскую. Нет ничего беспристрастнее и пристрастнее, чем свидетель.

Только дуракам не ясно, что Виктор Суворов не прав. Но на его удочку клюют. После Первой мировой войны не нашлось ни одного историка, который мог бы снять вину за развязывание войны с кайзеровской Германии. Была попытка, и весьма талантливая, писателя Эмиля Людвига, кстати сказать, еврея, но и она не принесла результатов. Вторая мировая война безоговорочно спровоцирована нацистской Германией. Но вот прошло 50 лет, и на немецкие деньги нанимают предателя, который вопиет, что Сталин готовил нападение на Гитлера. Я не буду рассуждать о морали: в конце концов Сталин воевал против врага всего человечества, и этого достаточно, чтобы его оправдать.

Но, к сожалению, Гений всех времен и Отец Всех Народов даже во сне не думал нападать на Германию: он просто физически боялся Гитлера. Сталин был реалистом.

Его надежды на мир рухнули не летом 41-го, а годом раньше. Он предполагал, что окопная война на Западе продлится по крайней мере четыре года, как это было в Первую мировую. Но немцы захватили весь континент – от Бреста до Бреста, при минимальных потерях, кажется, меньше 100 тыс. Во времена Марны таковыми были однодневные потери.

Взглянем на карту Европы 14-го и 41-го годов. Не надо быть великим стратегом, чтобы сообразить, что в Первую мировую войну реальный "второй" фронт существовал на материке. Франция не капитулировала, а Италия была нашей союзницей. Еще воевали Сербия и Греция. Даже Румыния была союзницей Антанты. Взглянем на Север.

В Норвегии и Финляндии немцев не было, т. е. северная граница от строящейся гавани Николая II (Мурманска) до Петрограда была безопасной. На Западе ни Голландия, ни Дания не были оккупированы, что создавало немцам определенные трудности. Нейтралитет Испании, Португалии, Дании, Голландии и Норвегии был дружествен Антанте, а значит, России. Даже Япония являлась нашей союзницей, и поэтому не надо было оглядываться на Восток. Единственное затруднение – Турция.

Но Турция воевала на нескольких фронтах, в том числе против англичан.

Дислоцированная на второстепенном фронте, Кавказская армия благодаря таланту начальника штаба Кавказского фронта Н.Н. Юденича одерживала одну победу за другой: к февралю 17-го года казачьи отряды находились в 20 верстах от Багдада (воспоминания С.М. Буденного). Западный фронт проходил недалеко от Восточной Пруссии; царство Польское с Варшавой вдавалось в Германию. Немцы на первых порах планировали даже оставить Восточную Пруссию до подхода резервов с Запада: но этого не потребовалось. Бездарность царского командования была вопиющей.

Во Вторую мировую на материке у России не было ни единого союзника. Вся Европа с ее промышленным потенциалом работала на Гитлера. Фронт протянулся от Баренцева до Черного моря. Финляндия, прикрывавшая Петроград с севера, была союзницей Гитлера, равно как Румыния и Италия. Нейтралитет Турции оставался под вопросом.

Япония была настроена враждебно, Испания тоже. Воинство тов. Сталина, обесчещенное финской войной, вызывало у Сталина не только озабоченность, но и страх за будущее столкновение. К началу войны не осталось ни одного стоящего генерала! Он убил титана военной мысли М.Н. Тухачевского (Г. Жуков), Егорова, Блюхера, Уборевича, Якира. Потери офицерского состава были колоссальные: ни одна война не истребила такого числа военачальников. Пусть читают Некрича и Анфилова (?). И при таком раскладе Сталин решил атаковать немцев?! Чушь! У него портки были мокрые. Он готов был идти на территориальные уступки – только не воевать. А теперь объективные документы: дневник начальника штаба Ф. Гальдера и дневник Геббельса. Из них, несомненно, явствует, что Сталин боялся войны, был к ней не готов и делал одну ошибку за другой. Скрыть приготовления Германии было сложно:

Геббельс распускал слухи. Очень успешная, мастерская работа по дезинформации Сталина. Сталин сосредоточивал войска на границе не для нападения, а для защиты.

И настолько безграмотно, что Геббельс радовался будущим военнопленным. У Гальдера сухой расчет и информация. Он предвидел, что в приграничных боях потери немцев будут составлять 200 тыс., а в сентябре 41-го года еще 275 тыс. Писано в мае. Действительность оказалась несколько хуже: живые потери к сентябрю соответствовали предполагаемым, но техника пришла в полную негодность. (На 27 сентября ранены 12 413 тыс. офицеров и 376 225 унтер-офицеров и рядовых; убито 4 784 офицеров и 106 231 унтер-офицеров и рядовых; пропало без вести 414 офицеров и 22 766 унтер-офицеров и рядовых – итого общие потери составили более полумиллиона человек, т. е. близки к расчетным). Гальдер (а значит, Браухич и фон Бок) уже в сентябре 1941 г. поняли, что войну нельзя выиграть. Вероятно, было уже более 2 млн русских пленных и 3-4 млн убитых, а война проиграна!

Из другой оперы. Ольшанецкий прислал несколько гербов, в частности Багратионов, на предмет идентификации. У Багратионов баснословная генеалогия, восходящая к царю Давиду, вавилонскому пленению и переселению в Армению и т. д. Описание герба нашел в книге Лакиера. Родство с царем Давидом подтверждается изображением гуслей (арфы), на которых псалмопевец играл царю Саулу, и изображением пращи, которой был низвергнут Голиаф. Есть и христианские атрибуты: хитон Господень и нечто, связанное со св. Георгием, почитаемым и в Грузии, и в Армении. Но вот чего нет в описании Лакиера: на гербе изображены два льва. Как известно, Лев – тотем колена Иуды, к коему принадлежал Давид и его потомок Иисус! Это важно.

Другой герб, князей Воронцовых, мне интересен фальсификацией их происхождения: они происходят, как и Вельяминовы и Аксаковы, от Шимона Африкановича, выдаваемого в одном из вариантов за викинга, в другом – за немца. Я же допускаю, что сочетание сефардского произношения Шимон (вместо Симон) – свидетельство магрибского происхождения основателя рода. Думаю, никакого отношения к варяжскому князю Якупу Слепому он не имел. Хотя даже здесь имя Якуп(б) очень смахивает на имя библейского Якова в сефардском варианте, тем паче что речь идет о 1027 г., когда большинство скандинавов были еще язычниками! (см.: Лакиер А.Б.

Русская геральдика. М., 1999. С. 306-307, 325-327). Можно даже подумать о годе появления Шимона Африкановича на Руси. Распространение христианства в Норвегии связано с именем короля Олафа Толстого (1015-1024), в Швеции с именем короля Сверкера (1033-1052), но историки считают, что борьба христиан с язычеством продолжалась здесь до середины XII в., а атавизм существует вплоть до наших дней. 29 июня Довольно много написано об антисемитизме Достоевского. Я тоже грешил, обратив внимание на ксенофобию: полонофобию, германофобию, ненависть к англичанам, туркам и т. д. Говорят, что время все расставляет по местам. Так и не так. Нашел чуть ли не первую статью об этой болезни русских писателей, опубликованную в 1876 г. под псевдонимом С.С. в "Одесском вестнике" и посвященную обзору современной прозы. Автор с уважением пишет о Мельникове-Печерском, о покойном М.В.

Авдееве, об Эмиле Золя. И о Достоевском, точнее, о его "Дневнике". С.С. убежден, что уровень таланта русского писателя уже никак не ниже французского, а "может быть, и выше". Но не в этом главное: «…он (Достоевский) констатирует враждебное настроение немцев относительно русских и России… Но Достоевский на этом не останавливается: он положительно и твердо уверен, что немцы – наши враги.

Пусть его! Для нас не новость, что у г-на Достоевского рядом с блестящими страницами попадаются довольно нередко натяжки, странности и софизмы. Ну, например, можно ли согласиться с его мыслью, что последнее слово цивилизации заключается в том, что "жид опять везде воцарился, да и не только опять воцарился, а не переставал никогда царить" (дневник писателя. С. 181). Эта аллегория обозначает, что принцип торгашества и обдирательства затмил все идеалы науки и гуманности. Автор выводит это из поддержки, оказываемой Англией Турции.

Митинги, собирающиеся теперь повсюду в Англии, и единодушный протест всей страны против жидовской политики Дизраэли показывают… что Достоевский ошибся в своем понимании последнего слова цивилизации. Кстати сказать, Достоевский терпеть не может "жидов" (он иначе не называет евреев). "Жид" – это для него синоним грубой, давящей, безнравственной силы. Всякий раз, когда он произносит это слово, кажется, слышишь скрежет зубовный. Удивительно это, как человек, постоянно живущий в Петербурге и потому менее подверженный неблагоприятным влияниям еврейской массы, мог проникнуться к ним такою злобою. Вообще, я полагаю, что уже одна эта черта достаточна, чтобы охранять Достоевского от подражателей из евреев.

В этом, по крайней мере, С.С. подражать ему не решился. Что прикажете делать!

Крупные писатели русские заражены юдофобией. Тургенев еще в юности написал рассказ "Жид", где вывел отца, продающего офицеру свою дочь. Некрасов в последней своей поэме написал еврейскую песню, где приводит не самые лестные для евреев мысли. Щедрин также не может встретиться с евреем, чтобы не щелкнуть его…

И это русская интеллигенция! Это люди, которых нельзя упрекнуть в злостном пристрастии или глупых предрассудках… У Достоевского, наконец, эта юдофобия доходит до мании» (С.С. Журнальные очерки // Одесский вестник. 1876. № 208). Это замечательное эссе написано критиком и литератором Сычевским (1835-1890).

Для евреев антисемитизм великих писателей – обида и горечь: «Юдофобский пафос Гоголя доказывает, что в современном ему русском обществе ненависть к еврейству укоренилась очень глубоко. Когда безупречно-идейный и сильно чувствующий человек, как Иван Аксаков, оправдывал погромы и проповедовал перманентный поход на "жидов" – это свидетельство об огромных залежах юдофобии в русском народе…» (А. Р.

Заметки // Возрождение. 1914. 18 апр. № 5. Стлб. 7-8; возможно, А. Р. – это Алексей Львович Рубинштейн). До войны оставались считанные недели.

В защиту Гоголя скажу, что юдофобию он проявил лишь раз – в "Тарасе Бульбе", произведении важном, но не оно сделало его всемирно известным. Евреев нет ни в "Ревизоре", ни в "Мертвых душах", ни, самое главное, в петербургском цикле рассказов. Даже в малороссийских вещах Гоголя "жид" почти отсутствует. И это не случайность. Что же касается Ивана Аксакова, то он, пожалуй, единственный честный человек в непримиримом антиеврейском лагере. Тот же А. Р. размышляет о причинах юдофобии талантливых людей, подобных Евгению Дюрингу и Рихарду Вагнеру в Германии, и приходит к выводу, что они выражали образ мыслей, который был присущ немецкому обществу в целом. "Мы, евреи, всегда интересуемся нашими врагами, как бы втайне надеясь в их биографии открыть причины вражды к нам". От себя добавлю, что большинство антисемитов – люди с червоточинкой… 3 июля Обидно, что из моей книги "Парадоксы и причуды…" много выкинуто о русском народе. Есть, правда, пространная цитата из письма А.К. Толстого Болеславу Маркевичу от 26 апреля 1869 г., но отсутствует весь Пушкин и нет комментария.

