Отчетливо помню, что записку писала при ярком свете луны. А прыгали с яхты уже в темноте. И подозрительно неспокойное море вокруг. Неужели погода портится? И пока небо не затянулось окончательно, изо всех сил плыла в указанном направлении, нарушая своё первоначальное намерение плыть не спеша, распределяя грамотно силы. Как только заалела заря, переориентировалась со звезд на солнце. Только, похоже, все зря – начинался шторм, какое теперь, к черту, направление, без солнца и звёзд, посередь воды, не утонуть бы! Как в «Айболите» – а волны все выше, а волны все круче… Не пугай себя, это не шторм, а просто море волнуется, балла три-четыре… Пора и отдохнуть, а то надорвусь: часа три непрерывно работала, где-то два километра одолела, с учётом волны и течения.

В открытом море шторм не так страшен, как вблизи берега. Лежишь себе на спинке, раскинув руки, а море тебя качает – вверх-вниз, вверх-вниз. Я даже отключилась на время – все ж ночь не спала, устала, организм требовал отдыха. И опять мне привиделись дети. Первые успехи и провалы.

Через пелену времени увидела себя на родительском собрании в конце самого первого учебного года. Накануне Янка задержалась в школе – учительница попросила ее что-то рассказать по чтению (предмет такой был в первом классе), во всяком случае, она мне так объяснила. Я не придала этому значения. И вдруг на собрании учитель говорит: – Вчера, например, оставила после уроков отстающих детей, у которых по чтению выходит между двойкой и тройкой. Дала новый рассказ, велела готовить пересказ первой части. И представляете, вскоре одна девочка блестяще пересказала мне целый рассказ! Вот что значит правильно подойти к ребенку! Исправила тройку на четверку – заслужила! – и на меня смотрит. Тут до меня доходит, что это она о Янке, о моей Янке, которая бегло читает с пяти лет, которая уже прочла сотню книг, которая любое сочинение писала одной левой за пять минут! Я впала в шок. И уже не удивилась, получив на руки табель с оценками – все четверки и одна пятерка по музыке, как раз в которой она ничего и не понимала. Отличников было много, почти четверть класса, а Яна еле выбилась в хорошисты. Так закончился первый год учебы. Эта же училка была у Яны всю начальную школу, и за все время ни одной пятерки в табеле у нее больше так и не появилось. Ничего не понимала: ребенок через пару секунд после прочтения условия любой задачи выдавал правильный ответ – и имел четыре по математике! За что же тогда ставят пятерки? Но я была слишком молода и застенчива, и решилась только раз поговорить об этом с училкой. Показала контрольную, правильно решенную, спросила: – Объясните, пожалуйста, за что вы четыре поставили?

И, наконец, получила исчерпывающий ответ, после которого больше вообще не ходила на собрания: – Вы посмотрите, здесь и здесь помарки. А какой ужасный почерк! С таким почерком пятерок у девочки не будет.

И ведь то была совсем не плохая учительница, но вот чуть не закопала в землю талант, у дочери выработалось о себе мнение как о посредственности. И слава Богу, что в пятом классе пришли новые учителя, все разные. И уже с пятого класса у Яны в табеле не было ни одной четверки, хотя почерк не изменился. Кстати, она у меня левша. А после того, как математичка при всех ее похвалила, сказав, что у нее компьютер в голове, у ребенка проснулся интерес к математике, и она увлеклась сложными задачами.

У Лехи, наоборот, в табелях начальной школы были почти все пятерки, кроме русского, конечно. Отсюда сделала вывод, что учителя начальной школы совсем не разбираются в детях. По крайней мере, в моих. И не надо родителям зацикливаться на оценках.

