– Вон они, – тихо сказал Урруах, когда все вышли на балкон и заглянули в пропасть.

Рхиоу посмотрела вниз, туда, где справа и на один уровень ниже виднелся вход в просторный коридор. Он заканчивался более широким, чем другие, балконом под карнизом, поддерживаемым огромными фигурами стоящих на задних лапах ящеров, простерших в пустоту передние конечности с шестью когтями. На балконе толпились и мини-тираннозавры, и представители большей разновидности – близнецы того полосатого чудовища, которое Арху взорвал в зале Гранд-Сентрал.

– Он постоянно возрождается, – прошипел Арху. – Ты его убиваешь, а он является снова. Это несправедливо!

– Он неживой, – пробормотала Рхиоу: в конце концов, отличие любого живого существа в том и заключается, что рано или поздно оно умирает. – Да это и не важно: мы, думаю, скоро с ним разделаемся.

Пока команда Рхиоу смотрела вниз, кто-то из динозавров взглянул вверх. Увидев врагов, ящеры издали яростное шипение и кинулись в коридор, чтобы добраться до следующего уровня.

– Ну что, Рхи, – сказал Урруах, – какое заклинание ты выберешь? Короткий вариант нервно-паралитического или…

– Мы не можем рисковать тем, что оно случайно поразит Ифа, – ответила Рхиоу. – Вот такое решение мне нравится больше.

Она вскочила на парапет и прыгнула в воздух.

На какое-то ужасное мгновение ее лапы не нашли опоры, и Рхиоу испугалась, что заклинание из-за того, что законы, управляющие гравитационными и внутриатомными силами, изменились, не подействует. Однако дело оказалось всего лишь в небольшой разнице в гравитационной постоянной, и Рхиоу тут же внесла необходимое уточнение в заклинание. Воздух под ней затвердел. Рхиоу с презрением оглянулась на немногих оставшихся на балконе ящеров, таращивших глаза, указывавших на нее и изумленно шипевших.

– Пошли, – сказала она. – Не стоит подвергаться большей опасности, чем необходимо. – Она взглянула вниз; теперь уже не более трех четвертей мили отделяли ее от сияющего сквозь холодный темный воздух огня. Удивительно: при всей своей яркости он почти не освещал окрестности…

– Я буду делать поворот после каждой сотни футов, – сказала Рхиоу, оглядываясь на свою команду. Арху и Иф все еще оставались на балконе, а Урруах и Сааш уже балансировали на парапете. – Иф, ты видишь лестницу, которую я сделала?

После долгой паузы донесся ответ:

– Нет.

– Тогда держись между Сааш и Арху и ступай туда же, куда и они. Поторопитесь, ящеры приближаются!

Рхиоу двинулась вниз по лестнице, продлевая ее по мере надобности. Жаль, конечно, что нельзя для удобства Ифа сделать ступени менее пологими, но придется ему потерпеть… Рхиоу и так приходилось трудно: нужно было сосредоточиться на том, чтобы воздух оставался твердым и впереди, и позади нее, одновременно расставляя по местам сверкающие слова заклинания в ее мысленной мастерской…

Как было бы хорошо, если бы силовые параметры оказались более вразумительными… и если бы не приходилось опасаться, что заклинание, создавшее лестницу, утратит силу на полпути вниз… и если бы…

Урруах прыгнул вниз и начал спускаться следом за Рхиоу. За ним последовал Арху, а за ним, осторожно и явно очень нервничая, двинулся Иф, крепко стиснув все двенадцать когтей передних лап. Сааш последней ступила на лестницу…

…И тут на балкон выскочил первый преследователь и попытался вцепиться в нее.

Сааш обернулась и зашипела.

Ничего не произошло. Ящер хлестнул ее хвостом, пытаясь сбросить Сааш с невидимой для него опоры. Сааш поспешно сделала два шага вперед и толкнула Ифа, который обернулся, чтобы посмотреть, что происходит, потерял равновесие и врезался в Арху.

Арху так сильно пошатнулся, что Рхиоу, оглянувшаяся через плечо, почувствовала ужасную уверенность: сейчас оба они упадут. Однако тут же ей стало ясно: Арху предвидел столкновение, возможно, видел его благодаря дару провидца, и прореагировал чуть ли не до того, как столкновение произошло.

Теперь он все видит ясно, – с жалостью подумала Рхиоу. – Единственное, чего он не смеет разглядеть, – это то, что раньше туманило его взор.

Арху и Иф помогли друг другу восстановить равновесие и стали спускаться, а Сааш, придя в себя, остановилась и ласково сказала напавшему на нее ящеру, который теперь стоял на парапете:

– Страшно?

Тот прыгнул на Сааш – ведь он только что видел, как воздух послужил ей опорой, – и рухнул вниз. Он скрылся из глаз задолго до того, как ударился о дно пропасти.

Другие ящеры, вскочившие на парапет следом за своим вожаком, теперь замерли, глядя вниз, во тьму, поглотившую его. Ни один из них не проявил особого желания отправиться следом, хотя яростные шипение и визг раздавались со всех сторон. Сааш уселась, задрала заднюю ногу и принялась вылизываться… но тут мимо ее уха промелькнула вспышка раскаленного света. Она резко выпрямилась и заметила, как один из ящеров снова направляет в ее сторону что-то похожее на ту связку стержней, которую использовал рабочий, – вероятно, какое-то энергетическое оружие.

– Ладно, – сказала Сааш, – гигиенические процедуры могут подождать. – Она встала и все-таки еще раз почесалась. Ящер выстрелил снова и на этот раз прицелился лучше; луч ударил в Сааш… и расплескался, как вода: заклинание-щит было наготове. Сааш помахала хвостом, улыбнулась ящерам и побежала по невидимой лестнице следом за остальными.

Перегнувшиеся через парапет неудачливые преследователи приплясывали и визжали от ярости.

– Прекрасная идея, Рхи, – сказал Урруах, спускаясь следом за ней мимо балконов и платформ, на которые начали выбегать изумленные динозавры всех видов и размеров. – Так гораздо легче, чем пробираться по всем этим коридорам, полным… э-э… наблюдателей. – Он взглянул на толпящихся на балконах ящеров. – Похоже на стадион во время финального матча.

– Надо же, я и не знала, что ты болельщик, – ответила Рхиоу, продолжая путь вниз. – При всей твоей одержимости оххрой…

– Ну, я не так уж слежу за спортивными новостями, но когда нью-йоркская команда выигрывает…

Рхиоу слегка улыбнулась. Она продолжала идти, присматриваясь, не угрожает ли им энергетическое оружие ящеров.

– Хорошая мысль, Сааш, – сказала она, – подразнить их немного, чтобы узнать, какими средствами нападения они располагают. Теперь мы все будем осторожны. Я только не представляю себе дальности действия этих их штук.

– У них не особенно большая дальность, мне кажется, – ответила Сааш. – Магический компонент не может быть велик – ведь существа, использующие данную технологию, сами магами не являются.

– Хорошо. Кто сейчас присматривает за Ифом?

– Я о нем позабочусь, – сказал Урруах.

– Прекрасно. – Рхиоу повернулась в воздухе, чтобы направить подальше от балконов новый виток лестницы, и продолжала спускаться.

– Знаешь, Рхи, – обратился к ней Урруах, – не кажется ли тебе, что мы… мы утратили преимущество неожиданности? – Он смотрел на следующий ряд балконов – они были настолько заполнены ящерами, что задние, напирая на передних, чуть не сбрасывали их в пропасть.

Рхиоу усмехнулась.

– А разве оно у нас когда-нибудь было, Урруах? Нас с самого начала принуждали явиться сюда, а что касается последнего часа, то разве Арху не предупредил нас о приближении стражи? Я не стала бы тревожиться из-за того, что сейчас мы не имеем этого преимущества. Давай просто спустимся к Огню… и уж если нам и придется прибегнуть к сюрпризам, именно там они нам понадобятся.

Команда Рхиоу продолжала свой путь по воздуху, и все больше и больше ящеров сбегалось, чтобы поглазеть на происходящее. Динозавры по большей части не были рады непрошеным гостям, чувствовала Рхиоу: ровный гул их голосов, не особенно громкий раньше, теперь превращался в гневный рев. Отовсюду долетали вопли: «Млекопитающие! Убейте млекопитающих! Бросьте их в Огонь, очистите наш дом!» и «Хаат, где Хаат?»

Рхиоу продолжала идти со всей невозмутимостью, на какую только была способна; она больше беспокоилась не за себя, а за остальных членов своей команды, особенно за Ифа: с балконов все чаще долетали призывы убить предателя. Урруах смотрел по сторонам так же спокойно, как если бы прогуливался в выходной день по улицам Ист-Сайда; Сааш несколько раз тревожно оглянулась, но по мере того как они все больше удалялись от стен огромной пещеры и выстрелы из энергетического оружия уже не могли причинить им вреда, сделалась менее напряженной, по крайней мере, на взгляд Рхиоу. Арху, наоборот, с каждым шагом проявлял все большее беспокойство и ежеминутно облизывал нос; Рхиоу не могла определить, было ли это следствием его обычной нервозности или посланного ему видения, и не хотела усугублять ситуацию, задавая ему вопросы. Ифу приходилось труднее всего, но он шел между Арху и Урруахом, не проявляя никаких чувств – так, во всяком случае, казалось Рхиоу, – и не стискивая больше передних лап в кулаки. Впрочем, Рхиоу понимала, что нескоро еще научится разбираться в его мимике… если вообще когда-нибудь у нее будет для этого время.