Пушкин писал П.А. Вяземскому 27 мая 1826 г.: «Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног – но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство.

Ты, который не на привязи, как можешь ты оставаться в России? Если царь даст мне свободу, то я месяца не останусь… В 4-й песне "Онегина" я изобразил свою жизнь; когда-нибудь прочтешь его и спросишь с милою улыбкой: где ж мой поэт? В нем дарование приметно – услышишь, милая, в ответ: он удрал в Париж и никогда в проклятую Русь не воротится – ай да умница» (Пушкин А.С. Собр. соч.: В 10 т. М.,1974-1978. Т. 9. С. 219).

Владимир Сергеевич Печерин (1807-1885), отец Печерин, этого письма Пушкина Вяземскому не читал, но в июне 1836 г. навсегда покинул родину, став одним из первых русских "невозвращенцев". За границей перешел в католичество и принял сан.

А.И. Герцен в "Былом и думах" посвятил ему немало страниц. Равно и те юноши, которых Борис Годунов послал учиться в Европу, – ни один в Московию не вернулся.

Историк писал, что это было бы возвращением из бытия в небытие. Но ведь были же добровольцы, вроде Николая Ивановича Бухарина. Загадка? Быть в Париже и вернуться в застенок! Лицейский друг Пушкина князь Горчаков, став канцлером, получил из "недремлющего ока" свое "Дело". Среди прочего прочел о себе: "умен, но не любит России". Что это? Силлогизм: потому умен, что не любит Россию? 14 июля Приехала дочь Ирина с мужем из Англии. Просматривал Мандельштама. Обнаружил посвящение Антону Яковлевичу Карташеву (1875-1960). Сын крестьянина (по другим сведениям – сын уральского шахтера) и профессор богословия, короткое время обер-прокурор Святейшего Синода, министр вероисповеданий Временного правительства, был арестован большевиками, но освобожден. Эмигрировал в 1919 г.

Энциклопедист. Страстный защитник еврейства. Участник сборника "Щит". А стихотворение чудное, полное библейских ассоциаций:

А.В. Карташеву

1917 г.

Для меня ясно, что речь идет о попытке римского императора Юлиана Отступника (331-363) воссоздать Храм. Два землетрясения и его смерть на Евфрате помешали реализовать этот замысел. Отсюда – угрюмое созидание Храма, тревожный желтый цвет небес и, самое главное, семисвешники, свидетели не разрушения первого Храма, а воссоздания второго Храма Макковеями. Так мне кажется…

Кстати сказать, о Константине Великом. На Западе бытует мнение, что его мать Елена, молодая проблядуха, была еврейкой. Таким образом, происхождения Константина и Владимира идентичны. И это правильно: материнская религия дожна отдавать дочерним своих лучших детей! Христианство "ограбило" иудаизм до нитки.

По сути христианство есть компромисс между язычеством и иудаизмом. Впоследствии евреи питали ствол "нацрута". Великий реформатор папа Григорий VIII был из семьи крещеных евреев Пьеро Леоне (Из письма Гинеколога). 22 августа Давно ничего не заносил. Есть кое-что интересное. Читал воспоминания крупного чиновника министерства земледелия И.И. Тхоржевского. Основная мысль: Россию погубила война.

До революции она развивалась семимильными шагами. Росло благосостояние народа.

Вместе с тем он не замечает собственного противоречия. В статье "Земля и скифы" пишет, что в первое время после 1861 г. уровень урожайности помещичьих земель был выше урожайности крестьянских на 15%; спустя 50 лет он вырос на 25%. Иными словами, крестьяне не умели хозяйствовать и каждые 10 лет ели "человечину" – шел царь-Голод. Последний раз это было в 1911-1912 гг., после благословенных реформ Столыпина. Об образовании я уже не говорю: по уровню образования Россия занимала последнее место в Европе и т. д. Что же касается Эрмитажа, балета и т. п. – все это было до и после революции.

О Николае интересно. Автор – монархист, дуалистичен. Видя все слабости императора, Тхоржевский считает, что не будь отречения, не было бы революции и поражения в войне. Прекрасно. Выше он пишет о том, что судьба послала царю двух великих людей: Витте и Столыпина, но он им мешал. Но все же кое-как с ними работал. Ясно, что Витте и Столыпин не хотели войны. России был нужен мир.

Тхоржевский ненавидит Распутина, но ведь Распутин в меру своих "диких" сил умолял царя и царицу не вступать в войну. Он предвидел гибель династии, которую ускорило бездарное ведение войны. (А когда Россия воевала "дарно"?) Тхоржевский почти ничего не пишет о сенаторе В.Н. Коковцове (1853-1943), активном противнике войны. В январе 1914 г. он был отстранен от государственной деятельности за безуспешные попытки убедить сторонников войны, что лапотная безграмотная Россия воевать не в состоянии.

Что касается отношений внутри царской семьи, то Тхоржевский полагает, что императрица играла в семье роковую роль. Жаль, что он не объясняет, что имеет в виду, и не расшифровывает следующие свои строки:

Все, что видишь сейчас, – не к добру

Это в шахматах часто бывает.

Королева ведет всю игру,

А король – просто мат получает. 25 августа Л.Н. Толстой получил письмо от польских ариан, в котором было сказано, что они его предшественники (см.: Маковицкий Д.П. У Толстого, 1904-1910: Яснополянские записки. М., 1979. Кн. 4. С. 269, 462; запись от 5 июня 1910 г.). Я писал об арианах в связи с романом И.И. Ясинского. В Польше XVI в.была возможна победа протестантизма. Основная причина его поражения – абсолютный отрыв интеллектуальной элиты от плебса. Как ни странно, в Германии такого отрыва не было.

Мысли Л.Н. о кино идентичны высказываниям о нем Ленина! Не все так просто (Там же. С. 460).

В "Дневнике" Толстого много о жизни, смерти и бессмертии. Вот что заинтересовало меня: "16 июля 1903 г. Говорят: то только настоящее бессмертие, при котором удержится моя личность. Да личность моя-то и есть то, что меня мучает, что мне более всего отвратительно в этом мире. Остаться навеки со своей личностью это действительно мучение Агасфера" (Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. М., 1935. Т. 54.

С. 185). В комментарии (С. 525-526) упомянут суперинтендант Пауль фон Эйцен, встретивший в Гамбурге в церкви еврея 50 лет, с длинными волосами, в рваной одежде, который уверял его, что он сапожник из Иерусалима, оттолкнувший Иисуса.

Вс. Иванов читал внимательно Маковицкого. 28 августа Во время так называемой кампании П.А. Румянцева-Задунайского против турок и татар (1769-1774) главнокомандующий использовал отряды запорожских казаков. В октябре 1770 г. казакам в низовьях Днепра и Буга удалось отбить у татар пленных волохов (молдован) и евреев, общим числом 673 души. Казаками был разбит табор хана Крым-Гирея, который, в свою очередь, набрал пленных во время набега. Перед запорожским войсковым старшиной Данилой Третьяком стояла задача, как с выгодой избавиться от "военнопленных", так как кормить их было нечем. (В прежней кампании они уже отбили 1300 волохов.) Что касается волохов, т. е. православных молдован, то их отпустили или разрешили поселиться в украинских селах. С евреями было сложно. Это был некий бизнес, схожий с татарским бизнесом: за них следовало получить выкуп. Есть дивный документ на эту тему: "…так как поведено было, чтобы волохов распустить, а жидов от громады годовать, а иначе они все с голоду сгинут, то полковнику кодакскому этому жидовскому народу харчевые припасы от посольства отпустить с запискою, сколько, какого числа, яких харчей или на то деньги будут?". Для прокормления евреев было выдано проса 61 четверть (ценою 152 рубля) и 58 четвертей муки без указания стоимости. Но евреи, опасаясь за свою будущность, просили, чтобы отпустили выборных в Польшу для сбора денег на выкуп "пленных". "Жиды" явно не хотели отягощать казаков своим присутствием. Мудрый Третьяк провел совещание (консилиум) со своей командой и отпустил шестерых жидов под конвоем Романа Пашковского. Текст, написанный на среднем между великорусским и малороссийскою мовою языке, абсолютно понятен и не нуждается в переводе; иногда попадаются латинские выражения (консилиум, цирконстанция, т. е. случай, и т. п.), видимо, документ написан бывшими бурсаками (ах, Гоголь, Гоголь!). При этом казаки сочли нелишним указать, что в случае неявки посланцев "оставшиеся в Кодаке жиды и все их родство имеют окрещены быть и по неволе или самой смерти преданы будут без всякого пощадения, непременно" (ах, Гоголь, Гоголь!).

Евреи, отпущенные на свободу для сбора средств, вероятно, не смогли собрать нужную сумму и, как сказано, по наущению поляков, обратились прямо к Румянцеву с просьбой им помочь. Румянцев, желая пресечь казацкую самодеятельность, напомнил казакам, что они часть регулярного российского воинства, в котором обычай выкупа не практикуется: "По военному общему праву, пленник взятый оружием, принадлежит своею особою всегда государю; следственно, и свобода его не зависит от партикулярной воли воина…" Впрочем, препятствовать получению дохода казаками Румянцев не стал. Но достать евреям 8000 тыс. рублей было невозможно, а потому фельдмаршал написал "увещевательное" письмо кошевому атаману:

Государь Петр Иванович.

Обыватели польского местечка Янова и других, жиды, принесли вторичное прошение о освобождении взятых войском запорожским их однородцев, удержанных по сие время в селениях, войску принадлежащих, по той токмо причине, что назначенного выкупа восьми тысяч рублей не могли собрать по крайней нищите своей. Надеяся на известное мне ваше благорассуждение, прошу вас, государь мой, приказать их освободить, ибо, положим, хотя бы и было обыкновение брать с пленных за выкуп деньги; но в уважении крайнего несостояния их выплатить требуемое количество денег надлежит показать человеколюбие над сими бедными людьми, кои, сидя в неволе, лишены всех к тому способов: а однородны их, пребывая в Польше, от войны и болезней обнищавшиеся, о исправлении своем стараяся, конечно, пособить им не могут… граф Румянцев. Октября 1771 года".