Когда совсем рассвело, поднялся ветер, а движение волн приняло целенаправленный характер. Я просто ощущала, как они несут меня, причем намного быстрей, чем я плыла бы сама. Течение! Вот только в каком направлении – не знала. Небо плотно затянуто, солнца не видно. Я окончательно потеряла всякую ориентацию, успокоилась и просто лежала, постоянно отплевываясь. Тут и дождик пошел – вот тебе и водичка, Наталья, как же отлично все складывается! В плохую погоду вероятность найти меня бандитами резко уменьшается! – подбадривала себя. Повернув голову набок, сложила лодочкой у рта ладонь – ловила дождевую воду. За час напилась от пуза. А когда разразился ливень – так просто рот открыла и пила – впрок. В общем, от жажды не страдала. Правда, был момент, когда я сильно испугалась – вдруг перестала соображать, где верх, а где низ. Дернулась «наверх» – и хлебнула воды, уйдя на метр под воду. Силой воли заставила себя не паниковать, не дергаться, а замереть, разбросав руки – вода сама и развернула, и вынесла к воздуху. После этого я, как йог, приказывала телу застывать в неподвижности, лежа на спине, полностью расслабившись, это помогало не терять вертикальную ориентацию. И регулярно, где-то по десять минут каждые полчаса, заставляла себя двигаться – делать упражнения из водной аэробики, чтобы кровь не застаивалась. Хотя двигаться с каждым разом становилось все труднее… Похоже, я замерзала. По сторонам не смотрела, чтобы лишний раз не пугаться. Боролась в данном локальном пространстве, решая проблемы по мере поступления, как говорится. Правда, работало одно тело, душа моя была с детьми.

Свои самые первые экзамены Янка провалила. В нашей большой школе было целых восемь пятых классов, один из них – элитный, где изучали углубленно математику, информатику, физику, литературу, два иностранных языка. Углублённо, повторю! А ещё в расписании красовались театр, ритмика, бассейн. И самые лучшие учителя. Туда стремились определить своих чад все родители, и школе пришлось провести экзамены для отбора достойных. Из Яниного класса учительница самолично отрядила на них человек десять отличников. Но пронюхали родители неудостоившихся и устроили скандал, дирекция вынуждена была допустить к экзамену всех желающих. Янка написала «нормально», по ее словам. Математику я сразу вечером прорешала и точно знала, что решила правильно она 7 задач, а в самой сложной, восьмой, где надо было подсчитать объём ванны, сделала арифметическую ошибку. Ещё был диктант, довольно сложный для их возраста. Девчонка моя была грамотной от природы, данное качество – грамотность – либо есть, либо нет. Как ни пыжься, а будешь писать с ошибками, если тебе не дано (это я про Леху). Янка же очень редко делала ошибки. И как она могла не пройти того конкурса – до сих пор не понимаю. Мне кажется сейчас, по прошествии лет, что имел место подлог, завал одних заради других. По крайней мере, работы детей родителям не показали, просто объявили поступивших – и всё. И я корю себя до сих пор – то было как раз моим делом – выяснить точно, бороться за ребенка. Но первая училка здорово поработала не только над самооценкой дочери, но и над моей, я уже не понимала ничего в школе и спустила надзор за процессом обучения на тормозах. А зря. Так и оказалась Яна в самом обычном классе. Спасибо учителям средней школы, сумевшим оценить её по достоинству, особенно математичкам. Они буквально заставляли Янку участвовать во всех олимпиадах, а на уроках подсовывали решать интересные задачи. Им, правда, ничего больше и не оставалось делать, чтоб загрузить работой, ведь она школьные задачки решала почти в уме, и чтобы отдохнуть от болтливой непоседы, они таскали специально для нее дополнительные учебники. Со мной, кстати, было то же самое в далеком детстве.

Талант её стал виден невооруженным глазом, в своем классе заблистала звёздочкой, заработала авторитет ого-го какой, одноклассники её обожали – за легкость в общении и списывать давала. Даже больше: всегда решала кроме своего варианта и остальные – для друзей. Сильный класс готовился специально к олимпиадам прямо на уроках, а Янка шла без подготовки. Школьную олимпиаду проводили во время сдвоенных уроков математики элитного класса, со стороны подходило человек семь всего – это из оставшихся семи классов! И при этом Янка умудрялась бороться на самом верху, в пятерку часто попадала! Для элитных ребят она стала сильным раздражителем, ее им даже в пример ставили!

