– Что ты узнал от Тесси? – спросил Роб Тома Хейзлтона. Они сидели в библиотеке Роба, опустошая графин с бренди. Была открыта предпоследняя бочка из запасов хозяина.

– Умная девушка эта Тесси, – сказал Хейзлтон. – Она любого заставит платить за каждое слово, вылетающее из ее рта.

Я потратил на нее почти два фунта и очень мало узнал.

– А может быть, тебе понравилось развлекаться с потаскухами в «Друге под рукой», и поэтому твое расследование так затянулось?

Роб хорошо знал Хейзлтона. У них были одинаковые привычки, особенно до того, как Роб пустился на поиски богатой невесты. Он подлил себе бренди. Очень тяжело, когда приходится сдерживать себя в обществе и отказывать себе в бренди.

Пить одному Робу не нравилось. Слава Богу, Том, наконец, появился.

Хейзлтон рассмеялся.

– Возможно, в других обстоятельствах так бы и было. Но я занят серьезным делом, помогаю другу, которого несправедливо обвинили. Ты все еще веришь, что обвинение несправедливо?

– Черт бы тебя побрал! – взорвался Роб. – Ты что, сомневаешься? Ну, выкладывай, что тебе рассказала Тесси за два фунта.

Том положил ногу на ногу и уставился на свои башмаки.

– Я не понял, что она имела в виду, – начал он. – Говорить с ней было нелегко. Ты знаешь, Мак-Нелли заставляет ее работать без передышки. Она постоянно вскакивала, чтобы принести пиво клиенту. Господи, старина, зачем ты ходишь в этот кабак? Клянусь, самым благородным из клиентов был трубочист, только что выпавший из какой-то трубы. Кроме меня, конечно.

– Да, да, – торопил его Роб. – Что ты узнал?

Хейзлтон переложил ногу на ногу и отпил из своего бокала.

– После того, как я ее довольно долго ублажал комплиментами, я узнал, что деньги, которые я на нее тратил, не идут ни в какое сравнение с тем, что она получила «совсем недавно», когда один франт (его имени она не назвала) заплатил ей за «небольшую услугу». «Небольшую услугу?» – спросил я, и она замолчала. Я дал ей еще шиллинг. «Купи себе что-нибудь красивое, ведь ты – красивая девушка, а у красивой девушки должны быть красивые вещи», – сказал я, чтобы узнать, что же это за «небольшая услуга». Я узнал лишь, что она помогла этому франту расквитаться с кем-то, кто увел что-то у этого франта. Это тебе о чем-нибудь говорит?

Роб застонал.

– Не очень. Она не намекнула, кто был этот франт?

– Она его не знает, – ответил Том. – Я нес всякую чушь насчет того, что этот франт может быть моим другом и что мне хотелось бы ему помочь, но я не уверен, что она мне поверила. Она сказала, что никогда его раньше не видела.

Роб встал и рассеянно поправил книги, стоящие на верхней Полке.

– Она его не описала?

– Я спросил ее, как он выглядел, и она ответила, что он «настоящий джентльмен». Как хочешь, так и понимай. Я также спросил, не намекал ли этот джентльмен, что хочет еще воспользоваться ее услугами. Она ответила – нет. Я также спросил, знает ли она этого кого-то, который увел что-то у этого франта.

«О да! – сказала она. – Он – постоянный клиент». Я спросил, как зовут этого клиента, но она отказалась назвать его имя.

Я спросил, есть ли этот человек в настоящий момент в кабачке.

Она огляделась и сказала, что, насколько ей известно, он здесь не появлялся «с того самого вечера, как мы подс…». Она замолчала, но я уверен, что она хотела сказать: «Подсыпали». Это тебе о чем-нибудь говорит?

– Черт! – воскликнул Роб. – Я знал, я знал! Ты хорошо поработал, друг мой. Сколько времени ты на это потратил?

– Три вечера, – ответил Хейзлтон. – Или четыре? Перестаешь замечать время, когда тебе хорошо. Естественно, мне пришлось каждый вечер выпивать по пинте эля. Плюс то, что я потратил на Тесси. То есть ты должен мне… дай-ка подумать… четыре фунта?

– Ты их получишь, как только мне удастся схватить удачу за хвост, – пообещал Роб, похлопав друга по спине. – А пока давай выпьем. Мне не хочется, чтобы бренди испортился.

– Мне тоже. Расскажи, как продвигаются дела с богатой наследницей. Она еще не уморила тебя своей материнской заботой?

Роб забыл на мгновение эпизод в «Олмеке», вспомнив леди Элизабет. Он начинал чувствовать себя настоящим негодяем из-за игры, которую он вел с леди Элизабет. Он знал, что он – негодяй. Он никогда об этом раньше не беспокоился, но ему нравилась леди Элизабет. Она не заслуживает такого отношения.

