Из дневника Нелли Блай

Англичанина или щеголя можно пришпоривать лишь постольку-поскольку.

Квентин исчез с горизонта. Его не оказалось в отеле, и он не оставил никакой записки о своем местоположении. Тогда я зашла в гостиницу Шерлока Холмса. Ну еще бы! Этого тоже нет!

Дальше я позвонила в отель «Астор», но выяснила, что миссис Нортон и мисс Хаксли также отсутствуют.

Отлично. Здесь пахло французскими духами, а еще предательством. Предателя звали Квентин, и теперь я понимала: мой английский шпион, по совместительству любитель гувернанток, исчез. А как рьяно он обшаривал вместе со мной трущобы в поисках доказательств торговли младенцами… Но вот подвернулось настоящее дело, и все – прощай, Нелли Блай.

Не могу сказать, что я удивилась. Я всегда знала, что он прибыл в Америку исключительно с целью удержать меня от кое-каких поступков. Может, мои слова и прозвучат тщеславно, но я понимаю, что представляю опасность для некоторых людей как в Америке, так и за ее пределами, поскольку меня не остановить.

Женщин и лошадей поколениями держат в узде, чтобы не рыпались.

Самая первая статья так называемого Скромного Колумниста про то, что девушкам надо сидеть по домам и не вмешиваться в мужскую работу, разозлила меня, когда мне было семнадцать лет, и я до сих пор не перестала злиться, хотя давно помирилась с ворчливым старым обозревателем, который писал под этим псевдонимом.

Каждый мужчина по отдельности нормален, но, сбиваясь в стаи, они начинают ущемлять свободу женщин.

Квентин Стенхоуп ничем не отличается от остальных. Как и этот твердолобый Холмс. Что же до Ирен Адлер Нортон и мисс Нелл, то я бы не доверяла им ни на грош.

Кучка континентальных снобов!

Итак, что же предпринять дальше?

Я вышла из отеля «Астор» и протянула пятьдесят центов беспризорнику (никогда не скуплюсь, если речь идет об источниках информации), обратившись к нему с просьбой:

– Пятьдесят центов, мальчик мой. Я хотела бы знать, когда дама с часами на лацкане покинула отель.

Эти мелкие уличные жулики замечают и оценивают драгоценности быстрее, чем любой ювелир с 47-й улицы.

– Нет ничего проще, – сказал чумазый пацаненок, – если дадите мне еще пятьдесят центов.

– Хорошо, но я точно получу нужные мне сведения?

– Мне нравится ваша шляпка, мэм. А меня звать Арчи. Она ушла всего пару часов назад, на закате. Высокий темноволосый дядя попросил проследить, когда эта дама с серебряной цепочкой на поясе выйдет и куда пойдет.

Я сразу же решила, что речь идет о Шерлоке Холмсе.

– Думаю, мне ты этого не скажешь?

– Отчего же, леди села в экипаж вместе с джентльменом в клетчатом костюме. Шустрый такой господин. А экипаж мистера Мэйберри вместе с тем высоким темноволосым дядей поехал следом. Обычный британец в цилиндре. Прямо как владелец похоронного бюро. Типичный фарс для Мэдисон-сквер.

– Я дам еще пятьдесят центов, а ты мне скажи, что делать, если я сама хочу проехаться в экипаже мистера Мэйберри.

– Так вон он, стоит на своем обычном месте. Стойте, мэм, а мои пятьдесят центов?

Я бросила монетку через плечо и пошла к нужному мне экипажу, опередив щеголя в цилиндре, который сопровождал танцовщицу с Юнион-сквер.

– Куда вам, мэм? – спросил меня кучер.

– Туда же, куда ты отвез последнего клиента.

– Так уже тьма кромешная сейчас. Лучше бы вам не уезжать с освещенного Бродвея. А там не место для дамы, которую никто не сопровождает.

– Но я и не собираюсь долго пробыть там одна, – пробормотала я, не заботясь о том, что обо мне подумает кучер.

Однако я пожалела о своих смелых заявлениях, когда кучер стал делать все новые и новые резкие повороты, погружаясь в темноту сомнительного района вокруг доков.

Я не могла себе представить, чтобы Нелл Хаксли отправилась сюда одна, а Шерлок Холмс ей позволил это сделать.

Но если высокий и темноволосый мужчина – не Холмс, тогда это Стенхоуп. Да, Квентин более вероятный спутник мисс Хаксли в ее ночных прогулках… но почему?

Когда кучер остановился перед совершенно темным зданием, я выглянула наружу: выходить особенно не хотелось.

Улица была совершенно пуста, вокруг царило запус-тение, которое часто можно видеть вокруг заброшенных зданий.

Я замешкалась. Вдруг вдали послышалось позвякивание упряжи, а вскоре после этого показалась коляска; лошади тащились так, будто экипаж перегружен.

– Ради всего святого, что коляска может делать здесь в такой час? – размышляла я вслух.

Кучер услышал меня:

– Видимо, то же, чего я и желаю, мисс. Выбирается из этого адского места.

Тем не менее я уговорила его проехать еще около сотни ярдов, хотя он клялся и божился, что первый раз остановился именно там, где высадил «джентльмена». Наверное, все-таки это был Квентин, поскольку Холмс слишком груб, чтобы сойти за джентльмена.

Сейчас здесь явно никого нет.

Ни леди, ни джентльмена.

Ни Холмса, ни Нелл.

Ни Квентина.

Я чувствовала себя ревнивой женой, которая пытается выследить неверного мужа. Разочарованной и обманутой.

Я постучала по окошку, дав знать, что кучер снова может вернуться на безопасный Бродвей, залитый яркими электрическими огнями.

Но что бы они тут ни делали под покровом ночи, утром Квентин снова будет моим.