Уже в восьмом классе Янка сказала, что хочет учиться с элитными, потому что ей у себя скучно, а там изучают на порядок больше и на другом уровне. И я ходила к директору, унижалась, просила перевести ребёнка к ним – но тщетно, нам отказали ввиду переполненности класса. И было очень обидно. Очень. И ей, и мне. Спасибо ЗФТШ, существенно помог в девятом, как раз когда разрыв мог стать непозволительно большим. И я молодец, помогала разбираться в новом материале.

С десятого класса шло перераспределение учеников: в школе было четыре специализированных (физмат, мат-информат, биохим, гуманитарный) и два-три обычных класса, при этом лишние ученики просто вылетали на улицу. Специализированные готовили ребят по усиленным программам непосредственно для поступления в избранные ВУЗы, там работали самые лучшие учителя, в классах было всего человек по 16-20! И экзамены проводили для отбора серьезные и честные. И вот те экзамены Яна сдала блестяще, обогнав почти всех из элитных соперников. Справедливость восторжествовала! Янка сразу как-то успокоилась, запрыгнув, наконец, в свой поезд. Для себя же я сделала выводы, что не так уж и плохо ей было учиться в обычном классе: она научилась работать самостоятельно, и ей это понравилось, к тому же познала новое чувство – быть лучшей, и за несколько лет привыкла быть лучшей. А учись она в сильном классе, наверняка стала бы лишь одной из многих, и не испытала того кружащего голову ощущения собственной уникальности. Однажды набрав скорость и выйдя в первые ряды, она не представляла себя иначе, и ей уже стало все равно кого обгонять – элитного или нет. Выбилась в лучшие и здесь, потом и в МГУ, и после его окончания наверняка не удовлетворится обыденной жизнью. Какой отсюда вывод? – не угадаешь, что ребенку лучше: кажущееся сегодня серым завтра может оказаться белым!

Кстати, что-то там белеет впереди… Или показалось? Я окончательно пришла в себя (задремать в открытом море, в шторм, это ж надо умудриться!) – и внезапно ощутила, что волны стали много сильнее и чаще, что свидетельствовать могло о чем? – конечно, о приближении суши, причем немалой суши. Напряженно вглядывалась туда, куда несли меня волны. Там действительно что-то было – за пеленой моросящего дождя и брызг от волн плохо видно. Жалко, что я атеистка, а то б начала молиться в тот момент, чтобы вынесло меня на пологий берег нежно и мягко. Изо всех сил задвигала окоченевшими руками и ногами, разогревая тело. Берег приближался, стали видны волнорезы и полоска суши, вроде не скалы – и то хорошо. Теперь самое сложное – не убиться, когда волна выплюнет меня на берег. С трудом вписалась между двумя волнорезами. Пропустила несколько очень больших гребней, дождалась небольшого – и поплыла с ним. Волна сбросила меня на камни, но не сильно, терпимо, зато при откате сумела, подлая, протащить обратно в море. Эх, если б я попала сюда не обессиленной и замерзшей, а в нормальной форме, я бы выбралась – просто при таких волнах я уже плавала несколько раз в жизни, даже при еще более высоких, и знаю, как себя вести. – Быстрей, разворачивайся и подныривай под следующую, Наталья! – приказала себе и с трудом исполнила, но не блестяще. Волна меня подхватила и еще раз шваркнула о землю. И тут я потеряла ориентацию в пространстве. Слава Богу, что догадалась набрать воздуха и прикрыть руками голову. Потому как третья по счету волна меня и добила – выбросила на берег. Но… я не соображала, где верх и низ, а даже если б и соображала – ничего бы не смогла поделать: уже не контролировала свое тело. Волна играла мной как хотела. Описав полный оборот в воздухе, я спиной хрястнулась о камни. Внутри громко хрустнуло – через неслабый шум волн я услышала тот хруст. Пронзила боль. Дыхание перехватило – как под дых получила. Но берег был вот он – подо мной, не дай себя забрать морю! – и не дыша, не соображая, поползла вперед, не обращая внимания на сломанную спину, четко зная, что никто мне не поможет и я умру, если не сделаю вот еще один ползок вперёд. И выбралась! Смогла одолеть еще несколько метров, огляделась – вынесло меня на каменистый пляж, аккурат промеж волнорезов, что я расценила как благоволение сверху. Углядела брошенный лежак – взобралась на него и разрешила себе расслабиться. Спина дико болела, сорвала-таки. Намного сильнее болит, чем когда-либо раньше. Хорошо, знаю положение тела, где боль наименьшая – по предыдущему опыту. Легла на бок, вытянувшись в струнку, и заставила себя дышать маленькими вздохами, иначе в обморок можно впасть. Все, теперь не шевелиться, отдыхать, спать, спать…