Получив хотя и любезное, но все же приказание, атаман собрал в декабре сходку, на которой было решено принять от "жидов" 600 рублей и отпустить. Последние удостоились и письма, отправленного 14 января 1772 г. "Жидам Самуилу Марковичу, Марку Лазаревичу и Мошку Осиповичу", о принятии денег и сукна и отправлении их родственников на родину. На десяти повозках, нанятых евреями по 8 злотых "за всякую", на польский рубеж были доставлены 77 евреев с детьми и женами. Благодарные евреи отписали из Умани 15 февраля 1772 г.:

"За освобождение нашего рода жидов, до границ семлицкого форпоста без приключения и ни от кого никакой обиды благополучно препровожденных, и за такое вашей ясневельможности милосердие и не остановление рода нашего приносим всепокорнейшую и нелицемерную нашу со всякою учтивостью и старшинам и всему войску запорожскому благодарность. Да и впредь ясневельможность вашу всенижайше упрашиваем, если, по воле всемилосердного Бога, еще случай наш род в запорожское низовое войско попадется, не оставлять… Те же евреи, под покровительством ново-сербского майора Павла Эрделя, достигли Умани, где мы достали, и в презент вашему ясневельможности посылаем 8 голов сахару, и просим оный принять и себе в здоровье употребить" (Еврейский плен в Запорожье 1770-1772 гг. / Публ. А.

Скальковского // Киевская старина. 1884. Т. VIII. № 1. С. 159-165). Послесловием к этой эпопее может служить тот факт, что Запорожская сечь была ликвидирована Екатериной II уже в 1775 г. 11 октября Обратил внимание, что в книгу "Парадоксы и причуды…" не вошла значительная и важная для меня часть о писателе А. С. Серафимовиче. О его деде Е.Н.

Котельникове я подробно писал в "Истории одного мифа" (М., 1993). Вот эта часть, вошедшая и не вошедшая.

Удивительное дело, но земля Войска донского, вопреки господствующей религии и устойчивому представлению о казачестве, как о истово православном, стала рассадником различных сект с ярко выраженным приматом Ветхого завета. На мой взгляд, это было обусловлено относительной грамотностью населения, а также возможностью во время службы на границах империи познакомиться с носителями иных исповеданий. Так, есаул Евлампий Никифорович Котельников (ок. 1775-1855) основал секту "духоносцев". Во время службы на границе с Австрией он познакомился с евреями и выучил не только еврейский, но и европейские языки. С точки зрения ортодоксии, Котельников – идеальный герой: участник войны 1812 года, адъютант фельдмаршала М.Б. Барклая де Толли, человек, написавший несколько книг, в том числе по истории Дона, не утратившую значения до сих пор. Автор хвалебной песни в честь Дона: "Преславный тихий Дон Иванович…", но, увы, сектант… Написано о Котельникове много, но при этом подробности его учения опускаются (см., например:

Лидин Вл. Книга донского казака // Он же.

Друзья мои книги. М., 1960. С. 121-124; Антология одного стихотворения // Дон. 1989. № 1. С. 120-122). Писатель Александр Серафимович, изучая свою родословную, обнаружил, что дедом его матери был Е.Н. Котельников (Астапенко М. Прадед Александра Серафимовича // Лит. Россия. 1988. 15 янв. № 12).

Семья Котельникова сохранила ген филосемитизма и правдоискательства. Александр Серафимович Серафимович (настоящая фамилия Попов, 1863-1949), уроженец станицы Нижнекурмоярской Войска донского. Уже в первых очерках "Мариупольские картинки", опубликованных в 1897 г. в газете "Азовский край", он с негодованием писал о дискриминации евреев в области образования. В одной из антисемитских статей того времени была приведена статистика нарушений дисциплины гимназистами-евреями, вдвое превосходившая статистику таковых нарушений детьми неевреями. Серафимович с презрением пишет об этих подтасовках: "Откровенно сказать, плохо верится всему этому. Дело в том, что доступ евреям в гимназию ограничен известным процентом. В Мариуполе их много, и они буквально рвутся в гимназию, убивая последние силы и средства на подготовку. И действительно, еврейские дети являются в гимназию с блестящей подготовкой, лучшие ученики – евреи. Кроме того, это забитый, затравленный, загнанный народ: они вечно озираются в ожидании окрика… да и родители их знают отлично, что их положение в гимназии очень непрочно. И при таких-то условиях ученики евреи вдруг выказывают вдвое большую склонность к шалостям, проступкам, нарушениям дисциплины, чем христианские мальчики. Как хотите, господа, но поверить этому почти невозможно! То же самое говорят в обществе. Остается предположить одно, что племенная рознь вторгается и в такие области, где место только человеческим отношениям. Очень печальное явление" (Серафимович А.С. Мариупольские картинки. Еврейские гимназисты // Собр. соч. М., 1959. Т. 1. С. 539-540).

Естественно, что Серафимович был среди защитников еврейского народа от кровавого навета во время суда над Бейлисом.

Свою лучшую вещь, роман "Железный поток" (1924), посвященную одному из эпизодов Гражданской войны – прорыву Таманской армии, обремененной обозами с женщинами, детьми, стариками и ранеными, с Кавказа на Север – Серафимович "построил" по принципу Исхода. Все герои имеют библейские прототипы, включая главного – Кожуха, в котором соединились пророческий дар и косноязычие Моисея, религиозный экстаз Аарона и военная выучка Иисуса Навина. "Железный поток" движется в Землю обетованную, в Совдепию, преодолевая неимоверные препятствия – географические, политические, движется вопреки недоверию и слабости духа детей "Корея", сминая новых и новых амаликитян. Язык романа лаконичен и афористичен – точная ориентация на Библию. Не исключаю влияния рассказа Льва Лунца "В пустыне" (1922), которому близкий к Серафимовичу М. Горький дал высокую оценку. 13 октября К рассуждению о "деле" А.В. Сухово-Кобылина (1817-1903). Я уверен, что барин пожелал избавиться от Симон-Деманш. Слуги угадали и выполнили непроизнесенный приказ. Можно сказать, таких слуг нет: увы, в России были Савельичи и герои "Кому на Руси жить хорошо", вроде совершенно счастливого дворового:

Жена – раба любимая… или Ипата, хваставшего тем, что он холоп князей Утятиных: "и весь тут сказ", или крестьянина Клима Яковлевича, ломавшего комедию перед выжившим из ума помещиком:

"Горда свинья: чесалася о барское крыльцо". Или самый страшный пример "Про холопа примерного – Якова верного", повесившегося на глазах барина, – такой была его месть за надругательство.

Где Некрасов, где Шекспир, где Сухово-Кобылин? У Шекспира в "Антонии и Клеопатре" есть дивная сцена. Триумвират (Лепид, Антоний, Октавий) пируют на корабле в гостях у Секста Помпея (сына великого Гнея). Его слуга советует убить гостей и стать владыкой Рима. На это Секст отвечает знаменитой тирадой:

… (Шекспир У. Антоний и Клеопатра. Акт II, сц. 6) Иными словами: спрашивать не надо – надо делать. И слуги Сухово угадали без приказа… Таковы рабы в России… Их имел Сталин.

17 октября Вспомнил великого историка Полякова. Он меня любил и ценил. Познакомил меня с ним друг Давид Черняховский. Поляков назвал меня гением, что зафиксировано в личном ко мне письме. До этого в устной беседе нечто похожее произнес Шмуэль Эттингер.

Звонил Поляков мне иногда по несколько раз в неделю. Для него я был полигоном его идей. Вот небольшой некролог.

Поляков Леон (Лев, Арье) Владимирович, (1910-1997) родился в Санкт-Петербурге, умер в Париже, имя дано в честь Льва Николаевича Толстого, поклонником которого был его отец. Не любил, когда я называл его Леоном. Требовал "Льва". В конце жизни занимался исламом. Иронически процитировал Ларису Рейснер, назвавшую Магомета – "небогатым капиталистом", и добавил, что, по его мнению, это соответствует статусу магометанского Бога. "Продолжаю обличать ислам. Гнусная религия. Сложно объяснить почему. Отношение к Израилю: Я был в Тель-Авиве, когда убили Рабина. Кажется, дурак эфиоп Амир убил. Но после этого Израиль стал для меня менее привлекательным… Вы поймете, что я хочу выразить, к сожалению" (из письма С. Дудакову от 24 февраля 1997 г.).

Поляков Л. Арийский миф: Исследование истоков расизма. СПб., 1996; Он же.

История антисемитизма: Эпоха веры. М.; Иерусалим, 1997; Он же. История антисемитизма: Эпоха знаний. М; Иерусалим, 1998. 24 октября Жаль, что рабочее название моей книги "Запах чеснока" не "прошло". Я с наслаждением читаю воспоминания Веры Николаевны Фигнер (1852-1942) "Запечатленный труд". Дивное название, почти не уступает герценовскому "Былое и думы". Я имею в виду название. И очень обидно, что я почти ее не использовал, начиная с чесночного запаха. Фигнер рассказывает о зверствах одесского прокурора генерала Стрельникова. Свое кредо он формулировал просто, переиначив известное изречение Екатерины II: "лучше захватить девять невиновных, чем упустить одного виновного".

О его "подвигах" Фигнер пишет много, в частности об омерзительном отношении к евреям. Родителям арестованных он говорил: "Евреи блудливы, как кошки, трусливы, как зайцы". Другим сообщал, что готовит процесс "с чесночным запахом". Судьба прокурора была предрешена. Причину его устранения Фигнер усматривает не в антисемитизме государственного мужа – для нее это хотя и важная, но лишь деталь, а в деморализующем влиянии на публику должностного лица, обливавшего грязью народовольцев, представлявшего их как банду уголовников, которые действовали из личных побуждений, прикрывая политическими декларациями испорченность натуры (см.: Фигнер В. Запечатленный труд // Собр. соч. М., 1926. С. 306).

Второй момент, не акцентированный мной. В главе о Толстом и Бондареве я указал на попытку революционеров использовать сектантское движение в России.

Народовольцы тоже к этому стремились. По словам Фигнер, хотя результатов не было, но мысль, что надо стучаться в двери сектантов и старообрядцев, не умирала. Так, члены "Народной воли" посылали в Тверскую губернию, к известному Сютаеву, знакомому Толстого, одного рабочего. Сама Фигнер, по-видимому, в успех дела не верила, но живучесть "идеи" иллюстрировала деятельностью Марка Нотансона, который и 30 лет спустя не терял надежды (Там же. С. 301-305). Ирония мемуаристки очевидна. И вправду сказать, кто больший знаток славянской души, как не еврей?! Кстати, Фигнер упоминает многих знакомых Бондарева: А.В. Прибылева (Корба), Н.А. Жебунева, B.C. Лебедева.

Запнувшись на сектантстве, я вспомнил о средневековых интеллектуальных течениях, известных как "стригольники" и "жидовствующие". О персоналиях этих течений написано очень мало. Исключение – посольский дьяк Федор Васильевич Курицын. О других мы знаем отрывочно или почти ничего. Но вот счастливое исключение, где в одном имени соединены и псковская ересь конца XIV в., и новгородская конца XV в.

