— Проходите, профессор, — сказал Драко, смотря на то место, где предположительно мог стоять Поттер. Предположительно — это потому, что профессор мог стоять как на шаг ближе, так и на шаг дальше, и слизеринец, ориентирующийся лишь на расплывающийся участок перилл, был не уверен в точности своих подозрений. Но, к счастью, Малфой угадал…
— Малфой, ты долго ещё в дверях стоять будешь? — Драко обернулся. Грейнджер, уже усевшаяся на диван и по-хозяйски перекинувшая ногу за ногу, требовательно смотрела на него. Драко против своей воли весело фыркнул — его крайне умиляла эта ситуация. Тихий, едва слышимый звук шагов и лёгкое колебание ветра — единственное, что выдало зашедшего Поттера. Ещё раз ухмыльнувшись, Малфой закрыл дверь.
— Уже иду, Грейнджер, — сказал он, думая: «Интересно, а она знает, что Поттер тут?.. — Садясь на кресло, вежливо предложенное гриффиндоркой, Малфой решил, что всё же нет. — Стала бы она меня сюда пускать! Да и не заметил я, чтобы Грейнджер обменивалась перемигиваниями и тайными жестами со стенкой». — Драко про себя посмеялся удачной фразе. «Со стенкой», ну надо же…
— И что ты от меня хочешь, Малфой? — спросила тем временем Грейнджер, «тактично» напоминая задумавшемуся слизеринцу о своём присутствии. — О чём таком важном тебе нужно со мною поговорить?
— Да так, просто, — неопределённо пожал плечами Драко, осматривая обстановку кабинета, в котором за этот год не бывал ещё ни разу. Грейнджер яростно сверкнула глазами:
— И всё? «Да так, просто»?! И ради «да так, просто» обязательно нужно было переться сюда?! — негодующе воскликнула она. Малфой, всё больше и больше убеждаясь в правоте своего поступка(«Это я удачно зашёл!»), весело улыбнулся.
— Грейнджер, да не кипятись ты так! — дружески подмигнув девушке, протянул он. И, не удержавшись, хохотнул, когда та брезгливо поморщилась. — И вообще, не уподобляйся Долгопупсу! — назидательно добавил Драко, перекинув ногу за ногу. Грейнджер, нахмурившись, убрала левую ногу с правой…
— И когда же я ему уподоблялась? — поинтересовалась она, всем своим видом выражая недовольство подобным сравнением… и подражательством Малфоя.
— В тот момент, когда начала выходить из себя и употреблять плебейские словечки наподобие «переться». Согласись, «переться» — это не твой уровень.
— Нет, Малфой, это как раз мой уровень. — Гриффиндорка устало усмехнулась. — Если ты забыл, то напомню — я, в отличии от тебя, выходец из простого народа, тем более — маглорождённая… — Замолчав, Грейнджер тяжело вздохнула. Откинувшись на спинку дивана, она, не моргая, уставилась в одну точку на потолке, не спеша продолжать разговор. Драко, взглянув на усталое лицо девушки, задумался.
— Маглорождённая, — медленно повторил после некоторой паузы. — Волшебница-магла… — Грейнджер, переведя на него взгляд, скривилась:
— Что, противно стало? — Поняв, что она не правильно его поняла, Малфой поспешил исправиться:
— Да я не о том. Прости, если обидел…
— Возможно, для тебя «магл» — это ругательство, но я считаю, что это звучит гордо! — воскликнула девушка, с вызовом глядя прямо в глаза слизеринцу.
«Гордо, ну просто ОЧЕНЬ гордо! — чуть ли не с отвращением подумал тот, еле сдержав презрительную гримасу. — Да что в тех маглах гордого-то?! Просто гигантское стадо свиней, которое вскоре так изгадит нашу планету, что жить будет негде! — Усилием воли остановив маглоненавистные мысли, Драко вновь взглянул на сидящую перед ним девушку. — Но признаю, что и из правила есть исключения, по крайней мере одно я знаю точно… — Вдруг в голову слизеринца пришла мысль. Мысль на столько необычная, что буквально пугала своей дикостью. — А что если не исключение?..»
— Грейнджер, а ты не детдомовская? — в лоб спросил он девушку. Та некоторое время продолжала непонимающе смотреть на Малфоя. Но, стоило лишь смыслу сказанной тем фразы дойти до её сознания… Грейнджер вмиг стала живой иллюстрацией к одной из книг по психологии. Картинкой, иллюстрировавшей крайнею степень обалдения. Или, если по научному, изумления. «Мы её теряем», — подумал Драко и, дабы уменьшить степень непонимания, продолжил: — Потому что если это так, то одна моя теория становится очень стройной…
— Понятно, к чему ты клонишь, — фыркнула девушка, придав лицу обычное выражение. — Тебя, наверно, интересует: «А не подкинули ли меня во младенчестве в детский дом какие-нибудь волшебники?» — Малфою, и не сомневавшемуся в её сообразительности, оставалось только лишь утвердительно качнуть головой. — Так вот, спешу тебя огорчить — я самая что ни на есть дочь своих родителей, настоящая… — Подумав, Грейнджер вновь нахмурилась: — Малфой, так зачем ты всё-таки пришёл?
— Да так…
— Это я уже слышала. — Слизеринец хихикнул. — Малфой, что-то ты сегодня сильно весёлый, — тоном заботливого доктора-психиатра протянула девушка, нарочито взволновано осматривая Драко. — То смеёшься без перерыва, не в силах остановиться, то улыбаешься как Долгопупс, которому дали конфетку, а сейчас вообще хихикаешь как Браун, пощипываемая Уизелом.
— Грейнджер, ты часом на досуге колонку «Риктусемпремся!» в «Ежедневном Пророке» не ведёшь? — смеясь, полюбопытствовал Малфой. Гриффиндорка, придала лицу невинный вид:
— Да нет, пока не предлагали. — Усмехнувшись, она добавила: — Возглавишь эту газетёнку — зови!.. Знаешь, ты мне сейчас кое-кого напомнил, — проговорила она, помолчав. — Кое-кого такого же болтливого и любящего уходить от темы.
