— Вы тоже видели, как жертва упала на стол, мэм?

Темпл растерянно подняла глаза на лейтенанта из убойного отдела. Не Молина! Это не Молина!.. Она не могла поверить в свою удачу. Жалко, что она не увлекается азартными играми — сегодняшний день явно принес бы ей выигрыш.

Лейтенант Гектор Ферраро был не только ниже Молины ростом, он, к тому же, начинал лысеть, в отличие от Молины с ее буйными зарослями. Зато он тоже был темноволосым и темноглазым, и вел себя столь же неприступно, как она. «Наверное, — решила Темпл, — им что-то в воду добавляют в управлении департамента полиции Лас-Вегаса».

— Да, лейтенант, — выдавила она из себя, поняв, наконец, что слишком долго раздумывает и не отвечает на простой вопрос.

— Вы и… гм… братья Фонтана? — концом короткого карандаша офицер ткнул в сторону образцов городского шика и портняжного искусства, стоявших несколько в стороне.

Братья Фонтана раскрепощенно улыбнулись. Эмилио даже помахал рукой.

— Именно так.

— Они говорят, вы нанятый специалист по пиару, — в голосе лейтенанта Ферраро звучало нескрываемое сомнение, но, в конце концов, это его работа — не верить людям. — Чем вы занимались с этими братьями? — тон, которым он это произнес, был таким, как будто он спрашивал, почему ее поймали с поличным в дружеской компании с парочкой тараканов.

— Они объясняли мне правила игры в кости.

— Ну и как, усвоили что-нибудь? — он усмехнулся краешком рта.

— Ноль. Бедняга свалился сверху прежде, чем я начала отличать чет от нечета. От чего он… умер?

— Во всяком случае, не от падения. Вы знаете, что там, наверху?

— «Всевидящее Око», — охотно ответила Темпл, радуясь, что может показать свое знание некоторых деталей жизни Лас-Вегаса, раз уж не удалось блеснуть знанием азартных игр. Впрочем, заметив, что говорит метафорами, как в своем тележурналистском прошлом, она изменила заявление: — Я имею в виду не полицейский вертолет дорожного патруля, а видеооборудование, которое каждое казино устанавливает над своими игральными залами…

Она выглянула из-за обширного лейтенантского живота, такого же тугого, как раздутые ветром паруса бригантины, обтянутого белой форменной рубахой:

— Это что у него на голове… дырка?

— Да вы просто Всевидящее Око, — ответил он с каменным выражением лица.

Поглядев на него снизу вверх, Темпл поняла, что он шутит. Может быть, даже пытается заигрывать.

— Конечно. Я уже видела трупы. Трупы убитых.

— Где и когда?

— Когда работала телерепортером в Миннесоте, несколько лет назад. И… я была пиар-директором на конкурсе стриптиза в недавнем прошлом.

— А, так это вы, — сказал лейтенант Ферраро с непередаваемым выражением.

— Я ничего не могу поделать: наблюдательна от природы.

— Я тоже, иначе бы меня уволили. Короче. Дайте мне ваш адрес и телефон, и я буду проявлять свою наблюдательность без вашего участия.

Темпл медлила, пока его короткий карандаш не оторвался от страницы блокнота и не нацелился на нее:

— Это обязательная информация, мэм.

Она выдала ему свои паспортные данные, продолжая поглядывать в сторону полицейских и экспертов, снующих вокруг игрального стола.

Несколько свидетелей инцидента были вынуждены наблюдать за их работой, но в остальном эта часть помещения была очищена от публики. Это потому, что начальник местных питбулей совместно с мальчиками Фонтана, двигаясь по залу, точно лава — неторопливая, но весьма эффективная, моментально остановили панику, успокоили и согнали в кружок свидетелей, а затем выгнали всех любопытных.

К этому времени Темпл догадалась предложить огородить место преступления ширмами, принесенными из холла, что и было сделано еще до прибытия полиции, благодаря четкой работе охранников.

Позади вишневой полотняной загородки, как догадывалась Темпл, нетерпеливо топтались в ожидании новостей Вэн фон Райн со своим мужем Ники. Полагая, или надеясь, что она может быть свободна, Темпл проскользнула в щель между ширмами. И сразу оказалась в обычном шуме и суете игрального зала, которые доносились до нее из-за ширм даже во время пребывания в заклятом кольце смерти и ведущегося расследования.

Она вновь была среди живых и любопытных.

— Что там случилось? — выпалил Ники.

