Помимо самого Джейка Ла Мотта в «Бешеном быке» есть две другие ключевые роли: Джой — брат Джейка, и Вики — вторая жена Ла Мотта. Джой, как персонаж, «слеплен» из двух людей — самого Джоя и друга детства Джейка Пита Петрелла, который взял псевдоним «Пит Сэвидж», для написания автобиографии.

Когда стали искать актера на эту роль, Де Ниро вспомнил одного, которого видел как-то раз по ночному каналу телевидения. То был фильм про мафию, называвшийся «Собиратель смертей», но он шел и под другими названиями. Эта мелодрама, сделанная в 1975 году, забывается сразу же после просмотра, за исключением игры Джо Пеши. Де Ниро решил, что Пеши будет хорош в роли Джоя. Проблема состояла в том, что Пеши перестал играть.

«Я ушел из кино в семьдесят пятом году, сразу же после своего первого фильма, — вспоминает Пеши. — После этого я перепробовал себя на разных работах. Я жил в Лас-Вегасе, был рабочим, потом поехал в Бронкс и открыл ресторанчик вместе с несколькими приятелями. И туда мне вдруг звонит Мартин Скорсезе и приглашает сниматься в «Бешеном быке» — вот так и я попал снова в кино».

Увидев Пеши «живьем», Де Ниро и Скорсезе почувствовали, что он староват, чтобы играть Джоя. Они снова и снова просили его приходить на просмотры и пробы. Со своей стороны, Пеши готов был сыграть при условии, что его роль показала бы его как актера с лучшей стороны. Скорсезе и Де Ниро смотрели и других актеров, но неизменно снова возвращались к мысли о Пеши. Сам же Пеши, который впервые сыграл на сцене еще в пятилетнем возрасте, был достаточно благоразумен, чтобы не питать иллюзий.

«Сперва я не очень-то надеялся, потому что роль брата Джейка была небольшая, и они легко могли найти на нее действующего актера, который нуждается в роли… Я в свое время ушел из этого гадючника, Голливуда, где ты вечно зависишь от чьей-нибудь милости, — рассказывает Пеши. — И вы там доходите до такого состояния, что когда случайно наткнетесь на стену, то кричите: «Извините, пожалуйста!» — на тот случай, если это вдруг окажется не стена, а человек, который может дать вам работу… Я хотел уйти от такой жизни и попасть в нормальное место, где ко мне относились бы как к человеку. Но когда я встретил Мартина и Боба, я понял, что с ними работать — совсем другое дело».

Пока они решали насчет Пеши в роли Джоя, сам Пеши порекомендовал на роль Вики семнадцатилетнюю Кэти Мориарти. Она еще никогда не играла. Когда Пеши привел ее, заместитель режиссера по кадрам Сие Корман была уже на грани безумия. Она пересмотрела около сотни актрис, инспектировала ночные «Плейбой-клубы» и прочие злачные местечки, съездила на курорты Флориды — и все это в безуспешных поисках «девушки мечты» Ла Мотта. Мать Джоди Фостер даже предоставила набор фото своей сексапильной дочери, принимающей разнообразные позы в одном купальнике, в надежде, что Джоди получит роль. Но когда Пеши показал фото Кэти Мориарти, Сие поняла, что нашла искомое.

Кэти Мориарти — одна из семи детей в большой, но очень дружной семье Мориарти, члены которой и до сих пор интересуются делами друг друга. Кэти всегда мечтала стать актрисой, в подражание своей героине Джуди Холлидей.