Мы знаем лишь его духовное имя – чернец Захария: звучит почти как имя основателя секты "жидовствующих" Схарии. Имя Захарий одно из излюбленных имен новгородских посадников. Наш чернец был настоятелем Благовещенского монастыря под Новгородом, по другим сведениям – игуменом Немчинова монастыря Холмского округа Псковской области (Карташев А.В. Очерки по истории русской церкви. Париж, 1959. Т. 1. С. 495). На него стали поступать доносы архиепископу, что он "не приобщается" и запрещает "приобщаться" инокам. Привлеченный к дознанию, он сказал: "А у кого приобщаться, если все попы, митрополит и владыки стоят на мзде?". Суд признал Захария "стригольником", архиепископ сослал его в отдаленную пустынь. Как известно, великий князь Иван III сочувствовал движению, возможно, под влиянием Курицына – "диктатуры сердца", как ехидно писал о нем профессор богословия Карташев. По грамоте великого князя Захарий был освобожден под клятвенную подписку оставить заблуждение. Вероятно, не желая подчиняться духовному насилию, Захарий в 1487 г. бежал в Москву, где присоединился к "жидовствующим". Одновременно стал рассылать обличительные письма против гонителя еретиков архиепископа Геннадия. На соборе 1490 г. Захарий был осужден, лишен сана и отправлен в Новгород к своему злейшему врагу Геннадию, где его как "врага Божия и хульника христианского" предали "посмеянию" и заточению, т. е. гражданской, а не физической казни. Дальнейшие следы протестанта теряются (см.:

РБС. СПб., 1916. Т. [7]. С. 288). У Карташева есть любопытный анализ появления сектантов. Он глубоко уверен, что это следствие "еврейской интриги", замешанной на западном протестантизме, или, как он говорит, "современном гуманизме": "…историческая случайность подсунула застоявшимся в монотонности русским книжникам проблемы свободомыслия под еврейским соусом" (Карташев A.В. Указ. соч. С. 489). В этом он усматривает тлетворное влияние Запада, сумевшего всего лишь за год пустить глубочайшие корни еврейской пропаганды. Новгородские еретики, по словам Карташева, "свихнулись на убогом" силлогизме Ветхого завета: "это завет вечный в роды родов" и на фразе из Нового завета: "Я пришел не разрушить закон, а исполнить". Ясно, что дело не в примитивном понимании этих текстов. Карташев, уничижая еретиков, одних называет провинциальными священниками, но других вынужден признать образованными людьми своего времени. Он словно забывает, что церковные люди были наиболее образованными в то время, и вопросы они себе задавали отнюдь не примитивные. Карташев даже сектантов называет обществом аристократичным и, безусловно, считает, что часть еретиков приняла ортодоксальный иудаизм. Он называет брата казненного настоятеля Новгородского Юрьевского монастыря Кассиана – Ивашку (Ивана) Черного, который, сделав обрезание, отправился в Литву для каких-то переговоров с "свободомыслящими" евреями в XVI в. Но об этом я писал в своей последней книге "Парадоксы и причуды…".

Но, между прочим, "тлетворное" влияние Запада сказалось и на таких ревнителях православия, как новгородский архиепископ Геннадий, который требовал казнить еретиков, подобно испанским королям, введшим аутодафе и инквизицию. Пример был взят с "папистов" – и запылали на Святой Руси костры. 26 октября В сентябре были в Париже. Среди прочего, хорошего и плохого, музеи и больница, куда я попал, особняком стоит посещение "Комеди Франсез". Ставили "Венецианского купца". Наша подготовка была минимальной. Мы вспомнили Пушкина: "Шейлок скуп, сметлив, мстителен, чадолюбив, остроумен" и мемуар театрального критика В.

Нелидова о знаменитом немецком актере Поссарте, имевшем большой успех в роли Шейлока. Великолепный театр в не менее великолепном месте. Прекрасная модернизированная обстановка, символизирующая триумф "условного театра" Вс. Мейерхольда. Изумительная пластика актеров.

Спектакль смотрится на одном дыхании. Нового прочтения Шекспира не получилось.

Все-таки в пьесе доминирует ритуальный аспект. Когда неумолимый Шейлок требует фунт мяса, то на сцене появляются обнаженный человек (Антонио), на теле которого красной краской намечают место усекновения, и ликующий Жид, с кривым мясницким ножом в руках. Ничто не может дезавуировать этой картины: ни подлость и пошлость других героев, ни юридическая и моральная правота ограбленного и обманутого отца.

Ничто! Из театра мы с женой вышли как оплеванные…

Вместе с тем есть обширная литература о средневековом еврее. Среди современников Шекспира, безусловно, лидирует Кристофер Марло со своим "Мальтийским жидом", где главный герой, еврей Варавва, – сверхчеловек, своего рода убийца своей дочери. В пьесе его представляет Макиавелли – синоним аморальности в политике и ключевая фигура, способствующая пониманию образа великого честолюбца: …Ведь я приехал Не для того, чтоб поучать британцев, А чтоб играть трагедию еврея, Который счастлив тем, что стал богат, Мои же принципы пуская в ход.

Так пусть его оценят по заслугам

И порицать не станут потому,

Что на меня похож он*.

Прототипом Вараввы был авантюрист португальский еврей Микес, получивший от султана Селима II во владение остров Никсос и Кикландские острова и желавший получить корону правителя Кипра. Кроме того, он присвоил себе европейский титул герцога. Именно он был банкиром, французское правительство заняло у него 150 тыс. дукатов. Честолюбие его было безмерно. Умер Микес в 1579 г. Другим прототипом мог послужить Давид Пасси, тоже авантюрист и приближенный Селима II, агент многих государств, включая Венецию и Англию. В 1584 г. в Лондоне вышла в свет пьеса анонимного автора "Три лондонские дамы", один из персонажей которой – еврей – поражает своим благородством. Побывавший в том же году в Лондоне Джордано Бруно рассказывал, что ни один оказавшийся на лондонской улице еврей не был гарантирован от оскорблений и издевательств. 2 ноября Я уже цитировал известное высказывание Г.Р. Державина по поводу дружбы Сперанского с богатыми еврейскими купцами: "Сперанский был весь в руках жидов".

***

*Марло К. Соч. М., 1961. С. 282-283.

***

Это верно, Сперанский учился у них финансовым и биржевым операциям. Другой, кого порицали за связи с евреями и получение взяток, был князь Виктор Павлович Кочубей (1765-1838), одно время вице-канцлер при Павле и ближайший сотрудник Александра I в начальный период его царствования. Кочубей был племянником канцлера князя Александра Андреевича Безбородко (1742-1799), т. е. происходил от еврейского корня Новицких. (Известен и брат Безбородко – Илья Андреевич (1765-1815), граф и сенатор, учредивший в Нежине знаменитую гимназию. Талантливый род!). Ф.

Вигель писал о В.П. Кочубее: "…пошли толки о тесных связях его с Перецом, с Штиглицом, евреями-миллионерами, кои по его покровительству имели в руках своих важные отрасли государственных доходов" (Вигель Ф. Записки. М, 1892. Т. 3. С. 12). 7 ноября Перепечатываю с небольшим добавлением кусок, не вошедший в "Апологию", касающийся кулинарии.

Император Александр Павлович, человек изысканной европейской культуры, обожал еврейскую кухню. Есть трогательный рассказ на эту тему. Некий Давид Дынин содержал почтовую станцию в Орше Витебской губернии – узел связи между четырьмя "столицами" империи: Петербургом, Москвой, Киевом и Варшавой. Содержать почтовую станцию в этом месте мог человек, пользующийся исключительным доверием правительства. Александр I, часто ездивший через Оршу ("кочующий деспот"), любил заходить в дом почтодержателя Дынина, чтобы отведать блюд еврейской кухни.

Иногда ему бывало некогда, но он ни разу не пропускал случая насладиться кошерной пищей. В дом к Дынину являлись адъютанты, которые затем с полными судками эквилибрировали по проложенным посреди утопающих в грязи улиц доскам (Слиозберг Г.Б. Барон Г.О. Гинцер: Его жизнь и деятельность. Париж, 1933. С. 34-35). Этот Дынин был тестем барона Евзеля Гинзбурга.

Русская пословица гласит: "На вкус и цвет – товарищей нет". При желании можно охаить или, наоборот, возвеличить любую национальную кухню. С.М. Михоэлс гастрономические пристрастия называл "гастрономическим патриотизмом" (Липкин С. Квадрига. М, 1997. С. 541). Один из серьезных исследователей русской кухни Вильям Васильевич Похлебкин (1923-1999) не обошел стороной популярные блюда еврейской кухни, например часто упоминаемую в произведениях А.П. Чехова "фаршированную рыбу" ("щуку по-жидовски" – "гефилте фиш"), и пришел к следующему выводу: «Этот небольшой "нюансик" (автор имеет в виду, что большинство кулинарных книг в конце XIX – начале XX в. были написаны евреями. – С. Д.), между прочим, служит блестящим подтверждением того, что в русском обществе у подлинно русской интеллигенции отсутствовал антисемитизм. Это лишний раз говорит о величайшей национальной терпимости русского народа, как никакого другого народа в мире, и о том, что национализм был занесен в Россию только с Запада (из Австро-Венгрии, из Германии, из Польши) с проникновением к нам именно "европейской", а потом и американской так называемой цивилизации и расизма в XX веке» (Похлебкин В.В. Из истории русской кулинарной культуры. М., 1996. С. 386). Увы, мне это ни о чем не говорит. В примечаниях В.В. объясняет различия в употреблении слов "еврейский" и "жидовский" на основании юридических узаконений (не совсем точно: проблема имела и неузаконенную форму). Из других выводов Похлебкина интересен его взгляд на Чехова, у которого он начисто отрицает какие-либо антисемитские настроения, это "просто несерьезно с литературно-исторической и фактической точки зрения" и подкрепляет свой довод семейным родством: брат Чехова Александр Павлович был женат на Наталье Александровне Гольден. Их сын, великий русский актер Михаил Чехов, рассчитался со своей еврейской половиной постановкой в театре "Габима" "Двенадцатой ночи" В. Шекспира. И на это можно возразить… Что до приводимого Похлебкиным факта, согласно которому большинство русских кулинарных книг конца XIX – начала XX в. были составлены евреями (Вайнтрауб, Малаховская, Гурвич, Молоховец, Морович, Городецкая, Малковец, Рогальская и др.), то он небезынтересен. Кто не знает знаменитой книги Елены Молоховец "Подарок молодым хозяйкам"? Менее известно, что Елена Ивановна, урожденная Бурман (1861-?) (см.: Словарь псевдонимов Масанова), вероятно, была крещеной еврейкой, ибо ее сын, в прошлом кирасир, служил в Петербургском охранном отделении в чине полковника, о чем не без удивления писал современник (Мартынов А.П. Моя служба в отдельном корпусе жандармов. Стенфорд, 1972. С. 31). Похоже, неточность: полковник Молоховец, в 90-е годы начальник иркутского жандармского управления, был родственником (братом?), но не сыном Е.И. Молоховец (см.: Попов ИМ. Минувшее и пережитое. Л., 1924 С 242) И еще, уж коли речь зашла о фаршированной рыбе, стоит вспомнить рассказ академика живописи Ивана Николаевича Павлова (1872-1951), помогавшего жене великого гравера Василия Васильевича Мате Иде Романовне готовить "гефилте фиш" из огромной щуки, не желавшей ложиться под нож. В этом рассказе с сыном кантониста Павловым все ясно, с Идой Романовной тоже, но что мы знаем об уроженце ст. Вержблово В.В. Мате? (см. о нем: Павлов И.Н. Жизнь русского гравера.