Вэн метнула на него укоризненный взгляд:

— Темпл, наверное, нужно сесть и прийти в себя. Это, должно быть, был ужасный шок!

— Я в порядке, — уверила ее Темпл, ставшая уже ветераном в обнаружении неожиданных трупов. Даже странно, что ее колени слегка дрожали. — Полиция усиленно интересуется вашими братьями, — сообщила она Ники.

— Полиция вечно интересуется моими братьями. Они это переживут. Короче. Этот мужик сам сверзился, типа полетать захотел, или его кто-то столкнул?

— По-моему, кто-то засадил ему пулю в левый висок. Если, конечно, он не родился с таким уродским родимым пятном, которое не позаботился удалить. Полиция не подпустила меня достаточно близко, чтобы рассмотреть получше.

— Слушайте, — сказала Вэн, — вы двое разговариваете так, будто убийство — обычное дело в Лас-Вегасе. Ну, по крайней мере, ширмы догадались поставить. Вот уж не подумала бы, что полицейские настолько деликатны.

— Они не деликатны, — сказала Темпл. — Это я попросила принести ширмы, а ваши служащие установили их в три секунды.

Вэн с признательностью кивнула ей:

— Чем скорее этот… это… отсюда уберут, тем лучше. Смерть — нежеланная гостья в отелях, особенно насильственная смерть. — Она горько вздохнула: — Этот бедняга Клифф Эффингер. Он не был зарегистрирован у нас в отеле. Это первая вещь, о которой спросили полицейские. Но кто мог застрелить его там, в потолке? Должно быть, это самоубийство.

— Там полно места, — сказал Ники. — Не над всем залом, но в потолке есть главный пост и несколько служебных точек для подхода к камерам слежения. Туда, правда, не часто лазают… Этого мужика могли застрелить неделю назад, и никто бы его не нашел до следующей Пасхи. Нам повезло, что потолочная панель не выдержала.

— Я тебя умоляю, — Вэн выглядела так, точно на этот раз ей самой было необходимо присесть. — Моя забота — руководство отелем, а не все эти мерзкие дела со слежением за клиентами и работниками. Я очень надеюсь, что этот человек был убит не так давно, как думает Ники.

— Нет-нет, — сказала Темпл, решив не упоминать о легком трупном запашке, который она успела учуять. Смерть действует быстро, и особая зеленоватость лица убитого говорила о том, что он погиб раньше, чем упал с потолка. — Интересно, почему потолок не выдержал? — поинтересовалась она вслух. — Разве мертвый человек весит больше, чем живой?.. Возможно, его и правда кто-то столкнул, но уже после смерти.

— Зачем? — скептически осведомился Ники. — К чему так рисковать? Поймают же. Тому, кто столкнул, пришлось бы очень быстро делать оттуда ноги.

— Все были слишком растеряны от эффектного появления трупа, чтобы реагировать достаточно быстро. Тем более, чтобы кого-то поймать. Охранники, правда, послали туда парней, но те никого не нашли. Могу поспорить, что полиция тоже.

— Они могут выяснить, каким это образом потолок смог обвалиться, — фарфорово-голубые глаза Вэн фон Райн сузились. — Я лично проверяла каждую стадию ремонта в этом отеле. И могу подтвердить, что потолок никак не мог обрушиться сам, тем более, в месте, где установлено видеооборудование.

Темпл задумчиво нахмурилась, отражая выражение лица Вэн, точно в зеркале:

— Вы знаете… а ведь подобный случай не первый в Лас-Вегасе.

— Это вы о чем? — спросил Ники.

Темпл передернула плечами:

— Несколько месяцев назад в потолке казино в отеле «Голиаф» был найден труп. В точно такой же секции для видеонаблюдения.

— В потолке? — переспросил Ники.

Темпл мрачно кивнула:

— Он не свалился на игральные столы, как наш мертвец, но умер так же загадочно. То есть, был убит.

— Узнали, почему? — с ужасом спросила Вэн.

— Дело все еще не раскрыто, насколько я знаю, — ответила Темпл.

«И Макс Кинселла, — добавила она про себя, — все еще остается главным подозреваемым».

Пока она предавалась тяжким мыслям о нераспутанных узлах своего недавнего прошлого, ширмы раздвинулись, выпуская группу экспертов, лейтенанта Ферраро, нескольких полицейских и, наконец, длинный черный пластиковый мешок.

