Сновидящий пес-отец заснул, а Тед отправился к седым пантерам у киоска Бенни один. У него возникла мысль. Смутная тень плана. Он попытается сдержать слово. Выйдя из дома, подобрал «Нью-Йорк таймс» и открыл страницу спортивных новостей, глянуть, не продули ли «Носки». Продули. Тед забрал газету с собой и, дойдя до стариков, выбросил ее в помойку. Накатила первая седая волна – Танго Сэм.
– Тед, смотришься потрясающе, такой красавец, чувствуешь, какой ты красавец? Должен чувствовать. Одолжи полтинник.
Аккурат над стопками газет Тед приметил макушку Бенни.
– Где Марти?
– «Носки» проиграли, – сказал Айвен.
– Ч. т. д.
– Ипсе хок проптер хок.
– Сине куа нон.
– Не вполне. Неточно это.
– Сам ты неточный.
– Ребята! Ребята, послушайте, я тут думал про всю эту историю с «Носками», как она добивает Марти.
– Мы это и обсуждаем.
– Нечего тут обсуждать.
– Верно, верно, – оборвал Тед неминуемое гонево. – Я тут подумал: а чего это «Носки» все время должны проигрывать?
– Птушта они отстой – и из Бостона, вот почему.
– Птушта они зовут «герой» «подлодкой», а винный магазин – «пэки».
– Бостон – не узел.
– Птушта таковы пути мира сего.
– Таков Путь. Дао.
– Это Папа Хемингуэй зовет «славной штукой».
– Этого боги хотят.
– Этого Бог хочет.
– Монотеист сраный.
– Политеист сраный.
– Нет, я – индудей.
– Го с пода, прошу вас, дайте объяснить. – Тед наконец уловил редкий зазор в эфире и тут же в него влез: – Бенни, у тебя не осталось ли старых выпусков, а?
– Кое-какие да, конечно.
– Он же наполовину барахольщик, Бенни-то.
– Это болезнь.
– Психологическое нездоровье.
– Что-то случилось, пока Бенни приучали к горшку.
– Да чего только не случилось, пока Бенни приучали к горшку!
Тед влез вновь:
– Вот бы найти таблицы игр с тех времен, когда «Носки» выигрывали или «Янки» проигрывали, вынуть те страницы, разворотные, когда «Нос к и» проигрывали, и заменить их на подложные, старые, но с выигрышами, которые у тебя припрятаны.
Старики умолкли. Впервые. Танго Сэм нарушил тишину:
– В смысле, ты хочешь, чтобы мы соврали?
– Ну, не прям соврали. То есть да, соврали. Святой ложью.
– Мы как-то раз такое провернули, в порядке эксперимента, но сделать из этого стиль жизни, модус операнди, – совсем другое.
– Что сказал бы Иммануил Фихте?
– Может, предложил бы тебе пососать его немецкий шмекель.
– Я бы отказал. «Фих те, Иммануил», – возразил бы я.
– То ли дело Реймонд Муди.
– А телевидение как же?
– Вымявидение.
– Разъясни телевидение.
Разъяснять телевидение Тед приготовился заранее.
– Вы видали видеомагнитофоны? – Старики забормотали слова «видео», «Касио» и «Ар-си-эй», перебрали всякую технику начиная с 1950-х, на 80 % мимо. Тед продолжил: – На них записывают игры, а потом отсматривают их вместе с игроками, чтоб разобраться хоть как-то в общих тенденциях и всяком таком. У них на стадионе штук пять, я один спер, вряд ли кто заметит, а заодно и кассет, их можно воткнуть в проигрыватель, когда Бостон проигрывает или «Янки» выигрывают. У меня десяток записей игр, где «Носки» победили. И парочка – с выигрышами прямо у «Янки». (Все противоестественно умолкли, зажужжало коллективное роевое сознание.) Навскидку оно, понятно, чокнутое, но у меня сердца не хватает смотреть, как он при каждом проигрыше «Носков» мается.
Айвен заговорил первым:
– Я в ужасе от твоего лицемерия, но тронут твоим состраданием.
– Обречено на неудачу.
– Чисто картеровская администрация.
– Пораженец.
– Республиканец.
– Додик.
– Тед – у руля. Власть Теду.
Ул ей вновь затих. Шло молчаливое голосование. Танго Сэм исполнил тустеп. Штиккер заговорил от имени улья:
– Похоже, юный Теодор, мы с тобой, как тот самый герой.