Каждый год в мае для подмастерьев начинались экзамены. Малкольм прожил в Сордвинге чуть меньше года и многому уже научился, но не знал, в чем заключаются экзамены, как и Дуглас, который тоже мало знал о них. Фицрой загадочно помалкивал и ехидно хихикал, а на вопросы отвечал так, что возникало еще больше вопросов. Казалось, что мастера и старшие подмастерья превратились в злобных лепреконов.

«Чему быть, того не миновать! Я достаточно знаю и умею. По — сему, будь, что будет», — решил для себя Малкольм.

Волнения прошли сами собой, несколько раз он пытался успокоить Дугласа, который в отчаянии налегал на овсяные печенья с изюмом и если выпадала возможность, Малкольм приносил с кухни другу очередной кулек взамен пустого.

Экзамены приближались.

За день до проведения большой жеребьевки, Малкольм зашел на кухню к Аэрдолу, который что-то готовил. Длинный широкий нож, в руках повара, мелко шинковал душистую траву. Терпкий аромат заполнял помещение и щекотал нос.

— Добрый день Аэрдол.

— И тебе хорошего дня, Стоун. Как настроение? К экзамену готов?

— Не знаю, думаю да. Не сдам, жизни ведь не лишусь?

— Ну, это как получится.

Аэрдол перестал резать траву и с хитрым прищуром посмотрел на мальчика.

— Не понял? — спросил Малкольм.

— Шучу, расслабься!

Аэрдол хмыкнул и продолжил нарезать зелень, изредка останавливаясь и ссыпая измельченную приправу в белый матерчатый мешок.

— Аэрдол, мне нужна помощь.

— Я превратился в одно большое ухо!

— Мне нужна «Сон трава» и рецепт овсяных печений.

— Понимаю, Блэксторм переволновался.

— Да. Ты поможешь?

— Закончу с этим, — он указал на разделочную доску. — И я помогу сделать тебе «Чудо» печенья.

— Я могу начать приготовления?

— Конечно! Сходи в кладовую, принеси овса, изюма, меда, муки. Мерки возьми вон там.

Аэрдол указал на шкаф.

— На мерках написано, что и для чего. Принесешь, очистишь овес от кожуры. Помоешь изюм. Глядишь, тут и я подоспею.

Малкольм подошел к шкафу, открыл его и стал разглядывать разнообразные банки и стаканчики, ища соответствующие надписи. Он быстро нашел то, что искал и снял с полки четыре достаточно вместительных сосуда.

— Овес, изюм, мед, мука, — вслух прочитал он.

Он вложил их один в другой и направился в кладовую.

У входа в кладовую стоял широкий стол, на который Малкольм поставил свою ношу. Он взял сосуд для муки, и только тут понял, что если он принесет все, что просил Аэрдол в этих «кастрюлях», они смогут накормить печеньем весь замок.

«Что мне делать?» — подумал он про себя, а вслух добавил:

— Сколько нужно отмерить, чтобы сделать печенье для двух человек?

Он хотел спросить Аэрдола, но не успел. Малкольм сделать шаг к двери кладовой, как вдруг все четыре «кастрюли» превратились в стаканы разного размера и формы.

«Интересно!» — подумал мальчик и наклонил голову.

— Сколько нужно отмерить, чтобы сделать пончики на двенадцать человек?

Стаканы с надписью «овес» и «изюм» исчезли, стакан с надписью «Мука» превратился в небольшой кувшинчик, а стакан для меда стал то увеличиваться, то уменьшаться.

— Без меда, — быстро сказал Малкольм.

Стакан для меда со вздохом облегчения исчез.

«Поразительно!» — подумал мальчик.

— Мне нужна мерка на овсяное печенье для двоих!

Кувшинчик для муки немедленно принял форму стакана, но на столе ничего не появилось. Кувшин стоял в гордом одиночестве.

— А где остальные? — спросил Малкольм у стакана для муки.

— В шкафу для мерной посуды, — ответил глубоким басом стакан.

От неожиданности мальчик отпрыгнул от стола, с изумлением глядя на стакан.

— Чего смотришь? Говорящих мерных стаканов не видел, — пробасил стакан.

— Да, — ответил мальчик, протягивая руку к мерному стакану для муки.

— Но-но, без рук! — повысил голос стакан. — Эти трое сами не придут. Или тебе уже не нужно печенье?

— Нужно, конечно, я сейчас, — ответил Малкольм и побежал к шкафу с мерной посудой.

Сосуды для овса, изюма и меда ожидали на прежнем месте. Мальчик взял их, как и в первый раз, поместил один в другой и вернулся в кладовую, где снова разместил мерную посуду вряд.

— Господа, помогите испечь овсяные печенья на двух человек, пожалуйста!

— Легко! — отозвался сосуд для меда.

Из стакана он превратился в круглый сосуд с длинным горлышком, сужающимся к концу.

— Да, конечно, — повторила за ним остальная посуда. — Тем более, когда просят, пожалуйста.

— Давай, макай меня в жбан с медом, — прогнусавило длинное горлышко.

Малкольм опустил узкий прозрачный носик в большую стеклянную бутыль с медом. Раздался чавкающий звук и сосуд стал наполняться ароматным, тягучим, похожим на янтарь медом. Через некоторое время длинный хоботок облизнулся, втянулся и исчез, сосуд снова походил на стакан.

— Со мной все, меда, я думаю, хватит, — пробулькал он, снова облизываясь.

— Я следующий! — запрыгал стакан для изюма. — Меня возьми, я следующий, мешок вон в том углу.

Ручка стакана вытянулась в сторону мешка с изюмом. Малкольм взял в руки нетерпеливый и, вертлявый стакан и пошел в дальний угол кладовой. Здесь стояли мешки с сушеной сливой, курагой, изюмом, инжиром и другими сушеными фруктами, которых мальчик не узнавал. Надписи на мешках оставались загадкой. Мешок с изюмом стоял в углу. Стакан крутанулся, в руках Малкольма, и прокричав «Джеронимо!» плюхнулся в мешок.

Он тут же зарылся в изюм и исчез из виду. Изредка по поверхности мешка проходили волны. Три минуты спустя с фырканьем стакан появился на поверхности.