— Сюда, — Вэн поспешила перехватить лейтенанта Ферраро, указывая самый короткий, хоть и не самый парадный выход, Ники последовал за ними.

Даже на этом пути процессии пришлось миновать толпу игроков. Те с раскрытыми ртами проводили скорбный кортеж ничего не видящими взорами и тут же вернулись к своей схватке с фортуной, так что, после совсем небольшой паузы в звоне и дребезге одноруких бандитов, привычный шум и ритм возобновились, как ни в чем не бывало.

Темпл, всеми забытая, хоть пока еще не похороненная, потрясла головой и быстро вернулась к ряду десятицентовых игральных автоматов. На ее глазах работники охраны снимали и уносили ширмы, огораживавшие фатальный стол.

Пока она наблюдала, за ее спиной раздался громкий звон монет по стальному желобу. Даже с ее небольшим опытом в азартных играх, Темпл могла узнать этот звук: кто-то сорвал джек-пот.

Она обернулась к продолжающему изрыгать монеты игральному автомату и увидела знакомую фигуру, сгорбившуюся на стуле перед ним. Игрок держал свою соломенную «федору» в стиле Фрэнка Синатры, под желобом, из которого текли десятицентовики, а те уже пересыпались через край и падали на пол.

Темпл нагнулась и сгребла рассыпанное богатство, пока еще кто-нибудь на него не позарился. Поднявшись с полными горстями десятицентовиков, она высыпала их в шляпу и заметила:

— Похоже, вы только что разбогатели, мистер Восьмерка.

Старик потер ладонью практически лысый череп и сморщил нос, глядя на свою добычу:

— Я пригнулся, чтобы копы меня не заметили. Заодно сунул пару монет в щель для прикрытия — и вот, пожалуйста, теперь на меня все пялятся.

Темпл оглянулась на глазеющих игроков, которые собрались вокруг, наблюдая, как Восьмерка О’Рурк высыпает десятицентовики в пустые картонные стаканчики.

— Гадство, — проворчал он. — Если мои дружки узнают, что я сорвал куш на десятицентовом автомате, меня засмеют. Эти автоматы для туристов и дешевых фраеров.

— Тогда зачем вы сунули туда монеты? — спросила Темпл с интересом.

Ответ Восьмерки ее удивил:

— Мне надо было спрятаться от копов.

— Почему это? Вы же честный частный сыщик, разве не так?

— Ну, типа того, — сказал О’Рурк с кислым видом. Пересыпав свой выигрыш в картонные стаканчики, он нахлобучил шляпу на голову. — Этот мертвец там… — он мотнул подбородком в сторону карточных столов.

— Что?

— Я думаю, это тот, кого я ищу.

— Кто?

— Ну, один мужик… которого кое-кто разыскивал.

— Кто это — кое-кто?

— Сама знаешь. Клиент.

— Клиент, стало быть. Приятно слышать, что вы соблюдаете конфиденциальность своих клиентов.

Кривая улыбка Восьмерки как нельзя лучше оттеняла его кривые зубы:

— Ага, милая, иногда я слушаюсь правил, даже если меня так и подмывает их нарушить.

Он поднялся.

— Надо пойти обменять эту байду, пока кто-нибудь из знакомых меня не усек с чертовой кучей мелочевки.

— Я помогу вам донести их до кассы, — вызвалась Темпл.

— Ты настоящая леди, — сказал Восьмерка с наполовину шутовским, наполовину серьезным поклоном.

— Йа-ху-у-у! — раздался радостный клич от автомата напротив.

Седовласая женщина в ярко-зеленом трикотажном брючном костюме поверх великоватой фиолетовой блузки повернулась к ним с широкой усмешкой, продолжая бесконечно нажимать на кнопку на автомате, в котором вращались ряды разноцветных фруктов, точно в зеленной лавке.

— Офигеть! Восьмерка О’Рурк скатился до того, что играет на десятицентовиках! Не могу дождаться, когда расскажу об этом парням из «Глори Хоул»!

— Хестер Полиэстер, — отозвался тот с отвращением. — Если ты только пикнешь насчет того, что ты меня тут видела, я возьму толстую иголку и зашью тебе рот так туго, что ты никогда больше не сможешь кричать: «Бинго!».

Женщина извлекла несколько десятицентовиков из своего кошелька и засунула их в ненасытную пасть машины, ни на секунду не прерывая вечного ритма: звяк-звяк-звяк… бряк… дзинь-дзинь-дзинь… бряк.