По мере того как они спускались, холод становился все ощутимее, а Река Огня заметно приблизилась.

Как только мы ее перейдем, как только разберемся с источником энергии, – если, конечно, удастся вернуть его в обычное рабочее состояние, – думала Рхиоу, – надо будет постараться уговорить Ифа воспользоваться той силой, которой мы его наделим… благодаря новому заклинанию или как-то иначе. Если Иф возьмет на себя ответственность отстаивать перед Вечными Силами свой выбор… – Тогда имеется хороший шанс того, что новый выбор получит обратную силу и искупит прошлое ящеров; тогда перед ними откроется возможность вести иную жизнь, а Одинокая Сила снова окажется изгнана. Труднее всего после этого будет удержать Саррахх от того, чтобы в отместку она не уничтожила всю Гору и всех ящеров вместе с ней.

Другая трудность, – думала Рхиоу, – вообще заставить Ифа сделать это. – Она совсем не была уверена, что тот уже принял решение. Рхиоу вспомнила, что когда-то считала, будто все будет зависеть от Арху… – Каким простым все тогда казалось!

Урруах догнал ее и пошел рядом.

– Как ты себя чувствуешь?

– Настолько хорошо, насколько это возможно, когда примерно миллион змей шипят, требуя моей крови.

– Ага, – кивнул Урруах, – страшно приятно.

– Как там наш трудный ребенок?

– Который? Тот, что покрыт мехом, или тот, который покрыт чешуей?

Рхиоу не удержалась от смеха.

– Оба.

– Арху присматривает за Ифом. Я бы сказал, очень заботливо присматривает.

– Они между собой разговаривают?

– Лучше спроси: умолкали ли они когда-нибудь? Не думаю, что сама Храуа Молчаливая смогла бы заставить их заткнуться, если бы явилась и показала им образец молчания. – Урруах ухмыльнулся. – Невольно начинаешь гадать, не родственники ли они.

– О, я в этом не сомневаюсь, – иронически протянула Рхиоу.

– Знаешь, – продолжал Урруах, – я однажды слышал от Эхефа занятную историю. Глядя на этих двоих, я почти начинаю в нее верить. Эхеф говорил мне, что у эххифов существует легенда о том, будто кошки были созданы из змей…

Боль обрушилась на Рхиоу с такой силой, что ей пришлось остановиться, чтобы справиться с собой. Перед ней ожило старое, старое воспоминание: Хуха пальцами прижала ее уши, немного оттянула уголки глаз, сделав их чуть раскосыми, и сказала: «Змея!»

Возмущенная подобным обращением, Рхиоу зашипела, и Йайх, повернувшись к ним, сказал: «Ты совершенно права. Хорошо еще, что это не ядовитая змея». Рхиоу тогда решила отомстить: испачкав лапы, вскочить к Йайху на колени и хорошенько оцарапать его: пусть знает, какая она на самом деле «не ядовитая». Через минуту она, конечно, забыла о своем намерении: Рхиоу была слишком добродушной для подобных проделок.

Теперь, вспомнив о том давнем происшествии, она подумала:

Просто смешно… Чтобы Народ был создан из змей! Только… – Она снова облизнула нос. – Только что-то в этом есть. В далеком туманном прошлом на эволюционном пути мы, должно быть, имели общего предка. Никто, конечно, не создавал кошек из змей, как не создавал человека из обезьяны. И все же мы в родстве.

Мы все в родстве.

– Мы приближаемся, – тихо сказал Урруах.

Рхиоу моргнула, взглянув вниз; последние несколько минут она двигалась на автопилоте. Действительно, до дна пропасти оставалось уже совсем немного, они наконец приблизились к своей цели. Холод сделался жгучим. Черный базальт стен здесь уже не был изукрашен резьбой и статуями; последний балкон, на котором толпились беснующиеся мини-тираннозавры, остался футах в пятидесяти выше. Внизу виднелась не река, а скорее озеро ослепительного света, заполнявшее все дно пещеры и уходившее на неизвестную глубину. Оно почти не давало тепла, но жгло глаза своей невыносимой яркостью. И все же Рхиоу должна была смотреть на него, щурясь и смахивая слезы, чтобы различить поток энергии, его течение – струи более бледных молний на пылающем фоне. Чудовищная мощь все еще была сжата, как и полагалось бы в нормально действующей цепи, но опытный глаз Рхиоу заметил, что она сжата немного сильнее, чем обычно, – словно кто-то ее немного побаивался…

– Сжата очень туго, – безмолвно сказала Рхиоу Сааш. – Кто-то намеренно придал потоку такую конфигурацию, потому что опасается, что, если без этого направить энергию в другое русло, она выйдет из-под контроля. – Мысль Сааш была окрашена мрачным юмором.

– А так и случилось бы?

– Почти наверняка. Более того: я на это рассчитываю.

– Что?!

– Полагаю, что в случае необходимости я сумею убрать ограничители, удерживающие поток под контролем… и выпустить всю энергию на свободу. Несмотря на дополнительные предохранители, которые кто-то пытался установить…

Мысли о том, чтобы высвободить энергию даже небольшой цепи, было достаточно, чтобы шерсть Рхиоу встала дыбом; что уж говорить об основном потоке… это было примерно то же самое, что уронить в недра Горы звезду.

– Именно, – с тем же мрачным юмором подтвердила Сааш. – Ты можешь себе представить, чтобы даже Одинокая Сила сумела при таких обстоятельствах сохранить свою физическую форму? Ведь чтобы сражаться с нами, она должна была ее принять. Если мы выпустим на свободу энергию основной цепи, особенно в ее теперешнем сжатом состоянии, она все здесь уничтожит. Заодно уничтожит и всю систему ворот на Земле. Это, конечно, создаст неудобства…

– У тебя просто талант все преуменьшать, – сказал шедший за Рхиоу и Сааш Урруах.

– Однако это положит конец всему, что здесь затевается, – совершенно спокойно ответила Сааш, – если иначе нам не удастся добиться своего. Если Одинокая Сила провернет то, что задумала, то цена окажется много выше, чем благополучие Земли. Ты готов взять на себя ответственность за то, что тысячи, миллионы планет, другие вселенные, другие измерения будут захвачены ордами обезумевших ящеров? Если окажется, что всем нам грозит гибель до того, как Рхиоу с помощью Ифа удастся осуществить то, что она задумала, я собираюсь выпустить на свободу энергию… и полюбоваться фейерверком. Примерно в течение миллисекунды, – добавила она мрачно.

Теперь они стояли уже всего в нескольких ярдах над пылающей бездной, и Рхиоу так всматривалась в нее, стараясь определить направление течения, что перед глазами у нее заплясали черные пятна.

– Похоже, поток вытекает сквозь камень, – сказала она.

– Может быть, и так, – ответила Сааш, – но мне кажется более вероятным, что камень на дальней стороне – иллюзия. Очень трудно материи и энергии сосуществовать в одном и том же месте. Рядом – да, но чтобы они перемешивались? Вероятность очень мала.

Рхиоу согласилась с ней.

– Так что мы теперь будем делать? – спросил Урруах.

Рхиоу через плечо оглянулась на Арху, который стоял рядом с Ифом, словно продолжая разговор, и смотрел на камень стены.

Рхиоу взмахнула хвостом.

– Пойдем по течению, – ответила она и двинулась туда, куда уходил поток, почти над самой его поверхностью.

– Ты же не хочешь, чтобы мы в него нырнули, – сказала Сааш, и в голосе ее прозвучал неприкрытый страх.

– Нет, если только это не окажется неизбежным, – сказала Рхиоу, медленно приближаясь к черному камню стены. – Мы просто пойдем по поверхности. – Она посмотрела на Арху.

– Я знаю только, что мы должны перейти Реку Огня, – сказал он, дернув хвостом. – Никто не говорил мне, что нам следует погрузиться в нее. Думаю, это должно случиться позже.

– О, превосходно! – проворчал Урруах.

Рхиоу преодолела последние несколько ступенек… и нерешительно поставила лапу на поверхность потока энергии, предварительно наложив на нее заклинание, делающее воздух твердым. Ощущение оказалось весьма неприятным. Опора была не сплошной, а полной дыр, похожей на сетку. Под ней кипели грозные силы, оставляя у Рхиоу впечатление, что они только и мечтают завладеть ею, растворить в себе, как сахар в кофе. Шерсть Рхиоу встала дыбом: ионизация воздуха над потоком энергии была ужасной, запах озона напомнил Рхиоу Гранд-Сентрал… это было почти воспоминанием о доме. Рхиоу через плечо оглянулась на остальных.

– Заклинание действует, – сказала она, – но удовольствия вы не получите. Давайте поскорее заканчивать.

Рхиоу двинулась к стене, остальные последовали за ней. Арху показывал дорогу Ифу. Когда тот ступил на пламя, он от удивления покачнулся, и Арху поддержал его.