— Фучший иф фучшефо! — прошепелявил он, делая вид, что у него полон рот.

— Спасибо, — проговорил с улыбкой Малкольм.

Он отнес стакан с изюмом на стол.

— Кто следующий? — спросил он, подходя к столу.

— Наверное, Я, — проговорил мерный стакан для муки, указывая в сторону большого ларя. — Мука там.

Мальчик взял стакан и подошел к ларю. Внутри большого ящика стояли мешки с мукой.

— Какой из них? — спросил мальчик.

— Левый! — ответил стакан, став маленьким экскаваторным ковшом. — Держи крепче!

Малкольм положил сосуд с мукой на стол. Он взял последний мерный стакан для овса.

— Где овес? — спросил мальчик.

— Там, — указал свободной ручкой стакан.

Они подошли к ряду мешков вдоль стены.

— Этот, — указал стакан.

Мальчик раскрыл мешок и положил в него мерный стакан, который даже не шелохнулся в гордом безразличии.

— Ты так и будешь лежать? — спросил Малкольм с удивлением.

— Ты так и будешь таращиться? — ответил стакан с хрипотцой.

— Я думал, ты побарахтаться хочешь, — обескуражено ответил мальчик.

— Я что похож на чемпиона мира по плаванью в овсяной крупе, — прохрипел мерный стакан. — Давай ручками, ручками набирай вот до этой черты.

Стакан перекатился на другой бок.

Малкольм запустил свободную руку в овес и стал горстями набирать его в стакан.

— Достаточно, черты что ли не видишь, — пробубнил мерный стакан для овса.

Когда Малкольм составил ингредиенты на стол кухни, форестианец уже почти закончил работу и посмотрел на мальчика.

— Принес? Отлично. Засыпь овсяную крупу в тот комбайн, надо снять шелуху. Затем надо будет ее размельчить.

Аэрдол убрал со стола нарезанную траву и направился к холодильнику. Из него он принес масло, яйца и молоко.

— Начнем, пожалуй, — проговорил он, зевая.

Малкольм хотел помочь, но не смел мешать мастеру меча и поварешки. Помощников у Аэрдола хватало. Впервые Малкольм видел, как Аэрдол на кухне использует психомагические способности. Мясорубка превратила овсяную крупу в муку грубого помола. Венчик взбивал в миске яйца. Еще пара кухонных приборов летала над столом, нарезая и натирая. Мальчик заворожено наблюдал, как повар смешивал ингредиенты, добавлял один в другой, как он замешивал тесто.

— Аэрдол, а как же «Сон» трава? — спросил он, когда Аэрдол вывалил на доску посыпанную мукой большой шар из теста.

— Да, про нее я и забыл! — проговорил форестианец зевая.

Аэрдол сделал глубокий вдох, задержал дыхание и достал из ящика стола коробочку. В ней лежал туго затянутый мешочек. Аэрдол взял щепотку травы из мешочка и посыпал им шар из теста. Убрав «Сон» траву обратно в стол, форестианец стал месить и раскатывать тесто по доске, при этом громко зевая.

— Свежий урожай, — пояснил Аэрдол.

Аромат травы достиг ноздрей Малкольма, и воспоминаниями из детства коснулся памяти, в которой проплыла детская кроватка, теплая, уютная и видения мамы, неуловимые как сон. Малкольм широко открыл рот и звучно зевнул, прикрыв его рукой.

— Не спать! — проговорил Аэрдол. — Сходи, умойся холодной водой и нос, нос промой, а то некому будет нести печенье твоему другу. Так и промается без сна всю ночь.

Когда Малкольм вернулся, Аэрдол сидел за столом, уперев голову в руки.

— Аэрдол!? — позвал Малкольм.

— Да! — встрепенулся форестианец. — Я не сплю!

Он взял противень и поместил печенья в духовку.

— Теперь и мне можно умыться, — сказал он, выходя из кухни.

Малкольм слышал, как звучно зевает маэстро кухни. Когда Аэрдол вернулся, они сели за маленький столик, над которым висел двуручный меч и стали ждать.

— Ну, что? — спросил форестианец.

Малкольм вопросительно смотрел на Аэрдола.

— Боишься экзаменов? — продолжил форестианец, глядя на духовку.

— Нет, — ответил он спокойно. — Если я чего-то не знаю, то смогу этому научиться. И я так понимаю, здесь не оставляют на второй год.

— В этом ты прав, — поддержал его Аэрдол. — После экзаменов, если все пройдет нормально, мы продолжим твое обучение «Призрачному бою».

Еще минут двадцать они провели в разговорах. Аэрдола интересовало удается ли Малкольму читать правильно заговоры, как он управляется с мечом и секирой, какое оружие ему больше по душе, на чьих занятиях ему интереснее всего, подружился ли мальчик с кем-нибудь, кроме соседей по комнате. Малкольм с интересом рассказывал о том, что происходит на занятиях, о слухах, которые ходят среди учеников.

Просвистел гудок.

— А вот и печенье готово, — проговорил Аэрдол.

Он встал, ударяя себя ладошками по коленям.

— Ты сиди, я сам все сделаю, — проговорил Аэрдол, открывая духовку.

Из духовки медленно вылетел противень с печеньем и полетел к столу, он аккуратно ссыпал печенье на заранее расстеленный лист тонкого пергамента. Затем он полетел к крану с водой. У крана его ждали посудомоечные губки. Они нетерпеливо пританцовывали. Аэрдол сложил печенья в кулек и отдал их Малкольму.

— Удачи! Завтра и не проспите! — сказал он на прощанье.

* * *

Малкольм поднялся к себе в комнату. Дуглас сидел за столом, скрытый горами книг. На столе лежали: «Простые бытовые заговоры», «Правила поведения при общении с духами», «Теория рукопашного боя с нечистью» и множество книг потоньше и поменьше.

— Привет! Не спится? — проговорил Малкольм с порога.

— Да, — ответил Дуглас. — Буду учить.

— Я печенье принес. Аэрдол только что испек, — проговорил шепотом Малкольм.

