Нет, Темпл вовсе не верила ни в каких призраков и привидений. Но все же, вставляя тяжелый медный ключ в замочную скважину номера 713, она была рада теплому, ободряющему прикосновению кошачьего хвоста к ее лодыжкам.

Полуночник Луи спрыгнул со стола вслед за ней так стремительно, что свалил на пол половину архитектурных планов.

Она была рада увидеть такое проявление лояльности после того, как он в последнее время столько раз бросал ее и «Серкл Ритц» на произвол судьбы. Конечно, она и сама теперь постоянно пропадала в «Хрустальном фениксе», так что, возможно, кот просто искал возможности подкормиться.

Когда она вошла в лифт и придерживала кнопку, пока Луи тщательно обнюхал порог, заглянул в темную щель шахты и только после этого проследовал внутрь, несколько пассажиров явно проявили неудовольствие задержкой и даже, кажется, начали нервничать из-за присутствия кота. Но Темпл не обратила на это внимания: все ее мысли были заняты новым беспокойством. Чем, интересно Луи питался все последнее время, лишенный возможности поглощать «Кошачье счастье»? Для котов вредно отсутствие регулярного доступа к обогащенному витаминами и сбалансированному диетическому корму.

Когда лифт остановился на седьмом этаже, Луи покинул его с гораздо большей скоростью, чем вошел. Фактически, он возглавил путь по коридору, пока Темпл оглядывалась и сверялась с табличками на дверях, следуя стрелкам указателей.

Луи явно знал, куда идти.

Темпл это не понравилось.

У кошек, как известно, имеется что-то вроде шестого чувства. Они способны общаться с потусторонним миром. Интересно, почему это Луи внезапно проявил такую трогательную привязанность к хозяйке именно сейчас, когда она направляется в номер, по общему мнению, занятый призраком бывшего владельца отеля?

У дверей номера 713 она остановилась, сунула ключ в замочную скважину и посмотрела под ноги. Луи взирал на нее снизу вверх, его зрачки в полумраке коридора сделались огромными, изумрудная зелень лишь слегка виднелась по краям. Понять выражение кошачьей морды было невозможно.

— Да это просто смешно, — сказала она то ли себе, то ли коту. Или, может быть, так называемому призраку.

Потом повернула ключ и нажала на дверную ручку.

Дверь отворилась с жутковатым скрипом.

О, я тебя умоляю!..

Темпл шагнула во мрак, чувствуя, как ее шпильки утопают в толстом ковре еще глубже, чем на ковровом покрытии коридора.

Номер был темен, окна наглухо зашторены. Застарелый запах «полироля» для мебели наполнял темноту.

Рука Темпл, шарившая по стене в поисках выключателя на том месте, где ему, по логике, полагалось быть, встретила только слегка выпуклый рисунок обоев.

И Луи больше не терся вокруг ее щиколоток.

Где-то в комнате тикали часы, громко и основательно, как не тикают сегодняшние легкомысленные поделки на батарейках. Должно же в этом номере хоть что-то быть подключенным к электросети? Может быть, настольная лампа работает?

Темпл осторожно двинулась вперед, передвигая ноги по ковру так, чтобы случайно не наткнуться на какой-нибудь невидимый барьер. Ее глаза уже привыкли к темноте настолько, чтобы различать тоненькие призрачные полоски света на правой стене.

Во мраке начали вырисовываться очертания предметов. Посреди комнаты стоит диван… Или гроб. Узкий высокий шкаф возле одной стены… Или мумия в своем футляре. Свисающая с кресла накидка попала ей под ноги… Или пальцы скелета пытаются ухватить ее за лодыжку.

Она разглядела у дивана какой-то силуэт примерно на уровне своего плеча. Абажур лампы… Или китайский крестьянин в треугольной шляпе.

Да ладно, что страшного в китайском крестьянине?

Темпл осторожно потрогала силуэт и почувствовала под пальцами присборенную тафту абажура… Или высохшую пергаментную кожу мертвеца, сидящего в кресле!

Она пошарила под абажуром и нащупала прохладное основание лампы в форме вазы… или урну с еще неостывшим прахом… Тьфу!

Темпл пыталась нащупать выключатель, такую пластиковую штучку, которую нужно нажать, но вместо этого почувствовала под пальцами резной металлический ключик. Повернула его, и свет загорелся. Тусклый, темно-алый свет, который растекся по пальцам, точно кровь. В этом свете ее собственные ногти выглядели черными и жуткими.