– Что ты чувствуешь? – спросил он.

Иф несколько секунд стоял совершенно неподвижно.

– Все должно быть не так, – решительно сказал Иф. – Здесь должен быть настоящий Огонь. – Он пристально посмотрел на поток. – Он такой стиснутый, такой не похожий на то, каким когда-то был. – Иф поднял глаза на Арху. – Как и мой народ. Наверное, мне не следует удивляться.

Рхиоу оглянулась на него, потом снова двинулась вперед.

– Пошли. – Она подошла к черной каменной стене, помедлила, осторожно протянула лапу…

Лапа ушла в стену. Рхиоу через плечо оглянулась на Сааш и сказала:

– Ты была права. Одинокая Сила изменила все, до чего смогла дотянуться, однако не сумела добраться до науки… пока что.

– Она сначала должна произвести другие, более основополагающие изменения, – ответила Сааш, присматриваясь к сияющему потоку.

Рхиоу ударила хвостом.

– Ну так позаботимся о том, чтобы такого шанса она не получила.

Кошки двинулись сквозь камень. Ощущение было совсем не таким, как обычно при прохождении сквозь стену. Рхиоу казалось, что им приходится долго идти в облаке черного дыма, сопротивляющегося продвижению, гудящего и вибрирующего от близости потока энергии. Субстанция жужжала, как рой пчел, и Рхиоу поймала себя на том, что старается не вдыхать ее, чтобы гудение не началось и у нее внутри, заглушив мысли.

Не следует об этом думать. Нужно делать шаг за шагом, ставить одну лапу впереди другой…

Воздух впереди медленно начал светлеть. Рхиоу вышла на открытое место, остановилась, огляделась вокруг… и у нее от изумления отвисла челюсть. Позади нее Сааш, выйдя из облака-стены, тоже замерла на месте.

Перед ними был главный зал Гранд-Сентрал, только невероятно огромный, в десять раз больше настоящего; поэтому хотя тела кошек и стали в древнем мире гораздо больше, Рхиоу и ее команда снова оказались сведены к размерам Народа, обитающего в Нью-Йорке. Четыре кошки и игрушечный динозавр медленно шли по огромному темному пространству, освещенному лишь потоком энергии, который уходил в высеченную в полу дыру, которая протянулась как бы от дверей на Сорок вторую улицу до эскалаторов, ведущих к зданию Метлайф. Архитектура истинного вокзала была скопирована в точности, за исключением того, что все было черным – частично матовым, частично блестящим. В центре зала даже имелась круглая башенка справочного бюро с часами на ней – тоже из черного камня; ни бой часов, ни голоса оттуда не доносились. Вверху, над слепыми окнами, не дающими света, раскинулся необъятный свод потолка, на котором не блестело ни единой звезды. У Рхиоу при взгляде на него возникло впечатление, что звезды, возможно, когда-то здесь и были… пока нечто не поглотило их. Гигантский зал больше походил на гробницу, чем на вокзальное помещение.

Рхиоу проследила взглядом за потоком энергии, пересекавшим зал. На дальней стороне не было эскалаторов; вместо них вниз уходили две величественные лестницы, между которыми и струилась Река Огня. В мире Рхиоу этот путь вел бы к Северному пересадочному узлу и расположенным ниже мастерским; здесь же, подумала она, лестницы наверняка заканчиваются чем-то не столь общедоступным.

– Нам вниз? – спросила Сааш, и в необъятной тишине ее голос прозвучал слабо, еле слышно.

Рхиоу взглянула на Арху.

– Следуй за Огнем, – сказал тот.

Они подошли к началу лестницы, и Рхиоу поняла, что перед ними оригинал, послуживший образцом для всех многочисленных лестниц этого подземного Манхэттена: ступени были высокими, приспособленными для ящеров, неудобными для представителей других видов.

– Похоже, спускаться нам долго, – сказала Сааш.

– Уверена, что так и было задумано. Пошли, – ответила Рхиоу.

Они начали спускаться по лестнице так быстро, как только могли. Идти было неудобно, путь предстоял долгий. Они выбрали правую лестницу, и слева Река Огня падала вниз водопадами, сияя все более ярко и зловеще. Свет потока не служил утешением во всеобъемлющей тьме – он ранил глаза. Холод становился все сильнее. Никаких ориентиров не было – только и позади, и впереди лестница, исчезающая в безмерной дали. Эта часть пути стала для Рхиоу еще одним периодом, который, казалось, длится вечно.

Все сделано намеренно, – подумала она.

– Нас хотят запутать, – сказала Рхиоу остальным. – Не поддавайтесь. Делайте все, что можете, чтобы бдительность не притупилась. Пойте, рассказывайте истории… – Она тут же пожалела о том, что сказала «пойте», – Урруах тут же воспользовался приглашением.

И Сааш немедленно отвесила ему оплеуху.

– Спасибо, – тихо сказала Рхиоу, не останавливаясь.

– Ну ладно. Хотите, я расскажу о… – предложил Урруах.

– Не надо! – перебила его Рхиоу.

Арху слушал перепалку в некоторой растерянности; Иф тем более ничего не понимал.

– Не позволяйте ему, – предупредила Сааш. – Он обожает каламбуры. Совершенно кошмарные.

– Да уж, не надо, – согласился Арху. – Хотел бы я, чтобы мы уже оказались внизу.

– А мы и есть внизу, – с удивлением сказал Иф.

Арху огляделся и пробормотал:

– Он прав.

Так оно и оказалось. Кошки только заморгали, глядя, как Арху бежит по благословенно ровному полу.

– Вы видели? – безмолвно сказала Сааш. – Он пожелал – и свершилось. Это место может оказаться более податливым, чем мы думали. Так и должно быть: если законы магии изменились, если здесь все существует в увеличенном размере…

От такой мысли Рхиоу только сглотнула и, спустившись тоже на ровную поверхность, заглянула в свою мысленную мастерскую. Там лежало огромное кольцо – почти законченное; пробелы в нем заполнялись почти на глазах.

То самое заклинание, над которым Шепчущая еще только работала, – подумала Рхиоу. – Об этом Арху и говорил.

Она остановилась, сделала вдох и выдох, постаралась сосредоточиться и огляделась. Они стояли на краю широкой темной равнины, вовсе не ровной: впервые за долгое время камень здесь обрел текстуру. Повсюду виднелись огромные глыбы и наросты, утесы, вздымающиеся вверх, – настоящий каменный лес. А в середине его…

Рхиоу пришлось сесть, чтобы осмыслить то, что открылось ее взгляду. Корни… огромные корни, каждый размером с небоскреб, с Эмпайр-Стейт-Биддинг… занимающие практически все видимое пространство, – узловатые, гигантские, с бурой корой, сходящиеся в единственную могучую колонну, взмывающую на невероятную высоту и теряющуюся в темноте.

Вот как выглядит архетип, если попытаться его вообразить, – подумала Рхиоу. Она посмотрела влево, потом вправо – туда, где в обычном мире был бы горизонт, а здесь виднелась только путаница корней-великанов, устремляющихся вверх, к теряющемуся в бездонной тьме стволу.

Это, несомненно, Дерево… его корни, уходящие в сердце Горы. Камни самой глубокой пещеры устремлялись вверх, окружали каждый корень, словно пытаясь каким-то образом связать его. Рхиоу видела достаточно старых деревьев в парке, чтобы знать: в соревновании между живым деревом и мертвым камнем дерево всегда рано или поздно побеждает. Здесь же, похоже, игра шла вничью, и камень, кажется, наступал.

По краю равнины, между командой и Деревом, Река Огня падала с последней каменной ступени и уходила в широкий туннель… последнее препятствие. Теперь она выглядела в большей мере как Река, описанная легендой: враждебная, полная холодного огня; ничто не могло выжить в ее глубинах – ни память, ни, возможно, сама душа… И в сиянии потока энергии Рхиоу разглядела гигантскую тень, обвивающую Дерево. Длинное блестящее тело было темным, как и все здесь, но отблески пламени Реки зажигали черный огонь на чешуях. Существо свернулось у подножия Дерева кольцами – такими огромными, что разум отказывался верить тому, что видели глаза. Попытка охватить все разом – Дерево, его корни, чешуйчатую тень – была столь же безнадежной, как попытка увидеть целую гору, стоя у ее подножия. Река Огня огибала равнину, и над ней струилась другая, темная река – река с глазами…

И под этими мрачными глазами, под массивной челюстью, опирающейся на один из корней, Рхиоу увидела глубокую рваную рану, разрывающую Дерево. Рана испускала бледное сияние, слишком слабое, чтобы в его свете что-то можно было разглядеть; она была глубока – почти на треть толщины ствола… Древние, темные, мудрые, насмешливые глаза взглянули на кошек.

Рхиоу почти в панике бросила взгляд на Арху: это он впервые произнес предостережение: «Когтями проложи себе путь… Дерево качается…» Может быть, ствол и вправду чуть-чуть наклонился влево? Как будто раздумывая, не упасть ли?

Что еще упадет, если упадет Дерево?