М., 1963. С. 74). И наконец, вспомним компенсацию внука за ущерб, нанесенный еврейскому народу дедом, а именно переводы Владислава Ходасевича стихов еврейских поэтов (его мать была дочерью пресловутого Брафмана, автора "Книги Кагала"). В данном случае я имею в виду поэму Саула Черниховского "Свадьба Эльки", в которой гимн еврейской кухне и, конечно же, огромным щукам: "Радость еврейского сердца, – острейшим набитые фаршем" (Ходасевич В. Собр. стихов. Париж, 1983. Т. II. С. 242). Добавлю, что в начале XX в. был какой-то особый интерес к этому блюду, видимо, утраченный в наше время. (Неточно. Рассказ о приготовлении рыбы у Всеволода Иванова, что я ввел в очерк о Вечном жиде.) Знаменитые трагики, крещеные евреи Роберт и Рафаил Адельгеймы, освоившие русскую провинцию, ставили пьесу "Трильби", в которой один из героев произносил: "Я поеду к моей тетке, старой жидовке. Она приготовит для меня фаршированную щуку". Современник вспоминал, что весь Псков, подражая Адельгейму, повторял как рефрен эту фразу (Каверин В. Освещенные окна // Собр. соч. М., 1983. Т. 7. С. 274). 14 ноября Еще немного о Вс. Иванове. Следовало бы в моем анализе "Вечного жида" указать на то, что в молодости он был "серапионом", т. е. учеником Э.Т.А. Гофмана, а на русской почве – А.Ф. Вельтмана и В.Ф. Одоевского. Тогда многое становится ясным в "Агасфере" (Каверин В. Указ. соч. С. 511). 18 ноября У И.И. Ясинского в воспоминаниях есть весьма нелицеприятный рассказ о Достоевском, о его педофилии, «…расскажу, как сам Достоевский был причиною того, что до сих пор пишут книги о его сластобесии. Пришел он внезапно к Тургеневу, который только что приехал из Парижа… "Признаюсь, не ожидал вашего посещения, Федор Михайлович, – начал Тургенев, – но очень рад, что вы вспомнили старое и навестили друга (больной Тургенев полулежал в шезлонге. – С. Д.).

"Ах уж, не поверите, Иван Сергеевич, как я счастлив, что вы так ласково встречаете меня! – нервно заговорил Достоевский. – Великан мысли, первоклассный европейский писатель, можно сказать, гений! И в особенности вы обрадуетесь, когда узнаете, по какой причине я удивил вас своим неожиданным посещением и, как вы утверждаете, обрадовал. Ах, Иван Сергеевич, я пришел к вам, дабы высотою ваших этических взглядов измерить бездну моей низости!" – "Что вы говорите, Федор Михайлович? Не хотите ли позавтракать?" "Нет, мерси боку, Иван Сергеевич, душа моя вопит и даже как бы смердит. Я хотел было в Лавру к знакомому и чтимому мной иеромонаху (он назвал имя) прийти и выплакаться на его груди. Но решил предпочесть вас, ибо иеромонах отличается добротою, с одной стороны, а с другой стороны, он был уличаем за свою снисходительность, в хранении между листами святой Библии бесстыднейших порнографических карточек, что оказалось демонической интригой одного послушника, однако я, по зрелом размышлении, смутился и предпочел обратиться к вам".

"С исповедью, Федор Михайлович? Да что вы, Господь с вами!" – "О, если бы Господь был со мною вчера, когда бил шестой час…" – "Что же случилось?" "А случилось именно в шестом часу, мне, гулявши по Летнему саду, встретить гувернантку, француженку, и с нею прехорошенькую длинноножку, с этакими, знаете, голенькими коленками и едва ли тринадцати лет – оказалось же, двенадцать. У меня же было в кармане полученных мною утром от Вольфа шестьсот рублей. Бес внезапно овладел мною и я, все же не столько хорошо зная французский язык, как вы, обратился к гувернантке с дерзким предложением. Тут именно было хорошо то, что внезапно и, главное, дерзко. Тут она должна была или… дать в морду или принять.

Но она в ответ улыбнулась, подала руку, как знакомому, и заговорила, как бы век зная меня. Мы сели в боковой аллее на скамейке, а девочка стала играть обручем.

Оказалось, что француженке смертельно надо ехать обратно в Швейцарию, и она нуждается в двухстах рублях. Когда же я сказал, что дам пятьсот, она запрыгала от радости, подозвала воспитанницу, велела поцеловать доброго дядю, и мы отправились, как вам сказать, Иван Сергеевич, в истинный рай, где по совершении и начался для меня ад. Я вижу, как гневно загорелись ваши глаза, Иван Сергеевич.

Можно сказать, гениальные глаза, выражение которых я никогда не забуду до конца дней моих! Но позвольте, однако, посвятить вас в дальнейшее и изобразить вам наиболее возмутительные подробности…"

Тургенев не дал договорить, выпрямился на лонг-шезе и, указав пальцем в дверь, закричал:

– Федор Михайлович, уходите!

А Достоевский быстро повернулся, пошел к дверям и, уходя, посмотрел на Тургенева не только счастливым, а даже каким-то блаженным взглядом. – "А ведь это я все изобрел-с, Иван Сергеевич, единственно из любви к вам и для вашего развлечения".

Рассказывая об этом свидании, Тургенев заключал всегда с уверенностью, что, конечно, "старый сатир" и ханжа все это… выдумал, да, вероятно, и про иеромонаха. Загадочная душа была у Достоевского» (Ясинский И. Роман моей жизни.

Книга воспоминаний. М., 1926. С. 126-169).

Хотя Ясинский дезавуирует свой рассказ не только тургеневским резюме, но преамбулой: "И разве Достоевский убивал старух, чтобы описать преступление Раскольникова, или в самом деле насиловал крохотных девочек, чтобы выворотить наизнанку душу Ставрогина или Свидригайлова? В то время для этого достаточно было пройтись в Петербурге по Пассажу, где сводни открыто предлагали крошек" (Там же) – остается убеждение, что, несмотря на известное юродство Достоевского, рассказ его правдив.

В возбужденном состоянии Достоевский появлялся не только перед Тургеневым и не всегда вел разговоры на сексуальные темы. Н.Г. Чернышевский вспоминал, как однажды, вероятно во время очередного приступа болезни, он пришел в редакцию "Современника" и потребовал от Николая Гавриловича убедить студентов прекратить поджоги в Петербурге. Другой эпизод описан Софьей Васильевной Ковалевской (1850-1891), не только великим математиком, но и мемуаристкой. Будучи в юном возрасте в гостях в салоне Корвин-Круковских, она услышала рассказ Достоевского о том, как много лет тому назад он после разгульной ночи, подстрекаемый пьяными товарищами, изнасиловал десятилетнюю девочку! Хозяйка дома лишь всплеснула руками и отчаянным голосом проговорила: "Федор Михайлович! Помилосердуйте! Ведь дети тут" (Ковалевская С. Воспоминания детства. М., 1960. С. 107). Допустим, что это (насилие над ребенком) было навязчивой идеей больного мозга. К сожалению, уголовная статистика это подтверждает.

Отец Достоевского за изнасилование четырнадцатилетней девочки был зверски убит крестьянами – подробности омерзительны: в задний проход ему засунули бутылку и т. п. Известно, что семья Достоевских отказалась от уголовного разбирательства.

Митрополит Антоний (Храповицкий), автор книги "Ф.М. Достоевский как проповедник возрождения", в статье, посвященной 50-летию со дня смерти писателя, обратил внимание на неубедительность мотивации убийства отца Смердяковым в романе "Братья Карамазовы". На двух с лишним страницах текста из шести дан анализ мотивации.

Отвлеченные рассуждения атеиста Ивана Федоровича о том, что "все дозволено и преступления нет", по мнению митрополита Антония, были недостаточны для совершения убийства. Храповицкий в свое время общался с писателем Литвиным-Эфроном, выкрестом, принявшим впоследствии монашество. Литвин объяснил причину некой недоговоренности Достоевского тем, что под давлением редакторов – Победоносцева и Каткова – он вычеркнул из рукописи романа следующую подробность: Смердяков подвергся отцом "содомскому изнасилованию" и посему его месть законна. Те же редакторы заставили Достоевского выкинуть из "Бесов" признание Ставрогина в изнасиловании девочки, покончившей жизнь самоубийством. (Нравственное возрождение русского общества. Статья владыки Антония по случаю 50-летия со дня кончины Ф.М. Достоевского (28 января 1881 – 28 января 1931 гг.) // Антоний (Храповицкий).

Ф.М. Достоевский как проповедник возрождения. Montreal, 1965. С. 245; первую публ. ст. см.: Церковные вести. 1931. № 131.) Эти длинные выписки в моем "Дневнике" продиктованы тем, что некий критик (Данило Давыдов – думаю, это псевдоним) упрекнул меня за то, что я не заметил, как много гомосексуалистов среди юдофобов. Я это давно заметил, но считал, что всякое обобщение ущербно и некорректно. В данном случае мне интересен сам Достоевский.

И вот митрополит Антоний, человек глубоко религиозный и восхищающийся талантом писателя, тоже что-то заподозрил. И хотя митрополит в общем не любил евреев, но был в высшей степени справедлив, иначе он не написал бы этих слов: «В дополнение к своей статье о Достоевском считаю долгом благодарного чувства добавить еще несколько [слов] о помянутом писателе, крещеном иудее Эфроне. Именно он был, хотя и верующий христианин, но последовательный христианин из евреев, – таковых я высоко уважаю и страшно негодую, когда после крещения новообращенным ставят в вину их происхождение. Я был глубоко опечален, когда однажды, в силу только что изданного неразумного закона, уже окрещенному иудею, студенту Г. отказали в праве поступить в военное училище, хотя он окончил курс гимназии с золотой медалью, чем озлобили его, и из русского патриота сделали революционера. Впрочем, этот почтенный старец искренне признавал все догматы нашей Христовой веры, но всегда хранил в своей душе следующие слова Апостола Павла: "Великая для меня печаль и непрестанное мучение сердцу моему: я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти, то есть Израильтян, которым принадлежит усыновление, и слава, и заветы, и законоположение, и богослужение, и обетования: их и отцы, и от них Христос по плоти, сущий над всем Бог, благословенный во веки…" (Рим. 9: 2-5).

Это писал тот Павел, которого иудеи гнали всю жизнь и довели до обезглавления, что он и предвидел (Тит. IV, 6). Многие наши глупые современники утверждают, будто Ветхий Завет вовсе не Боговдохновенная книга, а некоторые дошли до безумия, что говорят, будто Господь (Иегова) Ветхаго Завета есть сам диавол и тем наводят хулу и на Господа Иисуса Христа и святых Апостолов, которые говорили, что "все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности, да будет совершен Божий человек ко всякому доброму делу приготовлен" (2 Тим. 3:16-17)» (Там же. С. 246). Нелишне отметить, что митрополит Антоний ни разу не ссылается на юдофобию Достоевского, даже если это "Дневник писателя", в котором есть главы, пронизанные ненавистью к богоизбранному народу. Думаю, это не случайная концовка. 21 ноября У митрополита Антония были весьма натянутые отношения с Синодом. Он полагал, и небезосновательно, что Петр I узурпировал духовную власть в пользу государства.