— Даже не представляю, кто бы это мог быть, — улыбнулся Драко, смотря в сторону Поттера, притаившегося в углу комнаты. — Знаешь, я вспомнил, о чём хотел с тобой поговорить…
— Неужели! — всплеснула руками Грейнджер, «поражённая» данным фактом до глубины души.
— Представь себе! Я хотел поговорить о тебе и Поттере…
— Что?!
БАБАХ!!!
Малфой и Грейнджер синхронно повернулись в сторону упавшего стула. Драко скривился — ну никакой выдержки у Поттера, совсем!
— Сквозняки, что ли? — громким голосом предположил он, отвлекая внимание девушки на себя, дабы она не успела заметить подрагивающий участок комнаты. — Или какой-то полтергейст завёлся? Не знаешь, профессор Поттер часом спиритизмом не увлекается?
— Не замечала за ним такого, — пожала плечами Грейнджер, отвернувшись от упавшего стула. Малфой облегчённо выдохнул — не заметила… «Интересно, а что это я так волнуюсь за Поттера?» — удивился сам себе слизеринец. — О чём ты там хотел поговорить? — напомнила девушка.
— О тебе и Поттере, — повторил Драко.
— Профессоре Поттере, — автоматически поправила Грейнджер, задумчиво спросив: — И что же ты хотел узнать? Послушал бы сплетни, что ходять по школе… Знаешь, порою мне кажется, что обо мне и моей личной жизни другие знают куда больше, чем я сама… — Вздохнув, она исподлобья взглянула на слизеринца. — И чем же вызван твой интерес?
— Теми самыми слухами, — не стал скрывать Драко. — Просто хочу узнать, что правда, а что — нет…
— Всё неправда! — категорично воскликнула Грейнджер, гневно сжимая кулаки. — Особенно… э-э-э… — Гриффиндорка вдруг на секунду смутилась. — Короче, сам понимаешь что…
— Конечно, понимаю, Грейнджер…
— «Грейнджер часто общается с Поттером!», «Поттер вечно носится с Грейнджер!», «Поттера никак приворожили!» и так далее и тому подобное, — пропищала девушка, пародируя школьных сплетниц. — Знаешь, как меня уже бесят эти сказки! — с какой-то по-детски наивно-обиженной миной воскликнула она.
— Ну, знаешь ли, в каждой сказке есть доля истины, — заметил Малфой.
— Что ты этим хочешь сказать?! — вскрикнула девушка, вскакивая на ноги и бросая в сторону слизеринца испепеляющий взгляд. Драко, выдержав паузу, медленно сказал:
— Я хочу этим не сказать, а спросить. Грейнджер, скажи честно: ты любишь Поттера?.. — Спросив это, Малфой на всякий случай приготовился к нападению. Он ни в коем случае не думал, что девушка сейчас вообще ответить на его вопрос, тем более честно. Более того, он думал над тем, как можно побыстрее отступить, понеся как можно меньшие потери… Но то, что произошло с Грейнджер, очень сильно удивило Драко. Та, сразу растеряв весь свой воинственный запал и, тяжело опустившись обратно на диван, опустила лицо в ладони. Несколько минут прошли в молчаливой тишине, разбавляемой лишь звуком дыхания гриффиндорки и слизеринца(Поттер не в счёт, его не слышно, он далеко). Наконец, подняв лицо, Грейнджер, прикрыв глаза и откинувшись на спинку, едва слышимо спросила:
— Это что, так заметно?..
* * *
Малфой… Наверно, в тот момент, когда он с гаденькой ухмылочкой смотрел точно на меня, я впервые понял на сколько он похож на своего крёстного. Нет, не внешне, тут он вообще полная противоположность Северуса. Внутренне. Вернее, даже эмоционально, на уровне подсознательных жестов. Тот же взгляд, та же косая усмешка, имеющая обыкновение появляться на его лице, та же манера держаться… И та же страсть к разного рода авантюрам. А как ещё можно назвать эту выходку?! Меня(!), профессора… как последнего школяра… Ладно, об этом нужно было думать раньше, когда решил сунуть свой любопытный нос куда не следует. Едва Гермиона отвлеклась на слизеринца, я тут же аккуратно вошёл в комнату. Мелкими неслышными шажочками я пробрался в уголок кабинета и прислонился спиной к стене.
«Что-то меня сегодня к стенам как магнитом тянет, — подумал я, переводя взгляд с Малфоя на Гермиону, усевшихся друг на против друга. — Всё время так и прилипаю к ним, так и прилипаю…»
— И что же ты от меня хочешь, Малфой? — озвучила Гермиона вопрос, который я с радостью задал бы слизеринцу, будь у меня сейчас такая возможность. Действительно, что ему нужно от Герми? От МОЕЙ Герми?! Что он хочет от неё такое важное, что нужно было непременно уединиться в МОЁМ кабинете? И зачем Малфой хочет, чтобы здесь был я?.. А ведь хочет, это понятно. Ведь мог он просто закрыть дверь перед моим носом, и ничего бы я не смог сделать. А мог и вовсе рассказать Гермионе о моём присутствии. Но он не сделал ни того, ни другого…
Я весь приготовился слушать слизеринца, надеясь, что сейчас всё станет ясным…
— Да так, просто.
…но его реплика выбила меня из колеи. Он что, играется со мною, что ли?! Шутки шутить вздумал, слизень недоделанный?!! Я был так зол на этого белобрысого гада, что прослушал половину беседы, стараясь сдержать себя в руках… Странно, не замечал раньше за собой таких вспышек агрессии… Так вот, прослушав часть разговора, я вновь попытался вникнуть в суть беседы:
— …пока не предлагали. Возглавишь эту газетёнку — зови! — Это Гермиона со смешком что-то отвечала Малфою. Тот тоже улыбался, как майская роза. Причём не обычной улыбкой «Я-Царь-И-Бог», а вполне себе нормальной, искренней, даже немного человеческой. Наверно, я пропустил что-то интересное… Морганова злость! Как я зол на этот приступ злос… Да, что-то странное получается… — Знаешь, ты мне сейчас кое-кого напомнил. Кое-кого такого же болтливого и любящего уходить от темы. — Я улыбнулся, чувствуя, как вся моя раздражённость тает, подобно утренней дымке на солнце. Не нужно являться гением, чтобы понять кого Герми имела ввиду. Меня. Меня! Значит она обо мне думает! Правда, в данной ситуации не в лучшем свете, но всё же…
Малфой вновь противно ухмыльнулся. Взглянув в мою сторону он, слегка подмигнув(ещё и издевается!) сказал:
— Даже не представляю, кто бы это мог быть. — Интересно, если профессор покалечит студента, что ему за это будет?.. — Знаешь, я вспомнил, о чём хотел с тобой поговорить… — Ну наконец-то! Я весь собрался. Отодвинув все посторонние мысли на второй план я даже отодвинулся от стены и упёрся руками в спинку стула, словно пара футов что-то изменила бы.