Они стояли в тяжелой древней тишине и смотрели в темные глаза. Рхиоу ощутила на себе их взгляд и почувствовала себя бесконечно эфемерной, беспомощной, маленькой. Рядом с ней Сааш не сводила глаз с Дерева и обвивающего его существа. Арху взглянул один раз и тут же отвернулся, словно обжегшись. Иф… Иф припал к полу в позе, которую даже Рхиоу могла безошибочно назвать выражением глубочайшего почтения.

И почтение, как знала Рхиоу, было вполне уместно. Она сделала шаг вперед, села, обвила лапы хвостом и, глядя в глаза древней Змеи, сказала, несмотря на бившую ее дрожь, со всей твердостью:

– Старейшая, Прекраснейшая, Падшая, прими наше приветствие и вызов.

Камень затрясся. Долгий рокот, подобный далекому реву тысяч голосов, прокатился и стих. Смех… постепенно стихающий смех – как если бы смеялось землетрясение.

Рхиоу видела, как Арху, услышав мощный звук, задрожал. Сама она тоже была не в лучшем состоянии, однако твердо решила этого не показывать. Краем глаза она заметила движение. Урруах шел к Реке…

Рхиоу открыла рот, чтобы остановить его, – и обнаружила, что не может издать ни звука: темные глаза смотрели на нее в упор, и давление взгляда было таково, что лишило ее дара речи. А Урруах продолжал идти.

Да он и не обратил бы на меня внимания… Урруах!

Кот пересекал убийственное пламя так же небрежно, как если бы переходил Семьдесят восьмую улицу, направляясь к любимому мусорному баку. Он благополучно перебрался на другой берег, хотя Рхиоу показалось, что до нее долетел запах паленой шерсти. Урруах вразвалку подошел к ближайшему корню Дерева – огромной узловатой колонне, – оглядел его, поднялся на задние лапы и принялся не спеша, с вызовом точить об него когти.

Рхиоу, открыв рот, вытаращила на чего глаза, полная изумления, возмущения и невольного восхищения. Ей хватило времени на все эти чувства, поскольку Урруах спешил не больше, чем если бы драл кору какого-нибудь плохо огороженного саженца на городской улице. Наконец он закончил, опустился на все четыре лапы, снова пересек Реку и присоединился к команде: кот, только что пометивший вновь отвоеванную территорию.

– Только ты мог выкинуть подобный номер! – мысленно сказала ему Рхиоу.

– Может быть, поэтому я сюда и послан, – улыбнулся в ответ Урруах и повернулся к их врагу. – Иногда ты, Рхи, ведешь себя слишком уж по протоколу. Если мы собираемся играть в хауисс… так давайте играть!

– Удивляюсь, как это ты не попрыскал на корень, – сказала Сааш.

– Ах, совсем забыл! – Урруах сделал движение в сторону Реки, и Рхиоу пришлось прижать его хвост тяжелой лапой – пока еще, правда, не выпуская когтей. Урруах через плечо оглянулся на нее, ухмыльнулся и снова сел.

– Так это Битва? – мысленно спросил Арху. – Та самая Игра, которую вы с Йафхом мне показывали?

,– Если и не изначальная Битва, – ответил Урруах, – то нечто очень к ней близкое. Держи наготове все свои тактические умения. Найди себе место и не позволяй себя с него согнать. В каждой хорошей схватке половина успеха зависит от блефа, так что ори как можно громче и не бойся надорвать горло: оно заживает быстрее, чем сломанные когти. И не трать зря время на то, чтобы потрепать врага за уши: ушами никто не дышит. Твоя цель – горло…

– Что это, разминка перед игрой? – раздраженно, хоть и улыбаясь про себя, сказала Рхиоу. – Как мне сделать официальное заявление, пока продолжается треп? Оставьте болтовню на потом.

Она встала и обратилась к огромной Змее:

– Похоже, Одинокая Сила, что на этот раз ты проявила больше хитрости, чем обычно. Ты всегда наносила удар по отдельному магу – и успех сопутствовал тебе не так уж часто. Теперь же ты предпочла напасть на ворота, повредив Дерево и поработив несчастных ящеров, которых ты обманула в древние времена. Что ж, Прародительница обратила на тебя свой взор, и Вечные Силы приготовили тебе сюрприз. Перед тобой ящер-маг.

Снова раздался напоминающий землетрясение смех. Потом зазвучал насмешливый голос:

– Как, еще один?

Из темноты, окутывающей корни, появилась высокая фигура. Арху, увидев ее, глухо зарычал.

Это был тираннозавр с синевато-алой полосатой шкурой. Он с издевательской усмешкой взглянул на пришельцев и рванул воздух всеми своими двенадцатью когтями.

– Опять ты! – прошептал Арху.

– Ты немного повзрослел со времени нашей последней встречи, – ответил ему на Речи тираннозавр. – Но не бойся: повзрослеть еще больше тебе не удастся.

– Это тот самый, которого я видел в первую ночь на вокзале, – сказал кошкам Арху. – Который шел за крысами.

– Хаат, – проговорила Рхиоу. – «Шестой Коготь» Великого.

– Кошечка, – обратил к ней свою ухмылку Хаат, – я не скажу тебе «удачи», как маг магу, – на этот раз удача не будет тебе сопутствовать.

Сердце Рхиоу оборвалось.

Я еще говорила о сюрпризе! – подумала она, злясь на себя за слепоту. Одинокая Сила все время оказывалась на шаг впереди. Здесь, в самом сердце бездны, где сама магия была искаженной, извращенной, Одинокая Сила сумела сделать магом того ящера, который подходил для ее целей, не привлекая к этому другие Вечные Силы. Она научила его всему, что было ей нужно, и провела через испытание, скорее похожее на пародию, но достаточное для достижения результата: теперь в мире существовал маг, покровительствующий энтропии, убивающий мимоходом, просто для удовольствия, по капризу изменяющий жизнь вокруг себя, ничего не знающий о борьбе с тепловой смертью вселенной… да и вообще, скорее всего, не знающий ничего, кроме воли своей госпожи. От одной мысли о таком извращении шерсть Рхиоу встала дыбом.

– Ну, ну, – с издевательской усмешкой протянул Хаат, – скверная киска! – и ударил ее передней лапой.

Рхиоу произнесла слово, приводящее в действие давно готовое заклинание-щит, но оно не ослабило удар, опрокинувший ее на спину и обрушивший на нее такую боль, что она могла лишь извиваться на камне пола.

– Ну вот видишь, – продолжал Хаат, – мой повелитель хорошо меня обучил. Он дал мне силу, которую отнял у тех, кто жадно хранил ее для себя и своих марионеток. Я избран им, я его Шестой Коготь. Что же касается этого, – он пренебрежительно взглянул на Ифа, – ему известно, что его господин – я. У него нет силы. Я прошел испытание, а он едва знает, что это такое. Не то чтобы у него был шанс это узнать… Я – единственный маг моего народа. Другого никогда не будет.

Боль постепенно отступила, и Рхиоу сумела, шатаясь, подняться на ноги.

Поэтому-то Иф и был нам послан, – подумала она. – А ему был послан Арху… чтобы подготовить к соревнованию. Эта тварь – его противник. При выборе всегда кто-то должен представлять противную сторону, без этого выбор недействителен.

– Маги – это братство отдельных личностей! – крикнула Рхиоу, возвращая на место свой щит. – Магия – не монополия! И не тирания грубой силы! Всегда есть место для многих магов.

– Только не в этом мире, – ответил Хаат, – и не в новом мире, который мы создадим. Скоро вы увидите кое-что новенькое.

Иф все еще лежал, припав к полу, опустив голову и вцепившись когтями в камень, словно был не в силах стоять, не говоря уже о том, чтобы совершить выбор за весь свой народ.

– Сделай что-нибудь! – мысленно прошептала ему Рхиоу. – Сделай что-нибудь! Попытайся!

Однако Иф не мог ее услышать. Он не слышал ничего, кроме голоса Хаата, голоса, который ввинчивался ему в мозг, отгораживая его от всех, отгораживая его от его силы.

– Да и с какой стати ему слушать кого-нибудь другого? – говорил Хаат, наклоняясь над Ифом с мерзкой улыбкой. – Я его господин, его вождь. Я вывел бы его на свет, под Солнце, когда пришло бы время… ну а теперь, конечно, слишком поздно: явившись сюда вместе с вами, он взбунтовался против меня. Да, для него слишком поздно: такое не позволено никому из нашего народа. Он получит то, что заслужил; его имя и его судьба будут устрашать тех, кто еще вылупится. Его шкуру мы повесим для всеобщего обозрения – чтобы все знали, что случается с теми, кто восстает против воли Великого. – Хаат поклонился огромному существу, обвившему ствол Дерева.

Рхиоу, хлестнув хвостом, посмотрела на Хаата, потом снова сосредоточила внимание на излучающих холод глазах и прекрасной, блестяще черной голове.

– Прекраснейшая и Падшая, – сказала она, – Одинокая Сила, древняя Змея, известная нашему Народу как Саррахх, от имени Вечных Сил, от имени Прародительницы говорю я тебе: покинь это место, покинь эту вселенную, или будешь выдворена силой.

На этот раз Змея просто поглядела на Рхиоу, даже не потрудившись засмеяться. Рхиоу выдержала этот взгляд, стараясь не подать виду, что блефует. Ей не были известны заклинания, способные побороть Одинокую Силу.