— Классно. А ты чего шепчешь? — также шепотом спросил Дуглас.

Малкольм пожал плечами и положил кулек с печеньем на стол, сдвинув в сторону внушительную стопку книг. Дуглас достал одно и попробовал. Он закрыл глаза и поцокал языком.

— Ты мой личный ангел хранитель, — проговорил Дуглас, проглотив откушенный кусок.

Второй он откусить не успел, его голова с глухим звуком «Бух» упала на раскрытую книгу.

— Вот и славненько, — проговорил Малкольм.

Он стащил друга со стола и кое-как уложил в постель, укрыв легким покрывалом.

— Спокойной ночи, — проговорил он.

Дуглас уже храпел. Малкольм расправил постель, разделся и уже под одеялом положил в рот кусочек сонного печенья.

«Главное не проспать», — подумал он.

Медленно разжевав кусочек печенья, он его проглотил. Ничего не произошло.

«Может мне нужен кусочек побольше?» — подумал он.

Встать с кровати Малкольм не успел. Сон накрыл его теплым одеялом.

* * *

Малкольм проснулся так же неожиданно, как и уснул. Часы показывали ровно семь часов.

«Удивительно», — подумал он, поднимаясь и потягиваясь.

Дуглас сидел на кровати и непонимающе смотрел из стороны в сторону.

— А кто меня уложил? — спросил он.

Малкольм улыбнулся, но промолчал.

— Не помню, как уснул, — потряс головой Дуглас. — Но в голове такая ясность и я помню, что вчера читал.

— Это хорошо, — сказал с улыбкой Малкольм. — Волнуешься?

— Нет! — с удивлением ответил Дуглас. — Спокоен, как удав!

Пока Дуглас занимал ванную комнату, Малкольм спрятал кулек с печеньем в своем прикроватном ящике. Почистив зубы, ребята спустились в столовую.

Несмотря на раннее утро, в столовой уже толпился народ. Шла оживленная беседа о том, как сдавать экзамен: «Да! Это не просто экзамены, как в обычной школе», — «Ты о чем?» — «Мастера любят проверять на практике». Или: «Старик Ворон, что без руки, сдавал один экзамен три раза… там и руку потерял». — «Заговоры: «Тугие путы», «Песнь сирены»… необходимо знать, я точно говорю». Подобные голоса, громкие и не очень, раздавались из разных концов столовой.

Друзья пошли к столу раздачи.

Малкольм взял себе яичницу, поджаренный тост, намазанный вишневым джемом и стакан кофе с молоком, опустив в него два кубика темного сахара. Дуглас взял салат из помидоров с огурцами, яичницу с колбасой и луком, штрудель с абрикосами, большой стакан чая с молоком, в который он бросил шесть кубиков сахара.

Малкольм с улыбкой посмотрел на разнос друга. Поднимая взгляд, он увидел девочку. Золотоволосая красавица, которая нравилась Дугласу, стояла рядом с ним и наблюдала, как тот загружает разнос. Дуглас поднял разнос и осторожно, не поворачивая головы в её сторону, пошел к столу. Девочка пододвинулась ближе к Малкольму.

— У него чудовищный метаболизм, — прокомментировал Малкольм, следя за её взглядом. — Ни капли на бедра, все в мышцы.

— Я так и поняла, — ответила она, без капли смущения.

— Хотите воспарить? — спросил Малкольм.

Он кивнул на разнос собеседницы. На нем стояли салат из свежего дайкона с капустой и петрушкой и тарелка с подсушенным тостом. Даже захудалому стаканчику с соком не нашлось места на ее разносе.

— Ничего не пьете?

— После первого блюда не запиваю! — сказала она с улыбкой.

Санара подцепила вилкой салат и отправила его в рот.

— Бон апети! — сказал Малкольм.

Он направился к столу, за которым устроился Дуглас. Пока Малкольм беседовал с милой барышней, Дуглас успел съесть салат. На тарелке осталась половина яичницы. Дуглас гладил себя по животу.

— Как у тебя духу хватает? — спросил он, отправляя в рот яичницу.

— Ты о чем? — не понял Малкольм, ставя разнос на стол.

— Ты разговаривал с Санарой Гудспид! — проговорил Дуглас почти благоговейно, закатив глаза. — Вот бы мне так.

— Ну, это просто, — ответил Малкольм, садясь за стол. — Мне все ровно, как она на меня посмотрит и что она обо мне подумает. Поэтому я не волнуюсь и могу с ней спокойно разговаривать. Попробуй!

— Ох, а если она сочтет меня болваном, я могу чего-нибудь ляпнуть, и все…

— Ну, не разбив яйца…

— Да помню, не убьешь Кощея Бессмертного.

— Ну, вот видишь! Ты даже старые славянские легенды знаешь, есть чем удивить девушку.

— Да, уж.

Дуглас доел яичницу и откинулся на спинку стула. Он смотрел в сторону стола, за которым сидела черноволосая девочка. Малкольм посмотрел на друга, проследил его взгляд и улыбнулся.

— Дыши, друг, ДЫШИ!

— Мне нужен еще штрудель!

— Ты этот не доел.

— Доешь, будь другом, — произнес Дуглас вставая. — Я себе яблочный возьму.

Он направился к линии раздачи. Возвращаясь с тарелкой, на которой лежал яблочный штрудель, Дуглас специально прошел мимо стола, за которым сидела Санара с подругами. Он наклонился, когда проходил мимо и вдохнул аромат ее пышных волос.

«Фиалки, обожаю фиалки», — подумал он.

Когда Дуглас вернулся, Малкольм доедал его абрикосовый штрудель.

— Как успехи? — спросил Малкольм, отправляя в рот последний кусок наивкуснейшего пирога.

— Штрудель взял, — ответил Дуглас.

— Ты не за ним ходил, — с улыбкой, сказал Малкольм.

— Да. Я знаю. У нее волосы фиалками пахнут, — на одном дыханье выпалил Дуглас. — Друг, я пропал!

— Да. Я знаю, — в тон ему ответил Малкольм.

Дуглас сел за стол и принялся за яблочный пирог. Медленно отламывая кусочек за кусочком, он отправлял его в рот, смотрел на девочку на другом конце столовой и вздыхал.