— Ага, ты считаешь себя чересчур крутым для десятицентовой игры, правда? Скрываешь свои пороки, О’Рурк? Что касается зашивания ртов, так у тебя такие кривые руки, что ты не сможешь сделать ровный стежок даже на разделительной линии на шоссе!

Хестер Полиэстер все еще продолжала выкрикивать ругательства, когда Восьмерка вместе с Темпл протолкались сквозь очередь, чтобы вывалить его выигрыш на мраморный прилавок перед кассиром. Латунная решетка, огораживающая кассу, делала ее похожей на нечто среднее между окном банка в даунтауне и пропускным пунктом Святого Петра у врат рая. Через пару минут Восьмерка уже засовывал в карман сорок три доллара хрустящими купюрами.

Они дружно вернулись в зал казино. Игральный стол, ставший центром событий, теперь был неотличим от других — посторонний и не догадался бы, если бы не знал точно, на каком из них лежал труп. И не посторонний тоже догадался бы, только посмотрев на потолок, дыра в котором была наспех заделана куском картона.

Впрочем, «Хрустальному фениксу» не о чем было волноваться — большинство игроков никогда не поднимают глаз к небу, даже если знают или догадываются о существовании «Всевидящего Ока».

Восьмерка ничего не сказал, но слегка передернулся.

Темпл вздохнула:

— Хотелось бы мне знать, кто ваш клиент. Уверена, что полиция тоже рада была бы это узнать.

— Клиент, — отрезал О’Рурк, кинув на нее острый взгляд, как будто каждый его зрачок ощетинился зубочисткой, предостерегая от дальнейших расспросов. — Клиент, который будет очень разочарован, когда узнает, что его розыски кончились дохлым номером.

— «Его»?

— Ишь, какая ты быстрая, мисси. Но ящерки тоже быстрые, а я им даже время не скажу, если спросят.

Его жесткие пальцы прикоснулись к полям «федоры» прощальным жестом, и он ретировался, одновременно самый бедный и самый богатый человек на свете.

— Клифф Эффингер, — выдохнула Темпл имя, которым Вэн фон Райн назвала убитого, и глубоко задумалась.

Это было ничем не примечательное имя, вполне подходящее жалкому мертвецу, обнаруженному сегодня. Темпл вызвала в памяти облик убитого: явный лузер в рубахе с короткими рукавами и заскорузлом полиэстровом галстуке; стареющий, с толстым животом и редкими волосами. Потертое временем лицо опухло от выпивки, ночных бдений и, возможно, недавней драки. Должно быть, мелкий жулик, предположила Темпл. Возможно, игрок, который проиграл слишком многое в своей жизни. Кто в «Серкл Ритц» мог охотиться за подобным типом?

Внезапно ее одолело стремление узнать, кто был человек, найденный несколькими месяцами ранее в потолке над казино в отеле «Голиаф». Никто никогда при ней не упоминал его имени или рода занятий. Черт. Ей почти захотелось, чтобы Молина вела дело о сегодняшнем мертвеце, тогда она могла бы спросить у нее. Хотя Молина, скорее всего, ничего бы не сказала. Во всяком случае, пока Темпл не скажет ей чего-нибудь интересного о Максе, а Темпл делалась весьма замкнутой, когда дело касалось Макса.

Она смотрела на злополучный стол. Игроки, в большинстве своем мужчины, снова склонялись над его оскверненной поверхностью. Они азартно следили за игральными костями, которые катились по обтянутой темно-синей замшей столешнице, слегка запятнанной красным. Они молились об удаче и проклинали «зеро».

А Темпл видела перед собой другое «зеро» — круглую дырку от пули в голове трупа, и размышляла, вышла ли она с другой стороны или застряла в мертвых мозгах человека, когда-то бывшего живым.

Возможно, этот несчастный был добрым человеком. Может быть, у него была мать, обожавшая каждый его детский шажок. Или ребенок, называвший его «папочкой». Или хотя бы собака, которая бежала на его зов. Может быть, когда-то он был хорошим, честным членом общества, давным-давно потерявшим все в Лас-Вегасе.

Может быть.

Может быть, Клифф Эффингер был человеком, о котором кто-то будет тосковать.

Может быть, это будет даже клиент Восьмерки О’Рурка.

Темпл снова вызвала в памяти облик мертвеца и решительно отмела последнее предположение. Чудес не бывает. А если и бывают, то не с нами. И уж точно не с человеком, который выглядит так, как выглядел убитый.