– Я знаю подходящее заклинание, – мысленно сказала Сааш. – Выпустить на волю энергию…

– Я предпочла бы не уничтожать целый вид, если этого можно избежать, – ответила Рхиоу.

– Ну да, если можно избежать… Но есть еще одна-две возможности, которые я хотела бы испробовать.

– Хорошо, испробуй. Иф, – беззвучно позвала ящера Рхиоу. – Иф, оторви хвост от пола и сделай что-нибудь! Это твой шанс – так заяви о нем! У тебя есть сила, ты должен ею воспользоваться.

– Он владыка нашего народа, – с огромным трудом выговорил Иф. – До сих пор я никогда его не видел, но теперь я думаю, что… его сила слишком велика, я не могу…

Рхиоу почувствовала злость.

Я-то думала, Арху подготовит его к тому, что ему положено сделать, только он не собирается сопротивляться… Придется подать ему пример.

Она сделала шаг вперед, открыла рот, чтобы заговорить…

– Ну вот что, – опередил ее Арху, выгнув спину и выпрямив лапы, – довольно! Ты думаешь, я не знаю, что ты забрался к нему в голову и мучаешь его? Лишаешь его способности думать? Он не может тебя остановить, но посмотрим, не удастся ли это мне! Убирайся из его головы, Хаат! Я прекрасно помню, как ты пытался проделать то же со мной. Тогда у меня не было силы тебя остановить, ящерица, но и ты не мог выжечь мой мозг, а потому натравил крыс, чтобы разделаться со мной без особых усилий. Только вышло не по-твоему! – Арху сделал шал вперед, оскалив клыки. – А когда ворота открылись и ты явился в мой мир, я показал тебе кое-что. Я убивал тебя раньше, я убью тебя снова и буду продолжать убивать, пока не сделаю этого правильно.

– Правильно сделать этого тебе никогда не удастся! – взвыл Хаат, отступая на шаг. – Я не могу умереть! Таков дар, который я получил от Великого!

– Ну да, ясное дело, – бросил Арху. – У него в запасе много мелких подарков. Вот и давай выясним, долго ли продержится этот твой дар!

Он кинулся на Хаата, и они покатились по полу, вцепившись друг в друга. Рхиоу удивилась, обнаружив, что ни тот, ни другой магией не пользуется, но тут же сообразила, в чем дело: Хаата окружало нечто, препятствующее действию любых заклинаний. Хаат явно не рассчитывал, что ему придется сражаться клыками и когтями, а вот Арху, по-видимому, знал об этом заранее: недаром же он был Оком.

И он, похоже, видел кое-что еще… – Кое-что, замеченное Рхиоу только в последний момент.

Сааш присела около потока энергии, перегнулась через «берег» и погрузила лапу в кипящее белое пламя.

– Что, во имя Прародительницы, ты собираешься…

– Не спрашивай – она услышит, – оборвала Рхиоу Сааш. – Ничего здесь не происходит.

Неожиданно слепящее пламя потекло вверх по лапе и окутало всю Сааш – оно отделялось от ее меха промежутком меньше дюйма. Сааш окружила себя защитным заклинанием, и по сравнению с ним тот щит, которым пользовалась Рхиоу, казался просто мокрой бумажной салфеткой. Судя по поведению струй огня, все быстрее текущих вокруг Сааш, та установила и второй щит, удерживающий энергию. Сааш мгновенно превратилась в огненную статую, похожую на льва у библиотеки, – с поднятой головой и лапой, черпающей из Реки Огня все больше смертельной энергии.

Проводник, – подумала Рхиоу со смесью восхищения и ужаса, – или конденсатор… а может быть, и то, и другое. Как долго ей удастся… Ох, Сааш, не надо!..

Сааш выпрямилась и начала медленно и бесшумно продвигаться к тому месту, где сражались Арху и Хаат. Она шла очень осторожно, как эххиф, несущий полное ведро и старающийся не пролить ни капли. Хаат и Арху, поднявшись на задние лапы, наносили друг другу удары, как боксеры. Сааш замерла на месте – Арху кинулся вперед, повалил противника, попытался вцепиться ему в горло, промахнулся. Сааш одним быстрым движением приблизилась к ним…

– Сааш, не смей! – взвизгнул Арху.

Хаат перекатился по полу, поднялся на ноги и небрежно ткнул в Сааш одним когтем.

Его заклинание прорвало оборону, защищавшие Сааш щиты исчезли.

– Сааш! – взревела Рхиоу. Вспыхнувшая белым пламенем фигура взвилась в воздух, единственный раз взвизгнула…

И упала. Пламя погасло, лишь маленькие синие язычки несколько секунд танцевали на том, что осталось от Сааш. Это была уже не львица черепаховой окраски, а перекрученный обугленный черный скелет. Лапы превратились в головешки, а голова…

Урруах кинулся к месту ее падения. Хаат выпрямился, лениво улыбнулся Рхиоу, потом оглянулся на Арху.

– Ничто, – сказал он, – теперь она – ничто в буквальном смысле слова.

Увидев, что случилось с Сааш, Арху с яростным воплем снова бросился на динозавра. В этом мире он был велик и силен, к тому же имел преимущество над противником: знал заранее, что тот предпримет в следующий момент; но каждая рана, которую он наносил Хаату, тут же заживала… Лучшее, чего он мог добиться, – это сводить схватку к ничьей, защищая собственное тело от зубов и когтей ящера. Последнее ему не всегда удавалось.

Урруах склонился над останками Сааш, коснулся их лапой, потом отошел и стал кружить вокруг Хаата и Арху. Полуослепленная гневом и горем, воспоминанием о последнем взгляде Сааш, когда та пылающим факелом взвилась в воздух, Рхиоу присоединилась к нему. О магии она сейчас не думала. Рхиоу жаждала крови – той самой отвратительной жидкой розоватой дряни, которая служила ящерам кровью. Поодиночке им не справиться с Хаатом, но разве они – не прайд?

Может быть, втроем…

Хаат только смеялся. Одним глазом он следил за Арху, удерживая его на расстоянии, другим присматривал за Рхиоу, а потом и за Урруахом.

– Вы что, не понимаете, что это бесполезно? – ласково сказал он, ухмыляясь. – Вы убивали меня раньше, кошки, и что же из этого вышло? Теперь я убью вас… тем все и кончится.

– Ничего не получится, – крикнул Арху Рхиоу. – Я знаю, что мне нужно, чтобы разделаться с ним, но я никак не могу добраться… Рхиоу!

Она открыла рот, чтобы ответить…

Удар! Хаат выпрямился и рванулся вперед, и Арху отлетел на пятнадцать футов, потом, шатаясь, проковылял еще десять… Его правая задняя лапа была почти оторвана, из паховой артерии ярким потоком хлестала кровь, расплываясь по черному камню. Рхиоу кинулась к Арху, который пытался подняться, скуля от боли.

– Не надо, – выдохнул он. – Шепчущая говорит мне, что делать, и кровь я смогу остановить – на это моих магических умений хватит. Не тратьте на меня время!

Урруах отвернулся от обугленного тела Сааш.

– Ну, немножко я все-таки потрачу, – прорычал он. – Хаат, мы с тобой сейчас станцуем польку.

– Что такое «полька»? – с издевкой спросил Хаат.

– Ты можешь пожалеть о том, что спросил, – пробормотала Рхиоу, догадавшаяся о том, что задумал Урруах.

Теперь движения противников стали более медленными – Урруах, в отличие от Арху, не кидался с воплями на Хаата; Рхиоу видела, как, медленно кружа вокруг тираннозавра, кот сплетает незнакомое ей заклинание, нанизывая слова, подобно звеньям цепи. Хаат поворачивался следом, слегка переводя взгляд из стороны в сторону, словно каким-то образом следил за тем, что делает Урруах.

– Рхиоу! – крикнул Арху. – Всего этого недостаточно! Чего ты ждешь? Используй заклинание. Используй заклинание!

– Не могу, оно не готово… – Однако она ошиблась: заклинание было завершено. Оно лежало в уме Рхиоу, сверкающее, совершенное и смертоносное, и Рхиоу поразилась, как могла не заметить раньше его опасной неустойчивости… Заклинание подобно уравнению: то, что стоит по обе стороны знака равенства, должно в точности уравновешивать друг друга. Это же заклинание имело опасный перекос; почти весь его вес приходился на одну сторону – сторону результата. Энергия, возникающая из ниоткуда, странная мощь, – все это было к услугам Рхиоу… и все это нарушало законы природы.

Но ведь те законы природы, которые были известны Рхиоу, здесь не действовали…

Я не знаю, каковы здесь законы природы! Заклинание может ударить по нам! Оно может… – мысленно застонала Рхиоу. «Иногда ты бываешь слишком рассудительна», – что-то в этом роде сказал недавно Урруах. Иногда одного рассудка, возможно, оказывается недостаточно.

Иногда нужно сделаться безрассудной. Тогда и случаются чудеса.

Разве чудеса не удаются молодым магам?