Неожиданный треск, как будто кто-то встряхнул трещотку — или раскатились высохшие кости? — заставил ее подскочить, чуть не сбив абажур. Звук шел со стороны окна, и оттуда вдруг пробилась яркая полоска дневного света.

Ориентируясь по ней, Темпл подошла к окну и обнаружила Луи, сидящего на маленьком резном столике из светлого дерева и играющего с жалюзи, просунув массивную лапу навстречу солнечному свету.

Окно не было закрыто ставнями, как она думала. Это были именно жалюзи — старинные, с широкими деревянными планками, рядом с которыми их современные узенькие пластиковые или металлические подобия выглядели просто жалко.

Но жалюзи — это чепуха! Темпл пошарила сбоку от окна, нашла шнур и потянула. Деревянные планки приняли горизонтальное положение, и солнечные лучи снаружи проникли в комнату. При достаточном освещении она уже спокойно прошагала ко второму окну и проделала то же самое, затем машинально отряхнула ладони. Пыли не было. А ведь она должна была быть.

Темпл осмотрела комнату, в которой Джерси Джо Джексон заключил свою последнюю сделку. Говорят, ко времени своей смерти он вел жалкую жизнь без единого пенни, постаревший, всеми покинутый, превратившийся в тень самого себя.

Она прошлась по ковру, разглядывая вещи, которые окружали при жизни покойного Джерси Джо. Покачала головой у абажура — он представлял собой имитацию женского корсета, отделанного алым кружевом. Сюрреализм в поздних сороковых, похоже, проявлялся в прикладных искусствах.

Яблочно-зеленые шелковые шторы ниспадали широкими ровными складками по сторонам окна. Шелк все еще не выцвел, и блестящие складки напоминали античную колоннаду. Верхняя филенка была обтянута таким же шелком и загибалась на концах, точно ионическая капитель или модная прическа сороковых годов. По ассоциации с высотой и классической строгостью Темпл не могла не вспомнить лейтенанта Молину.

Полуночник Луи, так успешно привлекший внимание хозяйки к жалюзи, покинул столик и разлегся на диване, обтянутом шелком цвета шартрез. Теперь, при свете дня, зрачки его изумрудных глаз сузились до тоненьких щелочек.

Темпл продолжала разглядывать комнату, все больше понимая, почему номер 713 назывался «Обителью Призрака».

Мебель сороковых годов была странной смесью современных светлых оттенков дерева с традиционными формами восемнадцатого века. Резные гнутые ножки диванов, кресел и столиков казались позолоченными в свете послеполуденного солнца, но на самом деле они были выкрашены в серебристо-белый цвет. Вот шкаф между окнами был из натурально светлого дерева, не крашеного, а покрытого лаком.

Ковер, напротив, был темным, видимо, чтобы светлые ножки мебели лучше смотрелись на нем. Темпл оглядела узор — море темно-зеленых листьев и сиренево-алых экзотических цветов. Можно было подумать, что прохаживаешься по лилиям Моне.

Светлый письменный стол стиля «Шератон» был придвинут к стене напротив двери. Темпл подошла к нему, топча лилии, и включила «банкирскую» лампу под продолговатым зеленым стеклянным абажуром, нависающую над обитой зеленой кожей столешницей с золочеными шляпками гвоздиков.

Ее не удивило, что все лампы включаются — номер был нетронут, но не заброшен.

Дыхание тридцати или более прошедших лет наполняло неглубокий средний ящик стола. Старые банковские книжки, стянутые иссохшими резинками. Марки, такие старые, что цена, указанная на них, была всего один цент. Неиспользованные конверты и писчая бумага, пожелтевшие, точно осенние листья. На некоторых было отпечатано название отеля: «Дерево Джошуа». Под ним буквами помельче значилось: «Самый большой маленький отель Лас-Вегаса».

Темпл удивило обилие огрызков карандашей — коллекция, собранная во времена, когда еще не было шариковых ручек и фломастеров. Блестящие трубочки чернильных авторучек «Истербрук», популярных в пятидесятые, раскатились под пальцами, когда она сунула руку поглубже в ящик.

Она нашла письмо на имя Джерси Джо Джексона, написанное на выцветшей розовой бумаге и подписанное: «Мона». Содержание было демонстративно сухим, и обратный адрес отсутствовал.

Темпл придвинула поближе изящное кресло и опустилась на сиденье, обитое темно-зеленым шелком в сиренево-алых цветах, слегка разбавленным тоненькими полосками цвета шартрез.

