Прежде всего, послесловие, которое тут сочинил Луи, надо было назвать не “Хвостик истории”, а “Длинный болтливый хвост”. Луи обязан всей своей славой и благополучием исключительно моим литературным опытам. Факт тот, что Черныш Луи (он предпочитает называть себя Полуночником, ха-ха!) был выставлен на аукцион за доллар, когда я нашла его в 1973 году в колонке объявлений “Из рук в руки” мелким шрифтом. Этот “огромный черный кот”, как его обозначили в заголовке, был, несомненно, довольно симпатичным, но, столь же несомненно, имел серьезные проблемы с дисциплиной. В объявлении ему давалось такое описание: “Большой пройдоха. Восемнадцать фунтов нежнейшей кошатины. Очень разносторонний: одинаково часто встречается на вашем новом диване в гостиной и в грязном мусорном баке у соседей”. Авторы объявления признавались в том, что он любит жрать золотых рыбок, и уверяли, что этот кот якобы “все понимает, только не говорит”. Все, о чем они просили, это оставить Луи свободу передвижения и его мужские причандалы, которые у него — и это было тоже несомненно — составляют предмет особой гордости.

Не уверенная, что такой распутник, как Луи, подходит для рассказа в разделе “Семейная жизнь”, в котором я тогда писала трогательные истории о домашних животных, я позвонила его хозяевам и назначила интервью.

Они были со мной откровенны. Луи прибился к жене хозяина в два часа ночи возле автомата с кока-колой в Пало-Альто, в одном из довольно приличных мотелей, где он занимался тем, что воровал карпов в свободное от своих похождений по дамочкам время и изображал жиголо перед постоялицами. Менеджер мотеля как раз собирался сдать его в городской приют для бродячих животных. Так что сердобольная женщина забрала его с собой в самолет (в переноске для собак, куда он с трудом поместился) и привезла в Сент-Пол.

Едва оказавшись там, Луи обхамил ее мужа-адвоката, попытался изнасиловать их кастрированную сиамскую кошечку Пушинку, вступил в драку с пылесосом, а также решил, что лоток с песком — это кратчайший путь до Китая, тогда как для санитарных нужд совершенно непригоден.

Вскоре чета поняла, что домашнее содержание угнетает кота настолько, что он исхудал до позорных пятнадцати фунтов, что не помешало ему превратить их квартиру в дикую тундру. И, наконец, не выдержав, они разорились на длинное объявление в местной газете.

Читатели моей колонки немедленно потребовали усыновить это существо с сомнительной репутацией. Я написала обширную статью, и Луи переехал со мной на ферму, где стал вести замкнутую деревенскую жизнь.

Признаюсь: моей главной ошибкой было то, что я позволила Луи болтать все, что ему вздумается, в большей части книги.

Я начала писать беллетристику в свободное от основной работы время и занималась этим три года, но сделать Луи ее персонажем мне не приходило в голву до тех пор, пока я не бросила работу в 1984 году и не начала зарабатывать исключительно писательским трудом. Именно тогда я переселила его к сияющим огням Лас-Вегаса, чтобы сделать серию из четырех детективов, где преступление раскрывается лишь в последней книге. Эта серия была издана в 1990 году под названием “Хрустальные дни” и “Хрустальные ночи”. Луи вписался в Лас-Вегас, как бильярдный шар в лузу. Правда, он очень обиделся, когда редактор в одностороннем порядке вычеркнул процентов сорок его, так сказать, красы и гордости — прямой речи — из книжек серии. Читатели же хотели как раз не меньше, а больше, как и предсказывал Луи.

Могу признаться: если Луи обижен, никому мало не покажется. Я не имела никакого покоя до тех пор, пока не согласилась позволить ему наложить лапу на реально крутую вещь: расследование убийства. И, кстати, вовсе не совпадение, если вспомнить его претензии к редактору, что действие первого романа начинается именно с убийства сами знаете кого на книжной ярмарке.

Луи всегда с гордостью говорит, что за блеском неона в Лас-Вегасе скрываются восемь миллионов разных историй, и это — только одна из них. Он собирается рассказать их все своим неповторимым языком, если, конечно, я ему позволю и дальше болтать что ни попадя.

Иметь дело с Луи нелегко, но весьма увлекательно, приходится признать. И, черт побери, некоторые мягкосердечные дамочки покупаются на возможность стать близким другом этому здоровому балбесу. Он, вообще-то, милый, зараза такая.