Но я уже давно немолода, – в отчаянии подумала Рхиоу. Она – лидер команды. Она должна быть ответственной, методичной, уверенной в правильности своих действий: от этого зависят жизни остальных. А пока вся ее методичность ничуть не помогла команде – им предстоит «умереть насовсем». Рхиоу чувствовала себя старой – старой, неудачливой, бесполезной…

– Не слушай Одинокую Силу, – раздался в ее мозгу голос. Арху; он извивался на камне, пытаясь подняться. – Во мне хватит молодости для всех нас, но я не могу ничего сделать сам! Все зависит от тебя, Рхиоу! Давай, используй заклинание!

– Но оно может уничтожить все вокруг…

– Подумаешь! Сааш собиралась как раз так и поступить, и мы все согласились с ней. Теперь она не может… Давай!

Урруах кинулся на Хаата и обрушил на того свое заклинание. Хаат вонзил в него когти, и Рхиоу почувствовала, как неожиданно заклинание Урруаха рассыпалось на части, а сам он упал, махая лапами, а потом замер, пригвожденный к камню заклинанием Хаата. Рхиоу попыталась понять, что держит Урруаха, сорвать с него оковы… но времени на это не оказалось, она никак не могла нащупать структуру чужой магии.

Хаат склонился над Урруахом, протянул когтистую лапу и ударил – вспорол его тело с такой же легкостью какой эххиф вспорол бы бритвой бумажный пакет.

Внутренности вывалились наружу.

Хаат снова протянул лапу, подцепил одним когтем сердце Урруаха и рванул. Сердце, как на крючке, поднялось в воздух – все еще бьющееся, все еще кровоточащее. Хаат с ухмылкой снял заклинание. Урруах, судорожно дергая лапами, перекатился ближе к Рхиоу, лишь единственный раз застонав. Его глаза начали стекленеть.

Используй заклинание, Рхи, – была его последняя мысль.

Наступила полная тишина. Хаат смотрел на Рхиоу и улыбался.

Рхиоу замерла в неподвижности; ужас и ярость все росли и росли в ней.

Разве не говорила она всем, и в особенности Арху и Ифу: иногда мы не слышим Шепчущей, какой бы громкой ни была подсказка, потому что она говорит нашим собственным голосом, к которому мы чаще всего не прислушиваемся…

Рхиоу сделала глубокий вдох и приступила к наложению заклинания.

Оно не было заклинанием обычного сорта, которое можно держать в готовности и запустить единственным словом: начав его активизировать, приходилось бороться с его собственным яростным желанием раньше времени вырваться на свободу. Заклинание имело вес, и нужно было взвалить его на плечо, высоко поднять, чтобы добраться до нижней стороны, где располагались главные слова. Груз давил на плечи и шею, напряжение, с которым приходилось разглядывать символы, заставляло глаза слезиться, и нужно было еще произнести слова – длинные, многосложные, наполненные значением. Рхиоу боролась с тяжестью заклинания, с его инерцией… первое слово, второе… третье… пятое…

Что-то стиснуло ее горло, не давая говорить.

Задыхаясь, Рхиоу лапами попыталась отбросить удавку – но ничего не нащупала.

Это просто трюк, – подумала она, но горло ее по-прежнему оставалось немым. – Одинокая Сила… Ага, значит, в заклинании все-таки что-то есть…

Она поспешно устремилась в глубь своего разума, в свою мысленную мастерскую, где находилось заклинание, и стала заканчивать его там. Тренированный ум может быстро завершить заклинание, даже если приходится иметь дело с объемной конструкцией. Рхиоу, полная решимости и подгоняемая страхом, действовала так быстро, что даже Одинокая Сила не смогла догнать ее и остановить. Кольцо заклинания ослепительно вспыхнуло. Оно было в той самой готовности к применению, в какой было, когда голос Рхиоу пресекся. Оставалось всего несколько слов, но теперь это были не звуки, а мысли, и времени на них почти не потребовалось. Вот и последнее слово, замыкающее кольцо, выпускающее силу на волю…

Рхиоу произнесла его.

Заклинание вырвалось из нее, как вихрь, оставивший от Рхиоу пустую оболочку. Рхиоу упала на камень, лишившись сил, полумертвая. Так она и лежала, ожидая каких-то событий…

Тишина. Темнота. Ничего не произошло.

Заклинание не сработало, – в полной растерянности подумала Рхиоу и попыталась встать. – Как могло такое случиться? Заклинание работает всегда!

– Но природа магии изменилась, – раздался в ее мозгу мягкий, ленивый, удовлетворенный голос. – Заклинания теперь работают, только если я этого хочу.

Медленно и с трудом Рхиоу села.

Проиграла… проиграла. – Рхиоу опустила голову, но тут раздался голос:

– Нет. Она лжет. Она всегда лжет. Лгала раньше, лжет сейчас.

Рхиоу не сразу узнала голос. Арху?

– Призови их! Они придут. Вспомни, как в парке…

Рхиоу пошатнулась и заморгала, ей никак не удавалось понять, о чем он говорит.

Минутку, минутку… Парк. Оххра… Самка-эххиф, требующая, чтобы Вечные Силы пришли ей на помощь, выполнили ее желание…

И ведь они пришли!

Но приказать Вечным Силам явиться – это же невозможно! Они только посмеются!

Нет! – подумала Рхиоу. Мысль была чьей-то, не ее собственной. – Это твоя идея! – бросила она древней Змее. – И случившееся с моей Хухой – тоже была твоя идея. Как и то, что случилось с братьями и сестрами Арху и чуть не случилось с ним самим. Не желаю я больше иметь дела с твоими идеями! Ты всегда думаешь только об одном, и с меня хватит!

Изменить форму… – подумала Рхиоу. – Изменить восприятие Одинокой Силы… Для этого потребуется могущество Вечных Сил.

Восприятие всех прочих тоже можно изменить…

Рхиоу снова с усилием поднялась на ноги и открыла рот, стараясь найти правильные слова.

– Пусть оно придет! Пусть оно придет ко мне: я велю!

Немедленно ее заполнила невообразимая сила; заклинание словно взорвалось в ней. Рхиоу пошатнулась от хлынувшей в нее неуправляемой мощи, лишилась способности видеть, слышать, говорить, чувствовать что-либо, кроме бушующего внутри пламени, рвущегося наружу, жаждущего совершить… Что? Но сила не знала, что она хочет совершить.

В этом-то всегда и заключается проблема, – сказал звучный голос в душе Рхиоу. – Силу нужно обуздать, иначе все будет уничтожено. Держи ее в узде до тех пор, пока к тебе не придут нужные, слова.

Однако нужные слова Рхиоу знала.

– Что сталось с моими детьми? – воскликнула Рхиоу. Она узнала голос – он был ее собственный, но и чей-то еще. Внутри у нее, казалось, пылало солнце, и его жар готов был вырваться наружу. Горе и ярость Рхиоу не исчезли, но теперь из их глубин родилось великое спокойствие, знание о том, что все еще будет хорошо. Гнев и спокойствие уравновесили друг друга – это было именно то равновесие, которого не хватало заклинанию. – Где Ааурх Воительница, и Саррахх Разрушительница, заблудшая, но дорогая мне? И что за участь постигла моего супруга, почему померк свет его глаз, без которого и мое собственное око подернулось мглой?

Земля затряслась, Дерево закачалось, сама Гора содрогнулась.

– О Змея, предстань передо мной, ибо не закончена еще битва!

Рхиоу не могла еще поверить в собственную силу. Она переполняла ее, так что взрыв энергии заклинания казался теперь не более сотрясающим мироздание, чем бурчание в животе. И еще Рхиоу с трудом верила своим глазам: древняя Змея, сама Одинокая Сила, смотрела на нее со страхом. Да, в ее глазах были ярость и разочарование, но все-таки в первую очередь – страх.

Только и всего? – с изумлением подумала Рхиоу. – Достаточно одной фразы, одного слова, одного приказания?

Здесь и сейчас ответ, по-видимому, был «да».

– Ответ и прежде был таким, – сказала Прародительница Иау – сказала голосом Рхиоу.

Змея начала очень медленно отползать от Дерева; при этом глубокая рана в его стволе вновь начала кровоточить – сиять бледным светом.

Ну нет, не выйдет! – с яростью подумала Рхиоу. – Куда это ты собралась?

Рхиоу на мгновение отвлеклась от Змеи – стоило ей шевельнуть лапой, и земля под ней затряслась, – однако испуг ее был недолгим: внутри нее, как ее неотъемлемая часть, была Первая, ничуть не боящаяся собственной силы.

Рхиоу ужасно смутилась. Даже в самых безумных мечтах не могла она представить себе, что заклинание приведет к такому результату; она никогда не посмела бы думать о себе и о Первой как о едином целом.

– Ох, повелительница, прости меня… я хочу сказать… я…

– Не извиняйся, – донесся до нее мысленный голос Иау; в нем прозвучала усмешка, тут же сменившаяся озабоченностью. – Боги обычно не извиняются – по крайней мере в присутствии Одинокой Силы. Скажи ей то, что ей надлежит услышать. У нас еще много дел.

Рхиоу стояла неподвижно, чувствуя себя пронизанной всеобъемлющим величием, потом подняла голову: она вспомнила о той статуе в «Метрополитен-музее» – бледной холодной копии оригинала.