— Эй, Ромео, экзамены сегодня! — пригнувшись к столу, прошептал Малкольм.

— Да, я знаю, — задумчиво ответил Дуглас, отправляя в рот очередной кусочек яблочного штруделя.

Покончив с завтраком, ребята вернулись в свою комнату. До общего сбора в главном зале оставалось чуть больше часа. Малкольм сел у окна. Дуглас лег на кровать. Лежать в тишине ему не хотелось.

— Малкольм, а у тебя в твоей обычной школе девочка была?

— Да.

Дуглас привстал на локте, глядя в сторону Малкольма.

— Была. Она снится мне до сих пор, — ответил Малкольм.

— Она мне тоже сниться.

— Кто!?

— Санара.

— Да, понимаю, красивая девочка.

— Она заклинатель духов.

Малкольм ничего не ответил, он медленно погружался в океан прошлого, вспоминая любимую. Дуглас кашлянул. Малкольма, словно выдернули из пучины воспоминаний.

— Извини, — сказал он.

— О чем задумался? — спросил Дуглас.

— Может, она на тебя заговор наложила, «приворотным» зельем опоила, так забавы ради.

— Брось, что ты. У «приворотных» зелий есть обратный эффект, заклинатели духов с такими вещами не играют.

— Я пошутил.

— Меня и опаивать не надо. Я при ней и слова сказать не могу.

— Понимаю.

— Тебе легко. Об экзаменах не волнуешься. С девочками у тебя просто. Вот бы мне так.

— Разве у тебя не так? Ты ночь спокойно проспал, а сейчас не об экзаменах думаешь, а о девочках.

Малкольм засмеялся.

— Так что, еще поспорить можно, кто из нас легко живет.

— Да, я такой! — горделиво ответил Дуглас.

Ребята не заметили, как прошло больше часа. Их разговор прервала песнь сирены.

— Общий сбор, — сказал Малкольм, вставая с постели.

— Ну, что пойдем навстречу судьбе? — спросил Дуглас.

Они быстро вышли из комнаты.

* * *

Двери главного зала открывались наружу. Двухстворчатые ворота украшала резьба. Говорили, что на воротах в главный зал замка Сордвинг, вырезана вся история мира от момента его сотворения, до момента заката. Странные письмена и рисунки покрывали их с обеих сторон. Много веков назад эти двери привезли откуда-то с востока. Древние мастера могли превратить дерево в камень и даже сделать его гораздо прочнее, чтобы оно служило долго.

Перед раскрытыми дверями стояла толпа. Мастера и подмастерья медленно заходили в главный зал. Когда кто-то проходил в арку ворот, он на мгновение покрывался миллиардами светлячков, которые тут же гасли, и человек спокойно шел дальше. В тот же момент в чаши с обеих сторон от входа что-то со звоном падало.

Малкольм выставил руку вперед и ее покрыли тысячами светящихся точек. Он шагнул вперед, его тело засветилось, а в кожу словно воткнули тысячи тупых игл. Покалывание прошло, как только светлячки исчезли, и тут же справа от Малкольма звякнула чаша.

Мальчик подошел, чтобы посмотреть.

В арку прошел молодой подмастерье посохов. Над чашей появился белый шар и со звоном упал в нее. Так происходило каждый раз, когда в арку проходил подмастерье.

Дуглас потянул Малкольма за рукав.

Они вошли в торжественно украшенный зал, по стенам которого висели факелы. Горели они ярко и не дымили. Осмотрев зал, они заметили Фицроя. Ребята сели на свободные места рядом с ним. Широкие скамьи, обитые темно — красной кожей приняли их в свои объятья. Мягкий наполнитель и высокие спинки так и приглашали поспать.

— Ну, как, ты готов? — поинтересовался Дуглас, обращаясь к Фицрою.

— Всю ночь, провел в библиотеке. Спать хочу, жуть. А ты?

— Тоже вчера учил вечером, но так устал, что уснул, даже не помню, как до кровати добрался, — ответил Дуглас.

— А ты, часом, не сомнамбула? — спросил Фицрой.

Он хитро прищурился.

— Не знаю, а это плохо? — спросил Дуглас. — Что это такое?

Зерно попало на благодатную почву, и Фицрой стал быстро и негромко рассказывать, кто такие сомнамбулы.

— В городке, где я жил, по соседству с нами жила семья МакШейнов. У них была дочь моего возраста, может чуть-чуть постарше. Ходили слухи, что пару раз она уходила из дома, пока спала. Я не верил. Но однажды поздно ночью я увидел, как она бродит в одной ночной рубашке по заднему двору своего дома. И так, знаешь, странно и страшно одновременно. Подойдет к ограде, пройти не может, ткнется и в другую сторону идет, снова на что-нибудь, наткнется, как безвольная кукла, пройти не может и обратно идет. Как в фильмах про зомби, только без кровищи.

Фицрой замолчал, поежился и продолжил.

— Я ее через окно окликнул, а она даже головы не повернула. У них во дворе стоял небольшой детский бассейн для ее младшего брата. Туда она и плюхнулась. Вскочила, головой вертит, фыркает, меня увидела и как сиганет в дом. Потом мама рассказывала, что они к врачу ездили, тот сказал, что скоро это пройдет само собой и волноваться не о чем. Как бы не так!

Фицрой снова замолчал и уставился в потолок, изучая его узор.

— Не томи, что дальше было? — ткнул его в бок Дуглас.

— Ты уверен, что хочешь знать? — спросил Фицрой.

Он словно заговорщик, пригнулся ближе к уху Дугласа.

— Дальше совсем худо…

— Ну!? — Дугласа почти трясло от нетерпения.

— Малкольм, а ты как, подружился с Аэрдолом? — спросил Фицрой, как бы между прочим.

Он не обращал внимания на трясущего его руку Дугласа. Малкольм догадался, что Фицрой издевается над Дугласом.

— Фици, будь человеком, не мучай Дага. Расскажи, чем все закончилось.

— Ну ладно, ладно, раз вы оба просите, так и быть, расскажу, чем все закончилось, — снисходительно ответил Фицрой.