Отсюда и восторг перед патриаршеством. Для Антония патриарх Никон – величайший человек русской истории! С Победоносцевым у владыки, понятно, были очень серьезные разногласия. При этом Антоний считал Победоносцева самым крупным обер-прокурором Синода, особенно подчеркивал ученость Константина Петровича. Тем удивительнее, что вторым лицом, которое он ставил вровень с Победоносцевым, был Владимир Карлович Саблер, во многих вопросах, касающихся жизни Церкви, больший, чем Победоносцев, реалист. К сожалению, его личный авторитет не шел ни в какое сравнение с предшественником. Саблер был еврейского происхождения, правда неясно, первым ли крещеным в семье. Антоний, судя по всему, относился к нему непредвзято (Епископ Никон (Реклицкий). Жизнеописание Блаженнейшего Антония, митрополита Киевского и Галицкого. Нью-Йорк, 1957. Т. II; С. 42-43, 46).

Когда митрополит Антоний попал на Волынскую кафедру (1902-1914), его пути с еврейством пересеклись. Из 100 тыс. обитателей Житомира 60 тыс. были иудеями (куда они исчезли,это известно), более 20 тыс. католиками (а куда они делись?), менее 20 тыс. православными. Понятно, к крещеным евреям он относился с пиететом. Так, на его счет в Волынской семинарии учились поэт Перельман, некий Рабинович, окончивший Духовную академию в Москве, братья Песины, один стал священником на Волыни, второй – преподавателем Епархиального женского училища в Кременце (Там же. С.24 ноября Перечитывая "Освещенные окна" Каверина, я несколько задержался на фразе Льва Лунца, сказанной своему "брату-серапиону": "Гоголь жил в Италии, потому что его длинный нос не выносил русских морозов… Мой тоже не выносит, хотя он не такой уж и длинный" (Каверин В. Собр. соч. М., 1983. Т. 7. С. 528). Фраза эта породила сразу несколько ассоциаций. Во-первых, злополучный профиль Гоголя, чрезвычайно похожий на силуэт Фридриха Шопена, его современника. О еврейском происхождении Шопена я уже писал. Что же касается малороссийского шляхтича Гоголя-Яновского, то с его генеалогией тоже все ясно. Вспомним, что фельдмаршал П.А. Румянцев-Задунайский, будучи генерал-губернатором вновь обретенного края, писал Екатерине II, что при выборах малороссийских депутатов в созданную императрицей Уложенную комиссию для выработки свода законов Российской империи ни одно собрание не обходится без взаимных попреков в "худородстве", причем каждое обвинение тут же подкрепляется уже готовой генеалогией "самознатнейших вельмож из мещан и жидов" (см.:

Романович-Славатинский А.В. Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права. СПб., 1870. С. 505). Екатерина хорошо знала свои кадры, включая канцлера Безбородко, потомка крещеного еврея Новицкого. Следовательно, и племянник канцлера Кочубей тоже имел "чернила". Сам Безбородко получил донос некоего Купчинского на полковника Антона Семеновича Крыжановского, скрывавшего свое еврейское происхождение. Безбородко этого факта не отрицал, оправдав полковника тем, что в своей ревизской "сказке" назвал он себя сыном выкрещенного еврея. Из других родов отметим Герциков, Бороховичей, Модзалевских, Мировичей, Нахименко (Нахимовские, Нахимовы) и т. д., причем роды эти неоднократно перекрещивались один с другим. Например, одна барышня из Герциков вышла замуж за полковника (высший военный чин на Украине) Григория Ильича Новицкого, другая – за войскового товарища Василия Григорьевича Максимовича; один из Модзалевских женился опять-таки на Елене Юрьевне Новицкой, "дочери эконома Шептаковских", а ее родная племянница Елена Даниловна Новицкая вышла замуж за бунчуковского товарища Павла Ивановича Миклашевского и т. д. Можно предположить, что и одна из самых знатнейших "аристократических" фамилий Украины – Закревские – происходят от некоего закройщика, т. е. от одной из наиболее популярных еврейских профессий.

Дед писателя Н.В. Гоголя (1809-1852) Афанасий Демьянович Гоголь, попович, окончил семинарию и Киевскую духовную академию и для своего времени был весьма образованным человеком. Он увел из богатого дома свою ученицу Татьяну Семеновну Лизогуб, дочь бунчуковского товарища Семена Лизогуба, по матери из рода Танских.

Будущая бабка писателя была, без сомнения, копией шекспировской Джесики из "Венецианского купца", а именно: перед бегством собрала золотые, серебряные и другие дорогие вещи и с ними покинула отчий дом! Прелестная деталь. А теперь о прадеде писателя Семене Семеновиче Лизогубе. Он был внуком гетмана Ивана Ильича Скоропадского.

Гетман Скоропадский был женат на крещеной еврейке Настасье Марковне Маркович. (В свое время эту фамилию писали в польском варианте как Маркевич: вспомним, например, писателя-юдофоба Болеслава Маркевича.) Главным промыслом родоначальника фамилии, прилуцкого еврея, купца Марка Авраамовича (умер в 1712 г.), было арендаторство и торговля водкой. Итак, повторю, его дочь красавица Настасья вышла вторым браком замуж за И.И. Скоропадского. Вторая дочь, Ирина, – за Степана Миклашевского, сына стародубского полковника; третья дочь (имя неизвестно) – за Андрея Кондзеровского. Породнились Марковичи и с семейством Толстых: сын Петра Андреевича Толстого женился на дочери Настасьи Скоропадской, т. е. на внучке самого Марка Авраамовича! Можно предполагать, что писательский дар Гоголю "достался" от Марковичей. Родной племянник жены Скоропадского Яков Маркович (1696-1770) учился в духовной академии и был любимым учеником Феофана Прокоповича. В течение 50 лет (1717-1767) Яков вел дневник, имеющий не только научные, но и литературные достоинства. Изданный в 1859 г. под названием "Дневные записи генерального подскарбия Якова Андреевича Маркова", он является бесценным источником по истории Малороссии той поры. Два внука Якова – Яков Михайлович и Александр Михайлович – тоже занимались историей Украины, их имена наличествуют в любой мало-мальски солидной энциклопедии. От основателя рода Марка Авраамовича Николая Васильевича отделяют шесть поколений:

Марк Авраамович (умер в 1712)

Настасья Марковна + И.И. Скоропадский дочь + Семен Лизогуб С.С. Лизогуб + Танская Т.С. Лизогуб + А.Д. Гоголь В.А. Гоголь + М.И. Косяровская Н.В. Гоголь Повторюсь: для генеалогии степень родства не имеет значения. Ярко выраженная "еврейская внешность" в отдаленном поколении не должна удивлять. Стоит привести одну быль из не такого уж далекого прошлого. Будущий церковный реформатор епископ Александр Иванович Введенский (1889-1946) родился в Витебске. По преданию его дед (Андрей), псаломщик Новгородской епархии, был крещеным евреем из кантонистов и, увы, беспробудным пьяницей. Сей новообращенный погиб, вероятно, в соответствующем состоянии при переходе ранней весной через Волхов. Отец Введенского Иван Андреевич дослужился до чина действительного статского советника. А вот свидетельство историка о самом Александре Ивановиче: "С недоумением смотрели на него родные и знакомые; все поражало их в странном мальчике. Наружность отдаленных еврейских предков неожиданно повторилась в сыне витебского директора в такой яркой форме, что его никак нельзя было отличить от любого из еврейских детишек, которые ютились на витебских окраинах; он был больше похож на еврея не только, чем его отец, но и сам дед. Задумчивый и вечно погруженный в книги, он как-то странно выходил моментами из своего обычного состояния молчаливой замкнутости…" (Левитин А., Шаров В. Очерки по истории русской церковной смуты. Цюрих, 1977. С. 7-8). Спустя долгие годы церковный реформатор епископ Антонин (Грановский), впервые узрев Введенского, не преминул спросить: «"Правду говорят, что вы от колена Иесеева?" – "Что вы, владыко, я русский дворянин", – с вымученной улыбкой ответил обновленческий вития. "Как же, видали мы таких дворян!" – усмехнулся грубоватый старик» (Там же. С. 79). При этом Введенский более всех обновленцев нравился Грановскому. Так выпадают генеалогические карты…

Еще более удивительную историю рассказал Илья Сельвинский (1899-1968). Внук кантониста и крымчак, т. е. настоящий крымский еврей (не караим, а талмудист, как говорили в старину). В автобиографическом романе "О, юность моя!" много внимания уделил еврейской теме. В молодости он был членом сионистской спортивной команды "Маккавеи", о чем написал, хотя – и это удивительно – большим гражданским мужеством не обладал. (Вспомним историю с Пастернаком.) Но в романе описаны не только яства еврейской кухни (фаршированная рыба, "грибенкес", т. е. шкварки из гусиной кожи, пейсаховка 60 градусов)… Один из персонажей, а именно капитан маккабийцев слесарь Майор Голомб, красивый мужчина, волосы которого вырублены из гранита, глаза синие, нос орлиный, губы в пламени, объясняет, что такое сионизм (эта фамилия известна в истории сионизма: Илиягу Голомб (1893-1945) был организатором еврейской самообороны в Палестине). Объяснение происходит именно тогда, когда к знаменитому силачу Ивану Максимовичу Поддубному приходят спортсмены-сионисты и просят посетить их клуб. А вот образ борца: "Непомерно широкий, добродушный русский богатырь с пшеничными усами и еврейским носом" (курсив мой. – С. Д.) рассказывал эпизоды из своей жизни. Поддубному объясняют, куда его приглашают: "Все эти люди собираются ехать в Палестину?" – "А ты обеспечил нам хорошую жизнь в России?" – едко спросил Майор. "После революции все нации равны!" – "После революции? Спасибо твоему Деникину", – едко парировал Майор. На этом политическая дискуссия обрывается, или, точнее, сам Илья Львович не пожелал дразнить гусей. Богатырь с еврейским носом обещал посетить ремесленную синагогу, во дворе которой стояли гимнастические снаряды, а в сторожке хранились гири, боксерские перчатки и ковер для классической борьбы (Сельвинский И. О, юность моя! М., 1966. С. 205-208). Действительно, хмельнитчина обеспечила Украину "еврейскими носами" надолго, а может быть, и навсегда. 28 ноября Перелистывал книгу графини Марии Клейнмихель (1846-?) "Из потонувшего мира:

Мемуары" (Пг.; М., 1922). Она у меня есть в двух изданиях – западном и советском.

Объем советского в четыре раза меньше берлинского (86 и 308 с.).

