— Откуда взялся этот шаман? — спросила Фарадей, поравнявшись с Ир.

— Тс-с! — Ир приложила палец к губам и подошла к Джеку, не спускавшему глаз с шамана.

Шаман был человеком среднего роста, коренастым и мускулистым. Костюм его состоял из коричневых шерстяных панталон и такой же туники, по оторочке которой бежали друг за другом олени с развесистыми рогами. На широкие плечи шамана ниспадали длинные прямые темно-каштановые волосы. У него была круглая крепкая голова, высокий лоб, длинный с горбинкой нос, тонкие губы и выдающийся вперед подбородок. Но самыми примечательными у шамана были глаза: большие и темные, они походили на бездонные омуты.

Ребенком, которого шаман держал на руках, оказалась девочка, на вид не старше трех лет. Увидев людей, она радостно улыбнулась и неожиданно заворковала.

Шаман открыл было рот, чтобы что-то сказать, но его опередили Джек с Ир. Молитвенно прикоснувшись к лицу (Ир — обеими руками ко лбу, а Джек, державший посох, — одной рукой к левой брови), они склонились в низком поклоне. Выпрямившись, они с чувством произнесли:

— Мы рады приветствовать тебя, о шаман. Пусть будет вечно ясен твой путь, и да не зарастет для тебя тропа в Священную рощу.

В глазах Джека и Ир мелькнули изумрудно-зеленые огоньки.

Шаман бережно опустил девочку на землю, провел руками по лбу и глазам и в свою очередь поклонился.

— И я рад приветствовать вас, блюстители предсказания, — сказал он степенно. — Однако не скрою: увидев вас, я встревожился. Ваше появление в священном месте аваров подтверждает мои самые худшие опасения. Выходит, я оказался прав, и пророчество о пришествии Разрушителя начинает сбываться. Я не ошибся?

— Ты прав, о шаман, — угрюмо ответил Джек.

Шаман мрачно кивнул и перевел взгляд на оцепеневшую Фарадей, удивлявшуюся в душе, что шаман, хотя и с легким акцентом, говорит на ее родном языке.

— Не удивляйся, Фарадей, — раздался в ее голове голос Джека. — Народы Тенсендора — ахары, авары и икарийцы до сих пор говорят на одном языке.

— Представься шаману, — шепнула Ир.

Фарадей встрепенулась, провела руками по лбу и почтительно поклонилась.

— О шаман, — сказала она. — Меня зовут Фарадей. Я дочь графа Айсенда, наместника Скарабоста.

Шаман нахмурился. Незнакомка оказалась ахаркой, жительницей равнины. Но она пришла к Матери вместе с блюстителями пророчества. Приняв во внимание это немаловажное обстоятельство, он приветливо произнес:

— Я рад познакомиться с тобой, Фарадей.

Подняв девочку на руки, он продолжил:

— Ее зовут Шира, а я — Раум из клана Тенистого Дерева.

Джек и Ир назвали себя. Посчитав церемонию знакомства законченной, Джек вежливо произнес:

— Нам надо поговорить. Сядем, если не возражаешь. Мы проделали долгий путь и устали.

Шаман кивнул. Джек, Фарадей и Ир сняли мешки и опустились на землю. Раум сел рядом, поджав под себя ноги. Девочка устроилась перед ним, с любопытством таращась на незнакомцев.

Ласково улыбнувшись девочке, Джек перевел взгляд на Раума и спросил:

— Ты уже представил девочку Матери?

— Нет, мы только что пришли, да и сейчас не время для представления. Я займусь этим завтра, на рассвете.

— Мы с Ир привели сюда Фарадей с той же целью. Хотим представить девушку Матери. Но раз ты здесь, может, возьмешь эту миссию на себя и представишь Матери вместе с Широй и Фарадей?

Лицо шамана побагровело, в глазах сверкнули молнии.

— Фарадей ахарка, а все ахары ненавидят деревья. Как пришло в голову такое кощунство?

— Раум, человек твоей эрудиции должен хорошо понимать пророчество. Не так ли? — шаман кивнул. — Так вот, чтобы пророчество сбылось, ему нужны слуги. Фарадей послужит пророчеству, сослужив службу деревьям. Мы с Ир уверены в этом. Испытай Фарадей. Если сочтешь, что она недостойна служить пророчеству, мы уйдем отсюда, не возражая.

Шаман задумался. Затем, не сказав ни слова, он внезапно поднялся на ноги, подошел к Фарадей, склонился и, зажав руками голову девушки, пронзил ее взглядом. Фарадей впала в беспамятство, похожее на кошмарный сон.