Значит, это правда. Ему что-то подсыпали в вино. Если бы Тесси только описала этого «франта». У него нет никаких доказательств, что это – Джордж Пертуи. Может быть, леди Элизабет повезет больше? Он не очень в это верил. Джордж не дурак. Он вряд ли станет рассказывать о такой низости девушке, которую пригласил на прогулку.

По мере того, как уровень бренди в графине снижался, Роб с Томом становились все мрачнее и мрачнее.

Бетс считала, что к любому делу нужно готовиться заранее. В тот вторник, когда она должна была поехать на прогулку с Джорджем Пертуи, она репетировала предполагаемый разговор, в котором она – очень тонко – разузнает, стоит ли мистер Пертуи за тем эпизодом в «Олмеке». И если да, то почему. Она не станет ничего говорить о своих отношениях с графом Берлингемом. Она даже может сделать несколько нелицеприятных замечаний в его адрес. Ей не хотелось искажать правду, но ведь это для доброго дела… Она улыбнулась. Сегодняшний день обещает быть очень интересным.

Но все сложилось совсем не так, как она ожидала.

Пертуи был предупредителен, вежлив с леди Стенбурн, заботился о том, чтобы Бетс было удобно. Он помог ей сесть в новый сияющий кабриолет, словно она была королевой, и спросил, удобно ли ей, тепло ли, достаточно ли ей места, куда бы она хотела поехать. Его забота льстила ей, но потом стала надоедать. Гайд-парк был близко от Найтсбридж-Терес, и, естествен но, Бетс не смогла ничего другого придумать.

– Если вы ничего против не имеете, мы поедем по одной интересной улочке и затем повернем в парк, – сказал Пертуи.

Ему было необыкновенно весело от своего предложения. Он улыбался и поглаживал рукав своего пальто. Если это было сделано для того, чтобы привлечь внимание Бетс к своей персоне, то это сработало. На Пертуи был великолепный наряд, но в нем не было блеска: черные панталоны и черные ботинки, бордовая жилетка в широкую полоску и бордовое пальто. Разглядев все это, Бетс Внимательно рассматривала редкие зубы, потом спохватилась. Что это с ней? Почему она обращает внимание на чьи-то зубы?

– Очень хорошо, – согласилась она. – Что такого интересного в этой улице?

Улыбка Пертуи стала шире.

– Сами увидите, – ответил он и направил лошадь вперед. Через несколько минут они были на Белгрейвии, затем Пертуи свернул на маленькую улицу, которая, как он сказал Бетс, называется Гросвенор-Роу. Бетс внимательно рассматривала улицу, пока Пертуи пытался справиться с уличным движением, но ничего заслуживающего внимания она не заметила. На ней близко друг к другу стояли одинаковые кирпичные дома. Только один дом на углу отличался от других. Он был больше остальных, и участок земли вокруг него был больше, и, кажется, во дворе стояли конюшни.

– Здесь, – торжественно произнес Пертуи. Он остановил лошадь перед одним из домов.

– Почему мы остановились? – спросила Бетс. Они собираются в гости к одному из друзей мистера Пертуи? Она думала, они остановятся у большого дома, но Пертуи придержал лошадь у соседнего.

– Здесь… здесь живет ваш друг и мой кузен, – презрительно сказал Пертуи. – Бьюсь об заклад, он вам никогда не говорил, правда? Давал понять, что живет на Маунт-стрит, не так ли? Видите, до чего он докатился. Прокутил все состояние: карты, азартные игры, доступные женщины. Это чудовищно! – в его голосе звучал праведный гнев.

Бетс показалось, что от шока у нее парализованы голосовые связки. Она, не отрываясь, смотрела на кирпичный дом, словно надеялась, что он изменится прямо у нее на глазах.

Она вначале подумала, что этот дом принадлежит какому-то торговцу.

– Достаточно? – спросил Джордж, и, когда она не ответила, он цокнул своей лошади. В молчании они доехали до Гайд-парка.

– Я боялся, что мой кузен пускает вам пыль в глаза, – проговорил, чуть помедлив, Пертуи. – Знаете, он в долгу как в шелку. У него ничего нет. Кроме необузданного нрава – он убил двоих – вы об этом знали? – и выходок, шокирующих порядочных людей, он мало что может предложить. Я считаю своим долгом джентльмена предостеречь вас, леди Элизабет. Вы слишком красивая девушка, слишком хорошо воспитанная, чтобы связываться с этим прохвостом.

Пертуи посмотрел на нее, улыбаясь. Полное воплощение искренности.