«Когда мне было шестнадцать лет, я сказала матери, что хочу стать актрисой, — рассказывает она. — Мама мне говорит в ответ: да это же очень здорово, Кэти! Хотя, конечно, это было совсем не то, что она хотела бы от меня услышать… А я в самом деле хотела стать, как Джуди Холлидей. Я вечно разыгрывала маленькие спектакли, и вообще у меня было богатое воображение. Я хотела бы пойти учиться в актерскую школу, да только у нас не было денег для такого дела. С семерыми-то детьми моим предкам только и забот оставалось, что о моем актерстве думать! Так что я решила сделать, что смогу, и стала ходить на прослушивания и всякое такое. А потом, когда мне исполнилось семнадцать, я встретила Джо Пеши в одном ночном клубе. Правда, мне было слишком мало лет, чтобы мне разрешалось там бывать, но, в общем, я туда попала… Я его знать не знала, только заметила, что он пристально на меня смотрит. Ну, потом он ко мне подгребает и говорит: «Ты мне здорово напоминаешь Вики Ла Мотта». А ведь в тот момент у него и у самого-то роли еще не было. Но я послала свою фотокарточку, и меня вызвали, и в октябре семьдесят восьмого года я была принята и встретилась с Бобби и Марти…»

Де Ниро и Скорсезе сразу увидели, что в этой потрясающей девице есть все задатки стать Вики Ла Мотта. Правда, Кэти Мориарти никогда не играла, но они все втроем интенсивно позанимались три месяца, чтобы поднатаскать ее в актерском мастерстве.

«Я даже не думала, что получу роль, — вспоминает Мориарти. — Мне казалось, что они просто дают мне уроки актерства. Я еще в семьдесят шестом году обращалась за получением помощи — чтобы мне оплатили занятия в актерской школе, то есть помогли получить образование, но мне отказали. Актерство не считалось профессией, вот так. И поэтому я была безумно счастлива оказаться в компании Бобби и Марти и брать у них уроки. И когда я получила роль, это было словно дополнительный приз! Я только и смогла сказать: «Здорово!» Я и не надеялась, что у меня есть хоть один шанс из миллиона получить эту работу. В конце концов, кто я такая? Девчонка с улицы».

Мориарти работала с Де Ниро и Скорсезе с ноября 1978 года по февраль следующего года. 4 и 5 февраля они сделали двухдневную экранную пробу со звуком. Было снято три сцены. Это была сцена в бассейне, где Джейк впервые встречает Вики, потом драка между ними, а затем сцена, в которой разъяренный Джейк врывается в ванную комнату, где заперлась Вики. Когда пробы были просмотрены, стало окончательно ясно, что они нашли нужную исполнительницу на роль.

Но оставалась еще одна проблема. Мориарти не была профессиональной исполнительницей, и Гильдия актеров кино давила на Скорсезе, чтобы он использовал только профессиональных актеров, членов этого профсоюза. Сие Корман устранила это препятствие, пойдя в профсоюз и предъявив там десять снимков Вики Ла Мотта и десять — Кэти Мориарти. Не в силах отрицать четкое сходство между ними, Гильдия отступила от своих требований.

Вспоминая обо всем этом, Кэти Мориарти до сих пор удивляется тому, что с ней произошло. Она только жалеет, что тогда не понимала, какое ей привалило счастье.

«Когда я впервые встретилась с Робертом Де Ниро лично, я не обращала особого внимания на него. Я знала, что он не такая крупная звезда, и он держался со мной запросто. Был очень мил с моей мамой. Звонил по телефону и говорил: «Привет!» Нормальный парень, одним словом. Помню, как-то раз на Рождество я заболела, и он мне позвонил, как только приехал из Лос-Анджелеса. Узнал, что я болею, и приехал ко мне прямо под Рождество и такой мне поцелуй закатил, что я подумала про себя: ого-го! Но он всегда был со мной абсолютным джентльменом. Очень милым, внимательным и заботливым. Надо же понимать, что мне тогда было всего восемнадцать. Я, юная девица из ирландской католической семьи, вляпалась в ситуацию с тремя одинокими итальянскими мужчинами вокруг меня… Но Роберт Де Ниро и Мартин Скорсезе были со мной так заботливы, что я им на всю жизнь осталась благодарна… Если вне съемочной площадки, то они — словно двое ребят, шутят, смеются… А на съемках совсем другие — какие-то невероятно деловитые профессионалы. Между ними что-то вроде дружбы, хотя это даже больше, чем дружба, а уж мастера они классные, тут и говорить нечего. Наверное, потому им так здорово работается вместе».