Пыль и ржавые скрепки скопились по углам ящичков, кем-то выстеленных такими же обоями с узором из листьев бамбука, какими были оклеены стены. Темпл могла поспорить, что это сделал не Джерси Джо. Никто, носящий имя Джерси Джо, просто не мог заниматься выстиланием ящичков обоями.

Она нашла связку крохотных ключиков, из тех, которыми запирали чемоданы в другой эпохе. Они могли подойти к женской шкатулке с драгоценностями, к декоративному замочку дневника, к маленькому сейфу или потайному шкафчику. Они звенели, точно ювелирные украшения, и могли выглядеть шикарно — выражение из сороковых, да? — на современном серебряном браслете.

Интересно, что могли открывать эти хорошенькие лилипутские ключи? Почему известный бандит и мошенник, крысятник, укравший половину добычи у своих, хранил их? Неужели ни у кого в этом отеле не возникло ни малейшего любопытства?

Комната хранила торжественное молчание.

Темпл достала из ящичка нечто, не слишком подходящее к остальному содержимому: католическую карточку с изображением какой-то святой — позолоченные уголки, стершийся позолоченный нимб, напечатанный несколько набекрень. Текст на обратной стороне сообщал о кончине некоего Гарольда Линча 18 октября 1943 года. Бедному Гарольду было всего тридцать три. В дальнем правом углу ящика, точно сдутый шарик, лежал шелковый белый носовой платок. Несколько красных игральных фишек валялись поверх пыльной бумаги, как потерянные пуговицы.

Более глубокие, но меньшие по размеру ящички по краям стола содержали в себе коробочки со скрепками, резинками для стягивания счетов и банковских книжек, а также колоду карт с отлично отпечатанными красочными изображениями девушек в стиле пинап с очень длинными волосами и ногами.

— Ай! — Темпл нашла россыпь ржавых кнопок.

Она сердито захлопнула неудачный ящик и стиснула палец, выдавливая каплю крови из ранки, такую же ярко-алую, как цейлонский рубин.

Она встала и отправилась в соседнее помещение, ища ванную.

Соседним помещением оказалась темная спальня, и Темпл сунулась в темноте во встроенный шкаф, прежде чем обнаружить правильную дверь.

За ней, на стене ванной, оказался выключатель — на этот раз там, где положено, и Темпл увидела себя отраженной во множестве зеркал, точно в комнате смеха. С пострадавшим пальцем на отлете и часто моргающими глазами.

Ванная была меньше, чем казалась. Зеркальная плитка, покрывающая стены, дробила пространство на кусочки, причем, отражение в каждой плитке не совпадало с отражением в соседней, так что кусочки сюрреалистически рассыпались, многократно умножая все, что находилось вокруг: темно-лиловую вазу фарфоровой раковины на ножке, такой же унитаз и встроенную ванну, черные шестиугольные плитки пола и — надо же! — потолок, расписанный серебряными листьями, которые тускло отсвечивали вверху.

Темпл подошла к раковине и повернула массивную фарфоровую рукоятку крана. Вода потекла. Медленно, но потекла. Темпл подумала, что, возможно, вся старая водопроводная система в этом номере тоже осталась нетронутой во время перестройки.

Вода смыла кровь с пальца, ее алые капли потерялись на фоне темно-лиловой раковины. Темпл прижала указательный палец к большому, надеясь, что кровь больше не будет идти. Она еще не закончила свои дела в этом номере, и будет очень невежливо закапать тут все вокруг своей кровью. Эту привилегию мы лучше оставим призраку Джерси Джо Джексона, когда — и если — он вздумает показаться на глаза.

Оставив свет в ванной включенным, Темпл вернулась в спальню и открыла жалюзи на обоих ее окнах. Обернувшись, она обнаружила две односпальные кровати под покрывалами из шелка цвета шартрез… причем, на одном из покрывал присутствовала мохнатая аппликация, поскольку сверху, точно черный коврик, разлегся Полуночник Луи.

— Ты думаешь, что выглядишь, как уютная пижамка на этом ядовито-зеленом фоне, да? — поддразнила Темпл, радуясь, тем не менее, что в спальне она не одна.

Она остановилась перед кроватями.

— Итак!.. Серебряные доллары были найдены в одном из матрацев. Если бы мне нужно было спрятать что-нибудь такое большое, как архитектурный план, матрац бы вполне подошел.