Поспать не дали. Растолкали двое мальчишек, похожих друг на друга, лет тринадцати и пятнадцати, братья, наверное, хвала небу их любопытству и неравнодушию. Говорить громко было больно, хрипя и жестикулируя, объяснила, что чуть не утонула, – ну это они и без меня поняли. Похоже, я такая в их жизни далеко не первая. Еще показала на спину, мол, бо-бо – интернациональный язык. Пацанчики взялись за лежак и оттащили под навес – укрыли от дождя для начала. Потом позвали взрослых.

Так я очутилась в очень небогатом домике у милых людей. Меня аккуратно перенесли на топчан, укутали в сухое, напоили тёплым чаем. Спросила, сколько времени – два часа пополудни! Получается, проторчала в воде десять часов! Объяснялась со взрослыми в основном жестами, да слов двадцать по-английски они знали, детишки же болтали увереннее и довольно бойко. Мне же надо сообщить об остальных! Позвонить в полицию, что ли? – так вряд ли смогу объясниться по телефону. К тому же не знала названия острова, где мы соревновались! Надо сообщить организаторам, и для этого лучше всего использовать компьютер, – додумалась, наконец. – Интернет есть? – спросила у старшего из мальчишек. Он сразу понял и на смеси греческого и английского принялся подробно объяснять, но в голове у меня шумело, сосредоточиться не могла – уловила только «отель» и «кафе». Тут пришла молодая девушка, дочь хозяев, – она уже прилично объяснялась по-английски. – Сколько сегодня к нам гостей пожаловало! – А кто еще был? – обрадовалась, неужели Джон? Но нет, утром и в полдень вдоль всего побережья курсировали военные и полиция – искали кого-то, и к ним заходили. У меня затряслись поджилки от нехорошего предчувствия, волна страха прошла через сердце, а интуиции я привыкла доверять – и передумала извещать полицию о своем местопребывании.

Сочинять сказки мне не внове – изложила этим доверчивым добрым людям свою версию. Мол, пригласили знакомые нас с мужем на яхте отдохнуть, а он с собой и молодую любовницу взял, не постеснялся! Я решила, пусть Бог рассудит – жить или нет мне дальше, и спрыгнула с яхты в море, в шторм. И когда плыла, дала клятву – если выживу, то уйду от мужа и начну жить сначала. Поэтому прошу всех ничего не сообщать обо мне никому, наверняка муж меня ищет. Мои слушатели покивали головами, но как-то не особо усердно. Спросили, что умею делать и где собираюсь работать. – Учителем. Хорошо знаю математику, информатику и физику. – После такого ответа не ожидала, что они подобреют, но терять мне было нечего и врать надоело. К тому же, я действительно больше ничего и не умею в этой жизни, кроме как учиться и решать задачки. – Придется линять отсюда, и как можно быстрее, – деловито решила для себя, видя сомнение на их лицах. И вдруг очнулась от грез. – Ну, Наталья, даешь! У тебя ни копейки денег и никаких документов! Ты двигаться не можешь! Целый месяц лечила спину, впервые за двадцать лет вылечила – и на тебе! – не прошло и трех дней, как снова сорвала. И так мне стало себя, невезучую, жалко, своих трудов напрасных, что слезы сами закапали из глаз, и я натурально заревела. Не хотела ни за что плакать, но как прорвало. Плакать сильно было ужасно больно, поэтому я тихонько подвывала, прикрываясь рукой. Видать, зрелище сие было не для слабонервных, и окружающие бросились меня утешать, от этого я еще пуще завелась, еще больше стало себя, непутевую, жалко, такую умную по рождению, но ничего в жизни не сделавшую, такую бесполезную, и никто-то меня не люби-ит! Мальчишка, с которым я разговаривала про Интернет, гладил меня по голове – вот это добило окончательно мою совесть, вдруг стало стыдно и я, наконец, затихла, закрывшись руками. Греки минут десять совещались, и выдали свое решение – мне помогут! Но я должна обещать, что про них никогда никому не скажу. Конечно, пообещала и поклялась! Через какое-то время старая бабка поколдовала над моей спиной, намазала мазью, укутала в шерсть, и я, наконец, уснула спокойным здоровым сном.

