Когда Тед добрался до больницы, Марти уже поместили в реанимацию. Он не умер, но был к этому чертовски близок. Врачи сказали, что он в коме и может из нее не выйти и что Теду стоит позаботиться о «делах конца». Дела конца? Спасибо, док, вам и впрямь не стоило подаваться в поэты. Чуть погодя явилась Мариана. Ей пришлось съездить домой, переодеться в рабочее. У нее сегодня дежурство. Она переговорила с врачами. Тед обрадовался: ей скажут больше, чем ему. Вернулась с консультации. Пошли в столовую потолковать.
Взяли по кофе и по «Джелл-О», но не прикоснулись ни к тому ни к другому.
– Думаю, это я во всем виноват, – сказал Тед.
– Почему ты так думаешь?
– Бенни нашел его на земле с газетой в руке.
– И?
– Ну, ты же знаешь, что я устроил. Прятал от отца новости, что «Носки» проигрывают. Сама понимаешь. Может, узнать вот это все оказалось для него слишком большим потрясением. Вот если б я дал ему попривыкнуть, не знаю, освоиться с ситуацией, естественно и постепенно, его так сильно не прибило бы, наверное.
– Этого нельзя знать, Тед.
– Я его убил.
– Речь не о тебе, Тед.
– Что?
– Речь не о тебе. О твоем отце.
– Я знаю. Бля, Мариана, я знаю.
– Хорошо.
Они просидели еще несколько минут. Мариана встала.
– Мне пора, – сказала она.
– На работу? Сейчас?
– Ага, у меня есть и другие страстотерпцы.
– Мою страсть ты, по-моему, терпеть не готова. В чем дело?
Мариана глубоко вдохнула – и вздохнула. От перемены ее настроения Тед растерялся: откуда ни возьмись гряда туч.
– Прощай, Тед.
– В каком смысле «прощай»?
– Не повышай голос. Давай без сцен. Я тут работаю.
– Ты о чем?
– Твоему отцу уже почти не помочь – я ему уже не помогу. Больше ничего не могу для него сделать. Мне нужно заниматься теми, кому я требуюсь.
– Ты уходишь?
– Ничего личного.
– Шутишь, что ли? Мне прошлая ночь показалась довольно-таки личной.
– Так и было. И было здорово. Прекрасно было. Но – ошибка.
– Почему?
– Непрофессионально.
– Начхать.
– Мне – нет.
Мариана заметила, что на них начали поглядывать. Двинулась в коридор. Тед – за ней.
– Ты почему от меня убегаешь?
– Я от тебя не убегаю.
– Поговори со мной.
– Тед, тут не о чем говорить. Так бывает. А теперь мне пора. Можешь на меня пожаловаться, если хочешь.
– Не буду я на тебя жаловаться.
– Спасибо.
Мариана собралась уйти. Сделала несколько шагов, но Тед остановил ее:
– Погоди. Мариана. Ты вот так поступаешь?
Мариана уставилась на него.
– Помогаешь людям умирать, это да, а иногда еще и спишь с их родственниками?
Мариана промолчала.
– В тот раз, когда я тебя видел в столовой с молодым смазливым парнем, ну когда тебе «Джелл-О» купил. У меня такое ощущение… ты и с ним спала, да?
– Это важно, Тед?
– Ага, еще, бля, как.
– Тебе станет легче жить дальше из-за этого?
– Да чтоб я знал. Я только что начал жить, про дальше пока не думал.
– Да.
– Да? Да, ты с ним спала? Ты с ними со всеми спишь?
Мариана не сказала «да» – и не сказала «нет».
– Ты с ними со всеми спишь? Иисусе, ты чего вообще?
– Чего я «вообще»? А ты вообще чего? Со мной все нормально.
– Да ладно?
– Хорошо. Со мной все плохо. Можно закончить на этом?
– Нет, нельзя.
– Это просто секс, Тед, подумаешь.
– Тебе не понравилось?
– Очень понравилось.
– Слава богу.
– Мне всегда нравится.
– Бля.
– Что?
– Бесчувственная ты.
– Да? Ты обо мне ничегошеньки не знаешь.
– Я начинаю это понимать. Но хотел бы. Если позволишь.
Мариана заговорила тоном матери, которая одергивает ребенка, увлекшегося конфетами:
– Тед. Нет.
– Что с тобой случилось? В смысле, в прошлом. Расскажи мне.
– Не о чем тут говорить.
– Это все, о чем следует говорить.
– Что? Собираешься сделать так, чтобы моя команда выиграла ради меня? В герои мне набиваешься? Все страдания прогонишь? Есть у тебя столько сил? И слово дашь?
– Слова дать не могу.
– Еще бы.
– Но хотел бы попробовать.
Мариана вгляделась ему в глаза. Проверяла, по силам ли ему, – или просто смотрела в свою же тьму? Тед не знал. Прежде чем уйти совсем, она заговорила:
– Прости, Тед, такая у меня работа. Имей в виду. Я не помогаю людям жить – я помогаю им умирать.
Она уходила по коридору, и красота ее удалялась вместе с ней так, что Тед оплакал этот уход.