Любезность, с которой Де Ниро относился к Кэти Мориарти, он проявлял потом и к другим молодым актрисам, в частности к Уме Турман. Ему удается таким образом завоевать уважение и расположение молодой девушки и, как следствие этого, контролировать ее исполнение почти так же, как свое собственное.

Кэти Мориарти могла наблюдать, как Де Ниро и Скорсезе обсуждали и фильм в целом, и персонаж Вики Де Ла Мотта в частности. Как замечает Джулия Филлипс, никаких «сугубо мужских» мотивов тут не примешивалось, в отличие от той ситуации, когда Сибилл Шеперд превратили в ничтожество в фильме «Таксист».

«Картина снималась так, что я просто не могла создать свой собственный образ, я играла кого-то другого, — вспоминает Мориарти. — Я играла не Вики Ла Мотта, я играла ее образ, который остался в воображении Джейка Ла Мотта и который видел Де Ниро… Бобби Де Ниро готовился дома, а потом весь день работал. Когда он уходил домой, то все еще был в своей роли. Я поняла тогда, как это делается. Учиться актерскому ремеслу у Де Ниро — все равно что брать уроки пения у Паваротти. Можно подумать, что так учиться очень трудно, но меня ему удавалось обучить. Мне было восемнадцать, я хотела все знать, я впитывала все как губка. И Бобби научил меня всегда слушать, всегда быть внимательной».

Первые сцены картины «Бешеный бык» были отсняты в апреле 1979 года в Калифорнии, на студийной площадке, имитирующей Мэдисон Сквер Гарден. Это был поединок 1946 года между Джейком Ла Мотта и Реем Робинсоном по прозвищу «Сахарный», один из пяти легендарных боев, которые два непримиримых соперника провели в течение многих лет. Перед съемкой пришла телеграмма от Пола Шрейдера, сценарий которого Де Ниро и Скорсезе переделывали. В телеграмме говорилось: «Я сделал это по-своему, Джейк — по-своему, и вы делайте по-своему».

Де Ниро был в отличной форме. Он два года перед тем тренировался. Скорсезе вспоминает, как во время съемок картины «Нью-Йорк, Нью-Йорк» в 1977 году Де Ниро в перерывах уходил в свой вагончик и тренировался, боксировал с тенью. Когда дело дошло уже до серьезной подготовки, он «одолжил» тренера у Сильвестра Сталлоне, чтобы довести себя до полной боевой готовности.

Сцены боев в фильме невероятно грубы и в то же время чрезвычайно поэтичны, ведь Скорсезе и Де Ниро сумели показать мятущуюся темную силу, пытающуюся укротить себя в тяжких испытаниях на ринге. Насилие вообще играет очень важную и специфическую роль в фильмах Мартина Скорсезе. Начиная со «Злых улиц» (1973) и кончая «Казино» (1995) он показывает насилие как часть человеческого бытия, как форму поведения. Образ Джейка Ла Мотта представляет собой квинтэссенцию подобной философии; это человек, для которого насилие — не просто вариант поведения, а, скорее, его естественное состояние.