Он едва скрывал улыбку.

— Но тебе, Дуглас, это точно не понравится!

Фицрой продолжил рассказ:

— Ближе к осени ночи стали длиннее и прохладнее. По словам мамы, таблетки Кайле не помогали.

— Погоди, кто такая Кайла? — спросил Дуглас.

— Девочка, о которой я рассказываю, она ходила во сне.

— Почему ты сказал «ходила», что с ней случилось? — не унимался Дуглас.

— Ты будешь слушать или будешь перебивать? Я тебя предупредил, что тебе не понравится, — сказал Фицрой.

— Да, да, извини, молчу! Продолжай.

Фицрой посмотрел на Малкольма, который его не слушал, а затем на Дугласа и продолжил.

— В одну из таких темных, холодных ночей меня разбудил дикий шум и крики в доме соседей. Свет у них не горел, но по окнам то и дело скользил луч фонаря. Шум то стихал, то начинался снова. В соседних домах люди тоже просыпались и в одних пижамах выходили на улицу.

Приехала полиция.

Дальше началось что-то невообразимое. Четверо полицейских, которые зашли в дом, так и не вышли из него. Оцепили всю улицу. Шум продолжался с завидным постоянством. Иногда это был вой такой силы, что сердце замирало.

Из дома так никто и не выходил.

Ближе к концу ночи к дому соседей подъехала старенькая машина. Из нее вышел молодой, невероятно худой, высокий мужчина в черном костюме. Его волосы были белыми как снег. В лацкане его пиджака мерцал серебряный значок в виде крылатого волка.

Вскоре, после того как он зашел в дом, все закончилось.

Позднее мама говорила, что во время сна, наши души покидают тело и путешествуют по другим мирам, так мы видим сны. У некоторых людей душа забывает закрыть за собой дверь. И злые сущности могут завладеть их телом. Таких людей называют сомнамбулами. Кому-то везет, и их телами никто не завладевает во время сна, но Кайле не повезло. В нее вселился злой и могущественный демон. Так-то, друг.

— Ну, так и чем все закончилось? — спросил Дуглас. — Ты сказал: седовласый зашел в дом, и все закончилось.

— Через час, после того, как он зашел, грохнуло так, что в нашем доме стекла из окон вышибло. Седовласый мужчина вылетел из окна второго этажа прямо в надувной бассейн. Он вылез, отряхнулся, и как ни в чем не бывало, сел в машину и уехал.

Кайла вскоре поправилась. Больше в их доме не шумели. Разве, что еще пару, тройку раз, перед тем как родители Кайлы развелись. Вот и вся история. Так, что крепись друг!

— А полицейские куда делись? — недоуменно спросил Дуглас. — Ты же сказал, что они из дома не выходили.

— Точно, не выходили. Через пару минут, после того как они зашли в дом, они выбежали, как ошпаренные и с криками и побежали, кто куда, — засмеялся сквозь зубы Фицрой.

Дуглас сидел и смотрел в пол. Он что-то шептал, поднимал голову, смотрел на потолок и снова опускал взгляд на пол.

— Эй, ты чего? — спросил Малкольм.

Он легонько ткнул в бок локтем друга.

— Что, теперь со мной будет? А если и в меня вселится, кто-нибудь, пока я сплю? — спросил Дуглас.

Он потерянно смотрел на Малкольма.

— Он просто пошутил.

— Откуда тебе знать?

— Фицрой рассказал тебе утреннюю страшилку.

— Таких не бывает, — ответил Дуглас.

— В конце концов, у тебя есть хранитель снов, — сказал Малкольм. — Завтра сходим в библиотеку, и ты прочитаешь про сомнамбулизм.

Дуглас посмотрел на Фицроя, который едва сдерживал смех.

— Дуги, я даже не знаю, что было бы, расскажи я тебе эту историю ночью, — Фицрой уже не сдерживался и громко смеялся.

Дуглас обхватил Фицроя за шею и зажал нос двумя пальцами.

— Слива тебе за это.

Фицрой кое-как дотянулся до уха Дугласа и стал тянуть в сторону.

— Одноухий слон. Отпусти.

— Ай, ты первый.

Неизвестно, сколько бы они так возились, если бы в зале не раздался удар гонга.

Двери главного зала беззвучно затворились. Гам постепенно стих. На трибуну поднялся высокий седоволосый человек. Неестественная худоба, делала его похожим на сухое, сучковатое дерево. На худощавом лице выделялся тонкий нос, похожий на клюв. Глаза глубоко утопали в глазницах. Кожа его отливала матовой белизной.

— Милые дамы и Господа! — начал он.

Громкий, чистый голос пронесся над залом. Малкольм не заметил микрофонов и динамиков. Он почувствовал, что этого человека слышно хорошо в любом конце зала.

— Сегодня мы собрались здесь для того, чтобы проверить ваши знания и умения. Узнать, кто чему научился, кто улучшил навыки, а кто остался на том же уровне, что и год назад.

Мужчина слегка улыбнулся, обвел зал взглядом и продолжил.

— В этом году почти не будет индивидуальных заданий. Мы проведем жеребьевку среди юных подмастерьев. По итогам каждого этапа жеребьевки будут сформированы группы. У каждой группы будет задание и мастер, который будет вам помогать и направлять. Ваше будущее решит великая «Мельница судьбы».

Справа от старца появилось нечто похожее на лототрон. Под стеклянным колпаком в воздухе висели шары.

Мужчина коснулся верхушки лототрона рукой. Шарики под стеклянным куполом начали вращаться. Огромный зал наполнил еле слышный гул. Под куполом лототрона бушевала буря. Маленький смерч лизал своим основанием стекло. Шары исчезли в пыли миниатюрной бури.

Вдруг над стеклянным куполом появилось три шара. Они превратились в фигурки каких-то животных и исчезли.

— Тур — могучее животное, напористое, способное дать отпор любому врагу. Встаньте, юные, храбрые сердцем! — сказал старец. — Ваш мастер Ташкор.