– Разве не я Первая, – воскликнула она, – и разве не я лишаю силы смерть и дарую силу жизни? Позволю ли я тьме поглотить дорогих мне? Их жизнь – часть меня, и я даровала им жизнь: пока я жива, никогда они полностью не исчезнут, а меня уничтожить ты, Змея, не можешь, и не можешь победить мою силу в них. Так восстань из пепла, дочь моя Ааурх, и да исцелится твоя гибель; темный сон развеялся, пробуждение наступило!

Там, где на камне лежали черные обугленные останки, началось движение, вспышка пламени… Если горение может обратиться вспять, именно это и произошло. Пламя родилось из ниоткуда, наполнило поверженную фигуру, окружило ее – не холодный белый огонь потока энергии, а золотой огонь, сгустившийся солнечный свет, живой и полный сил. С ним пришла плоть; фигура обрела форму, встала на ноги, встряхнулась – и гордо огляделась, полная гнева и веселья. Это была львица, каждый волосок на шкуре которой сиял золотым пламенем, которую венчало Солнце, и глаза ее пылали ярче и яростнее, чем само светило.

– Я здесь, мать моя и повелительница, – сказал голос Ааурх Воительницы, Могучей, Уничтожающей Огнем, – и одновременно Сааш. Рхиоу чуть не рассмеялась от радости при звуке этого голоса, тоже полного смеха.

– Ох… Прародительница… Сааш! Нет, я имею в виду… – Рхиоу все-таки рассмеялась: удивительно, как трудно найти слова, когда понимаешь, что ты неожиданно стала единым целым с Первой. Ведь невероятно глупо обращаться с мольбой и благодарностью к самой себе! – Сааш, с тобой все в порядке?

Львица захихикала.

– Ты что, шутишь? Я же мертвая – или по крайней мере была мертвой. Однако огонь – моя жизнь, как и моя смерть. – Сааш снова усмехнулась. – Что ж поделаешь, таков связанный с профессией риск.

– Восстань, Саррахх, дочь моя, и да исцелятся твои раны, восстань и ополчись с нами вместе против древней Змеи, пытавшейся отравить твой дух!

Простертое тело, в мучениях царапавшее когтями камень, подняло голову и медленно наполнилось темным сиянием – ночь и лунный свет, сияние звезд и темнота космоса, олицетворение противоречий и неоднозначности… Ни одна из его сторон не становилась менее значительной от присутствия другой. Огромный тигр поднялся и встал рядом со своей родительницей; в глазах его пылало ужасное знание – знание о прошлом и о будущем, о решениях правильных и неправильных, об опасном равновесии действия и бездействия. Эти устрашающие глаза оглядели собственное тело и внезапно в ужасе расширились.

– Посмотрите на меня! Нет, вы только посмотрите на меня! Я же кошка!

Иау Зажигательница Звезд вздохнула.

– Сынок, – сказала она, – успокойся. Такое случается даже с лучшими из нас.

Рхиоу в усмешке встопорщила усы. Ей и в голову не приходило, что Арху может оказаться воплощением Саррахх, но ведь Разрушительница всегда была двойственной – это касалось и пола тоже.

– Да ладно, – проворчал (проворчала?) Арху-Саррахх. – Я здесь, моя мать и повелительница. Только дай мне добраться до этого…

– Подожди немножко. Восстань, о мой супруг, Урруа, чьи когти – молнии. Поднимись, о Великий Кот, Кот, стоявший под Деревом в ту ночь, когда враги жизни были повержены! Урруа, мой возлюбленный, мой супруг, поднимись и сразись вместе с нами, чтобы убить того, кто убил тебя!

Вокруг лужи крови, в которой лежало растерзанное тело, возникло облако тьмы. Оно приняло форму огромного тигра, его пронизали всполохи сияния, потом на нем появились серебристые полосы и слепящая белизна, подобная белизне полной луны, когда она безжалостно светит с чистого неба на тех, кто пытается скрыться. Тигр поднялся на ноги; его белоснежные клыки сверкали, когти, касаясь камня, оставляли за собой лужицы расплавленной лавы. Могучая фигура встряхнулась, рассыпая серебряные искры, подошла к остальным, глядя на них глазами, один из которых, темный и ужасный, скрывал в себе все секреты, а другой горел так ярко, что его взгляд трудно было выдержать – такая ярость и радость битвы в нем пылали.

– Я здесь, моя мать и повелительница, моя супруга, – сказал он и тут же добавил: – Ага, супруга!

– Не питай иллюзий, – пробормотала Рхиоу. – Этот титул имеет исключительно церемониальный характер. – Повернувшись к Дереву и все еще обвивающей его тени, она продолжала: – Одинокая Сила, древняя Змея, повинная в убийствах, выслушай теперь свой приговор!

– Нет, подожди, сначала займемся им, – неожиданно вмешалась Саррахх.

Как только его повелитель сделал первую попытку к бегству, Хаат начал медленно пятиться. К тому времени, когда Прародительница Иау воскресила павших, он уже улепетывал по темной каменистой равнине со всей скоростью, на которую способен тираннозавр – а бегать тираннозавры умеют быстро. Однако стоило Прародительнице взглянуть на него, и Хаат неожиданно вновь оказался перед ней; перемещение было таким мгновенным, что он не удержался на ногах.

– Хаат, дитя Змеи, – сказала Рхиоу-Иау, когда тот поднялся на ноги, – ты сам навлек на себя свою судьбу, однако в твоих силах спастись. Отрекись от своего лживого господина, и ты сможешь вернуться к своему народу, хотя магической силы, поскольку она исходила не от Прародительницы, ты лишишься.

Хаат скорчился на камне, искоса посмотрел на сияющие грозные фигуры перед собой, потом оглянулся на реку темного блеска, медленно отползающую от Дерева.

– Я… – начал он. – Мой хозяин, которого я ошибочно считал…

– Позволь мне избавить тебя от угрызений совести, – проговорил мягкий шипящий голос, – первым отрекшись от тебя.

Хаат в ужасе смотрел на изменения, которые начали происходить с его телом. Рхиоу, как и Иау, знала, что Одинокая Сила не открыла Хаату всей правды насчет его бессмертия: даже к богам рано или поздно приходит смерть, тем же смертным, которые пытаются ее избежать, это какое-то время может удаваться, но лишь какое-то время… Как только его господин отрекся от Хаата, все его смерти обрушились на того одновременно. В глазах ящера отразились ужас, гнев на предавшего его соблазнителя, все двенадцать когтей растопырились в последней попытке прибегнуть к магии… Однако время Хаата истекло. Внезапно он просто исчез; горстку пыли, оставшуюся от него, порыв ветра, долетевший из тьмы, унес в Реку Огня.

Холодные глаза Змеи безразлично наблюдали за этим. И тут раздался новый голос:

– Великий! Повелитель!

Четыре кошки повернулись в сторону говорившего. Это был Иф. Он стоял, глядя на Змею со странным выражением.

– Ах, сын мой, – произнесла Змея, – теперь, когда мы избавились от того, другого, мы можем поговорить свободно, ты и я.

– Любопытное будет зрелище, – безмолвно сказала остальным Ааурх.

– Не обращай внимания на мерзкое насилие, свидетелем которого ты был, – продолжала Змея. – Те существа – наши старые враги, и впредь не будут иметь касательства ни к нашему роду, ни к нашему могуществу. Наш народ имеет другие потребности, другие желания.

– Повелитель, – сказал Иф, – Солнце… Мир наверху…

– Никто из нашего народа не сможет выжить на поверхности без моей помощи, – искренне и убедительно сказала древняя Змея. – Свет прекрасен, но он убивает. Да и достаточно пищи ни другим ящерам, ни тебе найти не удастся. Вы погибнете там, если только вами не будет править тот, кто мудр, кто знает, что такое время и другие миры. Я долго направляла вас и принесла вам процветание. Так все будет и впредь. А ты станешь моим Шестым Когтем. Ты завоевал это право. Ты доказал, что Хаат порочен и что его пороки рано или поздно принесли бы твоему народу, который и мой народ, великий вред. Теперь ты будешь править вместо него, отдавать приказы от моего имени.

Иф покачнулся, глядя в огромные, темные, мудрые, снисходительные глаза. Кошки с интересом наблюдали за ним.

– Они будут поклоняться тебе, как богу, истинному богу, а не этому выскочке, но ты должен, в свою очередь, отдаться мне, чтобы я могла наполнить тебя силой. Ты же должен видеть, что это так, и поступить соответственно.

Последовала долгая пауза.

– Нет.

Глаза Одинокой Силы внезапно потемнели.

– Есть нечто, что я и в самом деле вижу, – продолжал Иф. Он медленно подошел и встал рядом с Саррахх-Арху. – Наше родство с этими другими ближе, чем ты говоришь. Он, тот, кого ты называешь моим врагом, вошел в мое сердце и пытался спасти меня. И я также читал в его сердце, в его уме. Он знает ту же боль, что и я, то же одиночество, тот же гнев. Но он поднялся снова и попытался найти свой путь. Смерть и голод приходили к нему, но он не сдался. Все, кто вывелся одновременно с ним, погибли, но он выжил и продолжал жить, хотя боль терзала его, как безжалостный коготь. И когда мы встретились, он испытал боль – боль за меня, но не убежал, а взвалил ее на себя. Таков его дар – пытаться снова и снова. Мы сделали одну попытку стать великим народом и не преуспели… и больше никогда не пытались, потому что ты сказала нам, что это бесполезно. Но дар может быть передан другим, тем, кто в нем нуждается, даже когда эти другие – старые враги. Выбор может быть сделан заново! Заново!