— Неужели! — Гермиона просто мастерски сыграла удивление. Интересно, откуда в ней эта страсть к разного рода сарказмам и театральным жестам? Ума не приложу!..
— Представь себе! — подыграл ей Малфой. — Я хотел поговорить о тебе и Поттере…
Я так сильно преклонился через стул, что тот, не выдержав нагрузки, завалился вперёд, увлекая меня за собой. Неудачно упав, я больно приложился лбом об одну из ножек. На задворках сознания промелькнула мысль «Будет шишка…» и тут же была снесена потоком других, более сильных и важных в данный момент: «Как же так?!», «Ну что сегодня за день?!», «Всё, я пропал» и почему-то «Снейп — сволочь!» Наверно, последняя мысль — атавизм, сохранившийся ещё из прошлой жизни, где во всех бедах было принято винить зловредного зельевара. В наших кругах, конечно… Упав, я сдержал стон боли и замер, стараясь даже не дышать. Не знаю почему, но в тот момент я надеялся лишь на одно: Малфой как-то уладит ситуацию. Почему? Я и сам не знаю, просто казалось, что блондинистый слизеринец — это единственное, что могло мне помочь в тот момент… И Малфой помог:
— Сквозняки, что ли?.. — Надеюсь, Гермиона не заметила той искусственно созданной громкости и невинности фразы, не очень удачно сказанной слизеринцем. — Или какой-то полтергейст завёлся? — Он попытался отвлечь на себя внимание Герми, сведя всё в шутку: — Не знаешь, профессор Поттер часом спиритизмом не увлекается? — И, что самое замечательное, ему это удалось! Не знаю как, но удалось! Гермиона отвернулась от меня и, взглянув на слизеринца, пожала плечами:
— Не замечала за ним такого. О чём ты там хотел поговорить? — Медленно, пользуясь тем, что внимание Герми сконцентрировано на Малфое, я поднялся сначала на колени, потом на ноги. Уж было потянувшись, дабы поднять упавший стул, я одёрнул сам себя: падающий стул — это ещё куда ни шло, но встающий сам по себе…
— О тебе и Поттере.
Значит, мне не послышалось и он действительно упомянул меня… А я ещё удивлялся: чего это Малфой сегодня такой добренький? А он, оказывается, совсем не добренький, а в чём-то даже и наоборот. Вот зачем, зачем ему это нужно? Зачем ему знать о моих с Гермионой взаимоотношениях? И, что самое непонятное, зачем он впустил меня на этот разговор? Ведь, по сути, он не должен был этого делать…
— Профессоре Поттере. — Люблю её. — И что же ты хотел узнать? — Да, я тоже хочу узнать, что он хочет узнать! — Послушал бы сплетни, что ходят по школе… — Гермиона как-то сразу погрустнела. В глазах появилась странная, не виданная мною доселе тоска… — Знаешь, порою мне кажется, что обо мне и моей личной жизни другие знают куда больше, чем я сама… — Мне вдруг стало немного стыдно. Я знал, КАКИЕ невероятные истории о наших взаимоотношениях бродят по школе. Знал, что Гермиона волнуется и переживает по этому поводу. Но чтоб на столько… И почему она мне ничего не сказала?.. Н-да, вырисовывается резонный вопрос: а я спрашивал?.. — И чем же вызван твой интерес?
— Теми самыми слухами, — ответил Малфой, участливо глядя на грустную Гермиону. От этого взгляда у меня на душе стало ещё паршивее. Дожились, Драко Малфой, Слизеринский Принц и сторонник Волан-де-Морта говорит по душам с Гермионой Грейнджер, маглорожденной! Мерлин, ну почему я сам с ней не поговорил?.. — Просто хочу узнать, что правда, а что — нет… — Я едва сдержал вырывающийся наружу смешок. «Что правда, а что нет»…
— Всё неправда! — выразила моё отношение к данной теме Гермиона, вмиг посуровев и напрягшись. — Особенно… Э-э-э… Короче, сам понимаешь что. — Понятно, что именно она имеет ввиду… Улёгшаяся было злость вспыхнула с новой силой, но на этот раз её причиной был не Малфой, а Золотое трио(или уже всё же дуэт?). Это Долгопупс и его ближайшее окружение сочиняло и распространяло самые неимоверные и неприличные истории…
— Конечно понимаю, Грейнджер, — успокаивающим тоном заверил девушку слизеринец. Признаться, в этот момент я испытывал сразу несколько острых потребностей. Первой(и самой сильной) была плюнуть на всё, выдать своё присутствие и, забыв о Малфое, крепко-крепко обнять Гермиону, успокоить, показать то, как сильно я её люблю… Второй, гораздо менее привлекательной, было тоже плюнуть на всё, но при этом направиться не к Герми, а к этому слизню и дать ему в наглую смазливую морду, чтоб не повадно было так разговаривать с МОЕЙ Гермионой. И третьим, совсем уж странным, было желание опять же разоблачиться, подойти опять же к Малфою, но только не ударить, а поблагодарить. За то, что утешает Гермиону, поддерживает её, всегда поддерживал… Не знаю почему, но ничего из этого я так и не сделал…
— «Грейнджер часто общается с Поттером!», «Поттер вечно носится с Грейнджер!», «Поттера никак приворожили!» и так далее и тому подобное…. Знаешь, как меня уже бесят эти сказки! — По ощущениям, Гермиона была близка к истерике… Хотя, думаю, если бы обо мне ходили такие слухи…
— Ну, знаешь ли, в каждой сказке есть доля истины… — как бы невзначай обронил Малфой. Гермиона уже в который раз за вечер вспыхнула:
— Что ты этим хочешь сказать?! — Думаю, это был риторический вопрос.