С передней скамейки встал невысокий черноволосый мужчина. Его густая борода и усы почти скрывали лицо. На лысой, блестящей голове, красовалась красная, расшитая золотом феска. Под черным, деловым костюмом виднелась серая водолазка. Когда он встал, из его руки как будто выросла трость. Она с лязгом ударила в пол залы. Мужчина поклонился распорядителю мероприятия. Мастер Ташкор прошел к боковой двери недалеко от первого ряда, повернулся к залу лицом и стал ожидать подопечных. В зале началось легкое брожение. Четверо подмастерьев подбежали к наставнику. Небольшая дверь отрылась, и они вышли из зала.

Над стеклянным куполом появилось шесть шаров и представление повторилось. Малкольму, наблюдавшему со стороны, стало скучно.

«Дайте, догадаюсь, мне придется скучать до самого конца», — думал он, наблюдая очередное коротенькое представление.

На этот раз, встал мастер Вазир. Он как всегда походил на Синбада в остроносых туфлях, шароварах и короткой жилетке. Вазир повернулся к залу спиной и указал на двухстороннюю секиру, которая скромно висела на перевязи. Хмыкнув, он оскалился и направился к выходу.

Малкольм оказался прав, представление затянулось, и он периодически проваливался в дремоту. Когда очередь дошла до него, шары над куполом появились и исчезли, буря внутри купола улеглась, и лототрон растаял в воздухе. Малкольм разжал руку, в ней лежала фигурка черного единорога. Он осмотрелся. В огромном, пустом зале сидело четыре человека.

— Ну, что, пошли? — спросил он у Дугласа. — Вон там, ждет тебя твоя судьба.

Дуглас смотрел на одиноко сидящую девочку. Санара встала и посмотрела в его сторону. Малкольм улыбнулся Таймусу, который встал и потянулся. Старик молча стоял рядом с трибуной, ожидая, когда они подойдут к нему.

Малкольм подошел к тому месту, где недавно стоял лототрон. Старик улыбнулся ему. Мальчик поклонился и на его лице застыл немой вопрос.

— Ваше задание получите позже. Пока знакомьтесь друг с другом. Покидать зал не обязательно.

Он еще раз всем улыбнулся и покинул их через боковую дверь. Малкольм, Дуглас и Санара подошли к Таймусу.

— Санара Гудспид, — представилась девочка.

— Малкольм Стоун.

Дуглас мялся. Он глядел, то на Малкольма, то на Санару.

— Я Дуглас Сайлантвотер, — еле слышно пробубнила Санара.

— Я Дуглас Сай… — начал Дуглас, но замолк и вытаращил глаза, глядя на Санару.

Санара еле сдерживала улыбку.

— Ведьмачка, — прошептал Дуглас.

— Я смотрю, вы знакомы. Давайте, найдем последнего участника вашей славной команды. Вас трое, а шаров было четыре, — сказал Таймус.

Он медленно пошел по центральному проходу к входной двери. Ребята последовали за ним, исследуя скамейки.

— А вот и наш герой, — раздался вскоре голос Таймуса.

На последней скамейке, в позе зародыша, спал мальчик. Он не проснулся, когда мужчина потормошил его за плечо.

— А он точно с нами? — уточнил Дуглас.

— Точнее некуда, — сказал Малкольм.

Он указал на руку спящего мальчика из которой торчала черная голова, увенчанная маленьким, витым рогом.

— Как будем будить? — спросил мастер.

— Я знаю, — сказала Санара.

Между ее пальцами с треском стали бегать молнии.

— Санара! — укоризненно проговорил Таймус.

— Вот она, ведьмина натура, — прошептал Дуглас.

Санара сверкнула глазами в сторону друзей. Дуглас быстро опустил взгляд в пол. Малкольм сделал вид, что ничего не услышал, сохраняя на лице печать спокойствия.

— Или вот, — проговорила Санара.

Она достала серебряную коробочку.

— Правда, неизвестно, сколько он будет чихать. Но точно проснется.

Мужчина снисходительно хмыкнул и посмотрел на Санару с укором.

— Ладно, — проговорила Санара.

Она стала тормошить спящего мальчика.

— Проснись! Эй! Все счастье проспишь!

Минуту спустя ей удалось разбудить его. Мальчик сел на скамейку и осмотрелся.

— А где все?

— Ну, друг, ты все проспал.

— Тебя как зовут? — спросила Санара.

— Вей Су По.

— Санара.

— Меня зовут Малкольм, это Дуглас.

— Мы в одной команде? — с надеждой спросил мальчик, разжимая кулак.

На его ладони лежала фигурка единорога. Малкольм протянул к нему руку и разжал кулак. Санара показала своего единорога. Изображая цокот копыт, Дуглас играл с фигуркой своего.

— Даг! — прервал его Малкольм.

Дуглас зажал единорога в кулаке. Лицо его стало серьезным, и он выставил кулак вперед.

— Вместе мы сила! — сказал Дуглас.

— Никто, кроме нас! — сказала Санара.

Она дотронулась кулаком до кулака Дугласа. Малкольм последовал её примеру. Последним с улыбкой до ушей присоединился Вей Су По. Костяшки кулаков образовали квадрат.

* * *

Впереди их ждал целый день.

Таймус сказал, что задание они получат завтра, а сегодня могут отдыхать и набираться сил. Малкольм пошел на пристань к «Старому Пирату», так он называл Сильвера. Моряк не обижался.

Он деланно хмурил брови, кряхтел и кричал скрипучим голосом.

— Три тысячи чертей, где мой ром, юнга.

— Не могу знать, ваша Беспощадность, — отвечал мальчик.

— Найти! — Рычал старый моряк.

Они выходили в море и ловили рыбу.

Сегодняшний день не стал исключением. Хорошая погода принесла славный улов. Ближе к обеду они вернулись. Малкольм вернулся в замок, взвалив на плечо две связанные рыбины. Он отнес улов на кухню, чем несказанно обрадовал Аэрдола. Попрощавшись, мальчик пошел искать друга.

Дугласа он не нашел, но успел проголодаться и вернулся в столовую.

Дуглас сидел за столом у окна и уже успел расправиться с первым и вторым блюдом. Он сидел, ожидая, как он говорил «когда провалится». На столе перед ним стояла кружка горячего какао без зефира и слоеное пирожное с джемом.