Бетс старалась собраться с мыслями. Все ее планы, которые она сегодня строила, рухнули. Бетс почти не слушала, что говорил ей Джордж Пертуи, пока они ехали в парк. Она понимала, что тот перечислял ей все грехи Берлингема, начиная с двухлетнего возраста. Кажется, он пытался сбежать от своей няни, когда ему было четыре года. Это она услышала, отвлекшись на минуту от своих невеселых мыслей. А какой ребенок не пытается сбежать от своей няни? Наконец, Джордж, к тому времени, как они уже ехали по Гайд-парку, достиг в своем повествовании того момента, когда Берлингему исполнилось двадцать, и повторил свое обвинение в том, что Берлингем застрелил двоих человек. Бетс заставила себя встряхнуться и перебила монолог Пертуи.

– Застрелил двоих человек? – резко спросила она. – Почему? Как это произошло?

– Дуэли, – торжественно сказал Джордж. – Дуэли! Из-за женщин, о которых вам даже ноги вытереть было бы противно.

– И он был зачинщиком в обоих случаях?

– А-а… ну… нет, – признал Джордж. – Но это значения не имеет. Он – испорченный человек. Оба случая очень неприятные, оба. Берлингем изуродовал правую кисть Эндрю Дигби, с тех пор у Дигби ужасный почерк. Пуля прошла насквозь.

– Сквозь почерк?

– Сквозь кисть, – раздраженно ответил Джордж.

– А другой случай? – не унималась Бетс.

– А-а… я, не помню всех деталей.

– Если вы помните, как он убежал от няни, вы можете вспомнить и дуэль. У меня такое впечатление, что вы помните каждую деталь из жизни Берлингема, прямо с первого дня его рождения, словно книгу читаете, – сказала она, почти не скрывая своей неприязни к Пертуи.

– Я не знал его с первого дня рождения, – заявил Пертуи. Он сильнее сжал поводья и стал смотреть вперед. – Я младше на год.

– Как жаль, что он прожил целый год без вас и вы не имели возможности занести в летопись каждое его движение. Вы так и не рассказали мне о второй дуэли.

– Это ужасная история. Боюсь, она не для ваших нежных ушей. – Пертуи, очевидно, решил, что тема графа Берлингема исчерпана, он посмотрел на Бетс и улыбнулся. – Вы будете на балу у Доналдсонов? Вы должны пообещать мне один танец.

Расстроенная от того, что она услышала, Бетс испытывала душевные муки. Можно допустить, что Пертуи кое-что преувеличил и исказил, но и правда в его словах была, потому что он говорил и о том, о чем она уже слышала от других, и Пертуи действительно знает графа почти всю свою жизнь. Должна ли она поддерживать и дальше отношения с кузеном Берлингема? И так уж ли он одиозен? Если все, что сказал Пертуи, правда и он старается предостеречь ее от знакомства с таким презренным человеком, то она не должна на него сердиться.

– Да, нас пригласили к Доналдсонам, – подтвердила она. – С удовольствием принимаю ваше предложение.

– Я очень рад! – тепло улыбнулся он. – Возможно, если я не буду наступать вам на ноги, вы удостоите меня и двумя танцами.

– Посмотрим, – ответила она. – Может быть, вернемся? В это время мы обычно пьем чай, и мы с мамой будем рады, если вы к нам присоединитесь.

– С удовольствием! – сказал он и повез ее прямо домой.

Бетс не смогла не сравнить визит Пертуи с визитом Берлингема накануне. Опять вместе с чаем было подано блюдо с искусно разложенным печеньем, и Джордж Пертуи взял себе только одно. Он заботился о том, чтобы его хозяйки не забывали о себе и тоже угощались печеньем. Казалось, что ему уютно и спокойно, и он получает удовольствие в их компании. Он восхитился высокими часами, стоящими на каминной полке, и предположил, что их сделали в семнадцатом веке. И, безусловно, это – английская работа. Леди Стенбурн просияла. Он признался, что часы – это его страсть. Между ним и леди Стенбурн завязался оживленный разговор, глаза ее заблестели.

Бетс молча наблюдала за ними, пребывая в полном смятении. Ей было не до часов. Словно издалека он наблюдала за Джорджем Пертуи и старалась понять, что она за человек. Если он оговорил Берлингема, она ему этого никогда не простит. Она вспомнила, как язвительно говорил Пертуи о коляске и груме Берлингема, тогда его слова показались ей злыми и ничем не оправданными. Но если Берлингем и в самом деле такой низкий человек, каким его описывает Пертуи, разве он не заслужил такого отношения?

И вдруг до нее дошло самое страшное. У Берлингема нет денег. У него нет ни пенни, и у него полно долгов. Он ухаживает за ней, потому что думает, что она богата. Они так легко и быстро подружились. (Она отказывалась по-другому думать об их отношениях.). Но это все лишь притворство. И она попалась на удочку. О! Как горько!