«Сцены боя потребовали бы от всякого, не только от Боба, большого физического напряжения, — вспоминает Скорсезе. — Их приходилось снимать снова и снова, дубль за дублем. Это требовало и терпения, ведь иногда за день удавалось сделать два-три дубля, и все. Помню, как Боб спрашивал меня: «Что у меня будет в этой сцене?» И я отвечал: «В этой сцене тебе дают по морде». Потом переходили к следующей. Он интересовался: «А в этой сцене что у меня будет?» Я говорил: «В этой сцене тебе снова дают по морде». Забавно у нас получалось…»

Сцены боев, кроме того, надо было снимать в замедленном темпе, чтобы они оказали на зрителей максимально возможное воздействие. Это требовало от Де Ниро особой дисциплины. У него возникла идея, насколько гениальная, настолько и простая. В одном углу ринга он предложил повесить боксерскую грушу и вовсю тренировался с нею, пока Скорсезе с группой налаживали съемочную аппаратуру, чтобы снимать в другом углу ринга. И к тому моменту, когда камеры были готовы к съемке, Де Ниро был уже весь взмыленный, словно выдержал несколько раундов и был в самом разгаре боя… Тогда он просто переходил из угла с грушей в угол съемки, и камеру запускали.

Для Де Ниро сцены боев были очень похожи на уроки танцев в школе Артура Мюррея.

«В боксерском бою все движения подчиняются некоей хореографии, — объясняет он. — Ваш оппонент должен отклонить голову в определенную сторону, когда вы наносите удар, а камера должна располагаться под таким углом, чтобы казалось, будто вы его действительно ударили. А потом это все озвучивается. Когда я был на ринге один, как в начальной сцене, тут сложностей не было. Я мог делать все что пожелаю: разогреваться, боксировать с тенью и так далее. Но когда у тебя партнер, тут уж надо постараться и отшлифовать движения, чтобы все прошло гладко и никто бы случайно не пострадал. Это довольно причудливое дело. Словно слова роли — надо их заучить, а потом повторить. Как будто на театральной репетиции».

Все это время Де Ниро обучался у самого Ла Мотта. Ведь первейшая задача любого бойца состоит в том, чтобы не покалечиться. И Ла Мотта учил Де Ниро защите и блокам. Ла Мотта научил его своей низкой, крабообразной стойке, которая помогала ему держать страшные удары. Де Ниро был великолепным учеником. Вскоре в пробных парных боях он стал побивать Ла Мотта… И тот заявил наконец, что если считать синяки под глазами пустяком, то студия «Юнайтед Артистс» должна по крайней мере оплатить ему починку нижней челюсти после его схваток с Де Ниро. Ла Мотта был убежден, что Де Ниро «мог бы и впрямь выступать на соревнованиях».

«Бобби — боец первой величины, — говорил Ла Мотта репортеру «Нью-Йорк дейли ньюс». — И я не шучу. Ему тридцать пять, но он двигается и бьет, как девятнадцатилетний. В любой момент, как он решит бросить свое актерство, я берусь сделать из него чемпиона по боксу. Он сгодится».

Но Роберт Де Ниро ясно дал понять, что бокс не представляет для него интереса сам по себе, а является лишь частью его подготовки к роли.

«Не принимайте это за чистую монету, — предостерегал он репортеров. Я не из тех актеров, кто любит в жизни такие мужские штучки. Я веду жизнь незаметную. А мир полон парней, которым не терпится подойти к вам в баре и показать, какие они крутые. Все, чему меня научил Джейк, это держать удар, но мне вовсе не хочется испробовать это в реальной жизни. Я понимаю, меня все считают актером, который переносит свою роль в личную жизнь. В этом была бы небольшая беда, но я все же не таков. Я не ем на завтрак битое стекло и не колочу свою жену только потому, что влез в шкуру Джейка Ла Мотта…»

Еще раньше он сказал, что не понимает, как это человеку может нравиться скакать по рингу и получать многократно по морде. Он предположил, что в этом замешано некое внутреннее чувство собственной виновности. Но тот же аргумент вполне приложим и к самому Де Ниро. Зачем ему надо было истязать себя такими длительными, почти мазохистскими упражнениями? Какую боль он претерпел в жизни, чтобы перенести ее в таком унизительном виде на экран?