Та-а-ак… Кажется, я начинаю кое о чём догадываться. И эти самые догадки мне ой как не нравятся!
— Я хочу этим не сказать, а спросить. — Малфой выдержал паузу. — Грейнджер, скажи честно: ты любишь Поттера?..
(Много-много дней спустя…)
Сказать, что я был удивлён — это значит быть рыбой, на которую наложили Силенцио и заставили декламировать «Гамлета»(то есть промолчать, если данный оборот труднопонимаем). Какие-то мгновения я отчаянно отказывался верить в то, что услышал. Не мог, не мог Малфой спросить такое у Гермионы. Или мог?.. Мерлин, неужели то, что я её люблю, НАСТОЛЬКО очевидно?..
— Это что, так заметно?.. — Я едва расслышал тихий шепот, сказанный девушкой… И этих тихих, едва различимых слов было достаточно, чтобы понять: я — самый счастливый человек во Вселенной!
Гермиона не отрицает, что любит меня!
ГЕРМИОНА!!!
ЛЮБИТ!!!
МЕНЯ!!!
В этот раз мне было куда сложнее удержаться от того, чтобы не спалиться и не расцеловать Герми… и Малфоя… то есть Драко… А, да не важно! Важнее всего, что девушка, которую я люблю, уважаю и просто обожаю неравнодушна ко мне!
— Да, я очень люблю Гарри, — ответила тем временем Гермиона, смотря прямо в глаза слизеринцу. — И я совсем не стыжусь этого.
— Я и не хотел тебя устыдить… — удовлетворённо ухмыляясь, сказал Малфой, но девушка его перебила:
— Дослушай меня до конца, потому что не факт, что я когда либо ещё буду в состоянии вести разговор на эту тему. — Драко пристыжено замолчал. — Так вот, Малфой… Да, я люблю Гарри Поттера. Не знаю, когда именно я в него влюбилась, но, думаю, достаточно для того, чтобы осознавать, что это не какая-то «влюблённость», которая проходит через месяц, а именно «ЛЮБОВЬ». Настоящая… — Гермиона на несколько минут замолчала, словно давая мне время обдумать сказанное. То есть она любит меня уже довольно долго?.. И как я этого не замечал?.. Вспомнилась гермионина реплика, брошенная ещё в той жизни(как же давно это было…) Рону: «У тебя эмоциональный диапазон, как у ложки!» Оказывается, что не только у него. Или я не так понимаю смысл этой фразы?.. После несколькоминутной паузы Гермиона продолжила: — Конечно, я понимаю как это выглядит: какая-то соплячка сомнительной внешности(Враньё!) втюрилась в крутого красавца учителя(Истинно так!), который старше её, пусть и не на много. Конечно, как тут не влюбиться, если проводить с ним по пять-шесть часов в сутки, а то и больше! Тем более, что он, в отличии от подавляющего большинства окружающих относится к тебе не как к маглорождённой «Мисс Заучке», а как… как к человеку, как к девушке, в конце концов! — В голосе Гермионы было столько грусти и нескрываемой тоски, что у меня невольно ёкнуло сердце. Да и не у меня одного — судя по лицу Малфоя, тот испытывал те же эмоции, что и я. — И не надо меня жалеть, Малфой, не надо.
— А я и… — хотел было возразить Драко, но быстро передумал. В комнате вновь повисла тугая, почти осязаемая, тишина. Наконец, когда слизеринец уже открыл рот, намереваясь что-то сказать, Гермиона вновь заговорила:
— Я ведь знаю, что у меня нет никаких шансов. Гарри, он ведь такой… такой… — Её губы тронула лёгкая улыбка. — Ты не девушка, Малфой, тебе этого не понять. — Через секунду на лицо вновь вернулось уныние. — У меня нет шансов, потому что вокруг столько девушек, которые во много раз красивее и интереснее, чем я. И невооружённым взглядом видно, что Гарри им интересен как парень. Стоит ему захотеть — как любая… почти любая с радостью станет с ним встречаться. Что ему какая-то Гермиона Грейнджер? Так, просто… — Видно, что девушка была не в силах более продолжать, чтобы не расплакаться.
— Грей… Гермиона. — Герми удивлённо подняла глаза на слизеринца, который, на сколько мне известно, никогда раньше не называл её по имени. — Гермиона, а почему ты не допускаешь мысль, что Поттер тоже может быть в тебя… влюблён?
— Малфой… Драко, не мели чепухи! — отмахнулась от него девушка.
— А что? — не отставал слизеринец. — Как ещё можно объяснить тот факт, что он, прости за выражение, носится с тобой с первого своего дня пребывания в школе? — Гермиона несколько минут подумала, после чего робко предположила:
— Жалость?
— Ну, и кто из нас мелит чепуху? — с дружеской улыбкой возразил Малфой. — Только из-за жалости? Нет, Гермиона, жалость тут не при чём. Хотя, буду откровенным, возможно, на первых парах он и общался с тобой потому, что видел, что ты… ну…
— Изгой? Отщепенец? — Девушка хмыкнула. — Ренегат?
— Не будем утрировать, остановимся на первом варианте. Но, повторяю, жалел тебя он только поначалу. Признайся, стал бы он тебя чуть ли не на руках носить из-за банального сострадания?
— Ну, допустим, на руках он меня не носил, — возразила Гермиона, на что Драко весело хохотнул:
— О, да, точно. На руках не носил. Только не метле возил. Гермиона, пойми: во всей школе сейчас только и разговоры, что о вас с Поттером. Большинство полностью уверено в том, что профессор Поттер любит тебя. — Гермиона, услышав это заявление, недоверчиво фыркнула. — Заметь, не ты его, а он тебя. Наверно, ты — единственная, кто не замечает, КАКИЕ взгляды Поттер бросает в тебя за завтраком, обедом, ужином и на Защите.
— Обычные взгляды он на меня бросает, — пробормотала девушка, но, судя по интонациям, она уже начинала понемногу верить слизеринцу. Смит мне свидетель: если Малфою удастся убедить Гермиону, то я — его должник до гроба! — И вообще, перестань! Мне и так паршиво, а твои слова только усугубляют ситуацию.