Голоса матери и Джорджа Пертуи, нежный звон фарфора куда-то уплывали от нее. Она безжалостно рассмеялась про себя. Как она смеет обвинять Берлингема в корысти? Ведь она тоже не без греха: ей нужно его состояние. Они – два сапога пара, оба охотятся за деньгами.

Сославшись на внезапную головную боль, Бетс извинилась и быстро ушла в свою комнату.

Бетс лежала на кровати лицом вниз, полог был опущен, словно мрачный кокон, что соответствовало ее настроению как нельзя лучше. Она не откликнулась на стук в дверь. Она решила, что это Молли с какой-то чепухой. Стук повторился, и она услышала голос матери:

– Бетс? Ты здесь?

Она медленно встала, подняла полог и открыла дверь. Волосы ее были в полном беспорядке, платье измято.

– Да, мама?

Выражение лица леди Стенбурн с вежливо-любопытного сменилось на испуганное.

– Что… что случилось? – решительно спросила она, оглядывая Бетс. – Ты заболела?

– В некотором роде, – ответила Бетс. – Мама, сядь, пожалуйста. На это уйдет время.

Когда мать удобно устроилась на стуле с выцветшей голубой обивкой, Бетс вернулась к своей помятой кровати и села, облокотившись на спинку.

– Боюсь, что те ужасные вещи, которые ты слышала о графе Берлингеме, правда, и боюсь, что ты еще не все слышала, – начала она. Она повторила то, что запомнила из длинного перечня грехов Берлингема, которым ее снабдил Джордж Пертуи, начиная со случая с няней и заканчивая двумя дуэлями.

Когда леди Стенбурн попыталась ее перебить, Бетс не дала ей этого сделать, пока не дошла до самого плохого в своем сообщении.

– У него нет денег, мама! – крикнула она. – Он так же на мели, как и мы! Мистер Пертуи говорит, что у него такие долги, которые он никогда не сможет вернуть! О, мама, что мне делать? Его светлость был так добр ко мне… так внимателен…

Мама, ведь он не такой презренный негодяй, каким его пытается представить мистер Пертуи, правда? Скажи, что нет. Но он гол как сокол. Так считает мистер Пертуи, а он, конечно, не может не знать, правда? Очевидно, лорд Берлингем считает, что мы богаты, – иначе он не был бы так внимателен ко мне, как ты считаешь? А я… а я думала, что я ему нравлюсь. – Бетс схватила покрывало и вытерла им глаза.

– Возьми носовой платок, – спокойно сказала леди Стенбурн. Она встала и подошла к дочери. Положив руки на плечи Бетс, леди Стенбурн внимательно посмотрела ей в лицо. – Ответ прост. – Я признаю, что это была моя ошибка. Но еще не поздно. Мы просто переключим наше внимание на Джорджа Пертуи.

Потрясенная, Бетс перестала плакать, пытаясь разобраться в том, что только что услышала.

– Ты хочешь сказать, что мне больше не нужно встречаться с Берлингемом? – спросила она. – А что он подумает? И не забудь, что он сопровождает нас на бал к Доналдсонам.

Не знаю, как можно избежать этого, если мы все же собираемся на этот бал. Может быть, мне удастся свести наши отношения на нет постепенно? Но, мама, с ним так приятно проводить время. О Господи! – тяжело вздохнула Бетс.

– А разве с мистером Пертуи не приятно проводить время? – Леди Стенбурн опасалась, что перед ней стоит трудная задача. – Бетс, нет никакого сомнения в том, что у мистера Пертуи есть деньги. У него безупречные манеры и незапятнанная репутация. И ты его заинтересовала. Он хорошо образован. Я не встречала еще человека, который бы так хорошо разбирался в старинных часах! Подумать только, он сразу же определил, когда были сделаны папины часы, что стоят на камине!

– Наверное, прочитал табличку сзади, когда ты отвернулась, – пробормотала Бетс.

– Бетс! – Леди Стенбурн была возмущена. – Боюсь, нам придется позволить Берлингему проводит нас к Доналдсонам, но я считаю, что мне следует обращаться с ним холодно. Он вскоре поймет мой намек.

– Очередной кандидат на отставку, – прошептала Бетс.

– Извини, что ты сказала? Я не расслышала.

– Ничего важного, мама. Мысли вслух. О Господи, мне не очень симпатичен мистер Пертуи.

– Ты его совсем не знаешь. Наберись терпения. Время покажет.

– Да, мама.

Это то, что ей сейчас необходимо. Время. Ей нужно время, чтобы завоевать доверие мистера Пертуи и узнать, если это возможно, стоит ли он за тем, что случилось с Берлингемом в «Олмеке». Ей нужно время, чтобы еще хоть немного насладиться прогулками с Берлингемом и его забавным маленьким грумом. Ей нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах к обоим джентльменам, таким разным и так ненавидящим друг друга.