"Недавно я была в обществе ярого антисемита, правдивого, уважаемого человека, но, подобно всем фанатикам, носящего шоры, считающего погромы законным и естественным явлением. Я много с ним спорила по этому поводу. Каждый человек свободен в выборе себе среды и имеет право избегать соприкосновения с неприятными для него элементами, но это еще не причина для сжигания евреев или для спокойного отношения к умерщвлению их детей. С детства относилась я отрицательно ко всяким притеснениям и не признавала чувства ненависти и несправедливости…" (Клейнмихель М.

Указ. соч. С. 23). В советском издании фраза на этом прерывается. Читаем в берлинском далее: "…давление вызывает контрдавление, и во многом, что теперь происходит, вижу я месть евреев за те притеснения, которым они подвергались в течение многих столетий, в особенности в России, где закон и суеверие сообща делали из еврея пария" (Клейнмихель М. Указ. соч. / Пер. с фр. Берлин, 1922 (?).c.112).

5 декабря День рождения Инны. После взрывов в Иерусалиме и Хайфе ничего не хотелось писать.

Обнаружил интересный факт в одной из книг А.Я. Бруштейн (1884-1968). Ее муж – военный врач, психиатр, участник русско-японской войны, породившей невиданный всплеск психических расстройств. Объяснение этому факту найти не могли. На мой взгляд, оно лежало на поверхности. Война была совершенно иной, чем в предыдущем столетии. Появились новые виды вооружения, поражающие на далеком расстоянии (пулеметы, мины, скорострельные и дальнобойные морские орудия). Привычная война с десятками тысяч убитых осталась в прошлом; наступило новое время многомиллионных армий и многомиллионных жертв: человеческий мозг не мог так быстро перестроиться. Но не об этом речь.

Речь снова о С.А. Нилусе. По мнению Д.А. Черняховского (о чем я уже писал), Сергей Александрович был душевнобольным человеком. Дю Шайла рассказывает, что во время пребывания в 1908 г. у Оптинских старцев вздумалось Нилусу в пику младотуркам и их революции провозгласить здравицу в честь султана Абдул-Хамида II и заказать молебен о даровании ему победы. Напомню, что последний правитель османской империи прославился невиданной резней христиан, в частности греков на Крите. Понятно, что долготерпеливые монахи вынуждены были попросить Нилуса покинуть Оптину. Так вот подобный вид помешательства описала Александра Яковлевна Бруштейн: "Среди больных-хроников есть Никандр Василевский, бывший певчий Исаакиевского собора в Петербурге. Красивый статный старик со сверкающе-серебряной головой и бородой, Василевский движется с той профессиональной, чуть театральной величавостью, какая вырабатывается участием в богослужении. Душевная болезнь Василевского проявляется, между прочим, и в том, что он считает себя не русским, но турком. Ходит в феске и здоровается не за руку, а по-восточному, поднося руку ко лбу и груди. Причудливо смешивается у него… русский язык с церковнославянским, на котором не менее тридцати лет пел в хоре… Как-то пришел он к нам на квартиру… Лицо – сияющее, в петлицу больничного халата вдет бумажный полумесяц.

– Что это вы таким именинником?

– А нынче тезоименитство пресветлого августейшего повелителя моего султана турецкого. Ему же служу я, дондеже есмь! – И тут же Василевский возгласил: "Благоверному государю моему, султану всея Турции, и державному семейству его – мно-о-огая лета!" (Бруштейн А.Я. Вечерние огни. М., 1963. С. 12).

Поражает почти портретное сходство Нилуса с Василевским, страсть к церковному пению и одержимость проклятиями в адрес неизвестно в чем провинившихся людей, вступивших с ними в воображаемый конфликт. При этом Василевский предавал громоподобной…анафеме "гяура" доктора Морозова. Сближает Нилуса и Василевского склонность к литературному творчеству, правда, в отличие от Сергея Александровича Василевский писал только стихи. Здесь уместно вспомнить сумасшедшего московского религиозного писателя, упомянутого Иваном Буниным в рассказе "Казимир Станиславович!" (1916). 7 января 2002 г.

Солженицын в своей книге "Двести лет в разводе" пользуется в основном несколькими источниками, главным образом энциклопедиями. Это свидетельство его непрофессионализма. Студент, принесший преподавателю курсовую работу со ссылками на БСЭ, будет немедленно отправлен в библиотеку за дополнительными источниками.

Иногда Солженицын пользуется и добротными материалами, например, ссылается на воспоминания протопресвитера Российской армии о. Георгия Шавельского и штабс-капитана М.К. Лемке, находившихся при Ставке Верховного главнокомандующего. Но, Боже, что он из них извлекает? Сведения о нелояльности еврейского населения во время Великой войны, о шпионаже и бегстве на сторону врага и т. д. Столкнувшись с "неприязнью" русских войск, пишет Солженицын, население "эвакуировалось" в немецкую сторону.

Можно подумать, что людям доставляло удовольствие покидать свои насиженные гнезда, а слово "неприязнь" слишком мягкое, чтобы заменять им слово "погром". У того же Лемке Солженицын мог прочесть о том, как доблестное православное воинство голосовало ногами за плен. Это было в начале войны, когда армия еще не развалилась. Не было ни большевиков, ни пресловутого приказа № 1. С 1 мая по 1 сентября 1915 г. среди "без вести пропавших" числилось почти 2600 офицеров и почти 490 тыс. рядовых! (Лемке М.К. 250 дней в царской ставке. Пг., 1920. С. 41).

И это при том, что у немцев не было авиации и танков, как во Вторую мировую войну!

Никаких котлов и окружений, кроме армии Самсонова. М.В. Алексеев планомерно отступал, избегая Седана. Но в плен сдавалось не меньше людей, чем при Сталине.

Детали? Пожалуйста. При сдаче Новогеоргиевской крепости в плену оказались 90 тыс. человек и 1500 орудий! (почти Харьковский котел). Из знаменитых сибирских полков треть 2 ноября 1914 г. добровольно сдалась в плен. По свидетельству Лемке, в плен сдавались не только группами, но и ротами, а то и частями. Девиз: "Слава Богу, что попались в плен, теперь останемся живы" (Там же. С. 178).

Задолго до пресловутых "власовцев" тысячи русских военнопленных служили в тыловых частях немцев и австрийцев, переодетые в их форму. М.К. Лемке сообщает и о методах борьбы с добровольной сдачей в плен, напоминающих иные времена. Во-первых, нечто вроде заградотрядов, т. е. бегущих или сдающихся в плен предлагалось расстреливать из пулеметов, во-вторых, предавать суду, не только во время войны, но и по ее окончании, в-третьих, сообщать на родину "изменника" о его поступке и лишать семью попавшего в плен материальной помощи. Все рекомендации были максимально реализованы спустя 20 лет. Отсутствие патриотизма объясняли плохой пропагандой и агитацией. На фоне 4-5 млн. русских военнопленных времен Первой мировой войны несколько десятков тысяч евреев вряд ли составляли больший процент, чем пресловутая 5%-ная норма. Вместе с тем монархист Солженицын мог прочитать у штабс-капитана Лемке много интересного о царствующей династии, о неминуемой гибели империи, причастность к которой евреев равна нулю. Приведу, в частности, пересказ разговора М.К. Лемке с адъютантом начальника штаба генерала Алексеева С.М.

Крупиным, состоявшийся 14 октября 1915 г. До войны Крупин был чиновником и националистом, мало думавшим о том, каковы они – российские проблемы. На войне он ощутил всю глубину пропасти, отделяющей правительство от общества, и нежелание правительства в период великих испытаний обществу помочь. Момент упущен, считал Крупин, и кризис неминуем: "…правительство без созидающей власти, без творческой программы, но с большой злой волей: революция неизбежна, но она будет дика, стихийна, безуспешна, и мы снова будем жить по-свински" (Там же. С. 154). Нелишне отметить, что в плен русского человека толкал не столько страх, сколько социальное неравенство и безоружность перед лицом сильного врага.

Соотнесем этот вывод с уже цитированным фрагментом из поэмы С. Есенина "Анна Снегина":

24 января И.С. Тургенев и историк литературы, критик, мемуарист П.В. Анненков (1812 / 1813-1887) были шокированы небывалой пышностью похорон Ф.М. Достоевского. Павел Васильевич писал 6(18) февраля 1881 г. Ивану Сергеевичу: «Как жаль, что Достоевский лично не мог видеть своих похорон, – успокоилась бы его любящая и завидующая душа, христианское и злое сердце. Никому таких уже похорон не будет. Он единственный, которого так отдают гробу, да и прежде только патриарх Никон, да митрополит Филарет Дроздов получили нечто подобное его отпеванию. Радуйся, милая тень.

Добилась ты того, что причислили тебя к лику твоих предшественников святого, византийского пошиба. Может быть, скоро и мощи твои явятся и мои дети услышат еще: "Преподобный Феодоре, моли Бога о нас"» (Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем. Л., 1968. Т. ХIII-2. С. 305. Примеч.).

В свою очередь, И.С. Тургенев писал П.В. Анненкову 25 сентября (7 октября) 1882 г.: "Хороша также (только растянута статья Михайловского о Достоевском)*.

Напрасно он только не указал на схожее явление во французской литературе, а именно на пресловутого маркиза де Сада, который, кроме своей "Justine", написал еще "Tourments et supplices"; в этой книге он с судорогами сладострастья настаивает на удовольствии наносить раны, страдания, муки и т. п. Только ему епископы не пели панихид – как наши иереи нашему де Саду" (Там же. С. 51).

Убийство Александра II вызвало в высших сферах, точнее, в их противоборствующих лагерях неоднозначную реакцию: радикалы требовали немедленных реформ и были готовы продолжать террористическую деятельность. Правый лагерь "вооружался" концепцией позднего славянофила К.Н. Леонтьева (1831-1891), согласно которой следовало "подморозить страну": не гнушаться репрессий и сместить Победоносцева.

***

* Статья публициста и критика Н.К. Михайловского (1842-1904) называлась "Жестокий талант". – Примеч. ред.

***

Центристы примкнули к группе бывших приближенных убитого императора: П.А. Валуев, А.А. Абаза, М.Т. Лорис-Меликов и т. д. Так называемая творческая интеллигенция пряталась по углам, за исключением малочисленных дон-кихотов. К ним принадлежал Леонид Александрович Полонский, опубликовавший блестящую статью в "Стране" (1881. № 27). Полонский писал: "Нет иного выхода, как уменьшить ответственность главы государства и тем самым и опасность, лично ему угрожающую. Надо устроить, в правильном общественно-государственном порядке, громоотвод для личности главы государства. Надо, чтоб основные черты внутренних политических мер внушались представителями русской земли, а потому и лежали на их ответственности". Иными словами, Полонский ратовал за конституционное правление. К каким результатам это привело, известно. П. В. Анненков написал Тургеневу: "…на нашей почве политическая жизнь сводится на динамит, порох, кинжал и револьвер. Ответом на них будут, разумеется, виселицы, новые убийства, новые виселицы и так в бесконечность. Нельзя думать [что] масса трупов непременно даст благоухание свободы, порядка и развития, да и нельзя себе представить, чтобы такое можно было бы получить при подобных нравах и мерах. Ведь каждое дело имеет свою болячку, свою темную сторону, а если для устранения их потребуется опять новая бомба, то какой же выход? Какая история, какой конец, какая будущность у несчастной земли нашей?" (Там же. Т. ХIII-1. С. 440-441. Примеч.). Это написано в ответ на письмо Тургенева, в котором он иронизировал по поводу великодушия нигилистов, давших правительству несколько недель на раздумья относительно реформ: "Зато потом!" (Там же. С. 73).