Последнее слово он выкрикнул, и Гора содрогнулась в ответ, подобно сердцу, которое трепещет, потому что наконец-то решилось.

– Я сделал выбор, – продолжал Иф, – я сделал выбор за свой народ. Наш путь – к свету, к солнцу, свободному солнцу, которым ты не сможешь управлять. Мы пойдем с этими существами, которые нанесли нам удар, только когда это стало необходимо, а не ради удовольствия или ради власти. И если свет или голод убьют нас, все равно мы не пожалеем: хотя бы короткое время, отведенное нам, мы будем сами себе хозяева. Даже час свободы, когда мы будем жить своей собственной жизнью под солнцем, дороже тысячелетий рабства в темных подземельях, пусть и в сытости и благополучии, купленных ценой уничтожения других жизней под чужими звездами.

Древняя Змея тихо зашипела, разворачивая свои кольца.

– Глупец, – сказала она; гнев так открыто и не прозвучал в благозвучном голосе. – Глупец, порождение народа глупцов. Верно было сказано, что ты слишком долго оскверняешь собой этот мир. Но я положу этому конец…

– Слишком поздно, Змея, – сказала Рхиоу-Иау. – Выбор сделан.

Все вокруг начало меняться. Равнина стала менее каменистой, поток энергии – менее угрожающим и своевольным; он сделался похож на реку, в которой огонь струился как вода. Рхиоу, увидев это, обрадовалась; теперь она ясно видела, что так и должно быть: Река Огня и должна протекать у корней Дерева, на месте древней Битвы, где души всего Народа рано или поздно пройдут через свой выбор; это было то место, где родилась великая Игра – хауисс. Она должна послужить напоминанием тем, кто будет приходить сюда между жизнями, что выбор может быть не окончательным, что в мире много работы – не в глубинах прошедших времен, а в глубинах грядущего. Впрочем, время не казалось больше таким уж бездонным…

– Перемены для них начались, – сказала Ааурх, медленно выходя вперед. – Ты можешь уничтожить всю эту расу, и все равно у ящеров появились возможности, которых они никогда не получили бы, если бы не этот их сын, их отец, выбравший для них новый путь. Теперь этот народ пойдет своей дорогой.

– Они умрут! – прошипела древняя Змея.

– И чья же в том вина? – сказала Саррахх. – Многие века не будешь ты знать, во что они превратятся. А пока тебе следует позаботиться о собственном превращении.

– Древняя Змея, – воскликнула Иау, – выходи на бой! Сегодня твой последний день… до нашей следующей битвы.

Змея еще больше отползла от Дерева; Рхиоу с опозданием поняла, что это отступление было всего лишь тактической уловкой. Чудовище кинулось на четверку противников; его огромное тело обрушилось на них, как гигантское дерево, в окружении сверкающих молний.

То, что начало происходить после этого, Рхиоу воспринимала с трудом. Четверка воителей кинулась на древнюю Змею; клыки сверкали, там, где в противницу вонзались когти Урруа, ослепительно вспыхивала плазма, Ааурх и Саррахх обрушивали на Одинокую Силу пламя. Как и Хаат, та тут же исцеляла себя. Четверка продолжала нападать, и энергии схватки хватило бы, смутно подумала Рхиоу, чтобы уничтожить целые континенты, а то и испепелить поверхность не слишком большой планеты. Рхиоу дралась так же, как сделала бы это в собственном мире: кусалась, царапалась, получала раны. Однако ужасная боль от них несла в себе триумф, а насилие было исполнено величия. Эта битва много раз происходила в прошлом и много раз случится в будущем… хотя на этот раз в ритуале оказались некоторые небольшие изменения.

Впрочем, одно из них нельзя было назвать небольшим, и Рхиоу смотрела во все глаза. Неожиданно среди них появился пятый воитель; Саррахх рассмеялась от радости и с новым пылом кинулась в битву рядом с ним; остальные вскрикнули от изумления. Это тоже была змея, такая же огромная, как и их противница, но не темная, а сияющая – каждая ее чешуя сверкала бриллиантовым блеском. Сияющая змея подняла свою огромную голову и вонзила клыки, подобные протуберанцам звезды, в тело древней Змеи и стиснула ту в смертельных объятиях.

Рхиоу неожиданно вспомнила о посохе в руках бога эххифов на крыше Гранд-Сентрал: посох обвивали две змеи.

Как они узнали? – подумала Рхиоу. – Как удалось догадаться об этом эххифам, когда даже мы никогда…

Сияющая змея начала одолевать темную; та извивалась и билась, заставляя весь мир содрогаться… И Дерево начало клониться к земле.

– Скорее! – воскликнула сияющая змея. – Рана! Ее следует исцелить!

– Снова должна пролиться кровь древней Змеи! – изрек Урруа, и Рхиоу-Иау увидела, как он поднялся на задние лапы и взмахнул мечом. По крайней мере в древности, слыша рассказы о Битве, эххифы называли это мечом… На самом же деле Урруа держал в лапе ослепительно сверкающую гиперструну, в сотни раз более тонкую, чем волос. – Не дай ей сбежать, Иф! Много времени это не займет. Да, вот так!

Древняя Змея взвизгнула – ее голова, отсеченная от тела, покатилась к Дереву, орошая кровью его корни. Кровь потекла в Реку Огня, окрасив ее волны, – как и много раз до того…

Из обезглавленного извивающегося тела кровь хлынула в рану на стволе Дерева. Дерево содрогнулось и застонало, и небо и земля подхватили его крик.

Потом стон стих. На глазах победителей рана стала медленно закрываться. И так же медленно тело древней Змеи начало растворяться во тьме, пока от него не осталось ничего, кроме нескольких блестящих между камнями чешуи. Дерево стояло целое и невредимое.

В наступившей тишине пятеро победителей посмотрели друг на друга.

– Мы снова остались одни? – спросил Арху, в недоумении озираясь: и его тело, и тела остальных не обрели своего прежнего вида.

Рхиоу прислушалась к своему рассудку, но услышала только себя…

– После всего, что случилось, – ответила она Арху, – сомневаюсь, что хоть кто-нибудь из нас когда-нибудь сможет быть уверен, что остался один… Но тише определенно стало.

– Намного, – улыбнулась Сааш. – Иф, ты прекрасно поработал.

Сияющая змея моргнула. Мгновением позже Иф обрел свой прежний вид, хотя огонь, горевший в его глазах, похоже, не собирался гаснуть.

– Мне сказали, – заговорил он, – что испытание я выдержал. – Он ударил хвостом. – И еще мне сказали, что нередко подробности этого представляются… расплывчатыми.

Рхиоу усмехнулась.

– То, что случилось со всеми нами, – сказала она, – связано с моим испытанием, той его частью, которая оставалась незавершенной. Подробности представляются расплывчатыми, говоришь? Я пыталась разобраться в них не один год… Однако я думаю, что наша работа здесь закончена.

– Осталось только одно, – ответила ей Сааш. – Давайте вернемся наверх…

Рхиоу заморгала. Они тут же оказались в огромной пещере, у «озера», образованного перехваченным потоком энергии. Урруах огляделся и тихо выругался.

– Я же говорил, что здесь все легко поддается изменениям.

– Возможно, это сделал я, – сообщил Иф. – Я еще плохо понимаю природу пространства. Это то место, куда вы хотели попасть?

– То самое, – ответила ему Сааш. Она помедлила, глядя на балконы, где ящеров теперь было гораздо меньше, чем раньше. – Думаю, что смогу вернуть цепь в прежнее состояние и не дать энергии вырваться на свободу и все здесь уничтожить. – Она наклонилась и собралась погрузить лапу в озеро.

– Это безопасно? – спросил Арху. Сааш улыбнулась ему.

– На этот раз вполне безопасно. Смотри.

Она коснулась лапой холодного потока света, потом выпрямилась и отодвинулась от берега. Жидкий огонь начал медленно тянуться вверх, как саженец, вырастающий из земли; деревце становилось толще и выше, выбрасывало ветки и веточки, уходившие в глубь камня стен и потолка пещеры. Потом все дерево содрогнулось, как под порывом ветра, и потоки энергии потекли по положенным им руслам. Озадаченные ящеры поспешно отбегали в стороны: струи огня пронизывали камень, как нож – масло.

Потом внимание динозавров сосредоточилось на пришельцах.

– Ну вот, – сказал Арху, – и это дело сделано. Что теперь?

Иф обвел взглядом балконы и галереи, с которых на них с любопытством смотрели ящеры. Враждебность, которую они проявляли раньше, по крайней мере на некоторое время, казалось, исчезла. Иф повернулся к Арху и улыбнулся.

– Теперь мы отведем мой народ в его новый дом.