Наутро первое, что сделала – позвала мальчишку. – Мне нужен Интернет. Помоги.

Он согласно кивнул и исчез. Через несколько минут услышала грохот во дворе, как будто от сотни пустых консервных банок, волочащихся по асфальту. На пороге возник мой малец: – Пошли! – а вот с этим были проблемы. Очень медленно села, потом и встала – дикой боли не было. Спина, конечно, сильно болела, но терпеть можно было. Главное, чтоб не ожила вчерашняя сумасшедшая боль, она затаилась где-то совсем рядом. Чем дольше лежишь – тем труднее потом встать – это тоже из личного опыта. Как только основная боль уходит, надо потихоньку вставать и двигаться, так быстрее приходишь в норму. От лишнего лежания только хуже будет. Конечно, вставать страшно, хорошо бы пару дней еще полежать, а потом уж начать борьбу со спиной, но я должна сначала выполнить свой долг, потом отдохну. И медленно, как по минному полю, вслушиваясь в себя, пошла к двери. Мальчишка во все глаза наблюдал за мной. – Одолжишь денег на Интернет? Потом отдам. – в ответ услышала недовольное бурчание, означавшее согласие. – Найди мне солнечные очки и шляпу! – совсем обнаглела я. Парень устало взглянул на меня – навязалась на его шею – и позвал сестру. Та быстро вырядила меня в местные одежды. – Ну как? – спросила у детишек. – О кей! Настоящая гречанка! – показали большой палец, вежливо улыбнувшись.

Сразу за порогом красовался маленький мотоцикл, даже, наверное, мопед, не особо в них понимаю. С сомнением посмотрела на ненадёжного коня, жеребёнка ещё, но делать нечего, как в замедленной съемке, оседлала, и мы поехали. В зоне отдыха стояли несколько высоких зданий – шикарных отелей, прямо на берегу моря. Там и располагалось нужное кафе. Уселась за комп, наконец. Мальчишка пошёл делать заказ. Вернувшись, ввел логин, пароль. – У нас час времени! – Спасибо, иди погуляй пока! – выдворила его.

В темпе зашла на свой ящик и состряпала письмо. Подробно и несколько сумбурно описала всё со мной произошедшее. Русской клавы здесь, конечно, не было, по-английски пришлось сочинять, что несколько удлинило процесс. Отправила свой донос организаторам телепроекта, благо у меня сохранились их мейл-адреса, и, поколебавшись, все же решилась отправить копию и в наше ФСБ – мало ли, чем черт не шутит, тут могут быть все куплены, слыхали про их мафию, а уж наши-то вряд ли, поскольку никаким боком не причастны. Долго копалась, отыскивая поиском нужный электронный адрес. Нашла. Чуток подкорректировала текст, обнаружив пару ляпов, да переделала шапку письма. Еле за час управилась.