— Мерлин! — закатил глаза Драко. — Гермиона, да как ты не можешь понять: Поттер по уши в тебя влюблён! И это видят все, кроме тебя. Такое чувство, что ты просто не хочешь это увидеть.
— Я не хочу видеть то, чего нет…
— Гермиона, ты — самая упрямая девушка, которую я встречал в жизни! — устало воскликнул слизеринец, откидываясь на спинку кресла. — А ведь я знаком с Самантой Бречком. — Мне это имя ничего не дало, но Герми натянуто улыбнулась, оценив сравнение. И почему я всегда не в теме?..
— Хорошо, Драко, будь по-твоему, — задумчиво произнесла Гермиона, потерев подбородок. — Давай на секунду представим, что Гарри и вправду влюблён в меня. — Малфой кивнул, «представляя». — Не углубляясь и не обращая внимания на то, что он НЕ МОГ в меня влюбиться, зададим себе один и тот же вопрос: почему он мне ничего до сих пор не сказал?
— Ну, это проще простого, — лукаво улыбнулся слизеринец. — Скажи, почему ТЫ не сказала ему о своих чувствах? — Девушка пожала плечами.
— Не знала, как сказать. Не знала, как он на это отреагирует. Смущалась, в конце концов.
— Вот, ты только что сама ответила на свой вопрос, — довольным голосом подытожил Малфой. — Тебе не приходило в голову, что профессор Поттер тоже не знал как сказать о своих чувствах, не мог предугадать твою реакцию и просто стеснялся?
— Нет, если честно. Но он ведь… старше, значит — опытнее в таких делах.
— Ой, Гермиона, я тебя умоляю! — скривился Драко. — Сколько ему? Двадцать? Двадцать два? — Я что, такой старый на вид?!! Кажется, Катрин была права…
— Вообще-то восемнадцать, — заметила Герми. На секунду лицо Малфоя приняло крайне удивлённый вид, но он мгновенно взял себя в руки.
— Тем более! По сути, Поттер — ещё такой же подросток как ты или я(«Ну, вообще-то, если учитывать мою прошлую жизнь… то мне девятнадцать с половиной… почти двадцать»). И, если он не отъявленный Казанова, то ему будет довольно сложно признаться в чувствах.
Вновь, в который раз в этом трудном разговоре повисла долгая пауза. Видимо, и Гермионе, и Малфою нужно было собраться с мыслями. Да и мне, что уж греха таить.
С каждой минутой диалога у меня появлялось всё больше и больше вопросов к слизеринцу. Конечно, я глубоко ему благодарен за то, что он решил поговорить с Гермионой на эту тему, но… Зачем? Какой ему резон сводить меня с Герми? В благородство и альтруизм представитель змеиного факультета я, хоть убейте, не верю. И не потому, что Драко Малфой — потомственный слизеринец и яркий представитель факультета хитрецов и интриганов, во всём старающихся найти выгоду, нет. Просто я уже далеко не наивный ребёнок, верящий в безвозмездно добрые и искренние поступки. Я знаю — всё в этом мире имеет свою цену, и Малфой, безусловно, преследовал какую-то цель, пытаясь убедить Гермиону во взаимности её любви ко мне. Ведь не зря же он захотел, чтобы при их разговоре присутствовал я! Ему явно было что-то нужно от меня… Но вот что? Боюсь, это мне ещё предстоит узнать. Но я от своих слов(мыслей) не отступаюсь — если благодаря Малфою Гермиона поймёт, что её чувства не безответны, я готов заплатить практически любую цену! И это — не пафос, это — истина.
В этот раз первым тишину разрезал голос Малфой:
— Ну и что ты надумала? Мне удалось тебя убедить, или все мои доводы разбились об стену комплекса «Я-Уродина-И-Не-Могу-Понравиться-Парню»?
— Во-первых, Драко, у меня нет комплекса, — медленно проговорила девушка, — и никогда не было.
— Ну-ну. — Если он не перестанет так ухмыляться, то я…
— А во-вторых… Знаешь, я ещё подумаю над твоими словами. — Гермиона тяжело вздохнула. — Знаешь, может, ты в чём-то и прав. Я согласна с тобой в том, что Гарри несколько выделяет меня среди других студентов. Я это вижу, и отрицание было бы верхом глупости.
— Рад за тебя, — серьёзно, без всякого сарказма и язвительности кивнул блондин.
— В-третьих… Драко, зачем тебе всё это нужно? — Хммм… Мне кажется, или у нас с Герми раз за разом возникают одни и те же мысли?
— То есть тебя интересует, чего я хочу добиться, занимаясь с тобою психотерапией? — уточнил Малфой, будто Гермиона могла иметь ввиду нечто другое. Дождавшись согласного кивка он пожал плечами: — Ничего. Мне от ТЕБЯ ничего не нужно. — Ну, что я и думал! Только глухой не услышал жирный акцент на слове «тебя». — Просто мне хочется, чтобы единственной здравомыслящей гриффиндорке… да что уж там, чтобы моей подруге было хорошо.
— Ну… э-э-э… Спасибо, Драко, — неуверенно промямлила Гермиона. Слизеринец встал и, подойдя к девушке, протянул к ней руки. Я думал, Герми просто не может быть настолько ошарашенной. Медленно, словно не веря в происходящее, она встала и, секунду поколебавшись, обняла Малфоя. Тот, обнимая девушку, посмотрел в угол, в котором я притаился, хитро улыбнулся и подмигнул, одними губами проговорив: «От неё не нужно». Ну, это я понял… Наконец, после десятисекундных объятий, слизеринец убрал руки со спины Гермионы, отстраняясь.
— Ладно, Гермиона, пойду я. — Он повернулся и направился в сторону двери, но, сделав несколько шагов, остановился, вновь сделав оборот. — Да, и не могла бы ты сделать для меня маленькое одолжение?
— Для тебя, Драко — всё, что угодно, — улыбнулась девушка. — Но, естественно, в разумных пределах.
— Конечно, в разумных, каких ещё. В общем, если кратко… — Он замялся. — Не могла бы ты передать Поттеру… да и тебя это тоже касается… Конечно, вы потом всё узнаете, но всё же…
— Ты говорил кратко.