Темпл пошарила вдоль рамы свободной от кота кровати, подняв покрывало. Белые льняные простыни казались жесткими. Никаких волшебных тканей, не требующих глажки, и никакого другого цвета, кроме белого, в те времена еще явно не существовало.

Она вытащила длинный край простыни — понятно, простыней на резинке тоже не было — и скорчила рожицу, обнаружив современный матрац. Методично освобождая простыню, она нашла этикетку: «Бьютирест». Сомнительно, чтобы этот бренд присутствовал в сороковых, и еще более сомнительно, что тогда выпускали такую ткань, расцвеченную голубыми и бледно-розовыми облаками. В ней не было ни следа зеленого, никаких лиственных узоров и сиренево-алых букетов.

Луи выразил протест, когда Темпл вытаскивала простыню из-под матраца на соседней постели. К сожалению, все, что она обнаружила, был точно такой же современный матрац, отвратительно новый, мерзкой облачной расцветки. Когда Джилл и Джонни обнаружили, что валяются на целой куче украденных серебряных долларов, — интересно, кстати, как они попали в эту комнату, раз она никогда не сдается? — обивка матраца, должно быть, порвалась. Вэн фон Райн, замечательная управляющая, с присущей ей аккуратностью, должно быть, заменила испорченный матрац на новый. А заодно заменила и второй, на соседней кровати, чтобы все идеально подходило друг другу.

Темпл послала проклятья кроватям и, опосредованно, Полуночнику Луи, который даже не шелохнулся, когда она сражалась с постелью, поправила простыни и покрывала и выпрямилась, оглядывая спальню. В ней стояло бюро, и Темпл направилась к нему и по очереди выдвинула все тугие ящички. Каждый был выстелен обоями из гостиной, и в каждом под обоями было только дерево.

Она вернулась в ванную и оглядела все вокруг, в том числе и себя в виде множества кривых отражений. Да, здесь план прятать некуда, да бумага и сгнила бы от сырости.

Значит, оставалась только гостиная.

Полуночник Луи опередил ее, спрыгнув с кровати и направившись, задрав хвост, именно туда. Темпл поспешила следом, раздумывая, что происходит в его загадочной душе.

Она вошла в гостиную как раз вовремя, чтобы услышать тихий щелчок. Ага, вот оно что: острый кошачий слух сделал свое дело!

Темпл посмотрела на открытые жалюзи. Широкие полосы солнечного света лежали на цветном ковре. Никакой уважающий себя бродячий дух не станет являться в таком ярко освещенном месте.

И тут ее собственный слух явно уловил звук, идущий со стороны двери. Кто-то очень сильный пытается сломать дверь и войти.

Луи стоял у входа на задних лапах, вытянувшись до самой дверной ручки и трогая ее лапой. Ручка задрожала и начала поворачиваться.

Темпл панически огляделась. Бежать некуда, отсюда нет другого выхода. Спрятаться тоже негде. Она кинулась к Луи и прижалась к стене за дверью, надеясь, что кот отвлечет внимание входящего, кто бы он ни был, и это позволит ей выскочить и убежать.

Пока Темпл стояла, размазавшись по идиотским обоям, что ее не слишком устраивало, Луи отступил в сторону и приглашающе мяукнул.

Предатель!

Дверь, наконец, распахнулась, прекратив сопротивление, и чуть не убила Темпл своей тяжестью, зато скрыла от посторонних глаз.

Зазвенели ключи. Кто-то сделал несколько шагов в гостиную. Темпл затаила дыхание, жалея, что не прихватила с собой свою сумку в качестве щита.

Тень прошла дальше, а Луи обогнул ее и растянулся посреди ковра кверху пузом.

«Молодец, Луи, правильная тактика! Изображай из себя игривого котика!..»

Темпл на цыпочках выбралась из-за двери и замерла на месте, когда вторженец обернулся.

— Что вы здесь делаете?! — воскликнули они одновременно.

Вэн фон Райн подняла одну руку к груди, а другую к светлым волосам, собранным во французский узел. Непонятно было, что она собирается защитить — сердце или прическу.

— Это вы! — вскричала она. — Шеф-повар Сонг сказал, что жалюзи в этом номере открыты. Мы их никогда не открываем.

— И вы пришли сюда — одна, чтобы выяснить, что происходит? — спросила Темпл с искренним восхищением.

— Вы же тоже это сделали.

— Нет… не совсем. Это я тут подняла пыль и открыла жалюзи.

— Зачем?

— Мне пришла в голову одна безумная идея.