Вернувшись домой, снова залегла – больше моя спина не вынесет на сегодня, еще чуть-чуть – и снова сорвется, обдав жаром боли, лучше не искушать! Вскоре подошел мой парнишка и протянул листок. – Помоги! – теперь уже он ко мне обратился с просьбой. Чего там у него? – Задачки! По математике! Элементарно простые, на уровне девятого класса. Ничего не спрашивая, взяла ручку и быстренько все прорешала, потребовался, правда, перевод для двух текстовых задач. Через час вернула ему лист с решениями. Он кинулся к себе в комнату и вернулся с ответами, сверил – все правильно! Какое же восхищение появилось в его глазах! Мне, конечно, везет – даже в Греции приходится решать задачки, видать, такая моя планида.

Вскоре ко мне нагрянула делегация – хозяева, их дочь и мальчишка. Пришли с деловым предложением – хотят нанять меня на то время, что я у них лежу, репетитором по математике. Мальчишка, а звали его Демис, оказывается, собирался через пару недель ехать на материк поступать в компьютерный колледж. Задачки, что я решила – образцы вступительных испытаний прошлого года, которые он чудом где-то достал недавно. Парень, имея светлую голову, просто не умел решать такие задачи, ничего подобного у них в школе не проходили. Они, в свою очередь, будут за мной ухаживать, кормить и лечить. А потом отправят, куда мне надо, за их счет. Предложение мне понравилось, все равно не из чего выбирать, сначала надо хотя бы восстановить нормальную двигательную активность. И я согласилась.

Работать с парнишкой было одно удовольствие – голова у него варила. Показала технику решения уравнений с модулями, чего им в принципе не преподавали. Зная метод, модули раскроет и медведь. Тут главное – набить руку, напрягать мозги лучше не на этих, а на более сложных задачах. Например, на планиметрии. Видел Демис хорошо, но проблема в том, что не знал многих очевидных свойств, и пока выводил – время утекало. Например, научила его, углядев слово «биссектриса», не только обращать внимание на равные углы, но и тут же писать пропорцию для сторон, а как встретит слова «описанный-вписанный» – соответствующее уравнение. Выписали на листочке многие свойства для разных фигур, очень полезных к экзамену. Внушила бессмертное правило при решении уравнений с параметром – ни в коем случае ни на что не делить и не сокращать, собирать все в кучу и приравнивать к нулю, и упрощать, упрощать до сомножителей. Конечно, прогнала его по задачкам о наполнении бассейнов из разных труб, на движение из пункта А в пункт Б, даже успели посмотреть задачки на построение. Вот где пригодилось ЗФТШ для девятых! Заодно проверила знание физики, здесь тоже были очевидные пробелы. Целый день пришлось месить брусочки по поверхностям, вертеть грузики на веревочках да забрасывать камешки за стенку, пока он не научился, наконец, правильно выписывать для них законы Ньютона и сохранения. Я без жалости заставляла его работать – такие головы должны учиться дальше, а не ловить рыбу на островах. Решали мы весь световой день, не считая еды и моих процедур. Дней пять сидели, фактически запертые в доме. Потревожили нас только раз, когда полиция ходила по домам, все осматривала и расспрашивала. Меня спрятали, завалив одеждой. Хотелось еще разок вернуться к компу, в свой ящик – должны же мне хоть кто-то хоть что-то ответить! Я не знала, как быть и что делать! Но в то кафе на следующий после нашего посещения день нагрянули военные, всё перевернули, хозяев забрали и кафе закрыли! Обалдеть, что называется. Это становилось уже опасным. Как бы на мальца не вышли! Но, с другой стороны, там столько народу в отелях каждый день приезжают – уезжают, пока всех отследят, неделя у меня была точно. А там нас с пацаном перекинут в более безопасное место.

В моей родной городской сети, в Форуме, куда частенько заходит очень много всяких людей, в разделе маразма вывесили смешную картинку, скачанную откуда-то с Интернета, вроде с популярного сайта narod.ru, причем назвали тему «будни модератора»: во весь экран Путин, президент наш, весьма хорошенький и решительный, тычет в тебя указкой, а снизу такой текст. Путин он-лайн: – Только что через Интернет пришел хороший вопрос: «А не западло тебе, Вова, отвечать на анонимные вопросы по Интернету?» Отвечаю задавшему этот вопрос обладателю IP 176.325.24.1, хост www.spb.ru, провайдер Combellga, Иванову Сергею Васильевичу, проживающему на Ивановской, дом 13/2, квартира 125. – НЕ ЗАПАДЛО!