— Не ходите сегодня на ужин! — выпалил он, и, прежде чем Гермиона успела сказать хоть слово, взмолился: — И не спрашивай ничего, пожалуйста! — Видимо, не выдержав той мольбы, что была во взгляде слизеринца, девушка пробормотала:
— Если это для тебя так важно… — Малфой просиял.
— О большем я и не мог мечтать! — благодарно улыбнулся он и, бросив быстрый взгляд в мою сторону, нарочито беспечным голосом заявил: — Пошёл я, Гермиона. Надо в совятню сходить, а то давно я родителям не писал. Наверно, минут двадцать там проторчу, — и, ещё раз значительно взглянув в мою сторону, скрылся за дверью, которую, к слову, закрыл. И как мне прикажете выбираться на встречу? Да, да, я понял его «тонкий» намёк…
— Двадцать четвёртое октября… — Гермиона, так и оставшаяся стоять посреди комнаты, почесала затылок. — Нужно запомнить день… — и, к моему невероятному восторгу, медленным шагом направилась в сторону спальни. Подождав минуту я беззвучно подошёл к двери, в которую вошла девушка, и обнаружил её лежащей на моей кровати с какой-то увесистой макулатурой в руках. Ну что ж, теперь я с лёгкостью выйду, ведь читая Гермиона всё равно что потеряна для окружающего мира….
* * *
«…Степень мнемонического сосредоточения на образе барьера — один из главных факторов, обуславливающих успешность окклюменционной устойчивости при легилименционных атаках противника, во многом превосходящего вас уровнем…»
— Дьявол, забыла что значит «мнемонический»! — огорчённо воскликнула Гермиона, отбрасывая книгу на другой конец кровати.
Книга, которую так бесцеремонно швырнула девушка, была безумно интересной и познавательной, но сейчас у гриффиндорки не было ровным счётом никакого желания читать. И в этом её нельзя было упрекнуть — не один нормальный человек не смог бы думать об окклюменции и прочих заумных вещах после разговора, затрагивающего столь личные и интимные темы.
«Подумать только, — удивлялась сама себе Гермиона, — я говорила с Малфоем о том, о чём лишний раз даже вспоминать не хочу! Даже с мамой у меня никогда не было таких откровенных разговорах, а она постоянно пытается мне их навязать. Драко… Никогда бы не подумала, что он такой добрый и отзывчивый. Нет, я, конечно, всегда понимала, что надменность и презрение ко всему — это лишь маска, но чтоб он на столько скрывал своё истинное лицо… — Гермиона невольно улыбнулась, вспоминая с какой искренней заботой смотрел на неё слизеринец. — Надо же, ведь все эти годы у меня был если и не друг, то хороший приятель. А ведь Драко действительно неплохой. Оказывается, он такой милый… почти как Гарри. Кстати о Поттере! — Нахмурившись, девушка поднесла к лицу наручные часы. — Он уже давно должен был вернуться… — Практически синхронно с её мыслями послышался шум открываемой входной двери и громкий топот. — О, лёгок на помине!» — пробурчала про себя девушка, вставая с профессорского ложа. Профессора Гермиона застала вешающим верхнюю мантию на вешалку. Заметив девушку Поттер расцвёл в ослепительной улыбке.
— Дорогая, я дома! — радостно промурлыкал он и, не давая удивлённой гриффиндорке опомниться, чмокнул её в щёку. — Ты не представляешь как там холодно! — донёсся его голос уже со стороны кухни. Поражённая девушка явно не успевала следить за перемещениями Поттера. — Я просто обязан выпить вкусного горячего чая… хммм… с мёдом, иначе, чувствую, его заменять холодные противные зелья…
— Ммм… — Зайдя на кухню, Гермиона обнаружила профессора ставящим чайник на магическую плиту. — Гарри?
— Да, солнце моё? — обворожительно улыбнулся тот, доставая баночку с мёдом с полок. — Ты что-то хотела?
— Почему ты назвал меня «дорогая»? — нахмурилась девушка, которую начало выводить из себя непонятное веселье друга.
— Потому что ты действительно мне дорога, — беззаботно ответил Поттер, и, поколебавшись, вытащил не пойми откуда ещё одну баночку с чем-то тёмно-красным. — Обожаю клубничное варенье…
— А «солнце»?
— А что солнце? — Гарри споро нарезал ножом батон.
— Почему ты меня назвал «солнце»?! — Гермиона в который раз за день теряла над собою контроль.
— Потому что ты как маленькое солнышко — с тобою мне тепло, а твоя улыбка буквально согревает меня изнутри, — мечтательно прикрыв глаза проговорил парень, попутно поливая ломтик батона щедрой порцией мёда.
— А зачем ты поцеловал меня?! — чуть ли не вскричала Грейнджер, всё меньше и меньше ориентируясь в происходящем.
— Гермиона, радость моя, как я могу не поцеловать дорогую мне девушку, которая самим своим присутствием греет мне душу? — Поттер вывалил на получившееся хлебно-медовое нечто большую ложку малинового варенья. — Как на счёт сэндвича? — протянул он девушке блюдце с конечным продуктом своих кондитерских изысканий, но та даже не удостоила его(продукт) взглядом, продолжая сосредоточенно прожигать его(Поттера) суровым взглядом. — Ну, как хочешь, — разочаровано пожал плечами Гарри и, откусив кусок от мечты сладкоежки, протянул: — Ммм, прелесть! Знала бы ты, от чего отказываешься…
— Поттер! — прошипела Гермиона, у которой, наверное(она не знала, но предполагала), было такое же злое лицо, как и несколькими часами ранее. Тогда всё закончилось уничтожением класса… Сейчас последствия обещали быть куда более глобальными. — Объясни, как мне понимать твоё идиотское поведение?!
— Ты считаешь, что моё поведение… идиотское? — невинно похлопав глазками, пробормотал Гарри. Отставив закипевший чайник с плиты он заварил чай и, откусив ещё кусок сэндвича, отправился в прихожую-кабинет. Гермиона просто лишилась дара речи от подобной наглости. Прорычав:
— Ну это уже ни в какие ворота! — она отправилась вслед за профессором. Тот, вальяжно рассевшись на диване и закинув ноги на стол, пил чай, периодически откусывая большие куски от бутерброда. — Что с тобой такое случилось, Поттер?! — Гермиона поджала губы и уперла руки в бока, всем своим видом изображая одну сплошную ярость.