Фарадей казалось, что она бежит по темному дремучему лесу, преследуемая каким-то страшным чудовищем, которое норовит догнать ее, чтобы разорвать на куски. Кругом мрачные покоробленные деревья с заскорузлой корой, переплетенные между собой толстыми ветками. Под ногами корни деревьев, густая сеть ползучих растений. Фарадей падает, поднимается, бежит снова. По лицу и рукам хлещут ветки. Лицо и руки в царапинах, из которых сочится кровь. Фарадей кричит, ускоряет шаг, но лес не редеет. За спиной — рев чудовища, которое несется за Фарадей, с хрустом ломая ветки. «Помогите!» — кричит Фарадей. Но нет, деревья еще плотнее смыкаются. Девушка выбивается из последних сил, ее одолевает отчаяние. Почему деревья против нее? «Противные деревья! — гневно восклицает она. — Вы должны помочь мне!» Внезапно Фарадей выбегает на небольшую поляну. Посреди нее — огромный раскидистый дуб. Фарадей подбегает к дубу, прижимается к дереву и неожиданно вспоминает, как разговаривала с деревьями, желая узнать о своей судьбе. «Послушай меня, дуб!» — восклицает она и изливает дереву свои страхи, содрогаясь от плотоядного урчания за спиной. И вот, когда казалось, что смерть неминуема, она слышит, как дуб тихонько запел. Дуб поет все громче и громче. Песню подхватывает другое дерево, третье… Звучит Песня Леса. По телу Фарадей разливается умиротворяющее тепло, на глаза выступают слезы, чувство страха проходит. Рев чудовища затихает. В ушах звучит одна Песня Леса. Фарадей улыбается и открывает глаза.

Шаман разжал руки и отстранился от Фарадей.

— Это ты преследовал меня? — спросила девушка, улыбнувшись.

Раум молча кивнул. Казалось, он был в великом недоумении. Вернувшись на свое место, он обвел взглядом блюстителей предсказания и тихо заговорил:

— Фарадей подверглась такому же испытанию, какому авары подвергают одаренных детей, намереваясь в будущем сделать из них шаманов. Не скрою, далеко не все дети выдерживают тяжкое испытание, хотя от них требуется всего лишь одно: перед лицом смертельной опасности обратиться за помощью к лесу, — шаман тяжко вздохнул и скорбно продолжил: — Большинство детей умирает от страха. Представить Матери удается немногих.

— А как повела себя Фарадей? — спросил Джек, чрезвычайно довольный тем, что девушка прошла испытание.

— Фарадей, хотя смерть неслась за ней по пятам, нашла в себе силы остановиться и попросить о помощи дерево. И дерево помогло. Оно запело, запело для Фарадей. Песню подхватили другие деревья, и смерть отступила. Ни одному из наших детей, подвергавшихся испытанию, не довелось слышать Песню деревьев. Да что дети! Лишь немногие взрослые слышали Песню Леса, — шаман замолчал, а потом недоуменно воскликнул: — Подумать только, деревья пели для жительницы безлесной равнины! — благоговейно взглянув на девушку, шаман задумчиво произнес: — Что же они сделают для нее, когда узнают, что она представлена Матери?

Кошмарное сновидение оставило Тимозела только на время, чтобы снова вернуться. Вот он видит, как к нему приближается страшное существо. «Кто это? — раздается громовой голос. — Кто посмел потревожить меня?» Тимозел хочет бежать, но ноги не слушаются. Он отвечает сдавленным голосом: «Меня зовут Тимозел. Я пришел сюда не по своей воле. Не хочу оставаться здесь». Однако на этот раз видение не растаяло.

Раум поднялся на ноги и принес из-за дерева оставленный там мешок. В мешке оказалась еда, а среди съестного — лепешки со странным, хотя и приятным вкусом.

— Из чего они сделаны? — поинтересовалась Фарадей.

— Из клубней мэлфери, — пояснил Раум. — Аваринхейм богат этим растением. Клубни высушивают, толкут, получая муку, в которую примешивают добавку по вкусу. В зимнее время такие лепешки — основная еда аваров. Эти лепешки с сыром.

— А что такое Аваринхейм? — справилась Фарадей, усаживая подошедшую девочку на колени.

На лице шамана отразилось недоумение.

— Извини, Раум, — вмешался Джек. — У нас не было времени расширить познания Фарадей. Мы познакомились с ней недавно. Не сочти за труд, расскажи Фарадей о своем народе. Да и мы с Ир послушаем.

Шаман закрыл глаза и несколько минут молчал, напустив на лицо важное, сосредоточенное выражение, потом его лицо прояснилось, и он поднял палец, призывая слушателей к вниманию.

— Мы с Широй авары, — начал шаман. — Вот уже тысячу лет авары живут в Аваринхейме, огромном лесу, который простирается от Ледяных Альп до Скалистых гор. В этот лес нас загнали ахары во времена Войн Топора. Они называют Аваринхейм «лесом Теней», боясь и ненавидя аваров, чему способствует учение Сенешаля. Нас и живущих в горах икарийцев ахары называют «отверженными», — шаман замолчал, взглянул на садившееся за вершины гор солнце, затем продолжил: — Когда-то Аваринхейм — Великий Аваринхейм, как его называли еще тысячу лет назад, — простирался от Ледяных Альп до залива Внешнего Мира и от Моря, Плодящего Вдов, до Нордры. Ахары отняли у нас наши исконные земли, а отняв, вырубили леса, оставив, насколько я слышал, только лес вокруг Котла-озера, — Раум вопросительно посмотрел на Джека. Тот кивнул.