Я, помню, хихикала полдня над ней, даже себе скачала, и какое-то время картинка висела у меня на компе как обои – чтобы не забыть, что все анонимные вопросы и письма на самом деле легко определяемы. Потому как до этого я очень любила писать в Форум от лица всяких личностей, но анрегом (то есть не регистрируясь, анонимно). Писала и как косящий от армии, и от военкомата, и от лица нерусской национальности, и даже как гроссмейстер, тайно курирующий наш шахматный клуб (а что? – всю подноготную их знала, а меня никто, в открытую рубила что плохо и кто сколько набрал рейтинга), но старалась не обижать серьезно, лишь намечать проблемы. В общем, развлекалась. Причем «драматургия», то есть разговор разных ников с одного компа между собой, у нас запрещен – за это можно и в бан угодить (то есть лишиться возможности писать в Форум). Так что я изящно кочевала из темы в тему сначала в одном обличье, потом в другом, пытаясь не столкнуться сама с собой. И неплохо получалось – в бан ни разу не засадили. Модераторы, наверное, тоже веселились, читая мои перлы.

К чему это я? А к тому, что мое местонахождение заинтересованные лица определят легко. Бандиты, похоже, уже это сделали – недаром рыщут повсюду! И мой ящик уже наверняка под контролем, а скорее всего просто уничтожен! И ничего от Интернета я не получу. То есть надо дальше играть самой, а не ждать помощи – это с одной стороны. А с другой, если мной заинтересуются в нашем ФСБ, то легко определят, где я, и выходит, что лучше ждать их и не дёргаться понапрасну. Но кто я такая, чтобы мной заинтересовались серьезные люди? Пожалуй, версия с нашим ФСБ маловероятна.

На шестой день моего пребывания в семье девчонка принесла листовку, содрала со стены. Там красовалась моя физиономия и Джона! Нас ищет полиция как сбежавших из психушки! Причем меня назвали особо опасной, а Джона безобидной жертвой, которого я вынудила бежать с собой! У него, мол, тихое помешательство, считает себя богатым и знатным. За сведения о нашем местопребывании полиция выплатит 10000 $. И всё это написано на двух языках, греческом и английском. Ну концерт просто. А они не дураки. Я впала в прострацию. – И вы этому верите? – Нет, конечно. Хотя кто вас разберет… – девчонка с сомнением покачала головой. – Это полная чушь! Сумасшедшие не могут так соображать как она, – встал на мою защиту Демис. Хоть кто-то мне верит! – К тому же, с чего бы им платить такие деньги за двух нищих сумасшедших? Это мой муж меня ищет! – пыталась убедить девчонку.

И тут меня осенило: Джона тоже ищут! Это же означает, что он где-то рядом! И еще это означает, что полиция полностью под контролем бандитов! Моя интуиция меня не подвела и в этот раз. Оставшись с мальчишкой наедине, я созналась, что Джон мне помог бежать с яхты, а теперь выходит, что и он бежал. И я хочу его найти. И в очередной раз попросила его: – Помоги! – Да. Но как? – У меня есть план, – и я послала его в магазин за оранжевой панамой, подробно описав ее. Затем на белой футболке написала крупно фломастером на груди и спине: PRIVET. Тут Демис вернулся с панамой, вполне себе подходящей. – Молодец! – похвалила. Помогла ему напялить футболку, нахлобучила панаму. – Эту одежду он сразу узнает, а этим словом мы с ним приветствовали друг друга, он поймет и выйдет к тебе. Езди там, где ты бы спрятался на его месте, ты же все здесь знаешь. Держись подальше от полиции. А я пока тебе новых задач придумаю.