Увлеченность Де Ниро личностью Ла Мотта доходила до почти маниакального напряжения; по сути дела, большую часть этих двух лет подготовки к фильму он провел в квартире у боксера. Любопытно, что при разводе жена Ла Мотта Дебора заявила, что помимо прочего, ей стало невыносимо постоянное присутствие в доме этого актера, отчего она и подала на развод…

По мере того как приготовления становились все более интенсивными, Де Ниро все больше и больше начинал походить на Ла Мотта. Вики Ла Мотта, которую Де Ниро несколько раз навещал во Флориде, заявила на страницах «Плейбоя», что актер был так похож на ее бывшего мужа, что ей захотелось с ним переспать. Во всяком случае, утверждала она, это было бы вполне логичным. Однако Де Ниро, хотя в тот момент уже разводился с Дайан Эбботт, вел себя по-деловому и корректно, к некоторому разочарованию Вики. «Мне надо было самой проявить активность, что ли», — с сожалением вспоминает она упущенные шансы…

Познакомившись с Вики, Де Ниро мог уже с большей уверенностью влиять на игру Кэти Мориарти. И занятия с ней продолжались вплоть до самых съемок.

«Я родилась в начале шестидесятых годов, а играть мне предстояло женщину пятидесятых и сороковых годов, — объясняет Кэти. — Я была еще почти ребенком и ничего про то время не знала. Мне подвели брови, подкрасили ярко-красным губы, подложили плечики, а я думала, Боже мой, неужели люди могли так одеваться! Теперь, когда я вспоминаю об этом, то думаю, я смогла понять прошедшую эпоху именно благодаря Де Ниро, его урокам. Он провел со мной массу времени, мы сто раз пили с ним кофе и беседовали. Помню, когда я приехала в Калифорнию в апреле 1979 года, так он меня переселил в свою гостиницу, потому что обо мне беспокоился. Мы смотрели его блокноты, потому что он так глубоко погрузился в своего персонажа, что все записывал… Он знал, что мне надо сыграть моего персонажа таким, каким его видит другой персонаж и старался обучить меня этим премудростям».

Ревность Джейка Ла Мотта была одной из составляющих его всеразрушающей силы. Одним из ключевых в фильме является момент, когда Джейк, снедаемый ревностью и параноидальными подозрениями, что Вики встречается с другим мужчиной, обвиняет брата Джоя, будто тот с ней спит. Начинается все совершенно невинно, два брата сидят перед телевизором в доме Джейка и болтают.

«Сцена с Ла Мотта, который смотрит телевизор, — образчик сильной сцены, — считает Де Ниро. — Домашняя обстановка, телек, болтовня на всякие ерундовые темы, а потом вдруг вопрос в лоб: «Ты мою жену трахал?» Мы придумали эту сцену прямо на съемочной площадке. Решили попробовать — а что, если они будут смотреть телевизор? Такая маленькая домашняя деталь, но от нее начинаешь ждать чего-то плохого. В ней высвобождается что-то, что было в глубине. Казалось бы, спокойная обстановка, зритель умиротворен, но тут ревнивый Джек накидывается на своего брата. У него было сильное подозрение насчет жены и брата, и все это уже близко к поверхности. И потому все, что брат сделает или скажет, выводит его из себя. И Джейк бьет своего брата, потому что уверен, что он спал с его женой. И оказывается, что он прав… В этом-то и суть этой сцены с телевизором — что есть истина, и какой мы ее воображаем. Может быть, лучше о ней не знать вовсе. На поверхности не видно ничего. Но Джейк ревнует Вики к Джою. Хотя он ничего не видел, он что-то знает. Это словно шестое чувство. Женщина может спросить своего мужа, когда он возвращается домой поздно ночью: «Где ты был?» Она чувствует, что случилось нечто. Она не может это проверить, и, возможно, она и не хочет знать. Но Джейк хочет знать! Джейк не уверен. Он ревнует в принципе. Что же это значит? Есть ли у него право выяснить это? Возможно, кто-нибудь, человек более высокого жизненного положения, рафинированный, не такой, как Джейк, оставит все как есть и не станет особенно переживать по этому поводу. Но Джейк нападает на своего брата, и выясняется, что он прав, Джой действительно был с Вики».