Воспользовавшись паузой в монологе шамана, Фарадей сухо сказала:

— За последнее время я слышала немало самых разных суждений о событиях далекого прошлого.

Оставив реплику Фарадей без внимания, Раум продолжил:

— Авары — мирные люди. Мы живем в гармонии с природой, в отличие от ахаров, которые нещадно эксплуатируют землю, ничего не давая ей взамен. Путь Плуга ведет в тупик, Фарадей.

— Достаточно, Раум, — прервала Ир. — Фарадей не ответственна за целый народ.

— Это так, — согласился шаман. — И все же я хочу подчеркнуть, что аварам больно смотреть, как ахары выжимают из земли все соки. Мы любим землю, а особенно чтим деревья. Для нас лес — одушевленное существо, член сообщества. Все наши обряды связаны с лесом. Мы бережем его. Особую заботу о лесе проявляют шаманы.

— А шаманов вы готовите из одаренных малолетних детей, подвергая их жестокому испытанию, — холодно заметила Фарадей. — И вас не волнует, что часть детей погибает?

— Что делать, жизнь сурова. Чтобы стать шаманом, надо пройти обучение, а обучение следует начинать с раннего детства, но прежде полагается получить одобрение Матери, которое не получишь, не пройдя испытание.

— А почему это озеро вы называете «Матерью»?

— Это озеро — колыбель жизни, — ответил Раум.

В голове у Фарадей слегка загудело: шаман своими странными речами сбил ее с толку, поверг в недоумение. Да и откуда взялся этот шаман?

— Раум, как ты добрался до этого озера? — спросила она. — Неужели ты пересек незамеченным Скарабост?

— Нашим шаманам волей-неволей каждый год приходится проделывать этот путь. Но мы путешествует ночью и стараемся не попадаться на глаза местным жителям. К тому же нам помогает женщина, твоя соплеменница, которая уже многие годы живет среди икарийцев. Мы передаем детей ей, а она добирается с ними до Папоротниковых гор, не привлекая излишнего внимания, — шаман вздохнул и продолжил: — И все же привести детей к Матери — многотрудное дело. В последние годы нам не хватает шаманов, а их нужно все больше и больше. Аваринхейму с севера угрожает опасность, а сплотить аваров, вдохнуть в них уверенность в свои силы могут только шаманы.

Фарадей собралась расспросить шамана о женщине, живущей у икарийцев, но ее опередил Джек.

— Какая опасность угрожает аварам с севера? — взволнованно спросил он.

— У северных пределов Аваринхейма наблюдается скопление скрелингов. Пока они нас, правда, не беспокоят, ибо боятся деревьев, но если они наберутся храбрости, боюсь, последствия будут страшными. Мы иногда встречаемся с икарийцами. Во время нашей последней встречи икарийские чародеи предположили, что начало сбываться пророчество о пришествии Разрушителя. Мы усомнились и, оказывается, напрасно. Встретив вас, блюстителей предсказания, мы видим, что предположение икарийцев — реальность. Выходит, Горгрил действительно появился на свет и вот-вот двинет духов на юг. Скажи, Джек, вы уже нашли Звездного Человека? Мы можем рассчитывать на него?

— Звездный Человек пока в плену предрассудков. Остается надеяться, что он осознает свое великое предназначение. Будем верить в мудрость пророчества.

— Боюсь, что Горгрил уже в предстоящую зиму пошлет скрелингов в наступление, — подала голос Ир. — Скорее всего, они двинутся на Ихтар. Сомневаюсь, что ахары справятся с ними сами. Как ты думаешь, Раум, икарийцы помогут ахарам?

Шаман потер лоб. Фарадей показалось, что на темени Раума блеснули два бугорка. Впрочем, стало темнеть, и она сочла, что ошиблась.

— Ахары называют икарийцев «отверженными», — ответил шаман, — и если люди Крыла предложат им помощь, ахары посчитают эту инициативу злым умыслом.

Суждение Раума навело Фарадей на мысль, что в Горкентауне ей придется решать и дополнительную задачу, столь же трудную, как и первые две.

— Я не хочу оставаться здесь, — повторил Тимозел и закрыл от страха глаза. Он попятился к двери, но его пригвоздил к месту громовой голос, оледенивший сразу всю кровь в его жилах.

— Ты мне нравишься, Тимозел. Ты хороший парень. Как ты нашел меня? — Тимозел не знал, что ответить. Он судорожно ухватился за дверь и, несмотря на странную похвалу, застыл в ожидании неминуемой смерти. Громовой голос сменился сладкоречивым: — Тимозел, хочешь стать моим другом? Я не прочь подружиться с топороносцем, — Тимозел опешил от неожиданности и открыл глаза, чтобы тут же исторгнуть крик, увидев страшное существо. Этот крик был так пронзителен и так громок, что видение вновь исчезло.