Малкольм взял уху и подсел за его столик. Дуглас наблюдал за дальним концом столовой. Сосредоточенный, как хамелеон перед плевком. За дальним столом вместе с подругами сидела Санара.

— Никак не решишься подойти? — спросил Малкольм. — Ты помнишь, мы в одной команде?

— Ш-ш-ш.

Доев суп, Малкольм сходил за десертом. После того, как пару раз летающий разнос принес ему не то, что он просил, а один раз демонстративно опрокинул на стол спагетти, мальчик предпочитал брать блюда самостоятельно. Его друг продолжал гипнотизировать дальний стол, за которым весело щебетали девочки.

— Ну, что, вождь «Чуткое ухо»? — спросил Малкольм.

— Ш-ш-ш.

Малкольм принялся за десерт, когда Дуглас вдруг встрепенулся.

— А этому кренделю чего здесь надо.

— Ты о ком? — не понял Малкольм.

Дуглас мотнул головой. Малкольм обернулся. За стол, где весело щебетали юные заклинательницы духов, подсели, двое парней.

— Ох, как я его ненавижу! Это Кайрен Вотерфилд. Он постоянно подкатывает к Санаре.

Дуглас отхлебнул какао.

— Он не виноват, что ты слишком робок, — сказал Малкольм.

— Он агрессор!

— А ты?

— Я…?

Дуглас задумался.

— Я уважаю свободное пространство Санары.

— Ага?

Дуглас неуверенно мотнул головой. Малкольм пригубил кофе.

— Вот он и занимает это… свободное пространство…

Малкольм не успел договорить. Дуглас встал и медленно пошел в дальний угол столовой.

— Друг, он подмастерье меча второго или третьего года, — проговорил Малкольм.

— Я мастер посоха, у меня тоже есть чем махать.

Малкольм чуть не поперхнулся.

— Тогда вперед, лев! — проговорил он, отправляя в рот кусочек пахлавы.

«Наверное, осознание того, что теперь они в одной команде, придало сил нашему Ромео», — думал Малкольм.

Дуглас медленно шел через столовую и видел, как Кайрон Вотерфилд пытался коснуться руки Санары, а она в последний момент убирала ее. Со стороны казалось, что их руки кружатся по столу в каком-то замысловатом танце. Кайрону удалось накрыть ладонью, руку Санары, но она освободила ее.

— Прекрати. Это не весело, — проговорила Санара еле слышно.

Юноша повторил попытку. Санара попыталась встать, но он поймал ее за руку. Она села, напряженно глядя на Кайрона.

— Леди сказала, отпусти, — проговорил подошедший Дуглас.

Он знал, что прямые конфликты между подмастерьями в Сордвинге запрещены, но иногда правила нарушают. Так же он знал, что Кайрон Вотерфилд искусен в магии и любит помахать кулаками. Дуглас как мог, сдерживал волнение в голосе. Санара посмотрела на подошедшего Дугласа с изумлением. Кайрон даже не повернул головы. Санара высвободила руку и встала.

— Спасибо, — проговорила она, глядя на Дугласа.

Слова застряли в горле Дугласа, он что-то промычал в ответ.

— Может, пойдем? — спросила Санара у подруг.

Кайрон взял Дугласа за рукав рубашки и подтянул к себе. Дуглас почувствовал острый запах лука.

— Сейчас ты узнаешь, как пахнет страх, — прошипел Кайрон.

— Луком? — уточнил Дуглас.

Кайрон ближе притянул Дугласа к себе и начал вставать. Дуглас резко дернул рукой.

Дальше события развивались предельно быстро.

Кайрон повалился назад и перелетел через скамью. Не вставая, он хлопнул в ладоши. Дуглас отлетел ярда на четыре и грохнулся на стол, за которым сидело человек шесть. Посуда и еда разлетелась разноцветным фейерверком, окатив сидящих за столом. Из-за стола встал широкоплечий детина, шести с половиной футов ростом, и сгреб Дугласа в охапку.

— Ты чего творишь? — прорычал он.

— Это не я, это он! — пролепетал Дуглас, указывая на Кайрона.

Дуглас успел щелкнуть пальцем, и стакан опрокинулся на штаны поднимающегося Кайрона.

— Отпусти! Он первый начал! — продолжал вопить Дуглас. — Я свой, я подмастерье посоха.

Здоровяк отпустил его и ударил по столу кулаком. Несколько целых тарелок с едой устремились в сторону приближающегося Кайрона и его приятеля. Они выставили руки вперед. Не долетая до них, тарелки исчезли с яркими всполохами, но их содержимое достигло цели. Подмастерья меча с ног до головы покрылись добрым слоем салатов и супов. Зеленые листья на голове и хороший слой сметаны на лице с вкраплениями зеленого горошка делали их невероятно уморительными.

Здоровяк громоподобно захохотал.

— Наших бьют! — прокричал Кайрон.

Они с приятелем бросились на здоровяка и Дугласа. Поперек их пути грохнулся широкий стол. Они не успели среагировать и перелетели через него.

— Может, хватит? — с надеждой прокричал Дуглас.

Он сказал это слишком поздно. Клич, брошенный Кайроном, подхватили другие подмастерья меча. Ничего бы не случилось, будь в столовой хотя бы один старший подмастерье или мастер, но в этот день юные подмастерья оторвались по полной программе.

Столы опрокинулись, став неприступными крепостями. Столовую то и дело озаряли всполохи яркого света. Противники кидались посудой и едой. Комнату наполняли крики и звон бьющейся посуды. Хлопки, шипение и треск тонули в общем гвалте. Чумазые лица в сладком, воздушном креме, листьях салата, соусах и подливках мелькали тут и там. Выпачканная одежда, скользкий пол и стены походили на полотна безумных, но великих художников.

Кайрон, ругаясь, гонялся за Дугласом по столовой. В них периодически чем-нибудь попадали, отчего погоня приобрела молодецкий задор.