Интересно, что наступающую реакцию современник Пушкина Анненков желал встретить во всеоружии, а именно: сжечь свои "резкие" письма. Он просил Тургенева вернуть ему его неосторожные и теперь опасные листки! О, Русь! Ты – неизменна. Вплоть до обращения к национальному божеству: "Ну, Русский Бог, выходи! Теперь твое дело – не приложишь рук, мы пропали" (Там же).

Сторонники крайних революционных идей (и мер) отличались невероятной узостью мировоззрения. Трагедия заключалась в том, что заблуждались они вполне искренне.

Писатель Н.Н. Брешко-Брешковский (1874-1943), вспоминая о своей матери – "бабушке русской революции", – привел следующий факт. Мать он впервые увидел в возрасте 23 лет, – пока рос, она скиталась по тюрьмам и ссылкам, и его воспитывали бездетный брат матери В.К. Вериго и его жена В.А. Адамович-Адассовская. Надо ли говорить, что Николай Николаевич воспринял совсем другое направление мыслей, чем его мать. По коронационному манифесту 1897 г. Екатерина Константиновна наконец вернулась из Сибири и встретилась со своей семьей. Вся родня приехала посмотреть на "живую историю". В сочельник в составе 22 человек уселись за стол. Почему-то зашел разговор об императоре Александре II. И сын высказал правду-матку: было чудовищно и нелепо убивать монарха, давшего такие свободы и проведшего такие реформы… «Вспыхнув, резко встав из-за стола, "тетя Катя" (так называл мать сын.

– С. Д.) бросила: "За это тебе следовало бы дать пощечину!" И также резко ушла в свою комнату» (Брешко-Брешковский Н.Н. Воспоминания сына // Иллюстрированная Россия. Париж, 1934. № 39. С. 8). А далее сын сетует по поводу удивительной неблагодарности "тети Кати". Получив, надо думать, от Мирового кагала в 1917 г. 2 млн. долларов на "углубление" революции, она отказала в помощи родственникам, которые долгие годы поддерживали ссыльную всевозможными средствами. Из партийной кассы – для себя или своих знакомых – ничего. Стоит добавить, что Н.Н. Брешко-Брешковский стал антисемитом, писал жуткие романы о происках кагала, а под конец жизни сотрудничал с наци… (Любимов Л. На чужбине. М., 1963. С. 335).

Будет несправедливо весь лагерь обвинять в близорукости. Приведу пример глубокого понимания создавшегося положения. Я уже ссылался на воспоминания народоволки В.Н. Фигнер, члена Исполнительного комитета "Народной воли" (с 1879 г.), проведшей 20 лет в одиночной камере Шлиссельбургской крепости. Она вынесла суровый приговор всем: правительству и революционерам, правым и левым, центристам, активным и пассивным, наконец – инертной толпе. Можно сказать, что это приговор всеобщему растлению: "…1 марта не привело к практическим результатам в смысле экономического и политического переустройства России, но это вполне справедливо. Но, не будучи в состоянии совершить это переустройство силами революционными, партия никогда не рассматривала верховной власти в современной ее организации силой, способной искренне взять на себя почин в этом деле; правда она [партия] ждала уступок, послаблений, прекращения реакции, доли свободы, которая сделала бы существование сносным и мирную деятельность возможной; в этом она ошиблась что было весьма печально и худо, но худо не для одной революционной партии, а и для народа, и для общества, для имущих классов и для бюрократии, для всего государства и для главы его; худо потому, что влекло в будущем новые катастрофы, новые политические и социальные смуты. Едва ли в то время в России находилось много людей, которые верили в будущее мирное преуспевание своего отечества и спокойное житье своего монарха, а если нет этой веры… то будущее должно являться сумрачным и тревожным. В свое время это будущее должно было сказать свое слово".

Если оборвать цитату на этом месте, то это будет лишь половина нарисованной Фигнер картины. К сожалению, действительность была хуже, и Вера Николаевна указывает на язву, разъевшую государство: «…необходимо сказать еще несколько слов о той деморализации, которая вносилась в общество приемами борьбы правительства с революционной партией. Как всякая борьба, стоявшая не на почве идей, а на почве силы, она сопровождалась насилием. А насилие, совершается ли оно над мыслью, над действием или над человеческой жизнью, никогда не способствует смягчению нравов. Оно вызывает ожесточение, развивает зверские инстинкты, возбуждает дурные порывы и побуждает к вероломству. Гуманность и великодушие, что называется, врукопашную, конкурировали в развращении окружающей среды. С одной стороны, партия провозглашала, что все средства хороши в борьбе с противником, что здесь цель оправдывает средства; вместе с тем она создавала культ динамита и револьвера и ореол террориста; убийство и эшафот приобретали пленительную силу над умами молодежи, и чем она была слабее нервами, а окружающая жизнь тяжелее, тем больше революционный террор приводил ее в экзальтацию: когда жить приходится мало, так что результаты идейной работы могут быть еще не заметны, у деятеля является желание видеть какое-нибудь конкретное, осязательное проявление своей воли, своих сил; таким проявлением тогда мог быть только террористический акт с насилием. Общество, не видя исхода из существующего положения, частью сочувствовало насилиям партии, частью смотрело на них как на неизбежное зло, но и в этом случае аплодировало отваге или искусству борца, а повторение событий вводило их в норму… Таким образом общество, если общество грубело, привыкая к насилиям… то оно видело вместе с тем если не в целом, то в отдельных представителях ее (партии. – С. Д.) образцы самопожертвования, героизма, людей с недюжинными гражданскими добродетелями.

Наряду с партией, но в более грандиозных размерах практиковалось насилие правительства: сковывалась мысль, запрещалось слово, отнималась свобода и жизнь; административная ссылка была обычным явлением, тюрьмы были переполнены; казни считались десятками…в тюрьмах практиковалось унизительное обращение…

Ожесточались исполнители, озлоблялись потерпевшие, их родные, друзья и знакомые; общество привыкло к унижению человеческого достоинства; зрелище казней возбуждало кровожадность толпы. Возмездие "око за око, зуб за зуб" делалось девизом для всех. Для предотвращения государственных опасностей была нужна тайная полиция, правительственное золото создавало толпу шпионов; они вербовались во всех слоях населения, между ними были генералы и баронессы, офицеры и адвокаты, журналисты и врачи, студенты и студентки, увы, были даже гимназистки, девочки 14 лет. Известно, что нет страсти более сильной и ведущей к более низким преступлениям, чем страсть к золоту… Наше правительство широко пользовалось корыстолюбием и алчностью человеческого рода и извлекало… пользу из могущества золота. "Черная книга" русской монархии… навсегда останется грязным пятном нравов того времени. Молодые женщины употребляли чары красоты и молодости для вовлечения и предательства; шпионы являлись инициаторами, организаторами и двигателями революционного дела; Рачковский в Петербурге, Рейнштейн в Москве, Забрамский в Киеве – вот герои правительственного лагеря, блиставшие на тогдашнем горизонте. Удачный донос, вероломнейшее предательство, ловкий подвох при следствии как средство вырвать признание, создание ценой благосостояния десятков лиц грандиозного процесса путем искусственных натяжек – вот что давало денежную премию или повышение по службе. К этому присоединялось вовлечение слабых в отступничество. Отмена наказания, забвение прошлого, деньги и свобода – все служило средствами обольщения… Этим наносился нам, революционерам, глубочайший удар, колебал веру в людей. Не так больно было потерять свободу, как бывшего товарища, ради которого вы были готовы рисковать собой, которому вы доверяли, которого вы оберегали и которому оказывали всевозможные братские услуги, увидать рядом с жандармом, чтобы задержать вас, и услышать циничные слова: "Что, не ожидали?"» (Фигнер В. Запечатленный труд. М., 1964. Т. 1. С. 284-287).

Приблизительно те же мысли обуревали и представителей крупной бюрократии, той ее части, которая не давала волю чувствам. Александра Викторовна Богданович, жена генерала Е.В. Богдановича, члена Совета министра внутренних дел и автора многочисленных церковно-патриотических брошюр, на протяжении трех царствований вела дневник. Сразу после убийства императора, 1 марта 1881 г., она записала в дневнике: "Теперь общество разделилось на два лагеря: одни говорят, что только репрессивные меры приведут дело в порядок… другие же того мнения, что теперь вернуть порядок, бывший при Шувалове, немыслимо, что это приведет к погибели России, что нужно созвать народных представителей, что нужны строгие, но разумные меры… что нужно реорганизовать полицию и проч., но что все это должно быть сделано по-старому, а не по-новому по образцу Франции. Этих (т. е. тех, кто придерживается последней точки зрения. – С. Д.) гораздо больше". Спустя 28 лет, 13 апреля 1909 г., умная женщина запишет: "Говорили о настоящем положении России. Я высказала, что жалею, что при начале царствования Александра III Победоносцев помешал дать конституцию, что теперь было бы спокойнее…" (Богданович A.В. Три последних самодержца. М; Л., 1924. С. 49, 462). Увы, слепые не прозрели…

Важно отметить, что народовольцы, по словам Фигнер, хотели мирной работы, но им в этом отказали. И весь этот добротный человеческий материал был безрассудно растрачен и не востребован правительством для созидательной деятельности.

Конечно, не обошлось без исключений. Например, народоволец террорист Дмитрий Александрович Клеменц (1848-1914) стал директором Императорского Этнографического музея. В противовес ему был казнен Александр Ульянов по весьма спорным юридическим нормам. А. Ульянов подавал большие надежды как физиолог, но заступничество Д. И. Менделеева ему не помогло. Талантливые члены дружной семьи стали на путь террора, причем самого худшего, массового. В свое время я писал о позорном приговоре Чернышевскому, чей мощный интеллект правительство могло использовать на благо государству. Увы… Впрочем, все это было отмечено еще современниками. 25 января Сара Бернар (Во время гастролей) Боборыкин Пьер несется Легче ветра или пара И в восторге восклицает:

Граф Алексис Жасминов, он же В. Буренин.

Тут же вспоминаю атаку князя Мещерского, объявившего войну развлекательным театрам (Буфф, Берг и др.) и считавшего их пригодными для развлечения "нигилистов в белых перчатках". В его статьях досталось и композитору Жаку Оффенбаху.

Остроумный Вс. Крестовский, сам не жаловавший нигилистов, "прошелся" по мужелюбивому князю:

***

*Цит. по: А. А. Камень Сары Бернар: Из воспоминаний театрала // Иллюстрированная Россия. 1934. № 36. С. 19. *Цит. по: Викторович В. А. Достоевский и В. Мещерский // Русская литература.1985. № 1. С. 209.

***