И Мориарти, и Пеши, которые участвовали в этой сцене вместе с Де Ниро, были удивлены его заявлением, что Джой и Вики оказались предателями. Для Пеши это был признак паранойи Джейка, которую хочет выразить Де Ниро. Но ведь актер провел довольно много времени с настоящими Джейком и Вики Ла Мотта, и, учитывая его страсть к подробностям, наверно, он задал в какой-то момент такой вопрос.

Схватка между Джоем и Джейком — один из многочисленных домашних конфликтов в «Бешеном быке». И конфликты в личной жизни Джейка каким-то образом получают «законный» выход на ринге. Оказавшись в квадрате за канатами, Ла Мотта может позволить своим первичным инстинктам выйти наружу.

«Я почувствовал себя просто потрясенным, глядя на некоторые сцены в «Бешеном быке», — говорит Стивен Спилберг. — У меня было ощущение, что я подслушиваю. Ощущение, что я подглядываю — причем в реальной ситуации с реальными людьми, с их тайнами и достоинством, которые я должен уважать. У Марти есть умение заставить зрителя почувствовать себя в положении вторгнувшегося в чужую жизнь».

В течение шести месяцев съемок «Бешеного быка» Де Ниро, который вначале был в наилучшей своей форме, дошел до наихудшего, пожалуй, в своей жизни состояния. Сюжет картины охватывает и падение, и окончательную расплату Ла Мотта, и, значит, надо показать его в конце жирным, обрюзгшим субъектом, в которого он превратился. Когда Голди Хоун необходимо было проделать подобную трансформацию в фильме «Смерть ей подходит», она использовала накладной «жирный костюм», чтобы превратиться в толстуху. Де Ниро пошел самым трудным путем. Он стал намеренно и упорно набирать вес, и график съемок привели в соответствие с темпами его «потолстения».

В графике первоначально было отведено пять недель на сцены боев, десять — на драматические сцены, затем двухмесячный перерыв, а потом уж почти три недели на период «разжиревшего» Ла Мотта. Из-за возникших затруднений съемки сцен боев затянулись, и лишь через десять недель Де Ниро смог приступить к драматическим сценам. В финале со съемками в бассейне Де Ниро в роли Джейка должен был быть уже промежуточного веса. И ему надлежало поправиться всего за десять недель, пока будут сниматься начальные драматические сцены.

«Помню последний месяц съемок перед перерывом, — рассказывает Кэти Мориарти. — Мы с ним вместе выходили, он садился у себя в трейлере и наливался какао с молоком и бесконечными пирогами с сыром. Он сам страшно страдал от этого — постоянно была изжога и отрыжка».

Как только эти куски отсняли, производство замерло на два месяца, и Де Ниро уехал в Европу, чтобы, как выразился Мартин Скорсезе, «проесть свой путь через Францию и Италию».

«Это страшно трудно, — говорил он в то время. — Сперва вам кажется, что, чем больше вы станете есть, тем больше вы будете набирать вес. Но вам надо делать это по три раза на дню. Надо вставать утром и сразу приниматься за еду. Съедать завтрак, потом полдник, потом обед и ужин, даже если вы совсем не голодны. Это просто самоубийство».

К декабрю 1979 года Де Ниро был готов к съемкам, невероятным образом набрав около 23 килограммов за свое европейское турне.