Дуглас упал, не заметив разлитого клюквенного киселя. Кайрон уже хотел его схватить. Кто-то к зеленому салату на его голове добавил красный спелый помидор. Овощ живописно разлетелся, попав в затылок Кайрона, и он споткнулся о лежащий стул. Дуглас схватил с общего стола, который чудом устоял, чан с вареными яйцами и побежал к Малкольму, который не участвовал в общей свалке, а спокойно сидел за столом и отбивался от случайных снарядов, летящих в его сторону. Дуглас подбежал, поставил чан с вареными яйцами на стол и оглянулся. Кайрон подбросил вверх тарелку со спагетти и тефтелями. Он развел обе руки в стороны, его губы зашевелились.

Малкольм почувствовал неладное.

Он перевернул стол, схватил Дугласа за шиворот рубахи и уронил его на пол. Пустой чан с грохотом упал, оставив яйца висеть в воздухе. Малкольм резко выставил вперед правую руку со сжатым кулаком. Он видел перекошенное злобой лицо Кайрона. Спагетти, вытянулись в стрелы и летели в их сторону.

Малкольм спрятался за стол.

Где-то посередине, между Кайроном и хрупкой преградой, за которой прятались Малкольм и Дуглас, плотная стена яиц и стрел из спагетти встретились, разлетаясь в стороны яичным салатом. Малкольм слышал, как в стол врезались спагетти, чудом не пробив его. Они так и остались торчать. Тефтели, словно маленькие ядра, пробили стол в нескольких местах, но никого не задели. Малкольм, выскочил из-за стола, схватил пустой чан и побежал к Кайрону, который снова упал и пытался подняться.

Малкольм схватил его за грудь и занес над ним чан.

— Ты совсем ошалел! — прокричал он.

Кайрон широко открытыми глазами смотрел, то на Малкольма, то на стол, который напоминал игольную подушку. Спагеттины торчали из него, устрашающим неровным леском. В дыру оставленную тефтелькой за ними внимательно следил Дуглас.

Взгляд Кайрона прояснился.

— Боги, я мог вас убить, — прошептал он.

— Ты мог нас убить, — повторил Малкольм.

Шум в столовой стихал, повсюду валялись обломки посуды и раскиданная еда.

«Противоборствующие стороны исчерпали силовые аргументы и готовятся к ведению мирных переговоров», — подумал Малкольм, опуская чан на пол.

Многие устремили взгляды на Малкольма и Кайрона. За ними виднелся общий стол, на котором стояли полные тарелки еды и горы целой посуды. Некоторые горячие головы ринулись к нему, когда в столовую вошел Аэрдол.

Картина, представшая перед ним, являлась кошмаром любого повара или художника, по студии которого прошел ураган. Он произнес только одно слово, и как показалось Малкольму, ничего больше не сделал.

Те, кто бежал к общему столу, замерли на месте. У всех заложило уши. Наступила абсолютная тишина и невесомость. Подмастерья беспомощно висели в воздухе. Кто-то пытался двигать руками и ногами как пловец, но результата это не приносило. Аэрдол осмотрелся.

В столовую влетали метла, ведра, тряпки и въехал ящик с инструментами.

— Уберетесь здесь и все почините… РУКАМИ, — сказал форестианец.

Последнее слово он произнес по буквам.

— Я всех запомнил.

Он осуждающе посмотрел на Малкольма и вышел из комнаты. Позади он слышал шум падающих на пол тел.

Убирать и чинить пришлось до вечера. Конечно, ребята применяли магию, опасливо глядя в сторону кухни.

«Ломать, не строить», — вспомнил Малкольм старую пословицу, работая молотком.

Уже поздно вечером он зашел в кухню к Аэрдолу, чтобы извиниться, но не застал его там. С тяжелым сердцем Малкольм вернулся в свою комнату и лег спать. Он надеялся, что повар-воин не сильно на него обижен.

В эту ночь Малкольм выдел сон, долгий и странный. Мальчик не помнил его начала.

«Он бежал по лесу, быстро, словно ветер. Ветки, коряги, овражки мелькали перед глазами. Он перепрыгивал их легко и беззаботно. На его пути возникло бревно на уровне головы. Малкольм пригнулся. Он втянул голову в шею. Последовал сильный удар. Обломок дерева разлетелся в щепки, словно в него врезался огромный металлический таран.

Среди деревьев замелькали просветы. Лес начал редеть. Прыжок, еще прыжок. Малкольм оказался на вершине скалистого утеса. За его спиной послышался шум веток и шелест листвы. Он обернулся. Из леса, за его спиной, появились три красивейших черных единорога. Они медленно подошли к нему и посмотрели вниз. Под самым утесом лежало глубокое озеро с черной водой.

Малкольм посмотрел вниз. Невероятно, но он смог увидеть свое отражение в глади воды с этой высоты. Он смотрел на себя глазами прекрасного черного жеребца. Его широкий лоб украшал огромный витой рог.

Вдруг его внимание привлек шум.

На горизонте появился город, объятый пламенем. Гигантский ящер, изрыгая пламя, разрушал прекрасное творение. Три единорога спрыгнули с утеса и полетели в черные воды озера.

Малкольм набрал полную грудь воздуха и прыгнул.

Вода приняла его словно мягкая перина, омывая крутые бока, она вытолкнула его на поверхность. Он поплыл к берегу, быстро и уверенно. Каменистый берег порос высоким камышом. Малкольм выбрался из зарослей. Между ним и драконом только широкое поле, покрытое густой травой.

Он устремляется вперед.

Он видит, как его собратья бросаются на дракона. Они колют его рогами. Жуткий ящер отбрасывает их когтистыми лапами. Они отлетают, взрывают землю, поднимаются и снова бросаются в бой. Дракон разворачивает к ним зловонную пасть. Когда он набирает в легкие воздух, кажется, что он способен поглотить мир. Ящер издает протяжный рев. Мощная звуковая волна отбрасывает единорогов далеко от города. Она сбивает с ног, бегущего во весь опор Малкольма. Он кубарем летит по земле. Его рог, словно гигантский плуг, оставляет глубокие рытвины.

Малкольм с трудом поднимается. В его ушах слышится стук, громкий и быстрый, похожий на стук сердца…»

Этот стук заставил его проснуться.