Парень вскочил на мопед и укатил. Глаза его подозрительно поблёскивали. Мальчишки везде одинаковы, им поиграть в разведчиков всегда в удовольствие. Но сердечко мое ёкало от страха за него, как я ни успокаивала себя, что в наших общих интересах быстрее разрешить все проблемы и избавить их от себя.

Демис дважды прокатился туда-сюда по трассе – напрасно. Никто не окликнул, не обратил внимания. Остановился, глядя на родное море, бескрайное и спокойное, и попытался представить, где бы он спрятался. Полиция прочесала всё вокруг – никого не нашла. Если того укрыли люди, как и они учительницу, выброшенную морем словно для него в подарок, то напрасны все его старания. Хотя он может наблюдать тайно из окон! Надо прошвырнуться мимо всех домов! И парень, старательно объезжая каждый дом, покрутился по поселку, потом по курорту – никакого эффекта. А если тот зарылся в землю, как бы сделал Рэмбо наверняка? Тогда вряд ли найдешь, в центре острова много гор с пещерами, да лес густой. А если предположить, что тот будет незаметно наблюдать за побережьем? Тогда лично он спрятался бы вот в этом парке, прилегающем к лесу. Рассуждая так, Демис заехал в парк, остановился в самом тихом его месте и заорал: – Эге-ге-ей! Привет! Выходи! – Привет, парень, чего орешь? – услышал сзади. Резко обернулся – перед ним стоял тот. Весь обросший, грязный, но вполне здоровый и веселый. Демис сунул тому листок из полиции, ткнул в физиономию учительницы: – Она тебя ищет. У нее спина сломана, – показал на себе. – Мы ее прячем от полиции. Тот взял листок, прочел и рассмеялся. – Рисуй план, где она – дал палку и утрамбовал землю. Мальчишка, пыхтя и сомневаясь, набросал дорогу до своего дома. – Ночью приду, ждите. Сними панаму, хватит цирка!

Окрыленный парнишка ворвался ко мне. – Получилось! Ночью придет! – лицо его сияло от восторга. Да, понимаю его, хоть и опасно, а как интересно! Адреналин, будь он не ладен. Без него жить скучно. – Иди работай, – всучила ему очередную порцию задачек. – У нас с тобой осталось мало времени, ты должен успеть прорешать все типы задач.

Что значит – талантливый человек и организатор – я поняла этой ночью. Появившись как из-под земли, Джон сразу стал центром круговорота дел. Оказалось, он не только прекрасно говорил по-гречески, но и умел вести дела с местными: поверили ему сразу и полностью. Какие-то люди всю ночь входили – выходили. Утром выяснила, что за проблемы не давали мне спать: связь и сбор информации. Уже с неделю как на острове пропала связь с материком, телефоны соединяли только через коммутатор, а с мобильников невозможно никуда дозвониться. Что тут им было непонятно – не знаю, ведь это же очевидно, что связь на острове легко перекрыть, если того хочет глава полиции. В поселке жили родственники двух местных полицаев, обещали выяснить ситуацию напрямую.

Джон рассказал, что доплыл нормально, без проблем, но вынесло на берег его в неудачном месте, побило о камни, полдня отлеживался. А когда пошел в полицию – увидел знакомый катер. Тот самый, который привёз их на яхту. В отличие от меня, он отлично разбирался в плавающих средствах и без труда углядел яхту на рейде. Нашу яхту, с которой мы сбежали. После этого ушел в подполье, не прекращая слежку. Яхта простояла сутки и скрылась медленно за поворотом. И он пытался сейчас выяснить, где бы она могла встать на якорь – потому как, похоже, там остались наши заложники. Недаром тогда, в море у плота, я так остро почувствовала, что надо линять от них – похвалила себя и свою интуицию. Вот только не поняла – мы что, Интерпол, что ли, чтобы заниматься освобождением заложников? Но этот вопрос придержала при себе – как то неудобно было его озвучивать, сама спаслась, а на других плевать? Хотя заноза в мозгах осталась.