— Что ж, мы вам за это и платим, но почему именно здесь, в этом номере?

— Потому что именно в этом номере, а не где-то еще, Джерси Джо Джексон мог кое-что спрятать. Он же делал это раньше.

— Что именно спрятать?

— Потерянный план подвала.

— Я не знала, что план подвала потерян.

— Я тоже узнала только пару часов назад. И решила поискать.

Пристальные голубые глаза Вэн переместились на дверь.

— Как вы вошли?

— При помощи ключа, — Темпл продемонстрировала свой «сезам, откройся».

— Где вы взяли этот ключ? Все дубликаты хранятся в моем офисе.

— Янси взял его у одного из братьев Фонтана.

— У кого именно? — голос Вэн не предвещал ничего хорошего.

— Кто их разберет? Послушайте, что такого ужасного в моей попытке ухватить ниточку из прошлого? Мне нужно придумать динамичную новую тему для вашего отеля. Я должна для этого рыть достаточно глубоко.

— Только не здесь, — Вэн огляделась вокруг, обняла себя за плечи и вздрогнула. — Здесь действительно водятся привидения. Я вообще не могу здесь находиться… но мне приходится, поскольку я отвечаю за весь отель. Здесь ничего нет, Темпл, кроме этих старых вещей, которые мы не должны трогать.

— Но вы же заменили матрацы.

Вэн вскинулась:

— Да, но откуда вы…

— В них, ясное дело, ничего нет. А в старых?

— Мы их выбросили. Они были испорчены.

— Их кто-нибудь осматривал перед тем, как выбросить?

— Конечно. Вы можете себе представить, что началось, когда из матраца стали сыпаться серебряные доллары. Их растащили на части до последней пружины и клочка ваты.

— И в них ничего не было…

— Вы имеете в виду этот… потерянный план? Но это всего лишь подвал, и он был полностью перестроен два года назад.

— Почему отсутствует только этот конкретный план?

— Потому что он не является настолько важным, — нетерпеливо ответила Вэн.

— Или потому, что он является единственно важным.

— Пойдемте отсюда, а?

— Похоже, что это место и в самом деле заставляет вас нервничать.

— А вас оно не пугает?

— Нет, — ответила Темпл храбро, напрочь забыв, как тряслась тут совсем недавно, воображая всякие ужасы.

Она еще раз окинула взглядом комнату.

— Только ящики бюро в спальне могут вместить архитектурный план. Но они пусты. Встроенный шкаф — тупик, он пуст, как могила. Ой, извините, — добавила она поспешно, поскольку Вэн опять вздрогнула. — В столе ничего, и он слишком мал… Единственное место, где можно поискать, это стены. Джерси Джо ведь сам вел строительство. Он мог легко что-то спрятать в стенах.

— Я не собираюсь ломать стены, — сказала Вэн угрюмо. — Я не позволила это делать даже во время всеобщей охоты за серебряными долларами, хотя все высмеивали меня за суеверие. Я считаю, что следует оставить этот номер в покое, чтобы сохранить… его нетронутость и тем самым отдать дань уважения тому… тем… флюидам мистера Джексона, которые здесь… остались.

— Жаль, — Темпл огляделась вокруг, как художник-декоратор в процессе работы. — Этот рисунок на обоях такой выпуклый. Невозможно сказать, спрятано ли под ними что-нибудь.

Ее глаза опять остановились на письменном столе с его совершенно обычным содержимым. «Банкирская» лампа, которую она забыла потушить, отбрасывала пятно света на зеленую кожаную столешницу. Что-то, похожее на клочок пыли, кружилось в луче.

Во мгновение ока Луи вспрыгнул на кресло, а оттуда на стол и начал махать лапами вокруг лампы, сдвинув ее с места.

Вэн полузадушенно вскрикнула, но Темпл догадалась, чем вызвана внезапная атака.

— Моль, — сказала она, глядя, как маленькая серая бабочка взлетела вверх, когда Луи встал на задние лапы у стены, царапая обои, а потом подпрыгнул еще выше, пытаясь ее поймать. — Это просто моль.

— В нашем отеле не водится никакая «просто моль», — сурово ответила Вэн. В ее голосе снова звучала сталь.

Темпл подошла к столу и стащила Луи на пол, не встретив особенного сопротивления. Зато ее нос в процессе почти уперся в стену.

— Секундочку! Над столом обои выгорели!