— А с чего ты решила, золотце, что со мною что-то случилось? — до глупости ласковым голосом поинтересовался Гарри.
— С чего?! Да со всего! Все эти «дорогая», и «солнце», и «золотце»! Это странно даже для…
— «Радость моя», — улыбнулся парень, весело наблюдая за девушкой. — Ты забыла «радость моя»…
— Да плевать! — вскричала Гермиона. — Всё это странно даже для такого… ненормального, как ты!
— Гермиона, солнышко…
— Перестань меня так называть!!! — От того, чтобы не наброситься на Поттера с кулаками девушку удерживало только осознание, что это, всё же, будет перебором. — Меня это бесит!!!
— Бесит? — заговорщески улыбаясь, переспросил Гарри. Потом, хмыкнув, убрал ноги со стола и, поставив на половину полную кружку на столик, взглянул Гермионе прямо в глаза. — Знаешь, я тут по пути кое-кого встретил…
— Не пытайся сменить тему разговора! — ещё сильнее разозлилась девушка, но профессор, словно и не слушав её, не торопясь продолжил:
— …по пути в замок. Мистера Малфоя… — Гермионе потребовались доли секунды, чтобы сопоставить изменения в поведении Гарри и разговор, который происходил на этом самом месте сорок минут назад. От резкого понимания, пронзившего её разум, внутри девушки всё похолодело, а сердце, казалось, пропустило несколько ударов. — Он шёл в сторону совятни, ну я и решил составить ему компанию.
— И-и… ч-что? — заикаясь, проговорила Гермиона, молясь, чтобы её догадки остались лишь догадками.
— И мы отлично поговорили. Кстати, не знаешь, почему мистер Малфой попросил меня не посещать сегодня ужин? — Гермиона с трудом пожала плечами. Её постепенно охватывал нестерпимый ужас, от которого хотелось сорваться с места и убежать… спрятаться… исчезнуть. — Странно, но мне показалось, что он даже не просил, а умолял.
— И это… единственное, о чём вы говорили? — спросила девушка, безуспешно пытаясь придать голосу твёрдость и спокойствие. Как много она отдала бы в тот миг за то, чтобы так и было…
— Нет, не только, — ответил Поттер, одной фразой разрушив все мечты Гермионы. — У нас был разговор ещё… кое о чём.
— О, Мерлин! — простонала девушка, опуская лицо в ладони. — Только не говори, что о…
— Да, именно о том разговоре, что был между вами сегодня, мне и поведал мистер Малфой…
Гермионе показалось, что мир вокруг неё померк. Померк и качнулся… Девушка точно бы упала без чувств, если бы Гарри не успел вскочить с мечта и поймать её на руки. Наверно, она даже на краткий миг потеряла сознание, потому что не помнила, как парень уложил её на диван. Открыв глаза она увидела обеспокоенное лицо Поттера, сидящего перед нею прямо на полу.
— Что же теперь будет? — прошептала Гермиона, не отрывая взгляда от светло-зелёных зеркал души Гарри.
— В смысле? — тихо спросил профессор, не пытаясь прервать зрительный контакт.
— Ну как же?.. Как я теперь буду смотреть тебе в глаза, зная, что ты знаешь?..
— Но ведь сейчас как-то смотришь, — заметил Гарри, слегка улыбнувшись.
— Спиши это на шок, — вернула Гермиона улыбку, которая тут же потухла. — Наверно, ты меня ненавидишь, да? Считаешь, что моя любовь — верх глупости.
— Нет, не ненавижу, — слегка покачал головой Поттер. — И не считаю…
— Тогда презираешь, — вновь предположила девушка. — Думаешь, что такая, как я, недостойна взаимности.
— Нет, не презираю. И не думаю.
— Тогда как ты ко мне относишься? — удивилась Гермиона Грейнджер, на лице которой проявилось непонимание.
— Люблю, — просто ответил Гарри Поттер, и, не давая девушке сказать больше ни слова, накрыл её губы поцелуем…
* * *
Дом Северуса Снейпа, несколькими часами ранее…
— Ну ладно, Северус, пора мне, — грустно улыбнулся Поттер, вставая. Медленно обведя комнату взглядом он тяжело вздохнул.
— А что это ты так внезапно уходишь? — удивлённо спросил Снейп, с трудом вставая с кресла. «Странно, — подумал зельевар, морщась от неприятного ощущения во всём теле. — Вроде только что сел, а уже всё тело затекло. Старею, наверно». — Я же тебе ещё не все комнаты показал! И в подвале ты не был. — Стараясь не кривиться, Северус заговорщески ухмыльнулся. — У меня там храниться пара бутылок коллекционного вина… — На лице учителя ЗОТИ явственно проступила внутренняя борьба. Но, к несчастью Снейпа, ответ Поттера был отрицательным:
— Спасибо за заманчивое предложение, но не сегодня. — Он с сожалением развёл руками. — Может быть, в другой раз. Надеюсь, ты не в обиде? — уточнил Гарри, пристально всматриваясь в лицо Снейпа.
— Нет, что ты! — поспешил тот его успокоить. — Какие обиды. Я, не смотря на все мои слова, примерно представляю, каково тебе было находиться здесь. — Поттер просиял.
— В таком случае, спасибо за гостеприимство, разрешите откланяться. — Типичным поттерски-клоунским поклоном поставив точку в прощании брюнет развернулся и уверенно зашагал…
— Гарри, дверь в другой стороне…
— Спасибо, Северус, — …в сторону входной двери. Проводив гостя до выхода Снейп попрощался с Поттером и, проводя его взглядом до середины дорожки, откуда тот трансгрессировал, вернулся в прихожую.