«Прошло два месяца, и он стучится ко мне в дверь, — вспоминает Кэти Мориарти о встрече с обновленным Де Ниро. — И заходит совершенно другой человек! Он стал громадным детиной, и, сидя в гримерном кресле, он теперь громко сопел. Хоть он и потолстел, но все равно ему нужен был особый грим, чтобы сделаться похожим на настоящего Джейка. Он погружается в это кресло, чтобы ему наложили все эти латексы и слои на лицо, и тут вдруг вы слышите его храп! Он превратился в абсолютно другого человека. В это невозможно поверить, с точки зрения здоровья, чтобы человек мог сотворить с собой этакое. Он постоянно пыхтел из-за этого лишнего веса. Я прямо-таки боялась за него. Но уже поработав с ним, я понимала, зачем он пошел на это. Пожалуй, он один из самых волевых актеров, каких я только встречала. Когда он готовился к сценам боев, во время ланча он отправлялся в гимнастический зал. И потом, когда мы вместе ехали домой после съемок, он выходил из машины за пару миль и пробегал это расстояние до дома».

Опасения Кэти Мориарти за здоровье Де Ниро разделял и Мартин Скорсезе. Он был так встревожен, что сократил продолжительность финальных съемок с двух с половиной недель до десяти дней.

«У Бобби был такой жуткий вес, что дыхание у него стало как у меня самого во время приступов астмы, — рассказывает Скорсезе. — С этим весом, ожирением, и речи не могло идти о том, чтобы снимать по тридцать — сорок дублей. Три-четыре, не больше. Тело теперь диктовало условия. Он попросту превратился в того, другого человека».

«Я не могу просто притворяться в своей актерской игре, — объяснял Де Ниро. — Я понимаю, что кино — это иллюзия, и первый закон тут — притворство, но только не для меня.

Я слишком любопытен. Я желаю иметь дело со всеми чертами персонажа, худой он или разжиревший. Внешний вид говорит сам за себя, но это только полдела. А вот внутренние изменения в растолстевшем человеке — как он двигается или дышит, — вот что мне хотелось уловить. И я смог достичь этого, набрав вес. Ты начинаешь чувствовать груз на плечах, когда встаешь со стула. Это все равно как едешь за границу, в чужую страну. Доктор наблюдал за моим здоровьем, и оно ему не очень нравилось. У меня возникли небольшие нарушения кровяного давления».

Однако в своем интервью для журнала «Лайф» «свежее-разведенный» Де Ниро поведал, что набор веса не нанес ущерба по крайней мере одной стороне его жизни.

«Это не влияло на мою половую жизнь, — заверил он читателей журнала. — Я хочу сказать, некоторые женщины даже не удостаивают меня взглядом, пока им не скажут, кто я такой. Но некоторым как раз я нравился толстым — они считали, что я большой плюшевый медведь… Я дошел до такого состояния, когда не мог уже спокойно завязать шнурки на ботинках. Я пыхтел и фыркал. Моя дочь стеснялась моего вида, когда я приезжал забирать ее из школы. Черт возьми, я разъелся как свинья».

Именно к такому внешнему виду Джейка и стремились Де Ниро и Скорсезе. Джейк сидел в тюрьме, но в отличие от сценария Шрейдера не занимался онанизмом. Вместо этого он колотил кулаками в стену камеры и рычал: «Я не животное! Я не животное!» Реализм съемок в данном случае не распространялся на материал стены — туда была вставлена резиновая секция, специально под эти удары…

«Джейк часто совершает ошибки, иногда по понятным причинам, иногда, возможно, потому, что не хочет слушать, как надо поступить… Под конец, я думаю, он сожалел насчет своего брата и жены. Он вроде как начинает принимать это стоически. Он принимает наказание. Он сделал это, и значит, придется ему с этим жить».

При подготовке съемок «Бешеного быка» Де Ниро и Ла Мотта были почти два года настоящими компаньонами. Ла Мотта торчал на съемочной площадке все десять недель боксерских сцен. Когда последний кусок пленки был уложен в коробку, двое мужчин посмотрели друг другу в глаза.

— Ну да, понятно. До свиданья, — сказал Ла Мотта после некоторого молчания.

А Де Ниро ответил:

— Пожалуй, пора.