— Я же вам говорю, кроме матрацев, здесь никто ничего не трогал в течение тридцати лет. Разумеется, обои выгорели…

— Но они выгорели сильнее именно на этом месте! Видите? Большой прямоугольник над столом, как будто здесь что-то висело.

— Здесь именно что кое-что висело, — сказала Вэн сквозь стиснутые зубы. — Не могли бы вы закрыть жалюзи, чтобы мы могли, наконец, уйти? В этой комнате страшно холодно.

Темпл увидела, что хозяйка трет руками предплечья, покрывшиеся пупырышками гусиной кожи, и поспешила устранить беспорядок, который устроила, впустив в это мрачное помещение толику дневного света.

— Я не знала, что в сороковые годы уже делали цветные ванны и унитазы, — крикнула она Вэн из спальни, закрывая жалюзи.

— Для богатых делали, а Джерси Джо Джексон был жутко богат, когда строил этот отель. Разорение пришло позже, — прокричала Вэн в ответ. — Пожалуйста, поскорее!..

Темпл и сама испытала невольную радость от близкого присутствия другого человеческого существа, когда закрыла жалюзи в спальне и очутилась в темноте, возвратив комнате ее жутковатый вечный мрак. Она почти бегом вернулась в гостиную и пошла к окнам, чтобы погасить солнечный свет и в ней.

— Что это за шкафчик, радио?

— С-с-старинный т-т-телевизор, — зубы Вэн уже стучали вовсю. — В-вам не х-холод-дно?

— Нет, я же все время двигаюсь. Телевизор, — она вспомнила похожий шкафчик в апартаментах Электры. — Джерси Джо явно увлекался передовыми технологиями.

Она притормозила у лампы с корсетным абажуром и выключила ее. «Обитель Призрака» была потрясающим местом, где живые встречались с мертвыми, как в финале шоу «Гридирона».

Комната вернулась в свое обычное сумеречное состояние, в котором пребывала десятилетиями. У стола Темпл замешкалась, прежде чем выключить оставшуюся лампу.

— Что же все-таки здесь висело?

Вэн была по-настоящему напугана, Темпл это видела. Задерживать ее здесь было жестоко. Но Темпл ждала ответа. Иногда она умела быть жестокой.

— Старая фотография! Черно-белая. Вид пустыни. За ней Одиночка Смит нашел карту, ведущую к серебряным долларам, зарытым бандой «Глори Хоул»… она была за рамой. Пойдемте же отсюда!

Темпл сгребла Луи одной рукой — ох, он был тяжелее ее сумки, а это кое-что значило, — зажала в другой руке ключ и поспешила к двери следом за Вэн.

Когда она обернулась, чтобы бросить последний взгляд на комнату, она заметила какой-то отблеск на шторах. Возможно, свет из коридора отражался в шелковых складках.

— Закрывайте же! — умоляла Вэн, пятясь в коридор.

Темпл послушно опустила Луи на пол и захлопнула дверь. Сквозняк — острый и ледяной, совсем не затхлый, обдал ее, когда створка закрылась. Она заперла ее на ключ и потрогала ручку.

— Глухо, как могила Чингисхана… Упс!.. Простите.

Вэн, смертельно бледная, как мебель в комнате, стояла, прислонясь к стене коридора, приходя в себя.

— Вы видели что-нибудь… странное? — спросила она.

— Только свет из коридора, отражавшийся в шторах.

— Свет из коридора туда не попадает.

— Вэн, вы что, правда верите, что там обитает призрак Джерси Джо Джексона?

— Я его видела. Я видела, как он выходил отсюда. Пойдемте скорее.

Темпл почти бегом пустилась по коридору, держа Вэн за руку. Рука была ледяная. Странно, ведь в номере не было кондиционера.

Она обернулась посмотреть, идет ли за ними Луи.

Кот продолжал сидеть у дверей «Обители Призрака», увлеченно вылизываясь, как будто находился дома, в своей, точнее, ее, кровати.

«Если бы в номере было что-то сверхъестественное, — твердо сказала она себе, — все знают, что черный кот бы это сразу почувствовал».

Но Луи просто сидел там, извернувшись, чтобы пригладить шерсть на загривке, которая стояла дыбом от шеи до самого хвоста, точно гребень динозавра.

«Хвост тоже надо будет пригладить», — отметила Темпл. Раздувшийся в два раза от первоначального размера, он напоминал теперь ершик для чистки каминных труб.

«Похоже, в «Обители Призрака» скопилось неимоверное количество статического электричества», — заключила она. Опять в рифму.