«День прожит не зря», — думал учитель Зелий, таким же взглядом, как недавний гость, обводя весящие на стенах картины, камин, ковер, мебель… внутренне убранство комнаты, в общем. — Показал родственнику Лили её могилу, их с Поттером бывший дом… Хорошо, что этот Поттер не похож на того, — уже в который раз облегчённо подумал Северус. — Кстати… — Эта мысль навела его на другую, более актуальную. — А что у нас там с Думосбором?.. — Быстрым шагом, почти переходящим в бег, преодолев комнату он ворвался на кухню. Торопливо подойдя к одному из многочисленных шкафчиков с крупами, сахаром, солью и прочими сыпучими видами пищи Снейп достал палочку и мысленно произнёс: — Фините! — после чего потянул за левую нижнюю дверцу. Открыв дверь Северус обнаружил, что на внутренней стороне двери приклеена записка, написанная его рукой. Ничуть не удивившись, зельевар прочёл: — «Если ты этого не помнишь, то крайний левый». «Крайний левый, значит», — угрюмо подумал он, переведя взгляд на ровный ряд маленьких прозрачных пузырьков с дымчато-голубоватой жидкостью. Некоторые из них стояли здесь так давно, что успели покрыться толстым слоем пыли, сквозь который едва пробивалось матовое мерцание, исходившее от их содержимого. Благодаря этому нужный пузырёк Северус смог бы найти и без своей бы подсказки. Удивляясь своей глупости(«Зачем было уточнять, если и так понятно?»), Снейп поднялся на второй этаж, крепко сжимая в руке заветный пузырь. Толкнув дверь спальни зельевар прошагал к бельевому шкафу.
— А теперь посмотрим, что ты не хотел, чтобы я знал, Гарри Поттер, — нехорошо ухмыляясь, сказал он, выливая содержимое сосуда в Думосбор, спрятанный за одеждой. Вообще-то, правильно это приспособление называлось «Омут памяти», но Северусу больше нравился вариант «Думосбор». Если кто не помнит, то одним из девизов зельевара был «Не быть как все»… Северус понаблюдал, как его собственные воспоминания смешиваются с остальной жидкостью. — Завораживающе, — подвёл он итог и, по глупой привычке глубоко вздохнув, окунулся лицом в белёсую муть…
Хогвартс, кабинет Альбуса Дамблдора, часом позднее(относительно последней сцены, а относительно сцены с Г/Г — несколькими часами ранее…)
Дамблдор сидел за рабочим столом и, упершись в него локтями, смотрел в закрытое окно. Альбус Дамблдор мог спорить на что угодно, что вид из окна ЕГО кабинета — лучший из всех видов из окон кабинетов. И эта уверенность была не безосновательной, ведь много ли ещё директоров школ в мире могут похвастаться, что видят сразу и лес(Запретный), и озеро(Чёрное), и горы(Шотландия как-никак), и луга(между лесом и горами), и огороды(у Хагрида в этом году явно с тыквами перебор)? Да никто, хотя бы потому, что Запретный лес и Чёрное озеро было только в этом уголке планеты, а других школ по близости нет. Более того, если слегка привстать на кресле и податься вперёд, то открывался просто сказочный вид на окна личных аппартаментов Минервы МакГонагалл, чем Альбус, в былые годы, беззастенчиво пользовался. И не раз… Приятные воспоминания директора были нарушены яркой зелёной вспышкой и громкими чертыханиями Снейпа. Тот, неудачно повернувшись во время путешествия сквозь каминную сеть, запутался в мантии и вместо того, чтобы изящно выпрыгнуть из камина, как он это обычно любил делать, вовсе не изящно выпал из него пластом.
— Северус, добрый день! — радостно улыбнувшись неожиданному посетителю, воскликнул Дамблдор. — Какими судьбами?
— Может, вместо вопросов Вы мне поможете, Альбус? — недовольно рыкнул зельевар, у которого все попытки самостоятельного вызволения из неожиданной ловушки легли прахом… буквально… на всю площадь тела.
— О, да, да, конечно, — устыдился директор и, несколько раз взмахнул палочкой.
— Премного благодарен, — сухо кивнул Снейп, отряхиваясь от уже несуществующих пепла и копоти. Без приглашения усевшись в кресло перед столом он скрестил руки на груди и с выражением полной отрешённости уставился в то же окно, что минуту назад сверлил хозяин кабинета.
— Так ты по какому вопросу ко мне, мальчик мой? — с отеческой улыбкой переспросил Дамблдор и, поставив на стол стандартную вазочку с леденцами, лукаво сверкнул голубыми глазами: — Лимонную дольку? — Северус нехотя, словно его отрывали от крайне важного дела, перевёл взгляд на сладости. Поначалу, его лицо выражало крайнюю степень отвращения, но потом… С начала в чёрных профессорских глазах, всегда таких холодных и надменных, зажёгся голодный огонёк. Через секунду слетела гримаса отвращение, а её место заняло выражение того же желания и всепоглощающего голода, что был до этого в глазах. С трудом сглотнув ком(предположительно, слюны) Снейп выдавил:
— Ну, если только одну… — Спустя минуту удивлённый Дамблдор с немалым трудом сумел отбить у зельевара вазочку, на дне которой осталась едва ли треть от всех лимонных долек — Северус большую часть рассовал по карманам. — Альбус, это потрясающе! — закатив глаза от удовольствия, проговорил Снейп с сожалением проводив ненасытным взглядом заветные сладости. — Почему раньше ты скрывал от меня это чудо?!
— Вообще-то, я тебе каждый раз тебе их предлагал, а один раз ты их даже ел… — Дамблдор был в шоке. Что же теперь, он лишился своего излюбленного развлечения — доставания всех леденцами, зная, что их всё равно никто не есть?! Но, если теперь все, как Северус, перестанут отказываться от долек… Директор даже в мыслях не мог представить себе подобного кошмара. Утешая себе мыслью, что сегодняшнее обильное поглощение сладостей вызвано у его старого друга скорбью и нервным срывом, он в третий раз задал тому интересующий его вопрос: — По какому ты делу, Северус? — Снейп, занятый в это время проверкой наворованного, не сразу понял что у него спрашивают:
— Делу? Какому делу? — Но, стоило лишь смыслу вопроса дойти до сознания зельевара, как тот вмиг стал таким же серьёзным, как двумя минутами ранее. — О, я по крайне важному делу, Альбус. — Плотоядно улыбнувшись, он достал из кармана мантии маленький пузырёк с матово-белой жидкостью, попутно отлепив от него леденец. — По КРАЙНЕ ВАЖНОМУ…